Диплом, курсовая, контрольная работа
Помощь в написании студенческих работ

Оценка эффективности включения атипичных антипсихотиков в комплексную терапию опиоидной зависимости

Диссертация: Оценка эффективности включения атипичных антипсихотиков в комплексную терапию опиоидной зависимости
ДиссертацияПомощь в написанииУзнать стоимостьмоей работы

В современной психофармакологии, используемой в наркологической практике, применяется большое количество препаратов, различных групп для лечения наркоманий на различных этапах. Психопатологические нарушения при опиоидной наркомании заставляют врачей широко использовать 3 антипсихотические препараты с самых ранних этапов лечения (Анохина И.П., 2008; Винникова М. А., 2009). Но, как известно… Читать ещё >

Содержание

  • Введение
  • Глава. Обзор литературы
    • 1. 1. Определение понятий
    • 1. 2. Подходы к диагностике и терапии когнитивных нарушений в психиатрии
    • 1. 3. Подходы к диагностике и терапии когнитивных нарушений в наркологии
  • Глава 2. Общая характеристика клинического материала и методов исследования
    • 2. 1. Общая характеристика клинического материала
    • 2. 2. Характеристика методов исследования ^ ^
  • Глава 3. Результаты собственных исследований
    • 3. 1. Особенности терапевтического действия атипичных антипсихотиков
    • 3. 2. Анализ пациентов получавших дополнительную психофармакотерапию ^^
    • 3. 3. Сравнительная динамика патологического влечения к опиатам в процессе терапии
    • 3. 4. Анализ побочного действия психофармакотерапии
    • 3. 5. Состояние когнитивных функций в основной и контрольной группе до лечения антипсихотиками
    • 3. 6. Динамика когнитивных функций в процессе лечения антипсихотиками
    • 3. 7. Динамика нарушений нозогнозии у больных с опийной наркоманией при лечении антипсихотиками
  • Глава 4. Сравнительная оценка длительности и качества ремиссий у пациентов основной и контрольной группы

Оценка эффективности включения атипичных антипсихотиков в комплексную терапию опиоидной зависимости (реферат, курсовая, диплом, контрольная)

Актуальность проблемы.

В последние десятилетия в России отмечается высокий уровень потребления наркотиков опийной группы. Это один из факторов распространенности соматических заболеваний, снижения продолжительности жизни, преждевременной смертности населения (Кошкина Е.А., 2008).

При длительном злоупотреблении психоактивными веществами, в частности, наркотиками опийной группы, изменениям подвергаются все психические функции, страдает вся личность в целом (Иванец H.H., Винникова М. А., 2001). В процессе формирования зависимости, её становления, изменяются и когнитивные функции, весь познавательный процесс. Нарушается мышление, снижаются интеллект, запоминание, память, происходит огрубение эмоциональной сферы. Больные становятся лживыми, у них отсутствует чувство стыда, долга, развивается морально-этическое снижение, снижается энергетический потенциал, сужается круг интересов (Рохлина M.JI., Козлов A.A., 2000, 2004; Арзуманов Ю. Л., с соавт., 2004). Больным трудно общаться с родственниками, заводить новые знакомства со здоровыми людьми, трудно найти работу (Зенцова Н. И, Сирота H.A., 2008).

Все вышеперечисленное способствует отчуждению больных наркоманией от социума, круг их интересов сужается и сводится лишь к поиску наркотика, для смягчения абстинентных расстройств (Елшанский С.П., 2002). Но, как известно, все психические процессы и когнитивные функции в частности, имеют свою динамику. У многих больных с зависимостью от опиоидов вышеназванные расстройства обратимы и могут вообще исчезать при длительном воздержании от наркотиков и правильно подобранной психофармакотерапии (Винникова М.А., 2004).

В современной психофармакологии, используемой в наркологической практике, применяется большое количество препаратов, различных групп для лечения наркоманий на различных этапах. Психопатологические нарушения при опиоидной наркомании заставляют врачей широко использовать 3 антипсихотические препараты с самых ранних этапов лечения (Анохина И.П., 2008; Винникова М. А., 2009). Но, как известно, большинство традиционных нейролептиков, используемых в больших дозах, в частности для купирования патологического влечения к наркотику, плохо переносится больными (Cassens G., Inglis А.К., Appelbaum P. S., 1990; Mortimer A.M., 1996; Sharma T., Moclcler D., 1998). В последнее время в клиническую практику внедряется всё больше современных антипсихотических препаратов, с минимумом побочных реакций. Они способствуют в большинстве случаев достаточно эффективно и в короткие сроки купировать патологическое влечение. (Иванец H.H., Винникова М. А., 2001; Гофман А. Ф., с соавт. 2006; Козлов A.A., Рохлина М. Л., Чистякова JI.A., 2008; Чирко В. В., 2009; Альтшулер В. Б., 1994, 2001, 2012; Михайлов М. А., 2012). В то же время существует противоречивость научных данных об эффективности применения антипсихотиков при синдроме зависимости, некоторые исследователи считают, что применение антипсихотиков не эффективно для больных опиоидной наркоманией (Менделевич В.Д., 2012; Сиволап Ю. П., 2011, 2012; Franken I.H., Hendriks V.M., Stam C. J, Van den Brink W., 2004; Maher A. R, Maglione M, Bagley S. Et al, 2011). Все антипсихотические препараты, и атипичные нейролептики в частности, влияют в большей или меньшей степени на нейромедиаторные процессы в головном мозге, что отражается на психическом статусе больных. Представляется актуальным изучение влияния препаратов этой группы не только на патологическое влечение к наркотику, но и на когнитивные функции, на их динамику с самых ранних этапов их назначения. Это позволит в будущем более эффективно использовать атипичные антипсихотики в схемах поддерживающей терапии не только для предотвращения обострений патологического влечения и формирования стабильной ремиссии, но и будет способствовать лучшей адаптации больных к жизни в обществе здоровых людей к их социальному функционированию.

Всё вышеизложенное определило цель настоящего исследования. 4.

Цель исследования: изучить эффективность атипичных антипсихотиков в комплексном лечении психопатологических расстройств у больных опиоидной зависимостью.

Задачи исследования:

1. Изучить сравнительное действие атипичных антипсихотиков и галоперидола на поведенческие, аффективные, идеаторные расстройства при опиоидной зависимости.

2. Изучить динамику патологического влечения к наркотику в постабстинентный период при назначении атипичных антипсихотиков и галоперидола в сравнительном аспекте.

3. Сравнить эффективность действия атипичных антипсихотиков и галоперидола на когнитивные нарушения.

4. Разработать и усовершенствовать имеющиеся программы терапии больных опиоидной наркоманией с учетом дифференцированного действия антипсихотиков на психопатологические расстройства.

Научная новизна. Проведен сравнительный анализ схем лечения пациентов с опиоидной зависимостью с использованием атипичных антипсихотиков и классического нейролептика галоперидола, в результате которого выбраны наиболее эффективные схемы назначения антипсихотиков. Выявлено, что атипичные антипсихотики наиболее эффективны в постабстинентный период и в период становления ремиссии. Классические антипсихотики также имеют свои мишени для назначения больным с опиоидной наркоманией: генерализованное обострение патологического влечения к наркотикам в постабстинентный период. В ходе исследования расширены имеющиеся представления о динамике состояния когнитивной сферы у больных с синдромом зависимости от опиоидов на различных этапах лечения. Изучено дифференцированное влияние атипичных нейролептиков на состояние некоторых когнитивных функций у больных с синдромом зависимости от опиоидов.

Практическая значимость.

Данное исследование помогает практическим врачам психиатрам-наркологам подбирать оптимальные схемы лечения с использованием атипичных антипсихотиков, учитывать нарушения когнитивной сферы у больных опиоидной зависимостью при составлении программ терапии. Проведенное исследование систематизирует знания о когнитивных нарушениях у больных с зависимостью от опиоидов. Назначение атипичных антипсихотиков более благоприятно влияет на когнитивную сферу по сравнению с типичным антипсихотиком галоперидолом, что способствует формированию стойкой ремиссии.

Реализация результатов исследования.

Основные положения и результаты работы докладывались автором на проблемных комиссиях ННЦ наркологии МЗ РФ.

Публикация результатов исследования.

По материалам диссертации опубликовано 7 научных работ (из них 3 рекомендованных ВАК), перечень которых приводится в автореферате.

Структура и объем диссертации

.

Работа изложена на 186 машинописных страницах, состоит из введения, четырех глав, заключения, выводов, библиографического указателя, включающего 183 наименований (117 работ отечественных, 66 -зарубежных авторов), содержит 27 таблиц, 15 рисунков, 1 схему, иллюстрирована пятью клиническими примерами.

Выводы.

1. Применение атипичных антипсихотиков — рисперидона, кветиапина, сертиндола — достоверно быстрее и с достоверно меньшим количеством побочных эффектов улучшает большинство психопатологических нарушений при опиоидной зависимости, по сравнению с типичным антипсихотикомгалоперидолом.

