Российские крепости и гарнизоны в Выборгской Карелии в первой половине XVIII века

Актуальность темы

В центре внимания настоящего исследования — российские гарнизоны, расквартиртированные в ходе Северной (1700—1721 гг.) и Русско-шведской (1741−1743 гг.) войн в крепостях Выборгской Карелии.

Гарнизонные части были обязаны не только защищать подступы к Санкт-Петербургу со стороны Финляндии, но и обеспечивать успешное функционирование российских учреждений во вновь приобретенном регионе. До настоящего времени не существует исследования, посвященного влиянию значительных контингентов гарнизонных войск на процесс полноценного включения Выборгской Карелии в систему российских военно-административных институтов. В рамках данной работы на первый план выходит изучение «микросообщества» гарнизонных военнослужащих, существование которого, по нашему глубокому убеждению, влекло за собой, порой даже более существенное, чем мероприятия центрального правительства, воздействие на включение обитавшего в Выборгской Карелии населения в жизнь Российского государства.

Хронологические рамки исследования охватывают период с 1710 г. до конца 1740-х гг. — это временной отрезок, который включил в себя взятие в 1710 г. двух крепостей Карельского перешейка Выборга и Кексгольмаокончание Северной войны с подписанием Ништадтского мирного договора (1721 г.) и определение новых границ со Швециейпроведение военных и административно-областных реформновую войну со Швецией (1741—1743 гг.), окончившуюся для империи расширением границ вглубь карельских земель в Финляндииа также годы, прошедшие после подписания мирного договора в Або (1743 г.), в течение которых происходил процесс постепенного становления российской власти на новых территориях.

Рассматриваемый период — около полувека — был временем рождения новой имперской России, превращения ее в великую державу, когда значение северо-западной границы империи, и ранее во многом определявшее политику правительства, постепенно возрастало.

Географические рамки исследования. В фокусе внимания исследования находятся крепости Выборга и Кексгольма, отвоеванные Россией в 1710 г., а также Фридрихсгам (Хамина), Вильманстранд (Лаппеенранта) и Нейшлот (Савон-линна), отошедшие к России в 1743 г.

Степень разработанности проблемы. В новое время история российских гарнизонов на Карельском перешейке берет начало в 1710 г., когда после взятия Выборга и Кексгольма, в них расквартировали войска. Вопрос о значении.

Выборга и Кексгольма для развития империи всесторонне раскрыт исследователями. История военных кампаний и баталий по завоеванию крепостей также описана в высшей степени детально.

Наряду с работами, авторы которых ограничились пристальным изучением хода осады Выборга в 1710 г. (Б. Адамович, 1903; М. Васильев, 1953: Н. Р. Слав-нитский, 2003; Ю. И. Мошник, 2004)', по истории русско-шведских войн в целом существуют фундаментальные исследования, затрагивающие проблему организации управления финляндской территорией. Их авторы видели первостепенную задачу в восстановлении хода военных действий и мероприятий, предпринятых российскими властями в отношении местного населения. К трудам этого рода следует отнести монографии начальника Военно-юридической академии, члена Комиссии по кодификации законов Великого княжества Финляндского Михаила Михайловича Бородкина.

Для настоящего исследования наибольший интерес представляет его работа по истории Финляндии эпохи Петра Великого (1910)2. Помимо военных операций времен Северной войны, в книге много внимания уделено процессу организации власти в Финляндии в годы ее оккупации российскими войсками, а также непростым взаимоотношениям военных с местным населением. Затрагивая проблему партизанского движения, развернувшегося в юго-восточной Финляндии, историк подчеркивал роль шведского правительства в его организации. Кроме того, автор посвятил несколько страниц работы и акциям устрашения, проводившимся казаками в Финляндии.

Считая главной целью исследование истории соседнего государства на протяжении нескольких столетий, М. М. Бородкин обратил внимание прежде всего на перемены, которые начали происходить в Швеции после Ништадтского мирного договора, и на политику властей в отношении шведской Финляндии, в то время как административные преобразования, происходившие на отвоеванном Россией Карельском перешейке, не были подвергнуты анализу. История контактов российских солдат и офицеров с местными жителями в мирное время также не стала предметом исследования М. М. Бородкина.

1 Адамович Б. Осада Выборга 1710 г. // Военный сборник. 1903. № 9. С. 25−49- Васильев М. Осада и взятие Выборгарусскими войсками и флотом в 1710 г.М., 1953.104 с, СлавнитскийН.Р. Осада и взятие Выборга русскими войсками в 1710 г. // Victoria. Gloria. Famma. Материалы международной научной конференции, посвященной 300-летию Военно-исторического музея артиллерии, инженерных войск и войск связи. СПб., 2003. Ч. 3. С. 93—97- Мошник Ю. И. Выборг в 1710 году // Страницы Выборгской истории. СПб., 2004. Т. 2. С. 207−221.

2 Бородкин М. М. История Финляндии. Время Петра Великого. СПб., 1910. 337 с.

Одновременно с историей Финляндии времени Петра Великого вышла в свет другая работа М. М. Бородкина, посвященная истории Финляндии в период правления Елизаветы Петровны (1910)3. В ней ученый подверг пристальному анализу ход подготовки к новой войне 1741—1743 гг. Петербурга и Стокгольма. Факты, собранные М. М. Бородкиным, являются ценнейшим источником информации о мероприятиях, предпринятых правительством для защиты своих границ перед войной. В этой связи интересны данные о выборгской администрации накануне открытия военной кампании и краткие характеристики, которые автор дал военачальникам, задействованным в боевых действиях в юго-восточной Финляндии. Отдельное место М. М. Бородкин отвел анализу политики российского правительства, направленной на установление добрых отношений с финляндскими жителями во время войны, исправляя ошибки минувших лет. Данный аспект исследования является ключом для понимания ситуации, сложившейся по окончании военных действий.

К тем же самым проблемам обращается современный финляндский исследователь Раймо Ранта (Raimo Ranta) (1987), фокусируя внимание на процессе установления российской власти в Финляндии и взаимоотношениях русских военнослужащих и местного населения. В работе Р. Ранты, опубликованной на финском языке и посвященной деятельности российской администрации Выборгской Карелии в 1710—1721 гг.4, представлена история захвата юго-восточных областей Финляндии и охарактеризован установившийся в годы Северной войны порядок управления и правосудия. Необходимо отметить, что Р. Ранта в своих оценках этого периода использует термин «Великое лихолетье», широко распространенный в финляндской научной литературе и публицистике, однако практически никогда не употребляемый российской историографией. Р. Ранта делает особый акцент на фактах притеснения местного населения со стороны русских войск, которые, по его словам, постоянно вмешивались в жизнь простого народа Финляндии. Исследователь рассматривает судебные процессы, проходившие после окончания войны, и приводит данные о поведении отрядов казаков и калмыков в отдельных районах Финляндии5.

Однако, несмотря на жесткую критику имперских властей, работа Р. Ранты отнюдь не стала сплошным перечнем обвинений военных в преступлениях про.

3 Бородкин М. М. История Финляндии. Время Елизаветы Петровны. СПб., 1910. 312 с.

4 Raimo R. Viipurin komendantiikunta. 1710−1721: valtaus, hallinto ja oikeudenhoito. Helsinki, 1987.479 p. [Пер. загл.: Выборгская комендатура. 1710−1721: захват, управление и правосудие].

5 Ibid. Р. 122. тив мирного населения. Финляндский ученый является единственным исследователем, описавшим историю управления Выборгским и Кексгольмским уездами и другими территориями Финляндии, которые были заняты русскими войсками в годы Северной войны. Особенно подробно останавливается Р. Ранта на выяснении структуры местных институтов власти, и дает характеристику гражданских и военных полномочий главы Выборгской провинции (обер-коменданта) и комендантов крепостей. Им же установлены, правда, далеко не в полном объеме, имена представителей местной администрации и сроки правления части из них.

Заметим, что именно финляндский историк сделал ряд важнейших наблюдений о военном образе правления обер-коменданта и сосредоточении всей полноты административной власти в руках военнослужащих. В то же время, нельзя не отметить, что наибольшее внимание Р. Ранта уделяет осуществлению самоуправления в приходах и организации судопроизводства на местах, к которому российские должностные лица не были причастны, сконцентрировав в своих руках исключительно высшую военную и административную власть в регионе.

