Мусульманская община Москвы в XIV — начале XX вв

Мусульманская община Москвы представляет собой заметное и интересное явление в истории российской столицы. Не будучи особо крупной по своей численности (от 0,09% от общемосковского населения в 1811 г. — до менее одного процента в 1912 г.), она тем не менее сумела занять видное место в общественно-культурной жизни города, влияя в некоторые исторические периоды на развитие не только лишь Москвы, но и всего Московского, а затем и Российского государства.

Московская мусульманская община в историческом срезе действовала наряду с общинами протестантов (немцев), католиков (поляков, французов), иудеев, а также армян, грузин, ассирийцев и других немногочисленных этнических и конфессиональных меньшинств, сохранявших на протяжении длительного времени в условиях подавляющего иноэтнического окружения свои национально-культурные и религиозные особенности. Отличительной чертой именно этой общины было то, что она продолжила историческую линию утративших некогда лидирующее положение своих предков — выходцев из Золотой Орды и татарских ханств.

На фоне имеющихся крупных исследований об истории немецкой, армянской, ассирийской общин Москвы, отсутствие подобного труда относительно столичной мусульманской общины резко бросается в глаза. Несмотря на то, что история возникновения и беспрерывного — на протяжении многих веков — существования мусульманской общины Москвы представляет огромный интерес для историка, научное осмысление этого феномена до сих пор не состоялось. Возникавшие время от времени спонтанные попытки проанализировать те или иные аспекты существования общины были слишком ограничены — временными, тематическими, но чаще идеологическими рамками.

Дореволюционные российские историки в своем подавляющем большинстве обходили этот вопрос стороной. Действительно, малочисленность мусульманской общины по сравнению с некоторыми другими этноконфессиональными группами московского населения, малые размеры и слишком размытые границы Татарской слободы (по сравнению, например, с Немецкой слободой, изученной и описанной историком Д. В. Цветаевым еще в 1886 г.), могли привести историков к мнению о незначительности вопроса.

Отсутствие достоверных источников делало изучение истории мусульман Москвы еще более затруднительным. Наконец, полноценная история самого столичного города была составлена достаточно позднопервые значительные труды в этой области появились лишь в конце XIX в.

Как представляется, эти причины были все же не единственными в вопросе обхождения стороной истории древней общины. Идеологические штампы, согласно которым весь золотоордынский период истории России рассматривался в исключительно негативном свете, имели решающее влияние не только для дореволюционных историков, но и для всей российской исторической науки вплоть до последних лет. В связи с этим любые попытки объективного изучения очень многих тем, так или иначе связанных с историей Золотой Орды и образовавшихся на ее месте татарских ханств (а тема мусульманской общины Москвы — одна из таких), неизбежно столкнулись бы с отрицательной реакцией как научных кругов, так и политической власти. Сказанное тем более верно относительно предмета настоящего исследования, в котором затрагивается исторический и идеологический центр российской православной цивилизации, «Третий Рим», состоявшийся в качестве такового именно после исчезновения мусульманских государств северной Евразиигосударств, к которым и возводятся подлинные истоки мусульманской общины Москвы.

Именно в этом, очевидно, кроятся причины появления версии о возникновении этой общины в конце ХУ1-ХУ11 вв. Хотя в сохранившихся письменных источниках Татарская слобода, действительно, впервые упоминается лишь в начале XVII в., обилие более ранних по времени топонимов (устойчивость которых образуется только в случае неоднократного повторения какого-либо события либо его продолжительного во времени существования) татарско-мусульманского происхождения, должны были обязать исследователей тщательнее проанализировать весь пласт наследия мусульманских народов в ранней истории Москвы.

Крупные специалисты по истории Москвы — И. М. Снегирев, И. Е. Забелин, С. К. Богоявленский, М. Н. Тихомиров, П. В. Сытин, — конечно, отмечали некоторые из аспектов многовекового существования в городе мусульманской общины. Самым смелым прорывом к поставленной проблеме, вероятно, следует считать отдельный параграф «Татары и народы Востока» в книгах академика М. Н. Тихомирова конца 1940;ых — середины 1950;ых гг. об истории средневековой Москвы. Естественно, Тихомиров не ставит перед собой цель изучить историю московских мусульмануказанный раздел является лишь небольшой частью главы «Иностранцы в Москве» (составленной по аналогии с главой про иноземцев в книге И. М. Снегирева «Москва. Подробное историческое и археологическое описание города» 1865 г.)-наряду с более развернутыми параграфами про греков, сербов и болгар, итальянцев, армян, немцев Москвы. Однако даже двух кратких фраз академика — о «значительности и важности мусульманских народов» в составе московского населения, а также утверждения о том, что «татары первоначально жили в самом Кремле.» (именно бесспорного утверждения, поскольку другие авторы, даже упоминая о Ханском дворе в Кремле, выносили за скобки либо подвергали сомнению вопрос о жителях этого двора) — было бы достаточно для начала активной исследовательской работы в этом направлении.

Безусловно, отдельные наиболее выдающиеся моменты из истории московских мусульман, ставшие слишком значимыми для общемосковской истории, не могли быть обойдены вниманием ученых и публицистовсреди них — возникновение Чудова монастыря на месте Ханского двора внутри Кремля в XIV в.- участие видных представителей татарских ханств в политических и военных событиях Московского государства в ХУ-ХУ1 вв.- история убийства Лжедмитрия IIдеятельность переводчиков Посольского приказазахоронение Степана Разина на старом Татарском кладбищеи др. Однако эти события, если и упоминаются в исторических трудах, подаются отрывочно, вне временной и причинно-следственной связи, и без упоминания того стержневого явления, который и соединяет их воедино — самой мусульманской общины Москвы.

