Оценка статьи С. С. Восканяна «Появление политической элиты в России»

Содержание восканян политический элита древнерусский Введение

1. Основное содержание статьи

2. Заключительный анализ статьи Список литературы Введение В статье доктора политических наук, доцента, профессора Волгоградского филиала Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ Восканяна С. С. «Появление политической элиты в России» предпринимается попытка выяснить время возникновения российской политической элиты, с точки зрения того как понимается данный термин в современной науке. Обосновывается главный тезис о том, что вопреки распространенным представлениям, полноценная политическая элита России возникла не сразу, издревле, а формировалась постепенно с развитием государственности. Данный процесс завершился только к началу ХХ в. Определяются этапы становления единой российской политической элиты со времен древней Руси. Автор выделяет следующие эпохи формирования элиты: древний период до XV в, XV—XVII вв., XVIIIначало XIX в., середина XIX в.- до Октябрьской революции 1917 г.

По мнению С. С. Восканяна, «на заре образования древнерусского государства (VII-XI вв.) существовала не политическая, а военно-политико-административная элита, члены которой одновременно выполняли военные и политико-административные функции. В этот период экономическая элита фактически представляла собой отдельную элиту. Но с появлением государства начался процесс интеграции военно-политико-административной и экономической элит в единую господствующую элиту» .

По мере обогащения, представители военно-политико-административной элиты одновременно становились членами еще и экономической элиты, в свою очередь «кадры» из экономической элиты рекрутировались на государственную службу, становясь частью военно-политико-административной элиты. Процесс слияния элит, в одну господствующую политическую элиту, которая сосредоточила в себе политические, экономические и военные ресурсы, завершился к XV—XVI вв. Как отмечает С. С. Восканян, вне элиты осталась небольшая часть экономической элиты — богатые купцы, ремесленники и некоторые другие слои общества. Примерно во второй половине XVIII в. начался процесс разделения господствующей элиты на три относительно самостоятельные элиты: политическую, военную и экономическую. Данный процесс завершился в начале XX в. и с этого времени можно говорить о том, что в России появилась относительно самостоятельная политическая элита.

1. Основное содержание статьи Автор напоминает, что господствующий слой у восточных славян «формировался из старой родоплеменной аристократии (вождей, жрецов, старейшин) и членов общины, разбогатевших на эксплуатации рабов и соседей. Далее следуют довольно неоднозначные тезисы: «Первоначально торговлей занимались в основном славяне, а пришедшие варяги представляли собой вооруженный класс. Это значит, что в зарождавшемся древнерусском государстве экономическая и военно-политико-административная элиты не составляли единого социального слоя…» .

Княжеская дружина участвовала и в торговле, поэтому, военно-политико-административная элита, постепенно превращалась еще и в экономическую, тем самым трансформируясь в господствующую элиту, так как сосредотачивала в своих руках все самые главные ресурсы власти — политические, военные и экономические.

В связи с появлением на рубеже X—XI вв. частного землевладения, часть дружинников оседает на земле, становясь феодалами и интегрируясь с экономическим классом (купцами, ремесленниками и некоторыми другими).

Среди дружинников, как считает автор, выделялись бояре — крупные землевладельцы, выполнявшие две функции — военную (защита территории, участие в походах князя) и политико-административную (участие в принятие управленческих решений, работа в суде и т. д.).

К 30-м гг. XIII в. в дружине оформился новый слой — «дворяне» или «слуги», которые за свою службу получали от князя землю и изначально большого политико-экономического влияния не имели. Ситуация изменится лишь к XVI в., когда они войдут в высшие слои общества, хотя и будут пока еще находиться ниже бояр и окольничих.

