Персонаж, время, пространство в художественном мире прозы В.М. Гаршина

В 70−90 гг. XIX вв. особое место в литературе стало отводиться жанру рассказа. Если в предшествующие десятилетия этот жанр не был столь популярным (т.к. небольшой объем как жанровый признак «препятствует» полному выражению всех замыслов художника), то в 80−90 гг. благодаря вкладу В. Короленко, А. П. Чехова и др. восприятие данного жанра писателями изменилось. Fie последнюю роль в развитии «малой» формы сыграло и творчество В. М. Гаршина.

В рассказах В. М. Гаршина были подняты проблемы целой эпохи. Разнообразие тематики позволило выйти за рамки автобиографичности или узости поднимаемых проблем, чему способствовало использование самоанализа и рефлексии в качестве главного художественного приема. Тематика произведений В. М. Гаршина разнообразна: тема войны, искусства и прекрасного, нравственного падения человека, мирового зла, самопожертвования и человеческой жестокости и т. д. В этой связи наиболее известны: «Из воспоминаний рядового Иванова» (о жизни молодого барина, решившего не отделять свою судьбу от судьбы простых солдат и испытать все на собственном опыте), «Происшествие» (о любви к падшей женщине), «Красный цветок» (о сумасшедшем, который боролся с вселенским злом), сказка для детей «Лягушка-путешественница».

В.М. Гаршин выбирает классические темы, которые, в свою очередь, воплощаются согласно мировоззрению писателя. Например, он переосмысливает такие понятия, как долг перед Отчеством, убийство во спасение («Трус», «Из воспоминаний рядового Иванова», «Четыре дня»).

Рассказы В. М. Гаршина затрагивают вечные темы: исторические события в них выступают как фон для раскрытия мыслей и чувств человека. В. М. Гаршин не описывает свою эпоху, он говорит о человеке и его мыслях. «Драматизм действия заменён у Гаршина драматизмом мысли, вращающейся в заколдованном кругу „проклятых вопросов“, драматизмом переживаний, которые и являются основным материалом для Гаршина» (277).

В.М. Гаршин болезненно осознавал несовершенство устройства человеческого мира, отсутствие гуманных принципов взаимоотношений между людьми, чувствовал, что зло заключено и в самом человеке. В. М. Гаршин, пожалуй, одним из первых в отечественной литературе (вслед за JI.H. Толстым и Ф.М. Достоевским) заговорил о ценности человеческой жизни, о невозможности посягательства на нее ни при каких обстоятельствах.

Большинство исследователей творчества В. М. Гаршина (А.Н. Латынина (148), Г. А. Бялый (61−66) и др.) сходятся во мнении, что писателю принадлежит особое место в литературном процессе ХГХ в., но оценка его творчества носит довольно неоднозначный характер. Иногда высказывается мнение о некоторой ограниченности таланта В. М. Гаршина, но все же, например, А. Н. Латынина, замечает, что «однако Гаршин занимает в истории русской литературы совершенно особое, неповторимое место, яркое и своеобразное место» (148:3).

Еще современная В. М. Гаршину критика (A.M. Скабичевский (206), Волжский (74), В. Г. Короленко (132) и др.) писала о тесном переплетении биографических фактов с творчеством писателя, его личности и произведений. В итоге публикации того времени посвящены описанию личности автора, но не его творчества: это воспоминания, размышления, записки. Безусловно, они имеют важность при воссоздании биографии В. М. Гаршина, его облика, литературной репутации и т. д., но почти ничего не дают с точки зрения анализа, изучения поэтики произведений, т.к. чаще всего носят общий характер. Биографический метод доминировал при исследовании творчества писателя при жизни и после смерти, советское литературоведение в основном следовало той же тенденции, руководствуясь главным тезисом в изучении наследия В. М. Гаршина — его искренности, особом таланте — «человеческом», как его определил А. П. Чехов в рассказе «Припадок».

