Национально-культурные объединения Республики Бурятия и этнополитическая ситуация в регионе

Различья будешь познавать — найдешь единство на земле, различья будешь истреблять — в огромном возрастут числе" .

Р. Тагор

Феномен этнокультурного возрождения народов бывшего Советского Союза стал одним из наиболее ярких явлений последнего десятилетия XX в. Актуализация этничности нашла свое выражение в самых разных формах: от умеренных и конструктивных проявлений до радикальных и деструктивных.

Формы этнической мобилизации во многом определялись историческими, экономическими, географическими, культурными особенностями ареалов расселения полиэтничного населения. Естественно, что первоочередное внимание исследователей было обращено к наиболее проблемным регионам, в которых процессы демократизации вызвали напряжение, основанное на стремлении восстановить историческую справедливость и исправить ошибки национальной политики тоталитарного государства. Вместе с тем без специального внимания остаются территории относительного спокойствия в сфере межэтнического взаимодействия. Тот факт, что в подобных регионах не наблюдается открытых и масштабных проявлений этнических разногласий не может рассматриваться как очевидное свидетельство полного отсутствия проблем в этой сфере. В этом плане полезным может стать рассмотрение процессов этнокультурного возрождения этнических общностей, проживающих в рамках конкретного национально-территориального образования РФ с соответствующим титульным этносом и проблемами взаимодействия разностатусных этносоциальных групп и созданных ими объединений и организаций.

Пример Республики Бурятия является весьма интересным. Этнополитическая ситуация в этом регионе имеет как уникальные, так и типичные свойства. Для выявления типологических параллелей с другими российскими регионами необходимо рассмотреть такие аспекты как процентное соотношение этнических общностей республики, проблема этнического представительства в органах власти и прочих ключевых сферах и отношение к ней представителей титульного этноса, русского большинства и этнических меньшинств. Особенность этнополитической картины региона заключается в наличии большого ареала расселения титульного этноса республики за ее пределами. Это определило своеобразие задач культурного возрождения бурят, основанного на стремлении преодолеть последствия разделенности границами субъектов РФ, но не привело к радикальным явлениям.

Актуальность исследования этнической составляющей российской государственности, особенно в свете предпринимаемых в последнее время попыток реформирования государственного устройства не вызывает сомнений. Перспективы российского федерализма и его конкретных форм являются предметом острых дискуссий на протяжении более чем десяти лет. Наиболее обсуждаемые с начала 1990;х годов — вопросы о соотношении национально-территориального и административно-территориального принципов федеративного устройства РФ и о существующей асимметрии в правовом статусе субъектов РФ — республик и областей. Сомнения многих экспертов в обоснованности подобных различий давно вызывают споры о необходимости уравнивания в правах и полномочиях государственных административных образований.

В связи с наметившейся в 2000 г. тенденцией усиления федерального центра и кажущейся теперь более явной перспективой губернизации России, которая означает разделение таких категорий, как этничность и государственность, особую остроту приобретает вопрос о том, насколько значимой является связь этносов с территорией и соответствующим статусом на ней. Для утверждения наиболее приемлемого демократического сценария развития федерализма в этнополитической сфере необходимо изучение тех социальных структур, которые могли бы стать прочной базой для стабильной полиэтничной государственности.

Цели и задачи исследования.

Из описания актуальности выбранной нами темы следует необходимость взвешенного и ответственного подхода к реформированию государственного устройства, а также учета всех особенностей регионального, количественного и качественного разнообразия этнического материала, из которого предполагается выстроить российскую гражданскую общность. Поэтому цель данного исследования видится автором в том, чтобы на уровне одного субъекта федерации — Республики Бурятиявыяснить, является ли сложившаяся модель межэтнического взаимодействия эффективной и нуждается ли национальная политика в кардинальном пересмотре основных подходов. Для достижения этой цели ставятся задачи, принадлежащие двум равнозначным смысловым группам.

Первая — поиск ответов на вопросы:

• Какова роль различных социальных институтов, призванных взять на себя решение проблем этнического воспроизводства.

