Марокканский вопрос в международных отношениях в конце XIX — начале XX вв

Для крупнейших европейских держав рубеж XIX — XX вв. обозначил окончание территориального раздела мира и начало борьбы за его передел. В новую эпоху, в силу возросшего значения колоний, борьба за господство над ними стала одной из основных причин международных противоречий, конфликтов и войн. Среди побудительных мотивов этой борьбы были политические и военно-стратегические мотивы (стремление создать мировую империю диктовалось соображениями национального престижа и желанием установить военно-политический контроль над стратегически важными регионами мира и не допустить расширения владений соперников) — экономические мотивы (поиск рынков сбыта и источников сырья) — демографические факторы (рост населения в метрополиях и появление определенного слоя людей, которые оказались социально невостребованным на родине и были готовы искать удачи в далеких колониях) — культурно-просветительские задачи (мессианская идея «обязанности» европейцев «цивилизовать» дикие и непросвещенные народы Азии и Африки выступала как одно из главных обоснований колониальной экспансии).

Обострению этой борьбы во многом, способствовала неравномерность политического и экономического развития капитализма. Государства, позднее других вступившие на путь капиталистического развития (США, Германия, Япония), быстро выдвигались вперёд и теснили с мировых рынков старые страны — Великобританию и Францию, настойчиво добиваясь передела колоний. Резко возросшая в таких условиях конкуренция сама по себе явилась одним из мощных стимулов колониальной экспансии великих держав, направленной на утверждение своих внешнеполитических позиций. Появление новых и углубление старых колониальных противоречий способствовало накоплению конфликтного потенциала, что на практике нашло выражение в усилении напряженности в Европе и в мире в целом. Таким образом, рубеж XIX — XX вв. стал временем господства имперского типа организации политического пространства, периодом острого соперничества нескольких колониальных империй. Неслучайно именно в это время вошел в политический лексикон термин «империализм». Под ним понимали и определенную стадию в развитии общества, и своеобразную идеологию проникновения великих держав на периферийные территории, и модель внешнеполитического поведения крупнейших государств1.

К последним десятилетиям XIX в. прежняя Венская система испытала глубокую трансформацию. Появление в Европе нового сильного центра силы в лице Германской империи нарушало политический баланс и вынуждало другие крупные державы, в частности, Францию, Англию, Россию, проводить свой внешнеполитический курс с учетом присутствия нового фактора. Постепенно место прежних разногласий2 стало занимать англо — германское и франко — германское соперничество как в центре, так и на периферии системы международных отношений. Эти противоречия нашли свое видимое выражение в создании двух военно-политических блоков с большим латентным потенциалом конфликта, вероятность которого все более возрастала по мере роста устремлений Германии к изменению действующего статус-кво. Сам факт этого противостояния создавал новую атмосферу в Европе, в которой предстояло прожить ведущим державам до начала Первой мировой войны. Более того, все чаще стали говорить о возможности большой европейской войны, которая многим казалась весьма вероятной уже в 1905, 1908. и 1911 годах. Из трех этих острейших кризисов два были напрямую связаны с судьбой Марокко — последнего независимого государства Северной Африки.

В истории международных отношений кануна Первой мировой войны марокканский вопрос сыграл важную роль, став ярким показателем новых тенденций в развитии взаимоотношений великих держав как в центре, так и на периферии. Он также является примером развития конфликта в международных отношениях, который одновременно соединил в себе несколько уровней взаимоотношений государств: борьбу заинтересованных держав за колониальные сферы (Германии и Франции за Марокко) и за перераспределение сил на общеевропейской арене (столкновение Германии и Антанты). На его примере отчетливо прослеживается влияние локальных конфликтов на общий курс политики европейских государств.

Борьба вокруг Марокко стала также важным этапом раздела африканского континента, который к концу XIX столетия стал набирать стремительные обороты. Если в течение предыдущих столетий этот материк играл второстепенную роль в политике европейских держав, то теперь он стал в центре мировой политики. Захват.

1 Проблема империализма будет нами рассмотрена подробнее в методологичеком разделе диссертации.

2 Например, англо-французские и англо-русские противоречия.

Францией Туниса и Англией Египта (1881 — 1882 гг.) дал толчок для ускорения «гонки за Африку». К началу XX в. практически вся Африка была поделена между европейскими державами, поэтому с этих пор возникал вопрос не сколько о занятии независимых областей, но и о перегруппировках в колониальных владениях европейских держав. Самыми обширными и богатыми в это время были владения Великобритании, не уступала по размерам Британской и колониальная империя Франции, большинство владений которой находилось в Западной и Экваториальной Африке, немалая часть территории приходилась на Сахару. Вслед за ними шли Португалия, Бельгия, Испания, Германия.

По мере сокращения «свободных» территорий неизбежно возрастала «цена» каждого из оставшихся независимыми государств. К рубежу XIX — XX вв. на африканском континенте только Марокко и Эфиопия сохраняли политическую независимость. Именно их дальнейшая судьба стала предметом оживленного дипломатического и политического противостояния между европейскими державами. Разгромив итальянских колонизаторов, Эфиопия сумела отстоять свою независимость. Что касается Марокко, то его «затянувшееся» существование как самостоятельного государства объяснялось исключительной остротой борьбы между европейскими державами за обладание столь важной в экономическом и стратегическом отношении частью африканского материка. Близость к Западной Европе, выгодное стратегическое положение Марокко (выход в Атлантический океан и Средиземное море) во все времена вызывали в дипломатических и экономических кругах Запада особый интерес к этой африканской стране — одновременно лежащей на стыке Запада и Востока, Европы и африканского континента, христианской и мусульманской цивилизаций.

В начале XX в. Марокко представляло собой слабоцентрализованное феодальное государство, подтачиваемое изнутри междоусобицами и борьбой претендентов за султанский трон. Будучи юридически самостоятельным и независимым, это шерифское3 государство стало ареной соперничества ряда ведущих держав, которые вступили в борьбу за свободный от европейского влияния султанат. Первыми о своих правах на Марокко заявили французские колонизаторы,.

3 Марокко часто именуется «шерифским государством» или «Империей шерифов», поскольку правящая там династия Алауитов претендует на родство с пророком Мухаммедом. В мусульманском мире титул «шерифа» традиционно носят потомки пророка оказавшиеся после захвата Алжира у марокканской границы. Для Парижа эта страна.

• Магриба являлась краеугольным камнем будущей великой Французской империи, и обладание ею было необходимо в одинаковой мере из-за желания объединить под своим контролем весь север Африки, из соображений экономической выгоды, а также стремления вернуть себе статус великой мировой державы.

Явное стремление правительственных и колониальных кругов Парижа к появлению французского Марокко столкнулось с конкуренцией англичан, испанцев, итальянцев, позднее к которым присоединились и немцы. Каждая из сторон также преследовала свои цели в Марокко: Англия — укрепление стратегических позиций в Гибралтарском районе и поиск экономических выгод, Испания — возможность отыграться после своего поражения в войне с США 1898 г., Италия — торговля и предпринимательство. Особое место в марокканской системе взаимоотношений держав занимала Германия, для которой проникновение в султанат было важной составной частью ее колониальных устремлений в рамках «мировой политики». Вступая в борьбу за Империю шерифов, Германия руководствовалась принципом паритетных прав на «свободную» территорию, на данном этапе не намереваясь вступать в прямой конфликт с другими европейскими государствами из-за уже занятых колоний. В конечном итоге, именно германский фактор стал причиной острой дипломатической борьбы держав, развернувшейся вокруг султаната и затянувшейся, вопреки ожиданиям Парижа, до 1912 г.

Обострение конфликта интересов сторон в конкретном регионе и выдвижение на первый план спорного вопроса об участии европейских государств в судьбе jg султаната способствовали выдвижению марокканского вопроса на авансцену европейской политики в конце XIX в. Несомненно, причину столь повышенного интереса держав к Империи шерифов следует искать в ее географических, политических, социальных особенностях, а развернувшаяся активная дипломатическая борьба вырастала из логики развития международных отношений, когда общеевропейские противоречия сторон проверялись «на местах», где шел поиск выгодных решений спорных вопросов. На периферии шла своеобразная «проба сил», когда основные будущие участники Первой мировой войны, фактически не начиная мирового конфликта, могли оценить правительственный, военный, общественный и иной потенциал вероятного противника.

На первый взгляд может показаться, что завязавшийся вокруг Марокко клубок противоречий великих держав был аналогией колониальных кризисов, с которыми европейцам уже приходилось неоднократно сталкиваться4. Однако из всех колониальных споров рассматриваемого периода марокканский вопрос вызвал, пожалуй, наиболее острые столкновения заинтересованных держав и, по крайней мере, дважды мог стать причиной мировой войны. Но он ей так и не стал, европейские государства смогли найти дипломатические пути его урегулирования, а детонатором войны стали противоречия в другом регионе. Это ставит перед исследователем достаточно сложную задачу определения места марокканской проблемы в системе внешнеполитических приоритетов ведущих государств Европы, а, следовательно, и в системе международных отношений. Если колониализм и борьба за раздел и передел мира были едва ли не главными характерными чертами внешней политики великих держав того времени, то до какой черты готовы они были готовы идти в своей борьбе за один из самых «лакомых» кусков Африки и едва ли не последний объект дележа? Что заставляло их отступать иногда в последний момент и корректировать свои внешнеполитические планы, подчас жертвуя если не национальными интересами, то великодержавным престижем? Поскольку оба марокканских кризиса имели как европейский, так и колониальный аспекты, какой из них был определяющим в каждом случае? И, наконец, в какой степени правительства великих держав сами могли определять свою линию поведения в марокканском вопросе, а в какой степени их действия были вынужденным ответом на изменения внешних обстоятельств, среди которых, очевидно, следует выделить события в самом марокканском султанате?

Таким образом, марокканский вопрос является уникальным в своем роде объектом для изучения, т. к. с одной стороны, предлагает обилие сюжетов для исследования, но с другой — требует многостороннего анализа позиции прямых и^{косвенных} участников конфликта, их стратегических и тактических установок, содержания марокканского направления внешнеполитического курса европейских лидеров, реакции сторон на политику соперников в регионе, анализ роли «местных факторов», влиявших на развитие борьбы (роль антиколониального движения, «третьи силы», представители европейских держав «на местах»).

4 Например, захват англичанами Египта в 1882 г., Фашодский кризис 1898 г., англо-бурская война 1899−1902 гг. 8 кризисов 1905 и 1911 гг. в эволюции системы международных отношений. Кроме того, анализ межгосударственных отношений в Европе рассматриваемого периода влечет за собой изучение взаимосвязи различных аспектов международной политики с событиями внутриполитической жизни европейских стран, проблему выстраивания отношений между европейцами и местными властями в Марокко (подчинение или сотрудничество), изучение фактора антиколониальной борьбы в международных отношениях, реакции восточных обществ на соприкосновение с внешнимевропейским — миром, а также способствовать теоретическому осмыслению международного конфликта как явления.

Хронологические рамки исследования охватывают период конец XIX — начало XX вв., фактически до 1912 г. Выбор данного периода в качестве хронологических рамок был обусловлен следующими соображениями.

Традиционно, зарождение «марокканской драмы» относят к 1900 г., связывая его с намерением султана провести внутренние преобразования, что ознаменовало начало открытой фазы дипломатической борьбы Англии, Франции, Испании и Германии за султанат. Однако, проведенный анализ предшествовавшего этим событиям периода конца XIX в. показал значимость данного периода для последовавшего развития всего марокканского вопроса: именно тогда были определены основные претенденты на шерифский султанат, заложен фундамент системы взаимоотношений держав по марокканскому вопросу и намечены основные контуры их будущего противостояния. Конечной датой условно можно считать 1912 г. — установление нового статус-кво в Марокко после подписания Фесского договора,.

• разделившего султанат на французский и испанский протекторат. В то же самое время, 1912 г. не урегулировал окончательно весь марокканский вопрос, что оставляет верхнюю границу хронологических рамок диссертации открытой.

Изучение событий марокканского вопроса позволило нам условно разбить этот период на следующие подэтапы.

I. 1890-е — 1906 гг. — этап распада прежнего статус-кво марокканского государства, установленного в 1880 г. на Мадридской конференции, до его видоизменения после Первого марокканского кризиса, итогом которого стал созыв Альхесирасской конференции.

Объектом данного исследования является сложный узел международных противоречий вокруг Марокко в его колониальном и европейском аспектах. В качестве предмета исследования выступает политика европейских держав — Англии, Франции, Германии, Испании в марокканском вопросе в рамках хронологических границ диссертации. Анализ дипломатической практики других участников «марокканской драмы» — России, Италии, США — представлен в той степени, которая позволяет глубже раскрыть характер маневров основных ее участников.

Целью диссертации является определение роли марокканского вопроса в эволюции системы международных отношений накануне Первой мировой войны, а также выявление степени и механизмов взаимозависимости между колониальными и европейскими проблемами.

Поставленная цель потребовала решения следующих научных задач:

1. определить истоки марокканского конфликта и выявить цели колониальной политики каждой из европейских держав в Марокко, ее направления, средства и способы проведения, включая использование в своих интересах внутриполитической ситуации в Марокко;

2. изучить динамику и итоги борьбы заинтересованных держав — Англии, Франции, Германии, Испании, России — вокруг шерифского султаната;

3. выявить степень и методы влияния заинтересованных неправительственных кругов (представители крупного промышленного и банковского капитала, общественное мнение, неправительственные группировки) на политику кабинетов в Марокко;

4. проанализировать специфику марокканского вопроса и его роли в изменении международного порядка в период конца XIX — начала XX вв.;

5. рассмотреть активность марокканского султаната как периферийного и зависимого, но при этом самостоятельного субъекта международных отношений до момента окончательной утраты им своего суверенитета. При этом должна учитываться как политика официальных властей страны, так и деятельность антиправительственных сил в ходе различных антиколониальных выступлений.

Систематическое изучение марокканского конфликта на рубеже XIX — XX вв. позволяет рассмотреть и проанализировать такие крупные вопросы мировой истории, как расстановка сил на европейском континенте накануне Первой мировой войны, позиции великих держав по ключевым вопросам международной политики, функции.

II. 1906 — 1912 гг. — этап подготовки европейскими дипломатическими кругами Марокко к потере независимости до установления нового статус-кво после подписания Фесского договора в 1912 г.

Методологическая основа диссертации.

В основе нашего исследования лежат как общенаучные принципы системности и историзма, так и специфические подходы, применяемые в изучении международных отношений. Принцип историзма предполагает изучение общественных явлений в их постоянной изменчивости и развитии, а также в их совокупности, взаимосвязи и взаимообусловленности, что способствовало более глубокому пониманию причин зарождения марокканского вопроса. Учитывая важность и особое влияние экономической составляющей колониальной политики держав, особенно в период структурных изменений, обоснованным является обращение к социально-экономическому анализу с целью определения степени участия заинтересованных представителей крупного капитала в активизации колониальной экспансии европейских правительств, в том числе и в Марокко. Сравнительно-исторический метод, в частности, позволяет выделить и сопоставить различные циклы марокканского вопроса, а также сравнить кризисы 1905 г. и 1911 г. с целью выявления общих закономерностей их возникновения и особенностей. Проблемно-хронологический принцип построения диссертации дает возможность разделить общую проблему на ряд дробных составляющих и рассматривать их в проблемной обусловленности и хронологической последовательности.

Системный подход как в общенаучном плане, так и применительно к международным отношениям плодотворно разрабатывается на протяжении нескольких десятилетий, однако единой концепции до сих пор не выработано5. При отсутствии в современной теории международных отношений единой общепринятой парадигмы любое конкретно-историческое исследование сочетает в себе элементы разных подходов и концепций в зависимости от своих конкретных задач. Одним из основных постулатов системного подхода является тезис о том что свойства созданной в результате взаимодействия международных акторов структуры международной системы не сводятся к простой сумме свойств отдельных акторов. Эта структура представляет собой самостоятельный феномен, способный навязать.

5 См. об этом подробно: Сетов P.A. Современный миропорядок и государственные интересы России М 2010 С. 107−195. государствам те или иные ограничения, или же, напротив, предоставить им благоприятные возможности на мировой арене. Именно структурными особенностями международной системы объясняются несовпадения целей и результатов внешнеполитической деятельности государств, следствием которых становится возникновение конфликтов и войн.

Методологическая основа данного исследования также опирается на теоретические разработки в области таких явлений, как империализм, колониализм, экспансиярассмотрении таких категорий как модель международных отношений, национальный интерес, конфликт. Понятие «модель международных отношений» означает конкретно-историческую форму системы международных отношений, «замкнутый тип структурной организации системы, характерной для данной исторической эпохи"6. Вопрос о том, относится ли избранный нами период к «венской» модели международных отношений, созданной в 1815 г. или к «франкфуртской», созданной в 1871 г. для нашего исследования не имеет принципиального значения. Важно то, что к этому моменту данная модель уже вступила в кризисную фазу, неуклонно приближаясь к своему распаду в результате мировой войны.

В рамках данного исследования анализ дипломатического соперничества держав вокруг марокканского султаната осуществляется по трем направлениям: во-первых, как рассмотрение общих тенденций в развитии международной системыво-вторых, как изучение линии поведения заинтересованных великих держав на периферии (т.е. в самом султанате) — в-третьих, как исследование векторов внешнеполитических устремлений отдельных европейских государств (Англии, Франции, Германии, Испании, Италии, России). Совокупность этих направлений исследования позволяет создать полное представление о роли марокканского вопроса в изменении действующей модели международных отношений в рассматриваемый период, определить взаимозависимость «центра» и «периферии», а также выявить взаимосвязь локальных событий и общесистемных процессов. При этом марокканский вопрос следует рассматривать как пример внешней экспансии крупных европейских государств (акторов), руководствовавшихся определенными представлениями о собственных национальных интересах.

6 Маныкин A.C. Системность в международных отношениях: содержание, причины формирования и этапы развития, // Основы общей теории международных отношений. М., 2009.

В осмыслении проблемы «национального интереса» и «экспансии» теоретический приоритет имеет школа политического реализма, основателем которой является Г. Моргентау. Именно он сформулировал тезис, что «цели внешней политики определяются в терминах национального интереса и поддерживаются соответствующей силой"7. «Естественное состояние» международных отношений, определяемое как бесконечная борьба государств за утверждение своего господства и влияния в мирерациональность в действиях главных акторовнациональный интерес как основной мотив их внешнеполитических устремлений- «дилемма безопасности" — стремление к обладанию с помощью силы — основные постулаты школы. Под политикой понимается столкновение интересов акторов, важнейшим из которых является суверенное государство, а межгосударственное взаимодействие рассматривается как отношение конфликтов, связанное с нарушением баланса сил и попытками акторов приобрести преимущество в отношении других субъектов политического процесса. Данная теория дает обоснование причин возникновения войн и конфликтов: они становятся неизбежным элементом межгосударственных отношений и являются следствием самой природы международных отношений.

Определенную модернизацию данных постулатов предложила школа неореализма, разработанная одним из видных ее представителей К. Уолтцем8. К числу его заслуг следует отнести выделение трех «уровней анализа» внешнеполитической деятельности государств: уровень отдельного человека (принимающего решения), уровень отдельного государства и его интересов и уровень системы существующих международных отношений. Как уже отмечалось, в рамках нашего исследования мы будем анализировать все эти уровни, однако следует заметить, что провести между ними четкую грань бывает затруднительно. Действия государств часто можно объяснить давлением, оказываемым системными факторами, которые не зависят от присущих государствам особенностей, определяемых географическим положением, демографическим потенциалом, социокультурной спецификой. Именно свойства структуры международной системы накладывают определенные ограничения на внешнеполитическую деятельность государств. Основным свойством международной структуры является «полярность» — количество основных «центров силы», способных существенно и осознанно влиять на исход.

