Взаимосвязь доминирования и влияния в функционировании современной государственной власти

Актуальность темы

диссертационного исследования. Обращаясь к проблеме власти и ее структуры, мы сталкиваемся не только с множеством определений, концепций, но и стремлением философов, политических мыслителей, ученых найти ее краткую формулу.

Однако следует заметить, что по мере, казалось бы приближения к пониманию сущности власти, она удаляется от нас как горизонт. И дело не только в сложности и многообразных проявлениях данного феномена, но и в его исторической изменчивости, эволюции. Таким образом, проблемы природы, структуры, источников власти относятся к категории вечных или фундаментальных проблем. К ним приходится возвращаться и пересматривать казалось бы уже окончательно устоявшиеся положения.

Время от времени этому помогают обстоятельные дискуссии, подобные тем, что прошли в политической науке США в 50−70-е годы XX в., которые были инициированы известной работой Р. Миллса «Властвующая элита» и ответом на нее Р. Даля «Кто правит?». Суть спора связана с различной экспозицией власти: миллсовской версией концентрации и использования власти узкой стратой, симбиозом экономической и политической элиты и далевской версией дисперсии властных решений и плюрализма полномочий. Дискуссия не привела к «окончательной победе» ни одну из сторон. Она лишь показала необходимость разработки новых, неклассических представлений о власти. Вместе с тем она способствовала введению в оборот и росту значимости коммуникативных, постструктуралистских концепций и обозначила смещение от субстанционально-атрибутивной к реляционной парадигме в понимании власти.

В последние годы в центр внимания политической науки стали выходить проблемы соотношения доминирования и влияния в функционировании современной политической власти, постепенное смещение акцентов с доминационных проявлений к различным способам влияния, разработки технологий властного влияния. Данная проблематика актуализируется и в современной России.

Несколько лет проведения административной реформы в современной России показали ее сильные и слабые стороны, а также позволили прояснить по крайней мере для «потребителя реформы» ее идеологию. Стержневой стороной этой идеологии оказалось стремление повсеместно выстраивать «вертикаль власти», командно-административную машину, которая действует жестко, однозначно, в соответствии с заложенными в нее программами-регламентами и соподчиненной системой принятия решений.

Вместе с этим обозначилась и основная коллизия данной идеологии, связанная с растущим отчуждением человеческого фактора от власти как внутри нее самой, так и вне ее. Все это заставляет более внимательно разобраться с самой идеологией реформы. Тем более, что подобные коллизии оказываются не новыми как для отечественной, так и для международной политической практики. В частности, серьезные размышления и дискуссии вызвала недавно вышедшая книга Джозефа С. Ная «Гибкая власть"1. В ней обсуждаются подобные коллизии, связанные с различной эффективностью той или иной формы власти: «Командная власть — способность изменять то, что делают другие (ассоциируемая автором с «жесткой властью» — Л.Ш.), — может базироваться на принуждении или побуждении, кооперирующая власть (ассоциируемая с «гибкой властью» -Л.Ш.) — это способность придавать форму тому, чего хотят, этот тип власти базируется на привлекательности чьих-либо культуры и ценностей» .

Проблема механизмов доминирования и влияния вообще является весьма актуальной проблемой для современной России, претерпевающей грандиозные трансформации политического устройства и экономики.

1 Дж. С. Най. Гибкая власть. М.-Новосибирск, 2006.

2 Там же. С. 33.

Тем более, что на протяжении всей российской истории скрытые воздействия-влияния на государственную власть играли едва ли не решающую роль. С этим нельзя не считаться и сегодня, особенно с учетом, широкомасштабных преобразований, проводимых в России. Эти преобразования, наряду с формированием новых институтов публичной политики, заложили базу непубличных воздействий в экономике, политике, духовной сфере.

Так, за годы реформ (1991;2007 гг.), с одной стороны, значительно (более чем вдвое) сократились масштабы легальной экономики, а с другой — существенно выросла теневая и неформальная экономика. Удельный вес последней вырос до размеров, сопоставимых с легальной экономикой. Естественно, что «в тени» появились весьма могущественные и влиятельные группы и лидеры, часть которых хотела бы легализовать свое влияние и занять публичные властные позиции. Далеко не все «теневики» могут быть отнесены к сфере криминала. Более того, абсолютно большая их часть не относится к нему, а самоутверждается, «ведя игру по своим правилам» и желая именно свои правила утвердить в обществе, опираясь на приобретенную собственность и финансово-экономическое влияние и ведя активный поиск рычагов политического влияния.

В структурах законодательной, исполнительной, судебной власти происходит формирование различных групп, представляющих власть отнюдь не только в соответствии с существующей законодательной базой, но и по земляческим, корпоративным, родственным и другим неформальным принципам. Соответственно и принимаемые этими группами решения реализуют скрытые интересы, которые не только не совпадают с общенациональными, но зачастую прямо противоречат им. Феноменология данных процессов и их причины остаются освещенными фрагментарно и далеки от полного понимания.

Причем необходимо уточнить, что если механизмы властвования, и прежде всего публичной его формы, получили достаточно широкое отражение в литературе, то проблеме теневого воздействия на власть, на политический процесс не уделялось должного внимания ни в философских, ни в политических, ни в социально-психологических исследованиях.

Настоящее исследование посвящено политическому анализу механизмов доминирования и влияния, действие которых проявляется в разных формах политической власти. Следует еще раз подчеркнуть, что вопрос о многофакторном воздействии-влиянии на субъекты политической и государственной власти, на политический процесс до сих пор остается нерешенным. Если определение и развернутые характеристики понятия «власть» найти не трудно, то столь же детальных определений влияния практически нет ни в философских энциклопедических словарях, ни в энциклопедических словарях по политологии1. Почти ничего не говорят о нем учебные пособия по политической философии, политической науке, теории государства.

Отсутствуют в отечественной науке и монографии по механизмам доминирования и влияния, как в целом, так и применительно к российской действительности. Они продолжают оставаться «terra incognita» в политической и государствоведческой науках и поэтому нуждаются в разработке концептуальных подходов. Этого настоятельно требуют и особенности общественного развития, характерные для России начала нынешнего столетия и осложненные острейшими проблемами во всех сферах жизни.

