Русская усадьба в эмигрантской мемуаристике

Для современной российской науки характерен значительный интерес к истории усадеб и к изучению русского зарубежья. И то и другое осмысливается как важнейшая органическая часть историко-культурного прошлого России. Долгое время эти области по разным причинам оставались вне поля зрения исследователей, и в настоящее время существует потребность в том, чтобы восполнить пробелы в изучении усадебной культуры и наследия русской эмиграции.

Русские усадьбы составляли особый мир, неотъемлемую часть повседневной жизни Российской империи. Первый значительный удар по усадебной жизни нанёс Манифест 1861 г. об освобождении крестьянмногие помещики, не сумевшие приспособиться к новым условиям существования, разорялись, продавали имения, хозяйства приходили в упадок, усадьбы разрушались. Площадь дворянского землевладения активно сокращалась, но усадебная жизнь продолжала существовать, в число землевладельцев включались новые люди, новые социальные группы. Революционные события 1917 года нанесли окончательный удар по усадебной культуре: земли были конфискованы, многие архитектурные комплексы разрушены, ценные предметы искусства утеряны и уничтожены, прежние хозяева вынуждены были покинуть родные места.

Великие потрясения" привели к тому, что за пределами родины оказалась масса людей. Недаром, это явление было охарактеризовано как «волна». «Первая волна» эмиграции была настолько массовым и в культурном плане целостным явлением, что стало возможным говорить о появлении «русского зарубежья». С понятием «волна» схоже другое явление, получившее в исторической науке образное название «взрыв», «мемуарный взрыв», вызванный революционными событиями в России. Результатом его стал громадный по объему, сложный по содержанию комплекс мемуарных источников, рассеянных по отечественным и зарубежным архивам, библиотекам и частным собраниям.

В современных исследованиях, посвященных изучению русских усадеб, не ново привлечение мемуарных материалов в качестве источников, в числе которых встречаются и произведения авторов-эмигрантов.1 В литературе неоднократно указывалось на необходимость освоения мемуарного наследия русской эмиграции.2 Однако в усадьбоведении еще не предпринималось попыток собрать воедино, систематизировать мемуарные источники русского зарубежья и исследовать их как целостный комплекс. Между тем многочисленные воспоминания людей, которые вынуждены были покинуть страну в начале XX столетия, являются ценными источниками, содержат свидетельства очевидцев и могут дать обширный материал для изучения важнейших вопросов, связанных с историей русских усадеб. Привлечение данного пласта мемуарных документов в усадьбоведении может значительно обогатить источниковую базу исследований, разрешая, таким образом, одну из наиболее актуальных задач этого направления, а также географически и социально расширить диапазон рассматриваемых усадеб.

Введение

в научный оборот массива ранее не привлекавшихся источников позволяет не только полнее осветить и решить уже существующие проблемы, но и открыть новые перспективы в развитии источниковедения и усадьбоведения. В связи с этим тема настоящего исследования, представляющая интерес для различных разделов исторической науки, является, безусловно, актуальной.

Сформулированная проблема потребовала изучения обширной историографии по различным направлениям: 1) исследования культуры и быта- 2) работы, посвященные изучению социально-экономических аспектов.

1 Рузвельт П. Жизнь в русской усадьбе: опыт социальной и культурной истории. — СПб., 2008; Злочевский Г. Д. Русская усадьба. Историко-библиографический обзор литературы (1787−1992). — М., 2003. — С. 121−134, 244−246- Коробко М. Ю. Усадьба Узкое: историко-культурный комплекс XVII—XX вв.еков. — М., 1996. — С. 139−141, 147−149- Турчин В. Ахтырка // Дворянские гнезда России. История, культура, архитектура. — М., 2000. — С. 3249.

2 Гудков A.A. Отечественное усадьбоведение XX в. Опыт историографии: Автореф. дисс.. канд. ист. наук. — М., 2006. — С. 8- Иванова J1.B. Предисловие // Русская усадьба на страницах журналов «Старые годы» и «Столица и усадьба». — М., 1994. — С. 3- Тартаковский А. Г. Русская мемуаристика XVIII — первой половины XIX в. — М., 1991. — С. 4. истории российского дворянства в пореформенное время и в период революции- 3) труды по истории русского зарубежья- 4) источниковедческие работы, посвященные мемуаристике в целом и, в частности, воспоминаниям русских эмигрантов- 5) усадьбоведческие исследования.

Русская усадьба рассматривается как особый феномен истории культуры, поэтому необходимо использовать ресурсы и учитывать наработки исследований прежних лет. Основные методологические принципы изучения культуры, быта и повседневности получили освещение в работах Ю. М. Лотмана, Б. В. Маркова. Исследования французского философа Г. Башляра позволили определить ракурс общего анализа восприятия человеком пространства своего дома (усадьбы).4.

Поскольку усадьба изучается, в основном, в контексте истории дворянства и как объект хозяйствования соотносится также с экономической и политической историей, то привлекались труды в данном направлении исследований. Среди них выделяются работа А. П. Корелина и монография Е. П. Бариновой, в которой получили освещение проблемы, связанные с трансформацией экономического положения и социального поведения российского дворянства в начале XX в.5.

Для понимания основных процессов, происходивших в среде русских за рубежом, изучения образа жизни, творческой деятельности и культурного наследия эмиграции важными представляются работы М. И. Раева, O.P. Демидовой, А. Зеленина, E.JI. Менегальдо и других авторов.6 Незаменимую помощь при поиске отдельных мемуарных произведений оказал «Сводный.

