Возникновение и развитие города Георгиевска, 1777-1917 гг

Город, как одна из стародавних форм человеческого обитания, столетиями притягивает к себе потоки людей и взоры ученых, стремящихся познать их роль и значение в жизни сменяющихся поколений людей. В этой связи и мною предпринята скромная попытка рассмотреть историю, хозяйство, своеобразную судьбу и социальный облик одного из городов Юга России — Георгиевска, который со дня основания служил одним из центров взаимосвязей народов Кавказа. «Здесь, — как подметила (опираясь на надежный источники информации) наблюдательная исследовательница, -происходили ярмарки и базары, на которых шел оживленный обмен с кабардинцами и населением отдаленных станиц Терской области. Хлеб и изделия кустарных промыслов обменивались на земледельческие орудия и на изделия фабрично-заводской промышленности"1 и т. д.

Уже сама проблема познания истории и судеб городов, станиц и аулов Северного Кавказа, неотложность задач изучения проблем населенных пунктов, как мне уже приходилось писать2, — по сути, это проблема всей России, т.к. именно глубинка является хранительницей традиций, самобытного уклада жизни, многообразных этносов, национальных промыслов и ремесел, культуры и языка. Ведь не зря еще летописцы Древней Руси были столь пристальны, описывая каждый «дубом крепкий град», а Ш. Монтескье призывал учитывать, касательно природы и форм управления разных станиц и населенных пунктов, всех регионов, географические и физические свойства каждой местности, климат, качество почвы, размеры, число жителей, образ их жизни, склонности, нравы и.

Куприянова J1.B. Города Северного Кавказа во второй половине XIX в. М., 1981. с. 91.

2 Долг интеллигенции — воссоздать судьбы городов края// Интеллигенция Северного Кавказа в истории России. Материалы межрегиональной научной конференции (10−11 апреля 1998 г.). Ставрополь. 1998. с.75−79- Изучение проблем населенных пунктовнеотложная задача// Методы управления экономическими, социальными и правовыми процессами в Северо-Кавказском регионе. Тезисы докладов межвузовской научной конференции (22−23 мая 1998 г.). Отрадное, 1998. с.51идр. обычаи — все в целостности и взаимосвязи, без чего невозможно разумно и добродетельно налаживать жизнь и сдерживать «людскую злобу».

Пример старейшего в крае города Георгиевска, где в XVIII — XX вв. происходили важные для всего Кавказа события, а также Владикавказа, Нальчика, Пятигорска, Краснодара, Майкопа и других городов Юга отобразил, как нам представляется, поразительный факт социальной, национальной и религиозной пестроты России и, главное, их межэтническую уживчивость при сохранении родного языка и, наряду с тем, складывания языка общения. Отнюдь не идеализируя прошлое, наполненное и добрыми взаимосвязями, и конфликтами, можно сказать, что, благодаря этнической и религиозной терпимости русского народа, здесь мирно уживались десятки наций, народностей и этнических групп1. И, несмотря на «парад суверенитетов», события в Чечне, Дагестане и Карачаево-Черкессии, пройденный исторический путь убеждает, что взаимное тяготение друг к другу (в т.ч. привязанность к Георгиевску) сохраняется в полной силе.

При этом мы исходили из непременного учета своеобразия истории и самого назначения г. Георгиевска, обязанного своим появлением как опорному пункту взаимосвязи горских и степных народов Северного Кавказа с Россией. К 1777 г. заложена была крепость Святого Георгия, давшая импульс многим важным процессам на всем Юге России. Георгиевску отводилась важная роль: сначала как надежного опорного пункта в цепи Азово-Моздокской оборонительной линии, затем — «столицы всего Предкавказья», Георгиевского округа, а с 1871 г. — главного административного центра Кабарды и Балкарии (пяти горских обществ).

1 См. Ильичева Н. В. Изучение проблем населенных пунктов — неотложная задача// Методы управления экономическими, социальными и правовыми процессами в СевероКавказском регионе. Тезисы докладов межвузовской научной конференции (22−23 мая 1998 г.). Отрадное, 1998. с. 51.

Познание экономики, этнического состава и демографии, социальной структуры и духовной жизни России на переломе XIX — XX вв., судя по вниманию к этому периоду и журналистов, и политиков, и историков, не только одна из серьезных, но и, как это ни покажется странным, злободневных (по общему признанию) проблем, поскольку нашей стране приходится, в силу исторических судеб, во многом возвращаться на давно покинутые рубежи, осмысливать уроки и упущения, допущенные в прошлом.

Публикация сочинения Б. Л. Бразоля «Царствование императора Николая II в 1894 — 1917 гг. в цифрах и фактах» (Изд.2. Нью-Йорк, 1968; его переиздание — Минск, «Полымя», 1991), статьи A.M. Анфимова «Царствование императора Николая II в цифрах и фактах» («Отечественная история». 1994, № 3) и острая критическая реакция на нее B.C. Смирнова «Экономика предреволюционной России в цифрах и фактах» («Отечественная история». 1999, № 2) — свидетельство попыток проникнуть вглубь происходивших в России процессов с целью познания предпосылок событий, потрясших весь мир. К этому ряду примыкают и публикации старых источников информации «Россия. 1913 г. Статистико-документальный справочник». (Спб., 1995 г.), «Наш край. Документы и материалы. 1777 — 1917 гг.» (Ставрополь. 1977) и др.

Автора увлек поиск ответа на вопрос: каким образом крепость преобразуется в узловой экономический центр на Кавказе, где трижды в год проводились крупнейшие в крае ярмарки, составившие славу города далеко за пределами Юга. Через Георгиевска проходили важные торговые и транспортные пути. По ним ехали кто в ссылку, а кто на ярмарку, в Тифлис к наместнику Кавказа или в Дагестан, Азербайджан, в Персию ко двору шаха все купцы, чиновники, военные и дипломаты, ученые и писатели, простой народ на заработки в «отхожий промысел». История Георгиевска отмечена посещениями А. В. Суворова, Н. Н. Раевского, А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова, А. С. Грибоедова, Л. Н. Толстого, Н. И. Пирогова и др.

