Сюжет, деталь и способы символизации в лирическом цикле М. Цветаевой «Лебединый стан»

Марина Ивановна Цветаева — один из наиболее интересных поэтов Серебряного века. Однако долгое время ее творчество не только было недоступно широкому читателю в Советском Союзе, но и до настоящего времени еще не опубликовано полностью. Это объясняется многими причинами, и в том числе, помимо идеологии, непримиримой позицией самой Марины Цветаевой. Известен ее гордый характер.

Она не принадлежала ни к одному поэтическому направлению или школе, декларативно отказывалась от любых литературных влияний, о чем сама указывала в дневниках («литературные влияния не испытывала, только человеческие»), В одной из дневниковых записей М. Цветаевой о поэтических вечерах находим афишу: «Символисты, футуристы. и Марина Цветаева». И действительно, до сих пор исследователи придерживаются мнения, что творчество этого великого русского поэта настолько индивидуально и оригинально, что целиком не может быть отнесено ни к одному существующему в эпоху Серебряного века литературному направлению. Но этого мало: она абсолютно отказывалась и от сословных принадлежностей: «Я не дворянка -(ни гонора, ни горечи) и не хозяйка (слишком веселюсь), я не простонародье (слишком <пропуск>) и не богема (страдаю от нечищеных башмаков, грубости их радуюсь, — будут носиться!). Я действительно, абсолютно, до мозга костей, — вне сословия, профессии, ранга. — За царем — цари, за нищими — ни.

1 г щие, за мной — пустота". Это отречение от всего — можно сказать, всего земного, всех примет — не однажды встречается в дневниках. Гордое скрывает горькое («не снисхожу!»). Она чужая большинству поэтических объединений, человеческих дружб, только «из истории не выскочишь».

В самом начале творческого пути М. Цветаева, самостоятельно издав свою первую книгу стихов «Вечерний альбом», отправила ее для отзыва В. Брюсову (от этого факта она позже отказалась в очерке о Брюсове «Герой.

1 Цветаева М. Собрание сочинений: В 7 т. Т. 4. Кн. 2: Дневниковая прозаИз записных книжек и тетрадейОтветы на анкетыИнтервью / Сост., подгот. текста и коммент. А. Саакянц, Л. Мну хина. — М: Тер-ра- «Книжная лавка — РТР», 1997. — С. 160. труда") — в то время уже признанному мэтру символистов. Ответом на сборник послужила в целом благоприятная, но воспринятая М. Цветаевой в штыки рецензия на стихотворный сборник с пожеланием молодому автору «чувств более острых» и «мыслей более нужных». Это стало началом поэтической борьбы. Во втором сборнике Цветаевой «Волшебный фонарь» появилось стихотворение, посвященное В. Брюсову, где содержался прямой ответ на его замечание: «Острых чувств» и «нужных мыслей» / Мне от Бога не дано". Позднее, уже во время довольно широкой известности Цветаевой в поэтических кругах обеих столиц, в голодные революционные и военные годы, взаимная неприязнь М. Цветаевой и В. Брюсова сослужила ей недобрую службу, помешав изданию книги «Юношеские стихи» в 1919 году. Не смогла она и выступать на тех вечерах поэтов, на которых, может быть, очень хотела выступить.

В 1931 году она напишет: «МОЯ СУДЬБА — КАК ПОЭТА — в дореволюционной России самовольная, а отчасти не-вольная выключенностъ из литер<�атурного> круга из-за раннего замужества с пе-л итератор о м (NB! редкий случай), раннего и страстного материнства, а главное — из-за рожденного отвращения ко всякой кружковщине. Встречи с поэтами (Эллисом, Максом Волошиным, О. Мандельштамом, Тихоном Чу рил иным) не — поэта, а — человека, и еще больше — женщины: женщины, безумно любящей стихи. Читатель меня не знал, п<�отому> ч<�то> после двух книг — из-за той же литературной оторванности и собственной особости: ненавидела напр<�имер> стихи в журналах — нигде не печаталась"1.

Может быть, именно поэтому многие произведения поэта имеют очень сложную, порой почти трагическую судьбу. Это в полной мере относится к циклу «Лебединый стан». Написанный в 1917 — 1920 годах, буквально, с исторической точностью отразивший великие и мелкие события Революции и гражданской войны, он был опубликован лишь в 1957 году в Мюнхене. Вы.

