Диплом, курсовая, контрольная работа
Помощь в написании студенческих работ

Мужские пространственно-ориентированные культурные коды в индоевропейской традиции

Диссертация: Мужские пространственно-ориентированные культурные коды в индоевропейской традиции
ДиссертацияПомощь в написанииУзнать стоимостьмоей работы

Апробация работы. Основные положения, выводы и рекомендации, изложенные в диссертации, докладывались на методологических семинарах и заседаниях кафедры социальной антропологии и социальной работы СГТУ (1998;2005), кафедры зарубежных литератур и классической филологии СГУ (1987;2006), на заседаниях открытого междисциплинарного семинара «Пространственно-магистические аспекты культуры» (СГУ… Читать ещё >

Содержание

  • Глава 1. Пространственно-магнетический подход в рамках теории и истории культуры
    • 1. 1. Пространственная модель Оуэна Лавджоя и ее развитие за рамками физической антропологии
    • 1. 2. Мужские жизненные стратегии в рамках нуклеарного сообщества: статус" уэ «судьба». «Маргинальные» воинские союзы. Культы предков
    • 1. 3. Понятие «судьба» и его текстуальные репрезентации в контексте архаических культур
  • Глава 2. Декодирование «звериного стиля» как один из ключей к пониманию архаических культур
    • 2. 1. Комплекс индоевропейских звериных стилей: локальная специфика и общие структурные закономерности
    • 2. 2. Пектораль из Толстой Могилы: особенности «структурно-топографического» кода
    • 2. 3. Интерпретация зооморфных кодовых маркеров
    • 2. 4. Иранский фарн и его кодовые маркеры
    • 2. 5. Скифский звериный стиль как единая смысловая система. Параллельность смысловых рядов в других архаических индоевропейских традициях
    • 2. 6. «Звериный стиль» в древнегреческой эпической традиции. Гомеровская
  • Долония"
  • Глава 3. Мужские жизненные стратегии в контексте пространственноориентированных культурных кодов
    • 3. 1. Ситуация статусной неопределенности как основа эпического конфликта в гомеровской традиции. «Судьба» Ахилла
    • 3. 2. Мужские жизненные стратегии у Софокла. Смерть Аякса

    3.3. Древнегреческая «игривая» культура как способ совмещения противоположных поведенческих стратегий и противопоставленных кодовых систем. Культура симпосия. Дальнейшее развитие «игривой» традиции в позднейших европейских культурах.

Мужские пространственно-ориентированные культурные коды в индоевропейской традиции (реферат, курсовая, диплом, контрольная)

Актуальность диссертационного исследования. К концу XXначалу XXI века в ряде областей отечественного гуманитарного знания, и прежде всего в тех, которые так или иначе выходят на общий анализ закономерностей формирования и эволюции человеческих культур, отчетливо обозначился серьезный методологический кризис, связанный как с внутренними особенностями развития российской науки на протяжении последнего столетия, так и с проблемой вписанности последней в общемировой научный контекст. Догматический марксистский эволюционизм, составлявший единственно возможную методологическую базу легальной отечественной гуманитарии на протяжении как минимум полувека (с середины тридцатых годов до середины восьмидесятых) породил две базовые стратегии «методологического сопротивления». Первая, «партикуляристская», была связана со вполне понятным стремлением «уйти от идеологии в материал» и стала едва ли не общепринятой стратегией, позволявшей сохранять определенную научную честность даже на таких жестко идеологизированных факультетах как, скажем, исторические. При соблюдении минимально обязательной марксистской фразеологии и «осознанной необходимости» «грамотного выбора проблематики», исследовательские стратегии направлялись на честное и позитивистски-добросовестное накопление фактов. При этом уровень идеологизированности исследования был прямо пропорционален уровню обобщения, отчего со временем любая попытка мыслить широко стала восприниматься как отступление от научности. Вторая, «универсалистская» стратегия была, напротив, ориентирована на максимально возможный уровень абстрагирования: на некие космические универсалии, по сравнению с которыми даже борьба классов выглядела частным случаем общей закономерности. Дихотомия правополушарного и левополушарного позволяла взирать на марксистскую догматику с высоты птичьего полета создавая при этом приятную иллюзию «естественнонаучной обоснованности» очередного универсального ключика ко всем запорам. При этом практика подгонки любого материала под заранее заданные схемы приобрела характер профессионального know how — в результате чего в глазах добросовестных отечественных «полевиков» сторонники структурно-семиотического моделирования стали выглядеть не меньшими догматиками, чем теоретики исторического материализма.

Системный крах марксистской методологии совпал с падением «железного занавеса» и с массовым импортом доминирующих в конце восьмидесятых годов в западном гуманитарном знании постструктуралистских моделей. При этом особая притягательность постмодернистской парадигмы для поздне’советской и постсоветской гуманитарии заключалась в ее очевидной направленности на разрушение всех и всяческих «идеологий» и «мифологий», что позволяло — скорее эффектно, нежели эффективно — рассчитаться с марксистской догматикой, тем более что в советском, крайне упрощенном и ходульном варианте, она представляла собой в этом смысле идеального «мальчика для битья». А поскольку постструктуралистская методология логично воспринималась как следующий шаг по сравнению с теми же структурно-семиотическими моделями тартуско-московского образца, то и переход на новые рельсы оказался достаточно гладким — или, скорее, таковым показался.

Впрочем, уже к началу девяностых годов — то есть именно тогда, когда наиболее «продвинутая» часть молодого поколения отечественных гуманитариев начала осваивать Деррида и Фуко, Бодрийяра и Лакана в качестве новых «вмененных» языков современного гуманитарного знания — в самой Франции, и, шире, в «западной» гуманитарной традиции начал намечаться отход от постструктуралистской риторики. Претензии вызывал прежде всего именно ее предельно «универсалистский» характер, по большому счету ограничивающий собственный горизонт полем чисто дискурсивных практик, при том, что даже самая жесткая постструктуралистская критика никогда не настаивала на тотальном отсутствии системы референций между языком и реальностью. Речь прежде всего шла о потенциальной ненадежности, необязательности подобных референций и об этической необходимости признавать и постоянно учитывать саму возможность этих «значимых несовпадений». Генеральной задачей постструктуралистской критики была попытка найти выход за пределы сугубо идеалистических эстетических и культур-объясняющих парадигм образца XIX и первой половины XX века, к числу которых естественным образом принадлежали и марксистские модели. Однако само по себе занижение значимости референтных связей между дискурсом и реальностью и очевидный акцент на не имеющих оснований в какой бы то ни было конкретике риторических, то есть, по сути, игровых стратегиях были свидетельством возвращения — пусть на иных дискурсивных основанияхвсе к тем же идеалистическим парадигмам3.

В сложившейся ситуации необходимость перебросить методологический мостик между «универсализмом» и «партикуляризмом» представляется весьма актуальной, и попытка интерпретации широкого спектра вполне конкретных культурных кодов, свойственных кругу родственных архаических культур и основанных при этом на ряде (верифицируемых всякий раз на конкретном материале) универсалистских принципов, может дать методологические основания для построения новой модели развития человеческой культуры — в «индоевропейской» гамме ее вариантов.

Кроме того, актуальность исследования определяется минимальной степенью разработанности проблемы к настоящему моменту. Наделение пространственных зон теми или иными культурными характеристиками традиционно представляет собой в гуманитарных дисциплинах один из наиболее продуктивных источников для создания «рабочих метафор», таких.

3 См. в этой связи [Miller 1987]- [de Man 1983]- [Neer 2002:25]. как бахтинский «хронотоп». Однако, представление о жесткой сцепленности тех или иных поведенческих стратегий с конкретной культурной зоной до сей поры существовало в науке на латентном уровне, присутствуя в качестве своеобразного культурного фона в исследованиях, посвященных самым разным аспектам исторического и культурного развития весьма несхожих между собой человеческих сообществ.

Для скифского блока анализируемого материала существенное значение имеют работы ряда отечественных исследователей (Д. С. Раевский, В. И. Абаев, Б. Н. Граков, Э. А. Грантовский, Е. Е. Кузьмина, И. В. Куклина, Д. А. Мачинский, А. М. Хазанов, А. И. Шкурко)4. В западной традиции, пожалуй, наиболее полно и концептуально скифский материал анализируется в работах французской исследовательницы Вероник Шильц. Поскольку скифский материал рассматривается нами в компаративном ключе, то нельзя не упомянуть и о значимых в нашем случае исследованиях по некоторым аспектам более широкого круга иранских культур, представленных в работах Ж. Дюмезиля, Б. А. Литвинского, М. Бойс, Р. Фрая, Ф. X. Гутнова и др.

Рассматриваемый древнегреческий материал, условно говоря, распадается на две части — если следовать логике сформировавшейся в европейском гуманитарном знании дисциплинарной парадигмы. Для той части материала, которая традиционно ' служит объектом скорее филологических штудий, в нашем случае были существенно важны труды М. Перри, А. Лорда, С. М. Боуры, Г. Надя, Р. Онианза, Н. Р. И. Фишера, Дж. Гриффина, Б. Нокса, Л. Жерне, Ж.-П. Вернана и П. Видаль-Накэ. Исследовательские традиции двоих последних ученых, впрочем, не менее важны и для другой составляющей анализируемого материала, представляющего изобразительную и предметно-бытовую сферы древнегреческой культуры. В данной области нельзя не упомянуть прежде.

4 Здесь и далее при упоминании фамилии автора без ссылки на источник см.

список литературы

всего о трудах Дж. Бизли и Дж. Бордмена. Впрочем, наиболее близкие — и с точки зрения исследовательских стратегий, и с точки зрения преследуемых целей — нам позиции в данной области представлены в работах французской группы исследователей, работающих в контакте с парижским Институтом истории искусств (Центр Жерне-Глотц): А. Шнаппа, А. Виттенберга, Ф. Лиссаррага, Ф. де Полиньяка, Н. Стравчински, Ф. Фронтизи-Дюкру и др. Из отечественных специалистов, чьи труды оказались существенно важными для наших собственных исследований, нельзя не назвать М. Л. Гаспарова, Л. А. Гиндина, В. Л. Цимбурского и И. И. Ковалеву. Следует упомянуть также и о достаточно концептуальных и богатых с точки зрения представленного материала работах болгарского специалиста 'по фракийской культуре И. Маразова.

На раннесредневековом европейском материале темы, в той или иной степени близкие к заявленной в данном диссертационном исследовании поднимали прежде всего французские ученые, работающие в парадигме, так или иначе близкой к традиции «Анналов»: Ж. Ле Гофф, М. Дюби, Ж.-К. Шмидт и др., а также ряд таких отечественных специалистов как А. Я. Гуревич, П. Ю. Уваров, А. А. Хлевов, Ю. Е. Арнаутова и др. Интересующий нас кельтский материал рассматривается в трудах К.-Ж. Гюйонварха, Ф. Леру, А. и Б. Рисов, Т. Ф. О’Рахилли, К. МакКона, С. Шкунаева и др. Воински-аристократическая традиция раннего и зрелого средневековья анализируется в ряде близких аспектов в работах Ф. Кардини, Р. Менендеса Пидаля, Ф. де Пюи де Кленшана, О. Хойслера, Е. С. Решетниковой и др.

Значимые для нас исследования, связанные с маргинальными формами поведения (прежде всего речевого) на славянском материале представлены в работах Б. А. Успенского, В. И. Жельвиса, В. Д. Назарова и др.

Семантические поля, связанные с понятием «культурный код», а также с рядом других, близких, либо совместимых с ним понятий («семиотическая структура», «знаковая система» и т. д.) имеют в европейском гуманитарном знании достаточно давние традиции. Началом можно считать разрабатывавшиеся в рамках марбургской школы представления о символических формах культуры, выстроенных в рамках единой культурной традиции не в синтагматическом, а в парадигматическом порядке (Э. Кассирер) — в противоположность традиционым для XIX века романтически-гегельянским эволюционистким подходам. В качесте другого источника можно назвать комплекс представлений о культурной памяти как о сложном над-индивидуальном культурном механизме, сформулированный изначально в работах Мориса Альбваша (или — в более привычной для русского глаза транслитерации — Хальбвакса). Далее5 данный комплекс понятий активно разрабатывается в рамках структурализма, и прежде всего у Клода Леви-Строса, чья система базисных для анализа культуры бинарных оппозиций четко выводит на соответствующие системы кодовых маркеров. В конце XX века наиболее продуктивно с понятием культурного кода работали, на наш взгляд, французские социологи, теоретики культуры и антропологи — и прежде всего Пьер Бурдье.

Структура взаимодействия различных пространственно-ориентированных поведенческих стратегий в рамках одного сообщества и даже на уровне конкретного индивида ранее не выделялась и не описывалась — как и соответствующие системы культурных кодов, ре1улирующие данное взаимодействие. Впрочем, определенных оснований, легших в основу представленной системы гипотез нельзя не оговорить заранее. Ритуальная теория Арнольда ван Геннепа, сформулированная в вышедшей еще в 1908 году классической книге «Les rites de passage. Etude systematique des rites» (рус. пер. «Обряды перехода», 1999) задала ключевую матрицу восприятия ритуала как способа перехода из одного социального состояния в другое (а, следовательно, от одной поведенческой стратегии к другой). А. ван Геннеп.

5 Мы сознательно не затрагиваем здесь лингвистическую составляющую эволюции понятия кода, хотя она имеет самое прямое отношение, скажем, к структуралистской методологии. работал в традиции классического эволюционизма, и его прежде всего интересовала роль ритуала в последовательной, диахронической перспективе, а также взаимодействие в рамках ритуала различных социально-возрастных групп: что и привело к развитию его теории в появившемся на протяжении XX века большом количестве интереснейших исследований, посвященных структуре возрастных классов в ряде традиционных сообществ (А. Принз, С. Айзенштадт, Ф. Стюард, К. Задыхина, К. Калиновская, В. Мисюгин и др.). Однако задачи выявить логику синхронного взаимодействия различных поведенческих моделей на уровне единой социальной группы или даже отдельного индивида в связи с теми культурными зонами, на которых эта группа в данный момент находится или границы которых пересекает, ни А. ван Геннеп, ни его последователи перед собой не ставили.

К упомянутой выше традиции примыкают авторы исследований, посвященных конкретным половозрастным группам в рамках архаическиха отчасти и современных культур. В этой области накоплен колоссальный по объему и по значимости материал. Особенный интерес представляла и представляет для нас та группа уже проведенных исследований, которая касается маргинальных (прежде всего воинских) мужских сообществ, поскольку именно этот материал (в силу особой ригидности и, следовательно, сохранности соответствующих практик, а также в силу их специфической значимости для развития ряда европейских культурных традиций) позволил нам выделить ряд базовых для пространственно-магистического подхода характеристик основных культурных зон и связанных с ними кодовых систем. Начало исследованию воинских мужских союзов положили немецкие и скандинавские ученые первой трети XX века (X. Шурц, Л. Вайзер, С. Викандер и др.), затем инициативу подхватили англоязычные исследователи (И. Надь, К. МакКон, К. Брейсвелл и др.). Солидный материал накоплен в этой области и восточноевропейскими — в том числе и русскими — учеными (С. Йорданов, Ю. Андреев, А. Иванчик, Ю. Карпов, Ю. Ботяков и др.).

Ряд методологически близких позиций в плане сцепленности тех или иных кодовых характеристик с конкретными социальными группами, составляющими базовую структуру архаических индоевропейских сообществ был выдвинут в работах Ж. Дюмезиля, а также тех современных исследователей, которые развивают его теорию (Н. Аллен, П. Созо).

