Становление «срединной культуры» в России: На материале русской литературы первой половины XIX в

Актуальность исследования. Одним из направлений изучения культуры является поиск в ней продвинутых анклавов — культурных форм, несущих в себе более эффективную воспроизводственную логику культуры. От того, какова программа, которую несет в себе культура, внутренние закономерности развития, то есть какова внутренняя логика культуры, обеспечивающая воспроизводство общества, какова ее эффективность в изменяющихся, усложняющихся, динамизирующихся условиях, зависит выживаемость общества. Освоение обществом воспроизводственной логики, сформировавшейся в продвинутом культурном анклаве, может сыграть важную роль в развитии общества, культуры, человека. Русская литература первой половины XIX в. не случайно завоевала всемирное признание и получила статус великой. Писатели анализировали то, что можно назвать человеческой реальностью, рефлексией, то есть понимание человеком жизни, осуществляемое через формы культуры. Глубина и точность видения писателями человеческой реальности в России, путей дальнейшего развития России создала в культуре России такой анклав, продвинутость которого до сих пор во многих отношениях остается непревзойденной. Адекватно осмысленная логика мышления великих писателей может стать тем необходимым дополнительным цивилизационным ресурсом, который поможет обществу повысить уровень своего самопознания, осмыслить новые пути своего выживания, развития. Отсюда актуальность изучения логики художественного мышления русских писателей первой половины XIX в., выявления закономерностей и глубины этого мышления, осмысления степени его актуальности для современности.

Развитие культурологии породило спрос на формирование нового аспекта в изучении художественных текстов — реконструкцию и анализ художественного видения писателями логики человеческой реальности, изучение логики творческого мышления писателей как проявления логики культуры. Оказалось возможным понять логику литературы, литературного процесса как проявление логики культуры. Логика литературы может быть нацелена на освоение, либо критику сложившихся смыслов культуры, но так или иначе она есть результат художественного видения писателем программы, путей воспроизводства общества. Логика литературы как программа проявляется не столько в видении писателем предметной реальности, сколько в способности писателя к переосмыслению сложившихся культурных стереотипов и формированию новых смыслов. Культуру и в том числе художественные тексты на логическом уровне изучает культурология. Из этого вытекает необходимость и возможность формирования специальной методологии изучения художественных текстов, предметом которой была бы логика культуры в интерпретации писателей, возникает актуальность культурологического анализа логики художественной литературы, творческого мышления писателей как нового направления в изучении литературы. Становится все более реальной возможность средствами культурологии изучать внутреннюю логику художественного творчества. Актуальность диссертации состоит во включении творческого мышления писателей в сферу культурологических исследований, и на этой основе развития методологии культурологического анализа.

Необходимость изучения продвинутых анклавов заставляет рассматривать их как определенное отпадение от культурной нормы, некоторую аномалию в культуре. «Аномальность», «нетипичность» содержалась в термине «середина» в работах Н. Бердяева, Б. Вышеславцева, С. Булгакова. Н. Лосского, С. Аскольдова в начале XX века. Повышение внимания к «середине», «срединности» в культуре побудило российских ученых на основе науки о культуре разработать понятийный аппарат, описывающий «середину»: «инверсия» — логически мгновенное изменение значения смысла на противоположный с игнорированием смыслоформирующей «середины» между ними, «медиация» (media — лат. середина) — творческий выход за пределы сложившихся смыслов в условную сферу между ними, в условную середину в поиске новых смыслов. Ключевое значение приобретает понятие «срединная культура"(35, 2, 488- Давыдов А. П. №№ по порядку 121,122,124,125,126Д27,128)1. В его основе лежит представление о том, что культура организована дуально, как противостояние и взаимопроникновение противоположностей, что каждое данное состояние культуры может быть понято как исторически сложившаяся мера их противостояния-взаимопроникновения и что развитие культуры происходит через оттеснение инверсии и повышение значимости медиации, через «срединную культуру», ведущую к новой более сложной дуальной оппозиции, к формированию новой меры. Использование категорий культурологии «инверсия», «медиация», «срединная культура» позволяет изучать культуру в динамике и поэтому находить ростки, анклавы новой воспроизводственной логики русской культуры. Отсюда актуальность изучения творческого мышления писателей через представления об инверсии и медиации как логик российской культуры, через поиск путей перехода российской культуры от господства инверсии к господству медиации, через рассмотрение «срединной культуры» как культурологической интерпретации философской категории меры, через исследование тенденций и форм становления «срединной культуры», через «срединную культуру» как центральный пункт медиационной логики.

1 Ссылки даны построчно, в скобках. Первая цифра в скобках означает номер документа из списка источников и литературы, использованных в диссертации и приведенного в конце диссертации, вторая — том, если он есть, и далее — страница (ы). Цифры внутри скобок разделяются запятыми, номера страниц — с помощью тиреесли в скобки помещено несколько документов из списка, они разделяются точкой с запятой. Примечания расположены в нижней части страниц.

Развитие медиационной, срединной культуры в литературе совпадает с гуманизацией культуры. Гуманизация это рост творческого потенциала субъекта и его способности к медиационному мышлению. Медиация требует раскрытия творческого потенциала человека. Поэтому актуальность диссертационного исследования — в изучении попыток писателей гуманизации русской культуры на личностной, медиационной, либерально-модернистской основе. Либерализм понимается не как политическое течение, а как феномен культуры, в котором отражается повышение способности человека к интеллектуализации индивидуальных отношений, повышению ценности личности и на этой основе к гуманизации культуры. При этом либеральные формы культуры, то есть формы, в которых господствует медиация, понимаются как более продвинутые, развитые по сравнению с теми, в которых господствует инверсия. И поэтому гуманизация культуры понимается как ее модернизация. Актуальность диссертации, следовательно, в выявлении гуманистического смысла медиационных тенденций и анализе основных форм «срединной культуры» в литературе:

— в анализе смысла инверсионности русской культуры и исследовании путей поиска медиационной альтернативы господству инверсиив переосмыслении сложившихся представлений о всеобщем (выразившихся, например, в представлении о Боге) и единичном (выразившихся, например, в представлении о человеке) и в поиске смыслов божественного в творческой повседневности человека;

— в осмыслении путей интеллектуализации логики любви;

— в стремлении поднять нравственность рационального образа жизни, предпринимательства;

— в попытках доказать, что целью творчества является само творчество, а не идеологизированное поучение и др.

Значимость исследования «срединной культуры» состоит в том, что этот тип культурного анклава всегда зарождается в специфической сфере между культурой и обществом, то есть между сложившимися смыслами и развивающимися отношениями людей, тягой человека к традиции, неизменности и необходимостью повышать свою способность самоизменяться, статикой и динамикой. Сфера между культурой и обществом понимается как логическое пространство, которое вводится для того, чтобы переосмыслить общество и культуру друг через друга, чтобы осмыслить, как культурные процессы перетекают в общество и как, почему сдвиги в обществе становятся или не становятся культурной нормой. Отсюда значимость перехода культуролога от изучения логики культуры, ее стереотипов, динамики, от проблематики конфликта между разными традициями, различными интерпретациями должного к анализу на этой основе общества, к проблематике конфликта между традицией и инновацией в человеке в меняющихся условиях, то есть к социокультурному анализу. Актуальность диссертационного исследования «срединной культуры» состоит в том, что оно вносит вклад в разработку элементов методологии социокультурного анализа и апробирует эту методологию на материале изучения русской литературы.

Нацеленность писателей первой половины XIX в. на анализ смысловой сферы между сложившейся культурой и развивавшимися социальными отношениями породила в художественной литературе тему раздвоенности, внутреннего раскола в человеке, культуре между традицией и инновацией, приверженностью к статике и необходимостью динамики, тему недостаточной способности культуры к преодолению раскола, к переходу от господства традиционности к либерально-модернистским ценностям, к диалогу. Диссертационное исследование обнаруживает, что писатели занимались темой раскола в русской культуре, исследовали его механизм, формы и пути выхода из него.

Литература

сформировала обобщенный образ инверсионного человека, недостаточно способного к принятию эффективного решения, человека типа «ни то, ни се». Одновременно сложился альтернативный, медиационный образ, который можно обобщить как «самозванца». Этот образ демонстрирует противоположную воспроизводственную логику — способность к выходу за рамки сложившейся культуры и поиску адекватной меры выхода. Актуальность диссертации в том, что в ней реконструируется проблематика раскола в культуре России через понимание сути раскола русскими писателями. Произведенная реконструкция дает нам более глубокое понимание механизма раскола и путей его преодоления.

Одной из форм раскола стало нараставшее противоречие между художественной литературой, пытавшейся понять человека, и идеологизированной литературной критикой, пытавшейся оправдать нравственный идеал революции. Актуальность диссертации в реконструкции этого противоречия, конфликта, перераставшего в раскол, в прояснении различия между пушкинским принципом «цель поэзии — поэзия», формировавшим «срединную культуру», и разночинским, народническим, предбольшевистским принципом «искусство — народу», «литературанароду», разрушавшим «срединную культуру» и обозначившим один из путей, приведший страну к революции и гражданской войне.

Сегодня, когда Россия находится в состоянии поиска путей совмещения своей идентификации и одновременно развития в быстро усложняющихся, динамизирующихся условиях резко возрастает актуальность изучения творческих достижений русских писателей, которые через художественное видение человеческой реальности, своими специфическими средствами анализировали проблемы России, прозревали будущее России, осмысливали пути ее выживания, развития. В первом ряду этих мыслителей стоят великие русские писатели первой половины XIX века: A.C. Пушкин, М. Ю. Лермонтов, Н. В. Гоголь, И. А. Гончаров, И. С. Тургенев, Ф. М. Достоевский.

Состояние и степень разработанности проблемы. Элементы представления о «срединной культуре» как логике воспроизводства культуры появились в русской философии в начале XX века: в борьбе против утопий, выраставших из крайностей, революционного и реакционного максимализма (Н. Бердяев — 58, 6, 14−15, 82, 84), а также в попытках рассмотрения русской культуры через дуальные оппозиции (Н. Бердяев — 57, 1, 301- 58) — в обозначении «середины» в культуре как результата поиска меры, противостоящей господству хаоса и крайностей (Б. Вышеславцев — 94, 256) — в поиске богочеловечности как результата процессов «очеловечения» и «обожения» (С. Булгаков — 75, 2, 642) — в оценке русского человека как несущего и святое и звериное, но не развившего в себе человеческого, гуманистического, «среднего» (С. Аскольдов — 29, 24−25), устремленного к абсолютам и «мало проявляющего интереса к средней области земной культуры» (Н. Лосский — 205, 228- 208, 2, 92). Термин «середина» в работах этих авторов можно рассматривать как научную метафору, отражающую инверсионный характер динамики русской культуры.

Идея поиска «середины» и формирующаяся концепция «срединной культуры» сегодня постепенно проникают в различные отрасли науки о человеке. Исследования, связанные с культурологической проблематикой «срединной культуры», появляются в изучении истории российского общества (A.C. Ахиезер), социокультурных оснований и смысла большевизма (A.C. Ахиезер, А. П. Давыдов, И. Г. Яковенко, E.H. Яркова, М.А. Шуровский), нравственности и массовой деятельности (E.H. Яркова), истории культуры России (И.В. Кондаков), в цивилизационных исследованиях (И.Г. Яковенко).

Как концепция воспроизводства культуры и как понятие «срединная культура» сложилась в трудах российского философа А. Ахиезера (35).

Представление о медиации было взято им у К. Леви-Стросса (196, 208), но понято не в статике, как у французского социолога, а в динамике. По мнению философа В. Г. Федотовой в России в революционные эпохи происходит разрушение того, что можно назвать «срединной культурой», и это разрушение становится фактором криминализации общества (332, 205−206). Философ и филолог И. В. Кондаков широко пользуется понятиями инверсии и медиации, которые по его мнению вполне инструментальны для анализа не только культуры России, но и культур Запада (185, 67). Филолог В. Б. Земсков применяет категории инверсии и медиации для анализа латиноамериканской литературы, пытаясь осмыслить медиацию через вводимое им понятие «парафраз» (151). Философ С. Я. Матвеева связывает слабую способность российского общества к преодолению социокультурного противоречия в себе, раскол со «слабостью срединной культуры и соответствующих ей форм мышления"(231, 26). Филолог Л. Б. Брусиловская видит один из источников современной «срединной культуры» в России в переходе от антагонизма к взаимопониманию, сближению художественной литературы, появившейся в России в 60е гг. в период хрущевской «оттепели», и русской зарубежной эмиграционной литературы поздних волн политической миграции (83, 179−180). Историк Д. В. Кухарчук, отмечая, что «интерес к пространству медиации приобретает все более устойчивый и глубокий характер"(191, 205), связывает «срединную культуру» в России с средним классом и предлагает обогатить общепринятые социально-экономические характеристики срединности среднего класса культурологической характеристикой: способностью человека к критике абсолютов и выходу за рамки традиционности на основе способности личности к рефлексии, к медиации и формированию «срединной культуры"(192, 152−157). Философ, культуролог Е. Н. Яркова осмысливает «срединную культуру» в России через развитие утилитаризма, но приходит к выводу, что элементы «срединной культуры» в России, «зыбки и ненадежны», так как они все еще лишь «тождественны полезности» и не являются «ценностным установлением», а в этих условиях «общение не поднимается до уровня диалога"(387, 55). Работы этих авторов объединяет представление о том, что формирование «срединной культуры» основано на отрицании абсолютности сложившихся смыслов, на их конкретизации в процессе усложнения развития культуры, а также на постоянном возвышении «срединной культуры» как абстракции, росте значимости медиации в формировании господствующего нравственного идеала в обществе.