1 Цветаева М. Собрание сочинений: В 7 т. Т. 4. Кн. 2: Дневниковая прозаИз записных книжек и тетрадейОтветы на анкетыИнтервью / Сост., подгот текста и коммент. А. Саакянц, JI. Мнухина. — М.: Терра- «Книжная лавка — РТР», 1997. — С. 188. шла отдельная маленькая книжка, содержащая «Лебединый стан» (60 стихотворений) и «Дополнение» (стихотворение «Кто — мы? Потонул в медведях.»). Цикл не был издан в свое время ни в России, откуда М. Цветаева уехала лишь в 1922 году, ни позже, за границей — в Берлине или Праге. Понятно, что произведение, возводящее белогвардейцев в ранг святых, не могло найти ни отклика у большинства населения Советской России, ни поддержки правительства социалистической страны. Однако и за границей, в обществе эмигрантов, еще недавно в большинстве своем состоявших в рядах Белой гвардии, цикл не имел успеха, как этого можно было бы ожидать. Более того, даже в собственной семье «Лебединый стан» не был оценен по достоинству. Муж М. Цветаевой С. Я. Эфрон вернулся из рядов Добровольческой армии разочарованным в идеях Белого движения. Дочь Марины Ивановны Ариадна Эфрон записала в своих воспоминаниях такой «разговор между родителями вскоре после нашего с матерью приезда за границу: «. И все же это было совсем не так, Мариночка, — сказал отец, с великой мукой все в тех же огромных глазах выслушав несколько стихотворений из «Лебединого стана». «Что же — было?» — «Была братоубийственная и самоубийственная война, которую мы вели, не поддержанные народомбыло незнание, непонимание нами народа, во имя которого, как нам казалось, мы воевали. Не «мы», а — лучшие из нас. Остальные воевали только за то, чтобы отнять у народа и вернуть себе отданное ему большевиками — только и всего. Были битвы за «веру, царя и отечество» и, за них же, расстрелы, виселицы и грабежи». — «Но были — и герои?» — Были. Только вот народ их героями не признает. Разве что когда-нибудь жертвами. ,"1.

Цикл «Лебединый стан», тем не менее, глубоко народен. Точное чувствование Цветаевой, на первый взгляд, чуждой ей стихии народного языка говорит о коренном родстве поэта с русскими мужиками и бабами, их сказками и песнями. Эта истинная народность, по словам С. Эфрона, отсутствовавшая в деле Добровольчества, говорит от первого лица устами поэта в цикле «Лебединый стан». Иначе и быть не могло. «Помню, на вопрос, заданный Мари.

1 Эфрон A.C. О Марине Цветаевой. Воспоминания дочери. — М.: Советский писатель, 1989. — С. 51. не Цветаевой одним из поэтов старшего поколения, строгим приверженцем метра и меры, — откуда, мол, в ней, вскормленной классикой и вспоенной романтизмом, — лубок, былина, частушка, сказка, заплачка и плясовая, — пишет А. Эфрон, — она ответила коротко и глубоко серьезно: — России меня' научила Революция.

Именно в первые годы революции, когда огромная Русь заговорила во весь свой голос, на все свои голоса, истинно народная стихия слова, стихия стиха, во всей торжественности своей и во всем своем просторечии, исподволь влилась и навсегда внедрилась в творчество Цветаевой, переиначив строй, лад и лексику ее произведений"1.

Восхваление белогвардейских идеалов войны за правое дело не нашли понимания ни у Сергея Яковлевича, ни у Ариадны Эфрон. Она вслед за отцом хотела вернуться в Советский Союз, чему до последнего момента активно сопротивлялась Цветаева. «Дано мне отплытье Марии Стюарт», — напишет она в 1939 году, перед самым отъездом из Франции. Дар предвидения, которым она явно обладала, позволил ей предугадать как трагическую гибель семьи в СССР, так и с космической высоты нескольких лет судьбу своей страны в «Лебедином стане». Великие исторические события даже историкам удается осмыслить только по прошествии хотя бы нескольких лет. М. Цветаева записала в 1918 году: «Самое главное: с первой секунды Революции понять: Все пропало! Тогда — все легко». Легко, «с первой секунды» — и навсегда — определить всю жизнь — на жизнь вперед. Трагический дар предвидения, знания наперед. Ближайшее окружение ее, люди, которых она хорошо знала, просто знакомые в первые годы восторгались очищающим пламенем Революции. Маяковский бегал по Петербургу «туда, где стреляют. Я весь день бегаю туда, где стреляют!». Блок сидел у костров, разожженных солдатами на улицах, и «слушал музыку Революции». И лишь Марина Цветаева, как Кассандра в Трое, говорила о смерти самого дорогого, о гибели России. Цикл «Лебединый.