Сами же георгиевцы жили заботами о своем быте, участвуя в хозяйственной жизни России — землепашествуя, работая на ремесленных предприятиях, борясь с трудностями того или иного характера.

Вряд ли кто оспорит, что для того, чтобы продвигаться вперед в исследовании возникшей проблемы, требуется:

— уяснить, от какого рубежа начинаем? (что побуждает коснуться хотя бы кратко состояния разработки темы в историографии);

— на какие источники информации можно опираться в своих поисках, чтобы попытаться воссоздать картину развития промыслов уже минувшей эпохи;

— обозначить (с учетом вызовов времени) цели и задачи работы, теоретически осмыслить направление процесса исследование проблемы и методы ее познания.

И тут выясняется, что, несмотря на то, что город имеет более чем двухвековую историю, о нем мало что известно по сравнению с другими городами Кавказа. Даже Георгиевский историко-краеведческий музей, призванный пропагандировать историю города, побуждать к ее изучению, был создан недопустимо поздно — в 1981 году, когда практически все материалы о прошлом были уже безвозвратно утеряны. То же что собрано, так и не было должным образом сохранено и не подтверждено документально, что подчас делает и имеющиеся материалы не вполне достоверными.

В старой литературе, при освещении истории Кавказа, военный историк В. А. Потто фрагментарно упоминает о появлении крепости Георгиевск. Из дореволюционных авторов, затронувших историю Георгиевска, уместно.

12 3 назвать труды П. Г. Буткова, Н. Ф. Дубровина, З. Д. Авалова (Авалишвили) ,.

1 Бутков П. Г. Материалы для новой истории Кавказа с 1722 по 1803 гг. 4.2. СП б., 1886.

2 История войны и владычества русских на Кавказе. Т.2. Спб., 1886.

3 Авалов З. Д. Присоединение Грузии к России. Спб., 1906.

М.В. Хелтуплишвили1 и др., благодаря которым накоплены и систематизированы некоторые данные, требующие, разумеется, критического подхода к ним.

В 20 — 60 гг. XX века история г. Георгиевска практически не изучалась и только к 200-летнему юбилею в 1977 году вышла небольшая книга М. А. Якунина и М. И. Федькина, популярная по характеру, и, к сожалению, грешащая неточностями разного рода.

Из 200-летней истории внимание историков привлекал лишь Георгиевский трактат о добровольном вхождении Восточной Грузии в состав Российской империи, подписанный в крепости в 1783 году. В отечественной историографии изучен ряд важных вопросов, связанных с его подписанием и значением. Другие темы внимание не привлекли. Досадно, что ни в изданных «Очерках истории Ставропольского края» (Ставрополь, 1984 г.), ни в «Истории Ставропольского края от древних времен до 1917 года» (Ставрополь, 1996) Георгиевску не уделено достаточного внимания, его история затронута лишь поверхностно.

Ценные, но предельно скупые сведения есть в «Истории народов Северного Кавказа с древнейших времен до 1917 г.» (М., 1988 г.) — первом в современной историографии обобщающем труде всего региона. В познавательном плане учтена работа Кобычева В. П. Города, селения, жилища. Культура и быт народов Кавказа. (1917 — 1967 гг.). М., 1968 г., и его же «Поселения и жилища народов Северного Кавказа в XIX — XX вв. (М., 1982 г.).

Больше других (особенно в плане статистики) в отечественной историографии истории городов Северного Кавказа Георгиевску уделили внимание JI.B. Куприянова — попутно, в связи с заселением Предкавказья о.

1 Хелтуплищвили М. В. Вступление Грузии в состав Российской империи. Тифлис, 1901.

2 Якунин М. А., Федькин М. И. Георгиевск: Историко-краеведческий очерк. Ставрополь, 1977.

3 Куприянова JI.В. Города Северного Кавказа во второй половине XIX в. М., 1981.

1 2 нем упоминали Н. И. Стащук, П. И. Хицунов и др. Статья JLB. Романенко «Появление русских городов на Северном Кавказе в процессе расширения границ России (конец XVI — начала XIX вв.)», без единой ссылки на архивы, ничего нового не несет, хотя в подзаголовке и указано, что в ней «рассматриваются вопросы основания первых русских крепостей на Северном Кавказе, дана картина развития городов, охарактеризованы их функции в процессе изменения статуса территории».

Нами, при изучении истории города Георгиевска, использовалось Полное собрание законов Российской империи (в основном для отражения изменения административного статуса города), Акты Кавказской Археографической Комиссии, в которых представлены отчеты об инспекциях Георгиевска, рапорты о результатах и различная переписка в связи с этим.

Как было отмечено, история города нашла отражение в трудах П. Г. Буткова — правителя Канцелярии Главнокомандующего на Кавказе в 1801 — 1802 гг. и генерал-губернатора Грузии К. Ф. Кнорринга, штаб-квартира которого тогда находилась в Георгиевске. Проживая здесь, П. Г. Бутков, по долгу службы занимался и подбором дел в архиве канцелярии. Его оценки неизбежно несут на себе отпечаток служебной деятельности. Основываясь на широком круге источников, что составляет их ценность, другой автор — Н. Н. Шабловский — автор книги «Георгиевская старина» (Спб., 1914 г.) — использует тоже архивный материал, но ограничивается в основном только 1786 — 1795 и 1801 и 1804 гг. Автору диссертации удалось установить, что по роду деятельности Н. Н. Шабловский был делопроизводителем суда 251-го Георгиевского резервного.

1 Стащук Н. И. Заселение Ставрополья в XVIII в.// Материалы по изучению Ставропольского края. Вып.4. Ставрополь, 1952. С.43−47.

2 Хицунов П. Заметки по пути от реки Дона до Пятигорска с кратким описанием Ставрополя, Пятигорска и окрестных Минеральных Вод// Отечественные записки. Спб., 1841. Т. 17. батальона, штабс-капитаном1. Из-за отсутствия достаточной документальной базы повествование Шабловского носит обзорный характер. Наиболее колоритно, благодаря частично сохранившимся архивам городского училища, им написана история народного образования в Георгиевске.

