Военно-дипломатическая деятельность государственных органов России по обеспечению приоритета в решении «восточного вопроса» в XIX веке

Актуальность диссертационного исследования. Она обусловлена следующими обстоятельствами.

Во-первых, постоянной, непреходящей потребностью отечественной исторической науки в приращении знаний о прошлом России, а также в расширении методологического инструментария в целях более полного и объективного освещения истории нашей страны. При этом надо особо подчеркнуть, что обязательной предпосылкой успешного исследования является обновленная методология военно-исторической науки, сочетающая разнообразные принципы, методы и подходы, которые апробированы историками, независимо от исторического периода, в котором они работали.

Во-вторых, особой исторической значимостью рассматриваемого периода — событий XIX века. Россия в этот период росла и развивалась, как многосложный и в то же время единый этнокультурный, политический, хозяйственный и административный государственный организм. Она изначально строилась как единое многонациональное государство, в котором при жестком социальном гнете почти отсутствовал гнет этнический.

В общественной жизни империи отсутствовало юридическое деление народов на «высшие» и «низшие», «господствующие» и «подчиненные», как это имело место, скажем, в Британской, Французской, Османской или Австро-Венгерской империях. Роль русского народа как основного элемента в развитии российской государственности и культуры, бесспорно, была велика, но не безраздельна.

Перегибы и гонения были. Примером может служить, изгнание десятков тысяч горцев со своих земель на заключительном этапе Кавказских войн в 7080-е годы XIX века. Но также легко по государевой воле в интересах большой политики перебрасывались с обжитых мест русские казаки и крестьяне-переселенцы.

В целом же, как писал И. Солоневич, «.русский империализм наделал достаточное количество ошибок. Но общий стиль, средняя линия, как правило, заключались в том, что человек, включенный в общую государственность, получал все права этой государственности. Министры поляки (Чарторийский), министры — армяне (Лорис-Меликов), министры-немцы (Бунге) — в Англии невозможны никак. О министре-индусе в Англии и говорить нечего.

В Англии было много свобод, но только для англичан. В России их было меньше — но они были для всех". 1 Российское дворянство по мере расширения территории империи впитывало в себя феодалов различного национального происхождения. По переписи 1897 г. только 53% потомственных дворян назвали родным языком русский.2.

Эта уживчивость, как бы врожденный интернационализм, отсутствие у русского народа синдрома ксенофобии, чувства национального превосходства над другими народами — отличительный признак его национального самосознания, главный порог для проникновения национализма.

В качестве аргумента, отрицающего этно-националистическую окраску российской государственной политики, необходимо упомянуть о пространственных масштабах страны и многочисленности ее населения, воспетых еще историками В. О. Ключевским и С. В. Соловьевым. Они и являлись факторами, определяющими широту русского характера. Практика мировой истории показывает, что большие нации и народы менее подвержены влиянию национализма (по крайней мере, этнического), чем нации и народы малые.

1 Солоневич И. А. Народная монархия. — М.: 1991. -С.126.

2 См.: Наше Отечество. Опыт политической истории. — М.: 1991. Т.1, -С.38.

На то есть объективные причины — большие нации никогда не бывают моноэтичны, поэтому если в отдельных случаях они и подвержены национализму, то главным образом он принимает форму национализма державно государственного. У русского народа действие данного обстоятельства усиливалось огромными географическими пространствами, климатическими, демографическими, социально-экономическими и просто бытовыми различиями между ее различными частями.

Все это служило возникновению низкой плотности населения, этнической разреженности, не присущей ни одной стране мира, а это в свою очередь лишало почвы всякого рода проявлений этнического национализма. Более уместным было бы сказать об исторически сформировавшейся психологии социально-политической инертности, выразившейся в современных условиях в безучастности ко всему, что происходит за пределами места проживания.

Такая позиция, поощряемая частью «западнически» настроенной интеллигенции через средства массовой информации, не могла не привести к почти гибельным последствиям: снижению до отрицательных величин индекса рождаемости по России в целом, массовому алкоголизму, интеллектуальной деградации, утрате преемственности поколений.

Все это привело даже к «национализму наизнанку» утрате чувства гордости за свою национальную принадлежность и отказу от традиционного патриотизма, показателя нравственного здоровья любой нации. В 20-е годы XX столетия подобная тенденция была обнаружена русским историком и публицистом Г. П. Федотовым. Он писал: «Поразительно: среди стольких шумных и крикливых голосов один великоросс не подает признаков жизни. Он жалуется на все: на голод, на бесправие, тьму, только одно не ведает, к одному глух — к опасности, угрожающей его национальному бытию"3.

Ни тяжкие времена смут и войн, ни кровопролитная эпопея освоения гигантских пространств азиатского и кавказского регионов не породили.

3 Федотов Г. П. Судьба и грехи России: В 2 Т. — СПб., 1992. Т.2. -С. 174. ненависти и неприязни у русского народа к другим народам на основании расовых или национальных признаков.

Национальные чувства и национальное самосознание русского народа правильнее и точнее было бы назвать патриотическими, а не националистическими. Как таковое, оно всегда было по преимуществу державно государственным, российским, но не русским этническим сознанием, в нем всегда отсутствовал чисто этнический, расовый момент.

В то же время, Россия, как сформировавшаяся многонационал! ная самодержавная империя, оказалась перед лицом модернизационных вызовов эпохи, и национальный, «восточный вопрос» 4 встал, как никогда, остро. Включение в 1864 г. после войны с горцами в ее состав всей территории Кавказа, усилило гетерогенность страны, заставило имперские власти искать оптимальные дипломатические решения для его интеграции в российское многонациональное сообщество.

Необходимость учета региональных особенностей, с одной стороны, и потребность в «унификации» национальных окраин под воздействием модернизационных процессов — с другой, делали этот поиск сложньы и весьма поучительным. Речь идет, прежде всего, о выработке подходов к осуществлению соответствующей национальной политики, включая использование конструктивного потенциала военной организации.

В-третьих, важностью окончательного устранения проявлений политической конъюнктуры в отечественной исторической науке. Насаждавшийся десятилетиями принцип «партийности» оборачивался для историков жесткой идеологической цензурой, заставлял изменять научной объективности, максимально принижать роль дореволюционных.

4 В настоящей диссертации под термином «восточный вопрос» понимается, как это было принято в российской государственной и политической лексике XIX века, широкий комплекс мероприятий, проводимых российским государством в рамках государственной национальной политики на Кавказе, Средней Азии и Закавказье. исследователей проблем государственной политики России в южных регионах, однозначно негативно оценивать их труды.

Научная критика трудов, в особенности написанных за рубежом, чаще всего подменялась политическими ярлыками в духе критики «буржуазных фальсификаторов истории». Сегодняшняя новая политическая конъюнктура также, вольно или невольно, подталкивает некоторых современных исследователей следовать ложным ориентирам.

Необходимость окончательного преодоления наследия политической конъюнктуры вызывается, несмотря на утверждение в России идеологического плюрализма, и некоторыми современными факторами. С одной стороны, в науке продолжают трудиться ученые, которые не желают корректировать свои убеждения, сложившиеся в советский период, и это не может не оказывать воздействия на общую атмосферу в науке. А с другой, исследователям по-прежнему недоступны многие документы партийных и государственных органов, введение которых в научный оборот ускорило бы разрушение многих мифов о русской эмиграции и способствовало бы выявлению истины.

Дополнительных усилий исследователей в интересах утвержденкя в обществе современных представлений о нашем прошлом требует и преодоление неблагоприятной обстановки, утвердившейся в книгоиздательстве и средствах массовой информации — приоритет прибыли, побуждающий многих издателей и журналистов тиражировать даже далекие от истины, спекулятивные взгляды и представления, служение корпоративным интересам и т. п.

В-четвертых, непреходящей дискуссионностью темы и той непростой ситуацией, которая сложилась в современном историческом кавказоведении. Кризис российской идентификации коренных народов России, в том чьсле кавказских и азиатских, привел к тому, что оказались востребованы этноидеологии, исходящие из идей «виновности» одних этносов перед другими, «исключительности» тех или иных народов и их территорий.

Часто здесь имеет место политическая конъюнктура и определенный социальный заказ сформировавшихся этноэлит, заинтересованных в идеологическом обосновании дистанцирования от «империи» или «имперского центра». Таким образом, в интересах развития исторического кавказоведения, оздоровления идеологической ситуации очевидна потребность в преодолении излишней политизированности и вообще каких-либо крайностей в освещении истории русско-кавказских отношений.

В-пятых, общественной потребностью инструментами науки извлекать из прошлого опыт во избежание повторения допущенных ошибок, что особенно важно ныне, в условиях поиска современной Россией норого оптимального варианта своей национальной политики.

О последнем следует сказать особо. В начале XXI века, как и прежде Россия решает в южных регионах целый комплекс внутренних проблем. Среди них: борьба с терроризмом, этносепаратизмом и религиозным, экстремизмомдостижение реального мира в Чечне и межнационального согласия в других конфликтных точках Северного Кавказа, Закавказья и Средней Азииразвитие федеративных отношенийрешение вопросов, связанных с положением «разделенных народов», репрессированных народов, беженцев и вынужденных переселенцев, русского населения.

Не менее важно способствовать укреплению стабильности в южных регионах, развивать добрососедские отношения и взаимовыгодное сотрудничество с независимыми государствами. Здесь пролегают важнейшие магистрали, ведущие кратчайшим путем на Ближний и Средний Восток, к Средиземному морю. Это перспективный центр мировой нефтедобычи, район громадных, до конца не исследованных и не реализуемых природных и ресурсов и рекреационных возможностей.