Эфрон А.С. О Марине Цветаевой. Воспоминания дочери. — М.: Советский писатель, 1989. — С. 295. 2Цветаева М. Мои службы // Собрание сочинений: В 7 т. Т. 4. Кн. 2: Дневниковая прозаИз записных книжек и тетрадейОтветы на анкетыИнтервью / Сост., подгот текста и коммент. А. Саакянц, Л. Мну-хина. — М: Терра- «Книжная лавка — РТР», 1997. — С. 45. стан" - пророчество, которому, к сожалению, суждено было реализоваться в полной мере. В этих стихах есть предсказание и гибели царской семьи, и гибели всей Добровольческой армии, и гибели поэта в этой кровавой круговерти («Руки роняют тетрадь, / Щупают тонкую шею.»). «У нее было особое свойство, — пишет Ариадна Эфрон, — постигать описываемое ею (явление, событие, предмет) и описывать постигнутое — не от формы к существу, а, наоборот, из глубины, из сути — к поверхности («хочешь писать дерево — стань им!»)"1.

Лебединый стан" так и остался неопубликованным до 1957 года, когда творчество уже погибшего поэта пересматривалось как советскими, так и зарубежными исследователями. Так и не примкнув ни к одному из лагерей, Марина Цветаева всю жизнь оставалась чужой в зарождавшейся Советской России, в эмигрантских кругах Праги и Парижа, в СССР, куда она вслед за мужем вернулась в 1939 году. При этом современники Цветаевой высоко оценивали ее поэзию. Ее стихи были близки М. Волошину, сразу увидевшему в полудетских стихах «Вечернего альбома» будущую поэтическую силу и глубокое понимание человеческой души. Музыкальность и ритм пришлись по вкусу Андрею Белому (статья «Поэтесса-пеВица»). К. Бальмонт ценил ее творчество, хотя сам находился совсем на другом творческом пути. Известны положительные отзывы о ее поэзии Н. Гумилева, М. Цетлина, М. Шагинян, В. Ходасевича, даже Г. Адамовича (обычно критиковавшего стихи М. Цветаевой), многих других. Однако рваный ритм («я люблю стихи, которые рвутся, льются — нет»), чрезмерно усложненный синтаксис, поиски изначального смысла слова (поэтическая этимология, интерес к внутренней форме слова), актуализация его окказиональных значений в стихе часто отпугивали потенциальных издателей произведений М. Цветаевой за рубежом, ее стихи, поэмы и даже проза, которую все же удавалось печатать, не находили понимания. Это касалось не только «Лебединого стана». После выхода в свет замечательной, тон Эфрон A.C. О Марине Цветаевой. Воспоминания дочери. — М.: Советский писатель, 1989. — С. 229. кой, русской поэмы «Царь-Девица» за границей Цветаеву окрестили «Царь-Дурой».

Сложность интерпретации произведений М. Цветаевой определяется не только многогранностью личности поэта, но и поистине огромным количеством литературы о ее жизни и творчестве. Теоретическую основу диссертации составили труды ведущих ученых по теории и истории литературы.

В работе мы опирались на биографические исследования A.C. Эфрон, А. И. Цветаевой, A.A. Саакянц, И. В. Кудровой, М. И. Белкиной, В. Лосской, на литературоведческие труды С. Елышцкой, В. Адмони, С. Карлинского, Е. Б. Коркиной, И. Бродского, на структурно-семантический анализ текстов Ю. М. Лотмана, Б. М. Гаспарова, М. Л. Гаспарова, на лингвистические исследования О. Г. Ревзиной, Л. В. Зубовой, Е. М. Крадоджен, Н. С. Валгиной, A.A. Бурова, на труды зарубежных исследователей — Е. Эткинда (Франция), Е. Фарыно (Польша), Г. Ванечковой (Чехия), М. Мейкина, Л. Фейлер. Огромное значение для интерпретации фольклорных символов и мифологем имеют работы А. А Потебни, А. Н. Афанасьева, С. С. Аверинцева, А. Голана. Особенную роль в исследовании текстов М. Цветаевой сыграл «Словарь поэтического языка Марины Цветаевой», составленный И. Ю. Беляковой, И. П. Оловяннико-вой, О. Г. Ревзиной (в настоящее время вышло 4 тома из шести). Теоретическую базу исследования составили труды Б. М. Томашевского, Ю. Тынянова, Л. Я. Гинзбург, Р. Якобсона, Ю. М. Лотмана, Л. Тимофеева, Я. Мукаржовско-го, исследования природы и исторических путей циклизации М. Н. Дарвина, С. И. Фоменко, Л. В. Спроге, Г. Т. Петковой, М. В. Серовой, исследования сюжета в лирике В. А. Сапогова, Т. И. Сильман, Б. О. Кормана, Н. И. Копыловой.

Особую роль для уточнения символистского понимания лирического цикла сыграли теоретические работы символистов Андрея Белого, В. Брюсо-ва, А. Блока.

