Концепция исторического развития в конфуцианстве Китая во второй половине XIX — начале XX веков (Цзэн Гофань, Чжан Чжидун)

В речи на июньском (1983 г.) Пленуме ЦК КПСС товарищ К. У. Черненко, говоря о задачах дальнейшего развития идеологической работы, отметил: «Научным работникам надо действовать с большей ориентацией на будущее, своевременно „улавливать“ назревающие тенденции. Я имею в виду научное прогнозирование, которое позволило бы лучше видеть завтрашний день, принимать обоснованные решения». 1.

Проблемы, поднятые на июньском Пленуме, имеют прямое отношение и к деятельности специалистов, занимающихся проблемами Китая. Одним из путей решения поставленной задачи является анализ концепций исторического развития в конфуцианском направлении философской и общественно-политической мысли Китая на рубеже 2-ой половины XIX и начала XX веков, когда «мирный» период (1872−1904) общественного развития, по выражению В. И. Ленина, «отошел бесповорот9 но в вечность». Вопросы взаимоотношения между государственной властью в централизованном китайском обществе и частнособственническими интересами далеко не исчерпаны. Поэтому возникает необходимость проанализировать вдейно-теоретические истоки концепций исторического развития, традиционные для китайской общественно-политической мысли, сконцентрировать внимание на огромной роли конфуцианской традиции, в течение многих веков доминировавшей при определении путей и конкретных форм общественного развития.

Актуальность взятой диссертантом для исследования проблемы т.

Черненко К. У. Актуальные вопросы идеологической, массово-политической работы партии.- Партийная жизнь, 1983, № 13, с. 18. р

Ленин В. И. Исторические судьбы учения Карла Маркса.- Полн.собр. соч., т.23, сЛ. обусловлена рядом обстоятельств. Во-первых, опыт исторического развития Китая свидетельствует о тесной взаимосвязи между отвлеченными философскими воззрениями теоретиков конфуцианского толка и практикой государственных деятелей того времени. Во-вторых, не всегда удается установить и научно определить действительные теоретические посылки реальных политических программ. Поэтому обращение к этой малоразработанной теме представляется в какой-то мере ответом на комплекс вопросов, возникающих при соотнесении истории общественной мысли с реальной практикой государственного строительства в Китае не только того времени, но и в позднейшие периоды.

Реальная практика свидетельствует о том, что в настоящее время пекинское руководство проводит политику «открытых дверей» в отношении капиталистического Запада. Этот курс нынешнего руководства Китая вырос отнюдь не на пустом месте. Он имеет прецедент (с учетом, разумеется, особенностей исторических эпох) в китайской истории 2-ой половины XIX в. Этим прецедентом является политика «самоусиления» («цзыцян»). Поборниками проведения политики «самоусиления» путем технической модернизации Китая, опираясь на техническую мощь капиталистического Запада, были наиболее дальновидные представители китайской феодальной элиты (Цзэн Гофань, Цзо Цзунтан, Ли Хунчжан, Чжан Чжидун), стремившиеся восстановить пошатнувшуюся под ударами капиталистических держав Запада былую мощь Китая и сохранить, а по возможности даже усилить его влияние по крайней мере на страны дальневосточного региона.

Цзэн Гофань и Чжан Чжидун были не только крупными политическими деятелями во второй половине XIX века, но и видными мыслителями из правящего лагеря. Они придерживались националистической концепции китайской исключительности и отстаивали идею о том, что только китайская наука может служить целям внутренней мощи страны, а западная наука и особенно техника — исключительно для внешнего, практического применения. Соединение этих двух частей обновленного Китая мыслилось исключительно на основе философской концепции «ти-юн» — «сущность и ее функция» .

Политика «самоусиления», взгляды, идеи ее сторонников еще недостаточно исследованы. В многочисленных работах содержатся лишь разрозненные материалы об отдельных событиях и личностях рассматриваемого периода. Так, в вышедшей в I960 году монографии Моу Аньши «Движение за усвоение заморских дел» «'', основное внимание уделяется автором изложению фактических данных о создании тех или иных промышленных предприятий и компаний.

