Внешняя политика антисоветских государственных образований Юга России в 1917-1920 гг

После системного кризиса, вызвавшего распад Российской империи, на территории от Вислы до Тихого океана возникло несколько политических образований, претендовавших на статус независимых государств. Обращение современных исследователей к анализу процесса их формирования и различным аспектам деятельности не случайно. Интерес вызван как научнотеоретическими, так и сугубо практическими соображениями.

Стремление избавиться от пут идеологических стереотипов требует взвешенной переоценки исторического наследия. Функционирование в условиях непримиримой гражданской войны государственных образований представляет из себя фактически забытый, вычеркнутый из исторической памяти пласт нашего прошлого. Особый интерес вызывают государственные образования Юга России. Этот регион синтезировал в себе все основные противоречия в развитии России начала века: экономического, политического, социального и национального характера. Не случайно, что именно здесь гражданская война достигла своего апогея. В этом контексте рассмотрение внешнеполитической деятельности государственных образований Юга России приобретает подчас первостепенное значение, поскольку отражает степень жизнеспособности государственного организма. История и современность приводит массу примеров того, как поддержка извне обеспечивает становление и сохранение политических режимов. Пример Косова в этом ряду один из свежих, но далеко не единственный.

Поиск новой Россией своего места в международном сообществе долог и мучительно труден. Выработка такой внешнеполитической доктрины, которая бы обеспечивала глубинные интересы общества и государства, осложнена целым рядом обстоятельств объективного и субъективного характера. Результаты внешнеполитической деятельности правительств Юга.

России в период острого вооруженного конфликта могут дать ныне действующим политикам обильную пищу для размышлений.

На рубеже нового тысячелетия Россия столкнулась с опасностью распада федерации. Как и в начале века, Юг России грозит превратился в пороховую бочку с тлеющим фитилем. Перед страной в полный рост стала задача сохранения единого государственного организма. Россия вынуждена решать эту головоломку и дипломатическими методами, отстаивая на международной арене свой суверенитет в решении сугубо внутренней проблемы. Как показывают последние исследования массового сознания россиян, общество категорически против распада России на суверенные территории, а ориентация граждан «на «единую и неделимую» Россию является очень твердой и устойчивой"1. Однако настрой общества не должен расхолаживать власть и подталкивать на поиск простых решений сложнейшего вопроса. Опыт властей Юга России по защите единой государственности внешнеполитическими средствами должен послужить этому наглядным примером.

Внешняя политика государственных образований Юга России имеет самостоятельный научный интерес. Взаимоотношения «внутренней контрреволюции» с иностранными державами всегда находились в поле зрения отечественных историков. Все многообразие исторической литературы, имеющей научную ценность и связанную с данной проблемой, можно разбить на ряд категорий. 1. Обобщающие труды по истории гражданской войны. 2. Исследования, посвященные анализу широкого спектра вопросов по истории гражданской войны на Юге России. 3. Труды, освящающие политику отдельных государств и (или) военно — политических блоков по отношению к Советской России. 4. Работы по истории международной дипломатии и внешней политики. 5. Иная литература, позволяющая осмыслить протекавшие процессы (мемуары, очерки и др.).

Политико-идеологические факторы наложили определенный отпечаток на формирование историографической базы. В результате по этими признакам произошло ее разделение на историографию советскую, эмигрантскую, зарубежную (в основном советология Западной Европы и США) и современную российскую.

В изучении проблемы можно выделить несколько этапов, совпадающих с основными вехами развития исторической науки новейшего времени, и в определенной мере зависящей от политического климата: I — 1920 — начало 30.

— х ггII — начало 30 — х — первая половина 50 — х ггIII — вторая половина 50.

— х — первая половина 80-х ггVI — вторая половина 80 — х — начало 90-х гг.- VII — начало 90 — х — наши дни.

Русская армия генерала Врангеля еще защищала Перекоп, когда в Москве в октябре 1920 г. состоялось учреждение Комиссии для собирания и изучения материалов по истории революционных событий и истории РКП (б).

— Истпарта. Это имело важное организационное значение, поскольку означало начало создания разветвленной сети архивных учреждений и научных центров. Как следствие, стало появление в начале 20-х гг. большого количества периодических изданий Комиссии. Были опубликованы сборники воспоминаний участников гражданской войны, очерки, документы. Вышли в свет журналы: «Пролетарская революция», «Красный архив», «Историк — марксист», «Красная летопись». В результате были заложены основы перевода рассмотрения проблем гражданской войны из плоскости политико — агитационной в научную.

Характерной чертой первого периода исследований является тесное, зачастую неразрывное, переплетение элементов публицистики, мемуаристки с собственно научным подходом. В особенно ранних работах, например в сборниках «Пролетарская революция на Дону», ярко заметен эмоциональный накал и описательный подход. Эта особенность обусловлена тем обстоятельством, что первыми разработчиками истории гражданской войны на Юге России являлись в подавляющем большинстве не профессиональные историки, а сами непосредственные участники событий.