Также очень важными для работы явились диссертации, защищенные в последние годы на кафедре русской литературы XX века МПГУ: Н.О. Осипо-вой «Художественный мифологизм творчества М. И. Цветаевой в историко-культурном контексте первой трети XX века» (1998) — В. Ю. Александрова.

Фольклоризм Марины Цветаевой (стихотворная поэтика, жанровое своеобразие)" (1989) — Е. В. Сомовой «Личность поэта, природа и назначение творчества в художественной концепции М.И. Цветаевой» (1997).

Интерес к творчеству М. Цветаевой в литературном, религиозном, общекультурном контексте Серебряного века не утихает. До сих пор исследователями нечетко определена позиция М. Цветаевой по отношению к многочисленным литературным школам и течениям, образовавшимся в эту эпоху. Это отчасти объясняется еще и тем обстоятельством, что часть архива поэта до сих пор была закрыта завещанием дочери М. Цветаевой А. С. Эфрон. Так и не опубликованный при жизни поэта (первая публикация — 1957 год), цикл «Лебединый стан» до сих пор не привлек пристального внимания исследователей. Конечно, существует несколько упоминаний о цикле как в литературоведческих, так и в биографических исследованиях (Пинаев С. «Близкий всем, всему чужой.»: Максимилиан Волошин в историко-литературном контексте серебряного века. — М., 1996; Швейцер В. Быт и бытие Марины Цветаевой. -М., 1992; Саакянц А. Марина Цветаева. Жизнь и творчество. — М., 1997 и др.), однако до сих пор цикл «Лебединый стан» является недостаточно изученным.

Настоящее диссертационное исследование направлено на анализ основополагающих для поэтики Марины Цветаевой категорий сюжета и детали. Интересующие нас моменты рассмотрены на материале лирического цикла М. Цветаевой «Лебединый стан». Таким образом, предметом нашего исследования является цикл «Лебединый стан». В работе исследовано 60 стихотворений цикла (всего 871 строка), также привлечены другие тексты: циклы из книги М. Цветаевой «Ремесло», циклы «Стихи к Блоку» и «Стихи о Москве», «Поэма Конца», стихи, проза, дневники и письма поэта (как относящиеся к периоду 1917 — 1920;х годов, так и позднейшие), цикл А. Блока «Родина» (включающий микроцикл «На поле Куликовом»), текст «Слова о полку Иго-реве».

Не случайно наше обращение к лирическому циклу Марины Цветаевой / ^ > «Лебединый стан». Цикл «Лебединый стан» является одним из интереснейших произведений Марины Цветаевой. «Лебединый стан» выполняет функцию интерпретационного «ключа» к последующим циклам («Марина», «Разлука», «Георгий», «Благая весть», «Ханский полон»). Именно в этом произведении формируются новые этико-эстетические координаты художественного мира поэта. Существует и тематическая перекличка между «Лебединым станом» и циклами из книги «Разлука». Такое разветвление, продолжение и развитие той же темы в следующих произведениях характерно для Цветаевой. Эту особенность отмечает Аридана Эфрон, дочь и первый критик Цветаевой, вместе с ней пережившая реалии, отраженные в поэзии: «С основными своими темами Марина не расставалась всю свою творческую жизнь, и они, переходя из одной ипостаси в другую, как бы кустились, давая все новые ответвления от ее ствола и корней"1.

Обращение к лирическому циклу «Лебединый стан» определяется сравнительно малой изученностью анализируемого произведения, тогда как этот объемный цикл (состоящий из 60 стихотворений, 10 из которых объединены дополнительно в микроциклы «Москве», «Дон», «Андрей Шенье», «Памяти A.A. Стаховича») требует подробного изучения как эстетический феномен, построенный по уникальным законам цветаевского поэтического мира.

Уникальность лирического цикла «Лебединый стан» состоит в сочетании традиционных приемов циклизации с оригинальными авторскими способами символизации. Говоря о традиции циклического образования, мы имеем в виду понимание лирического цикла символистами в качестве метажанровой крупной формы, способной выразить все мировоззрение поэта.

Все вышесказанное определяет актуальность настоящего исследования.

1 Эфрон А. С. О Марине Цветаевой. Воспоминания дочери. — М.: Советский писатель, 1989. — С. 170.

Научная новизна исследования состоит в том, что впервые подвергнут полному анализу цикл М. Цветаевой «Лебединый стан». Пристальное внимание уделено авторским способам символизации и их реализации в конкретном тексте, принципам построения детали (образа-символа), авторской символике цветообозначения в контексте творчества М. Цветаевой. Особенно тщательно рассмотрены все восхождения в цикле к мировой мифологии и народным верованиям. Выдвинута концепция о преобладании лирических и символических структур в данном цикле.

