Этнический статус: Анализ социально-политического феномена

Этнический конфликт как частный случай этнополитического процесса является результатом действия сложной системы факторов. Общепризнанно, что сфера национального наиболее уязвима и чувствительна, именно в ней накапливаются противоречия, родившиеся в экономике и социальных отношениях. В самом деле, тяжелая экономическая ситуация, падение уровня жизни или неразвитая инфраструктура позволяют с высокой вероятностью предположить наличие напряженности межэтнических отношений в любом регионе с полиэтничным составом населения. Эта закономерность даже породила простой и достаточно надежный для больших временных интервалов метод прогнозирования этнических конфликтов — совмещение карты очагов социальной напряженности и карты этнического состава населения. Конфликт вероятен там, где такой очаг присутствует в полиэтнич. ном регионе.

Существует очевидная зависимость между нищетой и насилием, в том числе насилием в отношениях различных этнических общностей. Так, в 1993 году из 50 наименее развитых стран мира 38 находились в состоянии войны или кризиса, сопровождаемого систематическим насилием (Амелин В., С. 124). Взаимосвязь нищеты и насилия, как подчеркивал Р. Дарендорф, породила широко распространенное убеждение в том, что экономический рост положит конец фундаментализму: президент Мандела убежден, что если, и только если, экономические обещания новой Южной Африке будут соблюдены и массы освободятся от нищеты, национальное единство и политическая демократия обретут прочность. Ожидания, что экономический рост положит конец терроризму и фундаментализму, сформулированные Шимоном Пересом применительно к Израилю, высказываются и в других местах, например, в Северной Ирландии, где многие рассуждают так: «Дайте им работу, и они бросят свои ружья!». И такие взгляды отнюдь не исключение (Дарендорф Р., 1998, С. 101). Однако поставить знак равенства между всей совокупностью причин межэтнического конфликта и проявлениями социального недовольства невозможно. В. Н. Иванов писал в 1995 г. о том, что если ранее делался вывод, что в иерархии факторов, вызывающих межнациональную напряженность и конфликтность, основным является фактор социально-экономический, то теперь в структуре восприятия причин межнациональной напряженности с одинаковой значимостью выделяются несколько факторов (Иванов В.Н., С.82). Этничность может выступать в качестве самостоятельного конфликтогенного фактора. Так, наиболее благополучные страны современного мира, занимающие первые места в рейтинге уровня жизни — Япония и Канада на собственном опыте знают, что такое проблемы межнациональных отношений: в Японии они связаны с корейским национальным меньшинством (потомками корейцев, привезенных в страну в качестве дешевой рабочей силы в годы Второй мировой войны), в Канаде — с ее франкоязычными гражданами, проживающими преимущественно в Квебеке. Очевидно, что этничность становится конфликтной не всегда и не сама по себе, а только в результате сравнения с другой этничностью. Любое недовольство положением своей этнической общности проявляется, становится политическим действием только в результате сопоставления с другой общностью, положение которой является или же только представляется более хорошим. В таком случае появляется адресат возможных враждебных действий — более благополучная этническая общность становится в общественном сознании ответственной за проблемы «своих». Это делает актуальной проблему этнического статуса.

Компоненты этнического статуса сложны и многообразны. Некоторые из них, например, экономические и политические, относительно независимы от «национальной специфики» конфликта, от той составляющей, которая выделяет этнический конфликт среди других типов социальных конфликтов. Эту специфику формируют социокультурные факторы, непосредственно связанные с этнической и конфессиональной принадлежностью участников конфликта, а также с их исторически предопределенной культурной спецификой. Пути развития межэтнической напряженности, ее разрушительный потенциал, стадия конфликта, до которой эта напряженность готова разрастись, — все это во многом зависит именно от социокультурных факторов. Как отметили известные американские исследователи конфликтов Р. Фишер и У. Юри, «в конечном счете. причиной конфликта является не объективная реальность, а происходящее в головах людей. Истина — это просто еще один дополнительный аргумент, возможно, хороший, а возможно, и нет, который помогает справиться с расхождениями. А сами расхождения существуют постольку, поскольку они образуются в мышлении людей» (Фишер Р., Юри У. С. 38).

Между тем в отечественной социальной науке проблема этнического статуса разработана явно недостаточно. История непосредственного эмпирического изучения различных социокультурных факторов этнического конфликта советскими и российскими авторами не уходит глубже нескольких лет, и только еще начинается этап теоретических обобщений. В то же время очевидно, что без учета научно осмысленных социокультурных факторов не могут быть решены актуальнейшие задачи — прогноз этнических конфликтов и разработка моделей поддержания этнополитической стабильности регионов и государств. В теоретическом же плане любая модель этнического конфликта, созданная без учета социокультурных факторов, будет неполной. Необходимость же дальнейших исследований проблемы этнического конфликта не подлежит сомнению — последняя четверть 20 в. стала временем активизации этнического противостояния. При этом налицо ускорение темпов обострения проблемы — от десятилетия к десятилетию в мире происходит все больше конфликтов на расовой и этнической почве самого разного уровня и масштаба. Этот факт фиксируется как учеными, так и деятелями правозащитного движения. В 1997 г. правозащитная организация «Хьюмен райтс уотч» опубликовала результаты исследований, проведенных в благополучной Великобритании — за прошедшее десятилетие почти утроилось число известных нападений на представителей национальных меньшинств.

Еще более показателен пример Советского Союза. С 1987 г. (начало первого крупного межэтнического конфликта — Карабахского) на территории бывшего Союза зафиксировано б длительных региональных конфликтов, около 20 вооруженных столкновений, отличающихся от войны только тем, что сроки их исчисляются не месяцами, а днями, и более 100 невооруженных конфликтов, о которых нельзя было с уверенностью сказать, что они не перерастут в войну. Каждая такая «горячая точка» дала весомую прибавку к трагической статистике вынужденной миграции, и трудно прогнозировать, сколько добавит еще. Только в зонах вооруженных конфликтов проживает не менее 10 млн. человек, у каждого из которых есть шанс оказаться вынужденным переселенцем (Паин Э.А., 1997. С. 11 — 12).

Усиление напряженности межнациональных отношений — одно из проявлений «этнического парадокса» современности. Он проявляется в бурном росте этничности во второй половине 20 в. Это явление не было предугадано ни одной из основных теорий социального развития. Оно парадоксально именно в контексте исследования динамики общественного развития — основные научные концепции, включая марксизм, предсказывали этничности более или менее быструю смерть, а она усилила свое влияние и стала одним из важнейших феноменов общественного сознания. Подтвердился вывод П. ван ден Берга о том, что этничность может расти или ослабевать в ответ на внешние условия (Van den Berghe P.L., P. 251).

Главными факторами наблюдаемого повсеместно «взрыва этничности» стала модернизация, то есть индустриализация, урбанизация и «информационная революция» — качественное изменение информационной среды, значительно возросшая скорость передачи информации и увеличение ее объема. В результате развития индустриальной цивилизации ослабляются или исчезают многие социальные связи. Становятся менее прочными браки, отдаляются друг от друга родственники, прерывается связь поколений. Но человек как социальное существо продолжает остро нуждаться в защите и поддержке. Повышение значимости этничности является своеобразной компенсацией других социальных отношений. Люди как бы «уходят» в свою этничность — причастность к этногруппе дает необходимые ориентиры и опору в жизни, ощущение защищенности, а иногда национальные связи помогают решать вполне конкретные житейские проблемы. По мнению автора, политические процессы должны анализироваться с учетом «этнического парадокса современности». В последние десятилетия этничность резко расширила свое присутствие во всех сферах жизни человека и общества, в том числе в политике. Осознание собственной этничности актуализировало борьбу за коллективные права этнической общности. Эта борьба имеет целью завоевание или удержание власти в интересах этнических элит и по своей сути является политической. Но ее предпосылки, мотивы, формы проявления своеобразны по сравнению с политической борьбой в рамках одной этнической общности и поэтому требуют специального анализа. Особенно актуально это для современной России и в целом — постсоветского пространства. Такое эпохальное политическое событие, как распад Советского, Союза, было во многом определено именно ростом этничности, неудовлетворенностью этнических интересов (как они понимались этническими элитами) и этностатусными противоречиями.

На территории бывшего СССР этностатусные представления выражены наиболее рельефно — социально-политическая нестабильность резко актуализирует потребность в принадлежности к группе. Трансформация социальной напряженности в межэтническую повышает потребность в этничности. Эту потребность в этничности можно представить в виде трех составляющих: потребности в этнической принадлежности, потребности в позитивной идентичности и потребности в этнической безопасности. Все они тесно связаны между собой и порождают следующие мотивы: аффилиативные (мотивы привязанности), статусные (мотивы самоуважения и достоинства) и архетипические (мотивы безопасности) (Солдатова Г. У., 1998, С. 28−29). По мнению В. А. Ядова, в условиях социального кризиса защитная функция идентичности доминирует над функцией самовыражения и самореализации личности (Ядов В.А., 1995).

