Логика и онтология в философии Франца Брентано

Актуальность темы

исследования. Проблема отношения логики и психологии, которая казалось, была решена еще в начале столетия, в наши дни вновь стала актуальной. Причиной тому — успехи когнитивных наук, а также исследования в области компьютерного моделирования интеллектуальной деятельности человека, которые, инициировав исследования по психологии логики, поставили вопрос о пересмотре антипсихологической доктрины. Ставится под сомнение и легитимность современных философских подходов к изучению человеческого разума, главный недостаток которых усматривается именно в том, что основанная на антипсихологизме научная философия ХХ-го столетия санкционирует исследование форм и закономерностей мышления вне ментальных процессов, в которых они реализуются. Но порожденный когнитивными науками неопсихологизм, как и психологизм конца ХЗХ-го ст., обладает резко выраженным натуралистическим характером. Исходя из конкретных прикладных задач т.н. технических наук о разуме (mindtechnosciences), интеллектуальная деятельность человека рассматривается как выражение морфо-функциональных особенностей мозга. Из чего делается предположение о зависимости законов логики от особенностей нейрональных мозговых структур и нейрохимических закономерностей.

В этой ситуации обращение к наследию австрийского философа Франца Брентано представляется вполне закономерным. Ведь Брентано в своем понимании логики был далек как от платонизирующего антипсихологизма, так и от редуктивно-натуралистского психологизма. Для Брентано логика является опосредующим звеном между онтологией и психологией. Ее предмет составляют универсальные структуры и отношения реального мира вещей. Законы же логики получают свое определение течением актуальных ментальных процессов, в совокупности своей составляющих мышление. Основанная на теории интенциональности идея о взаимной обусловленности онтологии и психологии, не только определила специфику понимания науки логики, но и оказалась чрезвычайно продуктивной для разработки самой онтологии. Брентано и его последователи разрабатывали теорию предметов (так предпочитали называть онтологию в школе Брентано) в строгом соответствии с ментальными процессами, в которых эти объекты познаются. Это и отличает брентанизм от традиции Фреге, продолженной впоследствии в аналитической философии, в которой онтология и логика рассматриваются безотносительно к психологии. Различие подходов Фреге и Брентано позволяет предположить возможность иной концепции научной философии, отличной от традиции инициированной немецким логиком.

Обратившись к докантовской аристотелевской традиции, Брентано положил начало новому способу культивирования философии, характерной чертой которого является ориентация на общность естественнонаучной и философской методологии. Причем речь шла не о прямом заимствовании метода естественных наук, а о поиске единой научной методологии, которая могла бы применяться к различным предметным областям. Главной особенностью такого единого метода Брентано считал примат эмпирического опыта, включающего в себя не только чувственный, внешний опыт, но и внутренний, интроспективный опыт. Именно такой метод должен стать основанием научной метафизики.

Все это дает основание утверждать, что обращение к философии Брентано является актуальным, поскольку может оказаться плодотворным как для решения внутренних проблем логики и психологии, обостренных онтолого-гносеологическнми проблемами когнитивных наук, так и для выявления оснований кризисных явлений в современной аналитической философии.

Степень разработанности проблемы. До недавнего времени логическое учение Брентано не привлекало интереса исследователей, что можно объяснить двумя обстоятельствами. Во-первых, реформаторские устремления Брентано в области логики и онтологии были отодвинуты в тень грандиозной реформой традиционной логики, проведенной Готтлобом Фреге. Во-вторых, многие из текстов Брентано, в которых изложены его метафизические и онтологические взгляды, оставались неопубликованными, что не давало возможности ни адекватно оценить особенности его логического учения, ни понять его философию в целом.

