Ведение погодных записей в средневековой анналистике: Сравнительно-историческое исследование

В последнее время в мировой исторической науке усилился интерес к исследованиям компаративного характера. Наиболее продуктивно, конечно, сравнение типологически близких обществ, находящихся на одной стадии развития или, иначе говоря, характеризующихся примерно одинаковым уровнем сложности внутренней организации. Одним из объектов сопоставительного изучения являются раннесредневековые общества различных регионов Европы. Весьма плодотворным оказывается типологическое сопоставление процессов и явлений, свойственных Франкскому государству, Англо-Саксонской Англии, скандинавским и западнославянским обществам первых веков после возникновения у них государственности, а также Древней Руси1.

Одним из наиболее плодотворных путей компаративного исследования является сравнение корпусов письменных текстов, производившихся различными обществ. С одной стороны, письменные тексты (в отличие от прочих явлений и процессов) реально сохранилисьвозможно непосредственное изучение их формы и содержаниявыводы такого исследования в меньшей степени зависят от интерпретации (часто спорной) свидетельств исторических источников. С другой стороны, любой письменный текст создается людьми с какой-то целью, для удовлетворения.

1 См. например: Назаренко А. В. Родовой сюзеренитет Рюриковичей над Русью (X-XI вв.) // Древнейшие государства на территории СССР: Мат-лы и исслед. 1985 год. М. 1986. С 149−157- Флоря Б. Н. Отношения государства и церкви у западных и восточных славян: Эпоха средневековья. М., 1992; Мельникова Е. А. К типологии предгосударствснных и раннегосударственных образований в Северной и Северо-Восточной Европе: Постановка проблемы // Древнейшие государства Восточной Европы: Мат-лы и исслед. 1992;1993 годы. ML, 1995. С. 16−33- Свердлов М. Б. Становление феодализма в славянских странах. СПб. 1997; Никольский СЛ. Развитие права в эпоху становления государственности: Древняя Русь и Скандинавия: Автореф. дис.. канд. ист. наук. М. 2000. какой-то определенной потребности (например, купчая пишется с мелью зафиксировать сделку, а частное письмо удовлетворяет потребность в общении на расстоянии). Каждый вид письменных текстов отражает определенную характерную для этого общества потребность, т. е. один из способов функционирования данного общества. Следовательно, изучая то, какие виды письменных источников производятся тем или иным обществом, мы в состоянии многое сказать и о самом этом обществе. А сопоставление корпусов письменных текстов, произведенных двумя обществами, является одним из наиболее продуктивных путей их типологического сравнения'.

Одним из важнейших видов письменных источников, характерных для средневековой Западной и Центральной Европы, являются анналы. С анналами могут быть сопоставлены древнерусские летописи. На типологическое сходство тех и других в XIX в. обращали внимание М.И. Сухомлинов4 и А.И. Маркевич3. В новейшей литературе вопрос о сходстве русских летописей и западноевропейских анналов ставится С.М. Каштановым6 и А.А. Гиппиусом7. Между анналами Западной Европы и См.: Каштанов С. М. Предмет, задачи и методы дипломатики // Ие точниковедение: Теоретические и методические проблемы. М. 1969. С. 154−160- Курносое А. А. К вопросу о природе видов исторических источников // Источниковедение отечественной истории. 1976. М, 1977. С. 5−25- Тартаковский А. Г. Социальные функции источников как методологическая проблема источниковедения // История СССР. 1983. № 3. С. 112−130.

3 См.: Каштанов С. М. Источниковедческие основы компаративного метода в истории // Источниковедение и компаративный метод в гуманитарном знании: Тез. докл. и сообщ. науч. конф. (Москва. 29−31 января 1996 г.). М., 1996. С. 30−35- Румянцева М. Ф. Компаративное источниковедение // Там же. С. 35−49. См. также опыт сопоставления корпуса актов Франкского государства эпохи Меровингов и средневековой Руси в работе: Каштанов С. М. Общие тенденции развития документирования в канцеляриях средневековой Руси // Восточная Европа в исторической ретроспективе: К 80-летию В. Т. Пашуто. М&bdquo- 1999. С. 100−110.

4 Сухомлинов М. И. О древней русской летописи как памятнике литературном /У Ученые записки 2-го отделения Ими. Акад. Наук. Спб., 1856. Кн. 3. С. 27−45.

Маркевич А.И. О летописях: Из лекций по историографии. Одесса. 1883. Вып. 1. С. 15.

20. 48−51.

0 Каштанов С. М. Источниковедческие основы. С. 33. летописями действительно имеется очевидное типологическое сходство. Особенно оно бросается в глаза при сравнении русских летописей с анналами раннесредневековой Англии8.