Кроме того, в результате немыслимого прежде масштаба тиражирования фактов, известий, слухов об отношениях «других» к «нам» и «нас» к «другим» этническая мобилизация, национализм, ксенофобия и экспрессивность, по словам C.B. Соколовского, становятся повседневностью (Соколовский C.B., 1994. С. 27−28).

Это усиление этничности может проходить довольно мирно, если общество в целом стабильно. Однако при совпадении во времени с социально-экономическим и политическим кризисом «взрыв этничности» создает социальный резонанс. Подобно резонансу в физических телах, где наложение двух волн делает их силу разрушительной, этнополитический резонанс может привести к катастрофическим последствиям, как это происходит на значительной территории бывшего Советского Союза.

Как подчеркивает Р. Дарендорф применительно к Восточной Европе и Советскому Союзу, «коммунизм, помимо прочего, был унифицирующей, а кто-то может сказать, и модернизирующей силой. Теперь, когда его не стало, на первый план вышли давние национальные и религиозные спайки. От неустроенности, гаснущей надежды, от отсутствия средств к существованию люди попадаются в западню пророков, насаждающих в умах и сердцах в качестве средства самоопределения ненависть к другим» (Дарендорф Р., 1998, С. 22). Развитие этнополитических процессов в глобальном масштабе говорит о сохранении высокой значимости этничности еще в течение длительного времени. Частота возникновения и острота проявления межэтнических конфликтов в различных регионах планеты не уменьшается, некоторые ранее стабильные территории, такие, как Европа, в течение ' последнего десятилетия вошли в число этноконфликтных.

Тенденция сохранения высокой значимости этничности для общественного сознания не опровергается социальной динамикой ряда конкретных стран. Так, по мнению социологов России, после окончания масштабных военных действий на Северном Кавказе (1996 г.) впервые с 1989 г. резко уменьшилась враждебность россиян к представителям различных национальностей — традиционным объектам неприязни. Среди них, например, евреи, чеченцы и кавказцы в целом. Социологические опросы показали, что враждебность к другим народам сопровождалась комплексом национальной униженности, неполноценности (т. е. осознанием собственного низкого статуса и низкого статуса своего народа), обиды, обвинениями в разграблении национальных богатств и заговоре против державы. Число носителей этих комплексов постоянно росло (с началом первых замеров Всероссийского центра по изучению общественного мнения) и существенно уменьшилось только в 1997 г. Однако уровень терпимости к людям других национальностей, в первую очередь к традиционным объектам настороженности и неприязни, вырос не потому, что люди стали чаще заявлять о своей симпатии или интересе к ним, а вследствие резкого роста числа респондентов, затруднившихся с ответом или выбирающих вариант «отношусь без особых чувств». Таким образом, трпимость в России возросла не как ценностный выбор, неприятие агрессивного национализма, а как усталость от этих проблем, равнодушие к ним. Можно говорить об определенной деградации элиты, которая проявля ется в смещении ее установок, запросов, взглядов, способов осмысления действительности в сторону массы. Характерно, что ранее, до 1996;1997 гг., наиболее ярко агрессию по отношению к представителям других национальностей демонстрировали наименее образованные, наиболее молодые люди и жители села. В настоящее время уровень агрессивности и приверженности негативным стереотипам у всех названных групп несколько снизился. Однако в такой социальной группе, как люди с высшим образованием, уровень ксенофобии и этнической депривации в последнее время значительно вырос. На первый взгляд это проблема самой элиты (имеется в виду элита по уровню образования) — она находится в состоянии кризиса, вызванного очень быстрыми социальными изменениями и неспособностью части прежней элиты приспособиться к ним. Это вызывает растерянность, обостряет чувство конкуренции и усиливает традиционалистские, консервативные элементы в идеологии образованных слоев, способствует росту представлений о национальной исключительности в сознании. Но учитывая роль интеллигенции в деле формирования общественного мнения, влияние этой группы на представления и поведение других социальных групп, можно предположить возможность в России конфликтов на довольно длительную перспективу. Таким образом, даже позитивные тенденции изменения общественного сознания не говорят о решенности проблемы межэтнических конфликтов в нашей стране.

Этнический статус — один из элементов сложной системы социокультурных факторов этнического конфликта. Он образует «предысторию» конфликта, так как этностатусные позиции во многом задают тип взаимодействия участников конфликта, его остроту и продолжительность еще до того, как конфликт становится социальной реальностью. Значимость статусных позиций для процесса возникновения и развития межгруппового конфликта давно и многократно отмечалась в западной социальной психологии, особенно в рамках когнитивного подхода к рассмотрению межгрупповых отношений (Turner I. С., Brown R. I.).

Этнический статус присутствует везде, где вступают в контакт представители разных этнических общностей, в то же время проблема национального неравенства решена пока только на уровне международного права. Декларация о расе и расовых предрассудках ЮНЕСКО от 27 ноября 1978 г. устанавливает: «Все народы мира обладают равными способностями, позволяющими им достигнуть самого высокого уровня интеллектуального, технического, социального, экономического, культурного и политического развития.

Различия в достижениях разных народов объясняются исключительно географическими, политическими, историческими, экономическими, социальными и культурными факторами. Эти различия ни в коем случае не могут служить предлогом для установления какой бы то ни было иерархической классификации наций и народов".

Однако такая запрещенная иерархическая классификация существует в сознании многих людей и проявляется явно или подспудно. На планете, которая еще не избавилась от самых различных форм этнической дискриминации, эта классификация присутствует в головах угнетателей и угнетенных, сторонников единства существующих государств и сепаратистов, представителей доминирующих этносов и национальных меньшинств. По точному замечанию Р. Дарендорфа, «гражданские права состоят в конфликте с мощными силами принадлежности, то есть с глубинными связующими структурами, которые могут служить отрицанию прав других (а права — это всегда права других)» (Дарендорф Р., 1998, С. 34).

Таким образом, автор считает исследование этнического статуса актуальным, особенно для России и других постсоветских государств, и имеющим прикладное значение для деятельности политических институтов.

Этнический статус в диссертации рассматривается в связи с проблемой этнического конфликта. Подобный подход вызван тем, что этностатусные представления наиболее ярко выявляются именно в ходе конфликта. Можно сказать, что конфликтная ситуация является естественным экспериментом для исследования феномена этнического статуса. Это требует краткого изложения подходов автора к пониманию особенностей, факторов, путей урегулирования конфликтов, так как в данной области научного знания существует широкое многообразие мнений, и концептуальные различия подходов достаточно велики.

Существует множество определений конфликта. Наиболее распространенное и в общем виде отражающее суть этого социального феномена характеризует конфликт как столкновение двух или более разнонаправленных сил с целью реализации их интересов в духовной или материальной сфере. Субъектами конфликта могут быть как индивиды, так и большие и малые группы.

Участниками социального, в том числе этнополитического конфликта выступают большие социальные группы (слои, этносы, религиозные общности и т. д.). Протекание конфликта зависит от целого ряда факторов, среди которых важнейшее место занимают социально-психологические переменные:

1) свойства конфликтующих сторон (их ценности, мотивы, возможности по урегулированию конфликта, представления о самом конфликте);

2) предшествовавшие конфликту взаимоотношения сторон (установки в отношении оппонентов, убеждения и ожидания, представления сторон о мнениях и намерениях друг друга и т. д.);

3) главная проблема, вызвавшая конфликт (масштабы, частота, острота ее проявленийзначение мотивации, степень осознанности проблемы);

4) социальная среда протекания конфликта (возможности и ограничения, благоприятные условия и препятствия, особенности социальных норм и форм урегулирования конфликта);

5) заинтересованные в конфликте наблюдатели (их отношение к конфликтующим сторонам и друг к другу, степень заинтересованности в конфликте и его результатах, способы их влияния на протекание конфликта);

6) стратегия и тактика, используемые конфликтующими сторонами (субъективная оценка шансов на успех, воздействие • на представления оппонентов о собственных выигрышах и потерях, применение стимулов, как позитивных, так и негативных, степень свободы принятия решений, открытость в процессе коммуникации);

7) последствия конфликта для участников и других заинтересованных сторон (выигрыши и потери, возникшие в ходе конфликта прецеденты, изменения самих участников в процессе конфликта, авторитет, завоеванный участниками конфликта у заинтересованных третьих сторон).

Возможные исходы конфликта сводятся к трем вариантам: победа одной стороны над другой, взаимное поражение и взаимный выигрыш.

Каково место этнополитического конфликта в ряду конфликтных взаимодействий? Этнополитический конфликт является случаем, социального конфликта. Он выступает как наиболее острая форма борьбы за распределение материальных и духовных ресурсов. У этого типа конфликтов есть особенности и специфичные причины возникновения. A.A. Празаускас, обобщивший опыт отечественных и зарубежных исследователей межэтнических конфликтов, в качестве общепризнанных причин таких конфликтов выделяет следующие.