В 1961 году в КНР был издан восьмитомный сборник документов и материалов, относящихся к указанному периоду, под названием р

Движение за усвоение заморских дел". В сборнике широко представлены документы и материалы, касающиеся мероприятий в области образования, по созданию флота, подготовке войск, по созданию машиностроительных предприятий, образованию пароходных компаний, сооружению железных дорог и так далее. В то же время политическая жизнь страны, идеи последователей «новой» политики по существу не нашли отражения ни на страницах этой монографии, ни на страницах сборника.

Среди работ современных западных авторов следует назвать ис Моу Аньши. Янъу юньдун.- Шанхай, I960.

2 Янъу юньдун. T. I-УШ." Шанхай, 1961.

— б.

Т 2 3 4 следования Д. Фейербэнка, Д. Левенсона, К. Чана, К. Биггерстафа ,.

М.Райт^, С. Спектора^, Д. Бая^, У. Сутхилла^, касающиеся отдельных аспектов политической истории цинской империи 60−90-х годов Х1Хв. и частично рассматривающие взгляды, идеи сторонников политики «самоусиления». Д. Фейербэнк утверждает, что политика «самоусиления» проводилась в направлении создания общности интересов китайского правительства и иностранных завоевателей. К. Чан считает, что целью этой новой политики было «свести Восток и Запад под крышу одного здания» .^ К. Чан рассматривает взгляды сторонника по-1.

Pairbahk J.К. Chinese thought and institutions.- University of Chicago press, 1957. Pairbank J.K. and Teng Ssu-yu. Ching administration. Three studies.- Cambridge, i960. Pairbank J.K. Ching documents. Vol.1−2, 1970. 2.

Levenson J.R. Confucian China and its modern fate. The problem of intellectual continuity.- Berkeley and Los Angeles, 1958. 3.

J Chang C. Development of Жеоconfucian thought.- Hew York, 1962. Biggerstaff K. The earliest modern government schools in China.

— Ithaca — New York, 1961. Wright M.C. The last stand of Chinese Conservatism. The T’ung chin Restoration, 1862−1874. Stanford, 1957. r.

Spector S. Li Hung Chang and the Huai army. A study in 19-th century Chinese regionalism.- University of Washington press, 1964. 7.

Bays D.H. China enters the twentieth century: Chang Chin-tung and the issues of a new age, 1895−1909. University of Michigan press, 1978. о.

Soothill W.E. China and the west: A sketch of their intercourse.

— Curson press, 1974. 9 v Chang C. Development of Neoconfucian thought.-Uew York, 1962, p.408. литики «самоусиления» Цзэн Гофаня и представляет его «исключительно либеральным, прогрессивным и дальновидным»^, что не соответствовало действительности. С. Спектор дает подробную характеристику военных способностей Цзэн Гофаня, Ли Хунчжана, а также характеристику деятельности хуайской группировки. М. Райт рассматривает вопросы, связанные с реконструкцией китайской экономики, модернизацией армии, а также вопросы, связанные с подавлением восстаний в Китае. Однако ни в одной из названных работ нет удовлетворительного анализа взглядов, воззрений государственных деятелей, осуществлявших политику «самоусиления» .

В буржуазной литературе (китайской и западной) наблюдается выраженная тенденция идеализации китайских политических и военных деятелей, сторонников политики «самоусиления». Американский 2 историк конца 20-х годов У. Хейль, например, считает Цзэн Гофаня фигурой, равнозначной Джорджу Вашингтону. К. Чан сравнивает Цзэн.

Гофаня с вершиной Эверест, стоящей выше других вершин Гималай-3 ских гор.

Таким образом, политика «самоусиления» сводится западными учеными к заимствованию западной технологии, причем ими не говорится о ее классовых, социальных целях и задачах. Они считают, что «самоусиление» было направлено на решение лишь внешнеполитических задач, а не являлось также курсом и внутренней политики. В настоящее время в КНР развернута полемика по вопросу о ро Chang С. Development of Heoconfucian thought.- New York, 1962, p.408. 2.

Hail W.J. Tseng Kuo-fan and the Taiping rebellion with a short sketch of his later career.- Hew Haven, Yale University press, 1927. CM.:Chang C. Ibidem, p.408. ли политики «самоусиления». В I960 г. в «Лиши яньцзю» была опубликована статья Ли Шиюя «От движения за заимствование заморских дел и движения за реформы 1898 г. к буржуазной революции». Автор считает, что «движение за заимствование заморских дел было в основном реакционным» .^" Однако Ли Шиюй признает и прогрессивную сторону движения, что нашло отражение в строительстве фабрик, заводов, судоверфей, телеграфа, переводах на китайский язык западных книг, посылке китайских учащихся за границу и т. д.