К XV в. вокруг московского князя складывался «государев двор», куда входили князья, бояре и дети боярские (автор не указывает слуг, которые также стали постепенно выполнять государственные управленческие функции). Оттуда брались кадры для высших государственных должностей (управленческих и военных) и, по мнению некоторых историков, вышла Боярская дума (а откуда ей еще было выйти, само понятие об этом говорит). В этот период боярство стало «самым знатным и богатым сословием», являясь «высшей формой феодальной знати до конца XVII века», в этот период один член Боярской думы в среднем владел более 500 дворами. Здесь я замечу, что боярство и ранее было самым знатным и богатым слоем господствующего сословия феодалов, а вот новой тенденцией следует считать, как отмечает сам автор, растущую роль дворянства с XVI в., которое все больше смыкается с боярством в единое аристократическое сословие. С появлением к концу XVII в., запрета на верстание в дети боярские из таких социальных групп, как крестьяне, холопы, посадские, феодальная аристократия становится окончательно замкнутым социальным слоем.

К началу XVIII в. господствующий класс получил единое наименование — дворяне, которых насчитывалось более 15 тыс. дворян. Их имущественное положение было разным: из примерно 500 наиболее богатых фамилий (то есть тех, кто владел более 100 дворами), только 5 имели более 2 тыс. дворов, 13 — от 1 до 2 тыс., остальные — еще меньше.

Далее автор говорит о стремительном росте числа землевладельцев. Так, в XVIII по сравнению с XVII в. удельный вес дворянского землевладения увеличился с 9 до 29%.

Что касается таких групп экономического класса как купцы, ремесленники и некоторые другие, то, хотя их роль усиливалась, но этот процесс проходил постепенно и неравномерно. Причиной тому был факт их незначительности в структуре экономике. А отсюда их не только экономическая, но и политическая слабость.

На мой взгляд, автор здесь забывает о главной причине: в феодальном обществе социальный статус человека определяется в первую очередь сословной принадлежностью, а не размером состояния. Купцы и уж тем более ремесленники к знати, а, следовательно, к элите общества не могли относиться. Не случайно автор пишет, что правители страны могли насильственно переселять купцов из Москвы в провинцию или наоборот, исходя из своих интересов и замыслов (нередко для ускорения развития определенной местности или населенного пункта).

Из-за нестабильного социально-экономического положения сокращалось количество богатых купцов. Лишь в XVIII в. ситуация стала меняться для них в лучшую сторону. Петр I через различные льготы и привилегии активно содействовал развитию промышленности и торговли. Для ускоренного развития промышленности царь даже разрешил представителям недворянского происхождения покупать крестьян, что противоречило существовавшим правилам, но только для работы на фабриках и заводах.

Всестороннее и интенсивное развитие государства не могло не отразится на господствующей элите, и во второй половине XVIII в. начался процесс ее дифференциации на несколько относительно самостоятельных элит — политическую, экономическую и военную.

Далее автор говорит о причинах данного процесса. В первую очередь наблюдался стремительное увеличение бюрократического аппарата, который рос в два раз больше чем население. Так, к примеру, только за период с 1796 по 1851 г. госаппарат вырос почти в 5 раз, в то время как численность населения увеличилась менее чем вдвое (с 36 до 69 млн. чел.). Повышенный спрос на чиновников вынуждал государство вносить коррективы в кадровую политику, которая проявлялась в постепенной сивилизации центральных органов власти, что означало отделение военной элиты от политико-административной. Так, среди чиновников первых пяти классов в 1795—1814 гг. доля военных составляла 34%, а в 1815—1834 гг. — уже 25%. Однако этот процесс проходил неравномерно, в основных органах власти — Комитете министров, Госсовете и Сенате — медленнее, чем в нижестоящих.

Сивилизация госаппарата, вытеснение из нее военных ускоряли процесс, с одной стороны, выделения военной элиты из господствующей и ее трансформацию в относительно самостоятельную элиту, а, с другой, способствовали превращению оставшейся части господствующей элиты в политическую.

Государство для сокращения расходов на растущий госаппарат стремилось сократить его пополнение за счет военных, которые обходились казне дороже, кроме того, сокращение числа свободных земель привело к прекращению во второй половине XIX в. традиции пожалования земли военным.

Выделение военной элиты из политической и экономической способствовало и развитие капитализма. Начался постепенный перевод военных только на денежное содержание, единственным источником дохода для них становилась заработная плата, что привело к их выбытию из экономического класса. Невысокие зарплаты военных привели даже к дефициту в офицерском корпусе. В 1907 г. он составил 20% от необходимого. Уже в начале XX в. даже военные верхи как правило не имели никакой собственности. Имевших собственность среди генерал-лейтенантов насчитывалось лишь 15,2%, полных генералов — 35%, генерал-майоров Генерального штаба — 10,8%.