Во-первых, культурные и языковые и шире — этническиеразличия, несмотря на тенденции к ассимиляции, обнаруживают особую стойкость даже в развитых обществах, которым присуща высокая социальная и географическая мобильность населения. Формирование «массового общества» не привело к полному преодолению этнических различий, скорее, наоборот, содействовало возрождению этничности и этнического самосознания в значительно ассимилированных группах и создало предпосылки к использованию этнического фактора в качестве платформы для выдвижения групповых требований.

Во-вторых, возрождение этничности в развитых странах сопровождалось появлением новых политических лидеров меньшинств, которые добиваются большей доли политической власти в центре или той или иной формы автономии на местном уровне. Они расторгают прежние идейно-политические союзы, нередко подвергают сомнению легитимность существующей системы государств, отстаивая право меньшинства на самоопределение как равноправного члена международной политической системы.

В-третьих, во всех полиэтничных странах имеются элементы долго существовавшего социально-экономического неравенства различных этносов, и на этой почве возникает вопрос о статусе и групповых правах меньшинств. Когда экономическое и социальное неравенства совпадают с языковыми и культурными различиями, нередко проявляется система этнической стратификации. Классовый и этнический конфликт дополняют друг друга и создают мощный толчок к переменам.

В-четвертых, изменения этнодемографической ситуации вследствие миграционных процессов и различий в темпах роста отдельных групп нарушают сложившуюся систему стратификации и этнического разделения труда, обостряя межгрупповое соперничество.

В-пятых, ускорение социально-экономического развития, особенно на ранних стадиях индустриализации, скорее усиливает, чем ослабляет этнический партикуляризм, обостряя соперничество за ресурсы, распределение благ и привилегий (Межэтнические конфликты в странах зарубежного Востока. С. 33−34).

Конкретная причина или набор причин, вызывающих конфликт, могут быть различны в каждом конкретном случае, но главное состоит в том, что ситуация рассматривается этническими элитами как несправедливая или угрожающая существованию этноса.

Важнейшим фактором межэтнического конфликта является наличие этнического неравенства. Если неравенство четко прослеживается во всех сферах общественной жизни, можно говорить о существовании этнической стратификации. Она, как и любая форма дифференциации, создает основу для вызревания латентного конфликта, однако последний далеко не во всех случаях перерастает в открытый конфликт. Такое перерастание возможно лишь при наличии ряда субъективных предпосылок:

1. этнос обладает самосознанием, т. е. представлением своего отличия от других этносов;

2. групповая солидарность этноса преобладает над противоречиями между отдельными его сегментами (идейно-политическими, классовыми и т. д.);

3. большая часть этноса приходит к консенсусу, общему пониманию национальных интересов этноса;

4. элитные группы этноса, формирующие общественное мнение, расценивают существующую ситуацию, в первую очередь этническую дифференциацию и национальную политику, как несправедливую и в той или иной форме (в виде программ, лозунгов) ставят цель — устранение несправедливости (Межэтнические конфликты в странах зарубежного Востока. С. 250).

Сравнительное изучение межэтнических конфликтов показывает, что они возникают при наличии всех перечисленных предпосылок. При отсутствии даже одной из них к движению примыкают лишь отдельные сегменты этноса. Однако и такой конфликт является объектом рассмотрения в рамках нашей темы. По словам В. Амелина, неправы те исследователи, которые считают, что если нет столкновения одной этнической группы с другой, то этот конфликт не этнический. Подтверждением этому служит чеченский кризис. Хотя на чеченской стороне и воюют представители различных национальных групп, но все равно этот конфликт можно характеризовать как этнический. Этнический фактор обычно выступает в качестве линии противостояния, когда существующее неравенство в определенных сферах: социальной, политической, культурной проходит по этническим границам. Поэтому все конфликты, произошедшие в советский и постсоветский периоды в стране, в своем большинстве этнические (Амелин В., С. 119).

Одна из наиболее детальных классификаций этнических конфликтов применительно к постсоветскому пространству предложена Я. Этингером в 1993 году:

1. Территориальные конфликты, часто тесно связанные с воссоединением раздробленных в прошлом этносов. Их источник внутреннее политическое, а нередко и вооруженное столкновение между стоящим у власти правительством и каким-либо национально-освободительным движением или той или иной ирредентистской и сепаратистской группировкой, пользующейся поддержкой соседнего государства. Классический пример — ситуация в Нагорном Карабахе.

2. Конфликты, порожденные стремлением этнического меньшинства реализовать право на самоопределение в форме создания независимого государственного образования. Таково положение в Абхазии, Гагаузии, Приднестровье.

3. Конфликты, связанные с восстановлением территориальных прав депортированных народов, например, осетино-ингушский по поводу принадлежности Пригородного района Северной Осетии.

4. Конфликты, в основе которых лежат притязания того или иного государства на часть территории соседнего государства, / например, Эстонии и Латвии на некоторые районы Псковской области.

5. Конфликты, источниками которых служат произвольные территориальные изменения, осуществлявшиеся в советский период. Это, в частности, проблема Крыма и потенциальнограниц между среднеазиатскими республиками.

6. Конфликты как следствие столкновений экономических интересов, когда за выступающими на поверхность национальными противоречиями стоят интересы правящих элит, недовольных своей долей в общефедеральном «пироге».

7. Конфликты, в основе которых лежат факторы исторического характера, обусловленные традициями многолетней борьбы против метрополии, например, взаимоотношения Конфедерации народов Кавказа и федерального российского центра.

8. Конфликты, порожденные многолетним пребыванием депортированных народов на территории других республик. Таковы проблемы месхетинских турок в Узбекистане, чеченцев в Казахстане.

9. Конфликты, вызванные дискриминацией русскоязычного населения в некоторых независимых государствах СНГ.

10.Конфликты, в которых за лингвистическими спорами (какой язык должен быть государственным, каким должен быть статус других языков) кроются глубокие разногласия между различными национальными общинами, как это происходит, например, в Молдове и Казахстане.

Каждый из этих типов конфликта практически невозможно выделить «в чистом виде». Обычно конфликт возникает в результате целого комплекса противоречий: территориальных, экономических, политических, религиозных (Этингер Я., 1993, С. 89).

Важно отметить, что любой тип межэтнического конфликта из этой подробной классификации, во-первых, имеет политическую составляющую, и во-вторых, оставляет возможность ' для актуализации в ходе конфликта этностатусных представлений.

Именно для межэтнических конфликтов характерны крайние формы отклоняющегося поведения. Роберт Каллен на примере армяно-азербайджанского конфликта констатирует: «Сражающиеся охвачены синдромом, требующим считать своих противников нелюдями, источником своих страхов и ненависти к себе» (Цит. по Амелин В., 1997, С. 125).

Межэтнические конфликты характеризуются широким спектром участников, так как в составе противоборствующих этносов представлены, как правило, все социальные группы, а также ярко выраженной напряженностью и жестокостью. Ход урегулирования межэтнического конфликта зависит от множества факторов, среди них можно выделить цели движения, провозгласившего себя защитником интересов нации, характер политической системы, в рамках которой протекает конфликт (демократия, тоталитаризм или различные промежуточные формы) и степень совместимости политической культуры конфликтующих сторон. Из всех возможных видов социальных конфликтов межэтнические наиболее трудно поддаются урегулированию. Даже те межэтнические конфликты, которые возникли по поводу раздела сугубо материальных ресурсов, обволакиваются такой плотной пеленой эмоциональных заявлений, этнических стереотипов и представлений о разрушенных национальных ценностях, что отрезается большая часть возможностей для урегулирования, применяемых в конфликтах других видов.

Попытка профессионально сформулировать универсальные принципы регулирования межэтнических конфликтов была сделана в ноябре 1993 г. в городе Кона на Гавайских островах, где собралась группа ведущих специалистов, входящих в Совет Проекта по этническим отношениям. По итогам дискуссии Д. Горовиц, У. Пфафф и В. А. Тишков подготовили документ, известный под названием «Меморандум Кона».

В Меморандуме сущность этнического конфликта и возможные действия по его урегулированию рассмотрены на четырех стадиях: латентный период, проявления, активное течение и последствия конфликта. На каждой из этих стадий существуют свои специфические возможности и потребности в действиях.

