Русская поэзия и проза XIX-XX в. в.: Ритмическая организация текста

§ 1. Общая характеристика работы.

От физической характеристики ритма, данной Платоном, до выявления в трудах Августина его духовной творческой сути лежит пространство осмысления ритма многими умами. А сколько в этом осмыслении было после них и сколько ещё будет впереди! В нашу эпоху синергетизма мышления раздвигаются сами границы понятия ритма, сами научные подходы к его изучению. Думается, что в центр этого понятия все отчетливее выдвигается идея творчества.

Ритм литературного произведения — лишь малая часть научной проблемы ритмической организации художественного текста. Проблема многогранна. Она поворачивается к нам разными своими сторонами: и уже относительно изученными, и совершенно наукой не рассмотренными. Хотелось найти и выявить те доминанты ритма, которые, с одной стороны, показывают несводимость к сквозной и прямой логической линии процесса развития русской литературы (хрестоматийная «периодизация»), а с другой, — обнаруживают именно логику движения приоритетных для разных эпох и периодов русской литературы Х1Х-ХХ столетий художественных начал или тенденций: жанровых, стилевых, смысловых.

Понятно, что три эти начала во все времена активно взаимодействуют в литературе между собою. Одно дает о себе знать и проявляется в другом. Понятно и то, что семантическая наполненность произведения — категория более широкая и потому не вполне однородна с первыми двумя. И всё-таки для каждой новой эпохи заглавной и наиболее остро проявленной в поэтике произведения оказывается последовательно одна из художественных координат: жанровая, стилевая, смысловая, или метафизическая. Анализ ритмической организации произведений разнообразных и разноплановых, но каждый раз наиболее точно выражающих одну из указанных тенденций литературной поэтики, это доказывает.

Содержание научной проблемы и её актуальность. Ритм относится к числу фундаментальных явлений природы и всегда привлекал внимание ученых, работающих в самых разных областях и сферах познания жизни. Ритм — одна из закономерностей движения материи, природно обусловленное «правильное» чередование соизмеримых элементов той или иной системы, глобальной или локальной, неорганической или органической, пространственной, временной, среди прочего, и художественно-эстетической. Но здесь сразу же начинаются сложности и расхождения, поскольку художественная сфера — реализация не столько физического, материального, но идеального, духовного, творческого. Ю. М. Лотман замечает: «Ритм в циклических процессах природы состоит в том, что определенные состояния повторяются через определенные промежутки времени <.> Ритм в стихе — явление иного порядка. Ритмичность стиха — циклическое повторение разных элементов в одинаковых позициях с тем, чтобы приравнять неравное и раскрыть сходство в различном, или повторение одинакового с тем, чтобы раскрыть мнимый характер этой одинаковости, установить отличие в сходном. Ритм в стихе является смыслоразличающим элементом"1.

Смыслоразличающее назначение ритм выполняет, конечно же, не только в стихе, но и в прозе, другое дело, что в прозаическом произведении это труднее выявляется, образуя сложнейшую систему уникальных, пока не сводимых к чему-то единому открытий и озарений. Понятно, что и поэтические ритмы всегда так или иначе индивидуальны, но, тем не менее, организующие природу стиха и себя явно обнаруживающие метрические проявления ритма уже сцеплены в некую поддающуюся научному осмыслению систему, в поэтику стихосложения. Ритмическую поэтику прозосложения пока трудно себе представить.

В искусстве слова, как, может быть, вообще в искусстве, ритм выступает родовым признаком. И эта его природная родовая изначальность, синергетичность (понимаемая нами как общность на «зародышевом» уровне), позволяет заявить проблему жанровой, стилевой и смысловой содержательности ритма в качестве центральной проблемы диссертационного исследования. Перед историком литературы стоит задача выявления специфических черт, примет и особенностей конкретного произведения, относящегося к определенной историко-литературной эпохе, собою эту эпоху выражающего, но и нередко выбивающегося из последовательной рядоположности общих процессов. Представляется, что исследование взаимодействия ритма с жанром, стилем й смыслом произведения, исследование, погруженное в локальные участки многоликой картины литературно-художественной жизни двух веков русской словесности, является давно назревшей и потому актуальной проблемой современного литературоведения.

