Генезис новописьменных поэтических систем Северного Кавказа

Актуальность темы

Современное состояние духовной культуры народов, традиционно относящихся к категории малых, еще совсем недавно было объектом пристального внимания ученых, политиков и футурологов всех уровней. Не вдаваясь в детальный анализ многочисленных причин этого интереса, отметим, что, в основном, это было связано с явлением, получившим название «рост национального самосознания». За внешне благоприятными оценками явления, как правило, скрывалась тревога за целостность государства (как оказалось, вполне оправданная), а зачастую, нежелание признать сам факт существования самосознания в его национальных формах.

Между тем, признание взаимовлияния разностатусных систем, каковыми для нас, в первую очередь, представляются литературные сообщества, уже приобрело характер свершившегося факта. Причины этого вполне очевидны: применение самого термина «взаимовлияние» вполне возможно в условиях открытого общества.

Вместе с тем, в настоящее время становится ясно, что взаимосвязь литератур, степень взаимной детерминированности их эволюционных процессов приобретает качественно иной характер, нежели это было совсем недавно, скажем — в 80-х годах. Изменения идут с калейдоскопической скоростью, ставящей под вопрос саму возможность корректной постановки целого ряда проблем, касающихся развития новописьменных литератур, равно как и их этнической базыи тем важнее определить, хотя бы в первом приближении, некоторые значимые элементы интересующей нас системы.

Во-первых, стадиальность развития национальной литературы. Видимо, нет нужды доказывать, что современные литературные системы-народов бывшего СССР формировались в три этапа. Это в полной мере относится и к северокавказской литературе, северокавказской поэзии. Не вдаваясь в подробности эволюционных движений национальной поэзии, нужно подчеркнуть: представители национальных культур, «новой формации», помимо всего прочего, наглядно демонстрируют нам различные варианты развития этнических систем в современном мире.

Видимая маргинализация представителей молодых поколений национальных авторов представляет нам реальную картину будущего этносов в том случае, если национальная интеллигенция не найдет адекватных путей включения в процессы глобализации.

Это обстоятельство, на наш взгляд, и определяет своеобразие момента: ни для кого не секрет, что столь модное ныне понятие «глобализация» — не просто слово, и даже не процесс, а реальное явление общецивилизационного масштаба, и явление это в ближайшем будущем может в корне изменить культурную карту планеты, что абсолютно четко осознается ведущими политиками, этнологами, экономистами, футурологами [179, 48]. Перспективы же народов Северного Кавказа, при учете их общей численности, резкой специфичности их ментальности, этико-эстетических нормалей, предпочитаемых поведенческих стереотипов — всего, что и определяет лицо народа — перспективы эти видятся проблематичными. Речь, быть может, не идет о форсированной ассимиляции (хотя вероятно и такое), о полной нивелировке культур (и это также не исключено) и т. д. Тем не менее, уже давно пора задуматься о путях сохранения накопленного многими поколениями культурного багажа, о способах адаптации этноопределяющих систем малых народов к новым условиям. Наиболее наглядным в этом смысле является поэтический опыт признанных корифеев северокавказской поэзии Р. Гамзатова, К. Кулиева, А. Ке-шокова.

Поэзия этих авторов — авторов второго поколения национальных писателей — яркая и, пожалуй, самая весомая страница в истории развития национальных литератур региона. Авторы, прошедшие в своем творчестве практически все этапы становления молодой национальной литературы, в течение многих лет являвшиеся одними из наиболее популярных для нескольких поколений читателей, естественно, заслуживают самого пристального внимания. Логично предположить, что рост профессионального мастерства, восхождение к пиковым точкам мировой эстетической мысли великой «кавказской тройки», был обусловлен изменениями общей культурной ситуации той среды, в которой жили и работали северокавказские писатели. Наблюдаемый сегодня вектор развития цивилизации таков, что перед малыми народами встает насущная задача лоббирования своих этнокультурных интересов в общемировом информационном пространстве: «.национальная культура будет эффективно противостоять массовой только в том случае, если она будет помещена в контексте глобальной альтернативы» [170, 13].

В этом плане абсолютно бесспорным видится необходимость выяснения тех параметральных, знаковых черт северокавказской поэзии, национального эстетического мышления, которые и обусловили резкую специфичность как самого поэтического видения мира региональными авторами, так и своеобразие развития северокавказских поэтов. С учетом же наблюдаемого сегодня процесса унификации поэтического, шире — эстетического, мышления представителей последних поколений северокавказских авторов, данное направление исследования ощущается как одно из наиболее актуальных.

Цель и задачи исследования

Поэты Северного Кавказа, по нашему мнению, являются именно теми художниками, творчество которых в наиболее яркой форме воплотило адаптивные потенции национального эстетического сознания. Поэтическое образное мышление, особенности строения представляемых в текстах картин, сенсорная и визуальная насыщенность стихов оказались знаковыми чертами всей северокавказской поэзии в целом, той «визитной» карточкой, которая и определяет национальное своеобразие этнической словесной культуры. При этом, несмотря на явно видимое и стремительное движение вперед по пути прогрессирования и возрастания уровня профессионального мастерства, поколения северокавказских авторов в целом и общем константны в некоторых составляющих индивидуального почерка. По нашему глубокому убеждению, стабильные компоненты художественного мышления северокавказских авторов, с одной стороны, представляют собой креативно значимый субстрат национальных художественных воззрений, т. е. во многом фиксируют парадигму национального своеобразия этнической поэзииво-вторых, на сегодняшний день после перехода новописьменных литератур на новую стадию развития, означенную процессами инверсионного воздействия на донорскую, русскую, культурную систему являются мощным источником эстетических имплантационных влияний на последнюю. По сути дела, вопрос о стилевой идентификации черт тех или иных поэтических систем стоит давно, по крайней мере, с момента появления в русской классической поэзии атрибутики иных культурных областей, например: огромного пласта кавказского антуража, ставшего традиционным для русского эстетического сознания, начиная с Пушкина. Отсюда закономерно вытекают цели и задачи данного исследования.