2. Атипичные антипсихотики и галоперидол снижают уровень ПВН в постабстинентный период. У пациентов контрольной группы, получавшей галоперидол, достоверно чаще обострение ПВН реализовывалось в рецидив заболевания на этапе становления ремиссии. Наибольшую эффективность галоперидол показал при его применении коротким курсом для купирования генерализованного патологического влечения к наркотику на фоне лечения атипичными антипсихотиками.

3. Рисперидон наиболее эффективен у пациентов с опиодной зависимостью с выраженным аффективным и поведенческим компонентом в структуре патологического влечения к наркотику. Кветиапин показал свою эффективность у пациентов с выраженным аффективным компонентом в структуре патологического влечения к наркотику и диссомническими расстройствами. Сертиндол эффективен у больных с преобладанием в структуре патологического влечения идеаторного и аффективного компонентов, с отсутствием расстройств сна.

4. Выявленные у больных опиоидной зависимостью проявления когнитивного дефицита отличаются гетерогенностью. Ведущими в числе выявленных нарушений являются сужение объема и неустойчивость концентрации внимания, снижение способности сохранять усваиваемую информацию (снижение долговременной памяти), проявления истощаемости, снижение способности к планированию и прогнозированию интеллектуальной деятельности, и в целом ее эффективности. Указанные нарушения образуют симптомы экзогенно-органического патопсихологического синдрома, степень выраженности которого варьирует. У части больных выявляются также признаки личностно-аномального (психопатического) патопсихологического синдрома, с превалированием проявлений аффективной лабильности до степени дезорганизации деятельности, снижением критических способностей, включая анозогнозию.

5. В процессе лечения больных опиоидной зависимостью антипсихотиками удается достичь улучшения состояния когнитивных функций, как за счет уменьшения степени выраженности церебрастении, так и вследствие уменьшения степени дезорганизации психической деятельности под влиянием эмоциональных нарушений и патологического влечения к наркотику. Наиболее отчетливое положительное действие на когнитивную сферу установлено для атипичных антипсихотиков. Рисперидон оказывает положительное влияние на все когнитивные функции, но в наибольшей степени улучшает показатели памяти, особенно продуктивность запоминания. Кветиапин в наибольшей степени улучшает показатели мышления (критичность мышления, способность к обобщению и абстрагированию, улучшение планирования и прогнозирования деятельности). Сертиндол в большей степени улучшает показатели памяти и внимания, а именно, объем запоминания, уменьшает колебания внимания.

6. У всех больных опиоидной наркоманией диагностированы нарушения нозогнозии в виде отрицания симптомов болезни, осознания вреда от нее и искажений оценки результатов лечениястепень выраженности анозогнозии чаще средняя. В ходе терапии атипичными антипсихотиками удается добиться повышения способности к критической оценке своего состояния и уменьшение выраженности анозогнозии у большинства больных. Достоверно наиболее положительные показатели нарушений нозогнозии наблюдаются у пациентов получавших сертиндол. При использовании в терапии галоперидола эффект уменьшения нарушений нозогнозии менее отчетлив.

7. В постабстинентный период и на этапе становления ремиссии предпочтительно применение атипичных антипсихотиков с учетом дифференцированных показаний. Типичный антипсихотик галоперидол предпочтительно использовать короткими курсами до 5−7 дней для купирования генерализованного ПВН с преобладанием поведенческого и аффективного компонентов. Все исследованные атипичные антипсихотики, в виду их положительного влияния на психопатологические расстройства, когнитивные функции и минимальное количество побочных реакций, рекомендовано использовать для длительной терапии с целью купирования патологического влечения к наркотику и в качестве поддерживающей терапии.

Заключение

.

Проведенный анализ данных различных исследований по проблеме нарушения когнитивных функций показал, что эта проблема нарушений i давно обсуждается в научной литературе. Наибольшее количество исследований в данной области проведено у больных шизофренией. В результате многих патопсихологических обследований больных шизофренией было установлено, что у них выраженные когнитивные нарушения, по сравнению с такой же возрастной и образовательной группой лиц (Gold J.M., Harvey P.D., 1993; Jones P., Rodgers В., Murray R., 1994; Магомедова M.B., 2000). В различных исследованиях показаны нарушения когнитивных функций у психиатрических и наркологических больных и их связь с социальной и трудовой дезадаптацией (Corrigan P.W., Toomey R., 1995; Green M.F., 1996; Velligan DJ., Mahurin R. K, Diamond P. L, et al., 1997; Мосолов C. H, 2004; Зенцова Н. И, Сирота H.A., 2008).

Актуальность исследования когнитивных функций у больных с зависимостью от наркотических веществ обусловлена практическими потребностями клинической наркологии и тем, что научные исследования в этой области проводились недостаточно объемно. В процессе формирования зависимости, её становления, изменяются и когнитивные функции, весь познавательный процесс. В результате исследований и накопления клинического опыта было показано, что нарушается мышление, снижаются интеллект, запоминание, память, происходит огрубение эмоциональной сферы. Больные становятся лживыми, у них отсутствует чувство стыда, долга, развивается морально-этическое снижение, снижается энергетический потенциал, сужается круг интересов (Рохлина M. J1, Козлов A.A., 2000, 2004; Арзуманов IO. JI, с соавт., 2004). Больным трудно общаться с родственниками, заводить новые знакомства со здоровыми людьми, трудно найти работу (Зенцова Н. И, Сирота H.A., 2008). Все вышеперечисленное способствует отчуждению больных наркоманией от социума, круг их интересов сужается, и сводится лишь к поиску наркотика (Елшанский С. П,.

2002). Но, как известно все психические процессы, и когнитивные функции в частности, имеют свою динамику. У многих больных с зависимостью от опиоидов вышеназванные расстройства обратимы и могут вообще исчезать при длительном воздержании от наркотиков и правильно подобранной психофармакотерапии (Винникова М.А., 2004).

Существует ряд исследований в которых изучалось влияние современной психофармакотерапии и атипичных нейролептиков в частности на когнитивные функции больных опиоидной зависимостью (Иванец H.H., Винникова М. А., 2001; Козлова A.A., Рохлина М. Л., Чистякова JI.A., 2008). В данных работах подчеркивается положительное влияние атипичных антиписихотиков не только на патологическое влечение к наркотику, но и на когнитивную сферу больных.

Таким образом, остается недостаточно изученным состояние когнитивных функций у больных опиоидной зависимостью, что подчеркивает актуальность данного исследования. Так же остается актуальным изучение влияния атипичных антипсихотиков на психопатологические расстройства и нарушенную когнитивную сферу больных опиоидной наркоманией с целыо коррекции выявленных нарушений и формирования стойкой ремиссии. Представленное исследование восполняет пробел по изучению когнитивных функций у наркологических больных.

В настоящее исследование были включены 182 больных, с установленным диагнозом «зависимость от опиоидов» (F 11.2), соответствующих критериям МКБ-10 и отвечающих критериям включения в исследование.

Все пациенты после купирования ОАС, улучшения общего состояния, проходили комплексное патопсихологическое обследование, оценивалось клинико-психопатологическим методом состояние пациентов в динамике, для объективизации данных использовались шкалы и опросники.

15:6.

В результате исследования были установлены выраженные нарушения когнитивных функций. При исследовании памяти было выявлено, что у обследованных больных нет существенного сужения объема непосредственного запоминания, равно как нет стойкого мнестического дефекта в виде неспособности фиксировать в памяти новую информацию. При этом динамика кривой запоминания страдает, то есть больные не могут улучшать эффективность непосредственного воспроизведения путем повторов запоминаемой информации. Данное наблюдение позволяет утверждать, что у обследуемых пациентов есть признаки снижения долговременной памяти. Так же было выявлено недостаточность объема и концентрации внимания, отвлекаемость внимания, повышенная истощаемость психических процессов, выраженные колебания внимания и значительная общая нестабильность темпа психических процессов. При анализе использованных больными ассоциативных образов при выполнении методики «Пиктограмма» было установлено, что пациенты используют как атрибутивные, обобщенные, так и конкретно-иллюстративные образы, тематика которых отражает ассоциативные связи из собственного, индивидуального опыта пациентов, в большинстве случаев так или иначе причастные к патологическому влечению к ПАВ. Так, в качестве изображаемых предметов использовались атрибуты наркотической тематики (изображения шприца, картины процесса поиска, приготовления и употребления наркотиков), также распространенными были сцены конфликтов, насилия, девиантного поведения. Указанные наблюдения и анализ содержания рисунков отражают интенсивное и сохраняющееся влечение к наркотику, выраженность идеаторного и аффективного компонентов патологического влечения были весьма значительны. Кроме того, были установлены признаки снижения уровня обобщения и абстрагирования в нерезко выраженной степени — в соответствии с выбранной нами шкалой оценки. Больным была присуща склонность к конкретным, поверхностным суждениям, и небрежно выполняемым, малопродуктивным решениям. Кроме того, в сфере мышления у больных отмечались ригидность, застревание на однажды выбранном типе ответа и алгоритме, без попытки оптимизации. Критичного отношения к ошибкам в большинстве случаев нет, и в целом сделанные наблюдения свидетельствуют об общем снижении уровня интеллектуальной деятельности, особенно — о недостатках в планировании и прогнозировании своей деятельности. При исследовании интеллекта, только у 10% всех обследованных отмечалось снижение коэффициента интеллекта — от 80 до 89 баллов, что соответствует сниженной норме. При исследовании личностных особенностей больных при помощи теста СМИЛ обнаружено сочетание повышения шкал индивидуалистичности и гипертимности с шкалами демонстративности и импульсивности, что указывает на сложный внутриличностный конфликт. Это является отражением нестабильного психического состояния пациентов в первые дни после купирования ОАС, в основе которого лежит влечение к наркотику. У обследуемых больных были выявлены нарушения нозогнозии средней степени выраженности. У большинства больных (127 человек — 70%) они выражались в частичном отрицании заболевания. Зачастую (36 человек — 20%) наблюдалось, так называемое, «генерализованное» отчуждение болезни (Демина М.В., 2004). Эти пациенты полностью отвергали наличие у них зависимости, утверждали, что попали в стационар под давлением родственников, правоохранительных органов и относили свою болезнь к прошлому.

