Францисканский орден во Франции в XIII веке

2.1.1 Обоснование проблемы и постановка задачи.95.

2.1.2 Историография.96.

2.1.3 Источники.104.

2.2 Краткий очерк возникновения и развития университетов.105.

2.2.1 Типы организационных структур европейских университетов.106.

2.2.2 Парадоксы университета.108.

2.3 Францисканский орден и Парижский университет.112.

2.3.1 Появление нищенствующих орденов в Парижском университете (1217−1251).113.

2.3.2 Самоопределение и оформление средневековых корпораций (1251−1279 гг.).130.

2.3.3 «Аё РгисШэ иЬегез» Мартина IV. Новый виток конфликтов.154.

2.4 Заключение.161.

Глава 3. Францисканский орден на королевской службе.164.

3.1 Введение.164.

3.1.1 Обоснование проблемы и постановка задачи.164.

3.1.2 Историография.166.

3.1.3 Источники.172.

3.2 Краткий очерк администрации Французского королевства.174.

3.2.1 Административное управление при капетингах в XIII веке.174.

3.2.2 Королевская курия и королевская канцелярия в XIII веке.178.

3.3 Деятельность францисканского ордена в системе королевской власти.180.

3.3.1 Администрация Людовика IX.181.

3.3.2 Администрация Альфонса, графа Пуату.186.

3.4 Заключение.198.

Заключение

200.

Сокращения и список литературы.207.

Список сокращений.207.

Источники и литература.208.

Источники.208.

Исследования.209.

Актуальность избранной темы обусловлена важностью проблем религиозной истории для изучения социальных и культурных аспектов Средних Веков, а также для исследования отношений государства и церкви и трансформации церковных институтов в период Высокого Средневековья. Необходимость исследования темы объясняется тем, что в историографии сложились две полярных точки зрения: францисканский орден рассматривается или как религиозное мистическое движение, или как институт, история которого изучается только в терминах административно-правовой истории, причем в современной историографии практически нет работ, в которых исследователи предпринимали бы попытку комплексно согласовать эти точки зрения. В нашем исследовании сделана попытка увязывания этих двух проблем и разработки собственной гипотезы, основанной на исследовании представлений о власти и легитимности ордена. Также актуальность объясняется тем, что в историографии, по всей видимости, отсутствуют исследования по истории францисканского ордена во Франции XIII века в контексте формирования французского государства. Как правило, францисканское движение во Франции XIII века рассматривается лишь в контексте истории идей в Парижском университете, истории ересей, движения спиритуалов. С другой стороны, в работах по истории французского государства и его социальных институтов в XIII веке интеграция францисканского ордена в светские структуры власти исследована недостаточно.

Таким образом, целью исследования является анализ трансформации францисканского ордена от религиозного движения к институту. Этот процесс не был в достаточной степени раскрыт в историографии францисканского вопроса. Наиболее продуктивным представляется использовать для описания этого промежуточного состояния францисканцев новое прочтение концепции средневековой корпорации". 1.

Задачи данного исследования состоят в том, чтобы изучить длительный процесс соревнования норм и реальности, где нормой является апостольское движение, отвергающее по своей сути институционализацию, а реальностью — интеграция в институты, посредством пересмотра истории Ордена. Следовательно, на примере процесса распространения францисканского ордена на территории французского королевства в XIII веке и его адаптации к региональным политическим и церковным особенностям основных владений Капетингов и апанажей короны, следует развенчать тезис о том, что интересы ордена были принципиально противоположны интересам институтов светской власти. В данном исследовании мы покажем, как в процессе институционализации Орден интегрировался как в Парижский университет, так и в светские структуры, при проведении расследований для короля.

В качестве методологических подходов к сюжетам Высокого Средневековья используются три концепции, плодотворно разрабатываемые зарубежными и отечественными учеными. Во-первых, в качестве основополагающего метода исследования социальных аспектов возникновения и институционализации францисканского ордена берутся приемы, используемые историками — представителями «новой социальной истории», которые отказались от позитивистского понимания исторического процесса и основополагающим принципом исследований считают выход на проблемы, которые лежат глубже исторических фактов, объясняют их.2 Во-вторых, в исследовании были активно задействованы методы социальной и культурной антропологии, в основе которых лежат методы структурной антропологии (К. Леви-Стросс, П. Бурдьё).3 Классические работы, основанные на этом методе,.

1 Концепция «корпорации» является достаточно нейтральной и позволяет объединить воззрения, основанные на различных методологических принципах: она, во-первых, имеет отношение к социальной истории, во-вторых, не требует классового анализа, и, в-третьих, позволяет анализировать ситуацию в терминах «культурной истории».

2 Это понятие объединяет множество школ и направлений. О нем, например, см.: Вжозек В. Историография как игра метафор: Судьбы «Новой исторической науки» // Одиссей 1991. 1992. С. 60−74- Репина Л. И. «Новая историческая наука» и социальная история. М., 1998.

3 См., например: Bourdieu P. Esquisse d’une theorie de la pratique. Gencve, 1972; Levi-Strauss C. Les принадлежат К. Гирцу.4 Он полагает, что антропологии следует обратить внимание на семиотический аспект эклектичного по сути понятия культуры. Гирц констатирует, что культура является системой смыслов. Поэтому он настаивает на том, чтобы этнолог составлял свою интерпретацию на основе «плотного» описания событий, ситуаций, ритуалов акторов, стремясь реконструировать те оттенки смыслов, которые сами акторы вкладывают в свои действия, не забывая, что сам он не является частью системы. На данный момент активно и плодотворно разрабатывает эту проблематику на материале Европы раннего нового времени С. Черутти.5 Основой метода, предложенного Черутти, является эмический анализ, анализ «изнутри», основанный на языке и логике самих акторов. При этом действия людей не отражают общественной структуры, они не столько выражают объективно действующие нормы, сколько выражают намерения и предложения. Но необходимо учитывать, что в самом действии уже содержится представление о том, как можно изменить существующий порядок вещей, легитимировать его. Таким образом, социальный мир, отраженный в источниках — это мир интерпретаций. Пользуясь методом С. Черутти, мы можем по-новому посмотреть на mythologiques. Paris, 1964;1971. T. 1−4. Так, из разных антропологических работ мы знаем, что народная, «необразованная», культура строится на инверсиях и противопоставлениях. Значит, мы можем сравнивать эти два феномена (средневековая образованная культура и традиционная культура), но типологически. Область исследований социальной антропологии составляют семейные и родственные структуры, область культурной, в основном, народные верования и обряды, также из нее выделяется политическая антропология, которая изучает представления о власти.

