Феномен смерти человека: Возможности философской концептуализации

Актуальность темы

исследования. Исследуемый феномен относится к традиционным проблемам философского дискурса. Вопрос о смерти принадлежит к фундаментальным вопросам философии, во многом определяя статус самой философии, претендующей на всеобщность. Попытка помыслить смерть, то есть справиться с ней дискурсивно, есть изначальное начинание философии и классический предмет ее проблемного поля. Специфика настоящей проблемы охватывает различные уровни личностного и социального бытия и диктует необходимость констатации ее междисциплинарного положения. Это приводит к широкому спектру методологий (в том числе взаимоисключающих) и гибкой вариативности подходов, что, безусловно, усиливает сложность проблемы.

Феномен смерти являет собой традиционную предметную область исследования философской антропологии, относящуюся к сущностным основаниям понятия человеческого. Во многом он определяет настроенность антропологического наброска как в условиях классической, так и неклассической философской антропологии. Основное затруднение, связанное с концептуализацией феномена смерти, заключается в его особой расположенности, которую можно охарактеризовать как «болезненную» или экзистенциально значимую для любого существования. Этот факт требует привлечения и интеграции различных подходов и дисциплинарных пространств, задачей которых оказывается преодоление отчуждения феномена смерти и восприятие его в качестве ресурса философской концептуализации. История философии превращает феномен смерти в крупнейший культурно-практический и теоретико-методологический ресурс, нуждающийся в упорядочении и концептуализации, что оказывается важным фактором, усиливающим актуальность и своевременность исследования.

Востребованность изучения настоящей проблемы продиктована, в том числе тем, что она не относится к феномена обыденного бытия, но переживается в пограничных ситуациях, представляя экстремальный опыт и потому является единичным, неповторимым и уникальным. Уникальность данного феномена осложняет все попытки подвергнуть его концептуализации и одновременно требует активизировать философский ресурс изучаемой предметной области.

Актуальность темы

исследования, помимо классического обоснования, продиктована современными глобальными изменениями социокультурной реальности. В этой связи проблема смерти — это поиск базисных оснований человеческого существования. Это одна из не многих, а может быть и единственная еще не ускользнувшая возможность идентификации с подлинно человеческим.

Феномен смерти в философии не возможен без акта философской рефлексии. В свою очередь сама рефлексия имеет своим крайним пределом открытие смерти. Таким образом, для философского знания анализируемый предмет представляется необходимым. Следовательно, интерес к смерти со стороны философии есть результат ее потребности распространить свою всеобщность на такую междисциплинарную проблему, коей является проблема смерти.

В настоящее время восприятие феномена смерти в высокой степени детерминировано социальностью и ее артефактами: научно-техническими проектами, политическими стратегиями и экономическим моделированием. Особое значение в этой связи приобретает проблема биотехнологий — методик продления жизни, представляющая трансформацию идеи бессмертия, а также комплекс вопросов биоэтического характера, в центре которых фокусируется феномен смерти.

В определенном смысле современную актуальность проблемы спровоцировала неклассическая философия, отказавшаяся в отличие от классической философии от постулирования правильного, этически приемлемого опыта умирания в пользу его поливариантности и отказа от нормативной предписательности при его анализе.

Настоящее диссертационное исследование акцентирует свое внимание на соотношении аксиологического и онтологического подходов к феномену смерти, который в конечном итоге диктует совмещение уровней этики и онтологии. Данное заключение вызвано рассмотрением феномена смерти в контексте коммуникации Я и Другого. Значимость такого контекста объясняется тем, что в современной философской антропологии отмечается стойкая тенденция квалифицировать проблему смерти как маргинальную. Ввиду того, что маргинальное указывает на нарушение коммуникативных связей, представляя вытесненное, мы приходим к такому пониманию, при котором феномен смерти требует помещения в контекст интерсубъективности.

