Специфика психических проявлений у детей в условиях депривации (вследствие развода родителей)

В случае «развода» речь идет не о результатах в психологическом смысле и не о периоде, который захватывает собой один или два года жизни. Если говорить о детях, развод, как судьба, которая порой дает о себе знать уже в раннем возрасте, а порой даже до рождения в силу того, что между родителями образуется «трещина», которая рано или поздно приводит к тому, что отец и мать не смогут больше жить вместе.

За «внутренним разводом» в данных общественных отношениях чаще всего следует пространственный (и юридический) развод, который в известной степени ведет к новой форме существования — разведенной семье. На происшедшее накладывает отпечаток то обстоятельство, что теперь во внешних жизненных условиях объекты, продолжающие существовать в психическом в неразрывных отношениях, вдруг относятся к разным мирам. Жизненная дорога детей развода с этого момента становится еще трудней. Именно в том смысле, что на каждой ступеньке развития — как и в биографическом развитии драмы развода — при более сложных обстоятельствах разыгрываются нормальные, неизбежные психические конфликты или они провоцируют дополнительные психические конфликты, что означает для ребенка минимальный шанс преодоления этих барьеров без ущерба для психического здоровья и прежде всего для будущего развития, а именно жизнеспособность и способность быть счастливым.

Сложные условия развития ребенка перед, во время и после развода повышают вероятность патогенных процессов обороны. Результатом таких процессов обороны являются острые нарушения (симптомы, черты характера) и прежде всего повышенная диспозиция для позднейших невротических заболеваний. Среди страданий, обладающих сильным воздействием, есть некоторые, чрезвычайно часто встречающиеся у взрослых, которые в свое время, будучи детьми, пережили развод родителей, и происходят они из подсознательных конфликтов, с коими связаны переживания и чувства детей развода в типичных аспектах судьбы. Ввиду того, что они встречаются часто, можно охарактеризовать их как специфические последствия развода, поскольку люди, выросшие в комплектных семьях, тоже часто страдают от этих проблем.

Чем раньше появляются психические конфликты и травматические переживания, угрожаемость которых перегружает способности детского «Я» к действиям и интеграции. И «раньше» понимается не в биографически — хронологическом смысле. Как раз послеразводный кризис ясно говорит о том, что «ранние нарушения» могут появиться из-за регрессивных деструктивных процессов, из прошлого перейти в будущее. Могут также, наоборот, уже появившиеся патогенные образцы снова оказаться вызванными к жизни посредством этих процессов, если ребенку в нужный момент не будет оказана необходимая помощь.

Все особые приметы разведенных семей указывают на то, что шансы преодоления и нового активирования психических конфликтов детьми без применения патогенных механизмов обороны в этих условиях снижаются: они испытывают больше разочарований, у них меньше возможностей для бесстрашного преодоления агрессивности, назревают нарцисстические проблемы вместе с затрудненной сексуальной идентификацией, обостряется реальность с братьями и сестрами, растет чувство вины по отношению к опекающему родителю, на него обрушиваются большие нагрузки и меньшая вероятность проникновенности со стороны одинокого родителя, большая личная уязвимость, педагогизация отношений с ребенком.

Проблема, для детей, является двойной: во — первых, разлука с одним из родителей превращается из полного боли события в процесс, который может длиться месяцы или повторяться множество раз, из — за чего ребенок то «навсегда» остается жить с отцом, то «навсегда» с матерью и т. д. Но что остается неизменным, это следующее: дети становятся не только объектами родительских конфликтов, но более или менее прямо видят себя призванными или соблазненными принимать решение самим.

Желание ребенка остаться с матерью или с отцом вообще ничего не говорит о том, в ком из них он наиболее нуждается для своего дальнейшего развития. Но что еще хуже, так это то обстоятельство, что ребенок принимает на себя ответственность, а вместе с ней и вину за свое предпочтение.