Уникальный регион, отличающийся своей исключительной многоликостью, где на сравнительно небольшом пространстве проживает множество, народов, принадлежащих к разным языковым группам, религиям и цивилизациям. Именно здесь с особой остротой обозначились проблемы глобального противостояния двух мировых религий: христианства и ислама.

Наконец, исследуемые регионы — важный стратегический плацдарм военного присутствия России на южном направлении, где она имеет, непосредственное соприкосновение с потенциально опасными и кризисными зонами.

Объект исследования — военно-дипломатическая деятельность России в XIX веке в регионах Кавказа, Средней Азии и Закавказья.

Предмет исследования: сущность, содержание и исторический опыт военно-дипломатической деятельности государственных органов России по обеспечению приоритета в решении «восточного вопроса» в XIX веке.

Цель исследования заключается в анализе и систематизации концептуальных положений содержания, организации и методики военно-дипломатических мероприятий, проводимых российским государством в рамках государственной национальной политики на Кавказе, Средней Азии и Закавказье, в выявлении исторического опыта и уроков.

В соответствии с целью исследования были поставлены следующие задачи:

• раскрыть сущность и содержание, обосновать концептуальные положения военно-дипломатической деятельности государственных органов России по обеспечению приоритета в решении «восточного вопроса» в XIX в.;

• провести исследование организации, направленности военно-дипломатических мероприятий России в южных регионах в исследуемый период;

• провести комплексный анализ использования результатов исторических изысканий в области военно-дипломатической деятельности России, опыта ее борьбы за обеспечение национального приоритета в сочетании с достижениями других наук, который мобы помочь ученым-историкам использовать свои выводы и рекомендации для прогнозирования современных тенденций в политике России, вывода ее из кризиса, взвешенного и оправданного использования в дипломатических мероприятиях силовых структурисследовать основные противоречия военно-дипломатической деятельности России по обеспечению приоритета в решении «восточного вопроса" — обосновать основные пути повышения эффективности проведения военно-дипломатических мероприятий в конфликтных регионах с целью достижения политического, военно-стратегического и дипломатического приоритета нашего государствапроанализировать политический опыт России по созданию системы военно-дипломатических отношений в Закавказье, на Северном Кавказе и в Средней Азииизучить пути и методы развития дипломатических и военных отношений с государствами и народами кавказско-азиатских регионов и их возможности по применению для решения межгосударственных и межнациональных конфликтовпровести исторический анализ политического и стратегического значения формирования новых рубежей империи в исследуемый период и его исторических последствийпроанализировать роль военно-дипломатического содружества в обеспечении успехов российской дипломатии в XIX веке в Закавказье, на Кавказе и в Средней Азиина основе комплексного исследования проблемы сделать научно обоснованные обобщения и выводы, расширить научную аргументацию, устранить неточности, допущенные другими исследователями при освещении сюжетов, которые связаны с темой исследованиявыявить историографические школы и направления, сложившиеся в рамках литературы посвященной российской государственной политике на Кавказе и в Средней Азии в XIX веке;

• выявить и проанализировать подходы к исследованию проблем военно-дипломатической деятельности в современной российской военно-исторической науке;

• сформулировать авторскую концепцию по дискуссионным аспектам темы исследования, связанным с оценкой значения, привлечь внимание историков к необходимости дальнейшего исследования военно-теоретической и военно-исторической литературы, созданной российской эмиграцией;

• сформулировать уроки, выработать практические рекомендации в интересах современного военного строительства, кадровой и воспитательной работы, дальнейшего развития исторической науки и совершенствования учебного процесса.

Хронологические рамки исследования обусловлены особенностями развития российской государственной политики на Кавказе, в Закавказье и Средней Азии и отечественной дипломатии в решении «восточного вопроса». Автором избран XIX век, поскольку именно в этот период российской истории:

— во-первых, окончательно сформировались стратегически важные для империи южные рубежи в Кавказском и азиатском регионах;

— во-вторых, несмотря на поражение в Крымской войне, Россия в XIX веке смогла добиться военно-дипломатического доминирования, потеснчв с политической арены Англию, Османскую порту и Персию, которые традиционно считали себя лидерами в кавказско-азиатской политике;

— в-третьих, государственные органы России и её военная организация накопили колоссальный опыт дипломатической работы с местными органами власти, духовенством и населением по привлечению миллионов новых граждан в состав империи;

— в-четвертых, сформировалась практика военно-дипломатических мероприятий по преодолению масштабных этнических конфликтов, которая была накоплена на Кавказе.

Методологическая основа исследования. По мнению диссертанта, бесперспективен поиск некоей общей методологической парадигмы, которая могла бы выступать ключом к решению абсолютно всех исследовательских задач. Успех возможен лишь при творческом использовании широкого набора методов для решения конкретной научной проблемы.

Основными используемыми принципами исследования в настоящей работе являются историзм, объективность, системность, критическая интерпретация изучаемых фактов, процессов и явлений и др. Автор стремился исследовать тему в совокупности всех связей, в контексте конкретной исторической ситуации, в эволюции и динамике.

Перечисленные общеметодологические принципы обусловили и методы исследования. Основной метод исследования — сравнительный исторический анализ. Объект исследования представляет собой сложное историческое явление, изучение которого требует системного и комплексного, исторического освещения различных и в тоже время взаимосвязанных его аспектов.

В диссертационной работе автор опирался на хронологический, ретроспективный и историко-сравнительный методы, а также на методы сравнительного анализа и описания.

В диссертации использован контент-анализ-метод — изучение массовых источников, содержащих однородную информацию по изучаемой проблеме, другие различные политологические приемы и методы.

Источниковую базу диссертационного исследования составляют опубликованные и неопубликованные документы и материалы различного характера.5 Все источники, используемые в данной работе, можно условно разделить на несколько групп:

Первую группу документов образуют опубликованные документы, раскрывающие военно-дипломатическую деятельность государственных органов России по обеспечению приоритета в решении «восточного вопроса» в XIX веке.6.

Вторую группу составили документы и материалы Российского государственного военно-исторического архива (РГВИА), Государственного архива Российской Федерации (ГА РФ), Архива внешней политики Российской империи (АВПРИ) и других архивов.7.

Третью группу образуют документы и материалы, включая личные фонды русских политических и военных деятелей, хранящиеся в рукописном отделе Российской государственной библиотеки (РГБ) и Центральном музее Вооруженных сил РФ (ЦМВС).8.

5 Анализу источников и литературы посвящена первая глава диссертации.

6 См.: Акты, собранные кавказской археологической комиссией (АКАК). — Тифлис, 1866. — Т.1, Т. IV, Т. VI, ч. 1, Т. VIIАрхив хивинских ханов Х1Хв. /Исследование и описание документов с историческим введением/. — Д.: 1940; Обозрение российских владений за Кавказом в статистическом, этнографическом и финансовом отношениях. -Спб., 1836, Ч. IVОписание военных действий в Заилийском крае в 1860 г. и журнал осады Кокандской крепости Пишпек. -Спб., 1861- Стратегический обзор Хивинского ханства. Сост. Ген. штаба полк. Соболев и Гродеков. -Ташкент, 1882- Хивинский поход в 1873 г. /По официальным источникам/. -Спб., 1873- Хронологическая справка по истории завоевания Средней Азии. С приложением списков георгиевских кавалеров и получивших золотое оружие за «храбрость». -Ташкент, 1909 и др.

7 РГВИА — ф. Военно-учетного архива, ф.1(Канцелярия Военного министерства), ф.38 (Главное управление Генштаба), ф.330 (Главное управление казачьих войск), ф.400 (Главный штаб военного министерства), ф.450 (Турция), ф.460 (Война с Турцией 17 351 739), ф.483 (Военные действия в Средней Азии), ф.548 (Центральный воздухоплавательный склад), ф.14 505 (Чеченский конный иррегулярный полк) — ГА РФф.218 (Варшавская крепостная жандармская команда), ф.649 (Михаил Николаевич, Великий князь), ф. 730(Игнатьев Н.И., граф.), ф. 792(Лобанов-Ростовский М.Б., князь), ф. 811 (Муравьев М.Н., граф), ф. 1165 (Особенная канцелярия МВД) — АВПРИ — ф.122 (Киргиз-кайсацкие дела), ф. 161 (Санкт-Петербургский Главный архив. 1−9) и др.

См.: Личные фонды русских политических и военных деятелей: Милюкова П. Н., Извольского А. П., Игнатьева Н. П., Милютина Д. А., Горчакова A.M., Чижова В., Южакова Ю.Д.

В четвертую группу входят материалы личного происхождениямемуары, дневники, переписка деятелей российской эмиграции.9.

Пятую группу источников составляет периодическая печать.10.

Комплекс выявленных документов и материалов репрезентативен, позволяет раскрыть различные стороны избранной проблемы и служит основой для объективного и полного освещения темы диссертации.

Степень научной разработанности проблемы. Для изучения дореволюционной историографии, работ советских и российских историков по проблеме государственной национальной политики России в XIX веке представляется целесообразным применение «этапно-хронологического» подхода.

Автором выделяется три историографических этапа. В связи с изменяющейся исторической обстановкой эти этапы характеризуются различными чертами и особенностями, тематической направленностью, соответствующей источниковой базой, которой располагали исследователи в те или иные времена.

Первый этап объединяет сочинения дореволюционных авторов («дооктябрьский» этап). Поскольку он был наиболее насыщенным по количеству различных научных публикаций, его целесообразно, на наш взгляд, разделить на два промежуточных периода.