Работы военного историка Кавказа В. А. Потто, помимо общей истории Кавказа, содержат и описания Георгиевска первой половины XIX в. Своеобразным взглядом на Кавказ отличаются записки иностранного автора Ф. Дюбуа де Монплере, написанные в форме путевых заметок. Работы П. И. Хицунова4, Н. Крючкова5, Е. Зябловского6, JI. Гварамадзе7, Е. Вейденбаума8 — практически работы одного ряда. Они содержат штрихи к описанию внешнего вида города, хозяйственной деятельности, данные о количественном и сословном составе его жителей и др. Вопросы о социальном составе жителей Георгиевска, развитии хлебной торговли, прокладке дорог и др. затронуты в описаниях и очерках И. Ровинского9, Ф. Щербины10 и др.

Важным источником при воссоздании истории Георгиевска являются материалы периодической печати. «Владикавказские», «Ставропольские», «Терские» и «Кавказские ведомости», «Народная правда», «Северный.

1 Терский календарь на 1903 г. Владикавказ, 1902. С. 196.

2 Потто В. А. Кавказская война в отдельных очерках, эпизодах, легендах, биографиях. Спб., 1895- Он же. История 44-го Драгунского полка. Т.9. Спб., 1894- Он же. Два века Терского казачества (1577−1801 гг.). Т.1. Владикавказ, 1912.

3 Ф. Дюбуа де Монплере. Путешествия вокруг Кавказа. Спб., 1840 г.

4 Хицунов П. И. Указ соч.

5 Крючков Н. Некоторые города Ставропольской губернии. Тифлис, 1861.

6 Зябловский Е. Землеописание Российской империи, Царства Польского и Великого Княжества Финляндского для употребления в губернских гимназиях. Спб., 1822.

7 Гварамадзе Л. Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. Вып.8. Тифлис, 1889.

8 Вейденбаум Е. Путеводитель по Кавказу. Тифлис, 1888.

9 Ровинский И. В. Хозяйственное описание Астраханской и Кавказской губернии. Спб., 1809.

10 Щербина Ф. А. Общий очерк экономических и торгово-промышленных условий района Владикавказской железной дороги. Хлебная производительность и торговля. Т. З. Южный район Владикавказской железной дороги и Минераловодская ветвь. Спб., 1894.

Кавказ", «Народ», «Пятигорское эхо» приводили сведения о нравах и быте жителей города, о его хозяйственной деятельности, текущих и насущных проблемах (строительстве, прокладке водопровода, санитарном состоянии города и др.). Именно в газетах, вдобавок к архивным секретным данным, выявлены сведения о демократических и либеральных настроениях в «обществе» и вообще, о духовной жизни в городе, положении рабочих на его предприятиях, крестьянах Георгиевского уезда и др., чем особенно порадовала газета «Северный Кавказ» (первый номер которой вышел в свет в 1884 г.). Именно из-за этой газеты, несмотря на цензуру, автор диссертации смог почерпнуть сведения о потрясающих событиях в Георгиевске в декабре 1905 г.

Для освещения истории культуры города и окрестностей изучались мемуарные источники — «Записки» А.П. Ермолова1, письмо Д. В. Давыдова графу В. Ф. Адлбергу, написанные им в Георгиевске, «Записки» декабриста А. Е. Розена3, «Архив Раевских"4 и др5.

Некоторые документы по истории города попали в сборник «Наш край: Документы и материалы (1777−1917 гг.)». (Ставрополь, 1977) и «Пятигорск в исторических документах. 1803−1917 гг.». (Ставрополь. 1085). Однако всего этого оказалось явно недостаточно для воссоздания истории города, т.к. она специально практически никем из исследователей не разрабатывалась, поэтому перед исследователем встала задача выявления и изучения источников информации, их систематизации и проверки фактов, сопоставления их с источниками, имеющимися в фондах Георгиевского историко-краеведческого музея. С этой целью мы и повели поиск данных в архивохранилищах страны. При всей скудости финансовых возможностей.

Ермолов А. П. Записки. Ч II. 1816−1827. М., 1868.

2 Давыдов Д. В. Воспоминание о 1826 г. т.1. М., 1860- он же. Письмо графу В.Ф. Адлбергу// Русский архив, т. 9. М., 1866.

3 Розен А. Е. Записки декабриста. Спб., 1907.

4 Архив Раевских, т. I. Спб., 1837.

5 Пушкин А. С. Путешествие в Арзрум. М., 1971; Верещагин В. В. Путешествие по Закавказью в 1864—1865 гг.// Всемирный путешественник, т. 7. Вып. 14. М., 1870. было просмотрено, прежде всего, около 60 наименований литературы и публикаций, где можно было рассчитывать найти хоть что-нибудь. Но, главное, обследовано более 20 архивных фондов, около 100 дел.

Учитывая целостную концепцию выдающегося отечественного ученого А.С. Лаппо-Данилевского, современные представления об источниках, принципы источниковедческого анализа и синтеза, автор стремился выдерживать:

— четкость своей методологической позиции;

— проявлять усиленное внимание к методике и технике источниковедческого исследования;

— не упускать из виду зависимость метода исследования источников от общенаучной методологии и природы самого документального материала.

Извлекая малейшие частицы достоверной информации, соискатель задавал документам вопросы по теме работы, отнюдь не забывая, что их составители жили в иную эпоху и были озабочены совсем другими проблемами, т. е. автор искал ответы на вызовы современности по старым источникам-остаткам, иначе преломляющим прошлое.