Основная цель данного исследования заключается в анализе сюжета, системы образов, детали и авторского цветообозначения в цикле с опорой на исследования в области теории и истории литературы.

В связи с этим основными задачами исследования явились:

1) уточнение понятия лирического цикла, лирического сюжета, сюжета в лирическом цикле, символа с точки зрения философии и теории литературы;

2) выявление путем подробного анализа лексики, синтаксиса цикла основных фольклорных, религиозных, мифологических, интертекстуальных связей произведения в контексте Серебряного века.

Методологической базой исследования являются сравнительно-типологический, историко-генетический и структурно-семантический методы литературоведческого анализа. Применен комплексный метод анализа литературного произведения как художественного феномена.

Цикл «Лебединый стан» построен согласно основному символистскому принципу: предельная контекстуальная обусловленность отдельных стихотворений в цикле. Неразрывное единство, которым является цикл, его целостность определяется уже авторским принципом построения: ступенчатой символизацией. По этому принципу построен сюжет цикла, система образов, так организована деталь. Таким образом, цикл на всех уровнях выстроен в градационные символические ряды. Особенно это касается системы образов, в которой образы героев развиваются на протяжении всего произведения, выстраиваясь в своеобразные линии судьбы. Так, каждый образ в своем развитии в цикле проходит три ипостаси: конкретную, исторический план и вечность (последняя как неизменное, конечное состояние всего).

Циклизация сыграла важную роль в творчестве М. Цветаевой. Именно циклизация явилась для нее «излюбленным структурным принципом организации лирического материала"1. Цикл для Цветаевой — своеобразный «замкнутый круг» явлений бытия, который невозможно разорвать, не исчерпав их все полностью: «Даже формально не объединенные произведения большой формы, например драматические поэмы или прозаические отрывки «семейной хроники», стягиваются в цикл — в одном из трех значений этого понятия: периода времени, процесса действия или круга (замкнутого крута навязчивой идеи)"2.

Уделяя в работе большое внимание символизации, считаем обязательным уточнить термин. Трактуя понятие «символ», мы отталкиваемся от определения, данного А. Ф. Лосевым в «Очерках античного символизма и мифологии»: «Символ есть неразличимое тождество общего и особого, идеального и реального, бесконечного и конечного. В нем ни одна сторона не перевешивает другую, и обе они находятся в равновесии. В символе идеального ровно столько, сколько надо для реальностии в нем ровно столько реального, сколько требует его идеальная заданность"3. То есть, как интерпретирует лосевское понимание символа М. Ю. Стояновский в своей диссертации «Символ у Вяч. Иванова: Традиции и специфика» (1996), «символ для Лосева есть «обобщение» вещи, «зовущее за пределы этой вещи». и «намечающее огромный ряд ее разнородных перевоплощений». Это обобщение, создающее «бесконечную смысловую перспективу» («инородную перспективу»). Символ заряжен многочисленными смысловыми потенциями и обладает самостоятельной мощью моделирующего обобщения, он есть творческое начало, смысловым образом порождающее многочисленные закономерные и единичные структуры., функция, которая. закономерно. «разлагается в беско.

1 Коркина Е. Б. Трилогия Цветаевой // Марина Цветаева. Симпозиум, посвященный столетию со дня рождения. — Нортфилд, Вермонт, 1992. — С. 111.

2 Там же.-С. 112.

3 Лосев А. Ф. Очерки античного символизма и мифологии. — М, 1993. — С. 20 — 21. нечный ряд. отдельных единичностей"., где каждый член с большим или меньшим приближением стремится выразить изначальную функцию, «предел»., — и «все они сливаются в одно нераздельное целое, пульсирующее каждый раз по-разному, в связи с бесконечной смысловой заряженностью символов, лежащих в его основе. «.

Итак, символизацию применительно к творчеству М. Цветаевой «можно характеризовать как поэтику предельности"2. Ярко выраженная в рамках цикла авторская ступенчатая символизация, по сути являющаяся организующим стержнем как сюжетного построения, так и принципом организации детали, позволяет рассматривать основные структурные единицы лирического цикла как построенные по принципу нарастающей ступенчатой символизации.

Символизация в творчестве М. Цветаевой имеет огромное значение. Символизация как принцип разложения слова на смыслы и поиск в том же слове других смыслов, не свойственных ему в непоэтической речи, стала одним из основных принципов построения целого лирического произведения. Речь идет здесь как о малой форме (стихотворение), так и о крупной форме (цикл стихотворений, книга стихов). Слово в поэтическом мире М. Цветаевой принципиально перестает быть равным самому себе, перерастает свое словарное значение. Причем происходит это не мгновенно, не в начале произведения, а постепенно нарастая, ступенчато, при помощи различных поэтических средств (гипербола, градация, антитеза, оксюморон).