Тема мусульманской общины Москвы никогда в историографии не изучалась целостно, но отдельные аспекты, связанные с историей существования общины, все же исследовались учеными. Это относится, в первую очередь, к деятельности мусульман — переводчиков Посольского приказа, описанной и изученной в прошлом веке С. А. Белокуровым. В последнее десятилетие появилось много материалов, рассказывающих и о других отдельных вопросах истории мусульман в Москве, в частности — о членах феодально-аристократической прослойки среди московских мусульман XVII в., о Крымском дворе и кладбище за Калужскими воротами, об.

Исторической и Соборной мечетях, об имамах мечетей, о Доме Асадуллаева, о татарско-мусульманском наследии в топонимике Москвы, о представителях торгово-промышленного класса в мусульманской общине Х1Х-ХХ вв., и др.

Наиболее комплексный подход к изучению поставленной проблемы автор настоящей работы смог обнаружить только в двух статьях из сборника «Этнические группы в городах Европейской части СССР (формирование, расселение, динамика культуры)» 1987 г. — Л. И. Розенберга и В. Г. Садура, исследующих татарскую общину Москвы с XVII по начало XX вв. При всех положительных качествах, которыми обладают эти работы, нельзя не заметить некоторой недостаточности, отразившейся здесь — неравномерной изученности отдельных временных периодов и социальных групп внутри мусульманской общины. Кроме того, определение «татарская община» все же несколько уже, чем «мусульманская община»: хотя татары и составляли подавляющее большинство в данной общине в изучаемые периоды, в ее состав входили также представители народов Центральной Азии (выходцы из Бухары, Хорезма и др.) и Кавказа (в первую очередь — азербайджанцы). Это отмечают и сами авторы, вынужденные затронуть оставшуюся часть мусульман (нетатар) мимоходом, поскольку без упоминания этой части остаются невыясненными вопросы этнической консолидации и культурно-бытового взаимодействия внутри уммы (мусульманского сообщества).

В связи с общими процессами религиозного возрождения в конце 1980;х-1990;ых гг. появляется все большее число отдельных публикаций и целостных исследовательских трудов об истории московских церквейс точки зрения поставленной нами проблемы самым важным в этих исследованиях является упоминание, хотя бы косвенным образом, тех событий, лиц, и наименований, которые так или иначе причастны к истории московских мусульман, поскольку это вводит в научный обиход важные достоверные и легендарные сведения.

Отдельные упоминания различных явлений, связанных с исламом и мусульманами в Москве, встречаются в различных трудах научно-исторического, мемуарного и описательно-публицистического характера. Главной проблемой для исследователя является поиск и извлечение достоверных данных, и сведение их в целостную картину.

Ввиду слабой концептуальной проработанности проблемы важно определить критерии отбора изучаемых событий, связанных с историей московской мусульманской общины от времени ее возникновения до начала XX в. Ни в один из периодов ее существования община не была абсолютно изолированной от окружающего ее русского населениянекоторые признаки замкнутости в целом носили характер, аналогичный замкнутости любой московской слободы. Община так или иначе реагировала на все, что было связано со всем мусульманским сообществом Россиитем более члены общины не могли остаться в стороне от событий, имевших универсальныйобщемосковский или общегосударственный — характер. Однако даже поверхностно описать все значимые события в истории Москвы и России, затронувшие население столицы (а следовательно — и представителей мусульманской общины), в настоящем исследовании не представляется возможным. Подробному изучению подверглись лишь такие исторические ситуации, о прямом воздействии которых на общину хорошо известно, либо дающие основания для логически доказуемых теоретических рассуждений. Отбор таких тематических сюжетов часто происходил непосредственно в процессе работы.

Автор настоящей работы не ставил задачи выявить и описать все события, так или иначе связанные с историей общины, боясь уйти в бессистемное перечисление имен и явлений. Такие крайности могли особенно легко возникнуть в ходе работы над первой и последней главами: в первой главе, рассказывающей об истоках мусульманской общины, существует широкая возможность сделать множество недоказуемых либо спорных предположений на основе малоизученного материалав последней главе (вторая половина XIX — начало XX вв.), наоборот, можно привести много реальных фактов и событий — в силу большого количества письменных источников, — не носящих характера общих тенденций. И тот, и другой подходы встречаются в некоторых публикациях последнего времени. В связи с этим сочтено возможным лишь контурно обозначить самые известные сюжетные линии по истории общины в период конца XIX — начала XX вв., сделав основной упор на раскрытии малоизвестных фактов из жизни общины.

Особый интерес, в том числе с точки зрения современности, представляет исследование взаимоотношений мусульманской общины и огосударствленной Православной Церкви. Исламская религия, заложенные в ней ценности и нравственные основы явились той платформой, которая определила содержание национальной культуры всех исповедующих ее народов — так называемых «этнических мусульман" — данный тезис тем более верен для периода до начала XX в. Именно благодаря исламу немногочисленная община сумела сохранить свои культурные особенности на протяжении нескольких столетийобщина, ставшая органическим элементом населения Москвы — центра православия, обладавшего статусом и всеми правами единственной государственной религии, — и тем не менее существовавшая в соответствии со своими канонами и религиозными принципами. Конечно, национально-религиозная самобытность сохранялась и благодаря семейным, соседским, особого рода морально-психологическим связям, имевшим место внутри общины и во многом закрытым от постороннихсам факт существования такой общины предполагал наличие особого образа жизни, проявленного в архитектуре, одежде, своеобразии пищи, отмечании собственных праздников. Несмотря на это, говорить о замкнутости московских мусульман представляется неправомерным, поскольку контакты с русским православным населением развивались по восходящей. Ассимиляционные процессы, безусловно, не могли обойти стороной московских мусульман, — тем более что не все из них и не всегда проживали компактноне в последнюю очередь в Москве эти процессы были связаны с тем, что крестившиеся представители «этнических мусульман» довольно быстро утрачивали свою национально-культурную идентичность.