3 Лотман Ю. М. Беседы о русской культуре: Быт и традиции русского дворянства (XVIIIначало XIX века). — СПб., 2011; Марков Б. В. Культура повседневности. Учебное пособие. — СПб., 2008.

4 Башляр Г. Избранное: Поэтика пространства. — М., 2004.

5 Корелин А. П. Дворянство в пореформенной России. 1861−1904 гг. — М., 1979; Баринова Е. П. Российское дворянство в начале XX века: экономический статус и социокультурный облик.-М., 2008.

6 Раев М. И. Россия за рубежом: История культуры русской эмиграции. — М., 1994; Демидова O.P. Метаморфозы в изгнании. Литературный быт русского зарубежья. — СПб., 2003; Зеленин А. Язык русской эмигрантской прессы (1919;1939). — СПб., 2007; Менегальдо Е. Л. Русские в Париже. 1919 — 1939. — 2-ое изд. — М., 2007. каталог периодических и продолжающихся изданий Русского зарубежья в библиотеках Москвы".7 Для получения информации об авторах привлекались различные справочные издания о русском зарубежье: энциклопедия «Общественная мысль Русского зарубежья», «Незабытые могилы», биографический словарь O. J1. Лейкинда, К. В. Махрова и Д. Я. Северюхина о художниках русского зарубежья, «Русские в Северной Америке» и другие.8.

Методические принципы работы с мемуарными источниками, их отбора и изучения, особенности внешней и внутренней критики получили освещение в трудах A.A. Курносова, А. Г. Тартаковского, С. С. Минц, Е. И. Мокряк и других авторов.9 Важным опытом является исследование JI.A. Колесниковой10 мемуаристики как массового источника по истории русских революций и применение ею в работе методики, основанной на математическом моделировании и контент-анализе для изучения ценности рассматриваемого массива источников. В историографии имеются также работы, посвященные воспоминаниям эмигрантов." Однако до сих пор лишь.

7 Сводный каталог периодических и продолжающихся изданий Русского зарубежья в библиотеках Москвы. (1917;1996 гг.) — М., 1999.

8 Общественная мысль Русского зарубежья: Энциклопедия. — М., 2009; Незабытые могилы: Российское зарубежье: некрологи 1917;1997: В 6 т. — М., 1999; Лейкинд О. Л., Махров К. В., Северюхин Д. Я. Художники Русского Зарубежья 1917;1939: (Биографический словарь). — СПб., 1999; Александров Е. А. Русские в Северной Америке: Биографический словарь. — Хэдмен — Сан-Франциско — СПб., 2005; Волков C.B. Офицеры российской гвардии: Опыт мартиролога. — М., 2002.

Курносов A.A. Методы исследования мемуаров. — М., 1965; Мокряк Е. И. Дневники и мемуары как источник для изучения социальной психологии дворянства России второй половины XIX — начала XX в.: Автореф. дисс.. канд. исторических наук. — М., 1977; Тартаковский А. Г. 1812 год и русская мемуаристика. Опыт источниковедческого изучения. — М., 1980; Он же. Русская мемуаристика XVIII — первой половины XIX в. — М., 1991; Минц С. С. Мемуары и российское дворянство. Источниковедческий аспект историко-психологического исследования. — СПб., 1998; Гимон Т. В. Источниковедческое изучение мемуаристики в России во второй половине XX века // Проблемы источниковедения. — Вып. 2(13). — М., 2010. — с. 393−412- Крючкова М. А. Русская мемуаристика второй половины XVIII в. как социокультурное явление // Вестник Московского университета. Сер. 8: История. — 1994. — № 1. — С. 17−28.

10 Колесникова Л. А. Историко-революционная мемуаристика (1917;1935 гг.) как массовый источник по истории русских революций (методика количественного анализа): Автореф. дисс.. докт. исторических наук. — М., 2005.

11 Баринова Е. П. Воспоминания А.Н. Наумова как исторический источник // Самарский земский сборник. — 2005, № 4(12). — С. 91−96- Ронин В. К. Колониальные мемуары, дневники и письма русских эмигрантов (20−30-е годы XX века) // Одиссей. Человек в немногие мемуары подвергались подробному анализу. Существенную помощь в поиске необходимых источников оказал многотомный аннотированный указатель «Россия и российская эмиграция в воспоминаниях и дневниках», где собраны материалы, изданные за рубежом в 1917;1991 гг.,.

10 даны их аннотации и приведены краткие биографии авторов. В справочнике нет специального раздела, посвященного русским усадьбам в эмигрантской мемуаристике. Важно указать, что в издании были учтены не только мемуары эмигрантов, но также «мемуары не эмигрировавших советских граждан [.], опубликованные за пределами Советского Союза».13 Подобные материалы в настоящем исследовании не привлекались.

Для определения достоверности, новизны и информационной ценности воспоминаний использовались усадьбоведческие исследования. Интерес к усадьбе как к предмету научного изучения зародился еще до 1917 года, тогда же стали появляться первые работы в этом направлении. Большое внимание изучению усадеб уделялось в журналах «Старые годы» и «Столица и усадьба».14 Среди наиболее выдающихся исследователей того времени, работы которых до сих пор являются актуальными, можно назвать Г. К. Лукомского и H.H. Врангеля.15 После революции количество усадьбоведческих публикаций резко снизилось. Созданное в 1922 г. «Общество изучения русской усадьбы» прекратило свою деятельность в 1930;е гг. В советское время произошло упрощение подходов в исследовании усадеб: сократилось исследовательское пространство (предметом изучения являлись преимущественно подмосковные имения и усадьбы выдающихся истории. 2000. — М., 2000. — С. 223−256- Акинышш А. Н., Наумов О. Н. Леонид Михайлович Савелов — общественный деятель и генеалог // Савелов JI.M. Из воспоминаний. 1892−1903. — Воронеж, 1996. — С. 3−13- Лущик С. Одесские реалии Человека-Волка: Из истории психоанализа в Одессе. — Одесса, 2003.