7 Morgenthau Н. Politics among nations. The struggle for power and peace. 4-th ed. N.Y. 1973. P. 112.

8 Waltz K.N. Man, the State and War: a theoretical Analysis. N.Y., 2001.

13 происходящих в системе процессов. В этой связи К. Уолтц рассматривает примеры многополярной, биполярной и однополярной моделей, при этом отмечая, что биполярный мир может существовать довольно продолжительное время, т.к. именно такой тип международной системы является наиболее актуальным.

Данная классификация международных моделей дает нам возможность понять принципы взаимоотношений держав в интересующий нас период. Следует отметить, что на рубеже XIX — XX вв. модель международных отношений была в некотором роде уникальна. Это была многополярная модель, но с сильной тенденцией к биполярности. Некоторые ее участники стремились к сохранению существующего порядка (под эгидой Великобритании) и ненарушению действующего баланса сил, однако появление претендента на изменение сложившихся основ взаимоотношений держав (в лице Германии) стало причиной появления тенденций к биполярности, выразившейся в формировании и укреплении двух противостоящих блоков. В результате, система утратила преимущество многополюсной структуры (простор для дипломатического маневра), но не приобрела преимуществ биполярной (ее предсказуемость)9, что в целом способствовало ее возраставшей нестабильности и в перспективе привело к распаду.

Одним из вариантов системного подхода к международным отношениям стал предложенный в 70-е гг. ~ХХ в. И. Валлерстайном10 «мир-системный» анализ, представляющий человеческое сообщество как исторически меняющуюся систему. Для нашего исследования принципиально важную роль имеет разработанная И. Валлерстайном тройственная структура мир-системы и выделение в ней соответствующих уровней: «центра», «полупериферии» и «периферии». Иными словами, международную систему можно представить в виде нескольких концентрических кругов, взаимосвязанных и взаимообусловленных. Применение данной теории дает нам возможность сформировать представление о марокканском конфликте как о взаимосвязи процессов, протекающих в разных «зонах» системы международных отношений: в центре (взаимоотношения великих держав в ЕвропеАнглии, Германии, Франции), на периферии (Северная Африка) и на полупериферии, под которой можно понимать малые и средние государства Европы (в нашем случае.

9 Романова Е. В. Механизм регулирования международных кризисов в начале XX века // Конфликты и кризисы в международных отношениях: проблемы теории и истории. М., 2001. С. 185.

10 Валлерстайн И. Миросистемный анализ. М., 2006.

Испанию). При этом каждая из этих «зон» может рассматриваться как отдельный самостоятельный организм, обладающий своим механизмом интеграции, многомерной структурой, комплексом собственных черт. В этой связи для нас важно не только достаточно очевидное воздействие центра на периферию, но и «обратная связь» — влияние событий на периферии, часто неосознанное местными акторами, на поведение ведущих «игроков» центра. Предложенная И. Валлерстайном концепция взаимодействия «центра», «периферии», и «полупериферии», используя иную терминологию, во многом перекликается с продолжающейся уже не одно десятилетие дискуссией об империализме как историческом, политическом и экономическом феномене.

Проблема империализма до сих остается одной из наиболее дискуссионных и неоднозначно трактуемых тем в изучении международных отношений кануна Первой мировой войны. На сегодняшний день исследователи так и не смогли дать однозначного ответа о его природе, истоках, формах проявления такого сложного и многогранного исторического феномена как империализм. Под империализмом можно понимать как исторический процесс, связанный с капиталистической экспансией, и считать его природу исключительно экономическойможно считать империализм своеобразной идеологией колониальной политики великих державвоенным, экономическим и дипломатическим проникновением на территории, лежащие за пределами доминирующего государстваили приравнять к самому понятию колониализма — т. е. установлению политической власти одного государства (метрополии) над другими, как правило, менее развитыми, территориями.

Господствовавшая продолжительное время в нашей стране интерпретация империализма, предложенная В. И. Лениным, делала упор главным образом на его экономическую природу. В. И. Ленин, развивая учение К. Маркса и Ф. Энгельса в новых исторических условиях, выявил закономерности развития империализма: господство монополий образует «коренную экономическую черту, суть империализма"11, а сращивание монополистического промышленного капитала с банковским, образуя финансовый капитал и финансовую олигархию, подчиняет своим целям государство и весь его аппарат. Обосновывая закон неравномерности экономического и политического развития капиталистических стран, он показал, что.

Ленин В. И. Империализм, как высшая стадия капитализма. Популярный очерк// Полное собрание сочинений В. И. Ленина. Изд. 5, т. 27. С. 299−426. вырвавшиеся вперед страны стремятся приобрести — в соответствии с их экономической и военной силой — больше рынков и колоний, что неизбежно приведет к переделу уже поделенного между собой мира. В результате, обострение противоречий (как внутренних, так и между отдельными государствами) станет причиной империалистических войн. Саму систему империализма В. И. Ленин характеризовал как «всемирную систему колониального угнетения и финансового удушения гигантского большинства населения земли горсткой империалистических стран"12.

В дискуссии об империализме, развернувшейся в начале XX в. в научной литературе и в социалистическом движении (в частности, с К. Каутским13) и в противовес буржуазным и реформистским трактовкам (Дж. Гобсон14), В. И. Ленин представил империализм как качественно новую, высшую и последнюю ступень развития капиталистического общества. Ленинская теория империализма, как с точки зрения ее создателя, так и в интерпретации ее последователей имела не только объяснительную, но и предсказательную функцию. Трактовка империализма как последней стадии развития капитализма с очевидностью указывала на скорую смену этой формации другой, более прогрессивной. История показала, что со своей предсказательной задачей ленинская теория не справилась: мировое развитие пошло по иному пути. Это, однако, не отменяет значения этой теории в объяснении реалий конца XIX — начала XX века, в которых одно из важнейших мест принадлежало марокканскому вопросу. Отметим, правда, что и в этом ленинская теория оказалась.

12 Ленин В. И. Указ. соч. С. 351.

13Теория К. Каутского говорила об «ультраимпериализме», который, по сути, игнорировал основные факты развития капитализма начала XX в. К. Каутский не видел связи между господством монополий и колониальной политикой захватов крупных держав, оценивая империализм как разновидность политики современного капитализма. В перспективе он рассматривал возможность слияния монополий в один большой сверхтрест (или картель), что на практике приведет к устранению имеющихся империалистических противоречий, а значит, нивелирует вероятность появления мировых войн и приведет к т.н. «мирному капитализму». В. И. Ленин утверждал, что построение мировых картелей будет своеобразной «передышкой» между кризисами, возникновение которых также неизбежно, т.к. между ними будет идти такая же борьба за сферы влияния. Он критиковал теорию К. Каутского за пацифистские идеи и предательство идеи пролетарской революции.

14 Дж. Гобсон писал, что европейские государства используют империализм как средство решения внутренних проблем, стараясь перенести их на периферию международных отношений. Согласно его теории, империализм — это политика территориальной экспансии, определяемая интересами крупного капитала, ищущего применения на внешних рынках. В противоположность В. И. Ленину, Гобсон отрицал, что империализм является структурной потребностью экономики метрополии. В ней была возможна и необходима политика перераспределенного налогообложения, которая бы создавала обратный эффект в виде подрезания соответствующего экономического корня (конечные избыточные сбережения) и стимулирования отечественного спроса (уменьшение конечного недопотребления). Дж. Гобсон также писал о неком «союзе картелей» мировых держав, называя данное понятие «интеримпериализмом». Еще одной стороной империализма выступает его «цивилизаторская» миссия, политическое и нравственное воздействие на «низшие» народы. См: Гобсон Дж. Империализм. Л., 1927. уязвимой для критики. В частности, американский исследователь Б. Дж. Коэн обратил внимание на тот факт, что две столь крупные империалистические державы как Англия и Франция даже в более позднее время не имели ярко выраженных монополистических структур в экономике, а бурное экономическое развитие Германии шло практически независимо от ее весьма ограниченной колониальной экспансии15. Поэтому вопрос о том, насколько колониальная экспансия в форме прямых захватов предопределялась экономическим развитием стран-метрополий, так и остается открытым.

Серьезные сомнения в ведущей роли экономических факторов в колониальной экспансии держав на рубеже XIX—XX вв. привели к появлению новых концепций, в которых первостепенное значение отводилось политическому фактору. Все более очевидным становилось осознание того, что империализм диктуется не только интересами монополий, природа его более сложна и многогранна.

Результатом данных тенденций стало появление новых концептуальных подходов к проблеме империализма, в частности — деление его на формальный и неформальный в зависимости от формы господства в периферийных регионах мира. Одна из самых влиятельных немарксистских исторических оценок империализма представлена в трудах историков экономики Р. Робинсона и Дж. Галлахера. На основе анализа британского империализма конца XIX в., они утверждали, что «английская политика опиралась на принцип неформального контроля, когда возможно и формального, если необходимо"16. Но независимо от применяемых методов, основной его целью была защита и продвижение британских интересов. Отличие своего подхода от теории В. И. Ленина Дж. Галлахер и Р. Робинсон видели в том, что Ленин ассоциировал империализм с узким кругом его проявлений, а именно с формальным контролем, т. е. прямым подчинением периферийных территорий. Таким образом, появилась концепция «неформального империализма», или «империализма свободной торговли», когда военная сила или мощь, т. е. методы формального контроля, могли применяться в случае невозможности достигнуть своих целей иными путями. Таким образом, значительно расширялись хронологические рамки самого явления «империализма», а классический империализм конца XIX — начала XX века представлялся лишь как его завершающий этап, когда «неформальное» господство.

15 См: Cohen B.J. The Question of Imperialism: The Political Economy of Dominance and Dependence. NY, 1973.

16 Robinson R. Gallagher J. Africa and the Victorians: The Climax of Imperialism. N.Y., 1968. P. 68.

17 почти повсеместно заменялось «формальным», а «империализм свободной торговли» уходил в прошлое. Германский историк В. Моммзен в своем труде «Теории империализма» заметил, что значение принципа «неформального империализма» заключалось в том, что, объединяя марксистский и немарксистский подходы, он дает возможность увидеть непрерывность империализма как выражения экономической экспансии17.

Согласно версии Дж. Галлахера и Р. Робинсона, империализм как явление не был обусловлен политическими или экономическими причинами, искать которые следовало исключительно в Европе. Движущими силами экспансии исследователи считали стратегические соображения, а сама империалистическая политика государства стала результатом кризисов на периферии (локальных вызовов). Получалось, что сама империя расширялась благодаря усилиям ее агентов «на местах», которые хотели использовать экспансию для решения частных вопросов (финансовые трудности, смена режима), а также с помощью переселенцев, которые были официальными проводниками имперских интересов1®-. Значение предложенной Дж. Галлахером и Р. Робинсоном теории заключалась в том, что она показала, какое влияние на проведение государствами империалистической политики оказали стратегический фактор и «периферийные» мотивы.

Интересную геополитическую интерпретацию империализма предложил исследователь Д. Филдхауз, который признавал, что связь между экономикой и империей существовала, а экономические интересы иногда вызвали политические проблемы, которые приходилось решать дипломатическими методами19. Колонии, писал историк, были «активами в борьбе за статус и мощь»: государства стремились захватить другие территории не сколько из-за соображений экономической выгоды, а сколько для того, чтобы данные территории не достались сопернику. Поэтому причинно-следственная связь могла быть совершено противоположной, не коммерческие мотивы требовали территориального расширения, а наоборотстратегические интересы со временем требовали экономической экспансии. Отметим, что проблематика «неформального империализма» привлекла к себе особый интерес после краха колониальной системы, в основном завершившегося в 1960;е годы.

17 Момзен В. Теории империализма. М., 1979.

18 Robinson R. Gallagher J. The Imperialism of Free Trade. // Economist History Review. № 6, p. 1−15. 1953.

19 Fieldhouse D.K. Economics and Empire 1830−1914. N.Y., 1973.

Однако и для исследуемого нами периода она была достаточно актуальна, как будет показано в данной работе.

На наш взгляд, трактовка природы империализма как экономической или, наоборот, политической системы в одинаковой степени правомерна, а приводимые сторонниками обоих подходов доводы будут также убедительны и доказательны. Объединяя множество подходов и точек зрения на определение данного понятия, можно вывести, что в наиболее общей форме империализм — это форма межгосударственных отношений, построенная на принципах господства и подчинения, выраженных в форме доминирования или прямого контроля наиболее развитых государств над периферийными районами мира. Его основой является как экономическая мотивация, так и стратегические, идеологические, политические факторы. Причиной его появления можно считать неравномерность развития стран мира.

Стоит также принять во внимание и неповторимую специфику периода конца XIX — начала XX вв., который в литературе иногда именуется «Высоким империализмом», когда очевидным было крушение британской промышленной монополии и появление сильных конкурентов, стремящихся пересмотреть и мировой политический порядок. Для него характерно, прежде всего, резкое преобладание «формальных» методов над «неформальными» — установление прямого контроля над периферийными территориями достигалось военными и/или политическими методами. Проведение промышленно развитыми государствами империалистической внешней политики имело решающее воздействие на европейскую модель международных отношений и, в частности, служило показателем места той или иной страны в неформальной иерархии государств, часто рассматривалось как необходимый атрибут статуса великой державы. Таким образом, империализм есть одна из форм господства «центра» мировой системы над ее «периферией», а «Высокий империализм» изучаемого периода был наиболее ярким и открытым проявлением такого господства, которому предшествовали (и которому затем пришли на смену) иные, более «мягкие» и «скрытые» проявления этого господства.

В этом контексте весьма плодотворным становится применение таких категорий как «жесткая» и «мягкая» сила, предложенных американским политологом уг).

Дж. Наем, в частности это относится к политике «мирного проникновения» французов в Марокко. Автор данной теории выделил три ресурса могущества державы на мировой арене: военный потенциал, экономическая мощь и «мягкая сила», под которой подразумевается «привлекательность» государства, его «моральный» авторитет среди государств. В нашем случае «мягкая сила» вполне может ассоциироваться с «неформальным» империализмом, а «жесткая» -. с формальным. Например, первоначально разработанный французскими колониалистами план проникновения в Марокко исключал применение военной силы, в Париже стремились планомерно заполнить сферы жизни марокканского общества всем «французским», что создало бы прочную основу для политического подчинения Империи шерифов своей власти. Однако на практике, особенно после 1904 г., французы стали более активно внедрять свои войска в Марокко, один за другим захватывая крупные марокканские оазисы, продолжая руководствоваться «безобидным» лозунгом «мирного проникновения», якобы для наведения внутреннего порядка в стране, охваченной восстаниями местного населения. Пример французской политики «мирного проникновения» дает хорошие возможности для понимания, насколько теоретические устремления соотносились с реальными действиями «на местах» и в какой момент методы «мягкой силы» перерастают в военное проникновение.

Постановка проблемы места марокканского вопроса в международных отношениях как конфликта обратила нас к поиску теоретического осмысления этого явления, а также изучению уже имеющихся разработок отечественных и зарубежных исследователей. Отметим, что в литературе существуют многочисленные определения конфликта. В изучении международных отношений проблеме конфликта отводится центральное место: он является неотъемлемым компонентом системы взаимоотношений держав и одновременно отражает общую политическую атмосферу.

21 конкретного исторического периода. По сути, международный конфликт — это прямое или косвенное столкновение интересов двух и более сторон, в основе которого лежит наличие объективных или субъективных противоречий. В конфликте эти противоречия проявляются и он же способствует их разрешению. Это сложный,.

20 Nye J. Soft Power: The Means to Success in World Politics. NY, 2004.

21 См. подробнее: Сетов P.А. Международный конфликт и кризис: понятийный аппарат и аналитические позиции. // Основы общей теории международных отношений. М., 2009. С. 451 — 460. развивающийся, многоуровневый процесс, охватывающий различные сферы общества (политическую, военную, экономическую, социальную). Изучение проблемы возникновения международного конфликта интересно не только само по себе, но и с точки зрения перерастания конфликта в кризис, являющегося определенным рубежом в конфликтных отношениях сторон, высшей точкой развития конфликта. Анализ последовательно меняющихся фаз развития конфликта позволяет рассматривать его как единый процесс, обладающий различными, но взаимосвязанными сторонами. В этой связи неизбежно возникает вопрос о вариантах развития международных кризисов и выработке механизма их регулирования.

История международных отношений кануна Первой мировой войны представляется интересным и богатым сюжетом для изучения проблемы возникновения и разрешения международных конфликтов и кризисов: накопленные противоречия политического, экономического, идеологического характера стали источником дестабилизации для сложившейся модели взаимоотношений великих держав. Данные противоречия нашли свой выход в череде последовавших друг за другом кризисов, развернувшихся как на периферии, так и в Европе, которые в конечном итоге привели мир к войне. Именно тогда наиболее ярко проявилось влияние международных кризисов на всю сферу взаимодействия государств, выявились их конструктивные и деструктивные функции.

Актуальность диссертационной работы обусловлена важностью изучения политики великих держав в периферийных регионах системы международных отношений. Столкновение европейских и периферийных противоречий создавало кризисные ситуации, в которых державам приходилось искать способы урегулирования спорных вопросов, проявлять гибкость во внешнеполитической линии, изменять стратегию и подстраиваться под новые реалии международной конъюнктуры. В свою очередь, периферия, сталкиваясь с «вызовом» извне, предлагала свои варианты «ответа» на вторжения в ее политическую, экономическую и общественную жизнь (коллаборационизм, антиколониальная борьба).

Северная Африка и арабский мир в целом были и остаются средоточием сложнейших международных противоречий, где интересы «внешних» сил тесным образом переплетаются с социальными и политическими процессами, вызванными чисто местной спецификой. Хотя история контактов европейских держав со странами Магриба насчитывает много столетий, именно в период «Высокого империализма».

21 рубежа XIX — XX веков это взаимодействие впервые стало настолько интенсивным, что приобрело критически важное значение для всех заинтересованных сторон. Именно тогда данный регион был необратимо вовлечен в орбиту мировой политики и остается в ней до настоящего времени. Международные отношения в данном регионе всегда являлись средой интенсивного конфликтного взаимодействия в силу важности данного региона в мировой политической системе.

Кроме того, не подлежит сомнению, что одним из важнейших рубежей мировой истории, изменивших ее ход, была Первая мировая война. Проведение великими державами империалистической внешней политики стало одной из причин обострения борьбы за доминирование в Европе и усиления конкуренции «на местах». Изучение марокканского вопроса дает возможность выявить этапы ее развития, диалектику ситуативных факторов внешней политики и её ментальных, социальных и идеологических основ, а также конкретный материал, характеризующий возникновение и развитие противоречий великих держав в связи с их борьбой за захват африканских территорий, в годы, предшествовавшие Первой мировой войне, что позволяет более обстоятельно исследовать одну из существенных причин её возникновения. Теоретическое осмысление интересов государств в контексте изменения прежнего международного порядка, поиска державами способа мирного регулирования имеющихся разногласий дает возможность раскрыть соотношение европейской и региональной политики великих держав, предусмотреть различные варианты развития их взаимоотношений как в центре, так и на локальном уровне, что в целом поможет определить пути снижения конфликтного потенциала в международных отношениях. История марокканского вопроса стала ярким примером как «большой» дипломатии европейских держав, так и ответной реакции «периферии», что отражает многомерность международных отношений в регионе.

Научная новизна диссертации определяется рядом моментов.