• Способны ли этнокультурные объединения, институированные в национально-культурные автономии, явиться полноценной альтернативой национально-территориальным образованиям;

• Как при нынешней структуре государственного устройства могут быть учтены и полноценно реализованы возможности культурного развития этнических образований, проживающих за пределами своих национально-административных территорий или не имеющих таковых;

• Каким образом могут быть удовлетворены этнокультурные потребности этносов, разделенных административными границами.

Вторая группа включает в себя следующие задачи:

• ретроспективный обзор истории национально-государственного строительства и формирования этнического состава региона;

• исследование процесса складывания национально-культурных объединений как российского социального феномена 1990;х гг.;

• анализ современных этнополитических процессов в РБ;

• выявление специфики и многообразия возможных вариантов этнокультурного развития полиэтничного общества;

• изучение мнения представителей этнических общностей РБ о состоянии, проблемах и перспективах этнокультурного развития своих групп и межэтнического взаимодействия.

Объект исследования В качестве объекта исследования выступают процессы национально-культурного возрождения Бурятии, в результате которых появились общественные объединения, ассоциированные по этническому признаку. Всплеск социальной активности выразился в том, что представители многих этнических общностей стали возрождать свою культуру через национально-культурные объединения и центры. Свидетельством роста этнического самосознания народов России явилось и то, что, по микропереписи 1994 г. этнических общностей в России стало на 45 больше, чем было по данным переписи 1989 г. Оказалось, что многие из них, считавшиеся ассимилированными родственными народами, на самом деле сохранили особое этническое самосознание. Так, в Бурятии зафиксирован считавшийся ранее исчезнувшим этнос сойоты.

Появление в социальной жизни многочисленных этнокультурных организаций вызвало исследовательский интерес и различные комментарии ученых. Поэтому объектом исследования также стали различные концепции, точки зрения и подходы как отечественных, так и западных этнологов. Кроме этого анализу подверглись высказанные на съездах, в СМИ, в интервью и в ходе опросов мнения лидеров и рядовых участников национально-культурных объединений.

Предметом исследования явилось взаимодействие между этническими общностями Республики Бурятия и теми социальными институтами, которые возникли на переломном историческом этапе и явились механизмом решения задач этнокультурного плана. В данном случае таким институтом явилось национально-культурное объединение (далее НКО). Именно эти организации, их деятельность, проблемы, которые они стремятся решить, задачи, поставленные их лидерами, рассматриваются автором в данной работе.

Если до 1996 г. разного рода ассоциации, созданные на основе этнической общности, развивались спонтанно, то с принятием закона «О национально-культурной автономии» (1996 г.) была сделана попытка систематизировать жизнедеятельность этнокультурных объединений и создать единую федеральную структуру, способную регулировать взаимоотношения этих объединений как с Центром, так и между региональными подразделениями.

Говорить о точном количестве НКО в республике сложно, поскольку некоторые из них объединяются или, наоборот, дробятся (как в случае с Забайкальским русским союзом, о котором будет сказано далее). Можно лишь перечислить 16 основных, среди которых: Ассоциация сойотов Окинского района РБ, Ассоциация коренных малочисленных народов Севера Бурятии (НКО эвенков), Центр эвенкийской культуры «Арун», Центр немецкой культурыЕврейский и Корейский национально-культурные центры, Общество польской культуры «Надзея», Азербайджанский и Армянский культурные центры, Татарский национально-культурный центр, четыре НКО русского населения РБдва — бурятских.

Зарегистрированными общественными объединениями титульного этноса республики, в учредительных документах которых в числе основных целей и задач названо стремление способствовать решению этнокультурных проблем, являются Всебурятекая ассоциация развития культуры (далее ВАРК, создана в феврале 1991 г.) и Конгресс бурятского народа (далее КБН, создан 26 марта 1996 г.), учрежденные соответственно на Iом и IIом Всебурятских съездах. Первая занимается преимущественно вопросами культуры, а Конгресс — общественно-политическими: его организовали в дополнение к первой, поскольку было решено, что ВАРК не охватывает всего спектра проблем развития и возрождения бурятского этноса. Созданию ВАРК предшествовало появление в ноябре 1990 г. Бурят-Монгольской народной партии. Ее деятельность рассматривается в нашей работе, поскольку идеи, выдвинутые ее лидерами в начале 1990;х гг., оказали влияние на последующее развитие направлений национально-культурного возрождения бурят. Кроме этого, с марта 1999 г. существует Межпарламентская ассоциация / Совет, которая также не является НКО, а создавалась с целью дополнительного стимулирования и поддержки деятельности «бурятских» общественных организаций законодательными органами Республики Бурятия, Агинского и Усть-Ордынского бурятских автономных округов. В этой структуре депутаты Парламентов трех названных субъектов РФ на общественных началах занимаются вопросами этнокультурного развития бурят.

