Советский Союз и интеграционные процессы в Европе: середина 1940-х — середина 1960-х годов

В 2007 г. мир стал свидетелем шестого по счету расширения Европейского Союза. Вопросы о будущем отношений между Россией и ЕС, о пределах и скорости интеграционных процессов как на постсоветском пространстве, так и в «общем рынке» двадцати семи стран, о судьбе институтов ЕС и «зоны евро» в свете мирового финансового кризиса дискутируются на всех уровнях. Завершение создания Таможенного союза России, Беларуси и Казахстана в 2011 г., провозглашение курса на формирование Евразийского Союза на фоне начала процесса вступления России в ВТО с новой силой поднимают вопрос о соотношении регионального и глобального, о преемственности и разрыве во внешнеэкономической политике страны.

В этой связи изучение воздействия СССР на интеграционные процессы в Европе, особенно первые проекты общеевропейского сотрудничества в 1940;х -1960;х гг., заложивших основы более поздних концепций «Общеевропейского дома» и «Большой Европы», приобретает особую актуальность как в практическом, так и теоретическом плане.

В советский период тема взаимоотношений Советского Союза с западноевропейскими интеграционными структурами практически не развивалась в связи с отсутствием с ними у СССР официальных отношений и господствовавшими в пропаганде установками на общий негативный образ замкнутых интеграционных группировок. Отдельные ранние публикации были частью внешнеполитической пропаганды Советского Союза1. Впрочем, это не означало отсутствие политического курса и политического планирования в отношении ЕОУС, ЕЭС, ЕАСТ, ОЭСР. Западноевропейская интеграция как объективный процесс стала изучаться начиная с 1960;х годов, однако ее анализ еще долгое время оставался в рамках политизированного подхода с установкой на изучение.

1 Например: Угроза Плана Шумана/Пер. с итальянского О. Ф. Мизиано. М., 1954. политической и классовой сущности «империалистической интеграции». Тема восточноевропейской «социалистической интеграции» в рамках СЭВ получила широкое освещение с начала 1970;х годов, однако отличалась характерной для того периода тенденциозностью в подборе фактов и отсутствием критического анализа. В постсоветский период появился новый интерес как к истории западноевропейских вариантов интеграции, так и советскому отношению к интеграционным процессам в Западной Европе при практически полном отсутствии внимания к потерпевшей неудачу восточноевропейской модели в лице СЭВ.

В результате, в истории второй половины XX века образовалось значительное «белое пятно», которое характеризуется ежегодным приростом необработанной информации в виде массива рассекреченных российских и зарубежных архивных документов за период 1940;х — 1960;х гг. при отсутствии адекватного комплексного осмысления этой темы со стороны профессиональных историков. Размывание исследовательского поля между тремя тематическими блоками, в рамках которых обычно строится работа отечественных и зарубежных исследователей — история холодной войны, внешнеполитическая история СССР и собственно история европейской интеграции — лишь усугубляет общую картину отсутствия понимания важности самостоятельного изучения темы «Советский Союз и интеграционные процессы в Европе».

Следует отметить, что в последнее десятилетие понятие «европейская интеграция», равно как и сам термин «Европа» преимущественно трактуются как синонимы изначально исключительно западноевропейского варианта наднациональной интеграции в лице Европейского Союза и предшествовавших ему сообществ (Европейское объединение угля и стали, Европейское экономическое сообщество, Евратом). Подобное «похищение Европы» не в последнюю очередь объясняется отсутствием должного представительства отечественной школы интеграционных исследований в международных проектах, международных конгрессах и научных ассоциациях историков, в результате чего роль.

2 Например: Княжинский В. Б. Политическая стратегия антикоммунизма: Очерк истории империалистической политики «европейской интеграции». М., 1969. восточноевропейского фактора и восточной модели экономической интеграции в лице СЭВ либо вообще теряются из виду, либо трактуются в упрощенном обобщающе-негативном ключе.

Осуществленное в диссертации введение в научный оборот большого корпуса неопубликованных источников позволяет понять причинно-следственные связи и основные этапы в становлении советского подхода к интеграционным процессам как на Западе, так и на Востоке континента, отказаться от утвердившихся упрощенных представлений о «железном занавесе», «экономике холодной войны» и «мирном сосуществовании».

Выстраивание оптимального для России курса в отношении крупнейшего западного торгово-политического партнера — Европейского Союза и создание эффективных инструментов экономического влияния в Евразии невозможны без учета специфики советского опыта, уроки которого либо забыты, либо вообще неизвестны широкой публике. В свете этого история советской политики в отношении интеграционных процессов в послевоенной Европе становится вновь актуальной, как по причине появления новых архивных документов, так и из-за очевидного социального запроса — свойственного людям поиска исторических аналогий происходящим в современном им мире процессам.

Научная новизна диссертации в целом определена обращением к малоизученной как в отечественной, так и зарубежной историографии теме советской внешней политики в отношении интеграционных проектов и объединений как в Западной, так и Восточной Европе в период середины 1940;х — середины 1960;х гг.

Новизна исследования определяется сочетанием следующих факторов:

— впервые введен в научный оборот новый комплекс источников по периоду середины 1940;х — середины 1960;х годов (материалы фонда Экономического отдела НКИД СССР, Отдела международных экономических организаций МИД СССР, фондов секретариата В. М. Молотова и А. Я. Вышинского, фондов В. М. Молотова, А. И. Микояна, Г. М. Маленкова, фонда Наркомата/Министерства внешней торговли СССР, фонда аналитических справок ИМЭМО АН СССР, фонда Северного отдела МИД Британии и британского казначейства, фондов британских премьер-министров Г. Макмиллана и Г. Вильсона, материалы различных отделов французского МИД, фонд Консультативной комиссии Координационного комитета по экспортному контролю НАТО, документы внешнеполитических отделов Европейского объединения угля и стали, Европейского экономического сообщества и Евратома). В силу того, что взаимное признание СССР и Европейского Сообщества (преемник — Европейский Союз) произошло лишь в 1988 г., какого-то специального фонда, посвященного именно этой теме, ни в одном советском министерстве не существовало. Все материалы разбросаны между различными фондами архивов ключевых министерств, и их выявление хотя бы в объеме «критической массы», позволяющей воссоздать логику советской линии в этом вопросе потребовало большой трудоемкой работы в архивах разных стран;

— впервые исследуется многофакторность интеграционных процессов в Европе с точки зрения борьбы тенденций к интеграции и дезинтеграции связей между странами этого региона после Второй мировой войны. При этом в отличие от превалировавшего в историографии подхода к изучению рассматриваемого периода с точки зрения военно-политических и идеологических факторов для объяснения периодизации начала и основных этапов холодной войны в Европе всесторонне рассматривается экономический фактор («экономическая холодная война») и его влияние на выработку внешнеполитических решений советским руководством в отношении европейской интеграции;

— впервые в отечественной литературе делается акцент на том, что интеграционные процессы имели как объективную самостоятельную логику развития (диктовавшуюся потребностями объединения ради выгод экономики масштаба, гарантий безопасности и т. д.), так и проектную составляющую (в частности — различные планы ранней политической, экономической и военной интеграции европейских стран), что позволило расширить рамки исследования и рассмотреть динамичную и вариативную картину сосуществования конкурирующих проектов европейской интеграции в рассматриваемый период.