Были предприняты напряженные поиски источников информации в фондах Георгиевского историко-краеведческого музея, Российского государственного архива древних актов, Российского государственного военно-исторического архива, Центрального государственного исторического архива Республики Грузия, Центрального государственного архива Чечено-Ингушской Республики, Центрального государственного архива Кабардино-Балкарской Республики, Центрального государственного архива Республики Северная Осетия — Алания, государственного архива Ставропольского края. Так, целый ряд документов по истории города автор обнаружил в 52-м личном фонде Г. А. Потемкина-Таврического в РГВИА. Он насчитывает 4 237 единиц хранения. Среди них рапорты командиров полков Потемкину Г. А. о боевых действиях, передвижениях в расквартировании частей, их состоянииматериалы о положении дел на Кавказе (1780 — 1791 гг.), переписка Потемкина Г. А. с грузинскими царями Ираклием II, Имеретинским и Кахетинским, рескрипты Екатерины IIдоговоры о принятии под покровительство России царя Ираклия II и Шемхала Тарковскогоо казачьих войсках Донском и Хоперском (что особенно интересно, т.к. именно они строили крепость св. Георгия). Фонд I, насчитывающий 534 единицы хранения (с 1684 по 1719 гг.) — Военной канцелярии: о снабжении войск денежным, вещевым, провиантским и фуражным довольствием, оружием, а также о комплектовании армии и др. Фонд 35 Канцелярии Начальника Главного штаба Её Императорского Величества — насчитывает 14 068 единиц хранения, охватывая период с 1815 по 1837 гг., из которых автор использовал материалы о состоянии, формировании и перемещении, расквартировании воинских частей, донесения и переписку о рекрутских наборах, об учреждении военных поселений, а также доклады, проекты и переписку о строительстве крепостей, укреплении пунктов, о благоустройстве городов, селений и дорог, переписку о составлении карт, планов, производстве съемок различных местностей. В нем отложились рапорты и донесения генерала А. П. Ермолова о политике России на Кавказе (1816 — 1831 гг.), сведения об артиллерийских погребах и вооружении крепостей, доклады и отчеты об устройстве и содержании госпиталей. Фонд 400, 402 — 404 — фонды Главного штаба, насчитывающие 214 319 единиц хранения с 1866 по 1919 гг. — содержат крупицы данных касательно Георгиевска по устройству войск, о реорганизации частей, переписку о комплектовании войск, о численном составе, о деятельности военно-лечебных учреждений. Особенно автору были интересны дела Военно-топографического отдела, занимающегося изготовлением планов и карт.

В Российском государственном архиве древних актов (РГАДА) в 23 фонде бывшего Государственного архива Российской империи (основу которого составили материалы Правительствующего Сената и Коллегии иностранных дел Санкт-Петербургского архива старых дел) в разряде «Кавказские дела» (211 единиц хранения), охватывающих период с 1782 по 1804 гг. важны указы и ордера генерал-губернатора Новороссии.

Г. А. Потемкина Командующим войсками Моздокской укрепленной линии генералам Ф. И. Фабрициану, П. С. Потемкинуих переписка с подчиненными войсковыми командирами (1777 — 1787 гг.) — материалы о сооружении Моздокской укрепленной линии, о строительстве Георгиевской крепости и управлении ими, о войсках, в ней расположенныхо заселении Северного Кавказа русским населением, о сношении с Грузией, о Гребенском и Терском казачьих войсках. Переписка Командующих войсками Моздокской укрепленной линии с Кахетинскими царями Ираклием II и Георгием XII, с Имеретинским царем Соломоном, его прошение и грамота Александра I о принятии Имеретии в русское подданство (1804 г.) помогли автору полнее осветить тему Георгиевского трактата. В качестве источника автором был использован и текст самого Георгиевского трактата, хранящийся ныне в Архиве внешней политики России (АВПР) при Министерстве иностранных дел (Георгиевский историко-краеведческий музей располагает копиями). Опираясь на источники, автору хотелось доказательно представить тот факт, что Россия при подписании Георгиевского трактата руководствовалась в первую очередь гуманными соображениями, ибо инициатива присоединения исходила от самой многострадальной Грузии, а не наоборот, как сейчас пытаются представить ее вхождение в «тюрьму народов». Автору представляется, что сейчас, в момент разжигания межнациональных отношений, в связи с объявлением Кавказа «зоной особых интересов» США и Турции, необходима трезвая оценка исторических корней наших взаимоотношений, основанная на глубоком знании фактов истории и документов.

В Центральном государственном архиве республики Северной Осетии-Алания (ЦГА РСО-Алания) автором исследования почерпнуто много сведений об организации обществ, развитии просвещения и здравоохранения, торговли, функционирования заводов в фондах: 11 (Терское областное правление), 17 (Терское областное по городским делам присутствие), 199 (Терское областное по делам об обществах и союзах присутствие) и др.

В Государственном архиве Ставропольского края автор почерпнул ценные сведения о развитии образования в Георгиевске, о назначении и перемещении учителей, функционировании медицинских учреждений, культурно-просветительных организациях, благоустройстве города, данные инспекций, рапорты, отчеты об имеющихся промышленных заведениях. Автор использовал фонды: 8 — Ставропольского городничего г. Ставрополя, 15 — дирекции училищ Ставропольской губернии, 49 -Кавказской палаты уголовного и гражданского суда- 64 — Ставропольского губернского по воинским повинностям присутствия, 70 — Управляющего гражданской частью Ставропольской губернии- 79 — Общего управления Кавказской областью, 80 — Ставропольского губернского статистического комитета, 87 — Кавказского гражданского губернатора, 101 — Канцелярии Ставропольского гражданского губернатора, 126 — Кавказского губернского управления, 128 — Кавказского гражданского губернатора, 235 — канцелярии Начальника Главного управления Наместника Кавказского, документы которого раскрывают историю развития Ставропольской губернии и др., 257 — Ставропольского нотариального архива, 444 — канцелярии Кавказского гражданского губернатора, 1008 — Помощника начальника Терского областного жандармского управления, 1037 — Управления Георгиевского округа Терской области. Из них автор черпал материалы о хозяйственной деятельности города, отложившиеся в отчетах инспекцийо рекрутских наборах, снабжении армии, о развитии сельского хозяйства и др.