После проведенных исследований пациенты рандомизировались в соответствии с таблицей, составленной с использованием компьютерного метода генерации случайных чисел. В соответствии с этим пациенту назначался тот или иной изучаемый антипсихотик.

В основной группе пациенты в качестве антипсихотика получали атипичные препараты. Выбор атипичного антипсихотика основывался на патогенетических звеньях развития наркотической зависимости, ранее проведенных исследований по влиянию данных препаратов на психическое состояние и когнитивные функции психиатрических и наркологических больных.

Пациенты основной группы были разделены на три группы (группа 1, группа 2, группа 3) по назначению ведущего антипсихотического препарата. Пациенты первой группы получали рисперидон, пациенты второй группы получали кветиапин, пациенты третьей группы получали сертиндол. Каждой основной группе соответствовала контрольная, где в качестве препарата сравнения назначался типичный антипсихотик галоперидол в эквивалентной дозе.

В первой группе (30 человек) пациенты получали в качестве атипичного антипсихотика рисперидон в дозе 2−8 мг/сут.

При клинико-психопатологическом анализе пациентов первой группы, получавших рисперидон, было выявлено, что наибольшую эффективность препарат показал при влиянии на дисфорическую симптоматику и истероподобные реакции, когда в структуре ПВН преобладали поведенческий и аффективный компоненты. Аффективный компонент выражался дисфорической симптоматикой, тревогой, страхом, внутренней напряженностью, раздражительностью. Больные отличались конфликтностью, истероподобными реакциями. Указанные проявления в.

60% случаев удавалось купировать монотерапией рисперидоном. У 18 пациентов (60%), получавших рисперидон, уже через 2−3 дня после начала приема препарата отмечалось уменьшение дисфорической симптоматики, раздражительности, напряженности, пациенты меньше конфликтовали с родственниками и медперсоналом, значительно сглаживались истероподобные реакции. В большинстве случаев пациенты с первых дней активно участвовали в лечебном процессе, охотно шли на контакт с лечащим врачом и психологом. Выраженных побочных реакций у большинства больных, принимавших рисперидон, отмечено не было. Один пациент, на фоне выраженных побочных реакций (экстрапирамидные нарушения) и.

158 актуализации ПВН выписался из клиники с отказом от лечения и возобновил употребление героина. Необходимо указать, что в части случаев (12 больных — 40%) при актуализации ПВН, когда в психическом статусе пациентов начинали преобладать выраженная раздражительность, злобность, конфликтность, пациенты отказывались от продолжения лечения, применения одного рисперидона, даже в максимальных терапевтических дозах, было не эффективно. В таких случаях для коррекции психического статуса пациентов, наряду с психотерапевтическим воздействием использовалась дополнительная терапия — назначение типичного антипсихотика галоперидола. На этом фоне не прекращался прием рисперидона. Как правило, после единичных инъекций галоперидола с транквилизатором пациенты успокаивались, наступал сон, который продолжался несколько часов, после чего, влечение к ПАВ дезактуализировалось и пациенты продолжали лечение. Но 6-ти пациентам было необходимо длительно, до 7−10 дней назначать галоперидол.

Во вторую подгруппу, основной группы, было включено 30 человек. Пациенты в качестве атипичного антипсихотика получали кветиапин в дозе 400−800 мг/сутки.

В ходе исследования было отмечено наибольшее положительное влияние кветиапина на аффективные нарушения в структуре ПВН и на диссомнические расстройства у больных второй группы. Когда в структуре ПВН преобладали аффективные нарушения, пациенты жаловались на сниженное настроение, скуку, апатию, отсутствие желания что-либо делать. Часто в структуре аффективных нарушений присутствовала раздражительность, пациенты с трудом шли на контакт с лечащим врачом, психологом. Также у пациентов отмечались расстройства сна, сохраняющиеся в течение нескольких дней: трудность засыпания с вечера, поверхностный ночной сон с частыми пробуждениями. Указанные проявления в 40% случаев удавалось купировать монотерапией кветиапином.

В ходе исследования был отмечен ряд особенностей влияния кветиапина на психопатологические расстройства больных опиоидной зависимостью. У пациентов второй группы с первых дней приема кветиапина отмечалось улучшение засыпания в вечернее время, сон становился более глубоким с минимальным числом ночных пробуждений. Прием кветиапина оказывал положительное влияние на депрессивную симптоматику: пациенты охотнее шли на контакт с лечащим врачом и психологом, начинали общаться с другими больными. У пациентов данной группы значительно понижалась раздражительность, тревожность, уменьшались мысли на наркотическую тему, прекращались сновидения со сценами употребления ПАВ. У двух пациентов, получавших кветиапин в дозе 800 мг в сутки, отмечались побочные реакции в виде общей слабости, неусидчивости. В двух случаях отмечалась выраженная адренолитическая активность препарата. После уменьшения дозы кветиапина побочные реакции прекращались. При актуализации ПВН, когда в структуре ПВН начинал преобладать поведенческий компонент, приема одного крветиапина было недостаточным. Для купирования ПВН, сохранения пациентов в лечебной программе приходилось назначать типичные антипсихотики. У 17 пациентов (56,6%) дополнительно назначался типичный антипсихотик галоперидол с транквилизатором. Части больным (10 человек — 33,3%) единичных инъекций типичного антипсихотика было недостаточно и курс приема типичного антипсихотика составил 7−10 дней.

В третью подгруппу (30 человек), основной группы, вошли пациенты, принимающие в качестве антипсихотика сертиндол в дозе 6−20 мг/сутки.

В ходе исследования было установлено положительное влияние сертиндола на идеаторный и аффективный компоненты ПВН у больных третьей группы. Пациенты формально признавали себя больными наркоманией, считали, что могут легко справиться с зависимостью, а в стационаре лежат, чтобы «восстановить нервную систему». Больные данной группы активно не стремились к контакту с лечащим врачом и психологом.

При активном расспросе больные часто неохотно, односложно отвечали на задаваемые им вопросы, при малейших замечаниях часто раздражались, высказывали недовольство проводимым лечением. Их беспокоили достаточно интенсивные, часто постоянно присутствующие мысли о наркотиках, были характерны яркие сновидения на наркотическую тему. Интенсивные мысли о ПАВ сопровождались не резко сниженным фоном настроения с раздражительностью. Указанные проявления в 50% случаев удавалось купировать монотерапией сертиндолом. Больные данной группы зачастую негативно относились к дополнительной седации. В этом отношении пациенты положительно относились к приему сертиндола, они отмечали отсутствие заторможенности, сонливости в течение дня.

Спустя несколько дней после начала приема пациентами данной группы сертиндола, у них повышался фон настроения, настроение становилось более ровным в течение дня, пациенты становились более открытыми. У больных уменьшалось раздражительность, пациенты начинали активно общаться с врачом и психологом, принимать участие в индивидуальных и групповых занятиях психотерапией. Чуть позже снижалась интенсивность идеаторного компонента ПВН: уменьшалась интенсивность и частота мыслей на наркотическую тематику, прекращались сны со сценами употребления ПАВ. Так же как и в других группах, при актуализации ПВН, в 50% случаев (15 человек) приходилось прибегать к назначению дополнительной психофармакотерапии. В большинстве случаев, разового назначения типичных антипсихотиков с транквилизатором было достаточным, для дезактуализации ПВН, стабилизации психического статуса пациентов и продолжения лечения. Но у 6 больных (20%) курс приема типичных антипсихотиков составил 7−10-дневный срок. В данной группе побочных реакций от приема, даже максимальных терапевтических доз сертиндола, замечено не было.

При изменении психического статуса пациента, при актуализации патологического влечения к наркотику, когда в клинической картине начинали преобладать психомоторное возбуждение, выраженная тревога, в ряде случаев доходящая до степени ажитации, стойкая бессонница в течение не менее 3-х дней, влияние одного атипичного антипсихотика было недостаточно. В таких случаях назначались типичные антипсихотики: галоперидол до 12 мг в сутки, внутримышечно или внутривенно, капельнохлорпромазин до 600 мг в сутки, внутримышечно в виде единичных инъекций в течение всего курса стационарного лечения. Так же вместе с типичным антипсихотиком использовались транквилизаторы: феназепам до 8 мг в сутки, внутримышечно, реланиум до 40 мг в сутки, внутримышечно. В ряде случаев при враженных поведенческих нарушениях использовался корректор поведения перициазин до 30 мг в сутки, внутрь.