4 Основатель «символической», или «интерпретативной» антропологии. Предметом исследований Гирца являются символические аспекты коллективного действия в его связи с общими взглядами человека на мир и своеобразным «этическим» отношением к миру (см., например: Geertz H., Geertz С. Kinship in Bali. Chicago and London, 1978; Geertz C. Local Knowledge: Further Essays in Interpretive Anthropology. New York, 1983). С исследованиями Гирца связана критика Г. Шпигель «Лингвистического поворота» (см., например, Spiegel G. M. The Past as Text: The Theory and Practice of Medieval Historiography. Baltimore, 1997; Practicing History: New Directions in Historical Writing after the Linguistic Turn. Ed. Spiegel G. M. New York and London, 2005). Шпигель утверждает, что социальную реальность возможно восстановить, это показано на примере этнологии. Те же приемы можно применить при восстановлении исторической действительности, исследуя такие практики как игра, война, спор и т. д.

5 Симона Черутти — директор EHESS. В область се интересов входят: история социальных иерархий и классификаций в европейских городах средних веков и раннего нового времени (корпоративные идентичность и принадлежность), горожане и чужаки в европейских городах средних веков и раннего нового времени, юридические классификации, социальные, судопроизводство и доказательства в судах периода средних веков и раннего нового времени. Одни из основных работ: Ccrutti S. Giustizia sommaria. Pratiche e ideali di giustizia in una societa di Ancien Regime (Torino, xviii sccolo). Milan, 2003; Ccrutti S. Normes et pratiques, ou de la legitimite de leur opposition / Les formes de l’experience. Une autre histoire sociale. Ed.

B. Lepetit. Paris, 1995. P. 127−149. формирование францисканской традиции в контексте «соревнования социальных ожиданий». В-третьих, мы активно пользовались методами исследования ментальностей, взятыми как из практики ученых, принадлежащих к «школе Анналов», для которых ментальность — это результат взаимодействия, трения социальных статусов, 6 так и из того направления, которое исследует структуры и способы организации повествования, «нарратива» (П. Рикер, Ф. Анкерсмит, X. Уайт, Р. Барт, Ю. Лотман, М. Бахтин), в котором описанное событие неотделимо от ментальности описавшего его.7.

Данное исследование проводится в хронологических рамках 1217−1292 гг. В 1217 году состоялся францисканский капитул, на котором орден был разделен на провинции, после чего началось активное освоение орденом пространства Франции. В 1292 году в ордене принимается конституция об обучении студентов в Париже, что означало окончательное интегрирование ордена в Парижский университет и выбор его основной специализации как ученой корпорации.

Источниковую базу исследования составляют несколько основных групп источников, каждая из которых будет рассмотрена в соответствующих главах. Во-первых, это агиографические источники, жизнеописания Франциска Ассизского, основателя францисканского ордена. Агиографии составлялись в ордене на протяжении всего XIII века, они представляют собой крайне.

6 Печатный орган школы Анналов, объединяющий все направления, выходит с 1929 года и меняет название в зависимости от этапа развития. От «Annales d’histoire economique et sociale» до «Annales. Histoire, Sciences sociales». Одним из лучших, на наш взгляд, примеров применения данной методологии является статья Casagrande С., Vecchio S. Clercs et jongleurs dans la societe medievale (XII et XIII siecles) // Annales. 1979. V. 34, N. 5. P. 913 — 928. Следуя мысли авторов, сами жонглеры отсутствуют в сочинениях клириков и, соответственно, отсутствуют в плане Божьего мира, принадлежа только дьявольскому. Но в XII веке образ жонглера проходит инверсию св. Бернара (смирение через скандал), а игра и театр, в аллегорическо-дидактичсском плане, становятся через сочинения Гуго Сен-Шерского частью церковной культуры. Иначе говоря, используя инверсию, клирики делают свою культуру похожей на народную (однако, пока не ясно, умышленный это процесс или нет).

7 Основные труды по нарратолоши Рикера и Уайта см. White H. Mctahistory: The Historical Imagination in Nineteenth-Century Europe. Baltimore, 1973; Ric? re P. Time and Narrative. Chicago, 1984, 1985, 1988. T. 1−3. Крайним направлением нарратолопш является «Лингвистический поворот» (X. Уйат, Р. Барт), для историков «лингвистического поворота» историческая действительность заключена в мстатексте, в котором отсутствует всяческая структура. Мир дан нам в языке и благодаря языку, поэтому принципиально непознаваем, поскольку наши репрезентации могут представлять только породившие их языковые механизмы, вне объективности. интересный материал для исследования самоидентификации ордена на определенных этапах его существования и развития. Вторая глава была написана, в основном, на основе документов по истории Парижского университета. Исследование папских булл, королевских указов, писем, заметок о диспутах, полемических трактатов, позволяет во всей возможной полноте проанализировать динамику взаимоотношений парижских профессоров и школяров, нищенствующих орденов и папской курии. В-третьих, это группа источников из корреспонденции Альфонса, графа де Пуатье по проделанным расследованиям францисканцев-следователей на территории Оверни, той её части, которая входила в апанаж графа. По указам Альфонса мы можем определить принципы, по которым представители духовной власти служили светской власти, их соотношение, социальное развитие жителей Оверни, степень вовлечения её в ареал королевского законодательства и роль в этом процессе францисканцев-следователей. Данная источниковая база является вполне репрезентативной для поставленных задач. Каждая из групп представляет свое видение процесса формирования францисканского ордена, как изнутри, так и в его взаимодействии с различными институтами. Только при условии исследования нескольких срезов действительности, существующих только в представлениях авторов источников, могут быть высказаны какие-то утверждения и сделаны некоторые выводы.