Сведения о функционировании школ в Георгиевске автор извлек из фонда И-3 (Георгиевское окружное управление в Центральном государственном архиве Кабардино-Балкарской республики).

Фотокопии материалов Центрального государственного исторического архива Республики Грузия хранятся в Георгиевском историко-краеведческом музее. Автор исследования извлекал из них сведения о бюджете города за 1910, 1913, 1915 гг., о развитии торговли и промышленности.

В Центральном государственном архиве Республики Северная ОсетияАлания автором исследования почерпнуто много сведений об организации обществ, развитии просвещения и здравоохранения, торговле, функционировании заводов.

Таким образом, автором накоплен значительный материал по истории Георгиевска, в расчете, что его критическое изучение будет способствовать воссозданию объективной истории города. Материалы, выявленные в архивохранилищах страны, в сочетании с опубликованными уже документами, позволили решить ряд проблем его истории.

Остается еще подчеркнуть, что теоретической и методологической основой диссертации явились сочинения отечественных и зарубежных классиков для формационного и цивилизационного познания истории. Опираясь на разумное сочетание проверенных практикой научных подходов, автор стремился придерживаться принципа историзма, научной объективности и системности.

Опорою в теоретико-методологическом осмыслении намеченной темы и руководством к поиску путей воссоздания достоверной истории Георгиевска послужили, разумеется, труды классиков философской мысли, а также материалы «Круглых столов», проведенных в канун нового тысячелетия в редакциях академических журналов «Вопросы истории», «Отечественная история» и «Новая и новейшая история», в особенности статьи А. А. Искендерова и И. Д. Ковальченко, труды П. Г. Рындзюнского, а также работа знаменитого Вебера М. Город (см. Избранное. М., 1994. с.330−334).

В конкретно региональном плане ориентирами послужили работа поискового характера В. П. Крику нова Некоторые проблемы методологии изучения региональной истории. //Вопросы истории и исторической науки Северного Кавказа и Дона. Вып.2. Грозный, 1980 и его публикации и размышления в 90-х гг.- статьи Дружинина А. Г. Русский регионализмявление в контексте геоэтнокультурогенеза //Научная мысль Кавказа. № 1. Ростов н/Д, 1996; Шеуджен Э. А. Проблемы местной истории в новой историографической перспективе //Известия ВУЗов. Северо-Кавказский регион. № 4. Ростов н/Д, 1997; аналитический обзор В. Ф. Патраковой и В. В. Черноусова. Развитие региональных исторических исследований по истории Северного Кавказа. //Юго-Восток России в XIX — нач. XX в. Ростов н/Д. 1994; наконец, Российская историческая политология. Ростов н/Д. 1998; и ряда других ученых Дагестана, Дона, Кабардино-Балкарии и Ставрополья.

Мы полностью разделяем мысль Э. А. Шеуджен и других ученых относительно того, что разработка местной истории в русле исторической антропологии, демографии, исторической и социальной психологии, истории менталитета способна придать новый импульс познанию истории народов, сделать ее более насыщенной и полнокровной. При этом в познании проблем и причин, механизма и движущих сил исторического процесса, автор выступает убежденным сторонником того, что в своеобразных локальных и частичных историях (при всей их специфике) следует видеть «общее достижение и общее достояние» всего многообразного рода человеческого, как полагал А. Дж. Тойнби в его знаменитом труде «Постижение истории» (М., 1991).

В поисках исторической истины познания опыта поколений автор стремился использовать опыт Чикагского университета, где «25 уроков семестра посвящены городу. Их темы: урбанизация, преступность, интеграция в школе (проблема черных и т. д.), взаимоотношения электоратов города и пригородов, частное и государственное образование, организация здравоохранения, проблемы меньшинств, брак и развод, профессиональная и социальная мобильность, государственные и городские финансы и т. д.».

В числе других проблем «о городском планировании». вопросы финансирования, роли различных инстанций в составлении планов, типология систем строительства и т. д.", рассматривается также положение «в других областях общественной жизни — в политических партиях, церкви и т. д."1. «Соединенные штаты и Канада — это единственные в мире страны, где существуют «живые музеи» (Living — Museum), раскрывающие жизнь городов. Старики вспоминают здесь свою молодость, а молодые узнают, как прежде работал шериф, как действовала почта» и т. п.

Самокритично оценивая достигнутое, нам кажется, что на примере затерявшегося на окраине страны Георгиевска удалось доказать, что городэто не только экономическая категория (или приграничный пункт), городэто сложный социально-экономический организм, узел торгово-промышленной и духовной жизни, центр управления прилежащей к нему местности и узел взаимных контактов соседних этносов и классовых столкновений. Город отличается от не городских поселений не только сферой деятельности населения, но и сословным строем, иным административным управлением, уровнем просвещения и большей насыщенностью духовной жизни.

Размышляя над судьбой родного города, невольно терзаешься мыслью* что мало кто догадывается, что жизнь наша покажется длиннее, если мы, следуя мудрому совету страстного летописца Юга России, писателя В. Лихоносова, попытаемся узнать и почувствовать историю прошедших поколений, представим, «как меняется в воображении город, в котором бытуешь, после того, когда оповестит кто-нибудь биографию его уголков, зданий, и, главное, примечательных жителей некогда засыпавших и 2 просыпавшихся здесь. Каким удивительным становится все вокруг!».

1 Марк Ферро. Как рассказывают историю детям в разных странах мира. М., 1992. с. 275.

2 Лихоносов Виктор. Поклон Екатеринодару //Екатеринодар — Краснодар, Два века города в датах, событиях, воспоминаниях. Краснодар, 1993. с. 39.

Заключение

.

И так, что же удалось познать в исторической судьбе города Георгиеска, геостратегическое положение которого на южной окраине России, граничащей с Закавказьем и по соседству с Чечней, Ингушетией, Кабардой, Осетией, Дагестаном, казачьими станицами и ногайскими степями, уже само по себе представляет значительный интерес?