В ходе латентного периода отношения между этническими общностями могут казаться более или менее нормальными, и поэтому не делается ничего или почти ничего для недопущения возможных конфликтов. Однако именно на этой стадии возможна реализация конструктивных мер для предотвращения межэтнических взрывов. Главная задача властей на этом этапе — укрепление полного и единого гражданства для всех жителей государства. Недостаточно просто принять законы, провозглашающие права этнических групп и запрещающие дискриминацию. Должны предприниматься усилия по вовлечению меньшинств в процесс принятия политических решений, чтобы показать им, что их права соблюдаются. В некоторых случаях для заверения меньшинств в реальности их прав необходима федеративная структура построения государства. В любом случае следует поощрять «функциональный федерализм». Принцип «распыления власти», применяемый, в Европейском Союзе, может служить примером такого федерализма. При подобной системе политические и экономические полномочия спускаются на максимально низкий уровень административных органов, способных их компетентно осуществлять. Следует поощрять включение в программы учебных заведений знаний о пороках и опасностях этнических предрассудков и воспитывать у людей способность бороться с негативными этническими стереотипами. Как отдельные журналисты, так и средства массовой информации в целом, несущие ответственность за информацию об этнической розни, должны проверять все данные до их публикации. Особая роль в формулировании этнических интересов в виде, не содержащем угрозы другим, принадлежит интеллектуальной элите. Излишне агрессивные формулировки могут спровоцировать вспышку конфликта. Так, противостояние грузин и абхазов в Абхазии началось как «война филологов».

На этапе проявлений конфликта происходит постепенный переход от этнополитической напряженности к войне. Наиболее частые сигналы бедствия, свидетельствующие о переходе к насилиюусиление взаимных обвинений в злонамеренности, ссылки на этнические стереотипы в общественных дискуссиях и политических акциях, появление слухов о зверствах, чинимых какой-либо этнической группой, требования чрезвычайных мер на благо или в защиту меньшинства или большинства, либо для ограничения свободы действий тех, кто им угрожает. Не менее надежным признаком может служить спонтанная перегруппировка населения по этническому признаку. Такая подвижка проявилась, например, в Югославии в статистике переписей населения после смерти И. Тито. Это необходимо было расценивать как негромкое предупреждение о том, что народ почувствовал приближение конфликта, который впоследствии действительно разразился. Усилению напряженности в межнациональных отношениях способствовала и приватизация в экономике бывших социалистических стран, поскольку группы, активно занимающиеся или нашедшие новую сферу деятельности в торговле, расцениваются как «незаконно» обогатившиеся благодаря рыночной системе и другим аспектам экономической реформы. Такие процессы могут привести к актам этнического насилия. В этот момент правительство должно действовать быстро, чтобы поддержать порядок и авторитет властиему следует занять недвусмысленную позицию отрицания насилия как способа действий. На этой стадии могут использоваться все те методы, которые приводились для латентной стадии. Однако в условиях открытого противостояния их реализация значительно затруднена. В этой связи требуются и иные, специфичные для данной стадии шаги. Первая задача — укрепление общественного порядка. При этом необходимо, чтобы предпринимаемые меры не были этнически окрашенными. Нужны специальные полицейские части для борьбы с массовыми беспорядками — с нейтральным командованием, высокодисциплинированные и этнически смешанные. Суды, особенно нижней инстанции, должны получить четкие ориентировки по рассмотрению этнически «заряженных» дел. Необходим строгий надзор за системой юстиции, чтобы избежать проявления этнических предрассудков при осуществлении правосудия. Важно содействовать распространению точной и непредвзятой информации о конфликте, и в первую очередь в прессе. Нужна особая программа по последовательному разоблачению ложных слухов.

Если усилия, предпринятые на двух предшествующих стадиях, не принесли результатов, может разразиться полномасштабный конфликт. На стадии активного течения главная задача — остановить военные действия или, по меньшей мере, сдержать их политическими средствами, имея в виду конечное достижение конструктивного решения. Для этого необходимы: а) решительные заявления властей о нетерпимости насилия, сопровождаемые уверенными действиями армии и полицииб) избежание раскола по этническому признаку в структурах, обеспечивающих порядок. Если есть подозрение, что местная полиция занимает какую-либо сторону в этническом конфликте, следует ввести полицейские подразделения извнев) твердый контроль над средствами связи и объективностью средств массовой информацииг) создание механизмов прекращения огня и вступления в переговоры. В соглашения о прекращении огня необходимо включать пункт о санкциях за нарушение соглашения, причем ни одна из сторон не должна иметь возможности использовать прекращение огня для накопления свежих силд) минимизация потерь и материального ущерба (вывод военнослужащих и вооружений с линии фронта, создание нейтральных зон, ввод статуса «свободных» городов и другие меры, предусмотренные международным правом) — е) предотвращение зверств и военных преступлений.

Рано или поздно активная стадия конфликта заканчивается и начинается восстановление гражданского согласия на руинах, оставленных этническим конфликтом. Вчерашних врагов необходимо примирить, а требования «победителей» примерить к реалиям продолжающегося совместного существования в одном государстве. В любом случае должно состояться освобождение заложников, обмен пленными, предание земле погибших, причем эти меры недопустимо превращать в повод для прославления конфликта. К сожалению, очень часто вчерашние бойцы обретают славу героев и начинают пожинать политический урожай своих «подвигов». Где это возможно, следует оказывать международное давление для недопущения их на руководящие позиции в постконфликтной ситуации. Нужно поощрять общественный диалог на тему позитивных реформ в обществе. Конфликт в идеальном варианте должен быть дедраматизированнельзя превращать его в «священную память». Необходимо пресекать распространение понятия «кровная месть», чтобы конфликт не передался в генетическую память последующих поколений. Цель мероприятий, осуществляемых на этой стадии, — вернуть страну к исходной точке, когда конфликт сдерживается и вновь открывается возможность выстроить долгосрочные взаимовыгодные и мирные отношения между населяющими страну различными этническими группами.

По словам А. Чумикова, рациональное управление конфликтом не может отменить или заменить локальные коллизии, но оно в состоянии придать объективно конфликтному процессу формы, способные обеспечить минимизацию неизбежных экономических, социальных, политических, нравственных потерь и максимизировать соответствующие достижения. Именно в этом — суть управления конфликтом (Чумиков А., С.9).

Таковы общие подходы к межэтническому конфликту в современной социальной науке, которые разделяет автор диссертации. Этот экскурс в теорию этнического конфликта создал «систему координат» научного исследования, в которой рассматривается проблема этнического статуса как конфликтного фактора.

До настоящего времени, этнический статус не был объектом специального изучения, хотя вопросы, в разной степени связанные с ним, неоднократно рассматривались в научной литературе. Сам термин «этнический статус» достаточно давно употребляется в исследованиях зарубежных ученых и уже в течение нескольких лет используется отечественными специалистами, хотя и без его точного определения. Автор рассмотрит литературу по данной теме более подробно в первом разделе диссертации в связи с рассмотрением подходов к пониманию этнического статуса, здесь же необходимо сказать о об авторах и исследованиях, внесших наибольший вклад в изучение проблемы этнического статуса. Из исследований зарубежных ученых необходимо отметить работы Б. Барбер, У. Аллена и Р. Фарли, Г. Ленски, занимавшихся вопросами социальной стратификации, в том числе в связи с этнической принадлежностью людей. Серьезное исследование по вопросу соотносительности статусов этнических групп проведено Л. Хагендорном. В исследование психологических аспектов взаимодействия представителей разностатусных групп значительный вклад внесли Г. Тэджфел, Дж. Тэрнер, Р. Браун, К. Гуичи.

Из отечественных исследователей различные аспекты этнического статуса изучали В. А. Тишков, Л. М. Дробижева, З.В.

Сикевич, В. И. Ильин, М. О. Мнацаканян. Ряд вопросов межгруппового взаимодействия, актуальных при исследовании этнического статуса, рассмотрел в монографиях и статьях B.C. Агеев. Большое внимание психологическим проблемам, имеющим непосредственное отношение к теме настоящей диссертации, уделено в монографии Г. У. Солдатовой «Психология межэтнической напряженности», вышедшей в 1998 г.

Цель диссертационной работы — на основе комплексного междисциплинарного исследования раскрыть сущность этнического статуса как социального феномена, дать определение этнического статуса и его основных факторов, показать значение этнического статуса в межэтническом и межкультурном взаимодействии.

Достижение указанной цели предполагает решение ряда конкретных задач:

— выявить и описать основные компоненты этнического статуса;

— определить теоретические основы изучения этнического статуса;

— проанализировать типы этноконтактной среды и построить ее общую типологию;

— исследовать взаимовлияние этнического статуса и этнических стереотипов;

— раскрыть роль этностатусных представлений в межкультурном и межконфессиональном взаимодействии, конфликтный потенциал этнического статуса;

— определить место этностатусных представлений в системе идеологических отношений и политической деятельности;

— выявить общие закономерности исторического процесса формирования этнических статусов.

Объектом диссертационного исследования является социальный феномен этнического статуса, предметом — конфликтный потенциал этностатусных представлений.