Во-первых, предлагается многоуровневый анализ марокканского вопроса в эпоху поляризации международных отношений в преддверии Первой мировой войны и представляется его развитие в контексте блоковой политики великих европейских держав. Как будет показано в историографическом разделе, отдельные события и аспекты марокканского вопроса, в особенности динамика двух марокканских кризисов, достаточно хорошо изучены историками. Однако этим работам чаще всего свойственна некоторая односторонность. Историки международных отношений, как.

22 правило, мало интересовались «внутренними» пружинами марокканского конфликта, а историки-востоковеды, напротив, обычно смотрели на события вокруг султаната лишь как на «внешний фон» его собственной истории. В нашу задачу входит синтез этих двух подходов с целью определить уникальность марокканской проблематики в череде международных проблем рассматриваемого периода.

Во-вторых, особенности марокканской проблемы не сводятся к двусторонним противоречиям отдельных держав и отношениям каждой из них с местными властями. Анализ международного климата вокруг Империи шерифов производился с учетом всего комплекса взаимовлияния и взаимодействия политики ключевых акторов международной системы в отношении султаната. В данном исследовании марокканский вопрос рассматривается не только в рамках традиционного «треугольника» Франция — Германия — Великобритания, но и с учетом позиций держав, не заинтересованных в нем напрямую (Россия, Италия, в отдельных случаях США), держав «среднего звена» (Испания), а также действий самого марокканского султаната и процессов, происходивших в нем, что дает возможность увидеть восприятие марокканской проблемы «со стороны».

В-третьих, впервые в научный оборот вводится большой объем ранее не использованных архивных материалов по марокканской проблематике, в частности, донесения русских представителей в султанате, которые позволяют лучше осветить взаимосвязь внутренних факторов марокканской жизни с «большой политикой» великих держав Европы, по-новому взглянуть на многие события рассматриваемого периода (заключение англо-французского соглашения 1904 г.- попытки франкогерманского сближения в 1907;1909 гг.- роль Германии, Англии, России, Испании в конфликте из-за Мароккопроисхождение марокканских кризисов и т. д.).

Теоретическая и практическая значимость диссертации заключается в возможности использования ее основных выводов в дальнейшем изучении различных аспектов международных отношений в целом и марокканской истории в частности. Материалы диссертации могут быть использованы при создании трудов по истории внешней политики Англии, Франции, Германии, Испании, Россиитеории международных отношенийдля подготовки и чтения лекционных курсов и семинаров по истории международных отношений Европы накануне Первой мировой войны.

Положения, выносимые на защиту:

— Марокканский вопрос как международная проблема имел двойственную природу. Будучи порожден логикой завершавшегося колониального раздела мира, он приобрел небывалую для колониальных споров остроту и значимость из-за своей тесной взаимосвязи с европейскими проблемами и блоковым противостоянием держав.

— В политике каждой из заинтересованных в марокканской проблеме держав можно выделить колониальную и европейскую составляющие. Первая определялась интересами заинтересованных в Марокко деловых кругов и политических «групп давления», вторая основывалась на расчетах каждой из держав использовать тот или иной поворот ситуации в Марокко для повышения своего «статуса» в неформальной международной иерархии и определенной корректировки всей системы международных отношений в выгодном для себя ключе.

— В разные периоды соотношение колониального и европейского факторов в марокканской проблеме изменялось. Общая тенденция состояла в усилении роли «европейской» составляющей, что проявилось, в частности, по итогам Второго марокканского (Агадирского) кризиса 1911 г.

— Поскольку заинтересованность разных держав в Марокко имела разную природу и значимость, роль каждого из двух названных факторов для них была неодинакова. Чисто колониальный аспект в наибольшей мере интересовал Францию. И Германия, и Великобритания старались использовать это обстоятельство в попытках воздействия на внешнеполитический курс Парижа (соответственно, для ослабления или усиления англо-французского «согласия»). Для этого Лондон и Берлин готовы были даже пожертвовать собственными политическими (но не экономическими) интересами в Империи шерифов.

— Испания, давно утратившая статус великой державы, была, тем не менее, активным участником «схватки за Марокко» на всех ее этапах. Она не могла выступать «на равных» с великими державами, но ее значение было достаточным, чтобы каждая из них предпочитала видеть Мадрид в числе своих союзников, а не противников. Испанское правительство, лавируя между блоками, старалось использовать эту ситуацию к собственной выгоде.

— Хотя Марокко на протяжении всего изучаемого периода рассматривалось великими державами как объект колониальной экспансии, само оно не готово было.

24 мириться с таким положением и по-прежнему стремилось проявить себя как самостоятельный субъект международных отношений. Сделать это можно было, лишь играя на противоречиях держав. Политическое влияние на махзен (марокканское правительство) и султана для каждой из них было необходимым условием успеха в борьбе за Марокко, потому история марокканского вопроса наполнена борьбой за такое влияние. Внешнеполитическая «самостоятельность» марокканского правительства заключалась в сохранявшейся некоторое время «свободе выбора».

— Для самого Марокко борьба держав могла иметь лишь три исхода: территориальный раздел, превращение в «коллективную полуколонию» держав наподобие Османской империи или Персии или полное подчинение Франции как наиболее заинтересованной державе. Иными словами, дело было в выборе между «формальным» и «неформальным» империализмом. Для Марокко второй вариант был предпочтительнее как лучшее решение вопроса. К этому же на первом этапе стремилась Великобритания, а впоследствии — Германия. Однако, в отличие от Персии или Турции, противоречия держав в Марокко оказались не настолько сильны, чтобы сделать необходимым сохранение формального суверенитета этого государства. Надежды махзена сначала на Лондон, а затем на Берлин как на гарантов своего суверенитета не оправдались. Установившийся в 1912 г. режим французского протектората был все же ограничен некоторыми условиями международного характера (наличие испанской зоны, режим «открытых дверей», особый статус Танжера), которые не давали французам возможности чувствовать себя полновластными хозяевами.

— Марокканский вопрос, возникнув как международная проблема на рубеже XIX — XX вв., в дальнейшем развивался уже по собственной внутренней логике, которая могла не совпадать с субъективными намерениями каждого из участников событий. Франция, однажды начав активное проникновение в Марокко, уже не могла ни остановиться, ни сделать шаг назад, так как это поставило бы под сомнение весь план «мирного проникновения». Другие заинтересованные державы также не могли дать французам «карт бланш», не поступившись существенными интересами в Марокко, в колониях в целом или в рамках блокового противостояния. «Молчание» выглядело бы как недопустимый признак слабости. Любое заметное событие в.

Марокко могло создать «неприемлемое будущее» для какой-то из держав, а потому было чревато кризисом.

— В роли катализатора кризисных ситуаций выступило антиколониальное движение в Марокко. Будучи традиционалистским и слабо организованным, оно само не могло стать заметным «негосударственным субъектом» международных отношений. Однако вооруженное сопротивление марокканских племен под лозунгами джихада в ответ на, казалось бы, «мирное» проникновение европейцев, не могло не вызвать масштабные карательные меры, что уже превращало само проникновение в отнюдь не «мирное». Далее следовали требования других держав о «компенсациях», и международная ситуация вновь обострялась. Это обстоятельство определяло цикличность марокканского вопроса, который развивался фактически «по спирали», все глубже затягивая всех участников в водоворот событий на северо-западе Африки.

— Во всех заинтересованных странах марокканский вопрос имел и значительное внутриполитическое содержание. Экономические «группы давления» могли, в зависимости от ситуации, требовать от правительств непреклонной защиты «жизненно-важных» интересов в Марокко или, напротив, подталкивать их к взаимовыгодному сотрудничеству с недавним соперником. Правительства могли до известной степени манипулировать общественным мнением, но в конечном итоге сами оказывались в зависимости от него. Превратив марокканскую проблему в вопрос национального престижа, политики часто ставили на карту свою карьеру, и крупная неудача в марокканских делах могла стоить им высокой должности.

— Большой резонанс, который вызывали события вокруг Марокко в европейских столицах, отчасти создавал неверное впечатление об их реальной значимости для системы международных отношений. О большой войне из-за Марокко говорили много раз, но она так и не началась. Это объяснялось тем, что ни для одной из европейских держав марокканский вопрос не был вопросом самосохранения (в отличие, например, от вопроса об отношениях с Сербией для Австро-Венгрии). Поэтому он вряд ли мог привести в действие «спусковой механизм» мировой войны. Война из-за африканской колонии не вызвала бы необходимого «патриотического подъема», поэтому в конечном итоге правительства предпочитали урегулировать марокканские противоречия путем компромисса. Это, однако, не исключало политики угроз и «блефа» в отношении соперников.

— Реальное значение марокканского вопроса состояло в том, что он наглядно демонстрировал соотношение сил на международной арене в данный момент, а потому был своеобразным индикатором состояния международной системыон неоднократно провоцировал кризисные ситуации в международных отношениях и потому был их катализатором. Наконец, великие державы не раз использовали ситуацию вокруг Марокко для достижения своих целей в совершенно других вопросах, поэтому марокканский вопрос мог становиться для них и внешнеполитическим инструментом.

Обзор источников.

Поставленные в рамках данного исследования цели и задачи обратили нас к широкому кругу источников, которыми в настоящее время можно воспользоваться, чтобы проанализировать развитие борьбы европейских держав за Марокко. Использованные нами источники нельзя оценивать однообразно, так как они отличаются друг от друга степенью тенденциозности, по уровню ценности информации и с содержательной точки зрения.

В качестве материала для анализа были привлечены источники нескольких типов: архивные материалы, личного происхождения, документы парламентских дебатов, сборники опубликованных дипломатических документов и прессы, что в совокупности составило источниковедческую базу данного исследования.

Наиболее ценную информацию о развитии марокканского вопроса представляют собой материалы Российского Министерства иностранных дел, хранящиеся в Архиве внешней политики Российской империи, которые составили документальную основу настоящей диссертации. Их совокупность — депеши, письма, телеграммы, инструкции дипломатическим представителям, всеподданнейшие доклады и записки — позволяет получить полное представление об эволюции взаимоотношений великих держав «на местах», выявить механизм выработки и принятия решений в критических моментах развития борьбы европейцев за Империю шерифов, изучить изнутри расстановку сил при дворе марокканских правителей, проанализировать политику «интриг и заговоров», которую вели представители европейских держав с целью подорвать позиции своих конкурентов, а также рассмотреть взаимосвязь внутренней марокканской истории с крупными событиями международной жизни кануна Первой мировой войны.

Из массива архивной документации были использованы следующие фонды: «Канцелярия министра иностранных дел», «Секретный архив министра», «Политархив», «Отчеты МИД». Архивные документы, связанные напрямую с описание внутренних событий в Марокко, борьбы вокруг султаната используются впервые, особенно донесения российских представителей в Марокко П. С. Боткина, Е. В. Саблина, С. Каншина22, которые оставались сторонними наблюдателями борьбы.

22 Большая часть донесений, писем, депеш и телеграмм хранится в фонде «Политархив».

28 европейцев за Марокко и поэтому в своих отчетах в МИД давали наиболее объективную оценку происходящих на их глазах событий. Отдельный интерес представляют собой ежегодные отчеты МИД, содержащие оценку развития отношений России с другими европейскими государствами и их политики в целом- «Секретный архив министра», который предоставил нам тематические подборки документов по наиболее значимым вопросам рассматриваемого периода, а также аналитические записки- «Канцелярия министра иностранных дел», предлагающая богатую переписку российского министерства с европейскими кабинетами, систематизированных хронологически и по адресатам.

Публикации документов официального характера из французского и британского архивов — собственно тексты международных соглашений, постановления, декларации правительства, внутренние документы министерств иностранных дел — представляют собой еще один ценный комплекс источников для данного исследования.

Важнейшим из официальных источников является сборник «British Documents on the Origins of the War (1898−1914)», опубликованный Дж. П. Гучом и Г. Темперли в.

9 ^.

1926;1938гг. В указанном издании представлена история развития британской внешней политики накануне Первой мировой войны, с помощью которой можно выявить основные тенденции ее развития, выделить приоритетные направления в тот или иной период, а также проследить, как принимались решения британским руководством внешней политики в кризисные моменты (например, во время Марокканских кризисов и Боснийского кризиса). В сборнике содержатся отрывки из личной переписки, телеграммы, заметки, записки, меморандумы, а также частные письма и инструкции. Наибольшую ценность для нас представляют те документы, которые напрямую относятся к марокканской проблеме: дипломатическая переписка между руководством Форин оффис и английскими послами в Париже, Мадриде, Берлине, представителями британских интересов в марокканских городах Танжере, Марракеше, Фесе.

Однако при использовании материалов из «British Documents on the Origins of the War (1898−1914)» стоит обратить особое внимание, что подборка документов не лишена тенденциозности и была направлена на освещение миролюбивости политики.

23 British Documents on the Origins of the War. 1894−1914. // Ed. by G.P.Gooch and H.Temperley. London, 19 261 938.

Великобритании накануне Первой мировой войны и вызвана желанием отвлечь внимание от ее причастности к развязыванию этого глобального конфликта, в частности — к зарождению англо-германского противостояния. Тематический подход позволил нам сделать репрезентативную выборку документации, касающейся участия Великобритании в борьбе за Марокко, которая дополнила материалы других источников.

Французская версия событий, восприятие Парижем международной обстановки начала XX в., его колониальная политика и игра на англо-германских противоречиях достаточно полно отражены в сборнике французских дипломатических документов -«Documents diplomatiques francais (1871−1914)"24. Французская публикация документов, касающихся марокканской проблемы, гораздо более многочисленна и подробна, что положительно отличает ее от британского аналога. Ноты, депеши, письма французских представителей в Лондоне, Мадриде, Риме, Пекине, а также Танжере, Фесе, позволяют нам составить цельное представление об истоках марокканского вопроса, настроениях руководящих чиновников Парижского кабинета, понимании политики «мирного проникновения», ее итогах. Значительную часть интересующих нас томов данного сборника составляет переписка глав французского МИД — Франции Т. Делькассе и сменившего его на этом посту С. Пишона — со своими посланниками в Марокко — С.- Р. Тайландье, М. де Монбелем, Сэнт — Олером, М. Гайлардом, Г. Реньо и другими, на основании которой можно проанализировать динамику англо — французских, франко — испанских и франко — германских отношений «на местах», борьбу французов за право владеть этой страной без участия «третьих» держав.

Также важно заметить, что ввиду отсутствия испанских дипломатических документов, аналогичных французским и британским, сборники «British Documents on the Origins of the War» и «Documents diplomatiques francais» выступили для нас ценным источником, из которого мы смогли получить информацию о настроениях, царивших в Мадриде, об отношении испанских политиков к действиям французов в Марокко, о попытках договориться с немцами, об обращении к Британии с просьбой принять участие в разрешении существовавших споров между державами. Анализ отдельной переписки между Лондоном и Парижем и находившимися в Мадриде.

24 Documents Diplomatiques Francaise (1871−1914). //Sous la direction de P. Renouvin. Paris, 1929;1955.

30 представителей, с одной стороны, и непосредственно руководителями испанской внешней политики позволили нам, отбросив элемент субъективности, воссоздать испанскую версию событий. Аналогичные документы и письма приходили из самого Марокко, где также находились испанские агенты и консулы.

Официальная публикация документов германского министерства иностранных дел представлена в обширном сборнике «Die Grosse Politik der Europaischen Kabinette.

9 S.

1871−1914)", задача издания которого была, наоборот, опровергнуть тезис об односторонней ответственности Берлинского кабинета за развязывание Первой мировой войны. Основную часть данных документов составляет дипломатическая переписка, донесения германских представителей за границей и ответные инструкции германского МИД, нотная переписка с иностранными правительствами, доклады германским императорам, рейхсканцлерам и проч. Примечательно, что в сборнике практически полностью отсутствуют материалы военного министерства, личных кабинетов императора, документы, характеризующие экономическую экспансию и колониальную политику германского империализма. Тенденциозность подбора документов отражается в тематическом принципе издания, в разбросе документов по частям в различных главах и даже в различных томах издания, часть документов опубликована в сокращенном виде.

Что касается марокканского вопроса, то в германской публикации акцент сделан на тех документах, в которых подробно рассказывается о визите императора Вильгельма в Танжер весной 1905 г., поведении Франции и Германии во время Первого марокканского кризиса, этапах подготовки Альхесирасской конференции, попытках Германии закрепиться в Марокко. В этих письмах красной нитью проходит мысль о том, что именно антигерманская направленность Антанты стала причиной вмешательства Берлина в марокканские дела. Германские правительственные круги, желая оправдать свое агрессивное поведение, доказывали, что если бы не Англия и Франция, которые видели в Германии угрозу своей безопасности и безопасности своих колоний, Берлин не предпринял бы тех шагов, которые превратили Марокко в арену активного соперничества держав. Агадирскому кризису 1911 г. также придается много значения, при чем на протяжении всего своего развития он упорно называется германскими дипломатами инцидентом.

25 Die Grosse Politik der Europaischen Kabinette. 1871 — 1914. Sammlung der Diplomatischen Akten des Auswartigen Amtes. //Hg. Von J. Lepsius u.a. 40 Bde. Berlin, 1922 — 1927.

Еще один использованный сборник — «German Diplomatie Documents 1871−1914"26 — представляет собой перевод с немецкого языка документов, опубликованных в XIV — XXVII томах сборника «Die Grosse Politik». Интересующие нас документы по марокканскому вопросу содержатся в 3 и 5 томах сборника, которые освещают внешнюю политику Германии в период 1898—1912 гг. Дополнить имеющуюся информацию по внешнеполитической ориентации Германии в данный период помогает переписка между императорами Вильгельмом II и Николаем II27.

Для воссоздания более полной картины событий мы решили также изучить дипломатические документы Российской империи, опубликованные в сборнике «Международные отношения в эпоху империализма"28. Большая часть опубликованных в этом сборнике документов адресована управляющему в то время российским министерством иностранных дел А. А. Нератову от послов в Париже, Лондоне, Берлине, Мадриде, Вене. Сопоставление английских, французских, германских, испанских и русских донесений дало нам возможность получить ценный материал о деятельности европейской дипломатии рассматриваемого периода, в частности, истории франко-русских отношений и событий Агадирского кризиса. Также хотелось бы отметить удобный принцип изложения материала: все документы, которые поступали в российское министерство иностранных дел, опубликованы по тематическому принципу и в хронологическом порядке.

История марокканского вопроса была полна различного рода соглашений, заключаемых европейскими державами о разграничении сфер влияния, или договоров между марокканским правительством и европейскими кабинетами, дававшие последним определенные привилегия в Империи шерифов. Полный перечень договоров был опубликован французским адвокатом Л. Дэлоншем в сборнике.

Международный статус Марокко", в частности: договор Лала — Магния от 18.03.1845 г., Мадридская конвенция 1880 г., франко-марокканские договоры от 20.04.1902 г. и 07.05.1902 г., англо-французское соглашение от 08.04.1904 г. и аналогичное ему франко — испанское соглашение от 03.10.1904 г., заключительный акт Альхесирасской конференции, франко — германское соглашение от 09.02.1909 г.,.

26German Diplomatie Documents (1871−1914). V. III, V. London, 1928;1931.

Переписка Вильгельма II с Николаем II. 1894−1914. M., 1923.

Международные отношения в эпоху империализма. Документы из архивов царского и Временного правительств 1878—1917 гг. Под ред. Ерусалимского A.C. Серия 2, 1900;1913гг. M.- JI., 1938;1940. тт. 18,19.

29 Delonche L. Statut international du Maroc. Paris, 1916. франко — марокканский договор от 04.03.1910 г., испано — марокканское соглашение.

• от 17.11.1910 г. и франко — испанское (modus vivendi) соглашение от июля 1911 г. Стоит отметить, во-первых, ценность данного источника, который собрал вместе тексты данных соглашений, что позволило нам проследить процесс постепенной потери марокканским государством своей независимости. Во-вторых, удобство данного сборника, расположившего соглашения в хронологическом порядке и снабженного некоторыми письмами участвовавших в их составлении дипломатов, а также личными заметками автора сборника JI. Дэлонше.