Важное значение в плане перевода изучения проблем гражданской войны и взаимоотношения политических режимов Юга России с иностранными государствами в научное русло сыграли ранние работы Г. Ладохи, М. Павловича (М.П.Вельтмана) и Н.Янчевского. Авторы систематизировали первоначально накопленный материал, проанализировали классовую расстановку сил накануне и в ходе гражданской войны, а также дали предварительную, общую оценку вмешательства иностранных держав в гражданскую войну.

В этот же период происходит формирование научного категорийного аппарата. Термин «антисоветская интервенция» становится общепризнанным в советской научной среде как «широкомасштабное, осуществлявшееся в различных формах вооруженное нападение на Советское государство с целью ликвидации завоеваний Великой Октябрьской социалистической революции, расчленения России, порабощения ее народов"4.

В работах Какурина, Левидова, Пионтковского, Янчевского, вышедших во второй половине 20-х гг., указывалось на зависимость государственных образований Юга России от германского и антантовского империализма и в целом на антисоветский характер интервенции3. В частности Н. Л. Янчевский, на основе собранных документов, сумел сделать вывод о решающей роли германской интервенции в обострении гражданской войны летом 1918 г., а также укреплении власти атамана Краснова на Дону и горского правительства в Дагестане6. Другие исследователи пальму первенства в деле п поддержки антисоветских сил отдавали странам Антанты. Причем, если Гуковский, Иванов, Иоффе считали, что главным организатором интервенции выступала Франция, то Якушкин и Полунин в этом качестве рассматривали о.

Великобританию. Появились первые работы, освящавшие роль США в организации и проведении интервенции9.

В это же время было положено начало изучению вопросов становления и развития антисоветских режимов на Юге России. Заметным явлением стал выход в свет монографии Д. Кина «Деникинщина». Впервые в отечественной историографии было отмечено государственно-образующее значение Добровольческой армии и Вооруженных Сил Юга России (ВСЮР), хотя и с негативным подтекстом как силы, выступающей за реставрацию «единой» царской монархии. Кроме того, автор отстаивал точку зрения о полной зависимости режима Деникина от стран Антанты. Кин писал: «Суть вопроса заключается в том, что не будь интервенции, поход белых вряд ли принял бы и всероссийский характер и то значение, какое он имел"10.

Главным достижением исследований 20 — начала 30 — х гг. явилась систематизация и поступательное наращивание фактологического материала. Кроме того, в условиях относительного плюрализма мнений авторам ранних публикаций удалось поставить ряд важных проблемных вопросов, требовавших дальнейшего детального изучения.

Развитие эмигрантской историографии на первом этапе проходило по сходному сценарию. Это дает ряду исследователей основание считать, что «русскоязычная — эмигрантская и советская историография темы долго сохраняли относительное единство"11. За рубежом активно выпускались сборники материалов12, мемуарные труды лидеров и простых участников антисоветского движения. В этом ряду значительным вкладом можно считать работы П. Н. Врангеля, П. Н. Краснова, А. С. Лукомского, А.П.Филимонова13 и, разумеется, фундаментальный труд А. И. Деникина «Очерки русской смуты», который по праву можно назвать «энциклопедией белого движения"14. Что же касается научных достижений эмигрантской историографии в целом, то нельзя не согласиться с мнением современных исследователей о том, что «доведение трактовки сущности событий 1917 — 1920 гг. в России до уровня общенациональной трагедии, по — существу можно считать и самостоятельным открытием, и высшим достижением эмигрантской историографии"15.

Во второй половине 30 — х гг. ситуация в советской исторической науке стала меняться. Многие перспективные направления исследований были закрыты на десятилетия. В черном списке оказались вопросы формирования антисоветских государственных образований, проведения ими внешней политики, мобилизации сил антисоветского лагеря. История гражданского противоборства сводилась к отражению трех ударов Антанты и Царицынской обороне. Наиболее помпезным проектом этого курса стал выход в свет в 1935 г. 1 тома «Истории гражданской войны СССР» под редакцией И. В. Сталина. Следует отметить, что изменение политического климата коснулось и источниковой базы. Публикации документов и белой мемуаристики, которые ранее имели место, стали сворачиваться, многие научные журналы прикрываться.

Вместе с тем, было бы ошибкой не отметить наличие ряда работ, содержавших в себе выводы с перспективой дальнейшей разработки16. Например, не может не вызвать интерес обстоятельная и аргументированная статья Буркина, в которой автор приходит к выводу о прохладном, а временами и негативном, отношении Германии к горскому правительству. Такая политика, по мнению ученого, была вызвана опасением немцев порвать дипломатические отношения с Советской Россией17.

После всплеска публикаций в 20 -х гг. заметно уменьшилось количество произведений эмигрантской литературы в 30 — 50 гг. Однако значимость вышедших работ была никак не меньше. В этот период заканчивается публикация в Берлине «Архива русской революции» и «Белого дела» — весьма ценных работ для изучения внешней политики антисоветского лагеря. Вместе с тем, возведение железного занавеса между СССР и странами Запада, чужая культурная среда, ряд субъективных факторов способствовал замедлению научных изысканий эмиграции.