Прежде всего, совершенно идентична внутренняя форма этих памятников. Весь текст летописи или анналов, за исключением сравнительно небольшого «предисловия» 9, состоит из погодных статей". содержащих каждая описание событий одного года. Заголовком погодной статьи являются слова «В год такой-то (номер года)» — в Англии первый элемент заголовка иногда опускался. Типичный заголовок погодной статьи древнеанглийских анналов выглядит так: «An (no) XML1II» («В год 953») или «XMLVT' («956»), типичный заголовок в русской летописи — «В л’Ьто 6793». Погодные статьи обычно состоят из известий {сообщений, рассказов), зачастую (хотя далеко не всегда) тематически друг с другом не связанных, сообщающих каждое — об оОпом событии, иногда детально, а иногда только называя его. Для отделения этих мельчайших единиц анналистического текста друг от друга используются специфические обороты, практически идентичные в английских анналах и русских летописях: «on {зуз ilcan geare** («в тот самый год»), «ond f) ass ilcan geares» («и того же самого года»), «one! on jwn ilcan sumera» («и в то же лето»), «ond |за» («и тогда») — «в то же л’Ьто», Гиппиус А. А. 1) Древнерусские летописи в зеркале западноевропейской анналистики /7 Славяне и немцы: Средние века — раннее Новое время: Сб. тезисов 16 конф. памяти В. Д. Королюка. М., 1997. С. 24−27- 2) К характеристике новгородского владычного летописания XII—XIV вв. // Великий Новгород в истории средневековой Европы: К 70-летию В. л, Янина. М, 1999. (далее — Гиппиус. К характеристике.) С. 362. s Те и другие, заметим, писались на языке, на котором говорило большинство населения этих стран — соответственно, на древнеанглийском и древнерусском. (В Англии, правда, существовала еще и анналистика на латыни, однако ее расцвет относится к более позднему времени — начиная с XII в.). Кроме Англии, анналы на народном языке имелись в Ирландии и Исландии. В большинстве же европейских стран анналы писались исключительно на латыни.

В роли предисловия может выступать рассказ о каких-то событиях «прсдысторин». генеалогия или список правителей, географическое описание страны и т. п. 10 В англоязычной историографии для обозначения погодной статьи используется термин «annai» — в единственном числе. того же лКга", «той же зимы», «тогда же» и др. Типичными и для английских анналов, и для русских летописей являются так называемые «пустые годы» («barren annals») — случаи, когда заголовок погодной с татьи проставлен, но за ним не следует никакого текста и сразу же читается заголовок следующей статьи. Иногда (особенно в тексте за ранний период) и в анналах, и в летописях встречаются целые колонки «пустых годов» '1.

Кроме структуры, сходным является содержание английских анналов и русских летописей. Известия и рассказы анналов и летописей посвящсны самым разным событиям — от военных столкновений и смен правителей до затмений, моровых поветрий, неурожайных лет, наводнений, пожаров и т. п., — включая события церковной жизни, семейной жизни правителей и многое другое. И для английских анналов, и для русских летописей одинаково типичны как краткие известия, содержащие только констатацию факта, так и подробные рассказы с многочисленными деталями и авторскими оценками событий. Нередко в состав погодных статей бывают включены тексты, в жанровом отношении выбивающиеся из обще го потока известий и рассказов: агиографические, законодательные, актовые. Пожалуй, специфической особенностью древнеанглийских анналов является только наличие в них ряда стихотворных рассказов о политических 12 сооытиях .

Схожей, по-видимому, была и работа английских анналистов и их древнерусских «коллег». Ведение погодных записей сочеталось и перемежалось в ней с ретроспективным описанием событий прошлых лет, составлением обширных компиляций (сводов), редактированием и перепиской труда предшественников.

На «пустые годы» ' как на черту, роднящую русские летописи и англо-саксонские анналы, обращал внимание еще A.-J1. Шлецер (Шлецер А.-Л. Нестор: Русские летописи на древлсславенском языке, сличенные, переведенные и объясненные Августом Лудвиком Шлецером. СПб. 1809. Ч. 1. С. 259).

12 Впрочем, недавно было высказано предположение о первоначально стихотворном характере некоторых фрагментов Киевской летописи XII в. (Bijkyj Т. Л. Смерть.

Поэтому совершенно корректным представляется типологическое сопоставление древнеанглийских анналов и русских летописей, рассмотрение их в рамках единого исследования, с единой системой вопросов и методических приемов13. Необходимо сразу оговориться, что в предлагаемом исследовании не ставится вопрос о генетическом родстве между анналами и летописями14- в нем проводится исключительно типологическое сопоставление тех и других. Для удобства далее на страницах настоящей работы термины «анналы» и «летописи» будут употребляться как взаимозаменяемые синонимы (при осознании, разумеется, определенной степени условности такого словоупотребления)1″ .

Цель исследования состоит в том, чтобы изучить анналистику в качестве вида деятельности людей средневековья, выяснить, как протекала.