Таким образом, «можно констатировать, что на сегодняшний день изучение творчества Гаршина наиболее приблизилось к анализу непосредственно художественных задач, которые сам автор формулировал как «поиск новых путей» (67:26). Действительно, интерес к творчеству В. М. Гаршина не ослабевает. За последнее время было защищено немало диссертаций, в том числе И. Э. Васильевой (67), О. С. Лепеховой (150), А. В. Головань (87). В современных учебниках (под ред. Коровина (113) — под ред. В. Н. Аношкиной, Л. Д. Громовой, В. Б. Катаева (114) — В. И. Кулешов (145)) имя В. М. Гаршина встречается наравне с другими классиками русской литературы XIX в. Необходимо отметить одну плодотворную тенденцию, которая наблюдается в исследованиях последних лет. Все чаще творчество В. М. Гаршина рассматривают с позиции «философского реализма» (145:591). Приведем несколько примеров: «Гаршин — один из представителей философского реализма в русской литературе» (145:591), «Легко заметить притчевую структуру философских рассказов Гаршина» (145:593), «Катастрофизм смещающихся граней социальных сфер заставил Гаршина с обостренным трагизмом воспринимать противоборство добра и зла во всех его бытийных проявлениях, привнося философский смысл и обобщенность в свои художественные произведения» (246:501) или: «Гаршин выдвинул новое философски значимое понимание человека, который выше профессионально заданных обстоятельств» (246:501). Такая постановка вопроса позволит исследователям «очистить» имя В. М. Гаршина от излишне политизированных и однобоких трактовок, которых было немало.

С другой стороны, не вызывает удивления стремление современного литературоведения сосредоточиться на изучении специфики формы гаршинского текста, минуя сопряжение с фактами биографии писателя.

В своей диссертации, посвященной исследованию творчества В. М. Гаршина и А. П. Чехова, И. Э. Васильева пишет, что «исключить биографический контекст при рассмотрении прозы Гаршина невозможно. Традиция непременного подключения биографии писателя к его собственно художественному тексту сложилась еще при жизни Гаршина» (67:26). К этому замечанию следует добавить, что исключить восприятие читателя тоже не представляется возможным. Проза В. М. Гаршина является настолько ориентированной на читательское восприятие, на создание повышенной эмоциональности восприятия, на глубокое и полное проникновение в мир персонажа и т. д., что даже профессиональные исследования (Г.А. Бялый, В.И. Порудоминский) зачастую могут принимать вид биографии художника слова.

И.Э. Васильевой удалось выделить следующие стадии в процессе отождествления личности В. М. Гаршина с его творчеством: «Подключение биографического текста к непосредственно художественному произведению формирует следующие устойчивые для исследовательской традиции характеристики художественного мира Гаршина. Это указание на единый практически для всех произведений писателя тип героя, далее — на автобиографичность этого героя и, как следствие, это так или иначе выражаемая в процессе интерпретации тенденция к отождествлению личности героя с личностью самого автора» (67:27).

Основная причина обращения исследователей к биографии писателяэто искренность и автобиографизм повествования, поэтому «понятие «искренность применительно к творчеству Гаршина обычно использовалось как универсальное объясняющее средство при решении различных проблем, связанных с анализом текста, начиная от авторской интенции, характеристики героя и повествования и кончая вопросами его рецепции» (67:28).

Кроме того, кажущаяся простота развертывания повествования, отсутствие каких-либо «сложных» построений в тексте, мастерски «скроенные» произведения скрывают от внимания исследователей сложность всей той работы, которую проделывал В. М. Гаршин в поиске своего пути по обновлению реализма. Но именно благодаря ей писатель остался в истории русской литературы XIX в. одним из признанных мастеров «малой» формы, подготовив «стартовую» площадку для рассказов А. П. Чехова. Поэтому не менее удивительным кажется, что такой «простой» писатель, как В. М. Гаршин, до сих пор остается одним из «нераскрытых» и неисследованных писателей конца XIX в.