Успешное продвижение России на Северном Кавказе, создание здесь русских городов — крепостей по Тереку и всей Азово-Моздокской линии и особенно установление почти со всеми местными народами тесных политических, хозяйственных и торговых отношений в 60 — 70 гг. XVIII в., которые крепли благодаря повседневному общению людей и их взаимному доверию, серьезно меняли обстановку — как признано в историографии, -во всем регионе"1. Городу выпала честь сыграть исключительную историческую роль в судьбах Грузии (в 1783 г.), народов Дагестана (в 1802 г.), Кабарды и других народов Кавказа.

Применение в диссертации сравнительно-исторического анализа при изучении выявленных источников информациисочетание «классового» и «цивилизационного» подхода в процессе воссоздания хозяйственного и социокультурного облика города привели автора к выводам, которые естественным образом вытекают из всей совокупности изученных данных: — типология города Георгиевска, его облик, значение и динамика развития складывались в результате правительственных решений, изложенных в ряде указов Екатерины II, распоряжений Кавказского наместничества, постановлений областной и окружной администрации, которые, исходя из политических, военно-стратегических и фискальных соображений диктовались не только местоположением и ролью крепости (столицы Кавказа, главного города области, ас 1871 г. — Кабарды и пяти горских.

1 Киняпина Н. С., Блиев М. М., Дегоев В. В. Кавказ и Средняя Азия во внешней политике России: Вторая половина XVIII — 80-е годы XIX в. М., 1984. С.35−36- Козлов С. А. Кавказ в судьбах казачества СПб., 1996. С. 83 обществ Балкарии и, наконец, заброшенного заштатного городишки), но и сильными по степени напряженности внутренней жизни в нем, подъемами освободительной борьбы в 60 гг. XIX в. и в 1905 г.;

— нам удалось установить, что развитие Георгиевска, его хозяйство, громадные ярмарки, демография, социальная структура и общественно-культурная жизнь были неразрывно органически связаны с общими процессами, ломкой старого уклада жизни, происходившими на Кавказе и в стране в целом;

— социальный и этнический состав горожан отражал сословное многообразие, сохранявшееся в России в изучаемый период, что сказывалось на характере благоустройства, планировке и городской социально-пространственной инфраструктуре, включавшей систему улиц, жители которых принадлежали к разным общественным слоям и отражаясь в их названии, зарождении образовательных и культурно-просветительных учреждений.

К сожалению в литературе подчас бытует упрощенное понимание характерных черт и особенностей городов: их почему-то оценивают только как места «концентрации промышленности и торговли» с массой «народа», а применительно к окраинам России лишь как «опорные пункты колонизаторской политики царизма». Автор, опираясь на убедительные фактические данные, выявленные в процессе работы над диссертацией в архивах Москвы и Северного Кавказа и документальных изданиях, противопоставил иной взгляд, рассматривая город как сложный социально-экономический и духовный организм со своим своеобразным обликом, составом населения и характерными чертами духовной жизни.

В русле исследовательских поисков J1.M. Иванова, П. Г. Рындзюнского и др.1 диссертация вносит, таким образом, свежую струю в познание роли и истинного значения города и, в меру возможностей, борется с устоявшимся, но слишком узким и односторонним толкованием значения городов южной окраины Российской империи.

Определяющей чертой урбанизации в отечественной и зарубежной науке ныне признается «именно концентрация разнообразной жизнедеятельности и условий ее обеспечения, из которой вытекают все остальные» и потому уместно подчеркнуть, что именно в данной работе своевременно 2 рассмотрено это в русле новеиших исследовательских поисков .

Учет изменения места и роли Георгиевска во всем окрестном обществе (разумеется, прежде всего в связи со сдвигами в социально — экономической жизни) побудил выяснить реальную численность и удельный вес в нем жителей станиц, аулов, небольших сел и некое «городское» преобразование самого их облика. Нами подмечено высокое по историческим темпам радикальное преобразование всех сторон общественной жизни в крепости Георгиевской на «городских» началах — производственной, социально-демографической и социальной структурах, изменение в течение четырех поколений психологических устоев, качества населения, структуры его занятости и образа жизни, миропонимания. Всё это заметно проявилось повсеместно в крае.

Возникновение городов — Кизляра, Моздока, Георгиевска, Владикавказа с мелкотоварными, «кустарными заведениями» и формирование (одновременно с ним) мануфактурной стадии производства послужили, как в том убеждают выявленные первоисточники, толчком к переходу от сельского к городскому обществу и на всём Северном Кавказе.

1 См. Крикунов В. П. О книге П. Г. Рындзюнского О крестьянах и городе в капиталистической России //История СССР. № 6. 1984. С.109−116.

2 История России. XX век. М., 1997. С.395−396.

А на Юге роль урбанизации в российском историческом процессе конкретно проявилась, насколько можно судить по данным о формировании Георгиевска, прежде всего в территориальной концентрации человеческой жизнедеятельности, что неизбежно обусловило складывание новых форм и пространственных структур расселения и распространения городского образа жизни1.

Значение Георгиевска как сложного социально-экономического организма, узла торгово-промышленной и духовной жизни, очага классовых столкновений на южной окраине России особо ярко проявилось в 60 гг. XIX в., в эпоху падения крепостного права и в начале XX в. — в первой Российской революции. Обозначилась его роль и как важнейшего пункта соприкосновения и общения народов Кавказа, где был подписан и знаменитый Георгиевский трактат, и договоры с народами Дагестана, и важные для судеб Кабарды, Осетии и степных кочевников документы.

История формирования Георгиевска как города отразила резкое столкновение различных влияний на его судьбу, облик и социальную структуру:

— в городе подписывались не только официальные бумаги, но и народные листовки, воззвания, а на ярмарках и базарах составлялись «солдатскими писарями», духовными лицами, и «разных чинов лицами» жалобы и протесты русских и кабардинских крестьян;

— в Георгиевске, как и в другие города, устремились рядовые жители окрестных и дальних сел, станиц и аулов улучшить свое положение за счет своего социального статуса (поскольку, как доказали своими подсчетами академик С. Г. Струмилин, Л. М. Иванов, П. Г. Рындзюнский, крестьянская семья в конце XIX в. вырабатывала на наделе примерно вдвое меньше того, что мог приобрести на свой годовой заработок один фабрично-заводской рабочий и лишь на одну треть больше того, что мог.