Предложенный Ф. Арьесом вариант восприятия смерти: либо не замечать, либо «примирить» смерть со счастьем охватывающий основные традиционные к ней подходы во многом базируется на проблеме коммуникативности и указывает на необходимость восстановления коммуникативного диалога в анализе феномена смерти и умирания. В этом смысле «не замечать» смерть означает не воспринимать ее должным образом, то есть указывает на отсутствие интерсубъективной основы, позволяющей редуцировать смерть к проблеме интегративного понимания. Игнорирование смерти с неизбежностью приводит к маргинализации данного феномена. Примирение ее с эвде-монией возможно лишь при экспликации смерти в пространстве коммуникативных связей.

Научная разработанность проблемы широко представлена на двух уровнях исследования: культурологическом и собственно философском.

В силу того, что смерть феноменально являет себя в качестве мертвого тела, она подвергается многообразию культурной символизации. Прежде всего это отражено в классических работах Э. Тайлора, Д. Фрезера, М. Элиа-де. Особое внимание заслуживает концепция К. Г. Юнга как альтернативный подход к классическому анализу символической атрибутивности смерти. В культурологическом аспекте исследования проблемы в диссертации привлекаются этнология Ж. Монтандона, историко-культурологический анализ К Клемена, гистология и физиология К. Биша. Из современного отечественного танатологического и тафалогического знания весьма актуальными представляются работы С. Рязанцева, Ю. Смирнова, С. Токарева.

На философском уровне феномен смерти традиционно представлен двумя фундаментальными возможностями концептуализации: смерть как смыслополагание (Гегель — Ницше — Хайдеггер) и смерть как негация смысла (Ясперс — Камю — Сартр).

В рамках архетипов классической и неклассической философии выделяются основные подходы концептуализации смерти: рационалистический, диалектический, экзистенциалистский, психоаналитический, деконструкти-вистский, постмодернистский.

Феномен смерти междисциплинарен внутри самой философии, поскольку заявлен в антропологии, онтологии, этике и социальной философии.

История научной разработанности проблемы начинается с выделения моделей практик умирания. Речь идет о трех подобных историко-философских моделях: античности, средних веков, Возрождения. Античная философия снимает проблему смерти через отождествление бытия и мышления и как следствие невозможности репрезентировать небытиесредневековая философия — посредством акта трансцендированияфилософия Возрождения — с помощью соотнесения мыслящего Я с телесностью и последующей эстетизацией смерти как актуализации предельной возможности телесного. Таким образом, понимание феномена смерти трансформируется в теоретически нагруженную стратегию устремления существования к своему завершению.

В общей разработанности проблемы особое место принадлежит русской философии: Н. Федорову, К. Циолковскому, Л. Толстому, В. Розанову, Ф. Достоевскому, Н. Лосскому, Л. Карсавину, Е. Рерих. При этом учитывается архетип православной культуры, в рамках которой начинает разрабатываться проблематика смерти в отечественной философской мысли (Владимир Мономах, Кирилл Туровский), а также ее интерпретация современностью: Г. Федотовым, М. Киселевой, А. Демичевым, С. Дамбергом, М. Рабжаевой и др. На основании особого статуса смерти в русской культуре (не только в философии, но и в литературе, живописи, кинематографе) в настоящем исследовании представлено ее понимание в качестве культуры некроцентризма, выработавшего глубокую традицию «правильного» умирания. Тем не менее опыт отечественной культуры мысли преодолевает узко оценочный подход к проблеме в пользу ее онтологизации. При этом происходит совмещение этической и онтологической плоскостей, что является особенно востребованным задачами современной биоэтики.

В традиции классической философии проблема смерти широко разработана в границах диалектической методологии Гегеля. Смерть, понятая диалектически, выходит за рамки исключительно антропологической проблематики, являясь категорией негативности бытия — необходимым аспектом перехода и диалектической отмены. Гегелевскую диалектизацию смерти дополняют А. Кожев, Ж. Батай, М. Бланшо. Являясь категорией негативности, смерть наделяется способностью извлечения смысла путем его разъятая в акте отмены. Диалектического привлечения требуют основополагающие оппозиции нашего исследования, такие как жизнь — смерть, Я — Другой, бытие — ничто.