1 К гримеру, характеристики, данные в статье «Влияние» в т. 1 Политической энциклопедии (M., 1999. С. 212), не привязаны к каким-либо историческим и иным обстоятельствам, не соотнесены и с понятием власти-доминирования, разнообразным характеристикам которой в том же издании отведено более чем в десять раз большее место. Исключение, пожалуй, составляет лишь монография В. И. Власова «Влияние: понятие и процесс» (Ростов н/Д, 2002), в которой, правда, недостаточно прослежены взаимосвязи власти и влияния.

Что такое механизмы доминирования и влияния? Как они возникают и развиваются? Каким образом они обусловлены природой самого человека и политический культурой общества, институтами управления и стереотипами подчинения? Эти проблемы можно рассматривать только с учетом достижений современной политической философии, политической науки, политической психологии и социологии. Теоретических достижений здесь не так уж много.

Между тем, установление основных диспозиций, детерминирующих структуру власти, и, вместе с тем, во многом определяющих межэлитные взаимодействия и их динамику, крайне необходимы не только для исследования самой власти, но и ее непосредственного носителяэлит.

Определенную эвристическую функцию, связанную с систематизацией сущностных характеристик власти, может выполнить ее морфологический анализ. Честно говоря, недостатка в попытках систематизации отдельных характеристик власти ныне нет. Достаточно сослаться на фундаментальные работы В. Ф. Халипова, среди которых прежде всего нужно назвать «Энциклопедию власти"1. Однако сейчас весьма недостает именно морфологических, системных реконструкций феномена власти, в рамках которых просматривается взаимосвязь, взаимопересечение и контрарность ее базовых характеристик.

Все вышесказанное обусловливает актуальность научной разработки проблемы взаимосвязи механизмов доминирования и влияния.

Степень разработанности проблемы. До настоящего времени и институциональный анализ, уходящий корнями в классическую политическую мысль, и поведенческий (бихевиористский) подход, сформировавшийся в политологии в 60-х гг. 20-го столетия, концентрировали свое внимание на проблемах власти и властеотношений, то есть фактически на.

1 Халипов В. Ф. Энциклопедия власти. М., 2005. различных аспектах властного доминирования. И в принципе это было объяснимо — сложнейшие механизмы власти, социальной, политической, государственной требовали к себе пристального внимания.

Вследствие этого активность сил, стоящих за спиной официальных правителей, зачастую оказывалась вне поля зрения исследователей. Исключение составили лишь отдельные произведения зарубежных авторов.

Одним из первых обратил внимание на механизмы влияния выдающийся французский политолог М. Дюверже. Определяя предмет политической науки, он указал, что, изучая власть, нельзя оставлять в стороне влияние. Поэтому хотя «власть» и «влияние» близкие, но отнюдь не тождественные понятия. С точки зрения М. Дюверже, всякая власть, осуществляемая в обществе, предполагает влияние, однако не всякое влияние может рассматриваться как власть в строгом смысле слова.

Великий английский мыслитель Б. Рассел в своей знаменитой работе «Власть», примерно тогда же указал, что в любой большой организации имеются люди, способные влиять на лидеров обладающих властью, посредством личных средств.

Представители бихевиористского подхода Г. Лассуэлл и А. Каплан подчеркнули, что влияние отличается от власти отсутствием угрозы применения санкций.

В 60-х гг. прошлого века в зарубежной политической науке появляются работы, непосредственно посвященные данной проблеме. Это книга Р. Даля «Анализ влияния в местных сообществах», работа Э. Бэн-филда «Политическое влияние». В дальнейшем интерес к влиянию проявлялся в основном в работах феминистского направления, которые подвергали серьезному анализу многие важные понятия политологии и в том числе политическое влияние. Примером может служить работа Н. Хартсок «Деньги, секс и власть».

Значительный вклад в решение данной проблемы был сделан в работах по социальной психологии. Особо следует выделить такие произведения западных авторов, как: С. Московичи «Социальное влияние и социальное изменение», Ф. Зимбардо и М. Ляйпе «Социальное влияние», Р. Чалдини «Психология влияния», а также фундаментальную работу Дж. Пфеффера «Власть и влияние: политика и управление в организациях"1.

В России трудов, касающихся властного доминирования, было не мало. Среди них особо следует выделить фундаментальную работу, впервые введшую в активный оборот целую систему анализа различных проявлений власти — «Власть: очерки современной политической философии Запада» (М., 1989), а также монографии Г. А. Белова «Институциональная система политической власти» (М., 1992), А. А. Дегтярева «Политическая власть как регулятивный механизм социального общения (М., 1996);

A.И. Демидова «Власть в единстве и многообразии ее изменений (М., 1995) — Ю. А. Дмитриева «Соотношение понятий государственной и политической власти» (М., 1995) — М. В. Ильина и А. Ю. Мельвиля «Власть» (М., 1997) — В. В. Краснова «Социально-психологический механизм политической власти» (М., 1991) — Б. Н. Краснова «Теория власти и властных отношений» (М., 1991) — В. Е. Чиркина «Основы государственной власти» (М., 1998) — В. Ф. Халипова «Власть. Основы кратологии» (М., 1991);

B.Г. Ледяева «Власть: концептуальный анализ» (М., 2000) — И. Н. Гомерова «Структура и свойства власти» (Новосибирск, 2000), А. Н. Данилова «Социология власти» (Минск, 2001), Ф. И. Шамхалова «Собственность и власть» (М., 2007) и др.2.

1 Мы не указываем точные издательские данные указанных работ, поскольку они вышли в нескольких изданияхк тому же имеется весьма значительный зазор между временем выхода оригинального издания и его русского перевода. Так русское издание работы Дж. Пфеффера вышло в 2007 г., а ее оригинальное издание выпущено в свет в 1992 г.

2 Кроме указанных монографических изданий по проблемам власти защищено значительное число кандидатских и ряд докторских диссертаций. Среди них: В. В. Крамник. «Технология власти: политико-психологические механизмы». Дисс.. докт. полит, наук. СПб., 1995; В. И. Буренко. «Политическая власть как объект социального регулирования». Дисс.. докт полит, наук. М., 2000; В. В. Меньшиков. «Власть и властные отношения: теоретико-методологический аспект». Дисс.. докт. полит, наук. Краснодар, 2005.