Степень изученности проблемы. Следуя заявленной ниже структуре, каждая из глав представляет собой отдельный аспект общей проблемы, соответственно, для каждого аспекта излагается своя историография.8 Здесь мы рассмотрим историографию, которая объяснит наше исследование с позиций заявленной выше цели: проследить процесс превращения мистиков-францисканцев в орден, провести анализ перехода от массового религиозного движения к средневековой корпорации. Для этого нам следует рассмотреть проблематику «корпорации» и «религиозных движений» в зарубежной и.

8 В подразделе «Историография» раздела «Введение» каждой из глав. отечественной историографии. Зарубежная историография.

Проблема средневековых сословий и корпораций начала занимать зарубежных историков ещё в XIX веке (О. Тьерри, Ф. Гизо, Г. JI. Маурер, А. Жири и др.), 9 однако результаты их исследований были ограничены рамками позитивизма. Проблема «сословий» и «корпораций», как составная часть изучения формирования «ограниченной» или «представительной» монархии, заняла область истории формирования социальных институтов и государства. В сложившиеся представления о «сословии», «корпорации» или «классе» не вписывались исследования таких явлений как религиозные движения и средневековые университеты.

В кон. XIX — нач. XX вв. началась разработка проблематики средневековых университетов (X. Рэшдолл, Ч. Хаскинс, Г. Денифль), 10 в основном в области формирования университетской корпорации. Однако до конца решить проблему возникновения университетов и их места в западноевропейском обществе в первые десятилетия их существования не удалось. Исследователи этого периода не только не связывали феномен религиозных движений и университетов, основывая свои представления на конфликте нищенствующих орденов и Парижского университета 50-х гг. XIII в. — они разграничивали их между собой, противопоставляя университетскую корпорацию и университетскую культуру культуре нищенствующих орденов. Проблема религиозных движений, частью которой была история францисканского ордена, оставалась исключительно в рамках истории церкви. Вначале проблему возникновения францисканского ордена пытался решить П. Сабатье, а затем — Т. Дебонне, оба.

9 Например, см.: Thierry A. Essay sur l’histoire de la formation et des progres du Tiers Etat. Paris, 1853- Guizo F. Histoire de la civilisation en France. Paris, 1830. T. 1−4- Idem. L’histoire de France depuis les temps les plus recules jusqu’en 1789. Paris, 1870−1875. T. 1−5- Idem. Histoire parlementaire de France, recueil de discours. Paris, 1863. T. 1−5- Maurer G.L. Einleitung zur Geschichte der Mark-, Hof-, Dorfund Stadtverfassung und der offentlichen Gewalt. Munchen, 1854- Giry A. Histoire de la ville de Saint-Omer et de ses institutions jusqu’au XTVe siecle. Paris, 1877. Более подробно об историографии государственных структур во Франции XIII века см. ниже, С. 166 172.

10 Основные труды для этого периода: Denifle H. Die Universitaten des Mittelalters bis 1400. Berlin, 1885- Haskins С. H. The Rise of the Univcrsities. New York, 1923; Rashdall H. The universities of Europe in the Middle Ages. Oxford, 1936. Подробно о проблемах историографии возникновения университетов см. С. 96−104. не достигли положительных результатов.11 Так, Дебонне считает, что факт, который заключается в том, что в 1208—1209 Франциск послал своих последователей проповедовать Евангелие по всем сторонам света, уже свидетельствует о рождении ордена.12 Однако апостолическая идея в своей основе отрицает какую-либо организацию.

В первой половине XX века сравнение культуры средневековых университетов и религиозных движений предпринимает Г. Грундманн.13 В результате своих исследований он выявил процесс установления системы новых ценностей в ХП-ХШ вв., которая существовала в системе «Священство-Царство-Знание». Инициированный, в том числе, исследованиями Г. Грундманна, в послевоенный период растет интерес к народным религиозным движениям, что выводит исследователей на проблему ереси: происхождение, социальный контекст, соотношения «ученых» и «народных» ересей (Ж. Лефф, Ж. Ле Гофф, М. Д. Шеню, М. Фуко, Э. Деларуэлль, Р. Манселли).14.

В 60−70-е гг. XX века в медиевистике, в области истории церковных и светских институтов, истории ментальностей и культуры, типологии источников произошел переворот.15 Религиозные движения, которые до этого рассматривались исключительно в рамках церковной истории, стали частью исследований, связанных с проблематикой формирования светских институтов (Г. Ле Бра, Э. Деларуэлль и др.).16 Произошло сближение проблематики.

11 Подробно об особенностях историографии истоков религиозного движения францисканского ордена и его инстшуционализации см. С. 19−32.

12 Dcsbonncts Th. De i’instution a l’instution. Les franciscaines. Paris, 1983. P. 10.

13 Cm. Grundmann H. Religiose Bewegungen im Mittelalter. Untersuchungen uber die geschichtlichen Zusammenhange zwischen der Ketzerei, den Bcttelorden und der religiosen Frauenbewegung im 12. und 13. Jahrhundert und uber die geschichtlichen Grundlagen der deutschen Mystik. Berlin, 1955. (Historische Studien 267) — Idem. Deutsche Eremiten, Einsiedler und Klausner im Hochmittelalter (10.-12. Jahrhundert) // Archiv fur Kulturgeschichte. 1963. V. 45. S. 60−90.

14 Основные результаты см. в сборнике по результатам коллоквиума, состоявшегося в мае 1962 года: Heresies et societes dans l’Europe preindustrielle (XI-XVIII siecle). Ed. J. Le Goff. Paris-La Haye, 1968. Также см.: Delaruellc E. La piete populaire au Moyen Age. Turin, 1975; Schmitt J.-C. Les Traditions folkloriques dans la culture medievale II Archives des sciences sociales des religions. 1981. V. 52. P. 5−20.