Подчеркнем, что в отечественной исторической науке институты российской власти на территории Финляндии во время войны 1700−1721 гг. не подвергались сколько-нибудь детальному изучению. Исследователи, посвятившие работы изучению местных учреждений империи в целом, совсем не рассматривали историю российской военной администрации в Финляндии. На первом месте для них всегда находились областные реформы эпохи правления Петра Великого, действие которых затрагивало все государство. Тем не менее, отдельные особенности формирования институтов власти в приграничных областях России в годы, последовавшие за окончанием Северной войны, получили освещение в отечественной историографии.

В царствование Петра Великого в России были проведены две крупные реформы местного управления (1708 г. — создание губернского устройства- 1719 г. — образование новой системы провинциальных учреждений)6. В течение всего времени, прошедшего с начала функционирования в 1710 г. В России губерний, и до введения в 1719 г. провинциального деления, главой местного управления финляндской территории был военный обер-комендант, которому подчинялись коменданты крепостей. Та же структура местных институтов власти сохранялась и в последующие за реформой 1719 г. десятилетия.

6 Богословский М. М. Областная реформа Петра Великого. Провинция 1719−1727 гг. М, 1902. С. III.

В основном данные, приводимые учеными по истории территорий, относятся ко времени окончания Северной войны — периоду создания Выборгской провинции, которая включала в себя Выборгский и Кексгольмский уезды с крепостями. Тем не менее, в работах историков уделялось некоторое внимание исследованию полномочий и системе подчинения таких чиновников военного ведомства, как обер-коменданты и коменданты.

Монография профессора русского права Московского университета Петра Николаевича Мрочек-Дроздовского (1876 г.) является одной из наиболее ранних работ, посвященных областному управлению России XVIII века7. В центр изучения автором поставлены институты местной администрации, созданные в ходе реформ 1708 и 1719 гг. П. Н. Мрочек-Дроздовский не сообщал конкретно-исторической информации об административном аппарате, сформировавшемся на финляндской территории в годы Северной войны. Однако безусловной заслугой автора следует признать исследование отдельных аспектов истории гарнизонных войск, в первую очередь это относится к полкам, расквартированным в Санкт-Петербургской губернии. П. Н. Мрочек-Дроздовский не только подверг пристальному изучению предписанные нововведениями 1719 г. военные функции губернского главы, которому было поручено содержание гарнизонов и управление ими, но и дал характеристику власти обер-коменданта и комендантов, в ведении которых в первые десятилетия XVIII века находилось командование гарнизонными полками8.

Заметим, что это наблюдение не совсем согласуется с мнением исследователя областных реформ Петра Великого — Михаила Михайловича Богословского, который относил вопрос о второстепенных правителях (обер-комендантах и комендантах), к числу наименее разработанных П. Н. Мрочек-Дроздовским9. Сам M. М. Богословский в статье о местном управлении, увидевшей свет в 1903 г., в свою очередь поставил задачу как можно полнее охарактеризовать власть обер-комендантов и комендантов в период существования обер-комендантской провинции 1710−1715 гг.10 И действительно, сведения, приведенные историком, дополняя то, что было ранее известно в историографии, оказались чрезвычайно.

1 Мрочек-Дроздовский П. Н. Областное управление России XVIII века до учреждения о губерниях 7 ноября 1775 года. Ч. 1: Областное управление эпохи первого учреждения губерний (1708−1719 г.). M., 1876. 350 с.

8Мрочек-Дроздовский П. Н. Указ. соч. С. 208.

9 Богословский M. М. Исследование истории местного управления при Петре Великом // Журнал Министерства народного просвещения. 1903. № 9−12. С. 46.

10 Там же. С. 45−144. важными для выявления истоков системы правления, которая установилась на территории Карельского перешейка в первой половине XVIII века.

Несколько ранее, в 1902 г., М. М. Богословский опубликовал монографию11, отличавшуюся, согласно оценке Евгения Викторовича Анисимова, «целостной концепцией и обилием материала для истории государственных преобразований Петра I"12. В центре внимания М. М. Богословского — разделение властей и круг обязанностей чиновников местного управления периода действия реформы 1719 г. Для нашего исследования в первую очередь интерес представляют те институты власти, в которых было сосредоточено руководство гарнизонными полками и крепостными сооружениями. Воеводы, возглавившие в 1719 г. новые административные единицы — провинции, одной из задач имели заботу об исправном содержании крепостей. Однако власть провинциальных глав на гарнизонные полки не распространялась. Согласно М. М. Богословскому, выводы которого подтвердили факты, ранее уже выясненные П. Н. Мрочек-Дроздов-ским, высшее руководство над гарнизонами получили губернаторы. По мнению М. М. Богословского, военный характер власти губернаторов определялся именно их командованием гарнизонами13. В то же время непосредственное управление полками было вверено обер-комендантам и комендантам.

Таковы были институты провинциальной власти в целом, созданные в России. Хотя правительство стремилось к единообразию в административном управлении, тем не менее, в систему местной власти в отдельных областях были внесены некоторые коррективы. Это касалось прежде всего приграничных территорий, отвоеванных у шведов. Выборгская провинция вошла в число областей, в которых провинциальному главе передали военные функции, «причем последние выступали настолько резко, что правители <. .> этих провинций назывались не воеводами, а обер-комендантами», — заключал М. М. Богословский14.

История областного управления более позднего периода рассмотрена в работе Юрия Владимировича Готье. В первой части исследования автор задался целью проследить процесс реформирования местных учреждений в 1727 г. и выявить последствия этих преобразований15. Принимая во внимание то обсто.

11 Богословский М. М. Областная реформа. XVI+521+44 с.

12Анисимов Е. В. Государственные преобразования и самодержавие Петра Великого. СПб., 1997. С. 5.

13БогословскийМ. М. Областная реформа. С. 88.

14 Там же.

15Готье Ю. В. История областного управления в России от Петра I до Екатерины II. Т. I: Реформа 1727 г. Областное деление и областные учреждения 1727−1775 гг. М., 1913. С. 1. ятельство, что в ходе реформы 1727 г., за исключением упразднения некоторых должностей, провинциальные учреждения не подверглись большим изменениям, предметом изучения Ю. В. Готье стал круг вопросов, который не затрагивал структуры власти, более всего интересующие нас. Однако у Ю В. Готье находим важное суждение о характере администрации, сформировавшейся в областях российского государства, присоединенных «до Петра, при нем и после него"16. Исследователь не сомневался, что эти территории, «составляя неразрывное целое с государством, продолжали жить особой местной жизнью, полностью или частично сохраняя особенности устройства и деятельности своих областных учреждений, или же видоизменяли характер общих учреждений, приспособляя их к особым условиям своей местной жизни"17.

Среди новейших работ, в рамках которых рассматриваются государственные преобразования Петра Великого, отметим исследования современного петербургского историка Е. В. Анисимова. Важной, особенно в свете наших задач предстает его монография «Время петровских реформ» (1989 г.)18. Е. В. Ани-симов подчеркивает, что со времени проведения второй областной реформы (1719 г.) аппарат государственного управления России приобрел черты единообразия, правильности, четкости, соподчиненности и «идентичности компетенций органов и должностей одного административного уровня на территории всей страны"19. «Отныне был задействован бюрократический принцип единообразия, нередко игнорирующий специфику каждого района, — так, Кунгурская провинция по своему устройству ничем не отличалась от Старорусской или Саратовской», — таково общее заключение историка20. Е. В. Анисимов дал абсолютно точную характеристику основному направлению политики правительства в эпоху учреждения провинций в 1719 г.

Между тем, следует сразу отметить, что обязанности главы исследуемой нами Выборгской провинции были обширнее полномочий других провинциальных начальников. Как показано выше, финляндский историк Р. Ранта и отечественные исследователи единодушны во мнении о военном характере управления в Выборгской провинции. Важно помнить, что укрепления Выборга и Кексгольма защищали подступы к Санкт-Петербургу со стороны Финляндии.

16 Готье Ю. В. Указ. соч. С. 6.

17 Там же.

18 Анисимов Е. В. Время петровских реформ. Л., 1989. 496 с.

19 Там же. С. 263.

20 Там же.

Это обстоятельство несомненно учитывалось правительством при организации институтов местной администрации, в целом идентичных общероссийским учреждениям, однако с наделением главы Выборгской провинции полномочиями командующего местными гарнизонными войсками.

Обозначив исследования по истории местных институтов власти Выборгской провинции, назовем также работы по военной истории России, увидевшие свет в конце XIX — XX вв.