Конечно, Православной Церкви, которая являлась одним из институтов государственной власти, предоставлялись широкие возможности по укреплению своего влияния среди «иноверцев». Хотя ислам являлся в Российской империи конца ХУШ-ХГХ вв. терпимой религией, спорадические попытки крещения мусульман предпринимались Церковью даже и в Москвееще во второй половине XIX в. во всех церковных отчетах столичные мусульмане фигурировали в качестве одной из групп населения, в отношении которых должна была вестись миссионерская деятельность. Тем не менее, на бытовом уровне взаимоотношения мусульман и христиан в целом оставались уважительными и добропорядочныминикаких конфликтов на религиозной почве не только в Москве, но и во всей Центрально-Европейской части России не наблюдалось на протяжении всего обозримого периода.

В целом, московская мусульманская община, являясь срезом российского общества — но с характерными уникальными чертами, имела длительную и сложную историю, пройдя через все этапы становления и развития Российского государства, и разделяя вместе с народами России все выпадавшие на их долю тяготы и радости.

Актуальность темы

Необходимость комплексного изучения истории мусульманской общины Москвы назрела уже давно, однако имеющиеся на сегодня статьи по отдельным вопросам изучаемой тематики достаточно фрагментарны и не всегда точны. Как уже было сказано выше, отечественными и зарубежными исследователями подробно описаны различные аспекты бытования немецкой, армянской, ассирийской и других этноконфессиональных общин Москвы, но развернутый подход к изучению истории столичной мусульманской общины до сих пор не применялся, в то время как мусульмане занимают второе по численности место среди религиозных групп как во всей России, так и в Москве.

Значимость настоящего диссертационного исследования обусловлена исторической ролью и местом, которое занимали мусульмане в истории Москвы, наличием крупной мусульманской общины в российской столице сегодня, а также усиливающимися с каждым днем попытками идеологического столкновения русско-православной и исламской цивилизаций, что самым непосредственным образом касается российских мусульман.

Сложность политических процессов, происходящих сегодня в России, непродуманность действий властных структур, и запрограммированность на борьбу с «исламской угрозой» идеологических институтов способствовали разжиганию в обществе исламофобии, затронувшей, среди прочих, и мусульманскую общину Москвы. На этом фоне в прессе участились нападки®адрес исламских организаций — в том числе московскихв материалах о проживающих в столице татарах, чеченцах, азербайджанцах и других народах появился уничижительный тон с целью привести обывателя к мысли о чужеродности мусульманского элемента в «исконно русском» городе.

История мусульман, постоянно проживающих в столице России не менее шести столетий, переживших не одно гонение на религиозно-идеологической почве и, тем не менее, сохранивших лояльность по отношению к российской государственности (и неоднократно спасавших таковую), и взаимоуважительные добрососедские отношения с русской нацией, убедительно доказывают беспочвенность приписывания им антипатриотических и анти-русских настроений.

Идеологическая подоплека великодержавной риторики очевидна, однако совершенно не факт, что именно ее проводники окончательно победили в сегодняшней России. Демократические ценности, свобода мысли и совести, выстраданные народами нашей страны в течение десятилетий, имеют немало сторонников в научно-интеллектуальных кругах. По-прежнему актуальна для России «евразийская» концепция, провозглашающая необходимость развития России с учетом ее «восточных корней». В связи с этим востребованность исследований, анализирующих взаимоотношения этнических и конфессиональных групп российского населения (в том числе — различные аспекты истории существования мусульманской и других религиозных общин в крупных городах России), может многократно увеличиться, — при обращении к ним представителей данных идейных направлений, нуждающихся в четком представлении о путях развития российского общества и его составных компонентов.

Наконец, изучение истории Москвы, с одной стороны, и истории мусульманских народов России, с другой, представляется неполным без учета такого интересного явления, как мусульманская община столицы. Этот, и изложенные выше аспекты обуславливают актуальность темы настоящей работы.

В качестве предмета исследования выступают ведущие сюжетные линии истории мусульманской общины Москвы в Х1У-Х1Х вв., участие мусульманской общины в общероссийских и общегородских процессах, явлениях и событиях политического, социального, культурного и религиозного характера. Кроме того, в поле зрения диссертанта находилась деятельность отдельных лиц, существенно повлиявших на историю общины, либо причастных к тем или иным значительным и неординарным аспектам ее существования (касательно ХУП-Х1Х вв.). Особое внимание уделено исследованию архитектурного и топонимического наследия столичных мусульман (в том числе — сохранившихся до сего дня зданий и строений) и истории некрополей, хотя ограниченные возможности изложения заставили диссертанта сообщить результаты своих наблюдений в очень сжатой форме.

Хронологические рамки исследования ограничены XIV — началом XX вв. Нижний хронологический предел обусловлен упоминанием о существовании в этот период Ханского подворья в Кремле. Хотя археологические находки свидетельствуют о проникновении мусульман, а также некоторых предметов мусульманской культуры в Москву гораздо раньше, в 1Х-ХП1 вв., именно Ханский двор выступает в качестве отправной точки образования в Москве золотоордынского поселения, на основе которого и получила развитие мусульманская община.

Верхний хронологический рубеж диссертационного исследованияконец XIX — начало XX вв. — отмечен появлением новых тенденций в общественной жизни России. Следует отметить, что, хотя по многим социально-экономическим параметрам жизнь мусульманской столичной общины в это время резко отличается от периода до середины XIX в., традиционный уклад быта сохранялся в ней до известных политических событий начала XX в. Мусульманская столичная община, будучи неотъемлемой частью московского социума, до начала XX в. продолжала существование в консервативных формахэто обстоятельство позволяет проследить основные тенденции ее развития.

Основная цель предпринятого исследования состоит в определении места мусульманской общины в общественно-политической и культурной истории Москвы на основе анализа источников и обобщений известного исторической науке материала, воссоздав хронологически последовательную картину ретроспективы ее существования. Комплексный подход позволяет диссертанту решить поставленные в исследовании задачи:

— определить исходные точки становления мусульманской столичной общины на основании свидетельств проникновения исламской цивилизации на территорию Москвы в период до XIV в. и присутствия в Кремле Ханского двора в Х1У-ХУ вв.;

— отразить роль исламской культуры Золотой Орды и татарских ханств в нарождающемся Московском государстве, в том числе на уровне высших социальных слоев общества, и отдельных элементов социально-экономической сферы,.

