Собрание МАЭ по народам Русской Америки: История формирования и проблема документальной атрибуции

Музей антропологии и этнографии имени Петра Великого (Кунсткамера) Российской Академии наук является наследником старейшего отечественного музея — Петербургской Кунсткамеры, основанной в 1714 году. За три столетия существования Музея в нем сосредоточилось более трехсот тысяч этнографических экспонатов, отражающих традиционную культуру многих народов мира. Среди них достойное место занимает собрание по этнографии коренного населения Северной Америки, и прежде всего с территории бывших российских владений — Русской Америки.

Обычно под Русской Америкой понимается территория на северо-западе континента, которая включает Алеутские, Шумагинские и Прибыловы острова и Аляску с окружающими ее островами, а также небольшой район в Северной Калифорнии, где располагалось селение Росс и несколько сельскохозяйственных ферм.

История Русской Америки начинается с 1741 г., когда участникамиВторой-Камчатской экспедиции подруководством1Ш. &bdquo-Беринга и А. И. Чирикова было открыто северо-западное побережье Северной Америки. С этого времени начинается хозяйственное освоение и исследование Алеутских островов и Аляски. Во второй половине XVIII в. было организовано свыше восьмидесяти торгово-промышленных экспедиций, участники которых занимались промыслом «мягкой рухляди» — меха калана, морского котика и т. д. Переломным в истории Русской Америки стал 1799 г., когда по инициативе так называемого «клана» Шелиховых была создана Российско-Американская компания (РАК), получившая монопольные права по освоению и управлению Русской Америки. Более века Россия владела этой территорией. Однако международное и внутреннее положение страны в шестидесятые годы XIX века вынудило российское правительство продать территорию Русской Америки Соединенным Штатам Америки за 7, 200 ООО долларов.

История Русской Америки достаточно подробно освещена отечественными историками, начиная с середины ХЕХ века (Тихменев, 1861.

1863- Окунь, 1939; Болховитинов, 1966, 1975, 1990; Алексеев, 1970, 1975, 1982; Федорова, 1971; История Русской Америки, 1997, 1999, 1999).

Также большое внимание отечественные исследователи уделили этнографии коренного населения Русской Америки. Классические описания народов Аляски и Калифорнии сделали И. Е. Вениаминов (1840), Л. А. Загоскин (Путешествия. 1956), Ф. П. Врангель (Wrangell, 1839), Х. И. Хольмберг (Holmberg's. 1985), А. Каменский (Архимандрит Анатолий, 1906).

Из работ современных исследователей укажем на монографии: JI.A. Файнберга по эскимосам (1964, 1971, 1991), Р. Г. Ляпуновой по алеутам (1975, 1987), Г. И. Дзенискевич по северным атапаскам (1987), Ю. П. Аверкиевой по индейцам северо-западного побережья (1941, 1961, 1974), A.B. Гринева по тлинкитам (1991), на работу Е. М. Мелетинского по изучению мифологии народов Сибири и Аляски (1979), на сборник мифов сказок и легенд индейцев северо-западного побережья под редакцией И. О. Романовой (1997), а также на сборник сказок и мифов эскимосов под редакцией Г. А. Меновщикова (1985).

Настоящее исследование посвящено одному из аспектов изучения традиционной культуры народов Русской Америки — истории формирования коллекций и документальной атрибуции отдельных экспонатов и собраний. В связи с этим необходимо дать краткую этническую характеристику коренного населения Русской Америки — алеутов, эскимосов Берингоморья, тихоокеанских эскимосов, северных атапасков, тлинкитов, индейцев Северной Калифорнии.

Алеуты населяли западную часть полуострова Аляска, Алеутские и Шумагинские острова. По роду занятий алеуты относятся к морским зверобоям и рыболовам. Главными объектами промысла были морские млекопитающие и рыба.

Эскимосы разделяются на несколько групп. К эскимосам Берингоморья относятся уналигмиуты, населявшие побережье залива Нортоникогмиуты (квихпакцы) и магемиуты, которые жили в дельте реки Юконкайалигмиуты, населявшие междуречие Юкона и Кусгсоквимакускоквигмиуты (кускоквимцы) — жители прибрежных районов реки Кускоквимтогиагмиуты населяли район побережья между реками Кускоквим и Нушагакпобережье Бристольского залива и часть полуострова Аляска населяли аглегмиуты. Корень в этих этнонимах является названием местности или главного поселения, а суффикс «миуты» означает люди. Таким образом, кускоквигмиуты — это жители (люди) реки Кускоквим, уналигмиуты — жители селения Уналиг (Уналаклит) и т. д. Поэтому существует и более дробное деление эскимосов Берингоморья по районам их расселения.

В хозяйстве эскимосов залива Нортон большую роль играла охота на оленей. Для эскимосов, живших по берегам рек Юкон, Кускоквим, Нушагак, ведущую роль в хозяйстве занимал лов лососевых рыб. Рыба была здесь основным продуктом питания. В дополнение к рыболовству промышляли моржей, тюленей, водоплавающих птиц.

К тихоокеанским эскимосам относятся чугачи побережья залива Принс Уильям, кадьякцы острова Кадьяк и восточной части полуострова Аляска. Последние отличаются от островных кадьякцев местным диалектом и некоторыми особенностями материальной культуры. Иногда их называют катмайцами по их главному селению — Катмай. В настоящее время тихоокеанских эскимосов часто объединяют под этнонимом «алутиик».

Главными объектами охоты тихоокеанских эскимосов были киты, тюлени, в особенности нерпа, сивучи и морские котики. Важную роль играл промысел мигрирующего лосося и морской рыбы, в частности, палтуса и трески. Также повсеместно использовали в пищу мясо и яйца водоплавающих птиц.

Северные атапаски, в основном, населяли внутренние районы Аляски. К ним относятся следующие группы: танаина, ингалики, коюконы, танана, атена и кучины. Только одна группа северных атапасков — танаина имела выход к морю в районе Кенайского залива. Основным занятием этих индейцев была охота на крупных лесных животных: медведей, лосей, оленей. У танаина наряду с охотой определенное значение имел сезонный лов лососевых и морской зверобойный промысел.

Тлинкиты и эяк относятся к индейцам северо-западного побережья, они населяли в XVIII веке тихоокеанское побережье от залива Якутат на севере до устья реки Насс на юге. Основным видом хозяйственной деятельности тлинкитов было рыболовство. Они ловили и запасали на зиму несколько видов лососевых рыб, сельдь, камбалу, палтуса и др. Охота и собирательство играли роль вспомогательных занятий.

К индейцам Северной Калифорнии, которые испытали влияние русской культуры, относятся прибрежные мивок, южные и юго-западные помо, последнее название к настоящему времени устарело и в современной научной литературе заменено этнонимом «кашайя». Основным занятием индейцев Северной Калифорнии было собирательство. Лепешки и похлебка из желудевой муки являлись основным продуктом питания. Рыболовство и охота были вспомогательным занятием.

