Оружиеведение в отечественной археологии: История и механизмы формирования научного направления

Стабильный рост интереса к проблемам истории археологии со стороны научного сообщества в последние десятилетия наглядно демонстрирует увеличение количества публикаций по данной тематике.1 Активизация теоретико-методологических исканий в археологии, как полагает Ю. Н. Захарук, свидетельствует о возможности формирования Л нового направления — истории и философии науки. По мнению ученого, до настоящего времени археология находилась на «допарадигмальной, или, что-то же самое, эмпирической стадии развития».3 Между тем, современные условия настойчиво требуют создания особой парадигмы науки, что и обуславливает переживаемый ею кризис. Именно поиски выхода из данной ситуации актуализируют теоретические и методологические изыскания. Отметим, что оценку современного состояния археологии как кризисного, переломного, разделяют многие ученые, хотя и по-разному определяют его причины.4 Однако, на наш взгляд, столь пристальный интерес к истории археологии отражает ситуацию, характерную для современной гуманитаристики в целом.5 Среди наиболее общих причин, объясняющих данное явление, исследователи называют сдвиги парадигмального, методологического характера, связанные с переосмыслением гуманитарным знанием своего места в системе культуры. Не менее значимыми факторами являются также общие закономерности развития научного знания, что находит свое выражение в углублении процессов специализации, интеграции и дифференциации науки, и на этом фундаменте — формирования новых направлений. Археологическая наука не представляет собой исключения из общего правила, а потому предложенные объяснения, на наш взгляд, вполне приложимы и к ней.6 Таким образом, отмеченное явление обусловлено потребностями дальнейшего развития науки, что предполагает углубление специализации и появление новых научных направлений. Указанный процесс вызывает необходимость определенных теоретико-методологических сдвигов, что, несомненно, актуализирует историографические изыскания: «Связь философии и археологии наиболее тесно проявляется в теоретико-методологической сфере, причем лучше всего эту связь можно проследить в истории развития археологического познания», — отмечал В. Ф. Генинг.7 Действительно, адекватная оценка современного состояния науки без обращения к ее истории невозможна, ибо только таким образом можно проследить истоки тех научных направлений, которые сегодня формируют ее облик, определить направления и перспективы их дальнейшего развития.

Одним из таких направлений современной археологической науки, активно развивающимся, вызывающим интерес не только среди специалистов-профессионалов, но и среди широких слоев любителей древностей, является археологическое оружиеведение. Свидетельством тому является издание тематических сборников, 8 проведение конференций по проблемам изучения военного дела древних обществ, 9 выпуск научно-популярных изданий по данной тематике.10 Научная актуальность данной проблематики вполне очевидна. На определенном этапе развития человеческого общества военная организация начинает выступать в качестве важнейшей составляющей системы жизнеобеспечения, а потому игнорирование данной сферы жизнедеятельности не позволяет понять многие аспекты культуры и быта древних социумов. Понимание этого, с одной стороны, и развитие археологических исследований, с другой, привело к формированию особой области исследований в рамках археологической науки, которое получило обозначение военной археологии. Сегодня военная археология представляет собой весьма интересное и перспективное направление исследований, однако его статус и специфика оцениваются специалистами неоднозначно. Согласно мнению В. И. Массона, его особенность заключается в том, что, «в соответствии с основным объектом археологической науки изучает материальные древности, связанные с военным делом, и иные следы былой военной деятельности».11 Таким образом, выделение направления учитывает особенности изучаемых источников. К таковым будут отнесены находки предметов вооружения, остатки военно-инженерных сооружений, военной техники, места военных действий, если таковые удается идентифицировать, костяки со следами боевых повреждений, древние изображения воинов и батальных сцен. С указанными материалами в том или ином виде приходится иметь дело практически каждому исследователю археологических памятников эпохи голоцена. Это обстоятельство позволило М. Б. Пиотровскому утверждать, что «каждый археолог в той или иной степени является военным историком».12 Очевидно, что, при подобном подходе утрачивается специфика военной археологии как научного направления, а сам термин теряет свое содержание. Не учитывается так же тот факт, что археологический источник содержит.

1 «I разнородную информацию. На наш взгляд, чтобы избежать указанных противоречий, в качестве методологического обоснования научного направления следует полагать особым образом ориентированный подход к источнику. Военная археология в этом случае будет ориентироваться на изучение военной сферы жизни общества по остаткам его материальной культуры.

В современной науке изучение вооружения и военного дела древних сообществ характеризуется резким повышением статуса археологических находок вооружения как информационного источника. Именно поэтому от ученого требуется определенная специализация, овладение новыми навыками и знаниями, в которых нет необходимости при работе с другими категориями находок (особенности использования различных типов вооружения, их тактические характеристики и т. д.). Оружие, которое выступает в качестве основного объекта исследования, является одним из важнейших элементов древних культур, что делает его полисемантичным индикатором развитости самых разных сфер жизни общества — от экономики до религии. Изучение его поэтому может быть наиболее результативным при условии комплексного подхода, который сегодня становится одним из основных методологических принципов исследований в данной области. Его грамотная и последовательная реализация позволяет использовать находки вооружения в качестве полноценного источника для изучения военного дела, но требует специальной подготовки исследователя. Вышеизложенные соображения оправдывают выделение некоторыми учеными принципиально нового направления исследований в современной археологической науке — археологического оружиеведения, которое может рассматриваться в качестве важнейшей составляющей военной археологии14.

Представляя сегодня собой довольно развитое направление, имеющее широкий тематический, проблемный и хронологический диапазон исследований, археологическое оружиеведение, тем не менее, до сих пор не имеет своей историографии. Как нам представляется, указанное обстоятельство не в последнюю очередь определяет многие дискуссионные моменты в определении статуса и сущности данного научного направления. Настоящая работа, посвященная изучению становления и развития одного из фундаментальных направлений военной археологии, в какой-то мере призвана восполнить отмеченный пробел, что характеризует новизну исследования.

Разумеется, нельзя утверждать, что работы, посвященные историографическим проблемам исследования вооружения в археологии, отсутствуют совершенно. Так, история исследования вооружения скифских воинов сжато рассмотрена в фундаментальном труде Е. В. Черненко о защитном вооружении скифов.15 Краткий обзор изучения скифского оружия дальнего боя так же приведен в соответствующей работе упомянутого исследователя-16 кроме того, этих вопросов касалась А. И. Мелюкова.17 А.Н.

Кирпичников коротко характеризует историю исследований отечественными.

18 археологами древнерусского вооружения. Отдельные стороны формирования оружиеведения в сибирской археологии рассматриваются в соответствующих монографиях Ю. С. Худякова.19 Истории изучения сарматского военного искусства посвящен небольшой раздел в монографии A.M. Хазанова.20 Некоторые сведения по развитию оружиеведения можно.