Цель исследования: выявление и определение как культурных универсалий, так и спецификатов, используемых северокавказскими авторами, анализ стадий и направления развития, указанных составляющих художественного мышления северокавказских поэтов как на путях сближения с русской традицией, так и в векторном поле становления сугубо национальных культурных пространств.

Для достижения поставленных целей требуется решение поставленных задач:

1. Официальная постановка проблемы, т. е. признание разноплановой и разнонаправленной интеграции поэтических, ментальных, апперцептивных схем новописьменных литератур и литературы русской.

2. Выявление зон перекрестного внимания различных культурных систем и основных направлений интегративного взаимодействия.

3. Анализ общей парадигмы эволюционирования систем этнической идентификации в рамках единого культурного пространства новописьменных поэтических систем.

4. Определение характера развития модели данных систем в качестве устойчивых маркеров национального художественного сознания, реализованных в поэтических текстах.

Научная новизна диссертационного исследования. Основные результаты исследования, полученные автором, и их научная новизна заключается в следующем:

1. Определены некоторые аспекты парадигмы национального стиля, реально присутствующие на сегодняшний день в общественном сознании.

2. Выяснены частные моменты специфичности развития художественного сознания северокавказских народов.

3. Уточнены детерминационные факторы развития форм национального художественного сознания и выявлены основные принципы взаимодействия фольклорного и авторского начал в период становления советской национальной литературы.

4. Проведен частичный анализ образных систем поэзии национальных авторов, рассматриваемых как результат совокупного воздействия на их сознание национального и социального начал.

Предметом исследования выступают новописьменные поэтические системы Северного Кавказа, рассматриваемые в процессе их стадиального становления, а также принципы взаимодействия эстетических структур различной генерации в совокупности с этнокультурными факторами и в различных контекстах. Предмет исследования имеет два аспекта: историко-литературный и теоретико-литературный.

Историко-литературный аспект обусловлен содержанием и хронологическими рамками литературного процесса. При этом в поэзии главное внимание уделяется слову, а в литературно-критическом суждении — дискуссии.

Теоретико-литературный аспект становится при этом необходимым компонентом рассмотрения, так как на протяжении двух рассматриваемых в работе столетий философия и принципы поэтического слова менялись неоднократно.

Объектом исследования является творчество северокавказских поэтов советского периода, вплоть до начала середины 80-х годов XX века. Особое внимание уделено поэзии Алима Кешокова, Кайсына Кулиева, в меньшей степени — Расула Гамзатова, как представителя совершенно особого культурного региона — Дагестана. При этом исходной точкой диссертационной работы были фольклорные тексты дореволюционных лет и первых лет советской власти.

Степень научной разработанности проблемы. Использование и развитие методов использования специфических культурных архетипов и элементов более низких порядков в национальной поэзии Северного Кавказа вопрос, исследованный всесторонне и глубоко, вопрос, получивший должное освещение в литературоведческих работах, как в регионе, так и далеко за его пределами. Можно говорить, что северокавказская поэзия и литература в целом, проблемы взаимодействия авторской национальной поэзии и народного словесного творчества постоянно находились в сфере пристального внимания ученых-литературоведов.

Учитывая краткость пути, пройденного авторской поэзией народов Северного Кавказа, его хронологическую близость к фольклорным истокам, видится совершенно естественным, что ни одно более-менее значительное исследование национальной литературы не прошло мимо влияния народного творчества на творчество авторское. Говоря о степени разработанности данной проблемы, мы видим несколько степеней ее конкретизации и детализации применительно именно к национальному новописьменному литературному контексту. В общелитературном, общеметодологическом аспекте особое значение для нас имеют труды таких корифеев, как: А. Веселовский [160],.

В.Жирмунский [59], М. Бахтин [21] - именно положения их исследований в части, касающейся закономерностей взаимодействия народного творчества с авторской литературой, порядка изменения этих закономерностей, и явились методологической базой нашей работы. В диссертационной работе, кроме того, использованы разработки Г. Гачева [41]. Теория ускоренного развития литературных систем явилась одним из базовых методологических оснований диссертации.

Труды ученых, посвященные непосредственно развитию региональных северокавказских литератур, также вполне закономерно и неизбежно использовались нами. Общие принципы детерминации индивидуальной и национальной специфики, определения художественного своеобразия творчества, как отдельных авторов, так и этнических литературных систем в непосредственной связи с влиянием фольклора, весьма подробно и основательно освещены в исследованиях Л. Бекизовой [24], К. Шаззо [143], Г. Гамзатова [36], А. Мусукаевой [98], З. Толгурова [125], А. Гутова [166], Ю. Тхагазитова [129], Т. Толгурова [127]. Для данной диссертации особое значение имели теоретические положения работ Ю. Тхагазитова, З. Толгурова и А.Гутова. Именно в их монографических исследованиях мы столкнулись с наиболее близким нам пониманием роли и значения стилеобразующих специфических элементов в авторском творчестве. Наблюдения же А. Гутова и Ю. Тхагазитова в сфере существования, развития и функционирования национальных концептов ментально-этического и эстетико-гносеологического характера напрямую определили вектор наших исследований.