Из предметов материальной культуры вышеуказанных народов и состоят, в основном, коллекции МАЭ по коренным народам Русской Америки. Они формировалось на протяжении более двухсот пятидесяти лет, начиная с середины XVIII века. О деятельности собирателей этих коллекций будет сказано в дальнейшем. Здесь отметим, что благодаря собирательской деятельности ученых, мореплавателей, служащих РАК, в настоящее время Музей обладает наиболее ценными в научном отношении и ранними по времени сбора коллекциями.

Европейские и американские исследователи стали заниматься сбором коллекций на территории Аляски и Калифорнии, в основном, в конце XIX века. Однако к этому времени многие элементы традиционной материальной и духовной культуры аборигенов были уже утрачены или подверглись сильному влиянию европейской культуры. Поэтому собрание МАЭ по народам Русской Америки имеет непреходящую научную ценность для современных исследователей, аборигенов Аляски и Калифорнии и широкой публики, о чем свидетельствуют многочисленные выставки, на которых неоднократно демонстрировались экспонаты МАЭ.

К сожалению, из-за несовершенной системы учета и регистрации коллекций в ХУШ-Х1Х вв. ко многим предметам Музея по народам Русской Америки отсутствует необходимая для атрибуции сопроводительная документация, которая, наряду с предметами, является составной частью источниковедческой базы этнографии.

Источниковедческая база этнографии включает несколько основных составляющих — непосредственное изучение традиционной культуры (полевые исследования), письменные источники, фольклор и, собственно, предметы материальной и духовной культуры, в том числе этнографические коллекции. Комплексное изучение всех групп источников, с использованием данных смежных наук — лингвистики, физической антропологии и археологии, позволяет достаточно успешно реконструировать традиционную культуру. Если какое-либо из звеньев источниковедческой базы отсутствует, то описание культуры народа нельзя осуществить в полной мере. По мере того как круг письменных источников сокращается, все большую роль начинают играть музейные экспонаты для реконструкции старинных обрядов и церемоний.

Что касается полевых исследований, то информаторов, с помощью которых можно восстановить элементы традиционной культуры, становится год от года всё меньше и меньше, что неудивительно в условиях развития современного общества. Поэтому на первый план все чаще выходят собрания музеев, и чем предметы или целые коллекции старше, тем они важнее для изучения культуры отдельных народов. В связи с этим возникает вопрос, насколько достоверным источником являются отдельные экспонаты и коллекции. Так, в ряде случаев, как в научных публикациях, так и в музейной документации, одни и те же предметы приписываются к разным народам. Поэтому при использовании экспонатов в качестве этнографических источников необходимо иметь достоверные сведения по атрибуции.

Актуальность исследования. Изучение музейных собраний по традиционной культуре различных народов мира на протяжении второй половины XX века стало одним из приоритетных направлений в мировой этнографической науке. Нет необходимости подробно останавливаться на важности подобных работ. Достаточно сказать, что в условиях развития современного общества быстро исчезают характерные особенности традиционной культуры отдельных народов. В связи с этим возрастает роль музейных экспонатов, зачастую остающихся единственными свидетельствами традиционной культуры того или иного народа. Работы по изучению музейных собраний вообще и по истории собирания и атрибуции конкретных музейных экспонатов, в частности, приобретают все большую сложность.

В отношении собрания МАЭ по народам Русской Америки проблема заключается в том, что к значительной части экспонатов Музея не использовалась оригинальная документация. Первыми регистраторами в конце.

XIX в. была проведена предварительная этнографическая атрибуция этих предметов, по результатам которой их предположительно отнесли к отдельным народам либо населению определенных историко-этнографических областей. Документы, по которым можно точно установить их этническую принадлежность и время бытования, в то время, еще не были выявлены. Отсутствие оригинальных сведений приводит к ошибкам, когда одни и те же предметы разные исследователи относят к различным народам и датируют разным временем бытования. Наглядным примером могут служить тлинкитские накидки из коллекции № 2520, которые исследователи относили к изделиям эскимосов, тлинкитов, индейцев Калифорнии и даже полинезийцев. Атрибуция экспонатов Музея по народам Русской Америки является актуальной и своевременной задачей, так как для историков, этнографов и археологов исключительно важна достоверная атрибуция музейных экспонатов как первоисточников, на изучении которых, как на фундаменте, строится здание реконструкции традиционной культуры бесписьменных народов.

Объектом исследования являются различные аспекты атрибуции отдельных экспонатов из собрания по народам Русской Америки, которое начало формироваться в середине XVIII века и активно пополнялось до начала.

XX столетия. Большинство экспонатов были собраны во времена Русской Америки с 1799 по 1867 годы. При этом многие коллекции собирались по специальным заданиям Академии наук. Поэтому МАЭ обладает одним из наиболее полных и комплексно подобранных собраний по народам Русской Америки, что особенно наглядно при сравнении с аналогичными собраниями зарубежных музеев.

Предметом настоящей работы является собрание МАЭ по народам Русской Америки и документы по истории его формирования и атрибуции.

Что касается термина атрибуция, то, на наш взгляд, он в отношении этнографических экспонатов еще недостаточно разработан. Так, сотрудниками РЭМа был издан справочник «Атрибуция музейного памятника» (1999), но эта работа посвящена только описательным (внешним) характеристикам экспонатов. Что касается собирательских документов к предметам, то авторы справочника исходят из положения, что такие документы в отношении конкретных экспонатов либо имеются, либо отсутствуют. Специально вопрос о том, какова роль сопроводительных документальных свидетельства при атрибуции экспонатов или коллекций, авторы справочника не рассматривают.

Все, кто занимается изучением памятников материальной культуруэтнографы, археологи, историки, искусствоведы и др. сталкивались с проблемой атрибуции экспонатов. Этой теме посвящен целый ряд работ (Салтыков. 1952, Виппер. 1970, Суслов. 1974 и др.). Так, А. Б. Салтыков писал: «В научно-исследовательской работе атрибуция (определение) памятника переходит из плана простой коллекционерской любви к древности в план объективного научного знания, в план критики исторических источников. Голый авторитет знатока-любителя, знатока-антиквара, аргументирующего от своего личного впечатления, без умения подтвердить свое мнение достаточными научными основаниями, заменяется обоснованными положениями ученого исследователя». (Салтыков. С. 13). Другой известный историк и музеевед Б. Р. Виппер отмечал: «Атрибуция — это пробный камень научно-исследовательской работы в музее и вместе с тем ее самый зрелый плод. Восторженное преклонение перед гениальной интуицией знатока столь же ошибочно, как и преувеличенное недоверие к точности атрибуционных приемов и достоверности атрибуционных выводов» (Виппер. С. 546−547).