Победа Советского Союза в Великой Отечественной войне придала импульс дальнейшему развитию проблематики, связанной с австрогерманской и турецкой интервенцией. Упор делался на изучение борьбы советского народа с захватчиками и их пособниками, в частности, с Красновым18.

Планы германской военщины по аннексии российской территории в годы I Мировой войны были обобщены и проанализированы в монографии Ф. Нотовича19. Автор на основе богатого, в том числе трофейного, материала рассмотрел военно — политические аспекты поддержки Краснова со стороны немцев. Однако его выводы имеют большую погрешность, поскольку однозначно трактуют Войско Донское в качестве германской марионетки.

Аналогичную оценку можно дать книге Н. Эмирова «Установление Советской.

20 власти в Дагестане и борьба с германо — турецкой интервенцией". Введя в оборот новый материал, автор оказался склонен к переоценке германского влияния на Северном Кавказе и не увидел заметных разногласий между турками и немцами в этом регионе.

Начало «холодной» войны имело негативные последствия для советской исторической школы. Наука вновь оказалась крепко привязанной к политической колеснице. Это проявилось в защите ряда диссертаций21 и выходе в свет целого ряда произведений22, своим пропагандистским острием направленных против США. Справедливо отметив перемены во внешнеполитической концепции правящей верхушки США, ее постепенный отход от политики изоляционизма, авторы этих работ тщетно пытались облечь потенциального противника в тогу главного организатора и вдохновителя интервенции на Юге России.

Из работ этого периода особое внимание следует остановить на книге Б. Е. Штейна «Русский вопрос» на Парижской мирной конференции (1919 -1920)". Впервые автором был представлен обстоятельный анализ расстановки политических сил на международной арене после окончания мировой войны, а так же геополитических разногласий между ведущими державами по отношению к государственным образованиям Юга России. Некоторое внимание Штейн уделил и усилиям деникинской дипломатии по представлению своих интересов в Париже.

Систематизирующее и обобщающее значение имели, вышедшие в конце 50 — начале 60-х гг., коллективные труды по истории гражданской.

ТХ войны. В этих работах фактически окончательно оформилась концепция 3 военных походов Антанты против Советской России как объединенных действий всех контрреволюционных сил под эгидой американского империализма.

Большое внимание в указанный период уделялось вопросам борьбы советского народа под руководством коммунистической партии против внутренней и внешней контрреволюции24 и взаимоотношениям России с.

25 иностранными державами в первые годы советской власти. Многие из содержащихся в этих работах положений и выводов не утратили научной ценности и по сей день. Например, в монографии Ахтамзяна «От Бреста до Киля. Провал антисоветской политики германского империализма в 1918 г.» привлекает внимание анализ германской политики в «русском вопросе» с момента заключения Брестского мира вплоть до ноября 1918 г. Автор на основе широкого круга источников, включая немецкую периодику 1917 -1918 гг., раскрывает противоречия между различными группировками германского руководства по отношению к государственным новообразованиям, подвергает убийственной критике основные положения доктрины «Гамбург — Герат». Аналогичную работу по разбору целей британского кабинета на Юге России проделал в своих работах В. Трухановский" .

Благодаря выходу в свет работы П. С. Кольцова «Последняя схватка с Антантой», И. С. Короткова «Разгром Врангеля», М. А. Свирида «Разгром белополяков и Врангеля (1920 г.)» оживилось изучение борьбы с врангелевским режимом. Основное внимание уделялось разоблачению планов стран Запада по организации объединенного похода Польши и Врангеля против Советской России. Считалось, что панская Польша и.

Врангель — две руки международного империализма. В то же время, авторы не могли обойти вниманием ряд противоречий между режимом белых и Пилсудским.

Реабилитация народов Кавказа позволила обратиться к закрытым на долгие годы темам. В вышедшей в 1964 г. монографии Б. П. Екати, были затронуты вопросы формирования и функционирования горского.

28 правительства. Эта же тема была поднята в диссертациях Д. З. Мутагирова и.

Н.П.Эмирова. В этих работа был отражен традиционный подход отечественной историографии, призванный разоблачить преступные связи горской контрреволюции с империалистическими державами. Вместе с тем, исследования вводили в оборот богатую коллекцию архивного материала, содержавшегося в местных хранилищах.

С середины 60-х гг. фактически второе дыхание получила региональная проблематика, нашедшая свое отражение как в статьях, лл диссертациях, так и в монографиях. В обобщающих работах А. И. Козлова, Л. Н. Футорянского, К. АХмелевского, Л. А. Этенко была определена главная методологическая база отечественной исторической науки в изучении казачества в годы революции и гражданской войны. Были преодолены попытки отдельных авторов переоценивать роль сословного элемента, так же как и попытки преувеличивать значение революционных слоев и поверхностного отношения к государственным образованиям казачьих областей.

Дальнейшее развитие получило изучение истории гражданской войны на Юге России. Значительно больше места стало уделяться истории социальных групп, политических партий, наций и народов, населявших.

Северный Кавказ. Тон задавали коллективные труды обобщающего характера31.