Некоторые авторы разворачивают критику инверсионности культуры России объективно с позиций медиации и «срединной культуры», не обращаясь к термину «срединная культура» непосредственно. Философы Л. Я. Незамова (251, 23) и С. С. Неретина (257- 258- 259) исследуют эмоциональный инверсионный механизм, который в российском мышлении оттесняет механизм развитых абстракций. О механизме принятия крайних, инверсионных решений в противовес логике «середины» пишет историк Д. С. Лихачев: «Одна черта, замеченная давно, действительно составляет несчастье русских: во всем доходить до крайностей, до пределов возможного., и при этом в кратчайшие сроки. Не только в пресловутых русских внезапных отказах от всех земных благ, но и в русской философии и искусстве. К ней же восходят многие проявления утопизма в русской истории и в русской культуре. Хорошо это или плохо? Не берусь судить, но что Россия благодаря этой своей черте всегда находилась на грани чрезвычайной опасности — это вне всякого сомнения, как и то, что в России не было счастливого настоящего, а только заменяющая его мечта о счастливом будущем"(202, 14−16). Историк А. Л. Янов (383- 384) считает, что Россия с конца XVI в. и до настоящего времени находится в «исторической ловушке». Ее смысл заключается в дурной повторяемости циклов исторического развития, подавлявших ценность личности. Среди воспроизводственных механизмов в России господствует саморазрушительная тенденция к инверсии, которая подавила тенденцию к развитию цивилизации личности, к формированию медиационной тенденции — считают культуролог С. В. Лурье (215), философы А. А. Пелипенко и И. Г. Яковенко (270). Демограф А. Г. Вишневский использует понятие «маргинал» (90), которое несет в себе ценности соборности и авторитарности, и которое определяет существо субъекта русской культуры. Маргинализации автор противопоставляет тенденцию к середине как развитие личности, индивидуализма, меры. Историк В. П. Булдаков (78) выявил тождество между структурой массового сознания Смуты в России начала XVII в. и советского периода, доказывая, что в России сложился саморазрушительный социальный механизм, который имеет инверсионную природу и коренится в религиозном сознании русского человека. Социолог А. А. Трошин, рассматривая культуру как биологическое образование, считает, что ее основной характеристикой в России является «неустойчивость», отсутствие центростремительной тенденции к консолидирующей середине, из-за чего происходит «перманентное расщепление» культурного субъекта на изолированные сообщества, которые в силу своей крайней замкнутости ориентированы на саморазрушение (324). Географ Г. А. Гольц (106- 107) установил связь между высокой степенью непредсказуемости климатических условий российского Нечерноземья и инверсионной спецификой российского менталитета. Современная наука так или иначе вскрывает смысл «застрявшей цивилизации», «маятника», «циклов», «исторической ловушки», «тупика», «инверсии», т. е. историко-культурной динамики Россиис авторами можно спорить в отношении интерпретации исторических фактов, периодизации циклов, методов исследования, но они показывают главное — в России сложился социокультурный механизм, порождающий раскол в культуре, в котором инверсия подавляет медиацию, тенденцию к формированию «срединной культуры».

В гуманитарных науках о России выделяется также существенный блок работ, тематика которого в значительной степени совпадает с поиском «середины» в науковедении. Авторы ставят задачу расширить предмет философствования за счет включению в него не только научного знания, но и вненаучного (но не антинаучного!) знания: эмоций, переживаний, религии, необходимость расширить диалог форм культуры, мышления (В. С. Степин, Т. И. Ойзерман, В. А. Лекторский, В. Н. Порус, И. Т. Касавин, А. А. Гусейнов, А. Ю. Антоновский, А. Н. Круглов) (279). Ученые пытаются понять возможность формирования единой науки о человеке, стремление осуществить синтез знаний о нем, осмыслить пути объединения философии, науки, искусства, религии в познании человека, современные сдвиги во взаимопроникновении философского и культурологического, психологического и социологического подходов в изучении человека (B.C. Библер, И. Т. Фролов, М. К. Мамардашвили, Б. В. Раушенбах, В. М. Розин, Ю. А. Замошкин, А. Г. Мысливченко, П. С. Гуревич, H.A. Хренов, И.Г. Петров)(261- 354- 314). На решение этой же задачи нацелены попытки ученых рассматривать культуру и общество друг через друга (Э.А. Орлова -264, 43), (E.H. Шапинская — 370). Этот экзистенциалистский сдвиг в философском мышлении свидетельствует о разворачивающемся переосмыслении традиционного представления о философствовании и о его модернизации за счет погружения философии в проблематику культуры и культурологию. Культурология как наука о культуре оказывается в фокусе этого сдвига и становится призванной ответить на вопросы, поставленные временем. Культурология как наука, ставящая задачу понять человека, осмысливается через содержание и логику культуры, через выявление социокультурного контекста философствования, культурологические и социокультурные методологии возникают как новое, экзистенциалистское основание анализа человеческой реальности. И хотя глубина осмысления и теоретическая разработанность этого сдвига, в основном, не вышли пока за пределы представления о механическом, гибридном сложении знания и религии, традиционного помещения Бога в сферу между людьми как существа-арбитра, снятия противоречия между противоположностями более на полюсах дуальных опозиций, чем в сфере между ними, этот сдвиг можно интерпретировать как нацеленность на открытие новых путей к осмыслению сложившихся стереотипов культуры на основе изменений в представлениях о предмете науки, как определенное углубление постановки вопроса о «срединной культуре».

Попытка понять смысл диалога через священность и неприкосновенность свободы личности, права личности на голос как альтернативы властным полюсам содержится в концепции полифонизма М. М. Бахтина (40). Это понимание диалога можно рассматривать как одну из предпосылок формирования «срединной культуры». Ю. М. Лотман внес вклад в разработку методологии осмысления «перекрестка» в диалоге смыслов, как в выявление фокуса прорыва к новым смыслам. Это направление в методологии могло бы быть социально продуктивным. Но лотмановский треугольник ставит перед собой лишь лингво-филологические задачи, то есть анализирует лингвистическое происхождение новых филологических смыслов (213). Императив поиска либерально-модернистской альтернативы традиционной устремленности России к разрушительным крайностям как догадку о «срединной культуре» можно также найти в концепции бинарности-тернарности культур Ю. М. Лотмана (211). К сожалению, это культурологическое направление так и осталось в творчестве Лотмана не разработанным. Синтез противоположностей не может быть полным — на этот вывод В. А. Лекторского (199), относящийся к логике расширения предмета философствования за счет включения в него религии, можно опереться при осмыслении принципов формирования «срединной культуры» как противоречивого и динамичного единства, ориентированного на синтез. В изучение путей постановки проблемы «срединной культуры» вносит вклад попытка А. А. Гусейнова (118, 255) понять нацеленность Аристотеля на интерпретацию «середины» как альтернативы крайностям.

Важной формой осмысления, обсуждения «срединной культуры», формой рефлексии по поводу «срединной культуры» является дискуссия в обществе по вопросу о том, как понимать цель искусства, литературы. Формула Пушкина «цель поэзии — поэзия» (1825, 1828, 1830) противостоит идеологизированной формуле «искусство — народу», «литературу — народу». Пушкинское понимание цели литературы, господствующее в творчестве Лермонтова, Гоголя, Гончарова, Тургенева, следует рассматривать как вклад в постановку вопроса о «срединной культуре», в разработку ее проблематики. Пушкинская логика в осмыслении цели искусства содержалась также в интерпретации художественности литературного произведения как самоцели в трактовке публицистов М. Каткова, П. Анненкова, А. Дружинина в полемике 1855−56 гг. по вопросу о цели литературы и искусства и о значении поэзии Пушкина, полемизирующей с народнической точкой зрения Н. Чернышевского, содержащейся в его диссертации по эстетике и других работах 1855−1856 и 60х гг. Эстетическую концепцию Чернышевского можно рассматривать как народническую в том смысле, что в определении эстетических смыслов он опирается на абсолютизацию ценности и смыслов жизни, предметной реальности, которая подчиняет себе все остальные ценности и смыслы. Отсюда возникает императив переделки этой реальности для блага всех людей, народа — именно тот императив, который лежит в основании коммунистических утопий, революционных порывов борцов за счастье народа и народнических движений. И отсюда же возникает недооценка Чернышевским повышения способности человека к самокритике и переосмыслению своих целей и потребностей, то есть той логики культуры, которая лежала в основании мышления Пушкина. Анализ полемики вокруг осмысления цели литературы показывает, что пушкинская позиция по этому вопросу противостоит и религиозной интерпретации цели искусства и литературы (служение Богу, «божьей правде» — в работах русских религиозных философов и церковных литературных критиков), и народнической (служение народу, «народной правде» — в трудах разночинцев-литературных критиков и партийных литераторов советского периода)2.

Проблема и гипотеза исследования. Центральная проблема диссертации — разработка культурологической методологии реконструкции.

2 г,.

В научной критике уже положительно отмечалась попытка понять логику творчества Пушкина и писателей пушкинской традиции Лермонтова, Гоголя, Гончарова, Тургенева, Чехова как медиационную альтернативу идеологии охристианивания и популизации мышления писателей через осмысление их творчества как своеобразных Ренессанса-Реформации в русской культуре (В. Г. Федотова. Рец.: Давыдов А. П. «Духовной жаждою томим». А. С. Пушкин и становление «срединной культуры» в России. — М., 1999 // «Философские науки», № 4, 2000, с. 169−172).

Диссертация является попыткой через исследование творческого мышления писателей первой половины XIX века понять воспроизводственную логику русской культуры, переформулировать культурологическими средствами актуальные проблемы развития России. Высказывалась точка зрения, что предлагаемое в диссертации видение логики творческого мышления писателей продолжает бердяевскую линию в науке и вносит новый вклад в осмысление путей преодоления раскола в русской культуре и обществе (И. В. Кондаков. Рец.: А. П. Давыдов «Духовной жаждою томим». А. С. Пушкин и становление «срединной культуры» в России. -М., 1999// «Вопросы философии», № 10, 2000. С. 178 181), что исследуемая интерпретация творчества Пушкина и других писателей пушкинской традиции — это попытка «найти ключ к пониманию проблем динамики культуры России и всей российской цивилизации» (А. С. Ахиезер. Предисловие: А. П. Давыдов «Духовной жаждою томим». A.C. Пушкин и становление «срединной культуры» в России. -Новосибирск, 2001. С. 10), осмыслить пути формирования современного российского общества на путях консенсуса (М.И. Лапицкий. Пушкин как примиряющее начало. Рец.: А. П. Давыдов. «Духовной жаждою томим». A.C. Пушкин и становление «срединной культуры» в России. -М., 1999 // «Правила игры». № 4, 2000. С. 76−79). Указывалось также, что логика творческого мышления Пушкина интерпретируется через представление о поэте как мыслителе, философе экзистенциального плана (Е. Н. Яркова. Рец.: А. П. Давыдов. «Духовной жаждою томим». А. С. Пушкин и становление «срединной культуры» в России. -М., 1999. // «Философские исследования». № 3, 2000. С. 244−247), художественного анализа человеческой реальности и апробация этой методологии на материале творчества русских писателей первой половины XIX века, что позволяет через изучение художественной литературы понять смысл динамики русской культуры в изучаемый период.

В центре работы находится обоснование и доказательство гипотезы: творческое мышление писателей, литература первой половины XIX века стали анклавом в культуре России, основанием, средством становления, формой развития продвинутой «срединной культуры». «Срединная культура» как теоретический конструкт нацеливает на новые пути осмысления специфики фундаментальных закономерностей и сдвигов в культуре России, изучение на этой основе путей перехода к анализу социальных процессов.

Цель исследования. Цель исследования — осмысление русской литературы первой половины XIX века как продвинутого медиационного анклава «срединной культуры» в России, культура которой в изучаемый период оставалась, в основном, инверсионной. Цель — понять продвинутость этого анклава как процесс гуманизации культуры России через существенное развитие в нем личностного начала.

Задачи исследования: 1. Достижение поставленной цели требует применения, развития специальной методологии культурологического анализа логики литературы через дуальную оппозицию «всеобщееединичное» путем осмысления всеобщего через единичное и одновременно единичного через всеобщее (139, 235,691), что является основой изучения динамики, логики предмета. При изучении русской культуры эта задача может быть культурологически конкретизирована через такое широко распространенное в массовом сознании представление о всеобщем как Бог и такое распространенное представление о единичном, противостоящем Богу, тем самым нащупываются почвенные корни формирования «срединной культуры» в современной российской рефлексии. как человек. Изучение литературы через дуальную оппозицию «Всеобщее (Бог) — единичное (человек)» помогает решить задачу анализа накопленных веками традиционных стереотипов божественного (авторитарной «божьей правды») и человеческого (соборной «народной правды») как идеальных типов сложившейся культуры. Изучение литературы через эту дуальную оппозицию нацелено также на исследование формируемой рефлектирующим субъектом личностной «середины» в смысловой сфере между представлениями о всеобщем (божественном) и единичном (человеческом). В этой сфере может быть развернут поиск новых, модернистских, медиационных смыслов: богочеловеческого, любви, дела, прибыли, рационализации мышления и образа жизни, индивидуальных отношений, ценности личности и т. п., несущих новую, личностную интерпретацию смыслов всеобщего и единичного как новую меру их противостояния и взаимопроникновения.