Русскую регулярную армию по праву принято считать величайшим из нововведений Петра Великого. Создание армии в первые десятилетия XVIII века повлекло за собой кардинальные преобразования в системе налогообложения, высшей и местной власти, в образовании и здравоохранении. Профессиональные, хорошо обученные солдаты и командный состав были залогом успешной наступательной внешней политики, которая, по мнению Александра Борисовича Каменского, была способом сохранить, упрочить и модернизировать государство21. История российского войска неизбежно находилась в центре внимания многих поколений исследователей. Среди большого числа научных публикаций по военной истории XVIII века особо значимыми представляются несколько монографий и статей, в которых затрагивались близкие по тематике данному диссертационному проекту аспекты военной истории России.

Особо выделим историю гарнизонных войск и формирование штатного состава гарнизонов. Не меньший интерес для нас представляет создание различных военных учреждений в первой половине XVIII века. В первую очередь это касается открытия госпиталей и гарнизонных школ. В той или иной мере, эти проблемы изучались еще историками дореволюционной России.

Организация службы различных частей российской армии в первой половине XVIII века явилась областью научных интересов дореволюционного историка профессора Николаевской академии Генерального штаба Дмитрия Федоровича Масловского. Хотя в основном он писал об истории полевых пехотных полков, тем не менее, важным итогом работы исследователя явилось выяснение времени и места создания правил гарнизонной службы, в дальнейшем развивавшихся, по мнению ученого, в том направлении, которое было задано еще в первые четыре года XVIII века22.

21 Каменский А. Б. Реформы в России XVIII века в исторической ретроспективе // Сословия и государственная власть в России XV — середина XIX вв. Международная конференция. Чтения памяти акад. Л. В. Черепнина. Москва, 13−16 июня 1994 г. Ч. I. М., 1994. С. 141−143.

11 Масловский Д. Ф. Первая боевая деятельность Петра Великого (1699−1704 гг.) // Военный сборник. 1890. № 11. С. 5−30.

Другой крупный историк дореволюционной России начальник Военно-ученого архива Главного штаба и организатор Военно-исторического общества Александр Захарьевич Мышлаевский опубликовал более детальную историю гарнизонов. А. 3. Мышлаевскому принадлежит заслуга введения в научный оборот новых источников по истории русской армии и флота. Однако прав Ю. Р. Клокман, замечавший, что не меньшее значение для развития российской военной истории имеют и конкретно-исторические исследования, предпринятые А. 3. Мышлаевским23.

По нашему мнению, безусловно, весомым является вклад А. 3. Мышлаев-ского в выявление особенностей существования гарнизонных полков как одной из категорий российских войск, и определение тех задач, которые ставились правительством перед этими частями в годы Северной войны. Изложению собственного видения этих вопросов историк отводит место в предисловии к публикации документов об Ингерманландском и Финляндском театрах военных действий в годы Северной войны в 1708—1714 гг., составленной им по документам Государственного архива и изданной в 1893 г. 24. Помимо пояснения концепции предназначения гарнизонных полков, А. 3. Мышлаевский в этом и последующих исследованиях показал какова была численность гарнизонных полков, расквартированных на северо-западе России в годы Северной войны. Очень ценны для изучения истории службы гарнизонных полков и собранные А. 3. Мышлаевским сведения о расположении войск Ингерманландского корпуса в крепостях Карельского перешейка в 1712 г. 25.

Вопросы организации регулярной армии, в частности, гарнизонных войск, изучались также генерал-майором Николаем Ивановичем Соловьевым26. Автор обобщил законодательный материал по штатной численности, составу и со.

23 Клокман Ю. Р. Вопросы военной истории России ХУШ-начала XX в. в советской историографии // Вопросы военной истории России. XVIII и первая половина XIX веков. М., 1969. С. 17.

24 Мышлаевский А. 3. Северная война на Ингерманландском и Финляндском театрах в 1708—1714 гг. (Документы Государственного архива). Предисловие // Сборник Военно-исторических материалов. Вып. 5. СПб., 1893. С. 1-ХХХШ.

25Мышлаевский А. 3. Петр Великий. Война в Финляндии в 1712—1714 гг. Совместная операция сухопутной армии, галерного и корабельного флотов. Материалы для истории военного искусства в России. СПб., 1896. ХУШ+642 с.

26 Соловьев Н. И. Исторические очерки устройства и довольствия русских войск в первой половине XVIII столетия (1700−1761). Вып. I: Организация войск. Расходы на армию. Денежное довольствие. Вещевое довольствие. Формы обмундирования и снаряжения. СПб., 1900. 200 с. держанию военнослужащих различных категорий российской армии. Немалое место в исследовании отведено гарнизонным полкам. Наибольший интерес для настоящего исследования представляет приведенная автором обширная фактография по вопросу о переименовании гарнизонных полков в 1720-е гг.

Разрешению последней проблемы в отечественной военной науке всегда отводилось особое место, так как факт постоянного переименования полков сильно затруднял исследование истории различных частей. На это указывало большинство авторов, обращавшихся к исследованию истории войсковых частей27. С теми же затруднениями столкнулись и мы при установлении судеб отдельных гарнизонных полков, расквартированных в Выборгской провинции.

Одной из первых работ по данной тематике стала научная монография Николая Федоровича Зезюлинского «К родословию 34-х пехотных полков Петра I"28, раскрывающая механизмы введения новых постоянных наименований для полевых пехотных полков.

Формирование регулярной армии, история полков и их штатные составы детально рассмотрены Моисеем Давыдовичем Рабиновичем на основе привлечения широчайшего круга архивных материалов, среди которых в первую очередь следует назвать сказки и именные списки офицеров полевой армии29. Большую известность получило справочное пособие, содержащее краткие, но часто более чем информативные данные о формировании, переименовании, службе и расформировании полков30. В их числе автором упоминались полки, составлявшие в первой половине XVIII века Выборгский и Кексгольмский гарнизоны. Благодаря сопоставлению отрывочных сведений о различных полках, приведенных историком в хронологическом порядке, стало возможным составить вполне целостное представление о процессах переформирования и перевода с одного места службы на другое различных частей, в конечном счете определенных в крепости Выборгской провинции в качестве гарнизонных полков. Однако, как.

27 Зезюлинский Н. Ф. К родословию 34-х пехотных полков Петра I. Пг., 1915. С. V— VIРабинович М. Д. Полки петровской армии 1698−1725.' Краткий справочник / Под ред. J1. Г. Бескровного. М., 1977. С. 10. Здесь и далее мы ссылаемся на ту же работу в электронном виде: Рабинович М. Д. Полки петровской армии 1698−1725. Краткий справочник: [Электронный ресурс] // Адъютант! Историческое обозрение. — Режим доступа: http://history. scps.ru/petr/rab01.htm — свободный. — На рус. яз. — Проверено 06. 12. 2009.

28 Зезюлинский Я Ф. Указ. соч. XXI+113 с.

29Рабинович М. Д. Офицерские «сказки» и послужные списки начала XVIII в. // Актовое источниковедение. М., 1979. С. 108−122.

30Рабинович М. Д. Полки петровской армии 1698−1725. убедительно показано современным исследователем Андреем Владимировичем Дмитриевым, в данной работе встречаются отдельные ошибки, порой довольно существенные, из-за которых создается неверное впечатление об общей численности полков и основных этапах их истории31. И действительно, в справочнике под разными именами может быть обозначена одна и та же войсковая часть.

Гарнизонные полки не стали предметом специального исследования историка. Тем не менее, в своих публикациях М. Д. Рабинович останавливался на рассмотрении столь широкого круга научных проблем в целом по истории регулярного войска эпохи правления Петра I, что так или иначе затрагивал некоторые аспекты истории гарнизонных частей. Кроме того, исследователь считал возможным распространить большинство своих выводов, сделанных на основании изучения сведений о полевых пехотных полках, на гарнизонные войска. Сказанное следует, прежде всего, отнести к статье, увидевшей свет в 1973 г. 32. Насколько верно изучение полевых и гарнизонных полков как единого целого мы постараемся разобраться ниже в рамках исследования штатного состава гарнизонных полков, расквартированных в Выборгской провинции.

Детальная проработка в рамках предшествующей историографической традиции отдельных вопросов структуры российской армии позволила советским историкам перейти к созданию фундаментальных работ по военной истории. Перу профессора Любомира Григорьевича Бескровного принадлежат монографии по истории военного дела, военной историографии и источниковедения.

Л. Г. Бескровный во многом опираясь на выводы предшественников, уточнил основные функции гарнизонных полков. Историк отмечал, что во время Северной войны гарнизоны являлись главной силой для подавления народных протестов, будучи по существу внутренней армией33. В соответствии с советской исторической традицией выдвинув на первый план полицейскую функцию гарнизонных войск, Л. Г. Бескровный достаточно четко охарактеризовал основ.

