Научная и общественная деятельность Вальтера Беньямина (1920-е – 1930-е гг.): интеллектуальный фланер в лабиринте культур и времен

Актуальность темы

исследования. «Мало кто помнил его имя, когда он решился покончить с собой ранней осенью 1940 года"1. По мнению Ханны Арендт, таков был итог жизни немецкого мыслителя Вальтера Беньямина (1892 — 1940 гг.), значительная часть которой прошла в период Веймарской республики. Однако сделанное им в 1920;е — 1930;е гг. создало основу для роста популярности идей Беньямина во второй половине XX в., позволив стать одной из знаковых фигур современной философии и гуманитарного знания в целом.

Трудно определить основной род занятий Беньямина, поскольку его интересы не носили системного характера и развивались в нескольких направлениях, ослабевая после написания небольших, но содержательных работ. Собственно, относительно крупные и законченные исследования были проведены и опубликованы им в начале научной деятельности, а значительный массив материалов, относящихся к позднему периоду творчества, представляют незаконченные работы.

Оценивая творчество Беньямина, можно согласиться с мнением Арендт, что мыслитель принадлежал к особому типу людей, «выпадающих из рубрик, тех, чьи труды не умещаются в установленный порядок, но и не порождают новых жанров на радость будущим классификаторам."3 Сегодня о нем говорят и как о философе, и как о литературоведе, и как о публицисте, и просто как о журналисте.

1 Арендт X. Вальтер Беньямин// Иностранная литература. 1997. № 12. С. 174.

2 Большая часть работ Беньямина выходила в виде журнальных и газетных публикаций. В 1970;е гг. они были собраны и впоследствии изданы с подробными комментариями: Benjamin W. Gesammelte Schriften. 7 Bande. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1972;1989 (в сносках используется принятая в работах о Беньямине сокращенная форма ссылок на работы, включенные в «Собрание сочинений» (Gesammelte Schriften — GS) с указанием тома и страницы).

3 Арендт X. Вальтер Беньямин. С. 175.

Вместе с тем его амплуа можно охарактеризовать иначе. Скорее всего, Беньямин был интеллектуальным фланёром, модель которого он обнаружил в прошлом и анализировал в своих исторических работах. При этом именно в качестве интеллектуального фланёра он был летописцем актуальности, современной жизни, который стремился представить ее различные стороны — от политики до повседневности — во всех красках и в равной степени, а потому темы его работ были столь разнообразны. Впрочем, идеи, высказанные в них, сегодня, спустя почти сто лет, находят все больше сторонников, как будто подтверждая еще одну мысль Арендт, что «посмертная слава» — это их удел, «выпадающих из рубрик».

Впрочем, Беньямин вряд ли мечтал об этом, следуя по жизни словно по лабиринту и полагая, что «лабиринт — это верный путь для того, кто всегда еще достаточно рано оказывается у цели"4. В качестве интеллектуального фланёра он как раз не хотел рано «оказаться у цели», осознать, что путь пройден, что мир или отдельная вещь стали абсолютно понятными. Недосказанность и неопределенность всегда оставались его страстью и стихией, а фрагментарностьпредпочитаемой формой изложения: они стимулировали или даже провоцировали мысль к свободному движению, фланированию и не определяли однозначно ее путь. В наэлектризованной общественной атмосфере Веймарской республики необходимо было определять свою позицию, свое отношение к основным политическим, экономическим и культурным событиям и явлениям в стране и в мире внятно и однозначно, при этом часто радикально. Беньямин же как интеллектуальный фланёр стремился оставить себе пространство для маневра и не хотел сковывать себя однажды принятым решением, предпочитая свободу движения по лабиринту и сохраняя возможность свободно принимать решения всегда. Поэтому он предпочитал лабиринт как «обитель колеблющегося», «путь того, кто, страшась приблизиться к цели, легко будет вычерчивать лабиринт"5.

4 Benjamin W. Zentralpark// GS. Bd. I. S. 668.

5 Ibid. S. 668−669.

Такое понимание он выражал и в своих исследованиях, которые были детально серьезно проработаны в методологическом плане. Касаясь изучения вопросов философии истории и теории культуры, Беньямин указывал, что каждая вещь — от произведения искусства до детской игрушки — ценна для нас не только сама по себе, но как свидетельство времени и места, как носитель ауры, исторического контекста, в котором она была создана и приобрела определенную ценность. То же самое можно сказать и об идеях — литературных или философских образах. На них тоже лежит печать времени, и в отрыве от него идеи теряют свою оригинальность и уникальность, и, кроме того, не могут быть поняты до конца. В конечном итоге, идеи — это такие же образы своего времени, как и фотографии. Фланирование по истории в ходе обращения к этим образам было частью его методологии. Известная страсть Беньямина к коллекционированию, собирательству в равной степени распространялась и на игрушки, и на цитаты: он полагал, что и те, и другие символизируют эпоху и говорят о ней, не нуждаясь в интерпретации6. Впоследствии тема собирательства станет одной из ключевой и в его концепции истории и культуры.

Беньямин в качестве интеллектуального фланёра проявлял себя в различных сферах профессиональной деятельности и его трудно поместить в жесткие рамки энциклопедических определений. Он известен и как философ, и как публицист, и как политический комментатор, и как историк, и как критик культуры. При этом — со временем и в зависимости от рода деятельности — менялись его идеи и подходы в осмыслении окружавшей действительности, поскольку происходили перемены и в без того разнообразных фактах и явлениях, которые он изучал.

Безусловно, что во времена устоявшихся идейных течений и неизменных убеждений Вальтер Беньямин с его стремлением к открытию нового и вовлече.

6 Арендт остро полемизирует с Беньямином по этому поводу: «Собиратель разрушает контекст, в котором его образец составлял лишь часть гораздо большего и живого целого, а поскольку он ценит только подлинное, то непременно стирает с избранной вещи любые знаки типичного»: Арендт X. Вальтер Беньямин. С. 181. нием в постоянно возникающие водовороты общественной мысли воспринимался бы слишком неуравновешенным и непостоянным. Он оказался бы на периферии интеллектуальных дискуссий, так как не был склонен к утомительным спорам, которые всегда ведутся продолжительное время и по определенным правилам.

Но в межвоенный период и тем более в Веймарской Германии такое разностороннее поведение было вполне адекватно: надо было быть на острие общественных событий и сохранять критическую дистанцию по отношению к ним. Поэтому Беньямин, несмотря на большой интерес к различным интеллектуальным течениям от крайне правых до радикальных левых концепций, избрал для себя в первые годы межвоенного периода модель познания, которая, как он считал, позволит ему находиться «над схваткой». Суть такой модели он видел в критике, ставшей основой его профессиональной и частной жизни, составившей фундамент развития его взглядов и восприятия общественных процессов.

При этом, однако, само понимание критики менялось у Беньямина под влиянием различных обстоятельств и разных причин, во многом отражая ситуацию в самой Германии и европейских странах, которые он посещал во время своих путешествий, накапливая впечатления для сравнений.

Перемены в отношении к оценке сути критики, ее форме и роли в науке и обществе проходили в тесной связи с изменением в отношении к положению интеллектуалов, интеллигенции — в разных странах и в общеевропейском плане, в различные исторические эпохи и в современных Беньямину социально-политических процессах. Мыслитель с особым интересом относился к положению интеллектуалов и их участию в политике, к дискуссиям внутри различных групп интеллектуалов по поводу актуальных событий и перспектив развития своих стран и Европы в целом. Оценки мыслителя как интеллектуального фланёра, как европейского интеллектуала, соответствовали одному из главных принципов формировавшейся в это время при участии Беньямина и легшей в основу идей Франкфуртской школы социальных исследований, «критической теории», «критики буржуазного сознания», которая «осуществляется не извне, но как самокритика"7.

Беньямин осознанно выбрал одним из объектов своего изучения именно европейское интеллектуальное пространство, процессы, протекавшие в нем в прошлом и настоящем, их законы и условия формирования этих законов. Он стремился к изучению интеллектуального фланёра в истории европейских стран, чтобы тем самым определить его место и возможные перспективы его движения в современном Беньямину контексте. В своих многочисленных и разносторонних размышлениях по поводу сущности художника и ученого, писателя и критика, историка и философа немецкий мыслитель постоянно оказывался перед необходимостью оценить общественный вклад представителей гуманитарных наук и искусства в развитие социальных процессов.

Уже в начальный период своей научной деятельности, в большей степени сконцентрированной тогда на вопросах теории искусства, собранный материал не позволял Беньямину обойти вниманием этот вопрос, что видно, например, о по довольно обширному «Диалогу о религиозности современности», написанному им в период учебы в университете. Впрочем, нужно отметить и то, что тогда Беньямин был активным участником студенческого движения, и это подразумевало необходимость концептуального оформления его действий. Поэтому интерес вызывает также рассказ Беньямина «Три искателя религии», напечатанный вместо самого «Диалога» в журнале «Der Anfang» в августе 1910 г. и содержательно представивший возможные пути исканий и обретений истины, а вместе с тем продемонстрировавший озабоченность молодого автора перспективами таких размышлений для себя самого. По мнению Ханса-Мартина Добе-ра, место религиозного понимания мира в мировоззрении Беньямина было.

7 Benjamin W. Ein deutsches Institut freier Forschung// GS. Bd. III. S. 522.

8 Benjamin W. Dialog uber Religiositat der Gegenwart// GS. Bd. II. S. 16−35.

9 Benjamin W. Die drei Religionssucher// GS. Bd. II. S. 892−894. столь значительно, что для него впоследствии и история была «формой религии"10.

Поиск веры, правды всегда был в сфере деятельности людей, размышлявших над вечными вопросами о сути бытия, которые ставило перед собой человечество. В различных странах Европы таких «искателей» называли по-разному в зависимости и от оценки их места в обществе, и от самопонимания своего места ими самими — интеллектуалами и интеллигенцией, священнослужителями и учеными.

Для Беньямина, происходившего из семьи торговца, бюргера, и выбравшего гуманитарные науки сферой своих собственных занятий, ключевым для характеристики таких «искателей» было именно понятие «интеллектуал"11. Тем более что в немецком языке понятие «интеллигенция» скорее характеризует интеллект вообще и не может быть использовано для понимания социальной группы. Понятие «интеллектуал» является ключевым и для данной работы. Оно является одной из сторон модели интеллектуального фланёра.

Однако в других европейских странах, с общественно-политическими процессами в которых Беньямин был хорошо знаком и даже в некотором роде пытался принимать участие, на первый план в оценке таких «искателей» выходило понятие «интеллигенция» и соответственно их именовали «интеллигентами». Так было во Франции и в Советской России, а потому и при анализе социально-политических процессов в этих странах Беньямин использует именно понятие «интеллигенция». Для Беньямина понятия «интеллектуал», применяемое при анализе Веймарской Германии, и интеллигенции, используемое при изучении процессов во Франции и в Советской России в 1920;е — 1930;е гг. были равнозначны.

10 Dober Н.М. Die Moderne wahrnehmen: Uber Religion im Werk Walter Benjamins. Gutersloh: Kaiser Gutersloher Verlag, 2002. S. 274.

11 На это указывает Кристоф Хенниг и подробно анализирует понимание Беньямином природы интеллектуальной деятельности как революционной: Hennig Ch. Die Intellektuelle als Revolutionar. Walter Benjamins Analyse intellektueller Praxis. Munchen (Fink) 1979.

