Народные названия месяцев в русском языке: структурно-семантический аспект

Время — важное составляющее жизни и сознания человека. Это та универсальная категория бытия, которая всегда вызывала и вызывает неизменный интерес. Время всегда было и по сей день остаётся предметом анализа, объектом научных исследований для учёных самых разных областей знаний.

С лингвистической точки зрения проблема времени как онтологическая, а отчасти и лингвокультурологическая, рассматривается в монографиях М. В. Всеволодовой, Е. С. Яковлевой, Г. В. Звездовой и отдельных статьях (Ю.Н. Караулов, Н. Д. Арутюнова, Т. В. Цивьян, А. Д. Шмелев, JI.B. Вялкина и другие).

Одним из первых к анализу темпоральной лексики в отечественном языкознании обратился М. М. Покровский — основатель лингвистической семантики. Дальнейшее развитие эта тенденция получила в работах А. И. Моисеева, А. Б. Мордвинова и других. Значительное место в семантических исследованиях занимают научные труды Е. С. Яковлевой. Они направлены на системное изучение наивной картины мира носителей русского языка, реконструкция которой производится на основе лексических и грамматических значений слов темпоральной семантики.

Проблема времени, изучение которой ведется с давних времён, первоначально была предметом изучения естественных наук, имеющих дело с природными явлениями. Внимание к данной категории было обусловлено прежде всего необходимостью измерения времени.

Менее исследованной проблема времени предстает в гуманитарных науках. Загадки времени особенно привлекали философов еще с античных времён. Весомый вклад в изучение категории времени внесли философы-экзистенциалисты, рассматривавшие её не в физическом, а духовном, нравственном и эстетическом аспектах.

Лингвистика изучала время преимущественно как грамматическую категорию (А.В. Бондарко, Г. А. Золотова, М.В. Всеволодова). И лишь сравнительно недавно оно стало рассматриваться в качестве культурного концепта, одного из элементов языковой картины мира и одной из составляющих лингвокультурного знания того или иного народа.

Важным фактором, определившим современный подход к категории времени, стал переход лингвистики на антропологическую парадигму. В языкознании были поставлены проблемы языковой личности, влияния человека на язык, проблемы концептуальных и языковых картин мира и другие. Отталкиваясь от идей В. Гумбольдта, согласно которым рассматривать язык необходимо не как средство общения, а как цель в самом себе, как орудие мыслей и чувств народа, а также гипотезы лингвистической относительности Э. Сепира и Б. Уорфа, учёные сегодня пытаются создать единую теорию языка и человека.

В. Гумбольдт отмечал, что именно такой подход к языку и есть «основа подлинного языкового исследования, от которого любое другое изучение языка, как бы основательно оно ни было, в сущности своей только уводит. Такое исследование языка самого по себе уподобляет его любому другому природному объекту. Оно должно объять все различия, поскольку каждое из них принадлежит к понятийному целому.» (Гумбольдт 1985: 377).

Сложившимся направлением в лингвистике сегодня можно считать типологические исследования, среди которых изучение славянской языковой картины мира (Н.И. Толстой, С. Е. Никитина, О. Н. Трубачев и другие), в частности лингвистических основ балканской модели мира (М. Радич-Дугонич, Т.В. Цивьян) и т. п. Основное внимание учёных при этом уделяется реконструкции прошлого, выяснению национальной специфики языковой картины мира (ЯКМ) славянских народов. В работах названных учёных так или иначе затрагивается тема времени. Рассматривается она в качестве одной из составляющих национальной языковой картины мира.

Этническая составляющая вопроса изучалась учёными В. Н. Топоровым, Н. И. Толстым, рассматривающими время в славянской народной культуре, В. М. Мокиенко, исследующим мифологию времени через призму языка, и другими. Временную семантику как выражение языковой ментальности изучают Г. В. Звездова (древнерусский язык), А. С. Львов («Повесть временных лет»), Т. А. Лисицына (русский язык XVIII века).

Наиболее перспективными представляются работы, в которых для изучения русской временной картины мира (отраженной, в частности, и в лексической системе языка) привлекаются данные культурологического, этнографического и историко-этимологического характера, выполненные с учётом обусловленности времени как когнитивной категории историческими и культурными реалиями, содержащие анализ соотнесённости временных понятий, образов, представлений, их языкового выражения.

