Этические содержание и смысл либеральных теорий справедливости

Актуальность темы

исследования.

Проблема справедливости относится к числу «вечных» вопросов человечества. Периоды бурных общественных преобразований, потрясений и реформ, придают этой проблеме особую остроту и значимость. Россия не составляет здесь исключения. Идет ли речь о политических реформах, экономических преобразованиях, правах человека, войне в Чечне, возобновлении смертной казни или падении жизненного уровня, мы неизменно возвращаемся к теме справедливости. Но при всей своей бьющей через край жизненно-практической актуальности, тема справедливости, за редким исключением, редко посещает страницы наших философских книг, политических трактатов или звучит в названиях социально-теоретических конференций. Такое положение дел не может считаться нормальным. Философия, а тем более этика, не может оставаться безучастной к процессам становления и осмысления новых норм и ценностей справедливости, которые происходят в нашей стране.

Темой настоящего диссертационного исследования является одна из составных частей проблемы справедливости — современные теории справедливости аналитической философии США. Современная теория справедливости США возникла в качестве реакции на процессы бурных общественных преобразований 60-х годов прошлого века, которые потребовали нового понимания справедливости. Война во Вьетнаме, сегрегация чернокожего населения, мафия — это американские аналоги наших дикой приватизации, тотальной коррупции и бесславной войны в Чечне, которые лежали у истоков теоретического и практического дискурса справедливости в США. Этот дискурс привел к возникновению фило-софско-теоретического явления под названием «Либеральные теории справедливости», которые мало известны в нашей стране. Между тем существует настоятельная теоретическая и практическая необходимость в концептуальном анализе современных либеральных теорий справедливости. Подобный анализ мог бы способствовать как успеху самого практического дискурса справедливости в России, так и совершенствованию российской этической теории.

Россия конституционно провозгласила создание основ либерального общества. Но мы еще не ответили на целый ряд сложных теоретических вопросов о возможности либерализма в России, его соответствии традиционным российским представлениям о справедливости и о наилучшем для России варианте справедливого общества. Иными словами, мы еще не ответили на традиционный русский вопрос о пути или судьбе России в той его части, которая связана с проблемами российского либерализма. Тема диссертационного исследования позволяет, хотя и косвенно, решать эту, в высшей степени актуальную для нас проблему. Ответив на вопрос об особенностях и практических преимуществах тех или иных теоретических моделей справедливого либерального общества, мы тем самым получаем возможность ответа на весьма актуальный для нас вопрос о возможности либерализма в России.

Таким образом, актуальность темы исследования современных либеральных теорий справедливости заключена одновременно в актуальности проблемы справедливости в современной России, актуальности проблем современного либерализма и актуальности проблемы пути развития России. Заявленная тема исследования позволяет решать все эти три проблемы в концептуальном единстве.

Степень разработанности проблемы.

Современная либеральная теория справедливости, которая развивалась в 60−90-е годы прошлого века в США, пока еще не выступала в качестве предмета цельного и концептуального исследования ни со стороны советских, ни современных российских авторов.

В советской философской мысли эта теория была предметом внимания нескольких публикаций, таких как совместная книга Л. Г. Гринберга и А.И. Новикова1, диссертация Г. Миниотайте2. Но в книге Гринберга и Новикова рассматривались главным образом представления о справедливости различных философов, но не либеральная теория справедливости как таковая. Темой диссертационного исследования Миниотайте была исключительно теория справедливости основоположника современной либеральной теории справедливости Дж. Ролза. Кроме того, эти работы советского периода имели сильную идеологическую направленность, что снижает их теоретическую ценность.

Либеральные теории справедливости стали предметом внимания советской теории права. Так, в монографии Г. В. Мальцева «Буржуазный эгалитаризм"3 были рассмотрены теории Ролза, Нозика, Дворкина, Лес-ноффа, которые были представлены как возможное философско-методологическое основание современного права. Но и в этой монографии теории справедливости рассматривались как отдельные теории, которые могут быть использованы в качестве нормативного основания права, а не как концептуальное явление, тем более не как явление этическое.

В постсоветский период развития российской философии либеральные теории справедливости стали предметом внимания смежных философских дисциплин: этики и политической философии.

1 ГринбергЛ.Г., Новиков А. И. Критика современных буржуазных концепций справедливости. М.: Наука, 1977.

2 Миниотайте Г. Новейшие тенденции в американской моральной философии. На примере теории справедливости Дж. Ролза. Автореф. дис. канд. филос. наук. М., 1977.

3 Мальцев Г. В. Буржуазный эгалитаризм: эволюция представлений о социальном равенстве в мире капитала. М.: Мысль, 1984.

В сфере политической философии проблема получила развитие в монографиях Т. А. Алексеевой. В одной из них Алексеева дает глубокий и содержательный анализ политической философии Дж. Ролза, который представлен как создатель междисциплинарной теории справедливости'. В другой — рассматривает новейшие тенденции в развитии современной американской политической философии, как теории справедливости2. В этой монографии были рассмотрены такие направления политической философии как утилитаризм, либертаризм Р. Нозика и коммунитаризм. Но и эта монография имеет характер очерка и не претендует на концептуальное рассмотрение либеральных теорий справедливости.

В сфере современной российской этической мысли либеральные теории справедливости стали предметом внимания нескольких статей, включая публикации автора этих строк, но до сих пор не выступали в качестве темы монографического или диссертационного исследования. В числе таких статей, следует назвать статью А. А. Гусейнова «Справедливость» в энциклопедическом словаре по этике3. Концепции современных либеральных теорий справедливости рассматриваются здесь на широком фоне философского понятия справедливости вообще. Гусейнов обозначил разновидности философских понятий справедливости, которым соответствуют возможные концепции справедливости, включая и либеральные. Теоретические положения этой статьи составили общий концептуальный фундамент настоящего исследования.

В статье А. В. Прокофьева «Социальная справедливость"4 дается анализ возможных представлений о социальной справедливости, приводится определение социальной справедливости как «. системы общест.

1 Алексеева Т. А. Справедливость. Морально-политическая философия Джона.Раулса. М.: Наука, 1992.

2 Алексеева Т. А. Справедливость как политическая концепция. Очерк современных западных дискуссий. М.: Московский общественный научный фонд, 2001.

3 Гусейнов А. А. Справедливость // Этика: Энциклопедический словарь. М.: Гардарики, 2001. С. 457 460.