Первые исследования метафизики и онтологии Брентано начали появляться лишь в 60−70-х годах нашего столетия. Это прежде всего труды американских философов Р. Чизольма и Г. Бергмана, в которых исследовались преимущественно онтолого-психологические и онтолого-этические корреляции. И лишь в работах философов т.н. «манчестерской школы» (К.Маллиген, Б. Смис, П. Саймонс), логика Брентано стала рассматриваться в перспективе его метафизики и онтологии. Однако внимание этих исследователей направлено преимущественно на обнаружение связей логико-онтологических идей Брентано с таковыми логиков и философов Львовско-Варшавской школы, а также с феноменологическими концепциями логики. Так, производилась попытка сопоставления реистской онтологии Брентано и логики Лесьневского, влияние онтологических воззрений Брентано на возникновение реалистской концепции логики А. Рай-наха. Основной недостаток этих подходов состоит в том, что интерпретация логического учения Брентано совершается в терминах и на основе логистической парадигмы, которая не соответствует брентановскому пониманию как научности философии так и логики. Это и породило убеждение о бесперспективности и неплодотворности логических идей Франца Брентано.

В настоящей диссертационной работе исследование онтологических предпосылок Брентановской логики проводится впервые.

Цели и задачи исследования. Цель диссертационной работы состоит в выявлении онтологических предпосылок логического учения Ф. Брентано, а также исследование онтологической обусловленности брентановской теории суждения и его учения о взаимоотношении логики и психологии.

Реализация цели диссертации предполагает решение следующих задач:

Во-первых, выявить и прояснить особенности брентановского понимания научности философии;

Во-вторых, вскрыть онтологическую обусловленность брентановского варианта решения проблемы отношения логики и психологии,.

В-третьих, показать, что в психологизме Брентано не происходит субъективизация опыта, а общезначимость знания основывается на не-корреспонденционной теории истины.

В-четвертых, проанализировать историю становления учения Брентано о субстанции в свете антитезы бикатегориальной и монокатегориальной онтологий;

В-пятых, показать, что теория экзистенциальных суждений Брентано содержит в качестве предпосылки онтологическое учение о субстанциаль-но-акцидентальном отношении.

Основные результаты диссертации и их новизна. Работа представляет первое на русском языке исследование логико-онтологического аспекта философии Франца Брентано. Впервые в отечественной философии предпринята попытка рассмотреть учение Брентано о субстанции как основания его теории экзистенциальных суждений. Впервые прослежена связь психологизма Брентано в контексте современных проблем когнито-логии и теории «искусственного интеллекта». Новизной отличаются следующие полученные результаты:

— показано, что философия Ф. Брентано может рассматриваться как исток новой концепции научности философии, которая основывается на не-кантовском понимании априорного знания;

— установлено, что постановка проблемы отношения логики и психологии и ее решение в антипсихологизме и натуралистском психологизме определяется различием понимания онтологического статуса идеальных предметов. В связи с этим обосновывается необходимость выделения психологизма Брентано в особый тип, основанный на реистской онтологии и дескриптивной психологии;

— раскрыта внутренняя логика эволюции брентановского понимания категории субстанции;

— показано, что в основании теории суждения Брентано находится идея структурного логико-онтологического изоморфизма, которая является предпосылкой двух основных положений теории: принципа сведения всех типов суждений к экзистенциальному и утверждения об одночленности логической формы экзистенциальных суждений;

— выявлены возможности применения результатов Брентано по онтолого-психологическому обоснованию логики для решения теоретико-методологических проблем когнитологии и исследований в области «искусственного интеллекта» .

Теоретико-методологическими основаниями исследования являются:

— исторический метод;

— феноменологический метод;

— семиотический метода также исследования русских (В.А. Лекторского, Ф. Т. Михайлова, Н. В. Мотрошштовой, В. А. Смирнова, Е. Д. Смирновой и др.) и зарубежных (В. Баумгартнера, Я. Воленского, А. Гжегорчика, К. Маллигена, Р. Поли, Б. Смиса, Р. Чизольма и др.) философов и логиков.

Практическая значимость работы. Полученные при решении поставленных в диссертации задач выводы могут быть использованы как для дальнейшего развития исследований философии и логики Брентано, так и для анализа философских проблем современных когнитивных наук.