Сборник «Documents d’histoire economique et sociale marocaine"J>0 содержит в себе документы, характеризующие экономическую и социальную жизнь Марокко начала XX в. Данный источник содержит диаграммы, показывающие динамику добычи полезных ископаемых в Марокко, рост сельскохозяйственного производства, промышленной сферытаблицы и схемы, в которых автор приводит точные данные о количестве проживавших в различные временные периоды европейцев и марокканцев в крупных городах Марокко (Танжере, Рабате, Фесе, Мекнесе, Марракеше), дается соотношение берберов, арабов, европейцев, проводится сравнительный анализ средней занятости различных слоев населения в той или иной сферах марокканской экономики. Также автором анализируется коммерческая сфера, почти полностью принадлежавшая уже к началу XX в. европейцам, приводятся демографические и социальные показатели (средняя продолжительность жизни, смертность). Большая часть опубликованных в сборнике документов взяты автором из марокканских и европейских архивов (архивы Франции, марокканского правительства, архив щ североафриканской миссии, миссий францисканцев в Марокко), что добавляет ему дополнительную значимость. Изучение приводимых Ж. J1. Мьеже статистических данных было необходимо для рассмотрения борьбы европейских держав в экономической и социальной сфере марокканского государства.

Материалы заседаний британского парламента дополнили наши представления о концепции внешнеполитического курса Великобритании рассматриваемого периода37. На основе данных документов мы можем составить представление о существовании довольно острых дискуссий внутри правительства по вопросам марокканского направления внешней политикивзаимоотношениях с.

30 Miege J. — L. Documents d’histoire economique et sociale marocaine. Paris, 1969.

31 The Parliamentary Debates. House of Commons. London, Hansard. 1902;1911.

33 другими европейскими государствами как в Европе, так и в султанатепозиции по отношению к германской экспансивной политики. В задачи данного исследования не входит детальный анализ британской внешней политики, поэтому мы использовали материалы дебатов британского парламенты для изучения «пиковых» моментов развития марокканского вопроса, в частности: в период 1902;1903 гг. (обострение борьбы с французами за политические преобразования в султанате), в годы кризисов (1905 г, и 1911 г.), в моменты дипломатического урегулирования спорных вопросов (1904 г., 1907 г., 1909 г.). В целом, парламентские дебаты стали важным источником информации о формировании британской внешнеполитической концепции, о восприятии Лондоном ключевых событий международной жизни, о британской реакции на марокканские события и их международные последствия.

Большой исторический интерес представляет собой обширная мемуарная литература, принадлежащая перу видных политических деятелей рассматриваемого периода. Наиболее значимыми для раскрытия нашей темы являются мемуары французских посланников в Марокко. Во-первых, это воспоминания С.-Р. Тайландье.

Истоки французского Марокко (1900;1906)". После 6 лет, проведенных в Марокко, С.- Р. Тайландье оставил наиболее полное описание событий, участником которых ему довелось быть. По мнению автора, период 1900 — 1906 гг. является поворотным для истории Марокко, потому что именно в это время великие европейские державы предопределили будущее Империи шерифов. В своих воспоминаниях французский посланник не затрагивает европейский уровень взаимоотношений трех держав (Испанию он не воспринимал как потенциального соперника Франции), он делает акцент лишь на их борьбе в самом Марокко, в чем заключается слабая сторона данной работы.

Логическим продолжением воспоминаний С.-Р. Тайландье служат мемуары, оставленные французским вице-консулом в Фесе Сэнт — Олером «В Марокко до и вместе с Лиотэ. Воспоминания посла"33. Богатый фактический материал и хронологический способ изложения превращают воспоминания Сэнт-Олера в ценный источник, раскрывающий механизм реализации французской политики «мирного проникновения». Также в своем сочинении он рисует ряд ярких портретов марокканских чиновников и европейских дипломатов, с которыми он встречался во.

32 Taillandier S.-R. Les origins du Maroc francais (1901;1906). Paris, 1930.

33 Saint-Aulaire. Au Maroc avant et avec Lyautay. Memoires de l’ambassadeur. Paris, 1954. время своего пребывания в Марокко: султаном Мулай Абдельазизом и его братом Мулай Хафидом, главой марокканского МИДа Бен Шлиманом, английским представителем Р. Листером, министром Германии в Танжере доктором Ф. Розеном, генералом Лиотэ и другими. Именно в ходе этих встреч, как описывал их французский вице-консул, принимались важные решения, от которых во многом зависела дальнейшая судьба Марокко.

Сэнт-Олер завершает свое повествование прибытием в Марокко генерала Лиотэ, с чьим именем неразрывно связано понятие французского протектората. Периоду, последовавшему после подписания Фесского соглашения 30 марта 1912 г., посвящено достаточно большое количество воспоминаний, принадлежавших генералам и военным чиновникам, которые прибыли в Марокко в составе военной миссии, колониальным теоретикам, рассматривающих Марокко исключительно с позиции его возможностей и пользы, просто публицистов и тех, кого волновала судьба марокканского государства. Несомненно, среди имеющегося многообразия, первоочередную ценность для нас представляют мемуары самого Ю. Лиотэ, ставшего первым резидентом в Марокко.

Написанный Ю. Лиотэ «Призыв к действию"34 и опубликованный А. Барту, представляет собой дневниковые записи, которые, будучи источником личного характера, позволили нам понять его автора, а также разобраться в сложном процессе установления французского протектората в Марокко. Ценность дневника Лиотэ заключается в том, что мы не только можем проследить историю его жизни и понять внутренний мир его автора, но через его субъективное восприятие изучить целую эпоху в истории марокканского государства. Сделанные автором выводы легли в основу его теоретического осмысления проблемы французского колониализма, ставшего известным как «метод Лиотэ», подробное изучение которых мы приводим в соответствующей главе. Для получения полной картины взглядов Ю. Лиотэ мы также использовали письма, направленные им в период с 1882 по 1911 гг. своим близкимродителям и сестре, а также друзьям и единомышленникам35.

Отметим, что участвовавшие вместе с Ю. Лиотэ в установлении протектората в Марокко французы также оставили достаточно большое количество воспоминаний, желая рассказать своим потомкам о своей роли в этом «великом деле». Большая часть.

34 Lyautey H. Paroles d’action (1900;1925). Paris, 1927.

35 Lyautey H. Choix de lettres, 1882−191 1. Paris, 1947. этих мемуаров носит ярко выраженный субъективный характер и значительно приукрашивает деятельность Ю. Лиотэ и французскую политику в Марокко в начальный период установления протектората. К числу таких воспоминаний можно отнести мемуары генерала И. де Боисбузеля, Андре Мауриса, А. Гуро, Г. Катро, Ж. Каилье, маршала Ж. Галлиени, Т. де Пиконнери и других. Среди этих работ о/ выделяются воспоминания генерала Дюросуа «Лиотэ, 1854 — 1934». В своих воспоминаниях Дюросуа постарался не только воспроизвести события своей жизни, но поделился с читателями своими мыслями относительно действий французских властей в первое время после установления протектората. Он не идеализирует свою миссию, а наоборот — довольно откровенно рассказывает о том, что приход французов в Марокко не был «миролюбивым» и сопровождался настоящей военной оккупацией ряда марокканских провинций, ущемлением прав местного населения, насаждения всего французского — образа жизни, повседневного быта, даже распорядка дня. Генерал пишет, что единственно, на что не посягнули французы — это мусульманская религия и мусульманские святыни.

Воспоминания «творцов» французского протектората мы решили дополнить некоторыми теоретическими работами. В этом ключе важно отметить работу Коилье «Программа протектората и марокканские дела», 37 которая достаточно полно отразила «техническую» сторону установления французской власти в Шерифской империи. Автор этого масштабного исследования был в составе группы колониалистов, которая была специально создана внутри французского правительства в 1912 г. и которая занималась разработкой процесса установления французского протектората. Анализ данного источника позволил нам, во-первых, изучить планы французов в отношении Марокко в период 1912 — 1914 гг., а во-вторых, познакомиться со взглядами французских колониалистов, к числу которых принадлежал сам Коилье, и сравнить эти взгляды со взглядами Ю. Лиотэ. Работа Коилье внесла неоспоримый вклад в исследование французской политики в Марокко в период 1912;1914 гг., а также показала, как эта политика, разработанная в Париже, смогла соотнестись с марокканской действительностью.

Продолжением теоретического осмысления проблемы французского протектората стала работа французского адвоката и члена колониальной комиссии Р.

36 General Durosoy. Lyatey, 1854−1934. Paris, 1939.

37 Couillieaux. Le programme du protectorat les affaires au Maroc. Paris, 1912 .

Фрелупа «Экономическая экспансия французов в Марокко», опубликованная в конце 1912 г. В частности, Р. Фрелуп рассматривает Марокко с позиций его природных и экономических возможностей. Он делит марокканскую территорию на несколько регионов, каждый из которых может — при максимальной его эксплуатации — мог принести французам большие прибыли. Сама работа французского автора предоставила нам богатый материал в вопросах, касающихся, во-первых, географических и природных особенностей Марокко, во-вторых, экономического присутствия не только французов, но и других. европейцев с начала XX в., и наконец, развития торговли между Марокко и великими державами.

Работы обозначенных выше авторов, повествующие об установлении протектората в Марокко, дают нам прекрасную возможность сопоставить конечные результаты этого процесса с исходными устремлениями Парижа в Марокко, проповедованные колониальной партией. Для выяснения истоков появления понятия «французского Марокко» большую ценность для нас представляли работы одного из основоположников французского колониализма и колониальной экспансии — Г. Аното, бывшего в период 1894—1898 гг. министром иностранных дел Франции, одного из представителей колониалистов Шердобэ40, а также его одного из сподвижников — Л. Убера41. Стоит отметить, что в этих работах чувствуется влияние известных идеологов французского колониализма того времени — Ж. Ферри, «отца-основателя» Третьей республики и создателя «второй колониальной империи», Л. Гамбетта, П. С. де Бразза, Леруа-Болье и др. Они оправдывали колониальную политику с политических, экономических и стратегических точек зрения, говорили о «цивилизаторской миссии» французов, которые якобы несут в глубины других материков основные достижения и идеалы своей нации, ценности цивилизации и христианства, понятия свободы и гуманности.

Особое значение для изучения перипетий дипломатической борьбы великих держав вокруг Марокко приобретают дневник работника французского МИДа, ближайшего «сподвижника» министра иностранных дел Франции в 1898—1905 гг. Т.

38Frelupt R. L’expansion economique francaise au Maroc. Paris, 1912.

39Hanotaux G. Histoire des colonies francaise et l’exansion de la France dans le monde. V. III, 1931; Etudes diplomatiques. La politique d’equilibre, 1907;1911. Paris, 1912.

40 Chaudorby. Considerations sur la politique exterieure et coloniale de la France. Paris, 1897.

41 Hubert L. Politique Africaine. Preface: E. Etienne. Paris, 1904.

Делькассе — М. Палеолога42. Автор подчеркнул ту роль, которая сыграла Россия, поддержав Францию во время Первого марокканского кризиса. Интересными являются сведения о противостоянии внутри французского правительства в связи с выбором стратегии поведения в конфликте с Германией, итогом которого стала отставка Т. Делькассе с поста министра иностранных дел.

Аналогичные сведения, только раскрывающие тайны Агадирского кризиса 1911 г., содержат воспоминания Ж. Кайо «Агадир. Моя внешняя политика"43, в которых автор практически не упоминает о своих попытках договориться с немцами за спиной главы кабинета де Сельва, а скорее перекладывает всю вину за обострение марокканского вопроса и затягивание его решения вплоть до 1912 г. на Берлинский кабинет. Бесспорно, воспоминания Ж. Кайо написаны с целью оправдать себя в глазах читателя, что требует критического подхода к изучению данного источника, однако сообщаемые автором некоторые подробности внутренней жизни Парижского кабинета позволили нам понять, кто и как принимал решения в период наивысшего обострения отношений с Германией по марокканскому вопросу.

Стоит заметить, что мы неслучайно уделили повышенное внимание анализу источников французской стороны, поскольку главным образом на их основе мы сможем восстановить истоки марокканского конфликта, зачинщиком которого стали активные устремления Парижа в этом направлении.

Попытку раскрыть марокканскую сторону исследуемой темы предпринял Омар Мохаммед в своей работе «Дипломатическая история Марокко (1900;1912)"44. Фигура самого Омара Мохаммеда осталась загадкой, мы лишь можем предположить, что он был современником описываемых событий, возможно придворным летописцем или членом марокканского правительства. Важным достоинством этого сочинения является то, что автор не просто описывает события, свидетелем которых он был, но и опирается на различные исторические документы — письма, телеграммы министров иностранных дел своим посланникам в Марокко, тексты соглашений, записи бесед и встреч. Цитируемые им документы, слова марокканских чиновников или европейских дипломатов подтверждаются другими источниками, что в свою очередь повышает степень нашего доверия к данному источнику. Благодаря.

42 Paleologue M. Un grand tournant de la politique mondiale 1904;1906. P., 1934.

43 Caillaux J. Agadir. Ma politique exterieure. Paris, 1919.

44 Hajoui Mohammed Omar el. Histoire diplomatique du Maroc. Paris, 1937. огромному количеству фактического материала — указание дат событий, имен представителей или членов различных делегаций, мест описываемый событий, труд Омара Мохаммеда позволяет нам воссоздать полную хронологию рассматриваемых событий и проникнуть в реалии марокканкой действительности начала XX столетия.

Интересным и очень эмоциональным источником являются воспоминания о годах, проведенных в Марокко, английского корреспондента газеты Times Б. Микина «Жизнь в Марокко"45. Б. Микин часто ссылается на материалы прессы и дословно их цитирует, что, несомненно, представляет особую ценность для раскрытия нашей темы, так как дает дополнительный первоисточник информации и раскрывают отношение марокканской общественности к происходящим событиям.

Испанская версия событий периода 1900 — 1912 гг. представлена не столь обширно, как французская. Из доступных нам источников были использованы воспоминания испанского путешественника Кабальеро де Пуга «Марокканцы. Политика и интересы Испании в этой стране"46, Г. Мауры «Марокканский вопрос с испанской точки зрения"47, рассматривающие ввод испанских войск в ряд марокканских территорий, воспоминания генерала де Торси «Испанцы в Марокко в 1909 г."48 о событиях Рифской кампании и генерала Р. Доносо — Кортеса49, посвященные проблеме установления протектората в испанской зоне Империи шерифов.

Восстановить германскую сторону событий 1900 — 1912 гг. позволили нам не только дипломатические документы, но и воспоминания видных политических деятелей — Б. фон Бюлова50, А. фон Тирпица51. Отметим, что мемуары фон Бюлова выгодно отличаются от большинства воспоминаний германских сановников той откровенностью, с которой в них повествуется об агрессивных планах германского империализма. Известный факт, что свои мемуары Бюлов использовал в качестве орудия личной мести Вильгельму за полученную отставку в 1909 г. Повествуя о различных политических неудачах Германии во время своего канцлерства, фон Бюлов всю вину переносит на императора, и при этом не совсем необоснованно.

45 Meakin В. Life in Morocco. London, 1905.

46 Caballero de Puga. Marruecos. Politica e intereses de Espagna en este imperia. Madrid, 1907.

47 Maura G. La question du Maroc au point de vue espagnol. Paris, 1911.

48 General de Torcy. Espagnoles au Maroc en 1909. Paris, 1910.

49 DonosoCortes R. Estudio geogafico politico — militar sobre las zonas espanolas del Norte y Sur de Marruecos. Madrid, 1913.

50 Бюлов Б. Воспоминания. M.-JI., 1995. щ 51 Тирпиц А. Воспоминания. М., 1957.

Особенностью фон Бюлова как автора является то, что он не просто записывает свои воспоминания, но пытается придать им достоверность и подкрепить историческими доказательствами: письмами от чиновников, послов, Вильгельма IIперепиской Николая II и Вильгельма IIдокладными записками императору.

А. фон Тирпиц издал свои «Воспоминания» в 1919 г., сразу же после поражения Германской империи в Первой мировой войне, обвинив в этом политическое руководство своей страны, которое не использовало германский флот надлежащим образом. Во многом, «Воспоминания» фон Тирпица относятся к числу тех мемуаров, которые были опубликованы после поражения Германии в Первой мировой войне и служили своей целью оправдать или снять с немцев вину за ее развязывание. Желание наиболее правдиво рассказать о своей жизни, военной карьере и степени его личного участия в развитии германского флота накануне общеевропейской войны делают «Воспоминания» фон Тирпица не только интересным, но и ценным источником, немного раскрывающий те настроения, которые витали в германских дипломатических кругах в рассматриваемый период. Замыслы германских дипломатов весьма интересно сравнить с реальным положением вещей, в чем нам помогли воспоминания одного из проживавших в султанате германских представителей П. Мохра «Марокко"52.

Большой интерес также вызывают мемуары статс-секретаря иностранных дел Великобритании Э. Грея53, посвящающие в «закулисную» жизнь Форин оффисА. Никольсона54, бывшего проводником британских интересов при дворе султана Мулай Абдельазиза, воспоминания которого позволили нам проанализировать истоки англофранцузской вражды из-за Марокко в период 1900;1903 гг.- воспоминания А. П. Извольского55 и С. Д. Сазонова56, позволяющие получить дополнительные сведения о деятельности тех лиц, которые были причастны к разработке внешнеполитического курса интересующих нас держав. Бесспорно, данный тип источников не лишен тенденциозности, искажения фактов и отличается высокой долей субъективизма в оценке описываемых событий. С другой стороны, дневники и мемуары проливают свет на некоторые мотивы совершенных поступков, помогают понять причины.

52 Mohr Р. Marokko. Berlin, 1902.

53 Grey Ed. Twenty-five years, 1892−1916. Vol.1−3, London, 1935.

54 Nicolson H. Sir Arthur Nicolson. First Lord Carnock. A study in the Old Diplomacy. London, 1937.

55 Извольский А. П. Воспоминания. Пг., 1924.

56 Сазонов С. Д. Воспоминания. Берлин, 1927. принятия решений в различные периоды развития марокканского вопроса, в частности, в его кризисные этапы. Наконец, мы можем погрузиться в атмосферу той эпохи, почувствовать настроения общества, увидеть процесс вызревания Первой мировой войны.

Марокканскому вопросу также посвящено достаточно большое количество публицистической литературы. В рамках рассматриваемой темы мы изучили работы французского политика и публициста Мермье «Хроника 1911 года"57, в которой автор подробно описывает европейскую составляющую Агадирского кризиса, уделяя внимание причинам его возникновения и дипломатии этого периодасерию работ Андре Тардьё «Альхесирасская конференция. Дипломатическая история марокканского кризиса (7 января — 15 апреля)», «Загадка Агадира», «Вопросы дипломатии 1904 г.», «Франция и ее союзники"58. Отметим, что данные труды посвящены ключевым моментам развития марокканского конфликта: Альхесирасской конференции, заключению соглашения 1904 г., Агадискому кризису, а также проблеме взаимоотношений внутри Антанты после заключения франко-германского соглашения по Марокко. По его мнению, главной мыслью, руководящей французскими и английскими дипломатами в момент сближения, была идея «европейского равновесия» — не допустить чрезмерного усиления одной державы в ущерб других.