Катастрофические последствия такой борьбы заключаются не только в конфликтах лояльности и чувстве вины у детей, но и в муках переживаний и растерянности, к которым приводят родителей такие решения. Конфликты вместе с агрессивными возбуждениями принимают участие почти во всех невротических образованиях. Дети разводов более всего склонны к агрессивным конфликтам: обиды, отказ в главных потребностях, регрессивные процессы и процессы разделения, процессы идентификации (когда ссорятся родители) и отражение чувства вины неизбежно приводят к возрастанию агрессивной стороны детского объектоотношения к одному или к обоим родителям. Возросшие агрессивные аффекты, желания, действия или фантазии вступают в конфликт с возникающими в дальнейшем любовными побуждениями и желаниями ребенка по отношению к родителям и с его зависимостью от них. Результирующие страхи становятся сильнее, если дети не располагают соответствующими моделями преодоления страха, и разрыв родителей грубо показал опасности агрессивности. Страхи, чувство вины и нарцисстические проблемы в заключение вызывают необходимость в отражении этих конфликтов. Результат такой (невротической) переработки конфликтов может, конечно, выглядеть у разных детей по — разному. Ребенок может направлять страх на собственные агрессии, что, создаст ему проблемы в дальнейшей жизни так, что он будет бояться показать раздражение или гнев по поводу пережитых неудач и несправедливости; может быть, он и раздражается, но не осмеливается проявлять свое раздражение и активно защищать свои интересы; другие дети, могут направить агрессивность против своей собственной персоны и постоянно чувствовать себя виноватыми или отражать чувство вины депрессивными настроениями; может быть, также, что изначальный конфликт окажется вытесненным, но образуется склонность к своего рода «готовности к упреку», так что для этих людей даже безобидное разочарование будет приобретать формы травматической неудачи, и они будут реагировать на него непомерной агрессивностью; вытеснение может также коснуться любовных побуждений.

Поворот к агрессивности в экстремальных случаях может привести к ненависти к самому себе, тяжелым депрессиям и стремлению к самоуничтожению.

Все, что сказано о воздействии конфликтных отношений между родителями на ребенка, касается также и крайней степени конфликта: развода. С той, однако, разницей, что в этом крайнем случае полностью отсутствует готовность одного или обоих супругов уступить в интересах сохранения семьи. Вследствие этого родители ссорятся более ожесточенно и безоглядно, часто для того, чтобы приглушить собственное чувство вины и оправдаться перед самим собой. Такие конфликты действуют на ребенка разрушительно.

Замечено, например, что дети дошкольного возраста считают себя виноватыми в разводе родителей. Развивается чувство ненависти и жажды мести. Дети в возрасте примерно 10 лет осуждают обоих родителей или того, кто, по их мнению, лишил их защищенности. Тяжелых последствий не бывает только в том случае, если развод родителей воспринимается ребенком как освобождение от кошмара [ ].

Нет для ребенка ничего хуже, чем остаться без мамы. Провожая маму на работу или оставаясь в детском саду, многие дети плачут в три ручья. Прожить хотя бы час без нее — трагедия. Так бывает у всех или почти у всех в детстве. Однако же не все так просто. Неспособность и дня прожить без мамы не мешает множеству детей больше всех на свете любить папу. Приоритеты у детей, живущих в полных и неполных семьях, в этом вопросе разные. Первое, что обычно выделяют дети, росшие без отцов, — это, как ни странно, не готовность подраться подушками или талант делать воздушных змеев. На первом месте у детей оказывается чувство защищенности.

Проблема не только в ущемленном самолюбии, но и в страхе. Страх поселяется в душе ребенка постепенно. У маленького он может быть еще смутным, неоформленным — он еще мало знает о «добром» мире, чтобы вплотную обеспокоиться проблемой своей безопасности. Но ребенок постарше, боится порой вполне конкретных вещей. Например, соседа-алкоголика или злых дядей, которые ругаются под окном, и сердечко сжимается от нехороших предчувствий и жгучего сознания своей абсолютной беззащитности.

То, что не страшно взрослой маме, может казаться опасным ребенку, он действительно более раним и впечатлителен, чем его ровесники из более счастливых семей. Он может нуждаться во взрослом друге-мужчине или в обществе верного пса крупной породы. Или в занятиях каким-нибудь сугубо мужским видом спорта. Даже если ребенок — девочка.