Такая широкая трактовка «европейской интеграции» позволила включить в круг изучения альтернативную модель «социалистической интеграции» в Восточной Европе на базе Совета экономической взаимопомощи (СЭВ) и синхронизировать основные этапы в развитии СЭВ и западноевропейских интеграционных объединений в 1950;х — 1960;х годах. При этом западноевропейские объединения рассматриваются в форме трех основных конкурирующих проектов, соперничавших между собой в 1950;х — первой половине 1960;х гг. Первые два — межгосударственная интеграция — Организация европейского экономического сотрудничества (ОЕЭС) и Европейская зона свободной торговли (ЕАСТ). Наднациональная интеграция — Европейское объединение угля и стали (ЕОУС), затем — «общий рынок» (ЕЭС) и Евратом, структурно объединившиеся с середины 1960;х гг. в Европейские сообщества;

— комплексно освещается роль Советского Союза, который с одной стороны выступал в качестве центра консолидации восточноевропейских стран через структуры СЭВ, а с другой был важным внешним фактором, влиявшим на интеграцию западноевропейских стран. При этом впервые документально анализируются советские общеевропейские инициативы как с точки зрения советских планов, так и их восприятия на национальном и наднациональном уровне в Западной Европе;

— значительное внимание уделяется анализу экономической составляющей европейской политики СССР, включая вопрос о значении западных кредитов, что позволяет взглянуть под неизвестным ранее ракурсом на историю международных отношений на региональном европейском (внутриевропейская торговля, общеевропейское сотрудничество) и глобальном уровнях («межрегиональное сотрудничество» и многосторонние организации как в системе ООН, так и за ее пределами).

Объект исследования — интеграционные процессы в Европе в контексте советской внешней политики в середине 1940;х — середине 1960;х годов.

Предмет исследования — воздействие Советского Союза на интеграционные процессы в послевоенной Европе и влияние процессов интеграции на эволюцию внешней политики СССР.

Хронологические рамки охватывают период от окончания Второй мировой войны до смерти И. В. Сталина (1945;1953 гг.), время «коллективного руководства» в СССР (1953;1957 гг.) и собственно правления Н. С. Хрущева (1957;1964 гг.). Нижняя хронологическая граница объясняется началом периода активного планирования послевоенного устройства Европы, в том числе обсуждением вариантов политической и экономической интеграции ее отдельных частей. Верхняя граница исследования определяется как сложившейся традицией периодизации истории СССР, так и степенью доступности отечественных архивных материалов, необходимых для раскрытия заявленной темы — рассекречивание ключевых фондов по внешней политике Советского Союза в большинстве отечественных архивов остановилось на периоде начала-середины 1960;х годов.

Цель исследования: выявить особенности формирования и эволюции советского подхода к интеграционным процессам в Европе на протяжении послевоенного двадцатилетия.

Для ее достижения были поставлены и решены следующие исследовательские задачи:

1. Изучен характер политики СССР в европейском регионе, ее формирование, эволюцию, динамику и этапы в увязке с основными тенденциями развития мировой экономики и международных отношений в рассматриваемый период.

2. Выявлены и рассмотрены внутренние и внешние факторы, оказавшие решающее воздействие на выработку советского курса в отношении интеграционных процессов в Европе и показать степень воздействия СССР на европейскую интеграцию.

3. Проанализирован экономический потенциал к сотрудничеству/соперничеству СССР с отдельными странами и объединениями стран в европейском регионе, дана оценка центробежным и центростремительным факторам, влиявшим на общеевропейские инициативы Москвы.

4. Выявлены взаимовлияния в развитии СЭВ, ЕЭС, ЕАСТ, ОЕЭС, дана оценка перспективам советских предложений общеевропейского сотрудничества применительно к соперничеству замкнутых региональных интеграционных группировок в рассматриваемый период.

5. Изучена взаимосвязь регионального и глобального факторов во внешнеэкономической политике Москвы.

Методологическая основа исследования.

Историческое исследование проведено на основе метода сравнительного исторического анализа. Все события рассматриваются в развитии и взаимной связи, с учетом конкретной исторической ситуации. Проводится комплексный анализ взаимовлияния региональных, глобальных и национальных факторов, с использованием разноплановых источников и литературы.

Применение междисциплинарного подхода помогло связать в единую систему данные ряда гуманитарных наук, таких как история, политология, экономика, история международных отношений, геополитика.

Проблемно-хронологический метод лёг в основу изложения фактического материала, что позволило структурировать многоплановое изложение рассматриваемой проблемы.

Историко-генетический метод позволил показать причинно-следственные связи и закономерности развития феномена интеграционных процессов в Западной и Восточной Европе. Он также применялся для выявления соотношения субъективных и объективных факторов при принятии решений и выработке внешнеполитической линии СССР (логика внутриполитической борьбы, внешнеэкономического развития, многосторонней дипломатии и т. п.).

Изучение международных отношений невозможно без систематизации исторических фактов, явлений, без выработки общих подходов и построения моделей изучаемых событий. Поэтому в работе использовались аналитические приёмы и методы, являющиеся общими для всех обществоведческих наук — анализ, синтез, обобщение, сравнение.

Метод системного анализа позволил исследовать влияние двухстронних и многосторонних отношений СССР на развитие интеграционных процессов, разворачивавшихся на фоне крупных международных событий 1940;х -1960;х годов, которые характеризовались борьбой тенденций к соперничеству и сотрудничеству стран Западной и Восточной Европы.

Источниковая база.

Документальную основу диссертации составили неопубликованные и, в большинстве своем, недавно рассекреченные материалы из восьми архивов (четырех российских и четырех зарубежных), а также опубликованные воспоминания и материалы прессы.

На первом месте по объему и значимости представленных документов для раскрытия выбранной темы стоит Архив внешней политики МИД РФ (АВП РФ). В первую очередь, это фонды министров иностранных дел: В. М. Молотова и А. Я. Вышинского. Хотя все проекты и предложения в ЦК КПСС из МИД СССР концентрировались в фонде министра, вопросы, связанные с советским отношением к первым общеевропейским организациям (Европейская угольная организация, Европейский экономический комитет) удалось рассмотреть исключительно благодаря концентрации аналитических справок, писем и проектов постановлений, которые хранятся в фонде находившегося тогда в ранге заместителя министра А. Я. Вышинского, а также в фонде Экономического отдела НКИД СССР.

Применительно к периоду 1957;1964 гг. картина выработки и принятия решений в МИД СССР оказывается гораздо менее четкой по причине недоступности фондов центрального руководства МИД СССР. Спасительную роль здесь сыграли уникальные, хотя порою и отрывочные материалы, собранные в фонде Отдела международных экономических организаций. В отдельных случаях в качестве дополнения были использованы документы из фондов референтуры по Великобритании и Западной Германии, а также собранные в специальные фонды коллекции документов по крупным международным событиям (например — сессия министров иностранных дел в Париже в июле 1947 г., на которой обсуждался «план Маршалла»). Ценность таких коллекций по, казалось бы, общеизвестным внешнеполитическим событиям заключается в том, что они содержат полные, неопубликованные стенограммы заседаний.

Особенность принятия окончательных решений по внешней политике СССР диктовала необходимость обращения в архив ЦК КПСС и его специальных подразделений. В этой связи была проведена исследовательская работа в Российском государственном архиве социально-политической истории (РГАС-ПИ) с фондами ЦК КПСС, И. В. Сталина, В. М. Молотова, А. Я. Микояна, Г. М. Маленкова. Именно в сочетании с документами и справками мидовского архива стала понятна подоплека принятия многих решений, зигзагов советской дипломатии в рассматриваемый период.