9 См.: Абаза К. К. Завоевание Туркестана. Рассказы из военной истории, очерки природы, быта и нравов туземцев в общедоступном изложении. Сост. К. К. Абаза. — СПб., 1902; Боголюбов А. Очерки войны в Средней Азии. 1876 г.-СПб., 1880- Верещагин В. В. На войне в Азии и в Европе. Воспоминания художника В. В Верещагина. М., 1894- Боголюбов А. Очерки войны в Средней Азии. 1876 г. СПб., 1880- Записки А. П. Ермолова 1798−1826 -. М., 1991;Зиновьев М. Осада Ура-Тюбе и Джизага. Воспоминания об осенней экспедиь т в Туркестанскую область в 1868 г. М., 1889- Захарьин И. Н. Зимний поход в Хиву в 1839 г. По рассказам и запискам очевидцев. — Оренбург, 1891- Зиновьев М. Осада Ура-Тюбе и Джизага. Воспоминания об осенней экспедиции в Туркестанскую область в 1868 г. М., 1889-Карандаков М. Мургабский отряд и Кушкинский бой (По запискам участника) Б.м. и г.- Юдин М. Из Хивинского похода. СПб., 1914.

10 См.: Тифлисский вестник. — 1877. — № 187- Тифлисские ведомости. 1831, 11 февраляБольшевик. 1950. № 13- Военно-исторический журнал, № 6, 1995; Независимая газета. 1993, 2 июняСолдат правопорядка, 23 февраля 1990; На страже Родины. № 279, 6 декабря 1989; Армия, 1993. № 21- Родина. — 1994. — № 3−4. и др.

Первый период — с 1800 по 1890 гг., когда большинство исторических трудов, вышедших в это время, отличало практической направленностью и описательным характером. Это обстоятельство объясняется тем, что эти работы в большинстве своем создавали участники и очевидцы событий.11.

Второй период — с 90 гг. XIX века до 1917 года. Для него характерны попытки исторического анализа и осмысления уроков минувших событий, возможных последствий присоединения к России новых южных территорий 12.

Историческое наследие XIX — начала XX вв. включает обширный материал, освещающий различные стороны русско-кавказских и русско-азиатских отношений. Причем деятельное участие освещения событий и фактов принимали представители военного ведомства — офицеры и военные чиновники, служившие на Кавказе и в Средней Азии.

11 См.: Грибоедов А. С. Соч.-Л.-1945.-С.397- Гродеков Н. И. Войска в Туркмении.-СПб., 1883- Записки А. П. Ермолова. 1798−1826 гг./Сост. В. А. Федорова. — М.: Высш. шк., 1991. Куропаткин А. Кашгария: Историко-географический очерк страны. — СПб., 1879. Ключевский В. О. Курс русской истории. — .М., Мысль, 1987. — Ч. I. -С.49- Бутков П. Материалы для новой истории Кавказа с 1722 по 1823 г. — СПб., 1869.-Ч.2- Дубровия Н. История войн и владычества русских на Кавказе. — СПб., 1886.-Т.1 у.е.го же. Закавказье. 1803−1806 гг. — СПб, 1866.-С.60- Осман-бей. Воспоминания 1855 г. События в Грузии и на > Кавказе//Кавказский сборник. — 1877.-Т.2- Соболев JI. Англо-афганская распря. -СПб., 1882-Архив Раевских. — СПб., 1910.-Т.2- Сухотин Н. Н. Периоды войн, не вошедшие в 1, 2 и 3 части обзора войн России от Петра Великого до наших дней. — СПб., 1897.-4.IV, кн.- Терентьев Н. А. Россия и Англия в Средней Азии. — СПб., 1875- Его же. Россия и Англия в Средней Азии. — СПб., 1875- Юзефович Т. Договоры России с Востоком, политические и торговые.-СПб., 1869- Миссия в Бухару и Хиву в 1858 г. Флигель-адьютанта полковника Н.Игнатьева.-СПб., 1897- Веселовский Н. Очерк историко-географических сведений о Хивинском ханстве с древнейших времен до настоящего времени. — СПб., 1877.

12 См.: Ермолов А. Алексей Петрович Ермолов. -СПб., 1912; Ерицян А. Каталикосат всех армян и кавказские армии в XIX веке, -Тифлис, 1894.-4.IIЭзов Г. Сношения Петра Великого с армянским народом.-СПб., 1897- Сухотин Н. Н. Периоды войн, не вошедшие в 1, 2 и 3 части обзора войн России от Петра Великого до наших дней.-СПб., 1897.-Ч.1У.-Кн.17- Шаховский JI.B. Два похода на Балканы 1877−1878.-М., 1899.-С.68- Иваненко В. Н. Гражданское управление Закавказьем от присоединения Грузии до наместничества великого князя Михаила Николаевича.-Тифлис, 1901.-С.292- Потто В. Первые добровольцы Карабаха в эпоху водворения русского владычества. -Тифлис, 1902; Утверждение русского владычества на Кавказе/Под ред. В.Потто. — Тифлис, 1901.-Т.1- Эсадзе С. Историческая записка об управлении Кавказом.-Тифлис, 1901.-Т.1- Гизетти A. J1. Сборник сведений о георгиевских кавалерах и боевых знаках отличия Кавказских войск.- Тифлис, 1901.-Ч.1- Ковалевский П. И. Завоевание Кавказа Россией.-СПб., 1905; Котов И. Г. Мавзолей на г. Плевен.-СПб., 1907; Розен А. Е. Записки декабриста.-СПб., 1907.

Однако военные аспекты политики и дипломатии ими специально не рассматривались. К тому же большинству работ был присущ описательный характер.

Второй этап историографии проблемы связан с советской исторической наукой. Утверждение исторической концепции марксизма и зависимость исследовательской деятельности от идеологических установок коммунистической партии определяли подходы и направления развития исторического кавказоведения в советский период. Так, толкование истории присоединения кавказских народов к Российской империи и связанных с этим «освободительных движений», оценка государственной политики России подвергались известной коррекции в угоду политической конъюнктуре: от концепции «абсолютного зла» до расширительного толкования тезиса о.

1 о наименьшем зле" и добровольном характере присоединения. Характерным было то, что завоевателем и угнетателем объявлялся некий антропоморфный «царизм», отдельный от народа и передовых людей России. Такая трактовка сохранялась в официальной историографии советского периода.

Второй этап историографии проблемы, связанный с советской исторической наукой, можно условно, в свою очередь, разбить на периоды.

Первый период охватывает 20-е — начало 40-х годов XX в., первые послереволюционные два десятилетия. В эти годы была выработана концепция, основанная на классовом подходе к национальной политике России и подчеркивающая справедливый характер народно-освободительной борьбы народов Кавказа и Средней Азии против «колониальной», «завоевательной» политики самодержавия.

Как свидетельствуют работы историков 20−30-х гг., в советской историографии в основном утвердилась точка зрения, связывающая причины, характер, движущие силы народно-патриотических движений с борьбой за.

13 См.: Смирнов Н. А. Политика России на Кавказе в XVI—XIX вв.еках. — М., 1958. — С. 3. независимость, против царского самодержавия, совместно с российскими трудящимися, под знаменами классовых битв.14.

Второй период — вторая половина 50-х — начало 80-х гг. В эти годы развернулся процесс формирования относительно объективного освещения событий политической жизни Российского государства в XIX в., истории присоединения к империи южных регионов. Данный период связан с переосмыслением концепции о справедливой борьбе народов южных регионов: — Кавказа и Средней Азии — за свое освобождение от колониального ига, за национальную независимость.

Хотя Россия и признавалась «тюрьмой народов», отмечался очередной прогресс в жизни народов, включенных в ее состав. Точка зрения на национальную политику России на ее южных рубежах несколько трансформировалась. Несмотря на то, что действия самодержавия в отношении народов, проживавших в южных регионах, по-прежнему в основном оценивались как насильственные, коренным образом изменилась оценка некоторых национально-освободительных движений.15.

14 См.: Лео. История Армении — новейший период. — Ереван, 1926. -Ч.1-С.8-Ч.П.-С.26- Покровский Н. Мюридизм у власти//Историк-марксист.-1934.-Т.2.(История СССР.-1988.-№ 4) — Колониальная политика российского самодержавия в Азербайджане в 20−60-х гг. XIX в.//Под ред. И.Петрушевского.-М., 1936;Ч.2-С.280- Бушуев С. К. Борьба горцеь за независимость под руководством Шамиля. -JL: Изд-во АН СССР, 1939.-С.167−184- Архив хивинских ханов XIX в.: (Исследование и описание документов с историческим введением). — Д., 1940;Попов A.JI. Из истории завоевания Средней Азии//Исторические записки. — М.: Изд-во АН СССР, 1940. С.204- Его же. Борьба за среднеазиатский плаццарм//Исторические записки. — № 7.-С.182−236- Красный Архив.-1940.-Т.5- Вяткин М. Очерки по истории Казахской ССР. — М.1941.Т.1;

См.: История Кабарды (Под ред. Н. А Смирнова). — М.: Изд-во АН СССР, 1957;Кумыков Т. Х. Присоединение Кабарды к России и его прогрессивные последствия.-Нальчик, 1957; Алексеева Е. П., Калмыков И. Х., Невская В. П. Добровольное присоединение Черкесии к России (к 400-летнему юбилею). — Черкесск, 1957; Карданов Ч. Э., Смирнов Н. А. Политика России на Кавказе. — М., 1958; Из истории отношений между адыгскими народами и Россией в XVI в. — Нальчик, 1972; Советская историческая энциклопедия. — М., 1965; Изд. Советская Энциклопедия, 1965.-Т.6.-С.764−765- Геноцид армян в Османской империи. (Под. ред. М.Г. Нерсисяна): Сборник документов и материалов. — Ереван, 1966; Гаджиев В. Г. Декабристы на Кавказе//Вопросы истории Дагестана. — Махачкала, 1972; Бескровный А. Г. Русское военное искусство XIX в. — М., 1974; Его же. У истоков дружбы. — Нальчик, 1982; Гулямов Я., Надбиев Р. История Узбекской ССР. — Ташкент, 1977; Виноградов В. Б., Магомедова Т. С. О времени заселения гребенскими казаками левого берега Терека //История СССР. — 1975. — № 6.