2. Поставленная цель требует выявления на материале литературы первой половины XIX в. раскола в русской культуре, конкретизации сути раскола через его видение писателями и поиска путей его преодоления. Это, в свою очередь, требует обобщения писательской логики анализа литературных типов: «пародия человека», человек, устремленный к добру, но творящий зло Пушкина, общество «нравственных калек» Лермонтова, «мертвые души» и человек «ни то, ни се» Гоголя, нравственный «урод» Гончарова, «существо неоконченное», «инвалид мысли», «вывихнутый», «переливатель из пустого в порожнее» Тургенева, «подпольный человек», человек раздвоенный, не способный принять эффективного решения и, следовательно, жить Достоевского. Логика этого обобщенного типа может рассматриваться и как культурная основа раскола, и как его результат. Решение задачи понять не только суть раскола, но и смысл его преодоления требует одновременно осмысления альтернативного, медиационного литературного типа, который назван в диссертации «самозванцем»: Черкешенка, Татьяна, Дон Гуан, Донна Анна, Вальсингам, Моцарт, Поэт, Самозванец Пушкина, Демон, Поэт Лермонтова, Костанжогло, Муразов, Смех Гоголя, Штольц, Ольга, Вера, Тушин Гончарова, Соломин Тургенева. Этот тип может рассматриваться как культурная основа преодоления раскола.

3. Осмысление художественной литературы первой половины XIX века как процесса становления продвинутого анклава «срединной культуры» в России требует изучения предпосылок формирования: — элементов роста значимости «срединной культуры» в динамике культуры России в деятельности Петра I- - элементов перехода русской литературы от просветительства к медиационному анализу человеческой реальности, поиску «середины» в культуре в конце ХУШ-начале XIX вв. (Г. Державин, Н. Карамзин, В. Жуковский, А. Пушкин).

4. Важнейшим средством реализации поставленной цели является изучение логики формирования «срединной культуры» в творческом мышлении А. Пушкина как основоположника, начинателя формирования продвинутого анклава «срединной культуры» в русской литературе. Исследование «срединной культуры» в России требует выявления основных направлений и форм ее становления. Формы могут быть рассмотрены как слабо развившиеся, существующие как тенденции, либо как стабильные, получившие устойчивое воплощение. Необходимо обобщение писательской мысли первой половины XIX века как критики инверсионности в культуре и формирование медиационной альтернативы российской традиционности (Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Гончаров, Тургенев, Достоевский).

5. Важной задачей является реконструкция перехода писателями от анализа логики культуры к осмыслению массового сознания, сдвигов в обществе на материале проблематики собирательного персонажа, получившего в литературе название «маленького человека». Писатели своими путями подводят нас к пониманию социокультурных процессов, к осмыслению вывода о недостаточной способности российского общества, русской культуры в рассматриваемый исторический момент к новым синтезам в меняющихся условиях. Необходимо осмысление «срединной культуры» как методологического основания анализа проблемы «маленького человека» в России.

6. Реализация поставленной цели не возможна без выявления противоречия, раскола между медиационной логикой художественной литературы и инверсионной логикой разночинской литературной критики первой половины — середины XIX века (поздний В. Белинский, Н. Добролюбов, Н. Чернышевский, Д. Писарев, Н. Михайловский и др.). Цель литературы может быть понята как попытка понять человека в меняющихся условиях, цель литературной критики может рассматриваться как предболыиевизм, то есть как идеология, несущая в себе раздвоенность между ценностями либерально-модернистской культуры и общинной архаики «маленького человека», нацеленностью на реформы и одновременно на революцию.

Объект исследования. Современный мир становится все более сложным, динамичным. Нарастающая скорость и масштабы перемен усиливают внутренние различия, обостряют противоречия в культуре, разлагают ее синкрезис и обнажают различные логики динамики культуры. На определенном этапе разложения синкрезиса возникает возможность и необходимость понять результаты этого распада и проникнуть в глубину логики динамизирующейся культуры, субкультуры. Одним из результатов распада синкрезиса может быть «срединная культура» со своей специфической логикой. Поэтому объектом исследования в диссертации является логика культуры России, проявляющаяся через творчество писателей.

Предмет исследования. В результате распада синкрезиса и нарастания тенденции к формированию новых синтезов в культуре происходят изменения, в результате которых в ней могут появиться продвинутые анклавы. Именно эти значимые анклавы несут в себе альтернативную воспроизводственную логику, противостоящую господству в культуре традиционности и выводящую культуру на новый уровень развития. Продвинутая «срединная культура» всегда возникает как анклав диссидентства, ереси, самозванства и, возможно, очень медленно завоевывает в культуре господствующие позиции, становится культурной нормой общества. Одним из таких анклавов «срединной культуры» в первой половине XIX века стала русская литература. Поэтому она является предметом исследования в диссертации.

Границы исследования (примерно 1817 — 40−70е гг.). Диссертация охватывает период, который начинается с первых значимых для осмысления «срединной культуры» стихотворений А. Пушкина лицейского (1813−1817) и петербургского (1817−1820) периодов, условно с 1817 г., в котором поэтом были написаны «Вольность», «Безверие», «К Каверину», «В альбом Илличевскому», «Дельвигу», «В. Л. Пушкину», «Товарищам». «Верхняя» граница диссертации размыта за счет, главным образом, включения в диссертацию анализа элементов творчества Ф. Достоевского и И. Тургенева. В диссертацию вошел материал произведений Тургенева (50−70е) в той мере, в какой писатель продолжает пушкинско-лермонтовскую линию переосмысления логики божественного и любви и развивает гоголевский поиск альтернативы в нравственном оправдании предпринимательства, прибыли. В диссертацию вошел материал произведений Достоевского (40−60е) лишь в той мере, в какой писатель с медиационных позиций критически анализирует «маленького человека», что является продолжением пушкинской логики и темы. В той степени, в какой Достоевский медиационен, он наследник пушкинской логики мышления и созидатель «срединной культуры». Условно эпицентр проблематики «срединной культуры» лежит в первой половине XIX века, потому что тяготеет к медиационности Пушкина.

Методологическая основа исследования. Культуролог, изучающий конкретную литературу, вносит вклад в решение методологической задачи тем, что нацелен на создание методологии, одинаково применимой к анализу литературы на двух уровнях: на уровне художественного анализа писателем культуры, человека (например, видения Пушкиным логики культуры России), где субъектом анализа является писатель, и на уровне анализа анализа писателем культуры (например, изучения пушкинистом пушкинского видения логики русской культуры), где субъектом анализа является критик художественного текста как исследователь творческого мышления писателя, в том числе и сам культуролог. Для решения своей методологической задачи культуролог должен опереться на методологию, имеющую всеобщее значение для изучения данной культуры и адаптировать ее к изучению данной литературы как части этой культуры, то есть на ее основе создать специальную методологию для своего двухуровневого анализа.

Диссертация, как и публикации автора, опираются на методологию, разработанную Ахиезером. На преемственность указывалось в научной печати (385, 255- 349, 30- 191, 78). Эта методология нацеливает на изучение культуры через концепцию иерархии дуальных оппозиций (более подробно о методологии см. Главу I «Методология изучения „срединной культуры“» автореферата). При разработке методологии в диссертации использована поставленная древними греками проблема осмысления мира через всеобщее и единичное, элементы методологии применения К. Леви-Строссом (196) дуальных оппозиций, идея М. М. Бахтина (42) о том, что новые смыслы рождаются на границе между старыми смыслами, система И. В. Кондакова (185- 186), конкретизирующая понятия инверсии и медиации через их применение к истории русской культуры, вывод Л. Леви Брюля (195) о том, что в основании эмоционального мышления лежит стремление субъекта заменить знание верой, инстинктами и опора на коллективные, групповые ценности.

Изучение культуры через дуальные оппозиции было адаптировано, развито для целей культурологического анализа логики писательского мышления. Логика культуры в интерпретации писателей, также как и логика мышления самих писателей анализировались через дуальную оппозицию «всеобщее-единичное». Эта оппозиция была конкретизирована для целей культурологического анализа как «всеобщее (Бог) — единичное (человек)» через распространенные в массовом сознании представление о Боге как интерпретацию всеобщего и представление о человеке как интерпретацию единичного, противостоящего Богу. Методологическая нацеленность субъекта на выход за рамки этой оппозиции обусловила введение альтернативного понятия «богочеловеческое» как широкой смысловой сферы, в которой ведется поиск новой меры взаимопроникновения смыслов «всеобщее (Бог)» и «единичное (человек)» в формах либералъно-секулярной, «срединной» культуры. «Срединная культура» 1) не уничтожает религиозность, но переосмысливает ее сущность и отводит ей определенное место в рефлексии, 2) не обожествляет человека, но переосмысливает его сущность через его способность к самоизменению, 3) позволяет анализировать новую, формируемую меру (основание) взаимопроникновения смыслов всеобщего и единичного через новые формы культуры, 4) снижает остроту социокультурного противоречия, ликвидирует угрозу раскола в культуре, 5) помогает понять специфику мышления соответствующего писателя, тяготеющего либо к инверсии, либо к медиации, что в решающей степени объясняет тип динамики литературы.

Изучение писательской интерпретации раскола в культуре России и особенно проблематики «маленького человека» в творчестве Пушкина, Гоголя, Достоевского побудило логически выделить сферу между культурой и обществом («срединная культура») и с этой целью переинтерпретировать дуальную оппозицию «всеобщее (Бог)-единичное (человек)» в дуальную оппозицию «культура, нацеленная на неизменность — личность, общество, нацеленные на самоизменение». В результате появилась возможность изучать специфическую сферу между сложившимися смыслами культуры и развивающимися отношениями людей, статикой и динамикой, традицией и инновацией, монологом и диалогом.

Сформированные в диссертации дуальные оппозиции методологически нацелены на критику монологизма, статики культуры и поиск диалогичности, динамичности «середины». И переход субъекта к этой нацеленности есть поиск нового философского основания. Новое основание обеспечивает преемственность в мышлении соответствующего субъекта от философов и писателей эпох античной и Нового времени, так как опирается на метод дуальных оппозиций. Но это основание и отличается от традиционного, потому что погруженное в проблематику культуры и понятое через достижения культурологии, по-новому определяет понятие меры взаимопроникновения смыслов противоположностей. Мера не задается в форме природного космоса, античного первовещества, ветхозаветного Бога, нововременной божественной субстанции, соборного человека (народа), сложившихся представлений о бытие, свободе, красоте, любви как абсолютов, а интерпретируется через способность человека как субъекта культуры к переосмыслению всеобщего и единичного. Способность субъекта к медиационному мышлению, формированию «срединной культуры», выявленная на материале изучения логики творческого мышления писателей первой половины XIX века, может быть рассмотрена как культурное основание, средство анализа не только художественных текстов, но и текстов культуры, российского мышления вообще, как цивилизационный ресурс развития российского общества.

Новизна полученных результатов. На материале русской литературы первой половины XIX в. предложен способ культурологического исследования логики мышления авторов художественных текстов. Предложенная культурологическая методология, опираясь на вышеупоминавшиеся методологические достижения К. Леви-Стросса, Л. Леви Брюля, М. М. Бахтина, Ю. М. Лотмана, закладывает в изучение литературы культурологические критерии и формирует культурологическую систему исследования художественных текстов. Новизна этой методологии в том, что новые синтезы получаются в результате критики всех сложившихся смыслов культуры (например, «Бог», «человек», «народ», «свобода», «любовь») и их производных как абсолютов. Новизна — в самой культурологической процедуре выявления умения писателя 1-развивать в себе способность критики абсолютизации любого сложившегося стереотипа, 2-находить дуальные оппозиции в культуре, 3-устремляться к их полюсам, 4-отталкиваться от одного из них к противоположному и 5-в сфере между ними образовывать новые смыслы, «срединную культуру», формируя тем самым способность мышления-рефлексии к повышению уровня своей медиации. Позволяя выявлять в художественном методе дуальные оппозиции, с помощью которых писатель анализирует человеческую реальность, эта методология нацелена на исследование способности писателя через сюжетное действие, мышление литературного персонажа, точку зрения самого писателя, другие литературные приемы преодолевать эти оппозиции и формировать новую меру противостояния-взаимопроникновения полярных смыслов, «срединную культуру». Эта методология позволяет преодолеть ограниченность рамок, которые налагают на исследователя традиционные представления о литературных направлениях и позволяет перенести акцент в изучении художественных текстов с борьбы литературных направлений, стилей и т. п. на культурологические и социокультурные критерии осмысления писателями логики динамики человеческой реальности.

Впервые мера переосмысления полюсов дуальной оппозиции художественного творчества рассматривается как форма поиска литературным персонажем своей нравственной идентификации, культурного самоопределения и одновременно как форма своего воспроизводства в изменившихся условиях. Этот подход позволил впервые культурологически системно выявить на материале логики мышления писателей раздвоенность, раскол, недостаточную способность к синтезу в русской культуре исследуемого периода как социальную патологию общества, как застревание в сфере между традицией и инновацией, между нацеленностью на сохранение культурной архаики и способностью к формированию либеральных форм. Примененный способ исследования позволил впервые интерпретировать русскую литературу первой половины XIX века как специфическую программу критики этой патологии и поиска альтернативы ей в изменении типа русской культуры.