Большую роль в понимании экономических интересов СССР в послевоенной Европе и позиции советского экспертного сообщества в этот период сыграли материалы Российского государственного архива экономики (РГАЭ) -фонд Наркомата, затем Министерства внешней торговли и Научно-исследовательского конъюнктурного института МВТ СССР. Особенность этих фондов заключается в том, что они стали доступны для исследователей лишь в 2006 г. Наибольший интерес представляют материалы (записи бесед, информации, письма), подготовленные Управлением торговли западных стран (УТЗС): речь идет о документах торгово-политического характера, отражающих оценки западноевропейской интеграции с точки зрения советских внешнеэкономических интересов.

Материалы РГАЭ особенно важны применительно к периоду 1943;1947 гг., когда это ведомство под руководством А. И. Микояна имело максимальное влияние в системе советских институтов при выработке внешней политики страны, специально занимаясь проблемами международного экономического порядка в послевоенном мире. В дальнейшем качество и количество его аналитических материалов стало ухудшаться пропорционально падению влияния этого министерства на выработку внешнеполитической стратегии страны. Его роль стала сводиться все больше к узкопрофессиональному мониторингу внешнеторговых операций. Наркомат внешней торговли, ставший затем министерством, стал терять свои монопольные позиции в связи с созданием специализированных и конкурировавших по степени своего влияния на властном Олимпе структур при Совете министров СССР — Государственной комиссии по науке и технике (ГКНТ), Государственного комитета по экономическому сотрудничеству (ГКЭС), Комиссии Президиума Совета Министров СССР по внешнеэкономическим вопросам, а также новых «мозговых трестов» в системе АН СССР.

В этой связи в работе используются материалы архива Института мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО) РАН, созданного в 1956 г. и ставшего главным научно-исследовательским институтом, разрабатывавшим в СССР вопросы теории и практики западноевропейской интеграции. Наибольший интерес представляют документы фонда 1978, 2-й описи — информационно-аналитические справки, готовившиеся по заданию отделов ЦК и МИД СССР за период 1957;1965 гг. Они сыграли роль важного дополнительного источника по периоду Н. С. Хрущева, в условиях дефицита доступных материалов по этой эпохе в центральных отечественных архивах. Следует отметить, что материалы архива ИМЭМО готовятся к передаче в общий архив РАН. В этой связи, предвидя изменения в номерах дел и описей, в диссертационном исследовании даются ссылки на документы с полным указанием авторов, адресатов и датировок.

Недоступность для исследователей фонда Международного отдела ЦК в Российском государственном архиве новейшей истории (РГАНИ), личных фондов Хрущева по международно-политической проблематике в других российских архивах, а также общее падение числа доступных аналитических материалов первого плана (с грифом «совершенно секретно») за 1957;1964 гг. в АВП РФ и РГАЭ РФ привели к использованию максимально возможного количества зарубежных архивов. Это также отвечало задаче определения западной логики восприятия советской политики в отношении европейской интеграции.

Большую роль для раскрытия темы исследования применительно к первым послевоенным годам сыграла работа в Национальных архивах (бывший Паблик рекорде офис) в Великобритании. В массе своей это фонды Северного и Экономического департаментов Форин офис, в отдельных случаях — файлы министерства финансов и кабинета министров.

Существенным дополнением к этому правительственному архиву стали личные архивы британских премьер-министров — Гарольда Макмиллана и Гарольда Вильсона, завещанные их родному университету — Оксфорду. Они хранятся в знаменитой Бодлеан лайбрари в отделе манускриптов. Несмотря на «личный» характер этих фондов, в них содержатся материалы по внешнеполитической тематике, главным образом применительно к периодам, когда эти видные политики либо были в оппозиции и готовили материалы в качестве глав теневых кабинетов своих партий, либо в периоды «личной дипломатии» — секретной прямой переписки с лидерами других государств.

Важное значение для исследования применительно к периоду 1952;1964 гг. имело знакомство с материалами архива Министерства иностранных дел Франции. Несмотря на активную публикацию официальной серии документов по французской внешней политике (Documents diplomatiques francais), только работа с первоисточниками в архиве, позволяющая понять взаимосвязь различных документов и логику взаимоотношений подразделений внутри министерских отделов, дала возможность выявить материал для раскрытия выбранной темы. К тому же в указанной опубликованной серии есть лакуны между томами за 1947 и 1954 гг., поэтому автор не использовал эту официальную публикацию, предпочитая работу с первоисточниками. Были проанализированы материалы в досье «Европа» подсерии по СССР, в досье «Генеральный секретариат» подсерии «Европейское экономическое сотрудничество» и «Соглашения», а также ряд документов из серии «Кабинет министров». Такой подход во многом оправдал себя и позволил заполнить имеющиеся лакуны в историографии применительно к периоду «коллективного правления» и пребывания у власти Н. С. Хрущева.

Особо следует выделить находящийся в дипломатическом архиве фонд Координационного комитета по экспортному контролю НАТО (КОКОМ), стенограммы заседаний которого велись параллельно на французском и английском языках. Впервые в отечественной историографии используются архивные документы Консультативной комиссии КОКОМа, позволяющие судить о степени разногласий и о реальных шансах общеевропейских и глобальных инициатив СССР в период наибольшего влияния этого органа — начала 1950;х годов. С началом периода «мирного сосуществования» значение КОКОМа стало уменьшаться.

Часть материалов французского дипломатического архива была специально отобрана и микрофильмирована в рамках совместного проекта Архива министерства иностранных дел Франции и Исторических архивов ЕС во Флоренции. При этом одни и те же документы имеют разные архивные шифры. В архиве во Флоренции они объединены в один фонд под аббревиатурой «MAEF» (сокращенно от «министерство иностранных дел Франции»), во французском дипломатическом архиве они имеют свои инвентарные номера в рамках фонда экономической дирекции МИД Франции. В работе использовались ссылки на собственно французский архив.

Исторические архивы Европейского Союза во Флоренции при Европейском институте-университете представляют собой центральный корпус документов по истории ЕС и его предшественников. Концепция архива подразумевает сбор и каталогизацию документов не только от центральных органов ЕС (Совет министров, Комиссия ЕС, Суд, Европейский парламент и т. д.), но и любых других источников, касающихся истории ЕС, в виде отдельных национальных коллекций из архивов стран-участниц, как в случае с фондом французского МИД.

Применительно к рассматриваемому периоду подавляющую часть документов архива во Флоренции представляют собой материалы на французском языке, небольшую часть — документы на итальянском и немецком языках. Великобритания, как страна, присоединившаяся к Европейским сообществам только в 1973 г., принесла английский язык в документооборот Сообществ начиная с 1970;х гг.

В диссертации использованы преимущественно материалы фондов Комиссии ЕЭС и Комиссии Евратома (фонд «ВАС») (за период 1957;1965 гг.) и, в отдельных случаях, материалы Высшего руководящего органа Европейского объединения угля и стали (фонд «СЕАВ»). Это аналитические материалы первых «еврочиновников» с оценками внешней политики СССР и прогнозами развития отношений с западноевропейскими интеграционными объединениями. В период работы в исторических архивах ЕС значительная часть документов Совета министров ЕС находилась в процессе передачи из Брюсселя во Флоренцию, а потому по техническим причинам не была использована в настоящей работе.