Отметим также работу, посвященную периоду, предшествующему установлению французского протектората в Империи шерифов, британского публициста Д. X. Норманна «Европейское вмешательство в Марокко"59. В своей работе автор делает краткий обзор истории проникновения великих держав в Империю шерифов, приводит доказательства экономической выгоды от приобретения Марокко, незаметно подводит читателя к мысли о неизбежности превращения султана во французское владение и «призывает» французов к здравому управлению страной, с сохранением традиционных мусульманских институтов и устоев жизни. Значимость данной работы заключается в том, что она написана в момент назревания очередного марокканского кризиса и очень точно передала атмосферу того времени.

57 Mermeix. Chronique de l’an 1911. Paris, 1912.

58 Tardieu A. La conference d’Algesiras. Histoire diplomatique de la crise marocaine (15 Janvier — 7 Avril). Paris, 1909; Le mystere d’Agadir. Paris, 1907; Questions diplomatique de l’anee 1904. Paris, 1905; La France et les Alliances. Paris, 1909.

59Norman D. H. European Intervention in Morocco//The Yale Law Journal. Vol. 19. No. 7 (May, 1910). P. 549−563.

В один ряд с работой Д. X. Норманна можно отнести публицистическое издание британского корреспондента П. Ф. Байярда «Ситуация в Марокко"60, опубликованное в 1905 г., раскрывающее последствия заключения англо — французского соглашения 1904 г. и первые шаги французов в сторону подчинения Империи шерифов своей власти.

Факт актуальности марокканской проблемы в начале XX в. доказывает работа И. И. Защука «Германские колонии. Значение их в экономическом, политическом и военных отношениях"61. По мнению ее автора, колониальный вопрос в Германии всегда играл важную роль как во внешней, так и во внутренней политике. И в 1908 г. этот вопрос продолжал оставаться приоритетом всей политики германских правительственных кругов.

Проблеме взаимоотношений Англии и Германии посвящен труд германского.

62 доктора философии и литературы Чарльза Сароли «Англо-германская проблема». Вышедшая в свет в 1915 г., когда, как пишет сам автор, «вся Европа превратилась в.

•л вооруженный лагерь, когда сила сделалась критерием права" J, эта публицистическая работа представляется нам попыткой разобраться в истинных причинах возникновения мировой войны. По мнению автора, возникшая война — это результат долго созревавшего и наконец разразившегося англо — германского противостояния. Работа сотрудника французского МИД Р. Пиньона «Франция и Германия, 1870 -1913"64, опубликованная в 1913 г., дает нам возможность проследить историю взаимоотношений двух держав в Марокко, сравнить франко — германские и англогерманские отношения в контексте интересующей нас темы, увидеть, как выстраивались эти отношения после Фесского соглашения 1912 г. Огромным преимуществом работы является привлечение автором документов внутренней переписки во французском министерстве иностранных дел, неопубликованных в «Documents Diplomatique Francais».

Исследование марокканской проблемы было бы неполным без учета роли общественного мнения в рассматриваемый период. Анализ событий 1900 — 1912 гг.

60Bayard P. Fr. Conditions in Morocco/ /The North American Review, Vol. 180, No. 579 (Feb., 1905), pp. 279−287.

613ащук И. И. Германские колонии. Значение их в экономическом, политическом и военных отношениях. СПБ, 1908.

62 Сароли Ч. Англо-германская проблема. 1915.

63 Там же. С. 190.

64 Pinon R. France et Allemagne, 1870−1913. Paris, 1913. показал, что общественное мнение имело прямую связь с политикой, проводимой европейскими правительствами. В отдельных случаях общественное мнение поддерживало свое правительство, иногда — наоборот, обрушивало на него потоки критики. Правительственные круги также могли использовать прессу и печатные издания в своих целях. В этом смысле общественное мнение, находившее свое выражение на страницах газет, отражало правительственную линию поведения в различных ситуациях, особенно во время кризисов. Поэтому, анализируя газетные материалы и статьи, важно учитывать, во-первых, время их появления, во-вторых, кто контролировал данную газету или чьи интересы она отстаивала.

Отметим, что для нашей работы анализ материалов прессы не является отдельной задачей. Мы использовали английские, французские, германские, испанские газеты как иллюстративный фон рассматриваемых проблем, особое внимание уделяя тем публикациям, которые выходили в критические моменты противостояния заинтересованных держав: заключение англ о — французского соглашения, марокканские кризисы. Т.к. материалы германской и испанской прессы остались для нас не доступными, мы заполнили имеющийся пробел материалами историографии. Объектами нашего изучения стали газеты Times, Daily News и Le Temps. Мы также привлекли марокканскую печать, материалы которой были заимствованы из разных источников, главным образом, это воспоминания Б. Микина и О. Мохаммедаобзоры прессы, содержащиеся в дипломатических изданиях и архивных материалах.

Особое внимание стоит уделить французскому периодическому изданию le Bulletin65, который был основным печатным изданием французской колониальной партии. В этом сборнике освещались светские мероприятия, публиковались путевые заметки, письма и описания экспедиций французских исследователей и путешественников, сообщались новости из французских колоний, довольно подробно рассказывалось о происходящих событиях в английских, германских, австрийских, бельгийских колониальных владениях, высказывались мнения и велись дискуссии относительно будущего регионов, в которых Франция имела свои интересы, печатались программные документы и подводились ежегодные итоги деятельности le parti colonial. В задачи le Bulletin входило не просто освещение важных событий, это.

65 Bulletin du Comite de l’Afrique francaise. 1894−1908. //www.gallica.bnf.fr.

43 был своеобразный орган пропаганды колониальных убеждений членов партии, инструментом продвижения своих экономических интересов и завоевания общественного мнения путем субсидирования различных печатных изданий, через рекламу или написание заказных статей.

На основании вышесказанного, можно сделать вывод, что марокканская проблема имеет достаточно обширную источниковедческую базу. Архивные материалы, официальные документы, публицистика, переписка, источники личного характера (мемуары, воспоминания, путевые заметки), пресса в совокупности позволяют рассматривать марокканскую проблему в рамках поставленных задач. Комплексный анализ и критический подход к источникам дает нам возможность почувствовать атмосферу начала XX в., рассмотреть взаимоотношения между государствами, понять мотивы, побудившие великие европейские державы вступить в борьбу за Империю шерифов, а также выявить взаимосвязь марокканских событий и общей обстановки международных отношений.

Обзор историографии.

Марокканской проблеме посвящено достаточное количество исследований как в отечественной, так и в зарубежной историографии. Опираясь на имеющуюся источниковую базу, историки анализировали истоки марокканского вопроса, изучали динамику событий, искали причины возникновения марокканских кризисов, выдвигали всевозможные версии их развития. В свою очередь, давление политических и идеологических установок в контексте определенной исторической эпохи определенным образом повлияло на восприятие историками событий конца XIX — начало XX вв. (определение ответственных за развязывание мировой войныпроблема «проигравших" — влияние марксистских установок на советскую историографию).

При этом стоит отметить особенности историографии марокканского вопроса. Во — первых, сложно проследить определенное развитие марокканской историографии, выделить вехи или ее этапы: отечественные и зарубежные исследователи освящали события в султанате независимо от принадлежности к той или иной исторической школе или временной эпохе. Во-вторых, другой чертой марокканской историографии является ее взаимосвязь с проблемой возникновения Первой мировой войны, которой посвящено достаточно большое количество монографий. В данных работах марокканские кризисы 1905 г. и 1911 г. фигурируют как часть цепочки событий (Боснийский кризис, Балканские войны, июльский кризис 1914 г.) и рассматриваются главным образом с точки зрения их места в складывании в Европе предвоенной ситуации, собственно «марокканская сторона» вопроса при этом не затрагивается. В данном контексте исследователей в большей мере интересовали не сколько особенности изучаемых событий, их целью было выявить общие закономерности развития международных отношений данного периода, без учета специфики отдельных вопросов.

Для комплексного понимания международной атмосферы в 1900 -1914 гг. мы посчитали необходимым рассмотреть ряд классических исследований по Первой мировой войне: A.M. Зайончковского66, А. И. Звавича67, Г. Киссингера68, А.

66 Зайончковский A.M. Мировая война 1914;1918гг. М., 1938.

67 Звавич А. И. Обострение противоречий между империалистическими державами накануне Первой мировой войны. М., 1962.

Тейлора69, М. Б. Туполева70, С. Фэя71, П. Ренувена72, 3. Штейнера73, А. Пьери74, Г.

7Я 76 77 78.

Барраклуа, О. Хэйла, Дж. Кэйджа, Р. Лэнгхоума .

Еще одной особенностью историографии марокканского вопроса является разная степень освещенности составляющих его основу подсюжетов: собственно история Марокко, проблема колониализма и колониальной экспансии великих держав, появление Антанты, марокканские кризисы, установление французского протектората. Учитывая обозначенные выше черты марокканской историографии и принимая во внимание широту тематики исторических, этнографических, международных работ, с учетом национальной принадлежности авторов, мы решили разделить всю написанную литературу условно на три категории, что позволило нам систематизировать монографии и статьи, применимые к нашему исследованию: 1. монографии, посвященные непосредственно Марокко и относящиеся к разделу востоковедческих- 2.

литература

которая рассматривает проблему Марокко в контексте внешнеполитического курса великих держав — Англии, Франции, Германии, Испании, России, то есть описывает европейский аспект марокканского вопроса- 3. исследования, затрагивающие общие вопросы проводимой державами политики в Европе и на перифериипроблемам Антанты и Тройственного союзамонографии по теоретическим основам международных отношений. Мы использовали тематический подход в освещении историографии марокканского вопроса, расположив работы в соответствии с проблемой, которая затрагивается в монографиях и статьях, чтобы таким образом выявить ее «слабые места» и мало изученные сюжеты.

Наука, занимающаяся проблемами развития и истории арабских стран, расположенных на севере Африканского континента, называется магрибистика. Ученые — востоковеды из Англии, Франции, Германии не раз обращались к различным аспектам общественно — политического развития, социально.

68 Киссингер Г. Дипломатия. Перевод с англ. М., 1997.

69 Тейлор А. Борьба за господство в Европе (1848−1918гг.). Перевод с англ. М., 1958.

70 Туполев Б. М. Происхождение Первой мировой войны.// Новая и новейшая история. М., 2000. № 4−5.

71 Fay S. The origins of the World War. 2 v. NY, 1928.

72 Renouvin P. La crise europeenne et la grande guerre (1904;1918). Paris, 1934.

73 Steiner Z.C. Britain and the origins of the First World War. London, 1977.

74 Pierre A. D’Agadir a Sarajevo. Paris, 1915.

75 Barraclough G. From Agadir to Armageddon: Anatomy of a crisis. London, 1982.

76Hale O.J. Publicity and diplomacy (with special reference to England and Germany, 1890−1914). NY, London, 1940.

77 Keiger J. France and the Origins of the First World War. N. Y., 1983.

78 Langhorne R. The collapse of the Concert of Europe: International Politics, 1890−1914. London, 1981. экономических структур, проблемам отношений этих стран с европейскими державами на разных этапах их исторического развития. Исследователи стран Магриба особое внимание уделяли Марокко — стране, которая в силу особенностей географического положения играла важную роль не только как региональный лидер, но и стала объектом повышенного интереса европейцев.

Среди общих исследований по истории Марокко можно особо выделить работы британского востоковеда Э. Бёрка «Прелюдия к установлению протектората в.

Марокко", в которой рассматривается развитие политических институтов шерифской власти, общественные и социальные структуры марокканского общества;

80 арабского ученого М. Салахдина «Марокко: племена, махзен и переселенцы», которая помогла нам разобраться в структуре государственного управления Империи.

Шерифов накануне установления протектората. Также важно отметить монографию отечественного ученого, известного специалиста по новой истории арабских стран.

Северной Африки М. С. Сергеева «История Марокко», которая содержит массу фактического материала, опирающегося на документы и первоисточники, и отличается ясностью и стройностью своего изложения. Главный акцент исследования был сделан на выделении основных этапов исторического пути Марокко.

Недостатками работы является краткость и сжатость излагаемого автором материала.

Некоторое исключение среди общих работ, посвященных Марокко, составляют монографии, посвященные более узким аспектам марокканской проблемы. В частности, это монография Ф. Парсонса «Происхождение марокканского вопроса 82.

1880 — 1900гг.", в центре внимания которой стоит вопрос исторических корней борьбы держав за шерифский султанатМ. Маазоузи «Алжир и этапы сокращения от марокканской территории», в которой марокканская история 1900 — 1912 гг. предстает перед нами как планомерный захват французами территории султаната с.

84 алжирской границыР. Бидвелла «Марокко под колониальным управлением», в которой автором рассматриваются обстоятельства, приведшие к заключению Фесского договора 1912 г. Также стоит отметить работу Р. Э. Дунна «Противостояние.

79 Burke Е. Prelude to protectorate in Morocco. London, 1975.

80 Salahdine M. Maroc: tribus, makhzen et colons. Paris, 1986.

81 Сергеев M. С История Марокко. M, 2001.

82 Parsons Fr. The origins of the Morocco question 1880−1900. London, 1976.

83 Maazouzi M. L’Algerie et les etapes successives de l’amputation du territoire Marocain. Casablanca, 1976.

84 Bidwell R. Morocco under colonial rule. London, 1977. в пустыне"85, затрагивающую проблему борьбы центральной шерифской власти с мятежными племенами Рифской области и юга Мароккостатьи К. Мунхолланда «Разные подходы к Марокко: Делькассе, Лиотэ и алжиро — марокканская граница, 1903 — 1905 гг."86 и Ж. Кука «Лиотэ и Этьен: Солдат и Политик в деле проникновения в Марокко"87, раскрывающие наличие разных походов у французов к тактике подчинения Марокко (военными или мирными путями) и также видения его будущегоработу английского историка К. В. Осборна «Завоевание Марокко"88, представляющей собой анализ марокканской политики Франции в период борьбы держав за Империю шерифов.

Отметим, что проблеме французского завоевания Марокко и установлению протектората в 1912 г. посвящено достаточное количество работ, исследующих как его теоретические проблемы, так и конкретные меры, с помощью которых французам удалось подчинить страну своему влиянию. Среди известных работ можно выделить труды А. Шама «Лиотэ в Марокко. Проблема власти во французском протекторате, 1912;1925гг.», Ж. Дрэша «Практики колониализма», Л. Берше «Иностранный од протекторат в Марокко», Ж. Гуильена «Франция и Марокко» и другие .

В этой связи стоит отметить, что теме установления испанского протектората в Марокко, в отличие от французского, посвящено гораздо меньше исследований, такие вопросы как методы установления власти «на местах», поиски возможного сотрудничества с французами в султанате, особенности внутренней организации управления территориями остаются практически неисследованными как в отечественной, так и зарубежной историографии. Даже обобщающая монография испанского исследователя Т. Гарсиа Фигуэраса «Испания и ее протекторат в Марокко (1912;1956 гг.)"90 посвящена главным образом проблемам, с которыми столкнулись испанцы в Марокко после 1912 г. Автор не описывает подробно предысторию появления испанцев в Марокко, он начинает свое повествование с 1911 г. — с вторжения испанцев в Лараш и эль-Ксар. Однако данная работа стала важным.

85 Dunn R.E. Resistance in the desert. M., 1977.

86 Munholland K. Rival Approaches to Morocco: Delcasse, Lyautey, and the Algerian-Moroccan Border, 1903;1905 // French Historical Studies, Vol. 5, No. 3 (Spring, 1968). P.328 — 343.

87 Cooke J.J. Lyautey and Etienne: The Soldier and the Politician in the Penetration of Morocco, 1904;1906 // Military Affairs, Vol. 36, No. 1 (Feb., 1972), pp. 14−18.

88 Usborne C.V. The Conquest of Morocco. London, 1937.

89 Scham A. Lyautey in Morocco. Protectorate administration, 1912;1925. University of California, 1970; Dresch J. Les technicians de la colonization. Paris, 1946; Bercher Dr. Le protectorat des puissances au Maroc. Paris, 1950; Goulen J Le France au Maroc. Paris, 1937.

90 Garcia F. T. Espana y su protectorado en Marruecos (1912;1956). Madrid, 1957 .

48 дополнением к источникам, на основе которых мы смогли рассмотреть проблему установления власти в испанской зоне Империи шерифов.

Еще одним пробелом в историографии марокканского вопроса является недостаточное внимание исследователей к попыткам сближения Франции и Германии на марокканской почве в 1907 — 1909 гг., когда периоды острого соперничества уступали место поискам компромиссного разрешения имеющихся разногласий. Практически единственным самостоятельным исследованием этой интересной, на наш взгляд, темы является статья Э. В. Эдвардса «Франко — германское соглашение по Марокко, 1909 г."91, в которой основной упор сделан на анализе экономической составляющей данного соглашения, освящается процесс выработки его условий, однако его общеевропейское значение автором не учитывается.

Вторую группу монографий по марокканскому вопросу составляют работы, посвященные проблемам европейского проникновения в Марокко. Историки Англии, Франции, Испании и Германии не раз обращались к причинам, которые толкали великие державы включаться в борьбу за периферийные территории, а также анализировали последствия борьбы за передел мира и захват еще свободных территорий, в частности Марокко.

Одним из наиболее полных исследований европейской дипломатии в Марокко в 1904;1905 гг. является монография американского историка Э. Андерсона «Первый марокканский кризис, 1904;1905 гг."92. На основе опубликованных дипломатических документов автором исследуются такие вопросы, как появление марокканского вопроса на авансцене европейской политикивзаимоотношения Англии, Франции, Германии, Испании и Италии как в Европе, так и на локальном уровненазревание кризисных тенденций в их взаимоотношенияхподготовка Берлином Первого кризисадинамику его развития и основные итоги. Однако автор довольно субъективно оценивает британскую дипломатию, сводя ее работу лишь к посредничеству в мирном урегулировании франко-германского конфликта вокруг Марокко, не уделяет достаточного внимания роли России в разрешении Первого марокканского кризиса.

91 Edwards E.W. The Franco — German Agreement on Morocco, 1909// The English Historical Review, Vol. 78, No. 308 (Jul., 1963). pp. 483−513.

92 Anderson E. The First Moroccan Crisis, 1904;1906. Chicago, 1930.

Проблеме взаимоотношений Испании и Марокко посвящена работа испанского исследователя X. М. Алльендесалазара. Его монография «Испанская дипломатия и.

Марокко, 1907 — 1909 гг." внесла неоспоримый вклад в наше исследование, т.к. помогла восполнить имеющийся «пробел» относительно роли Испании в разворачивании марокканского конфликта. Заметный вклад в раскрытие проблемы европейского проникновения в Марокко внесли работа американского историка Ф. Виллиамсона «Германия и Марокко до 1905 г."94 и французского историка П. Гуильена «Германия и Марокко"95, в которых авторами была поставлена задача выявить связь между целями, интересами и позицией германских правительственных кругов и заинтересованных промышленников в отношениях с марокканским двором.

Серию работ, рассматривающих взаимосвязи Российской империи и Марокко в XVIII — XX вв., включают в себя монография Т. JI. Мусатовой «Россия — Марокко: далекое и близкое прошлое. Очерки истории русско-марокканских связей в 18 -начале 20 вв."96, ценной с точки зрения истории появления России в далекой Империи шерифов, создания дипломатического корпуса, постепенного роста заинтересованности Петербурга к марокканскому вопросу по мере усиления его значения в европейской дипломатииа также коллективный сборник «РоссияМарокко: история связей двух стран в документах и материалах, 1777 — 1916 гг."97, содержащего выдержки из писем и воспоминаний первых русских резидентов в Марокко Е. В. Саблина и П. С. Боткина.