Анализируя творчество В. М. Гаршина, А. Н. Латынина пишет: «Если можно понять и смириться с тем, что читатель и критика осмысляют новую вещь в контексте сегодняшнего дня, обильно обнаруживая аллюзии и ассоциации даже там, где их нет, то дело литературоведения освободить художественное произведение от узкого толкования, поставив его в контекст не злобы дня, но времени и истории» (148:120). Поэтому нами был предпринят опыт интерпретации художественных текстов при пристальном внимании к содержанию и форме в их единстве, с акцентом на формальных показателях прозы В. М. Гаршина, т.к. пожалуй, В. М. Гаршин до сих пор остается самым «биографичным» писателем в истории русской литературы конца XIX в.

Актуальность исследования определяется интересом современного литературоведения к творчеству В. М. Гаршина. Достаточно подробно освоенная литературоведами и литературными критиками (A.M. Скабичевский, Г. А. Бялый, А. Н. Латынина и др.) биография писателя дает возможность современным исследователям приступить к изучению содержательно-формальных сторон наследия В. М. Гаршина, что позволит пересмотреть некоторые содержательные аспекты произведений писателя. Актуальным для современного литературоведения представляется проблема рассмотрения художественного мира прозы В. М. Гаршина в единстве пространственно-временных координат и представленности в них персонажа (как основных элементов любого художественного мира произведения).

Материалом исследования служат художественные произведения В. М. Гаршина. Кроме того, при исследовании литературных связей В.М.

Гаршина с современностью привлекаются произведения других авторов (И.А. Гончарова, Ф. М. Достоевского, А.П. Чехова). В диссертации также прослеживаются некоторые аспекты влияния творчества В. М. Гаршина на литературу XX в. (А.Т. Твардовский) и интертекстуальных связей с классической английской литературой (В. Шекспир).

Объектом исследования является художественный мир прозы В. М. Гаршина. Предметом исследования выступают основные элементы художественного мира прозы В. М. Гаршина (персонаж, пространство, время) и их репрезентация в произведениях писателя, воплощающих две тенденции художественной образности («условности» или «жизнеподобия» по терминологии В. Е. Хализева (233)).

Цель работы — выявить специфику основных элементов художественного мира произведений В. М. Гаршина: персонажной сферы и пространственно-временного континуума.

Поставленная цель определила следующие задачи исследования:

1. выявить характерные черты произведений В. М. Гаршина двух типов, отражающих тенденцию либо «жизнеподобия», либо «условности», как воплощение специфики авторской субъективности;

2. выявить специфику персонажной сферы в прозе В. М. Гаршина;

3. дать характеристику пространственно-временного континуума обоих типов произведений;

4. представить модель единой мотивной структуры прозы В. М. Гаршина;

5. выявить некоторые характеристики формы в художественном мире произведений В. М. Гаршина — повторяющиеся мотивы (лейтмотивы), типы авторской эмоциональности, особенности построения повествования, константы художественного мира и т. д.;

6. проследить и определить репрезентацию одного из базовых свойств пространства художественного мира прозы В. М. Гаршина (замкнутость, ограниченность) в текстах писателя;

7. проследить взаимосвязь двух тенденций художественной образности в творчестве В. М. Гаршина.

Научная новизна исследования заключается в том, что в диссертации представлен комплексный подход к анализу и интерпретации творчества В. М. Гаршина вне связи его текстов с особенностями его личности и фактами биографии. Новизна диссертации также связана с обнаружением и интерпретацией ряда новых факторов интертекстуального взаимодействия творчества В. М. Гаршина с традициями его предшественников и современников (И.А. Гончаров, Ф.М. Достоевский). Кроме того, необходимо констатировать недостаточную изученность наследия писателя, воплощающего тенденцию «условности», по сравнению с наследием писателя, воплощающим тенденцию «жизнеподобия». Впервые была проведена параметризация художественного мира прозы писателя в поликоординатном аспекте (персонаж, время, пространство), что задает направление для дальнейших исследований художественного мира прозы В. М. Гаршина.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. В зависимости от реализации тенденций «условности» или «жизнедоподобия», репрезентация которых обусловлена спецификой авторской субъективности, в прозе В. М. Гаршина выделяются произведения двух типов («условный» и «жизнеподобный» типы). Существование этих типов обусловлено не только содержательными признаками, но и наличием определенных элементов формы, набор которых релевантен для каждого из типов, а элементы поэтики, воплощенные в произведениях, построенных по принципу «условности», проникают в произведения, построенные по принципу «жизнеподобия»;