В то же время трудов, непосредственно посвященных проблемам влияния, за исключением монографии В. И. Власова «Влияние: понятие и процесс» (Ростов н/Д, 2002), написано не было. Хотя интерес к этому феномену просматривается в работах Ф. М. Бурлацкого и А. А. Галкина «Современный Левиафан» (М., 1985) — К. С. Гаджиева «Политическая философия» (М., 2000), А. А. Дегтярева «Основы политической теории» (М., 1999), А. В. Дмитриева и В. В. Латынова «Массовая коммуникация: пределы политического влияния» (М., 1993).

Особо следует отметить тот аспект взаимодействия власти, доминирования и влияния, который реализуется в неформальных и непубличных формах.

Что касается фундаментальных исследований природы, структуры, функций власти1, то здесь о природе тайной власти, теневой власти существуют лишь косвенные упоминания. Между тем, природе скрытого, теневого влияния на кратические процессы уделяется внимание в политической элитологии. В частности, следует вновь упомянуть многолетний спор между представителями таких разных течений, как Р. Миллс и Р. Даль, приведший к постановке проблемы соотношения формального субъекта власти и реального носителя властных полномочий и их функций, которые вовсе не совпадают.

Определенное внимание к неформальному аспекту осуществления политической власти было проявлено в работах неоинституционалистов, в частности Д. Марча и Д. Олсена .

В реальной постановке проблема теневой власти и влияния и тене-визации власти оказывается также в кругу вопросов, связанных с механизмами и технологиями осуществления власти. И здесь важную роль играют работы Р. Миллса, Р. Даля, П. Бакрача, М. Баратца, С. Лукса,.

1 См.: Власть: очерки современной политической философии Запада. М., 1989; Ледяев В. Г. Власть: концептуальный анализ. М., 2000; Философия власти. М., 1993.

2 March J., Olsen J. Rediscovering Institutions: The Organizational Basis of Politics. N.-Y.-London, 1989.

Н. Лумана, М. Фуко1, положивших начало этой проблематике2. В отечественной литературе этому посвящено лишь несколько работ, в частности, монография И. А. Исаева, в которой разрабатываются герметические аспекты власти, применительно к античности, средневековью и периоду 1.

Ренессанса, а также диссертационные работы В. А. Воронова и В. П. Воротникова. Однако особенности и причины теневизации современной политической власти с точки зрения детерминантов власти и здесь почти не обсуждаются.

Резюмируя сказанное об освещении основных аспектов власти в современных политико-философских и социально-гуманитарных исследованиях и, в частности, о взаимосвязи власти, доминирования и влияния, подчеркнем ряд важных тенденций, наметившихся здесь в последние годы.

Прежде всего, нужно отметить тенденцию расширения круга субъектного ряда — носителей властных воздействий и исследования их специфических проявлений во властеотношениях. Речь идет не только о сопоставлении эгалитарного и элитарного подходов к власти, но и о выявлении потенциала влияния на власть и, вместе с тем, о возможностях модификации власти со стороны масс — так сказать субъективизации традиционного объекта власти. В особенности актуализировалась данная проблема в связи с широким применением технологий ненасильственного воздействия на власть, а также с современной практикой «цветных» революций. С другой стороны, значительно расширены представления о специфических проявлениях доминирования и влияния, которые дали в последние годы тендерные исследования. Об этом прямо пишут авторы фундаментальной работы «Политическая наука: новые направления» См.:Луман Н. Власть. М., 2001; Фуко М. Воля к истине. М., 1996; Миллс Р. Властвующая элита. М., 1959.

2 См.: Дегтярев А. А. Основы политической теории. М., 1998; Мухаев Р. Т. Хрестоматия по теории государства и права, политологии, истории политических и правовых учений. М., 2000. С. 54−56.

3 Исаев И. А. Politica hermetica. Скрытые аспекты власти. М., 2002.

М., 1999. С. 463)1. К этому нужно добавить тенденцию расширения исследований, связанных со спецификой проявлений властеотношений в различных цивилизационных и культурных условиях, на что, в частности, указывает Дж. Пфеффер: «При кросскультурном анализе власти важно не переносить безоговорочно на другие культуры те же индикаторы, которые мы используем для Соединенных Штатов, или по крайней мере не интерпретировать их в той же манере"2.

Показательна также вполне проявившаяся тенденция пролонгированных исследований генезиса власти и обращение к феномену правла-сти — проявлениям доминирования и влияния в архаической человеческой и животной этологии3.

Комплекс данных новых направлений исследований подталкивает к поиску более объемных и многофакторных моделей власти, в которые могли бы быть вписаны уже известные и новые структурные ее характеристики, что в итоге может позволить интерпретировать власть не только в рамках двухи трехранговой матрицы4, но и матриц власти более высоких рангов.

Все выше названные труды показывают, что несмотря на значительный прогресс в исследовании властных механизмов, проблема, заявленная в нашем исследовании, изучена недостаточно.

Объектом исследования выступает власть как социально-политический феномен в ее многообразных проявлениях. См. также ряд работ, посвященных экспликации специфики отечественной власти. Например: Макаренко В. П. Русская власть (Теоретико-социологические проблемы). Ростов н/Д, 1998; Пивоваров Ю. С. Русская политическая традиция и современность. М., 2006.

2 Пфеффер Дж. Власть и влияние. Политика и управление в организациях. М., 2007. С. 92.

3 См.: Гольцман М. Е. Социальное доминирование и социальная социализация: частные проблемы и общие принципы // Системные принципы и этологические подходы в изучении популяций. Пущино, 1984.

4 См.: Соловьев А. И. Власть и управление в структуре государственного регулирования // Человек. Сообщество. Управление. Краснодар, 2006. № 4- Дегтерев А. А. Основы политической теории. М., 1998. С. 50−53.

Предметом исследования являются структурные составляющие политической власти и детерминирующие их базовые взаимосвязанные отношения доминирования и влияния.

Основной целью исследования выступает рассмотрение основных теоретических подходов и анализ процесса практической реализации механизмов политического доминирования и влияния, условий их осуществления, функций, форм, ресурсов, средств и методов в современном политическом процессе.