15 О дискуссиях в этот период см.: Vauchez A. Sources medievales et problematique historique II Melanges de l’Ecole francaise de Rome. Moyen-Age, Temps modernes. 1974. V. 86, N. 1. P. 277 — 286.

16 Например: Le Bras G. Etudes de sociologie religieuse. Paris, 1955;1956. T. 1−2- Idem. Institutions ecclesiastiques de la Chretiente medievale. Paris, 1959, 1964. T. 1−2- Guillemain B. La chretiente, sa grandeur et sa ruine (De l’an mille au milieu du 15e siecle). Paris, 1959; Dclaruelle E., Labandc E. R., Ourliac P. L’Eglise au temps du Grand Schisme et de la crise conciliaire (1378−1449). Paris, 1963; Guillemain B. La cour pontificale d’Avignon 1309сословия" и «корпорации», «религиозной культуры», «университетской культуры». Этот подход дал новое дыхание для исследований на стыке религиозной и светской культуры и оказался особенно плодотворным для разработок в области проблематики проповеди (П. Лонжэр, Н. Бериу, Д. д’Аврэй, Ф. Бюк), 17 изучения нормативных текстов. Отдельно можно выделить область проблематики «святости» и её критериев для средневекового человека, в которой основным специалистом является А. Воше, перенимающий и углубляющий подход Г. Грундманна, в том числе по отношению к проблеме соотношения «ученых» и «народных» ересей.18 Этот подход позволил по новому взглянуть на системообразующие для средних веков понятия, например, на идею добровольной бедности. Так, А Воше оспорил одну из теорий происхождения ереси, следуя которой обет добровольной бедности был характерен только для народных еретических движений, а церковь использовала эту идею для контролянад ересями, воспользовавшись, в начале XIII века, новосозданным францисканским орденом.19 Воше пришел к выводу, что идея совершенной бедности была свойственна и церкви, она красной нитью шла через церковные реформы Григория VII, но не нашла отклика у клириков, только у «закрытого» монашества. Связано это было с тем, что в период крестовых походов сформировалось убеждение, что каждое благое деяние требовало материального воздаяния свыше.20.

1376. Paris, 1966.

17 См.: Longere P. La predication medievale. Paris, 1983; Beriou N. L’avenement des maitres de la Parole: la predication a Paris au XIIIc siecle. Paris, 1998. T. 1−2- D’Avray D. The preaching of the friars: sermons diffused from Paris before 1300. Oxford, 1985; Buc P. «Vox clamantis in deserto», Pierre le Chantre et la predication laique // Revue Mabillon. 1993. V. 4. P. 5−47- Le Goff J. La naissance du purgatoire. Paris, 1981.

18 См., например: Faire croire: modalites de la diffusion et de la reception des messages religieux du Xlle au XVe siecle. Ed. Vauchez A. Rome, 1981. (Collection de l’Ecole francaise de Rome, 51) — Vauchcz A. Religion et societe dans l’occident medieval. Turin, 1981; Idem. Les laics au moyen age: pratiques et experiences religieuses. Paris, 1987; Idem. La saintete en occident aux derniers siecles du moyen age. Rome, 1988.

19 Основные исследования этого периода: Grundmann H. Religiose Bewegungen im Mittelalter. Hildesheim, 1961; Werner E. Paupcres Chtisti. Studien zu Sozial-Religiosen Bewegungen im Zeitalter des Reformpapsttums. Leipzig, 1956; Mantcuffel T. Naissance d’une heresie. Les adeptes de la pauvrete volontaire au Moyen Age. Paris-La Haye, 1970; Violante C. La pataria milanese e la riforma ecclesiastica. Rome, 1955; Miccoli G. Per la storia delia Pataria milanese // Bolletino dell’Istituto Storico Italiano per il Medio Evo. 1958. V. LXX. P. 43−123. Самые важные результаты по этому вопросу были собраны в сборнике Poverto с riechczza nella spiritualita dei secoli XI e XII / VIII Convegno del Centre di studi sulla spiritualita medievale. Todi, 1969. См. также Etudes sur l’historie de la pauvrete (moyen age-XVIe siecle). Ed. MollatM. Paris, 1974. T. 1−2.

20 Vauchez A. La pauvrete volontaire au Moyen age//Annales. Economies, Societes, Civilisations. 1970. V. 25, N.6. P.

В связи с тем, что этот переворот произошел во многом благодаря накопленным сведениям по истории Х1-ХП вв., в основном новые направления разрабатывались в области проблематики «Ренессанса XII века» (Хаскинс Ч., Шеню М.-Д., Верже Ж. и др.)-21 В тоже время, не подлежит сомнению, что кульминацией встречи религиозной и светской культуры являлся период возникновения и становления нищенствующих орденов, что нищенствующие ордена существенным образом повлияли на экономику и социальное развитие западноевропейского средневекового общества (Ж. Ле Гофф, Ж. Дюби, Л. К. Литтл, А. Воше, Дж. Микколи).22.

Однако, несмотря на множество разнообразных исследований в области истории культур, проблема соединения в истории францисканского ордена проблематики «корпорации» и «религиозных движений» до сих пор остается актуальной. В своей последней работе Ж. Даларен, авторитетный специалист по ранней истории францисканского ордена, вплотную приближается к решению проблемы, обратив внимание на феномен внутренней истории ордена, создаваемой агиографиями св. Франциска. Но он не показывает ради чего в течении XIII века переписывается история, сосредоточив свое внимание только на реконструкции истинных намерений Франциска по превращению стихийного движения в орден. Кроме того, его исследование написано скорее в позитивистском плане, нежели в структуралистском.23 Отечественная историография.

В отечественной историографии на данный момент отсутствует такое.

1566−1573.

21 На данный момент литература фактически необозрима. Основное представление можно получить в таком основополагающем исследовании как Verger J. La Renaissance du XIIc siecle. Paris, 1996.