В начале XX в. политические процессы в Германии, других европейских странах и Европе в целом трансформировали социальное качество интеллектуала и формально, и содержательно. Европейский интеллектуал не мог ограничиваться лишь вопросами культуры и выступил активным участником политических процессов и приобретенные в ходе этого черты требовали нового осмысления его общественной роли. Вальтер Беньямин как безусловный представитель европейского интеллектуального пространства энергично включился в развернувшиеся дискуссии, критикуя или поддерживая позиции своих коллег, но также пытаясь самостоятельно найти ответы на вопросы, касающиеся проблемы общественной роли интеллектуалов в кризисных моментах истории и представлявшиеся ему важными. Это позволило мыслителю не только по-новому взглянуть на проблему роли интеллектуала в социальных трансформациях, но и подойти к решению этого вопроса в конкретно-историческом плане в континентальном масштабе, в контексте европейской истории межвоенного периода. В работах Беньямина интеллектуал приобретал черты деятеля культуры, активно участвовавшего в политических процессах.

В значительной степени жизнь и научная деятельность Беньямина отражают многообразие явлений, характеризующих европейскую интеллигенцию межвоенного периода. Внимание мыслителя к различным гуманитарным наукам и его стремление выявить и изучить именно актуальную общественную значимость творческих достижений и результатов научных исследований интеллектуалов межвоенного периода не было лишь желанием самого Беньямина придать искусству, культуре и науке этого времени повышенное общественно-политическое значение. Авторы работ, привлекавших внимание мыслителяносители и выразители, трансляторы и ниспровергатели идей, которыми было наполнено интеллектуальное пространство 1920 — 1930;х гг., осознавали свою вовлеченность в политические дискуссии и разворачивающиеся в обществе процессы. Даже стремление некоторых из них оказаться над этими процессами и руководствоваться «вечными ценностями» не могло исключать осознание остроты и актуальности происходившего вокруг.

Такой разносторонний интерес имел для Беньямина как содержательные, так и формальные последствия. Мыслитель предложил свою модель интеллектуального фланёра. Интеллектуальная активность и интерес к различным сферам гуманитарного знания — философии, истории, литературоведению, политологии и социологии — нашли отражение в комплексе материалов научного наследия мыслителя, которое наряду с законченными масштабными исследованиями, включает в себя как многочисленные опубликованные заметки и рецензии, так и значительный по объему архив незавершенных или же неопубликованных работ, дневниковых записей и других материалов.

Идейное наследие Беньямина, концепции, сформулированные им, спустя десятилетия привлекали интерес представителей разных гуманитарных наук и искусства. Благодаря Франкфуртской школе социальных исследований, к раннему периоду истории которой относят сегодня Беньямина, идеи мыслителя стали известны широкому кругу специалистов. Их популярность постепенно росла также в интеллектуальной среде. Возникающее периодическое внимание к определенным работам мыслителя демонстрировало при этом перемены в культурной и научной сфере. Также как в свое время Беньямин фланировал в своих интеллектуальных занятиях, так и представители искусства и науки обращались в разное время к различным сторонам его идейного наследия.

Поэтому полагаем, что рассмотрение и анализ модели интеллектуального фланёра у Вальтера Беньямина в рамках междисциплинарного подхода будет способствовать развитию методологии современных исследований истории и культуры.

Актуальность изучения модели интеллектуального фланёра, предложенной Беньямином в качестве метода для рассмотрения различных культур и времен и ставшей для самого мыслителя формой отношений к явлениям и субъектам историко-культурного пространства межвоенной эпохи, в котором разворачивалась его научная и общественная деятельность, можно объяснить:

— важностью выявления теоретических и методологических принципов изучения поставленной проблемы в работах отечественных и зарубежных исследователей;

— возникновением в условиях современного мультикультурного пространства новых форм интеллектуального взаимодействия, требующего системного осмысления;

— необходимостью формирования в ответ на потребности современного общества структуры научной деятельности, способствующей широкому рассмотрению исторического прошлого и преодолению барьеров в межкультурных коммуникациях.

Объектом исследования является научная и общественная деятельность Вальтера Беньямина в 1920;е — 1930;е гг.

Предметом исследования является модель интеллектуального фланёра, созданная Вальтером Беньямином в историческом контексте межвоенного времени (1920;х — 1930;х гг.) и взятая им для участия в общественной деятельности и для научного анализа в исследованиях истории и культуры.

Целью исследования является комплексный анализ предложенной Вальтером Беньямином для проведения научных исследований и использованной им в общественной деятельности модели интеллектуального фланёра в ее многообразии и во взаимоотношениях с различными культурами в историческом контексте межвоенного времени (1920;х — 1930;х гг.).

Сформулированная цель предусматривает решение ряда вытекающих из нее задач:

• рассмотреть в свете изучения исторической концепции и признания проблемы интеллектуального фланёра основные направления и состояние исследований общественной деятельности и идейного наследия Вальтера Беньямина, а также проанализировать степень их обусловленности особенностями социально-политического и культурного развития во второй половины XX в.;

• выявить особенности научной и общественной деятельности Вальтера Беньямина как представителя немецкого интеллектуального сообщества и как активного участника процессов, происходивших в интеллектуальном пространстве Европы в межвоенный период;

• проанализировать оценки Вальтером Беньямином европейского интеллектуального пространства 1920;х — 1930;х гг. и его представления об интеллигенции России, Франции и Германии в межвоенную эпоху;

• раскрыть структуру и основные составляющие модели интеллектуального фланёра, сконструированной Вальтером Беньямином для проведения научных исследований и участия в общественной жизни;

• проанализировать практические результаты применения Вальтером Беньямином модели интеллектуального фланёра при изучении конкретных исторических явлений;

• раскрыть проявления модели интеллектуального фланёра в общественной деятельности Вальтера Беньямина;

• подтвердить или опровергнуть комплексность влияния модели интеллектуального фланёра на общественную и научную деятельность Вальтера Беньямина.

Хронологические рамки исследования охватывают межвоенный период (1920;х — 1930;х гг.), на годы которого пришелся расцвет научной и общественной деятельности Вальтера Беньямина, его участия в общественно-политических дискуссиях, получавших прямое и косвенное отражение в научных работах мыслителя.

Территориальные рамки исследования не ограничиваются Германией, а охватывают территорию европейских стран, которые посещал и где работал Беньямин в 1920;е — 1930;е гг. Именно они создавали для него европейское интеллектуальное пространство, в котором он находил новые идеи и темы для своих исследований. Они оказывали влияние на изменения в его собственном идейном мире, также как он в ходе встреч и дискуссий стремился определять их развитие. Наряду с такими крупными странами как Франция, Италия, Испания, Россия, в работах и архивных материалах мыслителя оставили след путешествия в Латвию, Данию. Однако при этом стоит отметить, что Беньямина в его.

14 наблюдениях привлекали не столько страны, сколько города. И потому границы между странами зачастую были для него менее заметны и существенны, чем границы между кварталами внутри одного города, поскольку ясно очерчивали и выделяли различные социальные типы, существовавшие в городской среде. В связи с этим и границы между культурами могли быть более существенны внутри одного города, чем между странами. И представителей одной социальной группы, одной политической идеологии Беньямин мог находить в разных странах, и они были для него носителями одной культурной парадигмы.

Методология и методы исследования. Для решения поставленных задач в исследовании был использован ряд методологических подходов различного направления и уровня. Важнейшую роль в этом сыграли общие принципы научного познания (историзм и объективность, неразрывность общего, особенного и отдельного, всесторонность и взаимообусловленность явлений, индукция и дедукция, диалектика и др.), специально-исторические (хронологический, системный, комплексный анализ источников, исторических параллелей и др.). Кроме этого, применялся критический подход, характерный для исторических работ Франкфуртской школы и общего понимания ее представителями особенностей развития индустриального общества. Несмотря на то, что Беньямин рассматривается сегодня как представитель раннего периода Франкфуртской школы, а потому и как один из авторов ее основных теоретических положений, его работы также могут быть подвергнуты анализу с использованием методологических принципов критической теории, которая получила развитие и окончательное оформление лишь после 1930;х гг. Важнейшими принципами Франкфуртской школы являются абсолютная категория критики, саморефлексия и самопознание диалектически единого субъекто-объекта познания, негативное отношение к позитивизму и абстрактным понятиям, а также антропологизм истории и освобождение человека от всех форм эксплуатации и ее последствий, даже если он подвергался эксплуатации и маргинализации в далеком прошлом, а потому был исключен из картины прошлоготеперь его в качестве объекта познания необходимо вновь включить в пространство социальной памяти и исторического восприятия.

При анализе научной концепции Беньямина в культурно-историческом контексте использовались также методы интеллектуальной истории, поскольку сам мыслитель выступил для своего времени интеллектуалом, по идеям которого необходимо изучать общество. Он был носителем исторического сознания своей эпохи, а в своих работах не только отражал исторические представления своего времени, но и предлагал инструменты преодоления социальных стереотипов. Жизнь и деятельность Беньямина вкупе с его знакомствами и путешествиями можно представить как особый социальный опыт, нашедший отражение в его интеллектуальных практиках. Здесь трудно определить, что является определяющим историческим контекстомскорее можно констатировать, что идеи и материальная сторона жизни находятся в тесном контакте и в разных ситуациях выступают друг для друга равнозначным историческим контекстом. Кроме того, можно говорить о «смещении внимания исследователей от изучения преемственности в развитии идей к познанию каждой из них в контексте собственного времени, места и окружения», что, как отмечает Л. П. Репина, «знаменует переход интеллектуальных историков от абсолютизации к релятивизации объективного изучения»: ««Внутреннее содержание» (идея, учение, теория, текст) выступает одновременно как результат интериоризации мыслящим субъектом внешнего социально-культурного контекста и как возможная.

12 предпосылка трансформации последнего" .

Используя методы интеллектуальной истории, необходимо учитывать, что многое из методологии Беньямина было в ином свете представлено именно у представителей этого направления. Так предложенное Беньямином понятие «аура» близко понятию интеллектуальной истории «дискурс». И так же как для методологии Беньямина важно понимание особенностей перевода, так и для интеллектуальной истории большое значение имеет перевод из одного дискур

12 Репина Л. П. Контексты интеллектуальной истории// Диалог со временем. Альманах интеллектуальной истории. 25/1. М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2008. С. 9. са в другой. В этом плане Сергей Зенкин отмечает: «Чтобы стать предметом исследования в рамках интеллектуальной истории, «идея» должна обособиться от конкретного социального дискурса, сделаться автономной монадой, способной мигрировать из одной культурной среды в другую: из философской рефлексии в политическую демагогию, из научных дискуссий в газетную сенсацию, из религиозных верований в литературную игру — или же наоборот. История идей становится таковой лишь тогда, когда начинает изучать не только филиацию, но и адаптацию идей, их «перевод» на различные языки культуры — включая сюда, конечно, и перевод в буквальном смысле, с одного национального языка на другой, но также и переосмысление, переоформление согласно разным формам общественного сознания"13. «Автономная монада» подобна «диалектическому образу» или «интеллектуальному объекту», который определяет Роже Шартье, опираясь на мнение своего коллеги Поля Вейна: «Мы не можем рассматривать «интеллектуальные объекты» по аналогии с «естественными объектами», которые с движением истории изменяются только в способах своего существования. интеллектуальная история должна показать центральное значение тех прерывностей, которые приводят к тому, что в зависимости от той или иной эпохи знание и действие именуются, группируются вместе или оцениваются по отдельности различными или даже противоречащими друг другу способами. Объект исследования для интеллектуальной истории состоит, таким образом: в соотнесении так называемых естественных объектов с исторически определенными и специфическими [гаге] практиками, которые объективируют эти объекты, и в объяснении таких практик не на основании одной.

Зенкин С. Русская теория и интеллектуальная история// Новое литературное обозрение. 2003. № 61. (Цит. по: URL: http://www.magazines.russ.ru/nlo/2003/61/zen.html, дата обращения: 20.01.2013). единственной движущей силы, а всех соседствующих практик, в которых они укоренены"14.