2. В основе художественных миров отдельных произведений писателя лежат различные характеристики первого рассказа «Четыре дня», которые в совокупности являются своеобразным «инвариантом» в творчестве В. М. Гаршина. Это «инвариантное» произведение обозначило два направления в творчестве писателя — воплощающее тенденцию «условности» или жизнеподобия": в нем нашли отражения черты обеих тенденций, черты последней являются доминантными в данном тексте. Все последующие тексты писателя в равной мере наследуют определенный константный набор признаков, создаются по одной схеме в соответствии с принадлежностью определенного произведения тому или иному типу;

3. Основная особенность произведений В. М. Гаршина, отвечающих тенденции «условности», — наличие единой мотивной структуры, которая каждый раз развертывается при построении нового произведения. Базовый набор характеристик художественного мира данных произведений един (поэтика замкнутых пространств", снятие оппозиции в антонимичной паре «низ — верх», «уродство — красота», символика круга и т. д.), поэтому он четко прослеживается во всех произведениях, воплощающих тенденцию «условности», но отсутствует в произведениях писателя, воплощающих тенденцию «жизнеподобия», что диктует необходимость исследовать каждое произведение в отдельности, стараясь избегать теоретических обобщений, которые не учитывают специфику каждого из них и противоречат друг другу, в том числе это касается стремления В. М. Гаршина использовать один и тот же прием для достижения различных художественных задач;

4. Художественному миру обоих типов произведений присуще наделение художественного пространства и времени субъективными («персонажными») характеристиками: «консервация», «замкнутость», «быстротечность или стремительность» и т. д. Для поэтики В. М. Гаршина характерно наличие нескольких временных планов, что больше подчеркивает связь писателя с последующей эпохой и экспериментами в области формы: личностное восприятие времени персонажем и его субъективизация («персонажное» время), мифологическое (циклическое) время, линейное время и т. д.;

5. Для художественного мира обоих типов произведений характерно использование поэтики «замкнутых пространств», что, в частности, обусловлено двумя основополагающими особенностями гаршинских текстов — «поэтикой сиюминутности и крупных планов» (по терминологии Е. Г. Эткинда (249)). Пристальное внимание В. М. Гаршина к тому, что происходит здесь и сейчас, обусловливает отсутствие каких-либо развернутых панорамных зарисовок и сведение пространства к чему-то замкнутому, ограниченному (пространство оранжереи, сада, поляны и т. д.);

6. Одна из важных особенностей персонажной сферы в художественном мире прозы В. М. Гаршина — отход от русской классической традиции именования персонажей произведений: имена героев чаще всего довольно безлики, неразличимы (Иван, Иван Иванович, Иванов и т. д.). Тем нее менее, имя играет большую роль в обоих типах повествования: потеря имени или его подмена, единообразие фамилий и имен может стать косвенной причиной трагического финала. Имя обладает сильной семантикой и «подталкивает» героя к тем или иным поступкам;

Для решения поставленных задач в работе использовались следующие методы: описание, анализ, сравнительно-типологический, историко-литературный методыметод моделирования как общефилологический метод, поскольку интерпретация художественного текста — это моделирование индивидуально-авторской картины мираконтекстуальный и межтекстуальный анализ, нацеленные на изучение особенностей функционирования текстуальной единицы как в рамках текста, так и сверхтекста, что помогает решать проблемы смыслового приращения, смысловом взаимодействииинтуитивный метод, метод трансформации.

Методологической основой работы послужили концепции М. Бахтина (34−35), А. Н. Веселовского (72), Н. К. Гея (82), Б. В. Томашевского (221), Б. А. Успенского (223). В качестве теоретических источников использовались также работы С. Г Бочарова (58), А. А. Потебни (189), В. В. Федорова (227), В. Е. Хализева (233), Л. В. Чернец (69), М. Conliffe (300) и др.