Материалом исследования при таком подходе к проблеме оказываются конкретные поэтические и прозаические тексты, разножанровые, разностильные и тематически разноплановые, в которых наиболее рельефно и последовательно проявлена их ритмическая организация (своеобразный ритмический континуум). Нужно признать, что в единое поле они сведены в ряде случаев исследовательской интуицией автора диссертации. Материал изначально был обусловлен интересом к ритмической организации текста разных вербальных уровней: бытового функционального, коммуникативного, информативного, игрового, аналитического, художественного, — с выявлением характерных черт и признаков ритма эстетического. В дальнейшем это определило интерес к ритмической художественной доминанте поэтического и прозаического литературных текстов.

Материал выводит к более крупному плану: объекту исследования, то есть русской литературе в её развитии, выразившемся в ритмических изменениях, и к предмету исследования, то есть формам эволюции и динамики ритмических проявлений в художественных текстах от рубежа XVIII — XIX веков до рубежа веков XX — XXI. Отсюда закономерно вытекает вопрос о хронологических рамках исследования. Их широта диктуется многообразием и дискретностью предмета изучения: так в определенном смысле дискретен сам историко-литературный процесс творческого созидания новых и новых текстов.

Методологическая основа работы соотносима с философским принципом историзма, при котором рассмотрение явления ведется в контексте определенной исторической эпохи. Для нас это художественное мышление автора произведения, отразившееся в тематике, жанре, стиле, композиции, лексике и т. д. в их связях с ритмикой. Не менее важным в методологическом оснащении работы виделся и принцип детерминизма, выражающий обусловленность взаимодействий общего и частного, познанного и ещё не познанного, материального и духовного, преходящего и вечного. В основу работы легли философские категории меры, движения, развития, пространства, времени, понятия метафизики и реальности.

Большой охват разновременных и разнородных художественных текстов диктовал обращение к методологическим принципам, на первый взгляд, достаточно противоположным. Так, сравнительно-типологический принцип воспринимался как необходимый при сопоставлении текстов различных авторов несхожих эпох. С другой стороны, использовался и системный подход, предполагающий изучение художественного факта как целостного замкнутого образования. Важна была для нас идея «музыкального симфонизма» (А. Белый), приложимая к поэзии. Перспективными оказались полузабытые споры ученых «формальной школы» 1920;х годов, мысли.

Ю.Н. Тынянова о «тесноте стихотворного ряда». В трудах В. М. Жирмунского и Б. М. Эйхенбаума фундаментальным виделся и воспринимался подход к анализу стихотворных текстов, представляющих собой разные интонационные типы поэзии. Широко использован принцип «лестницы поэтических ритмов» Е. Г. Эткинда. Постоянно учитывался исследовательский путь М. Л. Гаспарова, разработавшего приемы учета метрического репертуара стиха.

Теоретико-методологическую основу разработки проблемы составили таким образом:

— фундаментальные труды историков и теоретиков русской литературы, а также ученых-стиховедов конца XIX — XX веков;

— труды современных ученых, работающих в областях художественных традиций и новаторства, жанра, стиля и выходящих при этом к проблеме ритмической организации текста;

— труды ученых в смежных сферах (а порою и не смежных, например, минералогии с популярной в ней теорией «ритмики» кристаллических образований): лингвистике, психологии творчества, теории музыки. Работы о музыкальном ритме были особенно значимы;

— труды, осмысливающие проблему в широком общенаучном и общечеловеческом планах: от работ античных мыслителей до современных работ по синергетике.

В диссертации использованы традиционные и менее традиционные методы анализа ритмики текста: посредством ритмических изменений прослеживается эволюция жанра русской элегии на протяжении почти столетияизучаются пространственные и временные формы произведения, «откорректированные» ритмической мыслью авторасопоставляются тексты, схожие по ритмике, но контрастные по стилистике, и наоборотвыдвигаются в анализе на первый план ритмическая композиция, ритмический прием как смысловые доминанты произведения. Предлагаемые в диссертации способы анализа текста дополняют традиционные в тех случаях, когда сам изучаемый предмет к этому подводит. Потому что в одних случаях важнее для конечного вывода проанализировать и понять фонетику фразы, в других — особенности ее синтаксического членения, в третьих — соотнести ритмику кульминационного отрезка текста с финалом произведения. Осознаем при этом, что в анализе художественного текста привычнее иной, противоположный ход мысли: не от ритма к смыслу, а от смысла к ритму. Думается, что одно не исключает другое, оба пути анализа совместимы и дополняют друг друга.