Методология рассмотрения дискурса позволяет обозначить связь идей Вальтера Беньямина с еще одним крупнейшим философом истории Мишелем Фуко. Свой взгляд понимание дискурса Фуко раскрыл в «Археологии знания"15. Сегодня связь двух философов истории представляется вполне обоснованной и для западных, и для отечественных исследователей16. Интересно, что Олег Хархордин, указывая на образ Фуко в ряде западных исследований, фактически обозначает в методологии философа черты, которые могут соответствовать модели интеллектуального фланёра: «Подобно странствующему из города в город точильщику ножей из старых добрых времен, «интеллектуальный ремесленник» по имени Фуко переходит из одной области в другую, от одной проблемы к другой и смотрит, сработают ли здесь его навыки и инструменты. Он может даже бросить полузавершенное изделие, если оно ему надоело"17. Это можно считать дополнительным аргументом в обоснованности использования методологии дискурса для исследований идейного наследия и общественно-политической деятельности Беньямина.

Характерной чертой нашего исследования является использование междисциплинарного подхода, проявившего себя на пересечении истории с философией, социологией, психологией, политологией, филологией в общем стремлении к полномасштабной обработке данных.

14 Шартье Р. Интеллектуальная история и история ментальностей: двойная переоценка?// Новое литературное обозрение. 2004. № 66. (Цит. по: URL: http://www.magazines.russ.ru/nlo/2004/66/shart2.html, дата обращения: 20.01.2013).

1э Фуко М. Археология знания. СПб.: ИЦ «Гуманитарная Академия" — Университетская книга, 2004. (дата обращения: 20.01.2013).

16 Хархордин О. Фуко и исследование фоновых практик// Мишель Фуко и Россия: Сб. статей / Под ред. О. Хархордина. — СПб.- М.: Европейский университет в Санкт-Петербурге: Летний сад, 2001. С. 68.

17 Там же. С. 65.

Источниковая база исследования. История изучения идей Вальтера Беньямина, в частности его исторической концепции, несмотря на их признанное сегодня влияние на развитие гуманитарных наук и большой общественный интерес к ним во второй половине XX века, отнюдь не была продолжительна. Объясняется это тем, что в первые десятилетия после смерти мыслителя знакомство с ними было затруднено, поскольку опубликованных работ мыслителя было немного, а сохранившиеся рукописи оставались несистематизированными, к тому же значительная их часть долгое время была неизвестна исследователям вообще, например как материалы его архива, принятые Жоржем Батаем по просьбе Беньямина на хранение в Национальной библиотеке в Париже после начала II мировой войны и обнаруженные частично сразу после ее окончания Пьером Миссаком и частично спустя десятилетия в середине 1960;х гг. Джорд-жо Агамбеном. Поэтому лишь после выхода «Собрания сочинений», которое было завершено издательством «Suhrkamp» в 1989 г., можно было говорить о начале полноценного и полномасштабного изучения идей Беньямина. Собственно подготовка издания представляло собой долгий период архивной обработки и расшифровки материалов, но содержательного анализа еще не проводилось. Поле научного анализа было для исследователей неизвестно.

В настоящее время издатели работ Беньямина, прежде всего издательство «Suhrkamp», откликаясь на пожелания беньяминоведов, публикуют его тексты, группируя их по одной определенной теме, например как вышедшие в последние годы сборники «Kairos. Schriften zur Philosophie», «Aura und ReflexionSchriften zur Kunsttheorie und Asthetik"18. Также в «Suhrkamp» продолжает выходить серия «Werke und Nachla?. Kritische Gesamtausgabe», каждый том которой посвящен конкретной значимой работе мыслителя, публикации ее различных вариантов, их детальному разбору и комментированию. В 2013 г. планируется том, посвященный «Произведению искусства в эпоху его технической вос.

18 Benjamin W. Kairos. Schriften zur Philosophie. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 2008; Benjamin W. Aura und Reflexion — Schriften zur Kunsttheorie und Asthetik. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 2008. производимое&trade-«19. Все это облегчает задачу поиска и работы с оригинальными текстами Беньямина.

Однако существуют научные проблемы, интерес к которым сохраняется на протяжении всей история рецепции идей мыслителя. Одна из таких проблем связана с понятием диалектического образа, острую полемику по поводу которого вел с Беньямином в свое время еще Теодор Адорно, пытавшийся убедить его в том, что более адекватной в рамках исторической концепции мыслителя является категория архаического образа. К публикации материалов по этим темам издатели возвращаются вновь и вновь.

Впрочем, работы Беньямина можно изучать не только в печатном виде, но и в оригинале, точнее электронной копии. Основу источниковой базы составляют произведения Беньямина, собранные и оцифрованные в архиве Вальтера Беньямина в составе Академии искусств в Берлине и опубликованные в семитомном «Собрании сочинений» мыслителя. Также в этом же архиве собранны письма и другие документы, содержащиеся в примечаниях к данному изданию произведений и вошедшие в шеститомное «Собрание писем» мыслителя.

Большая часть материалов хранится в Академии искусств лишь с апреля 2004 г. Это материалы, собиравшиеся по инициативе Теодора Адорно на протяжении нескольких десятилетий после II мировой войны во Франкфурте-на-Майне в Институте социальных исследований, включая также и документы, которые Беньямина пытался вывезти из Парижа в 1940 г. Еще одной частью архива Беньямина являются материалы, которые он передал Жоржу Батаю перед своим бегством из Парижа и которые были обнаружены в Национальной библиотеке в Париже после войны. Третьей частью архива Беньямина являются документы, обнаруженные гестапо на квартире у мыслителя в Париже, а после войны вывезенные в Москву, где они хранились в Российском военно.

19 Информация об этом содержится на сайте издательства «Suhrkamp»: URL: http://www.suhrkamp.de/autoren/walter benjamin 301. html?d view=veroeffentlichungen (дата обращения: 20.01.2013). историческом архиве, пока в 1957 г. они не были переданы сначала в Центральный архив в ГДР, а в 1972 г. в восточногерманскую Академию искусств. В 1996 г. эти материалы передали во Франкфурт-на-Майне и они стали частью архива Беньямина, пока в 2004 г., как отмечено выше, они не переехали вновь в Берлин. Сегодня архив Беньямина в Академии искусств включает около 12 ООО рукописей, рабочих материалов, писем и фотографий, записных книжек. Составной частью архива Беньямина в Берлине является библиотека его изданных работ, а также исследований по их проблематике. В отдельную часть библиотечного собрания выделены переводы работ мыслителя. Возможно, эта библиотека является на сегодняшний день крупнейшим в мире и наиболее системным собранием материалов так или иначе, связанных с Вальтером Беньямином.

В 2009 г. во время стажировки в Свободном университете Берлина по программе Министерства образования РФ и Немецкой службы академических обменов «Иммануил Кант» в рамках реализации проекта «Исторические идеи Вальтера Беньямина: содержание и методология исследований, философский, социальный и политический контекст формирования концепции осмысления прошлого» автор имел возможность изучить отцифрованные копии архивных материалов, а также значительную часть библиотечного фонда этого собрания. Изученные архивные материалы, прежде всего неопубликованные при жизни мыслителя, отмечены в списке источников в соответствии с архивной классификацией. Впоследствии изучение работ, архивных материалов и фонда личной переписки Вальтера Беньямина автор проводил по семитомному изданию «Собрания сочинений"20 и шеститомному изданию «Собрания писем"21.

Кроме этого, часть материалов, вошедших и в «Собрание сочинений», и в «Собрание писем», хранится в архиве Гершома Шолема в Еврейском университете в Иерусалиме. Шолем не стал передавать в Берлин документы, собранные им во время работы над «Историей одной дружбы», а также непосредственно собственную переписку с Беньямином. Кроме того, в Иерусалиме хранятся ин.

20 Benjamin W. Gesammelte Schriften. 7 Bande. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1972;1989.

21 Benjamin W. Gesammelte Briefe. 6 Bande. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1995;2000. тервью и воспоминания друзей и коллег мыслителя, которые собрал Шолем. Здесь же и газетные материалы по тематике, связанной с Беньямином. Однако в отличие от условий хранения в Берлине, где работа непосредственно с оригиналами архивных материалов ограничена и их можно изучать только в электронных копиях, в Иерусалиме условия хранения довольно небрежны и с документами можно знакомиться непосредственно в оригинале. Автор смог это сделать в 2011 г. во время стажировки в Еврейском университете по гранту «Русского общества друзей Еврейского университета в Иерусалиме» по теме «Влияние академического подхода Гершома Шолема к изучению каббалы на формирование исторической концепции Вальтера Беньямина». Изученные здесь архивные материалы отмечены в списке источников в соответствии с архивной классификацией.

Использованный в диссертации массив источников можно разделить на две части: 1) сочинения Беньямина и его переписку и 2) сочинения и переписку его коллег и современников. Материалы, связанные с жизнью и деятельностью Беньямина и вошедшие в первую часть, можно разделить на 1) работы, опубликованные при жизни мыслителя, и 2) неопубликованные архивные материалы, в том числе и варианты опубликованных работ. Ко второй группе относится и переписка мыслителя.

Значительную часть документов, использованных в настоящем исследовании, составили опубликованные произведения Беньямина. Свои работы он стал публиковать еще школьником в 1910 г. под псевдонимом Ardor. Это были ряд стихотворений и два небольших текста по теории искусства, опубликованные в журнале «Anfang» («Начало»). Поэтические и критические опыты были продолжены Беньямином в «Anfang» также в 1911 г. Большинство из них сейчас вновь опубликовано в «Собрании сочинений» и они были нами изучены в ходе исследования22.

22 Benjamin W. Der Dichter// GS. II. S. 832- Benjamin W. In der Nacht// GS. II. S. 832- Benjamin W. Die drei Religionsucher// GS. II. S. 892- Benjamin W. Sturm// GS. II. S. 834- Benjamin W. Des.

Поскольку мыслитель практиковал различные виды литературы, такие как научные исследования, публицистика, художественная литература, можно говорить о многообразии жанров, которые практиковал Беньямин. Среди научных публикаций это были монографии, статьи, рецензии. В публицистике Беньямин писал, прежде всего, очерки и эссе, но были и значительные по объему работы. Среди художественных произведений Беньямина встречаются как малая проза в форме рассказов, так и поэзия в форме стихотворений. После окончания школы возможности для публикации у Вальтера Беньямина выросли. Его работы стали появляться в различных студенческих журналах. Это были литературно-критические тексты. Они касались также ситуации в студенческом движении и образования в целом. Впрочем, основная масса сохранившихся текстов Беньямина, написанных в годы студенчества вплоть до 1919 г. не были напечатаны. Некоторые из них стали источниками для нашего исследова.

23 ния. К этим же архивным материалам, характеризующим начальный этап деятельности мыслителя, но ненапечатанным при его жизни, относятся дневниковые записи 1912 г. во время поездки в Италию24. Одно из немногих исключений представляет собой очерк «„Идиот“ Достоевского», написанный Беньямином в.

1917 г., а в 1921 г. напечатанный в журнале «Argonauten» («Аргонавты») .

Регулярно публиковать свои работы Беньямин стал только после 1920 г., когда в бернском издательстве Франке была опубликована его диссертация.

Понятие художественной критики в немецком романтизме". Появлявшиеся после этого в печати работы Беньямина 1920;х — 1930;х можно разделить на семь групп: 1) монографии по литературе, истории, теории культуры, а также на общественно-политические темы- 2) исследования по метафизике и филосо.

Fruehlings Versteck// GS. II. S. 834- Benjamin W. Daemmerung// GS. II. S. 835- Benjamin W. Das Dornroeschen// GS. II. S. 9- Benjamin W. Die Freie Schulgemeinde// GS. VII. S. 9.