I найти в фундаментальной работе М. В. Горелика, монографии В. В. Горбунова, а так же в статьях ряда исследователей. Однако следует отметить, что подобные обращения к опыту предшественников чаще всего носят характер библиографического обзора с кратким подведением итогов сделанного в данной области. Как правило, они представляют собой небольшие очерки в монографиях или статьях. За пределами такого рода работ остаются вопросы о причинах и движущих силах развития направления, анализ теоретических и методологических установок исследователей, без чего невозможно глубокое понимание и оценка их вклада в науку.24 Изложенные соображения во многом определяют актуальность избранной темы.

Необходимость очертить предметное поле нашего исследования предполагает теоретическое разграничение понятий «военная археология» и «археологическое оружиеведение" — данная задача тем более актуальна, что даже в специальной литературе четкого определения их не существует. Полагаем, что термином «военная археология» в самом общем случае следует обозначать область исследований военной истории по различным материальным остаткам последней. Тогда под «археологическим оружиеведением» мы будем понимать такое направление исследований, предметом которого являются археологизированные предметы вооружения (исключая военно-инженерные сооружения и военную технику), как источники для изучения военного дела рассматриваемой культуры. Следовательно, объектом настоящего исследования является изучение отечественными археологами находок вооружения, с целью реконструкции военного дела древних обществ, а предметом — процесс формирования и развития археологического оружиеведения как специфического научного направления. В настоящей работе понятие «древнее общество» используется как обозначение той стадии в истории общества, для изучения которой археологические источники играли наиболее важную роль. Методологически такой прием вполне оправдан, поскольку именно этот принцип определял понимание «древнего общества» в различные периоды развития археологической науки.

Военное дело и вооружение как его материальная основа издавна являются неотъемлемой частью культуры человечества. Здесь отражаются новейшие технические достижеиия общества, тесно переплетены социальные, идеологические, политические и экономические факторы. Поэтому понятно, что изучение данной сферы является важнейшим условием для понимания культуры в целом. Это сознавалось уже историками древности — не случайно теме военного искусства описываемого общества уделялось внимание в любом сочинении.

В отечественной археологии к изучению вооружения и военного искусства древних обществ ученые обращаются не ранее середины XIX века.

В силу понятных причин формирование нового направления оказалось теснейшим образом связано с археологией Древней Руси и раннего железного века. Конечно, в российской науке уже задолго до указанного времени существовали представления о военном деле данных обществ, основанные на показаниях письменных источников. Начало систематических археологических исследований, вводящих в научный оборот новую категорию источников, и определенные методологические сдвиги позволили рассматривать эту тему в качестве проблемы, нуждающейся в специальном изучении. В обобщающих и специальных трудах этого времени появляются.

разделы, посвященные описанию «военного быта» с опорой на археологические материалы. Но основной категорией источников для данной темы все же остаются письменные сообщенияархеологические находки привлекаются, как правило, лишь в качестве иллюстрации текста. На наш взгляд, такая ситуация была обусловлена, с одной стороны, недостаточным уровнем развития методов исследования вещественных памятников, а с другой — методологическими установками позитивизма, отвергавшими.

26 синтетические построения как «метафизические». Отмеченные черты составили характерные особенности первого периода истории изучения древнего оружия в отечественной археологии. Хронологические рамки его охватывают время 1850 — рубежа 1910;20-х годовнижняя граница определяется публикацией первых реконструкций с использованием археологических материалов, а верхняя — изменением статуса археологических находок как источника в рамках новой методологии.

Влияние марксизма определило новый подход к рассматриваемой проблеме, что позволяет говорить о начале нового этапа в развитии оружиеведе-ния в советской археологии, хронологические рамки которого мы определяем 1920;1960;ми годами. Нижняя граница данного этапа обусловлена принятием и утверждением новой методологии исследований, базирующейся на принципах марксистской философии, а верхняя — появлением принципиально новых подходов к роли и месту ископаемых находок вооружения для решения проблем изучения военного дела древних обществ. Следует отметить, что разрыв между первым и вторым периодом связан с историческими событиями конца 1910;х — первой половины 1920;х годов. Разумеется, в истории археологической науки это было время бурных событий и серьезных потрясений, в значительной степени определивших ее будущее, а потому привлекающее интерес исследователей. Однако для нашей темы отмеченный период действительно воспринимается как лакуна, дискретность исследовательской традиции, что оправдывает отмеченный разрыв в композиции сочинения как литературный и методический прием. Освоение исследователями новых методологических принципов и введение большого массива ископаемых источников позволили по-иному взглянуть на данную проблему и традиционно предлагавшиеся решения ее. Появление новых методов извлечения информации заметно повысило роль вещественных памятников по сравнению с предыдущим этапом, однако в целом их значение оставалось скорее вспомогательным. Следует отметить, кроме того, что переход на новые идеологические и методологические принципы на протяжении 1920;1930;х годов не означал разрыва преемственности со старой, дореволюционной наукой, невзирая на отчаянные попытки новых теоретиков откреститься от «буржуазного вещеведения». В то же время вряд ли можно согласиться и с утверждением некоторых современных ученых о качественном падении уровня исследований в послереволюционные десятилетия. Вероятно, эта проблема для археологии в целом еще требует детального и осторожного изучения, что же касается оружиеведения, то можно констатировать, что преемственность двух этапов прослеживается столь же четко, сколь и разница между ними.

Нижним временным рубежом нового периода, на наш взгляд, следует считать середину — вторую половину 1960;х годов, верхняя же может быть совмещена с настоящим временем. На данном этапе ситуация в области изучения вооружения резко изменяется. Разработка и применение статистико-математических методов обработки материала к изучению оружия качественно расширило источниковую базу исследований. В немалой степени этому способствовала и резко возросшая интенсивность полевых изысканий. Отмеченные факторы обусловили трансформацию статуса ископаемых находок вооружения как источника для изучения военного дела древних обществ. Теперь именно эта категория источников становится основной для разработки указанной темы. Новый подход означал качественные изменения во всей области исследований. Если ранее внимание специалистов привлекали в первую очередь те регионы, история которых получила освещение в письменных источниках, то теперь все более перспективным становится изучение военного дела обществ, не попавших в поле зрения древних авторов. Все более широкое развитие получают методы моделирования, технологического анализа, полевого и лабораторного эксперимента при изучении различных категорий древнего оружия. На этой основе происходит складывание нового направления научных исследований — археологического оружиеведения.

Как полагает М. В. Горелик, в области изучения древнего вооружения «археологи и оружиеведы идут параллельными путями: первые реконструируют древние вещи, вторые могут использовать для моделирования функций древнего оружия типологически сходные более позднего времени «живые» предметы, далеко отстоящие по времени и месту.

7о от изучаемых". По его мнению, историю оружия сегодня изучают три науки. История искусств ставит перед собой целью определить место оружия «в системе искусств» определенного региона и периода, что позволяет выделить идеологическую, «надматериальную» значимость предметов вооружения.29.

