Проблемы континуитета в контексте развития античной цивилизации в Северном Причерноморье: Конец III-VI вв

Подлинное открытие позднего этапа истории античного Боспора и Северного Причерноморья в целом начинается только сейчас. Именно «открытие», ибо древности конца III — VI вв. уже давно известны науке, но долгое время исследователи не придавали им столь серьезного значения, какого они заслуживают. Мы еще до конца не оценили ни своеобразия этого островка античной (антично-варварской) культуры, ни его роли в истории народов Европы на рубеже римской эпохи и раннего средневековья. Если еще недавно черты поздней античности в Северном Причерноморье виделись как бы «сквозь тусклое стекло», то сегодня все четче проступают его уже вполне осязаемые контуры, отражающие, как в зеркале, основные процессы этого сложнейшего периода. Этот регион в полном смысле можно назвать «обществом на перекрестке» пространства и времени — так много тенденций здесь пересеклось и наложилось друг на друга. Однако основы цивилизации и в это время продолжали оставаться традиционными — античными.

Актуальность темы

Последний период истории античных государств Северного Причерноморья представляет собой совокупность проблем различного рода. Прежде всего, на сегодняшний день отсутствует четкое и общепринятое представление о классификационной принадлежности данного периода в истории региона. Его именуют и позднеантичным, и ранневизантийским, и раннесредневековым, и просто переходным. Ни одно из этих определений не является исчерпывающим. Третья составляющая включает в себя единство и качественную целостность всех эволюционных процессов. Попытка современного специалиста вычленить какую-либо линию континуитета из общего потока представляется нам методологически неверным шагом, исказившим бы целостную картину. • Проблемы континуитета между античной и византийской эпохами в теоретическом плане отечественными специалистами почти не рассматривались. Само это понятие до конца 60-х гг. считалось частью «арсенала буржуазной науки». Можно указать также на более узкие хронологические проблемы более крупной переходной эпохи. Это, в частности, концепция «кризиса III века», нашедшая наиболее полное выражение в трудах Е. М. Штаерман и И. П. Сергеева. Среди других антиковедов идея успехом не пользовалась. Для периода IV—VI вв. выделяются работы Г. Л. Курбатова о ранневизантийском городе, Г. Е. Лебедевой о политико-правовых аспектах рождения Византии. Из медиевистов теория переходного культурного состояния в Западной Европе '• Riche Р. Education et culture dans TOrient barbare. IV-VII siecle. — P., 1995 (4 ed.). — P. 9−24,37−42. V—VII вв. была разработана В.И. Уколовой^. Несколько шире территориально этих проблем коснулся филолог С. Аверинцев" .^ Для региона Северного Причерноморья никто из авторов в подобном ракурсе проблему не ставил^.Гораздо большее внимание эпохе VII—VIII вв. («темных веков») уделялось в связи с общими проблемами рождения Византии. Постепенно выработалось две основных точки зрения. А. П. Каждан отстаивал мысль о частичном дисконтинуитете в развитии эпохи^. М. Я. Сюзюмов же последовательно утверждал идею континуитета. В русле последней СБ. Сорочан рассмотрел континуитет производственных традиций и торговли, товарно-денежных отношений^.Нам представляется, что общетеоретические взгляды М. Я. Сюзюмова, перенесенные на эпоху конца III — VI вв. и на северопонтийский регион, и должны составить теоретическую базу нашего исследования. Ч/ V ^ - S. 530f. '" Ср.: Сорочан СБ. Византия IV—IX вв.: этюды рынка.-Харьков, 2001.-С. 346. k Итак, континуитет — это непрерывность существования и развития'^ Со" ставные части этого явления: • континуитет государства- • территориальный континуитет города (топография, градостроительство, система расселения, фортификация), • континуитет погребального обряда- * • континуитет производственной деятельности, торговых связей, денежной системы (по отдельным памятникам материальной культуры) — • континуитет социальной структуры (знать, военные, клир, ополчение и т. д.) — • • континуитет идеологии- • континуитет духовной культуры и искусства, В зарубежной науке рассматривались как общие, так и отдельные проблемы континуитета для ранней Византии в целом. Таким образом, для Северного Причерноморья исследование проблем континуитета между античной эпохой и средневековьем предпринимается впервые. Все ученые, так или иначе изучавшие Боспор конца III — начала IV вв., отмечали продолжение жизни и материальной культуры на протяжении всего данного периода, но не менее важна проблема континуитета политического и культурного. История Херсонеса в этот период, казалось бы, известна лучше. Тем не менее, до сих пор никто не оценил это время как позднеантичное в непосредственной связи с предыдущим этапом. Неясен политический статус города в контексте его взаимоотношений с империей. Одной из самых сложных проблем является проблема обстоятельств рождения в регионе христианского искусства. Вопрос о варварских вторжениях на территорию региона и о взаимоотношениях новых волн варваров с очагами античной цивилизации, степени их разрушительности так же далек от своего разрешения, как и вопрос о степени варваризации региона как проявлении дисконтинуитета. «Там ж е. — с. 16−17.Особую сложность данная тема имеет вследствие своего интегративного, комплексного характера. Лишь междисциплинарный подход позволит здесь приблизиться к истине. Уникальность северопонтийских античных государств заключается* в их длительном, на протяжении более тысячи лет, непрерывном существовании без катастрофических потрясений, при сохранении традиционных основ их жизни. Выяснение причин этого консерватизма также станет предметом изучения в нашей работе. Объектом настоящего исследования являются материальная культура, трансформация политических институтов и культурная эволюция позднеантичных северопонтийских обществ, а также изучение отдельных видов и форм материальной культуры региона, эволюции политических структур и форм организации социальной жизни, состояния культурных процессов. ^ Хронологические рамки исследования охватывают время от „готских походов“ 2-й трети III в., которые стали прологом Великого переселения народов и совпали с серьезными изменениями внутреннего облика античных государств Северного Понта. Верхним рубежом позднеантичного периода мы считаем I треть VI в., когда Боспор оказался в составе Восточной Римской империи, а Херсонес окончательно был с ней интегрирован фактически. Вместе с тем, по ряду параметров (прежде всего, по материальной культуре) мы должны будем продлить рамки нашего исследования до последней четверти VI в. (тюркское нашествие на Боспор 576 г.- период храмового строительства в Херсонесе в конце VI в.). В мировой науке поздняя античность условно доводится до конца VI в. и, таким образом, полностью включает в себя ранневизантийскую эпоху. Генетическое единство и преемственность форм как материальной культуры, так и государственности, дают нам картину периода конца III — VI вв. как относительно цельной исторической эпохи, которая может быть названа позднеантичным периодом в истории региона (включая ранневизантийский этап 2−3-й третей VI в. для Боспора). Называть весь пери'^ Наиболее близкий подход: ЗубарьВ.М. Северный Понт и Римская империя. — Киев, 1998.-С. 144−166. од конца III — VI вв. в истории региона ранневизантийским мы считаем методологически неправильным'» .^ Территориальные рамки изучаемого нами региона традиционны для отечественной науки и охватывают в широком смысле северо-западную излучину Понта от устья Дуная до Таврики (с Тирой и Ольвией), Таврику (Херсонес и Боспор, включая Танаис), Тамань'" *. В узком же смысле наше внимание будет сконцентрировано на двух ярчайших очагах позднеантичной культуры в регионе — Боспоре и Херсонесе — с учетом влияния на них смежных зон. Ольвия будет рассматриваться преимущественно в контексте лишь одной проблемы — постантичного города в Северном Причерноморье, так как была уничтожена как античный центр в III в. Методологической основой работы является комплексный подход к источникам, выражающийся в сочетании письменной традиции и археологических материалов различного рода. Это позволит раскрыть тему работы через совокупность основных приемов исторической практики и источниковедческого анализа, принятую в современной исторической науке. Вкупе со сравнительно-историческим анализом такой подход представляется наиболее верным при разработке темы и построении определенных исторических реконструкций. Теоретико-методологическая основа исследования предполагает' системно-сюжетное изложение материала, построенное с использованием историко-генетического, историко-сравнительного методов, а также критический анализ источников и историографии. Поскольку континуитет представляет собой сложный процесс, то при его изучении наиболее плодотворными оказываются системный подход, анализ составляющих и их функциональных взаимосвязей. Это в свою очередь требует применения структурнофункционального и типологического подходов.Ср.: Сазанов А. В. Города и поселения Северного Причерноморья ранневизантийского времени. — Автореф. докт. дисс. — М., 1999. ''* См.- Брашинский И. Б. Опыт экономико-географигшского районирования античного Причерноморья // ВДИ. 1970. № 2. — С. 129−138.Научная новизна диссертации. Диссертация представляет собой первое комплексное обобщающее исследование проблем континуитета истории Северного Причерноморья в период поздней античности, понимаемой как время конца III — VI вв., как это принято в мировом антиковедении, В связи с постоянным введением в научный оборот, особенно в последние годы, ряда новых (эпиграфических, нумизматических и др.) источников и появлением интересных исследований по тем или иным частным вопросам истории Боспора и Херсонеса, автор попытался рассмотреть проблему как в целом, так и в отдельных аспектах. В диссертации ставятся и анализируются вопросы, которые либо вообще не рассматривались, либо освещались в научной литературе с иных позиций. Впервые предпринята попытка смоделировать образ позднеантичной эпохи в отдельно взятом периферийном регионе и показать суть происходивших там процессов на основе идеи континуитета всех форм жизни. При этом удалось выявить значительные пробелы в предшествовавших исследованиях, отсутствие единой концепции в интерпретации фактов и теоретических выводах. Эти пробелы в немалой степени заполнены. Рассмотрение в диссертации малоизученных прежде аспектов позволило автору выдвинуть ряд оригинальных, существенно новых положений. Они имеют значение не только для воссоздания наиболее полной истории Боспора и Херсонеса, но и при определении задач и целей дальнейших исторических изысканий и реконструкций. Главными оригинальными идеями концепции являются: • идея континуитета между античным и средневековым этапом истории региона, рассмотренная по трем направлениям — эволюции топографии и материальной культуры, трансформации