Изложенные в диссертации результаты могут быть использованы при подготовке спецкурсов: «Философские проблемы современной логики», «История логических исследований», «Философские проблемы когнитивных наук» и др.

Апробация работы. Полученные в ходе исследования результаты отражены в статьях, опубликованных в отечественных и зарубежных журналах. Основные положения диссертационного исследования докладывались на международных конференциях: «Общественно-политическая и философская мысль на западно-украинских землях в контексте национально-культурного развития народов Австро-Венгрии» (Львов, 1991), «Львовско-Варшавская философская школа и современная философия» (Львов-Варшава, 1995), «Чтения памяти В.И. Смирнова» (Москва, 1997), ежегодных «Чтениях памяти К. Твардовского» (Львов, 1990;1998). Диссертация была обсуждена на заседании исследовательской группы «Философия самосознания» 24 декабря 1998 года и была рекомендована к защите.

По теме диссертации опубликовано 5 научных трудов общим объемом 2,5 авторских листов.

Заключение

.

Основной пафос философии Брентано — это стремлении к единству философии и науки, основанное на общности научной и философской методологии. Однако развитие философии в ХХ-ом столетии происходило не так, как того ожидал Брентано: возобладала идея Дильтея о сущностном различии метода наук о природе и наук о человеке. Идея, которую сам Брентано считал чрезвычайно вредной как для философии так и для науки поскольку санкционирует восходящую к Декарту субстанциональную разобщенность мира. Так или иначе, но в XX столетии четко определились два типа философии: аналитическая (или научная, англосаксонская) и гуманистическая (или континентальная) и развивались они в прямо противоположных направлениях. Так что в конце столетия мы имеем два типа философии, каждая из которых обладает своим языком изложения, концептуальным аппаратом, когнитивным стилем. Причем отличия настолько огромны, что имеет место почти полное отчуждение этих философий, отсутствие общения между философами. Все ведут себя так, как будто иной философии просто не существует помимо той, которой занимаешься. Естественно, такая ситуация расценивается как кризисная и все чаще предпринимаются попытки возобновить диалог. В этом смысле показательны «экуменические» попытки Ричарда Рорти.

Брентано оказался плохим пророком — развитие философии пошло иным путем, чем он предсказывал. Более того, если согласиться со ставшим уже почти-что каноничным утверждение, согласно которому Брентано является одним из творцов парадигмы научной философии XX столетия, то окажется, что именно Брентано прямо и повинен в таком исходе развития европейской философии. Но так ли это? На наш взгляд возобновление исследований творчества Брентано в немалой степени обусловлено сомнениями в адекватности отождествления понимания научности философии самим Брентано и понимании таковой основанном на идеях Больцано, Фреге, Рассела. Аналитическая философия наконец то обрела свою историю, а осознание своей историчности неминуемо сопровождается осознанием проблематичности оснований, что в свою очередь дает импульс историко-философским исследованиям. Показательной в этом отношении является работа М. Даммитта «Истоки аналитической философии». Это одна из первых работ, в которой возникновение философемы аналитической философии связывается не столько с англо-американской, сколько с австрийской философией, с брентанизмом. Обращение к Брен-тано должно на наш взгляд расцениваться именно как стремление к прояснению самой парадигмы научной философии, что возможно даст не только новый импульс развитию таковой, но и будет способствовать сближению philosophie plus sciense и philosophie plus litterature. В связи с этим возникает проблема интерпретации брентановской философии ведь восприятие философии Брентано формировалось в рамках научной философии конца XIX-го столетияее перспектива — это аналитическая философия ХХ-го столетия in sensu largo. В ее пространстве философия Брентано предстает перед нами как некий промежуточный этап, а следовательно — некое неоднородное целое, в которой причудливым образом сочетаются как ростки нового, так и «балласт» старого. Новое — это строгий метод дескриптивной психологии, который позволил осуществить фундаментальное различение между физическими и психическими феноменами, описать структуру последних, выделить в них объективные составные. Именно это и дало мощный импульс в определении предмета логики и становление ее как науки, зарождение феноменологии. Старое — это признание психологии основанием всех философских наук, что ведет к утверждению строгой корреляции между предметной областью познаваемого и активностью гносеологического субъекта. Мы имеем как бы два противоположно направленные импульсы, а сама философия Брентано приобретает некий гермафродитический характер, говоря в терминах начала века — ни психологизм, ни ангипсихологизм. Именно так и оценивали философию Брентано его ученики. И именно так, лапидарно, можно представить результат общепринятой до недавнего времени интерпретации.