31 Дмитриев А. В. Особенности положения Сибирского драгунского полка в составе русской армии начала XVIII века // История Сибири, 1583−2006. Проблемы и перспективы: Сборник материалов региональной молодежной научной конференции. Новосибирск, 2006. С. 37−44. Здесь и далее мы ссылаемся на ту же работу в электронном виде: Дмитриев А. В. Особенности положения сибирского драгунского полка.: [Электронный ресурс] // Институт истории Сибирского отделения РАН. — Режим доступа: http://vvww.history.nsc.rU/snm/5.htmсвободный. — На рус. яз. — Проверено 06. 12. 2009.

32 Рабинович М. Д. Социальное происхождение и имущественное положение офицеров регулярной армии в конце Северной войны // Россия в период реформ Петра I. М., 1973. С. 133−171.

33 Бескровный Л. Г. Русская армия и флот в XVIII веке. (Очерки). М., 1958. С. 44. ной круг их обязанностей. При этом нельзя не отметить, что повседневные занятия гарнизонных военнослужащих остаются практически неисследованной областью российской истории.

Особого внимания заслуживают работы исследователей, посвященные истории создания и первых лет существования таких военных учреждений, как гарнизонные школы и госпитали.

Прежде всего, хотелось бы остановиться на научных публикациях по истории военных школ. Одной из наиболее ранних книг по данной тематике стало монографическое исследование генерал-майора Матвея Степановича Лалаева (1880)34. Автор на основании законодательных материалов подробно остановился на истории создания системы военных школ при Петре I и его преемниках. Важно, что в исследовании отведено место образованию солдатских детей в гарнизонных школах. История этих школ рассматривалась ученым в динамике, и указывались особенности политики правительства в их отношении на протяжении всей первой половины XVIII века. М. С. Лалаевым определена примерная численность детей, в разные годы обучавших в гарнизонных школах.

Традицию изучения системы военного образования продолжил современный ярославский историк Александр Максимович Лушников, который обобщил факты и уточнил выводы, сделанные предшественниками, по истории формирования гарнизонных школ, организации обучения в них и значению, которое они имели для русского просвещения35. Однако А. М. Лушников не пошел дальше общих констатаций относительно образовательных программ и континген-тов учащихся в гарнизонных школах.

История военно-медицинских учреждений России эпохи Петра Великого принадлежит к числу тем, исследование которых, начавшись еще до революции, не прекращалось в советское время и продолжает привлекать современных ученых. Одной из возможных причин, способных объяснить неослабевающий интерес к системе военного здравоохранения, является то обстоятельство, что еще в допетровской России «единственной государственной организацией медицинского обеспечения являлась организация медицинского обеспечения воомЛалаев М. С. Исторический очерк военно-учебных заведений, подведомственных Главному их управлению. Ч. 1: От основания в России военных школ до исхода первого двадцатипятилетия благополучного царствования императора Александра Николаевича 1700−1880. СПб., 1880. Х+283 с.

35Лушников А. М. Армия, государство и общество: система военного образования в социально-политической истории России (1701−1917 гг.). Ярославль, 1996. 151 с. руженных сил"36. Эта тенденция не только сохранилась, но и приобрела законченные формы в годы правления Петра I. Развитие медицинских учреждений в России получило развитие благодаря заботам первого русского императора о больных и раненых военнослужащих. Прежде всего это сказалось в создании военных госпиталей, порядкам содержания которых посвящены отдельные части Устава воинского 1716 г.

Одним из первых исследователей, обратившихся к изучению истории военно-медицинских учреждений, стал доктор медицины Яков Алексеевич Чисто-вич. Большой научный интерес представляет ряд статей Я. А. Чистовича, которые в течение нескольких лет публиковались в периодической печати, а в 1870 г. составили книгу37. В одном из очерков историк рассматривал медицинское обслуживание гарнизона крепости Кизляр в 1750—1756 гг. В центре внимания исследователя совершенно иная, нежели это предполагает наша диссертационная работа, территория в более поздний период. Тем не менее, рассмотрение автором причин высокой заболеваемости и смертности солдат Кизлярского гарнизона, а также попыток, предпринимавшихся медиками для борьбы с этими явлениями, очень важны для нашего исследования. Результаты, полученные Я. А. Чис-товичем, помогают в понимании общности судеб российских военнослужащих.

История еще одного военно-медицинского учреждения — Московского военного госпиталя — освещена в работе Александра Николаевича Алелекова38. Заслугой автора следует считать анализ ситуации, сложившейся с медицинским обслуживанием населения в допетровской России, а также изучение законодательной базы преобразований Петра I в области военной медицины.

Советские историки продолжили изучение истории военной медицины. Прежде всего, хотелось бы отметить труды А. М. Крупчицкого39 и В. С. Грибанова40, рассматривавших историю отдельных госпитальных учреждений, созданных в годы правления Петра Великого. Исследователи описали причины, вызвавшие их появление, а также подробно останавливались на особенностях архитектуры зданий госпиталей и размещения в них больных. На основе норм,.

36Крутицкий А. М. Первенец русской медицины. М., 1958. С. 13.

37 Чистович Я. А. Очерки из истории русских медицинских учреждений XVIII ст. СПб., 1870. 416 с.

38 Алелеков А. Н. История Московского военного госпиталя в связи с историей медицины в России к 200-летнему его юбилею 1707−1907 гг. М., 1907. 719 с.

39 Крутицкий А. М. Указ. соч. 172 с.

40Грибанов В. С. [Очерк] // История Кронштадтского госпиталя. К 250-летию со дня основания. Л., 1967. С. 11−33. прописанных в регламентах о госпиталях, авторы сделали выводы о количестве медиков в них, способах лечения и условиях содержания больных41.

Завершая историографический обзор, следует подчеркнуть, что исследователями истории России периода первой половины XVIII века сделано уже очень многое для формирования целостной картины административных и военных преобразований эпохи царствования Петра Великого и его ближайших преемников (Екатерины I, Петра II, Анны Иоанновны). Тем не менее, многоаспектная проблема организации, обустройства и длительного существования целых коллективов военнослужащих на недавно приобретенных государством территориях Выборгской Карелии до сих пор не получила должного освещения. В то же время комплексы как ранее опубликованных, так и еще неизвестных науке архивных материалов предоставляют возможности для уточнения роли гарнизонных полков в деле полноценного включения новых земель в состав Российского государства.

Целью исследования является возможно полное освещение и анализ истории гарнизонных частей, расквартированных в крепостях Выборгской Карелии.

Задачи исследования. Одной из важнейших задач исследования является выяснение воздействия на структуры местной власти дислокации в крепостях значительного контингента гарнизонных войск в первой половине XVIII века.

Параллельно нам пришлось решать задачи реконструирования истории службы и переименования полков, составлявших Выборгский и Кексгольмский гарнизоны.

Большое значение мы придаем также выяснению динамики численности гарнизонных частей, расквартированных в северо-западных крепостях на протяжении первой половины XVIII века.

Выявление круга повседневных обязанностей гарнизонных военнослужащих, равно как анализ условий службы военных — обеспечение их жильем и медицинским обслуживанием, организация отправления духовных треб является нашей не менее важной задачей.

И, наконец, в рамках настоящего исследования очень большое значение имеет определение форм взаимоотношений гарнизонных военнослужащих и их семей с городскими обывателями.

Объект исследования. Российские гарнизонные части, расквартированные в Выборгской, Кексгольмской (Приозерск), Фридрихсгамской (Хамина),.

41Грибанов В. С. [Очерк] // История Кронштадтского госпиталя. К 250-летию со дня основания. Л., 1967. С. 20−21.

Вильманстрандской (Лаппеенранта), Нейшлотской (Савонлинна) крепостях Выборгской Карелии в первой половине XVIII века.

Предмет исследования. История присоединения к России территории Выборгской Карелии, завоеванной в годы Северной (1700−1721 гг.) и Русско-шведской (1741−1743 гг.) войн.

Источниковая база исследования.

Эпоха правления Петра Великого — время рационализма, уверенности, что с помощью законов можно исправить решительно весь образ жизни подданных империи. Именно поэтому от данного периода до нас дошло огромное количество памятников законодательства, которыми в высшей степени скрупулезно регламентировался порядок функционирования различных российских учреждений. В их числе и документы, посвященные учреждению провинций, и законы о порядке прохождения службы в гарнизонах, вошедшие в состав первого Полного собрания законов Российской империи.

