Отечественная экологическая школа

Первая половина XIX в. как начало нового этапа эволюции гуманитарно-экологических идей ознаменовалась новым поворотом в понимании взаимодействия человека и природы, когда был поставлен встречный геодетерминизму вопрос о влиянии человека на природу. Научные основы современного естествознания и экологии в частности во многом были заложены еще в XVIII в. стараниями Э. Канта, К. Линнея, А. ван Левенгука, Ж.-Б. Ламарка, а в России — М. В. Ломоносова. Именно идеи мыслителей эпохи биологического Возрождения XVIII—XIX вв. (по Ю. Одуму) — А. Гумбольдта и Ч. Дарвина, а также Н. Стенона, К. Ф. Рулье, Н. А. Северцева, Ю. Либиха, Ч. Лайеля, Карла Риттера, Дж. П. Марша, Ч. Кингсли, Л. И. Мечникова, А. Кропоткина и многих других подвели Э. Геккеля в 1866 г. к мысли о целесообразности выделения особой науки — экологии, первоначально называемой также «физиологией взаимоотношений» или «экологией и географией организма», которая должна была рассматривать взаимосвязи отдельных частей тела организма и отношения организма к внешнему миру.

Экология возникла как наследница классической «естественной истории», впитав и использовав достижения и данные многих (и не только естественно-научных) дисциплин, к которым, по мнению целого ряда ученых (О. А. Арский, М. А. Островский, Ю. Г. Пузаченко и др.), относятся: 1) теория естественного отбора Ч. Дарвина, где ключевое место занимала многоплановая схема отношений организмов с окружающей средой; 2) факт потребления растениями элементарных химических соединений, открытый К. Либихом (а не гумуса, как считалось ранее); 3) открытие азотфиксации микроорганизмами; 4) открытие фотосинтеза; 5) простейшие математические модели ограниченного роста популяций с последующим их развитием в модели динамики сообществ Лотки — Вольтерра и ряд других.

Дальнейшее развитие экологии шло путем ее дифференциации на различные направления со своими частными объектами и предметами изучения, путем смены господствующих в ней концепций и парадигм. Общепризнанной периодизации эволюции экологии как биологической науки нет. Например, А. М. Гиляров выделяет три основных периода, которым соответствовали следующие экологические парадигмы: аутэкологического и синэкологического редукционизма, а также современный этап господства системного и интегративного подходов на более высоком биосферном уровне. Ряд ученых считают важным для развития экологии рубеж, приходящийся на 50-е гг. XX в., когда были разработаны понятия «биогеоценоз» и «экосистема», которые стали рассматриваться как основные единицы научных исследований, включающие все взаимодействия между окружающей средой и обитающими в ней организмами.

В развитии экологии как науки можно выделить шесть этапов: 1) преднаучный интуитивный — с верхнего палеолита до античной Греции, когда шло накопление эмпирических экологических знаний преимущественно прикладного характера; 2) преднаучный естественнонаучный — с античной Греции до 60-х гг. XIX в., когда экологические знания накапливались в русле общего развития естественных наук («предтечами» экологии можно смело назвать А. Гумбольдта и Ч. Дарвина); 3) научный аутэкологического редукционизма — от времен Э. Геккеля (1866) до 60-х гг. XX в., когда особенности размножения и расселения организмов обычно объяснялись реакциями на различные абиотические факторы среды; 4) синэкологического редукционизма — с начала и до 70-х гг. XX в., когда суть явлений преимущественно сводилась к взаимодействию популяций; 5) этап господства системного и интегративного подходов на более высоком биосферном уровне — 70-е — начало 80-х гг. XX в.; 6) современный этап развития экологии — с середины 80-х гг. XX в., когда экология окончательно дифференцировалась на «классическую», биологическую экологию и экологию человека (в широком смысле этого слова). Из экологии человека на данном этапе вычленились геоэкология и социоэкология. Но наряду с центробежными тенденциями для современной экологии характерны и центростремительные, которые в конечном итоге должны привести к консолидации как экологической науки в целом, так и к единению ученых, исследующих различные аспекты экологических отношений окружающей среды, живых организмов и общества.