социально-политических институтов, постепенной смены культурно-идеологической доминанты- • идея «распыления» очагов античной цивилизации в регионе на отдельные локальные территориально-хозяйственные микрозоны- • идея возникновения и функционирования постантичных городов не только в отношении Ольвии, но и Танаиса, и Боспора- • идея сохранения политических традиций античности и форм государственности Боспора и Херсонеса вплоть до византийской аннексии, и далеем • идея особой, специфической («периферийно-византийской») формы социально-политического континуитета на Боспоре- • идея принципиальной общности процесса генезиса христианского искусства в основных провинциях империи и на Северном Понте наряду с региональной спецификой последнего- • • в работе впервые вводится в научный оборот ряд новых источников, другие впервые получают историческую интерпретацию. Практическая значимость диссертации заключается в том, что рассмотренный в ней материал может быть использован как учеными — антико" ведами и археологами — при разработке самых разнообразных научных тем, при написании обобщающих и частных работ, так и преподавателями истории древнего мира и средних веков в учебном процессе на исторических факультетах университетов в общих и специальных курсах. Апробация результатов исследования. Выводы автора по диссертации отражены более чем в 60-ти опубликованных научных работах, в том числе в четырех монографиях (1996 г., 2002 г.), 40 научных статьях, тезисах докладов. Различные аспекты и проблемы, поднятые в исследовании, неоднократно обсуждались на научных конференциях, в которых принял участие автор по результатам более чем 30 докладов: конференции Российской ассоциации антиковедов (ИВИ РАН), Москва: 1991 — Среда. Личность. Общество- 1992 — Социальные структуры и социальная психология античного мира- 1993 — Методология и методика изучения античного мира- 1994 — Формации и цивилизации- 1996 — Власть и общество в античном мире- 1997 — Круглый Стол «Торговля и торговец в античном мире" — 1999 — Чтения памяти проф. Архангельского (НГПУ) — конференция в Луганске (Восточноукраинский нац. университет): 2002 — Историческая наука: проблемы развития. Кроме того, работа обсуждалась на кафедре истории древнего мира и средних веков ННГУ, За годы работы над темой ее отдельные аспекты лично обсуждались с f» ведущими специалистами'^, другие ученые высказывались о наших работах в печати'^ Археологические источники. Археологические исследования Боспора и Херсонеса были начаты более 150 лет назад. Однако, позднеантичным слоям не уделялось должного внимания. В XIX в. преобладало «вещеведение», т. е поиск драгоценных вещей, имевших художественную ценность, при довольно низкой методике раскопок и хранения археологических источников. Это не способствовало углублению знаний о поздней античности на Северном Понте, ведь соответствующие слои были почти лишены того, что искали в то время при раскопках. Кроме того, исследования городищ велись изолированно от сельской территории, по настоящему привлекшей внимание только во 2-й пол. «Г. А. Кошеленко, В. М. Зубарь, СБ. Сорочан, СЮ. Сапрыкин, Н. А. Фролова, В. П. Яйленко, А. А. Масленников, А. И. Айбабин, М. Б. Щукин, М. В. Бибиков, В. И. Кадеев, А. В. Гадло, Н. И. Винокуров, Б. В. Магомедов, В. В. Крапивина, Д. В. Журавлев, В. А. Хршановский, О. Ю. Соколова, П. В, Шувалов, И. Н. Храпунов, П. Д. Диатроптов, Н. Е. Гайдуков, Н. Э. Кунина, В. А. Кутайсов, О. В. Шаров, М. Г. Абрамзон, Г. Колтухов, Н. П. Сергеев, B.IO. Юрочкин, А. К. Нефедкин, И. Е. Ермолова, И. Е. Савостина, А. Г. Грушевой, В. Н. Зинько, Е. А. Зинько, СМ. Крыкин, В. Г. Зубарев, Н. И. Храпунов, А. В. Куликов, А. В. Гаврилов, А, Л. Ермолин, Т. Н. Крупа, г. Цецхладзе, К. Домжальский и многие другие. '* Ю. Г. Виноградов, А. В. Сазанов, А. И. Хворостяный, А. В. Подосинов и др. С? XX в. Систематические масштабные раскопки в Северном Причерноморье начались в 30-х гг, XX в. Среди исследователей Херсонеса надо назвать прежде всего руководителей раскопок на городище, некрополе и хоре К. Э, Гриневича, Г. Д, Белова, Ф. Стржелецкого, Н. В. Пятышеву, О. И. Домбровского, В, И, Кадеева, В. М. Зубаря, А. И. Романчук, С Б. Сорочана, И. А. Антонову, С, Г. Рыжова, М. И. Золотарева, других специалистов^^.На Боспоре следует выделить период конца XIX — начала XX вв., когда здесь работали выдающиеся археологи В. В. Шкорпил, В. В. Латышев, Ю. А. Кулаковский. С 30-х гг. исследованиями городищ и некрополей Боспора руководили: Пантикапей: Ю. Ю. Марти и 0.0. Крюгер (1933) — Л. М. Славин (1934) — В. Д. Блаватский (1945;1979) — Т. И. Макарова, В. Ф. Гайдукевич, И. Д. Марченко, В.П. ТолстиковФанагория: В. Д. Блаватский (1936;1940) — М. М. Кобылина (1947;1975) — Н. И. Сокольский, B.C. Долгоруков, В.Д. КузнецовКепы: Н. И. Сокольский (1957;1973) — B.C. ДолгоруковТамань (Гермонасса): А. С. Башкиров (1926;1927) — А. А. Миллер (1930;1931) — А. Г. Остроумов (1938;1940) — А. П. Смирнов (1950) — Б. А. Рыбаков (1952;1955) — И. Б. Зеест (1956) — А. К. Коровина, СИ. ФиногеноваНимфей: Н. Л. Грач, О.Ю. СоколоваТиритака: Ю. Ю. Марти (1933;1934) — Л. М. Славин (1935) — Ю. Ю. Марти (1936;1938) — В.Ф. ГайдукевичМирмекий: В. Ф, Гайдукевич (1934;1938) — Ю.А. ВиноградовИлурат: М. М. Кубланов (1947) — В. Ф. Гайдукевич (1948;1951) — Л. Ф. Силантьева (19 521 955) — Э.Д. РабиновичВ. А, Горончаровский, В.А. ХршановскийКитей: С. Бессонова (1970;1973) — Е. А. Молев (1974;1999) — В.А. ХршановскийКиммерик: И. Б. Зеест (1947;1949) — И. Т. Кругликова (1950;1958) — В.К. ГоленкоКрымское Приазовье: И.Т. КругликоваА.А. Масленников (с 1978) — Танаис: Т.Н. КниповичД.Б. Шелов, Т.М. АрсеньеваКраткий исторический очерк исследований Херсонеса см. в кн.: Сорочан СБ., Зубарь В. М., Марченко Л. В. Жизнь и гибель Херсонеса. — Харьков, 2000. — 16−57- Романчук А. И. Очерки истории и археологии визанийского Херсона. — Екатеринбург, 2000. — C. I1−36. Наш список объектов и руководителей раскопок далеко не полон, так как подобный перечень не входит в задачи нашего исследования. • Патрэй: А. С. Башкиров (1941;1961) — Р. А. Стручалина (1962;1969) — А.П. Абрамов-. '^ • Горгиппия: В. Д. Блаватский (1948;1949) — И.Т. КругликоваЕ.А. Алексеева- • Ильичевское городище: Э.Я. Николаева- • Раевское городище: Н. А. Онайко. На сегодняшний день данные археологических (вещественных) источников, полученных за многие годы раскопок Боспора и Херсонеса достаточно богаты и разнообразны. Их изучение позволяет получить представление о территории городов в рассматриваемый период, об их социальной топографии, о некрополях. Раскопки последних десятилетий дали важные свидетельства для выяснения характера занятий и условий жизни населения сельскохозяйственных поселений. Большое значение имеют вещественные источники при изучении этнического состава населения, социальной стратификации, особенно материалы некрополей, погребальный обряд, сооружения и инвентарь, который клали вместе с покойником, а также антропологические данные. Однако, следует отметить, что изучение материалов керченского, херсонесского и др. некрополей, происходящих в основном из раскопок XIX — начала XX вв., в значительной мере затруднено из-за отсутствия хорошо датированных источников и описаний погребального обряда. Изучение археологических источников производилось нами в процессе непосредственного участия в раскопках Китейского городища (1983;1995) и некрополя (1999), организации археологической практики студентов в Крымском Приазовье (2001;2002), Гермонассе (2002), Херсонесе (2002). Это дало необходимый опыт и практические навыки в работе с вещественными источниками. В течение ряда лет мы имели возможность руководить работами на раскопе № 4 Китейского городища (начальник экспедиции — проф. Е.А. Молев), где предметом исследования были позднеантичные слои — комплекс жилых и хозяйственных помещений. На некрополе мы принимали участие в раскопках позднеаитичных каменных склепов (начальник экспедиции В. А, Хршановский). Кроме того, изучались отчеты о раскопках за последнее столетие. В течение 2000;2002 гг. были визуально осмотрены основные памятники эпохи в музеях Санкт-Петербурга (ГЭГМР1Р) — Москвы (ГМИИГИМ) — Керчи, (КИАМЗлапидарий) — Севастополя (ХНМЗ) — Харькова (Археологический музей ХНУИсторический музей) и др., где сосредоточены основные фонды вещественных источников из Херсонеса и Боспора. Аутопсия памятников позволила сделать ряд самостоятельных выводов и предложить пути их доказательства, уточнить некоторые из существующих представлений. В течение ряда лет удалось посетить основные городища, лично осмотреть памятники и слои (Китей, Киммерик, Нимфей, Р1лурат, Пантикапей, Тиритака, Мирмекий, Херсонес и др.).Были широко использованы архивные материалы, планы и археологические карты, другие материалы о раскопках на Боспоре и в Херсонесе, а также в Северо-Западном Причерноморье и Юго-Западном Крыму, которые хранятся в архивах ИА РАН в Москве, ИИМК в Санкт-Петербурге, ИА НАНУ в Киеве, ХНМЗ в Севастополе. Их отсутствие среди публикаций затрудняло их ,|^ использование в исследовании и сужало возможности научного анализа. При изучении некоторых специальных вопросов, связанных с материальной культурой, естественными науками, автор консультировался со специалистами соответствующих отраслей знания. Вместе с тем, имеющиеся в нашем распоряжении источники еще не позволяют в равной мере осветить все затронутые в работе вопросынекоторые из них были только поставлены или намечены (например, проблема изучения 1 Я просопографии позднебоспорского населения) .Отсутствие хорошо датированных вещественных источников, что’частично обусловлено спецификой проведения раскопок в XIX — начале XX вв., заставило ограничиться в ряде случаев освещением ряда тем лишь в общих чертах на протяжении всего изучаемого периода, не выделяя этапов эволюции. Малочисленность эпифафических свидетельств не позволила сделать с их помощью подробного исторического анализа состояния и эволюции госуv. «Болгов Н. Н. Материалы к просопографии позднего Боспора // Из истории античного общества. — Вып. 6. Нижний Новгород, 1999.