Интересы русского населения республики представляют Забайкальский русский союз (из которого в последующем выделились в самостоятельные объединения Община семейских (старообрядцев) и Объединение казаков), Русский этнокультурный центр, а также созданные позднее Конгресс русских общин (КРО) и подчеркивающая свою несвязанность с КРО Русская община. Последняя организация — скорее политико-предпринимательский блок или клуб прагматиков, чем этнокультурная организация. Русская община в период своей наибольшей активности (накануне выборов мэра г. Улан-Удэ в марте 1998 г. и Президента РБ в июне 1998 г.) пыталась вывести на политическую арену своих кандидатов (из оппозиции к официальным властям). Эта группа объединений рассматривается в настоящем исследовании лишь косвенно в связи с характеристикой общей этнополитической ситуации в регионе и в целях понимания (и описания) влияния фактора среды. В целом же, комплекс проблем этнокультурного развития этой группы имеет смысл изучать отдельно в силу особенностей, связанных с тем, что русскоязычное население является большинством в республике и частью государствообразующего этноса РФ.

По переписи 1989 г., в Бурятии проживали представители 112 народов. Самые многочисленные после русских (726,1 тыс.) и бурят (249,5 тыс.) этнические общности — украинцы (22,8 тыс.), татары (10,4 тыс.), белорусы (5,3 тыс.), армяне (2,2 тыс.) (Республика Бурятия, 1998, С. 177). Тем не менее, представители названных групп, несмотря на свою многочисленность, не отличались особым стремлением к созданию каких-либо объединений. Как показывает практика, численность этноса не всегда напрямую связана с потребностью в самоорганизации.

Исходные методологические моменты.

Для современных этнологических исследований становится все более характерным междисциплинарный подход. Раскрытие темы данной работы также предполагает взаимодействие с предметными областями социологии, политологии, психологии, права, поэтому методологически оправданным является применение, кроме традиционных для этнологии полевых исследований и исторических обзоров, методологических приемов названных смежных дисциплин. Основой же нашего исследования послужили полевые наблюдения автора за 1996;2000 гг. и данные экспертного опроса активистов НКО Бурятии, проведенного автором в мае 1999 г.

Данное исследование осуществлено с опорой на современные отечественные достижения в области методологии изучения этнических процессов, которые были изложены в работах ведущих ученых ИЭА РАН Л. М. Дробижевой (и в серии исследований проведенных под ее общим руководством), С. А. Арутюнова, М. Н. Губогло (а также в цикле изданий Центра по изучению межнациональных отношений под его редакцией), Ю. В. Арутюняна, Н. Л. Жуковской, Н. М. Лебедевой, Г. У. Солдатовой. Существенное значение для выработки концептуальной основы диссертационного исследования имело этноисторическое направление российской историографической традиции (Н.Я. Данилевский, К. Н. Леонтьев, Н. С. Трубецкой, П.Н. Савицкий). А именно, сквозная идея, общая для всех перечисленных авторов, заключавшаяся в понимании ими неуместности и неживучести в условиях России всего наносного и чуждого, о вынужденном искусственном насаждении заимствованных схем государственного обустройства. Мысль о том, что «естество» культуры, «то, что детерминировано природой, „месторазвитием“, этнической историей, что так сказать, „запрограммировано“, останется, выживет и определит подлинный лик России» (Урханова, 1995, С. 16).