— описать факты, относящиеся к появлению в Москве посольств татарских ханств, выявив их значимость для формирующейся мусульманской общины;

— проанализировать обстоятельства, связанные с существованием компактного тюрко-мусульманского поселения в Замоскворечье в ХУ1-ХУ1П вв.;

— восстановить некоторые из известных исторических событий с участием представителей мусульман Москвы, имевших важные последствия для судеб города и Российского государства в целом,.

— выделить главнейшие векторы развития мусульманской общины в условиях усиления религиозно-идеологического давления на «иноверцев» в ХУП-ХУШ в., сопровождавшегося ассимиляционными процессами,.

— последовательно изучить ход трансформации мусульманской общины Москвы на фоне меняющегося социально-политического фона в Российской империи в ХУШ-ХЕХ вв.;

— определить круг наиболее ценных для исследователя вопросов этнографического, религиоведческого, социологического характера, имеющих непосредственное отношение к истории столичной мусульманской общины;

— исследовать не публиковавшиеся прежде либо малоизученные архивные документы, раскрывающие те или иные стороны существования мусульманской общины в Москве.

Научная новизна настоящей работы заключается в том, что она представляет собой обобщающее исследование истории мусульманской общины Москвы в XIV — начале XX вв., в то время как имеющиеся на сегодняшний день научные статьи и материалы публицистического характера охватывают лишь отдельные стороны бытования мусульман в столицекроме того, некоторые появившиеся в последние годы публикации об истории московских мусульман крайне поверхностны и не точны с точки зрения фактологии. Диссертационное исследование написано на основе широкого круга источниковв нем анализируются архивные документы РГАДА, ЦИАМ и ЦАНТД, касающиеся жизни мусульман в Москве, часть которых впервые вводится в научный оборот или же они слабо изучены.

Практическая значимость исследования состоит в возможности использования приведенных в нем фактологических материалов, теоретических положений, а также сделанных в нем оценок и выводов для дальнейшего исследования истории этнических и конфессиональных меньшинств, истории мусульманских народов, истории Москвы. Результаты настоящей работы могут быть востребованы как историками, так и этнографами и религиоведамикроме того, они будут небесполезны для общественных деятелей, определяющих национальную и региональную политику в Москве и во всей Российской Федерации. Содержащийся в диссертации фактический и документальный материал может быть использован при разработке лекций, программ и пособий для изучающих историю Москвы и этноконфессиональных меньшинств в мегаполисах.

Основные методологические ориентиры автора диссертации предполагают изучение исторического процесса на основе всей совокупности фактов и источников в независимости от идеологической конъюнктуры, на основе принципов историзма и объективности, с учетом той особенности, что не существует возможности сопоставления точек зрения предшественников в силу малоизученности проблематики.

В ходе работы над настоящим диссертационным исследованием автор обращался к широкому кругу источников. Изученные источники представляют собой как не публиковавшиеся прежде архивные документы, так и опубликованные.

Документы, хранящиеся в Российском государственном архиве древних актов (РГАДА), раскрывают отдельные стороны бытования московской мусульманской общины относительно периода ХУП-ХУШ вв. При работе над диссертацией использовались документы фондов 248 (Правительствующий Сенат), 159 (Приказные дела Новой разборки), 192 (Картографический отдел МГА МИД), 18 (Духовное ведомство), и др. Некоторые из этих документов впервые опубликованы в полном виде в Приложениях к настоящей работеэто относится, в первую очередь, к делу о старом мусульманском кладбище за Калужскими воротами.

Различные аспекты истории московских мусульман ХГХ в. изучались автором диссертации по документам Центрального исторического архива Москвы (ЦИАМ), в работе использованы, в частности, материалы фондов 16 (Канцелярия Московского военного генерал-губернатора), 199 (Московский столичный и губернский статистический комитет), 203 (Московская Духовная.

Консистория), 2200 (Соборная мечеть). Метрическая книга Московской мечети из этого архива является одним из основных сохранившихся документов, позволяющим проследить некоторые из сторон бытования мусульманской общиныв ней имеется большое число имен, географических названий и наименований военных подразделений, некоторые из которых нам удалось идентифицировать. Метрическая книга явилась одним из основных источников при написании 3-й главы настоящей работы. Документы других фондов ЦИАМ, использованные в работе, содержат статистические сведения о численности общины, ее социальном составе, и пр. Особый интерес представляют церковные отчеты о принявших крещение мусульманах.

В Центральном архиве научно-технической документации Москвы (ЦАНТД) хранится мало текстовых материалов, но и имеющиеся планы и схемы способны раскрыть и техническую сторону отдельных интересных вопросов по изучаемой теме (чертежи мечетей, частных домов), и некоторые малоизученные исторические сюжеты. В ходе работы были изучены документы по владениям Пятницкой части Москвы, а также Мясницкой, Мещанской и Серпуховской частям. Результаты этих исследований, в частности, приведены в виде схем района Татарской слободы в Приложениях к настоящей работе. Как представляется, именно в документах ЦАНТД содержится подлинное имя владельца земельного участка, переданного в дар общине для строительства нынешней Соборной мечети, поскольку в многочисленных публикациях последнего времени называется имя другого человека.

Некоторые аспекты начального периода существования московской мусульманской общины были изучены по отдельным томам Полного собрания русских летописей (т.6, 15, 20, 34).

Также из опубликованных источников к работе над диссертационным исследованием были привлечены: результаты переписей населения Москвы, справочные указатели по Москве, Актовые книги, материалы по истории купечества. Из источников XVII века использованы переписные книги 1638 (в двух различных изданиях) и 1665−1676 гг.1 Из источников XVIII в. -переписные книги 1737−1745 гг. и 1738−1742 гг., а также издание «Москва. Актовыя книги XVIII столетия» 2 Наибольшее число опубликованных источников относится к периоду XIX (особенно с середины века) — начало XX вв. Десятки справочников из серий «Указатели жилищ и зданий», «Адрес-календари», «Указатели улиц и домов», «Вся Москва» и др. дают ценную информацию о составе мусульманской общины Москвы.3.