В отдельных случаях для прояснения тех или иных деталей дополнительно привлекались единичные документы из Архива Президента РФ, электронного архива бумаг президента США Джона Ф. Кеннеди и специализированных справочных архивов электронных документов с текстами базовых соглашений об образовании ЕОУС, ЕЭС и Евратома.

Привлеченный корпус архивных документов позволил впервые обстоятельно изучить влияние внешних факторов на советское восприятие интеграционных образований в Западной и Восточной Европе, синхронизировать логику европейской интеграции и логику холодной войны на протяжении двадцатилетнего периода. Безусловно, даже при таком широком охвате архивных источников за период середины 1940;х — середины 1960;х гг. остаются лакуны в силу недоступности для исследователей многих фондов высшего руководства СССР, особенно по мере углубления в 1960;е годы. Это диктовало необходимость обращения к дополнительным источникам в виде мемуаров и материалов прессы.

В работе использовались опубликованные воспоминания советских государственных деятелей и чиновников рассматриваемого периода, которые помогли в комментировании ключевых документов и позволили выдвинуть новые или подтвердить прежние версии резких поворотов в европейской политике СССР3.

Материалы прессы использовались преимущественно применительно к периоду Н. С. Хрущева, когда на волне XX съезда КПСС в открытом виде стали появляться первые полемические статьи — отголоски межведомственных дискуссий по проблеме западноевропейской интеграции. Своеобразие этого источника для раскрытия темы заключается в том, что именно на рубеже 1950;х -1960;х годов советское руководство стало поощрять публикации по международно-экономической тематике. Речь идет, в частности, о статьях в журналах «Новое время», «Новый мир», «Мировая экономика и международные отноше.

3 Добрынин Ю. Сугубо доверительно. М., 1996; Микоян А. И. Так было. М., 1999; Ерофеев В. Дипломат. М., 2005; Судоплатов П. Спецоперации. Лубянка и Кремль 1930;1950 годы. М., 1997; Бурлацкий Ф. Никита Хрущев и его советники — красные, черные, белые. М., 2008; Хрущев Н. С. Время. Люди. Власть. (Воспоминания в 4-х книгах). М., 1999; Хрущев С. Никита Хрущев. Реформатор. М., 2010; Macmillan Н. Pointing the way, 1959;1961. Lnd., 1972. ния", «Проблемы мира и социализма», а также о публикациях в центральных газетах: «Правда», «Известия» и др.

Использованная в работе источниковая база позволила впервые в деталях синхронизировать картину интеграционных процессов в Западной и Восточной Европе, выявить причинно-следственную связь внешнеполитических решений СССР в отношении планов и деятельности интеграционных группировок в Европе, изучить механизм подготовки внешнеполитических решений и оценить степень прагматизма или утопизма в стане советских экспертов-экономистов и международников.

При анализе источников особое внимание сознательно уделялось не только итоговым версиям многочисленных предложений, нот, постановлений, но и подготовительному этапу выработки решений по вопросам внешней политики и экономики. Именно уровень обмена мнениями, дискуссии в дипломатических и правительственных кругах ключевых стран Европы, отражающий попытки чиновников разных ведомств предусмотреть различные альтернативные варианты развития событий, и позволяет оценить во всей полноте значимость итоговых шагов и понять наличие реально существовавших альтернатив тому развитию Европы, которое впоследствии было канонизировано в научной литературе и образовательных курсах по истории европейской интеграции.

Историография и степень изученности темы.

История европейской интеграции чаще всего понимается в узком толковании — применительно к истории современного Европейского Союза и предшествовавших ему Европейских Сообществ. Подавляющее большинство исследований как зарубежных авторов, так и отечественных историков посвящены либо истории ЕС, либо истории взаимоотношений отдельных стран с этим наднациональным построением. Естественно, что бесчисленное число исследований на эту тему существует в исполнении национальной исторической школы каждой из стран-участниц. Лидируют по количеству и авторитетности публикаций три страны — Великобритания, Франция и Германия, что отвечает постоянному негласному соперничеству между этими тремя державами за лидерство в интеграционных процессах на европейском континенте.

Следует отметить, что до сих пор в историографии всех этих стран помимо основного направления исторических исследований и классики жанра, показывающих позитивное и поступательное развитие ЕС, существует литература, написанная с позиций евроскептецизма. Ряд исследователей-евроскептиков, считающихся «белыми воронами» в историографии европейской интеграции, приписывают успехи процесса западноевропейской интеграции действиям каких-то теневых сил, в духе конспирологических теорий с акцентом на негласные действия США4. Подобные исследования с привлечением архивных источников вновь становятся популярными на фоне кризисного периода в развитии ЕС.

Но даже среди ученых с мировым именем существуют различия в оценке роли США в реконструкции послевоенной Европы и степени влияния Вашингтона на первые шаги западноевропейской интеграции. Классическая школа, к примеру, в лице мэтра французской историографии Жерара Боссюа, дает однозначную положительную, даже спасительную оценку американской помощи и вовлеченности Вашингтона в дела континента после Второй мировой войны5. Ревизионисты в лице, к примеру, немногим уступающим ему по международному авторитету британского историка-экономиста Алана Милварда, оспаривают этот тезис, доказывая, что к моменту предоставления американской помощи экономики западноевропейских стран уже оправились от первого шока и потому помощь Вашингтона преследовала политические цели экономическими средствами, а не наоборот6.

4 Evans, D. While Britain slept. Lnd., 1975; Young H. This Blessed Plot. Britain and Europe from Churchill to Blair. Lnd. 1999; Lacroix-Riz A. L’integration europeenne de la France. La tutelle de l’Allemagne et des Etats-Unis. Paris, 2007.

5 Bossuat G. La France, l’aide americane et la construction europeenne: 1944;1954. Comite pour l’histoire economique et financiere de la France, 1992. P.899−910.

6 Milward A. From Reconstruction to Integration. Lnd., N.Y., 1984. P.4.

Следует отметить, что в российской историографии растет интерес к истокам европейской интеграции, ее начальному периоду7. До недавнего времени сложная картина сосуществования разных идейных течений и выражавших их инициативных групп, то укрупнявшихся до межгосударственного уровня, то дублировавших друг друга и боровшихся между собой в национальном масштабе, оставалась вне поля зрения историков. Подавляющее большинство постсоветских исследований охватывает рубеж 1947;1948 гг. и конец 1940;хначало 1950;х годов. Период советского коллективного руководства и собственно правления Н. С. Хрущева появляется лишь на мгновенье — в анализах советской реакции на Римские соглашения 1957 г., после чего вновь пропадает из поля зрения. Следующим сюжетом уже выступают инициативы Л. И. Брежнева по налаживанию диалога между СЭВ и Европейскими Сообществами в 1970;х гг.8. Несколько лучше выглядят исследования «социалистической интеграции» — истории Совета экономической взаимопомощи, хотя и здесь работы, основанные на архивных документах являются единичными и в силу своего малого ти9 ража известны лишь в узких кругах специалистов .

В западной историографии по временному охвату темы «СССР и европейская интеграция» и глубине исследовательских задач до недавнего времени лидировала французская научная школа10. Ее безусловным фаворитом является профессор Мари-Пьер Рей из университета Париж I Пантеон, Сорбонна. Она.

