Формирование концепции государства во взглядах евразийцев: 1920-30-е гг

Мировая война, революция 1917 года и последовавшая за ней гражданская война в России вызвали небывалую по своим масштабам эмиграцию: по различным источникам, за пределами страны, оказалось, от 2 до 3 миллионов человек. За границей оказались не просто политические эмигранты, но в большинстве своем, представители всех слоев дореволюционной России. Это была часть российского общества, неоднородная, как в социальном, так в этническом и конфессиональном отношениях. Такая особенность эмиграции первой волны создала уникальный феномен, по праву получивший название «общество в изгнании"1. Считая свой уход из страны временным событием, и надеясь на скорое возвращение, русские эмигранты не были нацелены на интеграцию в европейскую жизнь. Именно поэтому эмиграция начала XX века не только сохранила практически все религиозные, философские и общественно-политические взгляды и идеи дореволюционной России, но и продолжала активно работать по осмыслению недавних исторических событий, выстраивая перспективу будущего страны.

Самым ярким периодом эмиграции можно назвать 20−30-е годы XX в., когда наряду с прежними традиционными для России политическими партиями и организациями стали возникать новые политические течения, одним из которых явилось евразийство. Оказавшись в русле общих настроений русского зарубежья, представители нового течения подвергают критике прежние идеи и ценности дореволюционной России, противопоставив себя и либерально-демократическим, и консервативным течениям. Проявляя повышенный интерес к традиции русской культуры, к особенностям национальной государственности, евразийцы отказываются от реставрационных идеологий, оценивают революцию 1917 г. с позиции глубокого историко-философского подхода, дают необычную оценку монгольского фактора в создании Российского государства, не отвергают политический опыт Советской России и пытаются через его осмысление определить будущее страны. Выстраивая на основе всех выше перечисленных положений свою концепцию, евразийцы заявили о создании оригинальной идеологии, которая включала в себя представление о России, как целостном культурно-географическом мире под названием Евразия. Особенностью нового общественно-политического течения стало то, что евразийцы не только заявили о новом подходе к определению российского исторического пути, но создали полноценную формулу государственного устройства России. Эта формула содержала теоретический политико-правовой базис государства, включающий целый комплекс новых положений и категорий государственной модели. Кроме того, евразийцы попытались создать новую методологию по определению сущности государственной природы и ее производных (нации, национальной идеи, организации системы власти), ими был использован систематический подход к определению сущности общественно-политического устройства России, который учитывал влияние географического факторарелигиозное и политико-правовое наследие отечественной мыслиидею преемственности между всеми поколениями российского общества, включая советскую действительность. Создание модели государства принципиально отличало евразийство от предшествующих течений отечественной общественно-политической мысли, для которых при определении российской цивилизации, приоритетной всегда считалась идейная сторона, а правовая формула государственной модели часто носила общий характер.

Актуальность исследования евразийского течения и предложенного евразийцами проекта государственного устройства, обусловлена тем, что изучение истории русского зарубежья, позволяет установить утраченную связь с отечественной культурой, которая необходима для восстановления всей полноты нашего исторического прошлого. Именно за рубежом после революционных событий в России оказалась значительная часть интеллектуального потенциала страны. Это была своего рода лаборатория по осмыслению особенностей России, по поискам выхода из сложившейся, как считали эмшранты, тупиковой ситуации. Общий контекст культурного и общественно-политического наследия русского зарубежья первой волны дает богатый материал для исследования отечественной истории в полном объеме, восстанавливая, таким образом, историософскую традицию отечественной мысли в ее непрерывном развитии. Принимая во внимание, что эмиграция первой волны является частью истории России, без учета которой невозможно в полном объеме изучение прошлого нашей страны, актуальность выбранной темы объясняется тем, что существует необходимость продолжить исследование евразийской идеологии и связанной с нею модели государства, используя весь накопленный научно-исследовательский материал по этому течению, чтобы ответить на вопрос: как видели евразийцы Российское государства, как в прошлом, так и в будущем?

Необходимо отметить, что возникшее непосредственно за рубежом в 20- гг. XX в., не имевшее политических истоков в дореволюционной России, просуществовавшее как организационное течение сравнительно недолго, евразийство не представляло большого интереса для советских историков. Кроме того, длительное время евразийские издания, как, впрочем, и само течение оказалось под цензурным запретом. Все это, конечно, не способствовало изучению евразийского движения. Лишь только в 90-е годы XX в., появились первые исследования, которые отличались противоречивыми оценками. Отсутствие единства мнений по евразийской идеологии, а также достаточно быстрая политизация евразийских идей в современной России — все это привело к тому, что появились как различные определения евразийства, так и различные его политико-организационные проявления в современной России2. Такая неоднозначная трактовка евразийской идеологии была обусловлена сложностью системы идей евразийства, в которой тесно переплетаются историософия, политическая программа и практическая деятельность евразийцев по претворению своих идей в жизнь. Кроме того, ряд вопросов не был освещен вообще, а другие нуждаются в более глубоком исследовании. К таким вопросам относится и тема диссертационного исследования.

Изучение данной проблемы имеет не только научное и познавательное значение, но и представляет серьезный политический и практический интерес. В конце XX в. евразийские идеи опять оказались востребованы, теперь уже в новых условиях исторической реальности, на новом этапе российской государственности. Как возникновение, так и возрождение евразийской идеологии было обусловлено двумя кризисами государственной власти, если в начале XX в. произошло крушение царской России и становление Советского государства, то в конце XX в. политический кризис коснулся уже советской политической системы. Вследствие этого, идеи евразийства созвучны сегодняшнему дню — поискам национальной идеи. Проблема национального самоопределения стала особо значима после распада СССР, когда возникла проблема будущего постсоветского пространства3. Возможно, ли вернуться к целостности еще недавно общей территории, общей государственности, или развитие бывших советских республик пойдет в направлении независимого и самостоятельного пути. Все это обусловило поиски новой идеологии, новой национально-государственной идеи. Эта проблема широко обсуждалась на страницах печати4 и на научных конференциях3. Обращаясь к евразийству, главные участники научных дискуссий определяют основные проблемы по изучению евразийской идеологии. В первую очередь, как считают исследователи евразийства, необходимо найти причины возникновения этого течения, определить его истоки. С решением этой задачи станет возможным определить причины его реанимации на современном этапе, что, в конечном итоге, позволит ответить на вопрос: имеет ли евразийство шанс на практическое воплощение?

В историографии евразийского течения можно выделить несколько этапов: 1)1 этап. 1920 — 1950;е гг.- 2) П этап. 1960 — 80-е гг.- 3) Ш этап. С 1990 гг. — по современность.

Первый этап охватывает период создания евразийской идеологии и первые несколько десятилетий после распада движения.

Изначально евразийство было неоднозначно принято и оценено в среде русской эмиграции. Вокруг евразийцев, на страницах эмигрантской печати («Современные записки, «Путь», «Возрождение» и др.) в сер. 20-х — нач. 30-х гг. XX в. развернулась широкая полемика. Появились как сторонники, так и противники нового течения. С евразийцами спорили и не соглашались, часто оценки носили противоречивый характер. В целом евразийские идеи подвергаются большой критике среди эмигрантов, критические замечания можно условно разделить на три направления.

Представители первого критического направления, к которым можно отнести таких деятелей русской эмиграции, как И. А. Ильин, Н. Е. Марков, И. П. Гримм, Г. П. Федотов, П. Н. Милюков, А. С. Изгоев, В. В. Шульгин, обвиняли евразийцев в симпатии к большевикам. Поэтому, они называли евразийцев «эпигонами большевиков» и обозначают евразийское течение, как просоветское. Предполагаемая близость идей евразийцев к идеям большевиков, позволяла поставить в один ряд евразийцев со сменовеховцами. Большой критике была подвергнута восточная ориентация евразийской концепции, которая, по мнению представителей этого эмигрантского крыла, означала отступление от культурно-исторической традиции страны и обоснование авторитарных тенденций в Советской России.

Философ И. А. Ильин утверждал, что евразийская идеология является оправданием советской политической системы. Он подвергал критике установку евразийцев на поиски оригинальной, самобытной культуры России, ориентированную на Восток. В статье «Самобытность или оригинальничанье?», Ильин отмечал, что за период двухсотлетней европеизации России были созданы главные основы Российского государства, в это же время русская культура явила миру главные свои достижения в области науки, литературы и живописи. Во всех достижениях России, по мнению И. А. Ильина, следует искать влияние западно-европейской культуры, а не «самобытной стихии Чингисхана"6. Точку зрения И. А. Ильина разделили Н. Е. Марков и И. П. Гримм, которые, не принимая евразийские идеи, отмечали их губительный характер для традиционной культуры России. И. П. Гримм писал, что для России возможна только реставрационная идеология, а то, что предлагают евразийцы, является губительным не только для прошлого страны, но и для ее будущего. Н. Е. Марков, монархист по своим убеждениям, критиковал евразийскую идею о преемственности России с восточной культурой, отмечая, что большевистские идеи больше соответствуют азиатскому деспотизму.

Г. П. Федотов отмечает, что евразийский подход к оценке национальной культуры, при котором меняется название страны, означает замену духовного фактора географическим и этнографическим, а это, в конечном итоге, приводит к созданию очередной утопии. «В зарубежье, которое призвано хранить память о России, возникают течения, группы, которые стирают ее имя. не Россия, а Евразия. вчерашние патриоты, которые отрекаются от самого существенного завета — от противопоставления исламу, от противопоставления Чингисхану, — чтобы создать совершенно новую, вымышленную страну своих грез». 7.

П.Н. Милюков выступал с резкой критикой евразийства, считая, что евразийскому учению свойственно противоречие идеологии с реальной жизнью. Так, Милюков не признавал православие главным и определяющим стержнем российского государства, а евразийское учение о взаимодействии государства и церкви определял, как неудачную попытку примирить факт с идеологией. Положительную оценку евразийцами советской политической системы, Милюков называл демагогией, не имеющей под собой основы. Говоря о духовных предшественниках евразийцев, Милюков определил два направления: с одной стороны, это К. Н. Леонтьев и Н. Я. Данилевский, с другой, авторы сборника «Вехи», главным образом, Петр Струве8.

Аналогичную оценку евразийства, как идеологии по оправданию советской действительности, высказывал В. В. Шульгин. Такой подход к оценке советской системы, по его мнению, привел евразийцев на ложный путь, а в конечном итоге, как считает Шульгин, «.евразийство есть вид злости"9, другими словами говоря, евразийствоэто только отрицательная реакция иа все события, произошедшие в России, которая не несет в себе положительного начала для будущего страны.

Таким образом, представители первого критического направления русской эмиграции не увидели в евразийской концепции ни исторической преемственности, ни будущей перспективы государственного строительства России. Они отмечали утопические черты евразийских правовых и политических идей, критиковали положительную оценку евразийцами восточного фактора в истории России, проводили аналогию между евразийством и сменовеховским движением, считая, что евразийские идеи выступают в качестве обоснования советского политического строя.

Представителями второго критического направления русской эмиграции стали Н. А. Бердяев, П. М. Бицилпи и один из бывших участников евразийского течения Г. В. Фло-ровский. Все они не смешивали сменовеховцев с евразийцами, считая, что в евразийской концепции (в отличие от сменовеховского течения) отсутствует полное оправдание политики большевиков, поэтому в евразийском течении есть свои положительные стороны, на которые необходимо обратить внимание. Мезвду тем, Бердяев, Бицилли и Флоровский большое внимание уделяли историософии евразийства и в связи с этим подвергали критике две стороны евразийского учения: этатизм и внехристианский характер историософии евразийства.