О наиболее видных представителях купеческого сословия общины данные были взяты из «Справочных книг о лицах, получивших купеческие свидетельства», и «Материалов для истории московского купечества» (с Приложениями).4.

При работе над настоящим исследованием был использован обширный круг литературы. Прежде всего, это труды по истории Москвы и столичной топонимике, в которых систематизируются известные науке сведения об историческом развитии города и описываются следы татарско-мусульманского наследия в нем. Сюда следует отнести работы дореволюционных историковИ.М.Снегирева, И. Е. Забелина, А.Ф.Малиновского5- историков советского.

1 Переписная книга города Москвы 1638 года. М., 1881- Росписной список города Москвы 1638 года — Труды Московского отдела императорского Русского Военно-Исторического общества, том 1. М., 1911; Переписные книги города Москвы 1665−1676 гг. М., 1886. 2.

Переписные книги города Москвы 1737−1745 гг. Т. VII, М., 1891- Переписная книга г. Москвы, составлена в 1738—1742 годах. М., 1881- Москва. Актовыя книги XVIII столетия. М., 1893. 3.

Указатель жилшц и зданий в Москве, или Адресная книга. М., 1826- Книга адресов жителей.

Москвы, составлена по официальным сведениям и документам. М., 1857- Адрес-календари для жителей Москвы, изданные по официальным сведениям: 1842, 1851, 1873, 1874, 1884, 1889, 1891 гг.- Указатель улиц и домов столичного города Москвы, М., 1882- Вся Москва: 1895, 1909 гг.

4 Справочные книги о лицах, получивших купеческие свидетельства по 1 и 2 гильдиям в.

Москве: на 1872, 1881, 1888, 1895 годаМатериалы для истории московского купечества. Т. 1, М., 1883- Т.1, Приложение 1-е, ч. II. М., 1884. Приложение 2-е. М&bdquo- 1886- Т.1, Приложение 3-е. М., 1891.

5 Снегирев И М. Москва. Подробное историческое и археологическое описание города. М.,.

1865, т.1- Забелин И. Е. История города Москвы. М., 1905/репринт, изд.: М., 1990; Малиновский А. Ф. Обозрение Москвы. М., 1992. времени — М. Н. Тихомирова, П. В. Сытина, В. Снегирева6- и, наконец, книги у современных авторов — Г. П. Смолицкой, Е. Ю. Бурака, и др. Кроме того, ценный материал по изучаемой проблеме сконцентрирован в справочниках и сборниках по истории и архитектуре Москвы. Из подобных трудов советского периода к работе привлекалась «История Москвы» 1952 г. издания (приложения к 1-му тому и 2-ой том) — из современных — сборники по истории «История Москвы с древнейших времен до наших дней», послуживший важным пособием при работе над 1-ой главой настоящего исследования, «История Москвы в документах ХП-ХУП веков», и три тома сборника по архитектуре «Памятники архитектуры Москвы».8.

Наиболее комплексно проблема мусульманской общины Москвы исследовалась авторами статей «Татары в Москве XVII — середины XIX века» -Л.И.Розенбергом, и «Татарское население Москвы (1860−1905 гг.)» -В.Г.Садуром, опубликованных в сборнике «Этнические группы в городах Европейской части СССР (формирование, расселение, динамика культуры)» 1987 г. издания.9 Именно эти две работы послужили основными пособиями при составлении 2-ой (статья Розенберга) и 4-ой (статья Садура) глав диссертации.

В последние несколько лет появилось большое число работ по изучаемой теменаиболее важными среди них представляются следующие: статья Ш. Мухамедьярова и Б.-Р.Логашовой «Мусульманская община Москвы», опубликованная в сборнике «Ислам и этническая мобилизация: национальные движения в тюркском мире"10, и материал, подготовленный Т. Саибдаевым при участии Ф. Асадуллина «Мусульманская община столицы: прошлое, настоящее,.

6 Тихомиров М. Н. Средневековая Москва. М., 1997; Сытин П. В. История планировки и застройки Москвы. Т.1: 1147−1762 гг. М., 1950; Сытин П. В. Из истории московских улиц. Изд. 3-е. М., 1958; Снегирев В. Московские слободы. М., 1956. у.

Смолицкая Г. П. Названия московских улиц. М., 1998; Бурак Е. Ю., Сапронова Т. Ф, Смолицкая.

Г. П. Названия московских храмов. М., 1998.

История Москвы. М., 1952; История Москвы с древнейших времен до наших дней. В 2 томах.

М., 1997; История Москвы в документах ХП-ХУП веков. М., 1997; Памятники архитектуры Москвы: Кремль. Китай-город. Центральные площади. М., 1982; Памятники архитектуры Москвы: Белый город. М., 1989; Памятники архитектуры Москвы: Замоскворечье. М., 1994. д.

Этнические группы в городах Европейской части СССР (формирование, расселение, динамика культуры). М., 1987. будущее" для сборника «Коран в России».11 Главными положительными моментами этих статей является содержащийся в них богатый фактологический материал.

Материалы, перекликающиеся с темой московских мусульман, прорабатывались Г. В. Старовойтовой при ее исследованиях татарской общины.

Ленинграда. Об истории этой же общины подробно рассказывает книга.

12 мемуарного характера «Татары в Санкт-Петербурге» Д.Аминова.

Отдельные вопросы, имеющие отношение к теме исследования, изучались видными дореволюционными историками С. А. Белокуровым (о переводчиках Посольского приказа ХУЛ в.), В.В.Вельяминовым-Зерновым (о касимовских царевичах)13- современными историками и этнографами.