Значительное сокращение доли богатых людей происходило не только среди военной, но и политико-административной части элиты, из-за притока на государственную службу выходцев из малоимущих слоев населения и переход на систему вознаграждения в денежной форме с недостаточно высокой зарплатой. Так среди чиновников II кл. землевладельцев было: в 1853 г. — 97,4% 1878 — 71,4%, 1902 — 51%.

Развитие капитализма повлекло за собой перемены в социальной структуре общества, в том числе в ее высших слоях. Экономическая часть господствовавшей элиты теперь главным образом пополнялась не за счет госслужащих (гражданских и военных), а за счет лиц, не причастных к власти, занятых только в экономической сфере. Тем самым, экономическая часть господствующей элиты все больше трансформировалась в относительно самостоятельную экономическую элиту.

В то же время одновременно во второй половине XIX-начале XX в. одновременно проходили два противоположно направленных процесса: с одной стороны, господствующая элита раскалывалась на три относительно самостоятельные группы (хотя в каждой из них присутствовали отдельные представители двух других), а, с другой, происходило сращивание власти и бизнеса. То есть, становясь относительно самостоятельными, три элиты вновь стремились к созданию единой господствующей элиты, но уже с большими ресурсами (политическими, экономическими, финансовыми, военными, людскими).

Сращивание власти и бизнеса наиболее явственно проявилось в 1860—1870 гг. С одной стороны, быстро растущее число предпринимателей и стремительный рост их доходов представляли для госслужащих большой соблазн. С другой стороны, набирающая силу (в количественном и качественном плане) экономическая элита также не могла устоять перед возможностью использовать свои ресурсы для влияния на власть в том числе, для вхождения в ее круг. Это взаимное желание чиновников и буржуазии объединиться проходило через различные формы и механизмы.

Так, например, ценные бумаги крупных компаний, как правило, сосредотачивались в верхах госаппарата. С. Ю. Витте даже называл акции Курско-Киевской железной дороги акциями Госсовета и Сената. В связи с такими процессами Александр III подписал закон «О порядке совмещения государственной службы с участием в торговых и промышленных товариществах, компаниях, а равно в общественных и частных установлениях». Он запрещал какое-либо участие в руководящих органах этих организаций чинам первых трех классов и соответствующим придворным чинам, а также занимавшим должности обер-прокурора Сената и их товарищам, директорам департаментов и главных управлений, губернаторам, градоначальникам, прокурорам. Однако понятно, что данную проблему решить не удалось, тем более что она присутствует даже в современных развитых странах.

Завершающим периодом в процессе трансформации политико-административной (гражданской) части господствующей элиты в относительно самостоятельную политическую элиту стало начало XX века. Либерализация политической системы, зарождение политических партий и организаций, повышение в обществе роли СМИ, появление Государственной Думы и связанного с ней института выборов, активизировало политические процессы в стране и стало причиной появления в России «чистых» политиков, то есть людей, не связанных (или почти не связанных) с экономической и военной элитами. В связи с чем, по мнению автора, можно говорить, что именно в этот период в России появилась политическая элита в современном понимании этого термина.

2. Заключительный анализ статьи Статью С. С. Васканяна можно отнести к попытке обобщить и системно осветить вопрос о формировании российской политической элиты в дореволюционный период, снабдив его интересными фактическими данными, например о количественном росте госаппарата по мере развития российской государственности, а также уровне благосостояния господствующего класса в разные эпохи.

Заявленная тема междисциплинарного характера, находящаяся на пересечении нескольких обществоведческих наук представляется интересной, в силу того, что изучение политической элиты в настоящем и прошлом в нашей стране начали чуть более 20 лет назад в период позднеперестроечных лет, поэтому данная проблемматика до сих пор остается не до конца разработанной, да и сама современная российская элита лишь недавно закончила свое окончательное оформление. В этой связи интересно соотнести признаки политической элиты, способы ее инкорпорирования и экскорпорирования в прошлом и настоящем.