4 Прокофьев А. В. Социальная справедливость // Там же. С. 460−463. венных институтов, которая не в единичных действиях, а по самой своей структуре, и значит постоянно, обеспечивает справедливое распределение социально-политических прав и материальных благ". Настоящее исследование имеет одновременно и более широкий и более узкий предмет. С одной стороны здесь исследуется не явление социальной справедливости как таковое, но американские теории справедливости 70-х годов прошлого века. С другой стороны социальная справедливость понимается несколько шире — в единстве распределительной, воздающей и меновой парадигм.

В числе работ иностранных авторов, которые рассматривают современные теории справедливости, можно назвать переведенную на русский язык книгу О. Хеффе, «Политика, право, справедливость» (1994)1. Эта монография представляет собой труд в области юриспруденции. Главный теоретический оппонент Хеффе — политический и правовой позитивизм, равнодушный к моральному обоснованию правовых норм. В числе своих союзников Хеффе называет и Ролза, теорию которого обстоятельно характеризует. Привлекательность концепции Ролза, как и концепции других либеральных теорий справедливости заключена в возможности их использования в качестве нормативного фундамента права. Хеффе полагает, что общественная справедливость представляет собой правовую середину между двумя крайностями юридического бесправия: Анархия и Левиафан. Анархия отрицает юридические права граждан вообще. Левиафан тоже их отрицает, но несколько иначе — путем наделения абсолютными правами одного лишь суверена за счет всех остальных граждан. Хеффе полагает, что справедливое государство есть ни что иное, как государство, избегающее крайностей, как Левиафана, так и анархии. С таким выводом, действительно, могут согласиться ав.

1 Хеффе О. Политика, право, справедливость. Основоположения критической философии права и государства. М.: Гнозис, 1994. торы современных либеральных теорий справедливости, правда, одни из них будут ближе к Левиафану, другие к Анархии.

Что касается современной американской моральной и политической философии1, теории справедливости стали темой специального и глубокого исследования целого ряда монографий. В их числе следует особо отметить работы Кэмпбелла (Campbell), Стербы (Sterba), Кимлики (Kymlicka) и Берри (Barry).

В наиболее раннем из перечисленных исследований, в книге Кэмпбелла2 содержится первая попытка классификации и анализа современных американских теорий справедливости. Кэмпбелл использует достаточно произвольное основание для классификации основных теорий. Основанием его классификации служат, «концепты» справедливости. Под концептами он понимает различные представления об общественной функции принципов справедливости. Он называет такие разновидности теорий справедливости как: справедливость как права (Дворкин), справедливость как договор (Ролз), справедливость как диалог (Аккер-ман), справедливость как эффективность (Познер), справедливость как заслуга (Садурски), критика справедливости (Маркс). Монография Кэмпбелла страдает описательностью. Он воспроизводит основные особенности тех или иных концепций, не пытаясь определить их общее этическое содержание или смысл.

В книге Стербы3 используется принципиально иной подход. Все основные теории справедливости согласно его пониманию соответствуют основным идеологиям модерна. Он называет либеральные теории справедливости, либертарные теории, социалистические, феминистические и коммунитарные. Различие между ними определяется фундамен.

1 В современной американской философии моральная философия рассматривается как теоретическое основание политической философии.

2 См.: Campbell Т. Justice. Houdmills: Macmillan Education, 1988.

3 Sterba J. How to Make People Just. A Practical Reconciliation of Alternative Conceptions of Justice. To-towa: Rowman and Littlefield, 1988. тальными ценностями, выражающими различный смысл справедливости. Соответственно для либертаризма вся справедливость сводится к свободе. Для социализма — к равенству. Для феминизма — к андрогинно-сти. Для коммунитаризма — к солидарности в рамках общины. Для либерализма это некая смесь ценностей равенства и свободы. Стерба исходит из плюрализма ценностных основ теорий справедливости. Такой подход делает невозможным сравнение, а тем более критику различных концепций справедливости.

Подход Стербы вызвал критику Кимлики1, который дает более глубокую характеристику основным теориям справедливости и исходит из ценностного «монизма». Он полагает, что все без исключения современные теории справедливости имеют единый ценностный смысл, который он обозначает как «эгалитарное плато». Это означает, что существует глубокое единство всех современных теорий справедливости, которое отражает нормативный консенсус в рамках общего для всех цивили-зационного идеала равенства жизненных шансов. Идеал равенства является для Кимлики критерием оценки различных теорий и концепций справедливости. Кимлика полагает, что все без исключения теории справедливости относятся в равной степени к моральной и политической философии. Они относятся к политической философии, поскольку формулируют принципы организации основных политических институтов. Они относятся к моральной философии, поскольку эти принципы должны быть выведены из очевидных моральных принципов, лежащих в основании наших поступков по отношению к другим людям.

Берри2 основывает свой анализ теорий справедливости на различии двух парадигм: справедливости как беспристрастности и справедливости как взаимной выгоды. Подавляющее большинство теорий пред.

1 Kymlicka W. Contemporary Political Philosophy. An Introduction. Oxford: Clarendon Press, 1990.

2 Barry B. Theories of Justice. Berkley: University of California Press, 1989. ставляют собой первую парадигму (утилитаризм, теории Ролза, Нозика и др.), поскольку они, так или иначе, имеют в своей основе мораль. Парадигма взаимной выгоды не столь представительна, но имеет не менее глубокие корни. Берри считает, что ее легендарным основателем следует считать Главкона из диалога Платона «Государство». Согласно Главкому общественная справедливость есть не более чем средство поддержания кооперативного взаимодействия между людьми. Она не нужна сильному, который и так возьмет все, что ему нужно. Она невозможна для слабого, который все равно ничего не получит. Она нужна для тех, кто нуждается в добровольном сотрудничестве с другими и потому вынужден соизмерять свои интересы с интересами других. Такая справедливость действительно есть не более чем взаимная выгода. Проблема с подобным пониманием справедливости заключается в том, что она не может быть сведена ни к каким определенным нормам и потому лишена этического смысла. Декларировать подобную справедливость все равно что декларировать преимущество богатства и здоровья перед бедностью и болезнью. Однако возникшая в 50-е годы в США математическая теория игр позволила вдохнуть новую жизнь в эту почти забытую парадигму, великолепным современным воплощением которой является рационалистическая теория справедливости как взаимной выгоды Д. Готиера.

Цели и задачи исследования.