В.В.Трепавловым (о княжеских родах ногайского происхождения), М. А. Усмановым и Д. С. Кулмаматовым (об особенностях стиля дипломатических документов Посольского приказа на тюркских языках), М. Я. Поповым (о месте захоронения Степана Разина), Ю. Н Гусевой (об истории перерастания джадидизма в политическое течение в начале XX в.).14 Сюда же следует отнести ряд статей О. Иванова, подробно исследовавшего с помощью архивных документов (из фондов РГАДА) вопросы существования Крымского.

10 Ислам и этническая мобилизация: национальные движения в тюркском мире. М., 1998. Эта же статья опубликована и в сборнике «Москва. Народы и религии. 850.» М., 1997. В настоящей работе данная статья цитируется по первому сборнику.

Коран в России (по материалам «круглого стола» «Священный Коран в России: духовное наследие и исторические судьбы», Москва, 1997 год). М., 1997.

Старовойтова Г. В. Этническая группа в современном советском городе. Ленинград, 1987. Аминов Д. Татары в Санкт-Петербурге. СПб, 1994.

Белокуров С. А. Дело о присылке шахом Аббасом Ризы Господней царю Михаилу.

Феодоровичу в 1625 году. М., 1891- Белокуров С. А. О Посольском приказе. М., 1906; Белокуров С. А. Утвержденная грамота об избрании на Московское государство Михаила Федоровича Романова. М., 1906; Вельяминов-Зернов В. В. Исследование о касимовских царях и царевичах. СПб, ч. 2, 1864- ч. З, 1866.

Трепавлов В. В. Ногаи в Башкирии, ХУ-ХУП вв./ Княжеские роды ногайского происхождения.

Материалы и исследования по истории и этнологии Башкортостана, док. № 2. УфаКулмаматов Д. С. Среднеазиатские дипломатические документы и их русские переводы XVII в. М., 1994; Усманов М. А. Новый документ о Степане Разине.// Вопросы историографии и источниковедения. Сборник IV. Казань, 1969; Попов М. Я. О месте казни и погребения С.Т.Разина// Вопросы истории, 1961, № 8- Гусева Ю Н. К вопросу о соотношении политического и религиозного факторов в общественной жизни мусульман Поволжья на рубеже Х1Х-ХХ вв.// Ислам: вопросы истории, образования, цивилизаций. Сборник научных статей, вып. V. Н. Новгород, 2000. двора, Татарского кладбища за Калужскими воротами, и др.- его работы опубликованы в «Московском журнале» под псевдонимом «Ал.Маслов». 15.

Из литературы по истории московских церквей, касающейся изучаемой темы, к работе привлекались «Указатель чертежей московским церквам и состоявшим в их приходах дворам и лавкам за 1775−1782 гг.» 1884 г., сборник «Сорок сороков», и книга, выпущенная «самиздатовским» способом в 1979 г., «Москва Златоглавая. Религиозное зодчество Москвы в прошлом и настоящем».16.

Целостное исследование ретроспективы столичной мусульманской общины стало возможным только после проработки значительного числа вопросов, связанных со всей историей России. В связи с этим в настоящем диссертационном исследовании были использованы труды ведущих дореволюционных российских историков — «История Российская» В. Н. Татищева, «История государства Российского» Н. М. Карамзина, «История России с древнейших времен» С. М. Соловьева, и «Курс русской истории» В. О. Ключевского.17.

Отдельные эпизоды из истории татарского народа изучались по книгам таких авторов, как Гаяз Исхаки — автор проекта татарской государственности «Идель-Урал-штат», Б. Д. Греков и А. Ю. Якубовский — составители монографии по истории Золотой Орды, А Х. Халиков, А. М. Орлов и М. З. Хафизов — авторы книг по истории казанских и нижегородских татар, С. Г. Рыбаков — изучавший проблемы реорганизации Духовного управления мусульман в Уфе в начале XX в., Д. Исхаков — историк, один из идеологов современного национального движения в Татарстане. Кроме того, привлекались сборники историко.

15 Маслов Ал. Древние урочища Замоскворечья: Крымский двор.// Московский журнал, 1992, № 11- Маслов Ал. Крымский брод.// Московский журнал, 1993, № 1- Маслов Ал. Крымский луг. //Московский журнал, 1993, № 5.

16 Указатель чертежей московским церквам и состоявшим в их приходах дворам и лавкам за 1775−1782 гг. Вьт.1, сост. И. Н. Николаев. М., 1884- Сорок сороков. Т.1,М, 1992; Т.4М., 1995; Москва Златоглавая. Религиозное зодчество Москвы в прошлом и настоящем. М., 1979. [без выходных данных- «самиздат" — 162 е., автор под инициалами «В. А."].

17 Татищев В Н. История Российская. М., 1962; Карамзин Н. М. История государства Российского. Калуга, 1993; Соловьев С. М. Сочинения. Книга V. История России с древнейших времен. Тома 9−10. М., 1990; Ключевский В. О. Курс русской истории. М., 1988. этнографического характера «Татары Среднего Поволжья и Приуралья» и «Истооия татаоских обшин Нижегооолской области».18.

Л. Я. 1.

Общая постановка вопроса истории ислама в России прорабатывалась при помощи трудов Р. Ланды, А. В. Малашенко, С. Ф. Фаизова и энциклопедического сборника «Ислам на территории бывшей Российской империи».19 Некоторые из идей, присутствующие в работах Малашенко и Фаизова, послужили основой для углубленного подхода к изучению важных исторических событий, непосредственно отразившихся на судьбах московской мусульманской общинытаковы вопросы ассимиляции мусульман в инонациональном окружении, о соотношении золотоордынского и иных компонентов в мусульманской общине в период ее становления, о причинах и путях снижения идеологического давления Государства на мусульманподданных России, и др.

Для исчисления демографического роста общины в конце XIX — начале.

XX вв. были использованы работы, А Г. Рашина и М. Я. Выдро.

Некоторые черты старой Москвы воссоздавались в настоящем исследовании при помощи книг и статей мемуарного характера, среди нихсборники «По Москве» и «Московская старина», и книга М. Пыляева «Старая Москва"21.