Существование человека диалектично, так как оно одновременно являет смерть другим и осознает ее для себя. Так обозначается принцип соотнесения себя с иным, который, по сути, является диалоговым. В постклассическом типе философствования мы можем проследить за развитием этой идеи в опытах М. Бубера и Э. Левинаса.

В неклассическом архетипе философии экзистенциально фундаментальными вариантами концептуализации феномена смерти выступают онтологии М. Хайдеггера, Ж. П. Сартра, и Э. Левинаса.

Особое влияние на разработку данной предметной области оказал экзистенциальный набросок смерти Хайдегтера, который отказывается понимать смерть как метафизический или биологический феномен, переводя его в бы-тийственное вопрошание. Субъективность по Хайдеггеру в отличие от классической философии определяется не самосознанием, а сознанием смертности. Следовательно, способность к смерти или бытие-к-смерти — критерий подлинности существования человека, нечто уникально собственное, всегда «мое». Вопрос о смерти в этой связи представляется открытием прояснения подлинной экзистенциальной ситуации существования. Однако формируя позитивный опыт мышления смерти, Хайдеггер тем самым спровоцировал и противоположные концепции. Речь идет о смерти как обезличивающем у А. Камю и у Ж. П. Сартра, согласно которым смерть теряет статус подлинности, лишая всякого смысла и оборачивая в абсолютное, обезличенное ничтожест-вование.

Для Левинаса, в отличие от Хайдегтера и Сартра смерть есть условие наличия интесубъективности. Без феномена смерти анализ коммуникативных связей оказывается не полным. С позиции Левинаса существование изначально коммуникативно, следовательно, в любой момент может стать Другим и своим умиранием ответить Другому на вопрос о смерти. Так реализуется идея ответственности в диалогике, приводящая к тезису о богоявленно-сти человеческого лика.

Отмечая многообразие подходов концептуализации феномена смерти, подчеркнем что, важным содержанием неклассической философии является дискурс психоанализа, с его объективацией смерти до субстанциальной силы. В границах психоанализа сформировались две парадигмальности, по-разному концептуализирующие смерть: разработанная 3. Фрейдом основа и ее воплощения Э. Фроммом, Г. Маркузе, Ж. Лаканом, для которой предмет исследования составляет индивидуальное бессознательноеи юнгианская традиция восприятия смерти в контексте коллективного бессознательного, находящая понимание в трансперсональных исследованиях, подобных опыту С. Грофа.

И, наконец, постмодернистская философия Ж. Бодрийара рассматривает смерть в истории человеческой цивилизации как историю «вытеснения». Она исключается из социального производства и представляет иное системы, стремящейся к своему совершенству. Экономический, психоаналитический и лингвистический дискурсы маскируют амбивалентность жизни и смерти вытесняя смерть в пространство маргинального. Историко-эпистемологический дискурс М. Фуко укрепляет обоснование смерти в качестве предмета социокультурной политики.

Нельзя не отметить представленность проблемы на современном биоэтическом, а в более широком смысле — практическом, уровне, на котором философия выступает равноправной участницей гуманитарной экспертизы наряду с медициной, психологией, религией, правом.

Методологическое основание исследования опирается надостижения европейской философии, прежде всего трудов Г. Гегеля, М. Хайдеггера, Ж. П. Сартра, Э. Левинаса. Исследуются результаты методологического анализа философской антропологии в отечественной и зарубежной философии. Сделана попытка переосмыслить ставшие классическими интерпретации феномена смерти в трудах Ф. Арьеса и В. Янкелевича. Одно из ведущих влияний на разработку диссертации оказали дискурс соблазна Ж. Бодрийара и футурология Э. Тоффлера. Были использованы результаты исследований, осуществленные В. Розиным, JI. Коганом, В. Мильдоном, П. Тищенко, Д. Матяш, А. Демичевым, Н. Трубниковым, Б. Марковым, Д. Михелем, Ю. Хрустале-вым.