Уточнение методологического и понятийного аппарата исследования с необходимостью повлекло за собою уточнение терминологии. Поскольку сам предмет исследования более нов, чем традиционен, пришлось обращаться к некоторым устоявшимся терминам с известной долей условности: адекватных новых еще попросту нет, а вводить свои не сочли возможным, ограничившись в ряде мест лишь закавычиванием слова, образно передающего содержание терминологического понятия.

Актуальность разрабатываемой проблемы с неизбежностью заостряет вопрос о дефинициях: степень точности определений отражает последовательность и уровень результативности самого исследования. По ходу нашего изложения не раз даются определения теоретических категорий: и локальные, и более пространные. Жанр, стиль и смысл понимаются и трактуются вполне традиционно. Жанр — воспроизводящее себя и потому на протяжении долгой истории литературного развития повторяющееся единство основных структурных компонентов текста. Стиль — индивидуальное проявление художественного метода в самом способе передачи автором жизненных реалий. Смысл — высшая и одновременно синергетическая, то есть вбирающая в себя общность уже на начальном, «зародышевом» уровне произведения, ступень обобщения смыслового содержания текста. (В ряде случаев рабочим синонимом «смысла» оказывается «семантика»).

Что же касается определений ритма, то здесь неизбежна широкая амплитуда обозначений, поскольку именно понятие ритма входит поисковой новаторской доминантой в наши аналитические разборы. Мы рассматриваем ритм как сцепляющее звено в этих разборах, и потому особая нагрузка падает на определения ритма. В логическом контексте нашего исследования авторы анализируемых произведений отличаются один от другого прежде всего способом ритмической организации текста. Ритм определяем как универсальную закономерность, сопряженную с разными типами периодичности в разных текстах. Эта универсальная закономерность восходит к общим законам языка и из них проистекает, однако, при этом базируется на индивидуальных особенностях (хотя тоже при некоей их традиционной общности) жанра, стиля и семантики произведений. Ритм, таким образом, есть, в нашем понимании, закономерное чередование соизмеримых элементов текста (жанровых, стилевых, смысловых), строящих художественную концепцию произведения и одновременно ею обусловленное.

Степень изученности проблемы. Ритмика стихотворного произведения изучается давно и в самых разных аспектах: фонетики стихаего синтаксического члененияразнообразных Enjambementсимметрии стихотворного текста, в том числе его ритмических уровнейстилистического «орнамента» или стилистической манеры авторалексикологии и семасиологии. Вехи на этом пути в последние десятилетия — исследования Ю. М. Лотмана, Е. Г. Эткинда, M.JI. Гаспарова. Истоки же пути видятся в теоретических разработках ученых-поэтов начала XX века, в трудах ученых «формальной школы», работах Б. М. Эйхенбаума 1920;х годов, посвященных мелодике русского лирического стиха, в фундаментальных трудах по теории стиха В. М. Жирмунского.

Ритмика прозаического произведения изучена гораздо меньше. Интерес к ней в отечественной науке проявился в 1920;е годы в трудах ученых «формальной школы». Их заявки опирались во многом на положение работ филологов конца XIX — начала XX веков: А. А. Потебни (по теории словесности) и А. Н. Веселовского (по истории поэтики). Постановка вопроса о ритме прозы сопровождалась полярностью суждений. Л. И Тимофеев, оспорил высказанную в работах А. М. Пешковского мысль о возможности выявления ритмических единиц прозы. В полемику включились молодые тогда ученые Ю. Н. Тынянов, Б. В. Томашевский. В последующем к ритму прозы обращались, как правило, попутно, не как к предмету специального изучения, а как к косвенному подтверждению выдвигаемых гипотез: при разработке теории поэтической и прозаической речи (В.В. Виноградов), при дифференциации стилей художественной прозы (A.B. Чичерин) и т. д. Подход к проблеме близок к тому, что находим у Ю. Н. Тынянова и Б. В. Томашевского: ритмика прозы не может претендовать на самостоятельную область литературоведения, поскольку определенную нишу занимает именно в системе лингвистических научных разысканий.