В связи с вышеизложенным, укажем на особенности атрибуции этнографических экспонатов. Напомним, что при этнографической атрибуции предмета должны учитываться не только описательные характеристики (название, материал, форма, орнамент), по которым определяется назначение предмета, но также необходимы сведения о том, кто является собирателем, когда и где был приобретен предмет. Эти сведения могут быть использованы для установления этнической принадлежности и времени бытования предмета.

Так, если известна только фамилия собирателя, то исходя из данных его биографии, и уточнив маршрут его путешествий, можно определить, среди какого народа он приобретал коллекции. Эти сведения позволяют более точно определить этническую принадлежность отдельных предметов в коллекциях конкретных собирателей. Установление собирателя позволяет использовать именно его оригинальные сведения, а не информацию других лиц (музейные и архивные документы, письменные источники) относительно конкретных экспонатов.

Установление места сбора, при отсутствии других сведений, позволяет не только определить этническую принадлежность предмета, но и проследить этнокультурные связи, если конкретный предмет по материалу, технике изготовления, форме, орнаменту резко отличается от других образцов материальной культуры народа, населяющего эту территорию.

Установление времени сбора позволяет определить хронологические рамки бытования конкретных предметов в культуре того или иного народа и исследовать этнокультурные изменения при сравнении с аналогичными атрибутироваными предметами. Проследить изменения в форме, материале, орнаменте и т. д. комплексов однотипных предметов (например, орудий охоты, одежды, головных уборов и т. д.). Таким образом, выявление и изучение информации собирателей позволяет уточнить этническую принадлежность экспонатов, район и время их бытования.

В зависимости от полноты оригинальной информации атрибуция может быть предварительной, документальной или полной. Предварительная атрибуция производится по характерным внешним признакам предмета — форме, материалу, орнаменту. Предварительная атрибуция этнографического экспоната позволяет условно отнести конкретный предмет к тому или иному народу, или же к населению определенной историко-этнографической области. Здесь многое зависит от специалиста, который проводит атрибуцию, от его эрудиции и профессионализма. В конечном итоге от субъективных оценок исследователя. Такая атрибуция не может дать точного ответа на вопрос, среди какого народа и когда был в употреблении тот или иной предмет.

Цель документальной атрибуции состоит в выявлении для каждого конкретного предмета сведений — кто, когда и где его приобрел и соответственно в выяснении в какое время, в каком регионе и среди какого народа этот предмет был в употреблении. Главная задача документальной атрибуции этнографического предмета состоит в том, чтобы на основе документальных свидетельств собирателя, уточнить его этническую принадлежность. Конечно, и собиратели могут ошибаться, но, как правило, они знали, где и у кого приобретали вещи. Значение документальной атрибуции возрастает, так как некоторые наиболее ранние предметы не имеют аналогов в музейных коллекциях и их не с чем сравнивать. В любом случае, сведения собирателя первичны, а научное исследование, проведенное через сто или более лет вторично. Атрибуция аналогичных предметов, об одном из которых имеется информация собирателя, а по другому нет, приобретает особую научную ценность не только в плане теории, но и практики. Например, при организации международной выставки сведения о том, кто и когда приобрел экспоната, влияют на его страховую стоимость. Документальная атрибуция этнографических предметов имеет большие перспективы. Так, в ходе изучения списков собирателей и музейной документации удалось установить, что тлинкитская накидка № 570−64 была зарегистрирована в МАЭ как изделие индейцев Калифорнии, а головной убор индейцев Калифорнии № 2930−20 — как рыболовная сеть эскимосов. Каким способом еще можно было бы установить этническую принадлежность этих экспонатов. Это стало бы возможным, если бы в Музее имелись специалисты по плетению тлинкитов и по материальной культуре индейцев Калифорнии. При этом им было бы необходимо изучить все образцы плетения аборигенов Америки, чтобы выявить тлинкитскую циновку, и все североамериканское собрание МАЭ, чтобы выявить головной убор индейцев Калифорнии, так как эти экспонаты были зарегистрированы в коллекциях по другим народам. На подобную работу было бы затрачено несколько месяцев или даже лет. Теоретически это возможно, но практически мало реально.

Что касается полной атрибуции этнографического предмета, то она включает данные предварительной и документальной атрибуции и завершается научным описанием предмета. В идеале полная этнографическая атрибуция необходима для всего собрания Музея, но начинать эту работу нужно с экспонатов со спорной атрибуцией, поскольку такое исследование занимает очень много времени и является задачей не одного исследователя, а целого коллектива специалистов. Например, в МАЭ есть предметы, которые были приобретены у тлинкитов, но по материалу, технике изготовления и орнаменту являются атапасскими. Именно в отношении таких предметов необходима полная атрибуция, которая включает их научное описание. Если по характерным внешним признакам и по документам собирателей экспонат определенно относится к конкретному народу, то для его атрибуции нет необходимости в подробном научном описании.

Этнографическое описание этнографического предмета помогает при атрибуции, но не является ее обязательной частью. Как уже отмечалось, целью атрибуции является определение предмета — установление его назначения, этнической принадлежности и времени бытования, а целью этнографического описания является установление функционального использования предмета.

Например, при атрибуции маски какого-либо народа необходимы сведения об ее материале, орнаменте, этнической принадлежности и времени бытования. Выявление сведений о функциональном использовании маски — какого духа она изображает, во время какого ритуала использовалась, кто мог ее надевать, какие мифы и предания связаны с этой маской, и т. д. является задачей не атрибуции, а научного этнографического описания данного экспоната.

Цель исследования состоит в атрибуции отдельных предметов и коллекций американского собрания МАЭ по народам Русской Америки, формировавшегося на протяжении XVIII — XX веков, на основе изучения различных документальных свидетельств — оригинальных сведений собирателей, музейной документации и т. д.

Задачи работы состоят в наиболее полном выявлении архивных и музейных документов, относящихся к отдельным экспонатам, и их соотнесение с конкретными предметами из североамериканского собрания МАЭ, что позволит уточнить их этническую принадлежность, время бытования и назначение.

Описания предметов будут приводиться из сочинений собирателей, так как только такие сведения можно рассматривать как письменный источник в отношении конкретных экспонатов.

Документальная атрибуция предметов или даже отдельных собирательских коллекций позволит включить их в число надежных источников, для реконструкции традиционной культуры народов Русской Америки.

Методология и методика работы. Методологической основой исследования является комплексный проблемный подход к источникам по теме диссертации — архивным и музейным документамк свидетельствам собирателей, исследователей, музейных работниковк оригинальным иллюстрированным материалам. В работе используется сравнительно-исторический метод, позволяющий выявить этапы формирования американского собрания МАЭ и провести атрибуцию той его части, которая происходит с территории Русской Америки.