Для многих исследователей вхождение государств и народов Средней Азии в состав России в данный период были характерны общие настроения поиска рационального влияния и благоприятных последствий этого процесса. Продиктованные отчасти конъюнктурными соображениями, подобные настроения среди историков возникали также из-за желания найти ответ на вопрос: возможным ли было существование и нормальное развитие среднеазиатских государств вне России, вне Советского Союза?

Большинство ученых, не имея возможности дать на этот вопрос утвердительный ответ, подробно отражали в своих трудах достижения древней науки и культуры. Важное место отводилось участию трудящихся Средней Азии в революционной борьбе, совместному труду и защите завоеваний социализма. Все это придавало научным трудам пропагандистскую направленность.16 >

Третий период приходится на 80-е гг. и связан с попытками на фоне приближающегося распада союзного государства найти исторические корни многонационального содружества народов. 17 В это же время возникла.

16 См.: Фомченко А. П. Русские поселения в бухарских эмиратах. — Ташкент, 1958; Провал британской агрессии в Афганистане. XIX — нач. XX в.-М.: Соцэкгиз, 1959; Халфин Н. А. Создание и распад Британской колониальной империи.-М., 1961; Его же. Политика России в Средней Азии и англо-русское соперничество (1857−1876): Автореф. дис. д-ра ист. наук. — М., 1962; Народы Средней Азии и Казахстана. Т. 1. Этнографические очеркиМ., 1962; Епифанова JI.M. Рукописные источники по истории Средней Азии и присоединения ее к России. — Ташкент: Наука, 1965; Халфин Н. А. Присоединение Средней Азии к России. — М.: Наука, 1965; Тухтаметов Т. Г. Русско-бухарские отношения в конце XIX — начале XX в. — Ташкент, 1966; История Узбекской ССР: В 4 т. / Под ред. Аминова. -Ташкент, 1967. — Т.2-Тухтаметов Т. Г. Россия и Хива в конце XIX — нач XX в.-М.: Наука, 1969; Хидолов Г. А. Из истории англо-русских отношений в Средней Азии в конце XIX в. — Ташкент: Фан, 1969; Халфин Н. А. Россия и Бухарский эмират на Западном Памире (конец XIX — нач. XX в.) — М.: Наука, 1975. Арапов Д. Ю. История изучения Бухарского ханства в русской востоковедческой дореволюционной историографии. Автореф. дис. канд. ист. наук. — М.: Изд-во МГУ, 1978; Арапов Д. Ю. Бухарское ханство в русской востоковедческой историографии. — М.: Изд-во МГУ, 1981; Вилинбахов В. Б. Из истории русско-кабардинского боевого содружества. — Нальчик, 1982; Виноградов В. Б. Генезис феодализма на Центральном Кавказе//Вопросы истории. -1981. -№ 1- Его же. Время, горы, люди. — Грозный, 1982.

17 См.: Бромлей Ю. В. Национальные процессы в СССР: в поисках новых подходов.- М., 1988; История народов Северного Кавказа (Конец XVIII в.-1917г.)/Под ред. .Л. НарочницкогоМ.: Наука, 1988; Русско-дагестанские отношения в XVIII-начале XIX в.,/Под ред. В.Г. ГаджиеваМ: Наука, 1988; История Ташкента/Под ред. Х. З. Зияева концепция реакционной сущности народно-патриотических движений и негативного воздействия на них персидской, турецкой и английской дипломатии.

По всей вероятности, на поляризацию мнений повлиял начавший распад СССР, умноживший обиды и претензии бывших его граждан друг к другу, Побудительной причиной для возврата к старым подходам во многом послужили и межнациональные конфликты в данных регионах, зачастую развивавшиеся под сепаратистскими и националистическими лозунгами. Вместе с тем усилились националистические, антироссийские акценты в трудах и выступлениях некоторых региональных исследователей. Об этом красноречиво свидетельствуют и их названия.

Третий этап в историографии проблемы берет свое начало на рубеже 80-х — 90-х гг. В это время у отечественных ученых-историков появляется возможность объективно освещать проблемы колониальной политики России на Кавказе и в Средней Азии. Пересматривается оценка характера освободительного движения народов.

Правда, не обошлось при этом без ошибочных суждений. На этом этапе, на волне «перестройки» критика историками сталинской национальной политики переключилась на национальную политику Российской империи. Самим понятиям «империя», «имперское мышление» стали придавать сугубо негативное, политизированное значение.

Если судить по обилию изданий, в широком диапазоне трактующих события интересующего нас периода, то можно вести речь о мощном «всплеске» интереса к теме исторических корней кризиса государственной национальной политики России, выяснения причин межнациональных.

Ташкент, 1988; Ахмеджанов Г. А. Советская историография присоединения СА к России. -Ташкент: Фан, 1989; Хакимова К. З. Крестьянство Бухарского эмирата в конце Х1Х-начале XX в. (Социально-экономическое положение и движение народных масс). — Ташкент: Фан, 1991. конфликтов, происходивших на территории бывших республик СССР, в том числе и России.18.

Национальная политика Российского государства вызывала и вызывает сейчас острый научный интерес у ученых, политиков, военных руководителей всех уровней. Согласно подсчетам автора в настоящее время насчитывается не менее 3 тыс. публикаций: монографий, книг, учебных пособий, газетных и журнальных статей, брошюр и т. д. Различные аспекты национальной государственной политики стали объектом исследования свыше 100 кандидатских и докторских диссертаций, защищенных в 1950;1995 гг. в бывшем СССР и новой России.19.

Историографический анализ, проведенный в диссертации, включает также и внутреннюю структуризацию использованной литературы. При работе над диссертацией автор опиралась на труды по теории и методологии проблемы, индивидуальные и коллективные монографические исследования, на публикации в научных сборниках, на диссертационные исследования. В общей сложности проанализировано более 500 наименований отечественной и зарубежной литературы: монографий, диссертаций, статей, рецензий.

1Я.

См.: За стеной Кавказа / Сост., предисл., коммент. В. А. Георгиева, А. В. Георгиева. -М.:Мол.гвардия, 1989; Солоневич И. А. Народная монархия. -М., 1991; Межнациональные конфликты и проблемы беженцев/ АН СССР, Институт социологии. — М., 1991.-Ч.2,-С.9-Федотов Г. П. Судьба и грехи России В 2 т. -СПб., 1992. — Т.2- Гумилев Л. Н. От Руси к России. — М., 1992; Его же. Этносфера: История людей и история природы. — М.: Экопрос, 1993; Его же. Древняя Русь и Великая степь. — М., 1992; Касумов А. Х., Касумов Х. А. Геноцид адыгов: Из истории борьбы адыгов за незасивисимость в XIX веке.- Нальчик: Логос, 1992; О некоторых национальных проблемах в период становления содружества независимых государств/ РАН. — М., 1992; Авксентьев А. В., Авксентьев В. А. Этнические проблемы современности и культура межнационального общения: Учеб. пособие. -Ставрополь: СГПИ, 1993; Национальная безопасность: Россия в 1994 году. — М., 1993; Разделит ли Россия участь Союза ССР?: (Кризис межнациональных отношений и федеральная национальная политика). Рук. авт. кол. Э. А. Баграмов.-М., 1993; Шамилев С. М. Борьба народов Северного Кавказа за национальную независимость под руководством Шамиля: /Историографический очерк/.-М., 1993; Национальная доктрина России: (Проблемы и приоритеты).- М., 1994. — № 5−8- Блиев М. М. Перевернутый мир бесконечной войны // Родина. — 1994. — № 3−4. — С. 19- Поздняков Э. Л. Нация. Национализм. Национальные интересы. — М.:АО Изд. группа «Прогресс», «Культура», 1994; Семенникова Л. И. Проблемы цивилизационного подхода к истории: Учеб. пособ. — Уфа: БЭГУ, 1994; Галушко Ю. Казачьи войска России. — М., 1993.-С.19.

Подсчитано автором по каталогу Российской государственной библиотеки (РГБ).

Историографический анализ, проведенный в диссертации, позволяет сделать вывод о том, что отечественная историческая наука создала громадный пласт научной литературы по исследуемой в настоящей диссертации проблеме.

Вместе с тем, этот анализ свидетельствует о том, что в исторической литературе не получили должного освещения такие важнейшие аспекты исследуемой проблемы, как: основные закономерности и тенденции использования русской армии в качестве важнейшего политического инструмента, аргумента в военно-дипломатическом противоборстве, в реализации геополитических устремлений империи в XIX векеместо Вооруженных Сил России в системе государственной национальной политики, их миротворческая роль в спасении южных народов от междоусобиц и прямой агрессии соседних государств, в разрешении межнациональных противоречий и ослаблении этнической напряженностикритический анализ методов реализации российской политики на Кавказе и в Средней Азии.

Большинство исторических исследований, отличаясь многообразием фактического материала, находилось под гнетом официальных идеологических догм. Кроме того, их авторы не пошли далее традиционных рамок исторических трудов, уделив недостаточно внимания достижениям в области политологии и социологии, других общественных наук.