Володимирка Галицького: До проблема «лггературностГ лггопису // Кшвська старовина. 1999. № 1. С. 21−32). b Стоит отметить, что в отечественной науке имеется определенный (хотя и весьма небольшой) опыт типологического сравнения других, кроме летописей, видов письменных текстов раннесредневековой Англии и Древней Руси (.Алексеев М. П. Англо-саксонская параллель к Поучению Владимира Мономаха // ТОДРЛ. JI, 1935. Т. 2. С. 39−80- Мещанская О. Л. Картина мира в художественном восприятии англосаксов н древних русичей // Филологические науки. 2000. № 1. С. 31−39). Кроме того, М. Ф. Мурьяновым ставился вопрос о проявлениях английского влияния в культуре Новгорода ХН в. (.Мурья нов М.Ф. О новгородской культуре XII века // Sacris Erudiri: Jaarboek voor Godsdienstweten schappen. Asserbroek, 1969;1970. T. 19. P. 415−436). u Мнение о генетической связи между западными анналами и русскими летописями в осторожной форме высказал А. А. Гиппиус (Гиппиус А. А. Древнерусские летописи. С. 25). !> Термин ''хроники» никак не может использоваться наравне с названными двумя. «Хрониками» в западноевропейской традиции называется другой вид исторических текстов, родственный анналам, но не тождественный им. Хроники отличает от анналов большая цельность замысла, большая выраженность авторского начала. В отличие от анналов, погодная структура не является обязательным атрибутом хроники (Gueiwe В. Histoires, annales, chroniques: Essai sur les genres historiqucs au moyen? ge /V Annalcs: Economies, societes, civilizations. 1973. Vol. 28. P. 997−1016- McCormwk M. Les annates du Haut Moyen Age. Turnhout, 1975. P. 11−13). Правда, в англоязычной литературе значение термина «хроника» («chronicle») несколько размыто, «хрониками» могут называться и анналы (ср.: Gransden A. Legends, traditions and history in Medieval England. L.- Rio Grande. 1992. P. 199−201), но я здесь ориентируюсь на франкоязычную традицию, разделяющую «анналы» и «хроники» достаточно строго. эта деятельность и какие события казались анналистам важными и достойными занесения в анналы. В диссертации исследуется только одна из сторон деятельности средневековых анналистов — ведение погодных записей, т. е. пополнение летописи из года в год сообщениями о текущих событиях16.

Поставленная проблема включает в себя рассмотрение ряда конкретных вопросов. Каждый из перечисленных ниже вопросов ставится в работе применительно как к английским анналам, так и к русским летописям, полученные выводы сопоставляются:

1) Насколько часто анналы пополнялись новыми записями (совершенно синхронно событиям, ежегодно или же бессистемно, время от времени)? Насколько единообразным был процесс ведения анналов?

2) Использовались ли при создании погодных записей какие-либо письменные источники и, в частости, летописи, ведшиеся параллельно в других городах или монастырях? Как происходило взаимовлияние параллельных летописных традиций? Какие изменения претерпевал текст при заимствовании из одних анналов в другие?

3) Что кодикологически представляли собой погодные записи9 Сколько чистых листов, предназначенных под новые записи, могло одновременно приплетаться к кодексу? Насколько большими были поляпомещались ли какие-то приписки на полях, а не в основном тексте? Вносились ли в текст погодных записей какие-либо исправления непосредственно в той же рукописи по мере дальнейшего пополнения анналов? к> В историографии как западноевропейской анналистики, так и русского летописания традиционно изучается главным образом деятельность сводчиков и редакторов, занимавшихся единовременной, целенаправленной летописной работой, тогда как ведению погодных записей уделяется сравнительно мало внимания. Историография проблемы подробно разбирается в главе 1 настоящего исследования. Кроме того, историография конкретных сюжетов, затрагиваемых в настоящей работе, будет дана в главах 3 и 4.

4) Какие события отбирались создателями анналов для фиксации? Каков был круг интересов средневековых анналистов, или, иначе говоря, система приоритетов в отборе событий для занесения в анналы? Какие события записывались систематически, а какие — от случая к случаю?

5) Наконец, на основании результатов исследования в заключении к диссертации формулируется рабочая гипотеза относительно социальной функции анналистики, т. е. о том, для чего в средние века велись анналы.

Таким образом, диссертация находится на стыке собственно истории и источниковедения. Общеисторическая и историко-культурная проблематика (изучение одного из способов функционирования средневекового обществароль письменности и историописания в этом функционированиикруг событий, приоритетных для внесения в анналы) исследуется на примере конкретных анналистических текстов и при помощи методик, традиционно относимых к сфере источниковедения (палеографических, ко дико логических, текстологических и др.).

Задаче типологического сравнения соответствует выбор хронологических рамок исследования. И в английской, и в русской анналистических традициях изучаются тексты, относящиеся ко времени, когда указанные традиции уже успели сложиться, но еще не отошли на периферию историописания, уступив место более «связным» видам исторического повествования. В данной работе изучается английская анналистика XI — первой трети XII в. и новгородское летописание ХП-ХШ вв.