Современная система летосчисления связана с изучением небесных тел, особенностями перемещения их в космическом пространстве и основана на данных астрономии и других естественных наук. А как вели счет времени древние славяне? Каковы были их временные ориентиры? Существовало ли в Древней Руси понятие времени вообще? И если да, то с чем оно было связано? Ответы на все эти вопросы можно найти в древнейших славянских памятниках письменности. Наличие в них таких слов, как годъ, лЬто, часъ, дьнь, зима, осень, а также названий месяцев и дней недели подтверждает то, что славяне еще в древнейшую эпоху имели представление о временных понятиях. Понятия эти были тесно связаны с практической деятельностью человека.

Аграрный календарь русского крестьянина, месяцеслов, складывавшийся в течение многих столетий, представляет собой уникальное явление русской культуры. Он включает в себя знания о природе, осмысление закономерностей человеческого бытия и жизни в целом, обычаи и обряды, богатое фольклорное наследие, веками устанавливавшиеся нормы этики и эстетики и т. д.

В настоящей диссертации древний славянский (русский) календарь рассматривается в системе мировоззренческих представлений, как своеобразно закодированная картина Мира, обусловленная хозяйственно-бытовой жизнью древнего населения и наблюдениями за живой природой. Календарь вслед за А. В. Лушниковой понимаем как воплощение пространственно-временной модели Универсума, имеющей определённую логику соотношения структурных элементов (Лушникова 2005: 11).

Основными занятиями славян были сельское хозяйство, охота, рыболовство. Поэтому календарные рамки различных временных отрезков находятся во взаимосвязи с теми сельскохозяйственными работами, особенностями охотничьего и рыболовного промысла, которые приходились на тот или иной отрезок времени. Это можно проследить на примере небольшой группы слов, обозначающих в современном русском языке четыре времени года: весну, лето, осень, зиму. Многие ученые — лингвисты считают, что разграничения времен года, существующего в современном понимании, в древнерусском языке не было: «Четко лишь различались два сезона: теплый и холодный. Теплый — это период расцвета природы, период посева и уборки урожая, то есть тот отрезок времени, который в настоящее время соответствует весне, лету и частично осени. Холодный — период, когда природа мертва, все живое отдыхает, то есть соответствующий нашей осени и зиме» (Вялкина 1968).

С принятием на Руси христианства (988 г.) на земледельческий календарь накладывается система церковного времяисчисления. Если земледельческий календарь изначально был ориентирован по солнцу, то церковный — по луне (Некрылова 2007: 6). А. Ф. Некрылова отмечает, что народный календарь «демонстрирует такое соединение языческого и христианского начал, которое правильнее было бы назвать слиянием, а не двоеверием. Народное православие не есть механическое соединение двух мировоззрений, когда сравнительно просто вычленяются элементы языческие и христианские. Перед нами явление, скорее напоминающее необратимую химическую реакцию, где в результате соединения двух веществ получают третье, со своими, только ему присущими свойствами» (НеКрылова 2007: 9,10).

В результате совмещения календарей получилась двойная система исчисления времени, что, в частности, отражено в названиях месяцев, употреблявшихся в русском языке древнерусского и старорусского периодов.

Надо отметить, что практически до XVI века на Руси существовало три календаря: гражданский, церковный и народный (аграрный)1. В Древней Руси встреча Нового года приходилась на начало марта. С XIV века церковь пыталась перенести начало года на 1 сентября, но официально (для всех слоев населения) эта дата была узаконена лишь в 1492 году (Некрылова 2007: 6). Спустя два века Петр I обнародовал указ «лета счислять» с января, что привело к некоторым казусам, таким, например: 1699 год в Российском государстве продолжался всего четыре месяца (с сентября по декабрь).

Таким образом, 1700 год, а за ним и новое, XVIII столетие, стали для россиян началом новой эпохи: на Руси был принят юлианский календарь, из-за чего, правда, к XX веку Россия отстала от Европы, давно перешедшей на григорианский календарь, на 13 суток. Восполнить это время помог декрет Совнаркома от 1918 года, согласно которому был осуществлён переход на григорианский календарь, а в жизнь российского народа вошли такие понятия, как «новый стиль» и «старый стиль» и соответственно обозначение дат двумя цифрами «по-новому» и «по-старому» (Некрылова 2007: 7).