В то же время считаем возможным отметить, что классификационная или, точнее, систематизационная парадигма этнических составляющих национальных литератур, тем более, в ее стадиальном виде сформировавшаяся в столь специфической культурной зоне, как Северный Кавказ, практически отсутствует в поле интересов литературоведения как науки. Современная ситуация обусловлена целым рядом причин, требующих специального анализа, однако, даже поверхностный их обзор позволяет выявить два основных фактора формирования настоящего положения.

Во-первых, сами принципы определения эстетической, а, следовательно, научно-методологической значимости литературного явления как такового. Практика соцреалистического литературоведения в качестве концептуальных своих начал имела марксистско-ленинские постулаты по национальному вопросу, а посему ориентировалась либо на «большую» русскую советскую литературу, либо на «периферийную» национальную, само существование которой, зачастую зависело от актуальной картины политического состояния страны.

Во-вторых, само развитие поэзии в национальных субъектах имело ярко выраженные специфические особенности, в совокупности своей потребовавшие возникновения расхожего выражения «периферийная литература». Не вникая во все подробности эволюционных и конституирующих движений национальных литератур Северного Кавказа, считаем возможным констатировать, что стадиальное развитие их до определенного момента носило запаздывающий характер и в каждой временной точке своей траектории было отмечено художественным качеством, не отвечавшим запросам общественного эстетического сознания, зачастую даже на региональном уровне. Естественно, сказанное не относится к ряду авторов, воплотивших в своем творчестве пиковые точки развития национальной эстетической мысли, речь в данном случае ведется о «среднем звене» национальных поэтов.

Теория ускоренного («форсированного») развития литератур, в основном своем объеме относящаяся именно к новописьменным народам СССР, а позднее — РФ, с достаточно высокой степенью точности описывала парадигму формирования национальных литературных систем. До достижения ими определенного порога, с небольшими расхождениями локализованного для литератур народов Северного Кавказа в конце 60-х — середине 70-х в положения, сформулированные Г. Гачевым [41], М. Храпченко[140], ГЛомидзе [80], вполне четко вписывалась и, если можно так выразиться, литература новописьменных народов.

Однако сама политика государства во многом препятствовала позитивному движению национальной поэзии и, тем более, научным изысканиям в области позиционирования национального своеобразия текстов. Идеологический заказ требовал от исследователей поиска общности с русскоязычным контекстом, специфика же национального видения мира предполагалась на сугубо атрибутивном, объектном уровне.

Методологические основы. Поставленные в работе цели и задачи определили необходимость использования комплексной методики исследования. В ходе работы применялись как исторически сложившиеся методы исследования, так и современные в их взаимосвязи и взаимодействии. Филологический, культурно-исторический и сравнительно-исторический при этом выступают как базовые, но позволяют применение таких современных методов, как системно-структурный и социально-психологический. При этом предпочтение отдается холистическому, а не дескриптивистскому методу, то есть, поэтический текст разбирается в единстве всех уровней его структуры без тотальной формализации. Такой подход представляется оптимальным, поскольку сосредоточивает внимание на внутренних, хотя и производных от внешних факторов, изменениях в литературном процессе.

Литературно-художественным материалом исследования послужили: северокавказский эпос «Нарты» (адыгская, осетинская, карачаево-балкарская, чеченская, ингушская и др. версии), ногайский героический эпос, северокавказский фольклор в более поздних формах (эпическое, дастанное и ашугское творчество народов Дагестана), произведения авторов региона в переводах на русский язык. В процессе исследования привлекались также произведения, не переведенные на русский язык, данные в подстрочниках. Таким образом, литературно-художественный материал составили, с одной стороны, тексты, неоднократно становившиеся предметом литературоведческого анализа, с другой стороны, это малоизвестные либо не получившие должного научного осмысления тексты. Большое внимание уделено поэзии А. Кешокова, К. Кулиева, Р.Гамзатова. При этом исходной точкой диссертационной работы были фольклорные тексты дореволюционных лет и первых лет советской власти.

Последнее полностью определяет теоретическую значимость диссертационной работы. Нами сделана попытка вычленения этико-ментальных и эстетико-гносеологических концептов кавказских, точнее, представителей именно Северного Кавказа, особенностей их эстетического мышления и проведена эволюционная, стадиальная стратификация некоторых составляющих поэтических систем, имеющих, на наш взгляд, конституирующее значение.

Практическая значимость работы. Зафиксированные в диссертационном исследовании положения позволяют по-новому взглянуть на поступательное движение национальной поэзии и, шире — художественного мышления северокавказских народов. В исследовании предложена оригинальная версия вычленения этапов развития национальной поэзии и, в сущности, механизм стадиальной идентификации текстов по ряду признаков, свойственных тем или иным формам фольклорных элементов. В конечном итоге речь идет о методологии исследовательского процесса, по крайней мере, в интересующем нас аспекте. Практическая значимость диссертации состоит в создании предпосылок для дальнейшего историко-теоретического анализа литературного процесса Северного Кавказа в контексте изменившейся реальности.

Структура исследования. Цели и задачи диссертационного исследования определили ее структуру: введение, три главы, заключение и библиография.

Выводы:

Изучение вопросов генезиса новопоэтических систем северокавказского региона позволило обнаружить ряд характерологических универсальных качеств и сделать следующие выводы:

1. Народно-поэтические традиции в широком аспекте их исторических, геоландшафтиых, этнологических и в целом культурологической специфике открывают возможности художественному национальному самосознанию вписываться со своей образной системой в более общую понятийно-смысловую, художественную и философскую системы.