Комплексное использование результатов исторических изысканий в сочетании с достижениями других наук могли бы помочь ученым-историкам использовать свои выводы и рекомендации для прогнозирования современных тенденций в политике России, вывода ее из кризиса, взвешенного и оправданного использования в дипломатических мероприятиях силовых структур.

Научная новизна диссертации заключается в том, что это первое в отечественной историографии комплексное исследование военно-дипломатической деятельности государственных органов России по обеспечению приоритета в решении «восточного вопроса» в XIX веке (на материалах Кавказа, Закавказья и Средней Азии).

В этом исследовании под углом зрения современных исторических представлений переосмыслены итоги государственной национальной политики России в XIX веке, выявлен опыт военно-дипломатической деятельности государственных органов, а также сформулированы важные теоретические выводы, способствующие приращению научных знаний.

Научная новизна диссертации состоит в авторском определении научной периодизации историографии проблемы, с учетом современных подходов определен уровень научной разработанности темы, исходя из целей и направлений исследований, объема эмпирического материала, результатов, полученных предыдущими исследователями.

Введение

в научный оборот большого массива материалов и документов, в том числе архивных, позволяющих по-новому осветить имеющиеся в науке представления по изучаемым проблемам, усиливает научную новизну и значимость настоящей диссертации.

Апробация работы. Содержащиеся в диссертации материалы, выводы и обобщения апробированы автором в следующих формах:

— изложение основных положений и выводов в монографиях, учебных пособиях и статьях;

— обсуждение диссертации кафедре истории и культуры Московского пограничного института Федеральной службы безопасности Российской Федерации, а также на кафедре истории войн и военного искусства в Военном университете, во 2-м управлении Института военной истории МО РФ, на научной сессии Отделения военной истории Академии военных наук РФ;

— участие в научно-практических конференциях и заседаниях «круглых столов» в Военном университете, Институте военной истории МО РФ;

— использовались в учебном процессе в Московском городском институте менеджмента.

Практическая значимость диссертации определяется тем, что ее материалы и выводы:

— во-первых, могут быть использованы при подготовке индивидуальных и коллективных монографических трудов по истории России XIX века- -во-вторых, могут найти применение в учебном процессе в высшей школе при чтении лекций, проведении практических занятий по истории России, при подготовке и написании дипломных, курсовых работ, учебников и учебных пособий;

— в-третьих, содержащиеся в работе выводы, уроки и рекомендации, адресованные органам государственной власти, могут иметь важное значение для современной практики военного строительства, кадровой и воспитательной работы, практики укрепления межнациональных отношений с народами современного российского государства и стран «ближнего зарубежья».

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Современная российская внешняя политика продолжает осуществлять энергичный поиск из затянувшегося кризиса. На этом п> ти многочисленные варианты выхода из кризисной ситуации могут быть найдены в историческом опыте предыдущего столетия.

Исторические уроки российской политики и дипломатии в регионах Закавказья, Кавказа и Средней Азии с преимущественно мусульманским населением, к сожалению, не были востребованы при создании современной этнополитической модели, что привело к хаосу и многочисленным трагедиям. Об этом говорит растущее число жертв, особенно среди мирного населения.

События в Чечне в 1994;1996 гг. и стали примером «просачивания» этнического конфликта на территорию России и превращения его в основной способ разрешения социальных, межнациональных противоречий. История Российского государства имеет немало аналогичных примеров как правительственных решений, так и выбора военно-дипломатических путей и средств предотвращения этнических конфликтов и вытеснения их из сферы национальной политики. Пока же интерес к этому историческому опыту достаточно слаб как среди политиков, так и среди рядовых граждан, многие из которых рано или поздно оказываются втянутыми в межнациональные противоречия.

В немалой степени негативные процессы в государственной внешней и внутренней политике современной России и их следствие — возрастание этнической напряженности в различных ее регионах, связаны, на наш взгляд, с разрушением вековых стереотипов, присущих нашему государству в отношениях с «малыми» народами. В частности, речь идет о разрушении идеологической основы, на которой долгое время строились отношения между Российским государством и его соседями, ставшими ныне «ближним зарубежьем». Такой основой был дух великодержавности, весьма далекий от бытового национализма.

Имперские традиции, великодержавность во внутренней и внешней политике стимулировались в немалой степени двумя обстоятельствами: географическим положением России (между Европой и Азией) и быстрым расширением исторического ядра Российского государства на Восток. Сильное политическое и демографическое опустошение оставили после себя массовые нашествия на Русь, почти беспрерывно длившиеся с 20-х годов XIII века до 80-х годов XV века. Они коснулись не только жизни россиян, но и проживающих на Юге и Востоке народов, способствовали относительно легкому, бескровному и динамичному присоединению их к империи. Так, например, кроме осколков Золотой Орды: Казанского, Астраханского и Сибирского ханств русские не встретили в своем движении на Восток сильные государственные образования со сложившейся структурой. В то же время медленное продвижение в территориальных приобретениях на Западе сопровождалось длительными и тяжелыми войнами.

По поводу общих итогов деятельности самодержавия, российского правительства, военно-административных органов в процессе присоединения к России народов и государств Кавказа и Средней Азии необходимо отметить, что, несмотря на влияние великодержавной националистической идеологии, откровенно имперские политические цели, дух меркантилизма, российская государственная политика в ряде случаев проводилась более дипломатично, решительно, умело и изощренно, чем в современных условиях. Это позволило в ряде случаев избежать лишних жертв, добиться создания относительно устойчивого единого этно-политического пространства, которое просуществовало до 1917 г., и затзм было в основном, восстановлено в границах СССР. Однако, применение таких методов, как выселение с родных мест целых народов на Северном Кавказе, массированная военная экспансия в Среднюю Азию были чрезмерно жестокими даже для предыдущего столетия, ущемляли интересы и российских граждан, (например, казачества).

После распада Советского Союза Россия предстала принципиально иным государством в дипломатическом, экономическом и военном отношениях. Кардинальные отношения произошли и в облике вновь образованных на территориях бывших республик СССР независимых государств. Значительные изменения произошли и в их отношениях с Россией. Неожиданная решимость нынеших руководителей государств к проведению самостоятельной внешней и внутренней политики, к ослаблению или даже разрыву традиционных дипломатических связей, сложившихся между бывшими союзными республиками, во все возрастающей мере сказываются на социально-психологическом состоянии различных слоев населения. Общественное сознание явно отстает в понимании и признании происходящих преобразований, вступая в противоречия и конфликты с ними. Процессы коренной ломки и обновления базисных отношений, вызвавшие серьезные изменения в положении социальных групп и слоев населения, привели к поляризации общества и, как следствие, к возникновению и росту социальной, этнической напряженности.

Практика свидетельствует, что факторы и обстоятельства, порождаемые более широкой социальной средой, всегда в той или иной степени, в той или иной форме проявляются в жизнедеятельности составляющих ее социальных общностей. Армия, как часть общественного организма, неизбежно переживает те же процессы и потрясения, что и общество в целом.

Исторический опыт, между тем, помог бы широкому кругу политиков и военных руководителей избежать повторения трагических ошибок и найти выход из затянувшейся полосы этнических кризисов.

Чрезвычайно важным представляется в этой связи изучение и систематизация опыта административных и военно-дипломатических мероприятий на территориях, где российская армия выполняла как боевые задачи, так и миротворческие функции в XIX веке. Кроме того, большую роль в стабилизации национальной политики смогло бы сыграть применение на практике опыта военно-политического содружества, совместных действий с национально-территориальными формированиями, особенно в конфликтных регионах.

Детальный анализ архивных документов, материалов, посвященных теме исследования, позволил сделать вывод, что исторический опыт вхождения Закавказья, Северного Кавказа и Средней Азии представляет сегодня несомненный интерес для исследователей, который обусловлен рядом обстоятельств.

Во-первых, данные регионы, несмотря на некоторое разнообразие в исторически сложившейся картине религиозного вероисповедания, были объединены единой восточной ментальностью, циклическим развитием их цивилизационного процесса. Весьма иллюстративной представляется роль России в этом развитии. Будучи евразийской державой, она достаточно мягко интегрировала эти регионы в свою социально-экономическую, политическую систему. Это не только ускорило их развитие, но и обезопасило от геноцида со стороны дальних и ближних соседей. В то же время в процессе присоединения новых южных территорий зачастую преобладали экономические, политические, военные и др. интересы империи над интересами «малых» государств и народов. Анализ соотношения необходимости и целесообразности этих сложных процессов и явлений позволяет экстраполировать их уроки на современность и избежать прошлых ошибок. Это особенно важно в ситуации, когда после распада Советского Союза идет медленное и осторожное восстановление разносторонних связей бывших республик с Россией на дипломатическом, экономическом и культурном уровнях.

Во-вторых, характер присоединения к России государств и народов Закавказья, Северного Кавказа и Средней Азии был весьма разнотипным, пестрым по своим мотивам. Так, например, Закавказье присоединялось, в основном, добровольно, спасаясь от натиска восточных деспотий Персии и Турции, феодальных и этнических междоусобиц. В то же время более полувека длилась перманетная война на Северном Кавказе, многие народы которого не имели представления о пользе российского гражданства, либо открыто сопротивлялись царской администрации. Что касается Средней Азии, то в этом регионе процесс вхождения в состав Российской империи был наиболее исторически продолжительным, разнохарактерным. От вполне мирного и добровольного принятия в подданство Московского государства казахов в конце XYI века царем Федором Иоановичем до отчаяного сопротивления туркменских племен Геок-Тепинского оазиса российским войскам в 80-е годы XIX столетия. Все эти обстоятельства позволяет исследователю получить достаточно универсальные данные об особенностях политики и дипломатии России и условиях ее проведения в избранный исторический период.