Речь идет прежде всего о комплексе постановлений, которыми устанавливалось провинциальное деление и определялись полномочия чиновников местной администрации. Среди них в первую очередь необходимо назвать именной указ от 20 мая 1719 г., согласно определениям которого создавалась Выборгская провинция, возглавляемая обер-комендантом полковником Иваном Максимовичем Шуваловым42. В тесной связи с указом об учреждении провинции стоят документы, определявшие обязанности всех чиновников местной администрации. Наиболее значимые для данного исследования законодательные памятники эпохи учреждения провинций опубликованы М. М. Богословским в 1910 г. 43 В их числе следует упомянуть Инструкцшо или Наказ Воеводам 1719 г., изучение которой смогло во многом прояснить сферу компетенции главы Выборгской провинции.

В ряде материалов Полного собрания законов также нашли отражение правила, установленные при Петре Великом в отношении чиновников по гражданскому ведомству. Среди них особо отметим документы, посвященные проводившемуся в 1721—1722 гг. смотру отставных офицеров и дворян44. Названные материалы стали.

42 Именной указ, состоявшийся в Сената, об устройстве губерний и об определении в оные правителей, 20 мая 1719 г. // ПСЗ РИ. Собр. 1. Т. V. СПб., 1830 № 3380. С. 701−703.

43 Памятники законодательства Петра Великого / Под ред. М. М. Богословского. М., 1910. 118 с.

44 О высылке офицеров и дворян к смотру из всех губерний. Кроме Сибири и Астрахани, 30 июля 1721 // ПСЗ РИ. Собр. 1. Т. VI. СПб., 1830. № 3810. С. 411−412- О высылке к стольнику Колычеву, с именными списками, царедворцов, дворян всякого звания и отставных офицеров одним из важнейших источников для изучения прохождения смотра служащими выборгской провинциальной администрации.

Одним из самых значимых источников эпохи по военной истории принято считать Устав воинский 1716 г. Статьи Воинского артикула, принятого годом ранее (одной из трех частей Устава воинского) подробно регламентируют устройство армии и обязанности солдат и офицеров45. Артикул, определивший нормы повседневной жизни военных и наказания за отдельные проступки, имеет первостепенную важность при изучении порядка прохождения службы военными Выборгского и Кексгольмского гарнизонов.

Другие указы центрального правительства, вошедшие в состав Полного собрания законов, также оказались очень ценными для нашего исследования. В основном они посвящены штатному составу гарнизонов, обязанностям военнослужащих и условиям их содержания.

В процессе становления институтов российской власти в Финляндии большое значение имела деятельность бригадира и выборгского обер-коменданта Григория Петровича Чернышева. Будучи участником военных действий в юго-восточной Финляндии, Г. П. Чернышев в 1710 г. занял должность выборгского коменданта, а с 1713 г. возглавил местную администрацию на Карельском перешейке46. Р. Ранта указывал на широкие полномочия, которые получил Г. П. Чернышев, и на его ведущую роль в деле организации институтов власти в регионе47. Вследствие этого столь большое значение имеет описание истории службы графа Чернышева, составленное им самим в 1738 г. и опубликованное в 1872 г. в журнале «Русская старина"48. В небольшом вступлении, предваряющем основной текст, известный русский археограф и коллекционер автографов, неотложно, в Москву в декабре, а Санкт-Петербургской губернии городов в октябре, под опасением наказания, 19 октября 1721 // ПСЗ РИ. Собр. 1. T. VI. СПб., 1830. № 3836. С. 441−442- О явке шляхетству и отставным офицерам на смотре, и о шельмовании за неявку, 11 генваря 1722 // ПСЗ РИ. Собр. 1. T. VI. СПб., 1830. № 3874. С. 478.

45 Российское законодательство Х-ХХ вв.: в 9 т. Т. 4: Законодательство периода становления абсолютизма / Отв. ред. А. Г. Маньков. М., 1986. С. 327−365. Здесь и далее мы ссылаемся на тот же источник в электронном виде: Артикул воинский, 26 апреля 1715 г.: [Электронный ресурс] // Российский общеобразовательный портал. Коллекция: исторические документы. — Режим доступа: http://historydoc.edu.ru/catalog.asp?catobno=12 284&ob no=12 370&context=apTHKyn — свободный. — На рус. яз. — Проверено 06. 12. 2009.

46 Raimo R. Op. cit. P. 164.

47 Ibid. P. 163.

48 Записки гр. Г. П. Чернышева 1672−1738 гг. Сообщ. Ф. К. Опочинин // Русская старина. 1872. Июнь. С. 791−802. См. также: Чернышев Г. П. Записки гр. Г. П. Чернышева: [Электронный ресурс] // Российские мемуары XVIII века. — Режим доступа: http://mikvl.narod.ru/text/ Cernischovl872.htmсвободный. — На рус. яз. — Проверено 06. 12. 2009. библиофил Федор Константинович Опочинин подчеркивал значимость восстановления отдельных фактов жизни графа Чернышева, являвшегося деятельным исполнителем предначертаний Петра Великого49. Рассказывая о событиях 1710 г., Г. П. Чернышев в своих «Записках» подробно описал взятие Выборга и введение туда российских полков. Биографические заметки Г. П. Чернышева помогают уточнить такие важные аспекты истории новозавоеванных территорий как численность российских войск, расквартированных в Выборгской крепости сразу после успешного окончания осады, и пределы полномочий глав местных вновь учрежденных администраций.

Хорошо известным отечественной историографии источником является «Записка Петра Великого о фортециях», также опубликованная в «Русской старине» (1870 г.)50. Л. Г. Бескровный придавал данному документу большое значение, верно указывая, что в нем дается характеристика системы русских крепостных сооружений в видении самого императора, так что в его рассуждениях предстают воззрения того времени на роль крепостей51. Абсолютное большинство исследователей, так или иначе затрагивающих историю российских крепостей не могли обойти стороной этот небольшой по своему объему документ52. Для нашего исследования наибольшее значение имеют распоряжения, сделанные Петром Великим относительно состояния Выборга и Кексгольма. Ф. Ф. Ласковский ранее уже уделял внимание этому вопросу, отмечая, что, несмотря на императорский план укрепления фортификаций Выборга, крепость на протяжении очень долгого времени не была подвергнута должной реконструкции53. На основании архивных материалов представляется возможным уточнить выводы российского ученого и значительно детализировать историю усиления крепостных сооружений в Выборге в годы, последовавшие за созданием Петром Великим «Записки о фортециях».

Уникальные сведения о численности трех гарнизонных полков в 1713 г. содержатся в опубликованном А. 3. Мышлаевским «Табеле о составе Выборгско.

49Записки гр. Г. П. Чернышева. С. 791.

50 Записка Петра Великого о фортециях 6-го декабря 1727 г. // Русская старина. 1870. Т. 1. С. 5−6.

51 Бескровный JI. Г. Очерки по источниковедению военной истории России. М., 1957. С. 180.

52 ФриманЛ. История крепости в России. Ч. 1: До начала XIX столетия. СПб., 1895. С. 98−99.

53 Ласковский Ф. Ф. Материалы для инженерного искусства в России. Ч. III: Опыт исследования инженерного искусства после императора Петра I до императрицы Екатерины И. СПб., 1865. С. 167−168. го гарнизона"54. Здесь обобщена информация о том, какое число военных было послано для несения караульной службы и в другие работы, сколько числилось больными и как много было командировано из Выборга.

Архивными источниками нашего исследования являются документальные комплексы, составившие фонды крупнейших отечественных архивов — Российского государственного военно-исторического архива (далее — РГВИА) и Российского государственного архива древних актов (далее — РГА ДА), а также материалы Национального архива Финляндии (далее — НАФ) (см. Приложение 1).

Документы из фонда Выборгского губернатора, относящиеся ко времени действия установлений областной реформы 1719 г., обнаружены научным руководителем данного диссертационного проекта Ириной Александровной Чер-няковой в Национальном архиве Финляндии при ассистирующей помощи профессора Тимо Вихавайнена.

Огромный массив неразобранных, неописанных и невовлеченных до сих пор в научный оборот уникальных документов изучаемого периода истории северо-западных рубежей Российского государства имеет неоценимое значение для настоящей работы. 463 фотокопии исторических текстов были переданы И. А. Черняковой автору для изучения. В дальнейшем сведения, полученные из этих материалов, были включены во вновь сформированную базу данных. Комплекс канцелярских дел существенно обогатил настоящее исследование фактическими данными, ранее абсолютно неизвестными отечественной науке.