Так, по мнению Н.А. Бердяева10, евразийство — утопическое учение, в основе которого лежит культ государственности. Евразийцы в своей концепции выразили не идею христианского государства, а идею государственного абсолютизма, который, в свою очередь, представляет новый вариант языческого государственного идеала. Кроме того, как считает Бердяев в основе евразийской концепции лежит монизм, как основной принцип исторического процесса, который противоречит христианской историософии. Но, вместе с тем, Бердяев отмечает, что заслуга евразийцев заключается в том, что они, в отличие от основной массы эмигрантов, принимают во внимание то, что произошло в России. Евразийцы не отвергают революционные перемены, но и не принимают полностью все то, что происходит в Советской России.

П.М. Бицилли в статье «Два лика евразийства"11 так же критиковал евразийство, считая основные положения этого учения несовместимыми с православием, отмечая, что евразийский вариант религиозного государства не совпадает с традиционным православным государством. Это несоответствие, как пишет Бицилли, определяется евразийской теорией «потенциального христианства», которая объединяет народы по геополитическому признаку. Поэтому идея государства как культуры личности в евразийском учении — есть идея секуляризированной богословской мысли. Помимо этого, Бицилли большое внимание уделил той стороне евразийской модели государства, в которой говорится о большом значении советской политической системы, как выразительницы народного политического сознания. Бицилли отвергает органичную совместимость Советов и партии, считая, что мнение народа или его воля может быть выражена либо партией, либо Советами, другого не дано. Между тем, Бицилли выделил положительные черты евразийского учения. Так, он отметил, что евразийцы верно оценили особенности национально-государственного становления и развития Российского государства, его отличия от европейского империализма. Процесс формирования русской нации, в отличие от европейской, по мнению Бицилли носил особыйвнеэтнический — характер. Эту особенность отметили евразиийцы, и в этом заключается положительный момент евразийской концепции.

Особый интерес представляет точка зрения Г. В. Флоровского, который стоял у истоков евразийского течения и который первым вышел из него, подвергнув критике евразийские идеи, тенденцию их дальнейшего развития. В работе «Евразийский соблазн"12 Г. В. Флоровский повторил все критические замечания П. М. Бицилли и Н. А. Бердяева по проблеме историософии евразийской концепции, в которой нет христианского осмысления исторической действительности. Но в отличие от предыдущих авторов, Флоровский осуществил более серьезный анализ евразийской идеологии, используя не только историко-философскую базу, но и основные догматы богословия. Так, он говорит о том, что у евразийцев нет высшего духовного реализма, а весь смысл исторического процесса толкуется по следующим положениям: законы органического мира были перенесены в историю, отсюда ее понимание происходит через терминологию натурфилософии и морфологиився задача евразийства сводится к «подданству идеи», а это неверно, так как из идей вера не рождается, вера — есть продукт высшей реальностиевразийцы большое внимание уделяет общественным преобразованиям, считая, что зло есть нечто внешнее, не замечая, таким образом, что следуют по стопам просветительстваевразийцы принимают эмпирическую действительность, оправдывают ее, говоря тем самым о «разумной действительности», но — это означает смирение не перед Богом, а перед слепым роком. Эти положения евразийской концепции, по мнению Флоровского означали отступления от главной задачи евразийского течения в момент его возникновения: духовное восстановление Российского общества. В этом, как считает Флоровский, была правда вопросов евразийцев, но в дальнейшем, в процессе развития евразийской идеологии, правда ответа была утеряна. Евразийство трасформировалось в обычное политическое течение, в основе которого лежали идеи далекие от духовного восстановления национальной культуры.

Таким образом, представители второго критического направления отмечают слабые места евразийской концепции и связанные с нею элементы государственной модели: историософия евразийцев отступает от христианской, а это, в свою очередь, приводит к тому, что идея христианского государства вытесняется просветительской идеей секуляризованного государства. Вместе с тем, П. М. Бицилли, Н. А. Бердяев и Г. В. Фло-ровский выделяют положительные моменты евразийского полнтико — правового учения: верную постановку вопроса о своеобразии Российской государственности и особенности становления этнического процесса на территории Российской империи.

Представителями третьего критического направления русской эмиграции являлись Ф. А. Степун и А. И. Кулншер. Они обвиняли евразийцев в устаревших взглядах, в реакционности евразийской идеологии. Если Ф. А. Степун называл евразийцев «славянофилами эпохи футуризма"13, то экономист А. И. Кулишер, оценивая евразийскую идеологию, не признавал за нею новизны, считая, что евразийцы выстраивают свою концепцию, в основе которой лежит принцип подчиненной экономики и религиозной нетерпимости, что, в конечном итоге, означает модель несвободного общества. Представители этого направления давали оценку евразийства с точки зрения демократических идей, соответственно, евразийская идея государственности для этих исследователей мало чем отличается от реставрационных идеологий эмиграции, она носит реакционный характер.

Собственные оценки евразийства, не укладывающиеся рамки вышеперечисленных тенденций, давали такие представители русской эмиграции, как П. Б. Струве, В. В. Зеньковский и А. А. Кизеветтер. В работах П. Б. Струве прослеживается двойственное отношение к евразийским идеям. Струве разделяет взгляды евразийцев на значение национальной идеи в создании государственности, однако, будучи по своим взглядам «западником», он не принимает главную определяющую евразийской идеологии: противопоставление России европейской культуре. Струве считает, что на этом противопоставлении евразийская доктрина сводится к культурному обособлению России по принципу культурно-расовых особенностей народов евразийского мира.

В.В. Зеньковский в работе «Русские мыслители и Европа» дает общую характеристику евразийского течения, рассматривая его преемственность с отечественной мыслью по проблеме противостояния России и Европы. Рассматривая основные идеи евразийцев, В. В. Зеньковский находит их достаточно близкими с историософией К. Н. Леонтьева: «в евразийстве прежде всего оживают и развиваются леонтъевские построения об особом пути России — не Данилевский с его верностью «племенному» (славянскому) типу, а именно Леонтьев с его скептическим отношением к славянству ближе всего к евразийству"14.

А. А. Кизеветтер, напротив, не считал евразийцев преемниками традиционной отечественной мысли, особенно отрицал родство евразийских идей со славянофилами. Рассматривая евразийское учение с позиции утопического проекта, не имеющего исторической преемственности. Кизеветтер, утверждал, что «евразийцы совершенно напрасно набиваются в идейное родство славянофилам. Это глубокая ошибка, которую можно объяснить только тем, что евразийцы лишь поверхностно знакомы с сущностью славянофильского учения"13. Кроме того, в евразийском учении, несмотря на заявленный синтез двух культурЕвропы и Азии, азиатское начало одерживает победу.

При всем различии в оценке евразийских идей у представителей этого направления можно отметить, что все они рассматривали евразийство с точки зрения его преемственности с отечественной историософией, обращая внимание на традиционную проблему русской философии — особый путь российского государства и тесным образом связанную с этим национальную идею.

В конечном итоге, первые отзывы о евразийской идеологии в 1920;30- е годы в эмигрантской среде не нашли своего оформления в научных работах. В какой-то степени, исключением являются работы А.С. Изгоева16, П.Н. Милюкова17 и И.В. Степанова18 в которых освещается идейно-политическая жизнь русской эмиграции, в том числе и евразийство. Но и в этих исследованиях отсутствует глубокий анализ евразийской концепции и, связанной с нею модели государства. Оценка евразийской идеологии нашла свое выражение либо в критических замечаниях, либо в слишком обобщенных статьях, где высказывались идеи, но не было комплексного подхода по изучению евразийского течения и, что особенно важно, не был исследован проект общественного устройства, предложенный евразийцами19.

В 1920;е годы исследования советских историков по идейным концепциям русской эмиграции носили идеологический характер. Главную задачу исследователи видели в борьбе с контрреволюцией, с врагами советской власти, поэтому практически все публикации рассматривали только политическую историю эмиграции: деятельность политических течений, общественных организаций и партий20. Следует отметить, что евразийство в работах советских исследователей рассматривалось в общем контексте белоэмигрантской волны.

Таким образом, в течение первого этапа проблема изучения евразийских идей и связанной с ними национально — государственной модели России — Евразии не нашла своего разрешения как в зарубежной, так и в советской историографии. За рубежом, евразийство рассматривали только представители русской эмиграции, которые высказали критические замечания по историософии евразийства, давали различные оценки евразийской идеологии и евразийской модели государства по проблемам: преемственности с отечественной консервативной мысльюаналогии с советской политической системойутопических элементов евразийской модели государства. Представители русской эмиграции только обозначили основные направления и связанные с ними вопросы по изучению евразийской государственности. В советской историографии в 1920;е гг. характер исследования истории эмиграции первой волны носил идеологический характер. Вследствие этого, начиная, с 1930;х гг. до конца 1950;х гг. утвердилась оценка евразийства как течения антикоммунистического, ничем принципиально не отличающегося от основных политических течений русской эмиграции21.

Во второй период (1960 — 80-е гг.) появляются исследования, как в отечественной историографии, так и зарубежной. В советской историографии в 1960;е гг. изучение евразийства носило прикладной характер. Отдельные вопросы евразийской концепции рассматривались в работах, посвященных проблемам норманизма22. В этот период история русской эмиграции освещается через художественно-публицистическую литературу и мемуары23, а в 1965 году вышел роман-хроника JL В. Никулина «Мертвая зыбь», в котором на основании реальных событий отображена деятельность ОГПУ (операция «Трест»), по ликвидации евразийской организации.

В 1970;80-е гг. общая тенденция по изучению евразийства как буржуазного, эмигрантского течения сохраняется, но количество работ по этой тематике становится больше. Рассматривают евразийское учение, как антикоммунистическую теорию и подвергают ее критике в своих работах МИ. Черемисская, А. В. Гусева, Л.К. Шкарен-ков, В. В. Комин, Д. П. Шишкин, В.А. Кувакин24. Вместе с тем, в работах Д. П Шишкина и В. А. Кувакина впервые в отечественной историографии обозначены проблемы евразийской историософии, ее идейных предшественников.

В 1960;80-е годы тема евразийства становится предметом исследования за рубежом, в этот период вышла в свет работа П. Е Ковалевского, посвященная общему обзору культурно-просветительской жизни русской эмиграции25 и появились исследования Ф. А. Степуна, М. С. Агурского и Г. П. Струве по освещению отдельных сторон жизни русского зарубежья26. Среди этих работ необходимо отметить книгу Г. П. Струве «Русская литература в изгнании. Опыт исторического обзора зарубежной литературы», в которой автор дает оценку литературной деятельности евразийцев. В целом эта оценка носит отрицательный характер. Струве считал, что евразийская литература не обладала высокими художественными ценностями и, поэтому нельзя говорить о ее большой роли в культурном развитии русской эмиграции. Большое внимание Г. П. Струве уделяет журналу «Версты», в котором были опубликованы многие произведения евразийцев, а также произведения советских писателей, которые по мнению евразийцев отражали главные идеи евразийской темы: восточные мотивы в русской культуре. Литературная деятельность евразийцев и общий контекст их идей позволили сделать Струве вывод о том, что евразийская концепция носит просоветский уклон. В просоветской ориентации обвинял евразийцев В. С. Варшавский27, который в работе «Незамеченное поколение» определил евразийскую идеологию как национал-социалистическую.

Среди зарубежных исследований 1960;х гг. следует отметить докторскую диссертацию мюнхенского историка Отто Босса28, посвященную анализу евразийского учения. Это была одна из первых попыток глубокого научного исследования евразийской идеологии. Немецкий исследователь течения считал, что историософия евразийцев испытала на себе влияние идей Гегеля, о чем свидетельствует определенных подход к осмыслению мирового исторического процесса, в основе которого лежит три этапа: тезис, антитезис и синтез. На последнем этапе — наивысшем по своему развитию, решающую роль должна сыграть Россия — Евразия29.

В целом, в течение второго периода научных исследований по евразийской тематике становится больше, при этом наметилась тенденция по выделению евразийства из общего контекста белоэмигрантской волны в самостоятельное, оригинальное движение. Появились работы, в которых рассматривались историософия и литературная деятельность евразийцев. Параллельно с ними, появились исследования, в которых уделяется внимание политической организации евразийского движения, которая оценивается либо как просоветская, либо, как национал-социалистическая. Между тем, попрежнему, проблема изучения евразийских политико-правовых идей, соответственно, евразийской модели государства, остается открытой.