Оружиеведение изучает оружие как одну из категорий материальной культуры в широком временном и территориальном аспектах. Такой подход позволяет «увидеть принципиальную типологическую близость самых, казалось бы, отдаленных явлений, а порой и глубокие отличия вещей, на первый взгляд казавшихся близкими», 30 а так же — выявить и изучить общие закономерности развития вооружения. Такая постановка вопроса, в свою очередь, теснейшим образом увязывает изучение комплекса вооружения с исследованием военного дела — одной из важнейших сторон жизни древних обществ.

Наконец, археология изучает оружие как такую категорию артефактов, которая имеет важное значение для решения проблем культурной и хронологической атрибутации. Этот подход имеет свою специфику, вызывающую досаду оружиеведов: «К сожалению, далеко не везде и не всегда археологи придают правильное значение находкам предметов вооружения. В основном это касается издания материала: комплексы часто публикуются не полностью именно за счет предметов вооружения, особенно.

31 таких «невыразительных», как панцирные пластины".

Не отвергая в принципе изложенную выше точку зрения М. В. Горелика на специфику подходов к изучению оружия, полагаем необходимым все же внести в нее некоторые коррективы. На наш взгляд, с учетом тех изменений, которые сегодня происходят в рассматриваемой области исследований, есть все основания утверждать формирование нового направления — археологического оружиеведения. В его рамках фактически объединяются все три подхода, что не только значительно расширяет проблемное поле исследований, но и позволяет более полно представить роль и место войны в культуре древнего населения.

Большинство современных исследователей, говоря о становлении в отечественной науке археологического оружиеведения, выделяет в качестве основной движущей силы данного процесса «постепенное накопление источников».32 Безусловно, развитие археологических исследований и связанное с этим расширение источниковой базы оружиеведческих исследований имеют большое значение для становления и развития направления. Однако объяснять сложный и многоплановый процесс его формирования только одной этой причиной, на наш взгляд, нельзя. Как нам представляется, археологическое оружиеведение представляет собой интегративное научное направление, сложившееся на стыке наук под воздействием как внутренних, так и внешних факторов. Поэтому рассматривать его формирование необходимо как сложный, комплексный процесс, прошедший несколько фаз.

Исходя из всего вышеизложенного, цель настоящего исследования можно сформулировать следующим образом: проследить процесс становления и развития оружиеведения как направления научных исследований в отечественной археологии, раскрыв его механизмы и движущие силы.

Для достижения заявленной цели необходимо решить следующие задачи:

• рассмотреть основные концепции развития вооружения древних обществ, господствовавшие в отечественной археологической науке в разное время;

• соотнести их с общей методологической ситуацией в археологии соответствующего периода и определить влияние последней;

• вскрыть и проанализировать экстернальные и интернальные механизмы развития научного направления;

• проанализировать источниковую базу исследований и установить роль и место археологического материала при решении оружиеведческих проблем;

• проследить становление и развитие методики и проблематики изучаемого направления;

• на основе изученного материала разработать периодизацию, отражающую основные этапы становления археологического оружиеведения как научного направления;

• проанализировать современное состояние направления, выделить фундаментальные тенденции и показать возможные перспективы его С развития.

Комплекс источников, сформированный в соответствии с поставленной целью и вытекающими задачами, включает работы отечественных археологов и оружиеведов с середины XIX века до настоящего времени, посвященные проблемам изучения древнего вооружения. Весь использованный корпус источников можно разделить на пять групп. К первой должны быть отнесены публикации материала, полученного в ходе раскопок тех или иных памятников, имеющие целью ввести его в научный оборот. Специфика такого рода работ заключается в том, что авторы их, за редким исключением, не ставят перед собой задачи предложить новую концепцию развития вооружения. Как правило, они стремятся соотнести полученный вещественный материал с уже имеющимся, прошедшим интерпретацию и принятым в научном сообществе. Привлечение их в качестве источника оправдано постольку, поскольку они дают возможность выяснить, какие вещественные источники были доступны исследователям в интересующий нас период, и в какой степени они использовались. В свою очередь, в рамках данной группы можно выделить две подгруппы по специфике содержащейся в них информации: публикации больших серий археологического материала, в том числе и оружия, и публикации исключительно предметов вооружения. Последние, как правило, представляют собой статьи, сообщения или тезисы докладов, основная цель которых — ввести в научный оборот новый материал для дальнейших исследований. Изучение их позволяет судить о качественном и количественном составе потенциальной источниковой базы науки соответствующего периода, а так же в определенной степени показывает отношение археологического сообщества к такой категории инвентаря, как предметы вооружения.

Ко второй группе следует причислить публикации, в которых на материалах вооружения решаются проблемы исключительно археологического характера — датировка и происхождение культур, вероятность и направление контактов, уровень социального и экономического развития и прочее. Подобные работы демонстрируют широту спектра использования находок вооружения в археологической науке рассматриваемого периода, позволяют понять методику работы с источником. Источники, объединенные в рамках данной группы, показывают скорее развитие археологической науки, чем оружиеведения, а потому для решения поставленных задач имеют второстепенное значение. Тем не менее, их привлечение позволяет лучше представить оценку археологами ископаемого оружия, его роли и места как источника для изучения материальной и духовной культуры древних, а так же показывает уровень развития методов обработки материала.

Третью группу составят работы, посвященные общей характеристике археологических общностей, их развитию и взаимоотношениям между ними. Подобные исследования во многом формировали основы научного мировоззрения исследователей вооружения, что не могло не сказаться на итогах работы. Поэтому привлечение такого рода публикаций позволит глубже понять зачастую не эксплицируемые основания исследовательских концепций развития вооружения. Но при работе с данной группой источников необходимо учитывать, что и для них существуют скрытые мировоззренческие установки, не раскрываемые авторами, поэтому необходимо привлечение работ, в которых хотя бы в самых общих чертах характеризуется развитие исторической и археологической науки в изучаемый период. В качестве такого рода источников использованы исследования по истории археологической науки в России, составляющие четвертую группу. Специфика их использования заключается в том, что не все положения авторов могут считаться безоговорочно приемлемыми в рамках заявленной темы, что требует специальных оговорок и дополнительных обоснований. Таким. образом, данная категория работ занимает положение одновременно источников и литературы, но провести между ними четкую грань далеко не всегда представляется возможным.

Наконец, работы, посвященные характеристике вооружения и военного дела древних обществ, составляют пятую группу источников, наиболее важную в рамках темы нашего исследования. Именно они отражают уровень развития оружиеведческих изысканий в науке в целом, и в археологии, в частности, показывают, какие источники и методологические принципы использовались учеными в разное время, как развивалась методика таких исследований. Именно здесь представлены результаты исследовательской работы в чистом виде, который отражает не только проделанную ученым работу, но и готовность научного сообщества принять ее, равно как и проделанную ранее. Таким образом, данная группа источников позволяет увидеть актуальные проблемы исследований на каждом конкретном этапе развития направления, вскрыть механизмы их решения и проследить взаимодействие инноваций и традиций, что и составляет, в сущности, процесс развития научного знания.