Целью исследования является концептуальный анализ современных либеральных теорий справедливости с точки зрения их содержания и смысла. Такая постановка цели обуславливает и задачи исследования:

Систематизация основных концепций современной либеральной теории справедливости. Основой систематизации выступает этическая теория, составляющая фундамент той или иной концепции справедливости. Соответственно, можно выделить четыре основные разновидности современных либеральных теорий справедливости, которые соответствуют деонтологии Канта, теории естественных прав Локка, утилитарной моральной теории и моральному скептицизму Гоббса. Это соответственно теории справедливости Ролза, Нозика, новейшего утилитаризма и Готиера. Они составляют ядро того напряженного дискурса справедливости, который имеет место в США.

Оценка сравнительных достоинств и недостатков либеральных теорий справедливости Ролза, Нозика, Готиера и утилитаристов. Эти концепции оцениваются не только через их соответствие собственному моральному содержанию, непротиворечивость этого содержания, но и посредством их соответствия ценностному идеалу равенства жизненных шансов в качестве практически возможных теоретических моделей справедливого общества.

Оценка критических аргументов марксизма, феминизма и комму-нитаризма, направленных против положений либеральной теории справедливости.

Разработка понятийного аппарата теории справедливости, который может быть использован в качестве языка последующего дискурса справедливости в России.

Применение современной теории справедливости к оценке политической практики России. В настоящем диссертационном исследовании она решается только «в первом приближении» с целью продемонстрировать теоретические возможности теории справедливости.

Теоретико-методологические основания исследования. Исследование построено в традициях аналитической моральной философии, которая понимается, как ведущая традиция европейской философской мысли, восходящая к Сократу и Аристотелю. Именно эта традиция лежит в основании проекта Просвещения. Это философия Бен-тама, Милля, Канта, позднего Маркса и Рассела. К числу главных методологических принципов аналитической философии можно отнести следующее:

1. Существует реальность независимая от человеческого знания и мы, человеческие существа, составляем часть ее.

2. Разум и метод, в частности научный, дает нам возможность постижения этой реальности и наших отношений с ней.

3. В процессе этого постижения мы должны оставить традиционные предубеждения и прислушаться к голосу фактов1.

Учитывая эти установки, современная аналитическая философия понимает свою задачу двояким образом. Она может продолжать просветительский проект последовательного постижения действительности в той мере, в какой это возможно посредством философского анализа и метода. Она может содействовать методическому обеспечению достижения проекта Просвещения иными познавательными средствами. В любом случае «метод» стоит во главе угла, и именно акцент на «метод» позволяет отличать аналитическую философию от антипросветительской или «континентальной» традиции. Аналитические философы склонны обособлять себя от философов более или менее ярко выраженной «романтической» ориентации, каковыми были Руссо, Гер-дер, Гегель и ранний Маркс. Они обособляют себя также и от философов скептического и анти-систематического склада, таких как Кьерке-гор, Ницше и русские религиозные философы. Они отвергают такие стили философского мышления, которые заведомо обусловлены приверженностью той или иной религиозной, культурной или политической традиции, чем грешила советская философия.

1 Pettit P. Analytical Philosophy // A companion to contemporary Political Philosophy. Eds.: R. Goodin and P. Pettit. В lack well Publishers, 1993. P.7.

V*.

Но нередко аналитическую философию понимают и более узко, как приверженность установкам логического атомизма, логического позитивизма или лингвистического анализа в соответствии с философией Мура, Рассела, Карнапа, Айера, Остина, Витгенштейна и др. Иногда ее понимают чисто географически, как англо-саксонскую философию прошлого столетия. Последнее в значительной степени верно, поскольку именно англо-саксонская философия склонна к продолжению проекта Просвещения. Современная аналитическая философия долгое время избегала нормативного анализа в сфере моральной или политической философии. Это нормативное молчание сменило и совершенно вытеснило прежний консенсус в отношении истоков нормативности, который был связан с господством утилитарной философии Бентама, Милля и Сид-жвика.

С конца XIX и вплоть до 50-х годов прошлого века утилитаризм, как нормативная философия, заметно поубавил свой пыл и растерял ревностных приверженцев, что позволило многим сделать поспешный диагноз о смерти нормативной философии вообще. Многие факторы как методические, так и культурные способствовали тому печальному обстоятельству, что аналитическая философия первой половины XX века оставалась безучастной к нормативному философскому анализу общественных институтов. Дело в том, что самосознание аналитической философии сформировалось на заре прошлого столетия и было связано с развитием формальной логики. Два взаимодополняющих утверждения выступали тогда в качестве настоящего символа веры аналитического философа. А именно: Во-первых, ценностные или нормативные суждения не отражают обоснованной веры относительно реальности. Во-вторых, те суждения, которые действительно способны отражать обоснованную веру относительно реальности, полностью исчерпываются эмпирическими (научными) и математическими (априорными) суждениями.

Учитывая степень влияния этих утверждений, не удивительно, что задача нормативного анализа не могла не казаться философам чем-то очень мало значительным. Философия не является эмпирической наукой и несет в себе очень мало априорных истин, все, что может дать нормативный анализ это постижение чувств и эмоций, содержащихся в нормативных высказываниях. Подобная отнюдь не величественная задача не могла вдохновлять людей одержимых достижением просветительского проекта расширения сферы знания. Создание новой разновидности аналитической философии Витгенштейном — лингвистического анализа, не способствовало изменению подобного положения дел. Скорее даже наоборот. Чрезмерное внимание к обыденному языку морали грозило дискредитацией проекта Просвещения и внесло некоторую чуждую аналитической философии струю. Так или иначе, задача нормативного аналитического философа не могла выходить за рамки задачи индивидуальной терапии и оставалась крайне приземленной.

Помимо причин чисто методического свойства, долгое молчание нормативной философии было обусловлено и причинами культурными. Большинство аналитических мыслителей жили в мире, в котором ценности демократии, свободы и справедливости рассматривались как данность, что исключало необходимость их детального анализа. (В этом смысле положение дел в странах развитой демократии поразительно совпадало с положением дел в странах социализма. Справедливость социализма тоже не вызывала сомнений). Вопросы, которые могли вытекать из этих ценностей, вполне могли решаться посредством эмпирической политологии или психологии. Возникла общая иллюзия, что нормативной философии просто нечего делать в сфере ценностного анализа действующих институтов, справедливость которых не подлежит сомнению.