Третий этап в изучении евразийства начинается в 90-е гг. XX в. Особенностью этого периода по изучению евразийства стало то, что он был обусловлен глубокими переменами в общественно-политической жизни нашей страны. В связи с этим, меняется отношение к русской эмиграции, переосмысливается ее роль в отечественной истории, соответственно меняется отношение и к евразийской теме. В этот период начинают выходить в свет многочисленные публикации евразийских работ, параллельно с этим стала широко доступной для читателя нашей страны зарубежная исследовательская литература. Это был принципиально новый этап в изучении евразийского движения, который совместил в общем ходе исследовательской практики по евразийству работы как отечественных, так и зарубежных ученых 1960;90-х гг.

В отечественной историографии одна из первых попыток — быть более объективным к русскому зарубежью, была осуществлена В. В. Костиковым в работе «Не будем проклинать изгнанье. Пути и судьбы русской эмиграции"30.

Начиная с 1991 года, появляются принципиально новые работы в отечественной историографии, посвященные русской эмиграции, в которых, в отличие от предыдущих годов прослеживается тенденция: дать насколько это возможно объективное освещение русского зарубежья. Среди этих работ следует отметить исследование российского ученного В. Т. Пашуто «Русские историки — эмигранты в Европе», которое содержит материал о деятельности Пражского и Белградского центров научной эмиграции и представляет биографические сведения о трудах историков эмигрантов среди которых рассмотрена научная биография Г. В. Вернадского.

В 1994 г. вышла в свет книга М. Раева «Россия за рубежом: История культуры русской эмиграции. 1919;1939"32. Книга является уникальным исследованием русской эмиграции с точки зрения его комплексного освещения. М. Раев рассматривает особенности русской эмиграции: ее организационные формы, культурные и общественно-политические течения, образование и издательское дело, взаимоотношения церкви и общества, исторические концепции и исторические школы русского зарубежья. В целом, книга дает достаточно глубокое представление о русском зарубежье в его историческом, и историко-культурном и историософском аспектах. Течение евразийцев рассмотрено Раевым в общем культурно-историческом контексте русского зарубежья, что очень важно. Это позволяет отметить как общее, так и отличия евразийской концепции от многих религиозных и общественно-политических течений эмиграции. М. Раев определяет евразийсво как течение оригинальное, считая, что это была «единственно принципиально новая система взглядов на русскую историю и культуру». 33 Однако, говоря об исторической новизне евразийской концепции, Раев, все же отмечает, что евразийцы не смогли уйти от общей методологии и методики позитивизма, которые господствовали в отечественной историографии в дореволюционный период34. В монографии, особое внимание М Раев уделяет религиозно-философским взглядам Г. В. Флоровского, рассматривая идеи этого богослова и философа в общем русле идей, как дореволюционной отечественной мысли, так и в период эмиграции.

В 1996 году вышла в свет монография Омельченко Н. А. «В поисках России: общественно-политическая мысль русского зарубежья о революции 1917 г., большевизме и будущих судьбах российской государственности (историко-политический анализ)"33. Работа Н. А. Омельченко посвящена вопросам об оценке русской эмиграцией истоков, сущности и последствий революции 1917 года. Рассматривая евразийскую концепцию с этих позиций, Омельченко отмечает оригинальность евразийских идей. Так, он считает, что «евразийство представляло собой один из типов модернизационного мышления, новую и оригинальную модель синтеза, которая на фоне уже состоявшегося в 1917 г. крушения старой Российской государственности и установившейся в России власти большевиков, могла, по мысли ее создателей, разрешить важнейшую для русского развития проблему гибридности и изначальной расколотостн такого «культурно-исторического Кентавра», каким всегда являлась Россия — Евразия». 36 Исследуя в свое работе так называемые «альтернативные» идеологии зарубежья «сменовеховство» и «евразийство», Омельченко проводит разделительную черту между двумя течениями37.

В целом, эти работы рассматривают историю возникновения и деятельность евразийского течения, особенности евразийских идей в контексте зарубежной общественно-политической и культурной жизни, проблему осмысления революции в эмигрантской среде, но они не дают глубокой характеристики политико-правовых взглядов евразийской концепции, не рассматривают общественный идеал в евразийской концепции. Между тем, эти исследования вновь возвращают нас к тем вопросам, которые были сформулированы в 20−30- годы, когда появились первые отзывы о евразийской концепции в среде российской эмиграции: истоки евразийской концепции и степень преемственности ее идей с отечественной мысльюк какому из общественно-политических течений русского зарубежья можно отнести евразийцев, можно ли сопоставить евразийское течение со сменовеховским и, соответственно, являются ли евразийцы адептами советской системы. Ответы на эти вопросы уже в 90-е гг. XX в. пытаются дать JI.H. Гумилев38, В. Дурновец39, И. Н. Сиземская и Л.И. Новикова40, С.Ю.

Ключников41, С.С. Хоружий42 и др43., чьи публикации стали появляться на страницах отечественных изданий параллельно с общими исследованиями по общественно-политической жизни русского зарубежья.

Публикации в журналах можно условно разделить по следующим вопросам: 1) актуальность евразийских идей для современной России. Тема получила свое освещение в работах И. Савкина, В. Козловского, П. Толстогузова-44 2) становление мировоззренческих основ отдельных участников евразийского движения. Исследования В. Н. Топорова43 и А.В. Соболева46 посвящены творческому пути Н. С. Трубецкого, его роли в евразийском движении. В работах С. С. Хорунжего рассматриваются религиозно-философские взгляды Л. П. Карсавина и Г. В. Флоровского- 3) создание библиографии евразийского движения. В статье О.М. Манихина47 отражен первый опыт решения этого вопроса- 4) историософия и политические программы евразийского течения. Эти вопросы нашли свое освещение в работах Л. И. Новиковой, И. Н. Сиземской, В.В. Ко-жинова.

Необходимо отметить, что отдельные журналы уделяли теме евразийства особое внимание. Так, один из номеров религиознофилософского журнала «Начала"48 был полностью посвящен теме евразийства. На его страницах были опубликованы не только работы евразийцев, но также целая серия научных статей, посвященных вопросам: истоки движения, проблема изучения и библиография евразийства, исследование творческого пути таких евразийцев, как Л. П. Карсавин и Д.П. СвятополкМире кий.

Продолжением журнальных публикаций по исследованию евразийского движения стали антологии евразийских трудов49 и издания, посвященные творчеству отдельных евразийцев. Практически все они сопровождались научными статьями и комментариями (в которых освещается издательская деятельность и состав движения, даны биографические указатели и библиография евразийцев, опубликованы неизданные ранее архивные материалы и переписка евразийцев) таких исследователей, как: Л. И. Новикова и И.Н. Сиземская30, Н. И. Толстой и JLH. Гумилев31, А. Г. Дугин, 32 С.Ю. Ключников33, Б. А. Николаев34, С. Б. Лавров и А. С. Лавров33.

Особое значение в исследовании евразийской исторической концепции имеют работы Л. Н. Гумилева — историка, географа и этнолога, который стал одним из первых последователей евразийцев36. В книге «Ритмы Евразии» были опубликованы главные работы Гумилева по евразийской тематике, которые отображают современную историческую концепцию евразийства37, основанную на определенных закономерностях в развитии природных и этнических процессов на Евразийском континенте (идея евразийцев о взаимовлиянии природы и этноса нашла свое оформление в теории этногенеза, в которой Гумилев сформулировал новое понятие — пассионарность).

Большое внимание в отечественной историографии уделялось творчеству главного историка в евразийском течении Г. В. Вернадского. Научная биография Вернадского стала предметом исследований в работах Соничевой Н. Е. и Вандалковской М. Г., в которых дается биография историка, характеристика основных идей его исторической концепции статьи, ее связь с историческими школами дореволюционной и советской историографии.38 Можно сказать, что научной деятельности Г. В. Вернадского было посвящено гораздо больше исследоваций, чем кому-либо из участников евразийского движения. Практически нет работ по исследованию творчества Г. В. Флоровского. Исключением является книга зарубежных авторов Эндрю Блейн, Марка Раева и Джорджа Уильямса С. «Георгий Флоровский: священнослужитель, богослов, философ"39.

Особенностью работ С.Ю. Ключникова60, еще одного исследователя евразийства, стала их литературоведческая направленность. Этой стороне евразийской концепции, которая отображает развитие русской литературы, ее связь с восточной мыслью и восточными мотивами, Ключников уделяет большое внимание и в результате делает вывод, что евразийство — это не просто зигзаг отечественной мысли, а закономерный итог ее развития61. Анализируя сущность евразийской концепции, С. Ю. Ключников находит общие черты между евразийскими идеями и взглядами А. И. Солженицына. В первую очередь, это касается вопроса русской революции, ее истоков и ее значения в истории Российского государства.

Выход в свет сборника «Евразия. Исторические взгляды русских эмигрантов», в котором были опубликованы статьи современных исследователей евразийства: JI.B. Пономаревой, В. М. Хачатуряна, Н. Ю. Степанова, обозначил одну из важнейших проблем по изучению Евразийства: цдейную основу течения. Все работы авторов этого сборника были посвящены историческим и философским взглядам евразийцев, истокам евразийской идеологии, ее сходство и отличие с отечественной, консервативной мыслью по проблеме противостояния двух культурно-исторических типов Европы и России62.

Продолжением изучения этой тематики стало научное исследование Игнатовой С.В.63 Эта работа по изучению евразийского движения, своей главной задачей видела: выявление историко-философской основы евразийской концепции, теоретической базы евразийского учения движения в целом и особенностей ее мировоззренческих принципов. В направлении по определению преемственности евразийских идей в отечественной историософии можно выделить исследования Виленты И.В.64, Урхановой Р. А.63 и Аверьянова В.В.66 Кроме того, работа Ждановой Г. В.67, выполненная как историографическое исследование по евразийской тематике, в которой рассматриваются современные точки зрения на мировоззренческие основы евразийского учения.

Проблему евразийской историософии рассматривали и зарубежные исследователи, которые пытались определить сущность евразийской идеологи, соотнести ее с современными реалиями.

Книга американского историка У. Лакера «Черная сотня. Происхождение русского фашизма"68 посвящена исследованию правого движения в России от его зарождения до начала 90-х годов XX столетня. С точки зрения У. Лакера, евразийство является составной частью русского консервативного течения, в современной России — евразийство — это одна из составляющих русской идеологии, нараду с неославянофильством и русским национализмом69. Отмечая частичную преемственность с идеями славянофилов, с взглядами Д. И. Менделеева и многих поэтов и философов России XIX века, У. Лакер считает, что евразийцы в какой-то степени является преемниками русских идей, однако вера в азиатскую миссию России и положительная роль восточной культуры, не есть изобретение русской мысли70. Исследователь пишет, что «Евразийцы широко заимствовали их (свои идеи. — С.О.) у новой науки — геополитики, а что касается концепции, рассматривающей Запад как старый, истощенный организм, которому противостоят молодые и динамичные народы востока, то она впервые появилась в Германии"71.

Аналогичную оценку евразийства дает профессор политических наук Нью-Йоркского университета (советский историк, эмигрировавший в 1974) А. Л. Янов. Рассматривая общее направление отечественного консервативного течения, 72 Янов дает оценку евразийства, как крайне правой идеологии, близкой по своим основам идеям фашизма73, отмечая, что евразийству, как в 1920;30 годы, так и на современном этапе свойственно «имперско-изоляционистская установка, характерная для выродившегося славянофильства, неминуемо должна была привести и привела к фашизму"74.