Методологическим основанием диссертационного исследования являются исторический и логический методы, метод сравнительного и элементы структурного анализа, а также использован междисциплинарный подход к изучению проблемы, где философия приобретает качество экспертного знания.

Объектом исследования диссертации является феномен смерти человека.

Предметом изучения выступает анализ феномена смерти человека, представленный в универсальном и многообразном опыте бытия человека в мире.

Целью диссертационного исследования является упорядочение философского ресурса концептуализации феномена смерти, определение статуса феномена смерти в возможностях философской концептуализации. В соответствии с поставленной целью в диссертации выдвигаются и решаются следующие исследовательские задачи:

— исследовать, процесс становления феномена смерти в качестве философской проблемы, в контексте развития от культурологического символического осмысления до философской теоретизации;

— раскрыть соотношение аксиологического и онтологического подходов концептуализации феномена смерти, при этом выделить аспект их пересечения;

— рассмотреть коммуникативный контекст представления феномена смертиобосновать необходимость наличия интерсубъективной концептуализации для его раскрытия;

— проанализировать статус смерти в антропологической проблематике как ния подлинности существования;

— сформулировать основоположения современного понимания проблемы и определить задачи философской концептуализации смерти в границах междисциплинарного знания и гуманитарной экспертизы.

Научная новизна диссертации состоит в осуществлении авторской реконструкции философского ресурса феномена смерти в рамках классической и неклассической философских традиций. В исследовании в центре внимания находится вопрос о смерти как проблеме коммуникативной императивности, осмысленной в условиях современности. Концептуализация феномена смерти человека в историко-философском бытии показана через нарастание коммуникативного контекста, что позволяет зафиксировать ранее не учтенные аспекты его теоретического и эмпирического воплощения:

1. Предложено новое понимание восприятия смерти как предписывающих техник и моделей умирания в условиях классической философской традиции и установки экстравертного сознания.

2. Осуществлено раскрытие исследуемого феномена через диалектизацию отношений Я — Другой, отражающее понимание смерти как экстравер-сивного события и перевод анализ данного феномена в пространство коммуникативного диалога.

3. Обозначена динамика коммуникативного контекста через смысловые изменения связи смерти с Другим, т. е. в оппозиции Я — Другой. Данная тенденция связана с экзистенциальной философией, которая выявляет идею смерти на уровне интровертно настроенного сознания, соотнесенного с дискретностью существования.

4. Выявляется статус смерти в виртуальной коммуникации, приводящей к исчезновению Другого и обозначению проблем бессмертия и технологий продления жизни (биотехнологий и биоэтики).

5. Определено теоретическое обоснование отношения к смерти применительно к практическому уровню воплощения данного феномена диктуемого современностью. Уточняется перспектива возможных стратегий концептуализаций феномена смерти как преодоление социально понятой коммуникации через ее онтологизацию.

С учетом общих теоретических результатов и выше указанных выводов, на защиту выносятся следующие основные положения:

1. Аспект пересечения аскиологического и онтологического подходов концептуализации феномена смерти проявляется в рамках осуществления бытийственного долга. Аксиологизация феномена смерти способствует его закреплению в пространстве философского знания и укореняет взгляд на проблему сквозь призму моделей умирания, вырабатываемых в рамках классической философской парадигмальности и экс-трвертно ориентированного сознания. Субъект помещается в границы определенного видения, что существенно сужает многообразие проектов собственного завершения. Преодоление такого подхода возможно в результате перемещения проблемы в сферу онто-этики, для которой оказывается востребованным развертывание исследуемого феномена в контексте коммуникации.