Методологической основой настоящего исследования является понимание науки как сложного взаимодействия методологических принципов, теоретического знания и исследовательской практики в рамках специфического социального организма, каковым является научное сообщество, которое действует в определенной социокультурной среде, и испытывает на себе ее влияние. Такой подход предъявляет определенные требования к историографическому описанию процесса развития науки, который, безусловно, обладает внутренней логикой, но при этом испытывает серьезное внешнее воздействие. Рассмотрение истории науки как простой последовательной смены одних теорий другими не раскрывает его механизмы, для этого необходимо выявить методологические основания предлагаемых авторами концепций, и философские принципы, определяющие парадигму исследования. Как показал С. А. Борчиков, внутри последней можно различить два уровня — парадигму знания и парадигму познания, первая из которых определяет собой гносеологическую, а вторая — методологическую модель науки.34 Нельзя игнорировать и роль культурных стереотипов, формирующих те «пред-суждения», с которыми ученый подходит к объекту своего исследования, и которые определяют саму возможность познания.35 Наконец, нельзя сбрасывать со счетов уровень методического обеспечения исследовательской практики. Возникающая в итоге взаимодействия указанных факторов исследовательская программа представляет собой иерархическую структуру теорий и представлений, образующих «твердое ядро» и «защитный пояс».36 Их трансформация и есть развитие науки, и для историка важно понять, что, как и почему изменяется. Поэтому современная историография ориентируется на первоочередное изучение не столько готового знания как результата научно-исследовательской практики, сколько механизмов его производства. Настоящая работа ориентируется именно на такой подход.

Методика настоящего исследования предполагает использование комплекса методов, предложенного и отработанного в рамках модели «новой историографии».

Аналитические и синтетические процедуры при работе с текстом источника дают возможность выявить основные составляющие авторской концепции и создать ее модель. Использование сравнительно-исторического метода позволяет обнаружить развитие знания, а сравнительно-генетического — преемственность различных этапов этого процесса. Наконец, компаративистский анализ дает возможность увидеть общее и особенное в работах различных исследователей, а синтез открывает выход на философскую, мировоззренческую составляющую научных концепций, без чего невозможно понять механизмы развития.

Структурно работа включает введение, три главы, разбитых на три параграфа каждая, заключение, список использованной литературы и источников. В рамках первой главы настоящей работы мы рассматриваем начальный этап становления археологического оружиеведения в отечественной науке. Основная цель — проследить, как изменялось отношение к археологическим находкам предметов вооружения, какие методы использовались при их изучении, какие выводы были при этом получены. Мы попытаемся выяснить, какие факторы оказали решающее влияние на исследователей, обращавшихся к изучению военного дела ранних обществ, какие идеи составляли методологическую базу таких работ, какими источниками они оперировали. Сформулированная таким образом проблема предполагает использование в качестве источников не столько публикации археологических находок, сколько текстов, содержащих концептуальные модели реконструкций.

Глава состоит из трех параграфов. Первый посвящен характеристике корпуса источников для изучения военного дела древних обществ, имевшегося в распоряжении исследователей. Второй параграф посвящен рассмотрению актуальных проблем в области изучения военного дела и вооружения древних обществ и предложенных для их решения концепций, характеризующих состояние данной области научных изысканий в XIX — начале XX века. Наконец, в третьем параграфе мы пытаемся проследить связи концепций развития вооружения с общим комплексом представлений о культуре и истории обществ древности, принятых в науке того времени, что позволяет обнаружить имплицитные основания исследований, коренящиеся в мировоззрении научного сообщества.

Вторая глава настоящего исследования посвящена изучению следующего этапа формирования направлениякак и предыдущая, глава подразделяется на три параграфа.

В первом параграфе рассматриваются те обстоятельства, которые определили специфику рассматриваемого периода, позволяющую говорить о его относительной самостоятельности. Во втором параграфе главы рассматриваются проблематика исследований, основные концепции, принятые в советской науке указанного времени, характеризуется методика исследовательских работ. Такой подход позволяет получить объективную картину развития изучаемого направления на рассматриваемом этапе. На этой основе только и возможно определение роли и места данного периода в истории археологического оружиеведения. Эта задача решается в рамках следующего, третьего параграфа путем соотнесения полученных результатов с общими методологическими установками, ранее полученными достижениями и с известными источниками.

Последняя глава сочинения посвящена характеристике современного этапа изучения вооружения отечественной археологией. Определяющее значение на данном этапе имели изменения методического характера, поэтому именно этому сюжету посвящен первый параграф данной главы. Здесь рассмотрено становление новой методики исследований, ее практическое применение, показавшее эффективность новых разработок. Второй параграф посвящен характеристике исследовательской практики изучаемого периода. Здесь рассматриваются способы реализации нового подхода и полученные результаты, их значение для дальнейшего развития направления. Третий параграф посвящен характеристике современного состояния археологического оружиеведения. Активное развитие нового направления порождает и новые проблемы: определение места оружиеведения в структуре археологической науки, его связи с другими направлениями и смежными науками.

В заключении подводится основные итоги проведенного исследования, и намечаются дальнейшие перспективы изысканий в данной области. На основе полученных выводов дается характеристика современного состояния и вероятных перспектив отрасли.

В конце приводится перечень использованной в исследовании литературы и источников.

Хронологические рамки исследования охватывают период с середины XIX века по настоящее время, а территориальные охватывают пространство развития отечественной науки в рассматриваемый период., Промежуточные результаты, полученные в ходе исследования, прошли апробацию в различных формах. Опубликовано и подготовлено к печати 15 работ, затрагивающих различные аспекты настоящего исследования.37 Автор принимал участие в работе 11 конференций различного уровня с выступлениями и их последующем обсуждением.

Кроме того, в феврале 2003 года по теме диссертационного исследования был прочитан доклад с последующим обсуждением на заседании сектора бронзы и раннего железного века Института археологии и этнографии СО РАН (г. Новосибирск). Наконец, в течении 2003 — 2004 годов по теме диссертационного исследования были прочитаны доклады на теоретико-методологическом семинаре при кафедре первобытной истории Омского государственного университета.

Как нам представляется, полученные по итогам проведенного исследования результаты могут иметь следующее практическое применение: использование в учебном процессе путем создания спецкурсов, включение выводов в курсы по общей истории археологической науки. Кроме того, результаты могут иметь и прикладное исследовательское значение при изучении сюжетов, связанных с развитием археологии в России. Наконец, историографическое исследование будет востребовано специалистами-оружиеведами при работе над конкретными проблемами.

I См., напр.: Формозов А. А. Некоторые итоги и задачи исследований в области истории археологии // СА, 1975, № 4- Формозов А. А. Очерки по истории русской археологии. М., 1961; Формозов А. А. Русские археологи до и после революции. М., 1995; Формозов А. А. Страницы истории русской археологии. М., 1986; Матющенко В. И. 300 лет истории сибирской археологии. Омск, 2000; Генинг В. Ф. Очерки по истории советской археологии. Киев, 1982; Клейн JI. С. Феномен советской археологии. СПб., 1993; Глушков И. Г. Теоретическая мысль в советской археологии во второй половине 1920;х — начале 1930;х годов // Этнокультурные процессы в Западной Сибири. Томск, 1983 и др.