А. Игнатов (доктор философии, научный сотрудник Бундесинститута восточноевропейских и международных исследований) считает, что евразийство дает «фальшивое толкование русской истории, которое приводит к фальшивой политической программе"73. Автор отмечает, что в истории России большую роль традиционно играл не восточный, а европейский фактор.

Еще один исследователь евразийства за рубежом JI. Люкс (доктор исторических наук, Кельнский университет), опубликовал ряд работ, связанных с евразийской тематикой76 считает, что своему становлению евразийское течение обязано как революции в России, так и событиям I Мировой войны. Несмотря на близость идей евразийской концепции с идеями традиционного российского консерватизма, для евразийцев, считает Люкс, трудно найти непосредственных предшественников. Отсюда, он делает вывод, что евразийцы по новизне взглядов — революционеры. Однако, их идеал государства опирается на историческое прошлое страны, поэтому они консерваторы. Это позволяет Люксу сделать вывод: «евразийцы были революционерами и традиционалистами одновременно. этим евразийская «культурная модель» была удивительно сходна с возникшей в это же время моделью немецкой «консервативной революции""77.

В целом, зарубежные исследователи рассматривают евразийские идеи в общем контексте российской или немецкой, консервативной мысли, но вместе с тем, они не дают глубокого анализа евразийской политико-правовой доктрины. Более глубокое исследование по осмыслению евразийской доктрины, по изучению проблемы евразийства в чв русле современной политики, проделали отечественные исследователи Устян АР., Пишун К.В.79, Абдуразаков Р.А.80, Шатилов А.Б.81, Черкасов Н.Я.82, Орлова И.Б.83, Аршабеков Н. Ф84. В этих работах большое внимание уделяется проблеме взаимосвязи идеологии и практики евразийства, а сама евразийская доктрина получает свое освещение как политическое течение.

Среди исследований по евразийскому течению необходимо отметить работу Кри-вошеевой Е.Г.85, в которой исследуется литературно-публицистическую деятельность евразийцев параллельно с организационно-политической. Рассматривая евразийство с 1921 по 1931 гг., автор монографии на основании новых, не использованных ранее документов, дает представление об основных этапах евразийского течения и его участниках, большое внимание уделяет истории создания политической организации в евразийском течении, ее связям с советскими органами госбезопасности. Анализируя источники евразийской литературы, Е. Г. Кривошеева проследила за процессом формирования основных идей евразийского учения.

Политические и правовые взгляды евразийцев были рассмотрены И. А. Исаевым, который стал одним из первых исследователей государственной доктрины евразийства86. И. А. Исаев сравнивает две концепции, два взгляда на революционные события в России: евразийцев и сменовеховцев87 и приходит к выводу: между сменовеховским течением и евразийцами нет большой разницы. Автор считает, что «в политическом отношении евразийство оказалось на правом фланге сменовеховского течения, смыкаясь с монархическими группировками и крайне правым движением младороссов, определенно авторитаристскими и консервативными организациями"88. Отличие евразийцев от общего политического течения — сменовеховства, заключается только в том, что, евразийцы смогли более четко сформулировать основные идеи, создать политические программы. Именно программам евразийского течения, на основании которых выстраивался проект государства Россия — Евразия, уделяет большое внимание И. А. Исаев. Рассмотрев все характерные понятия и категории евразийского правового учения, он дает общую характеристику евразийской модели государства, но вместе с тем, не уделяет большого внимания философскому обоснованию евразийской модели государства и проблеме исторической преемственности евразийских идей с традиционной правовой и религиозной мыслью допетровской России. В целом, оценивая евразийскую модель государства в работе «Политико-правовая утопия в России», Исаев определяет ее, как очередную утопическую модель, созданную российской интеллигеици-ей89.Сформулированная И. А. Исаевым политико-правовая доктрина евразийской концепции вошла в учебник по истории политических и правовых учений России90. В учебнике освещаются политические и правовые взгляды евразийцев: Н. С. Трубецкого, П. П. Сувчинского, П. Н. Савицкого, В. Н. Ильина, Н. Н. Алексеева, Г. В. Флоровский, М. В. Шахматова, Г. В. Вернадского, Л. П. Карсавина.

Особый интерес по проблеме изучения политико-правовых идей евразийства представляют работы АГ. Дугина, одного из апологетов евразийства в современной России. Дугин с начала 90-х годов не только принимает активное участие в научных публикациях, в статьях, посвященных евразийской идеологии91, но и в 1992 г. создает журнал «Элементы», полностью посвященный евразийской тематике. АГ. Дугин дает свое понимание евразийства. Обозначая его как «неоевразийство», создавая политическую партию «Евразия» в 2001 году, Дугин рассматривает основные идеи этого учения в преломлении на современном этапе92. АГ. Дугин определяет евразийскую концепцию, и ее производные: общественное устройство, культурно-религиозные особенности, этническое братство как оригинальную систему идей о развитии РоссииЕвразии по третьему пути93. Между тем, уделяя большое внимание государственной идеологии евразийского движения, Дугин не дает глубокого исследования политических и правовых идей евразийства. Характеристика евразийской модели государства в изложении Дугина, не смотря на то, что в ней обозначены все политические и правовые идеи евразийцев, носит больше описательный характер. Автор не ставит перед собой задачу доказать преемственность евразийкнх идей и преемственность евразийской государственности с правовой мыслью России и с историческим опытом Российского государства. Вместо этого, Дугина сравнивает евразийские идеи с идеями немецкого и французского неоконсерватизма и находит их достаточно близкими94. В целом, евразийское учение оценивается Дугиным очень высоко: «самая совершенная, логичная, последовательная, непротиворечивая, жизненная. — так резонирующая с высшими уровнями нашего национального духа, нашего исторического пути"95.

Продолжением исследования правовой и политической стороны евразийства стала работа К. Г. Малыхина, 96 в которой рассмотрена одна из сторон евразийской концепции: оценка евразийцами государственного строительства в советской России. В исследовании дается конкретный анализ евразийских идей применительно к советской политической системе власти. Однако, проблемы государственного строительства и его связь с отечественной, религиозной и политико-правовой мыслью не стали предметом научного исследования.

В целом, можно сказать, что на протяжении третьего этапа по изучению евразийства была проделана большая исследовательская работа. Евразийство получило признание как самостоятельное течение русской эмиграции, а это, в свою очередь, определило более глубокий анализ системы евразийских идей в работах как отечественных, так и зарубежных исследователей. Между тем, необходимо отметить, что в этой исследовательской работе главное направление по изучению евразийства определялось задачей по выявлению его историософии, исторических взглядов евразийцев, а также по изучению творческого и научного пути участников евразийского движения. Евразийская концепция в большинстве случаем исследовалась либо по проблеме историко-философского контекста идей, либо рассматривалось с точки зрения политического движения, которое все же предлагает более широкое освещение политико-правовых идей евразийской доктрины, чем, скажем, конкретная модель государства. Проблема по изучению политико-правового учения евразийцев и тесным образом связанной с ним модели государственного устройства не получила своего разрешения. Исключением являются работы И. А. Исаева, А. Г. Дугина и К. Г. Малыхина, в которых проблема евразийского проекта государства получила свое освещение. В работах Исаева представлен проект евразийского государства, даны его основные положения, но отсутствует системный анализ его теоретической и правовой базы, не рассмотрен вопрос о взаимосвязи евразийской идеологии с правовой основой евразийского государства. Исследования Дугина больше ориентированны на современную интерпретацию евразийских идей. Рассматривая евразийскую модель государства в контексте традиционной отечественной политико-правовой мысли и, считая, что эта модель находится в традиционном русле отечественного консерватизма, Дугин, между тем, не проделал работы по детальному изучению преемственности правовых и религиозных идей между евразийством и отечественной мыслью. В свою очередь, научное исследование К. Г. Малыхина дает подробный анализ евразийской государственности, ее взаимосвязи с советской политической системой, но это является лишь одной из сторон евразийского проекта государства.

Между тем, евразийская историософия, в отличие от предшествующих ей идеологий отечественной мысли, не только определяла самобытный характер российской культуры и особенности исторического пути страны, но и включала в себя разработанную формулу политической организации российского общества, будущую модель государства — Евразия. Сложность и противоречивость евразийской концепции с одной стороны, с другой — ее недостаточная исследованность, все это дает возможность произвольно толковать отдельные положения евразийской идеологии различными партиями и общественными движениями современной России в угоду своим политическим интересам, переносить в реалии сегодняшнего дня, значительно искажая суть евразийства. Вследствие этого, возникает необходимость рассмотреть более подробно, как выглядела модель государства в евразийской концепции, каковы были ее основные положения и принципы. Поскольку евразийство — это целая система идей, то необходимо рассматривая евразийский проект политической организации, использовать комплексный подход, который включает в себя и философское теоретическое обоснование государства, его историческую преемственность с российской политико-правовой и религиозной мыслью и его связь с советской системой власти.

Основная цель данного исследования заключается в том, чтобы на основании теоретического и конкретно-исторического анализа политико-правового учения евразийцев выявить исходные принципы и сущность евразийской модели государства. Показать, как происходил процесс формирования концепции государства во взглядах евразийцев. Показать какие исторические, политико-правовые категории развиты в евразийской доктрине, какие являются определяющими и какие впервые вводятся в научный оборот. Эта цель диссертационного исследования предполагает решение ряда конкретных задач:

1) выявить историко-философский контекст, в котором формировалась теоретическая основа евразийской доктрины, я определить особенности евразийских идей через сопоставление с основными направлениями и течениями общественно-политической мысли России XIX — XX вв.;

2) дать характеристику теоретической основы евразийской модели государства, ее исходных философских принципов и главных определяющих политико-правовых категорий;

3) исследовать представления евразийцев о политико-правовых идеалах русского народа и определить соответствие евразийской правовой концепции отечественной политико-правовой мысли. Выяснить насколько эта концепция носит антиевропейский характер;

4) рассмотреть проблему соотношения евразийской модели государства и советской политической системы. Выяснить была ли евразийская модель государства обоснованием советской системы власти или евразийцы создали особый проект государства, независимо от советского варианта;

5) выяснить, являлась ли евразийская модель государства — утопией. Определить оригинальность евразийской модели государства.

В соответствии с поставленными целью и задачами, предметом исследования в данной работе является модель государства, разработанная в концепции евразийцев. Объектом — теоретическое наследие представителей евразийского направления общественно-политической мысли.

Хронологические рамки исследования охватывают период с 1921 по 1934 годы. Однако, исходя из поставленной задачи, основное внимание уделяется периоду с 1925;по 1928 годы, так как в это время были написаны главные работы, в которых рассматривались основные положения будущего государственного устройства России — Евразии.

Методологической основой диссертации является принцип конкретно-исторического подхода к анализу политико-правовой доктрины, взятой в ее культурологическом аспекте. Социально-философский метод этого принципа дал возможность исследовать этическую сторону модели государства, определить роль и значение, а так же систему иерархии ценностей, которые характеризуют содержание самого права и степень взаимосвязей ценностей с человеком в евразийской доктрине. Конкретноисторический метод, позволил показать, какие именно исторически определенные и конкретные взгляды на государство и право развиты и обоснованы в данном учении, дал возможность обозначить его идейную основу, определить принципы и внутреннюю логику формирования евразийский идей, их преемственность, как с отечественной, так и с европейской философией. Основная часть диссертационного исследования проведена в проблемно-теоретическом ключе. Значительную роль при этом исполняют приемы и средства историко-сравнительного метода, которые помогли провести сопоставительный анализ евразийских, европейских и российских политико-правовых идей, используя при этом, способ интерпретации и оценки евразийцами предшествующих политико-правовых идей и учений. Так же был использован структурно-аналитический подход, который позволил выявить структурные элементы и особенности политико-правовых институтов государства в евразийской концепции. Приемы структурного анализа (структурно-функциональный, структурно-типологический, структурно-системный) помогли определить принцип организации власти, типологию и функционирование правовых институтов в евразийской модели государства, соотнести евразийский понятийно-категориальный аппарат с общепринятым — европейским. Часть исследования была проведена в историко-персоналистическом ключе, что позволило дать характеристику участников евразийского движения, определить их роль в создании идейно-правового базиса евразийской модели государства.