2. Все изученные нами поэтические системы оказались взаимосвязанными между собой и во многом взаимодополняли друг друга, обнаруживая тем самым изначальное стремление человека к целостности мировосприятия. При изучении и накоплении соответствующего материала о развитии конкретных национальных поэтических систем может возникнуть проблема их дальнейшей универсализации.

3. В нашей работе мы рассмотрели лишь часть возникающих проблем, связанных с осмыслением типологических проявлений мифопоэтики, национальной модели и картины мира, религиозных факторов и формирующихся аспектов художественной философии реализма. Задачу можно было бы считать выполненной, если бы удалось вызвать к рассматриваемым здесь проблемам определенный научный интерес.

4. Современная литература вступила в новое столетие в 90-е годы прошлого века, ибо новое столетие, как и двадцатое, началось в конце предыдущего. Это особенно заметно в поэзии, где снова активизировались романтические интертекстуальные тенденции, хотя индивидуальные и общие формы современного неоромантизма будут не только напоминать предшествующие, но и отличаться от них. Произведения последних лет, содержащие в себе объемные синкретические тенденции, позволяют сказать, что главной особенностью современного неоромантизма станет метафоризм, то есть преображение жизни человека в свете высоких социальных, духовных, нравственных и эстетических идеалов.

Развитие романтических тенденций не может помешать развитию реалистической поэзии. Когда в преддверии XX столетия Лев Толстой пересматривал свое отношение к жизни, он в числе прочих человеческих пороков — похоти, корысти, безделья, обмана, самомнения — отверг и художественную литературу. Теоретики литературы отмахнулись от его нападок как от чудачества великого писателя.

Между тем, морфологический подход к литературе (через Шкловского, Эйхенбаума др.) во многом принял именно толстовскую систему взглядов, слегка видоизменив ее. «Искусство-прием» и «искусство-обман». Общим между этими взглядами оказалось то, что оба они отказывали искусству, в частности, художественной литературе, в той претензии, на обладание которой она стала претендовать с конца XIX века: претензии поучать. Многие писатели XX века вообще забыли о том, что искусство по своей природе глубоко условно. Манера говорить о литературных персоналиях как о реальных людях, начавшаяся с Белинского, превратила литературу в одну из стойких форм идеологии.

И тут наименее разработанной отраслью вновь (как и прежде) выступает историческая поэтика с ее проблемами языка, жанра, стиля и т. п. Пристальное вглядывание в эстетическую имманентную специфику литературы XX столетия, а затем соотнесение литературного ряда" с «соседними рядами» — социальной историей, общественных идей, историей философии, религиозного сознания и т. д. — таким видится автору путь познания, который в меру сил он и попытался проделать в предлагаемом исследовании.

5.

Литература

национальна и корнями своими уходит в самобытность, в творческую активность и исторические судьбы нации. А потому мы определяем литературу будущего как непременное единение творчества духовного и материального или, проще, как совокупность представляемого. Вслед за О. Шпенглером мы при этом противопоставляем культуру и цивилизацию, литературу прошлого и нового времени по степени воплощения в них идеи Единства.

Примечательно, что само общество в свете идеи единения оказывалось, как правило, в выигрыше: повышался уровень общенародного благосостояния, происходила гуманизация государственных институтов, создавался прецедент межнациональной общности.

6. На рубеже ХХ-ХХ1 веков, как явствует из последней главы, значительно обновляются реалистическое мировосприятие и стиль, отсюда некоторые «болезни роста». Исторический опыт литературы Х1Х-ХХ веков однако убеждает, что эти болезни преодолеваются, что нарушение связности текста, характерное для конца нынешнего столетия, не может стать доминирующей тенденцией.

7. Еще один важный вопрос, который мы попытались решить в нашей работе: на чем держится ствол народной культуры? Не только на врожденной зависимости человека от природы и земли, но и на традиции. Великая сила преемственности, которая жила и живет в северокавказских народах, зиждилась на власти традиции. Именно благодаря ей, жизнь народа шла по своему, только ему предназначенному пути. Традиция подобна цементу в здании «народной культуры».

8. И еще одна мысль представляется нам достойной особого акцента. Мир каждого народа самодеятелен и самоуправляем, именно поэтому он крайне чувствителен ко всякому вмешательству извне, к разрыву связи времен. Особенно тогда, когда вмешательство затрагивает ядро жизни.

Все северокавказские народы в полной мере ощутили на себе эти бесконечные разрывы, а ведь главное качество народной культуры — ее целостность, от которой образуется жизненный порядок. А сама целостность стоит на таких понятиях, как «ритм» и «цикл». Это основа основ, сердце жизненного организма. А уж вместе ритм и цикличность — это механизм всеобщей связи, признак здоровой, упорядоченной жизни. Универсальные качества, которые можно искать везде, начиная от жизни отдельного человека и заканчивая космосом. Поэтому возрождение всегда связано с необходимостью восстановить «естественное родство» между историей и современностью.

9. Имеются все основания считать, что в северокавказской поэзии традиция присутствовала независимо от — измов и идеологий. Такие поэты как К. Мечиев, Б. Пачев, К. Кулиев, Р. Гамзатов, Д. Кугультинов, А. Кешоков, К. Отаров, К.Хетагуров. — это и есть современная животворящая традиция. В трудные, переломные периоды нашей истории литература всегда стремилась помочь своему народу познать свои сильные и слабые стороны, трезво оценить духовно-нравственные ресурсы, необходимые ему для дальнейшего исторического бытия и самосовершенствования.

