Языковая система как предмет философского анализа: онтологический и гносеологический аспекты

Актуальность исследования.

В настоящее время обращение к выявлению сущностных характеристик языка является актуальной и неотъемлемой частью целостного исследования языковой системы. Рассматривая проблему человека с точки зрения ее «языковости», уделяя должное внимание истолкованию, мы открываем новые горизонты в понимании феномена человека.

Языковая система состоит из совокупности знаковых единиц (слов, словосочетаний, предложений), которые в системе взаимосвязаны и взаимно влияют друг на друга, составляя при этом единство и целостность. В ходе нашего философского анализа мы учитывали разнообразные исследовательские позиции, в том числе М. Хайдеггера и Х.-Г. Гадамера. Как известно, М. Хайдеггер наделяет язык онтологическим статусом, Х.-Г. Гадамер говорит, что тут-бытие этого мира есть бытие языковое. На основании этих позиций знаковая единица в данном исследовании также получает онтологический статус, поскольку является непременной составляющей языковой системы. Формирующаяся тем самым онтологическая знаковость человеческого существования представляется определяющим фактором для понимания познавательной деятельности.. Познание осуществляется только внутри «человечески-языкового видения мира» (Л.А. Микешина), где мир — целое, с которым соотносится наш опыт, схематизированный с помощью языка. Признание этого не означает пребывание познающего лишь в одном языковом пространстве. Он в любой момент можем выйти в другие миры-языки, воспользовавшись переводами, анализируя, исследуя и интерпретируя. Настоящее исследование представляет субъекта, который смыслополагает и интерпретирует различные научные, философские и художественные тексты. Субъект, с нашей точки зрения, — понимающий, познающий, истолковывающий явные и скрытые смыслы. Сущность человека с позиции ее «языковости» раскрывается в его способности интерпретировать. Очевидно, что проблемы онтологии и гносеологии тесно переплетаются с проблемами и опытом герменевтики, ее когнитивной практики, имеющей дело с языком, текстами, значениями и смыслами, означающими и означаемыми.

Настоящая работа посвящена философскому анализу языковой системы с выявлением онтологического и гносеологического аспектов в познании её частей как элементов сложного целого, т. е. роли языковой единицы в языковой системе, где в центре находится человек интерпретирующий, субъект, бытийствующий в языковой реальности, который существует и познает за счет диалога и выстраивания отношений Я и Другой. В этом случае языковая система характеризуется своей субъектной принадлежностью.

Несмотря на общеизвестное положение о том, что сущность человека кроется в языке, что мы «существуем прежде всего в языке и при языке» (М. Хайдеггер), вместе с тем, мы далеки от языка, сводим его к отдельным функциям обозначения и говорения, а необходимо понять его целостную, культурно-историческую, человеческую, онтологическую природу. Понимание и интерпретация языковых форм, прежде всего речевых актов, в которых заключена познавательная информация, есть субъективный акт. В результате такого подхода на передний план выдвигаются особые свойства языковой системы, связанные с внутренней деятельностью субъекта, где язык выступает не просто как средство для взаимопонимания, но как подлинный мир между субъектом и предметами, между субъектом и объектом. Вследствие чего онтологический и гносеологический аспекты языковой системы оказываются в центре философского анализа.

Актуальным в диссертации также является исследование онтологического и гносеологического аспектов языковой системы при переводе, которые имеют, безусловно, схожие фундаментальные аспекты, устанавливающиеся связи и установки. Одним из существенных вопросов философской интерпретации при переводе становится отношение к автору, понимание его роли в бытии философского или художественного текстов. Доверие автору, соблюдение по отношению к его тексту не только семантических, эпистемологических, но и моральных норм — условия корректности и обоснованности в работе интерпретатора. Актуальным представляется анализ приведенного в диссертации практического материала, где оба аспекта не «автономны» по отношению друг к другу в языковой системе, а пребывают в неразрывном диалектическом единстве.

Степень разработанности проблемы.

Первые попытки осмысления феномена языка можно увидеть уже в античной философии — диалоги Платона и «логос» Гераклита, работы Аристотеля и «лектон» стоиков. За знаменитым спором средневековых номиналистов и реалистов стоит стремление разрешить вопрос об онтологической природе языка. Однако только в Новое время становится возможным исследование языка как феномена человеческой культуры. Впервые это удалось Вильгельму фон Гумбольдту, создателю деятельностно-энергетической концепции языка. Гумбольдт настаивает на взаимном влиянии языка и человека и говорит, что, овладевая другими языками, человек расширяет «диапазон человеческого существования» через «языковое мировидение», или картины мира другого народа.