В том же году в «Лиши яньцзю» вышла статья Сюй Тайлая «Мой взгляд на движение за заимствование заморских дел». Автор считает, что «движение за заимствование заморских дел» было прогрессивным.^.

В последующие годы полемика по вопросу о политике «самоусиления» перешла на страницы органа ЦК КПК газеты «Жэньминь жибао». В 1981 году была опубликована статья Ли Шиюя и Ху Биня «О движе3 нии за заимствование заморских дел». В статье дается положительная оценка политики «самоусиления». Ли Шиюй и Ху Бинь говорят о том, что лидеры, которые осуществляли политику «самоусиления», учились у Запада с целью превращения Китая в богатое и могущественное государство. Авторы статьи считают, что Цзэн Гофань, Чжан Чжидун и другие творцы политики «самоусиления» заслуживают положительной оценки. По их мнению, движение за заимствование заморских дел выражало «неодолимую тенденцию китайского общества к прогрессу» .4.

1 Лиши яньцзю, 1980, № I, с. 33. о.

Лиши яньцзю, 1980, № 4, с. 36 3.

Жэньминь жибао, 1981, 12 марта.

4 Там же.

В нынешнем политическом курсе Пекина есть элементы в какой-то мере напоминающие политику «самоусиления». Руководство Китая ставит своей целью превратить Китай в могущественную державу с помощью иностранного капитала. Здесь вновь популяризируется националистический лозунг «опоры на собственные силы», вновь выдвинут призыв: «Ставить историю на службу современности», «ставить иностранное на службу Китаю». Зот почему курс пекинского руководства на сближение с капиталистическими странами Запада использует прецедент в китайской истории — политику «самоусиления» .

В советской исторической и философской литературе вопросы политической истории Китая периода «самоусиления», а также вопросы, касающиеся философских воззрений государственных деятелей, проводивших эту политику, изучены еще далеко недостаточно. Нет специальных исследований по этой теме, на что указывает один из ведущих советских китаеведов С. JI. Тихвинский, который является пионером в деле научной разработки проблем, связанных с политикой «самоусиления». ^.

С.Л.Тихвинский в политике «самоусиления» прослеживает и дает характеристику трем крупным периодам: I) 1360−1870 гг., когда ос Тихвинский С. Л. Движение за реформы в Китае и Кан Ювэй.- М., 1959; его же: Два различных подхода к вопросу о целях реформы в Китае в конце XIX в. — Проблемы востоковедения, I960, № 3- его же: Маньчжурское господство в Китае в конце XIX века и партия реформ. — Тр. ХХУ Межд. конгресса востоковедов, т. У, М., 1963; его же: Политика самоусиления правящих кругов Китая (1860−1895).- Вопросы истории, 1969, № 4- его же: Политика самоусиления — средство подавления народного недовольства в Цинском Китае.- В кн.:Страны и народы Востока, вып. XI, М., 1971; его же: История Китая и современность.- М., 1976. новное внимание правящих кругов империи было направлено на быстрейшее подавление крестьянских войн тайпинов и няньцзюней и восстаний неханьских народов империи- 2) 1870−1885 гг., когда развернулась борьба за влияние на цинское правительство между хуай-ской и сянской китайскими феодально-помещичьими кликами, начавшими заниматься предпринимательской деятельностью- 3) 1885−1894 гг., когда после поражения в войне с Францией усилилась группировка Ли Хунчжана. Поражение китайских войск и флота в войне с молодой, империалистической Японией привело к полному провалу политики «самоусиления». С. Л. Тихвинский считает, что политика «самоусиления», проводившаяся на протяжении 35 лет, была неспособной укрепить суверенитет страны и упрочить феодальный общественный строй цинской империи. Основная причина поражения политики «самоусиления», по его мнению, заключалась в том, что она преследовала реакционную цель искусственной консервации в неизменном виде обI щественных отношении в стране.