23 Benjamin W. Dialog uber Religiositat der Gegenwart// GS. Bd. II. S. 16−35.

24 Benjamin W. Meine Reise in Italien Pfingsten 1912// GS. Bd. VI. S. 252.

25 Benjamin W. «Der Idiot» von Dostojewskij// GS. Bd. II. S. 237−241.

26 Benjamin W. Der Begriff der Kunstkritik in der deutschen Romantik// GS. Bd. I. S. 110. фии истории- 3) эссе и статьи по литературе и эстетике- 4) работы по вопросам политики в сфере культуры- 5) литературная критика и рецензии- 6) малая проза и публицистика- 7) переводы, среди них, прежде всего, Шарля Бодлера. На эти группы можно разделить и неопубликованные произведения.

К материалам первой группы относятся наряду с уже названной диссертацией также текст второй диссертации «Происхождение немецкой барочной.

27 драмы", отклоненной советом, но опубликованной Беньямином отдельной монографией в 1928 г. Сюда же следует отнести опубликованную в 1936 г. во французском варианте статью «Произведение искусства в эпоху его технической воспроизводимости», но в дальнейшем подвергнутую мыслителем доработки и изданную на немецком языке лишь после смерти Беньямина28.

К материалам второй группы, использованным в нашем исследовании, среди опубликованных относится статья «Опыт и бедность». Однако большую часть этой группы представляют работы, неопубликованные при жизни Беньямина. В источниковой базе нашей работы к ним относятся материалы исследования парижских пассажей, статья «О понятии истории», а также ряд законченных текстов, объединяемых сегодня в цикл «Шарль Бодлер. Лирик в эпоху высокого капитализма», в том числе «Центральный парк"30 Третья группа представлена статьями «Сюрреализм: Последний моментальный снимок европейской интеллигенции», опубликованной в 1929 г., «Малая история фотографии», увидевшей свет в 1931 г., «Рассказчик», опубликованной в 1936 г., «Эдуард Фукс, собиратель и историк», увидевшей свет в 1937 г., и неопублико.

27 Benjamin W. Ursprung des deutschen Trauerspiels// GS. Bd. I.

28 Benjamin W. Das Kunstwerk im Zeitalter seiner technischen Reproduzierbarkeit// GS. Bd. I. S. 431−508- Benjamin W. L’oeuvre d’art a l’epoque de sa reproduction mecanisee// GS. Bd. I. S. 709 -736.

29 Benjamin W. Erfahrung und Armut// GS. Bd. II. S. 213−219.

30 Benjamin W. Das Passagen-Werk. Aufzeichnungen und Materialien// GS. Bd. VBenjamin W. Uber den Begriff der Geschichte// GS. Bd. I. S. 691−704- Benjamin W. Zentralpark// GS. Bd. I. S. 655−690. ванной «Что такое эпический театр?"31.

К четвертой группе относятся заметки «Политическая расстановка русских писателей» и «Новая поэзия в России», «О положении русского искусства», опубликованные в 1927 г., и статья «О современном общественном положении французского писателя», опубликованная в 1934 г. 32 Эта группа также представлена рецензией на исследование Кракауэра «Служащие» (1930), критической статьей, посвященной трем автобиографическим книгам — Виктора Шкловского, Альфреда Полгара, Жюльена Бенда, которые, по мнению Бенья-мина, «без иллюзий» дают «представление о европейских делах» (1928), а также рецензией на автобиографическую книгу Марка Алданова (1933), рецензиями на книги Вернера Хегеманна (1930), Эриха Кестнера (1931) и Курта Хиллера (1932), Альфреда Дёблина (1930) и Роберта Шерриффа (1933), Эдвина Хернле о пролетарском воспитании (1929) и Эрнста Юнгера с его фашистскими идеями (1930), очерком, где анализируются идеи Института социальных исследований (1938), и, наконец, обзором работ Андре Жида (1936), а также другими критическими материалами. Из неопубликованных при жизни мыслителя материа.

31 •.

Benjamin W. Der Surrealismus. Die letzte Momentaufnahme der europaischen Intelligenz // GS. Bd. II. S. 295−310. Benjamin W. Kleine Geschichte der Photographie// GS Bd. II. S. 368−385. Benjamin W. Der Erzahler. Betrachtungen zum Werk Nikolai Lesskows// GS. Bd. II. S. 438−465. Benjamin W. Eduard Fuchs, der Sammler und der Historiker// GS. Bd. II. S. 465−505. Benjamin W. Was ist das epische Theater. Eine Studie zu Brecht// GS. Bd. II. S. 519−531.

32 Benjamin W. Die politische Gruppierung der russischen Schriftsteller// GS. Bd. II. S. 743−747. Benjamin W. Neue Dichtung in Russland// GS. Bd. II. S. 755−762- Benjamin W. Zur Lage der russischen Filmkunst// GS. Bd. II. S. 747−751- Benjamin W. Zum gegenwartigen gesellschaftlichen Standort des franzosischen Schriftstellers// GS. Bd. II. S. 776−803.

33 Benjamin W. Ein Aussenseiter macht sich bemerkbar. Zu S. Kracauer, «Die Angestellten"// GS. Bd. III. S. 219−225- Benjamin W. Drei Bucher// GS. Bd. III. S. 107−113- Benjamin W. Marc Aldanov, Eine unsentimentale Reise. Begegnungen und Erlebnisse im heutigen Europe// GS. Bd. III. S. 386−388- Benjamin W. Ein Jakobiner von heute. Zu Werner Hegemanns «Das steinerne Berlin"// GS. Bd. III. S. 260−265- Benjamin W. Linke Melancholie. Zu Erich Kastners neuem Gedichtbuch// GS. Bd. III. S. 279−283- Benjamin W. Der Irrtum des Aktivismus: Zu Kurt Hillers Essaybuch «Sprung ins Helle"// GS. Bd. III. S. 350−352- Benjamin W. Krisis des Romans. Zu Doblins.

25 лов к этой группе можно отнести текст подготовленного, но не представленного доклада «Автор как производитель» (1934), материалы, относящиеся к эссе о Франце Кафке34, статьи, посвященные «Трехгрошевой опере» (1935) и одноактным пьесам Бертольта Брехта (1938), а также фрагменты «Фальшивая критика» и «К критике „новой вещественности“» (предположительно 1931)35. К этой же группе относится меморандум проекта журнала «Кризис и критика», планируемого к изданию в 1930 г., но так и не неосуществленного36.

Пятая группа, объединяющая малую прозу и публицистику, включает в себя такие работы, как «Деструктивный характер» (1931), «Москва» (1927), «Диспут у Мейерхольда» (1927), «Как выглядит успех в русском театре», (1930), «Улица с односторонним движением» (1928), «Разговор с Андре Жидом» (1928), «Андре Жид и Германия» (1928), а также «Разговор с Эрнстом.

Шёном" (1929). Из архивных материалов к этой же группе относятся «Замет.

Berlin, Alexanderplatz"// GS. Bd. III. S. 230−236- Benjamin W. Kleiner Mann aus London// GS. Bd. III. S. 401−404- Benjamin W. Eine kommunistische Padagogik// GS. Bd. III. S. 206−209- Benjamin W. Theorien des deutschen Faschismus// GS. Bd. III. S. 238−250- Benjamin W. Pariser Brief <1>. Andre Gide und sein neuer Gegner// GS. Bd. III. S. 482−495- Benjamin W. Ein deutsches Institut freier Forschung// GS. Bd. III. S. 518−526- Beniamin W. Ruckblick auf Chaplin// GS. Bd. III. S. 157−159- Beniamin W. Michael Sostschenko, So lacht Russland! Humoresken// GS. Bd. III. S. 105.

34 Benjamin W. Schemata, Dispositionen und Aufzeichnungen (bis ca. August/September 1934) zum Kafka-Essay von 1934// GS. Bd. II. S. 1205−1248.

35 Benjamin W. Der Autor als Produzent// GS. Bd. II. S. 683−701- Benjamin W. Brechts Dreigroschenroman// GS. Bd. III. S. 440−449- Benjamin W. Das Land, in dem das Proletariat nicht genannt werden darf// GS. Bd. II. S. 514−518- Benjamin W. Falsche Kritik// GS. Bd. VI. S. 175−179- Benjamin W. Zur Kritik der «Neuen Sachlichkeit"// GS. Bd. VI. S. 179−180.

36 Benjamin W. Memorandum zu der Zeitschrift «Krisis und Kritik"// GS. Bd. VI. S. 619−621.

37 Benjamin W. Der destruktive Charakter// GS. Bd. IV. S. 396−398- Benjamin W. Moskau// GS. Bd. IV. S. 316−348- Benjamin W. Disputation bei Meyerhold// GS. Bd. IV. S. 481−483- Benjamin W. Wie ein russischer Theatererfolg aussieht// GS. Bd. IV. S. 561−563- Benjamin W. Einbahnstra? e// GS. Bd. IV. S. 83−148- Benjamin W. Gesprach mit Andre Gide// GS. IV. S. 502−509- Benjamin W. Andre Gide und Deutschland. Gesprach mit dem Dichter// GS. IV. S. 497−502- Benjamin W.

— зо ки о «деструктивном характере»" .

К пятой же группе по стилистике относится значительная группа автобиографических текстов Беньямина, не изданных при жизни и сохранившихся в архиве в оригинальном виде. Это «Московский дневник» (1926;1927), «Берлинская хроника» (1932), сделанные по разным поводам дневниковые записи 1931 г., 1934 г. и 1938 г., а также написанные мыслителем краткие автобиографии.

39 для подачи документов на вакансии.

Беньяминовы переводы Бодлера, а именно «Парижские картины» вышли из печати в 1923 г. Частью этого издания стало предисловие «Задача переводчика», воспринимающееся сегодня как вполне самостоятельный текст40. Необходимо отметить также, что значительная часть переводов Бодлера была использована Беньямином при сборе материалов для исследования парижских пассажей и такие переводы представлены именно в числе этих материалов.

Кроме текстов, собранных в «Собрании сочинений» и «Собрании писем», значительную часть источников нашего исследования представляют первые посмертные издания или отредактированные версии работ Беньямина, вышедшие из печати до «Собрания сочинений» или не вошедшие в него41.

Gesprach mit Ernst Schoen// GS. Bd. IV. S. 548−551.

38 Benjamin W. Notizen uber den «destruktiven Charakter"// GS. Bd. IV. S. 999−1001.

39 Benjamin W. Moskauer Tagebuch// GS. Bd. VI. S. 292−409- Benjamin W. Mai — Juni 1931// GS. Bd. VI. S. 422−441- Benjamin W. Berliner Chronik // GS. Bd. VI. S. 465−519- Benjamin W. Notizen Svendborg Sommer 1934// GS. Bd. VI. S. 523−532- Benjamin W. Tagebuchnotizen 1938// GS. Bd. VI. S. 532−539- Curriculum Vitae Dr. Walter Benjamin// GS. Bd. VI. S. 225−228- Benjamin W. Lebenslauf // GS. Bd. VI. S. 217−219.

40 Benjamin W. Die Aufgabe des Ubersetzers// GS. Bd. IV. S. 9.

41 Benjamin W. Berliner Kindheit um Neunzehnhundert. Zusammenstellung und Nachwort von Theodor W. Adorno. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1950; Benjamin W. Illuminationen. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1961; Benjamin W. Das Kunstwerk im Zeitalter seiner technischen Reproduzierbarkeit. Drei Studien zur Kunstsoziologie. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1963, 1968 (2-е издание), 1969 (3-е издание) — Benjamin W. Stadtebilder. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1963; Benjamin W. Zur Kritik der Gewalt und andere Aufsatze, Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1965; Benjamin W. Angelus Novus. Ausgewahlten Schriften. 2 Bande. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1966;

Наряду с конкретными текстами Вальтера Беньямина в исследовании были использованы материалы, относящиеся к его жизни и деятельности в 1920;е — 1930;е гг. или к истории рецепции его идей во второй половине XX в. Это такие материалы как письма и документы, касающиеся взаимоотношений Беньямина с его коллегами42. Они составили вторую часть массива источников. Входят в эту часть также воспоминания коллег и знакомых о Беньямине, а также мемуары представителей науки и культуры, относящиеся к межвоенному времени43. Отдельной группой источников второй части являются материалы,.