Итак, на защиту выдвигаются следующие положения: 1. Авторская ступенчатая символизация (градационные символические ряды) является основным структурным принципом построения целого лирического цикла.

1 Цит. по: Стояновский М. Ю. Символ в Вяч. Иванова: Традиции и специфика. — Дис. на соиск. учен. степ, канд. филол. наук. -М., 1996. -С. 6−1.

2 Зубова Л. В. Поэзия Марины Цветаевой. Лингвистический аспект. — Л., 1989. — С. 4.

2. По такому принципу организовано не только само лирическое произведение, но и все его структурные элементы (сюжет, система образов, деталь).

Принцип построения лирического произведения у Цветаевой един на протяжении всего творческого пути. От этого он вовсе не выглядит однообразным: напротив, нарастая постепенно, символизация открывает каждый раз новые пласты различных культур в одном и том же небольшом стихотворении. Слово, оказываясь вовлеченным в поэтическую систему М. Цветаевой, приобретает несвойственные ему новые смыслы, многократно обогащающие мир одного стихотворения.

Так, сюжет в цикле «Лебединый стан» является лирическим с элементами эпического. Эпический, или событийный сюжет в цикле полностью опирается на реальные события революции и гражданской войны, сыгравшие трагическую роль в жизни Марины Цветаевой. Звенья этого сюжета расположены в цикле в хронологическом порядке и образуют своеобразный скелет произведения, на который нанизан лирический сюжет, построенный уже по принципам авторской символизации. Событиями лирического сюжета являются своеобразные «знаки» войны и революции («кому — так, кому — знак»), переосмысленные автором в рамках его поэтического мира. С этой точки зрения, например, событиями одного порядка являются: революция и гражданская война, французская революция, правление Петра I, Смутное время и воцарение Лжедмитрия. Осмысление событий сегодняшнего дня в контексте мировой истории и культуры — характерная для Цветаевой особенность. Символами «смутного времени» каждый раз оказываются войска, лишенные песен, разлука, гибель лучших людей (Андрей Шенье — Блок, A.A. Стахович), низвержение святынь. Необходимо отметить, что исторические параллели М. Цветаева проводит не планомерно, а с постоянными нарушениями хронологии. Это, несомненно, показывает, что для нее важны не конкретные даты и исторические ситуации, а ассоциации с событиями минувших дней. Исторические параллели, которые проводит Цветаева на протяжении всего цикла, наполнены горечью предвидения грядущих страшных дней России.

Эти исторические ассоциации, каждый раз вызывающие в памяти читателя события сегодняшнего дня, о которых идет речь в цикле, символизируют их. Сюжет разделен на лирический и эпический. Революция и гражданская война в контексте цикла становятся символами, последовательно реализованными в трех основных планах цикла: конкретном, историческом, фольк-лорно-мифологическом (вечном).

Точно так же построена и система образов. Все персонажи разделены на относящихся к Белому стану и противостоящих ему. Последние лишены возможности символизироваться и на протяжении всего произведения остаются такими же, какими были вначале. Все, кто принадлежит к Белому стану, развиваются, символизируются и к концу произведения переходят в вечный план, практически приравниваются к святым и Богу. Так, мы видим уже не образ в его обычном понимании, а линию судьбы героя.

По такому же принципу организована и деталь в цикле. Начиная с предметного воплощения, она постепенно превращается в образ-символ, включающий в себя весь ряд предыдущих коннотаций.

Рабочая гипотеза исследования определяется следующим образом:

В лирическом цикле «Лебединый стан» сюжет является лиро-эпическим (ассоциативным и событийным) с явным преобладанием ассоциативных связей над событийными. Авторские способы символизации являются структурным принципом построения лирического сюжета, системы образов и детали в цикле.

Особая проблематика «Лебединого стана» — судьба «старого» мира, вечных ценностей в нарождающемся «новом» мире. Книга стихов «Ремесло», можно сказать, продолжает темы войны и разлуки — ведущие темы «Лебединого стана». Относительное единство «Лебединого стана» и «Ремесла» подтвердила сама М. Цветаева. В рукописи помета: «- Здесь кончается мой Лебединый Стан. Конечно, я могла бы включить в него всю Разлуку, всего Георгия, и вообще добрую четверть Ремесла — и наверное еще есть — но — я тогда этого не сделала, кончила свой Лебединый Стан — вместе с тем.» <. > 30го авг. 1938 г."1 И цикл, и книга написаны в одно время в России, и ни один на родине поэта при жизни не был напечатан. Лебединый стан не вобрал в себя всего, зто-то очень важное осталось за его рамками и вошло в книгу «Ремесло». Открытым остается вопрос о «неоконченности» «Лебединого стана».