В значительной мере, опираясь на трактовку Гумбольдта, М. Хайдеггер понимает метафизику языка не как абстрактную языковую концепцию, а как содержательную теорию бытийственности языка, проясняющую смысл и значение знаков и терминов и соотносимую с реальным миром. Такой взгляд на роль языка объединяет М. Хайдеггера с широким течением в западной философии и языковедении. Представители этого течения Э. Кассирер, Л. Витгенштейн, Э. Сепир, Б. Уорф также отмечают значимость и своеобразие родного языка. М. Хайдеггер в своей статье «Путь к языку» прописывает формулу онтологического статуса любой языковой системы: «дать слово языку как языку». В свою очередь эту идею продолжает Х.-Г. Гадамер, рассматривая языковую систему как горизонт герменевтической онтологии и опыт мира.

Герменевтический характер бытия трансцендентальной субъективности Э. Гуссерль и М. Шелер усматривают в ее «языковости».

Фр.-В. фон Херрманн в своей работе «Фундаментальная онтология языка» говорит о сокрытой сущности языка, обращение к которой позволяет вывести «искомую сущность к отчетливому себя-показыванию». О сущности языка размышлял английский философ Б. Рассел. Основы онтологического видения языка во многом базируются на достижениях экзистенциальной философии, на тех принципах, которые прослеживаются в трудах К. Ясперса и М. Хайдеггера.

Осознавая важность проблем онтологии для анализа языковой системы, У. Куайн превращает онтологию в формальную семантику. Семантика, являясь одним из трех основных разделов семиотики (два других — синтактика и прагматика), играет существенную роль при постановке и решении проблем современной теории познания. Интерес к семантической стороне языка опирается на философское учение Э. Кассирера, который изучал язык в неразрывной связи с культурой конкретного народа, подчеркивая при этом активную роль языка в мышлении и познании.

Основные принципы семиотики впервые были сформулированы американским логиком и математиком Ч. Пирсом, впоследствии они были изложены и систематизированы философом Ч. Моррисом. Однако вопросы семиотики рассматривались еще с 20-х годов XX века представителями Львовско-варшавской школы. Важный вклад в развитие семиотики внесен с позиций кибернетики, информатики, общей теории систем Б. В. Бирюковым, Ю. А. Петровым, А. И. Уемовым и другими. Культурологический подход представлен Тартуской семиотической школой под руководством Ю. М. Лотмана. Многое было сделано в области исследования семиотики отечественными учеными: А. Ф. Лосевым, П. А. Флоренским, основоположником Казанской лингвистической школы И. А. Бодуэном де Куртенэ и другими. Синтактика и семантика подробно представлены в работах позитивистов и представителей аналитической философии, прагматика — в трудах Л. Витгенштейна, в когнитивной грамматике Р. Лангакера. Хорошо обоснованная научная теория знаков принадлежит итальянскому философу и писателю У. Эко.

Таким образом, языковая система достаточно детально исследовалась в онтологическом и гносеологическом аспектах. Однако ее целостный анализ не был освещен должным образом, а целостность, как внутренняя обусловленность объекта, в свою очередь, необходима при изучении языковой системы как предмета философского анализа для полного выявления ее специфики и уникальности.

Поскольку выявление онтологического и гносеологического аспектов языковой системы в настоящей работе представлено в первичной и вторичной номинации, следует также упомянуть о степени изученности феномена перевода в философском плане. Перевод, оставаясь до сегодняшнего момента приоритетом филологического знания, не получил должного представления как предмет философского анализа. Значимыми до сих пор остаются исследования К.-О. Апеля с «трансцендентально-герменевтическим понятием языка», У. Куайна с гипотезой о неопределенности перевода (которая вызвала дискуссию среди философов языка и лингвистов таких как Г. Харман, Н. Хомский, П. Цифф, Э. Стениус, Я. Хинтикка и др.- в советской научной литературе, как утверждает В. Ф. Самсонов, на гипотезу У. Куайна откликнулись лишь В. В. Целищев и В. Н. Крупнов), Ж. Дерриды, обозначившего перевод не как перевод, а как интерпретацию, Ортега-и-Гассета, который утверждал, что каждое произведение неповторимо и перевод приближает лишь нас к нему и В. Вилсса об интуитивности перевода.