В методологическом аспекте диссертация ориентирована на концепцию социальной идентичности, представленную работами Г. Тэджфела, Дж. Тэрнера, Ф. Ван Книппенберга, Б. Ф. Поршнева, К. Гуичи, М. Завалонни. С точки зрения указанной концепции, принадлежность к группам, в том числе этническим общностям, является важным фактором поведения человека. Концепция социальной идентичности концентрируется на изучении межгрупповой дискриминации, при этом первоочередное внимание уделяется когнитивным процессам. В рамках данной концепции любая группа, в том числе этническая общность, рассматривается как совокупность индивидов, которые воспринимают себя в качестве членов одной и той же социальной категории, разделяют эмоциональные последствия такого самоопределения и достигают некоторой степени * согласованности в оценке группы и их членства в ней (Tajfel Н., Turner J.С., Р.40). Таким образом, представителей любого этноса объединяет прежде всего то, что они воспринимают себя членами этой этнической общности и посредством этого отличают себя от всех не принадлежащих к ней, с с соответствующей оценкой такого различия. Концепция социальной идентичности дает возможность рассмотреть этнический статус как целостный социальный феномен, определяемый главным образом чувством причастности к группе.

Диссертация имеет междисциплинарный характер и ориентирована на достижение цели при помощи методов различных научных дисциплин. Междисциплинарный подход определен системностью феномена этнического статуса, различные аспекты которого изучались различными науками. В работе использованы методы социологических и этнографических исследований, сравнительно-исторический метод (в том числе с использованием анализа художественных и научных текстов), приемы политологического анализа.

Основное содержание работы основано на материалах социологических исследований, проведенных автором или с участием автора в 1990;1995 гг. Эти исследования дополняли друг друга в накоплении данных для анализа феномена этнического статуса. Их результаты, проанализированные в рамках единой концепции, позволяют делать первые выводы о роли этнического статуса в межэтническом конфликте на достаточной эмпирической базе. Автор полагает необходимым изложить основные характеристики использованных при написании диссертации исследований и дать таким образом возможность сделать выводы об их представительности и правомерности использования для достижения цели данной диссертации.

С целью изучения этнических и этнополитических процессов, в том числе процесса этнической стереотипизации, в июле 1990 г. отрядом Кубанской этнографической экспедиции под руководством и по программе автора было проведено этносоциологическое исследование в пос. Ахтарском Приморско-Ахтарского района Краснодарского края. Был использован разработанный автором «Опросный лист для изучения этнических и этнокультурных процессов». Пилотажные исследования по данной проблеме проводились в 1988 г. в Адлерском районе г. Сочи в русско-греческо-эстонской этноконтактной — среде (численность выборочной совокупности 141 чел.) и в 1989 г. — в Апшеронском районе Краснодарского края в русско-армянско-турецкой этноконтактной среде (выборка — 99 чел.). Метод исследования — формализованное интервью.

Пос. Ахтарский был выбран для исследования по нескольким причинам:

— общая численность его населения относительно невелика -1732 чел. (по данным похозяйственных книг);

— при относительно небольшой численности в поселке проживают представители трех этнокультурно различающихся групп: русские (включая тесно ассоциированных с ними украинцев), крымские татары, переселившиеся в поселок из республик Средней Азии в 1960; 1970;е гг., и немцы, переселившиеся в то же время преимущественно из Казахстана и Западной Сибири;

— время совместного проживания в поселке указанных этнических групп вполне достаточно для формирования устойчивых представлений об образе соседей;

— отсутствие каких-либо закономерностей в расселении представителей этногрупп в поселке, преобладание чересполосного расселения. Это, как и совместная работа на нескольких предприятиях и в учреждениях поселка, создает предпосылки для достаточно тесного повседневного контакта представителей различных этносов.

В исследовании была предусмотрена квотная выборка (национальность, пол, возраст). Генеральную совокупность исследования составили 1313 русских и 77 тесно ассоциированных с ними украинцев, 173 немца и 60 крымских татар. Всего опрошено 18% жителей поселка. Русских опрошено 14% их общей численности в данном населенном пункте, немцев — 43%, татар — 65,0. В дальнейшем, исходя из близкого этнического родства русских и украинцев, глубокой трансформации запорожско-украинских традиций на Кубани и значительной ассимиляции здесь украинского населения, все данные по этим двум массивам объединялись.

Необходимо отметить, что обычно в исследованиях этнических стереотипов проблемы репрезентативности выборки не рассматриваются. Однако, учитывая задачу автора — исследование этнических стереотипов в определенной этноконтактной среде, в выборочную совокупность включали все половозрастные группы генеральной совокупности. В то же время структура выборки не предполагает в этом случае полного соответствия генеральной совокупности. Так, значительное количество, несодержательных ответов на интересующий нас вопрос об особенностях национального характера со стороны старших возрастных групп немцев и крымских татар (что неудивительно, принимая во внимание их опыт депортации), заставило автора увеличить долю представителей старших возрастных групп в выборке по сравнению с генеральной совокупностью. Этноконтактная^ среда, сложившаяся в поселке, выбранном для исследования, характеризуется довольно высокой плотностью. В такой небольшой территориальной общности, как поселок, социальные ' контакты жителей вынужденно ограничены довольно узким кругом лиц, которые часто являются одновременно и соседями, и коллегами по работе. Можно сказать, что все значимые сферы межэтнического контакта в большой степени накладываются друг на друга. В этих условиях при довольно высокой теоретической вероятности межэтнических контактов реальная плотность межэтнических контактов также будет высока. Теоретически предполагаемая интенсивность межличностного общения представителей разных этносов (так называемый индекс мозаичности — модификация показателя разноязычия, введенного Дж. Гринбергом) в поселке во время исследования составляла 0,4. Это значение индекса существенно выше среднего не только по Российской Федерации, но и по Краснодарскому краю, где оно составляет 0,252. Значение индекса Р] определяется по формуле Ети (1 -7П), где тп доля (частота) 1 — национальности во всем населении ] - региона (населенного пункта) — т (1 -тп) — теоретическая вероятность межэтнического контакта представителя — национальности. Индекс принимает значения в пределах 0 <�Р]< 1.

Этнические стереотипы фиксировались в исследовании при помощи метода свободного описания. Респонденту предлагалось назвать характерные черты, присущие народам, представители которых проживают в поселке (русские, немцы, татары), а также армянам. Включение армян в список характеризуемых этносов определялось задачей проверить, влияет ли плотность этнического контакта на представления об этносе, на оценку его качеств по шкале «позитивность — негативность»: представления русских, немцев, татар друг о друге складывались в условиях непосредственного, довольно длительного и тесного контакта, представления об армянах формировались либо вне контакта, либо на основании относительно кратковременного контакта.

Исследование «Социальное развитие советской молодежи: показатели и тенденции» проведено в Российской Федерации в 1990 г. сектором социальных проблем Института социально-политических исследований АН СССР под руководством кандидата социологических наук В. И. Чупрова. Всероссийская территориальная выборка исследования представляет репрезентативную модель населения республики в возрасте от 15 до 29 лет. Отбор объектов был многоступенчатым. Первичными единицами отбора служили края, области, республики России. Для реализации процедуры отбора на первой ступени была построена типология субъектов Федерации, объединенных по показателям уровня социально-экономического развития. Информационной базой для типологии послужили исходные показатели переписи населения, материалы текущей статистики населения и социально-экономического развития регионов.

На второй ступени отбора населенные пункты отбирались по следующей типологии: областной центр, города областного подчинения, города районного подчинения, поселки городского типа, деревни. Первичные единицы выборочной совокупности отбирались по независимым для каждого из трех типов анкет выборкам. Данные фактической выборки приведены в табл. приложения. Блок вопросов по этнической проблематике содержался в анкете № 2.

Оценка репрезентативности для каждой из представленных анкет, проведенная по двум признакам (полу и возрасту), показала, что ошибка колеблется в пределах 5−7%. Это свидетельствует о достаточной степени точности полученных результатов. Анализ этнического статуса в молодежной среде осуществлялся на основе выборочной совокупности, представляющих респондентов русской, татарской и украинской национальности, проживающих в России.

С целью анализа этнического статуса была построена система показателей, приведенная в табл. 18 приложения № 2.

Использование молодежной выборки для изучения этнического статуса — методический прием, позволяющий элиминировать посторонние факторы. Этот прием уже применяли при исследовании социокультурных различий, например, Н. Гленн и Р. Хайленд, которые занимались проблемами сравнительной вертикальной мобильности представителей различных конфессиональных групп в Соединенных Штатах (Социальные исследования. С. 146).

В ходе исследования «Социальное развитие советской молодежи» в 1991 г. был проведен опрос в Республике Киргизия. Территориальную выборку составили 101 русский респондент и 629 киргиз. Результаты этого опроса приведены в исследовании для сравнительного анализа с данными российского массива. Необходимость такого сравнения определена различиями социальной среды русской молодежи в Российской Федерации и в Киргизии. В первом случае русские представляют численно доминирующую группу, контактирующую со множеством других национальных групп, во втором — национальное меньшинство в практически мононациональной среде: русские составляли во время проведения исследования 21,8% населения Киргизии. Сравнительный анализ одного этноса в столь разных средах является, по мнению автора, актуальным методическим приемом изучения этнической культуры.