Задачи исследования:

— анализ основных теоретических подходов к анализу механизмов доминирования и влияния в контексте политической власти;

— построение многопараметрической модели власти и выявление в ее рамках взаимосвязи механизмов властного доминирования и влияния;

— контекстуальное определение доминирования и влияния применительно к системе современной государственной власти, выявление их властного и управленческого потенциала;

— сопоставление механизмов воздействия политической конкуренции и социально-политической консолидации субъектов политического процесса на соотношение властного доминирования и влияния;

— репрезентация теневых проявлений политической власти и условий ее формирования;

— анализ девиационных форм доминирования и влияния в условиях их неоптимальных сочетаний;

— выявление конструктивных и оптимальных форм взаимосвязи властного доминирования и влияния;

— рассмотрение специфики взаимодействия механизмов властного доминирования и влияния в российских условиях и вычленение причин воспроизводства неоптимальных способов их взаимосвязи;

— анализ процессов и результатов современного административного реформирования в современной России в контексте взаимосвязи властного доминирования и влияния;

— выявление возможностей применения в системе современной государственной власти партисипативных форм управления и руководстваразработка рекомендаций, оптимизирующих проведение административной и политической реформ.

Методологической основой исследования выступают политические и социально-философские принципы изучения политических явлений и процессов, используемые в рамках институциональной и поведенческой парадигм. При разработке и обосновании выдвигаемых положений применяется сравнительно-исторический анализ. Он позволяет изучать социальные и политологические явления и процессы как в тесной связи с исторической обстановкой, в которой они возникли и действуют, так и в их качественном изменении на различных этапах.

Именно данный метод делает возможным выявить и проанализировать основные аспекты социально-политического влияния. К тому же сравнительно исторический анализ помогает определить однотипность и разнородность сравниваемых объектов. Он незаменим и при освоении эмпирического материала.

Были также задействованы, применительно к данной проблеме, ре-гулятивы и базовые результаты цивилизационного, тендерного, этологи-ческого подходов в общем контексте взаимосвязи исторического и структурного анализа.

Предметные задачи и особенности объекта исследования потребовали применения также разработанных в современной политической теории системного и структурно-функционального способов интерпретации власти, предложенных в работах Т. Парсонса, Д. Истона, Г. Алмонда, М. Крозье и др., представляющих власть в качестве особенного интегративного свойства социальной системы, а также подходов к власти, разрабатываемых в современной политической элитологии (Ч. Миллс, М. Ба-ратц, С. Лукас) и политическом неоинституционализме (Д. Марч, Д. Ол-сен, С. Хантингтон), и кратологических идей М. Фуко.

Вместе с тем автор опирается на исследовательские подходы зарубежных и отечественных ученых, относящиеся к изучению неформальных социальных отношений, социологии организации и управления, а также парадигмальные положения деятельности ого подхода в социальной теории, нашедшие отражение в работах М. Арчера, А. Гидденса, П. Штомпки, Ю. Л. Качанова, В. В. Радаева, Р. Л. Рыбкиной, И. Клямкина, Л. Тимофеева, С. П. Перегудова и др.

Научная новизна диссертационного исследования определяется методологической и теоретической концептуальной неразработанностью категорий «механизм политического доминирования» и «механизм политического влияния" — неисследованностью целого ряда акцентов онтологии доминирования и влияния (социальной, политической, государственной) — актуальностью разработки проблемы доминирования и влияния в целях анализа противоречий современного российского обществанеобходимостью развития междисциплинарного подхода в рамках глубинного научного исследования системы власти, т. е. связана с каждым элементом теоретической конструкции диссертационной работы.

Научная новизна диссертации связана с изучением круга проблем доминирования и влияния в сфере государственной власти, что дает возможность раскрыть эту новизну в следующих онтологических и аксиологических ракурсах:

— осмысление проблемы механизмов влияния и доминирования осуществлено на основе интегративного исследования политических, социальных, психологических и культурных предпосылок власти. Сущность, функции и основные виды механизмов доминирования и влияния раскрыты и теоретически проанализированы с позиций системного анализа;

— на основе построенной многопараметрической «матрицы власти» выявлена детерминирующая по отношению к структурным компонентам политической власти роль взаимосвязи властного доминирования и влияния;

— показана связь властного доминирования и влияния применительно к другим компонентам власти;

— зафиксировано понятийное и смысловое содержание политического доминирования и влияния, в том числе применительно к таким терминам, как «властная вертикаль» и «властная горизонталь»;

— представлена типология политического влияния;

— выявлена основная тенденция развития взаимодействия властного доминирования и влияния в современных условиях, связанная со смещением акцентов с первого на второе;

— рассмотрено воздействие процесса политического конкурирования на демонополизацию властного доминирования и поддержку, и утверждение технологий политического влияния;

— проанализированы девиационные проявления властного доминирования, связанные с монополизацией власти и властного влияния, приводящие к утверждению различных проявлений теневой власти;

— выявлены конструктивные формы властного влияния и доминирования, опирающиеся на партисипативные методы и технологии воздействия и управления и определены условия их эффективности;

— показана специфика взаимосвязи механизмов властного доминирования и влияния в российских политических процессах, проявляющиеся в абсолютизации различных форм доминирования, с одной стороны, и культивировании разнообразных проявлений теневой власти, с другой;

— проанализирован ход и результаты современной административной и политической реформ в России. Показано преобладание мер в укреплении «вертикали власти» и недооценки «горизонтали власти» в процессе реформирования. Высказаны рекомендации, способствующие оптимизации взаимосвязи «вертикальных» и «горизонтальных» параметров власти.

Диссертационное исследование, осуществленное в соответствии с изложенным актуальным контекстом проблем, целью, задачами и рассмотренными выше теоретико-методологическими основами анализа, позволило сформулировать следующие положения, выносимые на защиту:

1. Система категориальных оппозиций, характеризующих сложную структуру власти и властеотношений («господство — подчинение», «контроль — влияние», «управление — давление», «руководство — исполнение» и др.), может быть систематизирована в рамках многопараметрической «матрицы власти».

На пересечении взаимно-контрарных характеристик высвечиваются интегративные качества власти. Часть из них достаточно хорошо изучена и охарактеризована, а часть описана неполно, фрагментарно, и не вполне бывает ясно в какой связи с другими, более изученными, находятся эти слабоизученные качества. К числу таких недостаточно проанализированных, но базовых характеристик власти отнесем и «доминирование», и «влияние».

В условиях демократического процесса проявляется детерминирующая роль категориальной системы «доминирование — влияние» как базисной в формировании основных проявлений власти.