7 Узнародов И. М. Вторая мировая война и развитие европейской интеграции// Известия ВУЗов. СевероКавказский регион. Общественные науки 2005. № 2. С. 8−12- Синдеев А. А. История западноевропейской интеграции. Начало: 1947;1957 годы. M. 2011; Васильева Н. Ю. СССР и образование Совета Европы // СССР, Франция и объединение Европы (1945;1957). Сборник научных статей. M., 2008. С. 97−105- Кузьмин Ю. С. Общая Ассамблея Европейского сообщества угля и стали и развитие европейской интеграции (1952;1958). Спб., 2002; Филитов A.M. Советское руководство и Европейская интеграция (40-е — начало 50-х годов) // Историческая наука на рубеже веков. М., 2001. С. 121−141.

8 Борко Ю. А. Эволюция взглядов на европейскую интеграцию в СССР и России: Политический и научный подходы // Доклад на международной конференции «40 лет Римским договорам». Санкт-Петербург, 1997 -http://www.edc.spb.ru/activities/conferences/40 years/borko.html Просмотр 01.10.2011.

9 Широков О. Н. СЭВ в мировой экономике: современные оценка и проблемы функционирования и значения. Вопросы истории, методологии и историографии. М., 2005; Орлик И. И. СЭВ — «Общий рынок»: первые шаги к сближению двух интеграции // К 60-летию Совета экономической взаимопомощи. Единая Европа: прошлое и настоящее экономической интеграции. М., 2009. С.223−238.

10 Rey M.-P. Le dilemme Russe. La Russie et l’Europe occidentale d’Ivan le Terrible a Boris Eltsine.Paris. 2002. P. 260−331-Rey M.-P. Le retour a l’Europe? Les decideurs sovietiques face a l’integration ouest-europeenne, 1957;1991 // Journal of European Integration History. 2005 N1 (Vol. 11). P. 7−27- Rey M-P. The Soviet leadership and and the EEC, 1957;1991: from overt hostility to the quest for partnership // Россия и Запад: исторический опыт XIX—XX вв. М., 2008. С.260−267. является ведущим специалистом по российской истории во французских академических кругах. Ее работы по проблеме советского отношения к европейской интеграции характеризуются использованием уникальных источников. Так, она была первой, кто работал в фондах французских президентов, хранящихся в национальном архиве Франции и выдающихся только по специальному допуску. Она также получила доступ в ряд российских архивов, в частности в РГА-НИ, в годы «архивной революции» 1990;х годов, что позволило ей ввести в научный оборот документы из ряда дел, которые потом вновь стали недоступны для исследователей. М.-П. Рей известна не только как крупный исследователь, но и как организатор конференций по внешней политике СССР с последующей публикацией их материалов на страницах ведущих научных журналов.

Продолжательницей традиций французских мэтров является представитель нового поколения историков — исследовательница советской внешней политики Эмилия Робэн Ивэр. В 2008 г. она защитила диссертацию «Тема Европы в отношениях Франции с коммунистическими странами (1943;1958)» под руководством известного французского историка-международника профессора Мориса Вайса.

Ее диссертация основана преимущественно на западных архивах, в первую очередь французских дипломатических документах с вкраплением бельгийских и британских источников. Из российских архивов в ее работе используется только один фонд «парламентская группа СССР» в ГАРФ, который, безусловно, представляет определенный интерес, но с трудом может считаться репрезентативным для раскрытия выбранной темы.

Робэн Ивер ставила своей целью определить, что подразумевалось под «Европой» французской стороной и как развивался дискурс в отношении «европейской конструкции» с советской стороны. При этом она сознательно избегала термина «интеграция», хотя по сути работа посвящена именно истории этого процесса.

Как пишет Робэн Ивер, если с советской стороны все проекты под маркой «европейская конструкция» воспринимались как инструменты холодной войны, то с французской стороны советские инициативы под маркой «панъевропейского сотрудничества» виделись исключительно в свете коммунистической пропаганды11. Наднациональность была чуждой традицией для советской политики. Кроме того, применительно к роли Западной Германии в объединительных процессах, любая европейская конструкция, которая освобождала ФРГ от выплаты репараций и открывала ей европейские рынки, шла вразрез с советской политикой европейской системы безопасности, основанной на признании Германией своего проигрыша в войне и безоговорочном принятии условий поражения.

Не оспаривая в целом выводов Робэн Ивер, следует отметить, что во многом они определялись кругом использованных ею источников, среди которых большое внимание уделяется пропаганде и Движению за мир. Так и Московское экономическое совещание 1952 г. она трактует преимущественно как пропагандистское мероприятие, отказывая ему в собственной логике развития и не усматривая в нем попыток выдвижения серьезной деидеологизированной альтернативы послевоенному сталинскому курсу на конфронтацию с Западной Европой. Подобно многим другим западным исследователям, Робэн Ивер слишком много значения придает словам классика — В. И. Ленина — о невозможности или реакционности любых проектов «Соединенных Штатов Европы», заключая, что это предопределило последовательную и долговременную оппозицию СССР проектам «европейской конструкции» в их западном исполнении. Как показывает анализ, проведенный в нашем диссертационном исследовании, как только XX съезд КПСС дал глоток свободы советской научной и дипломатической мысли, тут же нашлись цитаты того же В. И. Ленина, позволявшие обосновать и объективность, и возможность осуществления таких проектов. Hivert, E.R. Le theme de l’Europe dans les rapports de la France avec les pays communistes (1943;1958). These pour obtenir le grade de Docteur de l’universite Paris IV. Paris, 2008. Vol.l. P. 561.

Единичные исследования в других странах на тему советского подхода к интеграционным процессам ограничивались анализом материалов прессы и мемуарами12. Однако в последнее время инициатива в этом сегменте исследований переходит к молодым историкам новой волны, объединившимся вокруг Ассоциации молодых исследователей европейской интеграции (RICHIE). Для них характерно то, что период 1950;х — 1960;х годов интересует их как предвозвестник интенсивных контактов СССР и европейских структур в 1970;е го.

ДЫ .

В целом для западной историографии свойственно написание обзорных разделов или статей за большие периоды времени (от Сталина до Горбачева) с использованием избранных российских документальных источников. В силу этих причин их «ахиллесовой пятой» является отсутствие детального анализа советских подходов при выработке и принятии решений, в результате чего зачастую теряется понимание истинной значимости советских инициатив и их взаимосвязь с вариативной картиной интеграционных процессов в Европе14.

Исследования в области холодной войны концентрируются преимущественно на противостоянии глобальных сверхдержав — СССР и США, двусторонние отношения с отдельными западноевропейскими странами также попадают в поле зрения исследователей, однако занимают существенно меньшее место. Например, в разделе недавно вышедшей «Кембриджской истории холодной войны» под названием «Мировая экономика и холодная война в середине двадцатого века» делается краткий обзор развития экономики СССР в сравнении с экономикой США. В нем дается оценка экономического соревнования в раз.

12 Например: Neumann I.B. Soviet perceptions of the European Community, 1950;1988. Norwegian Institute of International Affairs, NUPI Rapport Nr. 131, July 1989.

