Тверь в XIII-XV веках

Изучение процесса становления и развития средневекового города было и остается одним из важнейших направлений российской археологии. Традиционно наибольший интерес вызывают древнейшие русские города, возникшие в Х-Х1 веках. Генезис «новых» городов формировавшихся в ХШ-ХГУ веках изучен, как это ни парадоксально, гораздо хуже. Особое значение имеет изучение городов Северо-Восточной Руси: она является тем ядром, где складывалась великорусская народность, а города региона — политической, экономической и культурной основой формирования русской государственности.

Во второй половине XII—XIII вв.еках центром княжеской власти в Северо-Восточной Руси был Владимир. В результате монголо-татарского нашествия 1237—1240 гг. Владимир и другие старые города переживают длительный период упадка. Происходит отток населения на мало освоенные до этого окраинные территории. В XIV веке на смену Владимиру выдвигаются новые центры: Тверь, Москва и Нижний Новгород. Они были основаны во второй половине XII — начале XIII века, как небольшие пограничные крепости. В условиях экономического и политического кризиса центральной власти, вызванного монгольским завоеванием, князья новообразованных княжеств начинают борьбу за Владимирское великое княжение. Ярлык на Владимирское великое княжение, выдаваемый ханом Золотой Орды, давал право на сбор дани с княжеств Северо-Восточной Руси и Новгорода и на то, чтобы отвозить её в Орду напрямую, без посредников. Это давало великим князьям большие финансовые возможности и в значительной степени определяло экономическое развитие их столиц. После фактического закрепления ярлыка на Владимирское великое княжение за московскими князьями были образованы «региональные» великие княжения с центрами в Твери и Нижнем Новгороде. Они получили право на сбор ордынской дани со своих удельных княжеств и передачу её в Орду, минуя Москву. Борьба между Москвой и Тверью за политическое лидерство — одна из наиболее драматичных страниц русской истории определивших пути дальнейшего развития страны.

Культурный облик Твери, одного из важнейших русских средневековых городских центров, и по сей день недостаточно изучен. Это объясняется почти полным уничтожением тверских древностей, причиной чему стали события российской истории, начиная с разгромов Твери татарскими и московскими войсками. в XIII—XV вв. и перевоза в 1486 г. тверских художественных ценностей в Москву и заканчивая разорениями тверских архитектурных памятников и музейных коллекций в 30−40-е гг. XX в.

Возможно, поэтому монографических исследований истории Тверского княжества написано так мало — всего три на протяжении XVIII—XX вв. Но каждая из этих книг — этапная и характеризует развитие исторической науки в России в целом. Первым историком Твери и Тверского княжества был Д. И. Карманов (1740−1795 гг.). Сын «посадского человека» Заволжского посада Твери Диомид Иванович Карманов был талантливым самоучкой и стал первым публичным нотариусом города Твери. Мальчиком 12 лет он добился разрешения посещать вольнослушателем лекции в семинарии — единственном учебном заведении в Твери того времени. Обучение затруднялось тем, что преподавание велось в основном на латинском языке, которого подросток не знал. Впоследствии Д. И. Карманов написал оригинальное произведение «Вопль купецких и разночинческих малолетних детей» — обращенный к тверскому архиепископу призыв ввести русский язык преподавания в семинарии и расширить круг изучаемых предметов [Карманов, 1893, с. 157—160]. В 1775 г. Д. И. Карманов написал «Исторические известия Тверского княжества, почерпнутые из общих российских летописцев, с приобщением новейших онаго приключений» [Карманов, 1893, с. 17−128]. Толчком для этой работы, по-видимому, послужил выход годом ранее «Истории российской» В. Н. Татищева. Постоянно ссылаясь на «мнение господина тайного советника Василия Никитича Татищева» Д. И. Карманов использовал и собственные источники — рукописные летописцы, жития, писцовые книги, —хранившиеся в библиотеке тверской семинарии. Кроме этого он использовал и частные собрания: «Не имел я случая пользоваться знатными библиотеками, а летописцы принужден был отыскивать у незнатных партикулярных людей». «И дивно ли в таком недостатке ошибиться или пропустить что-либо! — восклицает историк, характеризуя состояние тверских письменных источников [Карманов, 1893, с. 20]. Свою скромную задачу он видел в систематизации доступных ему сведений, «а совершенную историю написать остается совершенным историкам» [Карманов, 1893, с. 20]. Им впервые упомянуты археологические памятники: «По Волге несколько запустелых древних городищ находится, о которых никакого известия от древности не имеем» [Карманов, 1893, с. 25]. Рукопись автор подарил в библиотеку Тверской семинарии, издана она была только спустя 120 лет краеведом В. И. Колосовым [Карманов, 1893]. Тем не менее, и в рукописном виде «Исторические известия» Д. И. Карманова были известны и читались всеми образованными тверичами конца XVIII и всего XIX века.