Не остались без внимания и семантические аспекты пространственных культурных зон. Еще в рамках классической структуралистской антропологии и близких к ней научных школ середины XX века семантика различных зон, соотнесенных с «культурным центром» получила достаточно интересное освещение (К. Леви-Строс, Л. Леви-Брюль и др.). Отечественная тартуско-московская структурно-семиотическая школа и ее последователи развивали данные модели, зачастую, впрочем, придавая выделенным характеристикам пространства излишне абстрактный и универсальный характер — зачастую в ущерб конкретным аналитическим практикам (Ю. Лотман, В. Иванов, В. Топоров, Д. Раевский, А. Подосинов, И. Маразов и.

ДР-).

Наиболее адекватные стратегии анализа архаических кодовых системв том числе и сопряженных с базовыми пространственными характеристиками, сложились, как представляется, в рамках французской антропологической школы, основанной в последней трети XX века Ж.-П. Вернаном и П. Видаль-Накэ. Исследовательские практики таких ученых как А. Шнапп, А. Шнапп-Гурбейон, Ф. де Полиньяк, Ф. Лиссарраг, В. Шильц, Ф. Фронтизи-Дюкру и др. оказали на наши исследования в означенной области, пожалуй, наиболее существенное влияние.

Представленные в данном диссертационном исследовании подходы являются принципиально инновационными. В этой связи научная новизна исследования прежде всего определяется разработкой авторской концепции пространственно-ориентированной системы культурных кодов, лежащих в основе каждой конкретной рассматриваемой культуры и восходящей к общему — «индоевропейскому» — прототипу, и раскрывается в следующих позициях:

— впервые была рассмотрена функциональная зависимость системы жизненных стратегий человека от системы культурно маркированных территориальных зон;

— впервые были вычленены — для системы индоевропейских культуркультурные коды, имеющие строгую территориальную привязку;

— впервые анализ широкого спектра индоевропейских культурных феноменов был проведен с опорой на общую для них систему пространственно-ориентированных культурных кодов;

— впервые индоевропейская группа «звериных стилей» (а также иные, неиндоевропейские, но примыкающие к таковым феномены) была рассмотрена как система культурных кодов, маркирующих мужские (воинские) статусы;

— впервые был проведен анализ скифского звериного стиля как единого кода;

— впервые было проведено сопоставление кодовых элементов, маркирующих мужские статусы, в скифской, древнегреческой, кельтской, древнегреманской и в ряде других индоевропейских культур;

— впервые был проведен анализ классической литературной (Гомер, Софокл) и изобразительной традиции на предмет выявления действующих в рамках данной традиции мужских пространственно-ориентированных культурных кодов. Подобный анализ, в свою очередь, позволил совершенно по-новому осветить целый ряд традиционных в европейской гуманитарной традиции проблем (природа архаического эпического текста, ритуалы перехода, древнегреческая праздничная культура, происхождение атлетических состязаний и др.);

— впервые была представлена нетрадиционная концепция теогенеза, связанная не только с «культами предков», но и с представлениями о распределении семейного «счастья» и с жесткой «зональной» локализацией конкретных божестввпервые были даны пространственно-ориентированные интерпретации места и функций конкретных божеств ряда языческих пантеонов (в первую очередь древнегреческих — Диониса, Афины, Зевса и т. д.) — радикально отличающиеся от принятых в традиционном европейском мифоведении;

— впервые была выдвинута концепция становления базового для европейского круга культур воински-аристократического способа «потребления территории»;

— впервые была дана пространственно-магистическая интерпретация ритуальной подосновы ряда базовых эпических сюжетов;

Методологические основы исследования при общей ориентированности на системный подход и структурно-функциональный анализ, прежде всего определяются группой гипотез, выдвинутых автором этой работы в период 2000 по 2005 год и получивших в целом рабочее название пространственно-магисттеского подхода. Речь прежде всего идет о детерминированности различных культурных практик (поведенческих модусов, навыков социальной самоорганизации, кодовых систем, способов мировосприятия) той территорией, на которой в данный момент находится индивид или группа индивидов. Причем термин «территория» (или «зона») здесь понимается не с чисто пространственной, а с культурно-антропологической точки зрения, и восходит — в самом общем виде — к антропологической теории О. Лавджоя.

Объектом данного исследования является совокупность культурных артефактов и поведенческих комплексов (зафиксированных в том или ином источнике, на том или ином носителе, или же актуальных и подлежащих фиксации) принадлежащих к группе культур, традиционно определяемых как индоевропейские. Условием включения в выборку является сцепленность того или иного артефакта, того или иного поведенческого комплекса с той или иной культурной зоной и его потенциальная емкость в качестве носителя свойственной данной зоне культурных кодов. Предметом исследования является система мужских пространственно-ориентированных культурных кодов в индоевропейской традиции.

Цель исследования — выявление сложившейся в рамках индоевропейской традиции системы мужских пространственно-ориентированных культурных кодов, анализ ее структуры и функций. В соответствии с поставленной целью выдвигаются следующие задачи:

— развитие за рамками физической антропологии пространственной модели, разработанной О. Лавджоем;

— создание пространственно-обусловленной модели базовых мужских поведенческих стратегий в рамках нуклеарных архаических сообществотслеживание динамики развития этой модели на материале ряда индоевропейских культур;

— выявление причин и способов сочетания разных поведенческих моделей в рамках специфических культурных зон;

— выявление семантических систем, имеющих кодовый характер и маркирующих ту или иную культурную зонуанализ структуры, семантики и прагматики подобных систем, способов их актуализации и функционирования;

— анализ структуры и семантики «звериного стиля» как наиболее яркой и широко распространенной кодовой системы;

— анализ мужских жизненных стратегий, кодифицированных в рамках архаических литературных текстов;

— отслеживание развития архаических пространственно-обусловленных кодовых систем.

Достоверность и обоснованность результатов исследования определяются непротиворечивыми теоретическими положениям, единством интерпретативных методов, их адекватностью материалу и широким спектром самого привлекаемого материала.

Основная гипотеза исследования. Базовые культурные коды, определяющие трансляцию социальной памяти в архаических индоевропейских культурах, носят пространственно-обусловленный характер. Данные коды являются, по сути, одним из наиболее адекватных ключей к пониманию архаических индоевропейских культур, поскольку основные поведенческие стратегии воспроизводятся и актуализируются именно через посредство этих кодов.

Результаты диссертационного исследования автор формулирует как положения, выносимые на защиту:

1. Основные поведенческие стратегии в рамках архаических нуклеарных сообществ жестко сцеплены с базовыми культурными зонами, определяются ими и являются единственно возможными в пределах соответствующих культурных зон. «Наложение» различных поведенческих стратегий в рамках одного и того же пространственно-магистического контекста возможно либо на границах культурных зон, либо в специфически выделенных культурных пространствах, выполняющих особые культурные функции (праздник, игра и «игривое» поведение). В этом случае правила совмещения различных поведенческих и кодовых структур регулируется ритуалом.

2. Сознание архаического человека имеет «револьверную» структуру и приспособлено для актуализации в каждый конкретный момент времени на каждой конкретной культурно маркированной территории единственно возможной здесь поведенческой стратегии и вытеснения всех прочих, культурно неадекватных поведенческих стратегий. Данное обстоятельство является ключевым для понимания поведенческих стратегий индивидов, принадлежащих к до-монотеистическим культурамв противном случае современный наблюдатель автоматически переносит собственные представления о «цельности» человеческой «личности», об ее «ответственности перед собой», о «душе» и т. д. на чужую культуру, предполагая за теми или иными актами совершенно чуждые им мотивации.

3. Территориально-обусловленные поведенческие стратегии закрепляются в системах культурных кодов, служащих для передачи, воспроизводства и актуализации соответствующих поведенческих навыков, адекватных в пределах данной культурной зоны и неадекватных вне ее пределов. Данные кодовые системы выступают также и в качестве маркеров конкретных культурных зон, автоматически «переключая» в нужный момент поведение индивида, привыкшего к считыванию такого рода информации. Именно дешифровка культурных кодов, а также восстановление соответствующих им культурных контекстов представляется нам стратегической задачей гуманитарных дисциплин, работающих с «чужими» культурами.

4. Социально-возрастная структура архаических сообществ имеет не только диахроническую («социальное взросление»), но и синхроническую развертку, связанную с возможностью «иного», «не-статусного» поведения, которая, в свою очередь, обуславливается наличием различных культурных зон, а также закрепленных в ритуале правил, определяющих порядок пересечения границ между этими зонами. При этом повышение социального статуса связано с увеличением поведенческой свободы, с расширением спектра доступных поведенческих модусов и с большей произвольностью включения в тот или иной пространственно-магистический контекст: старик, уероу при определенных условиях может вести себя как мальчик, ттаь?, более того, специфическая «ребяческая» (тгсибька) манера составляет основу праздничного поведения, противоположная же метаморфоза принципиально невозможна.

5. Одной из базовых категорий архаического индоевропейского мышления является понятие «блага», соотносимое в диссертационном исследовании с наиболее емким в данном отношении иранским термином «фарн». Место человека в социальной структуре определяется степенью и способом его причастности к семейно-родовому «фарну», а также потенциальными возможностями увеличения «доли счастья».

6. Упомянутые выше специфические зоны совмещения принципиально различных поведенческих стратегий выполняют значимую социальную роль. Одной из таких зон является праздник, который с представленной здесь точки зрения прежде всего являет собой внутригрупповой механизм перераспределения «фарна». Атональный характер ряда праздничных практик демонстрирует вид «фарна», подлежащего перераспределению, а также способ этого перераспределения. В этом смысле ритуальные структуры являются вторичными, служебными по отношению к празднику как целому и предоставляют механизмы входа в праздничное пространство и выхода из него, а также способы связи между различными «сюжетными» зонами праздничного пространства.

7. Специфическое праздничное пространство, в рамках которого происходит перераспределение «фарна», с необходимостью совмещает признаки центральной, «статусной» культурной зоны с признаками маргинальной «зоны судьбы», что диктует особую логику праздничного поведения. При усложнении социальных механизмов и формировании элит неизбежно возникают целые жизненные стратегии, основанные на «праздничном» совмещении «судьбы» и «статуса». Подобные стратегии могут быть как собственно элитарными, 1 так и обслуживающими, профессиональными, которые, однако, имеют тенденцию к «завышению статуса». Эти стратегии обладают повышенной привлекательностью, составляют предмет активной культурной разработки и со временем становятся главным критерием «зон изобилия».

8. Комплекс индоевропейских «звериных стилей» представляет собой ряд вариаций единой кодовой системы, свойственной маргинальной воинской территории и оперирующей зооморфными образами как маркерами комплексных синтетических смысловых полей, связанных прежде всего с различными воинскими статусами и системой отношений между ними. В рамках конкретных культур данная кодовая система может существовать в «чистом» виде (как в скифской и, отчасти, в элладской и в архаических кельтских и германских), составляя основу базового «символического языка» данной культурной традиции, так и в «модифицированном» (как в древнегреческой периода архаики и ранней классики), представляя собой один из элементов более сложного культурного коктейля. Впрочем, базовые кодовые элементы «звериного стиля» остаются на удивление стабильными от эпохи к эпохе и от культуры к культуре.

9. Традиционная эпическая сюжетика индоевропейского круга культур органично связана с теми же смысловыми полями и может быть успешно интерпретирована исходя из анализа структуры архаических пространственно-ориентированных кодовых систем. Кодовые системы, связанные с различными инвариантами «звериного стиля» функционируют контексте тех же самых поведенческих стратегий, которые составляют культурный фон эпической сюжетики, отсылают к тем же значимым семантическим полям и зачастую составляют одну из основ как базового метафорического языка, так и «грамматики сюжета» эпического текста.

10. Означенные выше кодовые системы обладают высокой культурной устойчивостью и продолжают оказывать мощное формирующее воздействие на современную «европейскую» цивилизацию. Отчасти речь идет о сохранении и репродукции архаических кодовых систем на уровне наиболее ригидных (и маргинальных) субкультур (армейских, уголовных, детских и подростковых и т. д.). Отчасти — о некритичном усвоении соответствующих кодовых элементов при активном использовании «культурного наследия» предшествующих эпох и цивилизаций и об их инфильтрации в современные культурные контексты. В любом случае, интерпретация природы и структуры данных кодов, логики их «поведения» в различных культурных средах и механизмов влияния на поведение отдельных индивидов и целых социальных групп может оказать существенное влияние на понимание современных культурных процессов — как с точки зрения природы и генезиса последних, так и с точки зрения их актуального состояния и перспектив развития.

Теоретическая и практическая значимость диссертационного исследования определяется объективной необходимостью выявления механизмов кодового регулирования индивидуальных и групповых поведенческих стратегий человека в рамках как архаических, так и современных культур. Данная работа обладает высокой эвристической ценностью и открывает новое направление в изучении целого ряда разнообразнейших культурных феноменов, позволяя вскрыть их кодовую природу, а также механизмы актуализации и функционирования означенных культурных кодов.

Апробация работы. Основные положения, выводы и рекомендации, изложенные в диссертации, докладывались на методологических семинарах и заседаниях кафедры социальной антропологии и социальной работы СГТУ (1998;2005), кафедры зарубежных литератур и классической филологии СГУ (1987;2006), на заседаниях открытого междисциплинарного семинара «Пространственно-магистические аспекты культуры» (СГУ, 2001;2006), представлялись в качестве научных докладов на методологических" семинарах при кафедре истории зарубежных литератур МГУ (2001), при Центре им. Луи Жерне (Париж, 2004), на летней школе «От мира империй к-глобализации: новые подходы к осмыслению роли империй нового времени» (Саратов, 2002), а также на международных и российских конференциях: «Культура, власть, идентичность: новые подходы в социальных науках» (Саратов, 1999), «Проблемы художественного перевода» (Москва, 2000), «Индивидуальное и коллективное в истории» (Саратов, 2001), «Автор — текст — аудитория» (Саратов, 2001), «Repetition» (Реймс, 2002), «История империй: методологические и историографические проблемы» (Саратов, 2002), «Социальная память и власть» (Саратов, 2002), XXII международной филологической конференции (С.-Петербург, 2003), XI Банных чтениях: «Концепт „современности“ в истории культуры и гуманитарных наук» (Москва, 2003), «„Мужское“ в современном и традиционном обществе» (Москва, 2003), 1-х Пирровых чтениях (Саратов, 2003), «Языки страха: женские и мужские стратегии поведения» (С.-Петербург, 2003), «Медиевисты старшего поколения: судьбы, общество, власть, наука (Москва — Саратов, 2003), «Саратов: формула идентичности и успеха» (Саратов, 2004), 2-х Пирровых чтениях (Саратов, 2004), «Перевод: концепции и практики» (Москва, 2004), «Многообразие религиозного опыта и проблемы сакрализации и десакрализации власти в христианском и мусульманском мире (опыт России и Европы)» (Саратов, 2004), Третьих Пирровых чтениях (Саратов, 2005), «Морфология праздника (Санкт-Петербург, 2005), VIII Балканских чтениях (Москва, 2005) и «История как игра метафор: метафоры истории, общества и политики» (Москва, 2006). Разработки автора были реализованы в грантовых проектах: № 1 BP 122 по программе «Восточная Европа: опыт тоталитаризма» Института «Открытое общество» (2001) — № НАТ11К на поездку по программе «Высшее образование» института «Открытое общество" — в гранте СарМИОН по теме «Герой и власть: антропологическое измерение» на поездку (2002) — в гранте Institute national d’histoire de l’art и фонда Maison des Sciences de l’homme (Париж) для исследовательской работы в Centre de Louis Gernet (2004), a также в гранте Центра изучения России, СССР и постсоветских государств Школы Высших исследований в области социальных наук и Национального центра научных исследований (EHESS-CNRS, Париж) и Института всеобщей истории Российской Академии наук (ИВИ РАН, Москва) на участие в летней школе DRERUPA «На пути к империи: кризисы и инновации Московского царства в европейском контексте (конец XVI — начало XVII вв.)» с темой «Традиции архаических воинских мужских союзов в организации властных структур и в самоорганизации маргинальных военизированных групп в кризисную эпоху XVI—XVII вв.».