Возможна ли иная интерпретация, которая представляла бы философию Брентано как некое самостоятельное целое? И есть ли для этого основания?

Уже вначале нашего столетия стало понятным, что научная философия имеет две разновидности: первая — коренится в философии Канта и имеет в своим основанием кантовский схематизм, вторая — была инициирована Брентано, который прямо обратился к докантовской аристотелевской традиции строгого систематического философствования И если первая, к которой можно отнести Гербарта, Фреге, Рассела, успешно развивалась, то вторая, остановилась в своем развитии.

Различие этих двух типов научной философии основывается на различном понимании онтологического статуса т.н. идеальных объектов: объектов математики, логики, аксиологических объектов. И если в рамках инициированного Кантом направления их рассматривали как такие, что принадлежат к априорному уровню бытия, как трансценденталии, то уже начиная с Больцано наблюдается тенденция к их онтологизации. Эта тенденция привела к формированию «теории двух миров» (Zweiweltentheorie). С одной стороны — «мир необходимости», строгой каузальности, или мир реальных вещей, с другой — «сфера идеального», сфера того, что значимо (geltende). Два параллельных мира, из которых первый обуславливает второй.

Такие онтологические представления обусловили требование, которое программно, сформулировал Гербарт: «мышление есть лишь средство, что-то вроде воспринимающей среды, растворяющего вещества (Vehikel), для того, чтобы свести воедино понятияот них самих зависит [курсив мой — Я.С.] то, будут ли они подходить друг другу или же нет. А потому также и здесь логическое должно быть очищено от всякой примеси психологического.» Он же и предложил как это осуществить: путем различения двух сторон суждения: объективную сторону — суждение с логической точки зрения, и субъективную сторону — суждение с точки зрения психологии.

В этом программном заявлении Гербарта в сжатом виде содержится вся онтология антипсихологизма из которого родилась научная философия ХХ-го столетия. Понятия понимаются как особого типа предметы (или точнее, выражения особого типа предметности), которые во-первых, абсолютно независимы от мышления, поскольку мышление играет по отношению к ним лишь роль пассивного агента, среды, которая лишь актуализирует их взаимодействие. Во-вторых, этим предметам присущи свои закономерности, согласно которым они могут «взаимодействовать». Образно говоря, у них своя «логика», которую сознание может лишь наблюдать и описывать.

Но наиболее радикальное изложение «теории двух миров» дал Бернард Больцано. Суждения и представления взятые объективно, т. е. в его терминологии: Satz-an-sich и Vorstellung-an-sich, образуют у Больцано абсолютно независимую от субъекта познания сферупричем даже терминология описания этой сферы создавалась такой, что бы избежать даже контекстуального намека на какую бы то ни было зависимость этих идеальных образований от активности субъекта: человека, или даже Бога213.

И именно тем, что в философии Брентано не возникает необходимости «удвоения» мира, она и отличается от восходящего к Канту концепции научной философии.