Benjamin W. Goethes Wahlverwandtschaften. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1964; Deutsche Menschen. Eine Folge von Briefen. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1962 (Adorno Th. W. Nachwort zu «Deutschen Menschen"// Benjamin W. Deutsche Menschen. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1962. S. 119−128) — Benjamin W. Briefe I [1910;1928], Briefe II [1929;1940]. Hrsg. Gershom Scho-lem und Theodor W. Adorno. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1966; Benjamin W. Berliner Chronik. Mit einem Nachwort herausgegeben von Gershom Scholem. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1970; Benjamin W. — Scholem G. Briefwechsel 1933;1940. Hrsg. Scholem G. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1980; Benjamin W. «. Wie uberall hin die Leute verstreut sind .». Das Adressbuch des Exils 1933 — 1940. Leipzig: Koehler& Amelang GmbH, 2006.

42 Adorno G./ Benjamin W.: Briefwechsel. 1930 — 1940. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 2005; Arendt und Benjamin. Texte, Briefe, Dokumente. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 2006; Scholem G. Tagebucher. Nebst Aufsatzen und Entwurfen bis 1923. 1. Halbband 1913 — 1917. Frankfurt am Main: Judischer Verlag, 1995; Scholem G. Tagebucher. Nebst Aufsatzen und Entwurfen bis 1923. 2. Halbband 1917 — 1923. Frankfurt am Main: Judischer Verlag, 2000; Декларация об основании Коллежа Социологии («Ацефал», № 3−4, июль 1937 г.)// Коллеж социологии. СПб.: Наука, 2004.

43 Lacis А. Revolutionar im Beruf. Munchen: Rogner & Bernhard, 1971; Selz J. Erinnerungen// Uber Walter Benjamin. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1968; Selz J. Erinnerungen an Walter Benjamin auf Ibiza// «Was noch begraben lag». Zur Walter Benjamins Exil. Briefe und Dokumente. Hrsg. von Geret Luhr. Berlin: Bostelmann & Siebenhaar Verlag, 2000; Scholem G. Im Gesprach uber Walter Benjamin (1968)// Sinn und Form. Beitrage zur Literatur. 2007. Heft 4- Scholem G. Von Berlin nach Jerusalem. Jugenderinnerungen. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1994; Scholem G. Walter Benjamin — die Geschichte einer Freundschaft. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1975. Аль-чук А. «Это бы очень украсило мою биографию». Любовь и революция в судьбе Аси Лацис, Вальтера Беньямина и Бернхарда Райха// Тендерные исследования. 2008. № 17. СС. 170—176- связанные с авторами, чьи работы исследует Беньямин44. Также к источникам данного исследования относятся материалы, иллюстрирующие историю рецепции работ Беньямина, будь то вызванный ими общественный резонанс или высказывания представителей Франкфуртской школы, показывающие перемены в восприятии идей мыслителя45.

Положения, выносимые на защиту:

Райх Б. Вена — Берлин — Москва — Берлин. М., 1972; Бенн Г. Двойная жизнь (Главы из книги)// Иностранная литература. 2000. № 2. (URL: http://www.magazines.russ.rU/inostran/2000/2/gbenn.html дата обращения: 20.01.2013) — Жид А. Страницы из дневника// URL: http://www.lib.ru/INPROZ/ZHID/pages.txt (дата обращения: 20.01.2013).

44 Бердяев H.A. Философия неравенства (письма к недругам по социальной философии). Письмо пятое. О консерватизме// Бердяев Н. Собрание сочинений. Т. 4. Париж: YMCA-Press, 1990. (Цит. по: URL: http: // www, vehi. net/berdyae v/neraven/ 0 5. html, дата обращения: 20.01.2013) — Бодлер Ш. Парижский сплин// Бодлер Ш. Проза поэта. М.: Вагриус, 2001; Бодлер Ш. Поэт современной жизни// Бодлер Ш. Проза поэта. М.: Вагриус, 2001; Мелер А. Фашистский стиль// URL: http://www.nationalism.org/vvv/library/mohler-fascist-style.htm (дата обращения: 20.01.2013) — Третьяков С. Продолжение следует// Новый ЛЕФ. 1928. № 12. С. 3. (Цит. по: URL: http://www.ruthenia.rU/sovlit/i/3447.html, дата обращения: 20.01.2013) — Третьяков С. Что нового// Новый ЛЕФ. 1928. № 9. С. 5. (Цит. по: URL: http://www.ruthenia.rU/sovlit/j/3408.html, дата обращения: 20.01.2013) — Фукс Э. Иллюстрированная история нравов: Эпоха Ренессанса. М.: Республика, 1993; Шлегель Ф. Фрагменты// Шлегель Ф. Эстетика. Философия. Критика: В 2 т. М.: Искусство, 1983. Т. 1- Шмитт К. Политическая теология: Четыре главы к учению о суверенитете// Шмитт К. Политическая теология. М.: КАНОН-пресс-Ц, 2000; Шмитт К. Понятие политического// Вопросы социологии. 1992. № 1. (Цит. по: URL: http://www.thepaganfront.com/brangolf/librarv/Schmitt2.rar, дата обращения: 20.01.2013) — Юнгер Э. Излучения (февраль 1941 — апрель 1945). СПб: Владимир Даль, 2002; Юнгер Э. Рабочий. Господство и гештальт. СПб.: Наука, 2000.

45 Basisgruppe des Walter-Benjamin-Instituts. Schafft Germanistik ab!// 1968. Eine Enzyklopadie. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 2004. S. 431−438- Хабермас Ю. Первым почуять важное: Что отличает интеллектуала// Неприкосновенный запас. 2006. № 3. (URL: http://www.magazines.russ.ru/nz/2006/47/ha2.html, дата обращения: 20.01.2013).

1) Процесс осмысления научного наследия Вальтера Беньямина во второй половине XX в. был тесно связан не только с раскрытием и анализом материалов, касающихся его жизни и деятельности, но и с изменениями культурного, политического, социального плана, частью которых стал этот процесс. В первые послевоенные годы идеи Беньямина, в том числе его представления об активном участнике социальных процессов, не привлекали западногерманское общество, которое стремилось в первую очередь решить проблемы, связанные с поражением в войне и преодолением нацизма. Однако в конце 1960;х — начале 1970;х гг. вопрос о политизации интеллектуалов, интеллигенции оказался одним из главных в общественных дискуссиях. Это соответствовало тезису о политизации интеллигенции, предлагаемому Вальтером Беньямином, для которого политическая ангажированность означала не партийную программу или готовность принять какую-либо из них, а критическое, практически ориентированное политическое сознание.

2) Свидетельством перемен в общественном сознании в конце 1960;х гг. в Западной Германии стало то, что вместо стремления «взрослых» немцев забыть нацизм «как можно быстрей», и, не оглядываясь, идти вперед, молодые немцы выступили с призывом переосмыслить, что именно стало причиной прихода Гитлера к власти. Для страны, познавшей и военное, и моральное поражение, прогресс не мог быть определяющей идеей, поскольку, соглашаясь с мнением Беньямина, прогрессивный взгляд на историю — это взгляд победителей, спешащих и жаждущих утвердить собственные представления о прошлом, не принимая во внимание побежденных и их историю. Суждения Беньямина — не только об истории и культуре, но и в отношении проблем из других сфер гуманитарного знания — отвечали «духу времени» начала 1970;х гг., были близки идеологии «новых левых». Они симпатизировали интеллектуальному фланированию Беньямина. Именно этот интерес становится впоследствии основой более детального изучения его идей, которое в 1970;е — 1980;е гг. переживает процесс накапливания фактического материала для разработки его в различных сферах гуманитарного знания.

3) Новейшая историография научного наследия Беньямина в 1990 -2000;е гг. разнообразна не только в подходах к общей оценке и изучению идей немецкого мыслителя, но и в рассмотрении отдельных аспектов его концепции различными сферами гуманитарного знания. Наблюдается общая тенденция к ч расширению проблемного и дисциплинарного поля исследований, посвященных идеям Беньямина. Методология Беньямина становится особенно актуальной с появлением и ростом популярности постмодернизма и различных родственных ему направлений философской мысли, для которых мыслитель рассматривается как один из предтеч. Несмотря на свою близость марксизму и острую политизированность текстов последнего периода жизни, Беньямин видится, прежде всего, как критик, сторонник фрагментаризма и деконструкции в познании, что считается для него условием понимания бытия.

4) Инструментом критики в руках субъекта познания исследователи признают у Беньямина диалектический образ. Для каждого общества поиск диалектических образов оценивается важнейшим этапом на пути обретения способности к самокритике. Среди исторических феноменов, к которым Беньямин мог применить методологию диалектических образов, рассматриваются, прежде всего, парижские пассажи, ставшие предметом незаконченного исследования мыслителя по истории XIX в., которые признаются среди предметов его исследований одним из понятий, введенных мыслителем в научный оборот и отражающих методологическую суть его исторической и культурологической концепции.

5) Однако обширное представление о значимости понятия «диалектический образ» среди исторических идей Беньямина не позволяет заявить, что картина его исторической и культурологической концепции выглядит сегодня полной. Незаметен субъект познания, то, что в тяготеющей к гносеологии концепции Беньямина является определяющем для разворачивания всего представления мыслителя о процессе истории и культуры. Нерешен вопрос о влиянии субъекта познания на исследуемые им процессы и обратного влияния их на него. Интерес вызывает вопрос об историческом контексте его становления как ученого, влиянии общественно-политической ситуации на перемены в представлениях мыслителя и в свою очередь восприятии его идей современниками. Такой круг проблем позволяет сказать об актуальности исследования субъекта познания в исторической концепции Беньямина.

6) Формирование критического мировоззрения у мыслителя, создавшего основу для его отношения к актуальным политическим и культурным явлениям было связано с особенностями послевоенного времени, «веймаризаци-ей» социальных отношений в Германии и предопределило развитие его взглядов в дальнейшем. Потребность в понимании разворачивавшихся процессов подтолкнула Беньямина к наблюдению и активному анализу в лабиринте других культур и времен, которые возникали перед ним при повседневном и научном знакомстве с реальностью. Для участия в этом Беньямин выбрал модель интеллектуального фланёра, черты которой постепенно формировались и трансформировались, изменялись под влиянием осмысления новых научных фактов и событий в политической и культурной жизни. Интеллектуальный фланёр, по мнению Беньямина, выбрав критическую позицию, должен был в условиях борьбы за интересы пролетариата как проводника новых идей постоянно политизировать, «пролетаризировать» свои оценки в искусстве. Он противопоставлял такое поведение фланёра на стороне пролетариата эстетизации политики, которую выбирали и левые, и правые в Веймарской республике. Опыт наблюдения за положением интеллигенции во Франции и Советской России позволил ему увидеть, что интеллектуал не мог оставаться «над схваткой», с одной стороны, и работать в тесной связи с государством, с другой стороны. Непосредственно методом борьбы становился принцип «деструктивного характера», представленный Беньямином для общественно-политического участия интеллигенции в своих теоретических и методологических работах и найденный им в практической деятельности и в идеях Андре Жида, Сергея Третьякова, но в наиболее законченном виде у Бертольта Брехта.