Настоящая работа ставит целью исследование исторической концепции идеологов конфуцианства и двух видных государственных деятелей 2-ой половины XIX века Цзэн Гофаня и Чжан Чжидуна. Для реализации поставленной цели ставятся и последовательно решаются следующие задачи:

— рассмотреть традиционные конфуцианские теории исторического развития, а именно теорию «золотого века» в Китае и теорию циклического развития;

— показать воззрения первого представителя идеи циклического развития Цзоу Яня (конец 1У — начало Ш в. до н.э.) с его системой «начала и завершения пяти проявлений» — См.: Тихвинский С. Л. История Китая и современность.- М., 1976, с. 149,174.

— раскрыть взгляды мыслителя Дун Чжуншу (179−104 гг. до н.э.), внесшего важнейший вклад в создание новой конфуцианской доктрины и создавшего теорию круговорота взаимопреодолевающихся и чередующихся трех состояний жизни Поднебесной;

— дать характеристику космологической теории циклического развития Шао Юна (I0II-I077 гг.);

— провести анализ характера китайского общества в конце XIXначале XX веков;

— выяснить взгляды последних столпов конфуцианства — Цзэн Гофаня (I8II-I872 гг.) и Чжан Чжидуна (1837−1909 гг.), ставивших перед собой задачу не только сохранения, но и «самоусиления» страны перед лицом чужеземной культурной, экономической и военной экспансии;

— проанализировать концепцию «ти-юн» — идейную основу исторических взглядов Цзэн Гофаня и Чжан Чжидуна;

— выявить тенденцию к преемственности некоторых сторон концепций «самоусиления» в политике нынешнего китайского руководства.

Изучение концепции исторического развития в конфуцианстве Китая во 2-ой половине XIX — начале XX веков представляет собой новые постановку и подход к разрешению проблемы, поскольку в научной литературе данный вопрос специально не исследовался. Автором обобщены и проанализированы традиционные конфуцианские концепции исторического развития. В работе отражена огромная роль конфуцианской традиции, доминирующей при определении путей и конкретных форм общественного развития. Проведен критический анализ философских воззрений Цзэн Гофаня, Чжан Чжидуна — сторонников политики «самоусиления». Дана характеристика концепции «ти-юн» Цзэн Гофаня и Чжан Чжидуна, целью которой была защита государства на основе конфуцианства, защита расы всеми средствами, в том числе средствами новой промышленной техники и сильного вооружения. В работе прослеживается связь «самоусиления» с политикой нынешнего китайского руководства.

Диссертационная работа содержит ряд положений и выводов, которые могут быть использованы специалистами, занимающимися проблемами современного Китая. Исследование может послужить ответом на комплекс вопросов, возникающих при соотнесении истории общественной мысли с реальной практикой государственного строительства в Китае. Материалы диссертации могут быть использованы при чтении лекций по курсу истории философии в высших учебных заведениях, в сети партийного просвещения, университетах марксизма-ленинизма, в пропагандистской практике общества «Знание» .

По теме диссертации опубликованы три статьи. Диссертация обсуждалась на заседании сектора философии и социологии стран Востока Института философии Академии наук СССР (декабрь 1979 г.), а также на заседании кафедры истории философии Ленинградского государственного университета имени А. А. Жданова (июнь 1934 г.).

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Древнее, классическое конфуцианство не выдвигало теоретико-познавательных проблем для объяснения общественных отношений и никогда не пыталось их решать. Сложившись как догматическое эти-ко-политическое учение и возникнув вместе со складывавшейся государственностью в острых классовых противоречиях, оно проповеды-вало «небесную», божественную предустановленность семейных, общественных, государственных, политико-юридических и других отношений.

Возможно, что правильным было бы применить также и в отношении китайской мысли слова Энгельса, высказанные им по поводу античной философии. В рамках объяснения диалектики закона отрицания Энгельс, как известно, выразил гениальную, исторически точную мысль о том, что античная философия первоначально являлась стихийным материализмом, что из нее затем возник идеализм и спиритуализм, возникли противоположности души и тела. И действительно, в натуралистические наблюдения, отображенные в «Ицзине», главным образом в «Сицычжуани», конфуцианская идеология внесла губительную религиозную умонастроенность, в которой сочетались вера в креативную силу неба и его веление, на долгие века определившие застывшие догмы касательно процесса поступательного развития в природе и обществе.