По-прежнему большое внимание было привлечено к вопросам взаимоотношений Советской России и сил контрреволюции с иностранными державами. Заметный вклад в изучение антисоветской интервенции на Юге России, исследование ее отдельных аспектов внесли работы В. Васюкова, Ф. Волкова, Р. Ганелина, М. Гиоева, П. Голуба, Р. Гугова, Г. Деборина, С. Кириенко, А. Козлова, Г. Кузьмина, С. Лаврова, В. Петрова, В. Поликарпова, В. Рыжикова, А. Рябова, О. Соловьева, В. Хижняка, Г. Цветкова, А.Чохели.

Впервые в условиях «холодной войны» была предпринята попытка более взвешенного подхода к вопросу о роли США в организации интервенции. Первую атаку в этом направлении предпринял Васюков в книге «Предыстория интервенции». Он выявил каналы взаимодействия Каледина и Алексеева с руководством западных держав через посольства и консульства в Вологде, Москве, Тифлисе, атташаты и уполномоченных представителей союзников, доказав, что страны Антанты были не менее, а может быть и более, заинтересованы в Северном Кавказе, чем США.

С выводами книги Васюкова созвучны результаты исследований, предпринятых О. Соловьевым. В монографии «Великий Октябрь и его противники. О роли союза Антанты, с внутренней контрреволюцией», критически оценивая планы Англии и Франции по разграничению зон влияния на Юге России, основную ответственность за развязывание интервенции ученый возлагает на эти страны. Отметив антисоветский характер интервенции, Соловьев обратил внимание на патриотический характер борьбы советского народа против захватнических, корыстных целей иностранных держав.

Начиная с 60 — х гг. в отечественной историографии постепенно стала изменятся ситуация с изучением истории казачества и горцев Северного Кавказа. Ставя перед собой задачу воссоздания идей ленинизма, в том числе и по проблемам связанным с гражданской войной, научные коллективы центральных, областных, краевых и республиканских исследовательских центров не могли обойти стороной вопросы, связанные с проблемой становления и функционирования государственных механизмов. Работа в данном направлении значительно продвинулась вперед после выхода монографий И. И Минца, Г. Л. Воскобойникова, А. П. Ермолина, К. А Хмелевского, С. К. Хмелевского, А. И. Козлова, Д. С. Бабичева, Ю. К. Кириенко, Д. З. Коренева .

Широкомасштабная картина истории донского региона 1917 — 1920 гг. открывается в историческом очерке Л. И. Берза и К. А. Хмелевского — одном из ранних произведений этого направления33. Авторы рассматривали силы казачьей, монархической (деникинской) контрреволюции и иностранной интервенции в тесном взаимодействии друг с другом. Основой подобного союза считалось неприятие советской власти. За этим скрывалось глубокое противоречие, поскольку политику иностранных держав на Дону исследователи квалифицировали как режим оккупации, но в то же время отмечали планы Деникина по реставрации единого государства и сепаратистские планы представителей казачьей верхушки34.

Важным событием в вопросах изучения истории казачества явились I, а затем и II, Всесоюзные научные конференции 1980, 1986 гг. в Черкесске. Уже на I конференции, рассмотрев результаты исследований истории казачества в революции и гражданской войне, участники форума пришли к выводу о необходимости дальнейшего изучения проблемы и наметили направления для о С научного поиска. Характерно, что результаты работы конференций имели благотворное значение не только для изучения истории казачества, но и истории горских районов Северного Кавказа. В результате были защищены ряд докторских и кандидатских диссертаций, каждая из которых, в той или иной степени, продвигала отечественную науку по пути осмысления исторических процессов на Юге России в период гражданской войны и интервенции36.

Что же касается иностранной историографии, то ученые стран Запада проблематикой российской гражданской войны вплоть до 60 — х гг. занимались достаточно мало. Длительное время их внимание приковывал лишь один аспект: организация и осуществление интервенции. Однако, в связи с тем, что практически до конца 50 — середины 60-х гг. основным источником для раскрытия этой темы служили мемуары У. Черчилля, Д. У орда, Д. Френсиса, У. Гревса, Б. Локкарта, М. Жанена, незначительные публикации документальных материалов, уровень этих исследований был невысок. Мнение об открытости для широкой аудитории большинства архивов стран Запада следует признать мифом. В период холодной войны, например, во Франции, были закрыты архивы военного министерства, а многие фонды архива министерства иностранных дел закрыты и по сей.

37 день .

Выводы зарубежной историографии так же, как и в Советском Союзе, оказались подчинены правилам холодной войны. Результатом этого стало господство на Западе вплоть до 90 — х гг. антикоммунистической концепции возникновения и развития тоталитарного режима в СССР. Работы Р. Уллмана, Р. Шарка, Л. Кохана, Д. Кеннана, Ф. Шумана, Б. Шелтона, Р. Мэдокса, Дж. Брэдли в свое время подвергались советской историографией.

38 ожесточенной критике. Не менее обстоятельному анализу с марксистсколенинских методологических позиций попали труды исследователей ревизионистской школы: Л. Гарднера, Д. Флемминга, Г. Колко, а также основателя этого течения В. Вильямса, которого в СССР причисляли «к числу наиболее трезво мыслящих историков Запада"39. Советским историкам импонировало то, что Вильяме считал антибольшевизм главным двигателем американской интервенции в России, подвергал острой критике политику стран Запада40.