7) Ставшая основой общественно-политической деятельности концепция интеллектуального фланёра получила научное обоснование в исследованиях Беньямина по истории и культуре. В работе «Понятие художественной критики в немецком романтизме» мыслитель на материале искусства познакомился с методологией критики и сделал вывод, что критический метод применим и для рассмотрения других сфер социальной жизни, в том числе и для изучения социальной памяти. Во время путешествий, фланирования и наблюдений по европейским городам, ставших инструментом решения исследовательских задач мыслитель собирал материалы для работы и «страсть к путешествиям» трансформировалась у Беньямина из психологической потребности в стратегию научного поиска, использовавшуюся не только в пространстве — во время собственных поездок, но и во времени — при создании исторических работ путешественником, познающим прошлое. Главными героями этих работ стали города и то пространство, которое они создавали. При этом размышления на различные темы — философии, истории, социологии, политологии и т. д. — сплетены столь прочно, что Беньямин мог предстать одновременно в совершенно разном облике: и в исследовательском, и в обывательском.

8) Житель большого города — фланёр — стал у Беньямина моделью для наблюдений и анализа, приобретшей целостность после знакомства с идеями Шарля Бодлера и непосредственно с Парижем, увиденным им и во время собственных путешествий, и в стихах поэта эпохи «высокого капитализма». Фланёр становится у него историческим материалистом, технологию научного поиска которого он представил в философской работе «О понятии истории». При этом на исследовательскую деятельность Беньямина оказывала влияние обострившаяся общественно-политическая ситуация, которая стала серьезным испытанием для модели интеллектуального фланёра.

9) Беньямин пришел к выводу, что господствовавший позитивистский взгляд на прошлое формировал ложное представление о свободном от политики научном подходе к истории. Это представление препятствовало познанию эпох прошлого, поскольку они рассматривались как менее развитые по сравнению с нынешней. Чтобы преодолеть такое представление, интеллектуальный фланёр должен не только учитывать актуальное положение предмета своего исследования, но и критически оценивать свою собственную ситуацию, не свободную от политических проблем и событий. Критика в отношении субъекта и объекта исследования является важнейшей составляющей материалистического историописания, выбранного Беньямином.

10) Одним из инструментов познания прошлого для интеллектуального фланёра у Беньямина стал диалектический образ. При анализе исторических источников необходимо было выявить именно диалектические образы, а затем расшифровать их значение. Диалектичность подразумевала неоднозначность прошлого. Еще необратившие на себя внимание образы прошлого представлялись Беньямину снами, видениями в общественном сознании. Историческое познание выступало пробуждением. (Сно-)видения, ставшие в результате пробуждения общества диалектическими образами, раскрывшие свои преди послеи-стории, освобождаются от мифических наслоений, присутствие которых в социальной памяти обусловлено стремлением господствующих социальных групп исказить образы прошлого в собственных интересах.

11) Созданную систему познания истории и культуры Беньямин назвал «материалистическим историописанием», в котором «деструктивный характер» исследователя с помощью «деструкции», взламывает историческую непрерывность", с которой связан первоначально предмет познания. «Материалистическому историописанию» при этом способствует собирательство как метод, концентрирующий внимание на уникальности каждой вещи, обнаруживаемой «вырыванием из потока» и «деконструкцией». «Материалистическое историописа-ние» Беньямина подразумевало особое критическое отношение исследователя как к собственным суждениям и оценкам, так и к оценкам действий объекта его изучения. Они имеют «материальную» основу, материально обусловленные причины, которые таким образом и проявляют себя людям.

12) Свою исследовательскую модель Вальтер Беньямин применил в изучении Бодлера. В основе «общественно-критического» взгляда на поэтаисследовательского подхода Беньямина к изучению его творчества — лежит представление о диалектическом образе на пути к пониманию литературных конструкций Бодлера и выявлению через анализ диалектического образа отраженных в них событий его личной жизни и исторических феноменов окружавшей его социальной реальности. Созданный в работах Беньямина образ Бодлера является примером интеллектуального фланёра в рамках конкретной исторической ситуации и культурного контекста.

13) Проведенный анализ позволяет проследить в исторической концепции Беньямина формирование вызванной актуальными общественно-политическими условиями модели субъекта познания, принципы которой были сформулированы мыслителем при изучении прошлого, теоретическое обоснование которой было представлено в его социально-философских работах, а доказательство практической значимости которой было получено им при рассмотрении конкретных феноменов прошлого. Такой моделью стал интеллектуальный фланёр.

Научная новизна диссертационного исследования состоит в том, что проведено комплексное изучение интеллектуального развития личности в историческом контексте европейского интеллектуального пространства межвоенного времени. Эта новизна конкретизируется в следующих положениях:

1) Выявлены основные направления историографии идейного наследия Вальтера Беньямина и показана зависимость ее развития от политических, культурных и экономических изменений в обществе во второй половине XX в.

2) Обоснована необходимость изучения исторической концепции Вальтера Беньямина и вопросов, связанных с ее становлением и развитием.

3) Введен в научный оборот и рассмотрен широкий круг архивных материалов, касающихся научной деятельности и личной жизни Вальтера Беньямина, до сих пор знакомых отечественному читателю лишь отрывочно или в переводе с английского языка.

4) Выявлены основные черты и раскрыта сущность понятия «интеллектуальный фланёр», лежащего в основе исторической концепции Вальтера Беньямина.

5) Сформулированы основные положения исторической концепции Бень-ямина и даны определения ее главным понятиям.

6) Обоснована методологическая значимость модели интеллектуального фланёра для изучения европейского интеллектуального пространства 1920;х -1930;х гг.

7) Продемонстрирован процесс становления в 1920;е — 1930;е гг. исторической концепции Беньямина, которая нашла применение и в исследованиях автора концепции, и в его позиции и действиях в общественно-политической и культурной жизни.

8) Создана основа дальнейшего изучения особенностей поведения европейского интеллектуала в лице интеллектуального фланёра в последующие десятилетия XX в., а также в контексте актуальных социальных, политических и культурных проблем XXI в.

Практическая значимость диссертации заключается в том, что материалы исследования могут быть использованы при создании обобщающих трудов, лекционных курсов и учебных пособий по новейшей истории общества и культуры, историографии, философии и методологии истории, культурологии, истории интеллигенции, спецкурсов и спецсеминаров по историко-теоретической и культурологической проблематике.

Апробацию результаты исследования получили в двух монографиях автора (8 п.л. и 9 п.л.) и коллективной монографии (автора — 1,3 п.л.), а также в восьми научных статьях в журналах, рекомендованных ВАК РФ для публикаций основных результатов, полученных в диссертационном исследовании на соискание ученой степени доктора наук. Всего было опубликовано 39 научных работах общим объемом 36,2 п.л. Результаты диссертационной работы докладывались и обсуждались на научных форумах: Международная российско-германская конференция «Послевоенная история Германии: российско-германские перспективы» (ИНИОН, Москва, 2005), Международная российско-германская конференция историков «Основные черты и восприятие послевоенной истории» (Академия политического образования, Тютцинг, 2007), Биографические чтения памяти В. В. Иофе (Европейский университет в Санкт-Петербурге, Санкт-Петербург, 2007, 2008), Международная конференция Международная конференция «Шарль Бодлер и Вальтер Беньямин: эстетика и политика» (Смольный институт свободных искусств и наук СПбГУ, Санкт-Петербург, 2008), Круглый стол «Понятие „историописание“ и его границы» (Институт всеобщей истории РАН, Москва, 2009), Международная научно-теоретическая конференция НИИ интеллигентоведения при ИвГУ (ИвГУ, Иваново, 2010;2012, ежегодно).

Научные результаты диссертационного исследования использовались и используются в преподавании лекционных курсов по специальностям «История» и «Международные отношения» на историческом факультете Ивановского государственного университета. Речь идет о курсах «Новая история Европы и Северной Америки», «История германского Сопротивления против национал-социализма (1933;1945)», «Историография всеобщей и отечественной истории», «Теория международных отношений», «Мировая политика», «Образы политического и их критика», «Геополитика».

Структура диссертации определяется логикой исследования и поставленными задачами. Она состоит из введения, трех глав, заключения и списка источников и использованной литературы.

Заключение

.

Проведенное исследование позволяет сделать следующие выводы.

Изучение историографии идейного наследия Вальтера Беньямина показало, что процесс осмысления мировоззрения и научного наследия мыслителя, охвативший несколько десятилетий, был тесно связан не только с раскрытием и анализом материалов, касающихся его жизни и деятельности, но и с переменами в историческом контексте, с изменениями культурного, политического, социального плана, частью которых стал этот процесс.

В первые послевоенные годы идеи Беньямина, в том числе его представления об активном участнике, субъекте социальных процессов не привлекали западногерманское общество, которое стремилось в первую очередь решить проблемы, связанные с поражением в войне и преодолением нацизма. При этом его коллеги по Франкфуртской школе, в первую очередь Теодор Адорно, также старались избегать этого, переводя свои исследования и дискуссии вокруг них в область академической полемики.

В конце 1960;х — начале 1970;х гг. именно вопрос о политизации интеллектуалов, интеллигенции оказался одним из главных в общественных дискуссиях. Это соответствовало тезису об актуальности политизации интеллигенции, предлагаемому Вальтером Беньямином. Для него политическая ангажированность означала не партийную программу или готовность принять какую-либо из них, а критическое, практически ориентированное политическое сознание, способность понимать социальные отношения и угадывать нюансы возможных перемен в них. В свою очередь безусловное принятие конкретной идеологии как определяющего фактора всей творческой и научной деятельности Беньямин отвергал. Тем самым она становилась причиной неискреннего отношения к программным идеям и установкам партии и ограничивала бы ее возможности для критики, и прежде" всего для самокритики.

Критическая позиция интеллектуалов 1960;х гг., вступавших в противостояние «одномерному мышлению», конформизму и «массовому обществу», не ограничивалась концепциями для понимания необходимых изменений, подобных идеям Герберта Маркузе. Они сами занимали социальные позиции альтернативные общепринятым стандартам. Это были не только призывы реформировать общество, но и путь к отстранению от общества. Таковыми в США стали хипстеры, еще в 1950;е гг. выступавшие как поколение битников, а в 1960;е гг. сформировавшие поколение хиппи. В Западной Европе практическим воплощением критического отношения к обществу и нонконформизма стали студенческие движения конца 1960;х гг.

Адорно не поддержал выступление молодежи в 1968 г., когда во время молодежных волнений Институт германских исследований Университета Франкфурта-на-Майне был временно захвачен студентами и переименован в Институт Вальтера Беньямина, а студенческий актив стал его Базисной группой. События, связанные с историей Базисной группы, показали смену поколений в рецепции идей Беньямина, стали рубежными в восприятии взглядов мыслителя.

Одним из основных свидетельств перемен в общественном сознании в Западной Германии стало то, что вместо стремления «взрослых» немцев забыть нацизм «как можно быстрей», и, не оглядываясь, идти вперед, молодые немцы выступили с призывом остановиться, оглянуться и задуматься, что именно стало причиной прихода Адольфа Гитлера к власти. Необходимо было приложить усилия для «преодоления прошлого» и только после такого «преодоления» определить направления дальнейшего движения.

Для страны, познавшей и военное, и моральное поражение, прогресс не мог быть определяющей идеей, поскольку, соглашаясь с мнением Беньямина, прогрессивный взгляд на историю — это взгляд победителей, спешащих и жаждущих утвердить собственные представления о прошлом, не принимая во внимание побежденных и их историю. У Германии не было преимуществ победителей после II мировой войны. Поэтому она была обречена «преодолевать прошлое», а не только «думать о будущем».