1 Народный календарь включал в себя, помимо основного — земледельческого, -несколько достаточно самостоятельных календарей: вегетативный, скотоводческий, охотничий, промысловый, ремесленный, что определялось природно-климатическими условиями (разница во времени прихода весны, длительности лета, ассортименте посевных культур, в сроках их созревания и т. п.), типом хозяйственной деятельности (развитое скотоводство, рыболовство или охота как главнейшие промыслы, традиция ухода в города на заработки и пр.) [Некрылова 2007].

Вынужденный пересчёт времени оказался особенно значимым для народного календаря, так как все даты «передвинулись» почти на две недели «и нарушилась привычная, когда-то строгая и логически оправданная соотнесённость праздников и дней поминовения святых с определёнными датами и с трудовой деятельностью крестьян» (там же).

Двухнедельный сдвиг внёс путаницу в привычную соотнесённость сельскохозяйственных работ с определёнными днями месяца. Если раньше время начала подготовки пашни под сев пшеницы приходилось на первую половину мая, то по новому стилю — на вторую, когда обычно пахота уже завершалась.

В течение веков менялись не только сроки отсчёта Нового года, но и названия месяцев. Современные названия отражают заимствованные официальной культурой латинские названия месяцев, часть которых восходит к существовавшему в Древнем Риме счёту месяцев с марта. Это наименования сентябрь, октябрь, ноябрь и декабрь, соответственно, означающие 'седьмой', 'восьмой', девятый' и 'десятый' месяцы, что не совпадает с нынешним их порядковым номером в году. Часть названий месяцев посвящена каким-л. богам римского пантеона. Например, январь — богу Янусу, март — богу войны Марсу, май — богине плодородия Майе, июнь — богине Юноне. Июль и август названы в честь знаменитого римского полководца, императора Гая Юлия Цезаря (Кесаря) и императора Октавиана Августа. Этимология наименований февраль и апрель, по мнению учёных, до сих пор вызывает споры: одни исследователи считают, что февраль был посвящен богине Фебрис или богу Фебру, а апрель — Венере-Афродите через этрусский вариант именидругие полагают, что февраль (или слово, от которого произошло это название) обозначал когда-то великую искупительную жертву, совершаемую в конце года, а апрель восходит к латинскому глаголу aperire — 'открывать'.

Традиционный русский календарь сохранил народные названия месяцев. Семантика многих из них довольно прозрачна и связана с характером мотивирующей основы слова (январь — перезимье, февраль — бокогрей, мартпроталъник, апрель — снегогон, цветень, май — травник, июнь — хлеборост, июль — макушка лета, август — разносол, сентябрь — хмурень, октябрьлистопад, свадебник, ноябрь — полузимник, декабрь — студень). Некоторые наименования требуют особого пояснения, так как в них отразились традиционные для того времени, а сегодня практически забытые виды деятельности (апрель — березозол) — либо это наименования, которые представляют собой древнерусские или диалектные слова, не употребляющиеся в современном русском языке (август — серпенъ, июнь — изок, июльсенозарник, косень, август — жнивень, ноябрь — груденъ, грудный и другие).

Актуальность диссертации определяется вниманием современной лингвистики к изучению национальной ЯКМ и необходимостью дальнейшего поиска методов её описанияинтересом языковедов к изучению народной речи и культуры, стремлением через посредство слова определить и глубже понять своеобразие народной концептуальной КМ.

Актуальность предпринятого исследования также связана с тем, что в последнее время все больше возрастает интерес к изучению онтологических категорий бытия и сознания, а фундаментальных работ о времени как концептуальной языковой универсалии, сочетающих в себе языковой, философский, культурологический и другие аспекты анализа, не так много. Поэтому комплексный подход представляется оптимальным при изучении такой универсальной и одной из наиболее важных категорий человеческого бытия, сознания и языка, как время.

Актуальность этой работы определяется и тем, что историческое словообразование изучено в меньшей степени по сравнению со словообразованием современного русского языка. «Недостаточная изученность русского словообразования в плане диахронии общеизвестна. Единичны монографические исследования проблем русского исторического словообразования, все еще не определены параметры системного подхода к словообразовательным процессам в их развитии. В связи с этим любые вопросы названной области русистики актуальны и могут быть обсуждаемы» (Лопушанская 1991: 183). Нельзя не согласиться с мнением Н. М. Шанского о том, что любое явление словообразовательной системы, «в силу диахроничности процесса возникновения новых слов и динамичности словообразовательной системы, можно глубоко и всесторонне познать только с помощью комплексного — синхронно-диахронного исследования, рассматривая слова как результат деривации в большом контексте языковой современности и истории» (Шанский 1977: 16).