Объект и предмет исследования.

Объектом исследования является язык, представляемый как динамическое системное образование, целостность которого предусматривает взаимную обусловленность и функциональную нерасторжимость элементов, процессов и связей.

Предметом данного исследования являются онтологический и гносеологический аспекты языковой системы, системный анализ которых позволит в определенной степени привести в соответствие практическую определенность с ее эксплицитными характеристиками специфической формы антропологически-экзистенциального осмысления целостности и полноты жизни.

Цели и задачи исследования.

Цель исследования заключается в ступенчатом обосновании языка как многомерной системы, функционирующей в соответствии со своей экзистенциальной направленностью, в попытке представить анализ онтологического и гносеологического аспектов языковой системы, который репрезентирует все существенные признаки, характеризующие языковую систему как таковую. Достижению поставленной цели способствует решение следующих задач:

1.Обосновать экзистенциально-онтологическую сущность языковой системы, что приблизит нас к решению вопроса о сущности человека, которая раскрывается посредством языка как «понимающая бытие экзистенция и вот-бытие» (Ф.-В. фон Херрманн).

2.Исследовать язык в деятельностных и когнитивных процессах, обосновав тем самым значимую роль языка в познавательной деятельности человека.

3.Рассмотреть феномен перевода с точки зрения тех нормативов, в соответствии с которыми он может быть квалифицирован в качестве одной из гносеологических форм, где, по сути, языковая система будет интерпретироваться как целенаправленное поведение человека, а сущность знаковой репрезентации будет сведена к «семиотическому процессу».

4.Выявить связь языка, культуры и сознания, формы и содержания, системы и среды, внешнего и внутреннего взаимодействия всех конституентов поля бытийности, что позволит проследить пре-бывание их в неразрывном диалектическом единстве и дать по возможности многогранно-полное представление языковой системы как таковой.

5.Верифицировать достигнутые результаты на практическом материале текстов (исходных и переводных) М. Хайдеггера и А. Солженицына.

Методологические и теоретические основы исследования.

Понимание сущности языковой системы предполагает всестороннее ее исследование. Вследствие чего методологической основой работы явилось единство различных философских и лингвистических методов, где ведущую роль безусловно играет онтологический «принцип», подразумевающий экзистенциальную предопределенность языка в каждом из его проявлений и на каждой ступени иерархии языковых процессов и категорий. Принципы системного подхода в уяснении природы языковой системы (язык, речевые объекты в условиях их функционирования) также представлены в исследовании, поскольку они позволяют проследить заявленные отношения в контексте окружающей действительности и в рамках полноценной коммуникации. Таким образом, обнаруживается диалектическая связь языковых и внеязыковых явлений языка, сознания и культуры.

Единство системного и функционального, синхронного и диахронического подходов к изучению языковой системы, применение материалистического принципа отражения, взаимоотношение философского и филологического критериев при интерпретации представленных в работе материалов активно используется автором в трактовке онтологического и гносеологического аспектов языковой системы.

Поскольку в работе исследуются онтологический и гносеологический аспекты языковых систем исходного и переводного текстов, автором используется сопоставительный метод. Соответствия между языками выявляются именно посредством сопоставления языковых единиц. В результате сопоставительного анализа выявляются многофункциональные соответствия, свидетельствующие о чрезвычайной сложности отношений между языками.

Поставленные в работе задачи обусловили использование определенных методов исследования, одним из которых является описательный, включающий наблюдение и интерпретацию лингвистического материала.

Интерпретационный подход, использованный нами на стыке лингвистики, литературоведения, герменевтики, аксиологии, также представлен в работе в одном из главном его направлении — герменевтическом толковании, которое, согласно Хайдеггеру, позволило выявить онтологические параметры человеческого бытия, т. е. те условия, благодаря которым человеческое существование может быть тем, что оно есть.

Научная новизна исследования.

Научная новизна исследования заключается в том, что языковая система описывается как целостный экзистенциальный объект, подлежащий многостороннему исследованию. Для современной философии, когда экзистенциальная философия является одним из наиболее глубоких и влиятельных учений как западной, так и русской мысли прошлого и нынешнего столетия, всё более насущным и значимым становится стремление соотнести абстракции, категории, систему рассуждений и обоснований с самим человеком — мыслящим, познающим, интерпретирующим, поскольку, тенденция «изолировать» его уверенно отодвигается в прошлое.