Для выявления документации к отдельным предметам проведено изучение и сравнительный анализ широкого круга источников, прежде всего, оригинальной музейной документации.

Во-первых, изучены музейные этикетки к отдельным предметам, среди которых можно выделить этикетки, сделанные в XVIII в. и в более позднее времяэтикетки, принадлежавшие Кунсткамере или другим музеям — Музею Адмиралтейского департамента, Музею Академии художеств и т. д., этикетки, сделанные собирателями и сотрудниками Музея — О. П. Беляевым, И. Г. Вознесенским и другими. Тексты этикеток сопоставлены автором со списками собирателей и другими музейными документами.

Во-вторых, проведено выявление, изучение и сопоставление самых разных коллекционных списков: тематических, «слепых», (где указано только название предметов), собирательских, музейных и других.

В-третьих, проанализированы ранние публикации по истории Музея. Речь идёт о каталоге Кунсткамеры за 1741 г. (Мизек.), работах К. Т. Рота (1774), И. Бакмейстера (1779), И. И. Георги (1799), О. П. Беляева (1800), Ф. Руссова (Яшяоу, 1900) и других, которые можно рассматривать как оригинальные письменные источники, так как документы, на основе которых написаны данные труды, давно утрачены.

В-четвертых, выявлены, проанализированы и изучены публикации и архивные материалы собирателей: Г. В. Стеллера, Ю. Ф. Лисянского, И. Г. Вознесенского и других. При этом особое внимание уделено иллюстративному материалу. Так, в работах Г. А. Сарычева, Ю. Ф. Лисянского, Ф. П. Литке не только имеется описание предметов, но и помещены их рисунки.

Теоретическое значение работы. В ходе работы определены некоторые теоретические основы подобного рода исследований. В частности, выработана методика атрибуции этнографических экспонатов из ранних североамериканских коллекций МАЭ. Приведены многочисленные примеры иллюстрирующие процесс атрибуции. Сделана попытка применить методику для выяснения количественного и качественного состава ранних коллекций МАЭ с территории Русской Америки.

Являясь научно-прикладным исследованием, работа имеет теоретическое значение как основа для реконструкции фактологической составляющей традиционной культуры народов Аляски и Калифорнии в XVIII — XIX вв., и соответственно ее теоретической реконструкции и интерпретации.

Научная новизна исследования состоит в том, что до настоящего времени, несмотря на большое количество публикаций, никто из исследователей не ставил перед собой задачи максимально подробно рассмотреть историю формирования и провести атрибуцию всего комплекса коллекций МАЭ по народам Русской Америки. Такая попытка предпринимается впервые. В результате оказалось возможным представить не только объем, но и этническую принадлежность этнографических предметов народов Русской Америки, хранящихся в МАЭ. Во многом это удалось потому, что была проведена работа по документальной атрибуции многих экспонатов. В результате около тысячи предметов определены и впервые заняли свое законное место в собрании МАЭ по народам Аляски и Калифорнии.

Практическое значение работы заключается в том, что полученные в ходе документальной атрибуции предметов и коллекций данные увеличивают их научное значение и ценность. В процессе исследования удалось атрибутировать более ста предметов, собранных в XVIII столетии. Коллекции ХУШ века по народам Северной Америки редко встречаются в этнографических музеях, поэтому один факт установления времени бытования экспоната значительно увеличивает его научное значение и ценность. Выявление наиболее ранних по времени сбора экспонатов позволяет реконструировать некоторые элементы традиционной культуры отдельных народов и проследить их эволюцию на протяжении нескольких столетий.

Исследование позволит, в дальнейшем, составить тематические собрания по народам Русской Америки, что необходимо как для организации музейно-выставочной работы, так и для изучения материальной кулыуры отдельных народов.

ИСТОЧНИКИ И ИСТОРИОГРАФИЯ.

Архивные и другие письменные источники.

При подготовке работы были использованы следующие основные группы источников: документы Петербургского филиала Архива Российской Академии наук (ПФА РАН) и Российского государственного архива Военно-морского флота (РГАВМФ), документы Архива МАЭ, музейная документация, сочинения и другие документы собирателей.

В ПФА РАН были изучены следующие фонды — № 2, содержащий итоговые списки коллекций И. Г. Вознесенского по народам Русской Америки, которые он составил в 1845 году. Фонд № 3, содержащий документы по истории поступления американских коллекций в Кунсткамеру в XVIII веке. Это копии списков собраний A.M. Юрлова, А. Очередина, Т. И. Шмалева и др. Фонд № 46 содержит большую работу К. К. Гильзена, которая посвящена деятельности И. Г. Вознесенского во время пребывания в Русской Америке и северо-восточной Сибири в 1840—1849 годах. Здесь процитировано несколько писем И. Г. Вознесенского к консерватору Зоологического музея Е. И Шрадеру и другим сотрудникам Академии наук. Фонд № 53 содержит полевые записи и дневники И. Г. Вознесенского. Фонд № 142 состоит из большого количества документов по истории МАЭ (156 единиц хранения). Здесь имеются черновики списков этнографических коллекций И. Г. Вознесенского, копии и оригиналы списков коллекций: Ю. Ф. Лисянского, JI.A. Загоскина, Л. И. Шренка и др. Наибольший интерес по теме исследования представляет тематический список всего собрания И. Г. Вознесенского, на ста листах, по народам Русской Америки (Оп.1, № 9). Этот документ был составлен К. К. Гильзеным в начале XX века. Здесь, кроме названий предметов, ко многим из них процитированы сведения И. Г. Вознесенского об их использовании и материале. Документа фонда № 142 имеют первостепенное значение для темы исследования. Даже простое перечисление документов займет несколько страниц. Поэтому укажем на наиболее важные из них по теме работы.

Опись 1, № 1 — «Журнал материальных поступлений Музея». Опись 1, № 3 — «Каталог искусственным вещам и одежде разных европейских, азиатских и американских народов. XVIII в.». Опись 1, № 5 — «Списки коллекций академика Шрснка, вывезенные с берегов Амура и других мест». Опись 1, № 6 — «Каталог искусственным вещам и одежде разных европейских, азиатских и американских народов от Ю. Лисяиского. 1806.». Опись 1, № 8 — «Списки, заметки, письма И. Г. Вознесенского и других лиц по сбору ботанических, зоологических и этнографических коллекций на северо-западных берегах Америки, в Бразилии, Китае и других местах». Опись 1, № 9 (Документы И.Г. Вознесенского) -«Опись этнографических предметов, собранных от обитателей Камчатки, Алеутских островов, Калифорнийских индейцев и иных стран жителей Российских владений в Северо-западной Америке», «Разные предметы, для этнографии, относящиеся к одежде и искусству обитателей берегов: Северозападной Америки, Алеутских островов и иных стран», «Список № 3 этнографических предметов, посланных через Охотск», «Списки этнографических предметов, выменянные у индейцев северо-западной Америки, островитян Берингова моря, Алеутского архипелага и Курильских островов и жителей Мечегментского залива для Музея Императорской Академии Наук препаратором Ильей Вознесенским и отправленных в Санкт-Петербург из Ново-Архангельского порта, на кругосветном корабле Гудзоно-байской компании», «Этнографические предметы жителей севекро-западной Америки и Алеутского архипелага, подаренные Г. Кадьякским правителем И.С. Костромитиновым», «Этнографические вещи купленные для коллекций Музея Императорской Академии Наук в Ново-Архангельском порте, на острове Ситха» и другие. Опись 1, № 10 — «Список этнографических предметов, собранных лейтенантом Л. Загоскиным в 1842—1844 гг.». Опись 1, № 29 -«Отчеты академика Шредера и консерватора Л. Радлова о поступлении коллекций в Музей за 1842−1855, 1858,3 «1862, 1863 гг., и заметки о размещении коллекций в 1843—1863 гг.».