В-третьих, при выборе регионов исследования в полной мере учитывался религиозный фактор, а относительное преобладание среди народов южных регионов мусульманского вероисповедания позволяет выявить исторические корни так называемого «исламского фактора», об опасности которого в отношении всего «цивилизованного мира» неоднократно предупреждали некоторые политики и ученые. Исследование истории совместного сосуществования православной религии и ислама в рамках сложившейся к концу XIX века империи позволяет судить о том, насколько реальна для современной России в перспектива оказаться лицом к лицу с мусульманским миром, с «исламским фактором». Между тем, например, в среде российских военнослужащих медленно, но устойчиво формируются мнение о том, что именно исламские страны принимают на себя «образ врага», который ранее был распространен на страны НАТО, • Пг '.

Анализ государственной политики и дипломатии России в XIX в. позволил выделить три достаточно самостоятельных и четко выраженных периода:

I период — с начала XIX в. до 20-х годов предыдущего столетия. Он связан с преимущественно добровольным присоединением к России государств и народов Закавказья под угрозой персидско-османской агрессии и геноцида.

II период — с 20-х до 60-х годов XIX столетия. Он характерен вооруженными столкновениями российских войск с вооруженными отрядами некоторых народов Северного Кавказа, сплотившимися вокруг своих военных и духовных вождей под лозунгами народно-патриотических и мюридистских движений. Эти столкновения, имеющие зачастую характер межнациональных, вылились в многолетнюю Кавказскую войну.

III период — с 60-х годов XIX в. до окончания столетия. Он характеризовался двумя обстоятельствами: во-первых, включением в состав России народов и государств Средней Азии с помощью как военных, так и дипломатических и экономических рычаговво-вторых, завершением формирования границ империи в кавказско-азиатских регионах. Последнее обстоятельство позволило в значительной степени укрепить и обезопасить их от внешней агрессии, а также ликвидировать многочисленные этнические междоусобицы и конфликты.

Военным историкам предстоит большая работа по выявлению генезиса подобного противостояния и путей смягчения дипломатических и этно-религиозных противоречий, ведущих к вооруженным конфликтам.

Таким образом, с большей или меньшей степенью определенности мы признаем, что государственная политика и вместе с ней — дипломатия, имеют военное содержание, хотя остается еще много противоречий, проблем, требующих для своего разрешения времени и усилий, в первую очередь политиков и ученых.

Важнейшие из исторических уроков — максимально использовать миротворческий потенциал военной организации в национальной политике и народной «дипломатии" — применять военно-силовые средства только в исключительных случаях и только на определенном этапе для решения строго определенных задач в рамках закона и при реальном представлении о последствиях такого применения.

В результате проведенного исследования автором выделен ряд факторов, оказавших существенное влияние на российскую государственную политику в XIX в. в регионах Кавказа и Средней Азии. К ним относятся: факторы военно-дипломатического противостояния, по поводу Восточного вопроса, в котором Россия оказалась лицом к лицу и с европейскими державами (Англией, Францией), и с восточными империями (Османской Портой и Персией) — факторы военно-политического характера, (связанные например, с планами самодержавия ликвидировать геополитический барьер между южными владениями империи и Закавказьем, которым стал к 20-м годам XIX в. Северный Кавказ) — факторы экономического характера (потребность в поставках из Средней Азии хлопка, как стратегического сырья, в устранении препятствий для российской торговли на Среднем Востоке со стороны правителей Хивы и Бухары, кочевых народов Туркмении и другие факторы, продиктованные объективными условиями развития молодого российского капитализма) — Факторы духовного и религиозного характера, порожденные формированием и развитием великодержавной и местных культур, взаимодействием русской правослваной церкви с мусульманскими учреждениямифакторы, обусловленные необходимостью развития военно-политического содружества между русской армией и национальными формированиями Кавказа и Средней Азии в борьбе против общих агрессоровфакторы, способствующие преодолению сопротивления российской политики со стороны мюридистских и народно-патриотических движений.

Изучение исторического опыта государственной национальной политики России в XIX веке в Закавказье, на Кавказе и в Средней Азии позволяет извлечь следующие уроки:

1. С учетом прошлого опыта курс внешней политики Российского государства должен базироваться на глубоком историческом анализе геополитических реалий. При этом необходимо избегать двух крайностей.

С военно-дипломатической точки зрения.

Во-первых, нельзя поступаться безопасностью российских границ и русскоязычных жителей южных регионов в угоду международным финансовым организациям, субсидирующим курс реформ в современной России и национал-экстремистским движениям. При этом необходимо учитывать возрастающее стремление НАТО к расширению своего влияния на восток, ответное желание некоторых антироссийски настроенных политиков (например, в Грузии) сблизиться с северо-атлантическим блоком, нарушив тем самым геостратегическое равновесие в регионе.

Во-вторых, необходимо отказаться от практики использования Вооруженных Сил, различных силовых ведомств в конфликтных зонах, где больший успех могут принести конкретные решения президента и правительства России, умело скоординированные действия дипломатов и политиков, общественных организаций. При этом необходимо учитывать, что половинчатые решения (например, ввод войск в Чечню с последующим их выводом после уступки сепаратистским лидерам) наносят непоправимый ущерб авторитету России среди местного населения, в особенности русскоязычного.

2. При определении государственно-правового статуса народов нельзя сбрасывать со счетов их исторический путь, особенности объединения в Российском государстве, нынешнюю внутреннюю социально-экономическую и политическую ситуацию. Боязнь нивелировки их национальных интересов, потери возможности в полной мере использовать собственный потенциал, учитывать национальную специфику — один из главных источников настороженности со стороны ряда республик и автономий в отношении федерального центра, этнической напряженности и межнациональных конфликтов в отдельных регионах России. Успешная реализация национальной политики возможна при условии, что она станет постоянной и органической частью осуществляемых мер по реформированию всей совокупности экономических и социально-политических отношений в России.

3. Заслуживают решительной и аргументированной критики любые попытки некоторых писателей, ученых, политиков приписать России однозначно антигуманные, выходящие за рамки правовых норм внешнеполитические, дипломатические и военные действия. И прежде, и сейчас ведущим национальным интересом нашего государства, влияющим на основное содержание этнической политики, является сохранение ее территориальной целостности в исторических границах, сложившихся к настоящему времени. Колониальная направленность и экспансионистский характер государственно-политических, дипломатических мероприятий были в духе и традициях международной политической жизни. Если же они отличались от политики США в отношении индейцев, Персии и.

Турции по отношению к жителям Закавказья, Средней Азии, то только в сторону большей гуманизации и отрицания прямого геноцида.

4. В том, как проводилась государственная политика в XIX веке и проводится сегодня, существует ряд и сходных черт, и принципиальных различий. Эти различия кроятся в геополитической, социально-политической, экономической областях. Таким образом, механический перенос опыта и уроков на современную почву ошибочен и опасен. Неуместны, в частности, попытки перенести опыт военно-политических решений и действий времен Кавказской войны на чеченскую почву, внутрь России. В предыдущем столетии ожесточенное сопротивление вторжению царских войск на Кавказ со стороны некоторых народов, его населявших, имело под собой идеологическую основу — мюридизм. Глубоко религиозными были и его руководители, в частности, Шамиль, провозглашенный имамом (духовным лидером). Чечня давно не представляет собой мусульманский мир. Об этом свидетельствует отсутствие официальной дипломатической поддержки со стороны исламских стран чеченских сепаратистов. Вместе с тем чеченская кампания давно стала объектом политических спекуляций антироссийских сил в исламских странах. Например, в Турции, претендующей на господство в Черном море, широко пропагандируются личности сепаратистских «воинов аллаха», например, Дудаева, открыто работают пункты по набору наемников для войны на чеченской территории. В то же время сама Турция считается светским государством и давно уже не поддерживает исламский фундаментализм.

Кроме того, Чечня давно представляет собой часть Российского государства, чеченский народ ассимилирован, либо живет в тесном соседстве с русским населением и кавказскими народами, исповедующими христианство. Положение войны с Россией, в которое был поставлен чеченский народ, обусловлено, в первую очередь, интересами криминальных группировок, добившихся политической власти и пытающимися в корыстных интересах оживить мюридизм, давно ставший ископаемым явлением среди кавказских народов.

Политическими интересами противоборствующих группировок обусловлены и этнические столкновения в современном Таджикистане. Умело маскируемые под исламскими лозунгами, они в то же время постоянно опровергают их суть самой практикой вооруженных столкновений. В частности, нарушается одно из основных положений Корана о том, что мусульманин никогда не должен убивать мусульманина.

5. В условиях, когда этнические конфликты и вооруженное противостояние, как их крайняя форма разрешения дипломатических и этнических противоречий, становятся неуправляемыми, начинает преобладать субъективный фактор. При этом на первый план выдвигаются личности, не считающиеся с национальными интересами, а заинтересованные лишь в эскалации конфликта. Отсюда возникает потребность в крупном политическом лидере, способном своим авторитетом уравновесить этно-политическую ситуацию в регионе и отвлечь народные массы от националистических авантюристов. Персонализации истории и практике этнических конфликтов должна противопоставлятся персонализация процесса их предупреждения и ликвидации, в том числе и военно-дипломатическими методами.

6. Героическая и одновременно трагичная история присоединения к России новых территорий за счет кавказского и средне-азиатского регионов исключает поиск виновников перед лицом истории. Не народы, а конкретные политические группы, их лидеры и самодержцы, учитывая жесткие конъюктурные течения в мире, формировали внешнюю и внутреннюю политику, порой ущемлявшую жизненные интересы как русских, так и «инородцев» .