Все более осознается, что присутствие человека значимо. Это наделяет традиционную гносеологию экзистенциально-антропологическим осмыслением во главе с субъектом познающим.

Для диссертации характерно стремление рассмотреть онтологический и гносеологический аспекты языковой системы как самостоятельную проблему, найти им общее основание в их нерасторжимой связи с человеком, исследуя при этом исходный и переводной варианты. Перевод таит в себе многие новые проблемы познания языка, требующие более внимательного рассмотрения.

Основные положения, выносимые на защиту.

Указание цели, задач, методов и материала исследования делает возможным сформулировать следующие положения, выносимые на защиту:

1 .В соответствии с задачей исследования языковой системы как предмета философского анализа выявляется ее экзистенциально-онтологическая сущность в представлении двух ее аспектов: онтологического и гносеологического. Бытие как таковое мыслится в горизонте сущности языка, и наоборот, сущность языка в горизонте бытия как таковогодля знаковой единицы, как составляющей языковую систему, становится характерным то, что она служит познавательным целям, указывая на свойства предметов, причины процессов и т. п., репрезентируя, таким образом, основную ее функцию — познавательно — прагматическую.

2,Онтологический аспект подразумевает сущность человека в языке, где язык в самом общем смысле являет собой мостик между бытием и мыслью. Онтологический аспект тесно переплетается с герменевтикой, поскольку именно она поставила проблему интерпретации как способа бытия, которое существует понимая, тем самым выводя интерпретацию на фундаментальный уровень бытия самого субъекта.

3.Гносеологический аспект в контексте языковой системы тесно связан с семиотикой, которая проясняет и конкретизирует проблемы теория познания. Гносеологический аспект постулирует знаковую природу исследуемой языковой системы. Одним из специфических свойств языковой системы как совокупности знаков является как результат то, что более ёмкий по объёму и многомерный план содержания не имеет с учетом субъекта-интерпретирующего одно-значного соответствия плану выражения. Конституирующее значение знаковой единицы находится в зависимости от субъекта-интерпретирующего, данных уровня чувственного познания и его эмпирического опыта.

4.Сущность перевода раскрывается в представлении его как одной из гносеологических форм, когда все факторы, конституирующие значение знака, поставлены в зависимость от субъекта, данных уровня чувственного познания и его эмпирического опыта. Знак в процессе функционирования подвергается определенному воздействию со стороны социально-культурных экстралингвистических факторов. Под влиянием социальных функций, которые он призван выполнять, знак также подвергается сознательному воздействию со стороны носителей языка (литературная обработка, нормирование и т. п.).

5.Исследование онтологического и гносеологического аспектов проводится на анализе вторичной языковой системы по отношению к исходному тексту, то есть вариант перевода. В качестве источников примеров в работе используются труды М. Хайдеггера и А. И. Солженицына, как наиболее яркие и само-бытные языковые системы. Пред-знания и пред-установки приобретают особую значимость. Именно познание и принятие этих начальных факторов приводит в дальнейшем к фундаментальным проблемам человеческого бытия-в-мире, где в знаковой единице улавливается значение бытия. В результате онтологический и гносеологический аспекты языковой системы характеризуются сложившимися пред-мнениями и пред-опытом.

Практическая значимость исследования.

Положения и выводы, полученные в ходе диссертационного исследования, могут быть использованы для характеристики онтологического и гносеологического статуса языковой системы и для решения возникающих в связи с этим теоретических и методологических проблем. Материалы диссертации могут найти применение в лекционных курсах и спецкурсах по систематической философии (онтологии и гносеологии), спецкурсах по философии языка, в руководстве научно-исследовательской работой студентов.

Апробация результатов исследования.

Диссертация обсуждалась на кафедре философии Самарского муниципального университета Наяновой, рецензировалась учеными кафедры философии Самарского муниципального университета Наяновой.

Основные положения исследования нашли отражение в докладах и сообщениях на международных конференциях (XXXVI Международная научная студенческая конференция «Студент и научно-технический прогресс»: Философия / Новосиб. Ун-т, Новосибирск, 1998; Международная научно-практическая конференция «Культура и язык». Самара, 2003; 2-я Международная научно-практическая конференция «Составляющие научно-технического прогресса». Тамбов, 2006), всероссийских конференциях (Российская научная конференция «Смысл „и“ выражение»: контроверзы современного гуманитарного знания: Сборник статей и выступлений. Самара, 2001; Всероссийская научно-практическая конференция «Человек: философская рефлексия». Барнаул, 2006), региональных и межвузовских конференциях (XXV Самарская областная студенческая научная конференция. Самара, 1999; Научная конференция СМУН. Самара, 2006).