22 См., например: Duby G. Le monachisme et l’economie rurale // Hommes et structures du moyen age. Paris — The Hague, 1973. P. 381−94- Freed J. The friars and German society in the thirteenth century. Cambrdige, 1971; Lawrence C.H. The friars: the impact of the early mendicant movement on western society. London, 1994; Le Goff J. Apostolat mendiant et fait urbain dans la France medievale // Annales ESC. 1968. V. 23. P. 335−352- Idem. La bourse et la vie: economie et religion au moyen age. Paris, 1986; Little L.K. Religious poverty and the profit economy in medieval Europe. London, 1978; Mouvements franciscains et societe francaise, XlIIc-XXe siecle. Ed. Vauchcz A. Paris, 1983; Vauchcz A. Ordini mendicanti e societa italiana, XIII—XV secolo. Milan, 1990.

23 Dalarun J. Francois d’Assise, ou le pouvoir en question. Principes et modalites du gouvernement dans l’Ordre des frcrcs mineurs. Bruxelles, 1999. В этом же издании в списке литературы указаны наиболее важные исследования Даларена. исследование, в котором бы рассматривалась проблема превращения мистического религиозного движения в орден. Во многом потому, что в советский период историография, формально отказываясь от дореволюционного наследия, в реальности разрабатывала те же самые идеи, но в ином ключе, привязывая их к одной методологии, которая не допускала каких-либо явных отклонений от канона. Это можно увидеть на примере исследований проблематики формирования нищенствующих орденов и феномена средневековой ереси. Только в кон. 90-х — нач. 2000;х гг. начинает преодолеваться методологическая растерянность и создаваться собственная историографическая традиция, с переработкой результатов советского периода, без отрыва от зарубежной историографии.24.

Проблема институционализации францисканского ордена в отечественной историографии была рассмотрена в единственном труде, в начале XX в. Речь идет об исследовании Котляревского С. А., в котором формирование ордена было рассмотрено как процесс, проходящий под контролем римской курии, создающей орден для своих нужд.25 В советской историографии нищенствующие ордена рассматривались в контексте церковной истории, как правило, без проведения каких-либо различий между собой, как орган, который был создан римской курией для мимикрирования под народные идеалы, для отвлечения внимания и искоренения ересей (И. Р. Григулевич, С. Г. Лозинский, М. М. Шейнман).26.

Основное внимание советских медиевистов привлекла проблематика средневековой ереси, которая также имеет свои корни в дореволюционной.

24 В последнее десятилетие защищены три диссертации по истории францисканского ордена, одна из них посвящена исследованию социальных функций францисканцев, клариссинок и тсрциариев в XIII—XV вв.: Садченко В. Н. Францисканский монашеский орден и его социально-религиозные функции (XIII — первая половина XV вв.): Дне. канд. ист. Наук: 07.00.03: Ставрополь, 2005.

25 Котлярсвский С. А. Францисканский орден и римская курия в XIII и XIV веках. М., 1901.

26 О какой либо проблеме институционализации францисканского ордена речь даже не шла, Орден рассматривался как часть церковной истории, для которой в советский период практически не было критический исследований, они появляются в 80-е гг. По истории папства см.: Лозинский С. Г. История папства. М., 1961; Григулевич И. Р. Инквизиция. М., 1985; Шейнман М. М. Папство. М., 1959. Можно также привести образец рассмотрения религиозной культуры XII века: Сидорова H.A. Очерки по истории ранней городской культуры во Франции. М., 1953. историографии. В основе исследований Л. П. Карсавина лежал тезис о том, что идея совершенной бедности характерна для народных религиозных течений. При этом истоки монашества он видел в идее аскетизма.27 В советский период идея народных религиозных движений была максимально упрощена, в идеал совершенной бедности стали вкладывать идеологический смысл. В ересях видели проявления классовой борьбы под религиозной оболочкой, подрывающей основы феодализма и направленной против угнетателя — католической церкви. Соответственно, на эту проблему обращалось большое внимание советских историков, при этом выделялись городские ереси, как более прогрессивные, а распространение крестьянских ересей датировалось началом XIV века (Н. А. Сидорова, С. Д. Сказкин, В. Л. Керов, Н. А. Бортник).28 В 90-е и 2000;е годы в отечественной медиевистике религиозные движения рассматриваются в плане соединения мирской и церковной религиозности, но, как правило, их изучение лежит в области потестологии.29 Идея совершенной бедности в современной историографии остается характерной чертой еретических движений ХП-ХШ вв., как городских, так и сельских, а нищенствующие ордена сохраняют функцию передового отряда римской курии в борьбе с ересями, что также восходит к воззрениям Карсавина и Котляревского.30.

Проблематика средневековых сословий и корпораций в отечественной.

27 Карсавин Л. П. Монашество в средние века. М., 1992. Он же. Культура средних веков. Киев, 1995; Он же. Основы средневековой религиозности в ХИ-ХШ веках // Он же. Сочинения. СПб, 1997. Т. 2.

28 См. Сказкин С. Д. Первое послание Дольчино // Из истории социально-политических идей. К 75-летию академика В. П. Волгина. М. 1955; Он же. Исторические условия восстания Дольчино. М., 1955; Сидорова Н. А. Народные еретические движения во Франции в Х1-ХП вв. // Средние века. 1953. Вып. 4- Бортник Н. А. Еретические секты в Италии первой половине XIII в. // Средние века. 1957. Вып. 10- Стам С. М. Учение Иоахима Калабрийского // Вопросы истории религии и атеизма. 1959. №. Х1ПРутенбург В. И. Народные движения в городах Италии (XIV — начало XV в.). М.-Л., 1959. Основную характеристику и идеологическую установку см., например, Андреева И. С. Историческая наука в СССР. Хроника научной жизни. Против католической историографии // Вопросы Истории. 1962. № 3. С. 153−155. Продолжил разрабатывать проблематику ересей этого периода Керов В. Л. Основные его монографии: Керов В. Л. Народные восстания и еретические движения во Франции в конце XIII — начале XIV века. М., 1986; Он же. Идеи Апокалипсиса в средние века (Иоахим Флорский, Оливи, бегины Южной Франции). Москва, 1994; Он же. Францисканцы во Франции в XIII — первой половине XIV века. Петр Иоанн Оливи и спиритуалы. М., 2007.