7. Нарастание этнической напряженности, как следствие непрерывная полоса этнических взрывов и вооруженных столкновений, самым крупным из которых стал Чеченский кризис, нанесли ущерб традиционно взвешенной политике России в отношении мусульманского мира. Это усугубилось, как и в предыдущем столетии, ошибочными действиями военно-политического руководства и игнорированием дипломатического опыта прошлых лет. Например, ввод войск в Чечню осуществился в период обострения кризиса на Балканах, где Россия, поддерживая сербов, косвено выступала против мусульман-боснийцев. Подобные неудачные совпадения в принятии политических решений могут вызвать межнациональные осложнения как в глубине нашего государства с многочисленным компактно проживающим мусульманским населением, так и в ближнем зарубежье, в первую очередь, в Таджикистане. Подобных ошибок, на наш взгляд, помог бы избежать исторический опыт военно-дипломатической деятельности России по обеспечению приоритета в решении восточного вопроса в XIX в.

С целью преодоления кризиса в государственной политике и прекращения вооруженных столкновений посредством гибких дипломатических акций необходимо создание государственной антикризисной программы, включающей в себя механизмы локализации конфликтов. Однако, достижение этой цели возможно, на наш взгляд, только при соблюдении федеральным правительством и местными органами ряда практических рекомендаций, прошедших проверку практикой.

Первый механизм можно было бы определить как создание совместной дипломатической децентрализованной инфрастуктуры сотрудничества.

Второй механизм — создание культурной инфраструктуры сотрудничества: национальные культурные общества, двуязычное, фестивали народного творчества, преподавания на разных языках и т. д. Это, в сою очередь, привело бы к активизации «народной дипломатииЮ опыт которой был накоплен в предыдущих столетиях.

Третий механизм — (тесно связан со вторым) — это увеличение открытости региона (республики, области, края). Политика расширения внешних контактов не только экономических и культурных, но и других (туризм, спорт, научный обмен и т. п.). При этом категория «внешних» не равносильна «зарубежным» (международным). Речь идет о не только о дипломатических контактах с другими странами, но и равноправных отношений с другими республиками, организациями, учреждениями. Это будет своеобразное противостояние автаркии, попыткам консолидироваться на основе принципа «мы-они», претворению — в социальную политику идей этноцентризма и национального эгоизма. Естественно, что участники (субъекты) международного сотрудничества должны согласовывать свои действия с нормами международного права, касается ли это политических решений или частных коммерческих сделок, что само по себе может оказать положительное влияние на конфликтующие стороны.

Четвертый механизм — участие третьей стороны в разрешении дипломатического конфликта. В случае, когда конфликт приобретает затяжной характер и стороны не могут договориться друг с другом, возникает необходимость в «третейском судье». До последнего времени таким безусловным судьей республик были представители Центра. Однако, за последнее время авторитет Центра упал. Его функции персонифицировались в личности политиков, обладающих авторитетом среди противоборствующих сторон.

Традиционно такие роли возлагаются мировым сообществом при активном давлении США на представителей международных организаций, в частности, ОБСЕ. Однако, автору представляется пока недостаточно целесообразным широкое привлечение в качестве посредников некоторых международных организаций при ООН и ЮНЕСКО. За исключением отдельных их представителей, проявляющих искреннюю заинтересованность в смягчении этнической напряженности и свертывании вооруженных конфликтов на территории бывшего СССР (Чечня, Таджикистан, и т. д.), большинство из них выполняют разведывательные задачи, либо собирают сведения информационно-аналитического характера для своих держав.

В связи с этим могут возникнуть возражения или, во всяком случае, сомнения: согласуются ли подобные меры с суверенитетом Российского государства, его престижем и т. д.

Между тем, необходимо учитывать: ничто не может нанести большего вреда нашему престижу, как демонстрация нашей неспособности защитить население от националистического экстремизма: насилия, кровопролития. И если одно присутствие представителей мирового общественного мнения ведет к ослаблению конфликта, то его необходимо использовать, как средство стабилизации обстановки.

В условиях, когда участие международных организаций в миротворческих процессах на территорий России и стран СНГ носит зачастую номинальный характер, со стороны российского правительства был бы уместным подбор и выдвижение политических деятелей, способных взять на себя ответственность в ликвидации кровопролития.

Пятый механизм — специальные меры, вытесняющие насилие из межнациональных отношений, переводящие конфликт в мирное русло, исключающие кровопролитие (гуманизация межнациональ-ных отношений). Здесь особо важную роль призвано сыграть не только правовое регулирование, но и подключение общественности, особенно женщин.

Писатели, деятели науки и искусства, аксакалы, служители культа могут и должны выступать единым фронтом против любых форм насилия, нарушения прав и свобод человека. Положительную роль в этой связи может сыграть создание благотворительных фондов — фондов помощи и специальных социальных программ по типу, например, созданной фондом Мира программы «Мир в нашем доме», ориентированной на оказание помощи беженцам.

Шестой механизм — политико-административный: он предполагает введение федерализма и региональной автономии. В случаях, когда принятые на территории той или иной республики законодательные акты воспринимаются национальным меньшинством как дискриминационные, чтобы избежать гражданского неповиновения или применения оружия с чьей бы — то ни было стороны, есть смысл пойти на изменение административно-территориального устройства региона. При этом автор не имеет ввиду обязательный выход из состава России, что только поощрило бы сепаратистские амбиции.

Седьмой механизм — механизм чрезвычайного (быстрого) реагирования, т. е. система мер в условиях обострившихся конфликтов. Она должна включать обязательное введение чрезвычайного положения на территории того или иного района (области), где это насилие проявилось. Немедленное возбуждение уголовных дел. Роспуск незаконных вооруженных формирований. Возмещение ущерба за счет виновников насилия из бюджета республики, допустившей его. Понимая всю непопулярность публичных процессов над виновными, можно пойти и на этот шаг, иначе безнаказанность и вседозволенность, принимаемые некоторыми за демократию, не только вконец дискредитируют реформы и нынешние власти, но и нагнетают националистический психоз, ведущий к войне. Именно эскалация этнического национализма на уровне обыденного сознания, в средствах массовой информации, на различного рода массовых мероприятиях под демократическими лозунгами, но с явно сепаратистскими целями всегда предшествуют вооруженным столкновениям. В этих условиях в значительной мере возрастает роль силовых структур, в том числе и армии, как основного инструмента пресечения процесса эскалации конфликта.

С учетом исторического опыта и современных уроков этнические столкновения могут быть приостановлены. Тем самым вполне реально не допустить перехода их в открытый конфликт на межнациональной почве.

Российское государство пока не нашло выход из затянувшейся полосы кризисов, в том числе и кризиса межнациональной политики. Одним из экстремальных проявлений такового стал этнический конфликт, постоянно грозящий пререрасти в широкомасштабную гражданскую войну. Исторический опыт позволяет сформировать определенный алгоритм действий Вооруженных Сил по пресечению эскалации межнационального конфликта, порожденного общим кризисом российской государственной национальной политики, на его ранних стадиях. Для этого необходимы: во-первых, точное определение момента участия армии и флота в приостановке конфликта (на его" митинговой «, начальной стадии развития когда случаи насилия, нападения на правоохранительные и государственные органы еще не носят массового характера). При этом огромную важность приобретает согласованность в действиях глав местных администраций и руководства военных гарнизонов.

На данном этапе момент истины заключается в том, что между территориально-этническими дискуссиями и началом массовых столкновений с властями существует некая пауза, связанная с проведением своеобразных «оргмероприятий». Это локальные митинги, зачастую стихийные, кампании в средствах массовой информации, эпизодические случаи морального и физического насилия над теми, на кого в данный момент возложили роль врага с молчаливого согласия обывательских толп. Происходит искусственное нагнетание социальной напряженности, подталкивание ее к той роковой отметке, за которой следует социальный взрыв.

К сожалению, как показывает практика, одинаковым просчетом властей как на местах, так и в центре является упорное нежелание их замечать эту «предгрозовую паузу» и как следствие — бездействте. Другими словами, паралич власти. Несмотря на горькие уроки, в большинстве случаев момент, когда развитие конфликта из «эмбрионального состояния» переходит в самостоятельное социально-политическое явление, упускается. Причиной этому промедлению зачастую является разыгрывание «демократической карты» апологетами национал-экстремизма из числа местной шовинистически настроенной интиллигенции. Публичное оплакивание жертв конфликта перемежается с поиском врага. Нередко в роли пассивного наблюдателя предстает либо правительство России, либо представители этнического меньшинства. Нежелание руководителей местных силовых структур попасть в число «врагов нации» сковывает их активность в борьбе с криминальными группировками, прикрывающимися псевдо-демократическими лозунгами. Результаты, как мы могли убедиться, сказываются незамедлительно. Разгоревшись на южных окраинах бывшего Союза, пламя межнационального конфликта перекинулось на территорию России. В то же время активное вмешательство органов МВД и воинских подразделений в данный момент, как правило, вызывает у многих жителей позитивную реакцию и пресекает дальнейшую эскалацию действий экстремистски настроенных элементов.

Во-вторых, активная пропагандисткая работа воспитательных структур соединений, частей и подразделений среди местного населения с целью ознакомления с возможными последствиями вооруженного противостояния для мирных жителей, всей социально-экономической структуры региона. В этих целях необходимо восстановление в полном объеме системы по подобию контрпропагандистских структур, оправдавших свою целесообразность в конфликтных регионах на территории бывшего СССР в конце 80-х-начале 90-х годов.