12 Тартаковский А. Г., Эммонс Т., Будницкий О. В. Россия и российская эмиграция в воспоминаниях и дневниках. Аннотированный указатель книг, журнальных и газетных публикаций, изданных за рубежом в 1917;1991 гг. В 4-х т. — М., 2003;2006.

13 Там же.-Т. 1.-С. 7.

14 Лукомский Г. К. Сокиренцы // Столица и усадьба. — 1914. — № 24. — С. 4−14- Лернер Н. Диканька // Столица и усадьба. — 1916. — № 66. — С. 3−8.

15 Лукомский Г. К. Старинные усадьбы Харьковской губернии. — Харьков, 2007; Врангель H.H. Помещичья Россия. — СПб., 2007. людей), утратилось понимание усадьбы как многоаспектного феномена, неразрывно связанного с историей и культурой дворянства. Отношение к усадьбоведению часто ограничивалось прагматическими потребностями музейного дела, издавались различные брошюры и путеводители. В 1990;е гг. активное проявление интереса к усадьбам способствовало появлению многочисленных публикаций. Среди наиболее серьезных исследований постсоветского времени нужно назвать монографии «Архитектура русской усадьбы», «Дворянская и купеческая сельская усадьба в России XVI—XX вв.».16 Заметный вклад в изучение духовной культуры русской усадьбы внесли работы JI.B. Ивановой, Т. П. Каждан.17 Воссозданное «Общество изучения русской усадьбы» организовало издание специальных сборников «Русская усадьба». Они, безусловно, представляют интерес для исследователей, однако не все работы, вошедшие в сборники, выполнены на качественном научном уровне. Для некоторых из них характерно использование лишь опубликованных, ранее известных материалов, отсутствие критического подхода к источникам и описательность. Можно встретить статьи, скомпонованные и повторяющие работы прежних лет, в том числе советского времени. Интересными и важными представляются исследования феномена русской усадьбы, основанные на изучении письменных документов, в том числе мемуаров. Здесь можно назвать книги.

1Я.

В.Г. Щукина, а также Е. Е. Дмитриевой и О. Н. Купцовой. Однако авторы, привлекая в качестве источников и мемуары, и художественную литературу, не отграничивали их друг от друга. Среди мемуаров использовались как дореволюционные произведения, так и эмигрантские.

16 Архитектура русской усадьбы. — М., 1998; Дворянская и купеческая сельская усадьба в России XVI—XX вв. — М., 2001; Рузвельт П. Указ. соч.

17 Каждан Т. П. Художественный мир русской усадьбы. — М., 1997; Иванова J1.B. Вывоз из усадеб художественных ценностей // Памятники Отечества. — 1992. — № 25. — С. 71−75- Она же. К читателю // Мир русской усадьбы. — М., 1995. — С. 3−6- Она же. Воспоминания и семейная переписка как источник по истории усадьбы (на примере рода Самариных) // Источники по истории русской усадебной культуры. — Ясная Поляна — Москва, 1997. — С. 58−64.

18 Щукин В. Г. Миф дворянского гнезда. — Krakow, 1997; Дмитриева Е. Е., Купцова О. Н. Жизнь усадебного мифа: утраченный и обретенный рай. — М., 2008.

В последние годы стали появляться усадьбоведческие исследования, основанные на изучении отдельных мемуаров эмиграции.19 Количество таких работ невелико, и они носят в основном описательный характер. Произведения эмигрантов не обошел вниманием Г. Д. Злочевский в своем историко-библиографическом обзоре литературы об усадьбах. Отдельная глава посвящена работам двух исследователей: С. Р. Минцлова и Г. К. Лукомского, а также в книге упоминаются воспоминания Б. А. Татищева и Ю.

АЛ.

Олсуфьева. Ценность этой работы заключается в том, что автор указал на некоторые неточности в мемуарах. Однако на этом авторский обзор эмигрантской литературы закончился. Весьма ценной представляется практика включения в усадьбоведческие издания публикаций ранее неизвестных или труднодоступных текстов воспоминаний эмигрантов.21.

До настоящего времени усадебный компонент мемуаристики русского зарубежья еще не становился предметом всестороннего комплексного исследования в отечественной историографии, воспоминания эмигрантов не рассматривались как целостный самостоятельный массив источников для изучения русской усадьбы.

Целью данной диссертационной работы является всестороннее, комплексное, источниковедческое изучение информации об усадьбах в воспоминаниях русских эмигрантов. Для ее достижения поставлены следующие исследовательские задачи:

1) выявить и изучить особенности мемуаристики русского зарубежья;

2) осмыслить причины и обстоятельства возникновения усадебных воспоминаний в эмиграции;

19 Иванов М. В. Смоленская усадьба Ворганово. По воспоминаниям княгини И. Д. Голицыной // Русская усадьба. — СПб., 2011. — Вып. 16 (32). — С. 360−373.

20 Злочевский Г. Д. Русская усадьба. Историко-библиографический обзор литературы (1787−1992). — М., 2003. — С. 121 -134, 244−246.

21 Воронова O.K. Путешествие в Ивню // Дворянские гнезда России. История, культура, архитектура. — М., 2000. — С. 330−334- Оболенская Л. П. Воспоминания княгини (фрагменты) // Коробко М. Ю. Усадьба Узкое: историко-культурный комплекс XVII—XX вв.еков. — М., 1996. — С. 139−141- Трубецкой П. В. Моё детство в Узком // Там же. — С. 147 149.