Отправным методологическим пунктом в нашем исследовании стало признание того факта, что весь спектр изучаемых этнических общностей региона не входит в рамки единой схемы. Приходится считаться с тем фактом, что особенности развития национально-культурных объединений определяются своеобразием исторических, демографических, географических и прочих характеристик этнических общностей, представителями которых они созданы. Поэтому нами выделяются определенные типы, объединяющие группы этносов по общности основных признаков. Предлагаемая типологизация является условной, принятой нами в целях более четкого описания предмета исследования. Так, этнические общности классифицируются по совокупности признаков: а) по численностиб) по статусу — титульная группа, коренные малочисленные народыв) по автохтонности — коренные и переселенческие;

Последних по удаленности этнической родины можно разделить на этнические группы и «внутренние диаспоры» (Исхаков, 2000 а) (общности с исторической родиной в пределах РФ или ближнего зарубежья). Очевидно, что этническая общность может быть охарактеризована по каждому из перечисленных свойств, при этом для каждой из них в конкретном регионе один из признаков является, на наш взгляд, основным. Так, в РБ для бурятского этноса важнейшей характеристикой является титульность, для русского — численность (они являются большинством), для этнических групп и коренных малочисленных народов — в первую очередь — численность (тот факт, что они являются меньшинством), затем: для первых — наличие государства-донора за рубежом, для вторых — статус коренных малочисленных народов. Именно эти параметры определяют особенности этнокультурного развития названных групп. При этом автор подчеркивает, что демографический критерий не может быть единственным, принимаемым во внимание.

Поскольку имеющее место терминологическое многообразие, вызванное неоднородностью предмета исследования, усложняет описание материала, представляется важным остановиться на основных понятиях. Например, в рядах этнологов до сих пор нет единодушия по поводу того, какое из определений понятия «этническая группа» должно стать основным. Принимая точку зрения В. И. Козлова относительно содержания этого термина (Козлов, 1995, С. 147), мы тем не менее, в своем исследовании используем определение, предложенное Т. С. Иларионовой (Иларионова, 1994, С. 8).

Поэтому под определением «этническая группа» в данной работе предлагается понимать общность людей, которая длительное время проживает за пределами своего национального государства в инонациональной среде с приобретением прав чужого гражданства. Принятое нами определение в целом не противоречит и пониманию этого термина, сформулированному в словаре Г. Т. Тавадова (Тавадов, 1998, С. 569).

Если раньше анклавное существование этнического сообщества, отколовшегося от основного этноса, анализировалось в первую очередь с этнографической точки зрения, т. е. изучались его культурные особенности, то теперь оно чаще рассматривается в этнополитическом контексте. Возможно, в какой-то степени это объясняется интересом исследователей к такому социальному феномену, как массовая эмиграция представителей этнических групп на свою историческую родину. Эта проблема до сих пор не становилась предметом специального изучения этнологов Бурятии. Поэтому в данном исследовании вопросам эмиграции уделено специальное внимание: предпринята попытка выяснить причины этого явления, а также возможные меры, которые по мнению лидеров НКО РБ, могли бы предотвратить массовый отток из республики представителей этнических групп.

Основная исследовательская гипотеза.

Очевидное наличие сложностей в достижении баланса интересов разных групп и факт их мирного сосуществования позволяет предположить, что РБ является одним из тех регионов, в которых складываются модели близкого к оптимальному (на данном этапе) сочетания и сотрудничества различных социальных институтов и органов государственного управления в и целях решения проблем этнокультурного развития разнородного в этническом плане общества.

Этнические процессы имеют тенденцию развиваться в соответствии со сложившимися традициями этнокультурного взаимодействия, а попытки их игнорирования и навязывания унифицированных моделей сверху не совпадают с естественным ходом этнической эволюции. Поэтому непродуманное вмешательство в этническое развитие наносит ущерб механизмам этнокультурного воспроизводства и имеет самые негативные последствия на общем социально-политическом фоне.

Источники, использованные в данном исследовании:

1. неопубликованные материалы этносоциологических опросов ученых РБ, а также полевых исследований автора 1996;2000 гг., включая данные авторского опроса лидеров и активистов девяти НКО РБ (поляков, немцев, корейцев, евреев, татар, азербайджанцев, эвенков, русских и бурят).