29 Более подробно см. С. 170−172.

30 В современной отечественной историографии, по видимости, отсутствуют какие-либо новаторские исследования по истории религиозных народных движений ХП-ХШ вв. историографии является и по сей день одной из наиболее актуальных. Не получив особого внимания в дореволюционный период (А. К. Джививлегов, Е. Ефимова, Д. М. Петрушевский), 31 концепция формирования средневековых сословий стала одной из центральных для советской медиевистики. Концепция разрабатывалась на базе исследований возникновения и развития средневекового города, товарно-денежных отношений, в основном на материале XIV и XV вв. (С. М. Стам, В. И. Рутенберг, А. Н. Чистозвонов, Ю. ' JI. Бессмертный, Б. Ф. Поршнев).32 Процесс формирования сословно-представительной монархии во Франции, стране классического феодализма, также был наиболее последовательно рассмотрен на материале того же периода (Н. А. Сидорова, А. Д. Люблинская, Н. А. Хачатурян).33 В период 1990;х — 2000;х гг. концепция формирования средневековых сословий стала рассматриваться в контексте самосознания сословий.34 На данный момент исследователи придерживаются такой концепции, в которой именно самосознание, чувство принадлежности к определенной группе, в дополнение к социальному и правовому статусу, является неотъемлемой частью общности,.

31 Дживилегов A.K. Средневековые города в Западной Европе. СПб., 1902; Он же. Торговля на западе в средние века. — М., 1905; Ефимова Е. Парижская революция в XIV в. М., 1908; Петрушевский Д. М. Возникновение городского строя средних веков // Белов Г. фон. Городской строй и городская жизнь в средневековой • Германии. М., 1912.

32 См. исследования общего характера: Поршнев Б. Ф. Феодализм и народные массы. М., 1965; Бессмертный Ю. Л. Демографические и социальные процессы во французской деревне XTV в. //Французский ежегодник 1981. 1983; Гутнова Е. В. Классовая борьба и общественное сознание средневекового крестьянства (XI-XV вв.). М., 1984; Рутенбург В. И. Культура эпохи Возрождения. М., 1987; Стам С. М. Средневековый город и развитие социальной структуры феодального общества // Классы и сословия средневекового общества. М., 1988; Он же. Экономическое и социальное развитие раннего города (Тулуза XI—XIII вв.). Саратов, 1969; Чистозвонов A. H. О социальной природе средневекового бюргерства // Средние века. 1982. Вып. 45- Он же. Реформационное движение и классовая борьба в Нидерландах в первой половине XVI в. М., 1964; Он же. Социальная структура сукноделия в Голландии XIV—XV вв. // Генезис капитализма и промышленности. М., 1963.

33 Люблинская А. Д. Структура сословного представительства в средневековой Франции // Вопросы истории. 1972. Вып. 4- Хачатурян Н. А. К вопросу о природе французской сословной монархии // Средние века. 1978. Вып. 42- Она же. Сословная монархия во Франции XIII—XV вв. М., 1989. Отметим, что в последнем исследовании, несмотря на то, что в названии заявлен XIII век, он практически не подвергается какому-либо исследовательскому анализу и рассматривается только в качестве предпосылок к процессам, которые начинаются в начале XIV века.

34 Краснова И. А. Представление о свободе у флорентийских горожан // Город в средневековой цивилизации Западной Европы. M., 2000. Т. 4. С.79−83- Румянцева К. Ю. К вопросу о самосознании немецкого городского сословия XTV века (Хроника Ульмана Штромера) // Из истории и культуры средневековья. СПб. 1991. С. 8288- Негуляева T.M. Зарождение правосознания и чувства личности у средневекового бюргерства // Средневековый город. 1998. Вып.13. С. 26−36- Gleba G. Die Gemeinde als alternatives Ordnungsmodel: zur sozialen und politischen Differenzierung des Gemeindebegriffs in den 14. und IS. Jahrhunderts. Mainz, Magdeburg, Munchen, 1989. S. 4−5 ff. которую исследователи называют сословием.

Таким образом, на данный момент в отечественной историографии хорошо изучено военное сословие и городское сословие, но проблема формирования церковного сословия не рассматривалась в отечественной науке, а в западной рассматривалась без применения аппарата «сословий».

Научная новизна работы состоит в уточнении представлений о формировании средневековых корпораций и орденов в той их части, которая касается репрезентации этих структур в системе символов и представлений средневековой культуры.

Практическая значимость работы заключается в возможности применения её данных и результатов в общем и специальных курсах по истории Средних Веков, истории средневековой культуры, страноведения, на семинарских занятиях, при составлении хрестоматий и учебных пособий, комментировании критических изданий памятников периода Высокого Средневековья.

Апробация работы: данные исследования были представлены в качестве докладов на конференциях, по материалам данного исследования были сделаны три публикации.

Структура работы: Работа состоит из введения, в котором определяются актуальность, задачи, методологический подход и хронологические рамки исследования, охарактеризована источниковая база и степень изученности вопроса, а также из трех глав, заключения, содержащего общие выводы, и списка литературы.

В первой главе, состоящей из двух частей, будет рассмотрена общая история ордена, как внешняя, представленная в фактах, так и внутренняя, самопредставление. Мы рассмотрим влияние конкретного исторического контекста на формирование и развитие францисканской легенды, переписывание которой представляет собой контроль над прошлым, над внутренней историей ордена. Во второй и третьей главах мы рассмотрим адаптацию ордена к условиям.