Выросший с таким убеждением «пролетаризированный» интеллектуал, модель которого накануне войны предложил Беньямин, интеллектуал, ставящий своей целью борьбу за демократические права, свободу выбора и независимость мышления, находится в непрерывном интеллектуальном движении, поскольку эта борьба заставляет постоянно осуществлять контроль над ситуацией в обществе. Именно такого интеллектуала Беньямина и противопоставляет Юрген Хабермас в конце XX в. мнению старших коллег по Франкфуртской школе. Несмотря на имевшуюся всегда у интеллектуалов «способность первым почуять нечто важное», Хабермас отмечает у Адорно и Маркузе, прежде всего, особое внимание к четкой партийности, склонности к громким акциям и заявлениям, которые их ограничивали. Для современного интеллектуала важнейшим является «хорошая репутация», которая «заключается не в том, чтобы быть видным или известным, а в том, чтобы иметь доброе имя».

Суждения Беньямина — не только об истории и культуре, но и в отношении проблем из других сфер гуманитарного знания — отвечали «духу времени» в начале 1970;х гг., были близки идеологии «новых левых». Они симпатизируют интеллектуальному фланированию Беньямина. Именно этот интерес становится впоследствии основой более детального изучения идей мыслителя, которое в 1970;е — 1980;е гг. переживает процесс накапливания фактического материала для разработки его в различных сферах гуманитарного знания.

Осмысление идейного наследия Беньямина в течение нескольких десятилетий привело к пониманию, что именно политизация, «пролетаризация», нацеленность на политическую сопричастность является важнейшей чертой необходимого участия интеллектуала в социальных процессах. В различных сферах гуманитарного знания она должна быть атрибутом его профессиональной деятельности.

Новейшая историография научного наследия Вальтера Беньямина разнообразна не только в подходах к общей оценке и изучению идей немецкого мыслителя, но и в рассмотрении отдельных аспектов его концепции различными сферами гуманитарного знания. Она словно соответствует намерению самого Беньямина свободно фланировать между дисциплинами гуманитарного знания.

Наблюдается общая тенденция к расширению проблемного и дисциплинарного поля исследований, посвященных идеям Беньямина. При этом исследователи предлагают взаимообогащающие и не противоречащие друг другу точки зрения.

Методология Беньямина становится особенно актуальной с появлением и ростом популярности постмодернизма и различных родственных ему направлений философской мысли, для которых мыслитель рассматривается как один из предтеч. Несмотря на свою близость марксизму и острую политизированность текстов последнего периода жизни, Беньямин видится, прежде всего, как критик, сторонник фрагментаризма и деконструкции в познании, что считается для него условием понимания бытия.

Инструментом критики в руках субъекта познания исследователи признают у Беньямина диалектический образ. Задачей познания является для исследователей именно выявление диалектических образов в конкретном контексте. Цельное бытие — историческое явление или историческая ситуация, культура определенного социума или культурное явление — представляют интерес именно как диалектический образ и многообразие диалектических образов. Для каждого общества поиск диалектических образов становится важнейшим этапом на пути обретения способности к самокритике. Такое понимание методологии Беньямина делает его идеи актуальными и популярными в 1990;е — 2000;е гг.

Среди исторических феноменов, к которым Беньямин мог применить методологию диалектических образов рассматриваются, прежде всего, парижские пассажи, ставшие предметом незаконченного исследования мыслителя по истории XIX в. Им уделяется особое внимание в рамках овладения идейным наследием Беньямина. Именно они признаются среди предметов его исследований одним из понятий, введенных мыслителем в научный оборот и отражающих методологическую суть его исторической и культурологической концепции.

Исследователи признают «познавательную модель диалектического образа» Беньямина как его «собственный подлинно философский вклад в теорию познания», поскольку она позволяет достичь «единства теории и практики». Исследователи отмечают, что история и культура у Беньямина «читаются» именно в образах «как в констелляциях в системе разнообразных подобий», понимание которых требует свободного «перехода дисциплинарных и родовых границ между литературой, философией и историографией». Образное мышление, полагают исследователи, способствует сохранению прочности позиции историка и исследователя культуры в противостоянии «метафорам, сравнениям, намекам в языке, в памяти, в дискурсе». Собственно, это было характерно и для позиции самого Беньямина как исследователя и человека. Для понимания его идей значим не только внутренний философский потенциал исторических и культурологических идей. Они значимы с точки зрения отражения в них дискуссий в гуманитарных наук межвоенного периода, участником которых был Беньямин и в качестве активного сторонника новых подходов в осмыслении прошлого, и в качестве их критика.

Предлагая свое понимание критического метода исследований, Беньямин уделял внимание и выработке собственных теоретических моделей, например как диалектический образ в рамках широкой концепции исторического материализма, рассматриваемого им также как «материалистическое историописа-ние». Кроме того, понимание такого образа было бы невозможно без овладения навыками фланёра, собирателя исторических фактов, например с позиции «деструктивного характера», сущность которого также раскрывал Беньямин в рамках своей исторической концепции.

Таким образом, общая концепция познания прошлого проявлялась у него и в рамках онтологии, и в рамках гносеологии, комплексно согласуясь с основными элементами философского мира мыслителя и отражаясь в применяемом им критическом методе, по сути ставшем предметом данного исследования. В свою очередь, важность обращения к предложенной Беньямином методологии исследований истории и культуры демонстрирует путь осмысления его идей, пройденный во второй половине XX в.

Столь обширное представление о диалектическом образе не позволяет однако заявить, что картина исторической и культурологической концепции выглядит сегодня в историографии работ мыслителя полной. Прежде всего, незаметным остается субъект познания, то, что в тяготеющей к гносеологии концепции Беньямина является определяющем для разворачивания всего представления мыслителя о процессе истории и культуры. Это влияет и на анализ методологии в рамках концепции, результатов конкретно-исторических исследований и анализа отдельных феноменов культуры Беньямином. Нерешенным остается вопрос о влиянии субъекта познания на исследуемые им процессы и обратного влияния их на него. Сложившееся понимание идей Беньямина дает возможность увидеть их сохранившуюся актуальность и необходимость детального изучения субъекта познания в исторической концепции мыслителя.

Одним из вопросов, вызывающим дискуссии, но привлекающим до сих пор меньший интерес исследователей, чем конкретный аспект собственно многогранного идейного наследия Беньямина, является вопрос об историческом контексте его становления как ученого, влиянии общественно-политической ситуации на перемены в представлениях мыслителя и в свою очередь восприятии его идей современниками — коллегами и противниками. Поскольку, как отмечали его исследователи, внимание Беньямина привлекал метод наблюдения, точного цитирования всей картины прошлого через образы, передаваемые в памяти, важным является вопрос, насколько мыслитель сам стремился к точному наблюдению и цитированию того, что его окружало вокруг.

Проведенное исследование в рамках нашей работы по изучению субъекта познания в исторической концепции Вальтера Беньямина позволяет сказать следующее. Формирование критического мировоззрения у мыслителя, создавшего основу для его отношения к актуальным политическим и культурным явлениям было связано с особенностями послевоенного времени, «веймаризаци-ей» социальных отношений в Германии и предопределило развитие его взглядов в дальнейшем. Постоянный поиск, сомнение, стремление к участию в дискуссиях стали важной чертой интеллектуальной жизни мыслителя. Потребность в понимании разворачивавшихся процессов подтолкнула Беньямина к наблюдению и активному анализу в лабиринте других культур и времен, которые возникали перед ним при повседневном и научном знакомстве с реальностью. Моделью поведения для такого участия в общественной и научной жизни стала у Беньямина модель интеллектуального фланёра, черты которой постепенно формировались и трансформировались, изменялись под влиянием осмысления новых научных фактов и событий в политической и культурной жизни. Мыслитель исследовал фланёра в качестве исторического феномена и предлагал для выстраивания методологии исследований по истории, культуре и другим сферам гуманитарного знания.

Интеллектуальный фланёр, по мнению Беньямина, выбрав критическую позицию, должен был в условиях борьбы за интересы пролетариата, который был для мыслителя классовым проводником новых идей, постоянно политизировать, «пролетаризировать» свои оценки в искусстве. Он противопоставлял такое поведение фланёра на стороне пролетариата эстетизации политики, которую выбирали и левые, и правые в Веймарской республике. Эстетизация уводила от борьбы, заменяя содержание формой. Левый фланг в большинстве своем эстетизировал кризис, выбрав его в качестве формы и создав моду на кризис в искусстве, но не уделив внимание его сущностному преодолению в политике. Правый фланг наоборот обнаруживал эстетику в порядке, жесткой структуре, которую и предлагал зрителям сначала в своих произведениях, а затем воплотил в политике, в фашистском государстве, но которая однако не затрагивала общество в его основе и не решала его глубинные проблемы.

Противоречия общественно-политической ситуации Веймарской республики обозначили для Беньямина проблемы на пути создания модели интеллектуального фланёра. Опыт наблюдения за положением интеллигенции во Франции и России позволил ему увидеть, что интеллектуал не мог оставаться «над схваткой», с одной стороны, и работать в тесной связи с государством, с другой стороны. Беньямин считал, что в том и другом случае интеллектуал предавал свои интересы и упускал возможности для их отстаивания. Таким образом, интеллектуал либо соглашался с мнением буржуазии, что не должен помогать критиковавшему ее пролетариату, либо вставал на сторону государства, присваивавшего имя пролетариата для достижения собственных целей.

Критическая позиция интеллектуального фланёра напротив должна была не только демонстрировать слабость левого и правового фланга борьбы, но и разрушать основы этого самого социально-политического порядка, не позволявшего пролетариату реализовать свою программу. Непосредственно методом такого противопоставления и борьбы становился принцип «деструктивного характера», представленный Беньямином для общественно-политического участия интеллигенции в своих теоретических и методологических работах и найденный им в практической деятельности и в идеях Андре Жида, Сергея Третьякова, но в наиболее законченном виде у Бертольта Брехта.

Получившая признание в качестве принципа общественно-политической деятельности концепция интеллектуального фланёра требовала научного обоснования в исследованиях истории и культуры.

Важнейшим этапом в становлении концепции стало исследование критического метода ранних романтиков, к анализу которого Беньямин обратился в начале своей научной деятельности в работе «Понятие художественной критики в немецком романтизме». Критический метод ранних романтиков закономерно предопределил формирование модели критического познания истории и культуры, предложенной и разработанной Беньямином позже. На материале искусства мыслитель познакомился с методологией критики и сделал вывод, что критический метод применим и для рассмотрения других сфер социальной жизни, в том числе и для изучения социальной памяти.

Если поиску ответа на вопрос «как будет разворачиваться познание прошлого?» способствовало изучение художественной критики раннего романтизма, то решению проблемы «кто осуществляет познание прошлого?», способствовал анализ феномена интеллектуального фланёра. Формирование модели интеллектуального фланёра проходило у Беньямина в тесной связи с приобретением собственного повседневного опыта во время путешествий и наблюдений по европейским городам, ставших инструментом решения исследовательских задач: мыслитель собирал материалы для работы, а впечатления, даже представленные в письмах, окаймлял аналитическими комментариями.

Страсть к путешествиям" трансформировалась у Беньямина из психологической потребности в стратегию научного поиска, использовавшуюся не только в пространстве — во время собственных поездок, но и во времени — при создании исторических работ путешественником, познающим прошлое. Главными героями этих работ, объектами его исследований, стали города и то пространство, которое они создавали. Город становился метафорой в раскрытии самых разных тем.

Беньямин в своих научных рассуждениях был чрезвычайно близок к «ткани жизни», а потому разделить его мнения и оценки из области теории и суждения по поводу обыденных вещей практически невозможно. При этом размышления на различные темы — философии, истории, социологии, политологии и т. д. — сплетены столь прочно, что Беньямин мог предстать одновременно в совершенно разном облике: и в исследовательском, и в обывательском. Его путевые заметки стали и коллекцией интересных и необычных фактов, и собранием научных мыслей, для которых эти факты служили необходимым фоном, придавая идеям Беньямина дополнительный импульс к развитию.