3) реконструировать комплекс мемуарных источников с усадебным компонентом;

4) проанализировать тексты мемуаров, рассмотреть их информационную ценность, проверить достоверность, сопоставив с другими источниками и исследованиями;

5) выделить в мемуарах основные проблемные блоки, которые позволили бы получить полное, достоверное, верифицированное знание о русской усадьбе;

6) выявить и систематизировать информацию о конкретных имениях на страницах воспоминаний эмигрантов;

Хронологические рамки исследования ограничены, с одной стороны 1917 г., когда многие люди вынуждены были покинуть страну, и началось формирование русской эмиграции как социокультурного феномена, с другой стороны — концом XX столетия, что детерминировано следующим: именно к данному времени практически не осталось в живых очевидцев дореволюционного прошлого.22.

Объектом исследования является мемуарное наследие, созданное русскими эмигрантами после 1917 г.

Предмет исследования составляет усадебный компонент в мемуаристике послереволюционной эмиграции.

Методологическая база исследования построена на основных принципах исторической науки. Согласно принципу историзма проводился анализ эмигрантской мемуаристики в контексте общего развития отечественной мемуаристики. Принцип системности позволил интегративно рассмотреть взаимосвязанные между собой элементы единой системы, предполагая целостность изучения избранного объекта. В соответствии с ним оказалось возможным показать обусловленность усадебного компонента спецификой.

22 Одни из наиболее поздних мемуаров, используемых в работе, были написаны в 1990;е гг. См.: БФ РЗ. — Ф. 1. — Оп. 1. — М-196- Добровейн М. А. На рубеже двух эпох: Автобиографические записки. — М., 2001. культуры российского общества, уровнем развития усадьбоведения и своеобразием мемуарных источников.

Применялись как общие, так и специальные методы исторического исследования:

— сравнительно-исторический метод, позволяющий изучить усадьбы второй половины XIX — начала XX в контексте истории русской усадебной культуры и в зависимости от общих исторических процессов;

— методы источниковедческого исследования;

— метод терминологического анализа;

— просопографический метод, предполагающий анализ эмиграции как общности людей, имеющих определенные связи между собой и взаимное влияние друг на друга;

— историко-антропологический метод для воссоздания усадебной жизни и культуры с учетом той социально-психологической среды, ментальной атмосферы, которая характерна для изучаемой эпохи.

Специфика темы и источниковой базы исследования диктует также взаимодействие различных научных школ и применение методов из других областей знаний: филологии, лингвистики, философии, психологии, искусствоведения, музейного и архитектурно-реставрационного дела.

Для разрешения поставленных задач был привлечен широкий круг источников: воспоминания эмигрантов, опубликованные в России и за рубежом, в виде отдельных книг или в прессе, а также неизданные тексты. Использовались материалы архива Библиотеки-фонда «Русское Зарубежье"23, Государственного архива Российской Федерации24, где хранятся документы, ранее находившиеся в Русском заграничном историческом архиве в Праге, а также личного архива семьи Бер за границей.

Следует обратить внимание на социальное происхождение и профессиональный состав авторов произведений. Среди мемуаристов есть.

23 БФ РЗ.-Ф. 1,2,33.

24 ГА РФ.-Ф. 5881, 5943. представители купечества, однако основная масса — выходцы из дворянского сословия, представители как крупнопоместного, так и среднеи мелкопоместного дворянства. Среди них: бывшие владельцы богатых дворцов или крупных хозяйств, нередко нескольких имений в разных губернияхнебогатые, но сумевшие сохранить свои владения до революцииобедневшие и разорившиеся помещики. Профессиональный состав авторов широк: военные, политические, государственные деятели, промышленники, предприниматели, представители творческих профессий, художники, писатели, журналисты, ученые и т. д. По политическим убеждениям — и монархисты, и либералы, и социалисты разного толка.

Принципы учёта и отбора воспоминаний эмигрантов представляются, казалось бы, довольно четкими, однако на практике этот вопрос осложняется проблемами, возникающими при изучении истории и механизма формирования текстов, обстоятельств их создания. Прежде чем говорить об эмигрантской мемуаристике, следует очертить границы данного понятия. Разумеется, в него однозначно могут быть включены все произведения, созданные уже в эмиграции. При этом речь идет об эмиграции не только «первой», но и последующих «волн». Кроме того, среди авторов есть и те, кто уехал за границу еще до 1917 года, оставшись там и после революции25. Однако при ближайшем рассмотрении, оказывается, что некоторые мемуаристы начинали писать воспоминания еще до отъезда за границу. Отдельно нужно сказать о мемуарах Михаила Михайловича Осоргина (18 611 939), который написал их в России, до вынужденной эмиграции в 1931 году и оставил рукопись текста там же, на родине. Впервые они были у/г опубликованы уже в современной России. При этом М. М. Осоргин яркий представитель русской эмиграции, что с некоторыми оговорками и, быть может, в виде исключения, позволяет включить в исследование его объемное.

2э См., например: Memoirs of Alexander Wolkoff-Mouromtzoff (A.N. Roussoff). — London, 1928.

Л/.