Начиная с середины 80-х гг. после провозглашения в стране курса на перестройку общественно — политической жизни, заметно возрос интерес к истории гражданской войны. Усилился приток нового фактологического материала, началась разработка ранее закрытых тем. В первую очередь это отразилось на страницах периодических изданий. Усилилась публикация и переиздание мемуаров участников гражданской войны, российских политических деятелей антисоветского лагеря.41. Не будет преувеличением сказать, что в этот период была подведена черта изучению проблем истории гражданской войны и интервенции с марксистско — ленинских методологических позиций. Своеобразный итог был подведен в двух работах.

В 1987 г. авторский коллектив в составе Ю. А. Полякова, В. А. Шишкина, Ю. В. Мухачева, Л. М. Спирина, Ф. Д. Волкова выпустил книгу «Антисоветская интервенция и ее крах 1917 -1922.». Авторы работы пытались изобличить агрессивные действия мирового империализма, которые заключались в зловещей триаде: экспорте контрреволюции,.

42 международном государственном терроризме и антисоветской интервенции .

В результате обобщения результатов исследований советской исторической науки, концепция взаимоотношения внутренней контрреволюции и международного империализма приобретает следующую конструкцию. Отжившие, реакционные силы внутри России, лишившись политической власти, развернули борьбу против власти рабочих и крестьян. Однако эти силы не могли добиться успеха. Быстрый разгром первых попыток контрреволюции развязать гражданскую войну (в том числе разгром Каледина на Дону) убедительно показал, что Советская власть опирается на поддержку большинства населения, имеет незримое превосходство над силами контрреволюции. Тогда им на помощь выступил международный империализм, открыто вмешавшийся в интересы суверенной страны. Путем вторжения в Советскую Россию, без объявления войны, началась широкомасштабная антисоветская интервенция, которая «будучи не спровоцированным, безосновательным нападением на суверенную страну. .явилась грубейшим нарушением международного права"43. Интервенция с самого начала носила четко выраженный классовый характер и проводилась, прежде всего, в целях восстановления буржуазно — помещичьего строя. Немаловажное значение имели планы империалистов использовать помощь российской контрреволюции для расширения своей экспансии в России. Эти планы вынашивали не только мировые державы: США, Великобритания, Германия, Франция, Австро — Венгрия, Турция, Япония, но и небольшие капиталистические государства, граничившие с Советской Россией.

Антисоветская интервенция выразилась в следующих формах. 1 — В посылке крупных вооруженных сил империалистических держав «для непосредственной оккупации значительных районов и жизненных центров Советской страны"44. 2 — В полномасштабной поддержке антисоветских сил и их вооруженных формирований, которые можно с полным основанием считать «прямым орудием, наемниками интервентов"45. 3 — В проведении политики террора и насилия на оккупированных советских территориях, организации заговоров и мятежей, разграблении экономических ресурсов46. Таким образом, «внутренние реакционные силы» ставились в полную зависимость от мировых держав и, по мнению авторов, исполняли роль приводных ремней.

Гораздо более взвешенную позицию, свидетельствовавшую об эволюции взглядов отечественных исследователей, можно обнаружить в другой коллективной работе — «Империалистическая интервенция на Дону и Северном Кавказе» под общей редакцией академика И.И. Минца47. Отмечая, что «Империалистическая интервенция' на Дону и Северном Кавказе была неразрывной составной частью общего иностранного вмешательства во внутренние дела Советской России"48, авторскому коллективу удалось разнообразной палитрой изобразить картину непростых взаимоотношений антисоветских сил Юга и иностранных держав. В частности, определяя причины начала интервенции, ученые, после стремления мировой буржуазии задушить советскую власть, выводят на второе место желание стран Антанты предотвратить выход России из мировой войны, а также расчет австрогерманского блока на восстановление своего экономического потенциала49.

Авторы делали вывод, что «политическая окраска контрреволюции на Дону и Северном Кавказе находилась в прямой связи с ее ориентацией на разные империалистические группы"50. Все это свидетельствовало о традиционном восприятии государственных новообразований Юга России как полностью зависимых партнеров во внешнеполитических отношениях.

Согласно представлениям авторов сборника, этапы империалистической интервенции в регионе в основном совпадали с периодизацией интервенции в общероссийском масштабе, хотя и с некоторыми отличиями, которые вытекали из местных условий. Первый этап интервенции (октябрь 1917 — середина апреля 1918 г.) характеризовался, по их мнению, скрытым вмешательством в дела Юга России преимущественно стран Антанты. Второй этап (середина апреля — начало ноября 1918 г.) характеризовался двойной интервенцией: в первую очередь германотурецкой и антантовской. Третий этап (середина ноября 1918 — апрель 1920 гг.) заключался безраздельным господством антантовских интервентов. Германский ставленник Краснов был выставлен за дверь. Под руководством и активной поддержке стран Запада все белогвардейские силы были объединены во главе с Деникиным. Марионеточные государственные образования казачьих областей и горских районов отдавались под его руководство51.