Теоретические основы психопоэтики рассматриваются с опорой на методологию фундаментальных трудов: «Психиатрические беседы на литературные и общественные темы» Н. Н. Баженова (265), «Психологическое литературоведение» В. П. Белянина (49), «Психоанализ литературы. Пушкин. Гоголь. Достоевский» И. Д. Ермакова (103), «Внутренний человек» и внешняя речь. Очерки психопоэтики русской литературы XVIII — XIX веков" Е. Г. Эткинда (250). Проблема психологизма изучается на основании концепции А. Б. Есина (102).

В работе затрагиваются проблемы интертекстуальности в классической русской литературе. Исследование опирается на концепцию В. П. Руднева, изложенную в «Словаре культуры XX века» (196), и некоторых других авторов (Н.И. Петровская (182), П. А. Фатеева (226). Привлекаются данные психолингвистики, философии, культуроведческие источники.

Теоретическая значимость диссертационной работы заключается в том, что впервые изучается творчество В. М. Гаршина с точки зрения основных элементов художественного мира (время, пространство, персонажная сфера) в их взаимосвязи. Также выявляется существование двух типов произведений В. М. Гаршина, соответствующих либо тенденции «жизнеподобия», либо «условности», с уточнением формальных показателей для каждого типа, приводится общая для произведений «условного» типа модель построения художественного мира. Единая модель построения художественного мира произведений, воплотивших тенденцию «жизнеподобия», не может быть сконструирована ввиду их большей композиционной сложности.

Научно-практическая значимость. Результаты и материалы исследования могут быть использованы на лекционных, практических занятиях по истории русской литературы XIX века, на спецкурсах и семинарах, посвященных проблемам изучения психологизма в литературе, а также проблемам изучения различных сторон формы литературного произведения.

Апробация исследования. Основные положения диссертации были изложены на студенческих научно-практических конференциях (Ростов-на.

Дону, 2004;2006 гг.), международных научных конференциях («Язык. Дискурс. Текст», Ростов-на-Дону, 2009;2010 гг.), международном конгрессе («Мир на Северном Кавказе через языки, образование, культуру», Пятигорск, 2007 г.), в ряде научных публикаций. По теме диссертации опубликовано 8 статей, в том числе 1 статья в изданиях, рекомендованных ВАК РФ.

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав и заключения, библиографического списка, включающего 305 источников. Общий объем работы 229 страниц.

выводы.

По мнению одного из современников В. М. Гаршина М. Протоповича. писатель «представляет собой одну из интереснейших и симпатичнейших фигур нашей литературы, но собственно его сочинения не представляют большого материала для критической разработки» (193:23). Подобное высказывание о творчестве В. М. Гаршина не является редким, т.к. чаще всего особенности литературного наследия писателя объясняются единственно влиянием личности создателя. На данный момент можно смело утверждать, что изучен в большей степени «биографический» В. М. Гаршин, а не «литературный». А положение о мнимой «простоте» произведении писателя разбивается при детальном изучении двух основных произведений -«Четырех дней» (в качестве «инвариантного» текста всего творчества) и «Красного цветка», знаменующего возможность синтеза двух начал -«условного» и «жизнеподобного» — в творчестве одного автора.

В результате в процессе исследования анализ произведений В. М. Гаршина, воплощающих тенденцию «жизнеподобия», показал следующее:

1. В пространственно-временных' характеристиках художественного мира:

1.1. использование, наряду с поэтикой сиюминутности и крупных планов, поэтики «замкнутых пространств» (но в функции с редуцированными возможностями в отличие от произведений, воплощающих тенденцию «условности»);

1.2. использование в меньшей степени, чем в произведениях, воплощающих тенденцию «условности», символики круга как замкнутого, самодовлеющего, сакрального пространства- .

1.3. наделение художественного пространства и времени субъективными характеристиками: «консервация», «затянутость», «замкнутость», «быстротечность или стремительность», «надысторичность» и т. д.

1.4. время представлено в 4-х ипостасях: личностное восприятие времени персонажем и его субъективизация («персонажное» время), линейное время, мифологическое (циклическое) время и турбулентное время.