Объектом научного исследования является совокупность народных названий месяцев.

Предметом исследования являются семантика и структура народных названий месяцев.

Объект и предмет исследования определили цель работы: исследовав особенности семантики и структуры имён существительных, называющих месяцы, восстановить (воссоздать) один из фрагментов русской народной языковой картины мира, отражающей языковыми знаками соответствующий сегмент концептуальной картины мира.

В соответствии с поставленной целью в ходе диссертационного исследования решается круг конкретных задач, которые обуславливают ее достижение:

1. Дать общее представление о русской системе летоисчисления.

2. Охарактеризовать народные названия месяцев с точки зрения семантики.

3. Проанализировать данные слова с точки зрения структуры.

4. Определить происхождение этих слов.

5. Выяснить, какую роль играли слова данной тематической группы в формировании славянской языковой картины мира.

Основными методами исследования для достижения цели и решения поставленных в диссертации задач послужили методы синхронно-диахронного, описательного, а также элементы компонентного (структурно-семантического), сравнительно-сопоставительного, историко-этимологического, этимологического и лингвокультурологического анализа.

Объект, предмет, цель исследования и реализованные задачи определили научную новизну диссертации. Впервые всесторонне исследованы и описаны названия месяцев, функционировавшие в разные периоды развития русского языка и в разных формах его реализации (литературном языке и диалектах).

Материалом для описания послужили 252 лексические единицы с темпоральным значением меры времени, а именно народные наименования месяцев, употреблявшиеся в русском языке.

Материал взят из следующих источников: «Словарь древнерусского языка (XI — XIV вв.)», «Словарь русского языка XI — XVII вв.», И. И. Срезневский «Материалы для словаря древнерусского языка», «Полный церковно-славянский словарь», «Словарь церковно-славянского и русского языка, составленный вторым отделением императорской академии наук», «Словарь русского языка XVIII в.», В. И. Даль «Толковый словарь живого великорусского языка», «Словарь современного русского литературного языка» в 17 томах, «Словарь русского языка» в 4 томах, «Толковый словарь русского языка конца XX в. Языковые изменения / Под редакцией Г. Н. Скляревской», диалектные словари («Словарь русских народных говоров»), этимологические словари (М. Фасмер «Этимологический словарь русского языка», А. Г. Преображенский «Этимологический словарь русского языка», «Этимологический словарь русского языка» под редакцией Н. М. Шанского, «Этимологический словарь славянских языков. Праславянский лексический фонд / Под редакцией О.Н. Трубачева», П. Я. Черных «Историко-этимологический словарь русского языка»).

Теоретическая значимость диссертации состоит в том, что в ней реализован комплексный подход к анализу лексических единиц с использованием синхронно-диахронного, описательного, элементов компонентного (структурно-семантического), сравнительно-исторического, историко-этимологического, этимологического и лингвокультурологического методов, что обеспечивает целостность рассмотрения языковых явлений.

Полученные результаты дополняют знания о структурной организации тематических групп, расширяют и углубляют представления о номинативной деятельности языкового сознания в процессе номинации различных реалий и вносят вклад в развитие общей теории номинации.

Практическая значимость диссертации состоит в том, что её результаты и выводы, методы исследования и выработанные подходы, аспекты анализа могут найти практическое применение в школьной и вузовской практике (в курсах по исторической грамматике русского языка, лексикологии, по словообразованию современного русского языка, при написании обобщающих работ по историческому словообразованию, в спецкурсах по культурологии, русской диалектологии, при изучении современных славянских языков), а также при составлении тематического словаря.

Полученные результаты также могут быть использованы при изучении других онтологических и универсальных категорий бытия, сознания, языка и культуры.

Апробация диссертации осуществлялась в форме докладов и сообщений в 2002 — 2007 гг. на лингвистических и междисциплинарных научных конференциях разного уровня: 1) международных конференциях «Грамматические категории и единицы: синтагматический аспект» (Владимир, 2005), «Лексика, лексикография, терминография в русской, американской и других культурах» (Иваново, 2005), «Славянская фразеология и прагматика» (Хорватия, о. Раб, 2006) — 2) всероссийской «Федеральной итоговой научно-технической конференции творческой молодежи России по естественным, техническим, гуманитарным наукам (Москва, 2003) — 3) региональной (межвузовской) конференции «Проблемы семантики и функционирования языковых единиц разных уровней» (Иваново, 2003, 2004, 2006) — 4) внутривузовских конференциях «Научно-исследовательская деятельность в классическом университете: ИвГУ» (Иваново, 2002,2003,2004).