1 История России. XX век. М., 1997. С.395−396. купить на свой годовой заработок «кустарно-ремесленный» рабочий), а также избавиться от произвола местных властей;

— на примере Георгиевска очень хорошо видно противодействие властей и корыстолюбивых собственников во имя сохранения своих «доходных статей», которые упорно тормозили процесс становления городского хозяйства и формирования его управлениятакой же линией поведения отличались и владельцы торгово-промышленных заведений в городе, успевшие уже укрепить в нем свои позиции;

— очевидно, что консервативная политика царской кавказской и казачьей администрации то поддерживала становление Георгиевска как города, то ущемляла и сдерживала процесс его развития.

Во внешнем облике Георгиевск, как провинциальный город, вообще претерпел из-за корысти местных воротил сравнительно незначительные изменения и на протяжении десятилетий сохранял сельский вид со своими преобладающими одноэтажными саманными (и лишь местами кирпичными) домиками с небольшим садиком и огородом.

Диссертация, таким образом, в некоторой степени отражает стремление автора продолжить традиции JI.M. Иванова, П. Г. Рындзюнского и других современных авторов по изучению истории городов России, судьба каждого из которых насыщена горьким опытом и драматизмом, значимым в масштабах каждого края и всего Отечества, благодаря чему удалось заметить неизвестные ранее социально-экономические и историко-культурные процессы, обусловившие своеобразие облика южно-российских городов, что как раз-то отчётливо прослеживается в конкретных документальных материалах о Георгиевске.

Историческое развитие Георгиевска и окрестностей представляет собой деятельность преследующих свои цели поколений людей с 1777 г. и до нашей эпохи, которая проявилось в естественно-историческим, поступательно-прогрессивным, внутренне и извне обусловленном процессе формирования его облика, роли в судьбах страны, своеобразии состава населения и их менталитета. В конкретном ходе этого процесса органически, но противоречиво сочетается материальное и духовное общее, особенное и единичное, массовое и индивидуальное, закономерное и случайное, возможное и реально действительное, а само это сочетание выступает в волнообразном и прерывистом процессе формирования хозяйственного уклада города, его социального облика, управления и менталитета населения.

Указанная природа объекта нашего познания и является содержанием предмета его изучения.

Дошедшие до нас отрывочные сведения и недоступность массы документов оказавшихся под спудом в архивах Грузии в фонде Наместника Кавказа (в Тбилиси), на Украине в фонде Дондукова-Корсакова (в Харькове и Киеве) и других не дают возможности полностью преодолеть старую болезнь отечественной социологии и историографии оставшихся в наследство накопление сырых фактов, отрывочно набранных, и изображение отдельных сторон исторического процесса"1.

Предпринятая в диссертации попытка ко всеобщему, всестороннему изучению процесса возникновения и развития г. Георгиевска в целостном виде, его общественно-экономического уклада, исторически складывавшихся взаимосвязей с казачьими станицами, горскими аулами, степными кочевьями, селами Прикумья дала прочную опору для более подробного рассмотрения условий жизни и производства различных социальных и этнических групп населения города и своеобразной массы переселенцев, изменений природы окрестных мест, учета достижений, ошибок, просчетов в управлении краем, которые наносили временами (как это было в 20 — 30-е гг. XIX в.) урон его статусу.

1 Рындзюнский П. Г. Крестьяне и город в капиталистической России второй половины XIX в. М., 1983. С. 39. Крикунов В. П. О книге П. Г. Рындзюнского О крестьянах и городе в капиталистической России.// История СССР. № 6. 1984. С. 110.

Автор пытался, насколько позволяли выявленные отрывочные и противоречивые источники и объем работы, охватить почти все подсистемы хозяйства социального облика города и его культуры: производственную (производство и воспроизводство материальных благ, орудий и средств производства) — жизнеобеспечивающую (потребление благ) — соционормативную (мораль, обычаи, ритуалы, религиозные институты, социальные структуры) — познавательную (образование и т. п.), к чему призывает нас в историко-краеведческом плане рецензия на сборник «Проблемы историографии и культурного наследия народов .» в «Известиях ВУЗов» (Ростов-на-Дону). И это в известной мере удалось.

Георгиевск отразил процесс взаимопроникновения этнических, классовых, религиозных и политических представлений о способах проведения досуга, культуры и быта собственного его населения и окрестных казачьих станиц, аулов, кочевых станов и русских сел Прикумья при сохранении «безмолвными массами» простого народа самобытности и самостоятельно сложившегося в их среде миропонимания.

Исторический опыт Георгиевска убеждает, что все его население подвергалось «культурной экспансии», которая сопровождалась перенесением образа жизни и потребительских ориентаций, присущих одному этносу на соседние с ними (даже при несоответствии уровня социального развития и традиционного уклада быта), что необратимо вело так или иначе к их сближению между собой. При этом складывалась двойственность подхода (особенно в среде духовенства) к этому противоречивому процессу — дружелюбному или конфликтному взаимодействию разных типов общества. Именно поэтому в Георгиевске мы наблюдаем не просто «местный колорит» города, но и куда более значимые явления общероссийского масштаба — вековой процесс взаимного приспособления разных этносов, модернизации самобытных устоев их жизни.

Потребности роста культурных и промышленных заведений фабрично-заводского типа, развития рынка в Георгиевске, укрепления хозяйственных связей с окрестным населением побуждали позаботиться об образовании, подготовке не просто «грамотных» (умеющих читать и писать) людей, но и способных обращаться с машинной техникой — паровыми двигателями и т. п.

Невозможно было и само осуществление реформ в управлении городом, в суде, связи и т. д. — без устройства общеобразовательных и специальных заведений.