2. Согласно диалектической методологии феномен смерти раскрывается в оппозиции Я — Другой. Посредством Другого Я открывает возможность смерти, обнаруживается обреченность самого Я быть в отношении Другого — так выявляется их взаимообусловленность. Я оказывается перед невозможностью постижения себя как Другого, то есть содержит в себе нечто для Другого. Таким образом, «моя» смерть есть событие всегда экстраверсивное. Другой являет смерть без всяких условий, поэтому диалектика отношений Я и Другого представляя осуществление коммуникативного долга закрепляет выбранный аспект исследования и выводит анализ на уровень философии интерсубъективности.

3. Специфика концептуализации феномена смерти экзистенциальной философией продиктована дискретно понятым существованием и установкой интроверсии сознания. Смертность человека указывает на особую открытость к разъятию не только своей подлинности, но и подлинности бытия всеобщего. В этой связи находит оправдание любая смерть, в том числе без присутствия Другого и в таком акте умирания констатируется тождество смерти — окончательного прояснения собственной экзистенциальной ситуации и смерти — ответа на бытийствен-ное вопрошание.

4. Виртуальная коммуникация приводит к исчезновению Другого, что нарушает сообщение Я и Другого в аспекте трансляции смерти. Вместе с исчезновением Другого вытеснению подвергается смерть и в результате такого бессмертия Я лишается возможности узнавания смерти. Следовательно, любая модификация идеи бессмертия (а также самоубийство) есть итог нарушения коммуникации Я и Другого, который оборачивается утратой «наработанного» контекста осуществления умирания и вынужденным обращением к кругу проблем биотехнологического и биоэтического плана. Вместе с тем утрата Другого усиливает отчуждение и маргинализацию феномена смерти, требуя реконструкции Другого вместе с восстановлением коммуникативного контекста разрешения исследуемой проблемы.

5. Теоретическим обоснованием осуществления практического отношения к смерти является признание ценным единичного умирания, требующего не игнорирования, но эмпатийного соучастия. Необходимым и значимым оказывается восприятие смерти как трансляции уникального опыта, не имеющего эквивалента. Свидетельствование умирания признается включенным в процесс всеобщего бытийственного диалога, поэтому статус его толерантного и поливариантного присутствия становится легитимным. В виду особой «болезненной» специфики проблемы снятие ее противоречий и перспективность возможных вариантов концептуализаций связывается с преодолением социально понятой коммуникации посредством ее онтологизации.

Теоретическая и научно-практическая значимость исследования.

Настоящая диссертация открывает новое направление в философском осмыслении феномена смерти. Учитывая накопленный опыт осмысления настоящей проблемы классической и неклассической философскими традициями, исследование инициирует поиск новых концептуализаций феномена смерти, его роли и статуса в философской антропологии.

Теоретическая значимость диссертации заключается в преодолении философской, и в более широком смысле сциентистской, стереотипизации подходов к проблеме и в формировании новой методологической и мировоззренческой парадигмы исследования феномена смерти. При этом в диссертационном исследовании подчеркивается ведущее положение философского дискурса в междисциплинарной разработке теоретических моделей, акцентирующего внимание не на «сглаживании» и нивелировке проблемы, а на пристальности и обострении в ее изучении.

Научно-практическая значимость исследования определяется обозначенными актуальностью и новизной работы. Результаты диссертационной работы могут быть использованы в учебном процессе в рамках курсов и спецкурсов по философии, философской антропологии. Основные выводы диссертации могут использоваться при составлении учебных и учебно-методических пособий. Кроме учебного и учебно-методического направления практической реализации результатов настоящего исследования, выводы диссертации могут быть использованы в качестве методологической и мировоззренческой базы целого ряда таких социально ориентированных дисциплинарных пространств как танатология, социология, социальная работа и социальная антропология, психология и психотерапия, медицина, психиатрия и биоэтика, педагогика, юриспруденция и др.