Есть своя закономерность в том, что при осмыслении каждого очередного общественного кризиса северокавказские поэты усиливали внимание к теме Родины и народа, проблеме национального характера. Так было изначально, так есть и сейчас.

10. Следует заметить, что постижение правды о своем народе, национальном характере осуществлялось в поэзии не только средствами реализма, но и романтизма. В конечном итоге и создавалась художественная панорама, созерцание которой помогало массе не только уверится в своей силе, но и задуматься над своими слабыми сторонами, мешающими скорейшему преодолению того или иного всеобщего бедствия.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Подводя общие итоги, считаем необходимым отметить несколько моментов. На определенной стадии становления северокавказской поэзии начала и основы фольклорного типа художественного представления для национальных авторов явились той базой, которая полностью определяла и собственно национальное своеобразие всей национальной литературы. Вне фольклорных схем эстетического рефлектирования лирическое переживание вырождалось в абсолютно аморфные модели, и, в этом смысле, первая половина 20-х, 30-х годов — тот период, когда значимость литературного произведения и сами принципы отбора их, выхода на широкую читательскую массу, предполагали сугубую идеологическую и классовую утилитарность, как следствие — унифицированность художественного выражения.

Эстетический повтор и вторичность стали символами и неотъемлемыми чертами всей литературной системы нового государства. Лишь фольклор, пусть даже и в самой примитивной форме адаптации к новой идеологической доктрине гарантировал хотя бы какую-то толику этнического своеобразия. Попросту говоря, использование фольклорных формул в авторской северокавказской поэзии довоенного периода, на фоне стандартных выражений эпохи классово обозначенной и «идеологически выверенной» поэзии стало единственной возможностью реализации специфики художественного национального мышления.

Идеологические концепты нового времени вторгались в ряды традиционных образных представлений, меняя их смысл и эмоциональную окрашенностьодновременно устойчивые фольклорные архетипы внедрялись в регламентированные наборы идеологем, придавая им специфичность и какое-то своеобразие.

Однако фольклор — не «защитная реакция» против стандартизации мышления. Если мы попытаемся ответить на вопрос, каковы же формы функционирования фольклорных традиций в творчестве современных поэтов, то у каждого из них можно обнаружить свой, только ему присущий подход к богатствам устной народной поэзии, свою модель интеграции различных художественных культур. Тем не менее, можно найти то общее, что характерно для лучших представителей северокавказской советской поэзии. Фольклор в их поэзию входит как внутренняя сущность, как частица духовного богатства народа, т. е., по сути дела, представляется одним из носителей того, что определяется как «национальный поэтический стиль».

С другой стороны, практика эстетической подпитки национальной литературы, практика заимствования из русской поэзии стала вторым масштабным и значимым источником и отправной точкой для балкарских авторов первых лет советской власти.

Для Северного Кавказа форсированное развитие в условиях массированного внедрения в эстетическое сознание множества понятий и объектов привело к тому, что заимствовалось, в основном, то, что было непосредственно связано с идеологией нового общества, идеологией борьбы, моралью и этикой социалистического уклада.

Образцы поэзии 20-х-начала 30-х годов абсолютно закономерно тяго-* тели к неаналитическому восприятию окружающего, базировались на актуально значимых эмоциях, а исходными точками формирования имели реальные события и факты окружающего. Поэты повсеместно использовали догмы идеологии и сиюминутные потребности общества, как представители старших поколений, так и те, чье формирование пришлось на первые годы существования нового строя, иногда эта тенденция воплощалась в дидактику в чистейшем виде.

Революция ввела в поэзию новые понятия, новые явления и объекты, причем накопленный багаж поэтических традиций часто был не в состоянии выразить всю сложность нового многообразия бытия. Поэтому в поэзии первых лет советской власти господствуют обращения к новым символам, воепринимаемым как монолитные, нечленимые знаки нового бытия — «товарищ», «электричество», «равенство», «свобода» и т. д. Зачастую в роли таковых выступали реальные объекты, также не имевшие никакой другой нагрузки, кроме символической, ибо это были не анализируемые объекты внешнего мира, а скорее своеобразные инструменты раскрытия и утверждения идеологии поэта, поэтому многие из этих единиц даже не подвергались фонетической адаптации к этнической языковой среде.

За первые годы Советской власти поэзия народов Северного Кавказа накопила довольно богатый эстетический опыт, чтобы, уже к середине 30-х, осмыслив национально-письменные традиции, прийти к новым художественным достижениям. В последнее предвоенное десятилетие национальное поэтическое мышление не только активно преодолевало устаревшие понятия, образы, не только осмысливало свои традиции, но уже пыталось по-новому использовать всесоюзный и мировой художественный опыт. Именно связь с национальной почвой, с творениями народа в сочетании с новаторским подходом к отображению окружающей действительности определяла возможность горских поэтов создавать образы таких лирических героев, которые воплощали бы в себе единство национальных черт с новыми, социалистиче-? скими.

Поэтому искания национальных авторов в области общесоветских литературно-художественных традиций можно считать весьма плодотворными, даже имея ввиду довоенный период развития. История зарождения и становления авторской северокавказской поэзии самым тесным образом связана с русской и советской поэтической культурой. Нет ни одного национального поэта, который так или иначе не испытал бы в своем творчестве влияния русской поэзии, имеющей вековую реалистическую традицию. Чем дальше от нас уходит пора становления младописьменных литератур Северного Кавказа, тем яснее вырисовывается значение таких художественных явлений, как, например, В. Маяковский, Д.Бедный.