Поставленные задачи определили ряд источников, которые условно можно разделить на несколько групп. Первую группу составляют теоретические труды евразийцев, появившиеся в результате деятельности евразийского движения. Их, в свою очередь, можно разделить на архивные и опубликованные в евразийских и других изданиях русской эмиграции, а также переизданные или впервые опубликованные в постперестроечный период Российского государства97. На протяжении всей истории своего существования евразийцы систематически издавали свои труды98, среди которых были издания отдельных авторов и программные документы движения, сборники статей около 5 вып.), периодические издания: «Евразийский временник» (4 вып.), Евразийские хроники (12 вып.), литературное издание журнал «Версты» (3 вып.) — еженедельник «Евразия» (35 номеров), «Евразийские тетради» (6 вып.). Опубликованные материалы являются богатым источником по изучению евразийской концепции, ее идейной основы и всех составляющих элементов этой концепции. Евразийские труды представляют практически все философские, правовые, исторические, социально-политические, экономические идеи и положения евразийской концепции". На страницах евразийских изданий дается обзор евразийской библиографии, отражена полемика, которая велась вокруг евразийских идей, освещаются вопросы по практической реализации евразийской идеологии и проблемы, носящие организационный характер движения (программы, постановления, отчеты о проделанной работе, протоколы совещаний и т. д.). Между тем, эти евразийские издания дают мало информации об участниках движения, об их взаимоотношениях и о непосредственной текущей работе евразийцев в процессе становления и развития движения. Практически не освещается деятельность евразийцев, связанная с политической стороной движения, попыток создать евразийские организации на территории Советского союза. Большая часть материала по этим вопросам находится в архивах, в частности, в фонде Петра Николаевича Савицкого (ф. 5783), хранящегося в Г АРФ. Здесь представлены рукописи П.Н. Савицкого100, Л.П.Карсавина101, Н.Н. Алексеева102, Г. В. Вернадского103, И.С. Белецкого104 и ряд работ неизвестных авторов105. Так же хранятся документы по истории деятельности евразийской организации: проект программы (с пометками П.Н.Савицкого) — копии протоколов и постановлений съездов и собраний евразийских групп (Парижской, Брюссельской, Белградской и др.) с 1923 по 1930 it.- материалы по подготовке и проведению I съезда евразийской организации в Брюсселе в 1931 г. (протоколы, постановления, отчет о работе и др.) — протоколы заседаний Президиума ЦК Евразийской организации от 6 сентября 1931 г. в Брюсселе, от 18−27 сентября 1932 г. в Парижеобращения евразийской организации (1932;1933 гг.) — информационные сводки представителей евразийской организации из различных стран (копии) и др.

Вторую группу источников составляют воспоминания и письма участников евразийского движения, их сторонников и оппонентов. Сравнительно небольшая часть этих источников была опубликована только в 90-е гг. XX в. Среди них заметки П. Н. Савицкого об участниках движения, их характеристика, а так же степень участия и роль в евразийстве. Кроме того, в некоторых изданиях в незначительном количестве была опубликована переписка П. П. Сувчинского, П. Н. Савицкого, Н. С. Трубецкого, Л.П. Карсавина106. Между тем, значительная часть материалов находится в составе личного фонда Петра Николаевича Савицкого (5783). Менее всего изученным осталось эпистолярное наследие евразийцев107, проблема изучения которого осложняется тем, что не все письма датированы и не всегда известно имя адресата. Эти источники позволяют выяснить идейные позиции участников евразийского движения, проследить эволюцию их взглядов, определить роль и характер деятельности в евразийстве.

Третья группа источников представлена эмигрантской прессой, на страницах которой были опубликованы отзывы, комментарии, рецензии, научноисследовательские статьи — все те материалы, которые свидетельствовали о ведущейся полемике вокруг евразийства. Мнения многих представителей общественно-политической мысли русского зарубежья нашли свое отражение в публикациях, на страницах которых была дана оценка евразийских идей. Среди этих откликов на новое течение были мнения представителей социалистического направления, объединившиеся вокруг журнала «Современные записки» (ред. М.В. Вишняк). Философы, религиозные и многие другие деятели русской эмиграции высказывали свои оценки о евразийской идеологии на страницах журнала русской религиозной мысли «Путь» (ред. Н.А. Бердяев). Так же активно включились в полемику вокруг евразийских идей представители либерального течения русской эмиграции, печатные органы которого — «Руль» (ред. В. Д. Набоков, И.В. Гессен) и «Последние новости» (ред. П.Н. Милюков) опубликовывали статьи, посвященные евразийской концепции. Не остались в стороне издания, представляющие республиканско-демократический лагерь зарубежья, среди которых ежедневная газета по вопросам политики, экономики и культуры — «Дни» (ред. А.Ф. Керенский) и журнал «Новый град» (ред. Г. П. Федотов, Ф. А. Степун). Интерес к евразийству проявили газета «Возрождение» и «Русская мысль" — ежемесячное литературно-политическое издание (ред. П. Струве) — печатные издания правых и правоцентристских организаций зарубежья, на страницах которых были в небольшом количестве опубликованы статьи и письма евразийцев. В большей степени здесь были представлены точки зрения оппонентов евразийцев, давалась оценка евразийцев, определялись идейные основы евразийской концепции.

В целом, говоря об эмиграционной прессе можно отметить, что это была первая попытка дать оценку евразийства, определить место и роль этого течения в общественно-политическом и культурном наследии Российского государства. Особенно плодотворным периодом по осмыслению евразийства на страницах эми1рантской печати стали 1920;30-е гг. В дальнейшем, в связи с распадом евразийского движения, публикации, посвященные евразийским идеям, становятся редким явлением.

Таким образом, в процессе работы над диссертацией использовались различные виды источников. Данный подход обусловлен стремлением изучить проблему во всей многогранности. В совокупности использованная база источников позволяет решить поставленные в работе исследовательские задачи.

Научная новизна диссертации заключается в том, что эта работа одна из первых в отечественной исследовательской практике, представляющей евразийский проект государства в контексте политико-правовой мысли, как российской, так и европейской. На основании анализа широкого круга источников исследуется евразийская модель государства в правовом, религиозном и политическом комплексе как единое и целостное явление. Рассматривается проблема эволюции евразийских идей и ее влияние на построение государственной модели. Впервые показана онтология евразийского государства, его зависимость от идейной основой евразийской концепции, его преемственность с отечественной и европейской правовой мыслью, его взаимосвязь с советской политической системой. Кроме того, в данном исследовании, впервые рассмотрены идеалы народного государства в изложении евразийцев, степень их преемственности как с отечественной политико-правовой и религиозной, так и с европейской мыслью. Системный анализ принципов и положений евразийской модели государства позволил определить место евразийского государства среди других политико-правовых учений XIX в., выявить идеи, актуальные для сегодняшнего дня, которые могут быть использованы для современной социально-политической действительности Российского государства.

Основные положения диссертации отражены в научных статьях, а также в научных докладах, публичных лекциях и выступлении на межвузовской конференции в Брянске. Результаты проделанной работы обсуждались на заседании кафедр отечественной истории исторического факультета Московского городского педагогического университета и Московского государственного института электронной техники — технического университета, а также активно использовались в учебном процессе.

Материалы и результаты данной диссертации могут быть использованы для дальнейших исследований и разработок при изучении истории политических и правовых учений России, истории России, при подготовке лекционных курсов, проведении практических занятий и составлении пособий по выше обозначенным предметам, а также в рамках курса культурологии.

Примечания.

1 Раев М. Россия за рубежом: История культуры русской эмиграции. 1919;1939. М., 1994. С. 13. 3 Современную классификацию евразийства дал С. Ю. Ключников, который писал, что: «в настоящий момент в нашей стране существует несколько вариантов евразийской политической идеологии различных оттенков: либеральное евразийство, черпающее свое вдохновение в утопических идеях позднего А. Сахарова и конкретных геополитических проектах Н. Назарбаеваевразийство неокоммунистического толка- „континентальный евразийский ззотеризм“, политические идеалы которого близки к идеям бельгийского геополитика Жана Тириара (А. Дугин, В. Штепа и др.) — евразийство исламического толка, видящего в исламе „последний шанс дня России“ (Г. Джемаль)». (Ключников С. Ю. Восточная ориентация русской культуры // Русский узел евразийства. Восток в русской мысли. Сборник трудов евразийцев. М., 1997. С. бб).

3 Материалы международной конференции. Евразийская идея: вчера, сегодня, завтра // Иностранная литература. 1991, № 12.С.78−88. Михалков Н. С. Мост между Европой и Азией // Правда. 1991. 7 ноябряПлатонов О. Евразийская цивилизация: рост из глубины веков // Правда. 1994 г. 21 декабря.

5 Проблемы русской геополитики // Вестник МГУ. Серия социально-политических исследований. 1994, № б. С.3−32- Евразийство: за и против, вчера и сегодня. Материалы «круглого стола» // Вопросы философии. 1996, № 6. С.3−48- Международный диалог на евразийском пространстве: Башкортостан — Евразийская модель межконфессионального согласия и толерантности: Материалы международной конференции 30 сент — 2 окт. 2002. Уфа, 2002.

6 Ильин И. А. Самобытность или оригинальничье? // Начала. 1992, № 4. С. 61.

7 Федотов Г. П. Будет ли существовать Россия? Судьба и грехи России. Избранные статьи по философии русской истории и культуры. СПб., 1991. Т.1. С. 173. Об основах евразийства. Отсчет А. С. Изгоева о выступлении П. Н. Милюкова в Праге // Руль. 1927. 8 января.

9 Шульгин В. В. Злость // Возрождение. 1926. 16 декабря.

10 Бердяев Н. А. Утопический этатизм евразийцев: «Евразийство. Опыт систематического изложения» // Путь. 1927, № 8. С. 141−148. Бицилли П. М. Два лика евразийства // Современные записки. 1927, № 31. С.421−434.

12 Флоровский Г. В. Евразийский соблазн // Современные записки. 1928, № 34. С.312−346.

13 Степун Ф. А. Об общественно-политических путях — «Пути» // Современные записки. Париж, 1926. Кн. 29. С.442−448. и Зеньковский В. В. Русские мыслители и Европа. М., 1997. С. 82. 15 Кизеветтер А. А. Евразийство // Мир России-Евразия. М., 1995. С. 323.

14 Изгоев А. С. Рожденное в революционной смуте (1917;1932). Париж, 1932.

17 Милюков П. Н. Эмиграция на перепутье. Париж, 1926.

18 Степанов И. Белые и красные: евразийство. Брюссель, 1927. Евразийские исторические идеи получили свое дальнейшее развитие в работах историков, среди которых: Г. В. Вернадский, С. Г. Пуппсарев, Ф. Каземзаде, В. Кирхнер, Р.Дж. Кернер. Основоположником нового направления в исторической науке стал Г. В. Вернадский, который, в 1927 году написал учебник для студентов американских университетов. В 1930;е гг. выходят работы Г. В. Вернадского, посвященные евразийской тематике: «Опыт Истории Евразии с VI в. до настоящего времени» (1934) и звенья русской культуры" (1938). Исторические взгляды Вернадского были тесно связаны с теорией евразийства, поэтому в его исследованиях большое внимание уделялось истории взаимоотношений России и кочевников.

20 Покровский М. Н. Что установил процесс так называемых социалистов-революционеров. М, 1922; Он же. Контрреволюция за 4 года. М., 1922; Ярославский Е. Третья сила. М., 1932; На идеологическом фронте борьбы с контрреволюцией: сб. статей. М., 1923.

21 Мещеряков Н. А. Евразийство // БСЭ. М., 1931. Вып.1. С. 827.