Выбор источников исследования обусловлен необходимостью работать или с погодными записями, сохранившимися в подлиннике, или с текстом, уверенно реконструируемым на основании более поздних копий. Первое возможно только на английском материале: подлинниками летописей, пополнявшихся из года в год, были некоторые из рукописей древнеанглийских анналов (в настоящей работе будут исследоваться рукописи С, IK Е и Н Англо-Саксонской хроники, для сопоставления будут привлекаться другие англои латиноязычные тексты X1-XI1 вв.). На Руси, к сожалению, подлинники погодных записей известны только для позднего периода (XVII в.). Поэтому для исследования в настоящей работе избрана новгородская владычная летопись XII—XIII вв. Ее оригинал не сохранился, но текст уверенно реконструируется при сличении списков Новгородской I летописи, а также некоторых других летописных памятников Благодаря исследованиям А. А. Гиппиуса можно уверенно говорить, что летопись эта велась в одной и той же рукописи и практически не редактировалась, причем известны даже моменты смены пополнявших эту летопись.

17 летописцев .

Структура работы. Диссертационное исследование состоит из введения, четырех глав, заключения и одного приложения. В главе 1 рассматривается историография ведения погодных записей. Глава 2 посвящена выработке методов исследования поставленных вопросов. В главе 3 изучается ведение погодных записей в английской анналистике середины XI — первой трети XII в. В главе 4 проводится аналогичное исследование на материале новгородского летописания ХП-ХШ вв. В заключении проводится сопоставление полученных результатов и делаются общие выводы. В приложении к диссертации публикуется реконструкция состава Вустерских анналов — важнейшего, на взгляд автора, памятника английской анналистики XI в.

§ 4.4. Выводы.

В настоящей главе проанализирован процесс работы летописцев новгородской архиепископской кафедры ХП-ХШ вв. Текст новгородской владычной летописи не сохранился в подлиннике, однако уверенно реконструируется путем сличения текстов нескольких восходящих к нему рукописей. Благодаря исследованиям А. А. Гиппиуса известны время работы каждого из новгородских владычных летописцев и границы текста, созданного каждым из них.

Исследование проводилось в основном с помощью методик, основанных на внутреннем анализе летописного текста (анализ.

Лихачев Д. С. Софийский временник. С. 261. распределения дневных датировок по тексту летописи, анализ порядка изложения событий, относительной и абсолютной хронологии летописных известий). Кроме того, в качестве дополнительного использовался метод, связанный с изучением деления погодных статей на абзацы в Синодальном списке Новгородской 1 летописи — важнейшей рукописи, отразившей новгородское летописание X11-XIII вв. В настоящей главе применялся также сравнительно-текстологический метод, но главным образом на предварительном этапе — для реконструкции текста новгородской владычной летописи. Следует также отметить, что в целом ряде случаев данные, полученные с помощью различных методик, коррелируют, взаимно подтверждая друг друга.

Характер исследуемого материала в основном позволил исследовать вопрос о периодичности ведения летописи. Общим выводом можно считать то, что летописцы разных архиепископов пополняли летопись с различной периодичностью. Летописцами практиковалась и полностью (или почти полностью) синхронная запись событий (летописцы Нифонта, Ильи, возможно, Митрофана и Антония), и ежегодное пополнение летописи (заключительная часть летописи Гавриила и Мартирия, часть летописи Антония, возможно, летопись Аркадия), и бессистемное пополнение летописи (летопись архиепископов Гавриила и Мартирия и, возможно, Спиридона и Далмата). Кроме того, зачастую даже склонные к систематическому (полностью синхронному или ежегодному) ведению летописи летописцы целые группы статей создавали единовременно (летописцы Нифонта, Ильи, Митрофана, Антония). Иными словами, так же, как и древнеанглийские анналы, новгородская владычная летопись демонстрирует разнообразие способов ее пополнения, отсутствие каких-либо общих для всех летописцев правил ведения летописи.

На протяжении XII-X1II вв., насколько можно судить по имеющимся данным, новгородская владычная летопись пополнялась в основном оригинальными записями. Лишь однажды при ее текущем пополнении была использована параллельная летописная традиция. При архиепископе Митрофане, около 1205 г. летописец, пополнявший новгородские анналы за.

1203−1205 (6711−6713) гг., использовал какую-то владимирскую летопись. При этом он не столько копировал сообщения этой летописи, сколько создавал новые описания событий на ее основе. Кроме того, в первой трети ХШ в. в новгородском летописании были использованы неновгородские по своему происхождению «Повесть о преступлении Глеба Рязанского» (под 1218 (6726) г.) и «Повесть о битве на Калке» (под 1224 (6732) г.), но эти тексты были вставлены в рукопись владычной летописи на отдельных листах, а не использованы при текущем пополении летописи. В остальном новгородское летописание XII—XIII вв. демонстрирует автономность от летописных традиций других регионов Древней Руси.

Известно, что «официальный экземпляр» новгородской владычной летописи иногда подвергался частичному редактированию (в 1160-е годы, на рубеже XII—XIII вв.), но у нас почти нет данных о более мелких исправлениях — приписках на полях или между строк, выскабливании текста и т. п. Есть некоторые основания предполагать, что подобные исправления были произведены в статьях 1218−1219 (6726−6727) гг. Вероятно, что в этих статьях были исправлены заголовки (номера годов), вписаны некоторые сведения на полях, а также на отдельном листе была добавлена «Повесть о преступлении Глеба Рязанского», однако полной уверенности во всем этом нет. Поэтому вопрос о кодикологической «'жизни» новгородской владычной летописи еще предстоит изучать, возможно, с привлечением каких-то совершенно новых методов исследования.