Эта интерпретация осуществлена в рамках восстановления прерванной после И. Киреевского, В. Соловьева, Н. Бердяева, С. Аскольдова, Г. Федотова, Б. Вышеславцева, Н. Лосского традиции рассматривать российское общество как расколотое в его различных формах, рассматривать раскол как важную специфику российского общества, как объяснительный принцип многих сложных общественных явлений. Начиная с мышления писателей первой половины XIX века раскол в России между традиционализмом и либерализмом принял завершенную форму. Логика творческого мышления писателей впервые после долгого перерыва воспринята в диссертации как культурная основа, средство преодоления раскола. Впервые сюжеты в наиболее значимых произведениях русской литературной классики этого периода, многие статьи и письма писателей поняты как попытка осмыслить причины раскола и найти пути его преодоления. Важным элементом новизны является рассмотрение логики осмысления писателями русской культуры, человека через дуальную оппозицию «попытка адаптироваться к расколупопытка его преодолеть». Впервые делается вывод о том, что основным средством преодоления раскола стала «срединная культура» как сам способ мышления писателей, как их медиационное видение человеческой реальности.

К логике творческого мышления писателей, типу анализа культуры писателями, определенному массиву художественных произведений впервые применена категория «срединная культура». Это применение произошло как поднятие научных метафор, догадок о «середине» в первой половине XX в. и интуитивных представлений о «середине» в работах Бахтина, Лотмана (вторая половина XX в.) до уровня культурологической категории, которая определена как результат исторически сложившейся динамики русской культуры, как результат критики исторического опыта русской литературы (№ № по порядку 121,122,124,125,126,127,128). Тем самым предложена методология осмысления формирования альтернативы господству раскола и архаики в развитии российского общества.

Впервые исследованы:

— предпосылки формирования в России элементов «срединной культуры» как значимого культурного анклава в деятельности Петра I и в поэзии Г. Державина, Н. Карамзина, В. Жуковского;

— русская литература первой половины XIX в. как культурный анклав развития медиации, становления продвинутой «срединной культуры»;

— значимые тенденции развития «срединной культуры»: критика инверсионности русского человека, поиск медиационной альтернативы инверсии;

— значимые формы существования «срединной культуры»: сдвиг в интерпретации меры взаимопроникновения трансцендентного и имманентногоинтеллектуализация смысла любви.

На социокультурном уровне исследовано фундаментальное противоречие между логиками русской культуры: логикой анализа культуры в художественной литературе, формировавшей «срединную культуру», большое общество (Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Гончаров, Тургенев, Достоевский), и логикой анализа культуры в литературной критике и публицистике 40−70-х годов XIX в., трудившейся над оправданием «маленького человека», нравственного идеала революции, разрушением «срединной культуры» и, по-существу, все более становившейся антилитературной критикой, предтечей ленинского принципа «партийности в литературе» (поздний Белинский, Чернышевский, Добролюбов, Писарев, Михайловский, Шелгунов, Скабичевский). Исследование раскола между логиками культуры позволило впервые ввести понятие «предболыпевизм», основной характеристикой которого является раздвоенность разночинцев-литературных критиков и публицистов, их раскол между российской общинно-соборной архаикой, народничеством и либерально-модернистскими ценностями.

Основные положения, выносимые на защиту. 1.

Литература

первой половины XIX века стала продвинутым анклавом «срединной культуры» в России в условиях господства в русской культуре инверсии, фактором гуманизации русской культуры.

Литература

в России (начиная с Пушкина) это значимая реальная основа распространения в стране форм либерально-модернистской культуры, устойчивый фактор воспроизводства либерального сознания, инновационная и диалогичная основа преодоления угрозы социокультурного раскола.

2. К анализу художественной литературы как формы культуры может быть применен метод дуальных оппозиций. Формирование дуальной оппозиции, то есть раздвоение единого с целью дальнейшего преодоления этого раздвоения в новом синтезе происходит через нацеленность субъекта на постоянное обновление основания мышления. Анализ литературы может эффективно осуществляться с помощью не любых, произвольно взятых дуальных оппозиций, а только тех, которые способны обобщить реально существующие массовые представления о всеобщем и единичном. Такой дуальной оппозицией может быть «всеобщее, понимаемое как Бог, культура, нацеленные на неизменность — единичное, понимаемое как человек, нацеленный на изменения» и ее модификации. Эта дуальная оппозиция методологически нацелена не на сакрализацию значимости смыслов полюсов как на основание мышления, а напротив, на их десакрализацию, критику и обновление меры взаимопроникновения их смыслов через поиск третьего, альтернативного, нового смысла в сфере между ними, через формирование богачеловеческой «середины» как нового основания. Таким основанием становится поиск субъектом новой меры взаимопроникновения сложившихся смыслов. Новая мера интерпретируется только через логику ее поиска, стабильность новой меры — через ее способность изменяться. «Середина» понимается не как механическое сложение статики всеобщего (например, смысла Бога) и статики единичного (например, смысла человека), а как постоянная динамика и фокус их взаимопроникновения, то есть как диалог и «срединная культура». Такое понимание основания мышления является не только методологической основой анализа художественных текстов, но может иметь общекультурологическое, переходящее в общефилософское значение.

3. Значимость «срединной культуры» в литературе первой половины XIX века нарастала через критику господства традиционности (инверсии) в русской культуре и поиск медиационной альтернативы этому господству. В фокусе критики оказался человек, не способный принять эффективного решения. Формирование «срединной культуры» в этот период происходило из двух источников: литературного анализа писателями дворянской культуры (Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Гончаров, Тургенев) и литературного анализа плебейской культуры, «маленького человека» (Тургенев и, главным образом, Достоевский). Оба направления выявили и в дворянине, и в «маленьком человеке» примерно одни и те же культурные стереотипы: локализмстереотип диктаторастереотип рабанеспособность к поиску новизнымифологическое сознаниеделение людей на «своих» и «чужих" — комплекс неполноценности, ненависть и к открытости большого общества, и к своему локализму. В литературе возник обобщающий образ человека «ни то, ни се» (Гоголь). Его характеристикой стала неспособность к преодолению раздвоенности, к выходу за рамки инверсии и переходу к формированию «срединной культуры». Одновременно литература сформировала тип альтернативного героя, которого можно условно назвать «самозванцем» и который способен к медиации и переосмыслению своих целей, к формированию «срединной культуры». Самозванец это символ обладания рефлексией, нацеленностью на выход за сложившиеся рамки культуры, диалогичности, способности к синтезу и к мужеству измерять свою жизнеспособность смертью.

4. Становление «срединной культуры» в творчестве писателей первой половины XIX века осуществлялось через образование альтернативных медиационных тенденций и форм как результата гуманистических сдвигов в понимании писателями меры взаимопроникновения всеобщего (трансцендентного, божественного, сущности) и единичного (имманентного, человеческого, существования). Нравственное оправдание дела, предпринимательства (Фонвизин, Гоголь), критики нищенства (Фонвизин, Лермонтов, Гоголь), ориентации на прибыль, развитие наемных отношений (Гоголь, Гончаров, Тургенев), на рационализацию жизни (Гончаров, Тургенев) следует рассматривать как тенденцию, которая несла медиацию в литературе. Одна из наиболее развитых медиационных формбогочеловеческая интерпретация божественного, выразившаяся в поиске божественного в рефлексии и повседневной деятельности человека как синтез трансцендентного в имманентном, божественного в человеческом, небесного в земном, сущности в существовании. Другой развитой формой «срединной культуры» в литературе стала интеллектуализация смысла любви. Этот сдвиг произошел как переход от понимания любви как традиционной формы отношений, стоящей на службе продолжения рода, к отношениям, строящимся на свободе и диалоге субъектов, от понимания любви лишь через природную страсть к осмыслению ценности личности как меры любви. Целью любви стала любовь как постоянно обновляемая мера взаимопроникновения эмоционального и интеллектуального миров человека, как вечно меняющийся фокус конкретизации всеобщего.

5. Принцип, провозглашающий, что целью художественного творчества является художественное творчество, начиная с пушкинской формулы «цель поэзии — поэзия» (1825, 1828, 1830), это один из аспектов «срединной культуры» в литературе, одна из ее форм. Отход от этого принципа и переход, например, к принципу «искусство — народу», «литература — народу» есть разрушение «срединной культуры» в литературе и искусстве. Вокруг отношения к этому принципу — смысл конфликта между художественной литературой (Пушкин, пушкинская традиция в литературе) и литературной критикой (Н. Чернышевский, Н. Добролюбов, В. Ленин и традиция «партийности литературы»).

6. Важной формой становления «срединной культуры» в России стал переход в творчестве Пушкина («Станционный смотритель») (1830), Гоголя («Шинель») (1842), Тургенева, Гончарова и, особенно, Достоевского (40−60е) от анализа русского человека только как носителя культурных стереотипов к его анализу как субъекту реальных сдвигов в обществе. Возник анализ конфликта между неизменностью, статикой исторически сложившейся ментальности и необходимостью изменений в реальном поведении людей в меняющихся условиях. В результате русский человек предстал перед читателем как фокус недостаточной способности преодолеть в себе социокультурный раскол. Эта форма «срединной культуры» ценна своей критической направленностью, но демонстрирует ограниченные глубину и масштаб альтернативных тенденций и форм. Адекватная альтернатива недостаточной способности русского человека рефлектировать, выживать в усложняющихся, динамизирующихся условиях окончательно еще не сложилась.

Практическая значимость исследования. На основе предложенной культурологической методологии анализа «срединной культуры» возникает возможность создания нового, культурологически системного направления в изучении художественных текстов, логики литературы, мышления писателей, которое позволяет выйти за рамки исследовательских возможностей филологии, лингвистики в изучении этого предмета. Осмысление русской литературы через концепцию «срединной культуры» может иметь воспитательную и просветительскую значимость. Концепция «срединной культуры» в литературе может быть положена в основу учебного курса «Культурологический анализ (логика) русской литературы» и в этом качестве предложена как учебная дисциплина. Эти учебный курс и учебная дисциплина открывают перспективу переосмысления содержания литературно-критического наследства, начиная с позднего В. Белинского и включая последующую критику XIX — XX вв. Появляется возможность написания на той же основе учебного курса «Культурологический анализ (логика) русской литературной критики».

Апробация работы. Основные положения диссертации изложены в публикациях автора:

— В монографии «„Духовной жаждою томим“. А. С. Пушкин и становление „срединной культуры“ в России», изданной в Москве (1000 экз.) и Новосибирске (1000 экз.) (№№ по порядку 1, 2). Книга получила пять опубликованных рецензий, в том числе в ведущих философских журналах страны: «Вопросы философии», «Философские исследования», «Философские науки».

— В главах коллективной монографии «Социокультурные основания и смысл большевизма» (№№ 129, 130), статьях (№№ 122−128, 131−132).

— Апробация производилась на научных конференциях и заседаниях научных семинаров4.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения (выводов) и списка литературы.

1. Жизнеспособность русской культуры зависит от ее способности к самокритике и творчеству, от активности самозванства, от способности поиска меры освоения альтернативности и принятия этой меры как культурной нормы, т. е. преодоления проблемы самозванства.

2. Гоголь Н. В. Собрание сочинений: в 9 т. М., Русская книга, 1994.

3. Гончаров И. А. Собрание сочинений: в 8 т. -М., Художественная литература, 1977.

4. Державин Г. К лире. // Глагол времен. Стихотворения. М., Художественная литература. 1978. С. 121.

5. Достоевский Ф. М. Полное собрание сочинений: в 30 т. Л.: Наука, 1972.

6. Жуковский В. А. О поэте и современном его значении. // Эстетика и критика. М., Искусство. 1985. С. 328−338.

7. Карамзин Н. М. Послание к женщинам. // Карамзин Н. М., Дмитриев И. И. Избранные стихотворения. Л., Советский писатель. 1953. С. 162.

8. Лермонтов М. Ю. Собрание сочинений: в 4 т. М., Правда, 1969.

9. Пушкин А. С. Полное собрание сочинений: в 10 т. М.-Л., АН СССР, 1949.

10. Тургенев И. С. Собрание сочинений: в 12 т. М., Художественная литература, 1954.

Литература

.

11. А. С. Пушкин: путь к православию. Сб. ст. М., Отчий дом. 1996. -335 с.

12. Аксаков К. С. Обозрение современной литературы. // К. С. Аксаков. Эстетика и литературная критика. М., Искусство, 1995. С. 325−361.

13. Алексеев М. П. Ремарка Пушкина «Народ безмолвствует» // Алексеев М. П. Пушкин и мировая литература. -Л., Наука. 1972. С. 208−239.

14. Андреев Д. Роза мира. М., Товарищество «Клышников-Комаров и К». 1993.-304.

15. Андреев-Кривич С. А. Всеведенье поэта. Изд. второе. —М., Советская Россия. 1978.-231с.

16. Андронников И. Лермонтов и Чаадаев. // Андронников Ираклий. Лермонтов. Новые разыскания. М., Советский писатель. 1948. С. 79−90.

17. Анненков П. В. О значении художественных произведений. // Русская эстетика и критика 40−50-х годов XIX века. М., Искусство. 1982. С. 345−368.

18. Анненков П. В. Александр Сергеевич Пушкин в александровскую эпоху. 1799−1826 гг. СПб., Типография М. Стасюлевича. 1874. -332 с.