По теме диссертации опубликовано 15 работ.

На защиту выносятся следующие положения в соответствии с целями и задачами исследования:

1. Народный каленадрь (месяцеслов), связанный почти исключительно с устной языковой традицией, отразил особенности народного сознания и явился сокровищницей живого русского слова, дошедшего до нас из глубины веков.

2. В языке народного месяцеслова отражён особый тип мышления, свойственный древним славянам, который можно охарактеризовать как художественный, образный, поэтический, мифологический, связанный с особым характером познания окружающего мира, особым способом его освоения.

3. Самосознание русского крестьянина (и в целом русский менталитет) формировалось на фоне взаимодействия двух культур, двух вер — язычества и христианства, важнейшим свидетельством чего явилось взаимодействие двух календарей — народного и церковного. И это взаимодействие отражено в присутствии в народном календаре особых названий месяцев.

4. Количественные, метрические свойства времени непосредственно реализуются в языке, в частности в лексических единицах, но семантика темпоральной лексики содержит также и особенности этнокультурного осмысления времени как меры человеческого бытия, то есть наблюдается тесное единство количественного и качественного аспектов при выражении измерения времени в языке, отражающее диалектическую связь природного и исторического времени в сознании русского человека и его языке.

5. Достоверным источником экстралингвистической информации о предметах являются мотивационные признаки лексических знаков. Выбор мотивационного признака при номинации месяцев не является случайным. Он детерминирован самим человеком: вербализуется то, что является в сознании народа важным, значимым. Таким образом, словообразование является одним из средств языковой концептуализации картины мира.

Структура работы: диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка источников, списка использованной литературы, списка сокращений и приложения.

выводы.

В народном календаре (месяцеслове) существительные, называющие месяцы, — одна из наиболее древних групп лексики.

Предложенная в данной главе классификация имён существительных, называющих месяцы, с точки зрения их структуры и семантики, позволяет сделать вывод о том, что язык народного месяцеслова отражает особый тип мышления, свойственный древним славянам, который можно охарактеризовать как художественный, образный, поэтический, мифологический, связанный с особым характером познания окружающего мира, особым способом его освоения и спецификой словоотворчества и мироустроительства древнего человека в целом.

Среди существительных, обозначающих месяцы, мотивированные слова составляют большую часть. Так, простых по структуре мотивированных одиночных номинаций в нашей картотеке насчитывается 140- сложных по структуре одиночных номинаций — 74- группа немотивированных одиночных наименований состоит из 16 словгруппа номинаций — словосочетаний представлена 22 наименованиями.

Названия месяцев образованы преимущественно от древних основ (праславянских, индоевропейских). Большая часть наименований мотивирована именами существительными и прилагательными, реже глаголами и совсем редко числительными. Это объясняется тем, что названия месяцев возникали чаще всего на базе предмета — символа того или иного периода или признакасравнения (сходства).

Для древних славян был важен объём понятия, то есть те конкретные предметы вместе с их многочисленными признаками и свойствами, с которыми человек сталкивался ежедневно или в определённый период.

Так, в народных названиях месяцев большей частью отразились погодные характеристики: явления (гроза, дождь, ветер, вьюга, заря, зарница, капель) и состояния (холод, стужа, мороз, тепло, жара, цветение) природы, а также главные заботы и чаяния крестьян, связанные с их практической деятельностью: подсечным земледелием, сенокосом, жатвой, уборкой урожая, обработкой льна.

Достаточно большую группу составляют народные названия месяцев, мотивированные именами существительными со значением 'растения' (хлебник, капустник, земляничник, липень, березенъ).

А такие наименования как розник «июнь», светозарник «июль» и другие могут свидетельствовать, по нашему мнению, о зарождении у наших предков эстетических чувств в восприятии окружающего мира, о развитии такого понятия, как красота.