Также пока нет данных о формате новгородской владычной летописи, размере полей, разлиновке, оформлении заголовков погодных статей. Известно только, что некоторые из новгородских летописцев (Ильи и особенно Антония), приступая к очередному пополнению летописи, начинали текст с новой строки, даже тогда, когда продолжали делать записи в той же погодной статье.

Исследование круга интересов новгородских владычных летописцев показало, что на протяжении XII-ХШ вв. принципы отбора событий для фиксации были достаточно стабильными. Изменения в составе и характере потоков сообщений немногочисленны, а большинство умолчаний в составе.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

В заключительных параграфах третьей и четвертой глав настоящей работы были сформулированы важнейшие выводы, полученные при исследовании английской и новгородской анналисгических традиций. Попробуем теперь сравнить эти выводы между7 собой.

Прежде всего, проделанная работа еще раз подтверждает высказанный Введении тезис о принципиальном типологическом сходстве английских анналов и русских летописей. Они схожи не только по структуре и содержанию, но и по тому, каким образом складывались эти тексты. Каждый памятник английской анналистики, равно как и каждый памятник русского летописания — это результат работы (почти всегда анонимной) большого числа людей, делавших погодные записи, исправления и дополнения, занимавшихся сводческой и редакторской работой, переписывавших летописные тексты. К чертам сходства между ними можно отнести: важную роль ведения погодных записей в формировании анналистических текстовсмены летописцев, коррелировавшие со сменами церковных иерарховмалое количество одновременно бытующих рукописей (в Англии в 10 401 070-х годах есть основания говорить о четырех рукописях907, в Новгороде XII-XII1 вв. — всего о трех908) — необязательность переписывания текста для внесения в него измененийотсутствие единообразия в периодичности пополнения анналоввозможность взаимовлияния анналов, ведущихся.

907 Это Вустерские анналы, анналы Кентербери (затем Дэрхема). анналы Абингдона © и сводок. 1079 г. (D).

9118 Это «официальный экземпляр» новгородской владычной летописи, протограф Синодального списка (возник в 1160-е годы и некоторое время пополнялся) и сам Синодальный список Новгородской Г летописи (создан в 1230-е годы для Юрьева монастыря). Кроме них, был еще краткий (уместившийся на одной странице) летописец Благовещенского монастыря (подробнее обо всех этих рукописях см. в разделах 4.1.2 и 4.1.3). параллельно в разных центрахстабильность и относительное единообразие в выборе событий для фиксации в анналахсистематическую фиксацию событий политической истории, военных походов, смен церковных иерархов, бедствий и природных катаклизмов.

В то же время, при очевидном сходстве между изученными в диссертации анналистическими традициями имеется ряд различий. Если новгородская владычная летопись продолжалась погодными записями в течение X11-XIII вв., то рассмотренные английские анналы пополнялись значительно меньший срок: рукопись С. — в течение 26-ти лет, рукопись /•' — в течение 90-ти лет, Вустерские анналы — в течение примерно 40-а лет (возможно, впрочем, их пополнение началось раньше, а закончилось позже). Древнеанглийские анналы обнаруживают стремление к ежегодной фиксации событий (хотя и не выдерживавшееся последовательно), а на новгородском материале такая тенденция не прослеживается. Если для рассмотренных древнеанглийских анналов использование летописей, ведшихся параллельно в других центрах, было явлением типичным, то в новгородском летописании ХП-ХШ вв. следы такого использования не выходят за рамки первой трети XIII в. Если английские анналы, где бы они не велись, фиксируют смены епископов по всей Англии, то в новгородской летописи отмечаются только смены новгородских владык и, несистематически. — киевских митрополитов. Английские анналы, в отличие от летописания Новгорода, почти не проявляют интереса к церковному строительству. Только для английских анналов после Нормандского завоевания характерна фиксация ежегодных перемещений короляновгородская летопись не проявляет подобного внимания к личности кого-либо из светских или церковных иерархов. Английские анналы почти не фиксируют солнечных затмений, тогда как для новгородской владычной летописи это один из важнейших потоков сообщений. В целом содержание новгородской владычной летописи следует признать тематически более разнообразным, чем содержание любого из рассмотренных в диссертации памятников английской анналистики. При этом новгородская летопись интересуется Новгородом или теми событиями. которые его непосредственно затрагивают, а все рассмотренные английские анналы являются в той или иной степени «общеанглийскими» .

