Выражение пространственной ориентации в восточнолезгинских языках

Объектом исследования являются системы пространственной ориентации имен существительных, указательных местоимений и глаголов, которые находят свое материальное выражение в аффиксах локальной семантики. В именах существительных они выступают в качестве серийных показателей, в глаголах — превербов, а в указательных местоимениях выступают в виде компонентов, обладающих пространственной семантикой.

Актуальность темы

исследования. Исследования последних лет характеризуются более углубленным изучением вопросов лингвистики, что возможно при ограничении круга проблем, принимаемых к производству, а также при всестороннем их анализе. Пространственная ориентация и ее способы выражения в восточнолезгинских языках представляют одну из них. Актуальность настоящей диссертации обусловлена исключительной важностью поднимаемых в ней вопросов, имеющих практическое и теоретическое значение не только для лезгиноведения, но и дагестановедения в целом, так как полученные результаты могут служить отправной точкой для большинства работ, ориентированных на сравнительно-историческое изучение дагестанских языков в этой части.

Цель и задачи исследования

Основной целью данного исследования является определение набора аффиксов с пространственной ориентацией в восточнолезгинских языках, выявляемых в именах существительных, глаголах и местоимениях. Следующий шаг характеризуется установлением материальной и функциональной их общности, а также их различий. Исходя из этого решаются следующие задачи: -определяется статус указанных единиц- -устанавливается их парадигматический ряд;

— в связи с семантическим (функциональным) синкретизмом прослеживается эволюция в сторону дифференциации пространственных и направительных значений у аффиксов локальной семантики;

— на фоне разделения этих значений выделяются морфемы с собственно направительным значением.

Научная новизна диссертации. Работа представляет собой первый опыт иссследования единиц с пространственным значением, которые выявляются в субстантивах, местоимениях и глаголах. Продолжением такого анализа служит установление их генетических связей как между собой, так, где это возможно, и между идентичными единицами других дагестанских языков. В ней широко использованы диалектные данные восточнолезгинских языков, которые позволяют расширить материальную базу и на этой основе пролить свет на некоторые языковые факты в рамках описываемой проблематики. В диссертации разрозненные по своей природе факты морфологии восточнолезгинских языков выстраиваются в целостную концепцию развития морфем пространственной семантики.

В исследовании содержатся новые наблюдения или определенные положения усиливаются дополнительной аргументацией, а в некоторых случаях утвердившееся в специальной литературе мнение получает иное решение. Так, на основе структурно-семантического анализа субстантивов и глаголов устанавливается изоморфизм морфем с пространственной ориентацией (лезг. цци-к к-уттуп «погружать в воду»), имеющий общедагестанский характер. В случаях, когда такая соотнесенность морфем нарушена, необходимо думать, что мы имеем алломорфизм (ср. лит. гъиля-й а-къ-атна и усух. гъшаь-гъ а-къ-атна «выскочил из рук») или явление, при котором язык избавляется от плеоназма. Такие же сближения морфем с пространственной семантикой проводятся и в области местоимений.

Теоретическая и практическая значимость. Теоретическая значимость настоящей работы видится в решении таких важных вопросов для дагестановедения как выделение в структуре слова морфологически значимых компонентов и определение их статуса, что позволяет пересмотреть некоторые выдвигавшиеся ранее положения и пролить свет на неподдающиеся ранее объяснению факты. Отдельные из наблюдений настоящей диссертации могут лечь в основу теории общего языкознания.

Собранный материал может быть использован при составлении сравнительно-исторических грамматик, а также словаря морфем по дагестанским языкам.

Практическая значимость выполненного исследования состоит в том, что его результаты могут быть использованы при написании учебных пособий для школ и вузов.

Степень разработанности темы. В специальной литературе аффиксы с пространственной семантикой рассматривались как в рамках отдельных частей речи, так и в соотношении с идентичными единицами, выявленными в структуре субстантивов, местоимений, глаголов, наречий. Однако не было цельного монографического исследования с последовательным выявлением материальных и функциональных связей между аффиксами локальной семантики в именах существительных, местоимениях и глаголах.

Методы исследования. Морфемы с пространственной ориентацией, вычленяемые в структуре субстантивов, местоимений и глаголов, анализируются комплексными методами — приемами сравнительно-исторического языкознания, сравнительной типологии, а также структурно-семантическим способом. Они (методы исследования) позволяют максимально приблизиться к механизму формирования системы пространственных отношений в восточ-нолезгинских языках.