Конец 50-х годов ознаменовался началом восстановления нормативного философствования. Первые усилия в этом направлении были сделаны утилитаристами. Но подлинное возрождение нормативной аналитической философии было связно с концом 60-х годов и с именем Дж. Ролза. Главная заслуга Ролза заключается в том, что он наполнил новым содержанием идею нормативного анализа общественных институтов. Ролз сделал это посредством эмпирической и институциональной концептуализации кантовского категорического императива. Два метода, изобретенных Ролзом: гипотетического контрактуализма и рефлективного равновесия, позволяли достигать точных и обоснованных суждений относительно наиболее приемлемых и желательных норм справедливости, которые следует положить в основание основных общественных институтов. Аналитическая философия наконец обрела твердый фактический фундамент для нормативных суждений, что позволило поставить их в один ряд с эмпирическими и априорными. Моральная философия восстановила свой утраченный статус до тех высот, который был ей присущ во времена Аристотеля. По этой причине моральная и политическая философия вновь оказались почти синонимами, а центром притяжения как моральной, так и политической философии стало понятие справедливости. В силу ли влияния Ролза или в силу иных причин, но аналитическая нормативная философия стала главным образом теорией справедливости, которая, кроме того, стала быстро приобретать междисциплинарный характер. Это не означает, что возможности нормативного анализа аналитической философии будь то утилитаризм, интуитивизм или теория Ролза не применялись для обоснования иных ценностей, кроме справедливости, но поскольку нас интересует именно справедливость, обойдем молчанием эти усилия и сосредоточим свое внимание на развитии аналитической философии как теории справедливости.

Несмотря на то, что как методология, так и нормативные выводы «Теории справедливости» были впоследствии подвергнуты жесточайшей критике, заданные ею методологические рамки общей теории справедливости остались неизменными. Все последующие исследователи вынуждены были работать в этих рамках, или объяснять, почему они этого не делают. Ролз заложил основы общей теории справедливости, которая продолжает развиваться вплоть до настоящего времени в качестве междисциплинарной и «межидеологической» теории. Можно указать на несколько устоявшихся методологических посылок аналитической теории справедливости, которых мы будем придерживаться.

1. Задача нормативного анализа заключается в выяснении, какие нормы справедливости должны быть положены в основание основных общественных институтов.

2. Эти нормы могут быть обнаружены посредством применения метода нормативного анализа.

3. Этот метод сводится главным образом к критическому отбору обоснованных и верифицированных суждений.

Последующее послеролзовское развитие либеральной теории справедливости позволило выделить несколько теоретических центров притяжения общей теории справедливости, каждый из которых опирался на длительную традицию модерна и каждый из которых склонялся к своему способу отбора обоснованных и верифицированных нормативных суждений. Это главным образом четыре теории, которые опираются на различные, хотя и в равной степени почтенные традиции моральной философии. Сам Ролз строил свой нормативный анализ на усовершенствованной и приспособленной к работе с институтами деонтологии Канта. Первый серьезный критик Ролза — Нозик использовал главным образом методологию естественных прав Локка, Готиер извлек из забвения методологию морального скептицизма Гоббса и разумный эгоизм. Со.

I* временный утилитаризм остался верен традициям подсчета пользы клас-^ сического утилитаризма. Эти четыре теории, представляют собой наиболее последовательные и методически оформившиеся теории справед-®ливости современной аналитической философии, именно они в наибольшей степени приковывают к себе внимание теоретических и практических дебатов. Но общая методология нормативной аналитической философии дает принципиальную возможность создания иных теорий. Можно назвать теорию справедливости, восходящую к понятию заслуги (Садурски, Шер, Кэмпбелл), к понятию автономии (Нарвесон, Дворкин, Раз, Янг), к потребностям (Виггинс, Брэйбрук), равенства (Кимлика, Нагель, Сен, Коген) и др. Ограниченный объем диссертационного исследования не позволяет обратиться к детальному анализу этих весьма интересных концепций.

Аппетиты создателей новых теорий справедливости могут быть ограничены не столько теоретической стройностью самих теорий, сколько практической пригодностью для создания действительно справедливого и устойчивого общества. Наиболее актуальный вопрос дальнейшего развития теории справедливости есть вопрос о ее применении в политической практике иных стран, например России. Здесь мы сталкиваемся с другой проблемой — проблемой соотношения теории и практики. В настоящем исследовании мы будем исходить из самых общих и гениально простых методологических основ о соотношении теории и практики, которые можно обнаружить в известной работе Канта. «Теорией называют совокупность правил, даже практических, когда эти правила мыслятся как принципы в некоторой всеобщности, и притом отвлеченно от множества условий, которые, однако, необходимо имеют влияние на их применение. Наоборот, практикой называют не всякое дейст-вование, а лишь такое осуществление цели, которое мыслится как следование определенным, представленным в общем виде принципам деятельности"1. Такое понимание соотношения теории и практики придает ^ уверенность в возможности применения созданной в Америке аналитической теории справедливости к политической практике России. Но ана-^ лиз этой практики не составляет предмет специального исследования в настоящей работе, он представляет собой только поверхностный анализ с целью демонстрации потенциала современной теории справедливости.

Есть все основания полагать, что советская и современная российская этика, во всяком случае, в трудах ее наиболее видных представителей, продолжает традиции аналитической философии и аналитического ценностного анализа. Она тоже прошла тот этап развития (А.А. Гусей-^ нов называет его «дефинитивным), который соответствует логическому позитивизму на Западе, и в настоящий момент осваивает методологию содержательного нормативного анализа2. Настоящее исследование соответствует этому главному направлению теоретических усилий современной российской моральной философии, к которой автор относит себя по своему образованию и теоретическим привязанностям. Теоретические взгляды автора диссертации сложились под влиянием московской философско-этической школы в лице таких ее представителей как Р. Г. Апресян, А. А. Гусейнов, О. Г. Дробницкий, Е. Л. Дубко, Т. А. Кузьмина, * Э. Ю. Соловьев, В. И. Толстых, А. И. Титаренко, О. П. Целикова.

Если говорить об идейных источниках исследования, к числу таковых следует отнести работы русских либеральных мыслителей неокантианского направления, таких как Б. П. Вышеславцев, А. И. Гессен, Б. А. Кистяковский, П. И. Новгородцев, П. А. Сорокин. ф, 1 Кант И. О поговорке «Может быть верно в теории, но не годится для практики» // Кант И. Соч.: В 6 т. Т. 4. Ч. 2. М.: Мысль, 1965. С. 61. а 2 В этой связи следует отметить одну из первых публикаций, посвященных проблеме практической справедливости: Нравственные ограничения войны: Проблемы и примеры / Под общей редакцией Б. Коппитерса, Н. Фоушина, Р. Апресяна. М.: Гардарики, 2002.