Интерес к ритмике прозы как особому феномену возродился в конце 1960;хначале 1970;х годов. Развернулась широкая дискуссия о ритме художественной прозы на страницах «Вопросов литературы» (1973). В ней участвовали критики, ученые, писатели и переводчики. Подытожил её М. М. Гиршман, многосторонне оценив функции ритма в прозе. Конкретизируя эти функции, он в последующих своих работах рассматривает ритмику как элемент стилевого своеобразия прозаического текста. Стилистические функции ритма прозы все настойчивее привлекают к себе внимание исследователей. В области, пограничной с лингвистикой, разрабатывается методика изучения «синтаксического ритма» в соотношении со стилистикой художественной прозы (три выпуска сборника «Ритм и стиль: Ритмические универсалии художественного текста» осуществил коллектив кафедры иностранных языков Балашовского филиала.

Саратовского университета). Лингво-стилистический подход к проблемам ритма прозаической, в том числе и художественной, речи широко и плодотворно представлен в трудах Н. В. Черемисиной. В исследованиях С. Боброва, Н. М. Фортунатова, Г. Н. Гумовской, B.C. Вахрушева и др. обнаруживаем интересные заявки на самые разные способы изучения ритмики прозы. С проблемами прозаического ритма связаны труды ученых-психологов и старой школы, и современных, работающих на границе с литературоведением (JI.C. Выготский, И.В. Страхов). Западные ученые (например, будапештский автор талантливых исследований Анна Хан), рассматривая эстетические воззрения русских литераторов, касаются и ритмической стороны их писательской манеры.

И всё-таки, несмотря на широкий спектр подходов к ритмике прозы, проблема остается всё ещё очень мало изученной, не достигшей уровня её поэтапного научного осмысления, не включенной в единое теоретическое поле ритмологии. Думается, её статус на протяжении вот уже нескольких десятилетий колеблется, не находя точных очертаний. Показательно, как даже такой настойчивый и авторитетный исследователь ритма прозы как М. М. Гиршман высказывает в одной из своих последних работ («Художественная целостность и ритм литературного произведения», 1996) половинчатые и, возможно, потому противоречивые суждения. Характеризуя ритм как «переход незначимой последовательности в значащую и необходимую», ученый в то же самое время заявляет, что «в прозе каждый шаг ритмического движения не предопределен предыдущим"2. Но если это так, то о каком же вообще ритме можно вести речь?!

Научная новизна работы виделась уже в самой постановке проблемы: преимущественно теоретическая тема переводится в историко-литературную плоскость, то есть раскрывается в широком историческом контексте на примере многих конкретных произведений, образующих новую возможную динамическую последовательность в ритмической организации литературного текста;

— нов принцип соотнесенности анализируемого материала. Стихотворное и прозаическое произведения впервые в историко-литературном рассмотрении их ритмической поэтики воспринимаются как равноправно и в одном научном контексте требующие изучения. Другое дело, что методы этого изучения достаточно разные уже хотя бы потому, что в смысловом анализе прозы единицей интонационно-синтаксического и мелодического отсчета может чаще выступать фраза речевого потока, а в анализе стиха — стопа в её соотнесенности со стихотворной строкой. При этом мы далеки от методик статистических подсчетов: инструмент «объективных» методик (точные статистические выкладки, заданные программные подсчеты и т. д.) лишь в редких случаях по необходимости включаем в способы историко-литературного исследования. Последнее, ведущееся в широких, трудно сводимых к точным показателям границах исторического фона, виделось достаточно свободным от количественной концептуальности;

— нов и, как приходится признать, не бесспорен принцип отбора текстов для анализа: объект изучения дискретен и до известной степени определен исследовательской интуицией. В силу первичности подобного освоения темы и широты её границ внимание было остановлено в основном на «вершинных» произведениях той или иной эпохи, однако, при этом, на произведениях, вобравших в себя наиболее рельефные, выступающие черты её ритмического «мышления» и аккумулировавших таким образом главные проявления и ритмических тенденций, и ритмической традиции;

— нов подход к рассматриваемому предмету и пониманию его структуры. Жанровый аспект изучения («ритм и жанр») сменяется стилевым («ритм и стиль»), а затем семантическим («ритм и смысл»), и эта градация аналитических подходов соотносится с эволюционной сменой эстетических приоритетов в русской литературе двух последних столетий.