На основе сравнительно-исторического метода путем концентрации фактов, извлекаемых из разных частей речи восточнолезгинских языков, а также других лезгинских языков, реконструируется система пространственных морфем.

Путем сравнительного же анализа прослеживается эволюция аффиксов с пространственной ориентацией, при которой происходит дифференциация пространственных (локативных) и направительных значений и нарождение собственно направительных морфем.

Отмечены также единичные случаи, когда в восточнолезгинских языках аффикс с направительной семантикой является фрагментом (осколком) определенной корреляции (одним из ее членов), представленной в других близкородственных языках, ср., например, аг. ъа-ч-авес «войти» — ъ-тт-вес «выйти» (где налицо противопоставление морфем ч и mm) и лезг. (диал.) х-тт-ач «уходи, возвращайся» (где ч — оппозиционный член морфемы mmотсутствует).

На защиту выносятся следующие положения:

1. Исследование систем пространственной ориентации в именах существительных, местоимениях и глаголах восточнолезгинских языков требует решения ряда узловых вопросов, связанных с функционированием и материальным выражением аффиксов пространственной семантики.

2. Вывод о том, что развитие собственно направительных аффиксов как в именах, так и в глаголах представляет собой позднее явление, позволяет пересмотреть существующую в специальной литературе точку зрения о частичной или полной их утрате в некоторых лезгинских языках.

3. Для общевосточнолезгинского состояния была характерна двучленная корреляция объектов, расположенных в горизонтальной и вертикальной плоскостях: этот, находящийся в сфере говорящего" - «тот, находящийся вне сферы говорящего» (по горизонтали) — тот, находящийся ниже сферы говорящего" - «тот, находящийся выше сферы говорящего» (по вертикали).

4. В восточнолезгинских языках некоторые основные компоненты — носители локального значения указательных местоимений — материально соотносятся с частью аффиксов местных падежей и пространственных превербов.

5. Указательные местоимения в отличие от местных падежей имен существительных и глагольных превербов обладают специфической чертойспособностью дифференцировать степень удаленности объектов от сферы говорящего по горизонтальной и вертикальной плоскостям.

6. Общее языковое состояние, известное помимо дагестанских языков и другим кавказским языкам, которое указывает на то, что пространственные превербы наряду с местными значениями в прошлом выполняли и направительные значения, сохранилось во всех языках восточнолезгинской подгруппы.

Апробация и публикации. Работа обсуждалась в отделе грамматических исследований Института языка, литературы и искусства им. Г. Цадасы Дагестанского научного центра РАН.

Результаты исследования нашли отражение в четырех публикациях общим объемом около 2 п. л.

Структура и объем работы. Структура диссертации обусловлена поставленными в ней целями и задачами. Работа изложена на 160 с. компьютерного набора и состоит из введения, четырёх глав, заключения, списка сокращений и библиографии.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Изучение такого разнопланового объекта, каким является исследование систем пространственной ориентации в именах существительных, указательных местоимениях и глаголах восточнолезгинских языков, требует решения ряда узловых вопросов, связанных с функционированием и материальным выражением аффиксов пространственной семантики.

Анализ большого фактологического материала, из которого вытекает вывод о том, что развитие собственно направительных аффиксов как в именах, так и в глаголах представляет собой позднее явление, позволяет пересмотреть существующую в специальной литературе точку зрения о частичной или полной их утрате в некоторых лезгинских языках.

Исходное состояние в системе местных падежей из восточнолезгинских языков сохранили агульский и лезгинский языки. В агульском языке в именах существительных архаическая система местных падежей сохранилась в гехюнском диалекте и ричинском говоре керенского диалекта, где серийные показатели местных падежей наряду с локативными функциями выполняют и функции направления (сближения). Аналогичная картина представлена и в лезгинском языке. Что же касается других локальных единиц агульского языка, где развились направительные падежи, то здесь в отличие от гехюн-ского диалекта и ричинского говора функция сближения выражается специальным аффиксомди.

В лезгинском языке идентичный аффикс (-ди) выступает в значении показателя инструменталиса.

В табасаранском языке суффиксди (-джи, -ри, -и — диалектные трансформы) указывает на движение по направлению к чему-нибудь, в сторону определенного ориентира. Помимо указанного суффикса в табасаранском представлен и суффиксна, который по своему значению соответствует агульскому суффиксуди, указывающему точное направление к ориентиру, ср. рагъ 'ник-на «на мельницу» и рагъ 'никна-ди «по направлению к мельнице».