При выраженных перепадах настроения в течение дня, эмоциональной лабильности, раздражительности, учащении актуализации ПВН в течение суток назначался карбамазепин в дозе 400−800 мг в сутки. При выраженной депрессивной симптоматике с дисфорическим оттенком, с тревогой или анергией, астенией, апатией когда влияния одного атипичного антипсихотика было недостаточным в качестве антидепрессанта назначался амитриптилин в дозе 75−150 мг в сутки внутрь, внутримышечно или внутривенно.

В качестве схем дополнительной психофармакотерапии использовались следующие сочетания:

1) типичный антипсихотик + транквилизатор (галоперидол + реланиумаминазин + феназепамперициазин) — в виде единичных инъекций на протяжении всего курса стационарного лечения, в некоторых случаях коротким 7−10 дневным курсом.

2) Нормотимик (карбамазепин) — на протяжении не менее 3-х недель.

3)Антидепрессант (амитриптилин) — на протяжении не менее 3-х недель.

При анализе побочных реакций от приема антипсихотиков учитывались только те больные, которые получали монотерапию. Наибольшее их количество наблюдалось в контрольной группе, получавшей галоперидол. У 16 человек (46,8%)) контрольной группы наблюдались выраженные экстрапирамидные побочные реакции, у 5 человек (15,6%) проявилась выраженная холинолитическая активность антипсихотиков, у 2 больных (6,2%) наблюдалась выраженная адренолитическая активность.

В основной группе, получавшей атипичные антипсихотики, побочных реакций было значительно меньше. Наибольшее количество побочных эффектов наблюдалось у больных, получавших рисперидон (5 человек (26,6%)). В группе, получавшей кветиапин, побочные реакции наблюдались в 2 случаях (12,4%), а среди больных, получавших сертиндол, побочных эффектов от приема атипичного антипсихотика отмечено не было.

Повторное комплексное патопсихологическое обследование и обследование при помощи шкал пациенты проходили в день выписки (21-й день лечения) и через 2 месяца. В течение года за пациентами велось катамнестическое наблюдение, пациенты регулярно приглашались на консультации к врачу и психологу.

При исследовании состояния когнитивных функций у больных в динамике были получены следующие результаты. Показатели памяти достоверно быстрее восстанавливаются у больных основной группы. В основной группе ко 2 месяцу лечения все показатели достоверно не отличаются от нормы, то есть можно говорить о нивелировании мнестических затруднений. К этому же периоду различия между основной и контрольной группами становятся все более отчетливыми, и восстановление эффективности запоминания в контрольной группе запаздывает. Продуктивность запоминания имеет наилучшую динамику в группе, получавшей рисперидон. В контрольной группе показатели памяти через 2 недели и через 2 месяца лечения практически не отличаются от показателей при поступлении. Таким образом, прием галоперидола не оказал существенного положительного влияние на показатели памяти.

Показатели внимания так же значительно быстрее восстанавливаются в основной группе больных, получавших атипичные антипсихотики. В основной группе пациентов, получавших атипичные антипсихотиики, такие показатели внимания как: сосредоточение, концентрация, колебаниях активного внимания полностью нормализуются ко второму месяцу лечения. У пациентов группы, получавшей сертиндол, ко второму месяцу лечения темп психической деятельности становится устойчивым. В этой же группе прослеживается наилучшая динамика объема запоминания. Полученные данные свидетельствуют о сохраняющихся нарушениях параметров внимания и замедлении темпа психических процессов у пациентов контрольной группы.

У пациентов, получавших атипичные антипсихотики, достоверно больше чем у пациентов контрольной группы, получавших галоперидол, повышалась критичность мышления, способность к обобщению и абстрагированию, улучшались планирование и прогнозирование деятельности. Так же у пациентов основной группы быстрее стабилизировалось психическое состояние, повышалась умеренная и адекватная по силе стимулу эмоциональная откликаемость. Наилучшие показатели мышления отмечались в группе, получавшей кветиапин.

Основные характеристики выделенных подгрупп основной группы и контрольной группы представлены в таблице 27.

Характеристики Рисперидон Кветиапин Сертиндол Галоперидол.

Наследственная отягощен ность 13 человек (43,3%) 17 человек (56,6%) 16 человек (53,3%) 61 человек (66,3%).

Преморбидные особенности личности Истероидные и возбудимые черты 11еустойчивые и тревожно-мнительные черты Стенические черты Истероидные и неустойчивые черты.

Особенности ОАС Преобладание психопатологическо го компонента Психопатологическ ий, сомато-вегстативный и алгический компоненты выражены в равной степени Преобладание соматовегетативного и алгического компонента Преобладание психопатологическо го компонента.

Идеаторный компонент ПВН Средней интенсивности Слабо выражен Ярко выражен Ярко выражен.

Депрессивная симптоматика ПВН Слабо выражена Ярко выражена Ярко выражена Средней интенсивности.

Поведенческий компонент ПВН Ярко выражен Слабо выражен Слабо выражен Ярко выражен.

Сенсорный компонент ПВН Слабо выражен Слабо выражен Средней интенсивности Слабо выражен.

Судорожный синдром (ОАС) 3 человека (10%) 4 человека (13,3%) 2 человека (6,6%) 14 человек (15,6%).

Диссомнические расстройства Слабо выражены Ярко выражены Слабо выражен Ярко выражены.

Память, метод запоминания 10 слов Улучшение Улучшение Значительное улучшение Практически не отличается от исходного уровня.

Продуктивность запоминания Значительное улучшение Улучшение Улучшение Улучшение незначительное.

Внимание (объем запоминания) Улучшение Улучшение Значительное улучшение Практически не отличается от исходного уровня.

Колебания внимания Улучшение Улучшение Значительное улучшение Практически не отличается от исходного уровня.

Показатели мышления Улучшение Значительное улучшение Улучшение Улучшение незначительное.

При исследовании ПВН в динамике интенсивность патологического влечения к наркотику одинаково снижается у больных основной и контрольной группы. При внутригрупповом сравнении было установлено, что наиболее эффективно интенсивность ПВН снижается у больных, принимавших кветиапин. У большинства пациентов, принимавших в качестве атипичного антипсихотика рисперидон, уже через 2−3 дня приема препарата наблюдалось уменьшение дисфорической симптоматики, раздражительности, напряженности, пациенты меньше конфликтовали с родственниками и медперсоналом, значительно сглаживались истероподобные реакции. В группе пациентов, принимавших в качестве антипсихотика кветиапин, с первых дней начала приема препарата уменьшалась частота и интенсивность мыслей на наркотическую тему, кошмарные сновидения. Прием кветиапина оказывал положительное влияние на депрессивную симптоматику, у пациентов значительно уменьшалась раздражительность, тревожность. Спустя несколько дней после начала приема пациентами сертиндола они становились более открытыми, у них повышался фон настроения, настроение становилось более ровным в течение дня, уменьшалась напряженность, раздражительность, дисфорические вспышки. Чуть позже снижалась интенсивность ПВН.

Стабилизация психического состояния, уменьшение интенсивности.

ПВН, в первые дни после купирования ОАС, способствовало тому, что больные основной группы с самых ранних этапов лечения были доступны для психотерапевтического воздействия. Больные становились более открытыми, повышалась их эмоциональная откликаемость. Пациенты основной группы активно стремились к общению с лечащим врачом и психологом, участвовали в индивидуальных и групповых занятиях психотерапией. Это способствовало повышению критики у больных основной группы. Большинство больных основной группы после первых психотерапевтических занятий признавали наличие у себя зависимости, признавали необходимость дальнейшего лечения и общения с психологом и врачом. Наиболее положительные показатели динамики нозогнозии ко второму месяцу лечения были у пациентов, принимавших сертиндол. У пациентов данной подгруппы удавалось в короткие сроки повысить критичность отношения к своему состоянию и заболеванию, даже если при первичном обследовании наблюдалось «тотальное» отрицание наркотической зависимости. Это было связано по видимому с коррекцией когнитивных нарушений, эффективным купированием ПВН, стабилизацией.

166 психического состояния в короткие сроки, отсутствия «медикаментозной «загруженности» у пациентов данной подгруппы. Так же у пациентов, принимавших сертиндол, отсутствовали побочные реакции от приема антипсихотиков. В группах, получавших рисперидон и кветиапин, так же наблюдалась положительная динамика назогнозии, но для повышения критики к заболеванию требовалось значительно больше времени, чем группе, принимавшей сертиндол. Больше всего требовалось времени для повышения критики к заболеванию и состоянию среди больных основной группы, принимавших рисперидон. По видимому, это было связано с наибольшим количеством побочных реакций от приема рисперидона и наименьшей положительной динамикой когнитивных нарушений, по сравнению с приемом других атипичных антипсихотиков.