Апробация результатов исследования. Основные положения работы, результаты исследования и выводы, содержащиеся в диссертации, докладывались и обсуждались на научных конференциях: «Философия и жизненный мир человека» (Саратов, 2002), «Современное российское общество: власть экспертизы» (Саратов, 2003), «Человек в условиях глобализации современной культуры» (Саратов, 2003). Материалы исследования нашли свое отражение в научных публикациях.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованной литературы.

Заключение

.

Феномен смерти представляет собой сложнейший феномен антропологического и социального измерения. Причиной тому является тот факт, что он не имеет адекватного аналога вследствие своей уникальности. Все знание о смерти (философское, научное или религиозное) обречено носить гипотетический характер, что, однако, открывает многообразие возможностей концептуализаций данного феномена.

Основополагающие направления философского восприятия феномена смерти получили свое обоснование еще в рамках наследия архаических культур. В связи с этим настоящее диссертационное исследование уделяет серьезное внимание в том числе анализу вопроса на культурологическом уровне. В результате чего выявлены ведущие архетипические формы отношений к смерти, сохраняющие актуальность и сегодня. Речь идет о двух традициях: представление смерти как негации всякого смысла и смерти как смыслопола-гания. В границах именно такой типологизации осуществляются ведущие теоретизации проблемы смерти классической и неклассической философиями.

Однако подобные базовые модели требуют детальной конкретизации и развития. На это указывает, в частности, то кризисное состояние, в котором находится рассматриваемый феномен в современных социальных реалиях. В диссертации отмечается традиция позитивной концептуализации смерти как наиболее продуктивный подход. Вместе с тем, делается заключение, согласно которому традиция восприятия смерти в качестве абсолютной негации может приниматься как необходимая стадия в процессе формирования позитивного мышления смерти.

Один из возможных продуктивных подходов рассмотрения смерти может располагаться в контексте коммуникации. Коммуникативный диалог позволяет выявить миогоаспектность феномена и разграничить варианты его восприятия. В результате этого обозначается оппозиция Я — Другой как подвижная система отношений, где каждая из ее составляющих обладает способностью обращения в противоположный статус. В этой связи, Я и Другой демонстрируют взаимопереходность в вопросе о смерти. Так как Я ограничивается лишь внешним свидетельствованием, а Другой в посюстороннем опыте лишен полного знания о смерти, следовательно, оказывается востребованным диалоговый подход.

Умирание требует присутствия. Однако в контексте нашего исследования присутствие рассматривается в широком смысле и включает не только Другого, но и понятие бытийственного присутствия. Следовательно, более корректным с позиций диссертации оказывается рассмотрение феномена смерти в рамках онтоэтики. Это позволяет признать каждое частное умирание в качестве необходимого со-бытийного акта, имеющего смысл и значение не только для Другого. Придание ценности единичному умиранию как таковому без всякой моральной, религиозной и иной императивности завершает процесс разъятия подлинной экзистенции.

Таким образом, в диссертации ставится вопрос о свидетельстве умирания как выполнении коммуникативного долга, важного для обеих сторон. При этом подчеркивается значение внеоценочного присутствия, только которое позволяет существованию завершить свое экзистирование в сохранении необходимых дистанции (с Другим) и автономии. Преодоление антропоморфного понимания свидетельствования позволяет переместить проблему смерти с весьма укорененной позиции Другого, находящегося вне смерти, в пространство умирающего Я. Это открывает возможность реализации идеи кенотизма — своеобразной технологии со-умирания. В этой связи является оправданным обращение к русской философии и культуре как к опыту, где демонстрируется способность со-жаления частному умиранию.

Многообразие так называемых техник умирания в культуре можно подвести под единое основание. Они базируются на стремлении адаптации к идеи смерти, которая исторически обречена на незавершенность. Процесс свыкания со смертью обращается в умение или искусство жить среди смерти, что, однако, оказывается принципиально обременительным компромиссом для человека. Возникает вопрос: относится ли феномен смерти к разряду феноменов подлежащих адаптации? Иными словами возможно ли как «примирение смерти со счастье?».