Историография проблемы возникновения Антанты также обширна и многогранна. До сих пор англо — французское соглашение 1904 г. не находит однозначных оценок как у современников, так и у историков. Ряд исследователей видит в нем изначальную антигерманскую направленность, другие пишут о постепенном превращении двустороннего соглашения в военно-политический блок, процесс которого ускорился после 1907 г. Также представляется сложным определить природу англо — французского соглашения 1904 г. и англо — русского соглашения 1907 г., условия которых касались исключительно колониальных вопросов и не.

93 Allendesalazar J.M. La diplomatica Espanola y Marruecos 1907;1909. Madrid, 1990.

94 Williamson Fr.T. Germany and Morocco before 1905. Baltimore, 1937.

95 Guillen P. L’Allemagne et le Maroc. Paris, 1967.

96Мусатова Т. Л. Россия — Марокко: далекое и близкое прошлое. Очерки истории русско-марокканских связей в 18-нач. 20 вв. М., 1990.

97Россия — Марокко: история связей двух стран в документах и материалах, 1777- 1916. Инст-т Африки РАН, 1999. затрагивали общеевропейских дел, однако ввиду менявшейся международной конъюнктуры поднимали вопросы европейского сотрудничества держав. В рамках поставленных задач мы решили отнести исследования, касающиеся проблемы Антанты, в разряд общих работ по взаимоотношениям великих держав и Марокко, а также работы, касающиеся отношений между великими державами внутри самого Марокко.

Так, в разряд общих работ по проблеме можно отнести монографии.

98 британского ученого X. Андрью «Т. Делькассе и создание Сердечного согласия», назвавшего Т. Делькассе «творцом Антанты», приписывая стабилизацию напряженной атмосферы, сложившейся в Марокко и в Европе, именно его усилиямЯ. Мэтьюса «Египет и создание англо — французской Антанты 1904 г."99, основной акцент в которой сделан на сопоставлении марокканской и египетской составляющей соглашения 1904 г.- Я. Ф. Парра «Т. Делькассе и деятельность франко-русского союза 1898 — 1905 гг."100, рассматривающей историю сближения Петербурга и Парижа с французской стороны и монографию О. Н. Кузнецовой «Россия и формирование англо-французской Антанты 1904 г."101, анализирующей аналогичную проблему с позиции Россиитакже работу А. Ф. Остальцевой «Англо — русское соглашение 1907 г.: влияние русско-японской войны и революции 1905 — 1907 гг. на внешнюю политику царизма и перегруппировку европейских держав"102, показывающей процесс создания Антанты, а без учета англо — русского соглашения этот вопрос был бы не полным.

Большая часть историков считает, что появление Антанты обострило европейскую обстановку и толкало Германию на более опасные и опрометчивые шаги. В этой связи исследователями поднимался вопрос об ответственности сторон за развязывание кризисов, чему в частности посвящена статья С. А. Стегаря.

Агадирский конфликт", в которой события 1911 г. рассматриваются с точки зрения их общеевропейского развития и значения как периода напряженной борьбы главных империалистических держав Европы. Работа французского историка Ж.-С.

98 Andrew Ch. Т. Delcasse and the Making of the Entente Cordiale. London, 1968.

99 Mathews Y.J. Egypt and the formation of the Anglo-French entente of 1904. L., 1938.

100 Parr Y. Fr. The Delcasse and the practice of the Franco-Russian alliance, 1898−1905. Fribourg, 1952.

101 Кузнецова O.H. Россия и формирование англо-французской Антанты 1904 г. М., 1980.

102Остальцева А. Ф. Англо-русское соглашение 1907 г.: влияние русско-японской войны и революции 19 051 907гг. на внешнюю политику царизма и на перегруппировку европейских держав. Саратов, 1977.

103Стегарь С. А. Агадирский конфликт. В кн: Московский педагогический университет им В. И. Ленина Ученые записки. Т.58. Кафедра истории нового времени. Вып.2. М., 1949. С. 131 — 208.

Алена «Агадир 1911 г. Кризис империализма в Европе накануне завоевания Марокко"104 рассматривает воздействие кризиса на эволюцию отношений между великими державами, находящимися на пороге войны. Особой роли, которую сыграла Россия в урегулировании франко — германского спора в Империи шерифов и смягчении позиции Берлина во время переговоров с Парижем о размере компенсаций, посвящена статья советского историка Ю. Ратиани «Агадирский кризис и позиция России"105.

Отметим, что сюжет с «прыжком Пантеры» является одним из наиболее исследованных тем в рамках марокканской проблематики. При этом основной тенденцией в освящении событий 1911 г. является перенесение ответственности за развязывание кризиса на Берлинский кабинет, роль Франции и Испании остается на втором плане. Также исследователи уделяли мало внимания введению французских войск в Фес, последовавшему за ним начало франко — испанского конфликта, а также влияния итогов Агадирского кризиса на внутриполитическую ситуацию в самом султанате. В целом, европейская составляющая событий 1911 г. изучена более полно, что дает нам возможность самостоятельно на основе имеющихся источников проанализировать роль вмешательства великих держав во внутреннюю историю Империи шерифов.

Третью группу использованной нами литературы составляют общие исследования, посвященные теоретическим аспектам развития международных отношений в начале XX в., внешней политике европейских держав, биографиям влиятельных политических фигур данного периода и отдельным сюжетам.

Проблеме формирования и ориентации внешнеполитического курса Великобритании накануне Первой мировой войны посвящено достаточное количество исследований. В центре внимания отечественных и зарубежных историков были такие вопросы, как причины отхода от политики «блестящей изоляции" — выработка тактики противодействия расширению германских колоний и проникновению германского капиталаосновы британской колониальной политики в начале XX в.- стратегия сохранения баланса сил в Европе накануне Первой мировой войныдинамика взаимоотношений с Францией и Россией в рамках Антантыпозиция Англии в кризисные периоды 1905 г., 1908 г., 1911 г.- процесс превращения.

104 Allaina J.-S. Agadir 1911. Une crise imperialiste en Europe pour la concuete du Maroc. Paris, 1976.

105 Ратиани Ю. Агадирский кризис и позиция России. // Военно-исторический журнал. 1939.№ 2. С. 43−57.

Антанты в военно — политический блок и т. д. При этом значительная часть историков особенно британских и американских) смотрят на изучаемые проблемы с точки зрения исторической судьбы Британской империи, пытаясь дать ответ на вопрос насколько удачной была выбранная Форин оффис стратегия поведения как в европейских, так и локальных вопросах.

Появление угрозы со стороны Германии как нового претендента на роль европейского лидера в начале XX в. стала темой монографии английского историка Г.

Монгера «Конец изоляции: внешняя политика Британии 1900 — 1907 гг."106. По мнению автора, экономические мотивы, военно-стратегические соображения, усиление Германской империи толкали британское правительство проводить активную колониальную политику в Африке и Азии и отказаться от традиционной политики «блестящей изоляции». Исследования «Британская внешняя политика во времена Э. Грэя"107, Я. Маккинзи «Пропаганда и империя. Манипулирование.

108 британским общественным мнением", Ж. Цезаря «Идеология британского империализма"109, А. Тэйлора «Британская политика в Марокко, 1886−1902 гг."110, К.

М. Вильсона «Политика Антанты: исследования определяющих факторов британской внешней политики 1904;1914 гг."111, А. В. Игнатьева «Русско — английские отношения.

112 накануне Первой мировой войны (1908;1914 гг.)", А. Г. Сенокосова «Англия и Антанта: на пути к военно-политическому союзу: 1907 — 1914 гг."113, «Великобритания и Германия в Африке. Имперское соперничество и колониальное управление"114 продолжают тему внешнеполитической ориентации Англии. В центре внимания — проблемы взаимоотношения Британии с Францией, Германией, Россией как в Европе, так и на периферии международных отношений. Упомянутые исследования позволили понять причины сближения с французами в 1904 г., динамику англо — германского антагонизма, эволюцию британского.

106 Monger G W The End of Isolation British Foreign Policy 1900;1907 London, 1963.

107 British foreign policy under sir E Grey Cambridge, 1977.

108 Mackenzie YM Propaganda and Empire The Manipulation of British public opinion, 1880−1960 Manchester, 1985.

109 Cesar J The ideology of the British imperialism Prague, 1987.

Taylor A British Policy in Morocco, 1886−1902 //The English Historical Review, Vol 66, No 260 (Jul, 1951) P 342−374.

Wilson К M The policy of the Entente essays on the determinants of British foreign policy 1904;1914 Cambridge, 1985.

2Игнатьев, А В Русско-английские отношения накануне Первой мировой войны (1908;1914гг) М, 1962 пзСенокосов, А Г Англия и Антанта на пути к военно-политическому союзу 1907;1914 гг //Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук М, 2005.

4Britain and Germany in Africa Imperial rivalry and colonial rule London, 1967 внешнеполитического курса от политики «свободы рук» на дипломатической арене в сторону сближения с Россией, характер взаимоотношений стран-участниц Антанты, стратегию Форин оффис в период обострения отношений с Германией, рассмотрение локальных аспектов политики Великобритании, в частности ее участие в развитии и урегулировании марокканского конфликта, что в целом свидетельствует о высокой степени изученности внешнеполитического курса Британии накануне Первой мировой войны.

Проблеме взаимоотношений Англии и Германии посвящено немало исследований, раскрывающих различные стороны англо-германского противостояния. Из числа недавно вышедших монографий стоит выделить труд Е. В. Романовой «Путь к войне. Развитие англо-германского конфликта 1898 — 1914 гг."115, предлагающий собственную концепцию развития взаимоотношений сторон в указанный период. Так, автор разбивает историю развития англо-германского конфликта на три больших периода. Первый охватывает период от зарождения англо — германского морского соперничества в начале XX в. в связи с появлением программы строительства германского флота А. фон Тирпица до выработки Британией большой стратегии в условиях роста опасности со стороны Германской империи. Второй период — 1908;1911 гг. — по мнению автора, был временем «кризисной дипломатии Германии и Великобритании», когда столкновения двух держав в различных частях света в совокупности с внутренней политикой не раз ставили Европу на грань войны. Третий период — подготовительный к Первой мировой войне, когда, с одной стороны, наблюдалось некоторая «разрядка» в отношениях двух держав, а с другой — события Июльского кризиса свели на нет эту тенденцию. В целом, по мнению автора, «развитие англо-германского конфликта в период с 1898 г. по 1914 г. рельефно отражает особенности функционирования системы международных отношений и специфику формирования внешней политики великих держав накануне Первой мировой войны"116.

Внешнеполитическая деятельность Третьей Республики в 1890—1914 гг. неоднократно становилась объектом исследования как отечественных, так и.

1|5Романова Е. В. Путь к войне. Развитие англо-германского конфликта 1898 — 1914 гг. М., 2008.

116 Там же. С. 297. зарубежных историков. Характерными чертами большинства работ является повышенный интерес к изучению мотивов и методов колониальной активности Франции, отношений с Англией, Россией и Германией, влияния общественного мнения на действия правительств, выявлению особенностей колониальной политики Франции в Африке, попытки оценки успешности выбранного курса Т. Делькассе, де Сельва, Р. Пуанкаре. При этом исследования проходили в основном в рамках проблемы ответственности за развязывание войны, в частности прослеживается стремление возложить ее на страны Тройственного союза и даже Россию, что особенно было характерно для французской историографии межвоенного периода. Слабо изученными темами остаются: проблема выработки внешнеполитического курса, позиции политических деятелей различных партий, членов правительства, деятелей общественности к осуществлявшейся экспансии, связи правительственных кругов с крупным промышленным и банковским капиталом, деятельность французских агентов и представителей «на местах" — не уделяется должного внимания довольно сильному влиянию идей реванша за поражение в войне 1870−1871 гг., роли экономической заинтересованности Франции в колониальной экспансии.

Из всех колониальных направлений политики Парижского кабинета накануне Первой мировой войны марокканскому вопросу французскими историками — по понятным причинам — уделялось особое внимание, общее количество выпущенной после 1912 г. литературы насчитывает несколько десятков сотен монографий, статье и эссе. В рамках нашего исследования мы ограничимся лишь выборкой по тематическому принципу и обозначим наиболее интересные из доступных нам работ,.

1 1 о некоторые из которых уже упоминались ранее. В целом, для большинства.

117 Ageron Ch-R L’anticolonialisme en France de 1871 a 1914 Fr, 1973, Andrew CM Kanya-Forster A S The French «colonial party» Its Composition, Aims and Influence, 1885−1914 // Historical journal, № XIV, 1971, Brunschwig H Mythes et realities de empire, 1871−1914 Pans, 1960, Duroselle J В La France et les francais 19 001 914 Paris, 1972, G am age J L’expansion coloniale de la France Paris, 1973, Keiger J France and the Origins of the First World War N Y, 1983, Malcolm С E French public opinion and foreign affaires 1870−1914 London, 1931, Marseille J Empire colonial et capitalisme francaise Paris, 2005, Michon G La preparation a la guerre La loi de trios ans (19 190−1914) Paris, 1935, Stuart G H French Foreign Policy from Fashoda to Serajevo (1898−1914) NY, 1921, Воронов E H Франко — русские дипломатические отношения накануне и в период марокканских кризисов (1900;1911гг)// Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук Курск, 2004, Грюнвалъд К Франко-русские союзы M, 1968, Манфред, А 3 Внешняя политика Франции 1871−1890 гг M, 1971, Субботин В, А Колонии Франции в 1870—1918 гг. М, 1973, Черкасов ПП Судьба империи Очерк колониальной экспансии Франции в XVI—XX вв. M, 1983.

118 Caille J Missions diplomatiques francaises a Fes Pans, 1955, Girault R Principes de colonization et de legislation coloniale Pans, 1962, Goulven J La France au Maroc Paris, 1937, Fogg Ph Le Maroc vu de Paris Paris, 1937, Kann R Le protectorat marocain Paris, 1921, Martin AGP Quatre siecles d’histoire marocaine Paris, 1923, Lucien La France Nord-Africaine Paris, 1980, SteegT La paix francaise en Afrique du Nord Paris, 1986 исследователей характерно возведение Франции в разряд «миротворца», который прилагал максимум усилий для недопущения войны между державами из-за султаната. В своем стремлении отвести Германии роль зачинщика острой борьбы вокруг Империи шерифов французскими исследователями фактически «замалчиваются» факты военной оккупации французами марокканских территорий, скрывающиеся за «цивилизаторской» миссией попытки навязать французские порядки в мусульманской стране, финансовое закабаление страны путем предоставления марокканским султанам займов, политика «интриг» и неофициальных методов, которые проводили представители Парижа при дворе султана.

Особое место среди общих работ по истории внешней политики держав накануне Первой мировой войны занимают исследования «мировой политики» Германской империи, феномена ее быстрого наращивания экономической и военной мощи, активизации колониальной экспансии в Азии и Африке. Из неупомянутых нами работ стоит выделить фундаментальное исследование A.C. Ерусалимского.

Внешняя политика и дипломатия германского империализма в к.19 В."119, М.

Таунсенда «Рождение и падение Германской колониальной империи», «История.

121 германского колониализма в Африке", а также статьи, освещающие различные аспекты данной проблематики: В. В. Герчиковой «Антибританская политика.

Германии и борьба в ее правительственных кругах по вопросу о взаимоотношении с.

Англией в 1911 — 1912 гг." и «Попытка Германии ослабить Тройственное согласие во.

122 время Агадирского кризиса 1911 г.". Для исследования проблем внутриполитического развития Германской империи в период 1908 — 1911 гг. весьма полезными оказались статьи А. И. Балобаева «Милитаристская пропаганда в Германии в 1908;1909гг.» и «Из истории милитаристской пропаганды Пангерманского союза во время марокканского кризиса 1911 г.». Отечественный.

119 Ерусалимский A.C. Внешняя политика и дипломатия германского империализма в к.19 В. М., 1951.

120 Townsend М. The rise and fall of Germany’s colonial empire, 1884−1913. NY, 1930.

121 История германского колониализма в Африке./ Отв. ред. А. Б. Давидсон. М., 1983.

122 Герчикова В. В. Антибританская политика Германии и борьба в ее правительственных кругах по вопросу о взаимоотношении с Англией в 1911;1912гг. В кн: Вопросы истории международных отношений и международного молодежного движения. Томск, 1971. С. 56−74. Герчикова В. В. Попытка Германии ослабить Тройственное согласие во время Агадирского кризиса 1911 г.// Труды Томского университета, 1970. Т.20, с. 4148.

123Балобаев А. И. Из истории милитаристской пропаганды Пангерманского союза во время марокканского кризиса 1911 г. // Труды Томского государственного университета им. В. В. Куйбышева. Т. 171, 1963. С. 3−12. историк рассматривает период 1908 — 1911 гг. как время резкого обострения межимпериалистических противоречий и усиления к подготовке войны в военнополитическом, экономическом и идеологическом отношениях. Анализу настроений в германском общественном мнении и их отражении на страницах печати посвящена интересная монография германского ученого Г. Гейдорна «Монополии. Пресса.

Война."124, вышедшая в честь 50-летия начала Первой мировой войны. Тему германского колониализма в Африке раскрывают монография Ю. М. Рудакова 1.

Германия и Арабский Восток в конце 19 — начале 20 вв." и статья П. Польникова «Колониальная экспансия германского империализма в Африке 1884 — 1945"126. В упомянутых работах авторами обстоятельно разбирается деятельность германских колонизаторов в Африке, в частности в Марокко, показан процесс становления колониальной политики Германии, рассматриваются социально-экономические аспекты германского проникновения в султанат.

Картина сложной дипломатической борьбы великих держав была бы неполной без учета позиции России, внешнеполитический курс которой неоднократно становился объектом исследования, главным образом, отечественных историков. В данных работах исследователи акцентировали свое внимание на значимости франкорусского союза, лавировании России между Францией и Германией, участие Петербурга в решении важных международных вопросов. Такие работы, как И. И. Астафьева «Русско-германские дипломатические отношения. 1905 — 1911 гг.», И. В. Бестужева «Борьба в правящих кругах России по вопросу внешней политики во время.

Боснийского кризиса", К. Грюнвальда «Франко-русские союзы», представляют большой интерес в рамках данного исследования, т. к. помогли посмотреть на ситуацию в Европе сквозь призму позиции Российской империи.

Сравнительно немного исследований посвящено рассмотрению проблем внешнеполитической ориентации Испании в период 1900 — 1914 гг., ее лавирования между Антантой и Тройственным союзом, отношениям с Германией и попыткам вернуть себе статус великой державы. В частности, можно отметить недавно.

Балобаев А. И. Милитаристская пропаганда в Германии в 1908;1909гг.// Труды Томского государственного университета им. В. В. Куйбышева. Т. 180, 1965. с. 2−16.

124 Гейдорн Г. Монополии. Пресса. Война. Перевод с нем. Г.-Я. Рудого. М., 1964.

125 Рудаков Ю. М. Германия и Арабский Восток в конце 19 — начале 20 века. М., 2006.

26Польников П. Колониальная экспансия германского империализма в Африке 1884−1945г. В кн: Институт международных отношений. Ученые записки. Выпуск 13. Серия исторических наук. 1963. С. 146−170.

127 Грюнвальд К. Франко-русские союзы. М., 1968. опубликованную работу Г. Кеймена «Испания: дорога к империи"128 и статью Н. В.

Королева «Внешняя политика Испании в начале ХХв.», в которых авторами затрагиваются такие темы, как причины и последствия поражения Испании в войне с.

США 1898 г., ее дипломатические заигрывания с Францией и с Англией, позиции.

Мадрида в связи с заключением англо — французского соглашения, поиски.

Мадридским кабинетом путей восстановления былого «имперского величия».