Осоргин М. М. Воспоминания, или Что я слышал, что я видел и что я делал в течение моей жизни. 1861−1920.-М&bdquo- 2008. сочинение, где содержатся ценнейшие сведения об усадьбах Сергиевское (Калужской губ.) Осоргиных, Молостовка (Могилевской губ.) Бенкендорфов, Радушино (Рязанской губ.) князей Волконских и некоторых других. Подобным же образом можно рассматривать как исключения мемуарные произведения других эмигрантов, Сергея Петровича Мельгунова (1879−1956) и Егора Егоровича Лазарева (1855−1937), которые были написаны до отъезда.

27 за границу, но печатались уже за рубежом.

Спорные вопросы возникают и по поводу мемуаров княгини Юлии Кантакузиной (1876−1975). Внучка известного генерала и президента США У. Гранта, большую часть жизни провела не в России, однако основную часть воспоминаний посвятила именно той стране, где жила почти двадцать лет, выйдя замуж за русского князя Михаила Михайловича Кантакузена. Мемуары охватывают период до 1918 года, когда гонимые революционной стихией, супруги вынуждены были покинуть Россию.

Важно отметить, что в исследовании использовались не все источники личного происхождения, а именно мемуары в узком понимании слова. Ни дневники, ни личная переписка не вошли в круг рассматриваемых источников29. Однако определенный «род мемуаров», возникших в форме частной переписки, составили тексты автобиографического содержания, написанные в ответ на запросы А. И. Солженицына. Писатель, сам оказавшийся в эмиграции, дважды обращался к соотечественникам с призывом присылать ему воспоминания для изучения, хранения и последующей публикации. Тексты некоторых писем весьма обширны и содержат действительно ценные свидетельства прошлого.

27 Лазарев Е. Е. Моя жизнь. Воспоминания — статьи — письма — материалы. — Прага, 1935; Мельгунов С. П. Воспоминания и дневники. — М., 2003.

28 Кантакузина Ю. Революционные дни. Воспоминания русской княгини, внучки президента США. 1876−1918. — М., 2007.

29 Подробнее о принципах учета и отбора мемуарных источников, а также о различных формах мемуаров см.: Тартаковский А. Г. 1812 год и русская мемуаристика. Опыт источниковедческого изучения. — М., 1980. — С. 20−39,40−96.

Не принимались во внимание беллетризованные воспоминания и литературно-исторические произведения автобиографического характера, пусть и имеющие в своей основе реально происходившие события. Однако нужно обозначить некоторые исключения. Так, в списке присутствует книга Л. Г. Жохова «В усадьбе». Это художественное произведение, не мемуары, однако «Предисловие» документального характера не несет в себе установки на литературный вымысел. Оно представляет собой небольшое повествование о русских помещичьих усадьбах, основанное на знаниях, размышлениях и воспоминаниях автора. Вряд ли «Предисловие» может быть использовано как самостоятельный источник, так как в повествовании не упоминаются конкретные названия, а говорится об усадьбах в целом, однако представляется целесообразным привлечение этого текста как дополнительного источника.

В состав мемуарных источников исследования вошли не только произведения, записанные от первого лица, но и воспоминания других лиц, записанные в пересказе автора. В качестве примера можно назвать книгу писательницы баронессы Людмилы Сергеевны Врангель (урожд. Елпатьевская, 1878−1969). Она оказалась в эмиграции вместе с матерью. В 1934 году в Париже была издана её книга «Далекое прошлое: Отрывки из рассказов моей матери».31 Мемуары охватывают период начиная с отмены крепостного права и содержат ценные свидетельства о прошлом, в том числе о родовом имении Криничная и некоторых ближайших помещичьих владениях — Генераловка, Улиновка, Просяниковка. Позже она опубликовала несколько книг собственных мемуаров, среди которых для исследования важны изданные в Вашингтоне в 1964 году «Воспоминания и стародавние времена"32, где автор рассказывает о помещичьих имениях Псковской губернии в начале XX века.

30 Жохов Л. Г. Предисловие // Он же. В усадьбе. — Нью-Йорк, 1971. — С. 5−12.

31 Врангель Л. С. Далёкое прошлое: Отрывки из рассказов моей матери. — Париж, 1934.

32 Врангель Л. С. Воспоминания и стародавние времена. — Вашингтон, 1964.

Характерная особенность мемуаров русских эмигрантов — их многократные переиздания и публикации в разных вариантах. В ходе анализа опубликованных источников сравнивались различные издания, тексты некоторых сверялись с архивными документами. Было обнаружено, что иногда в поздних публикациях опущены целые фрагменты первоначального текста, как например, в книге «Далекие дни» С. Р. Минцлова (М., 1991), где.

33 отсутствует авторское предисловие. Отдельные воспоминания опубликованы лишь фрагментарно, как например, мемуары Д. И. Звегинцова, С. Д. Боткина и других34, поэтому привлекались материалы из архивов. Книга воспоминаний Владимира Андреевича Оболенского (1869−1950) «Очерки минувшего» (1931 года издания) представляет собой объединение различных статей, публиковавшихся ранее в периодической печати.35 Ее текст практически повторяется в другой книге «Моя жизнь, мои современники» (изданной в 1988 г.), но с некоторыми изменениями и дополнениями.36 Непростая и запутанная ситуация сложилась с мемуарами промышленника и предпринимателя, барона Николая Егоровича Врангеля (1847−1923) «Воспоминания: От крепостного права до большевиков». Впервые они были опубликованы за границей на финском языке в 1922 году, затем последовало шведское, русское, французское, англо-американское издания. Между ними много разночтений, и в последующих версиях после первой финской книги отсутствует часть материала. Достаточно подробно этот сложный вопрос освещен в статье А. Зейде «В поисках „Воспоминаний“ барона Врангеля».38 В основу издания 2003 г. положен русскоязычный текст берлинской книги, а.