Научная новизна исследования.

Диссертация представляет собой первый в отечественной этической литературе опыт концептуального и системного анализа современной либеральной теории справедливости. Современные теории справедливости рассмотрены через их этическое содержание и этический смысл как модели возможной общественной организации применимые к политической и моральной практике России.

• Разработано аналитическое понятие справедливости, которое может применяться для анализа социальных процессов и служить методологическим основанием практического дискурса справедливости. Основные спецификации в рамках общего понятия справедливости, такие как процедурная, формальная, субстанциональная справедливость помогают лучше понимать основные процессы, выступающие в качестве предмета моральных оценок.

• Предпринято исследование теории справедливости современного утилитаризма. Эта теория лежит в основании многих моделей современной экономики и выступает в качестве одной из аксиом политического действия. Ее методологическое значение и нормативный смысл до сих пор недостаточно учитывались в процессе политического анализа.

• Дан систематический анализ концепций справедливости Р. Нозика и Д. Готиера, труды которых не переводились на русский язык. Эти авторы создали оригинальные теории справедливости, которые оказывают заметное нормативное воздействие на политический климат современного общества. Широкое знакомство с этими теориями позволит лучше понимать общественные и политические процессы. о.

• Систематизирована критика либеральных концепций справедливости, представленная в многочисленных работах последователей феминизма, коммунитаризма и марксизма. Хотя эти идеологии достаточно хорошо известны в нашей стране (за исключением коммунитаризма), их критический потенциал как теорий справедливости до сих пор не оценивался. Диссертация представляет первый опыт подобной оценки.

• Исследована теория справедливости Дж. Ролза в единстве его ранних и поздних работ. Хотя теория справедливости Ролза достаточно хорошо известна в нашей стране, последующая эволюция его взглядов и, главное, этический смысл этой эволюции не выступали еще в качестве предмета систематического анализа в российской философской литературе.

Теоретическая и практическая значимость работы.

Содержащиеся в диссертации положения и выводы могут найти широкое теоретическое и практическое применение. Прежде всего, они могут содействовать дальнейшему развитию этической теории в России посредством вовлечения в ее оборот новых концепций и объектов исследования. Отдельные положения диссертации могут способствовать дальнейшему теоретическому изучению развития России в переходный период от социалистической автократии к либеральной демократии.

Практическая значимость диссертации заключается в возможности использования ее положений для совершенствования социальной политики и управленческой практики. Понятийный аппарат и теоретический материал диссертации может способствовать развитию столь необходимого для нашей страны общественного дискурса справедливости. Материалы диссертации могут быть использованы в учебном процессе при преподавании этики, философии, социологии, теории права, политологии, истории и других учебных дисциплин. Диссертация может быть использована для преподавания специального междисциплинарного учебного курса «Теория справедливости».

Апробация результатов философского исследования.

Теоретические положения диссертации использовались для чтения спецкурса «Теория справедливости» для студентов Рязанского государственного педагогического университета на протяжении более десяти лет. Они широко применялись и в ходе лекций читаемых автором диссертации для учителей школ по программе Рязанского института развития образования. Эти положения были использованы в многочисленных лекциях читаемых в различных университетах США во время двух стажировок по программе «Фулбрайт» Информационного Агентства США в 1996;1997 гг. и 1999 -2000 гг. Отдельные положения и выводы диссертации были озвучены на различных научных форумах, включая:

• Международная конференция, организованная Советом Федерации Федерального собрания России, ИНИОН РАН и др.: «Россия. Тенденции и перспективы развития». 9−10 декабря 2004. Выступление: «Этика гражданского общества в России».

• Семинар в рамках совместного научного проекта Фонда Горбачева и университета Калгари (Канада) «Социальная справедливость. Современные интерпретации и политическая практика». 13 ноября 2004. Пермь. Выступление: «Либеральные теории справедливости и политическая практика России».

• Научный семинар по проекту Новгородского Межрегионального института общественных наук «Либерализм, справедливость и путь России» 29 — 31 октября 2004. Валдай. Выступление: «Либерализм, справедливость и путь России».

Научно-практическая конференция, организованная Фондом Плеханова, Мэрией Москвы, ИНИОН РАН, Российским движением демократических реформ «Либеральный социализм: вчера, сегодня, завтра». 3 сентября 2004. Москва. Выступление: «Либеральный социализм против социального либерализма».

Научный семинар по проекту Новгородского Межрегионального института общественных наук «Моральные проблемы успеха». 26 — 30 августа 2004. Валдай. Выступление: «Успех в бизнесе или выгода быть моральным».

Научный семинар по проекту Новгородского Межрегионального института общественных наук «Справедливость и возможность ограничения насилия». 30 октября — 2 ноября 2003. Валдай. Выступление: «Исторический дискурс российской справедливости». Семинар фонда Аксель и Маргарет Аксон Джонсон (Axel and Margaret Ax: on Johnson Foundation) для бизнес элиты Скандинавии. Хельсинки. Финляндия. «Перспективы дальнейшего развития России». Хельсинки. 8 октября 2003. Лекция: «Исторический дискурс российской справедливости».

Третий Всероссийский конгресс политологов «Выборы в России и российский выбор». Москва. ИНИОН РАН. 28−29 апреля 2003. Доклад: «Исторический дискурс российской справедливости». Рабочее совещание и научный семинар по проекту Новгородского межрегионального института общественных наук: «Ненасилие и справедливость. Российские контексты». Валдай. Россия. 14−17 ноября 2003. Выступление: «Современные теории справедливости». Симпозиум. «Моральные ограничения войны». Университет Ренмин. Пекин. Китай. 12−16 мая. 2002. Лекции: «Война в Косово», «Чеченский кризис с точки зрения справедливости», «Принцип добрых намерений теории справедливых войн».

• Конференция. «Проблемы толерантности в современном российском обществе» Рязанская академия министерства юстиции. Декабрь 2001. Доклад: «Воздержание от применения насилия как фактор толерантности».

• Конференция. «Этические проблемы воинской дисциплины». Королевская военная академия Бельгии. Брюссель. Июль 2001. Доклад. «Шесть случаев морально обоснованного неповиновения».

Результаты диссертационной работы опубликованы в монографиях, учебных пособиях, статьях и других публикациях, общим объемом более 40 пл.

Структура и основное содержание исследования.