В народных названиях месяцев отражены не только суровые будни крестьянина, но и праздники, время отдыха (свадебник, свадебный, красная горка). В традиционной народной культуре отдых от физического труда, веселье никогда не понималось как безделье, полностью свободное, ничем не занятое время. Поэтому наряду с наименованиями, относящимися к каким-л. праздникам, существовали другие, свидетельствующие о практической деятельности крестьян в тот же самый период.

Как показывают наши материалы, широко использовались прилагательные со значением цвета, света в основе номинации того или иного месяца. Это наименования желтень, краснец, белец, червень, просинец и другие.

Особенностью народного календаря явилось отражение в нём знаний истории, знакомство с церковным месяцесловом. Поэтому встречаем такие наименования месяцев, как сретенье, Васильев месяц, красная горка.

В народных названиях месяцев отражены основные этапы вегетационного года: рост трав, цветение, колошение хлебов, опадание листвы (наименования типа травень, цветень, листопад), а также важные этапы жизни животных (наименования типа прилетень, птичий пересвист, соловьиный месяц, ревун, звериный свадебник).

Народному восприятию времени (месяцев) были присущи противопоставления типа благоприятное / неблагоприятное, добрый / злой. Это отражено в наименованиях типа березозол (по мнению одних учёных, название этого месяца толкуется, как «время, злое для берёз»). Наименования сухий, страдник, грозник, хмурень, лютень, грязник, вьюжник связаны с проявлением непогоды, а значит — неблагоприятным временем.

У многих названий месяцев нет однозначных толкований. С ними ассоциируются разные пласты жизни человека: сельскохозяйственная деятельность, орудия труда, явления природы, традиции, особенности растительного и животного мира, христианские праздники. Так, сеченъдревнерусское наименование января — связано, по мнению одних этимологов, с подсечным земледелием (сравните с названием сечиво — 'орудие', 'инструмент' [Фасмер, m. III, с. б 15]), по мнению других учёных, — с глаголом рассекать — от наступившего перелома зимы, словно рассекающего её на две половины. Существует и третья точка зрения, согласно которой этот месяц получил свое наименование за се/сущие, сильные ветры, частые в это время.

Доминантой словотворчества в народном календаре является метафоризация в самом широком смысле слова, что вполне отвечало особому художественному, поэтическому мышлению творца народного месяцеслова. Сравним:

Капризник Апрель 'Ребёнок'.

Скопидом Июнь 'Человек, бережливый до скупости'.

Курятник Ноябрь 'Помещение для кур'.

Капельки Март 'Маленькие круглые частицы жидкости'.

Рёв Сентябрь 'Протяжный громкий крик (обычно и крике животного), а также вообще протяжный громкий звук, вой'.

Некоторые названия относились более чем к двум месяцам. Эта же особенность наблюдается и в некоторых других славянских языках, в частности, в сербском. Например, наименование свадебник.

Большая часть русских народных названий месяцев имеет соответствия в других славянских языках. Относительное единство славянские народы обнаруживают в наименовании, например, таких месяцев, как июнь. Почти везде это продолжения древней формы *сыгьпь (и *сьп>ьсь).

Все народные наименования месяцев раскрываются и уточняются в поговорках, пословицах, народных приметах.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Подведём основные теоретические и практические итоги представленного исследования.

В данной диссертации на языковом материале тематической группы народные названия месяцев показана специфика словотворческой (номинативной) деятельности древних славян через выявление особенностей структуры и семантики имён существительных, называющих месяцы. Это позволяет сделать вывод о том, что в языке народного месяцеслова отражен особый тип мышления, свойственный древним славянам, который можно охарактеризовать как художественный, образный, поэтический, мифологический, связанный с особым характером познания окружающего мира, особым способом его освоения и мироустроительства.

Русский народный календарь складывался постепенно, вбирая в себя накапливаемые веками и поколениями знания природы и закономерностей человеческой жизни, сельскохозяйственный опыт, особое отношение к вещам, в которых видели не только практическую сторону, но и духовное начало.

Жизненный уклад земледельца определялся в первую очередь сменой времён года. Русский аграрный календарь при этом ориентировался на многовековые наблюдения за природными явлениями и на церковные праздники.