Религиозно-мистическое восприятие явлений природы конфуцианцы перенесли на созданную ими систему суждений об историческом развитии, основанную на истолковании древних текстов пресловутой «Чуньцю» и ближайших комментариев к ним. Благодаря их усилиям эта система сделалась непререкаемой, обязательной классовой догмой всего политического и ценностного бытия китайского феодализ.

— 117 ма во всей его истории. Именно истолкование записей в летописи «Чуньцю», нередко бессмысленных и даже прямо нелепых, а главным образом прославление духа этой «летописи» и комментариев на нее, явились основой основ конфуцианской методологии истории.

В первой главе работы рассматривается мировоззрение древних мыслителей Цзоу Яня (конец IУ — начало Ш вв. до н.э.), Дун Чжуншу (П в. до н.э.) и Шао Юна (X в. н.э.), рассуждения которых как раз и представляют подтверждение исторического факта изуродова-ния материалистической, натуралистической рациональности древних мыслителей, вытеснения ее религиозно-философскими, мистическими представлениями и превращения системы этой конфуцианской идеалистической духовности в идеологию раннего и развитого китайского феодализма.

Цзоу Янь был убежден, что на основании наблюдения данного состояния взаимосталкивающихся и взаимопреодолевающихся вещественных первоэлементов, из которых состоит мир, можно постигнуть также историческое прошлое последнего. Однако, как только намечались элементы подобной рациональности, их в корне разрушала конфуцианская догматика, которая наделила первоэлементы внутренними сокровенными духовно-моральными свойствами. И тогда ретроспективно воображаемая борьба этих первоэлементов вела не к какому-либо представлению об изначальной картине мира, а к банальной фантасмагории о «золотом веке древности» в Поднебесной, когда в гармонии социального и политического господства и подчинения управляли справедливые мудрые правители Яо и Шунь, Юй и Тан, словом, те самые «императоры» — герои, имена которых неизменно занимают почетнейшее место в традиционной китайской историографии в течение столетий.

С именем Дун Чжуншу, разделявшего идеалистические принципы социального устройства Цзоу Яня, связана целая эпоха эволюции конфуцианского учения к тем своим ранним основополагающим формам недвижности понятий, которые фанатически навязывались, а затем ярко отразились в произведениях ханьского времени в качестве «обоснования» пресловутой теории так называемого «исправления имен» .

Усложнившийся способ изложения основных и главных положений конфуцианского наследия, который применил этот ревностный его истолкователь, отнюдь не означал выявление какого-либо аналитического начала онтологических построений. Напротив, Дун Чжуншу утверждал, что небо создало природу, ее вещественные первоэлементы, что небо определило срединный первоэлемент земли в качестве главного во всех связях бытия.

ЭДдея единства неба и человека, зародившаяся в среде идеологов правившей аристократии еще во времена эпохи Чуньцю и касавшаяся, с одной стороны, якобы небесной первоприроды монарха и вообще «благородных», а, с другой, — якобы предопределенности судьбы «низов» — подчиненности и нищеты, теперь отстаивалось Дун Чжуншу с новой силой. В отличие от современных ему авторов, он с помощью синкретизма противоположных ценностных установок Мэн-цзы и Сюнь-цзы проповедывал, по его убеждению, подлинную истинность собственной идеи, состоящей в том, что единственной опорой государства могут служить как раз «средние люди», т. е. массы людей. Воля же неба и гармония в Поднебесной осуществляется в зависимости от «воспитания», которому подвергаются «средние люди» со стороны законного монарха, а также от того, как последний ими управляет. По мнению Дун Чжуншу, в природе и в жизни людей в Поднебесной созданное небом движение инь и ян действует как универсальная закономерность.

— 119.

Дун Чжуншу делает вывод о том, что от одного достигнутого предела совершенства социально-политического, государственного и нравственного состояния общества до достижения другой такой вершины совершенства происходит кругооборот движения по принципу — становление, подъем и упадок. Каждый нормальный, т. е. соответствующий «действию неба» кругооборот, зависит от осуществления конфуцианских основоположений и составляет звено телеологического исторического процесса.