Публикации. По теме диссертации опубликована 51 работа общим объемом более 115 п.л., из них одна авторская монография объемом в 34 а.л., шесть глав в коллективных монографиях (а ' также составление и общая редакция четырех коллективных монографий, которые не учитывались при подсчете общего количества и объема публикаций), 7 статей в реферируемых научных журналах и 9 в других центральных периодических изданиях, два учебно-методических пособия. Содержание работ включено в учебные курсы по культурной антропологии, социальной антропологии, истории античной литературы и культуры, истории античной литературы, раннесредневековой эпической традиции, истории литературы и культуры XIX века, истории зарубежной литературы XX века, истории литературы и культуры XX века, истории мировой художественной культуры для студентов, аспирантов и магистрантов филологического, исторического, философского факультетов и факультета ФГСН СГУ и специальности «социальная антропология» ФУСС СГТУ, в учебные и научно-методические издания по теории и истории культуры.

Структура диссертации включает введение, три главы, заключение, список используемой литературы и иллююстрации.

Выводы из третьей главы.

Традиционная эпическая сюжетика индоевропейского круга культур (а также связанные с ней иные жанровые традиции) может быть успешно интерпретирована исходя из анализа структуры архаических пространственно-ориентированных кодовых систем. Анализ классической литературной (Гомер, Софокл) и изобразительной традиции на предмет выявления действующих в рамках данной традиции мужских пространственно-ориентированных культурных кодов позволяет совершенно по-новому осветить целый ряд традиционных в европейской гуманитарной традиции проблем (природа архаического эпического текста, ритуалы перехода, древнегреческая праздничная культура, происхождение атлетических состязаний и др.). Смене мужских статусов и жизненных стратегий предшествуют ситуации статусной неопределенности (АхиллАгамемнон, Главк-Гектор), разрушения привычных отношений между «старшими» и «младшими», приводящие к радикальной метаморфозе поведенческого стереотипа.

Означенные выше кодовые системы обладают высокой культурной устойчивостью и продолжают оказывать мощное формирующее воздействие на современную «европейскую» цивилизацию. Отчасти речь идет о сохранении и репродукции архаических кодовых систем на уровне наиболее ригидных (и маргинальных) субкультур (армейских, уголовных, детских и подростковых и т. д.). Отчасти — о некритичном усвоении соответствующих кодовых элементов при активном использовании «культурного наследия» предшествующих эпох и цивилизаций и об их инфильтрации в современные культурные контексты. В любом случае, интерпретация природы и структуры данных кодов, логики их «поведения» в различных культурных средах и механизмов влияния на поведение отдельных индивидов и целых социальных групп может оказать существенное влияние на понимание современных культурных процессов — как с точки зрения природы и генезиса последних, так и с точки зрения их актуального состояния и перспектив развития.

Заявленный в диссертации подход позволяет дать пространственно-ориентированные интерпретации места и функций конкретных божеств ряда языческих пантеонов (в первую очередь древнегреческих — Диониса, Афины, Зевса и т. д.) — радикально отличающиеся от принятых в традиционном европейском мифоведении.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Данное исследование представляет собой результат семилетней работы с комплексом гипотез в области исторической, культурной и социальной антропологии, который еще в 1999 году получил рабочее название «пространственно-магистического подхода» и который, на мой взгляд, может претендовать на пересмотр целого ряда устойчивых положений, существующих в современном отечественном гуманитарном знании.

Приступая к настоящему труду, я с самого начала находился в достаточно непростой ситуации — по нескольким причинам. Во-первых, сам заявленный теоретический и методологический подход изначально строится на основаниях, противоречивых с точки зрения существующей научной парадигмы.

Поскольку базовая модель увязывает исходные условия формирования homo sapiens как биологического вида с определенными доминантами, на которых в дальнейшем строится организация социального и культурного пространства в человеческих сообществах, она неизбежно носит универсалистский характер. В то же время, сам материал, на котором проводятся исследования и который доказывает действенность предложенного подхода, я сознательно ограничил комплексом индоевропейских культурных традиций — обширным и разнородным, но тем не менее частным и конкретным по отношению ко всей сумме вариантов развития человеческой культуры. И в этом смысле универсалистский характер концепции с самого начала находится в противоречивых отношениях с партикуляристским принципом отбора материала.

Во-вторых, материал, избранный в качестве объекта исследования, отличается, как было сказано, крайней разнородностью. Тот условный конгломерат культур, который принято объединять под общим ярлыком «индоевропейских», никоим образом не представляет собой сколько-нибудь очевидного целого. Способы жизнедеятельности и социальной организации, представляющие собой законный «первичный субстрат» культурного кодирования, от культуры к культуре разнятся радикально. В ряде случаев конкретная индоевропейская культура, вроде номадических ираноязычных (скифской или сарматской), гораздо ближе в этом смысле к «чужой» с языковой точки зрения (скажем, тюркской или монгольской), но родственной во всем остальном (вплоть до ареала) номадической же культуре, нежели к родственным по языку «высоким земледельческим» культурам вроде древнеиндийских или среднеиранской. Более того, ряд ключевых кодообразующих концептов, вроде иранского фарн/фарр/фарро в буквальном смысле слова переводятся, скажем, на тюркские языки (кут/кет), сохраняя при этом даже систему кодовых маркеров (баран, орел и т. д.), но не имеют прямого языкового соответствия, скажем, в древнегреческом или в кельтских языках. К тому же, для ряда «индоевропейских» культур мы практически не располагаем какими бы то ни было достоверными данными, которые позволили бы нам делать обоснованные выводы относительно принятых культурных кодов (тохарская, древние малоазийские). А основанием для того, чтобы отнести к индоевропейским ряд традиционно считающихся таковыми бесписьменных культур (вроде той же скифской) являются разрозненные эпиграфические данные, да еще и сделанные на «соседских» языках, и состоящие, как правило, из отдельных имен собственных. Что, при условии допущения обычной — особенно в среде воинской аристократии — практики заимствования «престижных» инокультурных имен (вместе с предметами обихода, способами проведения досуга и т. д.) делает вопрос о языковой принадлежности такого рода культур по крайней мере спорным.

Более того, общий и единый «праиндоевропейский» язык, к которому, якобы, восходят все языки индоевропейской семьи и который представлял собой символ веры филологов со времен Гриммов и вплоть до Эмиля Бенвениста, сам, по сути, является всего лишь романтическим кабинетным конструктом, попыткой втиснуть неизвестную нам систему развития неизвестных нам языков, на которых говорили неизвестные нам группы людей, в логику лингвистического эволюционизма. Можно сколько угодно долго дискутировать о том, где находилась первоначальная прародина индоевропейцев, приводя в качестве аргумента, скажем, сохранность в значительной части современных языков, причисляемых к этой группе, корней, связанных с обозначением тех или иных растений (знаменитый «аргумент березы»). Однако береза распространена в Евразии и Северной Америке на колоссальных территориях — от лесотундры до прилегающих к субтропикам горных зон — и на этом основании прародину индоевропейцев можно локализовать где угодно, от Британских островов до Манчжурии и от Камчатки до Кавказа. С другой стороны, наличие в изобразительной традиции большинства индоевропейских культур такого зверя как грифон отнюдь не свидетельствует о необходимости локализовать искомую прародину в местах обитания грифонов. А проблема соотносимости тех или иных «языков и народов» с теми или иными археологическими культурами вообще относится скорее к области символов веры: даже в тех случаях, когда речь идет о языках и народах, вполне, вроде бы, достоверных с точки зрения существующей исторической традиции — как в случае с готами и другими германцами до IV в. н.э., а также с ранними славянами и т. д. Можно верить в то, что срубники или андроновцы были индоевропейцами с языковой точки зрения, опираясь на систему подобий в структуре жилищ, способах хозяйствования, погребения — или в формах оружия и украшения керамики. Но все эти аргументы останутся косвенными, и всегда будут иметь под собой всего лишь интерпретации интерпретаций. Ни общие дома полуземляночного типа с открытым очагом и земляными нарами, ни погребения курганного типа, ни керамические изделия колоколообразной формы или боевые топоры «кельтской» формы не подлежат языковой идентификации и не могут выступать в качестве базовых аргументов при разрешении вопроса о принадлежности той или иной археологической культуры к индоевропейскому ареалу.

Кроме того, представленный в исследовании материал разнороден еще и по самой своей сути. Скифская торевтика VII — III веков до н.э., древнегреческие эпические, прозаические и драматические тексты, аттическая вазопись VI — IV веков до н.э. — все это разнообразие крайне трудно представить в качестве единого смыслового целого, и, более того, обосновать необходимость именно этой выборки материала из всего богатства культурных памятников и практик, наличествующих в рамках «индоевропейской» традиции. Дабы несколько уменьшить разнородность исходного материала — и, заодно, сократить объем текста диссертационного исследования — я пожертвовал целой главой, где анализ заявленной проблематики велся на славянском, германском и кельтском материале. Но и без этого материал остается достаточно пестрым.

Однако на мой взгляд, сильные стороны данного исследования во многом являются следствием именно перечисленных выше сложностей. При всей скомпрометированности универсализма как методологического принципа, никто не отменял первичных универсалий, образующих исходную доступную человеку систему координат, с которой так или иначе приходится соотносить каждый конкретный способ миропонимания. Проблема заключается не в самих этих универсалиях, а в придании универсального характера методам исследования и в стремлении подогнать любой материал под раз и навсегда заданный интерпретативный механизм. Применительно к архаическим культурам природный грех универсализма заключается еще и во «вчитывании» в чужую культуру, которой, как правило, не свойственен высокий уровень абстрактного мышления, неких всеобъемлющих универсалий, внятных для современной европейской культуры, но не имеющих адекватного смыслового наполнения для культуры-объекта — даже при наличии «удобных» моделей перевода с современных языков, скажем, на архаические древнегреческие диалекты или, тем более, на гипотетический пра-индоевропейский.

Классический эволюционизм тайлоровского образца (в том числе и в марксистском его изводе) настаивает на стадиальном характере общественного, материального и культурного развития, на жесткой последовательности стадий и на не менее жесткой сцепленности свойственных каждой стадии наборов социальных, материальных и культурных феноменов — вне зависимости от какой бы то ни было локальной специфики. Метод порочен изначально и способен сказать гораздо больше о цивилизации XIX века, которая его породила, нежели о тех архаических культурах, к которым его пытались и пытаются применить. Но порочность метода не отменяет действительно имеющей место сцепленности ряда социальных, материальных и культурных феноменов в рамках конкретных способов хозяйственной деятельности и социальной организации — не обязательно связанных жесткой эволюционистской логикой. Классический структурализм выделяет базовые универсальные дихотомии и выстраивает на их основании жесткие схемы, будто бы лежащие в основе социальной организации человеческих сообществ и свойственных этим сообществам систем мировидения. Полевые исследования антропологов следующего за Клодом Леви-Стросом поколения (того же Пьера Бурдье) со всей очевидностью показали необязательность, а зачастую и неадекватность строгих структуралистских матриц, — но данное обстоятельство, опять же, не отменяет базового универсального характера ряда дихотомий (вроде правого/левого, вареного/сырого и т. д.), заставляя всего-навсего искать иную логику их интерпретации в рамках каждой конкретной культурной ситуации. Тернарная структура индоевропейского пантеона и индоевропейской «варнической» социальной организации, предложенная Жоржем Дюмезилем, была более или менее адекватна миттанийскому или ведическому материалу, но при попытке самого же автора навязать ее древнескандинавской или древнеримской культуре обнаружила свою полную несостоятельность. Что, в свою очередь, не отменяет системы трех основных арийских варн и ее потенциальной значимости для интерпретации ряда иных, не-индоиранских реалий — в том числе и в пределах той же древнеримской или древнегерманской культуры.

В то же время, позитивистское стремление везде и во всем идти от конкретного материала и в любой универсалии видеть симптом «философичности», «не-научности» подхода, столь свойственное ряду европейских гуманитарных традиций (скажем, британской, немецкой и, отчасти, отечественной), ничуть не гарантирует от самого безудержного мифотворчества — стоит только поборнику строгой логики фактов выйти на уровень минимально необходимого обобщения. Так Альберт Лорд, автор великолепного «The Singer of Tales» остается неукоснимо убедителен до тех пор, покуда речь у него идет о тех «кубиках», из которых строится досконально знакомая ему сербская эпическая песня. Но стоит автору замахнуться на Гомера, и тут же сказывается извечный порок дедуктивного метода, состоящий в неосознанной репродукции ведущих мифов своего времени: а чем менее ученый осознает власть мифа над собой, тем более он наклонен к настоящему, над-личностному мифотворчеству. Едва ли не во первых строках главы, посвященной Лордом «Илиаде», мы узнаем о том, что «в основе всех подобных сюжетов лежит аграрный миф о похищении Персефоны», и что война здесь «стала фоном для сюжетов об отлучке и возвращении, мифической смерти и воскресении, связанных с мифами и ритуалами плодородия» [Лорд 1994: 209]. Фрэзеровский фантазм об универсальном умирающем и воскресающем божестве, будто бы являвшем собой основу некой аграрно-прокреативной мифологии, «исконной» для всего более или менее преодолевшего порог «дикости» человечества, обладал в первой половине XX века таким обаянием и такой суггестивной силой, что даже строго позитивистски ориентированные авторы принимали его как априорную данность и встраивали свои прекрасно фундированные на микроуровне исследования в совершенно мифологическую парадигму «древних аграрных культов». В отечественной традиции эту же тенденцию можно проиллюстрировать случаем Владимира Яковлевича Проппа. Создав гениальную работу о морфологии волшебной сказки, он при первой же попытке выйти за пределы собственно структурного анализа, принимается откровенно подгонять материал под господствующие научные мифы (и далеко не всегда под «обязательные» марксистские!) уже в «Исторических корнях волшебной сказки» 1946 года, не говоря о более поздних работах: допуская при этом откровенные подмены ради «соответствия канону» — и «не замечая» откровенных противоречий. Так, декларировав в угоду универсалистскому научному мифу отсутствие мотива змееборчества у «народов, еще не образовавших государства» [Пропп 1986: 224] на том основании, что мотив этот связан с «освобождением вод», принадлежит к развитой земледельческой мифологии и, следовательно, носит «стадиально поздний» характер", он тут же приводит пример из долганской легенды [Пропп 1986: 230], при том, что вменять долганам развитую земледельческую культуру и какую бы то ни было государственность совершенно бессмысленно. Далее он оговаривается, что в сугубо земледельческой (по его же собственным словам) русской культуре «змей не является задерживателем вод, и не потому с ним происходит борьба» [Пропп 1986: 258], при том что чуть выше обстоятельно ссылался на этот мотив в монгольской традиции — что и говорить, земледельческой до мозга костей. В итоге структуралистская аккуратность и едва ли не патологическая боязнь любой попытки «отойти от факта» оборачивается — как правилогальванизацией давно почивших в бозе научных трупов, вроде эволюционизма, диффузионизма или — даже! — метеорологических концепций мифа.

Выходом из подобной ситуации мне представляется необходимость одновременной проработки как «универсалистской», так и «партикуляристской» составляющих любой гуманитарной концепции, претендующей на сколько-нибудь масштабный уровень обобщения — при постоянной необходимости держать в поле зрения разрыв между этими двумя составляющими, с тем, чтобы не скатиться, с одной стороны, к возведению очередного воздушного замка, не основанного ни на чем, кроме игр с категориальным инструментарием, а с другой — к сколь угодно добросовестному, но лишенному эвристической составляющей накоплению сырого материала.