2. В современной политической лексике аспект властного доминирования в функционировании власти обозначается термином «властная вертикаль». В понятийном ключе в «доминировании» отражается прежде всего момент обладания властью, с ним связаны такие проявления власти, как подчинение (господство), контроль, санкции и право на их применение. Для доминирования характерно стремление к четкой институ-ционализации и регламентации «права на власть», монопольному закреплению доминантного положения.

3. Аспект властного влияния в политической лексике чаще всего обозначается термином «властная горизонталь». В понятийном ключе во «влиянии» отражается прежде всего момент оптимального распределения и использования ресурсов, культурно-символического и психологического воздействия, регулирования отношений и поведения с взаимодействующей стороной в русле собственных целей и ценностей. Для влияния не требуется обязательной институционализации и регламентации и характерно стремление не к монопольному, а состязательно-игровому контексту отношений.

4. Механизм политического властного доминирования заключается в возможности каждого его звена заставить нижестоящее звено выполнить определенные решения. При этом особую значимость имеет поддержание способности всех уровней выше названного механизма (государственного механизма) вырабатывать оптимальные решения в рамках осуществляемого руководством государства стратегического курса. Если политическая власть — это источник стабильности или перемен, то механизм доминирования — это механизм ее удержания и воспроизводства властного положения.

5. Механизм политического влияния — это волевое общественное отношение, которое выражается в способности субъекта оказывать давление на объект с целью достижения определенного результата посредством авторитета, угрозы, подкупа и других средств преимущественно ма-нипулятивного воздействия. Существенное различие в природе доминирования и влияния, обусловленное организационными ресурсами и функциональными средствами осуществления, заключается в том, что первое различается в парадигме «цель — средство», а второе — в парадигме «намерение — результат», относительно которых и оценивается их эффективность.

Типологическая модель политического влияния включает следующие аспекты типологизации: a) в соответствии с избираемыми путями реализации: «открытоезакрытое», «прямое — опосредованное», «традиционное — модернизаци-онное" — b) в соответствии с используемыми средствами реализации: ментальное, силовое, теневоеc) в соответствии с применяемыми методами и технологиями: вербальное, психоэмоциональное, суггестивное, социально-ролевое.

6. Взаимодействие механизмов доминирования и влияния в структуре современной политической и государственной власти характерно смещением акцентов с властного доминирования к властному влиянию, что объективно обусловлено происходящими глобальными сдвигами в социальной структуре в сторону структур сетевого обществаусилением социально-политической динамики, обусловленной массовым переходом к отношениям конкурентной демократиинарастанием символической и инновационной составляющих в политических, экономических и социальных отношенияхвозрастанием инструментальных функций власти применительно к человеческому капиталу.

Указанные детерминанты обусловливают поиск новых концепций государственной власти, в рамках которых механизмы влияния преобладают над механизмами доминирования («глобальная власть», «гибкая власть», «государственный менеджмент» и др.).

7. Дисгармония и абсолютизация одного из аспектов во взаимодействии механизмов властного доминирования и властного влияния применительно к государственной власти приводят, с одной стороны, к таким политико-девиационным формам, как государственный тоталитаризм, а, с другой, — к абсолютному преобладанию непубличной и теневой власти и дисперсизации центров властного воздействия.

8. Гармонизации взаимодействия механизмов властного доминирования и влияния способствует развитие отношений и культуры политической состязательности и конкуренции, создающей возможности для обновления институтов, групп и лидеров, причастных к власти и формированию политического рынка. В то же время абсолютизация аспекта конкурирования в ущерб аспекту социального и политического консолидирования (создающему противовесы абсолютизации властного доминирования), приводит к отчуждению власти и развитию девиационных форм властного влияния.

9. Основным каналом институционализации и развития публичных форм политического влияния выступают технологии партисипации властного воздействия. Основными условиями развития партисипативных форм и методов в государственном и политическом управлении являются: демократизация социально-политических отношенийориентация общесоциальных и отраслевых целей в государственном управлении на развитие факторов человеческого потенциаларазвитие организационной культуры и переход от бюрократически-иерархического к адаптивному, ее типу.

Основной контекст, способствующий укоренению партисипативных методов и подходов, связан с развитием государственно-общественных и общественно-государственных форм партнерского типа.

Логика развития партисипативных форм предусматривает продвижение от рекомендательно-совещательного участия к ограниченно-распорядительному (долевому) и, далее, к паритетно-тактическому и паритетно-стратегическому применительно к соучастникам властно-партисипативного процесса.

Развитие партисипативных методов в структуре властеотношений в итоге позволяет подойти к сочетанию методов государственного администрирования и демократических практик управления, ведущее в итоге к укреплению связей государственной власти с институтами гражданского общества.

10. Особенности взаимосвязи доминирования и влияния в структуре государственной власти России в ее истории и в современном воплощении связаны с абсолютно преобладающей тенденцией к властному доминированию, порождающей в разные периоды различные формы авторитаризма и тоталитаризма.

Исторически не сформировавшиеся структуры гражданского общества и общественно-государственные формы сотрудничества и партнерства приводят к воспроизводству различных монопольных форм государственного и политического доминирования.

В целях демонополизации данного положения необходима кропотливая работа по созданию различных форм государственно-общественного сотрудничества, политического участия, развитию правовой и организационной культуры общества, развитию местного самоуправления, которые могут создать необходимые условия для гармоничного сочетания публичных форм взаимодействия властного доминирования и влияния.

Определенным этапом на этом пути могут стать и мероприятия политической, административной, судебной реформы в современной России.

Меры по осуществлению данных реформ должны быть направлены не только на выстраивание властной вертикали и четкой чиновной иерархии, но и дополняться мерами по выстраиванию «горизонтали власти». Речь идет и о макроаспекте — выстраивании отношений госуправления и госслужбы с институтами гражданского общества и их переводе в открытый и публичный режим, а также и о микроаспекте — развитии «внутрипроизводственной демократии» в системе современного государственного управления.

Научно-практическая значимость исследования Результаты диссертационной работы позволяют углубить теоретические представления в области политической философии, политической социологии и политической психологии, стимулируя дальнейшие исследования проблем, связанных с формальным и неформальным, открытым и скрытым воздействием на публичную власть и политический процесс.

Разработана модель глубинного, комплексного изучения механизмов доминирования и влияния, которая может быть использована как для конкретного политического анализа и корректировки деятельности политиков, так и в преподавании политической философии, политологии, социологии, теории государственного управления.