Также целый ряд документов, рассказывающих о сборе этнографических коллекций отечественными мореплавателями, был изучен в РГАВМФ. В частности — фонд № 25, опись 1, дело 114 — «Роспись редкостям собранным для.

Его Высокопревосходительства Господина Морского Министра флота Капитанов Головниным в путешествие его во круг Света в 1817, 1818 и 1819 годах", фонд 215, опись 1, дело 764 — «Реестр редкостей собранных во время вояжа на шлюпе Аполлон под командою Капитан-лейтенанта Хрущова, посылаемые в Музеум Государственного Адмиралтейского Департамента», фонд 215, опись 1, дело 599 — «Ведомость разным редкостям, поступившим со шлюпа Ладога от Капитан Лейтенанта Лазарева» и другие.

В Архиве МАЭ зарегистрирован фонд К — IV, содержащий документы по истории Музея и его коллекций. В этом фонде сосредоточены «Журналы поступлений МАЭ» XIX — XX веков, копии и оригиналы списков различных коллекций, а также другие архивные материалы.

К музейной документации отнесем те источники, которые не имеют специальных архивных номеров и находятся на хранении в Отделах Музея. Здесь, прежде всего, идет речь о сопроводительной документации к коллекциям. Это списки, составленные собирателями или музейными сотрудниками в XIX веке, и письма собирателей о содержании и передаче коллекций. Как правило, такие документы хранятся вместе с Описями коллекций. Также к музейной документации относятся этикетки собирателей и сотрудников Музея к отдельным предметам. Здссь, кроме номеров, часто указано название предмета, а иногда его этническая принадлежность, время и район сбора.

Также письменными источниками наряду с архивными и музейными материалами можно считать сочинения тех собирателей, которые оставили описание отдельных предметов в своих публикациях. Это работы К. Г. Мерка (1978), И. И. Биллингса (1979), Ю. Ф. Лисянского (1947), Л. А. Загоскина (Путешествия., 1956) и др.

Научное описание и публикация собрания Музея по народам Русской Америки началось только с конца двадцатых годов XX века. Здесь будут рассмотрены итоги работы нескольких поколений ученых по изучению и публикации коллекций.

Работы по изучению деятельности собирателей и истории формирования коллекций.

Прежде всего, обратим внимание на публикации по истории формирования коллекций и статьи, посвященные деятельности отдельных собирателей. К самым ценным сборам Музея относятся коллекции И. Г. Вознесенского. Поэтому неудивительно особое внимание исследователей к его деятельности на Аляске и в Калифорнии в 1840—1845 годах. Первым, кто начал выявлять и регистрировать собрание И. Г. Вознесенского, был сотрудник МАЭ К. К. Гильзен. Ему принадлежит первая научная публикация о И. Г. Вознесенском (Гильзен, 1916). В середине XX в. изучением вклада И. Г. Вознесенского в этнографию народов Русской Америки занимались М. В. Степанова (1944), Б. А. Липшиц (1950), Е. Э. Бломквист (1951. На англ. яз. Blomkwist, 1972). В честь сто пятидесятилетия со дня рождения И. Г. Вознесенского в 1967 г. был опубликован сборник МАЭ. Он открывается обзорной статьей Р. Г. Ляпуновой, посвященной экспедиции И. Г. Вознесенского в Русскую Америку (Ляпунова, 1967). Во многом эта работа подготовлена на основе публикации К. К. Гильзена (1916) и её расширенного неопубликованного варианта (ПФА РАН. Ф.46, Оп.1, № 2−3). В дальнейшем деятельность И. Г. Вознесенского также привлекала внимание многих исследователей. Так, в 1977 г. была опубликована его подробная научная биография (Алексеев, 1977. На англ. яз. Alekseev, 1987). В том же году появилась статья П. М. Кожина об этнографических наблюдениях И. Г. Вознесенского в Калифорнии (Кожин, 1977. На англ. яз.). Продолжается работа по изучению научного наследия И. Г. Вознесенского и в последние десятилетия (Окладникова, 1981, 1984, 1997). Американские исследователи также проявили определенный интерес к деятельности И. Г. Вознесенского. Т. С. Блэкбарн и Т. Хадсон сделал описание ряда предметов индейцев Калифорнии из его сборов (Blackburn — Hudson, 1990), а К. Д. Бэйтс посвятил статью собирательской деятельности И. Г. Вознесенского среди индейцев Калифорнии (Bates, 1983).

Не осталась без внимания исследователей и деятельность других собирателей на территории Русской Америки. Так, Б. А. Липшиц посвятила отдельные статьи деятельности А. Ф. Кашеварова (1952) и JI.A. Загоскина (1956). А. Д. Авдеев, в статье, посвященной описанию алеутских масок, привел интересные сведения об их собирателе И. И. Архимандритове (1959). Е. А. Окладникова занималась изучением собраний Ю. Ф. Лисянского (1995) и В. М. Головнина (1993). Г. И. Дзенискевич посвятила отдельную статью Г. Чудновскому и его собранию (1998).

Также есть несколько статей по истории формирования коллекций МАЭ с территории всей Северной Америки (Zolotarevskaia, Blomkwist, Zibert, 1958; Кинжалов, 1980. На англ. яз. Kinzhalov- 1983; Корсун, 1998), с территории Русской Америки (Степанова, 1947; Липшиц, 1955, 1956 бKorsun, 2000) либо её отдельных регионов (Окладникова, 1994) или по отдельным народам (Дзенискевич, 1977).

Работы общего характера — альбомы и каталоги выставок.