3 Muller W. Die UdSSR und die europaische Integration // Vom Gemeinsamen Markt zur Europaischen Unions-buildung. 50 Jahre Romische Vertrage 1957;2007. Gehler M. (Hrsg.). Wien-Koln-Weimar, 2009. S.617−661- Mueller W. The Soviet Union and Early West European Integration II Journal of European Integration History. 2009. N2 (Vol. 15). P. 67−85- Mueller W. Recognition in Return for Detente? Brezhnev, the EEC, and the Moscow Treaty with West Germany, 1970;1973 // Journal of Cold War Studies. Vol.13. No 4. 2011. P.79−100- Romano A. From Detente in Europe to European Detente. How the West shaped the Helsinki CSCE. Brussels, 2009. P. 57−64- Kansikas S. «Nordek is an Anti-Soviet Group»: the Soviet Attitude to Finnish Participation in the Nordek Plan //Between Nordic Ideology, Economic Interests and Political Reality. New Perspectives on Nordek. Helsinki, 2009. P. 109−122.

14 Наиболее яркий пример — Zubok V. The Soviet Union and European integration from Stalin to Gorbachev// Journal of European Integration History, 1996. Vol. 2. No 1. P. 85−98. ных частях мира, однако не говорится ни слова о европейской интеграции и политике Москвы15. Тем не менее, именно в страноведческой литературе можно найти много публикаций по теме истории европейской интеграции. Больше всего, пожалуй, можно почерпнуть в публикациях отечественных историков, которые затрагивают эти вопросы как производные от холодной войны16.

Говоря в целом о тенденциях в изучении заявленной темы, отметим что главным стимулом к изучению ее как в отечественной, так и в зарубежной историографии являются крупные международные научные конференции и пуб.

11 ликации их материалов в виде сборников статей. За исключением диссертации Эмилии Робэн Ивер подавляющее число исследований страдают одной из двух крайностей: либо это ситуационный анализ — т. е. очень узкий временной срез какого-то конкретного исторического события, либо полувековая история послевоенных международных отношений — т. е. очень широкий диапазон, в котором теряются все особенности внутренних периодов советской политики.

Практическая значимость.

Работа позволит заполнить существующие пробелы в изучении истории европейской интеграции и внешней политики СССР в 1940;е-1960;е гг. Положения и выводы диссертации позволят внести дополнения в базовые курсы по истории XX века, страноведческие исследования, обобщающие труды по исто.

15 The Cambridge History of the Cold War. Vol. 1. Origins. Leffler M.P. and Westad O.A. (eds). Cambridge University Press, 2010. P. 44−66.

16 Холодная война 1945;1963 гг. Историческая ретроспектива. M., 2003; Наринский M. СССР и план Маршалла. По материалам Архива Президента РФ // Новая и новейшая история. 1993 № 12 С. 11−17- Данилов A.A., Пыжиков A.B. Рождение сверхдержавы, 1945;1953 годы. М., 2002; Батюк В. И., Евстафьев Д. Г. Первые заморозки. Советско-американские отношения в 1945;1950 гг. М., 1996; Быстрова Н. И. СССР и формирование военно-блокового противостояния в Европе (1945;1955 гг.) М., 2007; Хормач И. А. СССР-Италия и блоковое противостояние в Европе: вторая половина 40-х — первая половина 60-х гг. M., 2005; Холодная война и политика разрядки: дискуссионные проблемы /Под ред. Н. И. Егоровой и А. О. Чубарьяна. М., 2003; Волков M.H., Лекаренко О. Г. Американская крепость Европа: политика США по укреплению оборонного потенциала стран Западной Европы (1947;1955 гг.). Томск, 2009.

17 История европейской интеграции 1945;1994 / Под ред. A.C. Намазовой и Б. Эмерсон. М., 1995; Международная конференция «40 лет Римским договорам». Санкт-Петербург, 1997.

URL:(http://www.edc.spb.ru/activities/conferences/40 years) Просмотр 01.10.2011; СССР, Франция и объединение Европы (1945;1957). М., 2010; Международная научная конференция «Россия и ЕС: прошлое и настоящее (К 20-летию подписания Соглашения 1989 г. между СССР и Европейским Сообществом)». M., ИВИ РАН, 9−10 ноября 2009 г. (ожидается публикация в одноименном сборнике статей в 2012 г.) — Les deux Europes. Actes du Ule colooque international RICHIE. Bruxelles, 2009. рии внешней политики и международных отношений в послевоенном мире, мировой экономики. Полученные результаты могут быть использованы в разных дисциплинарных областях, в том числе при подготовке спецкурса по истории европейской интеграции и учебного курса по теме «Россия в мире».

Апробация результатов исследования.

Основные положения диссертации изложены в двух монографиях, статьях, докладах и тезисах международных научных конференций общим объемом 47 а.л.

По теме диссертации представлены доклады на 8 международных научных конференциях и четырех внутрироссийских. Выносимые на защиту результаты исследования нашли отражение в докладах на учредительной конференции Ассоциации молодых исследователей европейской интеграции в Париже в 2005 г. и организованной автором в 2009 г. секции «СЭВ и ЕЭС: 1950;1980;е гг.» на XV Всемирном конгрессе по экономической истории в Утрехте (Нидерланды).

Заключение

.

Многие современники в России и на Западе задаются вопросом, почему Советский Союз отказался стать участником интеграционных процессов в послевоенной Европе, упустил возможность стать полноправным членом ГАТТ, МВФ после участия в Бреттон-Вудской конференции 1945 г. и если не стать участником, то хотя бы получить ассоциативный статус в Европейских сообществах на ранних фазах развития европейской интеграции.

Ответ на этот вопрос лежит не только в русле идеологических и военно-политических факторов, игравших роль центробежных сил и мешавших объединению послевоенной Европы. Как было показано в первой главе, проблема безопасности, финансовой стабильности, экономического восстановления разрушенных войной национальных хозяйств были общими как для стран Западной, так и Восточной Европы. Различия в идеологии не помешали союзникам объединиться против фашистской Германии и добиться победы во Второй мировой войне. С точки зрения экономики, источниками для восстановления советского хозяйства должны были стать репарации с побежденных стран и иностранные кредиты (в первую очередь — американские). И то, и другое лежало в русле логики сотрудничества с союзниками по антигитлеровской коалиции. Поэтому буквально с первых же дней формирования этой коалиции СССР участвовал в обсуждении будущего послевоенного устройства Европы, и его включали в свои планы общего развития европейской и глобальной экономики как британские, так и американские планировщики.

В вопросах построения субрегиональных федеративных образований в послевоенной Европе, активно выдвигавшихся Великобританией в годы Второй мировой войны, Москва занимала схожую с Вашингтоном — выжидательную позицию, сменившуюся по мере похолодания отношений между союзниками на отрицательное отношение к проектам политической интеграции в Европе. Главным фактором вроете недоверия к таким планам был вопрос об эмигрантских правительствах Польши и Чехословакии, которые во время войны находились в изгнании в Лондоне и которым британский кабинет готовил роль главных игроков в своих послевоенных планах восстановления этих стран.

Оценивая сугубо прагматически перспективы объединения разоренных стран Западной и Центральной Европы, по сравнению с выгодами от сотрудничества с новой «мастерской мира» — США, советские эксперты, дипломаты и представители высшего политического руководства явно рассчитывали на развитие плодотворного партнерства с американским центром силы. Советский Союз, как региональный лидер и сверхдержава с глобальными интересами, делал ставку на более выгодное партнерство с США, нежели на романтические планы сложного и малопредсказуемого процесса объединения малых и средних стран Европы в некий собственный «центр силы».