Диссертация состоит из девяти глав, введения и заключения. В первой главе рассматриваются основные понятия и термины теории справедливости, которые затем используются во всех последующих главах. Это глава несет на себе печать Аристотеля, но не потому, что Ста-гирит задает теоретические или ценностные параметры дальнейшему изложению, а потому, что формально-логический аппарат теории справедливости создан Аристотелем. Вторая, третья, четвертая и пятая главы, объединенные рамками первой части под названием «Либеральные теории справедливости», знакомят читателя с современными либеральными теориями справедливости. Это теории утилитаризма, Ролза, Нози-ка и Готиера. Последующие три главы, с шестой по восьмую, объединенные рамками второй части «Критика либеральной справедливости», посвящены анализу основных критических аргументов, которые содержатся в политической и моральной философии марксизма, феминизма и коммунитаризма. В последней, девятой главе, теория справедливости применяется для анализа политической практики России. В заключении подводятся итоги и делаются исследовательские выводы.

Б. Н. Кашников.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Предметом настоящего диссертационного исследования были этическое содержание и смысл либеральных теорий справедливости США 70−90-х годов прошлого века. Теория справедливости открыла новую страницу в истории моральной и политической философии, подняла возможности и практический смысл нормативного философского анализа на недосягаемую для прежней аналитической философии высоту. Эта теория сделала справедливость главным инструментом социальной критики, а нормативные суждения и дискурс справедливости — средством совершенствования общественных отношений в условиях демократии. Вот почему эта теория заслуживает самого пристального внимания, особенно в тех странах, где состояние общественных институтов требует как значительного совершенствования, так и наполнения этическим содержанием и смыслом.

Под этическим содержанием теории справедливости понимается применяемый этой теорией способ обоснования и формулировка нормативных принципов обустройства основных общественных институтов. Под этическим смыслом — соответствие принципов справедливости основным моральным идеалам того или иного общества. Обоснование фундаментальных принципов организации общественных институтов невозможно без учета моральных принципов отношений людей друг к другу. По этой причине, перефразируя известное выражение Канта, теории справедливости не могут сделать и шагу, не платя дань морали. Разумеется, все ныне существующие многочисленные теории справедливости далеко не однородны в смысле их этической основательности и содержания. Многие из них не имеют глубокого этического содержания или их этическое содержание сводится лишь к излюбленной моральной интуиции философа, которая просто проецируется на уровень основных общественных институтов. Подобные теории лишены не только теоретической привлекательности, но и практической значимости и потому вряд ли заслуживают внимания. Практическая ценность теории справедливости является, как правило, следствием ее теоретической фундаментальности.

Проведенное исследование теорий справедливости потребовало некоторой предварительной «черновой» работы, к которой обычно не прибегают авторы западных теоретических обзоров по теориям справедливости, по той причине, что они уповают на интуитивно общепринятый арсенал понятий и терминов. Учитывая, что российская философская традиция не располагает таким консенсусом, первая, вводная глава диссертации была посвящена языку теории справедливости. Эта работа позволила выработать необходимые понятия и термины — несущие конструкции дальнейших теоретических построений. Понятийный аппарат первой главы может иметь и самостоятельную ценность в качестве языка общественного дискурса справедливости, если он когда-нибудь состоится в демократической России. В числе основных видов справедливости следует выделить субстанциональную и формальную справедливость. Субстанциональная справедливость есть справедливость провозглашаемых принципов. Формальная справедливость есть лишь степень последовательности в применении любых субстанциональных принципов. Не меньшее практическое значение имеет процедурная справедливость, которая позволяет сводить отношения между людьми к безличной процедуре, обезличивая справедливый результат, который может устроить всех участников. В числе основных концептов справедливости были рассмотрены иерархическая и эгалитарная справедливость.

Все наиболее значительные либеральные теории справедливости имеют весьма солидное этическое содержание. Проведенное исследование было сосредоточено на четырех наиболее весомых либеральных теориях справедливости, которые соответствуют четырем различным этическим традициям: утилитаризм, деонтология Канта, теория естественных прав Локка и теория разумного эгоизма. Эти традиции получили наиболее последовательное развитие и теоретическое оформление соответственно: в теориях справедливости современного утилитаризма, теории Ролза, Нозика и Готиера. Исследовательский интерес представляет также логика развития этих теорий и их взаимная критика. Предметом оценки была не только теоретическая безупречность этического содержания теорий (с этой точки зрения они практически равноценны), но и их этический смысл.

Основные либеральные теории справедливости были рассмотрены в хронологической последовательности их возникновения. Одной из первых попыток в этом направлении следует считать теорию справедливости классического утилитаризма. Идея утилитарной справедливости проявила себя как грозное оружие, направленное против пережитков прежнего иерархического феодального общества. Но этическое содержание либерально-утилитарной справедливости оказалось весьма уязвимо для критики. По мере возвращения в свои права нормативной философии в 60-х годах 20-го века, утилитаризм вновь предложил свою методологию обоснования ценностей справедливости. Справедливым было предложено считать то общество, институты которого систематически и последовательно обеспечивают удовлетворение рациональных желаний наибольшего числа людей. Обновленный утилитаризм мог широко использовать новые достижения общественной науки, в частности — теорию рационального выбора, хорошо зарекомендовавшей себя в экономике. Однако и в новом обличье утилитаризм не смог избежать моральной критики со стороны иных систем возрождающейся философии этического анализа. Можно предложить, что утилитаризм в значительной степени утратил связь с ценностным смыслом современного эгалитарного общества. Он не может поддержать равенство прав, точнее его возможности в этом отношении вызывают серьезное сомнение. Вот почему утилитаризм все больше уступает свои позиции альтернативным теориям справедливости.

Теория справедливости деонтологического либерализма была создана Ролзом в качестве альтернативы утилитаризму. Предметом теории справедливости должны были стать «основные общественные институты», т. е. основные повторяющиеся и устойчивые отношения между членами общества, которые подлежат этическому совершенствованию. Этическое совершенствование заключается в приведении общественных институтов в соответствие с понятными и морально обоснованными принципами справедливости. Предложенные Ролзом принципы справедливости есть ни что иное как принципы, которые в значительной степени уже стали основой современной конституционной демократии. Новшество Ролза заключается только в первой части второго принципа, который получил название «принципа различия». Принцип различия придает либерализму социальный смысл, который сближает его с социализмом. Общество не только должно гарантировать формальное равенство шансов и не только позаботиться о честности состязания за ограниченные жизненные блага, но еще и позаботиться о «выравнивании этих шансов» для тех, кто лишен «талантов и способностей». Такое понимание либеральной справедливости делает общество более похожим не на арену состязания и даже не взаимовыгодную кооперацию, а на семью. Несмотря на последующую критику теории справедливости Ролза, она остается времени непревзойденной по силе аргументов и по степени своей интуитивной моральной привлекательности. Но главное это то, что теория справедливости Ролза, как и его принципы, имеет все основания быть рассмотрена на предмет возможного использования в качестве этики гражданского общества в России.