22 Изучение истории феодальной России в капиталистических странах в послевоенный период / Под ред. Г. А. Некрасова. М., 1962.

23 Мейснер Д. Исповедь старого эмигранта. М., 1963; Бенуа А. Н. Александр Бенуа размышляет. М., 1968.

24 Комин. В. В Политический и идейный крах мелкобуржуазной контрреволюции за рубежом. Калинин, 1977; Черемисская М. И. Концепция исторического развития у евразийцев // Тезисы докладов межвузовской конференции «Современные проблемы философии истории». Тарту, 1979; Гусева А. В. Концепция русской самобытности евразийцев: критический анализ. JL, 1986; Шкаренков JI.K. Агония белой эмиграции. М., 1986; Шишкин Д. П. История евразийства и русский консерватизм второй половины XIX — нач. XX в. М., 1984 (Деп. В ИНИОН) — Кувакин В. А. Религиозная философия в России. М., 1980.

25 Ковалевский П. Е. Зарубежная Россия. История и культурно-просветительская работа русского зарубежья за полвека (1920;1970). Париж, 1971.

26 Степун Ф. А Бывшее и несбывшееся. Нью-Йорк, 1956; Агурский М. С. Идеология национал-большевизма. Париж, 1980; Струве Г. П. Русская литература в изгнании. Опыт исторического обзора зарубежной литературы Нью-Йорк, 1956.

27 Варшавский B.C. Незамеченное поколение. Нью-Йорк, 1956.

29 Boss О. Die Lehre der Eurazien Ein Beitrag zur russishen ideengechte des 20 Jharhunderts. Wiesbaden, 1961.

29 О. Босс писал, что «Евразийцы различали три этапа мировой истории, которые следуют друг за другом, как тезис, антитезис и синтез. Первая эпоха, для которой характерна примитивность техники, прошла под символом господства религии и этики над социологией. Вторая эпоха принесла максимальное увеличение и усложнение техники, господство разума над религией и этакой. Последним явлением этого периода стал марксизм. Третья, лишь находящаяся в стадии становления, эпоха синтеза должна наряду с дальнейшим техническим прогрессом вновь установить господство религии и этики над социологией. Евразийцы, конечно, были убеждены, что обширный синтез должен быть проведен не Европой, а Россией — Евразией». (Начала. 1992, № 4. С.94).

311 Костиков В. В. Не будем проклинать изгнанье. Пути и судьбы русской эмиграции. М., 1990.

31 Пашуто В. Т. Русские историки эмигранты в Европе. М., 1992.

32 Раев М. Россия за рубежом: История культуры русской эмиграции. 1919;1939. М., 1994.

33 Там же. С. 190.

В своей монографии М. Раев отмечает, что «при ближайшем рассмотрении. евразийцы не предложили полноценной альтернативы позитивистской схеме. Их трактовка русской истории также приводила к детерминизму, основанному на географических и климатических факторах». (Раев М. Россия за рубежом: История культуры русской эмиграции. 1919;1939. М., 1994. С. 211).

Омельченко Н.А. В поисках России: общественно-политическая мысль русского зарубежья о революции 1917 г., большевизме и будущих судьбах российской государственности (историко-политический анализ). СПб., 1996.

36 Там же. С. 14.

37 Н. А. Омельченко пишет, что: «Евразийство часто ошибочно считают если не простой разновидностью сменовеховства, то уж, во всяком случае, одной из его многочисленных ветвей. Такая оценка неверна как по отношению к самому сменовеховству, являвшемуся лишь одной из модификаций более широкого явления, получившего название «национал-большевизм, так и по отношению к евразийству. Вообще евразийство многолико, многозначно, его нельзя свести к общему знаменателю «политика» и «историософия» всегда были разными его составными частями» (Омельченко Н.А. В поисках России: общественно-политическая мысль русского зарубежья о революции 1917 г., большевизме и будущих судьбах российской государственности (историко-политический анализ).СПб., 1996. С.83).

Гумилев JI.H., Ермолаев В. Ю. Горе от иллюзий // Вестник высшей школы. М., 1992, № 7 — 9. С.6−14- Гумилев JI.H. Заметки последнего евразийца // Наше наследие. 1991, № 3. С. 19−26.Славянские ль ручьи сольются в Русском море. Беседа JI.H. Гумилева, А. М. Панченко, К. П. Иванова // Литературная учеба. 1990, № 6. С.69−79.

9 Дурновец В. Между лесом и степью // Родина. 1991, № 4. С. 51−55.

40 Новикова Л. И., Сиземская И. Н. Евразийский искус // Философские науки. 1991, № 12. С. 103−108- Политическая программа евразийцев: реальность или утопия // Общественные науки и современность .1992, № 1. С. 104−109- Два лика евразийцев//Свободная мысль. 1992, № 7. С. 100−110.

41 Ключников С. Ю. Русский узел евразийства // Наш современник. 1992, № 3. С. 174−180.

42 Хоружий С. С. Карсавин, евразийство и ВКП // Вопросы философии. 1992, № 2. С.78−88- Россия и Запад //Вопросы философии. 1992. № 2. С.78−88- Россия, Евразия и отец Георгий Флоровский // Начала. 1991, № 3,С.22−30.

43 Кожинов В. В. Историософия евразийства // Наш современник. 1992, № 2 С. 140−144- Соболев А. В. Полюса евразийства. Л. П. Карсавин (1882−1952), Г. В. Флоровский (1893−1979) // Новый мир. 1992, №.

1. С. 180−182- Очирова Т. Н. Геополитическая концепция евразийства // Общественные науки и современность. 1994. № 4. С.47−56- Нерознак В. П. Предисловие к статье JI.H. Гумилева // Наше наследие.

1991, № 3. С. 19.

44 Савкин И., Козловский В. Евразийское будущее России // Ступени. 1992, № 2 (5). С.80−116- Толсто-гузов П. Камень, который отвергли строители (идейное наследие евразийцев и сегодняшний день) // Лепта. 1992, № 2. С. 109−123.

45 Топоров В. Н. Николай Сергеевич Трубецкой — ученый, мыслитель, человек (к столетию со дня рождения) // Советское славяноведение. 1990, № б. С.51−84.

46 Соболев А. В. Князь Н.С. Трубецкой и евразийство//Литературная учеба. 1991,№ 6. С.121−131.

47 Манихин О. М. Евразийство. Предчувствия и свершения. (Евразийское движение: книги, журналы, сборники) // Советская библиография. 1991, № 9.С.78−88.

48 Начала. 1992, № 4. Статьи: Троянов А. А. Изучение евразийства в современной зарубежной литературе (краткий обзор) — Троянов А. А, Вильданова Р. И. Библиография евразийстваХоружий С. С. Русь новая Александрия: страницы из предыстории, Соболев А. В. Своя своих не познаша. Евразийство: Л. П. Карсавин и другие (конспективные исследования) — Казнина О. А. Д.П. Святопож-Мирский и евразийское движение.

Россия между Европой и Азией: евразийский соблазн // Антология. М., 1993.

50 Мир России — Евразия // Антология. М., 1995.

51 Трубецкой Н. С. История. Культура. Язык. М., 1995.

52 Савицкий П. Н. Континент Евразия. М., 1997.

53 Русский узел евразийства. Восток в русской мысли. Сборник трудов евразийцев. М., 1997. 34 Вернадский Г. В. Древняя Русь. Тверь, 1996.

53 Вернадский Г. В. Начертание русской истории. М., 2002.

56 Гумилев Л. Н. Древняя Русь и Великая степь. М., 1992; Этногенез и биосфера Земли. Л., 1990; Тысячелетие вокруг Каспия. Баку, 1991; Ритмы Евразии: эпохи и цивилизации. М., 1993; Открытие Хазарии. М&bdquo- 2001;

57 «„Выход“ на кочевниковедение, на монгольскую тематику евразийцев и Л. Н. Гумилева, шел параллельно и абсолютно независимо друг от друга. Евразийцы не могли до 50-х гг. даже знать о его существовании, а он не мог читать труды евразийцев» (Лавров С. Б. Гумилев Л.Н. и Евразийство // Ритмы Евразии: Эпохи и цивилизации. М., 1993. С. 11). С. Б. Лавров считает, что «абсолютно неверна версия о том, что Л. Гумилев и П. Савицкий познакомились в мордовском лагере (об этом пишет А. В. Соболев. Полюса евразийства //Новый мир. 1992, № 1). Заочное их знакомство произошло через известного ленинградского историка проф. М. Гуковского, который действительно познакомился в лагере с П. Савицким. Личное же знакомство произошло в 1966 г., когда Л. Гумилев приехал на археологический конгресс в Прагу». (Лавров.С. Б. Гумилев Л.Н. и Евразийство // Ритмы Евразии: Эпохи и цивилизации. М., 1993. С. 11−12).

58 Соничева Н Е. Г. В. Вернадский. Русская история в евразийском контексте // Глобальные проблемы и перспективы цивилизации (феномен евразийства). М., 1993. С.94−118- Соничева Н. Е. Становление и развитие исторической концепции Вернадского. Дне. канд. истор. наук. М., 1994; Вандалковская М. Г. Историческая наука российской эмиграции: «Евразийский соблазн». М., 1997.

59 Георгий Флоровский: священнослужитель, богослов, философ / Общ. ред. Ю. П. Сенокосова. М., 1995.

60 Ключников С. Ю. Восточная ориентация русской культуры // Русский узел евразийства. Восток в русской мысли. Сборник трудов евразийцев. М., 1997.

Рассматривая евразийскую концепцию, Ключников не соглашается с тем, что евразийской идеологии присущ географический детерминизме. Он считает, что подобная оценка евразийства несправедлива, так как «концепция, утвержд авшая обусловленность исторического процесса природным фактором отнюдь не выглядела искусственной натяжкой, а представала естественным развитием историософской мысли, осознавшей новые рубежи самопознания человечества» (Ключников С. Ю. Восточная ориентация русской культуры // Русский узел евразийства. Восток в русской мысли. Сборник трудов евразийцев.М., 1997. С. 34.). Отсюда значение евразийцев заключается в том, что они ввели новое понятие «месторазвитие», которое означает одновременно и природный ландшафт и этнос, их взаимовлияние и их взаимодействие в процессе исторического развития, определив тем самым новый аспект в историософии России.

62 Евразия. Исторические взгляды русских эмигрантов (сборник) / Под ред. Л. В. Пономаревой. М.,.

1992.

63 Игнатова С. В. Историко-философский анализ евразийского учения. Дне.. канд. фил ос. наук. М., 1995.

64 Вилента И. В. Концепция истории России в научном наследии евразийцев. Дис.. канд. истор. наук. М., 1995.

65 Урханова Р. А. Евразийство как идейно-философское течение в русской культуре XX веса. Автореф. дис.. канд. фил ос. наук. М., 1992.

66 Аверьянов В. В. Проблема традиции в русской философии XX века: Русское зарубежье. Дис.. канд. филос. наук. М., 2003.

Жданова Г. В. Евразийство в современных исследованиях. Философский аспект. Автореф. дис.. канд. филос. наук. М., 2002.

68 Лакер У. Черная сотня. Происхождение русского фашизма. М., 1994.

69 У. Лакер считает, что евразийство как система идей, как в прошлом, так и в настоящем, не имеет реальной исторической основы. Определяя евразийскую концепцию как «евразийский миф», он пишет, что «с точки зрения истории и культуры евразийские тезисы несостоятельны, ибо решающую роль в возникновении русского государства и русской культуры сыграли Скандинавия и Византия, а не Восток. До XVI века невозможно обнаружить никакого азиатского влияния в русской культуре, да и после этого оно не было особо заметным» (Лакер У. Черная сотня. Происхождение русского фашизма. М., 1994. С 254).