Сходные мотивации привели меня и к необходимости включить в исследовательское поле оговоренный выше весьма разноплановый и разнородный материал, объединенный принадлежностью к условной «индоевропейской» культурной общности. Именно разнородность и разноплановость материала обеспечивала достаточную широту перспективы, позволившую мне — как представляется — наглядно продемонстрировать и обосновать то удивительно близкое подобие, которое на самых разных уровнях (от общей структуры до отдельных групп элементов) существовало и существует между культурными кодами, свойственными весьма несхожим между собой и разнесенным в пространстве и времени индоевропейским культурам.

При всех оговорках, которые приходится делать, вычленяя некую условную «индоевропейскую культурную общность», и при всех необходимых допущениях, которые приходится иметь в виду, если принять во внимание, что в основе всех подобных построений лежат сугубо лингвистические реконструкции, нельзя не признать одного немаловажного обстоятельства. Именно от этого круга культур до нас дошло наибольшее количество культурных артефактов: достаточно разнообразных для того, чтобы дать в итоге основу для исследования широких парадигматических связей, и достаточно изученных на настоящий момент для того, чтобы не возникало необходимости всякий раз заново обосновывать возможность тех или иных параллелей — да и просто для того, чтобы позволить исследователю-компаративисту опираться на хорошо фундированную собирателями и систематизаторами сырых данных фактологическую почву. Если одни и те же наборы зооморфных кодовых маркеров в одних и тех же сочетаниях встречаются в изобразительных рядах скифской, греческой, германской, кельтской и италийской архаики, а также в древнегреческой, древнеирландской, ведической, древнеи среднеперсидской, древнескандинавской, старофранцузской, южнои восточнославянской, и кроме того в ряде других дискурсивных традиций, то это дает достаточно веские основания для того, чтобы делать выводы если не относительно общего «праисточника», то хотя бы относительно общей системы значений и способов их трансляции, свойственной широкому кругу родственных культур. При этом сходные ряды в географически и исторически близких культурах, таких как тюркские, монгольские или финно-угорские могут привлекаться в качестве адекватного сопоставительного материала, учитывая высокую вероятность культурных заимствований в исторически обозримый период времени. В то же время, сходные ряды, скажем, в ряде аборигенных североамериканских культур имеет смысл заранее вынести за пределы возможных компаративных стратегий — поскольку в данном случае ни о какой культурной близости в исторически обозримый период речи идти не может. Вопрос же о причинах подобной близости вследствие типологически сходных условий хозяйственной деятельности и социального развития или же вследствие наличия неких гипотетических общих, «архетипических» моделей культурного кодирования был априори оставлен за рамками проводимого исследования как не подлежащий верификации на заданном уровне научной достоверности.

Поскольку базовая «универсалистская» модель жестко увязывает те или иные поведенческие практики с выделенными культурными зонами, обладающими, одновременно, половозрастными, статусными, хозяйственными и топографическими характеристиками, акцент на мужском и пространственно-ориентированном характере исследуемых культурных кодов представляется вполне закономерным. Пространственно-ориентированный аспект в данном случае является константным, сущностно необходимым с точки зрения представленной концепции. Ограничение же материала по гендерному принципу свидетельствует об одном: колоссальное обилие материала в пределах выделенной группы родственных культур заставляет ограничить предмет исследования тендерным аспектом, наиболее «очевидным» в рамках индоевропейских культур, где мужские поведенческие стратегии традиционно прописываются на «публичном», «политическом», исторически сохранном уровне значительно более широко и детально, чем женские.

Проведенное исследование, а также те наработки, которые были сделаны в рамках пространственно-магистического подхода за последние шесть лет как лично мной, так и группой исследователей, собравшейся вокруг саратовской «Лаборатории исторической, социальной и культурной антропологии» (ЛИСКА), позволяют, на мой взгляд, говорить о создании концептуальной основы для серьезного пересмотра ряда устоявшихся научных парадигм в области истории и теории культуры, исторической, социальной и культурной антропологии, а также ряда смежных гуманитарных дисциплин, таких как история и теория литературы, теория фольклора и т. д. Перспективы дальнейших исследований видятся весьма широкими. С одной стороны, достаточно многообещающим представляется выход на современный материал, каковой уже и осуществлялся — в первом приближении — в рамках широких параллелей с рядом моделей, построенных в результате анализа архаических индоевропейских культур396. С другой, предложенная точка зрения столь многое освещает по-другому в контексте архаических и «классических» индоевропейских культур, что, как мне представляется, работы в этой области (вернее, в этих областях, если иметь в виду все обилие текстуальных и археологических данных по означенным.

— зос.

Сергей Трунев, Екатерина Решетникова, Александр Синицын (Саратов) — Антон Нестеров, Ирина Ковалева (Москва) — Михаил Химин (Санкт-Петербург) — Ольга Бекман-Фомичева (Саратов-Гамбург) — Инее Гарсиа де ла Пуэнте (Мадрид) — Димитър Венков (София).

396 См.: [Михайлин 2000,2001,2002; 2002^ 2003а- 2004а- 2004е]. культурам) достанет не только мне — до конца дней моих — но и немалому количеству других исследователей.