Лебединый стан" рассматривается в качестве уникального произведения М. Цветаевой, уникального как для основ ее поэтического мира, так и для общего направления русской литературы того периода в целом. В произведении отразились все реалии бытия 1917 — 1921 гг., но осмысленные в контексте мировой истории и культуры, а главное — в контексте собственно поэтического мира М. Цветаевой. «Лебединый стан» — произведение, не характерное не только для своего времени в качестве культурного феномена, но и с точки зрения поэтики М. Цветаевой (впервые лирическая героиня в цикле подана в динамике, в нескольких «ликах», изменена обычная для поэта семантика цветообозначения, а главное — весь цикл построен по принципу градационных символических рядов, структурно организующих не только сюжет, систему образов, но и деталь).

Диссертация состоит из введения, 3-х глав, заключения и списка использованной литературы.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Диссертационное исследование посвящено лирическому циклу Марины Цветаевой «Лебединый стан» — одному из интереснейших произведений поэта и Серебряного века в целом. Основная цель исследованияанализ лирического цикла, сюжета в лирическом цикле с точки зрения теории и истории литературы, выявление максимального количества интертекстуальных, типологических, мифологических и фольклорных связей. Сюжет и деталь — основополагающие категории для построения лирического цикла М. Цветаевой, поэтому они привлекли наше самое пристальное внимание.

Материалом для исследования послужил текст лирического цикла М. Цветаевой «Лебединый стан». Однако это вовсе не означает, что мы ограничились только этим произведением. Исследование не могло бы быть осуществлено без привлечения дневниковых записей М. Цветаевой, ее писем (как относящихся к данному периоду, так и позднейших). Нас безусловно интересовали интерстекстуальные связи цикла как с другими произведениями поэта (отдельные стихотворения, циклы из книги «Ремесло», «Поэма Конца» и др.), так и с произведениями современников Цветаевой (А. Блок). Сравнительный анализ разных текстов Цветаевой показал единство ее поэтического мира (его структурных характеристик — сопоставление вертикального и горизонтального пространства, значение основных категорий — света и тьмы, верха и низа, особенности цветообозначения, символический план текстов, лексический состав произведений).

В ходе работы сделаны следующие выводы.

1. Лирический цикл представляется нам своеобразным метажан-ровым образованием, обладающим следующими отличительными чертами: • Относительная целостность всех составляющих его стихотворений, их контекстуальная обусловленность, невозможность вычленить из цикла какой-либо из текстов без ущерба для смысла как данного текста, так и всего цикла в целом.

• Тенденция, противоречащая первому постулату: относительная самостоятельность каждого стихотворения из составляющих цикл, его индивидуальная смысловая наполненность, возможность его восприятия в качестве отдельного текста. Именно по этому признаку лирический цикл отличается от лирической поэмы.

• Присутствие в цикле своеобразного лиро-эпического сюжета с превалированием лирического. Сюжетом в лирическом произведении является не последовательность событий как реалий художественной действительности, а ассоциативные связи, возникающие между внутренними переживаниями, состояниями души лирического героя. Более того, можно предположить, что сюжетом в лирическом произведении по праву может считаться постепенное преломление художественной действительности, переход от ее конкретных событий, героев, предметов к реалиям внеличностным и в полной мере относящимся к поэтическому бытию.

2. В лирическом цикле «Лебединый стан» сюжет является лирическим (ассоциативным) с элементами эпического (событийного). Эпический сюжет присутствует в цикле преимущественно как «скрытый» в датировке отдельных стихотворений, входящих в цикл. Таким образом, цикл Марины Цветаевой совмещает в себе черты двух литературных родов: лирики и эпоса. Ассоциативные связи в цикле превалируют. Отдельные стихотворения связаны между собой не причинно-следственными, а ассоциативными связями, а также при помощи хронотопа: все герои находятся, все события происходят в одной пространственно-временной ситуации, несмотря на обилие анахронизмов, переходов (также с помощью ассоциаций) в разные исторические эпохи, а также выходов из земного времени (в вечность, в «просторы голубиные»). Все описанные в цикле времена и пространства связаны между собой движением авторской мысли, через одно объясняющей и предсказывающей другое. Лирический цикл «Лебединый стан» естественно входит в мировой культурный контекст, связи с которым Цветаева активно использует для создания собственного поэтического мира, собственной мифологии.