19. Анненский И. Книга отражений. // Иннокентий Анненский. Избранное. М., Правда. 1987. С. 176- 329.

20. Анненский И. Вторая книга отражений. // Иннокентий Анненский. Избранное. М., Правда. 1987. С. 330−422.

21. Анненский И. Что такое поэзия? // Иннокентий Анненский. Избранное. М., Правда. 1987. С. 423−430.

22. Анненский И. Эстетика «Мертвых душ» и ее наследие. // Иннокентий Анненский. Избранное. М., Правда. 1987. С. 431−447.

23. Аристотель. Никомахова этика. // Сочинения: в 4х т. М., Мысль. 1978. Т. 1. 1981. С. 53−294.

24. Аристотель. Большая этика. // Сочинения: в 4х т. М., Мысль. 1978. Т. I. С. 295−374.

25. Аристотель. Поэтика. // Сочинения: в 4х т. М., Мысль. 1978. Т. I. С. 645- 680.

26. Аристотель. Метафизика. // Сочинения: в 4х т. М., Мысль. 1978. Т.4. С. 5−49.

27. Архиепископ Никон (Рождественский). Православие и грядущие судьбы России. Свято-Успенский Псково-Печерский монастырь. 1995. -250 с.

28. Архипов В. Поэзия подвига. // Лермонтов М. Ю. Собрание сочинений: в 4 т. М. Правда. 1969. Т.1. С. 3−46.

29. Архимандрит Иларион (Троицкий). Христианства нет без церкви. М., Православная беседа. 1991. -142с.

30. Аскольдов С. А. Религиозный смысл русской революции. // Из глубины. Сб. ст. о русской революции. -М., 1991. С. 7−48.

31. Ахиезер А. С. Методология социокультурного исследования переходных процессов (на материале России). // Автореферат дисс. на соискание уч. ст. доктора философ, наук. М., Институт культурологии. 1997. -35 с. (С. 23).

32. Ахиезер А. С. Об особенностях современного философствования (Взгляд из России). Статья первая. // Вопросы философии. 1995, № 12. С. З-20.

33. Ахиезер А. С. Об особенностях современного философствования (Взгляд из России). Статья вторая. // Вопросы философии. № 2, 1998. С. 3−17.

34. Ахиезер А. С. Об особенностях современного философствования (Взгляд из России). Статья третья. // Вопросы философии. № 8, 1999. С. 3−18.

35. Ахиезер А. С. Философские основы социокультурной теории и методологии. // Вопросы философии, № 9, 2000, с. 29−45.

36. Ахиезер А. Россия: критика исторического опыта. Т. 1−2. -Новосибирск. «Сибирский хронограф». 1998. Т. 1. -805 е.- Т.2. -672 с.

37. Ахматова А. Дополнения к статье «Каменный гость» Пушкина (19 581 959).// Ахматова А. Сочинения: в 2 т. М., Цитадель. 1997. Т.2. С. 126−132.

38. Ахматова А. «Каменный гость» Пушкина. // Ахматова А. Сочинения: в 2 т. М, Цитадель. 1997. Т.2. С. 111−125.

39. Баевский В. С. Сквозь магический кристалл. М., Прометей. 1999. -159с.

40. Бахтин М. М. Автор и герой. К философским основам гуманитарных наук. СПб. Азбука. 2000. -336 с.

41. Бахтин М. Проблемы поэтики Достоевского. Изд. третье. М., Художественная литература. 1972. — 470 с.

42. Бахтин М. Рабле и Гоголь. // Бахтин М. М. Творчество Франсуа Рабле народная культура Средневековья и Ренессанса. М., Художественна литература. 1975. С. 526−536.

43. Бахтин М. Эстетика словесного творчества. М., Искусство. 1979. -350 с.

44. Барт К. Очерк догматики. Спб., Алетейя. 1997. — 272 с.

45. Батюто А. Тургенев-романист. Л., Наука. 1972. -389 с.

46. Белинский В. Г. Русская литература в 1840 году. // Белинский В. Г Собрание сочинений: в 9 томах. М., Художественная литература. 1978. Т. С. 178−215.

47. Белинский В. Г. Идея искусства. // Собрание сочинений: в 9 томах. -М Художественная литература. 1978. Т. 3. С. 278−293.

48. Белинский В. Г. Герой нашего времени. // Белинский В. Г. Собрание сочинений: в 9 томах. М., Художественная литература. 1978. Т. 3. С. 78 150.

49. Белинский В. Г. Горе от ума. Сочинение А. С. Грибоедова.// Белинский В. Г. Собрание сочинений в 9 томах. М., Художественная литература. 1977. Т. 2. С. 182 — 242.

50. Белинский В. Г. Сочинения Александра Пушкина. // Белинский В. Г. Собрание сочинений: в 9 томах. М., Художественная литература. 1977. Т.6. С.74−492.

51. Белинский В. Г. Стихотворения М. Лермонтова. // Белинский В. Г. Собрание сочинений: в 9 томах. М., Художественная литература. 1978. Т. 3. С. 216−293.

52. Бем А. Л. Исследования. Письма о литературе. М., Языки славянской культуры. 2001. — 447 с.

53. Бердяев Н. А. Алексей Степанович Хомяков. Томск, Водолей. 1996. -159с.

54. Бердяев Н. А. Духи русской революции. // Из глубины. Сборник статей о русской революции. М., Новости. 1991. С. 49−90.

55. Бердяев Н. А. Христос и мир. Ответ В. В. Розанову. // Николай Бердяев. Философия творчества, культуры и искусства. В 2 т. М., Искусство. ИЧП Лига. 1994. Т.2. С. 274−289.

56. Бердяев Н. А. Истоки и смысл русского коммунизма. М., Наука. 1990.-221 с.

57. Бердяев Н. А. О назначении человека. М., Республика. 1993. -384 с.

58. Бердяев Н. А. Смысл творчества. // Н. А. Бердяев. Философия творчества, культуры и искусства: в 2 т. М., 1994. Т. 1. С. 37−342.

59. Бердяев Н. А. Судьба России. М., МГУ. 1990. — 281 с.

60. Бердяев Н. А. Философия творчества, культуры, и искусства: в 2 т. -М., Искусство. 1994. Т. 1. -543 е.- Т. 2 -509 с.

61. Берковский Н. Я. О мировом значении русской литературы. Л., Наука. 1975.-184 с.

62. Библер В. С. Мышление как творчество (Введение в логику мысленного диалога). М., Изд-во политической литературы. 1975. — 400 с.

63. Библер В. XX век. Человек. Культура. // Человек в системе наук. М., Наука. 1989. С. 301−316.

64. Библия. Книги Священного писания Ветхого и Нового завета. Канонические. В Русском переводе. С параллельными местами. Перепечатано с Синодального издания. Б. м. 1982. 296 с.

65. Блаженный Августин. Творения. Том третий. О граде божьем. Книги 1-ХШ. Спб.: АлетейяКиев: УЦИММ-Пресс, 1988. Глава X — с. 17−20- Гл. XXI — с.582−583- Гл. XXIV — с. 588−594.

66. Благой Д. Д. Душа в заветной лире. Очерки жизни и творчества Пушкина. М., Советский писатель. 1979. -623с.

67. Благой Д. Д. Социология творчества Пушкина. М., Федерация. 1929. -365с.

68. Благой Д. Д. Творческий путь Пушкина (1813−1826). М.-Л., АН СССР. 1950. -580с.

69. Блок А. А. Редакция., вступительная статья и примечания. // Лермонтов М. Ю. Избранные сочинения. Берлин-Петербург, Изд-во 3. И. Гржебина. 1921. С. 5−21.

70. Блок А. Об искусстве. М., Искусство. 1980. — 504 с.

71. Блок А. А. О назначении поэта. // А. Блок. И невозможное возможно. М., Молодая гвардия. 1980. С. 403−411.

72. Блок А. А. Стихотворения и поэмы. М., Художественная литература. 1980.-190 с.

73. Бонди С. М. Поэмы Пушкина (вступительная статья). // Пушкин А. С. Собрание сочинений: в 10 т. Т.З. М., Художественная литература. 1975. С.5−15.

74. Бонхоффер Д. Сопротивление и покорность. М., Прогресс. 1994. -344 с.

75. Булгаков С. Н. Героизм и подвижничество. // Вехи. Интеллигенция в России. Сб. ст. 1909;1910. М., Молодая гвардия. 1991. С. 43−84.

76. Булгаков С. Н. Догматическое обоснование культуры. // Булгаков С. Н. Сочинения: в 2-х т. М., изд-во «Вопросы философии». 1993. С. 637−643.

77. Булгаков С. Н. Христианский социализм. Новосибирск. Наука. 1991. — 348 с.

78. Булгаков С. Н. Чехов как мыслитель. // Соч.: в 2 т. М., Наука. 1993. Т. 2. С.131−161.

79. Булдаков В. Красная смута. Природа и последствия революционного насилия. М., РОССПЭН. 1997. -376 с.

80. Бунин И. А. Из «Великого дурмана». // Публицистика 1918;1953 годов. М., Наследие. 1998. С. 45−62.

81. Бурсов Б. Судьба Пушкина. Д., Советский писатель. 1986. -512 с.

82. Бубер М. Два образа веры. М., Республика. 1995. — 463 с.

83. Бубер. М. Проблема человека. Киев, Ника-Центр. Вист-С. 1998. — 96с.

84. Брусиловская Л. Б. Культура «оттепели» в российской истории. // Россия: путь в третье тысячелетие. Москва-Калуга, Облиздат. 2000, с. 158 180.

85. Валишевский К. Петр Великий. В трех книгах. (Репринтное воспроизведение издания 1911 года). М., ИКПА. 1990. Кн. 1 и 2. — 423 е.- кн. 3.-412 с.

86. Васильев Б. А. Духовный путь Пушкина. М., Sam and Sam. 1994. -301 с.

87. Вебер М. Протестанская этика и дух капитализма. // Вебер М. Избранные произведения. М., Прогресс. 1990. С. 61−272.

88. Вебер М. Протестантские секты и дух капитализма. // Вебер М. Избранные произведения и дух капитализма. М., Прогресс. 1990. С. 273 306.

89. Виленский Н. А. «Колокол». // История России с древнейших времен до 1917 года. Энциклопедия в 5 томах. М., Большая российская энциклопедия. 1996. Т. 2, с. 627−628.

90. Винникова Г. Э. Тургенев и Россия. М., Изд-во Советская Россия. 1977. -447с.

91. Вишневский А. Г. Серп и рубль. Консервативная модернизация в СССР. М, ОГИ. 1998. -430 с.

92. Волков Г. Мир Пушкина. Личность. Мировоззрение. Окружение. -М., Молодая гвардия, 1989. -270 с.

93. Волков И. Ф. Теория литературы. Уч. пособие. М., Просвещение. Изд-во Владос. 1995.-256 с.

94. Воропаев В. А. «Монастырь ваш Россия!». Вступительная статья. // Н. В. Гоголь. Духовная проза. — М., Русская книга. 1992. С. 3−34.

95. Вышеславцев Б. Этика преображенного эроса. М., Республика. 1994.-368 с.

96. Гегель Г. В. Ф. Наука логики. М., Мысль. 1999. -1068 с.

97. Гегель Г. В. Ф. Философия религии: в 2 т. М., Мысль. 1977. Т. 1. — 534 е.- т. 2. -574с.

98. Гераклит. // Досократики. Доэлеатовский и элеатовский периоды (перевод с греческого). Минск, Харвест. 1999. С.229−331.

99. Герцен А. И. Новая фаза в русской литературе. // Герцен А. И. Собр. соч.: в 8 т. -М., Правда. 1975. Т. 8. С.217−267.

100. Герцен А. И. Собр. соч.: в 8 т. М., Правда. 1975.

101. Гайденко П. П., Давыдов Ю. Н. История и рациональность. Социология Макса Вебера и веберовский ренессанс. М., Издполит, литры. 1991.-367с.

102. Гершензон М. Мудрость Пушкина. // Пушкин в русской философской критике. М., Книга. 1990. С. 207−243.

103. Гершензон М. О. Творческое самосознание. // Вехи. Интеллигенция в России. 1909;1910. М., Молодая гвардия. 1991. С. 85−108.

104. Гинзбург JI. Я. О лирике. JL, Советский писатель. 1974. 407с.

105. Глухов В. И. Лирика Пушкина в ее развитии. Иваново. Изд-во Ивановского гос. ун-та. 1989. -315 с.

106. Голованова Т. П. М. Ю. Лермонтов. // История русской литературы. Т. 2, Л., Наука. 1981. С. 75−136.

107. Гольц Г. А. Доклад «Универсальное и специфическое в российской истории» на заседании «круглого стола» семинара «Социокультурная методология анализа российского общества». // Общественные науки и современность. 1999, № 3. С. 87−98.

108. Гольц Г. А. Инфраструктура и общество: принципы стратегии опережающего развития России. // Экономическая наука современной России. № 2, 2000, с.5−21.

109. Горький М. О Пушкине. // Пушкин. Временник Пушкинской комиссии: 3. -М.-Л., Советский писатель. 1933, с. 255−282.

110. Горький М. О литературе. М, Гослитиздат. 1955. -902с.

111. Григорьев А. А. Взгляд на русскую литературу со смерти Пушкина. Статья первая. Пушкин-Грибоедов-Гоголь-Лермонтов. // А. А. Григорьев. Искусство и нравственность. М., Современник, 1986. С. 70−110.