Большинство из перечисленных выше отличий легко объясняются конкретно-историческими причинами. Так, большая степень политической централизации в Англии середины XI — первой трети XII в. обусловила «общеанглийский» характер анналистики Вустера, Абингдона или Питерборо, тогда как на Руси в со второй четверти XII в. летописание является в основном местным. Фиксация неновгородских событий в новгородской летописи имеет место в основном тогда, когда эти события имели значение для самого Новгорода. Теми же самыми отличиями можно объяснить и большую степень взаимовлияния различных летописных традиций в Англии, чем на Руси. Точно так же внимание английских анналов после Нормандского завоевания к перемещениям короля связано с усилением роли королевской власти в этот период, тогда как в Новгороде в XII-X1II вв. наблюдается как раз противоположная тенденция. Наоборо т, тот факт, что владычная летопись велась в Новгороде в XI 1-Х ill вв. со стабильностью, не свойственной английским анналам, объясняется, надо полагать, устойчивостью новгородской владычной кафедры как института.

Труднее объяснить тот факт, что английская анналистика тяготеет к ежегодной фиксации событий, а новгородское летописание — нет. Возможно, свою роль здесь сыграла традиция, восходящая к пасхальным таблицам909. В анналах на пасхальных таблицах каждая погодная статья содержит только одно известие и, соответственно, годовая статья не может быть создана иначе, чем единовременно. С другой стороны, различие полученных нами данных может объясняться и отличиями в состоянии источниковой базы. Данные о ежегодном пополнении анналов дает в основном палеография (смены чернил и перьев в рукописях С, Е и Я, а также вариации почерка в рукописи />), тогда как применительно к новгродскому.

1)19 Напомню, что, согласно наиболее распространенной гипотезе о проихождснии западноевропей анналистики, первоначальной разновидностью анналов были краткие заметки, делавшиеся на полях пасхалных таблиц (см., например: MacCormcik М. Los annales. P. 14−15, 17, 22−37). летописанию возможность палеографического анализа отсутствует. Не исключено, что окажись в нашем распоряжении подлинник новгородской владычной летописи, мы бы тоже увидели в нем смены чернил, совпадающие с границами погодных статей.

Но есть и различия, связанные, вероятно, с отличием социальных функций анналов и летописей в Англии и на Руси. Это, во-первых, фиксация новгодской владычной летописью фактов церковного строительства, почти совершенно нехарактерная для английских анналов. Во-вторых, это же касается фиксации знамений (и прежде всего, солнечных затмений), регулярно отмечавшихся новгородской летописью, но не упоминавшихся английскими анналистами. Обратимся к этим различиям несколько позже.

Наблюдения и выводы, сделанные в рамках диссертации, позволяют вернуться к поставленному во введении вопросу о социальной функции анналистики, т. е. о том, для чего в средневековых монастырях и при епископских кафедрах велись анналы. Для начала необходимо указать на уже имеющиеся в литературе точки зрения по данному вопросу.

В историографии английской анналистики вопрос о назначении анналов рассматривался Ч. Пламмером и А. Грэнсден. Ч. Пламмер писал о том, что в ведении анналов выразилось стремление средневековых людей привязать каждое событие к определенной точке непрерывно текущего времени. Это было своего рода дополнением к истории, передававшейся изустно, целью которого было установить хронологию событии71″. А. Грэнсден называет сразу несколько функций средневековой английской анналистики: информационную, обоснование прав духовной корпорации, правительственная пропаганда, политическая борьба911.

Значительно чаще затрагивался интересующий нас вопрос в историографии русского летописания. Некоторые исследователи (К.Н. Бестужев-Рюмин, А. И. Маркевич и др.) писали о докуменатальном значении.

910 Two of the Saxon Chronicles Parallel. Vol. 2. P. XIX-XXII. 111 Gramden A. Legends, traditions and history. P. 208−220.

912 летописей как собрания прецедентов. М. Д. Приселков предполагал, что летописи были историческими справками, которые вывозились во внешние распорядительные центры — Византию и Золотую Орду913. Д. С. Лихачев писал о полифункциональности летописей, сочетавших в себе документальные, публицистические, литературные и историографические функции914. По мнению В. Г. Мирзоева летописи писались в первую очередь для того, чтобы современники могли учиться на примере прошлого9'''. В советский период распространенным был взгляд на летописи как на.

— 916 Т1 памятники средневековой пуолицистики или пропаганды. Наконец, в недавнее время И. Н. Данилевским была предложена гипотеза об эсхатологическом предназначении древнерусских летописей. Исследователь предложил сразу два варианта этой гипотезы. Согласно одному из них, летописи — это «книги жизни», в которые записывались деяния людей и которые должны были, по замыслу летописцев, фигурировать на Страшном суде917. Согласно второму, летописец составлял своеобразный реес тр заслуг и грехов своих современников, давая им тем самым возможность.

918 своевременно покаяться .

Бестужев-Рюмин К.Н. О составе. С. 58. 156−57- Марке вич А.И. О летописях. С. 7879- Лихачев Д. С. Софийский временник. С. 261- Черепнин Л. В. Русская историографи. С. 62- Побобедоеа О. И. Миниатюры русских исторических рукописей: К истории рсского лицевого летописания. М. 1965. С.7−8- Алешковский М. Х. 'Повесть временных лет": Из истории создания и редакционной переработки: Автореф. дис.. канд. ист. наук. Л., 1967. С. 19. уЬ Приселков М. Д. История русского летописания. С. 38−41.