2. В персонажной сфере:

2.1. значимость имени персонажа не как дополнительном характеристики героя, а чаще всего как способа дальнейшего развертывания сюжета. Проблема «обезличивания» имени действующего лица, отсутствие «говорящих» имен или фамилий.

2.2. снятие антитети чности отношений, в том числе снятие противопоставления «положительных» и «отрицательных» персонажей, медиарная позиция автора.

2.3. появление «двойников» в произведениях, которые являются продолжениями сюжетной линии.

2.4. отсутствие развития характера героя внутри произведения, «перекачевывание» героев из одного произведения в другое.

2.5. необходимость объективации своего Я через дневник, записки, другого персонажа, через зеркало при отсутствии развитой системы точек зрения, диалога- «псевдо-диалогичность» (по определению И. Э. Васильевой (67)).

3. Особенности построения повествования (композиционные особенности):

3.1. Ряд повторяющихся мотивов:

— мотив зеркальности, двойничества, образ зеркала, «ложное» зеркало;

— мотив потустороннего мира, мира мертвых, как его разновидностьобраз кладбища.

3.2. натуралистичность, физиологичность и неэстетичность деталей художественного мира, поданных крупным планом.

3.3. преобладание открытых финалов при композиционной законченности произведений.

3.4. стремление художественного образа к символу (в произведениях, воплощающих тенденцию «условности», возможна символизация образа), «ущербность» образа.

3.5. использование поэтики, характерной для произведений, воплощающих тенденцию «условности», при построении произведений, отвечающих тенденции «жизнеподобия», в особенности фантастического типа.

3.6. преобладание трагического типа авторской эмоциональности.

3.7. использование «архаических» форм повес гвовапия. развитая система развертывания повествования (см. схемы № 5−10).

3.8. тенденция группироваться, парность многих произведений данного типа.

3.9. «незатянутая» экспозиция, редко встречающийся эпилог.

3.10. монологизм художественного мира, «а one-person fictional world».

3.11. употребление одного и тог же приема в разных функциях (например, образ зеркала).

3.12. прием «текста в тексте».

3.13. создание художественного мира, при соприкосновении с кошрым читатель, покоренный образом биографического автора, его личностных качеств, переносит их на само произведение и трактует его в свете полученной информации, что порождает злоупотребление биографической стороной изучения творчества В. М. Гаршина и приводит к упрощенному восприятию наследия писателя как излишне простого, открытого, прямого отражения в творчестве реальной жизни писателя.

3.14. указанные в пункте 3.13. особенности художественного мира так же приводят к невнимательному изучению формальных особенностей наследия В. М. Гаршина: подкупающая простота повествования на самом деле не является такой «простой», как кажется на первый взгляд. Творчество В. М. Гаршина имеет более сложную природу, чем элементарное соединение фактов биографии с создаваемым художественным миром произведения.

Таким образом, можно констатировать, что В. М. Гаршиным создаются два типа произведений (отвечающий тенденции «условности» или «жизнеподобия»), обладающие определенной общностью в репрезентации пространственно-временного континуума и представленности в нем персонажа, а также некоторой общностью в построении повествования.

Заключение

.

В.М. Гаршину принадлежит поистине уникальное место в литературе конца XIX в. «При этом внешняя простота этих произведений показывает, что Гаршин держится великой школы наших гениальных русских реалистов — Гоголя, Толстого, отчасти Достоевского» (173:227). «Секрет» его произведений таится в силе воздействия, которое он оказывал и оказывает на читателя. Можно сказать, что его эксперименты с формой прошли для читающей публики почти незамеченными, такова была сила впечатлений, которые получал каждый читающий В. М. Гаршина. В статье одного из современников писателя, написанной уже после смерти Всеволода Михайловича, можно найти объяснение столь близкому соотнесению фактов биографии Гаршина с его творчеством: «Произведения Гаршина до такой степени субъективны и его писательская личность находится в такой тесной связи и гармонии с его человеческой личностью, что мы волей-неволей должны коснуться некоторых биографических фактов» (193:1) при анализе его произведений. На наш взгляд, это было одной из причин, по которой от исследователей творчества В. М. Гаршина ускользала тесная взаимосвязь произведений обоих типов (воплощающих тенденцию «жизнеподобия» или «условности»), основанная на наличии единых элементов художественного мира и общих композиционных признаках. В том числе эта глубинная связь между отдельными произведениями объясняется наличием уникального рассказа-инварианта («Четыре дня»), который обозначил два направления в творчестве В. М. Гаршина — отвечающего тенденции «условности» или «жизнеподобия». •.