Неоспорим тот факт, что воздействие классиков советской литературы на национальных поэтов облегчало им освоение метода социалистического реализма, помогало им увидеть в самой местной этнической реальности новые проблемы, а это влекло за собой освоение новых жанров и рост их художественного мастерства.

Первые, начальные формы освоения традиций русской революционной поэзии поэтами северокавказского региона совпадают с ожесточенной классовой борьбой на фронте культурно-национального строительства. Как известно, одной из арен этого напряженного противостояния была поэзия. Национальным поэтам предстояло выдержать борьбу прежде всего с противоречиями в собственном сознании. Диктат идеологической машины нового государства требовал скорейшего избавления от всего, что не являлось прямым средством популяризации новых идей и реалий. Не имея собственного опыта эстетической обработки непривычной тематики, идеологии, эстетики национальные авторы, как и все представители новописьменных литератур, обращаются к практике русских писателей.

Это было в известной степени преломлением опыта борьбы нового государства с культурой прошлого. Обращению литературных деятелей Северного Кавказа к опыту русских советских поэтов способствовало и то, что традиции революционной поэзии, поэзии первых лет советской власти, как уже говорилось, во многом не только не противоречат национальным, наоборот, они ведут к адаптации и новому восприятию демократических традиций устной народной поэзии, насыщая ее новым, актуализированным идейно-политическим содержанием.

В 20-х, 30-х годах и далее — вплоть до конца 50-х годов шло становление и развитие и современной системы национального стихосложения, велись обширные опыты по линии приспособления традиционной ритмики к условиям письменной поэзии.

Северокавказская поэзия этих лет — своеобразный конгломерат европейской (русской) и местной традиции. При ведущем положении традиции европейской, уже к началу 60-х годов, и лишь у отдельных выдающихся представителей национальной словесности — несколько раньше — начинает ощущаться стремление к эстетическому выражению собственного, сугубо национального, причем — воплощенного в соответствующих внешних формах, фольклорных, как это было и раньше, но осмысливаемых на более глубоком уровне.

Например, анализ произведений К. Кулиева, написанных им в довоенный период, не оставляет сомнений в том, что та составляющая его индивидуальной поэтики, которую многие авторы относят к чертам индивидуальности — а именно наследие русской классической школы, в том виде, в котором она была усвоена молодым балкарским автором — в главных своих элементах, как раз таки сближает творчество К. Кулиева со всем потоком поэзии Северного Кавказа тех лет.

И наоборот, фольклорные вставки, прямые заимствования из устного народного творчества, даже своеобразные эстетические «варваризмы», если можно так выразиться, они и определили личный стиль поэта в дальнейшем, а в 30-х годах выявили, пусть в зачаточной форме, его своеобразие, обозначили существенные грани его поэтического таланта.

Поэтому мы утверждаем: нетрадиционные образные представления (для русскоязычного читателя) в творчестве К. Кулиева, вне всякого сомнения, полностью лежат в сфере национального эстетического сознания. Более того, применение их К. Кулиевым, сами стереотипы их употребления в произведениях, ничем не отличаются от тех способов и схем, по которым эти элементы входили в творчество, вернее в тексты других национальных поэтов.

К.Кулиев в этом смысле, в смысле основных тенденций формирования его индивидуального стиля, его поэтики, ничем не отличается от авторов своего и даже более старого поколения. С определенной точки зрения он даже является как бы той личностью, в творчестве которого в полной мере отразились все процессы формирования литературы новописьменных народов Северного Кавказа.

Другое дело, то высокое эстетическое качество, которое изначально было присуще этому автору, и которое с первого же его сборника выделило его как явление неординарное. Однако данная сторона творчества любого поэта — вопрос совершенно иного порядка и к моментам интегрированности, обособленности художественного явления в общий контекст культурного национального пространства отношение имеет в значительной мере опосредованное.

Явления, подобные поэзии К. Кулиева в этом смысле представляются тем фактором, который, в основном, воздействует на общий уровень требований читателя к образцам литературного творчества. Можно утверждать, что вхождение фольклорных элементов в устойчивый набор используемых образных рядов поэзии балкарского народа в общем и целом, по крайней мере, на начальных этапах развития, в главных своих чертах, обуславливающих сам характер процесса эволюции не имеет своих специфических черт, даже у-таких ярких индивидуальностей, каким был К.Кулиев. Речь можно вести лишь о скорости преодоления определенных этапов развития, скорости их прохождения, что, конечно же, определяется уже уровнем одаренности автора.

Итак, новый виток в развитии поэзии Северного Кавказа пришелся на 60-е, начало 70-х годов. В интересующем нас вопросе о способах применения и формах фольклорных образцов в авторской поэзии произошли серьезные изменения. Основными признаками, важными для хода эволюции национальной литературы, прежде всего, являются те, которые свидетельствуют об утрате позиций идеологического плана, возрастании роли сугубо национальных проявлений, применении авторами фольклорных типов выражения в таких формах, которые говорят об интересе именно к этническому содержанию, которое становится основным стержнем произведений в смысле их художественного воплощения.