Краткое описание структуры диссертационной работы.

Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованных источников и литературы. Главы включают в себя разделы, которые делятся на параграфы. Первые две главы («Экзистенциально-онтологическая сущность языковой системы» и «Генезис гносеологической трактовки языковой системы») посвящены теоретическим предпосылкам создания общего представления и ее исходным положениям, глава 3 («Языковые системы М. Хайдеггера и А. Солженицына как предмет философского анализа: онтологический и гносеологический аспекты») несет основную практически-содержательную нагрузку. Библиография включает 308 наименований.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

В заключении проведенного нами исследования мы можем сделать вывод о том, что сущность языковой системы кроется в ее экзистенциально-онтологическом статусе и строится не на отвлечении от человека, как это принято в теоретизированном мире рационалистической и сенсуалистской гносеологии, но на основе доверия человеку как целостному субъекту познания. Объектом современной эпистемологии в этом случае становится познание в целом, а не только его теоретизированная модель, познание превращается в поступок ответственно мыслящего участного сознания и предстает как заинтересованное понимание, неотъемлемое от результатаистины. То, от чего с необходимостью отвлекались в теоретизме, -«ответственно поступающий мыслью» — здесь становится «условием возможности» познания, и в этом суть антропологической традиции в понимании познания субъекта, истины, собственное видение которой предлагал Бахтин.

Мы рассмотрели языковую систему как самостоятельную проблему, представив целостный философский анализ с верификацией полученных выводов на практическом материале с выявлением онтологического и гносеологического аспектов.- Гносеологический аспект в языковой системе выступает, можно предположить, как своего рода дополнение, «вхождение» в онтологический аспект, посредством чего происходит расширение и обогащение подхода к познанию, «перевода» традиционной гносеологии в философию познания, где найдет свое место синтез разных подходовлингвистических, ментальных, социально-коммуникативных. Вместо частичного гносеологического субъекта на первый план выходит целостный человек познающий, интерпретирующий и соответствующая ему целостная философия познания. Это субъект, который не столь отражает, сколько интерпретирует различные феномены, в том числе и тексты. Однако понимание и интерпретация языковых форм, в которых заключена познавательная информация, не есть чисто субъективный акт, т. е. акт приписывания тексту определенного содержания в зависимости от установки одного субъекта, но акт интерпретации содержания текста разными лицами, и построение, таким образом, такой концептуальной системы, которая определялась бы многими чисто индивидуальными особенностями носителей языка. Интерпретация текста в конечном итоге, независимо от особенностей субъекта, личностных интересов, должна быть адекватной именно фрагменту мира, а не настроению личности.

Все чаще последнее время в понятие «гносеологический аспект» мы вкладываем понятие текста, смысла, значения, понимания и интерпретации, а также интенциональности, интерсубъективности и коммуникации, жизненного мира и жизни в ее небиологическом значении, тем самым выявляя связь языка, культуры и сознания, формы и содержания, системы и среды, внешнего и внутреннего взаимодействия всех конституентов поля бытийности. Обращение к жизни как феномену культуры и истории обусловлено, во-первых, необходимостью постижения изначального опыта восприятия реальности и выявления непосредственного, дорефлексивного знания, предшествующего разделению на субъект и объект, во-вторых, осознанием недостаточности, неполноты абстракции чистого сознания — логической конструкции, в конечном счете лишающей человека познающего тех связей, которые соединяют его с реальным миром.

Введение

понятия «жизнь» означает признание значимости эмпирического субъекта как наделенного жизнью индивида. Единичное-всеобщее в таком случае предстает как живое бытие реальности, обладающей темпоральностью, связностью и целостностью. Обращение к феномену жизни предполагает расширение сферы рационального, введение новых его типов и, соответственно, понятий и средств концептуализации, а также принципов перехода иррационального в рациональное, порождение новых форм иррационального, что осуществляется постоянно в любом познании и должно быть также признано законной процедурой в научном познании в целом.