На рубеже 80 — 90 — х гг. в связи с падением советских идеологических постулатов наметились новые тенденции в разработке проблем взаимоотношений антисоветских сил Юга России с иностранными государствами. Разумеется, не обошлось и без ученообразных рассуждений со знаком наоборот, в которых история гражданской войны была во многом снова извращена, но уже в «пользу» антисоветского лагеря. Однако постепенно пена стала спадать.

Особенностью первой половины 90-х гг. явилась широкая публикация.

52 сборников документов и материалов российской эмиграции. Усилились контакты отечественных и зарубежных ученых (с соотечественниками из дальнего зарубежья и иностранными исследователями). Этому способствовала не только атмосфера открытости российского общества, но и утверждение в историографии стран Запада ревизионистской исторической школы. Массовому отечественному читателю в конце 80 — начале 90-х гг. стали доступны труды ряда зарубежных авторов. Тем самым происходило и происходит до сих пор взаимное обогащение исследовательских концепций, взглядов на историю гражданской войны. В этой связи необходимо отметить публикацию трудов Дж. Боффа, Н. Верта, Эд. Kappa, JI. Холмса, Дж. Хоскинга53.

Определенную роль в процессе. выработки трезвого, взвешенного и всесторонне обоснованного подхода, сыграло проведение большого числа международных, всероссийских и региональных научных конференций, опубликование сборников их материалов и тезисов54. По-новому были поставлены и нашли свое отражение вопросы происхождения казачьей и горской государственности, политики новообразований, проблем и противоречий в якобы, как ранее считалось, едином антисоветском лагере, этапов и проблем его создания и причин разгрома. Этим и другим проблемам были посвящены современные исследования55, а также ряд диссертаций56.

Основанное на обширном материале исследование А. И. Козлова «Возрождение казачества: история и современность (эволюция, политика, теория)», явилось шагом вперед в деле изучения истории казачества. Переосмысливая процесс возникновения казачества как субъекта мировой истории, автор вычленяет несколько этапов, которые способствовали генезису казачьей государственности: зарождение казачества как сложного социального явления, его трансформация в военное сословие, превращение казачьих миров в своеобразные административно — хозяйственные системы57.

Рассматривая гражданскую войну как глобальный традиционалистский взрыв имперской антисистемы в результате многовекового наслоения несовместимых этнокультурных традиций, A.B. Венкову в своей работе «Антибольшевистское движение на Юге России на начальном этапе гражданской войны», а позже и в докторской диссертации, удалось выделить условия, которые обусловили формирование казачьей государственности в 1917 г.

Факт социальной и экономической обособленности казачества он экстраполировал на особенности сословно — этнического менталитета казаков: «Ощущение локальности, замкнутости распространялось в сознании казаков на все войско и даже на все казачество. Более поздно сложившаяся, служилая, по сути, верхушка не была так оторвана от «низов», как в целом по России, среди местной интеллигенции были сильны своеобразные «казакоманские», почвеннические настроения. Казачьи войска, по крайней мере старейшее — Донское, имели опыт собственной своеобразной государственности, а особый порядок управления этот опыт подпитывал"58.

Значительным вкладом в рассмотрение проблемы взаимоотношения государственных образований Юга России и германского блока следует признать работы Ю. Д. Гражданова и, прежде всего, его докторскую диссертацию59. Автор приходит к выводу, что антибольшевистские государственные формирования, оказавшиеся в зоне германской оккупации, находились в двусмысленном, противоречивом положении, «для них существовало лишь два (обоюдно проигрышных) выхода: либо неравноправный союз с немцами под малореальным лозунгом альянса борьбы с большевизмом, либо скромное существование на полулегальном положении при одновременном декларировании чисто номинальной верности Антанте, как это случилось, например с Добровольческой армией"60.

Не может не вызывать повышенного интереса работа В. Д. Зиминой «Белое движение и российская государственность в годы Гражданской войны». В книге на основе системного анализа массива разнообразных источников рассмотрены институциональная структура, нормативноправовая база, политико — административная элита и методы государственного управления как атрибутивные составляющие антибольшевистских политических режимов.

Определенные подвижки появились и в изучении проблемы становления горской государственности, взаимодействия русскоправославной и горско — мусульманской цивилизаций в условиях жесточайшего кризиса, охватившего Россию в начале XX века. В частности, привлекают внимание последние изыскания М.А. Магомедова61. Высоко оценивая советскую историографию, которая «сумела из сложной, запутанной, далеко от классической марксистской схемы картины Северного Кавказа, сделать сравнительно стройный исторический рисунок», ученый отмечает и ее недостатки. В частности, игнорирование исследования роли национально — религиозного фактора. Магомедов приходит к выводу, что горско — казачья вражда определяла главное содержание противоречий на.

Тереке, послужила основой для дальнейшего размежевания по собственным.

62 государственным квартирам. В этом ученый сближается с выводами ТахоГоди и Янчевского, чего и не скрывает, отмечая то, что «в ряде вопросов.