2ЗахарукЮ.Н. Наука-ученый-научное сообщество//РА, 1998, № 2.

3 Там же, с. 198.

4 Матющенко В. И. Археология на пороге эпохи «Великих археологических открытий» // Третьи исторические чтения памяти М. П. Грязнова. Омск, 1995; Захарук Ю. Н. Наука — ученый — научное сообщество // РА, 1998, № 2- Клеим JI. С. Феномен советской археологии. СПб., 1993; Формозов А. А. Русские археологи до и после революции. М., 1995 и др.

5 См.: Баткин JI.M. Полемические заметки // Одиссей. М., 1995; Зверева Г. И. Обращаясь к себе: самопознание профессиональной историографии // Диалог со временем. Альманах интеллектуальной истории. 1999, № 1, и др.

Более подрооно наша позиция по данному вопросу изложена в следующих работах: Герасимов Ю. В., Горбунова Т. А. Историография в археологии: современное состояние. //Вестник ОмГУ, 2003, № 2- Герасимов Ю. В., Горбунова Т. А. Историография и новые научные направления.// Интеграция археологических и этнографических исследований. Сб. науч. трудов. Омск, 2002; Герасимов Ю. В., Горбунова Т. А. Кризис в отечественной археологии: методологический аспект.// V исторические чтения памяти М. П. Грязнова. Материалы научной конференции. Омск, 2000; Герасимов Ю. В., Горбунова Т. А. О роли историографии в археологии // Культура Сибири и сопредельных территорий в прошлом и настоящем. Мат. Всероссийской (с междунар. участием) 43-й археолого-этнографической конференции молодых ученых. Томск, 2003аГснипг В. Ф. Очерки по истории советской археологии. Киев, 1982;

8 См., напр.: Вооружение скифов и сарматов. Киев, 1984; Военное дело древних племен Сибири и Центральной Азии. Новосибирск, 1981; Военное дело древнего населения Северной Азии. Новосибирск, 1987; Военное дело и средневековая археология Центральной Азии. Кемерово, 1995, Материалы по военной археологии Алтая п сопредельных территорий. Барнаул, 2002 и др.

9 Военная археология. Оружие и военное дело в исторической и социальной перспективе. Международная научная, конференция. СПб., сентябрь, 1998.

10 См., напр.: Соловьев А. И. оружие и доспехи. Сибирское вооружение от древности до средневековья. Новосибирск, 2003; Худяков Ю. С. Сабля Багыра. СПб, 2000, и др.

II Массон В. И. Воина как социальное явление // Военная археология. Оружие и военное дело в исторической и социальной перспективе (Мат. междунар. конференции). СПб., 1998, с. 6.

12 Пиотровский М. Б. Война как археологический источник // Военная археология. Оружие и военное дело в исторической и социальной перспективе (Мат. междунар. конференции). СПб., 1998, с. 5.

13 Более подробно о природе и специфике археологического источника см.: Клейн JI.C. Археологический источник. Л., 1978, с. 15, сл.

14 См, напр., Горбунов В. В. В Военное дело населения Алтая в III — XIV вв. Барнаул, 2003. Ч. I. Оборонительное вооружение (доспех) — Худяков Ю. С. Дискуссионные вопросы сибирского оружиеведения // Военное дело и средневековая археология Центральной Азии. Кемерово, 1995 и др.

15 Черненко Е. В. Скифский доспех, Киев, 1968.

16 Черненко Е. В. Скифские лучники, Киев, 1981.

17 Мслюкова А. И. Вооружение скифов // САИ, Д1 -4. М.-Л., 1964.

18 Кнрпичников A.H. Древнерусское оружие// Археология СССР. Свод археологических источников. М. -Л., 1966, вып. Е1 — 36, вып. 1 — 3- - Кирпичников А. Н. Военное дело на Руси в XIII — XV вв. Л., 1976; Кирпичников А.11. Куликовская битва. Л, 1980; Кирпичников А. Н. Снаряжение всадника и верхового коня на Руси IX — XIII веков//Археология СССР. Свод археологических источников. Л, 1973, вып. Е1 — 36- Кирпичников А. П., Медведев А. Ф. Вооружение// Археология СССР. Древняя Русь: деревня, замок, село. M, 1985.

19 Худяков Ю. С. Вооружение енисейских кыргызов. Новосибирск, 1980; Худяков Ю. С. Вооружение средневековых кочевников Южной Сибири и Центральной Азии. Новосибирск, 1986; Худяков Ю. С. Вооружение цен тральмоазиатских кочевников в эпоху раннего и развитого средневековья. Новосибирск. 1991; Худяков Ю. С. Вооружение кочевников Южной Сибири и Центральной Азии в эпоху развитого средневековья. Новосибирск, 1997; Худяков Ю. С. Защитное вооружение номадов Центральной Азии. Новосибирск, 2003.

20Хазанов A. M. Очерки военного дела сарматов. M., 1971.

21 Горелик M.B. Оружие Древнего Востока. М., 1993.

22 Горбунов В. В. В Военное дело населения Алтая в III — XIV вв. Барнаул, 2003. 4. I. Оборонительное вооружение (доспех).

23 Глазов И. А. История изучения костяного панциря саргатской культуры // Третьи исторические чтения памяти М. П. Грязнова. Омск, 1995; Горбунов В. В. Панцири раннего железного века на Алтае // Итоги изучения скифской эпохи Алтая и сопредельных территорий. Барнаул, 1999; Бобров JI.A. Защитное вооружение кочевников Центральной Азии и Южной Сибири в эпоху позднего средневековья //Наследие древних и традиционных культур Северной и Центральной Азии. Материалы 40-й РАЭСК. Новосибирск, 2000. Т. 3.

24 Меткую и не лишенную иронии характеристику историографических разделов, составляющих непременный атрибут современного археологического исследования, дал Ю. П. Холюшкин: «.полного удовлетворения от знакомства с такими, порой, увы, „дежурными“ по направленности и стилю разделами публикаций не получаешь. Простая констатация известных фактов оставляет, как правило, вне внимания авторов историографических скетчей весьма интересный аспект — творческую лабораторию лидеров археологии Сибири как современной, так и дореволюционной.» (Холюшкин Ю. П. Системная классификация понятия «общая теоретическая археология"//Информационные технологии в гуманитарных исследованиях. Новосибирск, 1998, с. 39).

25 См., напр.: Лаппо-Данилевский А. С. Скифские древности. //Записки отделения русской и славянской археологии, СПб., 1887, т. IVРусские древности в памятниках искусства. СПб., 1889. Вып. 1−5- Анучин Д. Н. О некоторых формах древнейших русских мечей. Одесса, 1886 и др. Более подробно данный вопрос рассматривается в соответствующем параграфе настоящей работы.