Цель исследования определялась прежде всего логикой индукции: обнаружить и показать на историко-литературном материале жанровые, стилевые и смысловые проявления ритмической организации текста. Цель конкретизировалась в исследовательских задачах. Выявить сам художнический инструмент сопряженности жанро-, стилеи смыслообразования с ритмикой текста. Сцепить разноплановые, порою единичные явления, обнаружив их общую эволюционную логику, и дать своё понимание процесса изменения ритмической организации литературного произведения от классики к современному тексту.

Для реализации потребовалось найти последовательность разрешения задач, своего рода стержневые оси диссертации. Одной из главных стержневых линий выступает в работе направленность от классического образца к современности. Второе стержневое направление связано с функциональной сферой. Функции ритма в литературном произведении многообразны: от графической (и в том числе внетекстовой, но эквивалентной тексту) до композиционной и семантической. Мы обратились к наиболее общим и последовательно значимым: усматриваем в выбранном нами ряду (жанр — стильсмысл) смену ведущих формально-эстетических принципов в ту или иную эпоху. Этой иерархии придерживаемся в самой структуре диссертации, состоящей из Введения, трех обозначенных глав и Заключения. Каждая глава, в свою очередь, распадается на три параграфа. Завершает работу библиографический список, включающий труды по литературоведению и смежным научным областям, имеющие прямое или косвенное отношение к поставленной проблеме.

Теоретическая значимость представленной диссертации заключается в разработке новой концепции ритмической организации литературного текста в соотнесенности с жанром, стилем и семантикой произведения: Анализ ритмики как одной из структурои смыслообразующих доминант произведения выводит к широкому теоретическому контексту: рассмотрению в общем научном поле ритма любого художественного текста. Уже на данном этапе неизбежными в работе оказались музыковедческий и искусствоведческий пласты анализа и выход к синергетическому осмыслению ритма.

Практическая значимость состоит в том, что теоретические положения работы, анализы поэтических и прозаических текстов классики и современной литературы, новые аналитические приёмы и подходы к методике их рассмотрения, выводы об их ритмической организации послужат материалом в научно-комментаторской работе при издании художественных текстов, а также в вузовском учебном процессе при чтении общих и специальных курсов по истории и теории литературы, культуры речи, стилистики, истории литературного языка, ораторской речи, психологии творчества.

Материалы диссертации могут оказаться полезными для совершенствования школьного преподавания литературы: разработки факультативных занятий и профильных уроков словесности, подготавливающих более легкий и естественный переход от школьного типа мышления к более усложненному.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Для понимания смыслового содержания прозаического произведения ритм не менее важен, чем для понимания смысла произведения поэтического. Именно потому уже в теоретической части работы («Введении») на обсуждение выносятся общие вопросы соотношения ритма поэтического и прозаического (в том числе и психологический аспект восприятия эстетического ритма) и сама правомерность предлагаемых в работе конкретных приемов и, шире, методик анализа ритмики текстов. В исследовательском фокусе они сводятся к тому, что ритмическая структура любого произведения рассматривается не как заранее заданная сумма налагаемых на текст признаков, а как «борьба факторов» (выражение Ю.Н. Тынянова) художнически разнообразных, но неизменно соотносящихся с жанром, стилем и смыслом произведения.

2. Жанровый, стилевой и смысловой уровни поэтики текста во взаимодействии с уровнем ритмическим представляют собой последовательные художественные доминанты в развитии русской литературы двух прошедших столетий. Приоритетными для разных эпох в избранном нами ракурсе оказываются принципы жанровой (рубеж ХУШ-Х1Х и первая треть XIX века), стилевой (вторая половина XIX века), метафизический, или смысловой (начиная с рубежа веков Х1Х-ХХ и до наших дней). Обоснование этого положения дополняет существующие принципы периодизации русской литературы. Осознаем, что универсум смысла выступает заглавным в словесном творчестве всех времен, однако, выделенные нами прогрессирующие метафизичность, философичность литературного текста, в их подчеркнуто ритмическом выражении начиная с эпохи символизма, дают основания для подобного исследовательского дискурса и, соответственно, построения работы по главам («Ритм и жанр», «Ритм и стиль», «Ритм и смысл»).