Показать весь текст

Список литературы

  1. ABV John Boardman. Athenian Black-figure Vases. L.: Thames and Hudson, 1974. 252 p.
  2. AB VP J. D. Beasley. Attic Black-figure Vase-painters. L.: Thames and Hudson, 1956.278 p.
  3. ARVAP John Boardman. Athenian Red-figure Vases. The Archaic Period. L.: Thames and Hudson, 1975. 251 p.
  4. ARVCP John Boardman. Athenian Red-figure Vases. The Classical Period. L.: Thames and Hudson, 1989. 252 p. JHS — Journal of Hellenic Studies.
  5. PC John Boardman. Pre-Classical: from Crete to Archaic Greece. Harmondsworth (Midx.): Penguin books, 1967. 186 p.
  6. SK Skythische Kunst. Altertumer der skythischen Welt. Mitte des 7. bis zum 3.
  7. Jahrhundert v.u.Z. Leningrad, Aurora Kunstverlag, 1986. 183 S.
  8. SNS Veronique Schiltz. Les Scythes et les nomades des steppes. 8 siecle avant J
  9. C. 1 ciecle apres J-C. Paris: Gallimard, 1994. 474 p.
  10. Ил. -Гомер. Илиада. Пер. Н. Гнедича. М.: Дюна, 1993. 432 с. 1. НЗ Неприкосновенный запас
  11. MUSAEUS 2002 Release A все тексты на древнегреческом и латинском языках.
  12. Beowulf. N.Y.: Dover publications Ltd., 1992. 58 p.3. ?xmelin, Alexandre. Aventuriers et boucaniers d’Amerique. Chirurgien de la flibuste de 1666 a 1672. Paris: Sylvie Messinger, 1990. 353 p.
  13. С. T. Записки ружейного охотника Оренбургской губернии. Уфа: Башкирское книж. изд-во, 1984. 415 с.
  14. Аммиан Марцеллин. Римская история (Res gestae). СПб.: Алетейя, 2000. 576 с.
  15. Аполлодор. Мифологическая библиотека. JL: Наука, 1972. 216 с.
  16. Аппиан. Римские войны. СПб.: Алетейя, 1994. 784 с.
  17. Аристотель. Сочинения в 4 т. М.: Мысль, 1976−84.
  18. А.Н. Народные русские сказки не для печати, заветные пословицы и поговорки, собранные и обработанные А.Н. Афанасьевым. 1857 1862. М.: Ладомир, 1998. 736 с.
  19. Афанасьев 1995 А. Н. Афанасьев. Поэтические воззрения славян на природу. В 3 т. М.: Современный писатель, 1995. Т.1 414 е., Т.2 400 е., Т. З 416 с.
  20. Афиней. Пир мудрецов. Книги I VIII. М.: Наука, 2003. 656 с.
  21. Гальфрид Монмутский. История бриттов. Жизнь Мерлина. М.: Наука, 1984.286 с.
  22. Геродот. История. М: Наука, 2002. 688 с.
  23. Гесиод. Полное собрание текстов. М.: Лабиринт, 2001. 256 с.
  24. Гомер. Илиада. М.: Дюна, 1993. 432 с.
  25. Гомер. Одиссея. М.: Наука, 2000.482 с.
  26. Гомеровы гимны. М.: Carte Blanche, 1995. 232 с.
  27. Григорий Турский. История франков. М.: Наука, 1987. 462 с.
  28. Диодор. Историческая библиотека. СПб.: Алетейя, 2005. 377 с.
  29. Исландские саги. Т. 2. М.: Языки славянской культуры, 2004. 608 с.
  30. Катулл, Гай Валерий. Книга стихотворений. М.: Наука, 1986. 304 с.
  31. Н. Славянская мифология. М.: Чарли, 1995. 686 с.
  32. Ксенофонт. Киропедия. М.: Наука, 1977. 334 с.
  33. Мабиногион. М.: Аграф, 2002. 416 с.
  34. Менандр. Комедии. Фрагменты. М.: Наука, 1982. 574 с.
  35. Младшая Эдда. Л.: Наука, 1970.254 с.
  36. Песнь о Нибелунгах. СПб.: Наука, 2004 (1972). 344 с.
  37. Платон. Собрание сочинений в 4 т. М.: Мысль, 1993−94.
  38. Платон. Диалоги. М.: Мысль, 1986. 607 с.
  39. Плутарх. Сравнительные жизнеописания. В 3 т. М.: Изд. АН СССР, 1961.
  40. Полиэн. Стратегемы. СПб.: Евразия, 2002. 608 с.
  41. Похищение быка из Куальнге. М.: Наука, 1985.496 с.
  42. Прокопий Кесарийский. Война с персами. Война с вандалами. М.: Наука, 1993.572 с.
  43. Прокопий Кесарийский. Война с готами. О постройках. В 2 т. М.: Арктос, 1996. 336 с. (Т. 1), 304 с (Т. 2).
  44. Рихер Реймский. История. М.: РОССПЭН, 1997. 336 с.
  45. Светоний, Гай Транквилл. Жизнь двенадцати цезарей. М.: Наука, 1993. 368 с.
  46. Стурлусон, Снорри. Круг земной. М.: Ладомир Наука, 2002 (1980). 688 с.
  47. Софокл. Драмы. М.: Наука, 1990.606 с.
  48. Тацит, Корнелий. Сочинения в двух томах. М.: Ладомир, 1993.
  49. Три века поэзии русского Эроса. М.: «Пять вечеров», 1992. 148 с.
  50. Фирдоуси. Шахнаме. В 5 т. М.: Изд. АН СССР (Наука), 1957−1984.
  51. Фукидид. История. М.: Ладомир, 1999. 736 с.
  52. Allen N. The ideology of the Indo-Europeans: Dumezil’s theory and the idea of a fourth function // Int. J. Moral and Social Studies. 1987, № 2(1). p.23−39.
  53. Allen N. The hero’s five relationships: a Proto-Indo-European story / Myth and Myth-making: continuous evolution in Indian tradition. London: Curzon, 1996a. p. 1−20
  54. Allen N. Nick Allen. Romulus and the fourth function / Indo-European religion after Dumezil (JIES Monograph Series 16). Washington: Institute for the Study of Man, 1996b. p. 13−36.
  55. Allen N. Varnas, colours and functions: expanding Dumezil’s schema // Zeitschrift fur Religionswissenschaft No 6 (1998). 119 124.
  56. Allen N. Argus and Hanuman: Odysseus' dog in the light of the Mahabharata // J Indo-European Studies. № 28(1−2). p. 3−16.
  57. Akurgal E. The art of Hittites. L.: Harvill Press, 1962. 146 p.
  58. Andrews A. Thucydides and the Persians // Historia, Bd. 25, 1976, Hfl.3. S. 1 -116.
  59. Andrews A. The opposition to Pericles // JHS, Vol. 98,1978. p. 1 8.53. van den Berghe L. L’art d’Iran ancient. Paris: Adam Biro, 1959.248 p.
  60. Barron J. P. Religious propaganda of the Delian league // JHS, Vol.84, 1964. p. 1−6.
  61. Beasley J. D. Attic Black-figure Vase-painters. L.: Thames and Hudson, 1956. 278 p. (ABVP)
  62. Bennett F. M. Religious cults associated with the Amazons. New Rochelle N. Y.: Aristide D. Caratzas, 1912. 79 p.
  63. Berelowitch A. La hierarchie des egaux. La noblesse russe d’Ancien Regime XVIe XVIIe siecles. Paris: Editions du seuil, 2001. 480 p.
  64. Biggs P. The desease theme in Sophocles' Ajax, Philoctetes and Trachiniae II Classical Philology, Vol. 61, No. 4. (Oct. 1966), 223 235.
  65. Binchy D.A. Celtic and Anglo-Saxon Kingship. Oxford: Oxford UP., 1970. 53 P
  66. Boardman J. Athenian Black-figure Vases. L.: Thames and Hudson, 1974. 252 p. (ABV)
  67. Boardman J. Athenian Red-figure Vases. The Archaic Period. L.: Thames and Hudson, 1975. 251 p. (ARVAP)
  68. Boardman J. Exekias // American Journal of Archaeology, Vol. 82 (1978), 1124.
  69. Boardman J. Material culture / Cambridge ancient history, vol. 4. Cambridge: Cambridge UP, 1988. p. 87 134.
  70. Boardman J. Athenian Red-figure Vases. The Classical Period. L.: Thames and Hudson, 1989. 252 p. (ARVCP)65. von Bothmer D. Amazons in Greek art. Oxford: Clarendon Press, 1957.251 p.
  71. Bracewell C. W. The Uskoks of Senj. Piracy, banditry and Holy War in the sixteenth-century Adriatic. Ithaca- L.: Cornell UP, 1992. 329 p.
  72. Bruit Z., Schmitt Pantel P. La religion greque dans les cites a l’epoque clasique. (3-me edition) Paris: Armand Colin, 1999. 192 p.
  73. Bunker E. C. Animal style art from East to West (Catalogue of an exhibition). N.Y.: Asia Society- 1970. 185 p.
  74. Calder W. M. The entrance of Athena in Ajax II Classical Philology, Vol. 60, No. 2 (Apr 1965), 114−116.
  75. Campbell J. The hero with a thousand faces. Princeton: Princeton UP, 1949. 334 p.
  76. Carprnter T. H. Dionysian imagery in fifth-century Athens. Oxford: Clarendon Press, 1997. 157 p.
  77. Carpenter T. H. Dionysian imagery in archaic Greek art. Its development in black-figure vase painting. Oxford: Clarendon Press, 1986.143 p.
  78. Carter D. The symbol of the beast: The animal-style art of Eurasia. L.: Ronald Press Co., 1957.204 p.
  79. Cohen D. The imagery of Sophocles: a study of Ajax’s suicide // Greece & Rome, 2nd Ser., Vol. 25, No. 1 (Apr. 1978), p. 24 36.
  80. Davidson E. H. R. Gods and myths of Northern Europe. Harmondsworth: Penguin books, 1969. 256 p.
  81. Davison J. A. Notes on the Panathenaia // JHS, Vol. 78, 1959. p. 23 42.
  82. Detienne M. Du Polytheisme en General // Classical Philology, Vol. 81, No. 1 (Jan., 1986), p. 47−55.
  83. Dodds E. Fifty Years (and twelve) of Classical Scholarship. 2 ed. Oxford: Oxford UP, 1968.232 p.
  84. Dodds E. Greeks and the irrational. Berkley: University of California Press, 1951.
  85. Donlan W. Homer’s Agamemnon // Classical World, 1971, N. 65. p. 109−115.
  86. Douglas M. Constructive drinking. Cambridge: Cambridge University press, 1991.300 p.
  87. Dover K. J. Greek Homosexuality. L.: 1978., Cit.: Cambridge (Mass): Harvard Universuty Press, Reprint edition, 1989. 256 p.
  88. Drews R. The end of the Bronze Age. Changes in warfare and the catastrophe ca. 1200 B.C. Princeton (N.J.): Princeton University press, 1993. 252 p.
  89. Dumezil G. La religion romaine archaique. P.: Minuit, 1974. 700 p.
  90. Eisler R. Man into wolf. L.: Blackwells, 1978. 264 p.
  91. Enright M. Lady with a mead cup. Ritual, prophecy and lordship in the European warband from La Tene to the Viking Age. Chippenham: North Carolina UP, 1996.
  92. Epstein S. J. Longus' Werewolves // Classical Philology, N 1 (Jan. 1995). P. 58−73.
  93. Errington R. M. A history of Macedonia. Transi, by Catherine Errington. Berkley, Los Angeles, London: University of California Press, 1990. 320 p.
  94. Feldman J. Gender on the Divide. The Dandy in Modernist Literature. L.: Cornell University Press, 1993. 293 p.
  95. Fisher N. R. E. Hybris. A study in the values of honor and shame in Ancient Greece. Warminster (England): Aris & Phililips, 1992. 526 p.
  96. Frontisi-Ducroux F. Du masque au visage. Aspects de l’identite en Grece ancienne. Paris: Adam Biro, 1993.92. van Gennep A. The Rites of Passage. Trans, from Les Rites de passage (1908). L.- Chicago: University of Chicago Press, 1961. 224 p.
  97. Gernet L. Dolon le loup / Anthropologie de la Grece antique. Paris: 1968. p. 149−182.
  98. Gerstein M. Germanie Warg: the outlaw as werewolf / G. J. Larson (ed.) Myth in the Indo-European antiquity. Berkley: 1974. p. 131 156.
  99. The Golden Deer of Eurasia. N.Y.: Metropolitan Museum of Art, 2000. 350 p.
  100. Goldhill S. D. The Great Dionysia and civic ideology // JHS, Vol. 107, 1987. p. 58 76.
  101. Graves R. The Greek myths. L.: Penguin books, 1992. 792 p.
  102. Green M. Animals in Celtic Life and Myth. N.Y.: Routledge, 1998. 140 p.99. (Lady) Gregory A. Gods and Fighting Men. Gerrards Cross (Buckinghamshire): Colin Smythe, 1976. 360 p.
  103. Griffin J. The social function of Attic tragedy / Classical Quarterly, 1998, No. 48 (I), p. 39−61.
  104. Guthrie W. K. C. Odysseus in the Ajax II Greece & Rome, Vol. 16, No. 48 (Oct. 1947), 115−119.
  105. Halbwachs M. On colective memory. L.- Chicago: University of Chicago Press, 1992.262 p.
  106. Hofler O. Geheimbunde der Germanen. Frankfurt a. M.: Verlag d. Manufaktur 1934.
  107. Holt P. Ajax’s burial in Early Greek epic // American Journal of Philology, Vol. 113, No. 3 (Autumn, 1992), 319 331.
  108. Jackson W. T. H. The hero and the king. An epic theme. N.Y.: Columbia university press, 1982. 142 p.
  109. Jeanmaire H. Couroi et Couretes. Lille- Paris: 1939.276 p.
  110. Johnston B. Odjibway Ceremonies. Lincoln- London: S. Whittacker Ed., 1990.
  111. Kaul F. Gundestrupkelden. Cobenhavn: 1991.
  112. Knox B. M. W. The Ajax of Sophocles // Harvard Studies in Classical Philology, Vol. 65 (1961), 1 -37.
  113. Levi-Strauss C. Myth and meaning: cracking the code of culture. N.Y.: Schoken Books, 1979. 72 p.
  114. Lissarrague F. Un flot d’images. Une esthetique du banquet grec. Paris: AdamBiro, 1987.158 p.
  115. Lissarrague F. L’Autre Guerrier. Archers, peltasts, cavaliers. Paris- Rome: AdamBiro, 1990.236 p.
  116. Lord A. The singer of tales. Cambridge- L.: Harvard University Press, 1960. 307 p.
  117. Lovejoy C. O. Hominid Origins: the Role of Bipedism // Am. Journ. Phys. Anthrop., 1980, February, No 52, p.248 259.
  118. Marazov I. The Rogozen treasure. Sophia: Secor, 1996. 308 p.
  119. Marinatos N. The Goddess and the Warrior: The Naked Goddess and Mistress of the Animals in Early Greek Religion. N.Y.: Routledge, 2000.176 p.
  120. Markoe G. Animal style on Greek and Etruscan vases: An exhibition at the Robert Hull Fleming Museum, University of Vermont, April 11-June 2, 1985. 48 p.
  121. Mauss M. The gift: the form and reason for exchange in archaic societies. L.: Norton & Comp., 1967.184 p.
  122. McCone K. R. Werewolves, Cyclopes, Diberga, and Fianna: Juvenile Delinquency in Early Ireland // Cambridge Medieval Celtic Studies, 12 (Winter 1986), p. 1−26.
  123. J. ?atal Hiiyiik, a neolithic town in Anatolia. L.: Harvill press, 1967.
  124. Mikhailin V. Yu. Russian Army Mat as a Code System Controlling Behaviours in the Russian Army // The Journal of Power Institutions in PostSoviet Space (PIPSS), # 1 (June, 2004). www.pipss.org
  125. Miller J. H. The ethics of reading: Kant, de Man, Eliot, Trollope, James, and Benjamin. New York: Columbia University Press, 1987.268 p.
  126. Moore M. B. Exekias and Telamonian Ajax // American Journal of Archaeology, Vol. 84, No. 4 (Oct. 1980), 417 434.
  127. Nagy J. F. The wisdom of the outlaw. Berkley: Univ. of California Press, 1985. 338 p.
  128. Neer R. T. Style and politics in Athenian vase-painting. The craft of democracy, ca 530−460 B.C.E. Cambridge: Cambridge UP, 2002.220 p.
  129. Otto W. F. Dionysos. Mythos und Kultus. Frankfurt: Kurt Wolf Vlg., 1948.
  130. Parke H. W. Festivals of the Athenians: Aspects of Greek and Roman life. L.: Cornell Univ. Press, 1986.208 p.
  131. Parry M. Studies in the epic technique of oral verse making, I. Historical studies, 1930, vol.41. 182 p.
  132. Parry M. Studies in the epic technique of oral verse making, II. Historical studies, 1932, vol. 44. 206 p.
  133. Piatt A. The burial of Ajax // Classical Review, Vol. 25, No. 11 (June 1911), p. 101−104.
  134. Prins A. H. J. East African Age-Class Systems. Groningen: J.B. Wolters, 1953.135 p.
  135. Ranee P. Attacotti, Deisi and Magnus Maximus: The case for Irish federates in late Roman Britain // Britannia, Vol. 32,2001. P. 243 270.
  136. Rapaille C. The culture code. N.Y.: Ransom House, 2006. 224 p.
  137. Robertson N. Athena’s shrines and festivals / Worshipping Athena: Panathenaia and Parthenon. Madison, 1996. p. 27 77.
  138. Schilz V. Les Scythes et les nomades des steppes. 8 siecle avant J-C. 1 ciecle apres J-C. Paris: Gallimard, 1994.474 p.
  139. Schnapp A. Le chasseur et la cite. Paris: Albin Michel, 1997. 601 p.
  140. Schnapp-Gourbeillon A. Lions, heros, masques. Paris: Francois Maspero, 1981.224 p.
  141. Schnapp-Gourbeillon A. Les lions d’Herakles. Le Bestiaire d’Herakles. Kernos, Suppl. 7 (1998), p. 109−126.
  142. Schnapp-Gourbeillon A. Aux origines de la Grece (XIII VIII siecles avant notre ere). La genese du politique. Paris: Les Belles Lettres, 2002.426 p.
  143. Schurtz H. Alterklassen und Mannerbunde. Berlin: Neue Vlg, 1902. 623 S.