Исследование «Чеченский кризис в массовом сознании населения Северного Кавказа» проведено при участии автора в мае 1995 г., т. е. в разгар боевых действий на территории Чечни, совместными усилиями Центра прикладной политологии Кубанского государственного университета, Северо-Кавказского регионального аналитического центра Министерства по делам национальностей и региональной политике, Северо-Кавказского центра Института социально-политических исследований РАН под руководством кандидата исторических наук Е. В. Крицкого. Можно сказать, что это исследование является одним из примеров «прифронтовой социологии» в современной России.

Для раскрытия проблемы этнического статуса было специально сформулировано несколько задач, предполагающих выявление:

— этнического статуса основных этнических общностей;

— составляющих межэтнической конфликтности;

— уровня напряженности межэтнических отношений в различных точках Северного Кавказа, реально и потенциально конфликтных этносов;

— ценностных ориентаций населения Северного Кавказа.

Сбор первичной социологической информации осуществлялся методом выборочного опроса взрослого населения субъектов Российской Федерации (Северокавказский регион): Краснодарского и Ставропольского краев, Ростовской области, республик Адыгея,.

Карачаево-Черкесия, Кабардино-Балкария, Дагестан, Северная Осетия, Ингушетия и Чеченская Республика. Всего в ходе исследования опрошено 4 тыс. чел. При формировании выборочной совокупности использованы квотно-территориальные методы. На первом этапе проводилась стратификация региона на основе поселенческой структуры. В результате получены страты, пропорционально представляющие основные типы населенных пунктов. Поселения, репрезентирующие основные типы населенных пунктов, отобраны с использованием процедуры случайной бесповторной выборки. На втором этапе формировались выборочные совокупности по населенным пунктам. С этой целью разрабатывались районы и маршруты работы интервьюеров. Для маршрутов отбирались улицы, в рабочих и «спальных» районах, в центре и на окраинах поселений. Отбор единиц наблюдения осуществлялся методом механического отбора. Домовладения на каждой улице отбирались с применением шага выборки. Шаг вычислялся по формуле N: п, где N — общее количество домов на улице, а п — число обследуемых домовладений. В домовладении, попавшем в выборку, опрашивался совершеннолетний жилец, у которого день рождения был наиболее близок к дню опроса (Чеченский кризис в массовом сознании. С. 5). В субъектах Федерации — республиках при квотировании учитывалась также этническая структура населения.

При анализе феномена этнического статуса учитывались главным образом ответы на вопросы, раскрывающие этнические авто-и гетеростереотипы. Так, представления о характерности тех • или иных качеств для своего этноса, русских и лично респондента приведены в таблицах приложения. В ходе исследования были выявлены ценностные установки населения Северного Кавказа.

Анализировались только полностью и качественно заполненные опросные листы. «' .

Автор для проверки своих выводов использовал также опубликованные результаты ряда исследований, проведенных по методикам, близким к приведенным выше.

Научная новизна исследуемой проблемы и полученных результатов состоит в выделении и рассмотрении этнического статуса как единой комплексной проблемы. Впервые сформулировано определение этнического статуса, определена методология его исследования, проанализированы основные компоненты этнического статуса и показана его роль в системе современных этнополитических процессов. Предложенное автором определение этнического статуса уже используется в справочной литературе, например, подготовленном Г. Т. Тавадовым и изданном в 1998 г. словаре-справочнике «Этнология». Проблемы влияния этнических стереотипов на политический процесс, межкультурное взаимодействие, формирование идеологических систем и политическая деятельность были исследованы в связи с этностатусными представлениями участников межэтнических контактов. Впервые объектом самостоятельного исследования с использованием валидных результатов социологических опросов стала этноконтактная среда. Разработана типология этноконтактной среды, основанная на ее восприятии респондентами.

Диссертация представляет собой одно из первых в отечественной политической науке комплексных исследований влияния этностатусных представлений на возникновение и развитие межэтнических конфликтов.

Новизной обладает также предмет исследования, поскольку не изучен конфликтный потенциал этностатусных представлений, закономерности и особенности их проявления в процессе межэтнического взаимодействия. Предпринято теоретическое обобщение результатов, важных для понимания этнического статуса как феномена общественнополитической жизни.

Впервые применен комплексный подход к изучению проблемы влияния этностатусных представлений на формирование идеологических" систем и на политическую деятельность благодаря использованию инструментария различных наук: политологии, социологии, этнологии, социальной психологии, истории. На основе сравнительно-исторического анализа сделана попытка выделить компоненты традиционной соционормативной культуры, сохраняющие свое влияние на этнополитические процессы в течение длительного времени, вплоть до современности. Сделан вывод о возможности использования исторических данных о традиционных формах поведения в этническом конфликте для анализа современной этнополитической ситуации в традиционалистских обществах. Впервые в подобного рода исследованиях широко использовался метод естественного эксперимента, состоящий в изучении явления в естественным образом создавшихся экстремальных условиях, более полно раскрывающих характерные черты данного явления. Рассмотрение межэтнического конфликта как естественного эксперимента для изучения этнического статуса впервые дало возможность выявить динамику значимости этностатусных представлений для участников экстремального межэтнического взаимодействия.

Система полученных автором выводов позволяет рассматривать этностатусные представления как в качестве атрибута политического процесса, что особенно актуально для современного периода в связи с ростом значения этничности в жизни общества. Проанализирована взаимосвязь таких актуальных явлений общественной жизни, как внутриэтническая солидарность и степень сохранности традиционной культуры. Выявлены интегративные показатели этнического статуса для применения в прикладных исследованиях, а также наиболее устойчивые в различных типах этноконтактной среды индикаторы межэтнического конфликта. Методом конфликтологической экспертизы осуществлен анализ особенностей этностатусных представлений в криминальной субкульутре. Описаны основные черты такого социального феномена последних десятилетий, как «этнический романтизм», сделаны выводы о взаимосвязи романтизации этнической традиции и актуальности этностатусных представлений.

Многие эмпирические материалы, приведенные в диссертации, ранее не публиковались.

Практическая значимость исследования определяется актуальностью исследуемых проблем, характером апробации, его направленностью на изучение политического процесса и на разработку принципов регулирования межэтнических конфликтов в условиях полиэтничного общества.

В диссертации содержатся новые подходы к изучению этнополитических процессов, в том числе такой актуальной формы этих процессов, как межэтнический конфликт.

Введение

понятия «этнический статус» в оборот политологического исследования и дальнейшее его изучение способствует дальнейшему теоретическому осмыслению проблемы межэтнического конфликта. Практические рекомендации диссертационного исследования могут быть использованы в процессе управления межэтническим конфликтом, разработке научно обоснованной политики в отношении национальностей в этноконтактных зонах.

Автор выносит на защиту ряд наиболее важных положений: 1. Этнический статус является относительно автономным элементом системы социального статуса личности или группы. Он указывает место индивида или группы в системе межэтнических отношений, в некоторой степени определяет структуру социальных связей личности и отношения доминирования-подчинения, возникающие в ходе межэтнического контакта. Этнический статус является наследуемым, представляет собой атрибут любого неизолированного этноса или этнической общности, и личность имеет этот статус только постольку, поскольку принадлежит к определенному этносу.

2. Этнический статус имеет сложную структуру. Он определяется объективными факторами, такими, как включенность представителей этноса в систему управления, уровень их доходов, образовательный уровень. Но в еще большей степени этнический статус определяется феноменами группового сознания: самооценкой этноса в целом, различных групп и слоев этноса, а также оценкой его контактирующими этническими общностями по целому ряду критериев.

3. Внутренняя сплоченность (солидарность) группы и сохранность ее этнической культуры — две важнейшие системы координат, в которых оцениваются этнические отличия. Позитивное отличие в этих системах определяет более высокий этнический статус.

4. Место этноса в политической системе полиэтничного общества определяется его доступом к власти, ролью в принятии политических решений. Сосредоточение властных полномочий у представителей какого-либо этноса оказывает непосредственное влияние на формирование этностатусных представлений. Статусная система всегда иерархична, а власть является одним из проявлений высокого статуса. При этом часто происходит взаимоувязывание этнической принадлежности, доступа к власти и высокого статуса.

5. Этнический статус в полиэтничных регионах является важнейшей составляющей социального самочувствия человека. Низкий статус тесно связан с наличием чувства этнической депривации. Для контакта групп с существенно различающимися статусными позициями характерен высокий уровень насилия и установка высокостатусной группы на доминирование. В условиях экстремального взаимодействия этнических общностей значение этнического статуса в более общей системе социального статуса резко возрастает и становится главным фактором, определяющим отношения людей в межэтническом контакте, потому что принадлежность к этнической общности включает человека в систему взаимной поддержки «своих» и таким образом обеспечивает его безопасность.