Довольно большой пласт исследований посвящено проблеме империализма, его формах, методах и основах. Как мы уже упоминали ранее, на сегодняшний день сложно сформулировать однозначное определение этого феномена истории международных отношений рубежа XIX — XX вв. из имеющегося многообразия литературы по данному исследованию мы выбрали те монографии, которые смогли понять глубину и противоречивость империализма130.

На сегодняшний день исследователями, политологами и социологами была проделана огромная работа по изучению проблемы конфликта в международных отношениях, основной упор делается на выявлении методов регулирования конфликтов и поиска путей недопущения возникновения новых конфликтных узлов.

В целом, западная и отечественная историография предлагает довольно обширный.

1 «5 1 спектр литературы, освещающей проблему международного конфликта .

Проблема роли личности в истории является одной из интересных и широко исследуемых в последнее время тем в историографии. Исследователи задаются вопросами о соотношении объективного и субъективного начал в процессе принятия решений, определяющих поведение держав в конкретных ситуациях, о создании.

128 Кеймен Г. Испания: дорога к империи. М., 2007.

129 Королев Н. В. Внешняя политика Испании в начале ХХв. В кн: Кишиневский педагогический университет. Ученые записки. T. IX, 1958. С. 33−48.

130 Cohen B.J. The Question of Imperialism: The Political Economy of Dominance and Dependence. NY, 1973; Fieldhouse D.K. Economics and Empire, 1830−1914. L., 1973; Hawksley Ch. Conceptualising Imperialism in the 21th CenturyMarseille J. Empire colonial et capitalisme francaise. Paris, 2005; Moon P.T. Imperialism and world politics. NY, 1936; Shannon R. The crisis of imperialism, 1865−1915. L., 1974; Robinson R. Gallagher J. Africa and the Victorians: The Climax of Imperialism. N.Y., 1968; Vandervort B. Wars of imperial conquest in Africa, 1830−1914. Bl, 1998; Идейно-политические течения империализма. // Отв. редактор Чепраков В. П. М., 1975; Момзен В. Теории империализма. М., 1979; Мотыль А. Путь империй. Упадок, крах и возрождения империалистических государств. Пер. с англ. М., 2004; Павлович М. П. Французский империализм. М., 1926 г.- Хапьгартен Г. Империализм до 1914 г. М., 1969. шШре1 K.W. Conflict Analysis: Models and Resolutions. NY, 1984; Singer D. Multipolar Power Systems and International Stability // World Politics, Vol. 16, No. 3 (Apr., 1964), pp. 390−406- Lebow R.N. Between peace and war. The nature of international crisis. Baltimore, 1981; Mitchell Ch. The structure of international conflict. NY, 1981; Varynen R. New directions in Conflict Theory: Conflict Resolution and Conflict Transformation. Newbury Park, 1991; Конфликты и кризисы в международных отношениях: проблемы теории и истории. М., 2001; Основы общей теории международных отношений: Учебное пособие/ под. ред. А. С. Маныкина. М., 2009; Цыганков П. А. Теория международных отношений. М., 2003. верного представления о своих соперниках («концепция восприятия», «образ врага»), о значении личных связей внутри правительства и с представителями капитала, общественности и т. д. Очень показательными в данном случае являются исследование известного французского писателя и историка А. Моруа «Эдуард VII и его время"132, связывающего создание Антанты именно с королем Эдуардом VII. Наоборот, об определяющей роли Т. Делькассе в создании сердечного согласия пишет американский ученый другой Ч. Портер в своей масштабной монографии «Карьера Т. Делькассе"133, посвященная этой выдающейся во французской истории личности, а также статью А. В. Цфасмана «Рейхсканцлер Германии Бернхард фон.

1 А.

Бюлов (1849−1929)" J, дополнившую наши знания о личностных характеристиках политического деятеля.

Марокканский вопрос не возможно изучать обособлено, без учета общеевропейской и мировой обстановки рассматриваемого периода. Определить взаимосвязь между событиями на Балканах в 1908 г. и франко — германским сближением в Марокко помогла монография К. Б. Виноградова «Боснийский кризис 1908 — 1909 гг. — пролог Первой мировой войны"135. Монументальный труд «История дипломатии» под редакцией В. М. Хвостова оказался весьма полезным для изучения общеевропейского контекста рассматриваемого периода и отдельных сюжетов международных отношений. Второстепенные аспекты затрагиваемой темы позволили изучить монографии Дж. Грэнвилла «Взаимоотношения Италии и i ->п.

Великобритании", Э. Эрла «Турция, великие державы и Багдадская железная.

1140 дорога", JI. Вэйдона «Танжер. Другой путь», О. В. Серовой «От Тройственного союза к Антанте"140.

Для разъяснения некоторых понятий и терминов, которые нам встречались во время написания работы, мы использовали работу В. Спенсера «Словарь марокканской истории"141. По своей структуре эта работа также напоминает.

132 Maurois A. Edward VII et son temps. Paris, 1933.

133 Porter Ch. W. The Career of Theophile Delcasse. Philadelphia, 1936.

134 Цфасман А. В. Рейхсканцлер Германии Бернхард фон Бюлов (1849−1929) // Новая и новейшая история. М., 1996. № 3.

135 Виноградова К. Б. Боснийский кризис 1908;1909гг. — пролог первой мировой войны. М., 1964.

136 История дипломатии под ред. Хвостова В. М. Т. III (1871−1914).

137 Granville J. Italy’s relations with England. Baltimore, 1934.

138 Earle E.M. Turkey, the great powers and the Bagdad railway. NY, 1924.

139 Vaidon L. Tangier. A different way. London, 1977.

140 Серова О. В. От Тройственного союза к Антанте. М., 1983.

141 Spenser W. Historical Dictionary of Morocco. London, 1980. энциклопедию: автор предлагает полную хронологию событий истории Марокко, начиная со времен неолита и до современности, в работе имеются многочисленные карты — географические, этнологические, природные. Однако главным плюсом работы Спенсера является наличие полного словаря специальных терминов, географических названий и — что очень важно — биографий видных деятелей марокканской истории.

Подводя итог степени освещенности исследуемой темы, скажем, что историки проделали большую работу по изучению отдельных аспектов марокканской проблемы начала XX в. Отметим, что публикации и исследования по этому вопросу разнообразны по жанру, содержанию и идейно-политической направленности, но, в конечном итоге служат делу установления и освещения исторических фактов изучаемой темы. Такие сюжеты как: история появления европейцев в Марокко, колониальное соперничество великих держав за эту страну, динамика развития англофранцузских отношений накануне и после заключения соглашения 1904 г., политика германского правительства и т. д. нашли достаточное отражение в литературе.

Отметим, что минусом историографии марокканского вопроса является отсутствие обобщающего труда по Марокко, в котором бы рассматривался весь клубок противоречий великих держав, завязавшихся вокруг этой африканской страны в начале XX в. и который освящал бы в равной степени участие великих держав, а не разделял бы эту тему на отдельные подсюжеты. Кроме того, практически не освещен собственно марокканский аспект проблемы: отношение европейцев и марокканцев, придворные интриги европейцев, проевропейские. симпатии марокканских правителей и фактор антиколониальной борьбы. Практически не рассматривается проблема франко-испанских, испано — германских отношений в Марокко. Именно эти пробелы в историографии и попытается восполнить настоящая работа. Поэтому нашей задачей будет совместить марокканское и европейское направление историографии, не вдаваясь в тонкости востоковедения, но и не сводя марокканский вопрос исключительно к проблеме взаимоотношений великих держав.

Заключение

.

Изучение истории марокканского вопроса в период конца XIX — начало XX вв. и динамики взаимоотношений заинтересованных в его решении великих европейских держав позволяет сделать выводы как о роли марокканской проблемы в дальнейшей эволюции системы международных отношений накануне Первой мировой войны, так и по-новому переосмыслить проблемы колониальных интересов во внешней политике держав в рассматриваемый период.

Марокканский вопрос стал классическим примером развития конфликтадвижущей силы международных отношений. Его сутью стал не только вопрос о праве контролировать эту страну, он также поднимал проблему статуса великой державы, ее места и роли в решении крупных международных проблем рассматриваемого периода. В первую очередь, это относилось к Великобритании, Франции и Германии, во взаимоотношениях которых наблюдались периоды как соперничества, так и сотрудничества. В конечном итоге, конфликт интересов в конкретном регионе стал причиной довольно острого соревнования выше обозначенных государств, что вносило существенные коррективы в расстановку сил на европейском континенте, а также расшатывало устои действующей системы международных отношений.

К началу XX в. Марокко являлось самостоятельным и независимым государством, политическая и социально-экономическая сферы которого переживали глубокий кризис. В то же самое время, на европейском континенте баланс сил был нарушен, четко обозначились противоречия между ведущими державами, проводившими империалистическую по своей сути внешнюю политику. Переплетение нестабильной ситуации в Марокко и борьбы держав в Европе стало причиной актуализации марокканского вопроса на рубеже столетий, в значительной степени усложнив международную атмосферу данного периода. Взаимоотношения четырех держав в марокканском вопросе в период конца XIX — начала XX вв. развивались динамично и носили довольно сложный характер. По ходу их развития появлялись новые игроки, шла перегруппировка сил, сменялись правительства, принимались новые стратегия колониального проникновения, методы и способы его осуществления, изменялся сам климат международных отношений. Правила опасной игры, которую затеяли державы, могли меняться под воздействием времени и обстоятельств — как объективных, так и субъективных.

Конфликт интересов великих держав в политическом, экономическом и стратегическом плане стал причиной их столкновения: ввиду набиравшего обороты передела мира именно периферия становится ареной, где проверялась мощь державы. Изменилось и само представление о статусе великой державы: действительно «великой» могла считаться та держава, которая обладала колониями. Две оси взаимодействия держав — европейский и колониальный — как бы «накладывались» друг на друга, повышая общий уровень конфликтности как в центре, так и на периферии системы международных отношений.

Марокканское государство занимало важное место в комплексе государственных внешнеполитических интересов великих держав, по мере развития борьбы которых эти интересы могли трансформироваться, становиться более или менее актуальными. Каждая из держав преследовала собственные интересы в Марокко, которые имели как локальный, так и общеевропейский характер. Можно выделить три группы схожих целей. Это, во-первых, стратегические интересы (желание контролировать зону Гибралтара), во-вторых, экономические притязания великих держав (новые источники сырья, рынки сбыта своей продукции, торговые привилегии). В-третьих, это политический контроль над марокканским правительством, который был необходим для достижения двух первых целей. Контраст между экономическими возможностями страны и экономическими устремлениями держав становился стимулом для тех кругов, которые стремились не только к экономической экспансии, но и к политическому контролю над Марокко.

Франция стала инициатором начала «схватки» держав за Марокко. Ее стремление вернуть статус великой мировой державы после поражения в войне 18 701 871 гг. и меркантильные соображения заинтересованных в колониях представителей промышленного и финансового капитала стали катализатором проведения активной колониальной политики, что естественным образом соприкасалось с аналогичными устремлениями других европейских держав. Французам предстояла не просто тяжелая борьба с сильными претендентами на шерифский султанат, им также требовалось найти подход к местным властям для успешного претворения в жизнь своего плана «penetration pacifique».

Англия первоначально рассматривала Марокко как стратегически и экономически важный регион и стремилась не допустить единоличного управления там какой-либо другой державы. После 1903 г. исключив султанат из числа своих.

293 политических целей (после поражения в борьбе с французами за внутренние преобразования), она продолжала принимать участие в его судьбе, исходя из более широких европейских интересов, и в то же самое время стремительно наращивала торговые обороты.

Испания имела больше «исторических прав» на Марокко — эти связи уходили своими корнями вглубь веков. Включаясь в борьбу с великими державами, Мадрид рассчитывал на получение своей доли в случае раздела Империи шерифов. В целом, политика Испании в ходе марокканского конфликта строилась по принципу «лавирующий третий»: ради того, чтобы вернуть себе национальный престиж, она пыталась расположить к себе то Англию, то Францию, то Германию, которые, в свою очередь, использовали Мадридский кабинет в собственных целях. Но возможностей для самостоятельных действий как в Европе, так и в Марокко, у Испании уже не было.

Германия появилась в Марокко позднее всех, однако внесла серьезные коррективы во взаимоотношения государств в султанате. В отличие, например, от Франции, Германия рассматривала Марокко как второстепенный объект своей колониальной экспансии, которая была частью провозглашенной «мировой политики». Экономические интересы Германии в Марокко были весьма значительны, но берлинский кабинет (в отличие от некоторых публицистов и общественных деятелей) никогда не стремился трансформировать эти интересы в политический контроль и таким образом перейти от «неформального» империализма в этой стране к «формальному». В этом смысле султанат был для Берлина удобной картой, которую он мог разыграть в своих «мировых» интересах и проверить на прочность возникшие в 1904 г. и 1907 г. англо-французское и англо — русское соглашения.

Динамика взаимоотношений Англии, Франции, Испании, Германии с Марокко, а также ход внутренней истории шерифской империи позволили нам выделить два крупных цикла марокканского вопроса, каждый из которых можно разбить на определенные подэтапы.

Более того, каждый временной промежуток, на которые можно разбить эти циклы, становились своеобразным катализатором для начала нового периода, постепенно усиливая их напряженность.

Первый цикл охватил период с конца XIX в. по 1906 г. — время, когда державы определяли цели своего проникновения в Марокко, а также прощупывали почву.

294 относительно возможной реакции своих конкурентов на предпринятые действия. В этот период была заложена основа их будущих взаимоотношений в марокканском вопросе,.

До конца 90-х гг. XIX в. соперничество держав из-за Марокко носило характер борьбы «на местах», не выходя за рамки отстаивания локальных интересов и конкуренции на рынках, в торговле и общественной жизни. Однако по мере нарастания колониального соревнования великих держав и изменения международного климата марокканский вопрос стал приобретать политический оттенок, превращаясь в более сложный вопрос о борьбе за преобладание на северо-западе Африки, где столкнулись интересы нескольких западных держав.

Первоначально марокканский конфликт развивался в рамках англофранцузского противостояния, в которое постепенно вовлекались Испания и Германия. В принципе, возникновение реального столкновения заинтересованных сторон на данном этапе было маловероятно, державы трезво оценивали свои финансовые и военные силы. Конкретным проявлением стремления держав к мирному урегулированию марокканского вопроса можно считать довольно большое количество соглашений, заключенных в данный период. Англо-французская Антанта 1904 г. формально была одним из таких соглашений. При этом, если Париж и Берлин трактовали его как основу будущего антигерманского союза, Лондон оставлял за собой право как «широкой», так и «узкой» (чисто колониальной) интерпретации этого документа в зависимости от обстоятельств. Экономическое, промышленное и морское соперничество с Германией толкало Британию в сторону России и Франции, чтобы пресечь любые попытки Берлина создать «континентальную лигу» или заполучить место гегемона на европейском континенте. В Лондоне надеялись, что «перетасовав» существующее равновесие сил, можно будет не только его сохранить, но нейтрализовать чрезмерные притязания на мировое господство Германской империи. Франция, восприняв это соглашение как «карт-бланш» на ускоренное подчинение Марокко, явно недооценила «системные ограничения», которые накладывала на ее активность сложившаяся расстановка сил. Французы не учли готовность Германии вмешаться в марокканскую проблему для предотвращения неблагоприятного для себя изменения в соотношении сил.

Провоцирование Германией Первого марокканского кризиса в 1905 г. стало отдельной попыткой Берлина проверить прочность новой Антанты, а также заявить о.

295 себе как о сильной мировой державе, без участия которой невозможно решение важных международных вопросов. Кризис 1905 г. был и колониальным противостоянием сторон за султанат, и борьбой держав за более благоприятную расстановку сил на международной арене. Во многом благодаря вмешательству Великобритании, установленный порядок остался непоколебимым, хотя события 1905 г. продемонстрировали шаткость существующего баланса сил. Первый марокканский кризис стал важным этапом в процессе поляризации системы в целом и явился показателем усиления колониального и европейского соперничества великих держав. Отметим, что после кризиса англо — французская Антанта приобрела более выраженную антигерманскую направленность.

Средством дипломатического решения разногласий стал созыв в 1906 г. международной Альхесирасской конференции, закрепившей статус-кво Империи шерифов как самостоятельного и независимого государства, но признавшей приоритет французских интересов. Принятые в ходе ее работы решения не допустили превращения в 1906 г. марокканского султаната в зону единоличного контроля французов и позволили добиться условий, которые допускали в дальнейшем участие немцев в конкуренции за колониальную эксплуатацию Марокко, что отчасти соответствовало планам Берлинского кабинета. Однако относительный успех Германии в чисто колониальном аспекте марокканского вопроса сопровождался ее неудачей в «большой политике» — расколоть Антанту не удалось. Для Франции итогом «марокканской драмы» на данном этапе стало лишь некоторая отсрочка реализации ее притязаний на Марокко. В дальнейшем она могла продолжить его завоевание. В то же самое время 1906 г. заложил основы нового витка борьбы держав за султанат, главными участниками которого стали Франция и Германия. Марокканский вопрос продолжал проявлять себя в двух ипостасях: как колониальный спор держав за право контролировать султанат, и как проблема международного значения. События 1905;1906 гг. показали значимость марокканского вопроса во внешнеполитических устремлениях великих держав, превратив Империю шерифов в очаг постоянной напряженности.

Второй цикл марокканского вопроса, охватывающий период с 1906 г. по 1912 г., во многом повторил прежние события, однако этот виток марокканского вопроса оказался гораздо более сложным и напряженным по сравнению с предыдущим.

Развитие марокканского вопроса теперь происходило в рамках франко-германского соперничества, в которое по мере обострения ситуации включались Великобритания (с целью контролировать поведение Парижского кабинета) и Испания (с целью не допустить разрешения марокканского вопроса без ее участия). Отдельные попытки сторон найти компромиссное решение (франко — германское соглашение 1909 г.) на время снижали остроту борьбы великих держав. Это соглашение показало, что в условиях поляризации Европы две державы, принадлежавшие к разным блокам, оказались способными на почве колониальных споров пойти на сближение, что поднимало вопрос о прочности взаимоотношений внутри Тройственного союза и Антанты. В действиях Германии можно проследить не покидавшее ее намерение вбить клин в отношения Англии и Франции, французами двигало желание заполучить Марокко и не испугало даже неизбежное охлаждение отношений с Великобританией и Россией (в самом разгаре был Боснийский кризис).

В этот период, как и ранее, великие державы использовали события «на местах» с целью проведения своей «большой политики»: отношения между европейскими государствами на периферии стали еще более связанными с проблемами «центра». Более того, марокканский вопрос снова оказался связанным с другими проблемами международного характера. Если раньше это были проблема Египта и Багдадской ж/д, то, в 1908 — 1909 гг. — Боснийский кризис, использованный сторонами для «полюбовного» решения марокканского вопроса. Однако соглашение 1909 г. не изменило самой сути внешней политики двух держав: франко-германские взаимоотношения развивались в рамках дальнейшей поляризации мира и усиления антагонизма Антанты и Тройственного союза. Германия оказалась бессильной разбить франко-русское звено Антанты и достичь изменений в сложившейся конфигурации международно-политических группировок. Уже в 1911 г. французы осознали, что залог их успеха как в Марокко, так и в Европе в совместных действиях с Англией и Россией.

Соединение внутренних событий в марокканском государстве и общеевропейских противоречий держав нашло свой выход в Агадирском кризисе 1911 г. Его итогом стало подписание нового франко-германского соглашения в ноябре 1911 г., по которому Германия получала ряд африканских территорий. Во многом, из-за вмешательства Британии, которая также встала на защиту своих интересов, конфликт приобрел особую остроту и международное звучание. После.