С другой стороны, выделение в особую группу произведений, воплощающих тенденцию «условности», основывается на наличии единой мотивной структуры, которая «развертывается» при построении каждого нового произведения данного типа, и с учетом пространственно-временных характеристик художественного мира произведения (использование, наряду с поэтикой сиюминутности и крупных планов, поэтики «замкнутых пространств», использование символики круга как замкнутого, самодовлеющего, сакрального пространства. снятие антитетичности отношений в художественном мире, наделение художественного пространства и времени субъективными характеристиками, три вида времени), персонажную сферу (разделение персоналсей на несколько групп, особый тип «активного» героя, значимость имени действующего лица для развертывания сюжета, а не как дополнительного способа характеристики персонажа) и особенности построения повествования (ряд повторяющихся мотивов, преобладание трагического и комического типов авторской эмоциональности, приобретение прилагательными «большой», «огромный» признаков постоянных эпитетов, «незатянутая» экспозиция, присутствие мифологем). Кроме того, к началу XX в. «в целом складываются две основные литературно-сказочные формы: волшебно-романтическая и сатирико-аллегорическая, главные функции которой нравоописательная и дидактическая» (175:11), но В. М. Гаршин разрабатывает свой собственный путь и создает необычные произведения, воплощающих тенденцию «условности», в свете жанрового синкретизма, тем самым прокладывая дорогу писателям XX в.

В процессе исследования произведений В. М. Гаршина, воплощающих тенденцию «жизнеподобия», не удалось выявить единую мотивную структуру по аналогии с произведениями первого типа, ' что вызвало необходимость исследовать каждое произведение в. отдельности и избегать теоретических обобщений. Многие особенности поэтики, характерной для произведений, воплощающих тенденцию «условности», нашли свое отражение в данном типе повествования. В ходе анализа так же учитывались пространственно-временные характеристики художественного мира, персонажная сфера (например, «обезличивание» имени действующего лица, отсутствие «говорящих» имен или фамилийпоявление «двойников» в произведениях, которые являются. продолжениями сюжетной линии). особенности построения повествования (в том числе развитая система i развертывания повествованияприем «текста в тексте" — создание «особого искреннего» повествования и др.).

Исследование художественного мира прозы В. М. Гаршина в единстве пространственно-временных координат и представленности в них персонажа (как основных элементов любого художественного мира произведения) позволило выявить специфику хронотопа и персонажной сферы для обоих типов произведений писателя, которые определяются авторской субъективностью, положенной в основу любого художественного мира.

Ранняя смерть не позволила выказать В. М. Гаршину свой, писательский талант в полной мере. В его творчестве намечался новый виток, который начался «Красным цветком» («произведением не менее ярким, нежели и знаменитые „Записки сумасшедшего“ Гоголя» (193:3)), в котором как бы замкнулись два направления в развитии писательского дарования.

Появление сказовой формы, повествование от третьего лица, высокое мастерство психологического изображения характеров, сочетание символико-аллегорических образов с реалистическими, тема «высокого» безумия и т. д. могли дать интересные результаты. Вполне вероятно, что «поиск» В. М. Гаршина увенчался бы успехом, утвердив его как признанного мастера малой формы, либо принеся ему лавры начинающего романиста (например, неосуществленный замысел о романе петровской эпохи или замысел драмы «Деньги» в соавторстве с Н.А. Демчинским).

С другой стороны, «облик его (Гаршина — К.П.) мифологизируется, и каждый мемуарист невольно присоединяет свой голос к общему хору восторженных голосов» (148:27). В то же время можно с уверенностью сказать, что «его произведения — не ряд ответов, а ряд вопросов» (193:5), на который каждый читатель должен найти свой собственный ответ.