914 См. например: Лихачев Д. С. Русские летописи. С. 9. 75. 77, 97, 101. 15! 215. 279. 335 336- см. также: Курносое А. А. К вопросу о природе видов. С. 16−17.

Мирзоев В. Г. Социальная фу нкция истории (по «Повести временных дет } // вопросы историографии и методологии истории. Ростов-на-Дону. 1976. С. 3−41. ' Покровский М. Н. Борьба классов и русская историческая литература // Покровский М. Н. Избранные произведения. М., 1967. Кн.2. С. 287−288. 298- Рыбаков Б. А. Древняя Русь: Сказания, былины, летописи. М., 1963. С. 260- и мн. др.

917 Данилевский И. Н. Замысел и название Повести временных лет // Отечественная история. 1995. № 5. С. 103.

9,8 Данилевский И. Н. Эсхатологические мотивы в Повести временных лет // У источника. М. 1991. [Вып.] 1: Сб. ст. в честь чл.-корр. РАН С. М. Каштанова. Ч. 1. С. 215.

В нашу непосредственную задачу не входит критическое рассмотрение перечисленных точек зрения. Наша задача много скромнее: сформулировать гипотезу о функциях средневековой анналистики, которая бы в наилучшей степени объясняла только материал, рассмотренный в данной работе, и вынести эту гипотезу на дальнейшее обсуждение специалистов. Для этого попробуем суммировать наиболее общие сведения о рассмотренных в работе анналистических традициях — английской и древнерусской.

Анналистический текст организован по хронологическому принципу, его мельчайшей единицей, является известие (рассказ) о конкретном событии. Анналы можно (с известной долей упрощения) описать как хронологический реестр событий самого разного рода, о каждом из которых сообщается минимум необходимых сведений (вид события, действующие лица, результат, часто — точная дата и др.). Анналистический текст обычно обладает высокой степенью дискретности: о сюжете анналов можно говорить лишь с очень большой долей условности.

Рассмотренные в работе летописи велись или при епископских кафедрах (Вустерские анналы, новгородская владычная летопись), или в монастырях (рукописи С и О). Если епископские летописи продолжались на протяжении десятилетий (а в Новгороде — более столетия), то монастырские — значительно меньший срок. В Англии прослеживаются различия в отборе событий для фиксации в епископских и монастрыскях анналах. Для епископских анналов характерна фиксация перемен эрлов и аббатов по всей Англии, пусть и несистематическая, тогда как монастырские анналы записывают лишь перемены аббатов в родной обители919.

Ведение анналов можно рассматривать как официальное предприятие соответствующей церковной инстанции. Для всех рассмотренных в работе памятников английской анналистики (кроме.

По тематике сообщений к епископским анналам примыкает фрагмент И. происхождение которого неизвестно, но не исключена связь с кентерберийской архиепископией. фрагмента Н) есть данные о том, что с приходом нового епископа (архиепископа, аббата) обычно менялся летописец, продолжавший анналы или, по крайней мере, происходили некоторые изменения в характере его работы. Такая же корреляция прослежена А. А. Гиппиусом на ма i еоиале новгородского владычного летописания. По его мнению, новгородские летописцы исполняли обязанности архиепископского секретаря (нотария)92″ .

Во всех рассмотренных случаях9″ 1 вначале создавался анналистический свод, а затем он из года в год продолжался погодными записями. Записи делались более или менее синхронно событиям, зачастую ежегодно или даже чаще, но иногда и реже, с перерывами в несколько лет. Иначе говоря, для анналистики характерно стремление к синхронной фиксации событий, в зависимости от обстоятельств не всегда выдерживавшееся после до вате ль но.

Анналы часто продолжались новыми записями в одной и той же рукописи. Более того, нередко в этой же рукописи делались исправления и приписки на полях или даже заменялись целые тетради. Иначе говоря, для изменения или дополнения текста совершенно необязательно было его.

922 переписывать и создавать новую рукопись .

Нет данных о тиражировании анналов. Каждая анналистическая рукопись — это в известной мере самостоятельный памятник. Как правило, новая анналистическая рукопись создавалась для отдельной духовной корпорации.

Для английской анналистики и в небольшой степени для новгородского летописания характерно взаимовлияние параллельных летописных традиций. При пополнении анналов использовались записи, делавшиеся в других центрах. Анналы аббатства Абингдон использовали.

Гиппиус. Лингво-текстологическое исследование. С. 22−23- Гиппиус. К истории. С. 8−12.

921 Кроме Вустерских анналов (для которых это пока не установлено) и, естественно, фрагмента Н.

922 Помимо рассмотренных в диссертации памятников, яркими примерами сохранившихся «живых летописей» являются рукопись, А Англо-Саксонской хроники, ирландские Инисфаллснские анналы. Синодальный список Новгородской 1 летописи.

Вустерские анналы, Вустерские анналы использовали анналы Кентербери, а новгородская владычная летопись — владимирское летописание.