Теперь, после упоминания публикаций по истории формирования коллекций и деятельности отдельных собирателей, остановимся на публикациях, посвященных этнографическому описанию предметов и коллекций, либо собраний по отдельным народам. Говоря об описании коллекций, будем придерживаться не хронологического, а тематического принципа. Начнем с работ общего характера. К таким работам можно отнести иллюстрированные альбомы о МАЭ (Ganiushkina, Razumovskaya, Shavrina, 1973; Its, 1979) и первый том «Народов Америки» (1959), где коллекции Музея широко использованы в качестве иллюстративного материала. Также, в основном, к работам общего характера относятся каталоги зарубежных выставок, на которых экспонировались коллекции Музея. Здесь для полноты картины перечислим все зарубежные выставки, на которых экспонировались предметы МАЭ по народам Русской Америки.

В 1973 г. в США работала выставка «Дальний Север. 2000 лег искусству американских индейцев и эскимосов» (The Far North., 1973). МАЭ предоставил для участия в этой выставке двадцать пять экспонатов по культуре алеутов, эскимосов и тлинкитов. В 1988 г. коллекции МАЭ были представлены сразу на двух международных выставках. В Канаде работала выставка «Песни духов. Художественные традиции коренных народов Канады» (The Spirit sings, 1988, 1988а), на которой экспонировалось несколько предметов ирокезов, атапасков, тлинкитов. Одновременно в США проходила выставка «На стыке континентов. Культура Сибири и Аляски». По её результатам был издан подробный каталог, в котором дано описание более семидесяти предметов народов Аляски из собрания МАЭ (Crossroads., 1988). В 1990;1992 годах в США работала выставка «Русская Америка: забытая граница», где были представлены пятнадцать предметов народов Аляски и Калифорнии из собраний МАЭ. Описание этих предметов не вошло в работу, опубликованную по результатам выставки (Smith, Barnett, 1990). В 1996 году в Германии проходила выставка изделий из кости народов Сибири и Аляски. В каталоге выставки дано краткое описание 35 предметов народов Аляски из собрания МАЭ (Wunderwelt Arktis., 1996). В том же году в Испании прошла специализированная выставка, посвященная искусству тлинкитов из собрания МАЭ. Всего на этой выставке было представлено более семидесяти предметов (Arte., 1996). В 2000;2001 годах в США в городах Анкоридж и Сан-Франциско работала выставка «Наука под парусами. Великие русские путешествия в Америку, 1728−1867», на которой было представлено более тридцати предметов из самых ранних коллекций Музея по народам Аляски (Science., 2000). Одновременно в 2000 году в Барселоне, Мадриде в Испании и Хьюстоне в США проходила международная выставка по культуре индейцев северо-западного побережья Северной Америки — «Духи воды. Искусство аборигенов, собранное экспедициями на Аляске и в Британской Колумбии, 1774−1910». МАЭ предоставил для этой выставки более двадцати предметов по культуре индейцев тлинкитов (Esperits., 2000; Spirits., 2000). В 2001 году в Швейцарии, в Цюрихе, в течение полугода работала специализированная выставка, посвященная искусству тлинкитов из собрания МАЭ (Tlingit., 2001). На этой выставкебыло представлено более ста двадцати предметов, из которых около половины экспонировались впервые. В 2002 году в Финляндии и Швеции работает выставка по культуре народов Севера «Арктическая цивилизация», организованная совместно Отделом народом Сибири и Отделом народов Америки МАЭ. Всего на этой выставке экспонировалось около 500 предметов, из них более ста тридцати по культуре американских эскимосов и алеутов (Arktiset. 2002). В том же году в городе Дортмунд, в Германии работала комплексная выставка, посвященная Кунсткамере и ее роли в формировании и развитии науки в России, на этой выставке, наряду с другими экспонатами МАЭ, были представлены и вещи народов Русской Америки (Palast. 2003).

В 2003 году в стенах МАЭ при содействии консульства США в Петербурге прошла выставка «Россия — Америка: 300 лет в книгах, картах, документах», на которой кроме экспонатов МАЭ были представлены документы и книги из собраний Петербургского филиала архива РАН и Библиотеки РАН (Россия — Америка. 2003).

Кроме того, несколько экспонатов Музея описаны в сводной работе К. Фееста по искусству коренных народов Северной Америки (1985).

Вышеуказанные книги, альбомы и каталоги выставок могут дать читателю наглядное представление о значительной части экспонатов МАЭ по народам Русской Америки, о которых пойдет речь в настоящей работе.

Работы по изучению экспонатов и коллекций (по народам).

Что касается конкретного описания предметов, то в этом направлении уже проведена значительная работа. Большой вклад в изучение алеутского собрания МАЭ внесла Р. Г. Ляпунова. Она подготовила серию статей по материальной культуре алеутов. В 1963 г. вышла её статья, посвященная описанию орудий охоты (1963). Доклад по этой же теме Р. Г. Ляпунова сделала в 1964 г. на УП Международном конгрессе антропологических и этнографических наук (1964. На англ. яз. Ьуарипоуа, 1970). В том же году вышла её статья, посвященная описанию алеутских байдарок (1964 а), в 1967 г. — описанию изделий из кости (1967а), в 1975 г. — описанию алеутского плетения (1975). Исследования материальной культуры алеутов были обобщены и развиты Р. Г. Ляпуновой в монографии, опубликованной в 1975 году (1975а). Начатая в монографии тема исследования алеутских головных уборов, была продолжена автором в двух статьях (1976, 1985). В целом Р. Г. Ляпунова пыталась сделать этнографическое описание всего собрания МАЭ по алеутам. К сожалению, она не уделяла должного внимания атрибуции отдельных экспонатов, а во многом основывалась на мнении первых регистраторов коллекций. То есть, те предметы, которые были зарегистрированы в описях в конце XIX — начале XX вв. как алеутские, Р. Г. Ляпунова и считала алеутскими, не подвергая их атрибуцию критическому анализу. Как будет показано в следующей главе, при первичной регистрации в МАЭ на этническую принадлежность отдельных предметов обращалось мало внимания, и экспонаты относились к тому или иному народу на основе характерных внешних признаков. Такое не критическое отношение к музейной документации привело Р. Г. Ляпунову к многочисленным ошибкам в отношении установления этнической принадлежности экспонатов. Если рассматривать в комплексе все работы Р. Г. Ляпуновой по изучению материальной культуры алеутов, то таких ошибок можно обнаружить несколько десятков. Наиболее слабой в отношении атрибуции является ее первая статья, посвященная описанию орудий охоты алеутов (1963). Здесь практически без всякой ар1ументации Р. Г. Ляпунова разделила метательные дощечки алеутов на два типа — «прямоугольные» и «мечевидные», в то время как последний тип метательных дощечек был не характерен для алеутов. Дощечки такого типа заимствовали у эскимосов лишь алеуты Шумагинских островов и полуострова Аляска, в музейных собраниях они встречаются довольно редко. Отдельные ошибки в отношении установления этнической принадлежности предметов встречаются в большинстве других публикаций Р. Г. Ляпуновой. Так, она посчитала алеутскими два костяных жезла (1967а. С.47), в то время как собиратель одного из этих жезлов В. М. Головнин указал на его принадлежность эскимосам-кадьякцам с полуострова Аляска (РГАВМФ. Ф.25. Оп.1. Д. 114. Л.47). Также Р. Г. Ляпунова неверно определила этническую принадлежность шляпы-козырька эскимосов острова Кадьяк № 4270−96, она считала ее алеутской (1985. С.35). Данный головной убор даже по таким признакам как форма, материал и орнамент отличается от аналогичных изделий алеутов.