2. официальные документы: Законы РФ, документы Министерства юстиции РБ, концепция национальной политики РБ, материалы парламентских слушаний в Народном Хурале РБ, уставы и протоколы заседаний НКО, правительственные постановления, материалы и рекомендации съездов, прошедших в Бурятии в 1990;е гг.

3. материалы прессы РБ за изучаемый период — общереспубликанских газет: «Бурятия», «Правда Бурятии», «Информ-полис», «Вечерний Улан-Удэ» — а также районных газет «Саянская новь» (Окинский район), «Витимские зори» (издание Баунтовской районной администрации РБ).

Следует подробнее охарактеризовать первую группу источников, как наиболее важную. Материалы этносоциологических опросов, проведенных учеными Бурятии представляли для нас большую ценность. Так, были использованы результаты исследования, проведенного специалистами Регионального Центра по изучению общественного мнения в 1991 г. (Отчет.

1) Опрос проводился во время 1-го Всебурятского Съезда. Важность данного источника для нас заключается в том, что именно на этом съезде была создана первая национально-культурная организация бурятВсебурятская ассоциация развития культуры. Для данной работы также явились очень ценными материалы другого опроса (Отчет 2), проведенного группой социологов ИОН БНЦ СО РАН также под руководством Ц. Б. Будаевой в ходе подготовки к другому мероприятию республиканского масштаба — Съезду народов Бурятии и посвященного выявлению специфики проблем национально-культурного развития четырех выделенных этнодисперсных групп (в нашей работе называемых этническими).

Несмотря на значимость указанных исследований, они не имели четко поставленной задачи по изучению национально-культурных объединений, поэтому диссертантом были проведены ряд интервью и опрос участников НКО РБ.

Данный опрос был проведен автором в мае 1999 г. При составлении анкеты было учтено мнение сотрудника отдела национально-культурной автономии Министерства по делам национальностей и региональной политике C.B. Фатуева, а также советы старшего научного сотрудника отдела социологии ИМБИТ СО РАН Ц. Б. Будаевой.

Целью опроса было изучение состояния межнациональных отношений, тенденций и перспектив их развития, роли НКО. В соответствии с названной целью была поставлена задача получить экспертную оценку и выяснить:

• основные сферы проявления межнациональных противоречий и факторы, создающие напряжение;

• степень доверия к органам власти РБ;

• отношение к проблеме наличия статусов «коренных народов» и «титульных этносов» ;

• причины стремления эмигрировать на историческую родину;

• содержание мер, которые могли бы изменить намерение покинуть РБ;

• предпочтительную форму национального самоопределения и отношение к НКА.

Гипотезы, проверенные в ходе опроса, методика и выводы по его результатам приведены в приложении к диссертации.

Степень изученности проблемы.

Историография рассматриваемой нами темы до сих пор не была объектом специального изучения — фундаментальных научных работ, посвященных национально-культурным объединениям, не так много. В основном это работы, рисующие общую этнополитическую мозаику регионов, в том числе, затрагивающие проблемы НКО.

Из числа работ, имеющих непосредственное отношение к теме нашего исследования, в первую очередь следует упомянуть коллективную работу Центра по изучению межнациональных отношений (далее ЦИМО) «Национально-культурные автономии и объединения» (Отв. ред. Губогло М. Н., 1995), которая является антологией мнений ученых-теоретиков и политиков-практиков, так или иначе высказывавших свое отношение либо предлагавших свою интерпретацию идеи национально-культурной автономии с момента ее зарождения и в периоды всплеска интереса к ней. Представлены извлечения из работ Р. Шпрингера и О. Бауэра, в которых изложены основные идеи авторов концепции национально-культурной автономии, а также статьи современных этнополитологов (М.Н. Губогло, В. А. Тишкова, С. М. Червонной, P.A. Тузмухамедова, И. В. Нам, Д.М. Исхакова), посвященные анализу идеи в так называемой классической форме и ее соотношению с различного рода этнокультурными ассоциациями и объединениями первой половины 1990;х гг. Антология явилась опытом теоретического осмысления российских этнических процессов, попыткой прогнозирования их будущего и создания концепции, способной задать явлению возрождения этнического самоосознания народов России определенное направление, способствуя их плавной трансформации из стихийно возникших организаций, ассоциированных по этническому признаку, в механизм решения этнополитических проблем и удовлетворения национально-культурных потребностей.