-С.17−30. дарственного строя Боспора и Херсонеса в той степени, в которой хотелось бы. Характеризуя Боспор позднеантичного времени, Н. И. Сокольский справедливо отмечал, что в связи с относительной исчерпанностью и скудностью письменных источников дальнейшее продвижение должны обеспечить источники археологические. Для нашего исследования были привлечены археологические источники трех видов: 1) опубликованные материалы археологических раскопок- 2) неопубликованные архивные материалы- 3) аналитические исследования на основе археологических материалов. Интерпретация этого материала их публикаторами во многом зависела от того, какой концепции придерживался автор исследования, ибо результаты исторической интерпретации одних и тех же фактов зависят от их исходных концепций. Таким образом, наша работа представляет собой историческое исследование, которое во многом опирается на археологические источники, преимущественно — на опубликованные материалы. Поэтому основной задачей в ходе нашей работы с археологическими источниками стала их комплексная историческая интерпретация вкупе с письменными. Анализ археологических материалов будет сделан ниже, в основных главах текста. Письменные источники. Письменные источники по истории позднеантичного Северного Причерноморья невелики по количеству. Минимальна и информация, которая в них содержится применительно к данному региону. Местная историческая традиция северопонтийских греков не сохранилась. Поэтому греко-латинские тексты, происходящие с территории империи, приобретают решающее значение. Весь корпус текстов можно условно разделить на две большие группы в зависимости от мировоззрения авторов и в определенной степени от времени создания: 1) языческие и светские ранневизантийские сочинения, написанные в классической традиции- 2) христианские труды. К первой группе относятся: i >'* • античные языческие исторические сочинения (Аммиан Марцеллин, Дексипп, SHA, Евнапий, Зосим, Олимпиодор, Приск) — • ранневизантийские светские исторические сочинения (Прокопий, Агафий, Менандр) — • сведения из историко-риторического сборника XII латинских панегириков- • светские географические и административные сочинения (Псевдо-Арриан, Дорожник Александра, Руфий Фест Авиен, Expositio totius mundi, Notitia Dignitatum, «Космография» Равеннского Анонима) — • языческая риторика (Фемистий) — • латинская «варварская история» Иордана, находящаяся в ранневизантийском круге текстов. Вторую группу составляют: • церковные историки (Евсевий Памфил, Созомен, Сократ Схоластик, Филосторгий) — • византийские хроники (Иоанн Малала, Феофан Исповедник, Пасхальная хроника, Георгий Синкелл, Иоанн Зонара) — • сочинения Отцов Церкви и малых богословов (Иоанн Златоуст, Григорий Тавматург Неокесарийский) — • византийские «ученые» сочинения (Стефан Византийский, Константин Багрянородный) — • агиография (жития свв. епископов Херсонскихжитие Астерия Амасийского) — • иноязычные (преимущественно сирийские и армянские) сочинения ранневизантийского времени (Иоанн Эфесский, Захария РиторМовсес Хоренаци, Фавстос Бюзанд) — • латинские христианские историки и хронисты (Павел Орозий, Проспер Тирон и др.).Большинство источников, преимущественно античных, имеющих отношение к истории Северного Причерноморья рассматриваемого времени, собрано и переведено в известном корпусе В. В. Латышева Scythica et Caucasica. Однако, в данном корпусе были пропущены некоторые тексты, а византийские, созданные позднее VI в., вообще не представлены. Отметим также новейшую хрестоматию «Аланика"'^.Крупнейший историк позднеантичной эпохи — Аммиан Марцеллин (330 400 гг.), «солдат и грек» из Антиохии — создал свою «Историю» (Res gestae) на латинском языке в XXXI кн. Сохранились кн. XIV-XXXI о событиях 35 320 ' 378 гг.» «Нашей темы касаются следующие места: XXXI. 1,2: описание гуннов и алановXXII.7,10: посольство северопонтийских народов в Константинополь в 362 г.- XXII.8: географический очерк регионаXXXI.3,1−3: аланогуннская война. Аутентичность сведений Аммиана Марцеллина в отношении Северного Причерноморья следует считать доказанной. Главную ценность в его описании представляют сведения о племенах, вступавших в непосредственное соприкосновение с Боспором. В географическом описании Боспора Киммерийского Аммиан следует античной традиции (ХХ11.8,12−13, 26−27, 3031). Остальной Таврике, включая Херсонес, посвящены гл. ХХ11.8,32−36. Исй торик сообщает о цветущем состоянии сельскохозяйственного производства в Таврике, в т. ч. в Херсонесе. Чрезвычайно яркое этнографическое описание гуннов (XXXI. 1- 2,1−12) во многом написано «по горячим следам» событий, связанных в продвижением гуннов в Северное Причерноморье и на Нижний Дунай. Оно страдает значительными преувеличениями, породив «гунцский миф» в Европе. Трактовка гуннов как необузданных дикарей была закреплена в европейской традиции позднее, в середине V в., под влиянием событий эпохи Аттилы. У Аммиана Марцеллина самую глубокую неприязнь вызывают «Аланика. Сведения феко-латинских, византийских, древнерусских и восточных историков об аланах-ясах / Сост. и комм. Ю. С. Гаглойти // Дарьял. 2000. № 3 (работа осталась для нас недоступной). ^^ Каждан А. П. Аммиан Марцеллин в современной зарубежной литературе // ВДИ. 1972. № 1. Соколов B.C.Аммиан Марцеллин как последний представитель античной историографии // ВДИ. 1959. № 4- Matthews J. The Roman Empire of Ammianus. — L., 1959; Неронова В. Д. Аммиан Марцеллин о варварах // Уч. зап. Пермского государственного университета. 1966; Неронова В. Д. Отражение кризиса Римской империи в «Истории» Аммиана Марцеллина // Уч. зап. Пермского государственного университета. 1961; Jannatione е Ammiano Marcellino. -Napoli, 1960; Ермолова И. Е. Северное Причерноморье в представлении римлян первых BCIJOB Н.Э. (по Аммиану Марцеллину). — Автореф. канд. дисс. — М., 1985; Культура Византии IV — I пол. VH’BB.М., 1984.-С.124−139- Удальцова З. В. Мировоззрение Аммиана Марцеллина//ВВ. 1968. XXVIII. кочевые народы, особенно сарацины и гунны. Описание аланов (XXXI.2,1723) более сдержанно, местами сочувственно, и отражает факт знакомства империи с этим народом на протяжении более чем трехсот лет. Публий Геренний Дексипп (III в.) — афинский историк, руководивший обороной родного города от прорвавшихся с севера варваров во время кризиса III в. Из ряда его несохранившихся сочинений (Хроника в XII кн. Скифская история) дошло лишь несколько фрагментов. Особенно важны фр. 16, 16а, 21, которые убедительно доказывают, что северные варвары прибыли с берегов Боспора Киммерийского. В обширном труде, известном как SHA (Scriptores Historiae Augustae), ряд мест посвящен отражению тех же северных варваров. Прежде всего это биографии Аврелиана (22,2) и (13,2−3) Тацита, приписываемые Флавию Вописку. У специалистов нет единого мнения по поводу достоверности сведений этого источника (отчасти в связи с его «беллетристическим» жанром) и по поводу времени его создания (начало IV или конец IV вв.).Евнапий (347 — после 414 гг.) — крупнейший языческий греческий историк конца IV в. Его «Продолжение Истории Дексиппа» в XIV кн., к сожалению, не сохранилась полностью^^. Фр. 41 рассказывает о приходе гуннов с востока. Приход кочевников интерпретируется как парафраз древней легенды об Ио, перешедшей через пролив по «бычьему броду» — Боспору. Фр. 42 — о разгроме готов («скифов») гуннами. Фр. 43 — о переселении готов в пределы империи. Евнапий считается достоверным историком^'', его сведения послужили основой соответствующих мест позднейших историков. Белгород, 1995. — 106−112- Болгов Н. Н. Зосим: источниковедческие проблемы // Ученые записки историчезаконченная ок. 498 г., во многом зависела от работы Евнапия. Она охватывает события на всем пространстве Римской империи и окружающих земель с 270 по 410 гг. (не считая краткого введения). Первый крупный эпизод, относящийся к нашей теме, связан с эпохой «готских походов» (I. 23,1- 31−32- 34- 42.1−2). Это — наиболее обширный и связный рассказ о данных событиях. При общей репутации Зосима как добросовестного историка его сведения и по рассматриваемой проблеме выглядят убедительно. В 11.21 рассказывается о столкновении императора Константина с варварами некоего царя Равсимода в 322 г., в котором некоторые комментаторы усматривают свергнутого боспорского царя, известного из эпиграфики как Радамсад (Радампсадий). Следующий экскурс о Северном Понте (IV.20−25) рассказывает о приходе гуннов из Азии. По мнению специалистов, этот эпизод зависит от текста Евнапия, хотя, по объему несколько больше в силу того, что «История» Зосима сохранилась 4 полностью. Зосим в целом повторяет описание гуннов, их характера и образа жизни, сделанное Аммианом Марцеллином. В V.22 рассказывается о вмешательстве живших к северу от Дуная гуннов во главе с Ульдисом в политические конфликты в Константинополе. Рассказ Зосима (IV.5,2) о пребывании в Херсонесе узурпатора Прокопия свидетельствует о том, что в Херсонесе не было имперской администрации, так как Прокопий опасался не ее, а лиц, прибывших искать его. Отправился он в столицу на попутном грузовом судне. Приск Панийский — писатель V в. Его труд «Деяния Аттилы"^^ сохранился лишь в составе византийского сборника эксцерптов «О посольствах». Крупный фрагмент описывает византийское посольство 448 г. к Аттиле и обрисовывает картину гуннского военно-политического господства в степях от Паннонии до Кавказа, дает сведения об образе жизни и быта гуннов. Объективность и отсутствие враждебности отличают Приска в его описании социального строя и нравов гуннских племен. Сочинение Приска помогает нам яснее представить себе геополитический фон северопонтийской истории V в. Менандр Протиктор — ранневизантийский автор (VI в.), чей труд имеет много схожего с трудом Приска. Из сохранившихся отрывков наибольший интерес вызывает описание посольства византийцев во главе с Зимархом (568 570 гг.) к тюркам, входящее в состав Ехсеф1а de legationibus. В тексте^ есть описание Боспора и ситуации вокруг него в связи с приходом тюрок в Восточную Европу. Ряд светских историков, работавших в ранневизантийское время в античной традиции, завершают Прокопий Кесарийский и Агафий Миринейский. Прокопий из Кесарии Палестинской (VI в.) — крупнейший историк ранней Византии, Труды этого автора — настоящая энциклопедия разнообразных сведений по истории тогдашнего мира. Нашей темы касаются «История войн Юстиниана» и трактат «О постройках». В последнем дается цельное и связное описание природы, этнографии и истории Северного Понта в связи с по*^ Приск Панийский. Византийская история и деяния Аттилы // Ученые записки II Отделения Академии наук. -T.7, вып.1.-СПб., 1861.-112с.-Приск//ВДИ. 1948. № 4.-С.244−267. «Менандр Протиктор. История // Византийские историки. — T.5. — СПб., 1860. '^ Культура Византии… — 148−160- Бибиков М. В. Историческая проза Византии. — 57−62- Удальцова З. В. Мировоззрение Прокопия Кесарийского//ВВ. 31. 1971.-С.8−22- Курбатов Г. Л. Ранневизантийские поптреты. — Л., 1991. — 184−220- Rubin В. Procopios von Kaisarea. — Stuttgart, 1954; Cameron Av. Procopius and the Sixth Century.-L., 1985. ^' Прокопий Кесарийский. Война с персами. Война с вандалами. Тайная история. — М., 1993; Прокопий Кесарийский. Война с готами. — М., 1950; Прокопий Кесарийский. О постройках // ВДИ. 1939. № 4. — 203−283. стройками императора Юстиниана (III кн.). Данный текст породил обширную литературу о так называемом «Таврическом лимесе» — полосе укреплений в Крыму и на Тамани и стимулировал усилия современных археологов. В ^"Истории» выделяется целый ряд мест, посвященных Северному Причерноморью: о переходе гуннов через «устье Меотиды» (B.G. VIII.5) — о «возвращении утигуров» (там же) — о гуннском господстве в степной Таврике (В.Р. 1.12) — (B.G.VIII.5) — о разгроме Фанагории и Кеп утигурами в 540-е гг. (B.G. V.23) — об установлении византийского протектората над Боспором при Юстине (В.Р.