Необходимо отметить, что Р. Г. Ляпунова совершенствовалась как исследователь и в более поздних публикациях указывала неточности, допущенные раннее. Так, в статье посвященной характеристики собрания МАЭ по эскимосам о. Кадьяк, она пишет, что эскимосский манчик № 571−37 раннее определялся автором как алеутский (1998. С. 24). Главной заслугой Р. Г. Ляпуновой является комплексное исследование всего собрания МАЭ по алеутам.

Изучением алеутского орнамента на основе исследования головных уборов и орудий охоты, в том числе из собрания МАЭ, занимался C.B. Иванов. Он посвятил изучению этого вопроса специальную статью (Ivanov, 1930), отдельные главы в своих монографиях (1954. С. 476−504- 1963. С. 181−188) и раздел в Историко-этнографическом атласе народов Сибири (1961. С. 345−369). Также C.B. Иванов занимался изучением миниатюрной алеутской скульптуры из кости (1949 а).

Комплексное изучение двух уникальных масок алеутов острова Атха сделал А. Д. Авдеев (1959. На нем. яз. Avdeev, 1964). Также изучением алеутского собрания МАЭ занималась американский этнограф JI.T. Блэк. В 1982 г. она опубликовала монографию «Алеутское искусство» (Black, 1982). В этой работе сделан анализ и помещены фотографии нескольких десятков предметов МАЭ: головных уборов, моделей байдарок, изделий из кости. В 2003 г. эта работа была переиздана со значительными изменениями и дополнениями (Black, 2003). Деревянным головным уборам алеутов JI.T. Блэк посвятила специальную монографию (Black, 1991). На её страницах автор провела сравнительный анализ алеутских и эскимосских головных уборов и поместила большинство фотографий экспонатов из собрания МАЭ.

Работы C.B. Иванова, А. Д. Авдеева и JI.T. Блэк получили высокую оценку ученых, на что указывают как их переводы на иностранные языки, так и постоянные ссылки на них специалистов по кулыуре народов Аляски.

В настоящее время изучением материальной кулыуры алеутов занимается Е. А Окладникова, которая в новом ракурсе сделала описание алеутских байдарок (1998). Также ряд алеутских вещей описан в ее статье, посвященной коллекции Ю. Ф. Лисянского (1995).

Культура эскимосов всегда привлекала большое внимание отечественных исследователей. По этнографии эскимосов, в сравнении с другими американскими народами, имеется самое большое число публикаций на русском языке — более двухсот. Но в то же время музейные коллекции изучены явно недостаточно. Собрание МАЭ по эскимосам насчитывает более двух тысяч предметов различных эскимосских групп от залива Принс Уильям до Гренландии. Наибольший интерес среди них представляют коллекции по эскимосам Аляски: чугачам, кадьякцам, катмайцам, эскимосам Берингоморья. Из работ общего характера можно назвать только статью Р. Г. Ляпуновой по кадьякским коллекциям (1998). Три статьи этого же автора посвящены описанию кадьякских ритуальных масок и связанных с ними праздничных представлений (1992, 1997. Liapunova, 1994). Еще одна статья Р. Г. Ляпуновой посвящена описанию эскимосской коллекции И. И. Биллингса (1980). В последней работе Р. Г. Ляпунова сделала ошибку в определении этнической принадлежности камлейки эскимосов района Берингова пролива № 562−1, которую она посчитала изделием эскимосов острова Кадьяк. Эта камлейка и по форме и по покрою резко отличается от изделий эскимосов о. Кадьяк. К сожалению, Р. Г. Ляпунова не смогла сопоставить вещи со списком собирателя, где указана этническая принадлежность данного экспоната (ПФА РАН. Ф.142. Оп.1. до 1918. № 9. Л.381−384).

Атрибуцией коллекции И. И. Биллингса занимался и автор настоящей работы (2001). Ряд эскимосских предметов описан в работах М. В. Степановой (1949), C.B. Иванова (1949), Д. А. Сергеева (1967), Л. Т. Блэк (1991). Б. А. Липшиц сделала краткое описание всей коллекции Л. А. Загоскина (1956 а). Канадский этнолог Д. В. Циммерли в сводной работе по исследованию водных средств транспорта народов Аляски и северо-восточной Сибири поместил описание нескольких десятков моделей алеутских байдарок и эскимосских каяков из собрания МАЭ, также в этой работе имеется описание настоящего трехлючного каяка эскимосов о. Кадьяк № 536−24 из коллекции Ю. Ф. Лисянского (1986).

Большой интерес представляют коллекции Музея по северным атапаскам. Комплексное изучение этого собрания осуществила Э. В. Зиберт (1967. На нем. яз. Siebert, 1977; На англ. яз. Siebert, 1980). Она сделала описание более восьмидесяти предметов, но несколько атапасских вещей Э. В. Зиберт не учла: металлический кинжал татаина, две церемониальные маски ингаликов и т. д.

Возможно, что атапасские вещи есть в сборных коллекциях, которые зарегистрированы как «старинные поступления музея».

Кроме Э. В. Зиберт изучением собрания МАЭ по северным атапаскам занимались И. П. Труфанов и Г. И. Дзенискевич. И. П. Труфанов сделал описание томагавков (1967. На англ. яз. Troufanoff, 1970), а Г. И. Дзенискевич опубликовала статьи по орнаменту (1976), орудиям охоты и рыболовства (1975) и сделала описание атапасских вещей из коллекции Кашеварова (1980). К сожалению, Г. И. Дзенискевич не учла весь комплекс музейной и архивной документации по коллекции Кашеварова и повторила ошибку Б. А. Липшиц (1952) о принадлежности этой коллекции к сборам Александра Кашеварова, в то время как согласно архивным данным ее собирателем был Василий Кашеваров. Также перу Г. И. Дзенискевич принадлежит монография по северным атапаскам, где автор подробно остановилась на исследовании материальной культуры этих индейцев, главным образом, на основе коллекций МАЭ (1987).