В более раннем издании «Национальный культурный центр: концепция, организация и практика работы» (Ред. Герштейн, Серебрякова, 1992) на конкретных примерах рассмотрены проблемы этнокультурных объединений России, существовавших на тот момент. Значение данной работы заключалось в том, что в ней были сформулированы практические рекомендации для этнокультурных центров.

Сборник «Национально-культурная автономия: проблемы и суждения» (По материалам заседаний круглого стола в центре «Этносфера», 1998) касается НКО уже в форме национально-культурных автономий — в нем представлены мнения лидеров ряда НКА Москвы и ученых-экспертов в области этнополитологии, рассматривающих перспективы нового социального института, недоработки и противоречия, связанные с реализацией названного закона на практике. Диапазон высказывавшихся мнений очень широк, от критически-скептических (Арутюнов, 1998; Поляков, 1998) до исполненных энтузиазма и надежды (Вдовин, 1998), представлены и «рабочие» мнения, не ставящие своей целью давать общую оценку процессу внедрения НКА в жизнь и отражающие лишь конкретные замечания к закону.

Большим и важным событием для всех исследователей, занимающихся относительно новым направлением в этнологии, предметная область которого лежит на пересечении этой науки с социологией, политологией и правом (нечто промежуточное между этнополитологией и юридической антропологией), явились два фундаментальных труда М. Н. Губогло (1998;

2000), демонстрирующих смещение приоритетных сфер приложения исследовательских усилий в целях эффективного воздействия на регулирование этническими процессами в государстве на протяжении последнего десятилетия.

Существует большое количество общих обзоров этнополитической ситуации и межэтнических взаимоотношений в отдельных регионах России, сделанных в рамках комплексных исследований ЦИМО. Особого внимания удостоились республики Поволжья и Кавказа — Башкирия, Татарстан, Северная Осетия, Дагестан, а также республики Коми и Тыва. Это, видимо, объясняется наличием острых и интересных, с исследовательской точки зрения, проблем: особенностями расселенияпроцентным соотношением между «титульными» и остальными этносамиметодами решения языковых ситуаций и т. д. Повышенный интерес ученых к этим регионам определен также их потенциальной взрывоопасностью.

Рассматриваемый нами регион — Республика Бурятия, не менее интересен в исследовательском плане, хотя традиционно считается зоной относительного спокойствия в сфере межэтнических взаимоотношений. Тем не менее, в 1990;е гг. имели место публикации, в которых отдельные авторы (Маглеев, 1994, С. 169−173- Затеев, 1996, С. 56) пытались вынести на обсуждение, с их точки зрения, потенциально конфликтогенные темы. Также вопреки устоявшимся взглядам, некоторые ученые (Вдовин, Зорин, Никонов 1998, С. 371) относят Бурятию к одному из четырех «очагов напряженности» — юг Восточной Сибири (Тыва и Бурятия), наряду с Дагестаном, Волго-Уральским регионом (Татарстан и Калмыкия) и Саха — Якутией. Выявлению конфликтного потенциала социально-экономических и этносоциальных процессов в Республике Бурятия посвящена и статья С. А. Панарина, опубликованная в интернете (Панарин, 2000).

Комплексных этнополитических и этносоциологических исследований, проводимых по другим регионам РФ, по Бурятии практически нет. Так, крупные исследовательские проекты, с привлечением научных сотрудников целого ряда регионов, в том числе сибирских, почти не коснулись этой республики. Исключение составляет опубликованная в рамках проекта «Этничность, конфликт и согласие» работа (Абаева, Цыренов, 1999), богатая статистическими данными и другими фактологическими материалами. Удачной, на наш взгляд, попыткой комплексного подхода к проблеме межэтнического взаимодействия в РБ (при доминирующей социолого-статистической методологии анализа) является глава, написанная Ц. Б. Будаевой в коллективной монографии (Будаева, 1998).