Исходные падежи или падежи удаления в восточнолезгинских языках оформлены различными суффиксами, несовпадающими материально. В лезгинском языке в этой роли выступают два показателя: -(а)гъ и -(а)й, в табасаранском употребляется суффиксан и в агульском — -ас. Если показателям местных падежей (серийным показателям) в глаголах соответствуют превербы, то такого соотнесения между показателями исходных падежей и превербами в указанных языках не наблюдается. Исключением является лезгинский суффикс исходного падежа -(а)гъ: ццура-гъ 1-къ-еч1на «вышел из хлева», где гъ и къ являются рефлексами исторического *къгъ.

Один из направительных падежей в восточнолезгинских языках отступает от общей парадигмы склонения. В отличие от общей парадигмы, в которой направительные падежи образуются системно от местных (локативных) падежей, в серии наъ «в полом пространстве» в качестве направительного падежа выступает форма дательного падежаз (-с), которая наращивается еще и собственно направительным формантомди (-тти).

Кроме указанных выше показателей направительных падежей, в восточнолезгинских языках в серии наъ «в полом пространстве» представлены общие для всех членов подгруппы показателиз (-с) из-ди (-с-тти). Если в лезгинском языке формыз изды распределены между диалектами (формазди представлена в кубинском наречии из в самурском и кюринском наречиях), а в агульском формамис истти охвачены говоры юго-восточной окраины, то в табасаранском обе формы — из изди распространены во всех диалектах. В последнем в отличие от первых они различаются оттенками значений, ср. хулу-з «в дом» и хулуз-ди «по направлению в дом».

В указательных местоимениях восточнолезгинских языков, если проводить параллели с глаголами и именами существительными, мы должны были бы, подобно последним, ожидать и единицы с направительными функциями, как это представлено в эскимосском языке. В эскимосском языке указательные местоимения выступают с направительными значениями удаления и приближения: агна «тот далекий, проходящий мимо или удаляющийся от говорящего», укна «тот, приближающийся к говорящему» [см. Меновщиков 1955:28].

Однако этого не происходит и в этом отношении указательные местоимения в области пространственной ориентации образуют в некотором роде закрытую систему. Вместе с тем в восточнолезгинских языках в генетическом плане некоторые основные компоненты — носители локального значения указательных местоимений материально соотносятся с частью аффиксов местных падежей и пространственных превербов. На этом заканчивается сходство. В именах существительных и глаголах пространственные отношения богаче и разностороннее. Указательные же местоимения в отличие от местных падежей имен существительных и глагольных превербов обладают специфической чертой — способностью дифференцировать степень удаленности объектов от сферы говорящего по горизонтальной и вертикальной плоскостям: 1) находящийся в сфере говорящегоудаленный от сферы говорящего — более удаленный от сферы говорящего — еще более удаленный от сферы говорящего- 2) находящийся ниже / выше сферы говорящего — находящийся еще ниже / выше сферы говорящего. Отсюда следует, что объекты, расположенные по горизонтали, образуют четырехчленную корреляцию, а по вертикали образуют двухчленную (состоящую из двух ярусов — нижнего и верхнего).

Локальная градация объектов по горизонтали и вертикали в восточнолезгинских языках достигается эмфатической частицей гь- (которая префи-гируется) и удлинением гласного, который следует за ней, ср. аг. те «тот, удаленный от сферы говорящего» и гьууте «тот, более удаленный от сферы говорящего" — ге «тот, находящийся ниже сферы говорящего» и гъууге «тот, находящийся еще ниже сферы говорящего», ле «тот, находящийся выше сферы говорящего» и гьууле «тот, находящийся еще выше сферы говорящего».

Для общевосточнолезгинекого состояния, по всей вероятности, была характерна двухчленная корреляция объектов, расположенных в горизонтальной и вертикальной плоскостях: по горизонтальной плоскости этот, находящийся в сфере говорящего" - «тот, находящийся вне сферы говорящего» по вертикальной плоскости тот, находящийся ниже сферы говорящего" - «тот, находящийся выше сферы говорящего».

Дальнейшая эволюция системы указательных местоимений привела к конкретизации расположения объектов в пространстве по отношению к сфере говорящего.