Однако ряд положений, излагаемых в статье по древнерусскому периоду, не совсем понятны и вызывают ряд вопросов. Например фраза: «Первоначально торговлей занимались в основном славяне, а пришедшие варяги представляли собой вооруженный класс». Далее на этом основании делается вывод, что «в зарождавшемся древнерусском государстве экономическая и военно-политико-административная элиты не составляли единого социального слоя.»

Из первого предложения можно сделать вывод, что военно-политико-административная элита состояла исключительно из варягов. Что под этим термином понимает автор и насколько масштабным считает их присутствие на территориях ДРГ остается неясным. Однако судя по всему придерживаясь норманской теории происхождения Руси, считает, что варяги это пришлые племена из Скандинавии и только они составляли основу княжеской дружины, а, следовательно, и военно-политико-административной элиты. Утверждение спорное и не поддерживается большинством российских ученых, как и вся норманская теория происхождения Руси. Кроме того, автор не учитывает что у понятия «варяг» есть несколько трактовок, например С. В. Юшков считает термин социальным, под которым понималась верхушка древнерусского общества, а Р. И. Анохин так вообще предлагает считать варягами варщиков соли из Старой Росы.

Из слов автора следует, что управленческий политический класс первоначально состоял исключительно из варягов, то есть видимо скандинавов. Поэтому они не пересекались вначале с экономическим классом, который этнически состоял из древнерусских союзов племен (славян, как называет их автор), как будто славяне только и были способны, что торговать, а воевать и управлять совсем не умели. Если бы дела обстояли именно так, то России и русского народа давно бы уже не существовало.

Автор, рассуждая о соотношении различных элит, не дает им четкого определения: что следует понимать под военно-политико-административной элитой и экономической элитой и какие слои общества к ним относить.

Не совсем верно понимание автором происхождения боярства. По словам С. С. Восканяна, данный социальный слой формировался за счет дружинников, становившихся крупными землевладельцами, купцов и ремесленников. Такая точка зрения близка скорее к дореволюционной отечественной историографии.

В то время как в советско-российской исторической науке, на основании исследований источников, считается, что основа боярства это, прежде всего потомки родоплеменной знати и «главным образом боярство формировалось вне дружинной организации. В бояр превращались местные землевладельцы, экономически укрепившиеся и выделившиеся внутри разлагавшихся сельских общин, т. е. местная знать». Инкорпорация в боярство представителей других социальных групп и слоев при этом не отрицается.

Отсюда сомнителен главный тезис в статье о раздельном существовании военно-политико-административной и экономической элиты. Бояре, как раз обладая крупной земельной собственностью и имея доходы еще и от торговли, как например, в Новгороде и Пскове, одновременно составляли политическую верхушку общества. Уровень богатства купцов и тем более ремесленников, как правило, всегда ниже боярского. Поэтому непонятно, отчего в статье боярство не признается одновременно и политической и экономической элитой.

К военно-политико-административной элите автор фактически относит только княжескую дружину, и забывает о боярах, не несущих военную службу, а также многочисленных слуг княжеского двора, из которых также формировалась управленческая элита страны.

Кроме того в любом феодальном обществе, тем более в его ранних стадиях, не существует явного разделения на экономическую и политическую элиту, это характерно только для развитого капитализма западного образца. Обладание феодалами крупной земельной собственностью вытекает из наличия политической власти. А экономический класс купцов и уж тем более ремесленников вообще к элитным слоям общества при феодализме не относится, поэтому применять к ним термин «экономическая элита» не совсем корректно.

Таким образом, на мой взгляд, статье С. С. Восканяна при заявленной интересной теме не хватает глубокой теоретической проработанности, прежде всего по древнерусскому периоду, ряд утверждений являются в значительной степени спорными.

1. История отечественного государства и права ч. 1: учеб. пособие для вузов / под ред. О. И. Чистякова. М.: Юрайт, 2013. 477 с.

2. Юшков С. В. История государства и права России (IX-XIX вв.). учеб. пособие для вузов / под научной ред. Н. В. Кисилевой. Изд. перераб и доп. Ростов н/Д.: Феникс, 2003. 735 с.