СССР активно участвовал в выработке послевоенного «мирового экономического порядка» в 1943;1945 гг. Как было показано на материале новых архивных документов, Советский Союз добился выгодных для себя условий членства в Международном валютном фонде на переговорах в Бреттон-Вудсе и, несмотря на колоссальные экономические потери от войны, успешно трансформировал свою военно-политическую мощь в финансово-экономические инструменты. При этом глобальные институты МВФ, МБРР, МТО и ГАТТ воспринимались им прежде всего как часть международного механизма по реконструкции Европы, финансово-экономическая составляющая сотрудничества стран-победительниц в рамках ООН. До 1946 г. иллюзия получения крупного американского кредита и продолжения отношений в духе ленд-лиза позволяли СССР с пренебрежением относиться к планам создания первых общеевропейских структур — Европейского таможенного союза, Европейской угольной организации (ЕУО), Европейского экономического комитета (ЕЭК).

Как показали новые документы, ближе всего к участию в интеграционных общеевропейских структурах Москва была в марте-апреле 1945 г., когда послала своих представителей в Лондон на переговоры об учреждении ЕЭК и ЕУО. Однако, столкнувшись с угрозой потери гарантированных ему по праву победителя репараций, Кремль счел недопустимым рисковать потерей этого ресурса ради гипотетических выгод экономической кооперации с западными странами. В ситуации крайней нужды во внешних источниках для восстановления своей экономики СССР интересовали кредиты, а дать их в послевоенной Европе могли только США. Затягивание и обставление решения этого вопроса массой политических уступок после смены администрации в Вашингтоне наряду с некоторой наивностью советского руководства сыграло на руку сторонникам жесткого курса как в СССР, так и в США.

Тем не менее, как показывает анализ документов МИД и МВТ СССР, на уровне советских чиновников, в научных кругах происходила амортизация, если не сказать, шло скрытое сопротивление курсу на конфронтацию в отношениях с США и новой линии на неучастие в многосторонних организациях. Идеи сотрудничества еще долго оставались актуальными в среде советских экспертов, и даже в начале 1947 г. предпринимались зондажи и робкие попытки под различными предлогами вернуться к сотрудничеству в МВФ или Европейской экономической комиссии ООН, шифровавшиеся под видом инициатив «снизу» в кругах МИД СССР.

Решающей вехой стал июль 1947 г., когда на Парижском Совещании министров иностранных дел Великобритании, Франции и СССР окончательно обозначилось принципиальное расхождение во взглядах на будущее развитие Европы между лидерами трех ведущих европейских держав. Москва отказалась от участия в «плане Маршалла» на условиях, которые были равнозначны потере самостоятельности в вопросах экономической политики как внутри страны, так и в зоне своего влияния — странах Восточной и Северной Европы. Из трех стран — Великобритании, Франции и СССР — Советскому Союзу самой дорогой ценой далась победа во Второй мировой войне, поэтому, видя нежелание улучшить условия предоставления американской помощи и признаки сговора за своей спиной, Кремль отказался от участия в этом проекте. Окончательный отход от экономического сотрудничества был закреплен опусканием «железного занавеса» с обеих сторон — созданием Координационного комитета по торговле стран НАТО и Комиссии по координации торговли с капиталистическими странами при бюро СЭВ.

Со второй половины 1947 г. все проекты западноевропейской интеграции приравнивались советскими экспертами и политическими лидерами к американизации Европы. В советском политическом лексиконе ставился знак равенства между «маршаллизацией Европы» и западноевропейской интеграцией. Неприятие американского сценария развития Европы предопределило сворачивание до минимума сотрудничества с западноевропейскими странами даже в рамках созданной при поддержке СССР Европейской экономической комиссии ООН.

Тем не менее, как показывает ряд документов второй половины 1947 г., даже после этого и в беседах Сталина с британскими лейбористами, и в секретных документах отдельных членов ЦК КПСС мысль о желательности американских кредитов в приемлемой форме и без угрозы для суверенитета страны не покидала умы руководства страны. После периода острой фазы «холодной войны», расцвета «ждановщины» в конце 1940;х годов наступил короткий этап поиска нового сближения через прагматическое экономическое сотрудничество. Сторонники такого курса внутри СССР сгруппировались вокруг Внешнеполитической комиссии ЦК и получили «зеленый свет» на асимметричный ответ на «план Маршалла» в виде международного Московского экономического совещания в апреле 1952 г.

Комплексный анализ на материале российских и зарубежных архивов этого практически неизвестного в историографии события показывает важность и глубину замысла советской стороны. Главной задачей совещания был прорыв торговой блокады, установленной в рамках политики НАТО и глобальный поворот к мирному сосуществованию, установлению «модус вивенди» между двумя социально-экономическими системами на базе прагматического экономического интереса в развитии общеевропейской и мировой торговли.

Асимметричность замысла заключалась в попытке установить диалог на уровне ведущих бизнес-ассоциаций и научной и общественной элиты стран Запада и «третьего мира», минуя дискредитировавшие себя правительства. Это должно было оказать давление на официальные круги и заставить их смягчить свои внешнеполитические курсы, вернуться к сотрудничеству. При этом Москва видела себя в роли авторитетного посредника в установлении отношений между Китаем и западными странами, между развитыми и развивающимися странами — т. е. мостом между «Севером» и «Югом».

Как показывает анализ западных архивных документов, у советской инициативы был большой потенциал для ее успешного завершения. У общественности стран Западной Европы, да и среди правительств стран НАТО не было единства относительно правильности курса на построение интеграционных группировок и обособление 1руппы западноевропейских стран, означавших цементирование «железного занавеса» со странами Восточной Европы. Об этом говорят как введенные в научный оборот документы КОКОМа, так и выступления и поведение иностранных делегатов на совещании в Москве.

Непоследовательность в проведении нового политического курса со стороны самого СССР, что было проявлением скрытой внутриполитической борьбы между «ястребами» и «голубями» в окружении И. В. Сталина, противоречие между политикой борьбы с космополитизмом внутри страны и попыткой сменить не только имидж, но и курс на активное сотрудничество с капиталистическими и развивающимися странами во внешнем мире, привели к тому, что Кремль сам дезавуировал значительную часть своей инициативы. Большая часть торговых предложений, подписанных или предложенных вскоре после Московского совещания, была отвергнута СССР.

Достижения от совещания носили тактический характер. Применительно к интеграционным процессам в Западной Европе главным был временный пропагандистский эффект. Тем не менее, идея создания новой международной торговой организации и созыва новой международной торговой конференции, мирного сосуществования двух систем прочно вошли в советский внешнеполитический арсенал в середине-второй половине 1950;х годов. Это позволяет судить о важности МЭС как площадки для отработки идей будущей «оттепели» и общеевропейских инициатив СССР.

Период «коллективного руководства» 1954;1957 гг. и особенно правления Н. С. Хрущева 1957;1964 гг. был временем наиболее активной политики СССР в отношении европейской интеграции. Причем игра шла по всему полю — как в Западной, так и Восточной Европе. Именно успешное развитие ЕОУС, а затем ЕЭС подтолкнуло советское руководство к попытке провести комплекс интеграционных мероприятий в СЭВ, создать социалистический аналог наднациональной экономической интеграции в 1960;1963 гг. При этом никто не употреблял слова «интеграция» — речь шла о «координации», «централизации», «взаимопомощи». Однако проекты предусматривали отход от единогласия, учреждение органа с наднациональными полномочиями, введение единой валюты, единого банка и т. д. Разрыв в уровне развития экономик стран СЭВ, определявший противоречивость их национальных интересов, помешал реализации этой реформы в Восточном блоке. СЭВ пошел по пути наименьшего сопротивления и стал развиваться вширь, а не вглубь.