33 Минцлов С. Р. За мертвыми душами. — М., 1991. Ср.: Он же. За мертвыми душами. Очерк первый // Современные записки. — Париж, 1921. — № 5. — С. 74−93.

34 Звегинцов Д. И. Путешествие из Петербурга в Масловку: Из воспоминаний // Русская мысль. — 1986. 17, 24 янв. — № 3604, 3605. — С. 8. Ср.: БФ РЗ. — Ф. 1. — Е-147. Боткин С. Д. Воспоминания // Егоров Б. Ф. Боткины. — СПб., 2004. — С. 288−309. Ср.: БФ РЗ. — Ф. 33. -Оп. 1.-Д. 1.

35 Оболенский В. А. Очерки минувшего. — Белград, 1931.

36 Оболенский В. А. Моя жизнь, мои современники. — Париж, 1988.

37 Врангель Н. Е. Воспоминания: От крепостного права до большевиков. — Берлин, 1924. ig.

Зейде А. В поисках «Воспоминаний» барона Врангеля // Врангель Н. Е. Воспоминания: От крепостного права до большевиков. — М., 2003. — С. 5−16. недостающие фрагменты дополнены переводами с финского.39 Существует также другое современное издание воспоминаний Николая Егоровича в сборнике «Бароны Врангели. Воспоминания"40, составители которого не согласились с предыдущей «финской инициативой» и включили в книгу неизмененный русский текст 1924 года.41 Ни первоначальная рукопись, ни черновики воспоминаний не сохранились, и вопрос о разночтениях в зарубежных изданиях остается неразрешенным. Думается, что уместно привлекать и тот и другой вариант из двух последних русскоязычных изданий, однако текст в книге 2003 г. представляется более полным, так как содержит те фрагменты, пусть и переведенные с финского языка, которые взяты из самого первого издания воспоминаний и отсутствуют во всех последующих.

Некоторые произведения, издававшиеся за рубежом и публиковавшиеся в эмигрантской прессе, в настоящее время затруднительно найти в России. Так, например, значительная часть номеров газеты «Новое русское слово», издававшейся в Нью-Йорке, недоступна для российских исследователей42 Кроме того, множество мемуарных документов эмигрантов до сих пор не опубликованы, они хранятся и в зарубежных архивах, и в личных коллекциях. Пока о подобных труднодоступных текстах можно судить лишь по публикациям отдельных фрагментов43, по аннотациям или статьям тех исследователей, которые имели доступ к заграничным архивным материалам.44 Известно, что в некоторых подобных документах содержатся.

Врангель Н. Е. Воспоминания: От крепостного права до большевиков. — М., 2003.

40 Врангель Н. Е. Воспоминания: От крепостного права до большевиков // Бароны Врангели. Воспоминания. — М., 2006. — С. 29−274.

41 Черкасов-Георгиевский В.Г. «Погибаю, но не сдаюсь!» // Бароны Врангели. Воспоминания. — М., 2006. — С. 22−23.

42 Сводный каталог периодических и продолжающихся изданий Русского зарубежья в библиотеках Москвы. (1917;1996 гг.)-М., 1999.-С. 291−301.

43 Из мемуаров Л. Н. Качалова см.: Войцеховская-Качалова В. Наше Хвалевское // Наше Наследие. -2010. -№ 95. — С. 74−76.

44 Например, об усадебной жизни писала в своих мемуарах Елизавета В. Исакова, однако текст их хранится в Бахметьевском архиве (США). (См.: Кобозева З. М. «Милый хлам» русских бар: знаковое осмысление // Самарский земский сборник. — 2005. — № 4 (12). — С. 87−90). сведения об усадьбах, и они в дальнейшем могли бы дополнить список источников.

Всего для подготовки диссертационного исследования было привлечено около 184 воспоминаний (примерно 150 опубликованных и 34 неопубликованных). Они позволяют составить полное представление о всех аспектах отражения усадебной информации в эмигрантской мемуаристике.

Новизна данной диссертации заключается в том, что в научный оборот введено большое количество источников, в том числе архивных материалов, часть которых ранее оказывалась вне поля зрения исследователей. Выявлен усадебный компонент эмигрантской мемуаристики, впервые данные материалы собраны воедино и рассмотрены как целостный массив источников по изучению русской усадьбы. В работе исправлены ошибки и неточности историографии, скорректированы данные в атрибуции некоторых мемуаров, а также в ходе анализа источников оговорены неверные сведения в текстах. Отдельные аспекты проблемы исследования впервые стали предметом целенаправленной разработки. В диссертации впервые рассмотрена актуальность усадебной темы для русской эмиграции, в мемуарных произведениях выявлены общие смысловые компоненты. В исследовании рассмотрено большое количество провинциальных усадеб, многие из которых прежде не фигурировали в научной литературе. Исследование обладает методической новизной, поскольку примененные в работе принципы сбора необходимых документов, отдельные аспекты анализа и выделенная структура усадьбоведческой информации в мемуаристике может быть использована для изучения аналогичных источников, относящихся к другим периодам и странам.

Исследование имеет важное теоретическое и практическое значение для расширения знаний об эмигрантской мемуаристике и русских усадьбах. Диссертация может быть полезна для разных отраслей знания: в дальнейших источниковедческих исследованиях мемуаристики русского зарубежья, для подробного изучения отдельных усадеб, а также обобщающих работ по усадьбоведению, истории дворянства и эмиграции. Диссертационная работа может быть использована при разработке соответствующих лекционных курсов и проведения тематических занятий. Существенное значение данное исследование имеет для практической деятельности краеведов, музейных работников, архитекторов, реставраторов и других специалистов.