3. Сведенные в единое исследовательское поле, ритмические закономерности поэтического и прозаического литературных произведений обнаруживают целый ряд общих свойств поэтики: от хронотопов текста до мельчайших художественных единиц интонационно-мелодического, синтаксического характера. Анализ ритмической организации произведения, выявляя парадигму творческого мышления, вплотную приближает к сложной и многомерной авторской мысли-эмоции. Это всегда продвижение в глубину текста. Таким образом, ритмика каждого из большого количества проанализированных в работе показательных в нашем научном аспекте произведений проявляет общие ритмические закономерности.

Апробация. По проблемам, связанным с ритмической организацией литературного текста, автором опубликована 31 работа (объемом около 42 п.л.). Основные итоги исследования докладывались и обсуждались на заседаниях международных, всесоюзных, республиканских, зональных и внутривузовских конференций в Санкт-Петербурге (1975, 1976, 1981, 1982, 1983, 1993, 1994), Москве (1976), Томске (1975), Волгограде (1976), Таганроге (1982), Ярославле (1986, 1987, 1989, 1990, 1992), Иркутске (1993), Мичуринске (1994), Балашове (1994, 1996, 2000, 2001), Пензе (1998), Великом Новгороде (2000), Саратове (1991, 1992, 1994, 1997, 2000, 2001, 2002). Теоретический и аналитический материалы диссертационного исследования привлекаются в лекциях общих и специальных историко-литературных курсов, читаемых автором на факультете русской словесности Педагогического института Саратовского государственного университета.

Заключение

.

Жанр, стиль и смысл литературного произведения были рассмотрены под углом зрения их взаимообусловленности ритмом. Три важнейших начала художественной структуры текста воспринимались и анализировались как последовательно доминирующие в процессе развития русской литературы XIX—XX вв.еков составляющие её поэтики. Именно при таком, иерархическом, подходе к историко-литературному движению обнаруживаются и поддаются более или менее логически связному анализу изменяющиеся формы и функции ритмической организации литературного текста. Одновременно этот подход проявляет синергетическую сущность искусства слова, художественная цельность и автономность которого держится, среди прочего, наличием в нем такого универсального явления, как ритм.

В работе было показано, что жанр, ранее других форм поэтики обретший традиционные, отвердевшие очертания, в силу именно этого связан с ритмом системой отношений наиболее устоявшихся и потому условных. И тем не менее, отдельные элементы жанровой формы, ощутимо обусловленные ритмом, продолжают эволюционировать (крайние проявления: разрушаются или созидаются почти заново). Доказывалось это на примере развития и угасания на протяжении XIX столетия ведущего жанра русской лирики, элегии. Здесь налицо своя диалектика: ритм преодолевает жанровые границы элегии, как бы переставая с ними считаться (элегические опыты A.A. Фета), но в то же время именно мелодический интонационно-синтаксический строй, лежащий в основе ритмики, позволяет сохраниться элегической ауре. Всё это ведет за собою большее разнообразие мотивов и тем, большую поэтическую свободу, но и некий жанровый «волюнтаризм», размытость самой жанрово-ритмической структуры. Понятно, что речь идет при этом не об оценочных критериях эстетического качества произведения, а об объективных закономерностях историко-литературного движения.

Мы пришли к выводу, что отвердение жанровых признаков происходит во многом за счет неких объективно существующих ритмических конструкций, восходящим к пространственным и временным формам художественного текста. И в прозе, и в поэзии жанр крепится пространственными и временными «строительными осями», своего рода хронотопами, прочно сцепленными с ритмом. Это доказывалось анализом произведений, в которых пространственно-временная идея самими авторами вынесена на первый план, обнажена.