Качественно новый шаг в развития национальной поэзии, а, следовательно, в способах использования фольклорной образности, был связан с творчеством нескольких авторов, и прежде всего — Р. Гамзатова, А. Кешокова, К. Кулиева и Д.Кугультинова. Заслуги этой великой плеяды художников в деле развития и обновления поэтических форм современной национальной литературы переоценить невозможно. Они привели национальное стихосложение к современным нам формам, прежде всего, в идеологическом и философском планах, подарив национальному читателю не только новое звучание, но впервые введя в поэтический обиход целый набор различных способов выражения, чаще всего обогащенных долгой фольклорной традицией.

Главное, что мы должны отметить в процессе развития фольклорных образов в произведениях этих авторов, изменение самого характера их осмысления. Впервые именно они, на стилеопределяющем уровне заинтересовались не столько национальной атрибутикой, выраженной в образах, берущих свое начало в фольклоре, а самим характером национального, фольк-^ лорного мышления, именно в произведениях этих великих кавказских поэтов мы сталкиваемся с акцентированным интересом не столько к фольклорному образу-объекту, сколько с углубленным восприятием самих основ национального мышления.

Говоря об особенностях стиля этого поколения авторов мы не можем обойти вниманием тот факт, что собственно фольклорная атрибутика довольно редка в их зрелых произведениях. Еще реже мы видим в их поздних стихах тот набор объектов, который принято считать «кавказским» — кинжалы, бурки, скакуны и т. д. Более того, для их поэзии периода 70-х такие образы, если и были значимой приметой, в конкретных произведениях обыгрыва-лись как нарочито «приземленные», обыденные предметы, на первый взгляд ничего символического в себе не имеющие. Иногда это подчеркивается целенаправленным обыгрышем потенциальной возможности «злых» деяний традиционного объекта.

Начало истинного расцвета поэтических школ народов Северного Кавказа в советский период хронологически может быть увязано с 60-ми годами, с пришедшим к эстетическому сознанию этносов ясным осознанием всеобщей связанности реалий и явлений объективного мира, с четким ощущением течения времени, что, в сущности, было главной ценностью национальной поэзии и раньше, но теперь приобрело доминирующий характер в гносеологической потенции образной системы, несшей к этому времени окончательно сформировавшийся мощный и устойчивый заряд эмоционально-оценочного характера.

Мастерство поэтов в передаче противостояния вечного и сиюминутного достигло столь высокого уровня, что можно говорить о реализации оппозиций различных онтологических позиций, когда чувственная значимость исчезающих мгновений, зафиксированных в текстах, противопоставляется значимости обобществленного и понятого лишь сотнями поколений, чаще всего безразличному величию неупомянутой, но подразумеваемой вечности,-недоступной отдельно взятому человеку. Именно эти принципы развития мысли постепенно становятся главными в стихах северокавказских поэтов, так или иначе всегда обращавшихся к вечной теме противостояния Человека и Времени, для них, по всей видимости, равнозначной и соположенной теме Добра и Зла.

Во многом высокое эстетическое качество северокавказской поэзии, ее лучших образцов определено удачным воплощением принципов эстетической бинарности, когда одной символической константе противопоставляется ее эмоциональное отражение, причем два взгляда на одно явление, две оценки его предстают перед нами как диалектическое единство цельной сущности. В текстах эмоциональная бинарность подтверждена чередованием времен и двойным обращением к смысловым возможностям одного и того же объекта («лоза», «вино») — каждый раз с соответствующим оттенком настроения.

Возможности подобного параллельного осмысления объекта или явления в рамках единого образа должны, на наш взгляд, рассматриваться только в свете традиционности подобного типа эстетического осмысления. Лишь многовековая практика осмысления реалий мира с нескольких позиций с последующим их синтезом могла бы способствовать утверждению в сознании национального читателя самих принципов эстетической лояльности — ведь чем иным, по сути дела, являются попытки одновременного истолкования и разнополярной оценки одного итого же объекта в стихе?

Существовала ли подобная традиция в кавказском фольклоре? Даже беглый обзор народных произведений позволяет утверждать: принципы бинарной оппозиции являются основополагающими при формировании оценочных стандартов в подавляющем большинстве фольклорных образцов.

Однако утверждать, что сам метод эстетического противопоставления и интеграции разнонаправленных оценок объекта напрямую, так сказать, механически, перекочевал из национального фольклора в стихи советских авторов, было бы в корне неверным.

Во-первых, эстетическое сознание лучших представителей творческой интеллигенции народов Северного Кавказа сочетало в себе черты различных культурных систем, прежде всего, традиционной европейской (русской) с ее ориентацией на понятийное и в достаточной мере нейтральное определение объектов, а также национальной доминацией жестких оценочных характеристик.

Во-вторых, характер мировосприятия, свойственный новописьменным народам Северного Кавказа. Оставляя в стороне механизм формирования парадигмы эстетического мышления новописьменных народов, мы утверждаем, что эволюция большинства авторов, скорее всего, представляла постоянное «наращивание» эстетических вариантов осмысления явлений реального мира, то есть талант предполагал изначально толерантность оценок, оценок художественных, не нравственно-этических.

Можно предположить, что информационно-эстетический объем бытия поэтов региона попросту нуждался в определенном смысле лояльном позиционировании, это должно было бы снять для них проблему сочетаемости-несочетаемости различных типов идеологии и при этом сохранить высокую степень художественной достоверности. Именно эта потребность эстетического сознания и явилась причиной постепенной трансформации принципов бинарной оппозиции, свойственных фольклору в те образные ряды, которые, в сущности, и представляют нам философию зрелого национального художественного мышления, философию художественного и онтологического тождества вечного и преходящего, жизни и смерти.