В этой ситуации на передний план выдвигаются герменевтические функции, когда познавательная модель на основе субъектно-объектных отношений, ориентированная на восприятие предметов, сменяется идеей познания, опосредованной языком и соотнесенной с действием, но главноепринимающая во внимание взаимосвязь повседневной практики и коммуникаций с их познавательными результатами, достигаемыми интерсубъективно. Эта взаимосвязь может быть представлена как форма жизни или жизненный мир, как практика, диалог, традиции, языковые игры. Язык начинает служить познавательным целям, указывая на свойства предметов, причины процессов и т. п., репрезентируя, таким образом, основную её функцию — познавательно-прагматическую.

Онтологический аспект подразумевает сущность человека в языке. Человек «полагает перспективу» (Ницше), т. е. конструирует мир, меряет его своей силой, формирует, оценивает посредством языкасамо разумное мышление предстает как «интерпретирование по схеме, от которой мы не можем освободиться», и ценность мира оказывается укорененной в нашей интерпретации. Мир — он бесконечно изменчивый, становящийся. Всегда возможно предложить новые смыслы, «перспективы», т. е. сама действительность открыта для бесконечных интерпретаций. Таким образом, мы на первое место выдвигаем интерпретативное, «перспективное» отношение субъекта к самому бесконечному изменчивому миру, существенно расширяя всю проблематику и переводя ее в сферу онтологии субъективности.

Для философского понимания природы интерпретации важен еще один момент. В обращении «К русским читателям» Гадамер писал о повороте, совершенном Гуссерлем и Хайдеггером, как о «переходе от мира науки к жизни». После такого шага за теорией познания в целом, за интерпретацией в частности, стоит уже «не факт науки и его философское оправдание», но нечто другое, что ожидает от философии «жизненного мира» всей широты жизненного опыта, его оправдания и прояснения. Теперь стоит задача «отыскивать и оправдывать, соразмеряясь с искусством и историей, новый масштаб истины», ввести в философскую мысль новую цель, «преодолевая поставленные наукой границы как жизненного опыта, так и познания истины"164. Соответственно изменилось и философское понимание интерпретации, выяснены не только ее логико-методологические функции, но и онтологические и герменевтические основания и смыслы, ее универсальный характер в деятельности человека и культуре.

Объективная необходимость философского анализа языковой системы коренится в многозначности, в существовании скрытых довербальных и дорефлексивных феноменов. Субъект-интерпретирующий, находящийся в центре языковой системы, погружен в языковые формы, художественные образы, мифические символы, другие знаки и символы, придающие наличному бытию определенные значения и смыслы. Задача реципиента-посредника донести их сущность до субъекта-интерпретирующего вторичной интерпретации.

В ходе нашего исследования феномен перевода был рассмотрен с точки зрения тех нормативов, в соответствии с которыми он может быть квалифицирован в качестве одной из гносеологических форм, где языковая система интерпретируется как целенаправленное поведение человека, а сущность знаковой репрезентации сводится к «семиотическому процессу». В целом и первичная и вторичная интерпретации оказываются тесно связанными с фундаментальными проблемами человеческого бытия-в-мире, тем, что тексты рассматриваются не просто как знаковые структуры, «инструменты» общения и передачи информации, но в первую очередь как формы представленности человеческого языка, через который «говорит» само бытие.

Прагматика оригинала составляет важнейшую часть его содержания, и ее воспроизведение является важнейшим условием достижения эквивалентности перевода. Прагматика перевода подразумевает под собой своего рода совокупность отношений между участниками межъязыковой коммуникации (отправитель — переводчик — получатель). Очень важно в данном контексте.

164 Гадамер Г.-Г. Актуальность прекрасного. М., 1991, с. 7. реципиенту — посреднику установить коммуникацию между обоими мирамиухватить предметное содержание смысла, применяя традицию к себе и к своей ситуации. Переводчик, учитывая фактор адресата и фактор отправителя, выбирает при переводе такие средства ПЯ, которые обеспечили бы прагматическую эквивалентность оригинала и перевода, а также такие способы и приемы, с помощью которых достигается коммуникативно-прагматический эффект тождественный или аналогичный тому, на который рассчитывал автор оригинала.

Все это требует от реципиентов — посредников ознакомиться с «предысторией» подлинника и всем творчеством автора оригиналана предпереводческом этапе переводчик знакомится с историей, культурой определенной страны, «выявляет» приметы времени, реалии, нашедшие отражение в переводимом произведении. Реципиент — посредник, приступая к вторичной интерпретации, должен осознавать, что ценностная информация, являя собой структуру, не просто упорядочивает языковые средства в произведении, но и несет важный социальный смысл. Эта работа необходима для того, чтобы передача всех особенностей оригинала осуществлялась в тексте ПЯ в полном объеме, чтобы заложенная информация автором текста ИЯ была донесена без значительных потерь до получателя ПЯ. Таким образом, установка на отправителя, актуализация факторов, которые повлияли каким-то образом на создание определенного произведения, являются одним из важных моментов, определяющих процесс перевода.