Вторым историком Тверского княжества стал петербургский преподаватель Владимир Степанович Борзаковский. В 1876 году он защитил в Санкт-Петербургском университете диссертацию «История Тверского княжества». В том же году она вышла отдельной книгой. Уровень исследования В. С. Борзаковского очень высок. Автор мог опираться не только на сочинения В. Н Татищева, Н. М. Карамзина и С. М. Соловьева, но и на изданные к тому времени основные тома Полного собрания русских летописей. Благодаря богатому фактическому материалу книга не устарела и закономерно, что она была переиздана в Твери в наше время [Борзаковский, 1994].

Третий историк Тверского княжества —Эккехард Юног. В 1983 г. в рамках семинара по истории Восточной Европы Кильского университета (руководитель профессор П. Ниче) им была защищена диссертация «Сосед и соперник Москвы: Тверское княжество 1247—1485». В 1985 г. «Княжество Тверское» вышло книгой на немецком языке, а в 1994 г. в Твери был издан русский перевод [Клюг, 1994]. Книга важна, прежде всего, тем, что в ней учтены все исследования летописных текстов и других письменных источников, которые были проведены за более чем столетие после выхода в свет сочинения В. С. Борзаковского. Автор использует обширную западноевропейскую и американскую научную литературу недоступную или малодоступную для российского читателя. Для нашей исторической традиции необычна и общая направленность исследования: «.тверскую политику или же касающиеся Твери события авторы слишком часто рассматривают с „московской точки зрения“, да и многие специальные исследования „тверской темы“ демонстрируют одну и ту же особенность: взгляд победителя на историю побежденной земли. В предлагаемой работе предпринята попытка проанализировать тверскую историю не под „московским углом зрения“, а как бы с позиции самой Твери» [Клюг, 1994, с. 13−14]. Книга Э. Юпога писалась тогда, когда археологическое исследование Твери только начиналось, поэтому археологический материал им почти не привлекался.

Следует упомянуть еще об одном издании. Тверской историк А. В. Чернышов, осуществивший перевод книги Э. Клюга, вслед за этим написал «Очерки по истории Тверского княжества XIII—XV вв.» [Чернышов, 1996]. Несмотря на научно-популярный характер книги она принципиально важна, так как автор, будучи специалистом по западноевропейскому средневековью, поместил московско-тверские отношения в широкий исторический общеевропейский контекст.

Невосполнимостъ. утрат, культуры. Тверского, княжества эпохи. независимости характеризует каталог живописи и прикладного искусства. Тверская живопись XIV в. представлена всего тремя (!) иконами [Попов, Рындина, 1979, с. 12, 252−264], XV в. — двадцатью живописными произведениями [Попов, Рындина, 1979, с. 265−325], а прикладное искусство Твери Х1У-ХУ вв. — насчитывает всего двадцать пять предметов [Попов, Рындина, 1979, с. 541−584]. По крупицам собираются произведения тверской литературы Х1У-ХУ вв. [Конявская, 2007].

Единственный на сегодняшний день источник новой информации о средневековом городе — его культурный слой. Профессиональные археологические раскопки ведутся в Твери относительно недавно. Тем не менее, в 90-е годы XX века она стала одним из наиболее активно исследуемых городов России. Огромный археологический материал требует обработки, осмысления и введения в научный оборот.