В целом пациенты основной группы активно стремились к контакту с врачом и психологом. Большинство пациентов в течение всего срока катамнестического наблюдения поддерживали контакт с лечащим врачом и психологом, принимали поддерживающую терапию, регулярно приходили на плановые консультации.

Пациенты контрольной группы в большинстве случаев негативно относились к лечению, если даже небольшие дозы галоперидола вызывали выраженные побочные реакции. Из-за выраженных побочных реакций от приема антипсихотика большинство больных не стремились к контакту с врачом и психологом, их с трудом удавалось уговаривать пройти патопсихологическое обследование. Больные с трудом выполняли тестовые задания, часто отвлекались, просили делать перерывы. Несмотря на достаточно эффективное купирование ПВН, наблюдалась выраженная медикаментозная загруженность" пациентов из-за которой пациенты были малодоступны психотерапевтическому контакту. В контрольной подгруппе было значительно труднее повысить критику к заболеванию у пациентов. У большинства больных наблюдалась незначительная положительная динамика нозогнозии. У пациентов контрольной группы часто не актуализация ПВН, а.

167 выраженные побочные реакции являлись пусковым фактором отрицательного отношения к заболеванию и отказу от дальнейшего лечения. В контрольной группе прием антипсихотиков не оказывал существенного влияния на когнитивные функции, а выраженные побочные реакции мешали полноценно вовлекать пациентов в психотерапевтический процесс. Большинство больных возобновляли употребление наркотиков в ближайшее время после выписки. Для достижения стойкой ремиссии у больных контрольной группы стоило значительно больших усилий врача, психолога и родственников пациентов по сравнению с больными основной группы.

При анализе длительности ремиссий в основной группе превалируют пациенты с длительностью ремиссии от 6 до 11 и 12 месяцев (26,6% и 33,3% соответственно). В контрольной группе у половины пациентов (50%) ремиссия составила не более 1−2 месяцев, а годовой ремиссии удалось добиться лишь у 14 человек (15,6%). При внутригрупповом сравнении пациентов основной группы было установлено, что годовой ремиссии удалось добиться у равного количества пациентов, принимавших кветиапин и сертиндол (по 13 человек (43,3%)). В группе, получавшей рисперидон, преобладали ремиссии от 3 до 5 месяцев (12 человек (40%)). При ананлизе качества ремиссии обращает на себя внимание большое количество рецидивов заболевания среди больных контрольной группы (58 человек.

62,5%)). В основной группе по сравнению с контрольной преобладали пациенты с единичными срывами (22 человека (24,4%)), которые возвращались в лечебную программу и в будущем у них удалось добиться стойкой ремиссии. Большинство срывов (10 человек 33,3%) и рецидивов заболевания (4 человека 13,3%) среди больных основной группы наблюдалось у больных, получавших рисперидон. О стабилизации семейных отношений в катамнестический период сообщило 45 пациентов (50%) основной группы (в подгруппах сертиндола и кветиапина 18 и 17 человек,.

60% и 56,6% соответственно) и 6 пациентов (18,7%) контрольной группы. В контрольной группе наблюдалось большее количество разводов (17.

168 пациентов 18,7%). В основной группе было больше пациентов, устроившихся на работу или учебу 50 человек (55,5%), больше всего этих пациентов было в группе, получавших кветиапин (22 человека 73,3%), в контрольной группе таких пациентов было 23 человек (25%). Сообщили об увольнении или об отчислении с места учебы 9 человек (10%) основной группы (все пациенты группы, получавшей рисперидон) и 40 человек (43,7%) контрольной.

Для полной картины социальной адаптации и качества жизни пациентов после выписки использовалась шкала оценки уровня социальной адаптации A.B. Рустанович (1998). В основной группе пациентов с хорошим уровнем социального функционирования было подавляющее большинство (48 человек 53,3%), большую часть составили больные, получавшие в качестве антипсихотика кветиапин (19 человек 63,3%), в контрольной группе с хорошим уровнем социального функционирования было всего 17 человек (18,7%).