1.12,8) — об аннексии Боспора Юстинианом (В.Р. 11.3,40) — о готах-тетракситах (B.G. VIII.4). Вместе с несомненными плюсами, отметим, что Прокопий не только ошибся относительно местоположения Фанагуриса и Кеп, но и преувеличил роль Юстиниана в укреплении Херсона. Агафий Миринейский — историк и поэт (536−582 гг.), продолжатель Прокопия. Его труд «О царствовании Юстиниана» в V книгах^" был написан в 570−582 гг. Агафий рассказывает о широком северопонтийском мире племен, окружавших греков и римлян (эпизод о приходе гуннов в Европу — V, ll — весьма реалистически описывает способ переправы кочевников, несмотря на общий риторический характер текста и стилистические ухищрения).Из неисторических произведений краткое упоминание о Боспоре содержится в самом позднем из XII латинских панегириков — Латина Паката Дрепания императору Феодосию, произнесенном летом 389 г. в Риме: «Житель Боспора не чувствует себя защищенным холодом…» (Pan. Lat. XII. 22,2). Если бы Боспор уже 15 лет был разрушен, выдвигать его в качестве одного из перспективных направлений внешней политики империи было бы нелепо. Важное значение для истории позднеантичного Северного Понта имеет анонимный перипл V—VI вв., известный под именем Псевдо-Арриана. В своей основе он восходит к периплу Арриана (II в.), но многие сведения отражают реалии времени его создания. Главы 62 (21) — 78 (52) рассказывают о плавании вдоль берега моря от восточных рубежей Боспора до западных. Синдская Гавань — древнее название Горгиппии — названа Эвдусией, что дает основания современным ученым видеть здесь следы готов-эвдусиан (61). Перипл дает современное автору название Корокондамского залива (64). Характерно употребление наименования «устье Меотиды или Танаиса» для Керченского пролива (69), что дает основание думать, что Псевдо-Арриан мог считать Меотиду за разлившийся Танаис. При описании европейского Боспора упоминается Мирмекион, который, по всей видимости, в V в. уже не существовал. Пантикапей же назван столицей Боспора и важным боспорским городом, имеющим обширную гавань и верфи (75−76). Далее упоминаются все боспорские города вдоль берега моря, включая «деревушку» Акру, но реально существовали в то время (по данным археологии) лишь Тиритака, Китей и Киммерик. Феодосия (Февдосия) названа «опустевшим городом», который «на аланском или таврском наречии называется Ардабда, т. е. Семибожный» (77). Перипл ПсевдоАрриана — это компиляция, составленная ранневизантийским автором. А. Особое место среди источников занимает административный справочник Notitia Dignitatum (ок. 400 г.), дающий подробнейшую картину дислокации сухопутных войск империи по провинциям. Его более поздний аналог — «Синекдем» Иерокла, официальный имперский административный справочник. «Космография» Равеннского Анонима (VII в.) — важный источник по позднеантичной географии, в том числе изучаемого нами региона. В ней перечисляются 33 города «Босфорании», в частности, Гермонасса, Акра, Китей, «Тамже.-С.115.. ^'Там ж е — С. 120. „Там же. -С. 121. '*Там же. -С. 122. '^ Бородин О. Р. „Космография“ Равеннского Анонима (к вопросу о ее месте в истории геофафической науки) // ВВ. 43. 1982. — 54−63. Ср.: Подосинов А. В. Восточная Европа в римской картофафической традиции.М., 2002.-С. 161−286. *v Нимфей, Киммерий, Мирмекий, Калос-Лимен, Борисфенида, Ольвиаполис, Дорн, Херсона, Феодосиполис, Кареон (Керчь?), Трапезус (IV.3- также V. ll).Лежащая в основе этого текста традиция восходит к карте Агриппы, а автор часто апеллирует к авторитету Иордана. Этот источник, созданный только на основании предшествующих сочинений, не дает реальной картины существования городов Северного Понта для своего вpeмeни^ .^ Сочинение, известное под названием „Новый географический текст“, считалось во времена его издания написанным в середине IV в.“ * В настоящее время его создание относят к более поздним византийским временам, хотя до сих пор отдельные исследователи используют его для воссоздания реалий позднеантичного времени. Дополнительный свет на проблему проливают данные риторической прозы. „Царь красноречия“ Фемистий (IV в.) в одной из речей дает важную информацию о состоянии хлебной торговли Константинополя с Боспором (XXVII, р 336). Фемистий утверждает, что хлебные торговцы плавают за пшеницей в Херсонес (в 384 г. он был префектом Константинополя и отвечал за доставку хлеба в столицу). Однако, речь относится к сер. IV в. и может использоваться для подтверждения наших выводов лишь косвенно, а не прямо, как утверждается в некоторых работах. В нормативных источниках есть полезная информация. Так, о мор с^кой повинности Херсона и Боспора говорит CJC III.751.Труд одного из первых варварских историков ранневизантийского круга гота Иордана (VI в.)'*' - „О происхождении и деяниях гетов“ почти полностью имеет отношение к истории Северного Понта эпохи Великого переселения народов. Описание Скифии в связи с понтийским побережьем начинается с § '^ Подосинов А. В. Еще раз о происхождении имени города Керчь // Античный мир. Византия. — Харьков, 1997. — 158−159. Автор статьи объясняет отсутствие Пантикапея в данном перечне тем, что этот город „скрылся“ под названием Кареон. '^ Наиболее полный анализ позднеантичной географической традиции, тексты и переводы см.: Подосинов А. В. Восточная Европа в римской картографической традиции. — М., 2002. '» 'Новый геофафический текст//БДИ. 1938.№ 4.-С.252−255.-Пер. М. Шангина. *' Иордан. О происхождении и деяниях гетов. — СПб., 1997 (2-е изд.). —^ 32. Далее идет описание народов. Особенно важен § 37 о гуннских племенах Северного Причерноморья в V—VI вв. О холодах этого региона автор упоминает, отдавая дань античной традиции, в § 44. Формирование державы Германариха завершает раздел об истории готов (§ 118 слл.). После этого следует рассказ о гуннах, их происхождении и переходе в Европу через Меотиду и Танаис (§ 121 слл.), о разгроме готов (§ 130). Далее история готов излагается в связи с историей империи, включая эпоху Аттилы, вплоть до времени Юстиниана. О битвах наследников Аттилы говорится в § 259−264, после чего следует рассказ о новых переселениях племен. Иордан является важнейшим источником для истории позднеантичного Северного Понта. Саламан Ермей Созомен (до 446 г.) в своей «Церковной истории» упоминает некоего боспорского епископа, который в 358 г. участвовал в Никомедийском соборе (IV. 16). В VI, 37 он пересказывает легенду, восходящую к Евнапию (фр.41), о переправе гуннов через пролив в Европу. VII, 26 сообщает о епископе Скифии Теотимецентр епархии — в Томах. Здесь же говорится о «звероподобных» гуннах. В VIII.25 рассказывается о нашествии гуннов на Фракию в 404 г. В IX.5 речь идет о взятии гуннским вождем Ульдисом гфода Кастра Мартис во Фракии и измене гуннов, перешедших на сторону римлян (один из первых фактов взятия гуннами крепостей).Феодорит Киррский (390−457) сообщает в V.36−37 о набегах гуннов («скифов») и Истра на Фракию во главе с Роилом (Руа) в 440-е гг. Арианский историк Филосторгий (368−440), сохранившийся лишь в эксцерптах Фотия, повторяет старую легенду о переправе гуннов (из кн. IX = «^ Socr. IV.33−34 = Soz. VI.37). В отрывках из кн. XI говорится о вторжениях гуннов через Истр с запада и с востока через Армению вплоть до Киликии. В П. 5 говорится о готах „из-за Истра“. * В целом греческие церковные историки сообщают сведения, не противоречащие данным светских писателей, а во многом и от них зависящие. Конкретных данных о положении греческих городов Северного Причерноморья они не сообщают. Ряд важных сведений по истории Северного Понта сообщают византийские хронисты. Иоанн Малала, эллинизированный сириец, считается создателем жанра византийской хроники (VI в.). Наибольший интерес для нас в его сочинении представляют сообщения о крещении боспорских гуннов во главе с Гродом (Гордасом) и о последующем восстании его соплеменников (43*1), о присоединении Боспора Киммерийского к империи (433)'*'*. Хронист прославляет церковную и реставраторскую политику Юстиниана, не исключая и об'''' Перевод кн. XVIII (об эпохе Юстиниана) см. в новейшем издании Прокопия Кесарийского. — СПб., 1998 (пер. А. Чекаловой). О Малале см.: Культура Византии IV — 1 пол. VII вв. — 246−260- Удальцова З. В. Мировоззрение византийского хрониста Иоанна Малалы // ВВ. 32. 1971. — 3−23. Готовится новый полный русский перевод (СПб., изд-во Алетейя). i ласти Северного Понта. Его экскурсы подробны и связныони являются ценным источником по истории позднеантичного периода в регионе. „Пасхальная хроника“ — одно из произведений ранневизантийского времени. В ней упомянут ряд событий, произошедших на Северном Понте. Более поздний хронист Георгий Синкелл» *^ включил в свой труд некоторые фрагменты из Дексиппа и ряд других фактов, касающихся истории Северного Понта. Феофан Исповедник (760−818 гг.) — один из наиболее известных хронистов Византии" * .^ Его «Хронография» охватывает события 284−813 гг.^.Под «первым годом Юстиниана» (527 г.) он описывает восстание гуннов на Боспоре против Грода и его подавление имперскими войсками. Рассказ чрезвычайно подробен, изобилует деталями и служит важнейшим источником. Среди христианских богословов, упоминавших о Северном Понте, выделяется Григорий Тавматург, епископ Неокесарии Понтийской (210−270 гг.), ученик Оригена. Относительно варваров III в. на Боспоре он сообщает, что это были «готы и ворады». Послание Григория епископу Трапезунта содержит, в частности, следующий пассаж: «А тем, которые в плену присоединились к варварам и вместе с ними нападали, забыв, что были понтийцами и христианами, и ожесточились до того, что убивали своих единоплеменников… а также указывали дороги и дома незнакомым с местностью варварам — таковым должно преградить вступление в число верующих"'^ .^ Крупнейший ортодоксальный проповедник, «христианский Демосфен» Иоанн Златоуст (350−407 гг.), патриарх Константинопольский в 397−404 гг. дает небольшое, но интересное сообщение о ситуации в Восточной Таврике на рубеже IV—V вв. (ad Olymp. XIV), в котором он касается положения местных христиан и их церковной организации (Готской епархии). ."7 •** Georgius Syncellus. Ecloga chronographia / Ed. A.A. Mosshamer. — Leipzig, 1984. •** Бибиков M.B. Ук. соч. — C.80−86- Чичуров И. С. Византийские исторические сочинения: «Хронофафия» Феофана, «Бревиарий» Никифора. — М., 1984. *^ Цит. по: Ременников A.M. Борьба племен… -С.95.Боспора с небольшими комментариями. Пантикапей назван «очень большим городом». Упоминается здесь и Херсонес. У императора Константина Багрянородного (905−959 гг.) в труде «Об управлении империей» есть глава 53, которая рассказывает о боспорскохерсонесских войнах, произошедших при Диоклетиане. Не одно поколение историков по-разному относилось к этому пассажу. Возможно, многие места рассказа Константина достоверны^'. Источником данной главы считается несохранившаяся херсонесская хроника, которая, правда, была искажена в последующие века, однако это лишь гипотеза. Многих реалий IV в. Константин уже не знает. В. В. Латышев прокомментировал пассаж Константина Багрянородного о херсонесских войнах '^^. В трактате «О фемах» того же царственного автора мы находим географию юстиниановского времени^ ,^ так как автор основывался на Стефане (в сокращении Ермолая) и Иерокле («Синекдем»). В тексте много латинских реминисценций. Агиография в отношении позднеантичного Северного Понта представлена житиями свв. епископов Херсонских, изданных В. В. Латышевым и П. Лавровым «^*. Несмотря на специфику данного вида источников и значительный хронологический разрыв от времени описываемых событий, данный текст является практически единственным, восходящим к местному материалу. Текст Житий епископов херсонских относится скорее к V—VI вв. Они были отредак» Б. И. Надель, Я. Харматта (работы 60−70-х гг.). В самое последнее время, однако, эти выводы снова подверглись критике со стороны ученых из Симферополя (А.И. Айбабин, более осторожно В.