Франции: в университетских структурах (францисканцы в Парижском университете, сравнение и взаимодействие с университетской корпорацией) и светских административных (францисканцы как следователи графа Альфонса де Пуатье, реализация принципа «невидимой власти»).

Заключение

.

Итак, в XI—XII вв., в результате монашеской и церковной реформ в средневековой Западной Европе формируются новые типы монашеских орденов, таких, как цистерцианцы, происходит своего рода специализация монастырей, таких, как знаменитая Шартрская ученая школа. Народная религиозность, подъем которой в IX веке во многом подтолкнул монашеские и церковную реформы, так и не получает поддержки от церкви, поскольку Григорий VII свел грандиозное движение обновления всего западноевропейского общества к борьбе Империи и Папства. Показательно, что в этот период идеал совершенной бедности уходит из церковной культуры в народную, приобретая окраску идеи еретической, или в монастырскую, закрытую от мира. Более того, этот идеал уже не соответствует начавшему меняться обществу эпохи крестовых походов. В XII веке средневековая Европа переживает расцвет экономический, социальный, культурный. Вместе со взлетом города начинает расцветать городская культура, меняются ценности и приоритеты, возникают новые социальные страты, не связанные с традиционным обществом трехсоставного ordo. Формируются такие типы социальных организаций как городские корпорации, цеха, в средневековом обществе появляются интеллектуалы, руководители частных школ, такие, как Абеляр.

Несомненно, общество эпохи крестовых походов и Ренессанса XII века, изменивших представления о базовых ценностях, не могло уже удовлетворять традиционное монашество, приемлемое для аграрного мира и для ценностей общества классического феодализма. Но в начале XIII века, когда Франциск Ассизский подхватывает апостольскую идею, дает обет совершенной и добровольной бедности, приносит ее вместе с товарищами в Рим, тогда, с согласия папы Иннокентия III, начинается официальное существование совершенно нового монашеского ордена с кардинально новым уставом. Эпоха нищенствующих орденов начинается на волне народных религиозных движений и стремления папы к созданию всемирной теократической империи. Устав, благодаря которому объединяются на первый взгляд несовместимые принципы апостольского служения и церковной структуры, базируется на принципах мобильности, труда, нищенства, полного отсутствия собственности и отказа от традиционной иерархии. Деятельность братьев, в основном, ориентирована на город.

В этом контексте мы рассмотрели процесс институционализации Ордена на протяжении XIII века: одновременно его интеграцию в структуры Парижского университета (формирование Ордена как ученой корпорации) pi в структуры, которые осуществляли королевское правосудие (стремление Ордена к осуществлению божественного правосудия на всех уровнях, мессианское самосознание). При этом история Ордена рассматривалась как часть церковной истории, истории средневековых интеллектуалов, государства. Но все же, что есть Орден в этом контексте сам по себе? Чтобы ответить на этот вопрос, подведем итоги.

Общеизвестно, что основным новаторством нищенствующих орденов стал отказ от ухода за стены монастыря или в безлюдное пространство пустыни: нищенствующие монахи идут прямо в мир. Но, как показала М. Ньюмэн на примере цистерцианцев, до появления нищенствующих орденов традиционные монашеские ордена пытаются наладить связь с внешним миром. Несмотря на попытку противостоять светским связям, цистерцианцы к концу XII века включились в эти связи и фактически интегрировались в феодальное общество. Однако интеграция была в феодальные, а не городские структуры1. Связано это было с тем, что традиционный монастырский уклад вообще исключал город из представлений о мире, монастырь был основой аграрного мира, в нем не было места городскому феномену, необратимо меняющему социальный состав общества2. В связи с ориентацией на старый порядок, традиционное.

1 Newman М. G. The boundaries of charity: Cistercian culture and ecclesiastical reform, 1098−1180. Stanford, 1996.

2 Ludo J. R. Milis Monks, Canons, and the City: A Barren Relationship? // Journal of Interdisciplinary History. The монашество не смогло преодолеть кризис первой половины XIII века, результатом которого стало обновление систем социальных и государственных институтов. Попытка найти новый путь, интегрироваться в городское общество, сохранив свой уклад, например, через университет, была предпринята. Но поворотный момент был упущен и со второй половины XIII века традиционные монастыри постепенно приходят в состояние упадка3.

В отличие от традиционного монашества, нищенствующие ордена изначально были ориентирован на проповедническую деятельность как в сельской местности, так и в городе, причем деятельность в городе занимала основное место. Нищенствующие ордена поворачиваются лицом к культуре вне монастыря, перестают ее игнорировать, включают в свое миросозерцание, начинают активно ее менять, агрессивно проникая во все сферы и структуры средневекового общества. Но изменяя общество снаружи, Орден сам постоянно обновляется изнутри. Несмотря на довольно быстро выявившиеся противоречия устава Ордена между описываемой реальностью и существующей, и вследствие этого появившуюся опасность разрушения и рассеяния Ордена, францисканцы, вероятно неосознанно, находят способ выжить, благодаря принципу соревнования норм и реальности, где норма выражена в текстах внутренней истории Ордена, а в реальности происходит неизбежная интеграция Ордена в институты, после каждого этапа которой происходит последующий пересмотр норм в очередном жизнеописании основателя Ордена, Франциска Ассизского.

Поэтому несмотря на все различия, в том числе и сущностные, францисканский орден является частью церковной истории и являет собой реформу монашества в том плане, что парадоксальным образом своей «внесистемностью» отражает системную идею церкви XI—XII вв. Нищенствующие монахи как бы перенимают эстафету реформ, которые.

Productivity of Urban Space in Northern Europe. 2002. V. 32, N. 4 P. 667−688.

3 Предпринимается множество изменений, например, в институте женского монастыря, а со второй половины XIII века цистерцианцы и клюнийцы пытаются интегрироваться в Парижский университет (см. The New Cambridge Medieval History. Т. V. P. 221−232.). традиционное монашество не смогло воплотить в реальность, в связи с системной устарелостью. Посредством отрицания, конфронтации и борьбы францисканский орден поддерживает как раз церковную традицию.