Показать весь текст

Список литературы

  1. A.C., Спасова С. А., Файзуллоев А. Ф. Опыт применения сероквеля у больных вялотекущей шизофренией с преобладанием тревожных расстройств // Психиатрия и психофармакотерапия. 2003. -2.-С. 11−3.
  2. A.C., Спасова С. А., Файзуллоев А. З. Рисполепт при терапии вялотекущей шизофрении и его влияние на когнитивные функции //Российский психиатрический журнал. 2002. — 1. — С. 42−46.
  3. В.Б., Пузиенко В. А., Соколова Е. П. Психопатологические расстройства у больных наркоманиями и токсикоманиями в период становления ремиссии и их лечение в стационаре: Методические рекомендации. М., 1989. — С.1−5.
  4. В.Б. Патологическое влечение к алкоголю: вопросы клиники и терапии. -М.: «Имидж», 1994.-216 с.
  5. .В. Атипичные антипсихотические средства нового поколения: итоги и перспективы // Обозрение психиатрии и медицинской психологии им. В. М. Бехтерева. 2005. — 2 (2). — С. 3−5.
  6. И.П. // Лекции по наркологии. М. — 2001. — С. 13−32.
  7. И.П., Векшина Н. Л., Веретинская А. Г. Центральные механизмы предрасположенности к зависимости от психоактивных веществ // Невропатология и психиатрия. 1997. — 97 (12). — С. 83−88.
  8. Ю.Л., Абакумова A.A., Адамова A.B. Роль ассоциации в формировании вызванной активности головного мозга у больных героиновой наркоманией //Наркология. 2004. — 10. — С. 40−47.
  9. Ю.Л., Дудко Т. Н., Колотыгина Р. Ф., и др. // Материалы научно-практической конференции. Астрахань, 1999.
  10. Е.Б., Валаева О. Г. Особенности эмоциональной сферы у больных опийной и эфедроновой наркоманией // Медицинские аспекты проблемы наркологии. Тезисы докладов. —М., 1991. С. 13−15.
  11. М.Е. Нейропсихологический анализ состояния высших психических функций у больных героиновой наркоманией // Вопросы наркологии. 2002. — 1. — С. 57−64.1. У ^174
  12. Н.Ю., Холин В. О., Политаева K.M. и др. Синдром умеренных когнитивных нарушений при старении: методические рекомендации // Здоров’я УкраТни. — 2008. — 12 (1). — 32с.
  13. Н.Ю., Холин В. А., Политаева К. Н., Шулькевич A.A. Нейропсихологические и нейрофизиологические аспекты синдрома умеренных когнитивных нарушений // Укр. вюник психоневролог. — 2007.- 15 (1). —С. 18.
  14. Н.Х. Особенности формирования наркомании у лиц с различными преморбидными особенностями личности // Тезисы докладов научно-практической конференции невропатологов и психиатров Киргизии. Ч. 1. Вопросы наркологии. — 1980. С. 13 — 15.
  15. Благов J1.H. Эмоциональные расстройства в клинике опийной наркомании// В сб.: Материалы межд. научн. конф. — 1993. С. 301— 302.
  16. A.B. К проблеме лечения шизофрении, протекающей с сенестоипохондрическими расстройствами (опыт применения сероквеля) // Психиатрия и психофармакотер. 2003. — 2. — С. 8−10.
  17. Э. и др. Кветиапин (сероквель): эффективность и переносимость у больных шизофренией после перевода с других антипсихотиков // Психиатрия и психофармакотерапия. 2003. — 2. — С. 80−83.
  18. Л.И., Ильина О. Г., Иванова М. В., Эффективность применения Рисполепта при лечении когнитивных расстройств у больных с первым эпизодом шизофрении // Обозрение психиатрии и медицинской психологии имени В. М. Бехтерева. 2007. — 7. — С. 25−34.
  19. В.Б., Гамбург A.JL, Расшок В. А. Сравнительная эффективность применения и влияния на когнитивные функции рисперидона и флупентиксола у больных параноидной шизофренией // Психиатрия и психофармакотерапия. 2000. — 5. — С. 148−152.
  20. М.А. Место психофармакотерапии в терапии наркологических заболеваний // Вопросы наркологии. 2010. — 6. — С. 36−47.
  21. Р.Я., Иванов М. В., Мазо Г. Э., Костерин Д. Н. Применение рисполепта для вторичной профилактики рецидивов шизофрении. // Социальная и клиническая психиатрия. 2001. — 2. — С. 76−78.
  22. А.Г., Рохлина М. Л., Власова И. Б., Петракова Л. Б., Чуркина Н. Б. Медико-социальный прогноз некоторых форм наркомании // Вопросы наркологии. 1988. — 3. — С. 38−42.
  23. Л.С. Избранные психологические исследования. — М.: Изд-во АПН РСФСР, 1958. 519с.
  24. Л.С. Развитие высших психических функций. — М., Изд-во АПН РСФСР, 1960.-598с.
  25. С.И. Мягкое когнитивное снижение — доклиническая стадия болезни Альцгеймера? — М., 2002. — 12 с.
  26. С.И. Концепция мягкого когнитивного снижения // Болезнь Альцгеймера и старение: Материалы III Российской конференции, посвященной 100-летию со дня рождения проф. Э. Я. Штернеберга. — М., 2003. —С. 9−20.
  27. П.Б. Клиника психопатий, их статика, динамика, систематика. — М., 1933. 128с.
  28. Н.Г. Соотношение положительных и отрицательных эмоций у больных шизофренией. Автореф. дисс. канд. психол. наук. М., 1986. -23 с.
  29. Э.С., Селедцов A.M. Факторы формирования психопатологических расстройств, при различных видах наркомании, токсикоманий // Медицинские аспекты проблемы наркологии. — М., 1991.-С. 34−36.
  30. Горовой-Шалтан В.А. О патогенезе морфинной абстиненции. Дисс. докт. мед. наук. Из психиатрической клиники Военно-медицинской академии Красной Армии им. С. М. Кирова. М., 1942. — 159 с.
  31. А.Г., Носатовский И. А., Крылов E.H., Ханыков В. В. Рисполепт в купировании патологического влечения у больных героиновой и фенилпропаноламиновой наркоманиями // Социальная и клиническая психиатрия. 2006. — 16 (4). — С.70−76.
  32. И.Я., Шмуклер А. Б., Магомедова М. В., Дроднова A.C., Белокурова Е. А., Мовина Л. Г. Помощь больным шизофренией с первым психотическим эпизодом: применение кветиапина // Социальная и клиническая психиатрия. 2004. — 14 (3) — С. 69−72.
  33. Гурович И. Я, Шмуклер А. Б., Саркисян Г. Р., Дороднова A.C., Калашникова И. И., Мовина Л. Г. Комплексная оценка фармакотерапии больных с первым психотическим эпизодом: применение сертиндола // Социальная и клиническая психиатрия. 2010. — 20 (1) — С. 25−33.
  34. И.Я. Побочные эффекты и осложнения при нейролептической терапии. Автореферат, дис.. д-ра наук. М., 1971. — 44с.
  35. И.В. Болезнь Альцгеймера и сосудистая деменция. — М., 2002. — 14 с.
  36. С.П. Особенности ассоциативной сферы больных опийной наркоманией // Вопросы наркологии. 2002. — 1. — С. 61−66.
  37. В.В. Всероссийская программа исследований эпидемиологии и терапии когнитивных расстройств в пожилом возрасте («Прометей») // Неврологический журнал. — 2006. — 11. — С. 27−32.
  38. В.В., Яхно H.H. Нарушения памяти. — Москва.: Геотар Мед, 2003, — 150 с.
  39. Зейгарник Б. В, Холмогорова А. Б. Нарушение саморегуляции познавательной деятельности у больных шизофренией // Журн. невропатол. и психиатрии им. Корсакова. 1985. — 12. — С. 1099−1103.
  40. Зенцова Н. И, Сирота H.A. Модель исследования когнитивных факторов психосоциальной адаптации // Вопросы наркологии. 2008. — 1. — С. 61— 67.
  41. А.Д., Габиани АА., Лежава Г. Г., Наиейшвили Б. Р. От вредной привычки к тяжелому заболеванию. -— Тбилиси, 1986. — 99 с.
  42. H.H., Анохина И.П, Винникова М. А. Наркология: национальное руководство. М.: ГЭОТАР — Медиа, 2008. — 720 с.
  43. H.H., Анохина И.П, Стрелец Н. В. Современное состояние проблемы наркомании в России // Журнал Неврологии и психиатрии им. С. С. Корсакова. 1997. — 9 (97). — С. 4−10.
  44. H.H., Винникова М. А. Применение рисполепта (рисперидона) при лечении больных героиновой наркоманией // Вопросы наркологии. -2000. (6). — С. 11−18.
  45. H.H., Винникова М. А. Современная концепция терапии наркологических заболеваний. В кн.: Руководство по наркологии (в 2 т.). М.: Медпрактика-М, 2002. 2. — С. 6−24.
  46. H.H., Стрелец Н.В, Уткин С. И, Григорьева Е. Ю. Опыт применения атипичного нейролептика эглонила при лечении героиновой наркомании // Психиатрия и психофармакотерапия. 2001. — (3). — С. 91 -93.
  47. H.A. Применение рисполепта при шизофрении. // Психиатрия и психофармакотерапия. 2000. — 5. — С. 142−144.
  48. Кабанов С. О, Мосолов С. Н. Коррекция нейрокогнитивного дефицита у больных шизофренией при длительной антипсихотической терапии. В сб.: Новые достижения в терапии психических заболеваний. М, 2002. -С. 110−126.
  49. Когнитивный дефицит при шизофрении и его медикаментозная коррекция. // Сборник статей ГНЦСиСП им. В. П. Сербского под ред. д.м.н. A.C. Аведисовой. М, 2002. — 26 с.
  50. Козлова И. А, Масихина С. Н, Савостьянова O. J1. Опыт применения препарата «Сероквель» (кветиапин) в лечении шизофрении детского возраста // Психиатрия и психофармакотерапия. 2003. — 2. — С. 19−23.
  51. A.A., Рохлина M.JI, Чистякова JI. A, Огарь Д. В, Приминение Рисполепта в лечебно-реабилитационной программе у больных героиновой наркоманией // Наркология. 2004. — 8. — С. 50−58.
  52. A.A., Рохлина М. Я. «Наркомапическая» личность // Журнал неврологии и психиатрии им. С. С. Корсакова. 2000. — 7. — С. 23—27
  53. A.A. Клинические проявления изменений личности у больных наркоманиями. Дисс. канд. мед. наук. — М, 1999. 182 с.
  54. A.A., Бузина Т. С. Психологические особенности больных наркоманиями // Журнал неврологии и психиатрии им С. С. Корсакова. -1999.- 10.-С. 14−19.
  55. A.B., Тарасевич JI.A. Влияние приема кветиапина на когнитивные функции социальноопасных больных параноидной шизофренией // Психиатрия и психофармакотерапия. 2006. — 8 (4). -С. 4246.