Усвоение этого феномена в «чистом» виде как простое атомарное разложение носит ярко выраженный деструктивный характер для существования и требует специальных фильтров-концептов. То есть требует опосредованного контакта. С функцией таких фильтров на наш взгляд успешно справляется символическая составляющая культуры. В этом смысле равноценного аналога ей мы едва ли сможем найти.

Символическая концептуализация феномена смерти востребована не только на теоретическом, но и на практическом уровне. Универсальность и естественность архетипических символов обеспечивает их применимость к ситуации конкретного единичного умирания. Здесь философский дискурс облекается в форму терапевтического вмешательства, что, однако, не противоречит заданной еще античностью установке определения предмета самой философии. В условиях признания объективной психической реальности или коллективного бессознательного феномен смерти перемещается в пространство компенсаторного функционирования. Адаптация к идее смерти происходит путем бессознательного распознования-узнавания комплекса образов, что, вероятно, и является фактором наиболее естественного приобщения к исследуемому феномену.

Однако и символическая интерпретация феномена смерти наталкивается на серьезные трудности. В условиях амбивалентного, бинарного мышления смерть оказывается деструктивной и, безусловно, «злой» силой, противоположной позитивному жизненному. Следствием доступности распознавания символических образов является возможное их упрощение.

Таким образом, в многообразии концептуализаций феномена смерти мы выделяем два варианта его целостного усвоения, которые не являются противоречащими друг другу, но, напротив, открыты для взаимодействия. Это расположение смерти в плоскости онтоэтической коммуникативности Я и Другого и представление ее посредством актуализации символического трансперсонального опыта.

Адаптация к феномену смерти в рамках этих подходов основывается на признании включенности единичного существования в бытийственный интерсубъективный контекст, в котором каждое Я экзистирует для другого Я, не требуя взаимности. При этом преодолевается принцип синергии, вследствие безвозмездного характера умирания. В таком акте дарения бытие единственный раз проявляет способность щедрого одаривания существования, которое сигнализирует о подлинности и указывает на вовлеченность во всеобщее. В этой связи умирание является бытийственным долгом существования, императивом, требующим тотальной отдачи. С каждым последующим умиранием происходит подтверждение непрерывного развертывания существования. И как результат в топографическом аспекте восприятия, смерть часто мыслится «позади», «за спиной», указывая на преемственность генераций, что в свою очередь снова требует символической формализации.

Природа данного феномена с нашей точки зрения во многом диктует необходимость привлечения трансперсонального подхода. В пользу этого сообщает культурологический аспект его исследования. На этом уровне смерть входит в группу так называемых обрядов перехода, где происходит пересечение трансперсонального и символического. Отчасти в качестве объяснения соответствующего статуса может служить иррациональное основание феномена. В данном случае иррациональность указывает на невыразимость, то есть на актуальный или потенциальный кризис рациональной концептуализации смерти, который тем самым толкает к сотрудничеству с альтернативными подходами.

Современный процесс виртуальной технологизации феномена смерти и идеи бессмертия есть следствие их традиционного расположения в поле символического. Трансляция идеи смерти и ее модификаций (в том числе и идеи бессмертия) в глобальной информационной сети напоминает присутствие в трансперсональном. Здесь, как и на уровне коллективного бессознательного, символическое кодирование обеспечивает возможность самоидентификации. Однако, в отличие от первого, информационная технологизация (от всеобщей автоматизации до электронных сбоев) несет в себе гораздо больший риск обезличивания и утраты символического носителя существования.