Предмет изучения экологии — не организмы, исследуемые собственно биологией, и не среда, изучаемая геолого-географическими науками, а отношения между ними. Но, как справедливо отмечается подавляющим большинством ученых, хотя методологически экология являлась наукой об отношениях, ядром ее всегда были организмы, что позволяло рассматривать ее как биологическую науку, до 70-х гг. XX столетия известную только биологам в самых разных вариантах: экология растений, экология животных, экология сообществ и т. п. и преподаваемую на биологических факультетах. Тем более удивительна последующая семантическая агрессия понятия «экология», в ходе которой оно постоянно наращивало свой логический объем, предавая забвению свое первоначальное биологическое содержание.

Сложно перечислить всех ученых, внесших вклад в развитие экологии, но нельзя не упомянуть фамилии таких великих отечественных исследователей, как В. В. Докучаев, П. А. Чихачев, А. И. Воейков, Г. Ф. Морозов, Г. Н. Высоцкий, И. К. Пачоский, Р. П. Аболин, В. И. Вернадский, Д. Н. Кашкаров, Е. П. Коровин, Л. С. Берг, В. Н. Сукачев, Л. Г. Раменский, В. Б. Сочава, Н. Ф. Реймерс, и многих других. Как отмечает Ю. К. Ефремов (1987), именно с трудов В. В. Докучаева и А. И. Воейкова началась история изучения взаимодействия человека с природой. И хотя по праву основоположником идеи о целостности природного комплекса считают А. Гумбольдта, этот выдающийся ученый не распознал роли звена, связывающего живую и неорганическую природу; таким звеном оказались почвы, и поэтому именно В. В. Докучаеву принадлежит честь завершения понятия о природном комплексе как едином целом. Как пишет Ю. К. Ефремов (1987): «В. В. Докучаев и А. И. Воейков перебросили мосты от объяснительной к прогнозноконструктивной географии…; способы мелиорации (улучшающие преобразования природы) были главными среди практических выводов докучаевской концепции природного комплекса». А. И. Воейков разработал целостную концепцию «земельных улучшений», а В. В. Докучаев кроме идеи «единой, целостной и нераздельной природы» предложил комплексный план мелиорации степной зоны России.

В. В. Докучаев первым сформулировал экологические проблемы, стоящие перед крупнейшими российскими городами и агрономией России конца XIX в., а также разработал конкретные рекомендации по преодолению этих проблем. А. И. Воейков же, несмотря на его «экологический оптимизм» и веру в то, что человек сможет создать «обновленную Землю», не только отмечал масштаб влияния человека на природу (растительность, воды, рельеф, климат), но и понимал, что подобное влияние во многих случаях вредно для него самого. Понимал он и причины подобного негативного влияния: а) человек гонится за сиюминутными выгодами и не принимает в расчет вреда, который его деятельность принесет в будущем ему и его потомкам; б) иногда человек вообще не заботится об этом будущем, так как недостаточно связан с землей; в) разумная деятельность часто невозможна для отдельных людей вследствие их недостаточной образованности, отсутствия средств и других причин.

Д. Н. Кашкарова и Е. П. Коровина вполне обоснованно называют основателями отечественной эколого-географической школы: первый из них вслед за Г. Н. Высоцким и М. А. Первухиным признавал важность изучения местопроизрастаний и местообитаний, призывая изучать животный мир и растительность не иначе как «в проекции на их местообитание», считая это важнейшей задачей биогеографических экологических исследований. А Л. Г. Раменского вместе с К. Троллем можно смело назвать основателями геоэкологии и геотопологического подхода в ней.

Л. Г. Раменский, продолжая исследования Г. Н. Высоцкого, предвосхищая современную геотопологическую концепцию, лежащую в основе ландшафтно-экологических исследований, разработал научное направление, названное им экотопологией, тем самым заложив основы экологической оценки земель. Еще в 20—30-е гг. XX в., рассматривая местоположение в условиях однородного климатического фона в качестве местообитания растительных сообществ, а позже — в качестве топологической основы земельных угодий разных категорий, он сформулировал одно из важнейших положений геотопологической концепции экологии. Им же сформулировано не менее важное положение данной концепции о возможности строгой однозначной и доступной регистрации характеризующих местоположение параметров (геотопологических параметров местоположения — прим, авт.), которые определяют экологические свойства земель, в совокупности своей недоступные прямому наблюдению и измерению (особенно при экспедиционных исследованиях), что дает громадное преимущество геотопологического подхода при почвенно-геоботанических исследованиях. К. М. Петров (1997) считает, что именно работы отечественных синэкологов (Г. Н. Высоцкого, Д. Н. Кашкарова, Л. Г. Раменского и В. Н. Сукачева) «по сути дела явились той основой, из которой выросли и современное ландшафтоведение, и ландшафтная экология, и геоэкология».