  56. И.В., Калын Я. Б., Селезнева Н. Д., Гаврилова С. И. Сероквель в лечении психотических и поведенческих симптомов болезни Альцгеймера // Психиатрия и психофармакотерапия. 2003. — 2. — С. 1719.
  57. П.П., Шматько Н. С., Евсеева Т. А., Толпыго И. С. Дефективное состояние при наркоманиях // Материалы IV съезда невропатологов и психиатров УССР. — Киев, 1967. 2. — С. 122—123.
  58. Н. К., Московичюте JT. И. Подкорковые структуры мозга и психические процессы. М.: Изд-во МГУ.. Восточно-Европейский Институт Психоанализа. — 2003. — 50с.
  59. С.С. Курс психиатрии. М., 1901. — С.11−13.
  60. Д.Н. К вопросу о безопасности терапии обострений шизофрении атипичными антипсихотическими препаратами и галоперидолом (данные сравнительного исследования)//Психиатрия и психофармакотерапия. 2007. — 2 (1). — С. 14−16.
  61. М.М., Николаева В. В. Мотивация при шизофрении М.: МГУ, 1978.-С. 56−65.
  62. Е.А., Киржанова В. В. Тенденции распространенности наркологических заболеваний в России на современном этапе. // Экономика региона. Научный информационно-аналитический экономический журнал. 2008. — 3 (15). — С. 172−186.
  63. Е.Д., Логвинович Г. В. Госпитализм при шизофрении (клинико-реабилитационные аспекты). Томск: Издательство Томского университета, 1983. — 136 с.
  64. Э. Учебник психиатрии. — М., 1910. — 468 с.
  65. В.П., Мелешко Т. К., Поляков Ю. Ф. Патология психической деятельности при шизофрении: мотивация, общение, познание М., 1991.-256 с.
  66. Н.С. Дефицит психической активности, пассивность личности и болезнь. М., 1996. — 245 с.
  67. М.П. Хронический кокаинизм. К вопросу о психозах отравления.-—М., 1915. — 53 с.
  68. В.И., Садиков Г. Н., Джанмедов А. М. Некоторые психологические особенности лиц, потребляющих одурманивающиесредства //Актуальные вопросы наркологии. Тезисы республ. совещания наркологов 24—25 апреля 1989 года. — Ашхабад, 1989. С. 32—34.
  69. А.Н. Некоторые вопросы изучения личности и познавательных функций у больных наркоманией опиатами // Некоторые проблемы наркомании. Сборник научных трудов. — М., 1989. С. 103—110.
  70. С.В., Колчев А. И., Койстрик K.M., Снедков Е.В., Шамрей
  71. B.К. Применение атипичного нейролептика рисполепт при лечении шизофрении и шизоаффективных психозов. Пособие для врачей. -Санкт-Петербург, 2001. 23 с.
  72. А. Е. Битенский B.C. Подростковая наркология. М., 1991. — 128 с.
  73. А.Р. Высшие корковые функции и их нарушение при локальных поражениях мозга. — М., 1962. 431 с.
  74. А.Р. Основы нейропсихологии. -М.: Изд-во МГУ, 1973. 310 с.
  75. С. В. Двигательные, когнитивные и эмоционально-личностные нарушения у больных с алкогольной энцефалопатией: диссертация. кандидата медицинских наук. Москва, 2010. — 132 с.
  76. И. П. О некоторых изменениях личности у больных наркоманией // Актуальные вопросы алкоголизма и наркомании. 1983. -С. 56−60.
  77. М.А. Влечение как бред // Вопросы наркологии. 2010. — 4.1. C. 15−26.
  78. Г .В., Боголепов H.H. Морфинизм. — М., 1984. — 174 с.
  79. С.Н. «Современная антипсихотическая фармакотерапия шизофрении» // Русский медицинский журнал. 2004. — 10. — С. 6−17.
  80. С.Н., Александровский Ю. А., Бовин Р. Я. и др. Новый атипичный антипсихотик сероквель: результаты российских клинических испытаний. Психиатрия и психофармакотер. 2003. — 2. -С. 3−7.
  81. С.Н., Кузавкова М. В., Калинин В. В., Еремин A.B., Сулимов Г. Ю. Анализ влияния атипичных антипсихотиков на 5-факторную модель шизофрении. // Социальная и клиническая психиатрия. 2003. -13(3).-С. 45−52.
  82. С.Н., Калинин В. В., Сулимов Г. Ю. Применение отечественных атипичных нейролептиков в психоневрологической практике. Информационное письмо МЗ РФ. -М., 1998. 5 с.
  83. В.П. Руководство по психиатрии. — M.-JL: Госиздат, 1931. 596 с.
  84. A.B. Место психотерапевтических мероприятий в комплексном лечении расстройств шизофренического спектра // Независимый психиатрический журнал. 2009. — 4. — С. 13−16.
  85. А.Ю. Адаптированный вариант методики Д.Векслера WISC: Методическое пособие. М.: МЗ СССР, 1973. — 79 с.
  86. B.C., Ерохин Ю. А., Изменения головного мозга в доклинической стадии алкогольной болезни и при алкоголизме // Наркология. 2004. -5. — С. 32−36.
  87. .Н. Психоорганический синдром: клинические границы // Социальная и клиническая психиатрия. 1996. — 3. — С. 138— 142.
  88. H.H. Наркомании. Москва: «Медицина», 1994. — 541 с.
  89. И.Н. Наркомания как социальная и общемедицинская проблема // Российский медицинский журнал. 1996. — 4. — С. 5—10.
  90. А.Д., Лысенок И. П. // Сб. научных трудов 3-го Всесоюзного съезда судебных медиков. М., 1988. — С. 392−394.
  91. М.Л. Психопатологические расстройства в клинике опийной наркомании // XII съезд психиатров России: Материалы. — М., 1995. -С. 820−822.
  92. М.Я., Козлов А. Л. Психоорганический синдром у больных наркоманиями // Вопросы Наркологии. 2000. — 3. — С. 29 — 35.
  93. М.Л., Козлов A.A., Усманова H.H., Смирнова Е. А. Применение церебролизина при героиновой наркомании // Психиатрия и психофармакотерапия. 2001. — 3 (3). — С. 14−16.
  94. М.Л., Козлов A.A., Катан И. Я. Клинико-социальные последствия наркомании // Вопросы наркологии. 1998. — 1. — С. 11—20.
  95. М.Л., Киткииа Т.А, Благов Л. Н. // Клиника нервных и писхических заболеваний. 1996. — 4. — С. 42−45.
  96. О. В. Сильчук Е.П. Нарушения социального познания при шизофрении: исследования и перспективы. // Социальная и клиническая психиатрия. -2010.-20 (2). С. 5−16.
  97. Т.Д. Изменение характеристик произвольного внимания у больных шизофренией с разной степенью выраженности дефекта // Экспериментально-психологические исследования патологии психической деятельности при шизофрении. М., 1982. — С. 149−162.и
  98. A.M. Психоорганические расстройства при злоупотреблении различными психоактивными веществами. Автореф. дисс. на соискание уч. степ. докт. мед. наук. — М., 1994. — 39 с.
  99. A.M., Платонов Г. Г. О психоорганических расстройствах у больных алкоголизмом, наркоманиями, токсикоманиями // Психическое здоровье — региональные аспекты. — Владивосток, 1992. С. 293−295.
  100. М.Я., Гуревич М. О. Учебник психиатрии. — М.: Мед-гиз, 1946. -439 с.
  101. И.Ф. Психиатрическая клиника и проблемы патологии высшей нервной деятельности. — М., 1956. 120с.
  102. А.Б. Спектр клинических эффектов кветиапина (сероквеля) в условиях крупного психиатрического стационара // Психиатрия и психофармакотерапия. 2003. — 2. — С. 7−8.
  103. JI.H. СМИЛ. Стандартизированный многофакторный метод исследования личности. СПб.: Речь, 2003. — 219 с.
  104. Е.Т. Мотивация и восприятие в норме и патологии-М.: МГУ, 1976. 128 с.
  105. И.В. Клиника и лечение наркомании. — М.: Медгиз, 1956. -346 с.
  106. А. Ш., Грюнталь Ы. А., Елшанский С. П., Белокрылов И. В. Дефицитарность внутреннего контроля у больных опийной наркоманией как фактор наркотизации // Вопросы наркологии. 2002. — 1. — С. 48−54.
  107. Федеральное руководство по использованию лекарственных средств (формулярная система). Выпуск XIII. М.: «Эхо», 2012. — С. 297 — 301.
  108. А.Б. Нарушения рефлексивной регуляции познавательной деятельности при шизофрении. Дисс. канд. психол.иаук. М., 1983. -219с.
  109. В.В. О течении наркомании и токсикоманий по данным отдаленного катамнеза // ХШ съезд психиатров России. Материалы. — М, 2000. 276 с.
  110. В.В., Демина М. В. Симптомы и синдромы аддиктивных заболеваний // Наркология. 2009. — 5. — С. 67−72.
  111. А.Б. Применение кветиапина у больных с впервые возникшими психотическими состояниями // Социальная и клиническая психиатрия. 2006. — 16 (3). — С. 109−113.
  112. А., Солье П., (Erlenmyer A., Sollier Р.) Морфинизм и его лечение: Пер. с нем. — СПб., 1899. — 474 с.
  113. Н. Ы., Лавров А. Ю. Изменения центральной нервной системы при старении // Нейродегенеративные болезни и старение (Руководство для врачей). -М., 2001. С. 242−261.
  114. Altman HJ, Stone WS, Orgen S. Evidence for a possible functional interaction between serotoninergic and cholinergic mechanism in memory retrieval // Behav Neural Biol. 1987. — 48. — P. 49−62.
  115. Arango C., Bobes J. Managing acute exacerbation of schizophrenia: focus on quetiapine // Curr Med Res Opin. 2004. — 20 (5). — P. 19−26.
  116. Azorin J. et al. A double-blind, controlled study of sertindole versus risperidone in the treatment of moderate-to-severe schizophrenia// Int. J. Psychopharmacol. 2006. — 21. — P. 49−56.
  117. Azorin J. et al. Evaluation of patients on sertindole treatment after failure of other antipsychotics: a retrospective analysis // BMC Psychiatr. 2008. — 8. P. 8−16.
  118. Baron-Cohen S., Leslie A.M., Frith U. Does the autistic child have a «theory of mind» // Cognition. 1985. — 21. — P. 3746.
  119. Baron-Cohen S., Jolliffe Т., Mortimore C., Robertson M. Anotheradvanced test of theory of mind: Evidence from very high-fimctioningadults with autism or Asperger syndrome // J. Child Psychol. Psychiatry. 1997. — 38. -P. 813−822.
  120. Bobes J., Rejas J., Garcia-Garcia M. et al. Weight gain in patients with schizophrenia treated with risperidone, olanzapine, quetiapine or haloperidol: results of the EIRE study // Schizophr. Res. 2003. — 62 (1−2). — P. 77−88.