212 Herbart J. Lehrbuch zur Einleitung in die Philosophie, — Hamburg, — 1883. s. 95−96.

Предмет для Брентано — это все, что может быть представлено. В соответствии со строгой корреляцией между предметом психического акта и самим этим актом, не существует беспредметных актов. В случае представления: каждому представлению соответствует предмет, нет беспредметных представлений, есть лишь представления предметы которых не существуют. Но такая онтологическая квалификация предмета как существование — это уже прерогатива суждения. Поэтому область интенции акта представления с онтологичной точки зрения свободна от существования — это Daseinsfreie Gebiet как назвет ее впоследствии Майнонг. Это область, в которой предмет или бытийствует, если наличествует определенное представление направленное на него, или же не-бытийствует, если акт представления не-наличествует. Представление всегда относится к чему-то (etwas), причем оно, как психический акт, является чем-то реально существующим, ведь по Брентано, каждое восприятие является одновременно и суждением, а любой психический акт всегда есть актом сознательным, т. е. осознанным, т. е. схваченным посредством внутреннего восприятия, а следовательно, и поданным суждению (beurteilt). Распространяется ли это и на физические феномены? Само представление еще не является восприятием. Оно есть более широкое понятие, так как включает в себя различные виды представлений: как наглядные, так и не-наглядные, простые, опосредованные, темпоральные. Восприятие же включает в себя ощущения (обоняние, вкус и т. п.). Здесь же, говоря просто о представлениях, мы не берем во внимание ощущения. Представление всегда направлено на нечто, что просто есть представленное нечто. Можно даже сказать, что в некотором смысле, представление превращает нечто в предмет,.

2L1 Bolzano B. Wissenschaftslehre. Versuch einer ausfuehrlichen und groesstenteils neuen Darstellung der Logik mit steter Ruecksicht auf deren bisherige Bearbeiter. — Sulzbach, — 1837. Bd. I. s. 78. что хорошо просматривается в этимологии немецкого vorstellen (etwas vor sich stellen — ставить нечто перед собой).

Такое понимание предмета Брентано и обуславливает то, что для него все предметы, повторяем все — действительные и не-действительные, реальные и ирреальные, возможные, противоречивые, все они находятся в одном поле возможного опыта через представление. Это на наш взгляд основная онтологическая предпосылка различия двух типов научной философии — кантовской и брентановской. Основным пафосом брентанизма было создание научной метафизики, но не метафизики познания, как говорил Брентано о кантианстве, т. е. метафизике идеальных форм, предметов, которые лишь опосредуют познание, а метафизику реального мира вещей. Отождествление понятия сущее с понятием предмета представления отражает стремление соединить традиционную рациональную метафизику с психологией, придав тем самым метафизике статус науки. Ведь психология, в понимании Брентано, исследуя (описывая) психические феномены, основывается на данных внутреннего опыта, т. е. является эмпирической наукой, что и роднит ее с естественными науками с той лишь разницей, что последние основываются на внешнем опыте. Поэтому вышеупомянутое понятийное отождествление потенциально содержит отождествление двух этих типов опыта и знание, которое должно соответствовать этому опыту и являлось бы научным метафизическим знанием.

Возвращаясь к проблеме интерпретации, как нельзя более уместно вспомнить слова, сказанные Георгом Мишем в предисловии к «Системе логики и метафизики» Лотце, которые могли бы стать программными и для современных исследователей философии Брентано. «Тот, кто будет изучать систему Лотце как главное произведение современного логического движения, как работу, которая способна выдержать конфронтацию со средствами современной логики, тот очень часто будет натыкаться в тексте на такие места, что будет казаться, что острый взгляд Лотце приносится в жертву его же синкретическим намерениям. Поэтому такой исследователь, для того, что бы оценить некоторые ценные мысли и идеи, будет вынужден рассматривать целое, как некое гермафродитическое образование. Если же систему понимать, как окончание развития, в котором искания глубокого мыслителя останавливаются лишь временно, то в, казалось бы, хаотическом нагромождении, идей можно будет разглядеть такие мысли, в которых тугие узлы вечных философских проблем будут казаться ослабленными и будут просматриваться пути дальнейшего прогрес.

214 Lotze Н. System der Philosophie. — Meiner, Lepzig — 1912. Bd. l Logik. Vorwort, s. LX-LXI.