Коллекции по тлинкитам и другим индейцам северо-западного побережья постоянно вызывают большой интерес у исследователей. По тлинкитским коллекциям в 1967 г. в Праге был издан иллюстрированный альбом на немецком языке (Siebert, Forman, 1967) и сразу же переиздан в Лондоне на английском языке (Siebert, Forman, 1967 а). Как уже упоминалось, вещи тлинкитов многократно экспонировались на зарубежных выставках. Также имеется несколько статей общего характера, в которых характеризуются тлинкитские коллекции Музея (Разумовская, 1968; Окладникова, 1996; Dzeniskevich, 1987; Dzeniskevich, 1996) и целый ряд статей, посвященных описаншо отдельных предметов. Так, в 1927 г. С.А. Ратнер-Штернберг опубликовала статью с описанием предметов по шаманизму (1927), в 1929 г. -по церемониальным принадлежностям (1929), в 1930 г. — по предметам вооружения тлинкитов (1930). При подготовке вышеуказанной серии статей С.А. Ратнер-Штернберг не удалось избежать ошибок. Из-за стремления как можно полнее представить собрание МАЭ по тлинкитам, автор допустила ряд неточностей в определении этнической принадлежности экспонатов №№ 24 541, 633−31, 539−3, 2454−3 и посчитала их тлинкитским и.

Что касается других вышеуказанных работ, остановимся на статье P.C. Разумовской (1968). Она является ярким свидетельством причисления к «своему» народу предметов нескольких народов целой историко-этнографической области. Так, P.C. Разумовская причислила к тлинкитским 14 предметов хайда, индейцев Калифорнии, северных атапасков и эскимосов. Также P.C. Разумовская опубликовала статьи о плетеных изделиях (1967) и об орнаменте индейцев северо-западного побережья (1985).

А.Д. Авдеев сделал описание ряда тлинкитских масок и боевых шлемов в статье, посвященной исследованию масок различных народов мира (1957).

Проблемы искусства тлинкитов рассматривались в статьях Э. Е. Фрадкина (1985) и Г. И. Дзенискевич (1985). Что касается статьи Э. Е. Фрадкина, то, указав на присущую ремесленным изделиям полиэйконию, автор приводит свое толкование отдельных элементов на тлинкитских шлемах, погремушках, сосудах. Статья Э. Е. Фрадкина показывает недостаточное знакомство автора с работами по материальной культуре тлинкитов.

Е.А. Окладникова изучала вещи тлинкитов в связи с проблемой древних сибирско-американских связей (1996а). Продолжается работа и по описанию отдельных предметов и коллекций. Г. И. Дзенискевич описала тлинкитские предметы из коллекции Кашеварова (1980), сделала описание женских шаманских масок (1998 а) и опубликовала отдельную статью по коллекции Г. Чудновского (1998). С. А. Корсун установил происхождение четырех тлинкитских накидок (1999), которые ранее определялись как происходившие из сборов Дж. Кука (Розина, 1966. На англ. яз. Rosina, 1966). Американская исследовательница Ч. Самуэл посвятила две монографии изучению тканых тлинкитских накидок (Samuel, 1982. 1987), где она описала накидки из многих музеев США и Европы, в том числе из МАЭ.

Изучением этнографии индейцев Калифорнии по коллекциям МАЭ занимались П. М. Кожин и Е. А. Окладникова. П. М. Кожин опубликовал статью о плетеных изделиях калифорнийских индейцев (1967. На англ. яз. Kojean, 1979). Е. А. Окладникова, кроме обзорной статьи по калифорнийскому собранию МАЭ (1985), опубликовала три статьи о И. Г. Вознесенском и его коллекциях (1981. 1984. 1997) и ряд статей по отдельным предметам индейцев этого региона (1993а. 1997а).

Также необходимо отметить, что в Музее имеются иллюстративные материалы, которые являются важным дополнением к этнографическим коллекциям. Впервые введение в научный оборот иллюстративной коллекции было сделано Е. Э. Бломквист (1951), которая опубликовала рисунки И. Г. Вознесенского. В последнее время сотрудниками Музея осуществлен проект по публикации издания справочного характера по всем фотоиллюстративным коллекциям МАЭ (Сокровища., 2001) и частичной публикации фото-коллекции В. И. Иохельсона, сделаной во время экспедиции на Алеутские острова в 19 091 910 годах (Корсун, Таксами, Ушаков. 2001).

Несмотря на столь значительное количество публикаций, многие аспекты изучения отдельных предметов и коллекций так и остались не выясненными. Прежде всего, речь идет об их атрибуции. Так, примеров того как одни и те же предметы в разных публикациях по-разному определены и отнесены к сборам разных собирателей, а, соответственно, по разному датировано время их бытования, можно привести десятки. Для решения этих противоречий необходимо как можно подробнее осветить и исследовать историю формирования собрания МАЭ по народам Русской Америки и систему учета и регистрации коллекций в Музее. Освещению этих вопросов посвящается специальная глава. Здесь также будут перечислены коллекции, поступившие в Музей в XVIII — XIX вв., выявить которые пока не удалось.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Этническая принадлежность и время бытования около тысячи предметов, перечисленных в работе, были уточнены на основе собирательских и музейных документов. Во-первых, на основе изучения списков собирателей о передаче коллекций. Во-вторых, на основе сопоставления друг с другом экспонатов, собирательских списков, музейных этикеток к экспонатам и другой документации. В-третьих, на основе описания предметов из публикаций собирателей, а также музейной и архивной документации. В-четвертых, на основе изучения иллюстративного материала — рисунков экспонатов Музея из альбомов и других публикаций собирателей.

Изучение всего комплекса документальных свидетельств и их соотнесение с конкретными предметами, позволило провести документальную атрибуцию собрания МАЭ по народам Русской Америки. Ко многим предметам приведены их местные названия. В ряде случаев уточнены сведения о назначении экспонатов, так рыболовная сеть (по описи) оказалась головным убором, костяные серьги индейцев Калифорнии (по описи) оказались приспособлением для наматывания ниток эскимосов и т. д. Определено функциональное назначение ряда предметов — боевые шлемы оказались церемониальными^ шаманские погремушки — ритуальными погремушками вождей и т. д. На основе данных собирателей уточнены сведения о материале ряда предметов, такие сведения имеются в публикациях и архивных документах И. Г. Вознесенского, Л. А. Загоскина, Г. Чудновского и других. Определены собирательские комплексы предметов — комплекс, состоящий из алеутской байдарки и относящихся к пей орудий охоты, комплекс боевого снаряжения тлинкитов, комплексы одежды ряда народов Аляски и т. д.

Соотнесение сведений из публикаций собирателей, из архивной и музейной документации с конкретными предметами Музея делает эти экспонаты более достоверным источником при реконструкции отдельных элементов традиционной культуры.

Исследование позволяет, на основе полученных данных, составить тематические собрания по отдельным народам, что в свою очередь позволит проследить взаимовлияние культурных традиций соседних народов на примере отдельных вещей. В качестве примера подобного исследования, в виде приложения, составлено тематическое собрание МАЭ по тлинкитам.