Дела 1722 г. Выборгского бригадира и коменданта" представляют собой делопроизводственные документы Выборгской провинциальной канцелярии55. Как и другие провинциальные канцелярии того времени, она была «средоточием всего областного управления"56. Документы Выборгской канцелярии содержат сведения, относящиеся к различным сферам управления главы Выборгской провинции и подчиненных ему чиновников и военнослужащих.

В РГАДА также есть коллекция дел Выборгской провинциальной канцелярии (ф. 1022), в составе которой исторические источники, относящиеся к более позднему периоду (1740−1743 гг.)57. Материалы же предшествующего времени,.

54 Табель состава Выборгского гарнизона к 30 сентября 1713 г. // Мышлаевский А. 3. Северная война на Ингерманландском и Финляндском театрах в 1708—1714 гг. (Документы Государственного архива). СПб., 1893. С. 400 (Табель № 37).

55 Дела 1722 г. Выборгской провинции бригадира и коменданта//НАФ. Фонд Выборгского губернатора. Д. 2996.457 л.

56 Мрочек-Дроздовский П. Н. Указ. соч. С. 75.

Дело о расходе вина в Выборгском лазарете, 30 октября-11 ноября 1740 г. // Ф. 1022. Оп. 1. Д. 13. 5 л.- Дело о приводе беглых и беспаспортных крестьян Власа Васильева и др., содержащие сведения по истории Выборгской провинции, рассредоточены по сотням фондов нескольких российских архивов. Доступ к ним порой затруднен из-за плохой сохранности документов. Отметим специально, что ценность выборгских дел, хранящихся в НАФ, определяется содержащимися в них сведениями, которые позволяют воссоздать картину становления русской власти на этой территории, проследить складывание ее взаимоотношений с местным населением и обнаружить множество отдельных эпизодов из жизни военнослужащих Выборгского и Кексгольмского гарнизонов.

Об уникальном характере информации коллекции лучше всего свидетельствуют конкретные примеры. В частности, в серии текстов упоминаются задержанные за различные хищения гарнизонные военнослужащие. В Выборгской канцелярии остались редчайшие сведения о том, что двое солдат, уйдя с караула, совершили ограбления церквей. Один из них ограбил церковь в Нейшлоте, в то время еще занятом русскими войсками, а другой — в Кексгольме. После преступлений солдаты раздавали церковное имущество в долг. Власти также установили несколько случаев грабежа государевой казны офицерами и нижними чинами и расхищение ими, совместно с чиновниками провиантмейстерс-кого ведомства, запасов провизии, находившейся в крепостях58.

Потенциал источников, содержащихся в фонде Выборгского губернатора НАФ, существенно расширяет возможности в выявлении отдельных фактов, важных для раскрытия непростого процесса установления отношений между имперской властью в лице военнослужащих Выборгской провинции и местным населением.

Источниками, которые составили основу диссертационного исследования, явились в большой степени дела, отложившиеся в архивных коллекциях РГ-ВИА. Самыми ранними из изученных документов по истории гарнизонов Выборгской Карелии являются материалы за 1717 г. Большинство использованных нами истоников относится ко второй половине 1730-х гг., то есть ко времени, когда российская власть уже упрочилась на Карельском перешейке и началась.

14 июня — 25 ноября 1741 г. // Ф. 1022. Оп. 1. Д. 21. 34 л.- Промемория Санкт-Петербургской губернской канцелярии в Выборгскую провинциальныую канцелярию о продаже за долги имущества рацгера Ивана Стрежнева, 7 июля 1741 г. // Ф. 1022. Оп. 1. Д. 26. 2 л.- Дело о сдаче в аренду мызы Большой (Ризенгоф) Кексгольмскому гарнизонному полку, 5 марта — 15 апреля 1741 г. // Ф. 1022. Оп. 1. Д. 27. 29 л.- Дело по обвинению в детоубийстве вдовы Гертруды Гопие и других, 18 июня — 25 мая 1741 г. // Ф. 1022. Оп. 1. Д. 28. 20 л.

58 Дела 1722 г. Выборгской провинции. // НАФ. Фонд Выборгского губернатора. Д. 2996. Л. 82−115 об. подготовка к новой войне со Швецией. Имеются также документальные комплексы, хронологически охватывающие годы после русско-шведской войны 1741—1743 гг., в течение которых Россией предпринимались усилия по созданию новой укрепленной линии на северо-западной границе. Эта деятельность сопровождалась размещением гарнизонных полков в бывших финляндских крепостях и созданием в них соответствующей инфраструктуры.

Основой для изучения биографий командного состава Выборгского и Кек-сгольмского гарнизонов и истории локального сообщества военнослужащих российских пограничных крепостей стали именные списки за 1717 г., составленные на основе офицерских сказок59. Этот уникальный источник находится в составе коллекции «Сведения о русских войсках, их управлении и занятиях в мирное время» РГВИА (ф. 412). В целом появление данного вида документов принято относить к 1718—1721 гг., когда сказки подавались офицерами всей полевой армии60. Однако ошибкой было бы думать, что подобная практика сбора сведений являлась принципиально новой для петровского правительства. Анализ именных списков за 1717 г. показал, что сказки подавались гарнизонными офицерами уже в 1715 г. Изучение служебного пути офицеров позволило прийти к значимым для настоящего исследования выводам об истории войсковых частей, составивших в 1711 г. Выборгский и Кексгольмский гарнизоны.

Безусловную ценность для нашего исследования представляют материалы, объединенные в составе Гарнизонной экспедиции канцелярии Военной коллегии (ф. 9). Указанный комплекс документов в настоящее время находится в Центре хранения страхового фонда в г. Ялуторовске Тюменской области. Это огромный массив документальных текстов, организованных в 5890 дел за 1720−1812 гг.61 Документы содержат сведения о формировании гарнизонных частей, состоянии гарнизонных войск и данные о различных учреждениях, созданных при гарнизонах.

В частности, удалось обнаружить разнообразные правительственные распоряжения о порядке прохождения службы в гарнизонах. Послужные списки гарнизонных частей за 1730−40-е гг. и дела о назначениях, повышениях и от.

59 Именные списки личного состава пехотных, драгунских и гарнизонных полков за 1717 г. со сведениями о службе офицеровсведения о состоянии и количестве артиллерии и оружия в гарнизонах // РГВИА. Ф. 412. Оп. 1. Д. 43. Л. 1−261.

60Рабинович М. Д. Офицерские «сказки» и послужные списки начала XVIII в. // Актовое источниковедение. М., 1979. С. 114- Калашников Г. В. Учет офицерских кадров русской армии в 1700—1745 гг. // Клио. 2000. № 3(12). С. 118.

61 Российский государственный военно-исторический архив: путеводитель: в 4 т. Т. 1. М., 2006. С. 45. ставках командного состава гарнизонов, дополняя наши данные за 1717 г. и более ранний период, помогли уточнить принадлежность офицеров к той или иной войсковой части, обнаружить подчиненность военнослужащих друг другу, выявить и сопоставить некоторые фрагменты их биографий при исследовании различных эпизодов служебной и внеслужебной деятельности.

Не менее важными представляются исторические свидетельства эпохи, отложившиеся в Рекрутской экспедиции канцелярии Военной коллегии (ф. 19). Безусловную ценность представляют материалы, содержащие решения Военной коллегии на генеральном смотре 1719 г. по личному составу Выборгского и Кек-сгольмского гарнизонов. Таким образом, наряду с другими материалами РГВИА в нашем распоряжении находится целый ряд документов по учету военнослужащих и контролю над прохождением ими службы в 1710−40-е гг. в этом отношении велико значение документов о результатах инспекционных поездок в крепости.

В делах того же фонда Рерутской экспедиции содержатся сведения о таких важных военных учреждениях, как госпитали и гарнизонные школы. Тематически близкими к названным делам являются некоторые материалы, включенные в фонд Армейской экспедиции канцелярии Военной коллегии (ф. 4).

Исследование становления лечебного дела и системы образования солдатских и офицерских детей на основе указанных выше документальных источников позволило всесторонне охарактеризовать не только условия службы, но также организацию социальной жизни в северо-западных пограничных крепостях, приблизиться к пониманию процесса формирования общественной касты, «быт, которой <. > столь резко и категорично отличался от быта общегражданского"62.