Для консультаций по некоторым вопросам исторического, биографического и терминологического характера автор настоящей работы прибегал к помощи словарей: «Энциклопедического словаря Брокгауза.

8 Гаяз Исхаки. Идель-Урал. Наб. Челны, 1993; Греков Б Д., Якубовский А. Ю. Золотая Орда и ее падение. М., Я, 1950; Халиков А. Х. Татарский народ и его предки. Казань, 1989; Орлов А. М. Мещера, мещеряки, мишаре. Казань, 1992; Хафизов М. З. Нижегородские татары. ННовгород, 1997; Рыбаков С. Г. Устройство и нужды управления духовными делами мусульман в России. Петроград, 1917; Исхаков ДМ. Татары. Наб. Челны, 1993; Татары Среднего Поволжья и Приуралья. Под ред. М. И. Воробьева и Г. МХисамутдинова. М., 1967; Сенюткин С. Б., Идрисов У. Ю., Сенюткина О Н., Гусева Ю Н. История татарских общин Нижегородской области. Н. Новгород, 1998.

19 Ланда Р. Ислам в истории России. М., 1995; Малашенко A.B. Исламское возрождение в современной России. М., 1998; Фаизов С. Ф. Ислам в Поволжье. VIII—XX вв. Очерк истории. М., 1999; Ислам на территории бывшей Российской империи. Вып. 1. М., 1998.

20 Рашин А. Г. Население России за 100 лет (1811−1913 гг.). М., 1956; Выдро М. Я. Население Москвы. М., 1976.

21 По Москве. Прогулки по Москве и ея художественным и просветитель^ш учреждениям// Под ред. НА. Гейнике, и др. М., 1917/Репринт, изд.: М., 1991; Московская старина. М., 1989; Пыляев М. Старая Москва. Рассказы из былой жизни первопрестольной столицы. М., 1990.

Ефрона", «Русского Биографического словаря», «Этимологического словаря.

22 русского языка" М.Фасмера.

Важное место в перечне использованной литературы занимает периодика. Истории мусульманской общины Москвы и отдельным вопросам, связанным с этой темой, в последнее десятилетие много внимания уделяли такие журналы и газеты, как «Наука и религия», «Мусульмане», «Татарские новости», «Ислам минбаре». Среди авторов публикаций, которые изучались при написании настоящей работы, следует назвать А. Шамаро, О. Брушлинскую, Ф. Асадуллина, С. Фаизова, М. Сафарова, Г. Баутдинова, А. Губайдуллину, А.Саттара.23.

Структура диссертационного исследования включает в себя Введение (включая обзор источников и литературы), 4 главы, Заключение и Приложения.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Подводя итоги исследованию об истории мусульманской общины Москвы со времени ее возникновения до начала XX в., следует отметить то обстоятельство, что ее становление в качестве органического элемента московского социума не повлекло за собой потери ее религиозной и культурной идентичности. Ни относительная малочисленность общины в феодальную эпоху, ни аморфность ее статуса внутри московского общества не преуменьшают ее значения как общины, выжившей в условиях многовекового давления государственной православной идеологии и в еоеедетве с подавляющим инонациональным окружением. Нерегламентированность статуса мусульманской общины в Москве, наверное, могла смущать исследователей, в силу чего история общины до сих пор не была предметом пристального изучения — в отличие, скажем, от более молодой и четко организованной немецкой общины.

Примеров такой размытости статуса мусульманской общины Москвы более чем достаточно. Татарская слобода, будучи «иноземной», не контролируется никаким ведомством в XVII в. (а Немецкая и прочие подобные слободы — числятся в ведении Посольского приказа) — древнее Татарское кладбище за Калужскими воротами существует много веков явочным порядком без каких-либо разрешительных либо охранительных грамотграницы Татарской слободы четко очертить невозможно, и до сих пор не разрешен вопрос о числе таких татарских слобод в Замоскворечье в средние века, момент возникновения мечети в Замоскворечье также не находит никакого отражения в письменных источниках, поскольку, очевидно, это событие происходит еще в старо давние временаи даже в начале XX в. мусульмане не имеют ни строго оформленного религиозного прихода, ни письменной регламентации его деятельности, ни канцелярского стиля документации — в отличие от протестантов, католиков и армян. Конечно, причинами такого положения дел могли быть и консервативность общественных устоев, не всегда требовавших четкой оформленности социального или религиозного статуса сословий или конфессиональных группи логика слободской жизни, определявшей наличие полуавтономных общин (тем более что иноземные слободы не были чем-то необычным для Москвы) — и малочисленность мусульманской общины, и ее периферийное положение (в Замоскворечье — чуть ли не за городом), делавшей ее как бы незаметной для властей. Не исключено, что многие источники, объясняющие отдельные вопросы статуса изучаемой общины, просто не сохранились до наших: дней.

Тем не менее, внимательное изучение хода и логики развития мусульманской общины Москвы подсказывает и еще один ответ, способный объяснить многие кажущиеся неразрешимыми вопросы. Этот ответ спрятан в истоках возникновения общины, и именно этот продолжительный — в три-четыре столетия — период тщательно обходился стороной учеными и публицистами при упоминании московских мусульман. Ответ прост и выверен с логической точки зрения, хотя и способен вызвать антагонистическую реакцию: в условиях симбиоза элементов великокняжеского, а затем и царского (т.е. -русского) и ханского (т.е. — татарского, или мусульманского) правления на Руси и малочисленные татары, и составлявшие подавляющее большинство русские одинаково чувствовали себя хозяевами Москвы — как во времена Золотой Орды, так и в период образовавшихся на ее месте татарских ханств. Хотя после вхождения большинства татарских государств в состав России мусульмане утратили лидирующее положение де-факто, они сохранили многие атрибуты привилегированного статуса. В ритуально-символической области именно старинные лидеры мусульман — Чингизиды (очевидно, что идеология и атрибуты мусульманской империи Чингизидов были инкорпорированы новой государственностью) — оставались носителями сакральной, богоданной, власти на всей территории ееверной Евразии. Pix ритуальная власть заканчивалась на границах с Литвой и Польшей, никогда не входивших в состав Золотой Орды, но в любой точке Московского улуса (по-татарски), или княжества (по-русски), мусульмане ощущали себя «как дома» — а для тех татарских царевичей, у которых не было своего «дома», московские правители создавали соответствующую атмосферу символического сопричастия к принятию государственных решений — пусть даже эти царевичи были пленниками. Для прочих татар (термин в данном случае не этнический, а социальный, которым автор хотел бы обозначить «класс конных воинов восточного происхождения»), в силу своего происхождения не имевших права претендовать на власть (не реальную, конечно, а именно символическую), создавались особые условия для службы московскому хану — царю казанскому, астраханскому, сибирскому.