70 Возрождение евразийских идей в современной России, У. Лакер объясняет тем, что еще в 1950;60 гг. на Западе возникла тенденция, которая, во-первых, отражала определенную идею о предполагаемом культурном и политическом будущем стран «третьего мира" — во-вторых, изменилась международное положение в мире после распада СССР, соответственно возникла необходимость для новой Российской государственности решить свои геополитические проблемы.

71 Лакер У. Черная сотня. Происхождение русского фашизма. М., 1994. С. 252.

72 Янов А. Л. Русская идея и 2000 год Нью-Йорк, 1988; После Ельцина «Веймарская» Россия. М., 1995; Россия против России: Очерки истории русского национализма. 1825−1921. Новосибирск, 1999.

73 В своей книге «Русская идея и 2000;й год» А. Л. Янов не рассматривает евразийскую концепцию, однако общая тематика его исследования позволит в дальнейшем высказать свою оценку евразийских идей, определив их возникновение, как закономерное развитие славянофильской идеологии. В конечном итоге, Янов причисляет евразийцев к новым русским правым. Между тем, с точкой зрения Янова не соглашается С. Б. Лавров, который пишет, что «А. Янов не удосужился ознакомиться с теми оценками евразийства, которые исходят совсем не от новых русских правых (Лавров С.Б. Л. Н. Гумилев и Евразийство // Ритмы Евразии: Эпохи и цивилизации. М., 1993. С. 16).

74 Янов А. Л. Учение Льва Гумилева // Свободная мысль. 1992, № 17. С. 105.

75 Игнатов А. «Евразийство» и поиск новой культурной идентичности // Вопросы философии. 1995, № б. С. 63.

76 Люкс Л. Евразийство. Россия между Западом и Востоком. Сб. статей. М., 1993; Евразийство и консервативная революция. Соблазн антизападничества в России и Германии // Вопросы философии. 1996, № 3. С.57−69- Заметки о «революционно-традиционалистской» культурной модели «евразийства» // Вопросы философии. 2003, № 7. С.23−34.

77 Люкс Л. Заметки о «революционно-традиционалистской» культурной модели «евразийцев» // Вопросы философии. 2003, № 7. С. 29.

78 Устян А. Р. Неовизантизм как евразийская геополитическая стратегия развития России в XXI веке. М., 2002.

МА.

Пишун К. В. Политическое учение евразийцев: опыт реконструкции и интерпретации. Автореф. дне.. канд полит, наук. Владивосток, 1999.

80 Абдуразаков Р. А. Атлантазм и евразийство, как концептуальные основы внешней политики России 1991;1997 годы. Дис. канд. истор. наук. Махачкала, 1998.

81 Шатилов А. Б. Евразийство как феномен политической культуры: Двадцатые годы XX века. Дис.. канд. полит, наук. М., 1999.

82 Черкасов Н. Я. Евразийская интеграция: Проблемы и перспективы. СПб., 2000.

83 Орлова И. Б. Евразийская цивилизация. Социально-историческая ретроспектива и перспектива. М., 1998.

84 Аршабеков Н. Ф. Евразийская идея как принцип построения толерантного общества. Автореф. дне.. канд. филос. наук. Алматы, 1999.

85 Кривошеева Е. Г. Пореволюционное эмигрантское течение — евразийство (1921;1932). М., 1996.

86 Исаев И. А. Евразийство: миф или традиция? // Коммунист. 1991, № 12. С. 106−118.

87 Исаев И. А. Утописты или провидцы //Пути Евразии. Русская интеллигенция и судьбы России. М., 1992.С.З-26.

88 Исаев И. А. Примечания // Пути Евразии. Русская интеллигенция и судьбы России. М., 1992.С.424.

89 u.

Исаев И. Л. Евразийство // Политико-правовая утопия в России (к. XIXнач. XX в.). М., 1991.

90 Исаев И. А., Золотухина Н. М. История политических и правовых учений России: Учебник. М., 2003.

91 Дугин А. Г. Предисловие. Теория Евразийского государства // Алексеев Н. Н. Русский народ и государство. М., 1998; Дугин А. Г. Евреи и ЕвразияОбреченный Израиль // Бромберг Я. А. Евреи и Евразия. М., 2002; Дугин А. Г. Чингис-хан и монголосфера. М., 2002.

91 Основы евразийства. М., 2002.

93 С точки зрения Дугина, понять и осмыслит евразийство нельзя при помощи традиционной политической терминологии, которая использует такие понятия, как «белые» и «красные», социализм" и «капитализм» и т. д. Евразийская концепция — это «уникальное идейное образование, представляющее собой некий сверхрадикальный консерватизм, с одной стороны, и логичный и авангардный модернизм — с другой» (Дугин А. Г. Евразийский триумф // П. Н. Савицкий. Континент Евразия. М., 1997. С. 441). Отсюда, как считает Дугин, новизна евразийского учения, которое смогло соединить все элементы евразийской культуры в единую универсальную систему, в которой оригинально соединились два исходных начала: этническое единство (соединение арийского славянства и туранских — тюркских этносов) и географическое (лес и степь). «Из этих двух элементов и сложилась Россия — Евразия, и этнически, и географически, и культурно, и мировоззренчески синтезировавшая в себе пары противоположностей, приведя их к высшему синтезу, имеющему отнюд ь не локальное, но абсолютно универсальное значение» (Дугин А. Г. Евразийский триумф // П. Н. Савицкий. Континент Евразия. М., 1997. С. 442).

Своеобразная интерпретация Дугиным идей евразийства, соединение евразииских идеи и европейских неоконсерваторов в одно целое, вызвало критику среди таких исследователей евразийства как С. Б. Лавров и У. Лакер. С. Б. Лавров, негативно относится к современной интерпретацией евразийских идей А. Дугина. Оценивая публикации ж-ла «Элементы», как: «весьма спорного по многим идеям, но интересного», все же не соглашается со многими идеями, высказанными на его страницах: «также вызывают недоумение интерпретации евразийства на страницах упомянутого журнала «Элементы (пример тому — более чем странная концепция Ж. Тириара о «Европе от Дублина до Владивостока» (С.Б. Лавров. Л. Н. Гумилев и Евразийство // Ритмы Евразии: Эпохи и цивилизации. М., 1993. С. 17−18). В свою очередь, У. Лакер, анализируя идеи и политическую деятельность А. Г. Дугина, причисляет его к крайне правому крылу русского консерватизма. Американский историк отмечает, что политические взгляды Дугина сформировались под влиянием трудов Джулиуса Эволы — итальянского фашистского идеолога «В сентябре 1992 года вышел первый номер собственного журнала Дугина -«Элементы», посвященного распространению его политических теорий и борьбе с мондиализмом. Такое же название имел теоретический орган французской «новой правой»». (У. Лакера. Черная сотня. Происхождение русского фашизма. М., 1994. С. 76).

95 Дугин А. Г. Евразийский триумф // П. Н. Савицкий. Континент Евразия. М., 1997. С 451.

96 Малыхин К. Г. Русское зарубежье 20−30 годов XX в.: Оценка большевистской модернизации. Дис. док. истор. наук. Ростов-на-Дону, 2002.

97 В 90-е гг. XX в., были переизданы многие работы евразийцев, содержащие теоретический материал, а так же отдельные документы евразийского движения. В это время впервые были опубликованы многие работы П. Н. Савицкого, среди которых библиографическая — «Идеи и пути евразийской литературы» (Русский узел евразийства. Восток в русской мысли. Сборник трудов евразийцев. М., 1997. С.369−389), дающая возможность проследить эволюцию идейной основы евразийской концепции, отметить ее основные положения и степень участия евразийцев в разработке концепции. Опубликованы также доклад Савицкого на международном съезде историков летом 1933 г. в Варшаве, многие рукописи среди которых: «Единство Мироздания», «Географические и геополитические основы евразийства», «Основы геополитики России», «Проблемы русской историю), «Русские среди народов Евразии», а так же записки, посвященные организационной деятельности д вижения.

98 См. приложение 2. См. приложение 3.

100 «Евразийская концепция русской истории», «О правящем отборе», текст доклада «О национал-социалистической партии», «Разработка русской истории в Советской России» и др.

101 «Всякое познание исторической действительности .», «Ко всему происходящему .».

102 «О русской революции».

103 «От большевистского переворота до Брест-Литовского мира».

104 «Самобытничество и универсализм в русском национальном сознании».

105 «Понятия „культура“ и „цивилизация“ в евразийском восприятии», Церковь и государство в СССР", «Соображения о формах жизни (учение о народе)».

106 Русский узел евразийства Восток в русской мысли. Сборник трудов евразийцев. М., 1997. С. 412 435- Савицкий П. Н. Континент Евразия. М., 1997. С. 272−275- Политическая история русской эмиграции. 1920;1940 гг.: Документы и материалы: Учеб. пособ. М., 1999. С. 242−249, 255−260- Трубецкой Н. С. История. Культура. Язык. М., 1995. С. 766−769.

107 ГАРФ, ф.5783, оп.1, д. 337, 351,359, 360.

Заключение

.

Научное наследие евразийцев по проблеме государственного строительства определило новый подход в историко-правовой науке России. На основании проведенного исследования можно отметить, что евразийская модель государства представляется шире, чем просто политическая форма организации общества. Проблема осмысления будущего государственного устройства России в евразийской доктрине затрагивала все стороны, все сферы жизнедеятельности российского общества, начиная от культурно-исторических и заканчивая политико-правовыми аспектами. Вследствие этого, трудно согласиться с теми исследователями евразийской концепции, которые считали, что существует принципиальное отличие между историософией и политико-правовыми идеями евразийства. Евразийская модель государства представляется как универсальная система, в которой в тесной взаимозависимости находятся все составляющие ее компоненты: религиозно-географические особенности российской культурыпринцип становления и оформления национальности на евразийском континентеисторическая традиция, которая нашла свое выражение в оформившихся идеях правовой и религиозной мысли России и которая существовала в традиционной народной культуре. Эта особенность евразийской доктрины, на наш взгляд, исключает те противоречия во взглядах участников движения, на которые ссылаются исследователи евразийства. Поэтому нам представляется возможным, отмечая многоликостъ евразийства, выделить главных идеологов движения, которыми были Л. П. Карсавин, П. Н. Савицкий, Н. С. Трубецкой, П. П. Сувчинский и Н. Н. Алексеев. Сформулированные ими положения историософии создали необходимый философский базис, который предопределил тенденцию развития общественно-политических и правовых идей и тесным образом связанную с ними практическую деятельность евразийцев.

Создание политико-правовой формулы определило отличие евразийской концепции от предшествующих учений общественно-политической мысли России. Работая в русле отечественного консервативного течения, ориентированного на создание общественного идеала, евразийцы довели до логического конца многие идеи, обозначенные в нем. Среди них: тесная связь между государством и Церковью, идея воцерковления или «бытовое исповедничество», имперская идея и восстановление политических и правовых идеалов исторического прошлого России. Вместе с тем, возведя месторазвитие в первостепеннейший фактор по своему влиянию и значению на становление и развитие российской цивилизации, евразийцы внесли новизну в определение национального идеала государства, основные положения которого включают в себя своеобразное понимание и оригинальную интерпретацию православной веры, религиозной и политико-правовой культуры допетровской Руси. Также евразийцы рассмотрели народные идеалы общественного устройства, исключив при этом одну из главных идей монархического теченияидею самодержавной власти. В целом, евразийцы попытались создать модель государства, основанную на национальной традиции, в которой не играет большой роли форма политической организации власти, но обязательным началом выступает принцип соответствия народным идеалам как прошлого, так и настоящего.