Данилевским И.II., Кабанов B.C., Медушевская О. М., Румянцева М. Ф. Источниковедение. М., 1998, с. 47, сл.- Бычков СЛ., Корзун В. П.

Введение

в историографию отечественной истории XX века. Омск, 2001. 27 Клейн Л. С. Феномен советской археологии. СПб., 1993; Формозов А. А. Русские археологи до и после революции. М., 1995.

8 Горелик М. В. Оружие Древнего Востока. М., 1993, с. 4.

29 Там же.

30 Там же.

31 Там же.

32 Горбунов В. В. В Военное дело населения Алтая в III — XIV вв. Барнаул, 2003. Ч. I. Оборонительное вооружение (досмсх), с. 20- см. та. Худяков Ю. С. Вооружение кочевников Южной Сибири и Центральной Азии в эпоху развитого средневековья. Новосибирск, 1997, др.

33 Подробнее см.: Лакатос И. Методология научных исследовательских программ // ВФ, 1995, № 4- Борчиков С. А. Методологическое значение понятия парадигмы познания // http:// www.ozersk.ru: Маркова Л. А. Общие модели истории пауки // Философия и методология науки. М., 1996;

34 См.: Борчиков С. А. Методологическое значение понятия парадигмы познания // http:// www.ozersk.ru. 33 См.: Гадамер Г.-Г. Истина и метод. М., 1988.

36 См.: Лакатос И. Методология научных исследовательских программ // ВФ, 1995, № 4.

37 Герасимов 10. В. Из истории защитного доспеха лесостепного Прииртышья // Материалы IV международной научной конференции «Россия и Восток: проблемы взаимодействия. Археология и этническая история». Омск, 1997; Герасимов Ю. В. К вопросу об изучении оружия в сибирской археологии.// IV исторические чтения памяти М. П. Грязнова. Материалы научной конференции. Омск, 1997; Герасимов 10. В. Вооружение и снаряжение саргатского катафрактария: опыт реконструкции (по материалам могильника Сидоровка).// Материалы XXXVII международной научной студенческой конференции «Студент и научно-технический прогресс: история». Новосибирск, 1999; Герасимов Ю. В. Погребения с вооружением в позднесредпевековом комплексе могильника Окуневона Татарском увале.// Материалы XL региональной археолго-этнографической конференции «Наследие древних и традиционных культур Северной и Центральной Азии». Новосибирск, 2000; Герасимов Ю. В. Проблема существования скифского катафрактария в отечественном оружиеведении.// V исторические чтения памяти M. П. Грязнова. Материалы научной конференции. Омск, 2000; Герасимов Ю. В., Горбунова Т. А. Кризис в отечественной археологии: методологический аспект.// V исторические чтения памяти М. П. Грязнова. Материалы научной конференции. Омск, 2000; Герасимов Ю. В., Горбунова Т. А. Историография и новые научные направления.// Интеграция археологических и этнографических исследований. Сб. науч. трудов. Омск, 2002; Герасимов Ю. В., Горбунова Т. А. Историография в археологии: современное состояние. //Вестник ОмГУ, 2003а, № 2- Герасимов 10. В., Горбунова Т. А. О роли историографии в археологии // Культура Сибири и сопредельных территорий в прошлом и настоящем. Мат. Всероссийской (с междунар. участием) 43-й архсолого-этпографической конференции молодых ученых. Томск, 20 036- Герасимов Ю. В., Горбунова Т. А. Позднссредневсковын комплекс могильника Окунево — VII: итоги и перспективы изучения // V Конгресс антропологов и этнографов России. Омск, 2003вГерасимов Ю. В. Изучение вооружения в отечественной археологии в 1930;1940;х годах: основные проблемы и концепции // Научно-практическая конференция «Зыряповскне чтення». Курган, 2003гГерасимов Ю. В. Проблема происхождения и развития древнерусского комплекса вооружения в трудах отечественных археологов // Традиционные культуры и общества Северной Азии (с древнейших времен до современности). Кемерово, 2004; Герасимов Ю. В. Изучение вооружения кочевников раннего железного века в русской археологии конца XIX — начала XX в.в.: основные подходы и методы (в печати).

Заключение

.

История изучения вооружения и военного дела древних обществ в российской науке насчитывает без малого два столетия. За это время сложилось новое научное направление, получившее обозначение «археологическое оружиеведение».1 Предметную область его можно определить как изучение археологических находок оружия как источника по истории военного искусства. Научно-исследовательский арсенал его сегодня составляют методы, разработанные и апробированные в оружиеведении, археологии, музейном деле, этнографии и искусствознании, применяемые на комплексной основе. Методологические принципы современного оружиеведческого исследования включают положения о диалектическом единстве составных элементов паноплии, об использовании всех технологических достижений при производстве оружия, 3 о важности семантического аспекта предметов вооружения.4 Понятно поэтому, что исследователь — оружиевед должен обладать определенным уровнем специальной теоретической подготовки в данной области. Осознание важности такого аспекта в подготовке профессионалов отразилось в подготовке и издании учебных пособий, ориентированных на студентов-археологов и историков, 5 в которых не только описываются основные виды и формы вооружения, но и излагаются общие принципы их применения, а так же — методы исследования.

Рассмотрев историю формирования археологического оружиеведения в отечественной науке, мы пришли к следующим выводам. В развитии этого направления можно выделить три этапа, которые различаются по методическим и методологическим позициям. Первый этап, на наш взгляд, может быть ограничен рамками середины XIX — второго десятилетия XX веков. Это было время первичного накопления и осмысления археологического материала по данной проблематике. Территориальные рамки исследований в этот период были ограничены материалами.

Российской империи, причем разные районы исследовались в различной степени, а хронологические — от эпохи раннего железа до XVII века. Систематические археологические раскопки на территории Российской империи предоставили ученым многочисленные образцы древнейшего вооружения. Но для их полноценного использования в качестве источника по истории военного дела древних обществ необходима была разработка соответствующих методов извлечения информации. До появления таковых археологический материал оценивался как «немые, но самые любопытнейшие памятники временников, сохранившиеся в архивах самой природы».6 Неудивительно поэтому, что наиболее важной категорией источников для изучения военного искусства скифов, сармат, русичей оставались письменные свидетельства, невзирая на постоянный рост вещественного материала. На долю последнего приходилась, главным образом, иллюстративная функция, т. е. археологические находки позволяли наглядно представить, как выглядел древнерусских «злаченый шелом», упоминавшийся в «Слове о полку Игореве», или скифский акинак, отмеченный Геродотом. Причем, поскольку внешний вид железных предметов вооружения, как правило, весьма непрезентабелен, то в публикациях такие вещи, за редчайшим исключением, предпочитали не помещать. Поэтому просвещенная публика получала представление о древнем оружии лишь по отдельным образцам, как правило, элитного характера, и по живописным полотнам на соответствующие темы.