Часть татар шла в услужение царю касимовскому или крымскому (перечислены все ханства, образовавшиеся в результате распада Золотой Орды) — выбравшие Москву и составившие основу изучаемой общины не нуждались в какой-либо регламентации своего образа жизни. Разница между воинами и переводчиками (и те, и другие — на государственной службе) была, безусловно, значительна: высокое положение первых приближало их к престолу, и для более вящей связи с ханом оставалось одно — принять религию царя казанского, астраханского, сибирскогоименно в то время резко возрастает значение идеологического (религиозного) подхода как основы для идентификации того или иного лица на предмет «свой — чужой». Потомки крещеных татар становились русскими, потомки некрещеных татар оставались мусульманами. Их никто целенаправленно не притеснял, но в моменты усиления давления Церкви на ислам по всей стране (в первую очередь — в Поволжье) сгущалась культурно-идеологическая атмосфера в городе. Крещению подвергались только не связанные с ядром общины отдельные личности мусульманского происхождениясаму общину никто особо не контролировал, поскольку каждая из двух сторон — власть и нанявшиеся на службу власти татары и их потомкисоблюдала своеобразный «статус-кво»: высокопоставленные работники выполняют свои обязанности перед троном, и при этом живут отдельно в своей Татарской слободе, молятся в своей мисгити и хоронят на своем поганском кладбище (как это делали до них многие поколения их предков), соблюдают свои обычаи и разговаривают на своем языке — а в противном случае нужны ли они были Посольскому приказу, обрусевшие потомки принявших крещение?

Условный «етатуе-кво» действовал на протяжении нескольких вековдаже когда переводчики в Москве стали не нужны, устоявшийся уклад взаимоотношений власти и мусульманской общины продолжал свое существование по инерции. Впоследствии забылись и история появления в Москве мусульман, и причины отсутствия регламентированного статуса у мусульманской общины, но и пересматривать взаимоотношения власти и общины потеряло смысл в силу изменившихся политических и социально-экономических условий в Российской империи.

Вынужденные изменить евой етатуе государственных елужилых людей московские мусульмане занялись коммерцией, но продолжали вести образ жизни своих предков, со своим укладом, культурой, языком и религией. Резкий рост общины — и в качественном, и в количественном отношении, происходит только в период либерализации общества и экономикине преминувшие воспользоваться благоприятной ситуацией мусульмане добились процветания не только личного, но и общественного, о чем и сегодня нам напоминают здания двух московских мечетей, и некоторые из сохранившихся строений в Замоскворечье.

Стержневыми звеньями существования московской мусульманской общины служили, помимо религии, культуры и языка, давность их пребывания в Москве (1), компактное поселение (2) и наличие ряда объектов всеобщинного значения (мечеть, кладбище) (3). Эти три пункта коренным образом отличали московскую общину от мусульманских общин других крупных городов Центрально-Европейской части России. Аморфность статуса мусульманской общины, восходившая к независимому статусу их предков во времена Золотой Орды и татарских ханств, отличала ее от общин других иноземцев в Москве. Тот факт, что данная община не просто выжила в течение многих веков подавляющего иноэтнического окружения, сопровождаемого порой идеологическим давлением Господствующей Церкви — за исключением тех, кто поддался давлению й превратился в русского, — но сумела в поразительно короткий срок (в начале XX в.) добиться резкого усиления своих позиций, также является отличительным признаком московской мусульманской общины.

Схожие аналогичные явления наблюдались в современности после крушения советскою строя: находящаяся в условиях господства атеизма мусульманская община (и, если смотреть шире — все мусульманское сообщество России) резко усилилась при либерализации общественно-политических отношений, выросла и качественно, и количественно. Даже тот факт, что в Москве построены две новые мечети, появилась национальная школа, и пр. — показывает чрезвычайную схожесть ситуаций начала и конца XX в. Те же, кто поддался давлению государственной идеологии, и не сохранил ислама, превратился в советского человека, автоматически перешедшего в разряд русского после образования 15 государств.

Чрезвычайная близость Москвы к северо-восточной периферии исламского мира всегда делала этот растущий политический и промышленный мегаполис центром притяжения населения соответствующего мусульманского региона, менявшего свой статус в различные эпохи. Названия этого региона и его подразделений — Мещера (автономный район в доордынские и ордынские времена), из которой после распада Золотой Орды выделилось Касимовское царство — с одной стороны, и вошедшие в состав Московского государства без всякого статуса Нижегородские земли — с другой.

Именно мишари и касимовские татары составляли самое заметное ядро московской мусульманской общины в средние века и новое время. После усиления миграционных и урбанизационных процессов в татарской нации с начала XX в. в Москву прибывало большое число нижегородских мишар, которых и сегодня здесь — по единодушному мнению всех видных представителей татарских национальных организаций — больше, чем казанских и других групп татар. Ситуация конца XX в. резко отличается большим числом мигрантов с Кавказа, Средней Азии и стран «дальнего зарубежья». Именно история многовекового мирного и созидательного сосуществования в Москве русских и мусульман может и должна стать примером как для властей, так и для самого российского общества, заинтересованных в укреплении стабильности и толерантности во взаимоотношениях между этническими и конфессиональными группами во всей Российской Федерации.