При всей непоследовательности властей в налаживании деятельности местной администрации и ограниченности предоставленных им прав, введение в Георгиевске «Городового положения», заложившего первоначальные основы самоуправления сначала как столицы Кавказа, затем центра области, а впоследствии просто «заштатного города», сыграли все же немалую роль в его хозяйственно-культурном развитии, изменении облика и пробуждении духовной жизни, в чем убеждают выявленные нами в архивах документальные данные.

Уже сами колебания роста численности пестрого по составу городского населения и изменений удельного веса в нем разных социальных групппризнак сдвигов в социально-экономическом развитии Терской области и всей пореформенной России.

Таким образом, наша работа документально подтверждает, что не только на Западе, но «и в России» город, по наблюдению М. Вебера, «был местом перехода из несвободного состояния в свободное благодаря возможности дохода, предоставляемой денежным хозяйством"1.

Обогащение людей окрестных сел, побывавших в Георгиевске, новым опытом, способность по своему давать ответы на трудности жизни и возникающие вопросы на основе собственного опыта и духовного наследия, определили способность их к дальнейшему развитию. Яркие вспышки.

1 Вебер М. Город. Избранное. М., 1994. С.330−334. освободительных порывов масс в 60-е гг. XIX в. и в 1905 г., происходившие в Георгиевске, раскрыли общность судеб и интересов буквально всего Терека и Ставрополья.

Внутренние и внешние обстоятельства сформировали духовные эмоциональные и хозяйственные потребности, которые не могли быть удовлетворены на основе прежних представлений, выработанных в рамках старой общественной системы. И власти вынуждены были считаться «с волнениями в Осетии и Кабарде», в самом Георгиевске и «неспокойствием казачьих станиц».

Если освоение более высокого уровня рационального мышления в вопросах хозяйственного развития, уклада быта, жилья, справедливого протеста против произвола властей и т. п., довольно ревностно впитывались в старообрядческих казачьих станицах и в аулах с их мусульманским вероисповеданием, то в смысле вероисповедания простое народонаселение хранило свою самобытность и не утрачивало её. Их консерватизм являлся подсознательным средством самосохранения и не оказался подвержденным неудержимому, казалось бы, процессу надлома.

Общественно-культурная среда Георгиевска формировалась путем сочетания и взаимовлияния традиционного уклада быта, хозяйственного и социального своеобразия образа жизни первых военных поселенцев, простых русских крестьян, горцев, казаков и бывавших в крае в разные годы выдающихся писателей, деятелей искусства, духовенства, участников освободительного движения в России.

Состояние' менявшейся по своему характеру и степени напряженности городской среды, отображает и сохраняет дух каждой эпохи и особенности ее проявления в разных слоях населения. Само формирование духовной среды постоянно находилось в зависимости от множества факторов: общей ситуации в России и мире, хозяйственно-экономического состояния региона, связей с крупными торговыми, транспортными центрами, местами скоплений громадных масс разноликого народа, идущего на заработки, и т. п., близости к очагам вспышек народного возмущения. Но Георгиевск и сам оказался важнейшим узловым пунктом протеста масс и формирования их самосознания, как в эпоху падения крепостного права и в «пятом году», откуда разносились отставными солдатами, самими горцами, крестьянами и казаками по аулам Кабарды, Осетии, окрестным станицам и селам Прикумья искры свободомыслия, так и притягательным центром общения в пору думской монархии в России.

Автором диссертации была проделана определенная работа, в результате которой стало очевидным, что Георгиевск достоин внимания всех, кого волнует духовный облик старых городов Юга России не только потому, что в нем «останавливались» заезжие деятели культуры, писатели и т. п., но и появилась своя поросль носителей нравственных начал. В этой связи достойны упоминания и представители православного духовенства, и отслужившие в крае солдаты, и нижние чины, по-своему «просвещавшие» на ярмарках простонародье из окрестных станиц, сел Прикумья и Кабарды.

В диссертации:

— поставлен неизученный пока реально вопрос относительно зарождения на Тереке и на Северном Кавказе местных предпринимателей (А. Кащенко, В. Василинина, С. Кальченко и др.) с ярко выраженными чертами умных и напористых организаторов производства, деятельность которых приобрела общероссийскую значимость, чья кипучая энергия и опыт достойны памяти и уважения, особенно в связи с их благотворительными заботами о населении;

— впервые затронута в обобщенном виде тема о подвижниках просвещения, стремившихся открыть первые школы для народа (И. Месхи, В. Картвелов), лечебные заведения (И. Гюберт и др.), зачинщиках охраны природы края, первопроходцах постановки экологических проблем (С. Иванченко);

— впервые представлен в целостном виде процесс зарождения и формирования промышленных заведений в Георгиевске — от мелкотоварного производства и предприятий мануфактурного типа до значительных по масштабам своей деятельности, достигших фабричной зрелости;

— последовательно рассмотрены изменения в органах управления города;

— на основе совокупности разных по происхождению, характеру и содержанию документальных материалов показано, что и в эпоху падения крепостного права, и в Первую русскую революцию 1905 — 1907 гг., Георгиевск послужил опорным пунктом сплочения рабочих Мин-Вод и Георгиевска, горцев, казаков, солдат и крестьян в их освободительном порыве, что подтвердило (и значительно обогатило) наблюдения предшественников (А.К. Джанаева, В. П. Крикунова, Х. Х. Бекузарова, Б. А. Трехбратова и др.), поставивших это проблему в историографии;

— вопреки распространенным (и бытующим до сих пор) версиям, впервые документально доказано, что Георгиевск терял свой высокий статус (центра Кавказа, области, Георгиевского округа и т. п.) не только из-за «нездорового климата», но и вследствие корыстных действий чиновников, оборотистых торговых лиц и иных обстоятельств.

Таким образом, сущность нашего вывода о Георгиевске заключается в том, что вся совокупность документального материала, подвергнутого нами критическому анализу, противостоит упрощенному в литературе пониманию специфики города вообще, а на Кавказской линии в особенности. И в этом заключается новизна достигнутого в диссертации результата.