В-третьих, координация действий государственного телеи радиовещания с соответствующими информационными структурами МО РФ в целях недопущения эскалации конфликта и новых жертв.

В-четвертых, активная информационная работа пресс-центров, военных журналистов, отдельных специалистов, в т. ч. и со знанием языка, с использованием возможностей местного радио и телевидения, редакций газет и журналов в целях устранения" информационного вакуума" и особенно слухов о потерях, имеющих тенденцию к умышленному преувеличению как среди военнослужащих, так и среди местного населения.

В-пятых, активная воспитательная работа и морально-психологическая подготовка военнослужащих, убывающих в конфликтнее регионы, с целью профилактики явлений «осадного синдрома» (боязни окружения в условиях городских боев) или неверных действий в отношении местного населения.

В-шестых, введение в частях и подразделениях на время их действия в режиме чрезвычайного положения должностей военных переводчиков или консультантов, знакомых с национальной спецификой жизни местного населения.

При разработке планов перечисленных мероприятий и их реализации в значительной степени смог бы принести пользу политикам, дипломатаы и военным исторический опыт органов военно-народного управления, проводящих российскую государственную политику в регионах Кавказа и Средней Азии в XIX в. j.

Предложенные здесь рекомендации по предупреждению и преодолению межнациональных конфликтов, конечно, не являются ни бесспорным, ни исчерпывающими. Но в них есть, как нам представляется, система необходимых мер, способная составить основу алгоритма деятельности государственных органов власти в этом направлении. Этот алгоритм, помимо перечисленных выше механизмов, должен включать еще один механизм — прогнозирования межнациональных конфликтов. Его разработка — сложная теоретическая и методическая задача. В основе ее решения может лежать определение на базе экспертной оценки «зоны взаимопонимания», т. е. суммы тех проблем, в решении которых позиции потенциальных противников наиболее близки. Постепенное создание этой «зоны» может обеспечить необходимые предпосылки для согласия и даже сотрудничества сторон.

Возникает срочная историческая необходимость создания новой системы этнических взаимоотношений в регионах. При этом весьма опасными являются две крайности — национальный эгоцентризм и национальное самоунижение, столь часто навязываемое русскоязычному населению доморощенными «искателями исторической правды» .

В связи с этим необходима разработка и практическое соблюдение принципов построения государственной политики Российской Федерации: научного анализа и творческого осмысления исторического опыта осуществления национальной политики в России и за рубежомстабильности территориальных границ национально-государственных образованийучета взаимосвязи и взаимодействия реформ в экономической, политической и национальной сферахцелостности национальной политикиоказания помощи малочисленным народам в развитии их экономики и культуры, в сохранении среды обитанляформирование этики межнациональных отношенийполное исключение из этой сферы всех форм несправедливости, насилияпоследовательного демократизма, основанного на соблюдении требований правового государства и учета национальных интересовотказа от узкоклассового подхода к решению национальных проблемдифференцированного, индивидуального подхода при решении вопроса о взаимоотношениях с отдельными народами, входящими в состав Россиисоблюдения или восстановления национального мирарешения спорных вопросов только и исключительно политическими методамиравноправия всех народов, независимо от их численности и уровня развитиявзаимозависимости между правами и свободами народов/этнических сообществ/ и правами и свободами отдельной личностиосуждения общественным мнением, г в отдельных случаях и правовыми нормами всяческих проявлений национализма и шовинизма, сепаратизма.

На перечисленных принципах могут быть сформированы основные направления государственной политики Российской Федерации: совершенствование национально-государственного устройства народов, входящих в состав РФобеспечение свободного национального развития всех граждан, проживающих за пределами своих национально-государственных образований или не имеющих таких на территории Российской Федерациирасширение и углубление хозяйственных свягзй между Российской Федерацией и другими национальными государствами, между субъектами Российской Федерацииориентация экономики на возможно полное удовлетворение социальных потребностей предсавителей разных национальностейсоздание реальных условий для действительно свободного развития национальных культур и языков, уважения их самобытности и уникальной ценности, утверждение в межнациональном общении взаимного уважения исторических традиций и национальной специфики, учет духовных интересов каждого народа, совершенствование механизма научного руководства и управления национальны ли процессами.

Нужна новая концепция государственной национальной политики России, предусматривающая роль в ней Вооруженных Сил. При ее разработке, на наш взгляд, необходимо учитывать как исторический опыт, так и результаты исследования представителей других общественных наук, в частности, военных социологов.

Исторический опыт и анализ современной этнополитической ситуации в стране и в государствах «ближнего зарубежья» показывают: объективный и субъективный характер факторов этнической напряженности в регионах непосредственно зависит не только от линии государственной политики, но и от масштаба системы, которая берется как объект рассмотрения и научного изучения. Как автором доказывалось ранее, чем крупнее и масштабнее союз развитых, относительно равноправных государств, основанный на принципах сотрудничества и взаимной выгоды, тем менее они подвержены социальным взрывам, межнациональным конфликтам.

Большую роль в преодолении кризисных, конфликтных явлений в государственной национальной политике играет подготовка кадров в ВВУЗах, обладающих универсальными знаниями и способных реализовывать изложенные выше рекомендации в конфликтных зонах. Это связано со значительным возрастанием роли МВД, армейских частей и соединений, ФСБ в стабилизации ситуации при полном или частичном параличе власти в этих районах.

С целью улучшения и дальнейшего совершенствования такой подготовки, на наш взгляд, необходимо: введение в программы ВВУЗов и общественно-государственной подготовки разделов, посвященных истории формирования взаимоотношений России с государствами и народами Кавказа и Средней Азии, культуре межнациональных отношений и этническим проблемам современности. Кроме того, целесообразно ввести специальный курс до подготовке офицеров к действиям в условиях социальных, этнических конфликтов, факультативное изучение основ языков народов, проживающих в конфликтных регионах. В курсе религиоведения необходимо разработать проблематику, посвященную истории политических спекуляций, использования религиозных течений для достижения политической властина базе Военного Университета необходима подготовка учебных пособий по темам: «Культура межнациональных отношений», «История этнических конфликтов», «Этнические проблемы современности. Военный аспект», «История военного сотрудничества народов России и СНГпри кафедрах общественных наук ВВУЗов, ВНО организовать лекторий по истории становления и проблемам межнациональных отношений для курсантов и слушателей с участием военнослужащих, прибывших из приграничных регионов и стран СНГ, представителей Генерального штаба и Министерства национальностей и региональной политики. Тезисы выступлений публиковать отдельными информационными сборниками и использовать в учебном процессе;

Главному управлению воспитательной работы МО РФ рекомендуется поручить отделу военно-социологических исследований проведение НИР «Этническая напряженность» — подготовку пособий по методике прогнозирования межнациональных конфликтов и моделированию вариантов участия войск в этноконфликтных ситуациях.

Для соискателей и адъюнктов рекумендуется разработка тем кандидатских диссертаций:" Исторический опыт военного сотрудничества народов России в защите рубежей от внешнего агрессора в XIX в.", «Русская армия как политический инструмент в преодолении межнациональных распрей в XIX в.», «Военно-дипломатическая деятельность России по обеспечению приоритета в решении восточного вопроса», «Военно-дипломатическая деятельность графа Н.П. Игнатьева» .

Рекомендуется также разработка докторской диссертации на тему: «Национальная политика Российского государства в XIX в.: военно-исторический аспект» (на материалах западных регионов).

Опыт проведения государственной национальной политики на Кавказе и в Средней Азии в XIX в., последствий участия в ней армии должен быть востребован в полной мере современным политиками, дипломатами, представителями силовых структур, военными учеными и аналитиками. Его разумное использование с поправкой на современность помогло бы избежать многих человеческих, материальных и моральных потерь.

Например, за теми многочисленными жертвами и потерями, за жестокостями «колониального прессинга» в отношении народов Кавказа, Средней Азии со стороны государственной национальной политики империи в XIX веке, объективный историк не может не увидеть созидательного, объединяющего начала. Назрела настоятельная необходимость проведения постоянной и целенаправленной работы по разъяснению политики России в Закавказье, на Кавказе и в Средней Азии как в прошлом, так и в настоящем. Россия никогда не ставила своей целью порабощение местных народов. Тем более не ставит она такой задачи и сейчас. Исторический опыт показывает, что именно прочный союз с Россией на новом, цивилизованном уровне отношений позволит им жить в мире и согласии друг с другом, успешно развитвать свою экономику и культуру. Создание мощных конгломератов государств, независимых политически и глубоко интегрированных на взаимовыгодной основе, позволит успешно погасить как этнические, так и многие другие социальные противоречия. Укрепление военно-политического сотрудничества, постепенное объединение вооруженных сил в оборонный союз позволит также создать прочный гарант стабильности в центре евроазиатского региона и на границах.

На основе изучения исторического опыта российской государственной национальной политики, в рассматриваемый период проводимой в упомянутых южных регионах, исследователи могут предложить органам государственного управления, военному руководству, военнослужащим, выполняющим миротворческие задачи на территории России и стран «ближнего зарубежья» оптимальные пути восстановления этнического мира, взаимных экономических, политических, культурных и военных связей, выдержавших проверку веками. Прошлый опыт может помочь политикам сформировать механизм преодоления современных противоречий, кризисов и конфликтов на национальной почве, ведущих к эскалации вооруженных столкновений на территории России и государств СНГ.

Вместе с тем систематизированный в работе опыт может быть использован для создания единой модели формировния межэтнической культуры в процессе обучения и воспитания военных кадров в ВВУЗах и общественно-государственной подготовки в частях и на кораблях.