112. Григорьев А. А. Гоголь и его последняя книга. // Русская эстетика критика 40−50-х годов XIX века. М., Искусство. 1982. С. 106−125.

113. Григорьев Ап. А. Одиссея последнего романтик Поэмы.Стихотворения. Драма. Проза. Письма. Воспоминания об Аполлон Григорьеве. М., Московский рабочий. 1988. — 459.

114. Громов Е. С. Критическая мысль в русской художественной культур Историко-теретические очерки. М., Индрик. 2001. -247 с.

115. Гроссман JI. П. Поэтика Достоевского. М., Гос. Акад. худож. нау 1925. 192с.

116. Гудков Л. Дубин Б.

Литература

как социальный институт. М., Ново литернатурное обозрение. 1994. -352 с.

117. Гуковский Г. А. Пушкин и проблемы реалистического стиля. М., Гослитиздат. 1957. — 414 с.

118. Гуковский Г. А. Русская литература XVIII века. М., Аспект Пресс. 1999.-453 с.

119. Гусейнов А. А. Мораль и разум. // Разум и экзистенция. СПб., 1999. С. 245−262.

120. Гуссерль Э. Философия как строгая наука. Новочеркасск, Сагуна. 1994.-357 с.

121. Гуревич А. М. Романтизм Пушкина. М., Московский институт образовательных систем. 1993. — 192 с.

122. Давыдов А. П. «Духовной жаждою томим». А. С. Пушкин и становление «срединной культуры» в России. Новосибирск. «Сибирский хронограф». 2001. -243 с.

123. Давыдов А. П. Цивилизационные основы политики модернизации культуры // Вестник Моск. ун-та. Сер. 12. Соц.-политич. серия. 1998. № 4. С. 39−53.

124. Давыдов А. П. (в соавторстве). Россия и мир ислама. // Независимая газета (НГ-сценарии), № 1, 1998.

125. Давыдов А. П. Проблема медиации в европейской культуре: ЗападРоссия. Статья первая. Представление о богочеловеке как форма медиации и проблема культуры. // «Общественные науки и современность». № 6, 2000. С. 82−93.

126. Давыдов А. П. Проблема медиации в европейской культуре: Запад-Россия. Статья вторая. Гуманизация культуры. Иисус в России. // «Общественные науки и современность». № 2, 2001. С. 101−114.

127. Давыдов А. П. Медиация как логика перехода в русской культуре XIX—XX вв. // Искусство и наука об искусстве в переходные периоды истории культуры. М., Государственный институт искусствознания, 2000. С. 210−232.

128. Давыдов А. П. Медиация как логика перехода в русской культуре. Интеллектуализация смысла любви в художественном сознании. // Искусство на стыке цивилизаций. М., Государственный институт искусствознанияНаука, 2002. С. 297−321.

129. Давыдов А. П. Динамика предболыневизма.// Социокультурные основания и смысл большевизма (коллективная монография). Новосибирск-Москва, Сибирский хронограф, 2002. С.247−331.

130. Давыдов А. П. Неполитические формы либерализма в культуре России XIX—XX вв.// Социокультурные основания и смысл большевизма (коллективная монография). Новосибирск-Москва, Сибирский хронограф, 2002. С.332−376.

131. Давыдов А. П. Большевизм социокультурный феномен. Опыт исследования. Статья 1. // Вопросы философии, 2001 № 12. С. 28−39. 1,0 п.л. (в соавторстве).

132. Давыдов А. П. Большевизм социокультурный феномен. Опыт исследования. Статья 2. // Вопросы философии, 2002 № 5. С. 55−66. 1,0 п.л. (в соавторстве).

133. Де-Скроховский К. О. От мрака к свету или Римо-католичество и экуменизм в борьбе с Православием. (Сокращенный вариант книги, вышедшей в 1900 г.) СПб., Воскресенье. 1997. — 239 с.

134. Добролюбов Н. А. Александр Сергеевич Пушкин. // Н. А. Добролюбов. Полное собрание сочиненийв 6 т. М., Гос. издательство художественной литературы. 1935. Т. 1. С.107−118.

135. Добролюбов Н. А. Что такое обломовщина? // Н. А. Добролюбов. Полное собрание сочинений: в 6 т. М., Гос. издательство художественной литературы. 1935. Т. 2. С.5−35.

136. Добролюбов Н. А. Когда же придет настоящий день? // Н. А. Добролюбов. Полное собрание сочинений: в 6 т. М., Гос. издательство художественной литературы. 1935. Т. 2. С. 206- 240.

137. Добролюбов Н. А. Забитые люди. // Н. А. Добролюбов. Полное собрание сочинений: в 6 т. М., Гос. издательство художественной литературы. 1935. Т. 2. С. 367−408.

138. Добролюбов Н. А. О степени участия народности в развитии русской литературы. // Н. А. Добролюбов. Полное собрание сочинений: в 6 т. -М., Гос. издательство художественной литературы. 1935. Т. 1. С. 203−245.

139. Досократики. Доэлеатовский и элеатовский периоды (перевод с древнегреческого). Минск, Харвест. 1999. -783с.

140. Дружинин А. В. Критика гоголевского периода русской литературы и наши к ней отношения. Статья вторая. // Русская эстетика и критика 40−50-х годов XIX века. М., Искусство. 1982. С.401−457.

141. Дружинин А. В. «Обломов», роман И. А. Гончарова // И. А Гончаров в русской критике. М., Художественная литература. 1958. С. 161−183.

142. Дунаев М. М. Православие и русская литература. В 5-ти частях. М. Христианская литература. 1997.

143. Евлампиев И. И. История русской метафизики в XIX—XX вв.еках. Русская философия в поисках абсолюта: в 2 ч. СПб., Алетейя. 2000. 4.1 -413 с.- Ч. 2 -411 с.

144. Еремеев А. Э. И. В. Киреевский. Литературные и философско-эстетические искания (1820−1830). (Монография). Омск, Омский государственный педагогический университет. 1996. -170 с.

145. Есаулов И. А. Категория соборности в русской литературе. Петрозаводск. Изд-во Петрозаводского ун-та. 1995. -288с.

146. Жданов А. А. Доклад т. Жданова о журналах «Звезда» и «Ленинград М., Гос. издательство политической литературы. 1946. -38с.

147. Жуковский В. О поэте и современном его значении. // Жуковски В. А. Эстетика и критика. М., Искусство. 1985. С. 328−338.

148. Жукоцкий В. Д. Русская реформация XX века: предпосылки результат. Курган. Доклады Международного научного религиоведческог конгресса «Религия, человек, общество». Ч. 1. 22−24 сентября 1998. Курга 1998.С. 50−65.

149. Журавлева А. И. Лермонтов и романтическая лирика 30-х годов XI века. // Автореферат дисс. на соиск. уч. ст. канд. филол. н. М., МГУ. 1967. -18.

150. Зарубина H. Н. Социально-культурные основы хозяйства и предпринимательства. М., Магистр. 1998. С. — 360с.

151. Земсков В. Б. Проблема культурного синтеза в пограничных цивилизациях. // Российский цивилизационный космос. М., Эйдос.1999. С. 240−252.

152. Зеньковский В. Гоголь. М., Слово. 1997. -224 с.

153. Золотусский И. П. Гоголь. Серия ЖЗЛ. М., Молодая гвардия. 1998.-485с.

154. Зощенко М. Собрание сочинений: в 3 т. М., Терра, 1994.

155. И. С. Тургенев в современном мире. М., Наука. 1987. -320 с.

156. Иванов В. Достоевский и роман-трагедия // Иванов В. Лик и личины России. Эстетика и литературная теория. М., Искусство. 1995. С. 266−303.

157. Иваницкий А. И. Гоголь. Морфология земли и власти. К вопросу о культурно-исторических основах подсознательного. М., Российский государственный гуманитарный университет. 2000. -188 с.

158. Иезуитов А. Н. Пушкин и «философия взаимодействия» // Пушкин и современная культура. М., Наука. 1996. С. 92−106.

159. Из архива А. П. Чехова. Публикации. М., Гос. ордена Ленина б-ка СССР им. В. И. Ленина. Отдел рукописей. 1960. -261с.

160. Ильин И. А. Пророческое призвание Пушкина.// Пушкин в русской философской критике. М., Книга, 1990. С. 328−355.

161. Ильин И. А. Россия в русской поэзии. // Ильин И. А. Одинокий художник. Статьи, речи, лекции. -М., Искусство. 1993. С. 163−216.

162. Искусство Нового времени. Опыт культурологического анализа. — СПб., Алетейя. 2000.-308 с.

163. История русской церкви. Сост.: М. В. Толстой. Валаам, Издание Спасо-Преображенского Валаамского монастыря. 1991. -736 с.

164. Калошин Ф. И. Содержание и форма в произведениях искусства. -М., Госполитиздат, 1953. -239 с.

165. Кант И. Критика чистого разума. М., Мысль. 1994. -592с.

166. Кантор В. К. Фрейд versus Достоевский // Вопросы философии. № 10, 2000. С. 27−32.

167. К вопросу о политике РКП (б) в художественной литературе. М., Красная новь. 1924.-109с.

168. Катков M. Н. Пушкин. // Русская эстетика и критика 40−50-х годов XIX века. М., Искусство. 1982. С. 369−400.

169. Кантор В. К., Осповат A. JI. Русская эстетика середины XIX века: теория в контексте художественной культуры. // Русская эстетика и критика 40−50-х годов XIX века. -М., Искусство. 1982. С. 7−41.

170. Кальвин Ж. Наставление в христианской вере. В двух томах. М., РГГУ. 1997. Т. I. Кн. 1 и 2. — 582 с.

171. Канке В. А. Основные философские направления и концепции науки. Итоги XX столетия. М., Логос. 2000. -319 с.

172. Кант И. Критика чистого разума. М., Мысль. 1994. -592 с.

173. Кантор В. К. В поисках личности: опыт русской классики. М., Московский философский фонд. 1994. — 241 с.

174. Кантор В. К. Феномен русского европейца. Культурфилософские очерки. М., Московский общественный научный фонд. 1999. — 381 с.

175. Касьянова К. О русском национальном характере. М., Институт национальной модели экономики. 1994. — 367с.

176. Келдыш Ю. История русской музыки. 4.2. М.-Л., Музгиз, 1947.319с.

177. Кибальник С. А. Художественная философия Пушкина. Спб., Дмитрий Буланин. 1998. -200 с.

178. Клибанов А. И. Духовная культура средневековой Руси. М., Аспект Пресс., 1996. -367 с.

179. Ключевский В. О. Евгений Онегин и его предки. // В. О. Ключевский. Соч. в девяти томах. М., Мысль. 1990. Т. IX. С. 84−101.

180. Ключевский В. О. Памяти А. С. Пушкина. // В. О. Ключевский. Соч. в девяти томах. М., Мысль. 1990. Т. IX.C. 101−108.

181. Ключевский В. О. Соч. в девяти томах. М., Мысль. 1987.

182. Кондаков И. В.

Введение

в историю русской культуры. М., Аспект Пресс. 1997. -687 с.

183. Кондаков И. В. Культура России. М., Университет. Книжный дом. 1999.-357 с.

184. Кондаков И. В. «Нещадная последовательность русского ума» (Русская литературная критика как феномен культуры). // Вопросы литературы, 1997, № 1. С. 117- 161.

185. Кондаков И. В. Логика культурно-исторического развития российской цивилизации. // Российский цивилизационный космос (К 70-летию А. С. Ахиезера). М., Эйдос. 1999. С. 63−92.

186. Кондаков И. В. «Быть или не быть?»: Россия на распутье. // Россия: путь в третье тысячелетие. Москва-Калуга. Облиздат. 2000, с. 36−63.

187. Кони А. Ф. Федор Михайлович Достоевский. // Кони А. Ф. Избранные произведениям двух томах. Издание второе дополненное. М., Гос. издательство юридической литературы. 1959. Т. 2. С. 303−339.

188. Короленко В. Г. Гончаров и «молодое поколение».// И. А. Гончаров в русской критике. Сб. ст. М., Гос. издательство художественной литературы, 1958. С. 329−342.

189. Кропоткин П. А. Записки революционера. М., Московский рабочий. 1988. -544с.

190. Кулешов В. И. История русской литературы XIX века. Уч. пособие. М., 1997. — 624 с.

191. Кухарчук Д. В. Российский цивилизационный космос (К 70-летию А. Ахиезера). // Pro et Contra. M., Лето. 1999. С. 203−206.

192. Кухарчук Д. В. «Срединность» как научная проблема: новый взгляд на изучение среднего класса. // Россия: путь в третье тысячелетие. -М-Калуга, Облиздат. 2000. С. 152−157.

193. Курляндская Г. Б. И. С. Тургенев и русская литература. М., Просвещение. 1980. -192 с.

194. Кюхельбекер В. К. О направлении нашей поэзии, особенно лирической, в последнее десятилетие. // Русская критика ХУ1П-Х1Х веков. -М., Просвещение. 1978. С. 64−69.

195. Леви Брюль Л. Сверхестественное в первобытном мышлении. -М., Педагогика-Пресс. 1994. -608 с.

196. Леви-Стросс К. Структурная антропология. М., Наука. 1983.583с.

197. Леви Стросс К. Структура мифов // Вопросы философии. № 7, 1970. С. 152−164.