Как показывает сопоставительный анализ новых архивных документов из четырех стран, позиция СССР в отношении западноевропейской интеграции имела свою логику и была не столь догматической, как считалось в историографии до сих пор. В ней следует различать официальный курс и внутреннюю борьбу разных течений, выражавшуюся в соперничестве экспертных «команд» в МИД, ЦК КПСС, МВТ СССР. Именно это соперничество приводило к сосуществованию двух «школ» и двух подходов. На уровне официальных публикаций и заявлений оно приводило к появлению порою нелогичных и параллельных предложений борьбы с замкнутыми группировками и, в то же время, к установлению контактов между ними и СЭВом, к общеевропейскому сотрудничеству между всеми существующими интеграционными объединениями.

Ограниченность доступа к источникам этого периода позволяет воспроизвести картину лишь в общих чертах, наиболее подробно осветив эволюцию взглядов экспертов МИД СССР. Но уже одни только открывающиеся детали вариативности восприятия интеграционных группировок в Западной Европе, попытки проиграть ситуацию возможных шагов по установлению контактов еще в 1957;1960 гг. заставляют пересмотреть всю картину советской политики в масштабах европейского региона.

Кажущаяся на первый взгляд недальновидность и догматичность, неуклюжесть политики критики и непризнания ЕЭС и Евратома на самом деле находят свое объяснение при расширенном взгляде на внешнеполитические и экономические реалии второй половины 1950;х годов. Взгляд на развитие конкурирующих интеграционных проектов в лице наднациональных ЕОУС, ЕЭС, Евратома и межгосударственных — зоны свободной торговли (ЕАСТ), Организации европейского экономического сотрудничества (ОЕЭС) и Европейского атомного агентства (ЕЕА) в 1956 или даже 1957;1958 годах существенно отличается от ретроспективных оценок необходимости сразу выбрать только один вариант, обреченный в будущем на успешное развитие в лице ЕЭС/ЕС. Как показывают предложения Комитета Информации при МИД СССР и ОМЭО МИД СССР в 1957 г., советские дипломаты предлагали сделать ставку на межгосударственные интеграционные объединения. Мало кто мог предвидеть, что не ОЕЭС, не ЕАСТ, а именно ЕЭС станет самым успешным из сосуществовавших и боровшихся между собой вариантов европейской интеграции. Эта линия постепенно пробивала себе дорогу среди советских министерств и ведомств, но именно она обусловила попытки СССР в 1960 и 1961 гг. вступить в ОЭСР, возникшую на месте ОЕЭС.

Вариативность интеграционных проектов была на руку Москве, с успехом игравшей на противоречиях между «шестеркой» и «семеркой» вплоть до появления угрозы поглощения ЕАСТ со стороны ЕЭС в 1961 г. Но даже после этого как показывают российские, французские и британские документы, благодаря конструктивному подходу и использованию конкуренции между двумя интеграционными центрами в Западной Европе — Лондоном и Парижем, Советскому Союзу удалось получить первый крупный послевоенный долгосрочный кредит от Великобритании в 1963;1964 гг. несмотря на давление со стороны ЕЭС и США.

СССР поддерживал евроскептиков в ключевых странах Европы и выдвигал конструктивные планы общеевропейского сотрудничества. Причем, как показывают проекты ОМЭО МИД СССР, в ряде наиболее прогрессивных вариантах речь шла об общеевропейском рынке, о специализации и кооперировании между странами с капиталистической и социалистической ориентацией, о разделении труда и создании общих координирующих структур в виде европейского расчетного фонда и валютного фонда и т. д. СССР был действительно заинтересован в развитии экономического и научно-технического сотрудничества. У Москвы были выигрышные позиции в кооперации в области мирного атома, а также традиционные сырьевые и транспортные возможности. Однако эти щедрые предложения наладить конструктивный диалог наталкивались на подозрительность и откровенное неверие в искренность советских предложений со стороны правительств стран Запада, что не раз отмечали отечественные и зарубежные исследователи эпохи Хрущева.

Приводимые в диссертации аналитические документы западных дипломатов говорят о том, что поворот Москвы назад к сотрудничеству в 1950;хначале 1960;х гг. не воспринимался всерьез из-за радикальности и неправдоподобности этого шага с точки зрения западных экспертов. Неудача советских инициатив заключалась не только в том, что они чаще всего появлялись как ответ на тот или иной шаг в развитии западноевропейской интеграции. Их реалистичному и вдумчивому восприятию мешала историческая память. И эксперты британского МИД и казначейства, и эксперты Комиссии ЕЭС отмечали, что если бы Москва хотела реально сотрудничать с Западом, она вступила бы в МВФ, МБРР, ГАТТ и не стала бы изобретать новых структур. Долгий период бескомпромиссной борьбы с «планом Маршалла» не вязался с заявлениями о желании участвовать в реформе созданной для его реализации ОЕЭС в 1960 г. Деструктивная позиция по вопросу международного финансового и экономического сотрудничества в послевоенный период контрастировала с щедрыми предложениями кооперации в рамках предлагавшейся новой международной экономической организации. Инициативы СССР не были должным образом подготовлены и хотя, как показывают документы российских архивов, были наполнены внутренним смыслом (а на проектном уровне — конкретным содержанием), воспринимались как очередная пропаганда. Наиболее серьезные шансы на их реализацию были связаны с Парижским саммитом великих держав в мае 1960 г. Скандальное и преждевременное окончание его работы похоронило надежды на раннюю разрядку и реализацию связанного с ней пакета общеевропейских и глобальных экономических инициатив СССР.

Выйдя за рамки изучения чисто ответной реакции Москвы на ту или иную фазу развития западноевропейской интеграции, можно проследить, как от глобальных экономических инициатив Советский Союз спустился на уровень регионального мышления и как пересекались эти два уровня.

Во времена Сталина мало кто понимал феномен «европейской интеграции» в современном смысле этого термина. Собственно, и в самой Западной Европе термин «интеграция» вошел в политический лексикон лишь в середине 1950;х гг., заменив употреблявшиеся в разной интерпретации понятия «сотрудничества», «единства» и «общности». Поэтому неудивительно, что первые попытки отреагировать на это явление были вызваны не тем, что западноевропейская интеграция рассматривалась как угроза экономическим интересам СССР, но тем, что она виделась в качестве прикрытия для подготовки третьей мировой войны. И советские инициативы, включая вполне рациональные идеи, диктовались стремлением помешать политической и военной консолидации Западной.

Европы против Восточной. Если принять во внимание, что планы отцов-основателей европейской интеграции ставили в качестве первоочередной цели политическую интеграцию Западной Европы (через Совет Европы, Европейское оборонительное и Европейское политическое сообщества), то опасения СССР были не беспочвенны. Смягчение международного климата при Хрущеве и успех развития «общего рынка» привели к росту интереса к экономической составляющей этого явления со стороны СССР и стран Восточной Европы. Впервые понимание качественно новой природы западноевропейской экономической интеграции появилось в начале 1960;х гг. Впоследствии, при Л. И. Брежневе, сфера «интеграции» становится ареной мирного соревнования между Западом и Востоком. Понимание новой роли торговли и роста взаимозависимости в мире постепенно привели СССР к более активной и продуманной экономической дипломатии, как в глобальных, так и региональных масштабах.