Путешествия по Европе — по личным и профессиональным причинампозволяли Беньямину накапливать исследовательский материал и давали поводы для размышлений разного научного плана локального или общемирового, узко проблемного или общеисторического. В связи с этим особое значение имеет рассмотрение регионального аспекта истории появления некоторых текстов Беньямина, а вслед за ними идей и концепций. Это могли быть города Германии, Франции, Италии, Испании и других европейских стран. Под влиянием конкретных поездок по городам он совершал или не совершал те или иные действия, как, например, невступление в коммунистическую партию под впечатлением от поездки в Москву.

Вглядываясь в города, Беньямин занимал позицию фланёра, ценившего уникальность разнообразных фактов, но при этом критически осмысливавшего увиденное и не исключавшего из создаваемого цельного образа негативные моменты исторической и культурной реальности. Беньямин был путешественником во всем: в личной жизни, отсюда неопределенность и неустойчивость его семейных отношенийв науке, отсюда интерес к проблемам из различных областей знанийв выборе профессии, отсюда опыт деятельности ученым, писателем, журналистом, публицистом, поэтом, переводчиком. Фланировать и наблюдать он должен был постоянно и во всем. «Фанатичная страсть к путешествиям» охватывала всю его личность.

Путешествия Беньямина постепенно приобретали черты исследований наблюдаемых городов и горожан. Они становились методом научной работы. Любые преграды для путешественника — фланёра в пространстве и интеллекте — не приемлемы. Он выберет принципы полной опасностей свободы движения и размышлений, если ему предложат взамен спокойную жизнь в ограниченном пространстве. Трудности на пути интеллектуальных и пространственных перемещений несравнимы для него с комфортом и духовной несвободой.

Житель большого города — фланёр — стал у Беньямина моделью для наблюдений и анализа, приобретшей целостность после знакомства с идеями Шарля Бодлера и непосредственно с Парижем, увиденным им и во время собственных путешествий, и в стихах поэта эпохи «высокого капитализма». Фланёр был интересен Беньямину как социальный тип. И этот фланёр был жителем Парижа середины XIX в.

Мыслитель не только описывал образ фланёра на фоне крупного города, но также использовал элементы его модели — уже в начале XX в. — в собственных путешествиях по Европе. Разнообразные характерные для той или иной местности образы мыслей и поведения, элементы политической и социальной структуры, особенности быта и государственной жизни он выделял, наблюдал и изучал именно как фланёр. Воспринимая их как актуальное проявление своеобразных черт человеческих отношений, Беньямин стремился изучить формирование этих явлений в исторической перспективе: он принимал во внимание внешне несущественные детали и не позволял традиционно важным исключить их из сферы научного интереса. Фланёр становится у него историческим материалистом, технологию научного поиска которого он представил в философской работе «О понятии истории».

Асоциальные городские типажи XIX в. — фланёр, старьевщик и апашстановились для мыслителя эффективными инструментами выживания в толпе одиночки, не желавшего сражаться с ней открыто. Поскольку в середине 1930;х гг. Беньямин не только анализировал яркие черты городской среды, но и пребывал в поиске адекватных моделей ее изучения, то эти городские типажи были особенно привлекательны для него. Это была именно «свобода от законов и обязанностей» придерживаться господствовавших концепций, «расторжение общественного договора» на монополию научного знания одной из признанных теорий. Однако на исследовательскую деятельность Беньямина оказала влияние обострившаяся общественно-политическая ситуация, которая стала серьезным испытанием для модели интеллектуального фланёра.

Беньямин пришел к выводу, что господствовавший позитивистский взгляд на прошлое формировал ложное представление о свободном от политики научном подходе к истории. Чтобы преодолеть его, интеллектуальный фланёр должен не только учитывать актуальное положение предмета своего исследования, но и критически оценивать свою собственную ситуацию, не свободную от политических проблем и событий. Критика в отношении субъекта и объекта исследования является важнейшей составляющей материалистического историописания. В этом и заключается комплексная взаимосвязь исторических идей мыслителя с его общефилософскими представлениями, а также с его подчеркнутым вниманием к особенностям собственного положения в контексте исторических событий.

Беньямин считал, что позитивистское представление об историческом прогрессе препятствует познанию эпох прошлого, поскольку они рассматривались как менее развитые по сравнению с нынешней. При этом такое представление не позволяло оценить возможности их влияния на современность, так как подразумевало, что, вступив в новую эпоху, человечество покидало минувшие безвозвратно.

Одним из инструментов познания прошлого для интеллектуального фланёра у Беньямина стал диалектический образ. При анализе исторических источников необходимо было выявить именно диалектические образы, а затем расшифровать их значение. Диалектичность подразумевала неоднозначность прошлого.

Еще необратившие на себя внимание образы прошлого представлялись Беньямину снами, видениями в общественном сознании. Историческое познание выступало пробуждением. Историк, актуализируя те или иные страницы прошлого и критикуя общую линию исторического развития, создает условия для пробуждения. Внимание к мифическому, желание общества его понять и прочитать является одной из сторон исторического познания. (Сно-)видения, ставшие в результате пробуждения общества диалектическими образами, раскрывшие свои преди послеистории, освобождаются от мифических наслоений, присутствие которых в социальной памяти обусловлено стремлением господствующих социальных групп исказить образы прошлого в собственных интересах.

Традиционно социальная память, по мнению Беньямина, несправедлива к значительной части прошлого. Эта часть прошлого чаще всего замалчивается или же ей отводится малое пространство в воспоминаниях. Такой механизм социальной памяти позволяет человеку повторять одни и те же действия: разрушать созданное ранее и возводить на этом месте новое, помня лишь о руинах, но не о том, что стояло на этом месте. Это позитивистское представление об историческом прогрессе должно быть исключено из сферы научного поиска интеллектуального фланёра. Общество, удовлетворенное выстраиванием событий в одну сплошную линию «прогресса», не познавало историю, а лишь создавало удобный миф о собственном развитии, где отражались актуальное состояние общества, текущий политический момент, доминирование определенных социальных групп, которым выгодна та или иная точка зрения на прошлое в тот или иной момент времени. У такого общества не могло быть полноценной исторической памяти, поскольку значительная часть прошлого не была включена в реконструкцию минувших событий и явлений.

Несмотря на незавершенность значительной части работ мыслителя по философии и методологии изучения истории и культуры и конкретных исследований середины 1930;х гг., они позволяют воссоздать общее представление о системе познания истории и культуры, предлагаемой Беньямином, которую он назвал «материалистическим историописанием».

В «материалистическом историописании» «деструктивный характер» исследователя с помощью «деструкции», взламывает историческую непрерывность", с которой связан первоначально предмет познания. «Материалистическому историописанию» при этом способствует собирательство как метод, концентрирующий внимание на уникальности каждой вещи, обнаруживаемой «вырыванием из потока» и «деконструкцией». Для собирателя каждый сохранившийся предмет представляет собой ту нить, из которой состоит «вклад прошлого в текстуру современности», и без этого картина прошлого если не рушится, то теряет многое для стремящегося к пониманию исторического материалиста.

Материалистическое историописание" Беньямина подразумевало особое критическое отношение исследователя как к собственным суждениям и оценкам, так и к оценкам действий объекта его изучения. Они имеют «материальную» основу, материально обусловленные причины, которые таким образом и проявляют себя людям. Потому историк должен постоянно критически оценивать свои взгляды на прошлое и должен быть готовым к оценкам других, иначе может возникнуть нечто «вечное», «реконструированное» на месте изученного прошлого.

Критичность в данном случае отражает не только отношение к познанию собственно объекта познания, но положение самого субъекта познания. Поколение или отдельный человек в начале познания, в момент пробуждения находятся в критическом состоянии, когда начинают вновь остро ощущать и воспринимать реальность без (сно-)видений. Если раньше существующая реальность считалась свободной от влияния прошлого и на этой основе способной изучить историю, то теперь прежде, чем приступить к этому, нужно было пробудиться и открыть себе путь к познанию видений прошлого, которое возможно как «осмысление припоминаемого». Именно таким образом разворачивается материалистическое историописание.

Среди психологических концепций и представлений о внутреннем мире Беньямин особо выделял психоанализ и стремился следовать принципам этой теоретической конструкции. С другой стороны, Беньямин активно использовал предложенные Марксом категории и дал своей модели исторического познания, понимаемого как пробуждение, также марксистское объяснение.

Критический взгляд историка на событие не только позволяет «писать историю, давая числу лет свою физиономию», но и представляет противоречивость, диалектичность этого образа и влияния, которое оказывает на него окружающий мир. Критика становится методом жить и думать для исследователя. В этом и заключается комплексная взаимосвязь исторических идей мыслителя с его общефилософскими представлениями, а также с его подчеркнутым вниманием к особенностям собственного положения в контексте исторических событий.

Свою исследовательскую модель Вальтер Беньямин применил в изучении Шарля Бодлера. В основе «общественно-критического» взгляда на поэта — исследовательского подхода Беньямина к изучению его творчества — лежит представление о диалектическом образе на пути к пониманию литературных конструкций Бодлера и выявлению через анализ диалектического образа отраженных в них событий его личной жизни и исторических феноменов окружавшей его социальной реальности. При этом предметом исследования Беньямина стали не только содержания литературных конструкций Бодлера, но и форма их передачи, а также исторический контекст и манера поведения поэта в процессе сбора информации для своих творений и в частной жизни. Созданный в работах Беньямина образ Бодлера является примером интеллектуального фланёра в рамках конкретной исторической ситуации и культурного контекста.

Таким образом, резюмируя сказанное относительно предмета исследования необходимо подчеркнуть следующее. Интеллектуальный фланёр в исторической концепции Вальтера Беньямина представляется историческим материалистом, избирающим «деструкцию существующего „конформистского“ арсенала понятий и представлений». Реконструированная в историческом предмете особенность может быть установлена историческим материалистом в его собственной современности. Тем самым с позиции материалистического историо-писания Беньямина история описывается «с учетом успеха или неуспеха самоосознанного, конституированного овладения историческим временем» и «одновременно реконструирует свою собственную современность как равным образом потенциально «возможную для настоящего времени».

Интеллектуальный фланёр — представитель развитого капиталистического общества, представитель общества «высокого капитализма», житель большого города, свободно владеющий информацией и способный даже управлять и манипулировать ей, создавая новые образы в массовом сознании. В качестве создателя таких образов он знает им цену, потому легко находит и распознает их в окружающем его мире. Он стремится к постижению «диалектических образов», которые открывают сущность предмета и позволяют преодолеть манипуляцию и мифологизацию. Поэтому чертой интеллектуального фланёра является «деструктивный характер», позволяющий ему разрушать конструкции сознания, которые препятствуют его свободному существованию. Он с постоянной критикой встречает подобные образы как порождения застывшего мифологизированного сознания. Он определяет их как (сно-)видения спящего человека. Общество, плененное такими (сно-)видениями, мифами и стереотипами, является для него таким же человеком. Интеллектуальный фланёр особенно явственно видит их в политической сфере, которую захватывает не содержание, а форма, когда происходит эстетизация политики. Интеллектуальный фланёрэто критически мыслящий представитель общества, относящийся с большим сомнением к любым устойчивым идеологическим конструкциям как к ограничивающим интеллектуальный поиск. Поэтому интеллектуальный фланёр должен противопоставить эстетизации политики политизацию, «пролетаризацию» искусства. Духовная сфера не может находиться вне политики. Иначе окажется в плену социальных сил, контролирующих власть и заинтересованных в создании (сно-)видений и манипулирующих другими группами и классами. В этом заключается суть представлений Вальтера Беньямина об интеллектуальном фланёре как это можно увидеть по его произведениям, переписке и архивным материалам.