297 этих событий международный аспект марокканского вопроса отошел на второй план. Отличие марокканских кризисов 1905 г. и 1911 г. заключалось в том, что Агадирский кризис в большей степени, чем кризис 1905 г., был вызван европейскими, а не колониальными противоречиями держав и стремлением, главным образом, Германии закрепить за собой авторитет могущественной державы.

Утрата Марокко своей независимости в 1912 г. после подписания Фесского соглашения ознаменовала собой начало нового периода в истории марокканского государства и новой фазы развития марокканского вопроса — периода французского и испанского протектората. Появление французского Марокко можно назвать закономерным итогом борьбы держав вокруг шерифской империи. Имея четко разработанный стратегический и тактический план покорения Марокко, используя различные (дипломатические, финансовые и военные) методы воздействия на своих конкурентов, применяя политику «кнута и пряника» в отношениях с местными властями, Париж смог заполучить право управлять данным государством.

Общей доминантой в отношениях держав в данный период можно назвать стремление не допустить развязывания реального конфликта на периферии, так как ни одна из сторон не была готова к началу военных действий. Несмотря на значимость Империи шерифов в своих внешнеполитических устремлениях, ни одна из держав на деле не рассматривала свои интересы в Марокко как жизненно важные, способные оправдать начало полномасштабного конфликта.

Развитие дипломатической борьбы европейских держав вокруг Марокко, а также сам ход марокканской истории позволил нам выделить характерные черты развития всего марокканского вопроса в рассматриваемый период.

Во-первых, это его цикличность, события вокруг Марокко развивались как бы по спирали. Происходившие в марокканском султанате процессы находили свой отклик в европейских столицах и вызывали ответную, порой довольно быструю, реакцию, которая приводила к обострению всего марокканского вопроса. В свою очередь, эта активация провоцировала марокканское население на мятежи и восстания против европейского вторжения, заставляя свое правительство принимать контрмеры против «неверных», которые не уступали, а наоборот, продолжали свою политику наступления в отношении Марокко, и события повторялись по аналогичному сценарию, каждый раз добавляя все большей остроты. Более того, увлекаясь жаждой колониальных завоеваний, стремясь к достижению желаемой цели,.

298 державы оказывались уже неспособными вовремя остановиться, что затягивало их в борьбу за султанат и также приводило к необратимым последствиям (например, ввод французских войск в Фес в 1911 г.). Таким образом, марокканские события подобно «воронке», втягивали в себя европейские державы, а вырваться из этого круга было возможно либо провоцируя кризисы, либо путем уступок.

В этой связи стоит особенно подчеркнуть то самостоятельное влияние, которое оказали события внутри Марокко как на характер борьбы держав вокруг него, так и на международную атмосферу рассматриваемого периода. Так, местные кризисы (образование вакуума власти), внутриполитические изменения в Империи шерифов, связанные с правлением новых султанов, появление различных группировок при дворе становились причиной борьбы европейцев за политическое влияние, проявлением которого было, как мы уже отмечали, закулисные интриги, подкупы и т. д. В качестве примера такой борьбы можно привести англо-французское противостояние за проведение модернизации султаната, которое, под влиянием внешнего фактора, позволило державам перейти к сотрудничеству именно в рамках марокканского вопроса, где казалось, им будет сложно достичь компромисса. Отсталость социально — экономической сферы марокканского общества и финансовые трудности предоставляли иностранцам возможности для проникновения в экономику страны, что естественным образом рождало довольно острую конкуренцию как друг с другом, так и с местными торговцами и купцами. Так, именно эта конкуренция привела французских и германских капиталистов к осознанию ее ненужности, что вызвало их стремление к сотрудничеству «на местах», а уже потом нашло свое отражение во франко-германском соглашении 1909 г., заключенном на правительственном уровне.

Во-вторых, можно отметить динамичность марокканской проблемы. Она выразилась в том, что в моменты, когда борьба держав в Европе «накладывалась» на момент резкого обострения внутриполитической обстановки в Марокко, возникал кризис, приобретавший международное значение. Так было в 1905 г., когда ухудшение англо-франко-германских отношений в связи с появлением Антанты соединилось с экономическим, финансовым и политическим кризисом в Шерифской империи и вылилось в Первый марокканский кризис. События повторились и в 1911 г., когда восстание марокканского населения против своего султана было использовано европейскими державами для «выяснения» своего положения в общей.

299 структуре международных отношений, возникновение очередного международного кризиса в 1911 г. было закономерно и вытекало из внутренней логики развития системы взаимоотношений государств на данном этапе. Тот факт, что одна и та же держава дважды инициировала обострение конфликтной ситуации до стадии кризиса, свидетельствует о том, что франко-германские и англо-германские противоречия не были разрешены окончательно. Они развивались циклично, и каждый виток переходил на качественно новый уровень взаимодействия держав, что способствовало накоплению конфликтного потенциала, который должен был найти свой логичный выход. Этим индикатором трансформировавшихся отношений государств на новый уровень стал марокканский вопрос. В целом, можно считать, что марокканские кризисы 1905 г. и 1911 г. внесли значительный вклад в эволюцию международных отношений и в общем смысле приблизили Европу к началу Первой мировой войны.

При этом Первый и Второй марокканской кризисы сохранили свою индивидуальность в том смысле, что при схожем сочетании колониального и европейского аспектов, их соотношение было разным: в 1905 г. — это марокканские корни, а противоречия, породившие события 1911 г., «пришли» из Европы и столкнулись в Марокко. Кроме того, разными были и формы их урегулирования: в первом случае державы договорились, созвав международную конференцию в Альхесирасе, где судьба Марокко решалась ими сообща. Во втором случае решение марокканского вопроса коснулось только Франции и Германии, а затем Испании.

Наконец, третьей чертой марокканского вопроса 1900 — 1912 гг. стала его интенсивность. За 12 лет вокруг этой страны произошло столько событий, сколько не происходило за долгие годы присутствия в Марокко европейцев. Два кризиса, создание Антанты, смена власти внутри султаната, большое количество временных и постоянно действующих соглашений, восстания марокканского населения в 19 011 904 гг., гражданская война 1907;1908 гг., «несостоявшийся кризис"1908 г., 1911 г., изменчивая расстановка сил держав в Марокко, рожденная их борьбой и противоречиями, — все эти события, на наш взгляд, только подтверждают значимость марокканской проблемы в череде колониальных вопросов рассматриваемого периода.

Стоит также отметить влияние марокканской проблемы на внутриполитические изменения в европейских правительствах. Так, во Франции она стала причиной отставки Т. Делькассе в 1905 г. и кабинета Ж. Кайо в 1911 г. В Испании она зоо спровоцировала внутриполитический кризис, вылившийся в демонстрации и протесты, и также вынудил его главу А. Мауру покинуть занимаемый им пост. Примечательно, что и А. Маура, и Т. Делькассе были сторонниками проведения активной марокканской политики, которая позволила бы реализовать не только колониальные цели, но могла способствовать решению как внутриполитических, так и внешних задач. Ж. Кайо также хотел использовать Марокко, чтобы договориться с немцами в интересах определенных кругов французского капитала. Но по стечению обстоятельств, именно эти политические деятели отдали за Марокко свой пост и свою карьеру.

Марокканский вопрос также продемонстрировал на своем примере, какое влияние оказывали заинтересованные неправительственные круги на политику европейских кабинетов в шерифском султанате, что особенно ярко проявилось во Франции и Германии. Представители крупного промышленного, торгового и банковского капитала (во Франции — концерн «Шнейдер-Крезо», в Германии — Крупп, братья Маннесманы), преследуя частные интересы своих фирм и предприятий, нередко становились «двигателем» колониальной экспансии на периферийные территории. Имея налаженные связи с правительствами, они, с одной стороны, становились негласными проводниками экономической политики держав в Марокко через своих агентов «на местах», а с другой — получали преимущества от присутствия в султанате (источники сырья, рынки сбыта, концессии, займы). Правительство, в свою очередь, становилось на защиту интересов своего капитала и также поощряло их самостоятельное экономическое проникновение на периферию, где создавалась довольно острая конкуренция с представителями других претендентов. Таким образом, устанавливалось взаимовыгодное сотрудничество капитала и правительства, приносившее свои положительные результаты для обеих сторон: внешнеполитические интересы европейской дипломатии и меркантильные соображения финансовых кругов оказывались взаимосвязанными и взаимообусловленными.

При этом, экономические мотивы и соображения получения прибыли могли становиться причинами, которые толкали представителей сверхкрупных капиталистических кругов, не боявшихся конкуренции, идти на сотрудничество с таким же капиталом других держав, невзирая на проводимую их правительствами внешнеполитическую линию. Соответственно, они определенным образом.

301 пропагандировали идеи сотрудничества в правительственных кабинетах, пользуясь влиянием на политические силы государства, их целям больше подходили методы «неформального» господства на периферии. Ярким примером таких тенденций стало франко-германское соглашение 1909 г., создание совместного франко-германского предприятия «Союз марокканских копей» (при участии капитала третьих стран). Напротив, представители менее крупных компаний (такие, как братья Маннесманы в Германии) боялись конкуренции и выступали за то, чтобы формально «закрепить» за своей страной ту или иную территорию, где они имели бы полный доступ к экономическим ресурсам.

Определенное влияние на формирование внешнеполитической концепции Франции и Германии оказали неправительственные организации — колониальная партия (le parti colonial), Пангерманский союз и другие подобные «группы давления». Члены данных организаций, также связанные с правительственными кругами, предлагали идеологическое обоснование внешнеполитической линии, указывали объекты возможной экспансии, распространяли свои идеи в общественных кругах (конференции, лекции, через органы печати и прессу), а также оказывали давление на правительства с целью добиться своих целей. К примеру, после заключения англофранцузского соглашения 1904 г. Пангерманский союз одним из первых выступил с требованием получения компенсаций для Германии, которое стало основным лозунгом германской дипломатии в ходе кризиса 1911 г. В свою очередь, французские колониалисты после 1904 г. объединились с представителями французских крупных банков и тяжелой промышленности и создали во французском правительстве политическую группировку для развития «мирного проникновения» в Марокко, которое вскоре неизбежно утрачивало свой «мирный» характер.

Пример Марокко показал, что державы проводили в Империи шерифов политику, свойственную их конкретным империалистическим устремлениям, в зависимости от особенностей своего проникновения в периферийные территории.

Иногда инвестиции вместе со стратегическими соображениями двигали вперед государственный флаг (Великобритания до 1904 г.), но иногда и политические устремления «вынуждали» финансистов вкладывать свои средства, даже неся немалые убытки (Франция). Для британского Форин офис после 1904 г. был важен скорее международный аспект марокканской проблемы, нежели судьба этой небольшой африканской страны. Британия, принимая во внимание ее значимость,.

302 могла использовать Марокко для манипулирования заинтересованных в нем держав в своих интересах, прежде всего, для поддержания традиционного баланса сил в мире. В случае Германии существовало своеобразное противоречие в, ее марокканской пол тике: Марокко, занимавшее скорее второстепенное место в планах германской экспансии, стало объектом для развязывания ею двух серьезных мировых кризисов. Однако оба кризиса, наоборот, обернулись для германской дипломатии ударом по ее мировым позициям. Устойчивая модель внешнеполитического поведения Германии и наличие неразрешенных проблем толкали ее с определенным интервалом провоцировать кризисные ситуации, с помощью которых она добивалась решения конкретных вопросов как общеевропейского, так и внутреннего характера.

Что касается самой Шерифской империи, то вмешательство европейских держав вносило свои коррективы в ее внутреннюю обстановку. Ослабление власти центрального правительства, падение престижа султана среди местного населения, появление широкой оппозиции, восстания племен, экономические и финансовые трудности — вот реалии марокканской жизни рубежа XIX — XX вв. В результате, соприкосновение марокканского общества с европейскими достижениями и новшествами приводило к ломке его традиционных устоев, требовало от местного населения приспособления к объективному техническому превосходству европейцев. «Ответом» мусульманского общества на внешнее вторжение становился джихадсвященная война против «неверных», которая приобретала характер массовой антиколониальной борьбы, которая, в свою очередь, давала державам новые поводы для вмешательства. Простые марокканцы отказывались принимать «блага европейской цивилизации», перенимать западные формы организации, устройства быта, культуру, им были чужды соображения великой дипломатии, но именно их нужды становились самым первым звеном в цепи, которая приводила в конечном итоге к более глобальным последствиям.

Другим проявлением реакции марокканского общества на вмешательство европейцев стал коллаборационизм, особенно характерный для местных элит и представителей торговых и финансовых кругов, которые, наоборот, видели прямую выгоду от установления тесных контактов с иностранцами и по собственному желанию шли на сотрудничество с «неверными» (яркий представитель — Эль-Менхеби). Они были готовы приспособиться к новым реалиям, согласиться с условиями, выдвигаемыми европейцами, «встроиться» в их структуру управления.

303 или организации, чтобы сохранить за собой ранее приобретенные позиции. Таким образом, они становились негласными проводниками иностранных интересов. Европейцы также были заинтересованы в поисках таких «посредников» в политике, экономике, военной сфере, поскольку они в значительной степени облегчали им реализацию своих колониальных задач. Сама система коллаборационизма, построенная на принципах взаимной выгоды, становилась для европейцев оплотом распространения своего влияния в стране. Таким образом, с одной стороны, восточные общества становились «жертвами» империалистической политики европейских держав, но с другой — выбор ими пути установления контактов с иностранцами (борьба или сотрудничество) во многом предопределял политику великих держав.

Еще одним важным элементом выстроенной системы взаимоотношений европейцев и марокканцев были официальные представители держав — посланники, консулы, дипломаты, колониальные офицеры, которые иногда также выступали самостоятельной силой в марокканском вопросе. В их задачу входило продвижение экономических и политических интересов своих держав, а также формирование особого «имиджа» государств, которые они представляли. Именно им надлежало сообщать в свои правительства информацию о государстве пребывания, определять, какие сведения имеют большее или меньшее значениеот них зависел способ их представления и формирования общего представления о ситуации «на местах». Г. Маклии. Р. Листер, А. Никольсон, Сент — Олер, С.-Р. Тайландье, Ф. Розен и др., будучи прямыми наблюдателями событий в Марокко, имели доступ ко двору султана, общались с местными официальными лицами и чиновниками, плели интриги против своих конкурентов, а информация, которую они доносили до своих правительств, способствовала созданию полной и разнообразной картины внутриполитической жизни Марокко. Следовательно, их восприятие ситуации оказывало влияние на формирование общего ее понимания в европейских столицах. Именно эта «третья сила» выступала в качестве связующего звена между центром и периферией и была своеобразным посредником между европейским империализмом и объектом его распространения, в частности — Марокко.

Таким образом, при всей важности международной ситуации, в атмосфере которой проходило становление, развитие и разрешение конфликта держав вокруг шерифского султаната, очень большое значение приобретали внутримарокканские.

304 факторы. Получалось, что сама периферия в определенной мере воздействовала на поведение «игроков» центра, задавала тон соперничеству государств, определяла методы их проникновения (мирными или военными путями), корректировала их планы в Марокко. Местные силы оставались заметными участниками всех событий, что позволяло им, играя на противоречиях европейцев, довольно продолжительное время сохранять свою формальную независимость. Это также предопределило в 1912 г. статус Марокко как протектората, а не простой колонии вроде Алжира или Мадагаскара. В дальнейшем этот, казалось бы, незначительный нюанс сыграл важную роль. В конце 1950;х гг. именно статус протектората позволил Марокко сравнительно легко вновь обрести независимость: сохранение в период французского господства института наследственной монархии обеспечило необходимую преемс твенность власти. Хотя в 1912 г. Марокко действительно «сменило цвет на карге», сам суверенитет Франции над этой страной носил ограниченный характер. Рядом с французским Марокко возникла испанская зона у Гибралтарского пролива, Танжер стал «международной зоной». В своем протекторате Франция продолжала выполнять функции стража экономических интересов всех иностранных держав, поскольку сохранялся закрепленный в Альхесирасе режим «открытых дверей».

Наконец, самое важное значение марокканского вопроса проявилось в его влиянии на международные отношения накануне Первой мировой войны. На первый взгляд, может показаться, что проблема Марокко принадлежала к числу типичных колониальных споров, который зародился на периферии, и решение которого стоило искать здесь же. Однако уже с самого начала ее развития стало очевидным, что расстановка сил в шерифском султанате и в Европе оказывали перекрестное влияние друг на друга. Взаимодействия между европейскими державами определяли не только структуру системы международных отношений, но от позиции того или иного государства зависела расстановка сил на периферии. Проведенный анализ событий в период с конца 1890-х гг. по 1912 г. позволяет нам сделать вывод, что два уровня взаимоотношений государств — европейский и марокканский — были как взаимообусловлены, так и взаимосвязаны. Во-первых, ухудшение внутриполитической ситуации в Марокко обострило межъевропейские противоречия, и наоборот — стремления держав решить свои внешнеполитические задачи толкали их проводить боле агрессивную колониальную политику, объектом которой, в данном случае, и стало марокканское государство как одна из последних свободных.

305 территорий в Африке. Во-вторых, колониальное соперничество великих держав привело, в конечном счете, к расшатыванию баланса сил и углублению раздела Европы на два полюса, усиливая присущую международной системе того времени тенденцию к биполярности.

С другой стороны, роль марокканского вопроса заключалась также и в том, что он показал возможность разрешения спорных вопросов дипломатическим путем. Соглашения 1904 г., попытки Берлинского кабинета вызвать Париж на «обмен мнениями» по поводу Марокко, Альхесирасские итоги, франко-германские соглашения 1909 и 1911 гг. показали, что даже в условиях наметившегося раздела Европы на два лагеря поиски компромиссного разрешения являлся для противоборствующих сторон оптимальным способом урегулирования имеющихся разногласий. Пример разрешения марокканского вопроса показал, что державы научились регулировать спорные вопросы на периферии международных отношений. А гот факт, что — несмотря на кризисные периоды — войны из-за султаната удалось избежать, свидетельствует, что у системы международных отношений еще сохранились резервы для мирного сосуществования противостоящих друг другу блоков. Стороны не были настроены на вооруженную борьбу для решения своих колониальных задач, а величина возможных приобретений не соответствовала степени риска. К тому же, как показали, например, события 1909 г. в Испании, кровопролитную войну ради чисто колониальных выгод трудно было сделать популярной внутри страны. Это обстоятельство, безусловно, учитывали в своей политике и великие державы Европы.

Главное значение марокканских событий состоит в том, что, по сути, они установили определенный предел колониальной активности великих держав, наглядно продемонстрировав всему миру, как легко локальный конфликт в небольшой североафриканской стране может создать обстановку, близкую к войне. Англия, Франция, Германия, а за ними и Испания осознали, что вся их колониальная политика и влияние на периферии в конечном итоге определяется их положением непосредственно в Европе, а именно через их межгосударственные противоречия. Становилась очевидной необходимость пересмотреть приоритеты своей внешней политики и вернуться в Европу. Однако время было уже упущено — марокканские события внесли свой вклад в общий вектор развития международных отношений. Значение марокканского вопроса в рассматриваемый период заключалось в том, что.

306 накопившиеся европейские противоречия нашли свой выход на периферии международных отношений, а Империя шерифов как нельзя лучше подходила для определения настоящего соотношения сил заинтересованных держав, в котором Антанта имела явное преимущество.

В целом марокканский вопрос стал, с одной стороны, своеобразным индикатором общих тенденций взаимоотношений держав на международной арене, отражая и степень колониальной конкуренции заинтересованных сторон, и перегруппировку сил держав в Европе. С другой стороны, он в определенной мере стал катализатором назревших внутрисистемных противоречий, и, вместе с тем, инструментом для их частичного разрешения. Переплетение колониального и европейского уровней взаимоотношений государств придавало ему особую остроту. с г.