6. Представления о степени сохранности и эффективности механизма ретрансляции традиционной культуры этноса являются в настоящее время важным фактором этнической солидарности. Представление о хорошей сохранности традиционной культуры, особенно в условиях распространенных представлений массового сознания в духе «этнического романтизма» способствует повышению этнического статуса и консолидации этнической общности. В свою очередь, уровень этнической солидарности тесно связан с этническим статусом. Чем выше уровень солидарности, тем выше положение этнической общности на иерархической шкале этностатусных представлений. В настоящее время в государствах на территории бывшего Советского Союза ослаблены механизмы защиты прав людей посредством закона. В этих условиях возрастает значение этнической солидарности как защитного механизма.

7. Интегративным показателем этнического статуса является уровень идентификации со своей этнической общностью ее представителей. Существует прямая взаимосвязь между этническим статусом и тем, насколько охотно люди отождествляют себя со своим этносом. Уровень идентификации с этносом является эффективным инструментом измерения этнического статуса. Как правило, более высокий процент представителей этнической общности, отождествляющих себя с этой общностью, является показателем более высокого этнического статуса.

Показатели этнического статуса имеют различную степень устойчивости в различных типах этноконтактной среды, что делает проблему типологии этноконтактной среды при изучении межэтнического взаимодействия чрезвычайно актуальной. Типология этноконтактной среды не может быть сведена к типологии национального состава населения территорий, хотя и соотносится с ней определенным образом. Подход автора к выделению типов среды основывается на различии макрои микроуровней этноконтактной среды. Критерием типологизации макроуровня выступает оценка респондентами состояния межэтнических отношений, при этом выделяются три типа этноконтакта — конструктивный, нейтральный, деструктивный. Критерием типологизации микроуровня этноконтактной среды является оценка ее плотности, выражаемая через фактическую частоту межэтнических контактов на личностном уровне. Типология микроуровня этноконтактной среды имеет выраженную специфику в основных сферах человеческой деятельности, проявляющихся через трудовое, соседское, дружеское и семейно-родственное общение.

Различные показатели этнического статуса обнаруживают различную степень изменчивости в зависимости от типа этноконтактной среды. Так, уровень идентификации с этносом практически неизменен в средах различной плотности, в то время как ориентация на сохранение этничности в брачно-семейных отношениях подвержена статистически значимым изменениям. Вопрос об относительной устойчивости тех или иных компонентов соционормативной культуры в этноконтактной среде является чрезвычайно важным и представляет интерес как с точки зрения фундаментальной, так и прикладной науки. Исследование этой проблемы раскрывает один из механизмов функционирования этнической культуры, и, кроме того, позволяет выявить элементы этнокультурной динамики, являющиеся индикаторами. межэтнического конфликта. Так, существуют качества личности, позитивность оценки которых возрастает при повышении плотности этноконтактной среды в любой сфере жизнедеятельности, что позволяет использовать оценку этих качеств как универсальный индикатор состояния межэтнических отношений.

10. Этнический статус в целях научного исследования может быть представлен как система автои гетеростеретипов. Существует прямая зависимость — чем более позитивны стереотипы, тем выше этнический статус.

11. В настоящее время этностатусные системы, существующие в различных этноконтактных зонах на территории СНГ, подвержены унификации (то есть установки, сложившиеся в отношении какого-либо этноса в одной этноконтактной зоне, распространяются на его представителей, проживающих в других местах). Этому способствуют глубоко укоренившееся представление о приоритете прав «коренных» этносов и быстрое распространение в массовом сознании современного общества стереотипов благодаря развитости средств массовой информации. Г, п/-Я и коммуникации, а также конформности общественного мнения посттоталитарного общества.

12. Исследование различными методами и в различных ситуациях этнического контакта на территории государств СНГ этностереотипов русских показывает, что русские имеют относительно низкий этнический статус и низкий конфликтный потенциал по сравнению с менее модернизированными группами, в том числе в случаях, когда русское население численно доминирует в территориальном сообществе.

13. Этнический статус казачества существенно отличается от этнического статуса русских в целом. Дистанцированность казачества как особой социально-культурной (а в представлениях некоторых идеологов казачества — и этнической) группы от русского населения находит выражение в идеологеме «двойной этничности» казачества (в частности, кубанского), большей традиционности казачества, наличии собственных героических прототипов идентичности. Этнический статус казачества является фактором общественного сознания, который играет важную роль в политических процессах и уровне конфликтности этностатусной системы на Северном Кавказе. Казаки как группа с высоким уровнем этнической мобилизации значительно больше по сравнению с русскими в целом подвержены влиянию «этнического романтизма» и имеют более высокий конфликтный потенциал в ситуациях межэтнического контакта.

14. Типологическая близость социокультурных систем контактирующих этносов существенно влияет на формирование этностатусных представлений. Сам механизм формирования этнического статуса социокультурно предопределен: сравнение в системе «мы-они» осуществляется представителями разных этнокультурных общностей, исходя из различных оснований.

Изучение процесса формирования этностатусных представлений в России наиболее эффективно на примере взаимодействия двух основных социокультурных типов евразийского пространства, известных как «культура вины» и «культура стыда», или типы «условной» и «реальной» рефрентной групп. Представление о своем более высоком этническом статусе у носителей «культуры стыда» связано с установкой на насильственное подавление низкостатусных «чужаков».

15. Социокультурные типы «культуры вины» и «культуры стыда» имеют стадиальный характер — «культура стыда» исторически предшествует «культуре вины». Однако в результате действия ряда консервирующих факторов «культура стыда» сохранилась у некоторых этнических общностей до настоящего времени и в последние десятилетия в результате глобального усиления «этнического романтизма» получила своеобразное развитие.

16. Религиозный и этнический компоненты глубоко проникли друг в друга в современных социокультурных системах. Однако в диаде «конфессиональное-этническое» значимость этнического компонента обычно выше как для лидеров этнических движений, так и для массового сознания.

17. Социокультурная система «культуры стыда» в основном сформировалась в такую важную для становления культурных ценностей эпоху, как эпоха «военной демократии» и унаследовала-основные принципы взаимоотношений между людьми внутри и вне своего коллектива, характерные для этого периода. Анализ этнополитической ситуации в традиционалистских обществах предполагает учет влияния на действия политических элит и населения традиционных социокультурных норм.

18. Этностатусные представления могут существовать как на уровне обыденного сознания, так и на уровне идеологии, т. е. сознательно формулируемой системы взглядов и идей. Идеология этностатусного превосходства часто формируется в отрыве от представлений основной части населения, выражая программные установки элитных групп, а затем внедряется в общественное сознание. Этностатусные представления могут формироваться в целостные идеологические системы не только руководителями общественных движений и другими неформальными лидерами общественного мнения, но и государственными идеологами в интересах правящей политической элиты. Наиболее показательным примером является Германия периода национал-социализма. При этом в социальных отношениях политической элитой делаются попытки возрождения комплекса норм эпохи «военной демократии».

19. Этностатусная идеология тесно связана с движениями за национально-территориальное самоопределение. На территории бывшего СССР у представителей «титульных» и «нетитульных» этносов сложились противоположные ориентации по проблемам самоопределения: если «титульные» связывают с государственным самоопределением позитивные последствия, то «нетитульные» — в основном отрицательные последствия.

20. Идеологизация этностатусных представлений обычно приводит к повышению конфликтного потенциала группы — носителя этих представлений. Использование же этнических стереотипов в политике и идеологии обычно имеет спекулятивный характер: один и тот же этнос в зависимости от потребностей идеологии может наделяться совершенно взаимоисключающими стереотипными чертами.

21. Для современного этапа развития социокультурной ситуации в России характерно активное использование этностатусной идеологии, этнических ценностей и символов криминальными структурами в целях усиления сплоченности группировок, формирования у их членов позитивной идентичности и в конечном итоге — повышения эффективности деятельности этих структур.

Диссертация обсуждена на кафедре национальных и федеративных отношений Российской Академии государственной службы и рекомендована к защите. По итогам диссертационного исследования опубликована монография объемом 12,6 п.л. Ряд положений диссертации раскрыты в брошюрах, статьях, сообщениях и тезисах общим объемом 21 п.л.

Материалы, вошедшие в диссертационное исследование, использованы автором при подготовке «Программы стабилизации межнациональных отношений в Краснодарском крае», принятой Краснодарским краевым Советом народных депутатов в августе 1992 г., Концепции формирования гражданского патриотизма в городе Краснодаре, утвержденной постановлением главы городского самоуправления-мэра города в ноябре 1998 г.

Основные положения диссертационного исследования были представлены на нескольких международных, всероссийских и межрегиональных конференциях. Среди них «Культурное наследие и современность» (Краснодар, 1989), «Историко-культурное наследие и проблемы его освоения в современных условиях» (Краснодар, 1989), «Национальные и социально-культурные процессы в СССР» (Омск, 1990), «Традиционные национальные культуры Кубани: состав, состояние, проблемы» (Краснодар, 1990), «Межнациональные конфликты в посттоталитарном обществе» (Анапа, 1992), «Власть и демократия как фактор общественного развития» (Краснодар, 1992), «Кубанское казачество: три века исторического пути» (станица Полтавская Краснодарского края, 1996), «Политические процессы в условиях современной России» (Краснодар, 1998), «Развитие политической науки в российских университетах» (Самара, 1999), на целевом семинаре «Стратегия национальной политики Российской Федерации на Северном Кавказе» (Ростов-на-Дону, 1994) и на семинаре Московского Центра Карнеги (Москва, 1995).