3. Кроме лирического, ассоциативного сюжета, в цикле присутствует так называемый «скрытый» сюжет — те реальные события, которые стоят за событиями цикла, намек или прямое указание на которые содержится в текстах стихотворений, в заголовках, в сносках, примечаниях автора, а прежде всего — в датировке текстов, входящих в цикл «Лебединый стан». Реальные события, с разной степенью трудности реконструируемые из текста, — это события Революции и гражданской войны: отречение царя от престола, демонстрации на улицах Москвы, винные бунты в Феодосии, расстрел юнкеров в Нижнем, формирование Белой армии, уход Сергея Эфрона на правую войну, смерть дочери Ирины и т. д. Опора на эти события и определила данный текст как пример гражданской лирики Марины Цветаевой. Уточнено понятие лирического цикла, сюжета в лирическом цикле.

Сюжет лирического цикла «Лебединый стан», представляющий собой сцепления лирического переживания и реальных событий, происходивших с 1917 по 1920 годы. Реальность послужила толчком для душевных движений лирической героини. Это и есть главное условие целостности цикла.

4. В лирическом цикле присутствуют все виды художественной детали (характеризующая, предметная, портретная, совокупная, символизирующая) с преобладанием символизирующей, являющейся выражением «поэтики предельности» М. Цветаевой. При этом деталь, символизируясь на протяжении цикла, перерастает саму себя и становится образом-символом. Образ-символ является своеобразной квинтэссенцией детали любого рода, он включает в себя все предыдущие коннотации.

5. Образ лирической героини и другие образы символизируются постепенно от конкретного плана через исторический к символическому, вечному. Символизация образов и событий наряду с их введением в культурно-историческую традицию (мифологизация) занимает ведущее место в лирическом цикле Марины Цветаевой. Способы цветаевской символизации нашли свое отражение в образах-символах птиц, а также в образе ветра. Корни этой символизации, очевидно, нужно искать в фольклоре.

6. Цветообозначение для Марины Цветаевой играет очень большую роль в создания уникального поэтического мира. В цикле «Лебединый стан» на вполне сложившуюся у Цветаевой авторскую концепцию цвето-обозначения оказывает влияние новая семантика цветов, возникающая в реальной действительности. Цвета получают политическую окраску, разделяясь, как обычно у Цветаевой, на два противоположных лагеря — Добро и Зло, формально адекватных Белой гвардии и носителям Революции.

В первых стихотворениях цикла противопоставления еще не выражены ярко, что, видимо, связано с колебаниями лирической героини, но уже в ст. № 10 — «Кровных коней запрягайте в дровни!» — цвета приобретают тот характер, который они сохранят на протяжении всего цикла.

7. Целостный анализ цикла необходимо использовать в качестве исходного материала на уроках литературы в старших классах школ с углубленным изучением гуманитарных предметов.

Выявлены дальнейшие пути исследования по данной теме по истории литературы: литературный контекст цикла в России и за рубежом, проблемы рецепции цикла «Лебединый стан» в среде эмиграции первой волны, в российской литературной среде. Не вполне ясными представляются все интертекстуальные связи цикла с зарубежной поэзией и прозой (возможно привлечение материалов о Гете, Наполеоне, изучение связей с немецким и французским фольклором и мифологиями). К сожалению, за рамками нашего исследования осталась книга стихов «Ремесло», многие циклы из которой являются с нашей точки зрения прямым продолжением цикла «Лебединый стан» и не могут рассматриваться вне контекста с ним. Книга «Ремесло» организована по таким же законам поэтического мира М. Цветаевой, по каким и «Лебединый стан», система образов и способы символизации в ней развиваются, исходя из заложенных основ цикла «Лебединый стан». Итак, изучение этого целостного текстового единства является задачей будущего исследования.

Представляется также чрезвычайно интересным дальнейшее изучение авторских пометок и записей М. Цветаевой в ее рукописях этих и других текстов, относящихся к исследуемому периоду и сделанных ею позднее при перебеливании черновиков и дневниковых записей. Эта проблема станет полностью доступной для исследования после опубликования всего наследия поэта (писем, беловых тетрадей, черновиков, рукописей).

Сопоставление «Лебединого стана» с текстом «Слова о полку Игоре-ве» нельзя считать полностью завершенным, так как в полной мере может являться темой самостоятельного исследования. Типологические схождения, выявленные нами в настоящей работе, требуют более подробного изучения жанра героической эпопеи, лексического состава обоих произведений.

Проблема рецепции М. Цветаевой этого и других текстов и отражение ее в творчестве поэта также еще не привлекло достаточного внимания исследователей.

До сих пор не решен исследователями вопрос о принадлежности М. Цветаевой к различным литературным направлениям и школам, в большом количестве возникавшим в эпоху Серебряного века. Господствует точка зрения, что Цветаева не принадлежала ни к одному из них. Однако художественный мир поэта не может не включать в себя основных черт этих направлений, в частности, огромную роль в становлении ее как поэта, несомненно, сыграл символизм. Для изучения цикла «Лебединый стан», осо.