63 ближе всех к истине оказались именно исследователи 20 — х гг." .

Особое место в ряду современных исследований занимает изучение жизни и деятельности личностей, игравших заметную роль на полититической арене в начале столетия. Этому посвящен ряд современных монографий64, диссертаций65, статей и очерков66.

Фактически после сорокалетнего перерыва оживилось изучение режима барона Врангеля. Заслуга в этом вопросе принадлежит С. Карпенко, а также А. Г. Зарубину и В. Г. Зарубину. Последние, в 1997 г. опубликовали книгу «Без победителей. Из истории гражданской войны в Крыму», в котором очень благоприятное впечатление производит раздел о «врангелевском» периоде крымской истории. На фоне популярных сейчас рассуждений о сказочном процветании «острова Крым» он выглядит вполне взвешенным и аргумертированным67.

Таким образом, проделана значительная исследовательская работа по подготовке и изучению многих сторон большой и довольно сложной проблемы, какой является анализ внешней политики антисоветских государственных образований периода гражданской войны. Однако в целом этот комплексный вопрос требует дальнейшего изучения.

В представленном диссертационном исследовании с возможной полнотой учтены мнения ученых всех поколений и школ. Их достижения явились отправной точкой и отмечены надлежащим образом в соответствующих местах. Вместе с тем очевидно, что многие стороны проблемы требуют дальнейшего изучения.

Автор ставит перед собой цель объективного анализа внешнеполитических планов антисоветских государственных образований Юга России с учетом стратегии и тактики политической борьбы в условиях ожесточенного гражданского конфликта, генезиса их внешнеполитических программ в контексте проблем государственного строительства на Юге России, объективной оценки политики иностранных государств по «русскому вопросу», рассмотрения уникального опыта отношений с ведущими державами в переломную эпоху для всего мира и нашей страны, оценки успехов и разбор внешнеполитических неудач с определением их причин.

Общая цель предопределила и конкретные задачи, в частности: произвести сравнительную характеристику положения казачьего и горского населения Северного Кавказа в Российской империи, состояния имперского права по отношению к этим слоям населения, раскрыть причины взрыва государственнических настроений на Юге страны, рассмотреть эволюцию формирования государственных организмов, выявить причины и цели первых контактов региональных политических элит с представителями иностранных государств, определить в контексте проблем мировой войны цели и задачи стран Антанты по поддержке Каледина и Алексеева, оценить такие меры, проанализировать наличие германского фактора во внешнеполитической стратегии государственных образований весной — осенью 1918 г., изучить и дать характеристику внешнеполитической концепции уникальной структуры Добровольческой армии — Вооруженных Сил Юга России, дать сравнительную характеристику представлениям и отношению иностранных государств к гражданской войне в России и новообразованиям Юга с учетом изменений международного плана, а также внутренних проблем этих государств, выявить методы борьбы антисоветских режимов за международное признание, рассмотреть итоги международных совещаний и конференций по вопросам, имеющим отношение к исследуемой проблеме, дать оценку изменениям внешнеполитической концепции, намеченным правительством Врангеля.

Исходной теоретико — методологической основой исследования явились объективность, научность, историзм. Построение работы на этих принципах предполагает незаинтересованность автора в получении выводов определенной направленности, всестороннего и полного изучения выбранного объекта.

В работе над диссертацией применялся комплекс общенаучных, специально — научных и конкретно — проблемных методов. Из общенаучных использовались исторический и логический методы, а также методы системного подхода и анализа. Из специально — научных применялись историко — сравнительный, проблемно — хронологический, типологический, системный и текстологический методы. Нашли свое применение формационный и цивилизационный подходы к изучению истории.

Хронологические рамки исследования — от Февральской революции до падения режима барона Врангеля в ноябре 1920 г. В целях анализа условий и причин формирования государственных образований, выработки тех или иных внешнеполитических планов у правительств этих образований, а также отношения мировых держав к Югу России, автором был затронут период начиная с XVI в.

Географические рамки диссертации включают в себя территории, входившие по административному делению 1917 года в состав Области Войска Донского, Кубанской области, Терской области, Дагестанской области, Черноморской и Ставропольской губерний, а так же Крымского полуострова во время нахождения там Русской армии Врангеля. В работе уделяется немало внимания Москве и Петербургу, где совершались важнейшие для судеб нашей страны исторические события. В силу специфики исследования в географические рамки диссертации вовлекается Украина, Закавказье, мировые политические центры: Вашингтон, Лондон, Париж, Берлин, Константинополь (Стамбул).

Источниковую базу диссертации составляют несколько взаимосвязанных групп документов. Прежде всего, архивные материалы из центральных и региональных архивов. Всего автором изучено более 350 единиц хранения из 37 фондов, в том числе в Государственном архиве Российской Федерации (Г АРФ): Совет управляющих «отделами» «всевеликого» войска Донского. Новочеркасск (Ф. 103) — Уполномоченный представитель отдела иностранных дел «правительства» «всевеликого» войска Донского (Ф.114) — Южно — русская конференция (Ф.115) — Министерство иностранных дел Колчака (Ф.200) — Политическая канцелярия при Особом совещании при Деникине (Ф. 446) — Русское политическое совещание, г. Париж (Ф. 454) — Войсковое «правительство» войска Донского, г. Новочеркасск (Ф. 1255) — Отдел иностранных дел «правительства» «всевеликого» войска Донского, г Новочеркасск (Ф. 1261) — Правительство.