Идейная основа евразийской доктрины определила принцип методологического подхода, который использовали евразийцы при структурно-аналитическом и философском анализе природы государства. Христианское осмысление истории и антиевропейский подход к изучению истории России было безусловным началом в методологии главных идеологов евразийского движения. Между тем, учение Карсавина о симфонической личности и идеи Савицкого о самоорганизации материи создают предпосылки для рационального подхода познания действительности, который впоследствии в евразийской доктрине становится определяющим. Рационализация христианской историософии привела к тому, что, несмотря на ярко выраженное декларирование антиевропейского подхода, евразийцы оказались в русле европейской философии. Парадокс евразийского «антизападничества» объясняется тем, что евразийцы отразили одну из главных особенностей российского отечественного традиционалистского направления. С того момента, когда русская мысль стала активно подвергаться европейскому влиянию, происходит осмысление и трансформация западных идей на отечественной почве. «Русскими западниками» называл Г. В. Флоровский представителей отечественной мысли XIX в., ему вторил В. В. Зеньковский, который писал, что «Европа уже не вне нас, а внутри нас». 1 Поэтому, говоря о проблеме влияния европейских идей на евразийскую концепцию, можно учитывать не прямое заимствование, а наличие единого мировоззренческого начала. Так, влияние историософских взглядов Шпенглера на евразийскую концепцию не было прямым, и в этом смысле прав П. Н. Савицкий, когда говорил о том, что евразийцы самостоятельно, независимо от европейского философа пришли к критике европоцентризма и к проблеме национально-исторического своеобразия культур. Точно так же можно сказать, что идея органического развития той или иной культуры, законы натурфилософии и в конечном счете представление о государстве как о едином и целостном организме — все это является опосредованным влиянием европейской философии XIX века на российскую мысль в общем, и в частности, на евразийскую политико-правовую доктрину. Вследствие этого, несмотря на антиевропейский подход к изучению государства, евразийцы в поисках уникальности национальных особенностей евразийского региона использовали методологию, основанную на принципах европейского рационалистического мировоззрения.

Это нашло свое выражение в том, что, выступая с тезисом о государстве, как едином, целостном и нравственном организме, евразийцы повторяют основные положения европейской органической правовой школы. Между тем, продолжая развитие идей европейской органической школы, евразийцы доводят их до логического завершения. Предпосылкой к обоснованию формы и сущности государства у евразийцев стал тезис: государство — это единая всеобъемлющая культурно-географическая симфоническая личность. Отсюда онтология государства соединяет в себе природное начало, в котором незримо присутствует единство Духа. Это предполагает представлять государство как природное явление, в котором существует формообразующее начало, представленное человеческой деятельностью. Между тем, рассматривая происхождение и Духа и Природы из одного и того же источника, евразийцы допустили совпадение естественно-природного начала основ государства с субъективной деятельностью человека, и, в результате, и само государство, и его институты власти и его идеология определяются не духовным началом, а естественно-природным. Поэтому государство как высшая ступенька развития культуры, как единая и замкнутая система проявляет себя на определенной территории, где формируется самобытный тип культуры и особая внеэтниче-ская народность. Этими положениями, в которых существует обоснование народной сущности государства, их неразделимое единство, евразийцы противопоставляют демотическое-евразийское государство европейской демократической модели. Выступая с критикой европейской правовой системы как системы, не соответствующей народному волеизъявлению, евразийцы предлагают новые понятия, различные трактовки народного государства: «идеократия», государство «Правды», «гарантийное» государство, которые являются взаимосвязанными аспектами единой идеи демотического государства. Принципиальным отличием демотического государства от европейской демократии выступает идея о нераздельном единстве права и народа, государства и общества, отсутствие противостояния между личностью и обществом, между частным и общим. Между тем, структурно-аналитический анализ принципа организации власти и формирования правящего слоя в евразийской модели показал нам, что в итоге евразийцы не создали принципиально новых понятий, они лишь выстроили своеобразную систему доказательств, которая привела их к обоснованию этатизма. В целом, евразийцы продемонстрировали новые способы решения научных проблем, иначе трактовали имеющиеся в их распоряжении факты, но при этом пришли к убеждению, что основой русской истории являлось государство.

Принципы рационалистического мировоззрения также определили подходы евразийцев к изучению и интерпретации исторической политико-правовой традиции русского государства и общества. Исследуя эту сторону евразийской модели государства, мы пришли к выводу, что при оценке отечественной политико-правовой мысли и народной политической культуры вся методология исследования евразийцев была сведена к тому, чтобы определить источник верховной власти по европейским стандартам. При этом не учитывалась отечественная религиозно-правовая традиция, в которой воля народа заключалась не в самостоятельном утверждении главенства народоводительства, а в главенстве монарха, исполнителя высшей трансцендентной власти.

Теоретическое обоснование государства определило для евразийцев большую значимость преемственности только тех проявлений естественно-исторического процесса, которые были свойственны этому народу в процессе его развития на протяжении веков. Следуя логике оправдания и приятия исторической действительности, какой бы она ни была, евразийцы абсолютизируют народные идеалы, как идеалы изначально совершенные. Отсюда народ — источник правды, истины, отсюда оправдание народной деятельности как в прошлом, так и в настоящем. Все это способствовало тому, что, уделяя большое внимание народной политико-правовой культуре, евразийцы пытаются найти ее общественные идеалы в советской политической системе. Сама задача по выявлению народных идеалов, на наш взгляд, заслуживает внимания, но возведение в абсолют «народной правды» привело евразийцев, с одной стороны, к оправданию любых проявлений народной политической воли, которая, на наш взгляд, не всегда выражалась в благих намеренияхс другой — к необоснованному определению советского режима как народного, соответствующего национальному духу. В итоге, идейная основа евразийской доктрины создала предпосылки для правового обоснования советской политической системы, которая для евразийцев стала, с одной стороны, исторической реальностью, закономерным итогом социально-политического и культурного развития России. С другой, явилась альтернативным вариантом западной демократии и новой возможностью для создания Российского государства.

Евразийцев также волновал вопрос о совершенном государственном устройстве. В евразийской концепции государства уделяется много внимания утверждениям и доказательствам, направленным на отрицание утопических признаков в евразийской модели государства. Среди этих доказательств и утверждений существует два направления:

— заявления о невозможности осуществить идеальное общество в реальной жизни;

— критический анализ существовавших ранее утопических моделей государственного устройства: отрицание прежних принципов идеальных организаций общественного строя: классовых, национальных, политических, мессианских, теократических и др.

Первое направление решает задачу по определению своей позиции: евразийцы все время напоминают, что они не утописты, а модель их государства не является утопией. Второе: чтобы подтвердить свой тезис и доказать отличие евразийской модели от утопических проектов прошлого.

Несомненно, что все эти опровержения евразийцев строились исходя из знакомых им идей П. Н. Новгородцева и Г. В. Флоровского, которые определили основные предпосылки и принципы утопического сознания. С точки зрения этих исследователей, современная теория утопии есть следствие политического сознания, в основе которого лежит принцип имманентного развития исторического процесса. Желание перенести идеи высшего трансцендентного бытия в земную реальность создает предпосылки для рациональной формулы общественной гармонии. Так, Новгородцев в своей работе «Общественный идеал» критикует современное правосознание, показывая особенности прежних принципов идеальных организаций общественного строя: классовых, национальных, политических, мессианских, теократических и др. В статье Флоровского «Метафизические предпосылки утопизма» говорится о том, что «утопические идеалы имеют абстрактный характер», поэтому «утопическому мировоззрению всегда присущ некоторый антиисторический уклон, лишь маскируемый, но не преодолеваемый.-«1.

Знание этих работ позволяет евразийцам так выстраивать свою систему опровержений, чтобы были исключены все принципы утопических моделей. С этим связана их система доказательств — критика всех предыдущих утопий, этим, возможно, объясняется большое внимание евразийцев к исторической политико-правовой традиции России. Евразийцы пытаются опровергнуть антиисторизм своей государственной модели, уйти от утопии при помощи создания исторической основы своей государственности. Отсюда задача привязать свою теорию к историческим традициям России, подвести исторический базис, основанный на российской политико-правовой традиции. Эта задача, на наш взгляд, была решена неудачно, так как недостаточно объективно были рассмотрены все проявления так называемых идеалов государства «правды». Выстраивая идеал прошлого российского государства, евразийцы допускают ряд ошибок, ряд неточностей, которые были обусловлены субъективным подходом евразийцев, связанным напрямую с попыткой соотнести народные идеалы с принципами демотического государства и желанием дать обоснование советской политической системе.

Вследствие этого, несмотря на все попытки уйти от утопии, евразийцы все же выстраивают модель идеального общества. Становление евразийской утопии объясняется влиянием как общественно-политических и философских идей Европы, в которой всегда присутствовали идеи утопических проектов, так и отечественной религиозной формулы «Священного царства». Оказавшись в русле идей европейской философии, евразийская идеология приобретает рационалистическую основу свой концепции, если к этому добавить теократический идеал Средневековой Руси, который, несмотря на определенную трансформацию в отечественной историософии, сохранился, то в результате евразийцы совместят в своей идеологии две тенденции к идеальному обществу, как европейскую, так и российскую. В результате евразийская идеология соединяет проблему общественного идеала с религиозной, при этом общественное начало получает абсолютный характер. Отсюда, как следствие, вся задача человека сводится к тому, чтобы найти идеальную, абсолютную (с т.з. добра, правды и справедливости) форму общественного устройства. Поэтому, несмотря на отрицание евразийцами прежних принципов идеальных организаций общественного строя: классовых, национальных, политических, мессианских, теократических и др, общественный идеал в евразийской концепции сохраняет ключевой принцип по утверждению утопии: возможность создать совершенный механизм общественной организации, способной спасти личность.

Таким образом, исследуя модель государства в концепции евразийцев, можно сказать, что этатизм, утопические элементы и антиисторическая основа являются слабыми сторонами этого проекта. Между тем, евразийская модель государства содержит в себе положительные моменты, которые отражают характерные черты становления и развития Российского государства. Евразийцы дали новое понимание становления и оформления нации на территории России, затрагивая тем самым давнюю проблему этнокультурного, многонационального мира Евразии. Евразийцы обозначили одну из важнейших тем в исторической науке: проблему по изучению народных идеалов об общественно-политическом устройстве страны. Евразийцы отметили большое значение государственной власти и принцип единоначалия в российском государстве, связав это с политическими идеалами народной культуры. Для русского народа, исходя из этой традиции, всегда считалось важным устойчивость государственных основ. С этим напрямую была связана народная идея об особом положение государства и его исторической, религиозной — мессианской роли, или в светской интерпретации — мировом значение Российской империи. Отсюда та особенность русского народа, как народа государственника, выступающего против ослабления позиций России с точки зрения державного государства. Тесным образом с этим положением связана другая сторона этого вопроса: европеизация России. Евразийцы обозначили одну из сложных проблем российской истории: с одной стороны, характер европеизации, который касался верхушки общества и проявлялся в России не столько в направлении по усвоению либеральных ценностей в российском обществе, сколько в том, что в большинстве своем имел узко направленную эгоистическую тенденцию правящих слоев государства. С другой стороны, связанную с этой европеизацией проблему отторжения народной культурой чужих ценностей.

Оценивая евразийскую правовую концепцию с позиции сегодняшнего дня, то можно сказать, что евразийцы предсказали многие социально-политические и национальные процессы советского общества. Обоснование советской системы способствовало тому, что в результате евразийцы раскрыли сущность советской государственности и поэтому смогли предсказать тенденции развития как национального, так и политического процесса в СССР. В первую очередь это связано с тем, что евразийцы предугадали, что коммунистическая идеология рано или поздно изживет себя. Они верно определили тесную взаимосвязь партийного режима и системы власти, указав, что крушение партийной политической системы приведет к распаду государства. Наконец, евразийцы показали, к чему может привести принцип советской федерации, основанный на самоопределении нации.

Проведенное исследование показывает, что евразийцы обозначили новый системный подход к вопросам изучения Российского государства: исторические связи России и Востока, проблему становления этноса на территории Евразии, вопрос об изучении народной политико-правовой культуры. Изучение евразийской модели государства имеет большое значение, так как является органической частью культуры России, без которой представление об отечественной общественно-политической мысли будет упрощенным и неполным.