В восточнолезгинских языках функционируют пространственные или локально-направительные и собственно направительные превербы. Если локально-направительные выражают как состояние покоя, так и движение к определенному ориентиру, то направительные выражают только направление к ориентиру. Обнаруживается, что пространственные превербы при статических глаголах (вспомогательном глаголе конкретного значения) выражают местные или локальные значения, а при динамических — направительные. Из направительных значений ими реализуется только значение «к ориентиру».

Четыре собственно направительных преверба указывают на направление действия по вертикали и горизонтали: «к ориентиру» — «от ориентира», «вниз» — «вверх», которые в восточнолезгинских языках наряду с материальными схождениями имеют и различия.

В восточнолезгинских языках превербная система функционирует не одинаково. Наибольшее развитие она получила в агульском языке. Более расстроенной она оказалась в лезгинском.

Анализ превербов восточнолезгинских языков выявил значительные расхождения, наблюдающиеся между отдельными членами данной подгруппы. В агульском языке из всех трех языков представлена более стройная и последовательная система пространственных и направительных превербов. Но и здесь она выдержана не во всех диалектах. Пространственные превербы в агульском языке представлены восемью единицами, из которых две пары образуют корреляцию по оппозиции, ср. гь-айа «находится спереди ориентира» и хъ-айа «находится сзади ориентира" — ал-диа «находится на ориентире» и кк-ейа «находится под ориентиром».

Преверб алможет также образовать корреляционную пару с превербом к-. Ср. ал-диа «находится на горизонтальной поверхности» — к-ейа «находится на в вертикальной поверхности», но при этом последний имеет еще значения, указывающие на нахождение предмета «в сплошной массе», «в тесном контакте» (см. выше). Вне оппозиции остались превербы ь- «в полом пространстве», гъ '-/г/- «между, среди», в-/ф- «около, рядом». Они должны были иметь собственно оппозиционные пары, выступающие со значением: а) «в открытом пространстве" — б) «в неограниченном пространстве" — в) «в отдалении».

Общее языковое состояние, известное помимо дагестанских языков и другим кавказским языкам, которое указывает на то, что пространственные превербы наряду с местными (локальными) значениями в прошлом выполняли и направительные значения, сохранилось во всех языках восточнолезгин-ской подгруппы. Ср. лезг. ак-атун «попадать (под что-либо)" — таб. ала-куз «намазывать" — аг. ъи-шас «прыгать (в полое пространство)».

С развитием направительных превербов на исходное состояние напластовывается система направительных превербов, которая из восточнолезгинских языков хорошо развилась в агульском языке. Ср. глаголы с направительными превербами, указывающими на движение в горизонтальной плоскости: аг. ъа-ча-рхьас «попасть в полое пространство (например, ключ в замочную скважину)" — хъу-ча-рхьас «догнать" — «успеть" — «достигать зрелого возраста» и соответствующие глаголы без направительных превербов: ъа-рхъас «провалиться в полое пространство" — хъа-рхъас «упасть, свалиться (сзади кого-, чего-либо)» и др.

Принятые сокращения ав. аварский к юр. — кюринское аг. агульский лак. — лакский акуш. акушинский лезг. — лезгинский анд. андийский лит. — литературный аре. арсугский рич. — ричинский арч. арчинский рут. — рутульский ахв. ахвахский самур. — самурское ахт. ахтынский соб. аг. — собственно агульский беж. бежтинский стал. — стальский буд. будухекий таб. — табасаранский бурш. буршагский тп. — тпигский гак. гакваринский УД- - удинский гел. гельмецекий ук. — укузский гех. гехюнекий урах. — урахинекий гиг. гигатлинский ус. — усугский гин. гинухский усух. — усухчайский год. годоберинский фит. — фитинский гунз. гунзибский хайд. — хайдакский гюн. гюнейский хан. — ханагский дарг. даргинский хварш. — хваршинский док. докузпаринский хив. — хивский дул. дулдугский хин. — хиналугский дюб. дюбекский хл. — хлютский.

ИНГ. ингушский хп. — хпюкский канд. кандикский хюрик. — хюрикский кар. каратинский худ. — худигский кв. квардальский пах. — цахурский кер. керенский дез. — цезский кош. кошанский цир. — цирхинский крыз. крызский нудах. — цудахарский куб. кубинское чам. — чамалинский кубач. кубачинский чеч. — чеченский курах. курахский яр к. — яркинский.