Из известных нам отдельных публикаций существует лишь одна, специально посвященная национально-культурным объединениям РБ. По причине отсутствия анализа их деятельности и каких-либо комментариев, а также учитывая форму издания (Республика Бурятия: национальные культурные центры, 1998), можно отнести эту работу скорее к разряду источников: она построена по схеме: «основные цели и задачи» (из уставов) — «направления деятельности» — «достижения» и «пути возрождения». В бюллетене представлены данные о семи НКО этнических меньшинств Бурятии — четырех рассматриваемых в нашей работе этнических группНКО татар и двух коренных малочисленных народов — эвенков и сойотов. Схема, к сожалению, не всегда выдерживается — часто информация по тому или иному параметру опущена.

Представляли интерес работы, посвященные изучению истории поселения и последующей интеграции в среду местного населения переселенческих групп. Существуют издания о немцах и поляках (Немцы Бурятии, 1995; Поляки в Бурятии, 1996), в основном базирующиеся на краеведческом материале: они представляют собой взгляд на историю этих групп через судьбы отдельных людей. И только в одной из них, посвященной немцам, сделана попытка краткого анализа современного этнополитического положения.

Из работ, посвященных изучаемому региону, весьма важной для данного исследования явилась монография A.A. Елаева (2000), отличающаяся богатством источниковой базы, а также максимальным хронологическим охватом: история бурятского народа рассматривается с древнейших времен до 1999 г. Значительно облегчило задачу описания этнокультурных проблем бурят диссертационное исследование Е. А. Строгановой (Строганова, 1997), посвященное национально-культурному возрождению этого этноса. В отличие от этнополитического характера нашей работы, названная диссертация рассматривает мировоззренческую и культурологическую сторону этнического бытия. Отдельные аспекты изучаемой нами темы на более раннем этапе (в первой половине 1990;х гг.) были освещены в публикации H.JI. Жуковской (Жуковская, 1994 а). Данная работа является в какой-то степени продолжением и дополнением представленного в этой работе материала, но уже на новом историческом этапе.

На взгляд автора, особую актуальность предпринятому исследованию придает тот факт, что вопросы межэтнических взаимоотношений в РБ являются «запретной зоной» для тех, кто имеет планы благополучно творить на ниве научного и любого другого поприща. Посвятить данной проблеме целое исследование, не заработать шишек и не быть безапелляционно отнесенным к определенному «лагерю» (т.е. не потерять статус авторитетного исследователя) — явление несбыточное настолько, насколько нереальным представляется действительно объективное освещение этой темы. В ходе обсуждения содержания анкеты и самого опроса автор получил.

18 множество недоуменных вопросов из серии «кому это нужно?», а также сочувственных («на скользкую почву становишься, подумай, прежде, чем писать!») и даже негодующих взглядов: «что это еще за межнациональные отношения и какие тут проблемы?! Не надо ничего придумывать!!!». В силу множества существующих предубеждений в этой сфере, в республике о ней предпочитают не говорить, а если говорят, то только по большой необходимости, в строго заданной направленности, в соответствии с заранее обозначенными ориентирами и границами, а поэтому часто получаются довольно субъективные и конъюнктурные тексты.

Как отмечает C.B. Чешко, «наверное, каждый исследователь в области общественных наук, сознательно или подсознательно, подвержен в своей профессиональной деятельности влиянию каких-то мировоззренческих установок и идеологических ценностей. Мало кому удается достичь гипотетического для ученого идеала объективности. В особенности это касается политологических изысканий» (Чешко, 1996, С. 4). Но, вероятно, каждый автор к объективности хотя бы стремится.

Заключение

.

Анализ развития национально-культурных объединений РБ свидетельствует о том, что в результате трансформационного периода, сложных этнических процессов и поисков компромиссов этнические общности естественным образом находят оптимальные именно для них формы решения этнокультурных проблем.

Естественно, что любая концепция государственного развития должна предусматривать четкую организационную структуру и механизмы регулирования, но совсем не обязательно стремиться свести эту структуру к более или менее простой схеме, унифицирующей этнический компонент государственности. Как раз наоборот: для реализации основной функцииэффективного управления — государственная система должна быть максимально гибкой и дифференцированной в своих подходах. Это особенно актуально для занимающей такое огромное пространство России. На наш взгляд, именно невнимание к деталям на протяжении российской и советской истории не раз становилось причиной трагедий отдельных народов. РФ инкорпорировала в себя территории с большим этноисторическим разнообразием, а это обязывает государство адаптировать методы администрирования к особенностям конкретных ареалов и этносов.