В то же время, история францисканского ордена тесно связана с историей интеллектуалов в средние века.

В период Ренессанса XII века из монастырских и церковных школ выделяются частные школы, благодаря деятельности которых происходит реформа знания, формируется новый социальный слой: средневековые интеллектуалы. В начале XIII века в Западной Европе возникают университеты, объединения тех школ, которые сумели преодолеть кризис институционализации и продолжить ее в новом качестве. Церковь пытается сохранить контроль над этим феноменом посредством сохранения контроля над licentia docendi. Парижский университет, датой возникновения которого считается 1200 год, когда Филипп-Август дарует ему привилегии, фактически начинает свое существование с 1215 года, когда получает статут от Робера Курсона, папского легата. В это же время в формирующуюся университетскую корпорацию начинает свое проникновение доминиканский орден. Францисканский орден начинает интегрироваться в университеты с 30-х гг. XIII в., но осознанно — только со второй половины XIII века. Если изначально францисканцы приходят в Университет как проповедники, претендуя на самое полное понимание Священных текстов, наиболее приближенное по духу к апостольской церкви, то в течении конфликта 50-х гг. происходит переориентация Ордена на ученую корпорацию, заимствование принципов организации у доминиканцев и у Парижского университета. Споры с коллегами во второй половине XIII века стали носить скорее внутри корпоративный, нежели принципиальный характер, вместо проповеди францисканцы обратили свое основное внимание на толкование Текстов. В конце XIII века университеты уверенно занимают свою социальную нишу в средневековом обществе, так же, как и нищенствующие ордена. Более того, став частью университетов, которые изначально создаются под покровительством римской курии, но начиная со второй половины XIII века начинают использоваться светскими властями для разработок в области средневекового права, Орден так же становится опорой для светской власти, помогая ей обосновать политическое право на власть4.

Поэтому мы можем рассматривать францисканский орден и как часть истории государств.

Системный кризис первой половины XIII века приводит к переориентации политических систем: от противостояния Папство-Империя к идее национальных государств и их последующему формированию. Следует отметить, что монашество не оставалось в стороне от этого процесса, как традиционное, так и нищенствующее. Но цистерцианцы, говоря о божественном происхождении власти и о «корпоративном» единстве и взаимодействии светской и церковной власти, остались в рамках каролингской риторики, хоть и использовали этот язык в новом контексте, в духе борьбы за инвеституру. Опираясь на Григория Великого, живя в эпоху, когда принцы начали все больше отграничивать и объединять земли, они создавали образ правителя, который должен был работать над своим соответствием церковному идеалу и который должен был заботиться о благоденствии своих подданных. Но этот образ «хорошего правителя» не содействовал различию между королевской властью и властью феодальных сеньоров, и таким образом не способствовал консолидации власти в руках королей5. Однако францисканцы, которые стали опорой короля, взявшего за принцип своего правления повсеместное распространение правосудия для всех, — оказались в более выигрышной ситуации, нежели цистерцианцы. Первоначально являясь проводниками церковного правосудия, во второй половине XIII в. францисканский орден становится проводником правосудия королевского, следуя принципу «невидимой власти», которая служит проводником для институциональной.

4 Речь идет о Николя де Лире. О нем см.: Schmitt С. Nicolas de Lyre // Dictionnaire de Spiritualite. Paris, 1982. V.

XI. P. 291−292.

5 Newman M. G. The boundaries of charity: Cistercian culture and ecclesiastical reform. P. 176−177. власти в тех местах, где наблюдается ее вакуум. Поскольку, следуя уставу, францисканцы не имели никакой самостоятельной власти, их можно рассматривать как орудие централизаторских тенденций, как часть истории становления национального государства. Однако, действуя в этом направлении, францисканцы действуют в интересах апостолической идеи. Стремление изменить социальную среду совпадает и с королевским стремлением централизации, и с монашеской идеей единого христианского общества, единого града Божьего на земле.

Но все же, что же есть Орден сам по себе в рассматриваемый период? В результате наших исследований мы считаем возможным заключить, что францисканский орден был саморегулирующейся средневековой корпорацией, обладающей иерархической структурой, одним из основных свойств которой было перенимать свойства тех средневековых структур, в которые она, следуя принципу апостольского служения интегрировалась. При этом интеграция происходит благодаря внутри присущему Ордену свойству, которое можно охарактеризовать как «невидимая власть»: это заложенный Франциском принцип отсутствия собственной воли, постоянная готовность повиноваться приказам вышестоящего, стремление заполнять те мирские лакуны, которые не охватил местный клир в деле спасения души.

Итак, нашей основной целью, заявленной во «Введении», было выяснение и уточнение процесса превращения мистического религиозного движения, в основе организации которого была апостольская идея и обет добровольной и совершенной бедности, во францисканский орден как часть церковной структуры, в контексте общих исторических процессов, проходивших в Западной Европе, а конкретно, во Франции, на протяжении XIII века. Подводя итоги наших исследований мы можем с уверенностью заявить, что принцип организации Ордена не противоречил его институционализации в рассматриваемый период. Продолжая нести в себе апостольскую идею, которая не приемлет какой-либо организации, но которая является ядром организации.

Ордена, в процессе собственной институционализации Орден постоянно применяет к себе то один уже существующий тип института, то другой. На фоне постепенной интеграции францисканцев в институты церкви и светской власти были подвергнуты забвению изначальные представления о месте францисканцев в системе средневекового общества и церкви: самопредставление Ордена прошло путь от образа добровольных изгоев до новых апостолов во главе с Франциском-Христом, — и уступило место окончательному письменному образу, в котором не было места апостольским идеалам, они были вытеснены из Ордена, став идейной основой движения спиритуалов. Символическим основанием власти глав Ордена, которые хотели видеть Орден интегральной частью как королевских, так и папских планов на использование францисканской идеи в своих целях, стала прерогатива создания и хранения нового образа Франциска, воплощенного в «Большой легенде» Бонавентуры.

Сокращения и список литературы.