Данная работа состоит из введения, трех глав, разделенных на параграфы, заключения, списка использованных источников и литературы, приложений. В первой главе изучены вопросы интенсивности проявления усадебной темы в эмигрантской мемуаристике. Вторая глава посвящена истории культуры и быта усадьбырассматриваются такие наиболее повторяющиеся сюжеты как усадебное детство, пространство усадьбы и ее повседневная жизнь. В третьей главе исследуются социально-экономические и политические аспекты усадебной истории, получившие освещение в мемуарах эмигрантов, выделенные в основных этапах: период после отмены крепостного права до начала XX века, отмечено экономическое состояние усадебвремя первых массовых погромов усадеб в начале столетия, отображены социальные проблемы взаимоотношений помещиков и крестьянреволюционный период, когда многие усадьбы были разграблены, разрушены, а последние владельцы изгнаны из бывших владений. В приложениях приведены иллюстрации из редких и архивных документов, а также таблицы, в которых собраны усадьбы, упоминающиеся в опубликованных и неопубликованных мемуарных источниках.

В таблицах названия имений расположены в алфавитном порядке с указанием их географического местоположения (по дореволюционному принципу), владельцев, мемуарного произведения и номеров страниц, которые содержат сведения об усадьбе.

1) В таблицу включались не все упоминаемые в мемуарах усадьбы, но лишь те, о которых даны какие-либо значимые сведения. Объем информации может быть различным, и даже самая небольшая заметка об усадьбе иногда содержит ценные свидетельства. Не включались в таблицу те имения, воспоминания о которых ограничены лишь упоминанием. Следует сказать, тем не менее, что здесь играют некоторую роль субъективные представления составителя.

2) В связи с изменениями границ уездов и губерний приведенные данные о географическом местоположении усадеб не всегда могут быть точныв ряде случаев уезд не установлен.

3) Что касается владельцев, то указаны не все сменявшиеся хозяева, а лишь те, которые жили в период времени, описываемый в мемуарах, или те, имена которых упоминает мемуарист.

4) В первой таблице использованы в основном последние на момент её создания (2011 год) публикации. Однако, например, в случае с книгой С. Е. Трубецкого «Минувшее» использовалось издание 1991 г., так как в сборнике «Князья Трубецкие. Россия воспрянет!» 1996 г. текст представлен не полностью.45.

В таблице указаны не все исследованные источники. В некоторых мемуарных произведениях нет описаний конкретных имений, но можно найти лишь общие повествования об усадьбах, о помещичьем быте, жизни в деревне и т. п.46 В некоторых текстах обозначено лишь географическое местоположение усадьбы, без использования названия.47 Иногда мемуаристы намеренно избегали имён собственных, используя обороты «помещики N»,.

А О.

В-кая усадьба" и другие подобные обозначения. Иногда названия имений заменены вымышленными, как например, у В. А. Оболенского или С. Р. Минцлова.49 Таковые в таблицу не включались.

5) Принципы обозначения в таблицах номеров страниц и листов отличаются от тех, которые используются в указателях географических.

45 Ср.: Трубецкой С. Е. Минувшее. — М., 1991; Трубецкой С. Е. Минувшее // Князья Трубецкие. Россия воспрянет! — М., 1996. — С. 123−366.

46 Жохов Л. Г. Указ. соч.- Тейтель Я. Л. Из моей жизни за сорок лет. — Париж, 1925.

47 Шидловский С. И. Воспоминания. — В 2-х ч. — Берлин, 1923; БФ РЗ. — Ф. 1. — М-27.

48 Z. К познанию происшедшего. // Русская мысль. — 1923. — № III-V. — С. 232−256- 19 231 924. — № IX-XII. — С. 194−223 — БФ РЗ. — Ф. 2. — М-88 — Л. 99−117.

49 Оболенский В. А. Моя жизнь, мои современники. — С. 188- Минцлов С. Р. За мертвыми душами.-М., 1991. названий в некоторых книгах, когда отмечается лишь те, на которых присутствует название объекта. В таблице даны номера тех страниц и листов, где автор пишет об указанной усадьбе, при этом в самом тексте в указанном месте название усадьбы может не встретиться.

Круг проблем, связанных с изучением усадеб, чрезвычайно разнообразен и широк. Информация в источниках, порой незначительная, и иногда, кажется, никак не связанная с историей усадеб, может оказаться ценной для исследователей. В связи с этим приведенные в таблице номера страниц из мемуаров не должны приниматься как нечто точное и конечное, это скорее своего рода ориентир в обширном и порой запутанном пространстве текстов.

Заключение

.

К началу XX в. мемуаристика претерпела значительные изменения, в ней отразились не только внешние перемены, но также переломные моменты развития самосознания личности, понимания ею себя в меняющемся мире. Эмигрантская мемуаристика — неотъемлемая часть отечественной мемуарной культуры, в то же время она же явила собой качественно новое явление. С одной стороны, это обусловлено тем, что воспоминания писались за рубежом, в иной национальной, языковой, культурной среде, а также отчасти в некоторой изоляции, на дистанции от традиций отечественной мемуаристики. С другой стороны, если сравнивать эти произведения с советской мемуаристикой, то нельзя не заметить сфокусированность эмигрантов на дореволюционном прошлом, многие повествования прерываются революцией или отъездом из России.