В процессе словопроизводства, рождения новых слов, обозначающих месяцы, в качестве мотивирующих выступали признаки, связанные с состоянием и изменением погоды, условиями ведения хозяйства, возделыванием земли, выращиванием и последующим сбором урожая и т. п.: слово отражает не сам предмет реальности, а то его видение, которое навязано носителю языка имеющимся в его сознании представлением, понятием об этом предмете. Понятие составляется на уровне обобщения неких основных признаков, образующих это понятие, и поэтому представляет собой абстракцию. Различиями особенностей жизни народов, их истории, географии, различиями их общественного сознания обусловлен путь от реального мира к понятию и далее к словесному выражению. Сознание человека является результатом как коллективного (образ жизни, традиции, обычаи), так и индивидуального (специфическое восприятие мира, которое свойственно данному индивидууму) мышления.

Современные наименования месяцев, в отличие от народных названий, где в каждое имя-символ народ вкладывал свое содержание, отразили различные эпохи и культурные влияния, и в первую очередь особенности календарной системы Древнего Рима.

Вместе с календарём наши предки заимствовали и латинские названия месяцев, часть которых восходит к именам богов (январь посвящён богу Янусу, май — богине Майе), императоров и знаменитых полководцев (июль назван в честь знаменитого римского полководца и императора Гая Юлия Цезаря, август — императора Октавиана Августа). Другая часть наименований восходит к существовавшему в Древнем Риме счёту времени с марта: отсюда наименования сентябрь, октябрь, ноябрь и декабрь, означающие, соответственно, седьмой, восьмой, девятый и десятый месяцы, что не совпадает с нынешним их порядковым номером в году. Этимология некоторых из перечисленных наименований до сих пор вызывает споры (наименования февраль, апрель).

В народном календаре (месяцеслове) существительные, называющие месяцы, — одна из наиболее древних групп лексики.

Названия месяцев произошли в основном от древних основ (праславянских, индоевропейских). Большая часть наименований мотивирована именами существительными и прилагательными, реже глаголами и совсем редко числительными. Это объясняется тем, что для наших предков был важен объём понятия, то есть те конкретные предметы вместе с их многочисленными признаками и свойствами, с которыми они сталкивались ежедневно или в определённый период.

Особенностью народного календаря является то, что он соединил в себе языческое и христианское начала. Как отмечает А. Ф. Некрылова, «перед нами явление, скорее напоминающее необратимую химическую реакцию, где в результате соединения двух веществ получают третье, со своими, только ему присущими свойствами» [Некрылова 2007, с. 10]. Этим «третьим» и явился народный календарь. Нашим предкам были присущи оба типа сознания (религиозное (христианское) и языческое), и это многое объясняет в мировоззрении и жизненном укладе русского крестьянина. По-видимому, религиозное (христианское) и языческое слились в народном сознании в некое единое восприятие мира, цельную и гармоничную картину мира, где повседневный труд и сакральная деятельность человека, уходящая корнями в языческие времена, освещались светом христианства.

Сегодня забыты многие виды сельскохозяйственных работ, особенности деревообработки и другие виды практической деятельности славян. Знание о них дают народные названия месяцев.

Зависимость земледельца от природы заставляла его тщательно изучать окружающий мир, отмечать мельчайшие подробности различных явлений и состояний природы, улавливать закономерности и связи одних явлений с другими. Зоркий крестьянский глаз подмечал всё. И эта детальность наблюдений, отразившаяся в народных названиях месяцев, поражает современного человека.

Народный календарь отражает антропоцентрический взгляд на природу, когда всё, что окружает человека, наделено жизненной силой, способной нести добро или причинять зло. Об этом свидетельтсвуют наименования прибериха 'июль' и 'август1, припасиха 'август', стужайло 'декабрь' и 'январь', просий 'январь', сеченей 'февраль' и другие.

В названиях месяцев отразилось и внимание славян к жизни птиц. Об этом свидетельствуют наименования грачевник 'март', вороной 'март', птичий пересвист 'май', соловьиный месяц 'май' и другие. Наиболее тесно с календарным циклом связаны перелётные птицы, так как их образ жизни подчинён смене времён года и периодическому чередованию менее крупных временных отрезков (месяцев). Поведение птиц являлось одним из важных факторов, организующих структуру народного календаря.