У ребенка есть потребность доверять близкому взрослому, иметь от него защиту и под флагом этой защиты делать дальнейшие шаги в окружающий мир, чтобы уверенно действовать в нем. Если ребенок вырван из-под защиты, он меняет свое поведение. Он теряет чувство безопасности и уверенность в том, что справится с трудностями. Рождается страх, а вместе с ним возникают агрессивность и чувство противоречия. У некоторых детей развиваются склонность к доносам, цинизм, они становятся недоверчивыми, замыкаются в себе. У кого-то это порождает преждевременный сексуальный интерес и преувеличенную самоуверенность. Реакция детей на семейный конфликт, на развод родителей зависит от их возраста. Но бесспорно, что подобные детские впечатления создают предпосылки для дисгармоничного развития личности и осложняют отношения детей со сверстниками в коллективе.

Но даже если психические и физические последствия, а также типичные изъяны в развитии характера, психики ребенка не доказывают полностью ошибочности такой точки зрения, то можно привести тот довод, что ребенок должен учиться преодолевать трудности, но перед ним можно ставить только те задачи, которые он может решить, исходя из своих сил, соответственно своему возрасту.

Как уже говорилось, семья — это начальный тренировочный полигон для отработки социального поведения ребенка. Плохой или хороший пример семьи показывает ребенку, как он должен вести себя в в школе, в молодежной организации, в дружеской компании, в трудовом коллективе и в других социальных отношениях.

Семья, в которой вырос ребенок, дает образец для той семьи, которую ребенок образует в будущем. И, конечно, молодые люди, перенявшие негативные черты поведения, своих родителей, испытывают в жизни большие трудности, чем другие: их семейная жизнь начинается с того, что им приходится сначала переучиваться, прежде чем начать учиться искусству жить в семье. Переучивание требует дополнительных сил, — как от человека, так и от окружающего его мира. Почти все родители хотят «хорошо подготовить детей к жизни». Но при конкретном анализе оказывается, что дети, пережившие ссоры между родителями, и тем более развод, получают неблагоприятный старт в жизни.

Старшие дети не удовлетворяются объяснением, что родители не понимают друг друга. Понятно, что каждому трудно признавать свои ошибки; но насколько же труднее объективно объяснить детям случившиеся. Но если дети видели, что отец пьет, ни с кем не считается, держит в страхе всю семью, или если они знали о внебрачных связях отца или матери, не так уж сложно будет для них понять обстоятельства, которые, в конце концов привели к разводу. Развод становится особенно тяжел, если родители используют подростка как оружие в своей битве — они нередко склоняются этому, если развод проходит сложно. Они могут без конца поливать друг друга грязью; используют подростка для передачи поручений; принуждают выбрать между ними; один может нарочно всячески затруднять встречи подростка с другим, либо никогда не являясь вовремя на установленное место, либо придумывая всякие причины для перемены существующей договоренности [33].

Далеко не все родители руководствуются исключительно интересами детей. Закон о браке предусматривает, что после развода только один из родителей сохраняет полное право на воспитание ребенка; другой родитель обязан только оказывать материальную помощь, но не имеет никакого права влиять на развитие ребенка каким-либо другим способом. Осознав, что развод влечет за собой невозвратимую потерю ребенка, родители начинают бороться за детскую благосклонность, причем иногда не стесняются в средствах. Соперничество родителей, их борьба за любовь ребенка крайне отрицательно сказываются на его развитии, на развитии его психики. Внезапно ребенок оказывается в центре всеобщего интереса, что не вызвано никакими заслугами с его стороны. Если ребенок постарше уже подозревает об истинных мотивах активной борьбы за его расположение и может по-своему защищаться, то дошкольник совершенно беспомощен перед хитростью взрослых. И он не понимает, что особый интерес к нему ослабеет, как только суд вынесет свое решение. Преувеличенное внимание родителей к ребенку вызывает в нем нескромность или завышенную самооценку. Дети пытаются любым способом добиться для себя выгод, и родители, вместо того чтобы воспитывать детей, добиваются детской симпатии. Нормально развитый ребенок не может противостоять натиску родителей, у него просто должны возникнуть аномалии в мышлении и чувствах, самооценке и отношении к окружающему миру, равно как и к своим обязанностям.