Основная цель работы — исследование процесса становления и развития средневековой Твери, превращение периферийного городка в столицу великого княжения. В задачи работы входит: выяснение археологического контекста возникновения города на Верхней Волгесоздание хронологической шкалы Твери XIII—XV вв. и сопоставление её с разработанными хронологиями, прежде всего Великого Новгородавоссоздание основных черт материальной культуры средневекового города, выяснение его специфики. Хронологические рамки работы определяются с одной стороны состоянием источников — наиболее информативный влажный слой датируется XIII — первой половиной XV в., с другой — тем, что это наиболее важный и наименее археологически изученный период в истории Твери и Тверского княжества. Решение общих вопросов хронологии и топографии Твери должно подвести к сравнению с другими «молодыми» великокняжескими столицами Северо-Восточной Руси — Москвой и Нижним Новгородом.

Работа основывается на археологических источниках с привлечением данных письменных источников, а также с использованием, применительно к археологическим объектам, методов естественных наук (дендро и радиокарбоновое датирование, спектральный анализ, металлография, остеологические и карпологические исследования). Культурный слой города неоднороден. Обширные посады покрывает сухой, относительно тонкий слой, изобилующий поздними нарушениями. Наиболее информативный влажный слой, сохраняющий органику и позволяющий использовать метод дендродатирования, занимает сравнительно небольшую площадь. Это территория Тверского кремля в границах XIV в. и отдельные пятна слоя в прилегающих к кремлю частях Загородского и Затьмацкого посадов. Базовым для работы явился раскоп Тверской. кремль-11,.где в 1993— 1997 гг. совместной экспедицией Института истории материальной культуры Российской академии наук и Тверского государственного объединённого музея были проведены под руководством автора широкомасштабные раскопки и впервые был раскрыт целый квартал средневековой Твери с сохранившимися следами улиц и дворов-усадеб.1 Хорошая сохранность органики позволила взять большую серию образцов дерева, из которых 351 был датирован методом дендроанализа, что позволило выделить 11 средневековых строительных горизонтов. Благодаря этому стало возможным создать дробную хронологическую шкалу находок, которую можно считать эталонной для Твери. Приложение её к материалам других раскопок, в том числе и сухим слоем, позволило по-новому взглянуть на хронологию и топографию города в целом, пересмотрев устоявшиеся представления.

Методика исследования основывается на комплексном подходе к анализу источников. Проведена серия независимых исследований, результаты которых затем синтезировались. Например, хронология является результатом сопоставления дендродат, радиокарбонового датирования и дат летописных пожаров. При этом особое внимание обращалось на несовпадение результатов различных методов датирования, что позволило лучше понять специфику каждого из них. Комплексы находок и различных естественнонаучных анализов и определений позволили не только наметить хронологические изменения материальной культуры города, но и выявить специфику комплексов отдельных городских дворов-усадеб, приблизиться к их социальной характеристике.

Новизна диссертации определяется введением в научный оборот новых материалов археологического исследования, проведённого под руководством автора. Материалы раскопа Тверской кремль-11 послужили основной базой для создания абсолютной дендрохронологической шкалы Твери XI — начала XX вв. [Черных, Карпухин, 2004]. Датирование с помощью дендроанализа широко применяется в археологии, однако методически не всегда правильно. Так распространено датирование по единичной дендродате, что приводит к грубым ошибкам. Для Твери применен единый принцип датирования по периодам в рамках строительного горизонта. Датировка горизонта включает: младшие порубочные даты входящих в него комплексов построек, составляющие в сумме период строительства горизонта, и дату наиболее раннего из комплексов вышележащего горизонта как предел существования комплекса построек рассматриваемого горизонта. Последняя дата в определенной мере условна, так как указывает время заготовки леса, а не строительства, поэтому она не всегда. совпадает с датой летописного пожара: расхождения составляют от 1 до 5 лет. Все находки.