Идея Национально-культурной автономии в том виде, в каком она сформулирована в законе, для РБ не стала пока механизмом, на который можно было бы переложить всю полноту ответственности за решение этнокультурных проблем. Недостаточным было информационное обеспечение данного законодательного акта (и наше исследование подтвердило это). В самом деле, данные опроса свидетельствуют, что невостребованным осталось как раз то преимущество, которое, казалось бы, давал закон о НКА, а именно: встроенность этнических объединений в сложившуюся политическую структуру РФ. Понятно, что в этом аспекте данные объединения трактовались (пусть иногда и невольно) как этнополитические. Однако, считают ли они себя таковыми? Далеко не всегда. Зачастую это чисто культурные объединения, а иногда они просто играют роль своего рода «землячеств». Понятно, что в двух последних случаях встраиваться в какую-либо политическую структуру они явно не намерены. Более того, в этих случаях закон им мало что дает — разве что формальный статус, однако зачастую эти объединения уже какое-то время существуют неформальным образом, и подобный статус только прибавляет им хлопот с регистрацией и делопроизводством, ничего не давая взамен.

Проблемы, вызвавшие к жизни большую часть этнических объединений в РБ, носят по преимуществу этнокультурный и этноконфессиональный характер, и решить их исключительно политическими методами невозможно. Такие попытки, как показывает опыт других регионов, приводят лишь к всплескам межэтнической напряженности и не приносят позитивных результатов. Кроме того, в самой сфере этнополитики заложено следующее противоречие. Тот идеал «правового общества», к которому вместе со всем остальным миром движется и Россия, предполагает равенство в правах независимо от этнической, конфессиональной и т. п. принадлежности, в то время как сам смысл этнополитической деятельности состоит в отстаивании преимущественных прав «для своих». Обе тенденции существуют и в мире, и в России в силу объективных причин, и удержать баланс между ними в реальной политике крайне трудно даже при наличии желания. Вызваны эти противоположные тенденции одним и тем же процессом — процессом модернизации. В данном случае под модернизацией имеется в виду не только переход от традиционного уклада к современному, но и весь процесс непрерывного обновления и унификации, которое несет современная цивилизация. Понятно, что этот процесс вызывает к жизни не только позитивную, но и негативную реакцию. Естественно также, что самая острая реакция — у национальной интеллигенции. Именно она, самоорганизовываясь в разного рода НКО, способствует более мягкому переходу к модернизированному этапу развития общества и именно благодаря ее усилиям традиционная культура не размывается как анахронизм со всеми ее достоинствами, культурным богатством и уникальностью.

Существующая система национально-государственного устройства РФ (так называемый асимметричный федерализм) является результатом эволюции государственности и сама по себе не может рассматриваться как деструктивная или несущая в себе такой потенциал. Скорее наоборот, попытки игнорирования исторических основ сложения российской государственности могут оказаться дестабилизирующими. На наш взгляд, тормозом для социально-экономического прогресса страны является не наличие государственности «титульных» этносов в форме республик, а экономическая дезинтеграция и изолированность регионов. Что же касается этнической составляющей федерализма, то очевидно, что проект губернизации, безусловно, будет способствовать всемерной девальвации культурного разнообразия в силу слабости и неспособности альтернативных территориальным национальных образований поддерживать инфраструктуру этнокультурного воспроизводства. Национально-территориальные образования — не «ошибка большевиков» или истории, а форма самоопределения народов России, явившаяся в судьбоносное для государства время условием вхождения в его состав. Поэтому, на наш взгляд, можно утверждать, что в ближайшем будущем только на основе существующих этнотерриториальных образований в дополнение к государственным институтам, с их финансовой, полиграфической и прочей базой, могут развиваться и параллельные межрегиональные этнокультурные структуры, которые могут учреждаться как в форме НКА, так и в других.