Подводя краткий итог, хочется сказать несколько слов о характере развития фольклорных основ поэзии региона в целом. По сути своей это было движение от жестких идеологических противопоставлений лозунговых стихов к сложным типам синтетических и во многом лояльных оценок внешних явлений. Правильным будет и утверждение, что это был путь к реализму, ибо художественное сознание народов Северного Кавказа, в конце концов, пришло к действительно целостному видению мира, когда большинство осознаваемых граней бытия так или иначе реализованы в стихотворениях (вернее, в отдельно взятом тексте).

И все же, на наш взгляд, и та, и другая версия выявляла бы частные черты развития и прогрессирования этнического художественного мышления. Определение «реализм» в отношении столь своеобразных художников, как Р. Гамзатов, А. Кешоков, К. Кулиев, должно восприниматься чисто классификационным, а «толерантность» их философии имеет мало общего с «толерантностью» или, если угодно, с лояльностью западного типа мировосприятия. При ближайшем рассмотрении она оказывается развитой системой национального мироощущения, в основе которой — принятие в качестве факта всего реального мира во всем его многообразии, но с сохранением при этом достаточно определенных позиций в смысле приемлемости-неприемлемости того или иного явления для конкретной личности. Отношение к описываемому лояльно эстетически, но предпочитаемое всегда четко определено, более того в предпочитаемом читатель чаще всего видит и единственно приемлемое.

Поэты Северного Кавказа второго поколения двигались от осязания, зрения, слуха, вкусовых и обонятельных ощущений к философским абстрактным обобщениям, не отбрасывая при этом информации, зафиксированной на первых ступенях познания. Они создавали очерченную предметную область, в которой объекты характеризуются предметными свойствами и отношениями и имеют свое особое текстовое существование, основанное на интерсубъективности идентифицируемых значений языковых выражений.

Все это в полной мере присутствует в зрелых стихах национальных авторов, особенно у лучших их представителей составляет единую и мощную систему воздействия на читателя.

Бинарные эстетико-философские конструкции вкраплены в очень многие стихи региона. Есть и произведения, как мы видели выше, полностью построенные на этих парах. Однако в целом (об этом уже говорилось) в поэзии Северного Кавказа нет объективных причин для их широкого и доминирующего использования. Исключая творчество Р. Гамзатова, А. Кешокова и К. Кулиева, вплотную подошедших к постоянному их применению, поэзия других авторов, обращающихся к фольклорным бинарным парам, неорганична по отношению к этим единицам.

Сегодня мы можем утверждать, что в целом философская база и эстетика национальной поэзии во многом определены именно опытом творчества лучших представителей второго поколения авторов. В философско-эстетическом плане развитые фольклорные образцы бинарности в настоящее время, по всей видимости, являются наиболее сложными образцами художественного представления в национальной поэзии. Возможно даже, что их появление не обусловлено объективными причинами, так как встретить их можно в плотном окружении концептов более примитивного уровня с выраженным разделением по идеологическому принципу.

Итак, творчество северокавказских авторов, уровень развития и совершенства употребляемых ими образов уже к середине 60-х годов привели национальную поэзию к тому состоянию, после которого начинается интенсивное развитие, формируется основной фонд образов, идей, мотивов и тем национальной поэзии в ее национальном же качестве.

На этой стадии начинается процесс становления образов: национально окрашенных материализованных представлений, образов с усилением роли и значения сугубо национальной эстетической и философской составляющей, т. е. мы наблюдаем внедрение в условное обрамление расхожих и стандартных формул советской словесности конкретно-чувственных деталей, присущих национальному художественному мышлению. И если первоначально этот процесс имеет случайный и спорадический характер у отдельных авторов, то со временем, в высших образцах лирики подобный тип лирической-реализации представлений поэта становится обычным в региональной поэзии Происходит это приблизительно в середине-конце 70-х годов XX века.

Затем, на втором этапе, по мере перехода на новые ступени эстетического мышления, национально обозначенные образы функционируют как единицы этнической генерации, оформленные в соответствующих тематических, объектных и идеологических объемах.

И сегодня современная поэзия народов Северного Кавказа во многом лежит в границах именно подобной, советско-национальной образной системы. Кроме условий и особенностей ускоренного развития литератур, это объясняется и тем, что нельзя отдать предпочтение тому или иному типу поэтики, так как сила эстетического воздействия не зависит (по крайней мере, напрямую) от сложности конструкции образов и последовательности лирического переживания.

Приблизительно к середине 70-х годов в большинстве произведений авторов региона наблюдается устойчивое стремление к насыщению произведений подчеркнуто национальным характером уже не отдельного образа, а идеи, эстетической и морально-нравственной канвы произведения.

Причем явление это имело характер не отдельных пиковых эстетических феноменов, а скорее было общей чертой, базой которой была сформировавшаяся традиция осмысления окружающего, устойчивость широко распространившихся приемов поэтического отражения.

Кроме того, именно в 70-е годы, как уже указывалось, целый ряд национальных поэтов, вполне адекватно включают в свои произведения образные ряды, теснейшим образом связанные с урбанистическим, городским окружением, причем и в этих случаях пытаются решить проблему гармоничного их сочетания с национальными элементами.

Органичное развитие урбанистических образов и вообще поэтики не очень характерно для региональной поэзии 70−80-х годов. Однако не должно сложиться впечатление оторванности северокавказской словесности от общего потока современной поэзии.

Опыт ведущих современных авторов вполне доказывает, что у национального поэтического сознания имеются достаточные резервы для художественного освоения реальности любого типа, в том числе и сугубо урбанистической.