С момента возникновения экологии менялось ее назначение, цели и задачи в общем контексте изменения роли естественных наук. Как отмечает А. Г. Исаченко (1994), постепенное осознание значения человека как активного фактора преобразования природной среды первоначально привело к переоценке могущества и «разумности» человечества, выразившейся в своеобразной идеологии «экологического оптимизма», а позднее — в стратегии «преобразования природы».

Но по мере нарастания негативных последствий антропогенного воздействия на окружающую среду экологический оптимизм постепенно уступал свое место экологическому пессимизму, всеобщему беспокойству за судьбу Земли и всего живого, в том числе и человека на ней, что знаменовало наступление нового этапа эволюции гуманитарноэкологических идей (третьего, по мнению А. Г. Исаченко). Изменилась и роль естественных наук в целом: из «служанки» техники они постепенно превращались в ее «инспектора», борясь за минимизацию разрушений окружающей природной среды. Накладывая ограничения на технические решения, прогнозируя изменения природы в случае их возможной реализации, естественные науки как бы противодействовали самостоятельным действиям технических наук, что и стало наиболее характерным признаком второго этапа их взаимодействия (В. С. Преображенский и др., 1989).

К 20-м гг. XX в. относится первое упоминание понятия «экология человека» или приспособление людей к их природному окружению, сделанное X. Барроузом (1923) в своем выступлении перед Ассоциацией американских географов. При этом, в понимании Барроуза, приспособление вызывалось не непосредственно природной средой, а было своеобразным выбором человека. Это вполне созвучно с более поздними высказываниями С. В. Калесника и Л. Н. Гумилева; С. В. Калесник (1970) считал этническое деление вида Homo sapiens характерной приспособительной способностью к разнообразию природных условий.

На 20-е же годы приходится пик популярности хорологической концепции, основные положения которой были сформулированы А. Геттнером (1895, 1905, 1907, 1927 и др.), К. Зауэром (1927), М. Джефферсоном (1917), Л. Джоургом (1914, 1936) и многими другими. В начале XX в. идеи К. Риттера о «пространственных отношениях» как центральных в географии развил до уровня хорологической или пространственной концепции в географии немецкий географ А. Геттнер, который вполне в духе современных экологических воззрений поясняет, что «…поскольку отношения пространства не являются не чем иным, как только отношениями пространства, они часто формальны; самостоятельное значение они получают только через свое наполнение как местонахождение сырья и энергии, как жилище человека» (1930).

Так же вполне в духе современной экологии звучат высказывания К. Зауэра (1927) о том, что: «именно контакт человека с его изменчивым домом, проявляющийся через культурный ландшафт, является объектом исследования». .; слова об «особом интересе к важности географического местоположения человека и производимым им трансформациям этого местоположения»; о необходимости заниматься «взаимосвязями групп или культур и местоположений, проявляющими себя в разнообразных ландшафтах всего мира», и многие другие. Характерно повышенное, если не сказать главенствующее, внимание сторонников хорологической концепции и экологии человека к земной поверхности: по их мнению, «человек есть продукт земной поверхности» (Э. Семпл). Из их уст прозвучала и идея исследования «развития культурного ландшафта из природного». После длительного периода забвения в 60-х гг. XX в. Э. Нееф вновь (1956, 1963, 1967 и др.) «извлек на свет» хорологическую концепцию, сформулировав свою знаменитую хорологическую аксиому, имеющую непосредственное отношение к экологии в целом и к методологии экологических исследований, в частности. Подробнее данные методологические аспекты хорологической концепции будут освещены при рассмотрении учения о местоположении или геотопологической концепции в экологии.

Позднее, в конце 30-х гг. XX в., появляется первое упоминание о геоэкологии как синониме экологии ландшафтов. К. Тролль (1939) подразумевал под ней некое эколого-геофизическое направление, занимающееся изучением балансов вещества и энергии в конкретных ландшафтах.