Само вооружение рассматривалось как неотъемлемая часть, принадлежность культуры народа, и поэтому название «скифские стрелы» обозначало, конечно, не условно выделенный тип, который характеризуется устойчивым сочетанием признаков, а этническую характеристику определенного вида вооружения. Обнаружение на одной и той же территории различных форм оружия свидетельствовало о существовании здесь различных этносов со своими специфическими культурами. Если удавалось установить их хронологическую последовательность, то речь могла идти только о смене народов, но не о развитии вооружения как такового. Поэтому прогресс вооружения и военного дела связывался с этническими подвижками, и не мог объясняться имманентными факторами. Следовательно, особую важность приобретала проблема поиска народаносителя той или иной формы вооружения, а так же выяснение степени его влияния на соседей. При этом наиболее распространенными были представления о том, что заимствование той или иной формы оружия должно объясняться факторами скорее политическими, чем собственно военными. Так, например, выделяя «норманнский период» в истории русского вооружения, Н. Е. Бранденбург связывал этот факт с господством варягов над славянами в ранний период истории Киевской Руси.7 При этом не принималось в расчет то обстоятельство, что в рассматриваемый период данный тип клинкового оружия получает повсеместное распространение в Западной Европе, в том числе — и на территориях, никогда не находившихся под властью норманнов.8 Тот же подход позволял исследователям рассуждать о близком, возможно даже генетическом родстве скифов и древнего населения Сибири, Урала, в памятниках которого были найдены образцы оружия, аналогичные скифскому. И, хотя среди оружиеведов высказывались предположения о том, что распространение различных форм вооружения следует связывать в первую очередь с их эффективностью, 9 методологические стереотипы оказались сильнее, для их замены новыми требовалось переосмысление философских оснований науки.

К концу рассматриваемого периода отмечается формирование новых методологических установок в области изучения военного дела древности. Так, Э. Э. Ленц отмечает, что понять развитие комплекса вооружения можно, лишь рассматривая наступательный и оборонительный компонент его в неразрывном единстве.10 Итогами первого этапа можно считать, прежде всего, появление интереса к изучению древнего военного искусства, начало формирования корпуса источников и отработку методов исследования. И, хотя основными исследовательскими приемами в это время оставались методы описания и аналогий, предпринимались попытки разработки и применения новых, более сложных методов — графической реконструкции, функционального анализа и прочее. Однако в полной мере реализация новых программных установок произойдет уже на следующем этапе, определив его специфику и место в общем процессе становления научного направления.

Границы следующего этапа, на наш взгляд, можно определить началом 30-х — серединой 60-х годов XX века. Интернальными факторами, определившими развитие оружиеведческих штудий на данном этапе, было, во-первых, резкое увеличение масштабов полевых работ, а во-вторых, усвоение и применение в исследовательской практике новых методологических установок. Последние во многом были обусловлены внедрением марксизма с его идеями социально-экономической обусловленности уровня развития культуры народа, в том числе — и материальной, как философской основы археологических исследований. Однако было бы несправедливо связывать теоретические изменения только с новым методологическим основанием: русские археологи и до революции понимали эту связь. В тот же время и советская археология, по крайней мере — в области изучения вооружения, сохранила некоторые стереотипы «буржуазного вещеведения». По-прежнему наличие письменных свидетельств рассматривалось как единственное основание для изучения военного искусства, чем археологическим материалам отводилась вспомогательная роль. Кочевое хозяйство также в силу традиции рассматривалось как паразитарное, а следовательно, не способное стать прочным основанием для развития самобытного и оригинального военного искусства. Поэтому развитие его рассматривалось как заимствование достижений более развитых оседлых соседей. Эти унаследованные стереотипы во многом определяли подход археологов к изучаемому материалу, а, следовательно, и получаемые выводы.

Но не меньшее значение для развития исследований в данной области имели и внешние факторы. Неоднократно отмечавшееся историками археологической науки насильственное внедрение марксизма — важное, но не единственное событие такого рода. Не меньшее значение для развития древнерусского оружиеведения имело утверждение антинорманистской теории в качестве официальной научной идеологии. На активизацию исследований в области военного искусства древнего населения национальных республик повлияло представление о существовании здесь высокоразвитых культур (справедливости ради нужно отметить, что в формировании такого рода представлений археологические открытия сыграли не последнюю роль). Наконец, события Великой Отечественной войны способствовали росту интереса к «героическому прошлому наших предков», а следовательно — и к истории военного искусства, и к оружию, как его воплощению.

Появляются и получают все более широкое распространение новые методы: формально-типологический, статистический, сравнительно-исторический, что заметно расширило проблемный ареал исследований. В это время разрабатываются хронологические шкалы для отдельных регионов, в том числе — и не изученных ранее, уточняются территориальные рамки археологических культур. Публикуются систематизированные своды археологического материала, включающего и предметы вооружения. Наконец, в это время появляются первые публикации археологического оружия отдельных регионов или исторических эпох. Однако принципы классификации, используемые при этом, как правило, направлены на решение археологических задач — уточнение хронологии, культурной принадлежности памятника. И хотя созданные схемы позволяют проследить эволюцию комплекса вооружения, ее объяснения они не содержат. Таким образом, общие принципы развития паноплии, сформулированные на рубеже двух этапов, не нашли должного отражения в исследовательской практике рассматриваемого периода.

Хронологические рамки исследований не только не были расширены, но наблюдается даже их относительное сужение. Нижней границей по-прежнему остается ранний железный век, как время появления имущественной и социальной дифференциации, а следовательно — и причин для военных конфликтов, а верхняя снижается до XIV — XV веков. Расширение территориальных рамок также имеет относительный характер: оно связано с расширением ареала полевых исследований, а не с выходом на зарубежные материалы.

В 1960;х годах появляется ряд концепций происхождения и развития тяжелого вооружения кочевников раннего железного века, что отразило, с одной стороны, растущий интерес научного сообщества к данной проблеме, но с другой — показало исчерпанность прежней методологии исследований. В самом деле, хотя новые концепции противоречили друг другу, ни одна из них не могла быть опровергнута в рамках прежней модели исследований. Выход из этой ситуации был возможен при новом подходе к археологическому источнику, который, в свою очередь, был подготовлен развитием методики исследований. Эта трансформация определила сущность третьего периода, когда, собственно, и происходит складывание нового направления. Его начало можно отнести к рубежу 1960;х — 1970;х годов.

Для возникновения археологического оружиеведения как научного направления решающую роль, на наш взгляд, сыграло не столько накопление археологического материала, сколько складывание новой методической базы исследований. В основу ее были положены методы статистико-комбинаторный и типолого-хронологических матриц. Их применение в исследовательской практике позволило использовать археологические материалы в качестве основного источника при изучении военного искусства. Совершенствование методов реконструкций, позволившее с высокой степенью достоверности восстанавливать внешний вид ископаемых находок, создало необходимые предпосылки для привлечения методов оружиеведения при исследовании археологического материала. Наконец, разрабатываются и начинают широко использоваться методы экспериментального моделирования.