198. Левицкий С. А. Очерки по истории русской философской и общественной мысли. Франкфурт на Майне, Посев. 1968, т. 1. — 216 с.

199. Лекторский В. А. О некоторых вариантах соединения религии и научного знания. // Разум и экзистенция. СПб., РХГИ. 1999. С.205−216.

200. Ленин В. И. Полн. собр. соч. 5-е изд. М., Политиздат. 1975.

201. Лермонтовская энциклопедия. М., Большая российская энциклопедия. 1999. -784с.

202. Лихачев Д. С. Без тумана ложных обобщений. // Русские утопии. Альманах «Канун». Вып. 1. СПб., 1995. С. 9−20.

203. Лихачев Д. С.

Литература

эпохи исторических размышлений: Вступительная статья. Вступительная статья. // Памятники литературы Древней Руси. Вторая половина XV века. -М., Художественная, литература. 1982. С.5−20.

204. Лихачев Д. С. Эпоха решительного подъема общественного значения литературы: Вступительная статья. // Памятники литературы Древней Руси. Конец XV первая половина XVI в. — М., Художественная литература. 1984. С. 5−18.

205. Лосский Н. О. Бог и мировое зло. М., Республика. 1991. -432 с.

206. Лосский Н. О. История русской философии. М., Советский писатель. 1991.-480 с.

207. Лосский В. Н. Очерк мистического богословия восточной церкви. Догматическое богословие. М., Центр «СЭИ». Приложение к журналу Трибуна. 1991.-288 с.

208. Лосский Н. О. Характер русского народа: в 2х кн. М., Посев. 1957. Кн. 1.-64 е.- кн. 2.-94 с.

209. Лотман Ю. М. Беседы о русской культуре. СПб., Искусство. 1997.-400 с.

210. Лотман Ю. М. В школе поэтического слова. Пушкин, Лермонтов, Гоголь. М., Просвещение. 1988. — 351 с.

211. Лотман Ю. М. Культура и взрыв. // Лотман Ю. Семиосфера. -СПб., Искусство-СПб. 2000. 12−159.

212. Лотман Ю. Символ «ген сюжета». // Лотман Ю. Семиосфера. -СПб., Искусство-СПб. 2000. С. 220−239.

213. Лотман Ю. М. Замысел стихотворения о последнем дне Помпеи. // Ю. М. Лотман. Избранные статьи: в Зх т. Таллин, Александра. 1992. Т. 2. С. 445−451.

214. Луначарский А. В. Избранные статьи по эстетике. М., Искусство. 1975. -392 с.

215. Лурье С. В. Социокультурная динамика России: к вопросу о теоретических предпосылках исследования // Вестник Московского Университета. Сер. 12. 1998. № 5. С. 120−127.

216. Лурье Я. Элементы Возрождения на Руси в конце ХУ-первой половине XVI века. // Литература эпохи Возрождения. М., Наука. 1967. С. 195−220.

217. Лютер М. Время молчания прошло. Избранные произведения. 1520−1526. Харьков, Око. 1994. -350с.

218. Макдауэлл Дж. Не просто плотник. Перевод с английского. 3-е изд. -М., Соваминко, 1992. 127с.

219. Макеев М. С. Спор о человеке в русской литературе 60−70 гг. XIX века. Литературный персонаж как познавательная модель человека. М., Диалог-МГУ, 1999. -179 с.

220. Максимов Д. Е. Поэзия Лермонтова. 2 изд. М.-Л., Наука, 1964.266 с.

221. Мамардашвили М. Картезианские размышления. М., Прогресс-культура. 1993. — 352 с.

222. Мандельштам О. Э. Полночь в Москве. Роскошно буддийское лето.// Собрание сочинений: в 2 т. М., Художественная литература. 1990. Т. 1. С. 178.

223. Мандельштам О. Э. Утро акмеизма.// Мандельштам О. Э. Об искусстве. М., Искусство. 1995. С. 186−189.

224. Мандельштам О. Э. Пшеница человеческая. // Мандельштам О. Э. Об искусстве. М., Искусство. 1995. С. 218−221.

225. Мандельштам О. Э. О природе слова. // Мандельштам О. Э. Об искусстве. М., Искусство. 1995. С. 222−234.

226. Манн Ю. В. Поэтика Гоголя. Вариации к теме. M., Coda. 1996.474с.

227. Манн Ю. В. Поэтика русского романтизма. М., Наука. 1976.375с.

228. Манн Ю. В. Русская литература XIX в. Эпоха романтизма. М., Аспект Пресс. 2001.-447 с.

229. Мануйлов В. А. М. Ю. Лермонтов // История русской литературы. Т. 7. М.-Л., Наука. 1995, с. 263−378.

230. Марьянов Б. М. Крушение легенды. Против клерикальных фальсификаций творчества А. С. Пушкина. Л., Лениздат, 1985. -119 с.

231. Матвеева С. Я. Расколотое общество: путь и судьба России.

Введение

// А. С. Ахиезер. Россия: критика исторического опыта. Т. 1. 2-е изд. Новосибирск. 1998. С. 3−41.

232. Мень А. Трудный путь к диалогу. М., Радуга. 1992. -463 с.

233. Мень А. Культура и духовное возрождение. М., Искусство. 1992. — 496 с.

234. Мережковский Д. Иисус неизвестный. -М., Республика. 1996. —688 с.

235. Мережковский Д. С. М. Ю. Лермонтов. Поэт сверхчеловечества. // Д. Мережковский. Избранное. Кишинев.

Литература

артистикэ. 1989. С. 473−506.

236. Мережковский Д. С. О причинах упадка и о новых течениях современной русской литературы. // Мережковский Д. Л. Толстой и Достоевский. Вечные спутники. М. Республика. 1995. С. 522−560.

237. Мережковский Д. С. Пушкин // Пушкин в русской философской критике. М., Книга. 1990. С. 92−160.

238. Мережковский Д. Тургенев.// Л. Толстой и Достоевский. Вечные спутники. -М., Республика, 1995. С. 475−479.

239. Милюков П. Живой Пушкин. 1837−1937: Ист.-биограф. очерк. М Эллис лак, 1997. — 416 с.

240. Милюков П. Н. Очерки по истории русской культуры, в трех томах. М., Прогресс-Культура. 1994. Т. 2, ч. 1. -416 е.- 1994. Т. 2, ч. 2. -491 е.- 199 Т.3.-478 с.

241. Мильдон В. И. Чехов сегодня и вчера («другой человек»). М., Всероссийский государственный институт кинематографии. 1996. — 177 с.

242. Миронов Б. Н. Социальная история России: в 2 т. Спб., Дмитрий Буланин. 1999. Т. I. -547 е.- Т. 2. -567 с.

243. Митрополит Анастасий. Пушкин в его отношении к религии и Православной Церкви. // А. С. Пушкин: путь к православию. М., Отчий дом. 1996. С. 66−129.

244. Михайловский Н. К. Литературная критика и воспоминания. М., Искусство. 1995. -588с.

245. Монтень М. Опыты. В трех книгах (перевод с фрапнцузского). -СПб., Кристалл. Респекс. 1998. Книги первая и вторая. 953 е.- книга третья. -703 с.

246. Н. В. Гоголь в русской критике. — М., Художественная литератур 1953.-651 с.

247. Набоков В. Торжество добродетели. // Набоков В. Лекции п русской литературе. Чехов, Достоевский, Гоголь, Горький, Толстой, Тургенев. М., Изд-во Независимая газета. 1999. С. 401−410.

248. Набоков В. Предисловие к «Герою нашего времени». // Набоков Лекции по русской литературе. М., Изд-во Независимая газета, 1999. С. 42 435.

249. Набоков В. Пушкин, или правда и правдоподобие. // Набоков В. Лекции по русской литературе. М., Изд-во Независимая газета, 1999. С. 411−423.

250. Накамура К. Чувство жизни и смерти у Достоевского. СПБ., Изд-во Дмитрий Буланин. 1997. С. -329 с.

251. Незамова Л. Я. Русская культурологическая мысль XIX—XX вв.: опыт типологического осмысления. // Автореферат дисс. на соиск. уч. степ, канд. культурологии. М., РГГУ. 1977. -25 с.

252. Недзвецкий В. А. Русская литературная критика XVIII—XIX вв.еков. Курс лекций. М., Издательство Московского университета. 1994. -182 с.

253. Непомнящий В. О Пушкине и его художественном мире. Статья первая. // Литература в школе. 1996. № 1. С. 2−12.

254. Непомнящий В. О Пушкине и его художественном мире. Статья вторая.// Литература в школе. 1996. № 2. С. 2−11.

255. Непомнящий В. Поэзия и судьба. Статьи и заметки о Пушкине. -М., Советский писатель. 1983. -367 с.

256. Непомнящий В. Путь спасения. Христианство Пушкина. Легенды и реальность. // Труд-7. 1997. № 106. С. 8.

257. Неретина С. С. Верующий разум. К истории средневековой философии. Архангельск, Изд-во архангельского педагогического университета. 1995. — 135 с.

258. Неретина С. С. История, миф, время, загадка. М., РХГИ. 1994.129с.

259. Неретина С., Огурцов А. Время культуры. -СПб., РХГИ. 2000.343 с.

260. Никоненко В. С. Русская философия накануне петровских преобразований. -СПб., Издательство С.-Петербургского университета. 1996. -215 с.

261. О человеческом в человеке. М., Политиздат. 1991. — 384 с.

262. Осповат Л. «Каменный гость» как опыт диалогизации творческого сознания. // Пушкин. Исследования и материалы. Т. XV. СПб., Наука. 1995. С. 60−75.

263. От аграрного общества к государству всеобщего благоденствия. Модернизация Западной Европы с XV в. до 1980;х гг. Пер. с немец. М., Российская политическая энциклопедия. 1994. — 429 с.

264. Орлова Э. А.

Введение

в социальную и культурную антропологию. М., Изд-во МГИК. 1994. -214с.

265. Паперно И. Семиотика поведения: Николай Чернышевскийчеловек эпохи реализма. М., Новое литературное обозрение. 1996. — 207с.

266. Парменид. // Досократики. Доэлеатовский и элеатовский периоды (перевод с древнегреческого). Минск, Харвест. 1999. С. 395−473.

267. Пастернак Б. Об искусстве. М., Искусство. 1990. — 400 с.

268. Платон. Пир. Платон. Собрание сочинений: в 4х т. — М., Мысль.1993. Т. 2. С. 81−134.

269. Платонов С. Ф. Полный курс лекций по русской истории. Изд. 10. -СПб, Кристалл. 1997. 838 с.

270. Пелипенко A.A., Яковенко И. Г. Культура как система. М., Языки русской культуры. 1998.-371 с.

271. Писарев Д. И. Писемский, Тургенев, Гончаров. // И. А. Гончаров в русской критике. М., Гослитиздат. 1935. -113−160.

272. Плеханов Г. В. Н. Г. Чернышевский // Плеханов Г. В. Сочинения. Т. 1−12, 16, 18. -М, Госиздат. 1923;1928. Т. 5, кн. 1. -363 с.

273. Позов А. С. Метафизика Пушкина. М., Наследие. 1998. -316 с.

274. История русской литературы XIX в.: в 2 т. М., Высшая школа. Т. 1. 1960. -774 е.- Т. 2, ч. 1. 1962. — 621 с.

275. Преподобного отца нашего Иоанна игумена Синайской горы Лествица. М., Братство во имя Всемилостивого Спаса. 1991.-221 с.

276. Преподобный Иосиф Волоцкий. Просветитель. М., Изд. Спасо-Преображенского Валаамского монастыря. 1993. — 382 с.

277. Проблемы христианской философии. Материалы Первой конференции Общества христианских философов. М., Прогресс—Академия.1994. -208 с.

278. Пушкин в русской философской критике. М., Книга, 1990. -527с.

279. Разум и экзистенция. СПб., РХГИ. 1999. — 401 с.

280. Рапов О. М. Русская церковь в IX-первой трети XII в. Принятие христианства. 2-е изд. М., Русская панорама. 1998. — 444 с.

281. Реннан Э. Жизнь Иисуса. Спб., Издание М. В. Пирожкова. — Б. м. 1906. Репринт. 1990. С послесловием А. Меня. — 428 с.

282. Робинсон Джон А. Т. Епископ Вулвичский. Быть честным перед Богом. М., Высшая школа. 1993. -160 с.

283. Розанов В. В. М. Ю. Лермонтов. (К 60-летию кончины). //B. В. Розанов. Мысли о литературе. М., Современник. 1989. С. 263−273.

284. Розанов В. В. О легенде «Великий инквизитор» // Розанов В. В. Легенда о Великом инквизиторе Ф. М. Достоевского. М., Республика. 1996.C. 11−113.

285. Розанов В. В. Темный лик. // В. В. Розанов. В темных религиозных лучах. М., Республика, 1994. С. 404−426.

286. Розанов В. Три момента в развитии русской критики. // Розанов В. В. мысли о литературе. М., Современник. 1989. С. 177−191.

287. Розанов В. В. Христос как судия мира. // Розанов В. В. В темных религиозных лучах. М., Республика. 1994. С. 74−79.

288. Ронен И. Смысловой строй трагедии Пушкина «Борис Годунов». -М., ИЦ-Гарант, 1997. 160 с.

289. Рыбаков Б. А. Стригольники. Русские гуманисты XIV столетия. М Наука. 1993.-336с.