Апробация работы Основные положения докладывались на международных конференциях и симпозиумах: «Региональная государственная служба» (Ростов н/Д, 1995) — «Вертикаль власти: проблемы оптимизации взаимодействия федерального, регионального и местного уровня власти в современной России» (Ростов н/Д, 2001) — «Взаимодействие уровней власти в условиях федерализации (опыт России и Германии)» (Ростов н/Д, 2002) — «Государственный аппарат и политические реформы в России и Германии» (Ростов н/Д, 2006) — «Административная реформа: пути оптимизации взаимодействия органов власти и гражданского общества в полиэтнич-ном регионе» (Ставрополь, 2007) — «Элиты и будущее России: взгляд из регионов» (Ростов н/Д, 2007) — «Демократия VS бюрократия» (Москва, 2007) и др.

Данные выводы подтверждались данными социологического экспертного опроса1.

Зафиксированная ситуация затем была подтверждена действиями и реакцией на них в области реформы местного самоуправления, сроки вступления в которую летом 2005 г. также оказались пролонгированы. Все это заставило более внимательно отнестись и к причинам, которые генерируют данные ситуации, и к средствам не то что их коррекции, а даже превентирующих вхождение в них.

В связи с этим важным источником анализа выступает не только собственный опыт и собственные ошибки, но и международный опыт. Причем, близкий нам по духу и возможностям использования. Необходимая работа такого рода уже проделывалась по инициативе Всел мирного банка. В данном известном докладе, в частности, обозначалась любопытная система координат, в рамках которой концентрируются сходные с российскими шаги по государственно-административному реформированию:

В России госсектор характеризуется сложными отношениями между различными органами государственной власти, а также отсутствием англосаксонской административной традиции и политически нейтрального высшего эшелона государственных служащих.

Можно с уверенностью предположить, что одной из своих задач Российская Федерация считает также проведение основных реформ, обеспечивающих дисциплину и соблюдение формальных процедур в государственном секторе.

Это позволяет включить Россию в ту же группу стран, в которую входят Бразилия, Венгрия, Польша и Южная Корея. Есть и другая причи.

1 См.: Административная реформа (региональный уровень): российский и европейский опыт. Сб. докл. на российско-германской конф. Вып. I. — Ростов н/Д.: Изд-во СКАГС, 2005. С. 45−50.

2 См.: Мэнинг Н., Парисон Н. Реформа государственного управления: международный опыт. М., 2003. на для более пристального анализа опыта указанных стран: перед ними также стоят широкомасштабные проблемы реформирования"1.

Вместе с тем, можно в этой «системе координат» отметить определенную нашу близость к опыту реформирования в Германии как развитого демократического федеративного государства. Это важно еще и потому, что в предшествующий исторический период российской государственности многое из германского опыта использовалось и приживалось на российской почве.

Обращаясь к современному периоду, следует отметить, что на федеральном уровне германские административные реформы характеризовались скорее дополнениями, чем фундаментальными изменениями.

В 1995 г. федеральное правительство выступило с инициативой «Тощее государство», приведшей к упразднению или реорганизации нескольких государственных ведомств. Когда в октябре 1998 г. к власти пришло коалиционное правительство Социал-демократической партии (СДП) и «зеленых» под руководством Герхарда Шредера, лозунг «Тощего государства» сменился на принцип «государства, предоставляющего возможности». Целью этой замены было подчеркнуть, что новое правительство выступает против элементарного отступления государства как способа модернизировать государственное управление .

Вместе с тем следует подчеркнуть, что реформы государственного управления в Германии в большинстве своем основаны на пилотных проектах и экспериментах. Это позволяет проводить реформы постепенно и при необходимости вносить в них корректировки.

Что касается регионального уровня реформирования, то местные правительства и некоторые земли Германии приняли следующие элементы этой «Модели управления»:

1 См.: МэнингН., Парисон Н. Указ. соч. С. 108−109.

2 Там же. С. 290.

• определение отдачи (так называемых «продуктов»);

• составление сметы расходов на административные «продукты»;

• контракты с руководителями подразделений о достижении конкретных результатов деятельности;

• более гибкое распределение ресурсов (переходящие остатки, трансферты между категориями расходов);

• системы отчетности для осуществления мониторинга достижения целей (контроль);

• ориентация на потребителя посредством мер воздействия на восприятие, создания универсальных центров обслуживания рассмотрения жалоб;

• заключение контрактов с субподрядчиками, передача контрактов внешним организациям и приватизация1.

Изучение шагов по реформированию в зарубежной практике, давших позитивный эффект и сопоставление с аналогичными шагами в отечественной практике, позволяет обозначить основные проблемные кластеры, в рамках которых решались и продолжают решаться вопросы административного реформирования и повышения эффективности государственного управления.

Схематично они могут быть обозначены в виде триады, приложи-мой к госуправлению: «институционализация — технологизация — профессионализация». При этом под институционализацией имеется в виду не только организационная и функциональная перестройка госуправления и госслужбы, но и появление новых структур, отражающих влияние «новой менеджеризации» (сервисная ориентация госуправления на население, создание «отзывчивой госслужбы»).

Рассматривая процесс современного реформирования с позиций приведенной формулы, следует отметить, что основные его шаги реали.

1 См.: Мэнинг Н., Парисон Н. Указ. соч. С. 291. зуются лишь в рамках узко понимаемой институционализации. В него входят прежде всего шаги по организационной и функциональной перестройке федерального и региональных правительств.

Однако этих шагов, как показывает зарубежная практика реформирования, далеко недостаточно. Здесь выпущен из виду контекстуально-институциональный аспект, связанный со взаимодействием с населением и контролем за государственным аппаратом со стороны гражданского общества.

В частности, в странах со зрелой государственностью создана сложная система контроля за деятельностью чиновничьего аппарата, многие звенья которой фактически дублируют друг друга. В эту систему входит прежде всего контроль со стороны парламента и его комиссий.

Наличие развитой политической структуры с опытной и хорошо организованной оппозицией позволяет достаточно объективно оценивать деятельность госаппарата, пресекая возможные нарушения закона. Чрезвычайно полезную роль играет и постоянное внимание к аппарату со стороны средств массовой информации.