Одним из наиболее сильных критиков теории Ролза был и остается Роберт Нозик — создатель альтернативной теории справедливости, возведенной на фундаменте локковской этики естественных прав. Нозик полагает, что принципы справедливости могут быть только результатом исторического процесса свободных приобретений и передач. Всякое распределения является справедливым, если удовлетворяет этим условиям. При всей элегантности теории справедливости Нозика, нельзя не признать слабость ее этического содержания, которая является следствием слабости этики естественных прав. Подобная этика требует от индивидов сильных моральных чувств, которых мы обыкновенно не находим в жизни. Общество, построенное на началах либертарной теории справедливости Нозика, рискует стать нестабильным. Нестабильность вытекает и из основных принципов, которые обрекают на вечные споры относительно правомерности первоначального приобретения общей собственности, что на практике приведет к бесконечным «переделам». Большие сомнения вызывает и этический смысл теории справедливости Нозика. Его принципы вряд ли могут содействовать достижению идеала равенства. Наиболее вероятным следствием утверждения принципов справедливости Нозика следует считать весьма антигуманное общество постоянно усиливающегося социального неравенства.

Теория справедливости Готиера представляет собой альтернативу всем выше рассмотренным либеральным проектам, это попытка построить моральную теорию «на основе только разума». Готиер исходит из так называемой «максимизаторской» концепции рациональности — рациональности как максимизации обоснованного предпочтения. Основанием рационального выбора он объявляет не интерес, не благоразумие, но еще более субъективное понятие — предпочтение. Максимизация предпочтения осуществляется в ситуациях выбора. Предметом специального интереса для Готиера являются не относительно простые ситуации параметрического выбора, при котором речь идет о выборе действия в условиях, когда единственной переменной является наше собственное действие, но выбор стратегический, при котором приходится иметь дело с последствиями решений и предпочтений нескольких действующих субъектов (то, что изучает теория игр). Готиера при этом интересует особая разновидность игры — сделка, и потому свою теорию рационального выбора он так и называет: «теория рациональной сделки». Готиер не разделяет иллюзий либертаризма или раннего либерализма в отношении саморегулирующегося рынка. Предоставленный самому себе, рынок становится, на определенном этапе общественного развития, ареной, где ежечасно осуществляется сценарий дилеммы узников, или неоптимальное равновесие. Готиер убежден, что единственным условием выйти из состояния неоптимальности может быть дополнение рынка кооперацией. Теория Готиера может быть подвергнута весьма серьезной критике как с точки зрения, этического содержания, так и смысла. Готиер не дает ответа на вопрос, как быть с теми и тем, кому нечего положить на стол кооперации. В концепции Готиера мы не видим никаких сил, которые могли бы поддерживать стабильность общества, построенного на фундаменте его принципов справедливости, и потому подобное общество обречено на дрейф в направлении постепенной самоликвидации под бременем логического саморазвития его же собственных принципов. Еще одна любопытная сторона теории Готиера, это то, что фактически именно эта теория справедливости фактически была опробована в России под видом реформ начала 90-х годов. Либерализм, лишенный моральных оснований, неизбежно вырождается в кастовое, мафиозное и антигуманное общество рабов и господ.

Примененная, таким образом, методология ценностного анализа позволила остановить выбор наиболее приемлемой модели справедливости для России — на теории справедливости Ролза. Эта теория не только наиболее адекватна моральному идеалу модерна, но и в наибольшей степени созвучна тому противоречивому состоянию ценностей, которое мы можем обнаружить в современной России. Последовательное воплощение этой теории в качестве нормативной модели этики гражданского общества России может наилучшим образом способствовать нашему дальнейшему движению в направлении ценностей эгалитарного общества и преодолению пережитков иерархической организации (коррупции, протекционизма, непотизма). Общая особенность либеральных теорий справедливости заключена в их общей приверженности ценности индивидуальной свободы, которая рассматривается не только как наиболее общее содержание справедливости, но и как главное условие достижения общего морального идеала равенства жизненных шансов.

Теории справедливости, разрабатываемые другими идеологиями, имеют иное этическое содержание и подвергают решительной критике либеральные теории справедливости. Основу антилиберальной аргументации марксизма, феминизма и коммунитаризма составляет их общее убеждение, что характерный для либеральных теорий справедливости акцент на свободе не только не способствует достижению подлинного равенства, но и вреден для самой справедливости.

Справедливость, с точки зрения Маркса, относится к числу идеологических, надстроечных понятий, которые соответствуют базису общества и являются его отражением. Можно утверждать, что Марксова научная критика является лишь завуалированной ценностной критикой, а марксизм является разновидностью утопического утилитаризма. Главное обвинение в адрес либеральной теории справедливости, которое выдвигает марксизм — либерализм не замечает эксплуатацию человека человеком. Под эксплуатацией обыкновенно понимается использование другого человека вопреки его или их интересам, очень часто в ущерб этим интересам и, как правило, под угрозой силы или с применением обмана. В условиях капитализма одна группа людей неизбежно становится объектом эксплуатации для другой. Другая разновидность нормативной критики либеральной теории справедливости, которая содержится в марксизме, отталкивается от концепции отчуждения. Под отчуждением Маркс понимал создание особых общественных условий, при которых результаты человеческой деятельности превращаются не только в чуждую, но даже враждебную человеку силу. Отчуждение приобретает наиболее зримый и всеобъемлющий характер в условиях капиталистического общества. Марксистская критика либеральной справедливости не может считаться достаточно убедительной. Научный аргумент о неизбежности наступления коммунизма апеллирует к тайной и религиозной по своей сути мечте о земном рае. Сила аргумента о зле эксплуатации основана на утверждении, что в условиях частной собственности на средства производства труд рабочего является вынужденным, неоплаченным и приносящим ему вред. Что касается тезиса об отчуждении, он входит в арсенал перфекционизма. Применяя подобную аргументацию, необходимо указать, в чем именно заключается человеческое совершенство. С точки зрения Маркса, оно заключается в свободном, творческом, кооперативном труде. Однако подобного рода труд это не единственная ценность. Существует множество других ценностей, которые могут поспорить с неотчужденным трудом. Запрет на отчужденный труд создаст необоснованные привилегии для одних за счет других. Можно сделать вывод, что марксистская критика и альтернатива либеральной справедливости не выглядят достаточно убедительно.