Непременным условием при воспроизведении в переводе прагматического содержания оригинала является также и верно выбранная установка на получателя текста ПЯ. Анализ материала позволил нам убедиться в том, что на уровне вторичной коммуникации, при переводе, должно происходить выравнивание коммуникативной компетенции получателей ИЯ и ПЯ, выравнивание преинформационного запаса адресата текста на ПЯ. Только с учетом этих требований переводчик может рассчитывать на аналогичный коммуникативно-прагматический эффект, поскольку перевод — это уровень вторичной коммуникации, и получатель текста на ПЯ является адресат с несколько иным уровнем коммуникативной компетенции, которая отличается от коммуникативной компетенции получателя оригинала. Для выравнивания КК получателей ИЯ и ПЯ и оптимизации коммуникативного процесса, переводчиками используются различные способы и приемы. Реальная трудность в анализе языковой системы вторичной номинации — максимально верно понять, какие идентифицируемые знания и субъективные уверенности присутствуют в контексте и подтексте, выявить эти неявные компоненты как условие для понимания и придания смысла. В процессе коммуникации пресуппозиции и предпосылки автора должны правильно идентифицироваться субъектом понимания, в нашем случае реципиентом — посредником, чтобы затем найти свое отображение во вторичной интерпретации. Проблема существенно усложняется, если такого совпадения нет. Это имеет ряд следствий, одно из которых — нарушение коммуникации, а соответственно и утрата возможностей адекватного понимания эксплицитных форм и структур.

Как следствие вышеописанного — возникновение своего рода разрыва в контексте (подтексте) — так называемые межкультурные (или межязыковые) лакуны, о которых мы упоминали в ходе настоящего исследования. Они могут отражать несовпадение субъективных достоверностей, способов действий, например, в сфере решения мыслительных задач, или различия национального, этнографического характера. Лакуны возможны и в рамках одной культуры в ходе ее развития в связи с изменениями психологического, политического и экономического характера.

Особые сложности возникают при интерпретации философских и исторических текстовпример этому, как мы могли убедиться, тексты Мартина Хайдеггера и рассказы Александра Солженицына, которые наполнены историчностью, описанием подлинно реальной действительности. Необходимо выявить и эксплицировать действительные пресуппозиции и предпосылки автора текста, не приписывать ему свои субъективные уверенности, сомнения, а главное — принадлежащие данной культуре, социуму, иному научному сообществу неявные знания, верования и т. п.

Сложность анализа языковой системы состоит также в парадоксе внутритекстовой коммуникативности, в том, что содержательное сообщение заключает в себе три смысла (к такому заключению пришли исследователи при разработке проблем автоматической переработки текстов в инженерной лингвистике): «независимый от коммуникантов универсальный смысл, авторский смысл и, наиболее важный с точки зрения целей коммуникации, перцептивный смысл, извлекаемый из сообщения самим адресатом"165. Различие всех трех смыслов сообщения будет обусловлено в значительной степени тем, что в основе анализа языковой системы лежат отличающиеся системы субъективных мнений, позиций, а не только общие для коммуникантов знания и информация. Еще Кассирер подчеркивал, что мир создается субъектом самостоятельно из самобытных знаков и образов, что он противостоит тому, что мы называем объективной действительностью, и главенствует над ней.

Интерпретационная деятельность человека неотъемлема от его бытия, которая кроется в истолковании. Потребность в истолковании вызвана не только различными позициями в отношении субъекта к миру, но и бесконечной изменчивостью самого мира. Для понимания природы интерпретационной деятельности значимо то, что человек не выходит к миру непосредственно, но через символизм, знаковые, в особенности языковые факторы, т. е. посредством символических моментов, отражающих бытие, требующих истолкования при осуществлении познания. Это приводит в свою очередь нас к тому, что суть философского анализа языковой системы выходит в сферу фундаментальных основ бытия и познания.

165 Пиотровский Р. Г. Лингвистические уроки машинного перевода // Вопросы языкознания, 1985, № 4, с. 7.