290. Русская литература XIX века и христианство. М., Изд-во Московского университета. 1997. — 384 с.

291. Русская эстетика и критика 40−50х годов XX века. М., Искусство. 1982. -544с.

292. Самарин Ю. Ф. Избранные произведения. М., РОССПЭН, 1996.591 с.

293. Сарнов Б. И где опустишь ты копыта? // Вопросы литературы. 1994. Вып.4. С. 49−65.

294. Сарнов Б. Опрокинутая купель. М., Планета детей. 1997. — 552 с.

295. Сартр Ж. Бытие и ничто. Опыт феноменологической онтологии. -М., Республика. 2000. 639с.

296. Святитель Григорий Богослов. Собрание творений. В 2х т. М, Свято-Троицкая лавра. 1994. Т. 1. — 683 с.

297. Салтыков-Щедрин М. Е. Собр. соч.: в 20 т. М., Художественная литература. 1970.

298. Салтыков-Щедрин М. Е. Уличная философия // И. А. Гончаров в русской критике. М., Художественная литература. 1958. С. 196−234.

299. Скабичевский А. М. Старая правда // И. А. Гончаров в русской критике. М., Художественная литература. 1958. С. 277−328.

300. Слонимский А. Л. Мастерство Пушкина. М., Гослитиздат. 1959.527с.

301. Соловьев В. С. О христианском единстве. -М., Рудомино. 1 994 335 с.

302. Соловьев В. С. Лермонтов. // В. С. Соловьев. Литературная критика. -М., Современник, 1990. С. 274−291.

303. Соловьев В. С. Первый шаг к положительной эстетике. // Соловьев В. С. Литературная критика. М., Современник. 1990. С. 59−66.

304. Соловьев В. С. Чтения о богочеловечестве. Статьи. Стихотворения. СПб., Художественная литература. 1994. -528 с.

305. Соловьев С. М. Публичные чтения о Петре Великом. М., Наука, 1984.-232 с.

306. Сорокин П. А. Социальная и культурная динамика. Спб., РХГИ. 2000. — 1054 с.

307. Сорокин П. А. Человек. Цивилизация. Общество. М., Политиздат. 1992.-541 с.

308. Социокультурные основания и смысл большевизма. Москва-Новосибирск. Фонд «Демократия». Сибирский хронограф. 2002. — 550 с.

309. Спиноза Б. Краткий трактат о Боге, человеке и его счастье. // Спиноза Б. Избранное. Минск. Попурри.1999. С. 3−116.310. 100 лет христианского социального учения. М., Дом Марии. 1991.-65 с.

310. Стасов В. В. Избранные сочинения: в 2 т. М.- Д., Искусство. 1937. Т. 1.-861 е.- Т. 2.-664 с.

311. Страхов H. Н. Бедность нашей литературы. // Страхов H. Н. Литературная критика. М., Современник. 1984. С. 44−95.

312. Структура волшебной сказки. М., РГГУ. 2001. -233 с.

313. Субъект действия, взаимодействия, познания. Психологические, философские, социокультурные аспекты. М., МОДЭК.2002. — 287 с.

314. Тейяр де Шарден П. Божественная среда. M., Renaissance. JV EWO-S&D. 1992.-312 с.

315. Тетчер М. О самом важном. // Аргументы и факты. 1996, № 35.

316. Тиллих П. Избранное. Теология культуры. М., Юрист. 1995.479 с.

317. Ткачев П. Н. Мужик в салонах современной беллетристики. // Русская критика XVIII—XIX вв.еков. М., Просвещение. 1978. С. 416- 429.

318. Тойбин И. М. Вопросы историзма и художественная система Пушкина 1830-х годов. // Пушкин: исследования и материалы. Т. 6. Л., Наука. 1969. С. 35−59.

319. Толстой А. Н. Петр Первый. В трех книгах. М., Московский рабочий. 1980. Кн.1. — 286 е.- кн. 2 и 3.-414 с.

320. Толстой А. Н. Речь на торжественном заседании памяти М. Ю. Лермонтова // Толстой А. Н. Полное собрание сочинений. М., Художественная литература. 1949. Т. 13. С. 425−428.

321. Томашевский Б. В. Пушкин. Кн.1 (1815−1824). М., Художественная литература. 1956. -368с.

322. Троицкий В. Вечный гений. // Литература в школе. 1993. № 2. С. 18.29.

323. Трошин А. А. Представление иконы. // Вопросы искусствознания. 1997. № 1. С. 208−214.

324. Трубецкой Е. Н. Смысл жизни. М., Республика. 1994. -432 с.

325. Турбин В. Н. Незадолго до Водолея. Сб. ст. М., Радикс, 1994.508 с.

326. Тургенев в русской критике. М., Художественная литература. 1953.-404 с.

327. Тынянов Ю. Н. История литературы. Критика. СПб., Азбука-классика. 2001.-505 с.

328. Тынянов Ю. Пушкин. М., Книга, 1988. -544 с.

329. Удодов Б. Т. К вопросу о лирическом герое Лермонтова. // Вопросы поэтики литературы и фольклора. Воронеж, Изд-во Воронежского университета. 1974.-73−90.

330. Успенский Б. А. Царь и самозванец: самозванчество в России как культурно-исторический феномен // Избранные труды. Семиотика истории. Семиотика культуры. 2-е изд. М., Языки русской культуры. 1996. Т.1. С. 142−183.

331. Федотова В. Г. Криминализация России как социокультурный феномен. // Россия: путь в третье тысячелетие. М.-Калуга, Облиздат. 2000. С. 202−220.

332. Фет А. А. Стихотворения. М., Современник. 1981. -368с.

333. Фихте И. Опыт критики всякого откровения. // Фихте И. Сочинения. Работы 1792−1801. М. Ладомир. 1995. С. 99−230.

334. Флоровский Г. Пути русского богословия. Вильнюс. Изд-в Вильтис. 1991.-601 с.

335. Франк С. JI. Духовные основы общества. М., Республика. 1992.511 с.

336. Франк С. Л. Реальность и человек. СПб. РХГИ. 1997. — 441 с.

337. Франк С. Л. Русское мировоззрение. СПб., Наука. 1996. — 739 с.

338. Фрейд 3. Будущее одной иллюзии // Сумерки богов. М Политиздат. 1990. С. 94−142.

339. Фрейд 3. Психоанализ и религия.// Сумерки богов. М., Политизда 1990. С.143−221.

340. Фридлендер Г. М. Пушкин. Достоевский. «Серебряный век». СП Наука. 1995.-524 с.

341. Фридлендер Г. Н. Г. Чернышевский (вступительная статья). // Н. Чернышевский. Избранные сочинения. М.- Л. Художественная литератур 1950. С. III-XII.

342. Хайдеггер М. Положение об основании. Спб., Алетейя. 2000. —290 с.

343. Хайдеггер М. Пролегомены к истории понятия времени. Томск, Водолей. 1998.-383 с.

344. Ходасевич В. «Жребий Пушкина». Статья о. С. Н. Булгакова. // Пушкин в русской философской критике. М&bdquoКнига. 1990. С. 492−499.

345. Хомяков А. С. Дмитрий Самозванец. СПб., Типография М. Стасюлевича. 1899. -224 с.

346. Хомяков А. С. Соч. в двух томах. М., Моск. философе, фондизд-во «Медиум" — журнал «Вопросы философии». 1994. Т. 1. — 590 е.- Т. 2. — 478 с.

347. Хренов H. А. Переход как повторяющееся явление в истории культуры: опыт интерпретации. // Искусство и наука об искусстве в переходные периоды истории культуры. М., Государственный институт искусствознания. 2000. С. 14−69.

348. Христианская жизнь по Добротолюбию. Харбин, Казанско-Богородицкий мужской монастырь. 1930. — 216 с.

349. Хрущов И. Исследование о сочинениях Иосифа Санина преподобного игумена Волоцкого. Б. м., 1868. — 266 с.

350. Чаадаев П. Я. Философические письма. Письмо первое. // Чаадаев П. Я. Избранные сочинения и письма. М., Правда. 1991. С. 22−40.

351. Чалмаев В. И. С. Тургенев. Жизнь и творчество. Тула, Приокское книжное издательство. 1989. -446 с.

352. Человек в системе наук. Сб. ст. М., Всесоюзный межведомственный центр наук о человеке. 1989. — 504 с.

353. Челышев Е. П. Пушкиноведение. Итоги и перспективы. К 200-летию со дня рождения поэта. // Пушкин и современная культура. М., Наука. 1996. С. 3−30.

354. Чернышевский Н. Г. Что делать? // Н. Г. Чернышевский. Избранные соч. M.- JL Художественная литература. 1950. С. 3−199.

355. Чернышевский Н. Г. Очерки гоголевского периода русской литературы. // Н. Г. Чернышевский. Избранные сочинения. M.- JL, Художественная литература. 1950. С. 510−682.

356. Чернышевский Н. Г. Александр Сергеевич Пушкин. Его жизнь и сочинения. // Н. Г. Чернышевский. Избранные сочинения. M.- JL, Художественная литература. 1950. С. 683−699.

357. Чернышевский Н. Г. Русский человек на rendez-vous. // H. Г. Чернышевский. Избранные сочинения. М.- Л. Художественная литература. 1950. С. 737−747.

358. Чернышевский Н. Г. Не начало ли перемены? // Н. Г. Чернышевский. Избранные сочинения. М.- J1. Художественная литература. 1950. С. 748−762.

359. Чернышевский Н. Г. Эстетические отношения искусства к действительности (диссертация). // Н. Г. Чернышевский. Избранные сочинения. М.- JI. Художественная литература. 1950. С. 401−452.

360. Чернышевский Н. Г. Эстетические отношения искусства к действительности (Авторецензия). // Н. Г. Чернышевский. Избранные сочинения. М.- Л. Художественная литература. 1950. С. 453−468.

361. Чернышевский Н. Г. «О поэзии» Аристотеля. // Н. Г. Чернышевский. Избранные сочинения. М.- Л., Художественная литература. 1950. С.473−490.

362. Чернышевский Н. Г. Основоположник русской реалистической эстетики и критики В. Г. Белинский. // Н. Г. Чернышевский об искусстве. -М., Изд-во Академии художеств СССР. 1950. С. 185−214.

363. Чернышевский Н. Г. Назначение литературы.

Литература

и искусство национальное дело. // Н. Г. Чернышевский об искусстве. — М., Изд-во Академии художеств СССР. 1950. С. 214−218.

364. Чернышевский Н. Г. Действительность и фантазия. // Н. Г. Чернышевский об искусстве. М., Изд-во Академии художеств СССР. 1950. С.219−221.

365. Чернышевский Н. Г. О защитниках «чистого искусства». // Н. Г. Чернышевский об искусстве. М., Изд-во Академии художеств СССР. 1950. С. 222−229.

366. Чернышевский Н. Г. Форма и содержание. // Н. Г. Чернышевский об искусстве. М., Изд-во Академии художеств СССР. 1950. С. 230−232.

367. Чернышевский Н. Г. Основные условия художественности. // Н. Г. Чернышевский об искусстве. М., Изд-во Академии художеств СССР. 1950. С. 232−256.

368. Шапинская E.H. Дискурс любви. М., Прометей. 1997.-346 с.

369. Шевырев С. П. «Герой нашего времени».// Русская критика XVIII—XIX вв. М., Просвещение, 1978. С. 129−177.

370. Шелгунов Н. В. Народный реализм в литературе. // Русская критика XVIII—XIX вв.еков. М., Просвещение. 1978. С. 398−415.

371. Шелгунов Н. В. Талантливая бесталанность. // И. А. Гончаров в русской критике. М., .Художественная литература. 1958. С. 235−276.

372. Шеффер Ф. А. Искусство и Библия. СПб., Мирт. 1998. — 63 с.

373. Швейцер А. Благоговение перед жизнью. Перев. с немец. М., Прогресс. 1992. — 573 с.

374. Эйхенбаум Б. Основные проблемы изучения Лермонтова. // Литературная учеба. 1935. № 6. С. 29−41.

375. Эмпедокл. // Досократики. Доэлеатовский и элеатовский периоды (перевод с древнегреческого). Минск, Харвест.1999. С. 572−782.

376. Эпштейн М. Бог деталей. Эссеистика. 1977;1988. М., Издание Р. Элинина, 1998.-240 с.

377. Юнг К. Г. Ответ Иову. М., Канон. 1995. — 352 с.

378. Юнг. К. Г. Психологические типы. Перев. с немец. М., Алфавит. 1992.-105 с.

379. Юрьева И. Ю. Пушкин и христианство. М., Муравей. 1998. — 278с.

380. Яковенко И. Гр. Российское государство: национальные интересы, границы, перспективы. Новосибирск, Сибирский хронограф. 1999. — 221 с.

381. Янов А. Л. Тень грозного царя. М., Крук. 1997. — 222 с.

382. Янов А. Л. Россия против России. Очерки истории русского национализма. 1825−1921. Новосибирск, Сибирский хронограф. 1999. — 382 с.

383. Янов А. Л. У истоков трагедии. 1462−1584. М., Прогресс-Традиция. 2001.-560 с.

384. Яркова Е. Н. Утилитаризм. Новосибирск, Сибирский хронограф. 2002. — 270 с.

385. Яркова Е. Н. Массовый утилитаризм как импульс динамики общества. «Круглый стол» ученых // Общественные науки и современность. 1998. № 6. С. 50−61.