Несомненно, условия жизни вне родины, в ином культурном окружении оказывали определенное влияние на содержание мемуарных произведений. Эмигранты, осознавая свою принадлежность к исторически-конкретной общности — русскому народу, в условиях изгнания видели себя возможно единственными хранителями и продолжателями традиций русской культуры. Для эмигрантского сообщества были характерны стремления сохранить память, осмыслить духовный опыт нации, свой собственный опыт и передать их потомству. Обращение к памяти об усадьбах мотивировалось личными обстоятельствами и могло быть обусловлено многими факторами. Но в совокупности эти причины едины и характерны для всех авторов-эмигрантов. Оказавшись вне родины, люди почувствовали важность прежде малозначительных явлений.

При сборе материалов и восстановлении массива мемуарных источников с единым тематическим компонентом, в частности, с усадебными повествованиями, возникает ряд проблем. Сближение мемуаристики с художественной литературой и публицистикой создает определенного рода сложности при вычленении необходимых источников из общего массива публикаций. Кроме того, в справочной литературе усадебный компонент в эмигрантской мемуаристике отдельно не рассматривался, проблема оставалась неизученной, поэтому возникают сложности при поиске и сборе материалов.

Усадебный компонент представлен в мемуарах эмигрантов в виде неоднородной информации, которая различается по степени полноты и достоверности. В зависимости от того, был ли мемуарист непосредственным свидетелем, участником событий, насколько близко был знаком с излагаемой проблемой и какими источниками пользовался, зависит то, насколько полно и правдиво его повествование. При этом возникла необходимость работать с разными публикациями, сверять их с первоисточниками, с архивными материалами, учитывать уровень изученности мемуаристики в научной литературе. Оказалось важным изучать не только обстоятельства создания текста, но знать подробности биографических сведений об авторе.

Информация о русских усадьбах в эмигрантской мемуаристике обладает значительной степенью научной новизны, в отдельных случаях содержит уникальные факты, помогает изучить историю возникновения и развития как усадебной культуры в целом, так и историю отдельных поместий. Она может быть использована для исследований повседневности, быта и культуры русских помещиков, экономических условий существования поместного дворянства, для того, чтобы попытаться разобраться в причинах исчезновения и гибели русской усадьбы. Усадебные данные эмигрантских мемуаров обладают существенным, но часто скрытым информационным потенциалом. Наибольший эффект от применения мемуаров в качестве исторического источника достигается при их последовательном сопоставлении с другими источниками, в том числе с дореволюционными мемуарами и усадьбоведческими исследованиями.

При исследовании мемуарных источников и усадьбоведческой литературы можно выявить два наиболее значимых тематических блока: 1) вопросы усадебной культуры, быта и повседневности, 2) социальноэкономические и политические аспекты усадебной истории. Мемуарные эпизоды имеют общие темы, схожие сюжеты, что позволяет выявить структуру, логику построения описаний, исследуя которые можно воссоздать полное представление о русских усадьбах.

Наиболее часто повторяющиеся эпизоды, где ярко проявился усадебный компонент в мемуарах эмиграции — повествования о детстве. Учитывая и субъективизм, и предвзятость мемуаристов, и приукрашивание, и порой явную идеализацию воспоминаний о детстве, интерес авторов к усадебным мотивам в детских воспоминаниях все же нельзя трактовать лишь как ностальгические порывы. Неоднократно отмечались конкретные примеры влияния на них усадебной жизни и обстановки. Здесь начинались не только воспоминания, но и сама жизнь, отсюда шло формирование будущей личности человека.

По мемуарным повествованиям можно составить представление о пространственном наполнении понятия русской усадьбы, каким видели его современники. Включая в тексты описания, иногда весьма подробные, усадебных построек, внешнего вида и внутреннего убранства домов мемуаристы тем самым сохранили память о русской усадьбе в целом и об отдельных комплексах, которые были утрачены. В настоящее время мемуары могут служить важными источниками для восстановления и реконструкции выдающихся памятников усадебного зодчества. Мемуары могут дать наиболее ценные свидетельства для знакомства с миром человека в контексте усадебной жизни, для изучения характерных особенностей повседневной жизни, быта и культуры русских усадеб.

Тенденции общего развития русской усадьбы в период с 1860-х до 1920;х гг. позволяют условно поделить этот период на три временных отрезка: 1) вторая половина XIX в.- 2) начало XX в.- 3) 1914;1920;е гг. Для каждого из этих трех периодов можно выделить ведущие проблемы, с которыми приходилось сталкиваться владельцам усадеб. После отмены крепостного права на первый план выдвинулись социально-экономические вопросы, задачи приспособления хозяйств к новым условиям, перестройки и модернизации имений. В начале XX столетия в период массовых аграрных беспорядков отчетливо вырисовывались социальные проблемы. И наконец, в последний период существования усадеб — глобальные общественно-политические потрясения в государстве вынуждали помещиков искать возможности сохранить, уберечь от разрушения то, чем они прежде владели.

Ценность мемуарных источников заключается в том, что они позволяют говорить не только об общих проблемах, но содержат сведения о конкретных исторических памятниках. Лишь в редких случаях авторы скрывали названия усадеб или оперировали общим понятием «русская усадьба». Практически в каждом произведении можно найти информацию как минимум об одной усадьбе, чаще — двух и более. Анализ массива эмигрантской мемуаристики позволил заняться сбором данных о конкретных усадьбах на территории Российской империи, что является одной из наиболее приоритетных задач усадьбоведения в настоящее время.

Воспоминания эмигрантов, созданные в 1920;е — 1950;е гг., являются ценным и еще недостаточно освоенным источником по истории русской усадьбы второй половины XIX — начала XX вв. Они содержат значительный объем конкретной информации о земельном владении людей различного социального положения, о национальной усадебной культуре, ее традициях и ценностях.