А. Сидоренко), опирающихся на работы К. Цукермана (Цукерман К. Епископы и гарнизон Херсона в IV веке // МАИЭТ. IV. Симферополь, 1995. — 545−561.). В. М. Зубарь не без оснований защищает определенную достоверность этого труда: Зубар В. М. Ще раз при римську Б! йськову присутн! сть у Херсонес! в друпй половин! III — на злам! IV-V ст. // Археолопя. 2000. № 3. — 83−97- его же: По поводу присутствия римских войск в Херсонесе во второй половине III — на рубеже IV—V вв. // Stratum+. 2000. № 4. — 291−302. '^ Латышев В. В. Известия византийских писателей о Северном Причерноморье. Вып. 1 // ИГАИМК. 91. — М. Л., 1934.-С.68сл. «Там же. — 70, прим. 111. '* Лавров П. Жития херсонских святых в феко-славянской письменности / Памятники христианского Херсонеса. И.-М., 1911. -^ тированы в Херсоне. Автор хотел обосновать право на автокефалию^^. Страдание св. мч. Херсонских, епископов Василевса, Капитона и др. опубликовано по-гречески и в переводе Серафимовым^^.Сведения о ссылке Элура есть также в агиографии (Деяния Акакия (Gesta de nomine Acacii // CSE. 35.1, p. 140), Творения и деяния Акакия (Ablatio ex gestae Acacii // CSE. 35,2, p.795), Рассказ о заблуждениях Диоскора Александрийского (CSE. Lat. 35, 1−2, p.795)), a также в Хронике Иоанна Никиусского (Р., 1833.-Р.357).В документах Вселенских соборов есть подписи боспорских и херсонесских епископов. Подписи епископов Херсонеса: 381 г. — Еферий, 448 г. — Лонгин, 535 г. — Стефан. Среди прочих иноязычных источников выделяются труды сирийских и армянских историков. Сирийская «Церковная история» Иоанна Эфесского (VI в.), частично сохранившаяся в тексте Псевдо-Дионисия Тельмахрского, повествует о мятеже гуннов против вождя Горда в 534 г. (§§ 53, 54). О гуннах в со Северном Причерноморье пишет и Захария Ритор в своей Хронике (VI в.) .В заключение следует отметить неполноту, фрагментарность письменных источников, избирательный характер сообщаемых ими сведений. Реконструировать только по ним сколько-нибудь цельную картину истории позднеантичной Таврики и окружающих земель весьма затруднительно. Поэтому в этом ситуации значительно возрастает роль археологических источников. Тем не менее, приведенный здесь нами перечень мест, упоминающих в традиции о Северном Понте позднеантичного времени, важен и необходимранее такого списка в литературе сделано не было.Эпиграфика. Исторически сложилось так, что греческие надписи, происходившие из трех основных регионов античного Северного Понта издавались по отдельности. Инициатива по изданию всех известных надписей в России принадлежала Ф. Ф. Соколову. По его предложению в 1882 г. Русское археологическое общество поручило сбор и публикацию надписей В. В. Латышеву. В 1885 г. вышел первый том «Древних надписей северного побережья Понта Эвксинского"^' (IOSPE). В него вошло 254 надписей из Тиры, Ольвии, Херсонеса Таврического и окрестных мест. В 1890 г. был опубликован II том IOSPE с надписями Боспорского царства (всего 470 номеров). В 1901 г. вышел дополнительный IV том, также подготовленный Латышевым. Том III с надписями на утвари, в первую очередь на сосудах и других керамических изделиях, порученный Е. М. Придику, в свет не вышел. Первый том с большими дополнениями был переиздан в 1916 г. (всего 751 надпись). Переиздание второго тома затянулось на полвека. В результате, в 1965 г. вышел самостоятельный «Корпус боспорских надписей» (КБН), включающий 1316 номеров. ^^ Епископа Феодора Аланское послание//ЗООИд. XXI. 1898.-С. 11−27. *' LatyschevB. IOSPE.I.-PetropoIi, I885. <т Позднеантичные и средневековые надписи были отдельно изданы еще В. В. Латышевым в 1896 г.^ ^ (СГНХВ). Идею создания «Корпуса византийских надписей» в СССР вновь выдвинул в 1987 г. В. П. Яйленко. В 1995 г., в определенной степени реализуя эту идею, был опубликован «Корпус христианских надписей Боспора» (КХНБ), подготовленный П. Д. Диатроптовым и И. А. Емецом. В настоящее время над данным проектом работает А. Ю. Виноградов. Отдельные надписи, в т. ч. позднеантичного времени, в конце XIX — первой половине XX вв. публиковали В. В. Шкорпил, В. В. Латышев, Ю. Ю. Марти. В послевоенный-период отдельные подборки надписей по Боспору публиковали ведущие археологи и историки: А. И. Болтунова, СЮ. Сапрыкин, А. А. Масленников, Д. Б. Шелов, Е. А. Молев и др. Надписи специально V в. с Боспора систематизировал в 1998 г. Ю. Г. Виноградов. Ему же принадлежит неопубликованная статья по северопонтийским надписям IV—VI вв. (доклад*1988 г.).Из последних находок отметим, что на городище Белинское в Крымском Приазовье открыто за последние годы 8 граффити и 42 дипинти. Все они происходят из позднеантичных слоев^» '.По Херсонесу целый ряд публикаций надписей после IOSPE осуществили Э. И. Соломоник (НЭПХ.1964; НЭПХ.1973 и др.), А. Беляев и др. Надписи Ольвии 1917;1965 гг. изданы в одноименном своде в 1968 г. Латинские надписи Северного Понта начал издавать М. И. Ростовцев. Новые надписи вошли в своды Э. И. Соломоник, публикуются в ВДИ и других специальных изданиях. Еврейские надписи из Крыма были собраны в 1884 г. Д. А. Хвольсоном в «Корпусе еврейских надписей». В нашей книге 1996 г. мы уделили недостаточно внимания анализу памятников эпиграфики. Теперь надписи III—VI вв. войдут в наше исследование в качестве одного из важнейших источников. «Латышев В. В. Сборник греческих надписей христианских времен из Южной России.-СПб., 1896. «Емец И. А., Зубарев В. Г. Граффити и дипинти с городища у села «Белинское» // ДБ. 3. 2000. — 27−37.Научные исследования по истории позднего Боспора появились достаточно поздно по причине отсутствия полных и надежных источников. По определению характера позднего периода истории Боспора (конец III — начало VI вв.) в отечественной науке существовало два основных мнения. Одно из них можно назвать идеей континуитета, т. е. продолжения существования и преемственности форм материальной и духовной культуры. Второе исходило * из признания факта уничтожения Боспора как отдельного самостоятельного государства и очага цивилизации в результате гуннского нашествия в конце IV века. Шкорпила'», руководившего раскопками в Керчипрофессора Киевского университета св. Владимира Ю. А. Кулаковского^'- крупнейшего русского эпиграфиста В.В. Латышева'^ (дававшего также и историческую интерпретацию) — историка искусства Н.П. Кондакова^''- археологов А.А. Спицына^'' и Ю.Ю. Марти'^. Имевшиеся к тому времени позднебоспорские монеты были собраны в каталоге П. О. Бурачкова. Каждый из этих авторов высказывал в печати собственные представления об исторических судьбах Боспора в рассматриваемое время. Гунны, как и другие варвары, по мнению профессора, не вселялись в Пантикапей и другие города, и поэтому «не вызвали каких-либо изменений в кульЯП турном облике его обитателей». «Центры древней культуры на обоих берегах пролива, Фанагория и Боспор, уцелели в эту грозную годину и сохранили за своими стенами свое население"^'.Автор — один из немногих, кто высказался о политическом континуитете на Боспоре. Говоря о надписи царя Дуптуна, автор отмечает: «Надпись свидетельствует, что на Боспоре был восстановлен старый порядок и строй государства, которое стало к тому времени христианским и вновь находилось в традиционных вассальных отношениях к империи» (с, 2б). Итак, вклад Ю. А. Кулаковского в разработку концепции истории позднеантичного Боспора велик и имеет непреходящее значение. В теоретическом плане все историки последующего времени так или иначе обращались к его выводам, которые являются, по сути, первой постановкой проблемы континуитета, правда, только в области материальной культуры. Очень важными для изучения истории позднего Боспора стали работы крупнейшего российского антиковеда М.И. Ростовцева^^. Для вопроса о со» Полный список. его работ, относящихся к истории Северного Причерноморья см.: Зуев В. Ю. Тематическая библиография работ академика М. И. Ростовцева, связанных с изучением юга России // EKY0IKA. Избранные работы академика М. И. Ростовцева (ПАВ. № 5). — СПб., 1993. — 9−11. Общий список работ см.: Зуев В. Ю. Общий очерк подводит нас вплотную к рубежу позднеантичной эпохи. Избранные автором хронологические рамки истории Боспора позволяют предполагать, что концом его античной истории ученый считал гуннское нашествие конца IV в. Таким образом, политический континуитет Ростовцевым не признавался. Еще один его фундаментальный труд — «Античная декоративная живопись на юге России» — стал важной основой для анализа проблем культурно-идеологического континуитета. Васильеву принадлежит важное обоснование идеи о том, что основная часть гуннского нашествия в конце IV в. миновала Боспор. Другая же, «несравненно меньшая», перешла через Боспорский пролив и, оттеснив в /'оры готов, прошла в южнорусские степи, где и соединилась с основной ордой^ .^ Историк отмечает, что данные письменных источников о гуннском нашествии противоречивы («легенда о лани и корове»). Вывод: готы сохранили свою власть на полуострове и после гуннского нашествия^ .^ Помимо прочего, Ва* go сильев считает, что Готская епархия находилась на рубеже V в. на Боспоре. Возвращение утигуров во второй половине V в. привело, по мнению Васильева, к установлению гуннского преобладания в Таврике и расчленению готского массива на две части — крымскую и таманскую. С начала VI в., как считает историк, Боспор попадает в руки гуннов, что вызывает реакцию Византии (на основе Ргос. Caes. В.Р. II. 3). «Восстановление власти боспорского царя» Васильев отнес ко времени установления византийской власти, основываясь на надписи Дуптуна, в соответствии с ее датировкой 533 г. по В. В. Латышеву .В 20-е годы объем археологических (и кабинетных) исследований классических древностей юга России значительно сокращается. На Боспоре главными продолжателями прежних традиций стали Ю. Ю. Марти и Л. А. Мацулевич. Первый из них продолжал раскопки на. юго-востоке Керченского п-ова.Наиболее известны его раскопки в Китее^'. Искусствовед Л. А. Мацулевич в книге «Серебряная чаша из Керчи» проанализировал впервые опубликованный в 1891, г. памятник из позднего керченского некрополя — серебряное вотивное блюдо императора Констанция II. Публикация материалов погребения гуннского рикса на р. Судже (Курская обл.) позволила приоткрыть завесу над политической структурой гуннского союза в начале V в.^ ^ Из его поздних работ выделяется статья о войсковом знаке V в. из Керчи^ «*.С 30-х гг. начинается новый этап в изучении Северного Причерноморья. Крупнейший исследователь Боспора и античного мира в целом В, Д. Блаватский неоднократно касался проблем истории региона III—V вв. в своих археологических отчетах, статьях, разделах монографий. В обобщающей монографии «Пантикапей», им был рассмотрен поздний период в истории' боспорской столицы (гл. VII). Автор освещает политическую систему Боспора III в., его государственный аппарат, систему власти. Опираясь на археологические и эпиграфические свидетельства, В. Д. Блаватский последовательно показывает процесс постепенного угасания Боспора. Факт гуннского разрушения не отрицается^^, но, вместе с тем, утверждается, что «после гуннов город не прекратил существования. Маленький городок на морском берегу был во много раз меньше прежней боспорской столицы"^^. Некрополь на г. Митридат послужил для В. Д. Блаватского основанием для продления истории города на VVIII вв. Ряд фактов позволил автору заключить, что и «через столетие после нашествия гуннов жители Пантикапея стремились хранить прежние боспорские традиции». В политическом отношении признается факт зависимости Боспора от гуннов, но недостаток источников мешает твердости выводовпредполагаются периоды «перерывов» гуннской власти. Факт готской власти * автором отрицается. Важнейшей для нас работой является первый в мировой историографии специальный очерк истории позднего Боспора, принадлежащий перу В.Д. М., 1985.