Перспективным направлением исследования в диссертации отмечается необходимость интегрирования указанных двух подходов. В этом качестве философия предстает важной участницей междисциплинарной гуманитарной экспертизы, координирующей дискурсы психологии и психиатрии, медицины, права, социологии, антропологии, культурологии и др. вокруг настоящей проблемы. Философия сегодня призвана устранить отчуждение феномена смерти и вернуть его в повседневность в рамках экзистенциально решаемой ситуации, то есть, по сути, взять на себя адаптирующую функцию.

В соответствии с изложенным диссертация предлагает два условия для возможности осуществления процесса адаптации к феномену смерти:

1) Внеоценочная императивность со-присутствия с умиранием. Соприсутствие предполагает определенную степень дистанцирования, которое выражается в преодолении игнорирования вопроса о возможности смерти, в открытости стать Другим.

Статус Другого не является простым свидетельством й лишь элементом оппозиционной пары, но обозначает указанную дистанцию, только при наличии которой может идти речь о разъятии смерти. Быть1 Другим — это гоv товность к принятию тождественности умирания и умирающего. Поэтому в случаях замалчивания смерти замалчивающий не может быть опознан как Другой.

Тем не менее Другой не несет значения чужого, а скорее связан с Я партнерскими отношениями. Он «ассистирует» процессу умирания уже собственным эмпатийным свидетельствованием. Иными словами, факт смертности осуждает человека на коммуникативные связи, раскрывая его экзистен-циальность, в том числе и в диалоге. В этом смысле адаптация к феномену смерти осуществляется не только при непосредственном переживании смертного случая, но также в условиях, таким образом, понятой расположенности к вопросу о смерти. В пользу коммуникативного опыта раскрытия смерти сообщает традиция ее персонификации, характерная для целого ряда культур и в том числе в определенных модификациях и для современности.

2) Признание феномена смерти в качестве отчасти автономного от антропологического контекста (т.е. выходящим за пределы понимания как простого прекращения жизненных функций), являющегося фрагментом бытия, существующим согласно собственным логике и стратегиям, и лишь в незначительной степени приоткрывающийся человеку.

Данное условие не удовлетворяется восприятием смерти исключительно как биологического процесса, но рассматривает его как нечто способное в определенном смысле к самостоятельным многообразным трансформациям, следствием которых оказываются символическая культура, трансперсональный опыт, информационные технологии, политические игры и т. д. Под воздействием исторических, социо-культурных, научно-технических, морально-нравственных и прочих реалий феномен смерти являет себя часто в непредсказуемых формах, ускользая от однозначного дискурсивного видения. В таких условиях оказывается востребованным соответствующее архетипическое восприятие смерти архаическими мифологическим и магическим сознаниями, согласно которым смерть имеет свою самостоятельную логику и стратегию взаимоотношения с человеком, топографию, атрибутивность, а также способность идти на компромиссы с живым, т. е. коммуникативность.

В контексте этого феномен смерти, вписан в ткань живого коллективного бессознательного и потому находясь в этом пространстве сам, «оживает» и проявляет себя вполне независимо. Следовательно, для адаптации к себе настоящий феномен требует опосредованного отношения, иными словами — рациональной или символической концептуализации, которые заданы субъективным пониманием проблемы. Данное условие в целом выделяет субъективное значение феномена, открывая новые креативные возможности его концептуализации. Это отражается на практическом уровне размещения феномена смерти, в частности в различных социальных проектах, в медицинских, образовательных и педагогических программах, в психологических и психотерапевтических методиках, в ориентациях в искусстве, в стратегиях средств массовой информации.

Восстановление статуса Другого и коммуникативного контекста в событии умирания позволяет констатировать тождество смерти — окончательного прояснения собственной экзистенциальной ситуации и смерти — ответа на бытийственное вопрошание. Так осуществляется преодоление социально понятой коммуникации или точнее ее совмещение с плоскостью онтологии. Достижение именно такой настроенности концептуализаций феномена смерти осознается в диссертации в качестве основополагающей цели исследования, имеющей в равной степени теоретическое и практическое значение.