Большим шагом вперед были идеи В. И. Вернадского, опубликованные им в ряде работ, начиная с небольшой книги «Биосфера» (1926). Оценивая воздействие организмов на Землю, он заметил, что роль человека в изменении природных процессов стала значительно превосходить роль других, даже наиболее активных существ: «человек становится крупнейшей геологической силой». С середины 30-х гг. XX в. В. И. Вернадский высказывал мысли о том, что человеческая деятельность становится значительным фактором эволюции биосферы, которая должна будет преобразоваться в новое состояние, которое он вслед за П. Тейяром де Шарденом и Э. Ле Руа предложил назвать ноосферой — сферой разума. Наряду с весьма оптимистичным сценарием постепенного преобразования биосферы в ноосферу В. И. Вернадский видел и негативные последствия антропогенного воздействия на нее: «В геологической истории биосферы перед человеком открывается будущее, если он поймет это и не будет употреблять свой разум и свой труд на самоистребление». Он отмечал, что лик планеты резко меняется человеком сознательно и главным образом бессознательно: меняются физические и химические свойства почвы, атмосфера, природные воды суши, моря и части океана.

В биологической экологии и биогеографии важную роль сыграли идеи Ф. Э. Клементса (1916) о растительных сукцессиях и, конечно же, концепция экосистемы, выдвинутая в 1935 г. английским экологом А. Дж. Тэнсли (сам термин «экосистема» был предложен лимнологом Р. Вольтереком) и впоследствии сыгравшая большую роль в связи с распространением системного подхода. В экосистемах различались две части — биом (комплекс совместно существующих организмов, включая растения и животных) и местообитание, или природная среда. Взаимодействие всех компонентов поддерживает в зрелых экосистемах равновесное состояние.

В 1942 г. В. Н. Сукачев вводит в обиход близкий по смыслу термин «биогеоценоз» — участок территории, однородный по экологическим условиям и занятый одним биоценозом; в биогеоценозе два блока — экотоп и биоценоз. Биогеоценоз в отличие от экосистемы имеет четкую пространственную размерность, что делает его схожим с понятием «географическая фация», введенным Л. С. Бергом в 1945 г. Появление данных терминов выявило множество точек соприкосновения у экологии, биогеоценологии и ландшафтоведения, что позволяет говорить даже об их взаимопроникновении, когда для русской географии, начиная с В. В. Докучаева, был свойствен экологический подход и в экологию стали проникать географические идеи, критерии и методики, когда сами экологи стали трактовать экосистему как географический объект. Это позволило основателю геоэкологии немецкому географу К. Троллю полагать, что география и экология в конце концов сольются в единую науку — «ecosciense».

В нашей стране смена гуманитарно-экологических ориентиров приходится на 60-е гг. XX в. До этого почти безраздельно господствовал экологический оптимизм с его пафосом «героического покорения и преобразования природы», когда ставилась цель — преобразовать под нужды человека целые природные зоны. Экологический реализм пробивал себе дорогу с трудом, в многочисленных дискуссиях, как, например, по поводу книги В. А. Анучина «Теоретические проблемы географии» (1960), где он разработал концепцию «географической среды». К концу 60-х гг. XX в. у ученых возникло осознание того, что окружающая среда есть нечто большее, чем просто природная сущность. Наряду с работами Г. Н. Высоцкого, Д. Н. Кашкарова, Л. Г. Раменского, В. Н. Сукачева и других это был шаг вперед по пути экологизации географии, что позволило ряду исследователей считать это время временем возникновения экологического подхода. Свои идеи В. А. Анучин логически развил в 1978 г., выпустив книгу «Основы природопользования» — первую работу по данной тематике.

80-е гг. XX в. ознаменовались началом нового этапа в развитии экологии и эволюции гуманитарно-экологических идей. В экологии четко наметились следующие тенденции: а) постепенное расхождение ее на две ветви — классическую (биологическую) экологию и экологию человека в широком смысле этого слова; последняя в силу своей большей социальной значимости и актуальности для всего человечества более не могла находиться в рамках классической биологической экологии и оформилась в отдельное широкое синтетическое научное направление; б) увеличение удельного веса и значения практически ориентированных экологических наук, особенно в рамках экологии человека (в числе которых можно назвать инженерную экологию, радиоэкологию, геоэкологию и ряд других); в) все более широкое использование методов экологической оценки, мониторинга, прогноза, что потребовало создания сети экологического слежения, начиная от глобальной и заканчивая локальной (сеть слежения за АЭС, ядерными полигонами идр.).