Подробность сообщений средневековых анналов зависела от стиля конкретного летописца и от важости события, однако принципы отбора событий для фиксации оставались достаточно стабильными как в Англии 40-х годов XI — первой трети XII в., так и в Новгороде XII-XIIT вв. От инидивидуальности летописца они зависели лишь в небольшой степени.

Анналы сообщают о событиях самого разного рода — от тех, которые мы бы назвали «политическими'» до необычных явлений природы, от военных столкновений до смен церковных иерархов. Создается впечатление, что летопись фиксирует все или почти все события, казавшиеся летописцу важными для его земли (города, духовной копорации). На примере новгородской владычной летописи очень ярко видно, что она фиксирует те события, которые имеют, так сказать, общеновгородское значение, не останавливаясь ни на локальных событиях (типа смен игуменов большинства монастырей, локальных пожаров или событий в «пригородах»). С другой стороны, та же летопись фиксирует неновгородские события только в том случае, если они имеют важное значение для Новгорода.

Сказанное позволяет, как кажется, сформулировать гипотезу о социальной функции средневековой анналистки. Анналы представляют собой своего рода «общеобщественный протокол», реестр наиболее важных для общества текущих событий. Анналы велись не для нравоучительного или образовательного чтения, не для пропаганды923 и не для удовлетворения простого интереса потомков к прошлому (по крайней мере, не только для этого). В ведении анналов (и особенно — погодных записей) сказалось стремление общества не только зафиксировать важнейшие происходящие в нем события, привязать каждое из них к определенной точке непрерывно текущего и сакрального времени, но и сохранить аутентичные свидетельства о событиях для последующего использования в разного рода практических.

Иначе мы имели бы данные о тиражировании анналов. ситуациях. Такими ситуациями могли быть: споры за власть, обоснование прав на власть или независимость, потребности культа (например, фиксация дня смерти была необходима для посмертного поминания) и др. Анналы г ''24 выступают, таким образом, как памятники и с то р и ко — до ку ментальные.

Такая гипотеза, как предстваляется, удовлетворительно объясняет то общее, что свойственно рассмотренным в диссертации английским анналам и русским летописям. В то же время, есть два существенных обстоятельства, которые отличают новгородскую летопись от ее английских аналогов к выше остались необъясненными. Во-первых, новгородская летопись чрезвычайно тщательно фиксирует факты церковного строительства, тогда как в рассмотренных английских анналов известия о церковном строительстве единичны. Во-вторых, в новгородской владчной летописи важный поток сообщений составляют известия о солнечных затмениях, обычно подробные, эмоциональные и снабженные дневной датой. В рассмотренных английских анналах нет ни одного известия о затмениях, одно сообщение о комете и два известия о «небесном огне». Представляется, что названные различия носят сущностный характер и нуждаются в каком-то объяснении.

Я думаю, что объяснить эти различия помогает уже упомянутая гипотеза И. Н. Данилевского о связи летописания с эсхатологическими представлениями. Эта гипотеза не противоречит сказанному об историко-юридическом характере анналов. Если анналы представляли собой реестр событий, предназначенный в для использования в разного рода практических ситуациях, то в число таких ситуаций могли входить и те, о которых пишет И. Н. Данилевский. Акт церковного строительства — это в первую очередь заслуга того, чьим «стяжанием» построена церковь, т. е.

Последнее хорошо согласуется с тем. что и в Англии и на Руси имеются примеры рукописей, в которых анналы соседствуют с памятниками законодательства: рукописи, А и G Англо-Саксонской хроники, Комиссионный список Новгородской I летописи и др. Кроме того, памятники законодательства и акты иногда инкорпорировались в сам текст анналов (статья 963 г. рукописи Е, статья 6524 г. Новгородской I летописи младшего извода и др.). человеческое деяние, достойное, по Данилевскому, фигурировать на Страшном суде. Затмение — это, безулсловно, знамение, проявление Божественной воли, предвестье более страшных событий923.

Таким образом, вероятнее всего, и в Англии, и в Новгороде анналы были своего рода «общеобщественным протоколом», реестром событий, ориентированным на практическое использование. На Руси при этом к «земным» ситуациям, в которых могли использоваться анналы, добавлялись эсхатологические ожидания.

Оговорюсь, что речь не идет о том, что каждый из анналистов именно таким образом формулировал для себя цели своей работы. Речь идет только о функции анналистики как вида деятельности, без которой ее существование, официальность, устойчивость и относительное единообразие на протяжении длительного периода были бы необъяснимы920. Данная гипотеза в дальнейшем должна проверяться исследованиями, основанными на более широком круге анналистических источников, в том числе на материале анналистики Ирландии, Франкского государства, Германии, западнославянских стран, а также летописания Южной и СевероВосточной Руси.

92> Ср.: Данилевский И. Н. Эсхатологические мотивы. С. 211−212.

JM Ср.: «Непрерывная последовательность в деле летописном служит доказательством его необходимости, вызываемой, без сомнения, временем и обстоятельствами. Тем охотнее занимались составлением летописей и тем чаще справлялись с ними, чем обширнее был круг потребностей, которым могли они удовлетворять» (Сухомлинов М.И. О древней русской летописи. С. 2).