Действия государственных чиновников могут быть обжалованы в обычных судах. Кроме того, во Франции, Германии и некоторых других странах существуют особые административные суды, руководствующиеся административным правом. Они дают гражданам возможность обжаловать акты, действия или бездействие органов публичной власти.

Во многих странах мира создан институт общественного контролера (или Омбудсмена), призванный рассматривать жалобы граждан на любое ущемление их прав.

В последние годы на Западе предпринимаются попытки (и в теории, и на практике) усовершенствовать сложившуюся модель государственно-административного управления за счет включения в нее элементов социального и экономического управления и перевода в режим прозрачной или «отзывчивой бюрократии"1.

В целом происходящий в последние десятилетия на Западе частичный пересмотр главных принципов госслужбы и кадровой политики можно свести к следующим основным направлениям:

— анализ и институциализация политической роли бюрократии и механизмов реализации ею своих корпоративных интересов;

— поиск оптимального соотношения политических и профессиональных начал в администрации;

— уменьшение роли вертикальной административной иерархии, развитие функциональных органов, «плоских» структур и т. п.;

— децентрализация, удешевление, сокращение администрации;

— ограничение роли традиционной административной «лестницы чинов»;

— менеджеризация и даже маркетизация значительной части госслужбы;

— максимально возможная открытость и «отзывчивость» бюрократии на потребности и ожидания граждан.

Разумеется, существует и «противодействие» этим новациям, зачастую весьма эффективное и аргументированное, со стороны классической административной идеологии и практики деятельности бюрократической корпорации. Однако общий вектор, на наш взгляд, все же направлен в сторону «обуздания» бюрократии.

Возвращаясь к проблемам современной российской административной реформы, в связи с высказанными общими положениями, касающимися зарубежного и уже накопленного отечественного опыта, подчеркнем, что основные задачи нашей реформы пока не решены.

1 См.: Комаровский B.C., Оболонский А. В. Проблемы реформирования государственной службы России в свете международного опыта и общественных традиций // Вестник МГУ. Сер. 12. Политические науки. 1997. № 4.

В лучшем случае можно говорить о прохождении ее первого этапа в 2004;2005 гг. и переходе на второй этап, охватывающий период 2006;2008 гг. и вплоть до 2010 г. 1 Однако, учитывая наметившиеся угрозы, связанные с ростом технологических опасностей и приближающимся периодом смены власти, нужно вести речь о завершении к 2008 г. основных мероприятий современной административной реформы и внесении в нее возможных корректив, о которых речь пойдет ниже. Прежде всего мы затрагиваем проблемы реформирования на региональном уровне и те из них, на которые, с нашей точки зрения, не обращается должного внимания.

Оценивая те меры, которые уже приняты в рамках первого этапа административной реформы, следует подчеркнуть, что основной их недостаток заключается в том, что это реформы сверху. В них не учитывались не только потребности и интересы основной массы граждан, но и самих госслужащих. Поэтому для граждан это «неизвестная реформа», а госслужащие выступают не только инертной составляющей, но и в какой-то мере механизмом ее торможения. Это, в частности, подтверждают данные, полученные исследовательской группой СКАГС (Игнатов В.Г., Понеделков А. В., Старостин A.M., Лысенко В. Д., Швец Л.Г.). В нашем исследовании конца 2004 г., в частности, говорилось:

Изучение отношения самого чиновничества регионального уровня к реформированию показало весьма диверсифицированную картину. В ней фиксируются примерно равные группы (до 40%) респондентов, которые с воодушевлением верят в управленческий эффект реформ, с энтузиазмом относятся к их проведению, и почти такая же по объему группа «скептиков» и «негативистов», поддержки от которых ожидать не.

1 См.: Концепция административной реформы в Российской Федерации // Собрание законодательства РФ. 2005. № 46. Ст. 4720- Задание получено: «освежить административную реформу» // Известия. 2006. 3 апреля (№ 57) — Необходимое А. Верхушка айсберга // Наша власть: дела и лица. 2005. № 12. С. 34−37. приходится (до 20% относятся к так называемому болоту — равнодушным или инертным людям либо скрывающим свою позицию).

Такого рода соотношение в субъективном факторе складывается явно не в пользу реформ и по меньшей мере будет выступать одним из главных механизмов торможения в их проведении"1.

Данные нашего исследования, проведенного годом спустя, в ноябре 2005 г., выявили, что каких-то сдвигов к лучшему не произошло и, более того, вряд ли их следует ожидать, поскольку в самой концепции административной реформы основной акцент сделан на организационных и нормативно-правовых аспектах и практически не учтенной оказалась кадровая, человеческая ее составляющая.

Безусловно правилен расчет разработчиков реформы, сделанный на дальнейшую рационализацию госслужбы и усиление ее открытости (оптимизация численности и функций госуправления, введение четких критериев оценки эффективности, стандартов управленческих и иных услуг и т. п.). Однако следует иметь в виду, что сами по себе шаги к этому обеспечиваются не законами, указами, инструкциями, подсчетами функций и созданием новых организационных структур, а организационной культурой, профессионализмом и мотивированностью тех людей, деятельность которых и должна составлять содержание реформированного госуправления. Поэтому, наряду с известным выражением о недопустимости «вливать новое вино в старые мехи» следует помнить и о том, что и «старое вино в новых мехах» не улучшает, а ухудшает свои свойства.

Если обратиться к данным нашего исследования конца 2005 г., то хотелось бы обратить внимание на экспертную оценку руководителей и специалистов региональной госслужбы тех факторов, которые способствуют (или наоборот, снижают) эффективность госуправления и госслуж.

1 См.: Игнатов В., Понеделков А., Старостин А. Административная реформа в России: шаг вперед, два шага. // Власть. 2005. № 9. С. 4−5. бы, и особо остановиться на роли культурно-образовательной поддержки профессиональной деятельности госслужащих.

В нашем опросе было представлено около 200 экспертов-госслужащих из 10 регионов Северного Кавказа, в том числе 46% из них являются специалистами, 54% - руководители разного уровня, а около 10% — руководители органов государственной власти или их заместители. Иными словами данная выборка представляет репрезентативно позиции управленческого слоя региональной службы.

На характерный вопрос: «Если выделять факторы, способствующие повышению эффективности регионального уровня власти, то какие из них Вы считаете наиболее важными?» на ведущие позиции респонденты вывели факторы, относящиеся к субъектной составляющей (см. табл. 13).