Вершина этого единственного «исторического» процесса общественного совершенства знаменуется тем, что Срединная империя «привлекает» и «просвещает варварские племена» и удостаивает их с помощью «сына неба» быть подвергнутыми китайскому воспитанию.

Древние космологические представления, тесно связанные с конфуцианской этико-политической традицией, отобразились в мировосприятии также и Шао Юна, одного из представителей неоконфуцианства. Свои суждения о развитии природы и общества Шао Юн выразил в мистической системе возрастающих числовых циклических кругооборотов становления и разрушения.

Космологическая система циклического развития Шао Юна не избежала влияния буддизма, построения же касающиеся развития Поднебесной остались совершенно правомерно конфуцианскими, пронизанными абсолютистским содержанием и при этом лишенными каких бы то ни было следов прослеживания реального исторического процесса развития китайского общества и государства.

Во второй главе рассматриваются взгляды виднейших феодальных идеологов, сторонников политики так называемого «самоусиления» Китая Цзэн Гофаня и Чжан Чжидуна, развернувших свою деятельность во второй половине прошлого столетия — последнем этапе кризиса феодально-монархического режима в крупнейшем государстве.

Востока.

На основе эклектического истолкования древнего и неоконфуцианского, главным образом, чжусианского наследия, они делали тщетные попытки задержать процесс разложения и восстановить прежний престиж Китая как внутри, так и в окружающем мире.

Наряду с ясным представлением о значении европейской техники и промышленности, которым ЦзэнГофань противопоставляет лишь только неоконфуцианскую теорию о сущности и ее действии, он с заведомой мистификацией несомненно сознательно навязывал своим современникам набившую оскомину конфуцианскую аксиологию якобы в качестве патриотической панацеи для самого Китая, а затем и в качестве духовного блага для всего человечества. Цзэн Гофань предлагает конфуцианскую доктрину о том, что вторжение варваров вызвано беспорядком внутри страны. Этот беспорядок внутри страны, по его мнению, происходит от недостатка «людей способных», «людей талантливых». Для претворения в жизнь политики «самоусиления» он считает необходимым обеспечить страну способными людьми, а затем перейти к обсуждению реформы государственных служб.

Цзэн Гофань говорит о необходимости применения конфуцианских этико-политических принципов почтительности, гуманности, верности, искренности, которые должны помочь превратить Китай в могущественное государство. Политический смысл воинствующей лихорадочной идеологической активности Цзэн Гофаня и его последователей не мог оставаться незамеченным даже за пределами Китая.

Единомышленник Цзэн Гофаня — Чжан Чжидун ревностно отстаивал учение о создании технического и военного могущества абсолютистской империи путем обязательного принятия европейской техники, но при неизменном сознании превосходства и исключительности китайской конфуцианской доктрины и сложившегося в значительной степени на ее основе образа жизни.

Как и Цзэн Гофань, Чжан Чжидун опирался на средневековую формулу «ти-юн», чтобы обосновать свою концепцию о превосходстве китайской науки, морали, образа жизни по сравнению с Западом. Но в отличие от Цзэн Гофаня, он стремился применять эту формулу для практического действия в условиях современности. Хотя он и продолжал настаивать на том, что китайское учение является наукой о внутреннем («ти»), а западное — наукой о внешнем («юн»), но он понимал, что чувством своего превосходства над Западом и утонченными манерами поведения не восстановишь былого величия Китая. «Юн» — это и пушки, и пароходы, и железные дороги, и машины, а вместе со всем этим — и господство над другими странами. Поэтому отсталый экономически и побитый капиталистическими державами Запада Китай, высокомерно гордясь своими древними достижениями в области моральных принципов и детально разработанной системой управления от человека до государства, должен, по мнению Чжан Чжидуна, воспользоваться достижениями стран Запада, чтобы встать вровень с ними в технической области («юн») и превосходить их в области духа («ти»).

Такова философско-историческая концепция Чжан Чжидуна — последнего столпа конфуцианства в Китае, вступившего в эпоху революционных преобразований.

Итак, политика «самоусиления» была противоречивой. В ней содержались и прогрессивные стороны, поскольку она объективно открывала условия для развития элементов капитализма в Китае. В то же время она была реакционна, поскольку ставила своей целью охрану и укрепление существующих реакционных порядков.