Древние славяне поклонялись солнцу и луне, почитали водоёмы, камни, деревья. Последним посвящено немало названий месяцев: липень (липец) 'июль', вересень 'сентябрь', рябинник 'сентябрь' и другие. Священной у славян была берёза. Именно с этим деревом связаны такие наименования, как: березень 'март', березозарник 'апрель', березозол 'март' и 'апрель', березозор 'апрель'. Исключительность, «которая принадлежит берёзке, — писал В. Я. Пропп, -объясняется, по-видимому, тем, что берёзка — первое, наиболее ранне дерево, одевающееся в яркую, нарядную зелень, тогда как другие деревья еще едва начинают распускать почки. Отсюда возникает представление, будто именно берёзки обладают особенной силой роста» [цит. по: Некрылова 2007, с. 14].

Живыми, одушевлёнными для древнего человека были не только земля, растения, явления природы, но и сам годовой круг. По народным представлениям, год — не механическая смена дней, недель, месяцев и времён года, а своего рода живой организм, который, подобно человеку и другим живым существам, проходит все основные стадии развития: зарождается (утро года 'март'), взрослеет (румянец года 'июнь'), стареет (сумерки года 'ноябрь') и умирает.

В крестьянском быту земледельческие и семейные интересы были неразрывно связаны. В частности, этому единству соответствует общность аграрной, сельскохозяйственной и свадебной обрядности, выполняющей функцию достижения благополучия в этих сферах жизнедеятельности человека. Наименования свадебник, свадебный, свадьбы и их соответствие трём периодам большинство свадеб игралось в период подготовки к предстоящим сельскохозяйственным работам, от дня Богоявления до масленицывторым свадебным периодом было время «разгульных Ярилиных дней" — третьим (самым длительным) — время после окончания полевых работ, когда свадебное торжество воспринималось как естественное и счастливое завершение страдной поры) свидетельствуют о том, что свадебный обряд был когда-то органичной составляющей календарного цикла.

Календарь при всей своей стройности, лаконичности, законченности, при том, что в нём, казалось бы, учтены все потребности земледельца, никогда не был застывшей и неизменной формой. Об этом свидетельствует достаточно большое количество народных названий месяцев (в нашей картотеке 252 единицы).

Народные названия месяцев, представленные в картотеке диссертации, встречаются в древнейших памятниках письменности, начиная с «Остромирова Евангелия», затем активно используются авторами апокрифической литературы («Лунник», «Громник», «Аристотелевы ворота» и т. д.) [Звездова 1995, с.117].

Достаточно большая группа рассматриваемых нами слов, по данным словарей И. И. Срезневского, М. Фасмера, П. Я. Черных, — это праславянские названия месяцев (сечень, березозол, кресенъ, изок, зарев, паздерник и другие). В древнейших наших месяцесловах и святцах зафиксированы наименования зарничник, листопад, рюинъ, грудный, студень, просинец, сухый, сухий, пролетень, червень, желтень, позимник, листогной, полузимник и многие другие. Более поздними образованиями, по данным словарей, являются названия месяцев грязник, страдник, макушка лета, свадебник, свадебный, бокогрей и другие.

Не исключено, что некоторые наименования возникли на базе отдельных славянских языков в более позднее время по каким-то общим законам номинации, потому такие названия, как ярец (ярый, яровой, яро, Ярило), нуждаются в специальном исследовании с привлечением различных памятников письменности и диалектов.

Специфика синкретизма более поздней по происхождению календарной временной лексики обусловлена её связью с церковными праздниками и обрядами. Самосознание русского крестьянина (и в целом русский менталитет) формировалось на фоне взаимодействия двух культур, двух вер — язычества и христианства, важнейшим свидетельством чего явилось взаимодействие двух календарей — народного и церковного. И это взаимодействие отражено в присутствии в народном календаре таких названий месяцев, как сретенье (название февраля), Васильев месяц (январь) и других.

По данным памятников письменности, слова, относящиеся к обозначению времени, в том числе и названия месяцев, как правило, обладают малой частотностью. Они многозначны: временное значение не является у них единственным (слова типа скопидом). Следовательно, можем говорить о явлении лексико-семантической омонимии.

Рождение самых разных образов, образных слов, словосочетаний в народном месяцеслове в результате метафоризации подтверждает мысль о специфике мифологического, поэтического типа мышления, свойственного древним славянам.

Таким образом, народный календарь (месяцеслов), связанный почти исключительно с устной языковой традицией, явился наиболее полным вместилищем (кладовой) народного сознания и сокровищницей живого русского слова, дошедшего из глубины веков.

Народный календарь представляет собой своеобразную энциклопедию крестьянского быта с его праздниками и буднями.

Народный календарь является ярким примером земледельческого осмысления истории.