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Феномен власти издавно привлекает внимание философов мыслителей, ученых.

Как удачно замечено: «Феномен власти является, пожалуй, самым противоречивым и непредсказуемым в общественной жизни. Ее сущностные характеристики охватывают большой спектр физических, цветовых и иных гамм: деспотическая, авторитарная, демократическая, «кровавая», «коричневая», «тупая» власть, элитарная, бюрократическая и т. д. В самих этих определениях власти содержится то основное качество, которое превалировало в те или иные периоды развития конкретного государства"1.

Следует подчеркнуть также и то, что в связи с этим и попытки дать достаточно точные и компактные определения данного феномена оказываются достаточно трудными ввиду его многофакторности, много-ликости.

Поэтому обращаясь к проблеме власти и ее структуры, мы сталкиваемся с множеством разноплановых определений и концепций.

Особый интерес представляют институциональные субъекты доминирования и влияния. Вектор их воздействия имеет как горизонтальную, так и вертикальную направленность. Яркими иллюстрациями доминирования и влияния по горизонтали являются активность главы государства, силовых структур и парламента.

Каналы горизонтального влияния во властных структурах очень сильно переплетены, а подчас и встроены в каналы доминирования.

1 См.: Виноградов В. Д., Головин Н. А. Политическая социология. СПб., 1997. С. 52.

Применительно же к России следует подчеркнуть, что здесь политическая и государственная власть тяготеют к закрытым формам правления. В современной России до сих пор не завершен цивилизацион-ный переход от традиционных социально-политических структур общества к структурам публичной политической власти и гражданского общества.

Один из важнейших признаков государственной власти — ее публичность, т. е. направленность на обслуживание интересов общества. Попытки обратить ресурс государственной власти на обслуживание интересов отдельных социальных групп или личностей весьма затруднены в публичном режиме. Это и является одной из главных причин теневиза-ции политических отношений и принятия политических решений в современной России.

Западное общество потратило многие десятилетия для того, чтобы сформировать сбалансированную систему институтов государственной власти. Она предусматривала разделение функций управления и взаимоконтроль, законосообразность, а также прозрачность по отношению к институтам гражданского общества.

Вместе с тем и в условиях демократического общества не удалось полностью упорядочить механизмы представления интересов частных лиц, групп и корпораций. Одной из наиболее трудных проблем здесь представляется контроль за лоббизмом и упорядочение лоббистской деятельности.

Что касается российских условий, то здесь недостроенность взаимоотношений ветвей и уровней государственной власти, неполнота правовой базы и почти полное отсутствие эффективных институтов гражданского общества и сформированных традиций публичной политики приводят к тому, что публичная власть зачастую становится лишь декорацией для непубличных действий и решений.

Именно такого рода действия и принято считать теневыми. Они выстраиваются в систему, которую затем трудно сломать.

Это явление в историческом плане привычно для Российского государства и общества. Просто в условиях авторитарного государства оно больше пресекалось и жестоко преследовалось.

Переход к демократической системе власти, опыта которой в России до сих пор не было, существенно ослабило государственный контроль и общественный надзор, который в прежних условиях был сопряжен с жесткими репрессивными действиями государства. Иначе говоря, авторитарное государство оперативно принимало меры по «сигналам трудящихся». Сейчас и трудящиеся не сигнализируют, и чиновники слабо контролируются. Это и привело к тому, что основная концентрация различных теневых действий сосредоточивается в институтах государственной власти.

Названные проявления относятся, так сказать к теневым взаимодействиям на уровне индивидуальных и групповых контактов с системой институтов государства и представляющих ее чиновников. Между тем за последние годы в России сформировались и стали определяющими организованные формы теневого политического обеспечения интересов больших социальных групп. Речь идет о различных видах политического лоббирования.

В сложившихся социальных и правовых условиях такой политический порядок приводит к частичной приватизации государства «группами влияния», а реальный политический процесс представляет в итоге борьбу последних между собой за государственные ресурсы.

Эта борьба принимает форму лоббизма, который в данном политическом и социальном контексте лишь приводит формальную социальную структуру политической власти в соответствие с неформальной структурой.

Последнее проявляется в частности в контроле над принятием важных государственных решений (состав правительства, получение конфиденциальной информации, предоставление налоговых льгот, льготных условий приватизации госсобственности и т. д.).

Слабость формальной структуры социальной организации современного российского общества приводит к тому, что клиентарные отношения пронизывают все его уровни.

В конечном итоге политическая теневизация оказывается следствием и прикрытием системной теневизации российского общества.

Экспансия теневых социальных структур явилась основной причиной складывания политического порядка, носящего признаки корпоративно-бюрократической полиархии. Для последней свойственно преобладание теневых аспектов в политической деятельности, стремление к реализации своих проектов «вне закона и часто против закона» (Дилиген-ский Г. Г.). В результате прагматическое (в лучшем случае) и нигилистическое (в худшем случае) отношение к закону и иным социальным нормам транслируется на другие уровни иерархической структуры российского общества.

На региональном уровне происходит формирование полуфеодальных и авторитарных режимов, отличающихся развитием клановости и семейственности. Отсутствие институциональных механизмов согласования интересов федеральной, региональной и муниципальной власти служит источником политической нестабильности и также усиливает роль неофициальных связей и отношений.

Изменить картину функционирования российской политической власти с того режима, где теневой аспект выступает как основной, на то состояние, где основным является нормативная деятельность публичной власти, и означает осуществление демократических преобразований российской власти.

Контрмерами, способствующими детеневизации, сокращению скрытого влияния асоциальных и радикальных социально-политических субъектов на российскую власть, выступают: шаги по развитию гражданского общества и общественного контроля за политическим сообществом, развитие правового государства и единого правового поля в стране, прозрачность и гласность действий публичных органов властирасширение деятельности СМИ, стоящих на общегражданских позицияхукрепление российских спецслужб (при всестороннем государственном контроле) — реорганизация системы государственной службы и кадровой политики, основанная на доминировании принципов меритократии и профессионализмапрофилактическая работа органов государственного контроля по разрушению теневых поведенческих форм воздействияформирование демократической политической культуры населения и гражданской культуры и этики госслужащихсистематическая научно-исследовательская работа в области анализа теневых форм деятельности и развертывание мониторинговых систем теневого поведения.