-С.242−260. lift' «стойкое сохранение населением Боспора греческого языка» (с. 256). Очень важное значение имеет итоговая фраза автора: на вхождении Боспора в состав Византии «завершается более чем тысячелетняя история Боспорского государства» (с. 256). Таким образом, В. Д. Блаватский признавал, с одной стороны, факт гуннского разгрома, а с другой стороны — сдержанно указывал на продолжение жизни государства. Время после гуннов он именует раннесредневековым, что соответствовало официальным канонам и создавало ощущение резкой разницы между древностью и средневековьем в регионе. Один из основных аспектов истории позднего Боспора (для III—IV вв.) его экономика — стал предметом специального рассмотрения И. Т. Кругликовой. После ряда статей она опубликовала монографию «Боспор в позднеантичное время"'*' где был дан систематический очерк экономического состояния основных городских центров и сельских поселений, хозяйственной жизни и торговли Боспора III—IV вв. (гл. V-VII). В соответствии с общепринятой тогда концепцией, нашествие гуннов было принято автором за окончание истоКругликова И. Т. Боспор в позднеантичное время. — М., 1966. <й рии античного Боспора, хотя прямо она об этом и не упоминает. И. Т. Кругликова — один из немногих авторов, кто обратился к проблеме определения даты начала позднеантичного периода на Боспоре. Она отмечает, что «к середине III в. в экономике, характере культуры, этническом и социальном составе населения Боспорского царства изменения проявляются уже во всех областях экономической и культурной жизни»» ''*. Очень важно отметить заключительные мысли автора: «После гуннов продолжают существовать многие города и поселения, сохраняются некоторые старые традиции. Христианство… стало в V в. господствующей религией. Боспорская аристократия, связанная с аланскими и готскими племенами'»^, сохраняет свои позиции, о чем свидетельствует длительное использование родовых склепов, открытых на Госпитальной улице в Керчи"'^^. Относительно Пантикапея отмечается факт наличия серии склепов IV—VI вв., но при этом утверждается, что «в IV в. город в значительной степени утратил свой античный облик. …С конца IV в. жизнь на акрополе замирает. В V—VI вв. опустели и склоны г. Митридат. Жизнь продолжалась лишь в прибрежной части». Эти выводы были многократно повторены в литературе вплоть до самого последнего времени. Важный вклад в изучение истории позднего Боспора внесла Г. А. Цветаева. В 1951 г. она опубликовала важную статью о грунтовом некрополе Пантикапея, что было первой попыткой общего описания большого количества разрозненных археологических материалов, добытых в основном в начале XX в. Хотя автор и отмечала, что «всякая попытка составления топографической карты пантикапейского некрополя не может претендовать на абсолютную тoчнocть»» ^ но на с. 77 и 78 даются карты некрополя IV и V—VI вв. на акрополе и на Глинище. Отмечается сокращение некрополя в IV в. по сравнению с III в. Дается краткий систематический очерк состояния некрополя V-VI «» Там ж е. — с. 24. ' «Там же. -С. 89. «^ Цветаева Г. А. Грунтовой некрополь Пантикапея, его история, этнический и социальный состав // МИА. 19.1951.-С. 63−86. ' «Т, а м ж е. — С. 66. вв.'''*. Ныне основные выводы автора нуждаются в пересмотре. Второй важной проблемой, разрабатывавшейся Г. А. Цветаевой, была проблема боспорско-римских взаимоотношений''^. Хронологические рамки темы охватывают все первые века н.э., включая IV в. Отмечается, что в целом Боспор остался единственным самостоятельным вассальным государством, зависимым от империи. Еще в IV в. число римских имен на Боспоре составляет 11%»^, что свидетельствует об устойчивом сохранении традиций. За рамки IV в. исследование Г. А. Цветаевой не выходит. Следовательно, здесь автор признает факт прекращения связей Боспора с империей в конце IV в., и сам факт гибели Боспора. Первая же из рассматриваемых здесь работ в определенной степени указывает на континуитет материальной культуры Боспора. НОЙ более 20 лет назад. Описаны результаты многолетних раскопок в различных частях городища, в основном на разрушенных юго-западе и юго-востоке.Возродившийся город не называется нигде ни «античным», ни «ранневизантийским», ни «средневековым», что дает некоторое основание считать М. М. Кобылину сторонницей идеи континуитета материальной культуры Боспора. Однако, отдавая дань официальной концепции, она для юговосточной части городища указывает на «средневековые могилы», перекрывшие слой разрушений, причем самая ранняя датируется по глиняному сосудику V веком. Следовательно, по косвенному указанию, мы видим, что послегуннский материал назван средневековым.Н. И. Сокольский руководил раскопками боспорского города Кепьь Однозначный вывод исследователя гласил, что «Кепы погибли во второй половине IV в., видимо, в результате гуннского нашествия». Катастрофа в Кепах рассматривается как синхронная для всего Таманского полуострова'^''. Намеченная схема событий, связанных с гуннским нашествием, указывает его предполагаемые направления. Разгром Боспора определяется как тотальный, за небольшими исключениями. Признаётся, что в Пантикапее, Фанагории, Гермонассе и Патрэе «слабая жизнь продолжалась» (с.256). Удар гуннов был, по мнению автора, «небывалым по силе» и застал Боспор не на стадии упадка (по Гайдукевичу, с. 483 «Боспорского царства»), а на более благополучной стадии развития (с.259). Итак, Н. И. Сокольского следует признать одним из самых убежденных приверженцев идеи гуннского разгрома Боспора, на что в значительной мере повлияли его раскопки в Кепах.48 • ги, которые суммарно освещают всю историю Танаиса и окружавших его земель, а также ряд статей. Во второй книге затрагиваются проблемы истории Танаиса позднеантичного времени, особенно глава 8, посвященная Танаису конца IV—V вв. Давая обзор материальной культуры, Д. Б. Шелов подчеркивает роль Черняховских племен в возрождении города в конце IV в. (с.329), но вместе с тем, указывает и на важную роль античных традиций. Основной вывод автора: «Позднеантичные традиции продолжали жить» (с.ЗЗО). Для Д. Б, Шелова не важно, как назвать период IV—V вв. для Танаисатермин «раннесредневековый», однако, он не употребляет, предпочитая говорить о сильно варваризованном античном образе жизни. Сдержанные оценки Д. Б. Шелова вызывают доверие. Континуитет материальной культуры выражен им вполне четко. Не ясно лишь, в каких политических отношениях к Боспору находится поздний Танаис. Раскопки Горгиппии, проводившиеся под руководством Е. М. Алексеевой, были отражены в ряде публикаций автора. Итоговая обобщающая книга вышла в 1997 г. После гибели города около 239−240 г. (с.75) жизнь в нем возобновляется во 2-й пол. III в., но с явным огрублением материальной культуры. Позднеантичный материал редоквозродился не прежний цветущий город, а лишь его отдельные участки. Это — новое представление об истории городаранее считалось, что он погиб полностью во II четверти III в. Е. М. Алексеева также отмечает «возрождение интенсивной жизни в окрестностях Горгиппии и развитие этого региона» в IV в. (с.76). Однако, гуннское нашествие считается автором безусловным концом истории Боспора, судя по фразе: «Полное уничтожение боспорских городов гуннским нашествием в 70-е гг. IV в.» (с.76).Крупнейшим специалистом в области средневековой археологии Северного Причерноморья (и восточнохристианского мира вообще) был А. Л. Якобсон. Среди наиболее общих его работ выделяется книга об архитектуре Pax ' «Для нас более важна вторая: Шелов Д. Б. Танаис и Нижний Дон в первые века н.э. — М., 1972. ' 4 | «^ Важнейшая из них: Шелов Д. Б. Экономическая жизнь Танаиса//Античный город. — М., 1973. — С. 115−131.В 80-е годы XX в. появляются первые работы, обозначившие сдвиг в историографии позднего Боспора. Постепенно возрождается старая идея о континуитете материальной культуры Боспора на, протяжении IV—VI вв. Ее смысл заключается, с одной стороны, в продолжении раскопок, где открылись более полно сохранившиеся позднеантичные слои (Ильичевское городище) — с другой стороны, началась передатировка слоев боспорских городов и поселений, ранее более жестко привязывавшихся к гуннскому нашествию конца IV в., и передатировка отдельных категорий материальной культуры (амфор, краснолаковой посуды и др.), исходя из широких мировых аналогий. Однако, термин «континуитет» нигде не звучит, характер продолжения существования не получает исторической характеристики. Базовым памятником археологии позднего Боспора становится Ильичевское городище на севере Тамани (древний остров Киммерида), раскапывавшееся под руководством Э. Я. Николаевой. После ряда статей 1975;1983 гг. основные выводы автора были изложены в диссертации 1984 г. и развиты в последующих публикациях 80−90-х гг. Статьи посвящены отдельным частным аспектам материальной культуры: оружию, краснолаковой керамике, пифосам, стеклоделию. В диссертации обосновывается суть проблемы и дается ее концептуальное оформление. Основная цель работы — дать очерк истории Боспорского царства от «гуннского погрома» до времени его официального включения в состав Византии. Исходная посылка: «С гуннским погромом не закончилась история античных государств Северного Причерноморья» (с. 6 автореф.). Специально рассматривается вопрос о продолжении бытования материальной культуры (с.9−10). Время гибели Боспора, т. е. конец античного периода его существования, относится автором к концу VI в. и связывается с тюркским завоеванием (с. 10). Итак, приоритет Э. Я. Николаевой заключается в концептуальной постановке вопроса и в раскопках базового памятникапозднеантичного Боспора. Николаева Э. Я. Боспор после гуннского нашествия. — Автореф. канд. дисс. — М., 1984.84−102. ''*^ Сазанов A.B., Мокроусов СВ. Поселение Золотое Восточное в бухте (Восточный Крым): опыт исследования стратифафии ранневизантийского времени // ПИФК. — Вып. 3, ч. 1. — М. — Магнитогорск, 1996. — 88 107. ''''' Сазанов А. В. Боспор в ранневизантийское время // ХКДРО. — М., 1986. ''» Сазанов А. В. Города и поселения Северного Причерноморья ранневизантийского времени. — Автореф. докт. дисс. — М., 1999. хронология комплексов Северного Причерноморья ранневизантийского времени- 3) периодизация и историческое развитие городов и поселений Северного Причерноморья в ранневизантийское время. Исторический очерк (с.21−40 автореф.) на сегодняшний день уже несколько устарел'» * ,^ и не может претендовать на исчерпывающую полноту, так как выводы построены автором на основании прежде всего его разработок по керамике и стеклу, которые уже встретили критику в литературе (В.Ю. Юрочкин, К. Домжальский, Д.В.* Журавлев, И. П. Засецкая, Н.А. Фролова). Тем не менее, огромный вклад А. В. Сазанова в создание новой хронологии материала бесспорен. Отметим лишь нечеткость и разнобой в классификационной исторической принадлежности периода. Так, для Северного Понта в целом ученый время с конца IV по УП в. включительно именует ранневизантийским, что для Боспора неверно (ни исторически, ни археологически, ни культурно-идеологически). Кроме того, само понятие «континуитет» А. В. Сазановым иногда используется, но не обосновывается. Итак, в историографии конца XIX—XX вв. далеко не все так строго и механически сводилось к противопоставлению «континуитет — дисконтинуитет». Почти все ученые так или иначе отмечали факт продолжения жизни, т. е. материальной культуры на Боспоре после гуннов. А вот выяснение конкретных обстоятельств этого процесса в дальнейшем зависело от схемы. До нынешнего дня нет и точности в употреблении терминов: используются и «позднеантичный» и «ранневизантийский». Действительно, эти термины хронологически одновременны, но обозначают различные по типологической принадлежности и направленности явления и процессы. Первая попытка общеисторического осмысления жизни Боспора конца III—VI вв. как позднеантичной была сделана нами в 1996 г.^ '*^ Эта работа опиралась на значительное количество источников и литературы, но, по справедливому замечанию Ю. Г. Виноградова, носила достаточно компилятивный хаиб Q J 999 J, вышло уже до сотни новых работ (см. нашу библиографию). '•*' Болгов Н. Н. Закат античного Боспора. — Белгород, 1996. рактер и почти не содержала критики положений предшествующих авторов.