  121. Bridder R, Umbricht D. Atypical antipsychotics in the treatment of schizophrenia // Swiss Med Wkly. 2003. — (133). — P. 63−76.
  122. M. «Theory of mind» in schizophrenia: A review of the literature // Schizophr. Bull. 2005. — 31 (1). — P. 21−42.
  123. Buchsbaum M. et al. FDG and MRI imaging of the effects of sertindole and haloperidol in the prefrontal lobe in schizophrenia // Schizophr.Res. 2009. -(114).-P. 161−174.
  124. Buckley P.F. Maintenance treatment for schizophrenia with quetiapine // Hum. Psychopharmacol. 2004. — 19 (2). — P. 121−124.
  125. Cassens G, Inglis AK, Appelbaum PS, Gutheil TG. Neuroleptics: effects on neuropsychological function in chronic schizophrenic patients // Schizophr Bull. 1990. — 16 (3). — P. 477−99.
  126. Cheer S.M., Wagstaff A.J. Quetiapine: A review of its use in the management of schizophrenia // CNS Drugs. 2004. — 18. — P. 173−199.
  127. Corcoran R., Mercer G., Frith C.D. Schizophrenia, symptomatology and social inference: Investigating «theory of mind» in people with schizophrenia // Schizophr. Res. 1995. — 17. — P. 5−13.
  128. Corrigan P.W., Davies-Farmer R.M., Stolley M.R. Social cue recognition in schizophrenia under variable levels of arousal // Cogn. Ther. Res. 1991. -14.-P. 353−361.
  129. Corrigan P.W., Green M.F. Schizophrenic patients' sensitivity to social cues: the role of abstraction // Am. J. Psychiatry. 1993. — 150. — P. 589−594.
  130. Davis JM, Chen N Clinical Profile of an Atypical Antipsychotic: Risperidone // Schizophrenia Bulletin. 2002. — 28 (1). — P. 43−61.
  131. De Lisi L.E. Speech disorder in schizophrenia: Review of the literature and exploration of its relation to the uniquely human capacity for language // Schizophr. Bull. 2001. — 27 (3). — P. 481−496.
  132. Emsley RA et al. Seroquel in a resistant schizophrenic with negative and positive symptoms // Harefiiah. 1996. — 130 (10). — P. 675−727.
  133. Emsley R, Turner H. J, Schronen J. et al. A single-blind, randomized trial comparing quetiapine and haloperidol in the treatment of tardive dyskinesia // J. Clin. Psychiatry. -2004. 65. — P. 696−701.
  134. Gallhofer В., Jaanson P., Mittoux A., Tanghoj P., Lis S., Krieger S. Восстановление когнитивиых функций у пациентов с шизофренией: двойное слепое сравнительное исследование галоперидола и сертиндола // Pharmacopsychiatry. 2007. — 40. — Р. 275−286.
  135. Gallofer В, Bauer U, Gruppe Н, Krieger S, Lis S. First episode schizophrenia: the importance of compliance and preserving cognitive function // J Pract Psychiatry Behav Health. 1996. — 2. — P. 16−24.
  136. Glenn S, Parsons O. Prediction of resumption of drinking in posttreatment alcoholics // Internat J Addictions. 1992. — 26. — 237−54.
  137. Gold JM, Ilarvey PD. Cognitive deficits in schizophrenia // Psychiatr Clin North Am. 1993.- 16.-P. 295−312.
  138. Good KP, Kiss I., Buiteman С et al. Improvement in cognitive functioning in patients with first-episode psychosis during treatment with quetiapine: an interium analysis // Br J Psychiatry. 2002. — 43. — P. 45-^19.
  139. Green MF. What are the functional consequences of neurocognitive deficits in schizophrenia? // Am J Psychiatry. 1996. — 153. — P. 321−330.
  140. Green MF, Marshall BD Jr, Virshing WC. Does risperidone improve verbal working memory in treatment-resistant schizophrenia? // Am J Psychiatry. -1997.- 154.-P. 799−804.
  141. Haan L, Linszen Dll, Lenior ME et al. Duration of untreated psychosis and outcome of schizophrenia: delay in intensive psychosocial treatment versus delay in treatment with antipsychotic medication // Schizophr. Bull. 2003. -29 (2).-P. 341−8.
  142. Hale A. et al. Sertindole improves both the positive and negative symptoms of schizophrenia: results of a phase III trial // Int. J. Psychiatr. Clin. Pract. -2000.-4.-P. 55−62.
  143. Kasper S, M^Iller-Spalin F. Review of quetiapine and its clinical applications in schizophrenia // Expert Opin Pharmacother. 2000. — 1. — P. 783−801.
  144. Kopala LC, Clinical experience in developing treatment regimens with the novel antipsychotic risperidone // International Clinical Psychopharmacology. 1997.- 12 (4).-P. 11−18.
  145. Kraepelin E. Uber die Beeinflussung einfachen psychishen Vorgange durch einige Arzneimittle. — Zeha, 1892.
  146. Kraepelin E., Lange I. Psychiatric —Aufl. Leipzig, 1927. 346 p.
  147. Leff J. Review Article. Controversial issues and growing points in research on relatives expressed emotion // Int. J. Social Psychiatry. 1989. — 35 (2). — P. 133−445.
  148. Leucht S, Wahlbeck K, Hamann J, Kissling W. New generation antipsychotics versus low-potency conventional antipsychotics: a systematic review and meta-analysis // Lancet. 2003. — 361 (9369). — P. 1581−1589.
  149. Lezak M.D. Neuropsychology assessment. // N.Y. University Press. -1983. -P.-768.
  150. Lis S., Krieger S., Gallofer B. Et al. Sertindole is superior to haloperidol in cognitive performance in patients with schizophrenia: a comparative study. Poster presented at ECNP Prague. September, 2003.
  151. Marder SR, Meibach RC. Risperidone in the treatment of schizophrenia // Am J Psychiatry. 1994. — 151. — P. 825−835.
  152. Mc Chie A., Chapman J. Disorders of attention and perception in early schizophrenia // Br. J. Med. Psychol. 1961. — 34. — P. 103−116.
  153. Meltzer H. The role of serotonine in schizophrenia and the place of serotonine-dofamine antagonist antipsychotics // J Clin Psychiatry. 1995. -15(1).-P. 2−3.
  154. Misra LK, Erpenbach JE, Ilamlyn I-I et al. Quetiapine: a new atypical antipsychotic // S D J Med. 1998. — 51 (6). — P. 189−93.
  155. Mortimer AM. Cognitive function in schizophrenia: do neuroleptic make a difference? // Pharmacol Biochem Behav. 1996. — 56. — P. 789−95.
  156. Neuchterlein K.H., Snyder K.S., Dawson M.E., Rappe S. Expressed emotion, fixed-doze fluphenasine decanoate maintenance and relapse in recent onset schizophrenia // Psychopharmacol. Bull. 1986. — 22 (2). — P. 633−639.
  157. Parada M.A., Hernandez L, Puig deParada M, Murzi E. Selection action of acute systemic clozapine on acetylcholine release in rat prefrontal cortex by reference to the nucleus accumbens and striatum // J Pharmacol Exp Ther. -1997.-281.-P. 582−8.
  158. Penn D.L., Corrigan P.W., Bentall R.P. et al. Social cognition in schizophrenia // Psych. Bull. 1997. — 121. — P. 114−132.
  159. Pfefferbaum A., Lim K.O., Zipursky R.B., et al. Brain gray and white matter volume loss accelerates with aging in chronic alcoholics: A quantitative MRI study // Alcohol Clin Exp Res. 1992. — 16(6). — P. 1078−1089.
  160. Pinkham A., Penn D., Perkins D., Lieberman J. Implications for the neural basis of social cognition for the study of schizophrenia // Am. J. Psychiatry. -2003.- 160.-P. 815−824.
  161. Rapeli, P., Kivisaari, R., Autti, T. Do individuals with former amphetamine dependence have cognitive deficits? // Nordic Journal of Psychiatry. 2006. -59.-P. 293−297.
  162. Saykin AJ, Shtasel DL, Gur RE et al. neuropsyhological deficits in neuroleptic naive patients with first episode schizophrenia // Arch Gen Psychiatr. — 1994. — 51. — P. 124−31.
  163. Schakow D. Segmental set: A theory of the formal psychological deficit in schizophrenia // Arch. Gen. Psychiatry. 1962. — 6 (1). — P. 1−17.
  164. Seeman P. Atypical antipsychotics: mechanism of action // Can J Psychiatry. -2002. -47. P. 29−38.
  165. Sharma T, Mockler D. The cognitive efficacy of atypical antipsychotics in schizophrenia // J Clin Psychopharmacol. 1998. — 18. — P. 12−9.
  166. Srisurapanont M, Disayavanish C, Taimkaew K. Quetiapine for schizophrenia // Cochrane Database Syst Rev. 2000. — 3. — P. 67−90.
  167. Stip E, Lussier I, Babai M, et al. Seroquel and cognitive improvement in patients with schizophrenia // Biol Psychiatry. 1996. — 40. — P. 434−435.
  168. Tandon R Improvement without impairment: a review of clinical data for quetiapine in the treatment of schizophrenia // J. Clin. Psychopharmacology. -2003.-23 (l).-P. 15−20.
  169. Tarter R. E, Panzak G, Switala J, et al. Isokinetic muscle strength and its association with neuropsychological capacity in cirrhotic alcoholics // Alcohol. Clin. Exp. Res. 1997. — 21(2). — P. 191−196.
  170. Tyson PJ, Roberts KH, Mortimer AM. Related Articles, Links Are the cognitive effects of atypical antipsychotics influenced by their affinity to 5HT-2A receptors? // Int J Neurosci. 2004. — 114(6). — P. 593−601.
  171. Velligan DI, Newcomer JW, Pultz J et al. Changes in cognitive functioning with quetiapine fumarate versus haloperidol // J Clin Psychiatrie. 1999. — 66 (10).-P. 1285−1296.
  172. Wirshing DA, Marder SR, Goldstein D, Wirshing WC. Novel antipsychotics: comparison of weight gain liabilities. In: Scientific Abstracts of the 36th Annual Meeting of the American College of Neuropsychophar-macology. Kamuela. HI. December 12, 1997.
  173. Zimbroff D. et al. Controlled, dose-response study of sertindole and haloperidol in the treatment of schizophrenia // Am. J. Psychiatry. 1997.154.-P. 782−791.
Заполнить форму текущей работой

На отлично!