Исчезновение особого интереса к ребенку после развода, нормальное отношение к нему со стороны родителя, с которым он остался, снова вызывает у ребенка потрясения, и даже кризисы. Он чувствует себя разочарованным, заброшенным, особенно если мать или отец вступают в новый брак и появляются другие дети, на которых также изливается родительская любовь. Ребенок пытается сохранить родительское внимание, он становится дерзким, хвастается, разыгрывает капризного больного или, в самом деле, заболевает. Новые конфликты возникают, если взрослые, братья и сестры и друзья выражают свое неодобрение в ответ на такое поведение. Если же близкие примиряются с выходками ребенка, отступают, то это еще опаснее для развития его характера, его психики в целом, потому что в таком случае отрицательные черты закрепляются.

Иногда только чувство ненависти или мести к бывшему супругу заставляют оспаривать у него право на воспитание ребенка. Часто мотивы переплетаются. Некоторые только при разводе «обнаруживают», что у них есть дети. Но каковы бы ни были мотивы, нельзя снять с родителей обвинение в том, что своей «борьбой» за право воспитания ребенка они наносят ему большой вред. [19].

Проще тем семьям, в которых развода хотят оба родителя — отношения подошли к своему логическому концу. Но и тут бывает легко только взрослым. Ребенок страдает всегда. На одном полюсе — один любимый человек, на другом — другой, и ничего от прежней веселой жизни, от ощущения стабильности и защищенности, от привычных формул счастья не остается. Об этом придется помнить на всех стадиях развода: ни один из двух любивших когда-то друг друга людей не станет при этом главным пострадавшим. Потому что главный пострадавший — всегда, конечно же, ребенок.

В переходном возрасте, когда жизнь так необратимо меняется, превращаясь из детской во взрослую, привычные взгляды тоже меняются и нередко на совершенно противоположные. И может случиться, что второй, когда-то отвергнутый родитель, заклейменный как предатель, окажется лучшим другом подростка. А живущий с подростком родитель рискует превратиться во врага. Во время развода ребенка поджидает еще много дополнительных неприятностей, которые могут еще сильнее усугубить и без того непростую ситуацию. Происходит это так: развод чаще всего ведет за собой разъезд. А это нередко означает переезд. В результате от былой счастливой жизни не остается совсем ничего: ни прежнего дома, ни двора, ни компании друзей, ни старой школы. В итоге ему еще и приходится быть новеньким в очередном классе. Быть новеньким всегда не очень приятно, а уж когда он не очень-то готов постоять за себя, — тем более.

Подавленному, пребывающему в депрессии ребенку редко удается зарекомендовать себя в новом коллективе, и за ним быстро закрепляется роль изгоя. Многие подростки с тревогой думают о том, что они обречены на повторение грустного опыта своих родителей. Хотя есть данные о том, что браки детей разведенных родителей менее прочны, это вовсе не означает, что такое обязательно случится с каждым. Хотя видеть хороший пример полезно, не менее полезно наблюдать и отношения, которые не сложились. Если проследить за тем, как родители снова и снова повторяют все те же ошибки, можно понять, чего нельзя делать. [33].

Сын, дочь одинаково нуждаются в отце — каждый по-своему. Психологические механизмы этой потребности различны, и влияние отца сказывается по-разному, но остаться без отца для обоих равно тяжело и чревато драматическими последствиями.

Итак, подводя итог можно отметить, что существуют специфические моменты, связанные с наличием только одного из родителей в семье.

Во-первых, это особое положение остающегося родителя, которому будет недоставать моральной, социальной и материальной поддержки, обычно предоставляемой супругом.

Во-вторых, ребенок подвергается социальной дискриминации, связанной с отсутствием отца или матери.

В-третьих, ребенок оказывается лишенным возможности наблюдать близкие и гармоничные отношения между двумя взрослыми людьми. Это может сказаться в более позднем периоде его жизни на его собственных брачных отношениях.

В-четвертых, если в семье остается родитель противоположного пола, у ребенка будет отсутствовать возможность половой идентификации.

И можно сделать следующий вывод: даже в наиболее благоприятных случаях развод наносит психическую травму детям, особенно в критические возрастные периоды (подростковый возраст).