Выводы. Основная проблема, с которой сталкивается исследователь1 проблем культурного континуитета в Северном Причерноморье, это проблема соотношения источников — местных и привозных памятников. С одной стороны, необходимо делать анализ и приходить к выводам на основании эволюции местного ремесла. Однако, без анализа характера импорта нельзя понять художественные вкусы и интересы населения региона данной эпохи. Поэтому [привозные вещи также интересны для наспомимо того они представляют собой также своеобразный срез культурного континуитета всей империи375. j.

Импорт в античные центры Северного Причерноморья осуществлялся без перерывов на протяжении всего позднеантичного периода. Большая часть привозных вещей относится к мраморным деталям христианских храмов (базилик), мраморной декорации и скульптуре культового характера. Мраморная крошка из Проконнеса также шла в дело (камешки белого цвета в мозаиках.

Херсонеса). Привозили на Северный Понт также отдельные дорогие и! росj кошные предметы художественного ремесла — серебряные чаши, пиксиды, 0.

О 1 стеклянные сосуды. В составе керамического комплекса выделяется импортная краснолаковая столовая посуда (в особенности со штампами с христианской символикой), а также светильники. Можно утверждать, что в литургических целях на Боспор и в Херсонес ввозились бронзовые предметы церковного культа (паникадила, лампады и пр.), а также евлогии. Выпуск таких вещей был хорошо налажен в основных провинциях империи и, следовательно, несмотря на относительную дороговизну перевоза через море376, это было сделать! проще, чем наладить качественное производство на месте.

Внешнее влияние прослеживается также в ряде видов искусства, созда 5 вавшихся на месте, в Северном Причерноморье. Так, архитектура херсонесских (и, видимо, боспорских) базилик испытала константинопольское влияние,.

375 Большинство привозных художественных изделий христианского культа в Северном Причерноморье отноi ¦ сится к VI в. См.: Залесская B.H. Утверждение христианства в Херсонесе и на Боспоре по данным вещественных памятников//Церковная археология. 1.-СПб.-Псков, 1995.-С.51. j.

376 Сорочан С. Б. К вопросу об уменьшении вместимости византийских грузовых кораблей в «темные века» // Древности. 1996. — Харьков, 1997. — С. 74−82. в отдельных деталях — малоазийское и сиро-палестинское. Росписи херсонесi ских склепов также достаточно ощутимо выдают сиро-палестинское влияние.

Таким образом, основной объем внешних связей Северного Понта,| прослеживающихся преимущественно через импорт, был сосредоточен в провинI циях, образующих комплекс территорий формирующейся Византии. Особенно ощутимо малоазийское влияние, до этого господствовавшее во внешних связях Северного Причерноморья. В рассматриваемый период на равных с ним 1 выступает столичное, константинопольское влияние, проявившееся прежде всего в наиболее важных элементах культуры — храмовом зодчестве, мраморной декорации (Проконнес — близ Константинополя в Пропонтиде), ремесленных художественных изделиях столичного круга. j I.

Наряду с малоазийско-константинопольским вполне отчетливо выделяется сиро-палестинское направление, сыгравшее вообще одну из определяющих j ролей в ранневизантийской культуре. Оно ощущается в стилях живописи, деталях архитектуры. Среди привозных вещей здесь доминирует стекло и издеI лия художественного ремесла. В керамическом импорте преобладает эгейский бассейн (понтийская сигиллята) и район Северной Африки. Впрочем, последi ний, видимо, достигал Северного Понта опять-таки через Эгеиду и в особен.

УПП ности Константинополь. Гораздо меньше вещей происходит из Аттики (светильники). Совсем слабо представлен импорт из Египта. (.

Западно-римское направление импорта представлено лишь рейнским рейнско-дунайским) стеклом, а также провинциально-дунайскими варварски" I ми деталями одежды, распространившимися в период интенсивных римско-гуннских взаимоотношений.

Вне импорта местное производство преобладало в области основной керамической тары — крупных позднебоспорских и херсонесских амфор. Значительная часть сырья для мозаик подбиралась на местеиз местного материала.

377 О штампах на краснолаковой керамике как проявлении культурного континуитета см.: Болгов Н. Н. Культурный континуитет в Северном Причерноморье IV—VI вв. — Н. Новгород, 2002. — С. 114−123- Диатроптов П. Д. Христианская символика на позднеримской краснолаковой керамике Боспора и Херсонеса // Эллинистическая и римская керамика в Северном Причерноморье. — T. I (ТГИМ. 102). — М., 1998. — С. 97−106. составлялись желтый, красный, черный цвета мозаичной палитры. Росписи боспорских склепов представляют собой, несомненно, финальную фазу, эволюции местного стиля. На месте производились также часть светильников, детали одежды (следовавшие варваризованным вкусам), отдельные предметы христианского культа (литургические штампы и пр.). К этой же категории вещей надо отнести местное варваризованное производство лепной посуды, амулетов и др. j.

Значительный объем и разнообразный характер импорта, в частности, в области изделий художественного ремесла, позволяет сделать вывод о сохранении большого спектра позднеантичных вкусов населения Северного Причерноморья, особенно Херсонеса. Огрубление и варваризация этих вкусов были небольшими (в большей степени для Боспора) и не являлись определяющими в культурно-идеологической сфере.

На протяжении позднеантичной (включая ранневизантийскую) эпохи в.

Северном Причерноморье мы наблюдаем постепенную смену форм искусства. i.

Одной из важнейших причин этого был религиозно-идеологический пе|эевоi рот, принятие христианства и его утверждение в широких слоях населения.

Лпо !

Этот процесс протекал в основном с IV по VI в. Но кроме того мы должны здесь видеть и общецивилизационную трансформацию культуры, исчерпание творческого потенциала и упадок античного искусства (живопись боспорских 0 склепов)379 и рождение нового, византийского, не только христианского в осI нове, но и впитавшего в себя варварские и восточные влияния. Северное Дри-черноморье в этом отношении было одной из наиболее важных зон этнических и культурных контактов. В эпоху Великого переселения народов регион уцеi лел как оазис позднеантичной (а затем и ранневизантийской) цивилизации и i смог без катастрофы перейти в новое историческое измерение, в новую эпоху. i I i.

— |.

Диатроптов П. Д. Распространение христианства в Северном Причерноморье. — Дисс. к.и.н. — М., 1987. I.

379 «На территории бывшего Боспорского царства в варваризовавшейся среде местного населения постепенно угасали античная культура и искусство. Когда Византия сделала Боспор своим вторым после Херсонеса опорным пунктом в Северном Причерноморье,. какое-то возрождение культуры имело место уже в то время» (Домбровский О. И. Фрески средневекового Крыма.-К., 1966.-С. 13). i.

Мы видим причудливое сочетание отмирающего, теряющего жизненную силу, J, но консервирующегося (естественно или искусственно) античного искусства, рождение христианского, и ощутимое варварское влияние380. В своей совокупности этот сплав и является одним из вариантов периферийно-ранневизантийской культуры, которая сама по себе представляла подобную.

1R1 1 амальгаму с добавкой разве что еще лишь восточных элементов, которые на Северном Понте ощущаются весьма слабо.