Начиная с 1970;х годов, происходит постепенное расширение территориального и хронологического диапазона исследований. Возможность использования археологического материала в качестве основного источника открыла перед исследователями перспективы исследований, ранее не мыслимые. Прежде всего, начинается изучение военного дела тех обществ, письменная история которых либо фрагментарна, либо вовсе неизвестнаречь идет о древних обитателях Сибири, Урала и Дальнего Востока. Все больший интерес вызывают вопросы военного дела населения эпохи бронзы и даже неолита, археологический материал активно привлекается для решения проблем военной истории поздних кочевников, изучаются семантические аспекты вооружения. Наконец, еще одной важной чертой нового этапа становится растущий интерес отечественных специалистов к изучению военного дела тех народов, которые непосредственно не связаны с историей нашей страны. Отмеченное обстоятельство следует расценивать, на наш взгляд, как свидетельство все более активного процесса интеграции отечественного и мирового оружиеведения на новом уровне. Новые исследования позволили иначе увидеть саму сферу военной жизни общества, понять всю ее сложность и многоплановость.

Можно говорить о существовании сегодня в нашей стране трех основных центров археологического оружиеведения, каждый из которых обладает собственной спецификой как в области научных интересов, так и исследовательских приемов. Научные интересы исследователей Санкт-Петербургского центра связаны, прежде всего, с изучением военного дела средневековой Европы и Руси в их тесном взаимодействии. Московские специалисты сегодня, продолжая традиции 1940 — 1950;х годов, работают в широком территориальном и хронологическом диапазонах, используя не только отечественные материалы. Этот подход позволил М. В. Горелику создать схему развития вооружения древних цивилизаций Востока, связав ее в единую систему с сопредельными территориями, в том числе — Сибирью, Поволжьем и другими.11 Широкое распространение здесь получили методы научно-художественной реконструкции и экспериментального моделирования.

Третий центр сформировался в Новосибирске в 1970;х годах. Круг научных проблем здесь охватывает вопросы развития вооружения и военного дела населения Северной и Центральной Азии и сопредельных территорий. Характерной особенностью большое внимание этнографическому материалу, рассматривая его в комплексе с археологическими, письменными и иконографическими данными. Широкое использование метода графической реконструкции в последние годы дополняется созданием художественных реконструкций и проведением экспериментальных исследований с применением вычислительной техники. Большое внимание уделяется вопросам теории и методики оружиеведческих исследований археологического материала. Планомерное и целенаправленное изучение вооружения проводится специалистами и других научных центров: Барнаула, Омска, Челябинска.

Таким образом, можно видеть, что исследования в области археологического оружиеведения приобретают все больший масштаб, определился круг источников, сформировался комплекс специфических методов их изучения. Все вышеизложенное, на наш взгляд, позволяет утверждать появление принципиально нового научного направления в современной науке о древнейшем прошлом человечества. Это направление имеет интегративный характер, и может быть названо «археологическим оружиеведением» с определенной долей условности, как указание на тип источника, играющий одну из важнейших, но не единственную роль, в исследованиях.

Безусловно, археологическое оружиеведение сегодня представляет собой одно из развитых направлений исследований, имеющее широкие перспективы развития. На наш взгляд, их следует связывать как с экстенсивным, так и с интенсивным расширением поля исследования. К первому направлению относится освоение нового археологического материала, позволяющее уточнить отдельные вопросы эволюции вооружения и военного дела древних обществ и их истории. Второй аспект связан с более широким использованием новых информационных технологий, что позволит создать общую базу источников, объединить и скоординировать усилия специалистов различных центров. Наконец, не последнюю роль играет и неослабевающий интерес к истории оружия со стороны общества как основного потребителя исторического знания, поэтому проблемы популяризации результатов оружиеведческих изысканий играют не последнюю роль в развитии исследований. И здесь также открывается широкое поле деятельности, связанное в первую очередь с тем обстоятельством, что материалы по истории вооружения древних обществ, проживавших на территории нашей страны, до сих пор остаются неизвестными зарубежным любителям. Самые современные издания, популяризирующие историю военного искусства древности, по прежнему, как и сто лет назад, основное внимание уделяют средиземноморским цивилизациям, несколько меньшее — Древней Европе. Что касается азиатских «варваров», то о них лишь иногда упоминают, не признавая за ними ни самобытности, ни тем более — заметных достижений в области военного дела.

Наконец, оружиеведческие исследования не утрачивают своей значимости и для собственно археологических штудий, позволяя разрабатывать и уточнять хронологические рамки отдельных памятников и культур. Большое значение имеют результаты исследований в указанной области и для военной и социальной истории человечества. Кроме того, археологическое оружиеведение сегодня приобретает все большее значение и для развития военной археологии. Указанные обстоятельства и определяют, на наш взгляд, значение данного научного направления и дальнейшие перспективы его развития.

1 См.: Худяков Ю. С. Дискуссионные вопросы сибирского оружисвсдсния //Военное дело и средневековая археология Центральной Азии. Кемерово, 1995; он же, Вопросы методики и методологии оружиеведения //Методология и методика археологических реконструкций. Новосибирск, 1994; Горбунов В. В. Военное дело населения Алтая в III — XIV вв. Барнаул, 2003. Ч. I. Оборонительное вооружение (доспех) и др.

2 Худяков Ю. С. Вопросы методики и методологии оружиеведения //Методология и методика археологических реконструкций. Новосибирск, 1994.

I См., напр. Худяков Ю. С. Указ. соч.- Погодин Л. И. Вооружение населения Западной Сибири раннего железного века Омск., 1998 и др.

А См., напр., Соловьев А. И. Оружие и доспехи. Сибирское вооружение: от каменного века до средневековья. Новосибирск, 2003; Горелик М. В. Оружие Древнего Востока. М., 1993 и др.

5 Худяков Ю. С. Военное дело древних кочевников Южной Сибири и Центральной Азии. Учебное пособие. Новосибирск, 1995. Схатум Р. Б. Из истории военного дела предков адыгов. Учебное пособие. Краснодар, 2001.

6 Макаров М. Н. Краткая записка о некоторых достопамятностях Резанских и Пронских // труды общества любителей российской словесности при Московском университете. М., 1819, ч. 16, с 122. Цит. по: Формозов А. А. страницы истории русской археологии. М., 1986, с. 48.

7 Бранденбург Н. Е. О влиянии монгольского владычества на древнее русское вооружение // Оружейный сборник. СПб, 1871, № 1, с. ЗО, сл.

8 Кирпичников А. Н. Древнерусское оружие // Археология СССР. Свод археологических источников. М. -Л., 1966, вып. Е1 — 36, вып. 1. Мечи и сабли.

9 Ленц Э. Э. Указатель отделения средних веков и эпохи Возрождения. Ч. 1. Собрание оружия. СПб., 1908, с 3.

10 Ленц Э. Э. Несколько слов о старинном холодном оружии //Альманах армии и флота СПб., 1902;

II См.: Горелик М. В. Оружие Древнего Востока М., 1993.