Критика распределительной парадигмы либеральных концепций справедливости составляет одну из характерных черт феминизма. Согласно многим последователям феминизма, несправедливость не сводится только к распределению, ее нельзя преодолеть путем перераспределения. Несправедливость современного либерального общества имеет глубокий, институциональный характер. Подлинным источником несправедливости современного либерального общества являются нераспределительные аспекты социальных структур Главным образом это структуры принятия решений, разделения труда и культуры. Именно они лежат в основании той системообразующей несправедливости, которую следует обозначить как «доминация» и «угнетение». Зло доминации заключается в том, что она препятствует участию индивида в определении условий и содержания своих действий. Угнетение — это институциональное ограничение саморазвития. К числу таких угнетаемых групп относятся женщины, инвалиды, пожилые люди, цветные и т. д. Признавая несомненную заслугу либерализма в утверждении формально юридического равенства прав мужчин и женщин, большинство направлений в феминизме критикуют ограниченность этой идеи. Семья стала своего рода заповедником патриархальной морали в силу действия либерального принципа неприкосновенности частной сферы и индивидуальных прав. Суть феминистической критики либерализма по вопросу публичного/частного заключается не в том, что различные сферы руководствуются различными принципами справедливости. Одно из направлений критики либеральных концепций справедливости, с присущими им претензиями на общезначимость и универсальность, заключается в утверждении о существовании некой особой «женской» морали. Общий вывод, который можно сделать в отношении феминистической критики либеральных концепций справедливости, заключается в том, что эта критика распространяется не столько на теорию, сколько на сложившуюся практику либеральных обществ, сохраняющих значительные патриархальные и сексистские пережитки. Борьба с этими пережитками возможна и в рамках либеральных концепций справедливости в случае их соответствующего усовершенствования, и эта борьба может вестись более успешно, чем с каких бы то ни было иных позиций. Критика со стороны феминизма может способствовать совершенствованию либеральной теории справедливости и практики либеральных обществ, но не может вести к радикальному пересмотру ни того, ни другого.

Коммунитаризм представляет собой еще одну идеологию, создавшую альтернативную либерализму концепцию справедливости. Коммунитаристы уверены, что многие беды современного общества заключаются в недостаточном внимании к общинным началам жизни. Некоторые из коммунитаристов полагают, что возвышение либерализмом справедливости «как первой добродетели общественных институтов» связано с целым рядом недоразумений. Коммунитаристы утверждают, что в основе либеральных концепций справедливости лежит совершенно бессодержательная концепция личности. Эта личность берется и рассматривается изолированно от ее целей, представлений о благе и ценностей, которые только и могут составлять ее, личности, содержание. Либеральные теории не учитывают факта нашей укорененности в определенном месте, времени и культуре. Либерализм действительно ничего не может возразить против того, что одним из его исходных оснований является представление об автономной личности, настолько автономной, что она может свободно пересматривать свои цели и ценности. Либеральная точка зрения склонна доверять сознательному выбору личности, в то время как коммунитарии склонны подчинить этот выбор безликой коллективности. Либералы не противопоставляют личность обществу, они лишь пытаются обнаружить условия существования автономной нравственности. Многие коммунитаристы полагают, что одна из главных ошибок либерализма заключается в том, как решается проблема соотношения справедливости и блага. Коммунитаристы также против нейтрального государства. Коммунитарное государство — это неизбежно перфек-ционистское государство, поскольку предполагает публичное ранжирование различных способов жизни. Но если, например, марксистский перфекционизм применяет для этой оценки трансисторический критерий человеческого блага, то коммунитаризм использует критерий в виде сложившейся исторической практики. Подобное утверждение коммуни-таризма подводит нас к опасности тоталитаризма. Можно сделать вывод, что коммунитаризм представляет собой скорее консервативную утопию, нежели работающую теорию справедливости, способную заменить собой теорию либеральную.

Подобные критические аргументы теорий справедливости антилиберальных идеологий современности не выглядят достаточно убедительными. Марксизм, феминизм и коммунитаризм пока не могут создать теорий справедливости равноценных либерализму. Прежде всего, сами эти теории справедливости значительно уступают либеральным теориям, в том смысле, что их этическое содержание, восходящее к этике Аристотеля, Руссо и Гегеля, пока выглядит неизмеримо слабее этического содержания либеральных теорий восходящих к этике Канта, Бентама, Локка и Гоббса. Эта критика, в конечном счете, восходит к этическому смыслу справедливости — равенству жизненных шансов, но остаются большие сомнения, что коммунистический идеал социального равенства, феминистический идеал андрогинности или коммунитарный идеал коммунальное&tradeможет лучше чем либеральный идеал индивидуальной свободы способствовать созданию подлинно справедливого общества равенства жизненных шансов. Теория справедливости каждой из этих идеологий прокладывает свой путь через множество рифов и отмелей, которые грозят теоретическим кораблекрушением. Это становится особенно заметно, как только мы начинаем примеривать рекомендации этих теорий к политическим реалиям России. Либеральные теории справедливости представляются лучше этически обоснованными и имеющими более глубокий этический смысл.

Исследование либеральных теорий справедливости завершается главой о России. Эта глава одновременно подводит итог всем многочисленным «включениям» о России, разбросанным по страницам прочих глав и фокусирует общих пафос и моральный смысл диссертации. Теории, которые были подвергнуты нормативному этическому анализу, не есть абстрактные теоретические конструкты, они представляют собой теоретические модели возможные для практической реализации в общественно-политической практике России. Заключительная глава представляет собой опыт нормативной оценки состояния России с позиции общей теории справедливости. Россия являет собой переходное общество, где переплетаются противоречивые и даже противоположные ценности справедливости. Этот анализ позволил сделать предварительную и самую общую оценку состояния российской справедливости, как справедливости переходного общества, где соединяются черты иерархической справедливости традиционного общества и эгалитарной справедливости общества современного. Российское общество будет наполняться более справедливым содержанием по мере вытеснения остатков патримониально-иерархической справедливости и наполнения общественных отношений смыслом эгалитарной справедливости, предполагающей равенство, права, свободу и достоинство личности.