Изучение северопонтийского искусства позднеантичного (ранневизантийского) времени позволит более рельефно представить процесс континуитета i между античностью и средневековьем как в данном регионе, так и в целом в.

182 i Византии. Хочется надеяться, что освещенный здесь материал (как весь, так и по отдельным видам искусства) получит более глубокую интерпретацию в ходе дальнейших исследований. | i.

380 Для Херсонеса см.: Белов Г. Д. Херсонес Таврический. — Л., 1948. — С. 132. К варваризации культуры исследователь относит полихромный стиль, примитивные изображения на надгробиях, отдельные предметы кочевников. i.

381 Аналогией энциклопедии классических древностей Паули-Виссова для нашей темы может послужить Re-allexicon zur Byzantinischen Kunst. — Stuttgart, 1963;1967. j.

382 Теория: Покровский Н. В. Церковная археология в связи с историей христианского искусства. — Пг., 1916; Беляев Л. А. Христианские древности. -M., 1998.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

В результате проделанного нами исследования был показан в различных своих проявлениях процесс континуитета между античностью и ранним средневековьем в Северном Причерноморье, исследованы финальные фазы.

I t материальной культуры, социально-политическои организации, культурно-идеологической сферы.

Исходной посылкой к работе послужило понимание того, что поздняя античность представляет собой особый этап в эволюции античной цивилизации, обладающий специфической, но внутренне единой материальной 1|уль-турой, спецификой социально-политических форм, сложными культурными процессами1. В античном мире всегда существовала сложная и эволюционирующая система «центр-периферия" — в эпоху поздней античности северо1тонj тийский регион представлял собой особую зону, имевшую тысячелетнюю традицию развития. | i.

Палеогеография региона в эпоху поздней античности имела значительные отличия от современной, особенно в отношении уровня моря, очертаний берегов, характера флоры и фауны, климата. Характер расселения при этом был локальным, очаговым, сформировавшимся на основе естественноприродных микрозон, составивших территориально-хозяйственные комплек ! сы. Подобный вывод делается впервые. f.

Материальная культура античного населения Северного Причерноморья в конце III — VI вв. отличалась принципиальным единством и преемственностью по отношению к предыдущему времени. Находки на территории городищ и некрополей убедительно демонстрируют континуитет материальной культуры и сохранение сложно организованной стратифицированной социальной организации. Он прослеживается в сохранении прежних традиций I градостроительства, фортификации, планировки, топографии поселенческих.

1 Cameron A v. The Mediterranean World in Late Antiquity AD 395−600. — L.-N.Y., 1993. i i i структур. Особое значение имеет сохранение традиций и преемственность j погребального обряда, прослеживающееся по материалам некрополей, j.

Датировки основных категорий материальной культуры, предложенные.

А.В. Сазановым и другими исследователями, убедительно свидетельствуют о i продолжении античного этапа истории региона на протяжении конца III jVI вв. Особенно важен факт сохранения импорта отдельных видов предметов (краснолаковая керамика, стекло) на протяжении всего позднеантичного времени из различных провинций империи. Вместе с тем, датировки отдельных категорий материальной культуры нуждаются в дальнейшем детал! ном уточнении, более полной и точной синхронизации, в особенности керамического комплекса. Эта огромная специальная работа уже начата исследователями. !

Боспорское государство претерпело в изучаемый период определенную эволюцию, дав особый, периферийный вариант континуитета, близкий к византийскому, но, по нашему мнению, не тождественный ему. Херсонес имел особый политический статус, балансируя между независимостью и пребыванием в составе империи. Номинально входя в состав Византии, город сохранял в значительной степени реальное самоуправление. j.

На смену угасавшему государству на Боспоре и «в дополнение» к обычным потестарным структурам в Херсонесе приходят новые силы: аристократия, церковь, микросообщества. j.

Социальная структура позднеантичных обществ Северного Понта [претерпела определенное упрощение. На Боспоре сохранялась царская власть и двор. Реальное управление сосредотачивается в руках аристократии как на Боспоре, так и в Херсонесе. Остальное свободное население, на Боспоре! частично варваризованное, превращается в одну общую массу. На Боспоре-стирается грань между городским населением как по социальному статусу, так и I по занятиям и образу жизни. j.

Ряд городов и территорий Северного Причерноморья в IV—VI вв. оказался вне позднеантичных потестарных структур. Сформировался тип постанi ] тичного города. Впервые нами выделено несколько микрозон с такими городами: Ольвия, Танаис, азиатский Боспор (Горгиппия, позднее — Фанагория, Кепы), или без городов (район Нимфея).

В изучаемое время коренной перестройке подверглась вся система взаимоотношений региона с центром античного мира: от клиентского статуса по отношению к Риму, через сложные лабиринты византийской внешней политики и дипломатии, к аннексии со стороны Византии, ставшей завершением ее дипломатических усилий.

Варварский мир смежных областей Северного Причерноморья отличался большой сложностьюаланская гегемония сменяется гото-аланским синтезом, а затем — гуннским доминированиемварвары оказали заметное влияние на материальную культуру греков, испытав и обратное воздействие, причем необратимой варваризации греков не произошлороль варваров в истории 1.

Боспора и Херсонеса данного времени не была определяющей. Если сарматоi аланы и готы повлияли на костюм и погребальный обряд греков Таврики, то гунны, скорее, сами восприняли некоторые элементы позднеантичной цивилизации, сохраняя какое-то время военный «протекторат» над Боспором.|.

Интересный феномен — постепенное формирование византийской «марI ки», области федератов в Юго-Западном Крыму, а также в «области тетрак-ситов» юго-восточнее Боспора. j.

Особой сложностью отличались культурно-идеологические процессы в регионе, представлявшие собой причудливое смешение античных и христи анских элементовпроцесс христианизации отличался большой протяженностью во времени и неоднозначностью. Имел место культурный континуитет, преемственность в области различных видов искусства. Рождение христианского искусства подчинялось здесь общим закономерностям данного процесса в средиземноморском мире. Как местные, так и импортные предметы исI I кусства в данном случае иллюстрируют гомогенные явления. Традиционализм в истории ранневизантийской культуры, в том числе в изучаемом реj гионе, сыграл положительную роль: в тяжелое время гибели культурных i i ! I ценностей и резкого падения уровня образованности он поддерживал преем2 ственность между античным наследием и культурой средневековья. !

К концу VI в. и Боспор, и Херсонес ощутили определенную исчерпанность возможностей своего развития в русле традиционной общественно-политической и экономической модели, свидетельством чего стал кризис последний, итоговый кризис позднеантичной эпохи), проявившийся как в i экономике, так и в культуре. В результате к концу VI в. — началу VII в. завершается процесс трансформации позднеантичных обществ в средневековые на континуитетных началах.

Исторические итоги античности в Северном Причерноморье заключаются прежде всего в тысячелетнем опыте непрерывного существования локальной периферийной зоны с рядом ее специфических признаковрегион испытал континуитет материальной и духовной культуры, а также государственности на пути от античности к средневековьюв период конца III — VI вв. в регионе действовала невероятно сложная система взаимоотношений целого ряда факторов — общеантичных и региональных традицийримского и византийского влиянияаланского, готского и гуннского воздействия. В результате I основные черты жизни северопонтийских греков в принципе сохранились на пороге средневековья, четкую грань наступления которого можно выделить лишь условно. |.

Особое значение концепция континуитета имеет для Боспорского госуi дарства, еще два-три десятилетия назад в отечественной науке считавшегося j погибшим в результате гуннского нашествия конца IV в. До сих пор в отечественной и мировой науке изучались лишь отдельные стороны этого процесi са (наиболее глубоко пока — хронология на основе передатировок керамичеI ского комплекса А.В. Сазановым). Комплексное обобщающее исследование и единая историческая интерпретация основного материала предприняты здесь впервые.

2 Сюзюмов М. Я. Историческая роль Византии и ее место во всемирной истории // ВВ. 29. 1969. — С.43. I i.

He отрицая огромной роли материальной культуры, надо признать', что I ведущей силой, главным фактором континуитетных процессов были традиI ционная социальная организация и государство — мощная консервативная сила, стремившаяся сохранить традиционные основы общественной жизни. Вместе с тем, на сегодняшний день это — наименее изученная сторона континуитета.

В позднеантичную эпоху сохраняется система периферийных государств с клиентским по отношению к империи статусом, которые служили буфером между восточными рубежами Рима и иранским миром. В отличие 1 от большинства государств этой системы, в которых преобладал местный j восточный этнический элемент и иранские политические традиции, Боспорское государство сохраняло позднеантичные основы общественной жизни и государственности. История Боспора на протяжении конца III — начала «Vjl вв. обнаруживает непрерывное естественное развитие. Ни один из народов, приходивших на Боспор в позднеантичное время, не нарушил уклад его жизни и политическое устройство. Археологический материал из многих боспорских городов и сельских поселений дает хотя и пока фрагментарную, но все же I достаточно яркую картину именно позднеантичного характера боспорского i f общества того времени. Сложные этнические процессы, важная роль ираноязычных племен привели к глубокому культурному синтезу, но не к смешению этносов. Миксэллины-боспоряне сохранили свою роль ведущего этноса при анализе факторов выделения этнических общностей (язык, территория, особенности психического склада, культуры и быта, определенная форма социально-территориальной организации). j.

Сложные религиозные и культурно-идеологические процессы привели в конечном счете к принятию христианства. Несмотря на наличие уже в I i пол. IV в. епископальной организации, церковь на Боспоре сталкивалась с I серьезными пережитками язычества и следами традиционной для Босфора религиозной организации. Так же сложно и долго происходил процесс |хри-стианизации в Херсонесе, где он завершился лишь при поддержке Византии.

Каждое отдельное общество является социально-историческим организмом3, основной социальной ценностью, поэтому изучение каждого общества представляет несомненный интерес. Уникальный исторический опыт Боспорского государства интересен тем более. На протяжении тысячи лет Боспор развивался эволюционным путем, входя в систему античной цивилизации. Его тесные связи с окружающим миром варварских племен предопределили его изучение в отечественной науке на широком историческом фоне, i в системе его исторических связей. Не менее интересен исторический опыт.

Херсонеса — от античного полиса к центру византийской фемы и епархии, а также Ольвии — постантичного города в Причерноморье.

Настоящая работа, впервые намечает общие контуры финальной фазы истории античных обществ Северного Причерноморья, истории позднего.

Боспора, Херсонеса и их места в системе позднеантичной периферии. Главное ее содержание — анализ эволюции античных элементов материальной j культуры, форм политического устройства, искусства. Перспективы даль1 нейшего изучения позднеантичного Боспора и Херсонеса неразрывно связаны с широкими археологическими исследованиями, систематизацией музейных фондов и их историческим осмыслением. Накопление нового материала и его историческая интерпретация позволят создать более полную картину j истории обществ, «раскрывающихся в средневековье» на самом дальнем краю Ойкумены. i I.

3 Ср. в археологии: Генинг В. Ф. Археологическая культура — социально-исторический организм — центральная категория познания в археологии // Исследование социально-исторических проблем в археологии. — К.,.

1987.-С. 6−37. i i i i.