  144. Seaford R. The social function of Attic tragedy: a response tp Jasper Griffin // Classic Quorterly, Vol. 50,2000, # 1. p. 134−139.
  145. Shapiro H. A. Democracy and imperialism. The Panathenaia in the age of Pericles // Worshipping Athena: Panathenaia and Parthenon. Madison, 1996. p. 214−225.
  146. Shewan A. The Lay of Dolon. L.: Archer, 1911.118p. ISBN not specified.
  147. Simon E. Theseus and Athenian festivals // Worshipping Athena: Panathenaia and Parthenon. Madison, 1996. p. 9 25.
  148. Sobol D. J. The Amazons of Greek Mythology. South Brunswich- N. Y.: A. S. Barnes and Co.- L.: Thomas Yoseloff Ltd., 1972.174 p.
  149. Stephens P. T. Ajax in the Trugrede II Classical Quarterly 36 (ii), (1986), 327−336.
  150. Steward F. H. Fundamentals of age-group systems. N.Y.: Academic Pr., 1977.381 p.
  151. Thiebaud M. The stag of love. The chase in Medieval literature. Ithaca- L.: Cornell university press, 1974.250 p.
  152. Todd M. Early Germans. Oxford: Blackwells, 1992.285 p.
  153. Tyrrell M. Amazons. A study in Athenian mythmaking. Baltimore- L.: The Johns Hopkins University Press, 1984. 166 p.
  154. Vernant J.-P. Mythe et Societe en Grece ancienne. Paris: Albin Michel, 1974,376 p.
  155. Vernant J.-P. The historical moment of tragedy in Greece: some of the social and psychological conditions / Jean-Pierre Vernant, Pierre Vidal-Naquet. Myth and tragedy in Ancient Greece. (1972) Transi, by Janet Lloyd. N.Y.: Zone books, 1990. p. 23−28.
  156. Vernant J.-P. Tensions and ambiguities in Greek tragedy / Jean-Pierre Vernant, Pierre Vidal-Naquet. Myth and tragedy in Ancient Greece. (1972) Transi, by Janet Lloyd. N.Y.: Zone books, 1990. p. 29 48.
  157. Vidal-Naquet P. The Shields of the heroes: Essay on the central scene of the Seven Against Thebes / Jean-Pierre Vernant, Pierre Vidal-Naquet. Myth and tragedy in Ancient Greece. (1986) Transi, by Janet Lloyd. N.Y.: Zone books, 1990. p. 273−300.
  158. Weiser L. Altgermanische Junglingsweihen und Mannerbiinde. Buhl: Foegler, 1927. 537 S.
  159. Wells P. S. Beyond Celts, Germans, and Scythians: Archaeology and Identity in Iron Age Europe. N.Y.: Duckworth Publishing, 2001. 176 p.
  160. Wikander S. Der arische Mannerbund. Lund: Altar, 1938. 382 S.
  161. Whitman С. H. Homer and the Heroic Tradition. Cambridge (Mass.), Harvard UP, 1958. 448 p.
  162. Woodford S. Ajax and Achilles playing a game on an olpe in Oxford // The Journal of Hellenic Studies, Vol. 102 (1982), 173 185.
  163. Worman N. The Herkos Achaian transformed: character type and spatial meaning in Ajax И Classical Philology, Vol. 96, No. 3 (July 2001), 228 252.
  164. Zanker G. Sophocles' Ajax and the heroic values of the Iliad И Classical Quarterly, 42 (i), (1992), 20 25.
  165. Н. В. Оскорбление и наказание: слово и дело / Этнические стереотипы поведения. Л.: Наука, 1985. с. 279−296.
  166. С. Б. Сказочный текст и традиционная культура. СПб.: Изд-во Санкт-Петербургского университета, 2000.182 с.
  167. С. Е. Немецкий наемник конца XV середины XVII вв.: грани ментальности // Военно-историческая антропология. Ежегодник. 2002. Предмет, задачи и перспективы развития. М.: 2002. с. 83 — 112.
  168. М. В. Художественные проблемы искусства Древней Греции. М.: Искусство, 1987. 222 с.
  169. Альтернативные социальные сообщества в античном мире / Э. Д. Фролов и др. СПб.: Изд. С.-Петербургского университета, 2002. 324 с.
  170. JI. Варвары. От Великого переселения народов до тюркских завоеваний XI века. СПб.: Евразия, 2003. 416 с.
  171. В. Н. Аттическое общественное землевладение V III вв. до н.э. // ВДИ, 1962, № 2. с. 48 — 75.
  172. Ю. В. Апология язычества или о религиозности древних греков // ВДИ, № 1. М., 1998. с. 125 134. '
  173. Ю. В. Мужские союзы в дорийских городах-государствах (Спарта и Крит). СПб.: Алетейя, 2004. 336 с.
  174. В. Г. Ритуалы и мифы древней Анатолии. М.: Наука, 1972. 252 с.
  175. Ю. Е. Колдуны и святые. Антропология болезни в средние века. СПб.: Алетейя, 2004.398 с.
  176. М. И. Сокровища скифских курганов. М.- Прага: «Артия», «Советский художник», 1966. 270 с.
  177. М. И. Сокровища саков. М.: Искусство, 1973. 279 с.
  178. М. И. Киммерийцы и скифы. JL: Изд-во Ленингр. унив-та, 1974. 156 с.
  179. Ф. Ребенок и семейная жизнь при Старом порядке. Екатеринбург: Изд-во Уральского ун-та, 1999.416. с.
  180. Археология Украинской ССР. Т. 2. Скифо-сарматская и античная археология. Киев: Наукова думка, 1985. 598 с.
  181. Я. Култьурная память. Письмо, память о прошлом и политическая идентичность в высоких культурах древности. М.: Языки славянской культуры, 2004. 368 с.
  182. Ф. 3., Шабанов Ф. Ш. Некоторые особенности коммуникактивного поведения азербайджанцев / Национально-культурная специфика речевого общения народов СССР. М., Наука, 1962. С. 88−93.
  183. К. Л. Антропология экстремальных групп. Доминантные отношения среди военнослужащих срочной службы Российской Армии. М.: Наука, 2002.
  184. M. М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. М.: Худ. лит., 1999. 543 с.
  185. Безумие и смерть. Интерпретация культурных кодов 2004. Под ред. В. Ю, Михайлина. Саратов: ЛИСКА, 2005.224 с.
  186. Э. Словарь индоевропейских социальных терминов. М.: Прогресс-Универс, 1995.456 с.
  187. В. Д. Культура Афин времени Фидия // ВДИ, 1971, № 2. с. 101−105.
  188. M. Апология истории. M.: Наука, 1986. 256 с.
  189. М. Феодальное общество. М.: Изд. им. Сабашниковых, 2003. 504 с.
  190. . JI. Земледельческая религия Афин. Т. 1. Пг.: Огни, 1916.
  191. М. Зороастрийцы. (2-е изд). М.: Наука, 1988. 302 с.
  192. Бонгард-Левин Г. М., Грантовский Э. А. От Скифии до Индии. Древние арии: мифы и история. М.: Мысль, 1983.206 с.
  193. Г. В. Мифология пространства Древней Ирландии. М.: Языки славянской культуры, 2003. 416 с. ISBN 5−94 457−127−6.
  194. А. Греческая цивилизация. В 2 т. М.: Искусство, 1992. 185 с. (Т. 1).
  195. С. Б. Мир русского девичества. 70−90 годы XX века. М.: Ладомир, 2002. 343 с.
  196. В. Г. Квинт Гораций Флакк. Саратов: Изд. СГУ, 1993. 376 с.
  197. Ю. М. Аламан. Социально-экономические аспекты института набега у туркмен (середина XIX первая половина XX века). СПб.: Изд. музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера), 2002. 192 с.
  198. В. П. Готы в эпоху Великого переселения народов. М.: Наука, 1990.232 с.
  199. Бурдье П Практический смысл. СПб.: Алетейя, 2001. 562 с.
  200. П. Социальное пространство. Поля и практики. СПб.: Алетейя, 2005. 576 с.
  201. В. Греческая религия. Архаика и классика. СПб.: Алетейя. 2004. 584 с.
  202. М. История хозяйства. Город. М.: КАНОН-Пресс-Ц, «Кучково поле», 2001. 576 с.
  203. Видаль-Накэ П Черный охотник и происхождение афинской эфебии / Пьер Видаль-Накэ. Черный охотник. М.: Ладомир, 2001. с. 135 154.
  204. Виолле-ле-Дюк Э. Э. Жизнь и развлечения в средние века. СПб.: Евразия, 2003. 384 с.
  205. Власть. Судьба. Интерпретация культурных кодов. Под ред В. Ю. Михайлина. Саратов: Изд. Сарат. ун-та, 2003. 300 с.
  206. Воген, А Этруски. М.: КРОН-ПРЕСС, 1998. 235 с.
  207. X. Готы. СПб.: Ювента, 2003. 656 с.
  208. А. В. Книга о русской дуэли. СПб.: Изд-во Ивана Лимбаха, 1998. 280 с.
  209. Т. А. Ранняя история алан (по данным письменных источников). Владикавказ: Иристон, 1999.148 с.
  210. М. Л. Поэзия Пиндара / Пиндар. Вакхилид. Оды. Фрагменты. М.: Наука, 1980. с. 361 -383.
  211. . В. Традиционные рукопашные состязания в народной культуре восточных славян XIX начала XX в. Историко-этнографическое исследование. М.: КМЦ ИЭА РАН, 1997. 170 с.
  212. . В. Палочные бои // Этнографическое обозрение, 1996, № 2. С. 63−74.
  213. . В. Народные виды спортивной борьбы как элемент традиционной культуры русских (XIX начало XX в.) // Советская этнография, 1989, № 4. С. 90−101.
  214. В. А. Из наблюдений над турецкой песней // Этнографическое обозрение. Кн. 79. М.: 1909.
  215. В. А. Между Империей и варварами: военное дело Боспора римского времени. СПб.- М.: «Петербургское Востоковедение», «Филоматис», 2003. 224 с.
  216. Граков Б. H Скифы. М.: Изд-во Москов. гос. унив-та, 1971. 188 с.
  217. Э. А. Ранняя история иранских племен Передней Азии. М.: Наука, 1970. 335 с.
  218. Э. А. Проблемы изучения общественного строя скифов // Вестник древней истории, 1980, № 4. с. 128 155.
  219. Э. А. О некоторых материалах по общественному строю скифов. / Кавказ и Средняя Азия в древности и Средневековье (История и культура). М.: Наука, 1981.
  220. Д. Р. История Англии и английского народа. М.: Кучково поле, 2005. 752 с.
  221. Гроздева И. H Народы британских островов / Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы (конец XIX начало XX в.). Весенние праздники. М.: Наука, 1977.
  222. Д.В. Традиционные юношеские инициации и современная точка зрения на подростковый кризис / Проблемы психологии развития. М.: Наука, 1999. С.28−30.
  223. М. «Чистый взгляд» и взгляд практика: Пьер Бурдье о культуре // НЛО, № 45 (5/2000), с. 6 21.
  224. М. П. Пазырыкский курган. Л.: Изд-во Гос. Эрмитажа, 1950. 92 с.
  225. М. П. Древнее искусство Алтая. Л.: Изд-во Гос. Эрмитажа, 1958., 112 с.
  226. М. П. Древнейшие памятники героического эпоса народов Южной Сибири // Археологический сборник Государственного Эрмитажа, Вып. 3, Л.: Изд-во Гос. Эрмитажа, 1961. с. 7−31.
  227. Э. История Литвы. Т. 1. М.: Фонд им. И. Д. Сытина, 2005. 680 с.
  228. А. Я Начало эпохи викингов (Проблемы духовной жизни скандинавов IX века. Факты и гипотезы) // Скандинавский сборник XII. Таллин: 1967.
  229. А. Я. Эдда и сага. М.: Наука, 1979. 192 с.
  230. А. Я Избранные труды. 1−2 т. М.- СПб.: Университетская книга, 1999. 560 с.
  231. А. Я. Походы викингов. М.: КДУ, 2005. 208 с.
  232. Ф. X. Ранние аланы. Проблемы этносоциальной истории. Владикавказ: Ир, 2001.256 с.
  233. В. Р. Кимон и кости Тезея // Политическая история и историография. От античности до современности. Вып. III. Петрозаводск, Изд-во Петрозаводского ун-та, 2000. с. 34 46.
  234. Гюйонварх К.-Ж., Леру Ф. Кельтская цивилизация. СПб.- М.: Наука, 2001.271 с.
  235. Ф. Славяне в европейской истории и цивилизации. М.: Языки славянской культуры, 2001. 800 с.
  236. Джохансон Д, Иди М. Люси: Истоки рода человеческого. М.: Мир, 1984. 295 с.
  237. Диснер Г.-И. Королевство вандалов. СПб.: Евразия, 2002. 224 с.
  238. А. Г. Природное районирование Прикаспийской полупустыни. М.: Наука, 1979. 142 с.
  239. И. М. Архаические мифы Востока и Запада. М.: Наука, 1990. 247 с.
  240. М. Т. Солдатский быт и солдатское арго / Русистика, 1992, №. 1. С. 35−42.
  241. . Трехчастная модель, или Представления средневекового общества о себе самом. М.: Языки русской культуры, 2000. 320 с.
  242. . История Франции. Средние века. М.: Международные отношения, 2001.416 с.
  243. . Время соборов. Искусство и общество 980 1420 годов. М.: Ладомир, 2002. 379 с.
  244. . Осетинский эпос и мифология. М.: Наука, 1976. 276 с.
  245. . Верховные боги индоевропейцев. М.: Наука, 1986. 234 с.
  246. В. Н Мир идей ариев Ригведы / Ригведа. Т. 2. М.: 1999а.
  247. В. Н О Соме в Ригведе / Ригведа. Т. 3. М.: 19 996.
  248. В. Н., Топоров В. Н. Мир вещей по данным Ригведы / Ригведа. Т. 3. М.: 1999.
  249. В. И. Поле брани. Сквернословие как социальная проблема. М.: Ладомир, 1997.
  250. В. Маргинальная культура в России и рождение интеллигенции // НЛО, № 37 (3/1999), с. 37 51.
  251. В. М. Народный героический эпос. М.- Л.: ГИХЛ, 1962. 435 с.
  252. В. М Фольклор Запада и Востока. М.: ОГИ, 2004. 464 с.
  253. И. В. Обучение и воспитание воинов армии Арабского халифата (конец VI середина XIII вв.) // Военно-историческая антропология. Ежегодник. 2002. Предмет, задачи и перспективы развития. М.: 2002. с. 66−82.
  254. Ф. Ф. Древне-греческая религия. Пг: Огни, 1918. 163 с.
  255. Золотые олени Евразии. Каталог выставки. СПб.: «Славия», 2003. 64 с.
  256. А. Крым в истории русского самосознания // НЛО, № 31 (3/1998), сс.123−143.
  257. В. В. Разыскания в области анатолийского языкознания / Проблемы индоевропейского языкознания. М.: Наука, 1964. с. 40−44.
  258. В. В. Опыт истолкования древнеиндийских ритуальных и мифологических терминов, образованных от аэуа «конь» (жертвоприношение коня и дерево аэуайЬа в древней Индии) / Проблемы истории языков и культуры народов Индии. М.: Наука, 1974. с. 75−138.
  259. В. В. История славянских и балканских названий металлов. М.: Наука, 1983. 197 с.
  260. В. В, Топоров В. Н. Исследования в области славянских древностей. Лексические и фразеологические вопросы реконструкции текстов. М., 1974.
  261. А. И Воины-псы. Мужские союзы и скифские вторжения в Переднюю Азию // Советская этнография, 1988, N 5. С. 38 48.
  262. Исследования в области балто-славянской духовной культуры. Погребальный обряд. М.: Наука, 1990. 256 с.
  263. С. За организацията на граничната охрана в епохата на Първото Българско царство /1100 години Велики Преслав. 1. Шумен: 1995. с. 211−226.
  264. Г. Свечкоед. Образ казака во французской культуре XIX века. НЛО (6/1998), № 34, с. 55−77.
  265. В. Вопросы о пространстве маргинальное&trade- // НЛО, № 37 (3/1999), с. 52−62.
  266. Ф. Истоки средневекового рыцарства. М.: Прогресс, 1987. 384 с.
  267. Ю. Ю. Джигит и волк. Мужские союзы в социокультурной традиции горцев Кавказа. СПб.: Изд-во музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера), 1996. 312 с.
  268. Э. Избранное. Опыт о человеке. М.: Гардарика, 1998. 784 с.
  269. Кин М. Рыцарство. М.: Научный мир, 2000. 520 с.
  270. Клауде Д История вестготов. СПб.: Евразия, 2002. 288 с.
  271. Л. С. Анатомия «Илиады». СПб.: Изд. С.-Петербургского университета, 1998. 560 с.
  272. Л. С. Воскрешение Перуна. К реконструкции восточнославянского язычества. СПб.: Евразия, 2004. 480 с.
  273. И. О. Византия и кочевники южнорусских степей. СПб.: Алетейя, 2003.181 с.
  274. И. И Чудесный сон в пещере // Атлантида. Записки по исторической поэтике. Вып. 3. М.: 1997. с. 179−191.
  275. И. И. Эрихтоний: миф в структуре Панафиней // ВДИ, № 4, 2004.
  276. В. Б. Конь и всадник. М.: Наука, 1977. 152 с.
  277. В. Л. Неформальные традиции российской военной школы конца XIX начала XX вв. // Военно-историческая антропология. Ежегодник. 2002. Предмет, задачи и перспективы развития. М.: 2002. с. 216−228.
  278. М. В. Архэ и афинская демократия / Античная Греция. Проблемы развития полиса. T.l. М., Наука, 1983. с. 327 365.
  279. Концепции зарубежной этнографии. М.: Наука, 1976. 215 с.
  280. А. Р., Гюнтер Р. Упадок и гибель Западной Римской империи и возникновение германских королевств (до середины VI в.). М.: Изд-во Москов. гос. унив-та, 1984. 255 с.