Дела Приказного стола канцелярии Военной коллегии (ф. 17) содержат в свою очередь не только именные и сенатские указы по армии, но и отдельные военно-судебные материалы, интересные и важные для изучения взаимоотношений российских войск в Финляндии с местным населением. Нередко выявленные документы в нелестном свете отражают действия российских военнослужащих на завоеванных империей территориях. Установление подобных казусов, на наш взгляд, важно для адекватного понимания тональности указов центрального правительства, издававшихся с регулярностью в 1730−40-х гг., о необходимости соблюдения уважительного отношения к местному населению со стороны русских войск63.

62Бобровский П. О. Беседы о военных законах Петра I Великого // Военный сборник. 1890. № 2. С. 222.

6ъБородкин М. М. История Финляндии. Время Елизаветы Петровны. С. 216−217.

Несомненный интерес для нашего исследования представляет комплекс документов, сложившийся по результатам инспекций, проведенных в 1737— 1739 гг. в Выборгском и Кексгольмском гарнизонах майором лейб-гвардии Преображенского полка Иваном Альбрехтом64. Хранящиеся в разных архивах (РГВИА и РГАДА), дополняющие друг друга материалы по итогам ревизионных визитов майора И. И. Альбрехта, позволяют установить некоторые факты внеслужебной деятельности офицеров и рядовых гарнизонных полков, расквартированных в пограничных крепостях. Документальный комплекс в целом предоставляет богатейший материал для выявления отдельных аспектов внутренней жизни российских гарнизонов и складывавшихся взаимоотношений военных и местных жителей этой части Финляндии.

Информацию, полученную при исследовании документов, хранящихся в Хельсинки (НАФ), в Ялуторовске и в Москве (РГВИА), дополняют документы из фондов РГАДА (Москва). Нами исследованы отдельные дела из архивных коллекций Кабинета министров (ф. 177) и Сената с его учреждениями (ф. 248).

В коллекции дел Кабинета министров отложились отпуски указов обер-ко-менданту Выборгской провинции и ответные доношения. Изученные документы освещают события 1737—1741 гг. и зачастую касаются вопросов организации разведки в Финляндии, хода фортификационных работ и строительства военных лазаретов. Данные материалы содержат краткие, но необыкновенно информативные сведения, которые воссоздают историю целого ряда ярких событий из жизни гарнизонов в предвоенные годы. Эта информация является своего рода отправной точкой в исследовании истории Выборгской и Кексгольмской крепостей конца 30-х гг. XVIII века.

Здесь же находим значимые дополнения к изученному нами в РГВИА комплексу материалов по инспекции майора И. И. Альбрехта. Предпринятая обеспокоенным различными свидетельствами о непорядках в крепостях и падением дисциплины среди военнослужащих гарнизонных полков правительством проверка состояния дел в гарнизонах и крепостях имела и еще одну цель — вы.

64 По указу ис кабинета за подписанием кабинетных министров о штрафовании Выборхского, Кексгол[ь]мского и Кронштадского гарнизонов штап-, обори ундер-офице-ров, салдат и протчих чинов. // РГВИА. Ф. 9. Оп. 2. Д. 69. 370 л.- Книга заключающая в себе дела о командировании лейб-гвардии майора Албрехта в Выборгскую, Кексгольмскую и Кронштатскую крепости для произведения следствия над гарнизонными офицерами. // РГАДА. Ф. 248. Оп. 17. Д. 1162. 546 л.- Отправление гвардии маэора Албрехта и капита-на-порутчика фон Зихейма и генерала-порутчика Любраса для осмотру Кронштатской и Выборской, и Кексгол[ь]мской крепостей, 1739 г. // РГАДА. Ф. 248. Оп. 17. Д. 1179. 1133 л. явить причины и последствия пожара, произошедшего в Выборге летом 1738 г. в то время как документы Кабинета министров содержат лишь распоряжения правительства о необходимости осмотра пограничных крепостей и гарнизонов, в делах Сената и его учреждений содержится детальная информация о ходе всех трех инспекций и их результатах.

Большая часть изученных нами сенатских дел посвящена вопросу о ремонте пограничных крепостей перед войной со Швецией (1741−1743 гг.). Данный комплекс источников содержит важные сведения о привлечении к работам местного населения. Дошедшие до нас свидетельства попыток властей использовать на строительстве мирных жителей Выборгской провинции способны детализировать представление о складывании взаимоотношений военного начальства и местного населения. В целом ряде дел о ремонтных работах на крепостных укреплениях содержится попутная информация о списочном, то есть действительном, составе полков Выборгского гарнизона. Ведомость о количестве военнослужащих, занятых в июле 1739 г. на различных работах, в караулах, на почтах, на военных судах, в разъездах по делам снабжения гарнизонов, а также собственно в полках, расквартированных в северо-западных пограничных крепостях65, позволяет сделать ряд заключений о повседневных обязанностях офицеров, унтер-офицеров и рядовых пограничных гарнизонов.

Отдельные факты по истории организации службы гарнизонов находятся в делах фондов местных учреждений Выборгской провинции.

Уже упомянутый выше комплекс дел Выборгской провинциальной канцелярии (РГАДА, ф. 1022), относящийся к более позднему периоду (1740−1743 гг.) нежели материалы, отложившиеся в Национальном архиве Финляндии, оказался важен для исследования повседневной жизни и быта военных66.

Методологическая основа исследования. Опираясь на широко апробированные в исторической науке универсальные и специализированные алгоритмы анализа документальной информации, мы прибегли к технологии составления баз данных. На основе впервые вводимых в научный оборот архивных материалов разработан формуляр электронной картотеки «Штатный состав гарнизонов Вы.

65 Дела о строительстве Петропавловской и ремонте Шлиссельбургской и Остзейских крепостей // РГАДА. Ф. 248. Оп. 8. Д. 459. Л. 1343−1344.

66 См., например: Дело о расходе вина в Выборгском лазарете, 30 октября 1740 — 11 ноября 1740 г. // РГАДА. Ф. 1022. Оп. 1. Д. 13- Дело о сдаче в аренду мызы Большой (Ризенгоф) Кексгольмскому гарнизонному полку, 5 марта 1741−15 апреля 1741 г. //РГАДА. Ф. 1022. Оп. 1. Д. 27. боргского уезда (провинции) в первой половине XVIII века" (см. Приложение 2). Основным источником при ее создании явились именные и послужные списки офицеров за 1717 г., 1730-е гг. и 1740−1742 гг. (РГВИА, ф. 9, 412). В базу включены также факты, обнаруженные в хельсинкских материалах (НАФ), и сведения по истории создания, переименования и расформирования 637-ми полков различных категорий, приведенные в работе М. Д. Рабиновича67. Составленная просо-пографическая база данных, объединив в себе уникальную информацию о биографиях офицеров, позволила не только выявить перипетии их карьерного роста, но й существенно уточнить конкретные истории отдельных гарнизонных полков.

Прибегнув к методикам компаративной истории, мы исследовали специфику и прерогативы власти сменявших друг друга глав Выборгской провинции. При этом адекватное понимание имеющейся исторической информации о характерных чертах административной власти в изучаемом регионе стало возможным лишь с обращением к анализу институтов, существовавших в центральных регионах страны.

Опираясь на методы микроисторического подхода, которые предполагают изучение носивших казусный характер событий повседневной жизни локальных сообществ через выявление отдельных житейских коллизий и ситуаций, в рамках нашей работы предпринято переосмысление целой эпохи в истории региона. Путем исследования повседневных практик гарнизонных военнослужащих удалось дополнить историю российской армии петровской эпохи, а также раскрыть специфические черты местного управления в пограничных областях Российского государства в 1710-х — 1740-х гг.

Предпринятый в настоящей диссертационной работе анализ рутинной жизни локальных сообществ гарнизонных военнослужащих Выборгского уезда (с 1719 г. — провинции, с 1744 г. — губернии), дополняет фактическими данными и существенно уточняет давно устоявшиеся в истории российских гарнизонов общие представления. Один из главных акцентов в исследовании сделан на выявлении сферы компетенции гарнизонных частей, осуществлявших многоаспектную функцию администрирования и охраны правопорядка в северо-западном российском приграничье — на землях Выборгской Карелии.

61 Рабинович М. Д. Полки петровской армии 1698−1725. Краткий справочник: [Электронный ресурс].

Выводы. По нашим наблюдениям гарнизонные военнослужащие имели четкое понимание важности поддержания мирных отношений с местным локальным сообществом и общности их интересов. Нарушение прав городских и уездных обывателей мы заметили только в отношении покупки хлеба, что объясняется плохим обеспечением продовольствием гарнизонов. Несмотря на то, что участие военнослужащих в торговых сделках и их найм на работы вызывал недовольство со стороны горожан, в то же время нельзя не заметить, что отношения военнослужащих с местным населением носили скорее добрососедский характер. И это выгодно отличало гарнизонных офицеров и нижних чинов от военнослужащих, временно расквартированных в Выборгской губернии.