Как отмечают С. В. Клубов и Л. Л. Прозоров (1993), «классическая экология (биоэкология) не смогла справиться с природным феноменом — человеком, не смогла определить его место и роль в биологических системах…, из поля зрения классической экологии, по существу, выпала проблема человека, его место и роль в глобальной экологической системе…, классическая экология в лучшем случае скрупулезно подсчитала расходы и потребности людей в питательных веществах, в том числе с учетом демографического фактора…». Классическая экология как направление биологической науки разделилась на множество разделов. При этом, как отмечают П. Дювиньо и М. Танг (1968), анализ превзошел синтез: бесцельные поиски подробностей, чрезмерное накопление наблюдений над растительными и животными сообществами — все это пополняет ворох не связанных между собой, зачастую малоинтересных, а в большинстве своем теперь уже и ненужных фактов. О необходимости одновременного изучения не только естественного, но и социального аспектов реального мира писал также классик биологической экологии Ю. Одум (1986).

С. В. Клубов и Л. Л. Прозоров (1993) достоверно обозначают три принципиальных направления в современном развитии экологии как науки: 1) рассредоточение экологических знаний по различным направлениям биологии и других дисциплин естественно-научного и гуманитарного профилей (например, появление экологической химии и многих других); 2) экологическую проблематику стараются взять под свое крыло такие комплексные науки, как география, геология, биология, философия; 3) создание интеграционных систем изучения взаимодействия природы и общества. Под последним направлением вернее всего было бы подразумевать появление и развитие наряду с биоэкологией таких наук, как геоэкология и социоэкология, изучающих пространственные и внепространственные аспекты взаимодействия общества и окружающей природной среды (т. е. их экологические отношения). Философские же концепции о единой организации взаимодействия общества и природы, например, концепция В. И. Вернадского о ноосфере, учение о «божественной среде» П. Тейяра де Шардена, идеи О. Леопольда об «экологической совести», концепция «Геи» Дж. Лавлока, концепция «экогеи» В. А. Зубакова, «экологический императив» Н. Н. Моисеева и многие другие входят в направление, которое целесообразнее было бы назвать «глубинной экологией» (deep ecology, по Арни Нейессу), которая призвана отвечать на наиболее существенные вопросы о человеческой жизни, обществе и природе.

Рассматривая эволюцию гуманитарно-экологических идей, следует отметить, что в данное время основными вопросами, требующими немедленного на них ответа, стали следующие: 1) какие сценарии возможного развития человечества и биосферы в целом существуют сегодня; 2) какой из них наиболее реалистический; 3) какие меры практического плана на данный момент первоочередные хотя бы для стабилизации глобальной экологической ситуации и т. д. Реальностью стало зарождение и постепенное становление «экологической этики», «экологического права», «экологической политики», «экологического менеджмента», «экологического аудита» и т. п. От экологического оптимизма и экологического пессимизма человечество постепенно переходит к осознанию реалий действительной экологической обстановки в мире и поиску конкретных путей выхода из экологического кризиса, т. е. к экологическому реализму.

Сегодня призывы к управлению природой уже не актуальны: стратегия преобразования природы в настоящее время выступает в завуалированном виде: улучшение, оптимизация окружающей природной среды, ее окультуривание и т. д. и т. п. Но лейтмотив современных гуманитарно-экологических идей — призыв к гармонизации отношений человека и окружающей среды. Суть гармонизации как стратегии человечества по отношению к окружающей среде наиболее полно изложена в работах А. Н. Ласточкина (1995 и др.), хотя принципы подобной гармонизации в самом общем виде были сформулированы еще в 1969 г. А. В. Яблоковым: 1) сохранение биосферы (природы) как основы жизнедеятельности и развития человеческого общества; 2) ориентация на немедленное получение природных благ без учета дальних последствий смертельно опасна для человечества; 3) дальнейший рост человечества и намерение увеличить его благосостояние несовместимы друг с другом; 4) утеря как отдельных видов животных и растений, так и их генетического разнообразия — одна из важнейших экологических угроз для природы (и для человечества. — прим. авт.).

Трансформировалась и роль естественных наук: из «служанки» и «инспектора» техники она превратилась в ее «соратника», стремясь совместно с техническими науками разрешить экологические проблемы. Усилия технической мысли стали направляться не только на достижение максимальной экологической безопасности технических устройств, но и на всемерную «помощь» окружающей среде в преодолении негативных последствий антропогенных воздействий.