  281. Н. Н. Империя хунну. 2-е изд. М.: Логос, 2002. 312 с.
  282. Л. П. Эвфемизмы в современной русской речи // Русистика, 1994. № 1−2. с. 28−50.
  283. Е. Е. Скифское искусство как отражение мировоззрения одной из групп индоиранцев / Скифо-сибирский звериный стиль в искусстве народов Евразии. М.: Наука, 1976. с. 52−65.
  284. Е. Е. Семантика изображения на серебряном диске и некоторые вопросы интерпретации амударьинского клада / Искусство Востока и античности. М.: Наука, 1977. с. 16−25.
  285. И. В. Этногеография Скифии по античным источникам. Л.: Наука, 1985. 206 с.
  286. О. В. Дельфийский оракул в системе античных межгосударственных отношений (VII-V вв. до н.э.). СПб.: Гуманитарная Академия, 2001.432 с.
  287. Дж. Мифический образ. М.: ACT, 2002. 683 с.
  288. Д. Доисторический человек. Л.: Недра, 1991. 256 с.
  289. Левек П Эллинистический мир. М.: Наука, 1989. 252 с.
  290. Леви-Брюль Л. Первобытный менталитет. СПб.: Европейский дом, 2002. 400 с.
  291. Леви-Строс К. Первобытное мышление. М.: Республика, 1994. 384 с.
  292. Леви-Строс К. Сырое и приготовленное. М.- СПб.: Университетская книга, 1999.406 с. '
  293. Леви-Строс К. Путь масок. М.: Республика, 2000. 399 с.
  294. Леви-Строс К. От меда к пеплу. М.- СПб.: Университетская книга, 2000. 442 с.
  295. Леви-Строс К Происхождение застольных обычаев. М.- СПб.: Университетская книга, 2000. 461 с.
  296. Леви-Строс К. Структурная антропология. М.: ЭКСМО-Пресс, 2001. 512 с.
  297. В. П. Обычай и ритуал как способы социальной регуляции поведения / Психологические проблемы социальной регуляции поведения. М.: Наука, 1976. с. 212−236.
  298. Ле Гофф Ж. Людовик IX Святой. М.: Ладомир, 2001. 800 с.
  299. Ле Гофф Ж. Средневековый мир воображаемого. М., «Прогресс», 2001а. 440 с.
  300. Ле Гофф Ж. Другое средневековье. Время, труд и культура Запада. Екатеринбург: Изд-во Уральского университета, 2002. 328 с.
  301. Jle Гофф Ж. Цивилизация средневекового Запада. Екатеринбург: У-Фактория, 2005. 568 с.
  302. Н. Р. Драма и ритуал в древней Индии. М.: Наука, 1992. 149 с.
  303. Ф. Вино в потоке образов (1987). Перевод Е. Решетниковой // Неприкосновенный запас, № 42 (4/2005). с. 82 92.
  304. . А. Канпойско-сарматский фарн (к историко-культурным связям племен южной России и Средней Азии). Душанбе: Дониш, 1968. 119 с.
  305. . А. Древние кочевники «Крыши мира». М.: Наука, 1972. 269 с.
  306. Д. С. Черты первобытного примитивизма в воровской речи / Словарь тюремно-лагерно-блатного жаргона. М.: «Края Москвы», 1992. с. 354−407.
  307. В. А. Срубные поселения степного Волго-Уралья. Саратов: Изд-во Саратовского университета, 2002. 123 с.
  308. А. Ф. Античная мифология. М.: Учпедгиз, 1957. 618 с.
  309. А. Ф. Гомер. М.: ГУПИМП РСФСР, 1960. 352 с.
  310. А. Ф. Античная мифология с античными комментариями к ней. Собрание первоисточников, статьи и комментарии проф. А. Ф. Лосева. Харьков- М.: Фолио- ЭКСМО, 2005. 1040 с.
  311. В. Г. Культура сасанидского Ирана. М.: Наука, 1969. 242 с.
  312. С. Я. Эксплуатация афинских союзников // ВДИ, 1947, № 2. с. 13−27.
  313. С. Я. К вопросу о политической борьбе в Афинах в конце V в. до н.э. («Андромаха» и «Лисистрата») // ВДИ, 1954, № 3. с. 122 132.
  314. . Магия, наука и религия. М.: Рефл-бук, 1998. 304 с.
  315. . Избранное: Аргонавты западной части Тихого океана. М.: РОССПЭН, 2004. 552 с.
  316. . Избранное: Динамика культуры. М.: РОССПЭН, 2004а. 959 с.
  317. И. Мит, ритуал и изкуство у траките. София: Секор, 1992. 216 с.
  318. Маразов И Митология на траките. София: Секор, 1994. 239 с.
  319. А. В. Армия римской империи. Очерки традиций и ментальности. Нижний Новгород: Изд-во НГУ, 2000. 236 с.
  320. Д. А. Пектораль из Толстой Могилы и великие женские божества Скифии / Культура Востока. Древность и раннее средневековье. Л.: Аврора, 1978. с. 131−150.
  321. М. Б. Погребальные обряды зороастрийцев. М., СПб.: Летний сад, 2001. 248 с.
  322. Е. М. «Эдда» и ранние формы эпоса. М.: Наука, 1968. 364 с.
  323. Е. М. Введение в историческую поэтику эпоса и романа. М.: Наука, 1986.320 с.
  324. Менендес Пидаль Р. Сид Кампеадор. СПб.: Евразия, 2004. 256 с.
  325. Л. В. Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса. М.: РОССПЭН, 2003. 576 с.
  326. В. Ю. Как стать Дураку Повешенным (из истории одного таротного сюжета в европейском искусстве) // Волга, 1992, № 7−8, с. 127 134.
  327. В. Ю. Избыточность: исходный социокультурный смысл / Культура, власть, идентичность: новые подходы в социальных науках. Саратов: «Волжский сад», 1999. с. 229 234.
  328. В. Ю. Русский мат как мужской обсценный код: проблема происхождения и эволюция статуса // НЛО, № 43 (2000). С. 347 393.
  329. В. Ю. Русский мат как мужской обсценный код: проблема происхождения и эволюция статуса // http: // nlo.magazine.ru/ scientist/12.html П 5.08.2000) 2000а
  330. В. Ю. Между волком и собакой: героический дискурс в раннесредневековой и советской культурных традициях // НЛО, № 47 (2001/1). с. 278−320.
  331. В. Ю. Между волком и собакой: героический дискурс в раннесредневековой и советской культурных традициях // http:// nlo.magazine.ru/scientist/36.html (14.04.2001) 2001а
  332. В. Ю. Переведи меня через made in: несколько замечаний о художественном переводе и о поиске канонов // НЛО, № 53 (2002/1). с. 319−339.
  333. В. Ю. Понятие «судьбы» и его текстуальные репрезентации в контексте архаических и «эпических» культур / Жанры речи, Вып. 3. Саратов: Изд-во Саратовского университета, 2002а. с. 308 318.
  334. В. Ю. Бойцы вспоминают минувшие дни: скифский сюжет у Геродота. / TextOnly, № 10, август 2002b (http:// www.vavilon.ru/ textonly /issue 10/mikhailin.html).
  335. В. Ю. Автопортрет Алисы в Зазеркалье // НЛО, № 56 (2002с/4). С. 274−295.
  336. В. Ю. «До-авторская» нарративная традиция и проблема субъективности протагониста (набросок темы). / Автор. Текст. Аудитория. Межвузовский сборник научных трудов. Саратов, Изд-во Саратовского университета, 2002d. С. 71 76.
  337. В. Ю. «Я расскажу вам о себе»: несколько замечаний о новейшей европейской традиции лирического нарратива. // Stylistika XI. 2002. Opole: Uniwersytet Opolski Instytut Filologii Polskej, 2002e. S. 129 -144.
  338. В. Ю. Пектораль из Толстой Могилы как воинский текст / Повседневность российской провинции: история, язык и пространство. Казань: Изд-во Каз. ун-та, 2002g. с. 7 35.
  339. В. Ю. Переведи меня через made in: несколько замечаний о художественном переводе и о поисках канонов // http:// nlo.magazine.ru/ dog/tual/tual57.html (23.04.2002i)
  340. В. Ю. Золотое лекало судьбы: пектораль из Толстой Могилы и проблема интерпретации скифского звериного стиля / Власть. Судьба. Интерпретация культурных кодов. Саратов, Изд. Саратовского университета, 2003. с. 6 169.
  341. В. Ю. Древнегреческая «игривая» культура и европейская порнография новейшего времени. // Неприкосновенный Запас, № 29 (3/2003а). с. 85−92.
  342. В. Ю. Несколько замечаний о внеинституциональных формах научного общения. // НЛО, № 59 (2003/1), с. 486 490. 2003b
  343. В. Ю. Несколько замечаний о внеинституциональных формах научного общения // http://nlo.magazine.ru/dog/tual/tual82.html (06.06.2003с)
  344. В. Ю. Аполлоновы лярвы: состязательный спорт в древнегреческой и новейшей культурных традициях (сетевой вариант). // www. nz-online.ru 2004а.
  345. В. Ю. Аполлоновы лярвы: состязательный спорт в древнегреческой и новейшей культурных традициях (журнальный вариант). // Неприкосновенный запас, № 35 (3/2004Ь). с. 103 109.
  346. В. Ю. Бойцы вспоминают минувшие дни / Нов Български Университет. Годишник на департамент «Средиземноморски и източни изследвания», т. 2 (2004). София: НБУ, 2004(1. с. 133 142.
  347. В. Ю. Городские зоны рекреации в контексте пространственно-ориентированных культурных кодов. / Саратов: идентичность, ресурсы, стратегии. Материалы всероссийской научно-практической конференции. Саратов, 2004е. с. 19 22.
  348. В. Ю. Дилемма Ахиллеса: неопределенность мужского статуса как основа эпического конфликта // Мужской сборник. Вып. 2. «Мужское» в традиционном и современном обществе. М., Лабиринт, 2004^ с. 157−169.
  349. В. Ю. Страхи и неуместность: культы мертвых в индоевропейской традиции / Языки страха: женские и мужские стратегии поведения. СПб.: Пропповский центр, 2004Ь. с.121 126.
  350. В. Ю. Смерть Аякса / Безумие и смерть. Интерпретация культурных кодов 2004. Саратов: СПб.: ЛИСКА, 2005а. с. 7 61.
  351. В. Ю. Дионисова борода: природа и эволюция древнегреческого пиршественного пространства // Неприкосновенный запас, № 43 (5/2005Ь). с. 73 81.
  352. В. Ю. Русский мат как мужской обсценный код: проблема происхождения и эволюция статуса / Злая лая матерная. М.: Ладомир, 2005с. с. 68−137.
  353. В. Ю. Тропа звериных слов. Пространственно-ориентированные культурные коды в индоевропейской традиции. М.: Изд. НЛО, 200d. 536 с.
  354. Mixa&rcm В. Ю. Давньогрецька «грайлива» культура i европейська порнограф! я новггнього часу. Пер. Марты Филь. www.ii.lviv.ua/ пЗЗtexts/ 33-zmist.htm 2005.
  355. В. Ю. Пей с теми, кто равен тебе: древнегреческое праздничное пространство и современный миф о Дионисе / Миф архаический и миф гуманитарный. Интерпретация культурных кодов: 2006. Саратов: СПб.: ЛИСКА, 2006. с. 7 33.
  356. В. Ю. Миф архаический и миф гуманитарный / Миф архаический и миф гуманитарный. Интерпретация культурных кодов: 2006. Саратов: СПб.: ЛИСКА, 2006а. с. 3 6.
  357. В. Ю. «Звериный стиль» в древнегреческой эпической традиции: гомеровская «Долония» (набросок темы) / Миф архаический и миф гуманитарный. Интерпретация культурных кодов: 2006. Саратов- СПб.: ЛИСКА, 2006b. с. 180 190.
  358. В. Ю. Тропой звериных слов. Русский мат как мужской обсценный код // Популярная психология, 2006, № 12 (2/2006с). с. 38 41.
  359. В. Ю. Вечно молодой, вечно пьяный: трансформации традиционных возрастных иерархий в урбанистическом пространстве // Отечественные записки, № 30,2006d. с. 21 40.
  360. В. Ю., Галямичев А. Н. Государственная власть и традиции воинских мужских союзов в славянском мире (к постановке проблемы) // Логос, № 39 (4−5/2003). С. 234 242.
  361. В. Ю., Ксенофонтов А. В. Выбор Ахилла // НЛО, № 68 (4/2004). с. 46−80. 1
  362. Т. А. Суибне-гельт: зверь или демон, безумец или изгой. М.: Аграф, 2001.448 с.
  363. Д. В. Курс лекций по философской антропологии. Саратов: 2000. Авторизованная рукопись.
  364. Д. В. Тело. Территория. Технология. Саратов: Изд. СГТУ, 2000. 128 с.
  365. В. М. Русская бранная лексика: цензурное и нецензурное // Русистика, 1994, N 1−2. с. 50 73.
  366. В. П. Семантическая структура и парадигматические связи полисеманта (на примере слова «судьба»). Волгоград: Перемена, 1997. 30 с.
  367. М. Социальные функции священного. СПб.: Евразия, 2000.448 с.
  368. Г. Греческая мифология и поэтика. М.: Прогресс-Традиция, 2002. 432 с.
  369. А. К. Под знаменем дракона. Военное дело сарматов во II в до н.э. V в. н.э. СПб.-М.: «Петербургское Востоковедение», «Филоматис», 2004. 192 с.
  370. В. Р. Обычаи войны XVI в. и мотивация поведения наемных солдат // Военно-историческая антропология. Ежегодник. 2002. Предмет, задачи и перспективы развития. М.: 2002. с. 113 130.
  371. Н. А Антропоморфные изображения в метео-скифской торевтике / Художественная культура и археология античного мира. Сборник памяти Б. В. Фармаковского. М.: Наука, 1976. С. 166−180.
  372. Р. ПЕ1РАТА / Онианс Р. На коленях богов. М.: Прогресс-Традиция, 1999. с. 303 333.
  373. M. В. Современный детский фольклор как предмет междисциплинарных исследований (К проблеме этнографии детства) // Советская этнография, 1983. № 3. с. 34 45.
  374. Р. Б. Древнеиндийские домашние обряды (обычаи). М.: Высшая школа, 1982. 328 с.
  375. А. Е. О статусе афинских колоний в V в. до н.э. // ВДИ, 1969, № 2. с. 3−19.
  376. А. Е. Эллинский союз 481 г. до н.э. и организация афинского морского союза. Дисс.. канд. ист. наук. Одесса, ОГУ, 1970. 230 с.
  377. А. Е. Организация суда в афинской державе // ВДИ, 1974, № 2. с. 57−68.
  378. А. Е. Афинская морская держава. Дисс.. докт. ист. наук. Куйбышев, КГУ, 1980. 360 с.
  379. В. Г. Украшения Скифии VII III вв. до н.э. М.: Наука, 1978. 144 с.
  380. Ю. А. Османская империя: могущество и гибель. М.: ЭКСМО, 2003.416 с.
  381. Печатнова JL Г. История Спарты (период архаики и классики). СПб.: Гуманитарная академия, 2002. 510с. 1
  382. В. Выражение и смысл. M.: Ad Marginem, 1995. 426 с.
  383. А. В. Ex oriente lux! Ориентация по странам света в архаических культурах Евразии. М.: «Языки русской культуры», 1999. 720 с.
  384. Понятие судьбы в контексте разных культур. М.: Наука, 1994. 318с.
  385. В. Я Исторические корни волшебной сказки. Л.: Изд-во Ленингр. унив-та, 1986. 368 с.
  386. В. Я. Ритуальный смех в фольклоре / Фольклор и действительность. Избранные статьи. М.: Наука, 1976. с. 174 204.
  387. В. Я. Морфология волшебной сказки. М.: Лабиринт, 2001. 192 с.
  388. Г. Теодорих Великий. СПб.: Евразия, 2004. 272 с.
  389. Пюи дю Кленшан Ф. Рыцарство. СПб.: Евразия, 2004. 192 с.
  390. Е. Г. Примечания / Гомеровы гимны. М.: Carte Blanche, 1995.
  391. Д. С. Очерки идеологии скифо-сакских племен. Опыт реконструкции скифской мифологии. М.: Наука, 1977. 216 с.
  392. Д. С. Модель мира скифской культуры. М.: Наука, 1985. 232 с.
  393. И. А. Потаенное знание современной русской семьи. Быт. Фольклор. История. М.: Индрик, 2001. 376 с.
  394. Рам X. Кавказские пленники: культурные мифы и медиальные репрезентации в чеченском конфликте. // НЛО, № 34 (6/1998), с. 78 108.
  395. Рапопорт Ю А. Из истории религии древнего Хорезма (оссуарии). М.: Наука, 1971.124 с.
  396. Е. С. Жреческая составляющая воинского текста и ее реализация в рамках представлений о «статусе» и «судьбе» / Власть. Судьба Интерпретация культурных кодов. Саратов: Изд-во СГУ, 2003. с. 202−209.
  397. Е. С. «Слабый король»: поведенческая стратегия короля Марка в романе Беруля о Тристане и Изольде / Миф архаический и миф гуманитарный. Интерпретация культурных кодов 2006. Саратов- СПб: ЛИСКА, 2006. с. 60−72.
  398. Рис А., Рис Б. Наследие кельтов. М.: Энигма, 1999. 480 с.
  399. М. И. Общество и хозяйство в Римской империи. В 2 т. 400 с. (Т. 1)414 с. (Т. 2).
  400. М. И. Эллинство и иранство на юге России. М.: Книжная находка, 2002. 160 с.
  401. С. М. Легионы Рима на Нижнем Дунае: военная история римско-дакийских войн. СПб.- М.: «Петербургское Востоковедение», «Филоматис», 2003. 256 с.
  402. Д. Г. О культурной принадлежности северокавказских камней-обелисков / Проблемы археологии Евразии и Северной Америки. М.: Наука, 1977.