В целом военнослужащих гарнизонных полков мы можем рассматривать в качестве исполнителей политики центральных властей по закреплению в со.

277Дело об отобрании денег и избиении шведских крестьян. И РГВИА. Ф. 17. Оп. 1. Д. 66. Ч. 2. Л. 461 с об.

278 Там же. Л. 461.

279 Там же.

280 Там же. Л. 475.

281 Там же. ставе Российской империи юго-восточной Финляндии. В ходе исследования выяснено, что правительство не проводило последовательной политики в отношении этих территорий. Контроль над дисциплиной и прилежностью исполнения военнослужащими обязанностей в годы мира был явно ослаблен, что неизбежно повлекло за собой падение дисциплины. Лишь в предвоенный период, когда возникла опасность распространения в Финляндии слухов о неудовлетворительном состоянии Выборгского и Кексгольмского гарнизонов и возросла вероятность нападения на крепости Карельского перешейка, войсковые части стали подвергать частым инспекционным проверкам, цель которых — подготовка к военным действиям. Именно поэтому обращение к истории службы гарнизонов представляется оправданным и открывает новые возможности для понимания не только тех процессов, которые происходили на микроуровне, но и общих закономерностей развития Российского государства в начале XVIII века.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Целью диссертационного исследования явилось выяснение и анализ истории российских гарнизонных частей, расквартированных в Выборгской Карелии. В ходе исследования удалось установить, что первостепенное значение для адаптации вновь приобретенных земель в составе Российской империи имело введение в крепости больших воинских контингентов, являвшихся проводниками политики центрального правительства.

Крайне важно было проанализировать те правительственные установления, согласно которым на территории Карельского перешейка были созданы институты российской власти. В рамках настоящего исследования было выяснено, что центральная власть основную задачу местных учреждений, созданных в 1710—1719 гг., видела в поддержании боеспособности и надзоре за состоянием гарнизонных частей, дислоцированных в Выборге и Кексгольме. Глава провинциальной администрации — обер-комендант и подчиненные ему коменданты крепостей и осуществляли непосредственное командование местными гарнизонными полками. Безусловно, военизация высшего провинциального руководства края после его присоединения по результатам Северной войны свидетельствует о твердом намерении центрального правительства закрепить данные территории в составе Российского государства. Военнослужащие местных гарнизонов должны были предотвратить внезапность нападения шведов на Санкт-Петербург и с этой целью проводить необходимые разведывательные операции в областях шведской Финляндии.

При изучении истории полков, из которых в самом начале второго десятилетия XVIII века были сформированы гарнизоны Выборгской и Кексгольмской крепостей, выяснено, что их состав в течение всего исследуемого периода не подвергался значительным изменениям. На основе впервые привлекаемых к научному рассмотрению архивных источников выявлено, что начиная с 1711 г. в двух крепостях Карельского перешейка было расквартировано три полка и батальон, которые в дальнейшем, несмотря на частую смену названий в соответствии с существовавшей тогда традицией, так и оставались гарнизонными полками Выборгского уезда (с 1719 г. — провинции, с 1744 г. — губернии) на протяжении первой половины XVIII века. Серьезным изменениям Кексгольмс-кий гарнизон подвергся лишь однажды, когда в 1732 г. батальон, расквартированный в крепости, был развернут в полк.

Тем не менее, как стало очевидным при рассмотрении опубликованных и архивных источников по списочной численности гарнизонных войск за период с 1713 и до 1739 гг., воинский контингент гарнизонных военнослужащих неуклонно возрастал, составив в конце 1730-х гг. более пяти тысяч человек. Количество военнослужащих в каждом из полков отнюдь не всегда соответствовало предписаниям воинских штатов, однако совершенно четко прослеживаются устремления правительства по доведению полков до полной комплектности для увеличения российского военного присутствия в регионе.

Большая численность местных гарнизонов должна была быть особенно ощутимой в свете того обстоятельства, что территории собственно Выборгской провинции на протяжении 1710−1740-х гг. не отличались высокой плотностью населения, в том числе и по причинам частичного ухода обитателей в связи с войной.

Взяв курс на сохранение территории Выборгской Карелии в составе Российского государства и сосредоточив в крепостях значительные воинские кон-тингенты, правительство вынуждено было создавать учреждения, исправное функционирование которых призвано было обеспечить удовлетворение жизненных потребностей офицеров и нижних чинов, и их семей. Вследствие этого в провинции строились казармы и отдельные дома для военных, открывались госпитали и гарнизонные школы, возводились и освящались церкви.

Служебные функции гарнизонных войск были очень широкими: от участия полковых штаби обер-офицеров в региональном административном управлении до исполнения солдатами обязанностей приставов и конвоиров. Как удалось установить, унтер-офицеры и рядовые гарнизонов постоянно привлекались к строительству и укреплению фортификационных сооружений и другим городским работам. При этом деятельность гарнизонных военнослужащих, как, впрочем, офицеров и солдат других войсковых частей, была строго регламентирована нормами Воинского артикула 1715 г., предписания которого ограничивали сферу их полномочий исполнением сугубо военных обязанностей. Однако нормы закона, как известно, нередко бывают далеки от действительных жизненных ситуаций и поведения в них участников событий.

В рамках данного исследования показано, что повседневная жизнь военнослужащих северо-западных пограничных крепостей неизбежно вносила коррети-вы в организацию их службы, порой значительно расширяя поле их деятельности.

Согласно проанализированным архивным материалам офицеры и нижние чины гарнизонных полков, имея достаточно властных полномочий для того, чтобы чувствовать свою безнаказанность, вели торговую деятельность, активно сотрудничая при этом с местными обывателями. Подводя итоги, следует заметить, что за время пребывания российских военнослужащих в регионе между ними и местным населением были налажены разнообразные социальные связи, базой для которых явились не только факты заключения браков, но и активная вовлеченность в производственную жизнь города. Известно, что постоянным камнем преткновения между начальством крепостей и городскими магистратами было желание местных жителей нанимать солдат для выполнения плотницких, кузнечных и других работ. В этом плане огромное значение имела длительность того срока, в продолжение которого отдельные офицеры и солдаты гарнизонов находились в крепостях.

Если большинство офицеров полевых полков в XVIII—XIX вв., согласно данным современных отечественных исследователей, не были женаты, так как «походная жизнь, служба в малоприспособленных к жизни условиях и местностях, частые переводы войсковых частей из города в город не способствовали устройству семейного быта и не располагали к женитьбе"1, то по тем фактам, которые обнаружены нами и обсуждались выше при раскрытии повседневной жизни российских северозападных гарнизонов видно, что за время службы в крепостях офицеры и солдаты обзаводились семьями, причем, судя по именам женщин, избранницы военных как правило были из числа местных жительниц.

Гарнизонные военнослужащие в поиске дополнительных источников существования действовали не только вопреки предписаниям и законодательным нормам, но при этом зачастую вступали в конфликтные отношения с городскими обывателями. Тем не менее, близкое соседство вынуждало военных налаживать тесные контакты с местными жителями, что, как показали исследование источников, отнюдь не было характерным для военнослужащих других категорий войсковых частей, размещавшихся в регионе лишь временно.

Таким образом, введение на территорию Выборгской Карелии российских гарнизонных войск и последовавшее за этим вовлечение военнослужащих в различные отношения с местными жителями значительно изменило социальную ситуацию в регионе. Налаженные за годы пребывания на одном месте повседневные практики диктовали свои правила, которые не всегда укладывались в существовавшие законы и предписания, поэтому между военными и местным.

1Волков С. В. Русский офицерский корпус: [Электронный ресурс] // Военная литература. — Режим доступа: http://militera.lib.rU/h/volkovsvl/title.html — свободный. — На рус. яз. — Проверено 06.12.2009. населением в процессе реализации имевшихся у тех и других возможностей устанавливались новые социальные связи, более того, характерные черты, присущие жизни городских обывателей постепенно становились нормой поведения и для военных, служивших в российских гарнизонных частях крепостей Выборгской Карелии. Как знать, что более способствовало прочности закрепления этих территорий в составе Российской империи — редкие и не слишком успешные попытки жесткого администрирования, или взаимопроникновение повседневных практик годами живших бок о бок российских военнослужащих и городских обывателей.