Стиль в системе отношений с ритмикой текста проявляет себя, как это было видно из анализа различных, но показательных в аспекте нашего исследования произведений, более индивидуально, многообразно и динамично. И сама эта система, по сравнению с рассмотренной прежде, ритм-жанр, более многомерна и изменчива — и это следующий исторически доминирующий уровень взаимодействия ритма с другими элементами поэтики (в нашем случае — стилевыми) в литературном произведении. Ритмика может быть однонаправленной со стилистикой. И так и в прозаических, и поэтических текстах, в произведениях классических и современных. И напротив, ритмическая параллель, похожесть двух произведений может быть совместимой с их стилистической дифференциацией. Разумеется, способов взаимодействия ритма и стиля — великое множество. Для анализа были выбраны крайние точки этой широкой амплитуды: соответствие и демонстративно подчеркнутое поэтами противопоставление ритма и стиля, когда дополнительный художественный эффект достигается раздвижением поэтической ситуации до границ цикла-«поединка».

В заключительной главе, посвященной анализу взаимодействия в литературном тексте ритма и смысла, главное внимание было обращено на ритмическую композицию, доминирующий в произведении ритмический прием или, как в случае с современным постмодернистским произведением, на намеренную художническую «игру» ритмом. Понятно, что образцы взаимодействия ритма и смысла можно находить и находить, обращаясь к анализу прежде всего классики — ведь само оно входит важной чертой в родовой признак искусства: единство формы и содержания. Мы начали с А. П. Чехова: с того особого периода в истории русской литературы, когда ритмическая («музыкальная») отделка фразы, повышенный интерес к ритмической композиции, ритмическому приему остро проявились как насущная художническая потребность и не только в поэзии, но и в прозе. В XX веке отчетливость поисков точного взаимодействия ритмического приема и семантики видна на работе целого ряда писателей, среди них показательна фигура М. А. Булгакова.

Современная, в большей степени так называемая новая «концептуальная», литература, экспериментируя с ритмическим построением текста, выходит нередко на уровень метафизический. Традиционные методы исследования текста, как обнаруживается, работают в полную меру и здесь. И тем не менее, в ходе анализа осознается необходимость принципиально новых подходов к тексту: использование более универсальной понятийной и категориальной лексикиинтерпретация, в том числе посредством ритма, символики произведений в философском аспекте и т. д. При этом — отказ от одномерно аксиологического подхода к предмету художественного рассмотрения. Представляется, что это дает перспективу объективного понимания новых литературных произведений, ещё не вполне обретших своего широкого контекста и типологического ряда. Другими словами, ритм помогает перевести новое и не вполне понятное в понятное и объяснимое. Метафизическое, философское, осмысление поэтики при этом очень важно.

Перспектива дальнейшей научной разработки заявленной проблемы содержится в самой методологии исследования. Один из важнейших её моментов: применение инструмента анализа ритмики равно, хотя и не одинаково, к поэтическим и прозаическим текстам. В литературоведческой науке ритмические закономерности определяются применительно или к поэзии (здесь сделано много), или к прозе (здесь — начало разработок) — то есть эти закономерности до сих пор не сведены в единое теоретическое поле. Но, как показано в работе, в целом ряде случаев они с одинаковой неизбежностью и объективностью заявляют о себе и в поэзии, и в прозе, то есть в пространстве любого художественного литературного текста. Таковы хронотопы текста, взаимодействие в тексте ритма и стиля, ритмическая композиция произведения, соединение посредством особого ритмического рисунка разных смысловых планов произведения, в частности, метафизического и реального, и т. д.

Следовательно, эти закономерности могут быть собраны воедино, обобщены, что мы и стремились сделать. Другое дело, что любое новое обобщение всегда нарушает или даже рвет привычные связи и с объектом, и с предметом исследования. Оно создает трудности, однако позволяет обнаружить новые пласты материала для исследования, сделать методику анализа более гибкой, более отвечающей современному стилю мышления и запросам времени. Анализ ритмической организации произведения оказывается плодотворным, выявляя парадигму авторского мышления, вплотную приближая к сложной и многомерной авторской мысли-эмоции. Это всегда продвижение в глубину текста.

Впереди — дальнейшая разработка, уточнение методологии, но и более детальное поэтапное рассмотрение объекта исследования. Едва ли в скором времени может быть найдена некая унифицированная и окончательная координата анализа ритма. Но будем помнить, что ритмика каждого из огромного моря литературных произведений — это частное проявление общих ритмических закономерностей. Взаимосвязь частного и общего, прослеженная на примере ритмической организации, соотнесенной с жанром, стилем или семантикой, целого ряда произведений, была предметом нашего исследования. И именно этот путь исследования привел к результативным итогам работы.