  403. А. М Урало-алтайская мифология. Символ и архетип. Новосибирск: Наука, 1991.152 с.
  404. Л. Этнография лагеря // Советская этнография. 1990. № 1. с. 96- 108.
  405. М. П. Западная политика Афин во второй половине V в. до н.э. и Первая сицилийская экспедиция. Дисс.. канд. ист. наук. Л., 1983. 234 с.
  406. Л. А. Аристофан и афинская демократия. Дисс.. канд. ист. наук. Л., 1983. ЛГУ, 234 с.
  407. Л. А. Аристофан и афинские союзники // ВДИ, 1991, № 4. с. 25−42.
  408. Т. Н. Календарь «волчьих дней» у румын / Античная балканистика. М., Наука, 1987. С. 101−107.
  409. О. А. Метафора как код культуры. Автореф.. дисс. канд. филос. наук. Ростов н/Д, 2002. 16 с.
  410. Северный Кавказ: человек в системе социокультурных связей. Под ред. Ю. Ю. Карпова. СПб.: Петербургское Востоковедение, 2004. 368 с.
  411. O.A. Обрядовая терминология и структура обрядового текста (погребальный обряд восточных и южных славян): Автореф. дисс. .канд. филол. наук. М.: Институт славяноведения и балканистики, 1983.
  412. Е. Ю. Представленческие модели российской военной элиты начала XX вв. Военно-историческая антропология. Ежегодник. М.: 2002. с. 237−251.
  413. М. Е. Жизнь Древнего Рима: очерки быта. СПб.: Журнал «Нева», «Летний сад», 2002. 416 с.
  414. Г. Н Соколиная охота и культ хищных птиц в Средней Азии (ритуальный и практический аспекты). СПб.: «Петербургское востоковедение», 1998.320 с.
  415. Р. Г. Царство террора. СПб.: Наука, 1992. 574 с.
  416. П. Эпоха викингов. СПб.: Евразия, 2002. 352 с.
  417. Г. И. Олимпия. М.: Искусство, 1981. 214 с.
  418. И. Ю., Марковина Ю. А. Понятие «чужой» в языковом и культурном аспекте / Язык: этнокультурный и прагматический аспекты. Сборник научных трудов. Днепропетровск: Изд-во. Днепропетр. гос. унта, 1988. с. 4−10.
  419. А. Л. Гражданская война в России XVII в.: Казачество на переломе истории. М.: Мысль, 1990.270 с.
  420. Стеблин-Каменский М. И. Труды по филологии. СПб.: Филологический ф-т СПбГУ, 2003. 928 с.
  421. А. Походы викингов. Предисловие и комментарии A.A. Хлевова. М.: ACT, 2002. 736 с.
  422. В. М. Возникновение и структура Пелопоннесского союза // Из истории античного общества. Горький, 1975. с. 3 18.
  423. В. М. Афино-спартанский дуализм и борьба за гегемонию в Греции в V в до н.э. Период пентеконтаэтии (478 431 гг.). Дисс.. докт. ист. наук. Горький, ГГУ, 1987. 540 с.
  424. В. М. К вопросу о возникновении и целях Делосской симмахии // Античное общество и государство. М.: Наука, 1988. с. 52 64.
  425. И. Е. Античная Греция. Политики в контексте эпохи. Архаика и ранняя классика. М.: Наука, 2005. 351 с.
  426. О. И. «Истинная правда»: языки средневекового правосудия. М.: Наука, 2006. 333 с.
  427. С. А. История зарубежной этнографии. М.: Высшая школа, 1978.352 с.
  428. В. Н К семантике троичности (слав, trizna и др) / Этимология 1977. М.: Наука, 1979. с. 3 20.
  429. В. Н. Заметки по похоронной обрядности / Балто-славянские исследования. 1985. М.: Наука, 1987. с. 10 52.
  430. Т. В. Об одной кельто-германской параллели в области мифологии // Язык и культура кельтов. Материалы 3-го коллоквиума. СПб, 1994. с. 21−22.
  431. О. Н Из истории табуистических названий / Вопросы славянского языкознания. М.: Изд-во АН СССР, 1958. Вып. 3. с. 120 126.
  432. С. И. Приращение пространств как законная стратегия существования / Философия. Метафизика. Язык. Саратов: Изд-во «Поволжский межрегиональный ученый центр», 1998. с. 77 82.
  433. С. И Дисциплинарное пространство и потоковый режим / Культура и человек в современной картине мира. Саратов: Юл, 2001. с. 57 -59.
  434. С. И Образ кшатрия в «Тиртхаятре»: пространственные аспекты / Автор. Текст. Аудитория. Межвузовский сборник научных трудов. Саратов: Изд-во ГУНЦ «Колледж», 2002. с. 76 79.
  435. С. И. Опыт пространственно-магнетического материаловедения / Власть. Судьба. Интерпретация культурных кодов. Саратов: Изд-во Саратовского университета- 2003. с. 190−201.
  436. С. И. «Изначальный холм». К исследованию одного индоевропейского сюжета / С. И. Трунев. К интерпретации культурных кодов ряда индоевропейских культур. Саратов: ЛИСКА, 2005. с. 13 -27.
  437. С. И. Слепая смерть: горизонты научного мифотворчества / Миф архаический и миф гуманитарный. Интерпретация культурных кодов 2006. Саратов- СПб: ЛИСКА, 2006. с. 49 59.
  438. Л. Избранное: Эволюция культуры. М.: РОССПЭН, 2004. 1064 с.
  439. Уоллес-Хедрилл Дж.-М. Варварский Запад. Раннее Средневековье 400 1000. СПб.: Евразия, 2002. 224 с.
  440. У. Живые и мертвые. М.- СПб.: Университетская книга, 2000. 671 с.
  441. . А. Религиозно-мифологический аспект русской экспрессивной фразеологии / Тезисы симпозиума Института славяноведенья и балканистики АН СССР. М.: Наука, 1981. с. 49 53.
  442. . А. Филологические разыскания в области славянских древностей (Реликты язычества в восточнославянском культе Николая Мирликийского). М.: Евразия, 1982.224 с.
  443. . А. Мифологический аспект русской экспрессивной фразеологии (Статья первая) // Studia slavica. Academia scientarum Hungaricae. Т. XXIX. Budapest: Akademiai Kiado, 1983. C. 33 69.
  444. . А. Мифологический аспект русской экспрессивной фразеологии (Статья вторая) // Studia slavica. Academia scientarum Hungaricae. Т. 33/1 4. Budapest: Akademiai Kiado, 1987. C. 37 — 76.
  445. . А. Мифологический аспект русской экспрессивной лексики / Избранные труды. Т.2. М.: Языки русской культуры, 1996. С. 67−161.
  446. И. Е. К вопросу о пейоративах / Вопросы ономастики. № 13. Свердловск: Изд-во Уральск, гос. ун-та, 1979. с. 79 86.
  447. . Идеология меча. Предыстория рыцарства. СПб.: «Евразия», 1999. 320 с.
  448. . Н. Польско-литовская интервенция в России и русское общество. М.: Индрик, 2005. 416 с.
  449. О. Ю. Смерть Олега: реконструкция предметного кода / Безумие и смерть. Интерпретация культурных кодов 2004. Саратов: ЛИСКА, 2005. с. 74−118.
  450. Р. Наследие Ирана. М.: Вост. лит., 2002. 463 с.
  451. О. М. О происхождении пародии / Труды по знаковым системам. Тарту: Изд-во Тартуск. гос. ун-та, 1973. С. 490−497.
  452. И. Я. Древняя Русь. Опыт исследования истории социальной и политической борьбы. М.- СПб.: «Златоуст», 1995. 703 с.
  453. И. Я. Рабство и данничество у восточных славян. СПб.: Изд. СПбГУ, 1996.512 с.
  454. Дж. Дж. Золотая ветвь. М.: АСТ, 1998. 784 с.
  455. А. М., Шкурко А. К Социальные и религиозные основы скифского искусства / Скифо-сибирский звериный стиль в искусстве народов Евразии. М.: Наука, 1976. с. 40−51.
  456. М. А. Социокультурные аспекты зооморфной символики народов Центральной Азии. Улан-Удэ: Изд. Бурятского университета, 2001. 138 с.
  457. И. Осень Средневековья. М.: Айрис-пресс, 2002. 544 с.
  458. Д. Г. Русь: от нашествия до «ига» (30−40 гг. XIII века). СПб.: Евразия, 2004. 320 с.
  459. Д. Л. Средневековый архетип в произведениях немецких романтиков / Вестн. Моск. ун-та. Сер. 9, Филология. 1992, N 2. с. 29 41.
  460. Е. В. Поход Дария в Скифию / Древности степной Скифии. Киев: Наукова думка, 1982.
  461. Черных Е. H Протоиндоевропейцы в системе Циркумпонтийской провинции / Античная балканистика. М., Наука, 1987. С. 136 147.
  462. Т. И. Архитектоника социального пространства. Саратов: Изд. СГТУ, 2004. 195 с.
  463. Ю. В. Олимпия. История античного атлетизма. СПб.: Алетейя, 2001. 191 с.
  464. Д. А. Сон клинка (к интерпретации одного этнографического сюжета) / Мифы архаические и мифы гуманитарные. Интерпретация культурных кодов. 2005. Саратов: ЛИСКА, 2006. с.78−89.
  465. В. П. Очерки по истории древних племен Нижнего Поволжья. Л.: Наука, 1975.208 с.
  466. С. «Похищение быка из Куальнге» и предания об ирландских героях / Похищение быка из Куальнге. М.: Наука, 1985. с. 382 446.
  467. М. Кузнецы и алхимики / Элиаде М. Азиатская алхимия. М.: Янус-К., 1998. с. 140−272.
  468. Н. О процессе цивилизации. Социогенетические и психогенетические исследования. В 2 т. М.- СПб.: Университетская книга, 2001.332 с.
  469. Н. Придворное общество. М.: Языки славянской культуры, 2002. 368 с.
  470. Юнг К.-Г. Архетип и символ. М.: Ренессанс, 1991. 304 с.
  471. В. Н. Трагический театр Софокла / Софокл. Драмы. М.: Наука, 1990. с. 467−508.
  472. Рис 1. Золотая пектораль из кургана Толстая Могила. IV в. до н.э. Приведена в: SNS, fig. 145.
  473. Рис. 2. Серебряная позолоченная амфора из кургана Чертомлык. IV в. до н.э. Приведена в: SNS, fig. 144.
  474. Рис. 3. Серебряный кувшин № 155 из Рогозенского клада. IV в. до н.э. Прорисовка приведена в: Marazov 1996: 131.
  475. Рис. 4. Золотая пектораль из кургана Большая Близница. IV в. до н.э. Приведена в: SNS, fig. 310- SK, fig. 255, 256.
  476. Рис. 5. Золотая бляшка (побратимы) из кургана Куль-Оба. IV в. до н.э. Приведена в: SNS, fig. 131,132.
  477. Рис. 6. Золотая бляшка из Семибратнего кургана № 2. Середина V в. до н.э. SK, fig. 85.
  478. Рис. 7. Бронзовая бляшка из Семибратнего кургана № 2. V в. до н.э. SK, fig. 95.
  479. Рис. 8. Котелок из кургана Солоха. IV в. до н.э. Приведен в: SK, fig. 167.
  480. Рис. 9. Котелок из кургана Солоха. IV в. до н.э. Приведен в: SK, fig. 160.
  481. Ю.Рис. 10. Котелок из кургана Солоха. IV в. до н.э. Приведен в: SK, fig.157.
  482. Рис. 11. Котелок из кургана Солоха. IV в. до н.э. Приведен в: SK, fig. 159.
  483. Рис. 12. Котелок из кургана Солоха. IV в. до н.э. Приведен в: SK, fig.158.
  484. Рис. 13. Чернофигурная аттическая амфора работы Художника Акрополя. Между 570 и 560 гг. до н.э. Берлинский государственный музей, инв. № 4823, из Лиосии. Приведена в: ABV, fig. 48.
  485. Рис. 14. Золотая обивка котла из Ильичевского кургана. V в. до н.э. Приведена в: SK, fig. 70.
  486. Рис. 15. Золотая нащитная бляха из кургана Куль-Оба. IV в. до н.э. V в. до н.э. Приведена в: SNS, fig. 116.
  487. Рис. 16. Золотой конский налобник из кургана Большая Цимбалка. IV в. до н.э. Приведен в: SNS, fig. 136.
  488. Рис. 17. Золотая бляшка из кургана Куль-Оба. SK, fig. 203.
  489. Рис. 18. Золотая бляшка из кургана Куль-Оба. SK, fig. 208.
  490. Рис. 19. Золотая бляшка из кургана Большая Близница. SK, fig. 209.
  491. Рис. 20. Золотая бляшка из Александропольского кургана. SK, fig.
  492. Рис. 21. Золотая пластинка из кургана Куль-Оба. IV в. до н.э. Приведена в: SNS, fig. 137.
  493. Рис. 22. Золотая пластинка из кургана Куль-Оба. IV в. до н.э. Приведена в: SK, fig. 258.
  494. Рис. 23. Золотая обивка горита из Мелитопольского кургана. IV в. до н.э. Приведена в: SNS, fig. 106.
  495. Рис. 24. Золотой оклад женского головного убора из кургана Карагодеуашх. III в. до н.э. Приведен в: SNS, fig. 304.
  496. Рис. 25. Серебряное зеркало с тиснением по золотой фольге из Келермесского кургана № 4. Последняя четверть VII в. до н.э. Приведено в: SNS, fig. 84- SK, fig. 47−50.
  497. Рис. 26. Аттическая чернофигурная амфора, подписанная Эксекием. VI в. до н.э. Ватикан, 344, из Вульчи. Приведена в: ABV, fig. 100.
  498. Рис. 27. Аттическая чернофигурная амфора работы Эксекия. VI в. до н.э. Мюнхен, 1470. Приведена в: ABVP, fig. 144.
  499. Рис. 28. Аттическая чернофигурная амфора работы Эксекия. VI в. до н.э. Булонь, 558. Приведена в: ABV, fig. 101.
  500. Рис. 29. Этрусское бронзовое зеркало. VI в. до н.э. Бостон, античная бронза, № 37. Приведено в: von Mach 1900.
  501. Рис. 30. Чернофигурная ольпа. VI в. до н.э. Ашмолеанский музей (Оксфорд), 1885.653 (V.224). Приведена в: ABVP, fig. 435.2.
  502. Рис. 31. Аттическая чернофигурная тарелка работы Лидаса. VI в. до н.э. Мюнхен, Antikensammlungen, inv. 8700. Приведена в: ABV, fig. 69.
  503. Рис. 32. Аттический краснофигурный кратер Художника Диноса. Конец V в. до н.э. Вена, 1024. Приведен в: ARVCP, fig. 180.
  504. Рис. 33. Аттическая чернофигурная амфора Художника Антимена. VI в. до н.э. Тарквиния, RC 1804. Приведена в: ABVP 275.5.
  505. Рис. 34. Аттическая чернофигурная чаша Кембриджского Художника. Ок. 530 г. до н.э. Кембридж, 61. Приведена в: Lissarrague 1987, fig. 111.
  506. Рис. 35. Аттическая краснофигурная амфора Художника Летящего Ангела. Рубеж VI V вв. до н.э. Париж, Petit Palais, 307, из Капуи. Приведена в: ARVAP, fig. 176.
  507. Рис. 36. Аттическая чернофигурная чаша «группы любовных чаш». VI в. до н.э. Торонто, Royal Ontario Museum, 291. Приведена в: ABV, fig. 183.1,2.
  508. Рис. 37. Аттический краснофигурный кратер (ок. 520 г. до н.э.). Wurzburg НА 1662. Прорисовка приведена в: Lissarrague 1987: fig. 23.
  509. Рис. 38. Аттическая краснофигурная пелика Художника Хассельмана. V в. до н.э. Лондон, Е 372, из Нолы. Приведена в: ARVCP, fig. 213.
  510. Рис. 39. Аттический краснофигурный псиктер работы Олтоса. V в до н.э. Нью-Йорк, коллекция Шиммеля Прорисовка приведена в: Lissarrague 1987: fig. 88.
  511. Рис. 40. Аттическая краснофигурная пиксида в манере Мидия. Начало IV в до н.э. Лондон, У 775, из Эретрии. Приведена в: ARVCP, fig. 304.
  512. Рис. 41. Аттический краснофигурный канфар, подписанный (в качестве гончара) Никосфеном. Последняя треть VI в. до н.э. Бостон,
  513. Музей Изящных Искусств, 95.61. Дар Э. П. Уоррена. Приведен в: ARVAP: Fig. 99.1.
  514. Рис. 42. Аттическая краснофигурная чаша в манере Элевсинского Художника. Конец V в. до н.э. Лондон, Британский музей, Е 816, из Вульчи. Прорисовка Дж. Д. Бизли. Приведена в: ABVP, fig. 315.2- ARVAP, fig. 219.
  515. Рис. 43. Аттическая краснофигурная чаша работы Художника Брисеиды. Первая половина V в. до н.э. Оксфорд, Ашмолеанский музей 1967.305, из Черветери. Приведена в: ARVAP: fig. 272.
  516. Рис. 44. Аттическая краснофигурная чаша работы Дуриса. Первая половина V в. до н.э. Бостон, Музей Изящных Искусств, 1970.233. Приведена в: ARVAP: fig. 297.
  517. Рис. 45. Панафинейская краснофигурная амфора работы Берлинского Художника. Первая четверть V в. до н.э. Вюрцбург, Музей Мартина фон Вагнера, 1927.4502 Приведена в: ARVAP: Fig. 145.
  518. Рис. 46. Аттический краснофигурный кратер работы Мисона. Начало V в. до н.э. Лондон, Британский музей Е 458- Приведен в: ARVAP: Fig. 172.1.
  519. Рис. 47. Аттическая краснофигурная амфора работы Финтия. Конец VI в. до н.э. Тарквиния, Национальный музей, RC 6843- Приведена в: ARVAP: Fig. 40.1.
  520. Рис. 48. Аттическая чернофигурная амфора работы Художника Тарквинии. Конец VI в. до н.э. Тарквиния, Национальный музей, RC 6847- приведена в ABV: Fig. 228.
  521. Рис. 49. Аттическая чернофигурная пиксида. VI в. до н.э. Бостон, Музей изящных искусств, 94.7 18.4- Приведена в: ABV: Fig. 320.
  522. Рис. 50. Аттическая чернофигурная амфора работы Художника Антимена. Ок. 520 г. до н.э. Арльсхайм, Коллекция Швейцера- приведена в: ABV: Fig. 188.
Заполнить форму текущей работой

На отлично!