Терского казачьего войска (Ф. 5827) — Деникин Антон Иванович (Ф. 5827) и др.

Изучены материалы Государственного архива Ростовской области (ГАРО), в частности фонд Атаманская канцелярия Войскового Наказного Атамана (Ф. 46), а так же Государственного архива Краснодарского края: Канцелярия Совета Кубанского краевого правительства (Ф. Р — 6) и ряда других фондов.

Ценными источниками явились периодические издания тех лет, прежде всего газеты: Борьба (1919г.), Вольный горец. (1919г), Вольный Дон (1917г.), Вольная Кубань (1917 — 1919гг.), Кубанский край (1917г.), Дон (1918г.), Донской край (1918г.).

Особенность этого источника заключается в том, что на страницах печати публиковались решения и постановления органов власти, не нашедшие отражения в архивных материалах. Периодика помогает насытить сухие строчки официальных отчетов и рескриптов фактами живой, многогранной эпохи, разобраться в расстановке политических сил, ощутить пульс времени. Следует обратить внимание на то, что большое количество газетного материала содержится в Государственном архиве Российской Федерации. В частности ряд дел фонда Отдела пропаганды Особого совещания при главнокомандующем ВСЮР посвящен обзору иностранной и местной прессы (дела 10, 11а. 116, 15, 16, 17, 23, 43, 51, 75), то же можно сказать и о фонде Русского политического совещания (дела 1, 2, 3, 5, 15).

Немалое значение имеют опубликованные в сборниках, журналах и монографиях документы, мемуары, речи, статьи и письма политических деятелей, воспоминания участников событий.

Совокупность источников и историографическая база создали возможность проведения данного исследования.

Научная новизна.

1. Впервые в отечественной историографии предпринята попытка комплексного исследования проблемы внешней политики антисоветских государственных образований на Юге России с 1917 по 1920 г. Эта проблема представлена в качестве самостоятельного объекта исследования.

2. Предметом исследования является внешнеполитическая деятельность антисоветских режимов, разбор становления и практической реализации внешнеполитических программ. Показан механизм принятия решений в области дипломатии, представлена его оценка. Представлен анализ внешнеполитических планов государственных образований и их реализации.

3. В работе представлен генезис государственности в казачьих и горских областях Юга России в качестве единого, взаимосвязанного процесса Проведен анализ его фундаментальных основ, оценки роли в этом явлении государственных институтов власти. В результате сделан вывод о синтезе объективных и субъективных предпосылок государственного строительства в областях компактного проживания казаков Юга России и горцев Северного Кавказа.

4. Доказано, что в условиях крушения российской государственности осенью 1917 г. вопрос поддержки нарождающихся новообразований извне приобретает одно из первостепенных значений. Повергнут критике подход к рассмотрению внешнеполитической деятельности антисоветских режимов Юга России с позиций ее жесткой привязки к прогерманской, либо проантантовской ориентации. Диссертант считает, что ориентация на тот или другой военно — политический блок служила тактическим приемом, средством для достижения основной задачи во внешнеполитической сфере. Эта задача для правительств атамана Краснова, Горской республики и руководства Кубани в конечном итоге заключалась в достижении возглавляемых ими образований статуса субъектов международного права. Что должно было стать надежной гарантией неприкосновенности, суверенитета, получения помощи, поскольку гражданская война автоматически превращалась в межгосударственный конфликт.

5. Особое внимание уделено планам и методам реализации внешнеполитической программы Добровольческой армии и Вооруженных сил Юга России. Автор считает, что поставленная задача по восстановлению России как неделимого унитарного государства в фактически имперских границах, игнорирование причин ее распада по национальным квартирам, явилось крупной ошибкой белого движения. Все их основные дипломатические акции изначально были обречены на провал, поскольку входили в резкое несоответствие с политикой сословных и национальных образований, возникших на пространствах империи, а так же с планами мировых держав.

6. С критических позиций рассмотрена политика основных мировых политических центров по отношению к России в период 1917 — 1920 гг. Продемонстрировано отсутствие единства по «русскому вопросу» как между иностранными государствами, так и внутри политических элит этих государств. На основе анализа международных соглашений, результатов встреч на высшем уровне и различных конференций, разбора внутриполитического состояния стран Антанты и германского блока, дана оценка этому явлению.

В конечном итоге, автор считает, что провалы в области внешней политики послужили одной из главных причин поражения антисоветских сил в гражданской войне.

В структурном отношении работа состоит из введения, трех глав, заключения, примечаний, списка использованных источников и литературы.

Заключение

.

574 Трагедия казачества. — С. 103.

Поляков Ю. Предисловие.// Деникин А. И. Очерки русской смуты. Т. 1. — С.

63.

576 ГАРФ.Ф. 5827. On. 1. Д. 155. Л. 2.