Ряд положений диссертации использованы автором при разработке курсов политологии и конфликтологии на факультете управления Кубанского Государственного Университета.

Раскрытие темы этнического статуса как фактора конфликта требует рассмотрения нескольких основных проблем: содержание понятия этнического статуса, основные компоненты этнического статуса, в том числе типология этноконтактной среды, этностереотипы, формирование этностатусных представлений на стыке культур, этнический статус в системе идеологических представлений и политической деятельности. Выделение данных проблем в качестве основных определило структуру диссертации. Диссертационное исследование состоит из введения, шести разделов, заключения, списка использованный литературы и источников и приложений (таблицы статистических распределений результатов социологических исследований, не вошедшие в основной текст). Два первых раздела «Понятие этнического статуса» и «Основные компоненты этнического статуса» имеют по преимуществу теоретический характер. Разделы «Типология этноконтактной среды», «Этнический статус и стереотипы этнических общностей», «Статус и контакт на стыке культур» и «Этнический статус в системе идеологических представлений и политической деятельности» посвящены в основном изучению прикладных проблем.

Результаты исследования говорят об относительной оптимистичности оценок состояния межнациональных отношений населением республик Северного Кавказа, несмотря на военные действия на территории Чечни. В большинстве республик зафиксировано незначительное доминирование положительных оценок. Отрицательный баланс оценок состояния межнациональных отношений получен в Чечне, Ингушетии, Карачаево-Черкессии. В Краснодарском, Ставропольском краях, Ростовской области большая часть респондентов оценила ситуацию как неблагополучную. Важным фактом является то, что оценка состояния межнациональных отношений в месте проживания респондента несколько выше, чем оценка в целом по республике, краю, области. Очевидно, значимым фактором тревожности населения является экстраполяция субъективных оценок напряженности в реально конфликтных точках на ситуацию в регионе в целом.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Диссертационное исследование не исчерпало все аспекты проблемы этнического статуса применительно к политическим институтам и процессам. Так, недостаточно раскрыты в исследовании такие актуальные темы, как роль законодательного закрепления этностатусных позиций в провоцировании этнополитической напряженности в современном обществеконкретные механизмы снижения напряженности, возникшей в результате этностатусных противоречиймоделирование основных типов конфликтов по поводу статуса. Однако оно позволяет сделать некоторые выводы с целью определить место этнического статуса в ряду факторов межэтнического конфликта, указать на практические аспекты применения знаний об этностатусных представлениях в ходе политологического анализа и урегулирования конфликтов, наметить направления дальнейших исследований.

В представленной диссертации этнический статус впервые был выделен и изучался как единая комплексная проблема. Было сформулировано определение этнического статуса, определена методология его исследования, проанализированы основные компоненты этнического статуса. Новизна диссертационной работы заключается также в том, что автор исследовал проблему этнических стереотипов, межкультурного взаимодействия, создания идеологических систем и политической деятельности в связи с этностатусными представлениями, участников межэтнического контакта. Впервые объектом самостоятельного исследования с использованием валидных данных социологических опросов стала этноконтактная среда. Предложена типология этноконтактной среды, основанная на ее восприятии респондентами, то есть непосредственными участниками этнического контакта. Многие эмпирические материалы, использованные в диссертации, ранее не публиковались.

Автор подчеркивает необходимость выделения этнического статуса в самостоятельный объект исследования: этнический статус является сложной системой, и для прогноза этнического конфликта необходимо анализировать динамику всех составляющих этнического статуса. Изучение любого одного компонента этнического статуса может не показать приближение конфликта, но в их системе с очень большой степенью вероятности найдутся такие, которые своим изменением позволят предсказать конфликт. Факторы этнического статуса выделены с учетом критерия взаимосвязанности — как элементы единой системы, они влияют друг на друга. Таким образом, для эффективного прогноза требуется анализ динамики представлений об уровне этнической сплоченности, сохранности традиционной культуры, степени идентификации с этносом, позитивности и негативности стереотипов с учетом типа этноконтактной среды/.

В ходе исследования сделаны выводы, которые автор считает необходимым представить в заключении в обобщенном виде:

Этнический статус является элем. ентом системы социального статуса личности или группы. Он указывает место индивида или группы в системе межэтнических отношений, в некоторой степени определяет структуру социальных связей личности и отношения доминирования-подчинения, возникающие в ходе межэтнического контакта. Этнический статус является наследуемым, представляет собой атрибут любого неизолированного этноса или этнической общности, и личность имеет этот статус только постольку, поскольку принадлежит к определенному этносу.

Этнический статус имеет сложную структуру. Он определяется объективными факторами, такими, как включенность представителей этноса в систему управления, уровень их доходов, образовательный уровень. Но в еще большей степени этнический статус определяется феноменами группового сознания: самооценкой этноса в целом, различных групп и слоев этноса, а также оценкой его контактирующими этническими общностями по целому ряду критериев.

Внутренняя сплоченность (солидарность) группы и сохранность ее этнической культуры — две важнейшие системы координат, в которых оцениваются этнические отличия. Позитивное отличие в этих системах определяет более высокий этнический статус.

Этнический статус в полиэтничных регионах является важнейшей составляющей социального самочувствия человека. Низкий статус тесно связан с чувством этнической депривации. Для контакта групп с существенно различающимися статусными позициями характерен высокий уровень насилия и установка высокостатусной группы на доминирование. В условиях экстремального взаимодействия этнических общностей значение этнического статуса в более широкой системе социального статуса резко возрастает и становится главным фактором, определяющим отношения людей в межэтническом контакте.

Представления о степени сохранности и эффективности механизма ретрансляции традиционной культуры этноса являются в настоящее время важным фактором этнической солидарности. Представление о хорошей сохранности традиционной культуры способствует повышению этнического статуса и консолидации этнической общности. В свою очередь, уровень этнической солидарности тесно связан с этническим статусом. Чем выше уровень солидарности, тем выше положение этнической общности на иерархической шкале этностатусных представлений.

Интегративным показателем этнического статуса является уровень идентификации со своей этнической общностью ее представителей. Существует прямая взаимосвязь между этническим статусом и тем, насколько охотно люди отождествляют себя со своим этносом. Уровень идентификации с этносом является эффективным инструментом измерения этнического статуса.

Показатели этнического статуса имеют различную степень устойчивости в различных типах этноконтактной среды, что делает проблему типологии этноконтактной среды при изучении межэтнического взаимодействия актуальной. Типология этноконтактной среды не может быть сведена к типологии национального состава населения территорий, хотя и соотносится с ней определенным образом. Подход автора к выделению типов среды основывается на различии макрои микроуровней этноконтактной среды. Критерием типологизации макроуровня выступает оценка респондентами состояния межэтнических отношений, при этом выделяются три типа этноконтакта — конструктивный, нейтральный, деструктивный. Критерием типологизации микроуровня этноконтактной среды является оценка ее плотности, выражаемая через фактическую частоту межэтнических контактов на личностном уровне. Типология микроуровня этноконтактной среды имеет выраженную специфику в основных сферах человеческой деятельности, проявляющихся через трудовое, соседское, дружеское и семейно-родственное общение.

Различные показатели этнического статуса обнаруживают различную степень изменчивости в зависимости от типа этноконтактной среды. Так, уровень идентификации с этносом практически неизменен в средах различной плотности, в то время как ориентация на сохранение этничности в брачно-семейных отношениях подвержена статистически значимым изменениям. Вопрос об относительной устойчивости тех или иных компонентов соционормативной культуры в этноконтактной среде является чрезвычайно важным и представляет интерес как с точки зрения фундаментальной, так и прикладной науки. Исследование этой проблемы раскрывает один из механизмов функционирования этнической культуры, и, кроме того, позволяет выявить элементы этнокультурной динамики, являющиеся индикаторами межэтнического конфликта.

Этнический статус в целях научного исследования может быть представлен как система автои гетеростеретипов. Существует прямая зависимость — чем более позитивны стереотипы, тем выше этнический статус.

В настоящее время этностатуеные системы, существующие в различных этноконтактных зонах на территории СНГ, подвержены^ унификации (то есть установки, сложившиеся в отношении какого-либо этноса в одной этноконтактной зоне, распространяются на его представителей в других зонах). Этому способствуют глубоко укоренившееся представление о приоритете прав «коренных» этносов и быстрое распространение в массовом сознании современного общества стереотипов благодаря развитости средств массовой информации и коммуникации, а также конформности общественного мнения посттоталитарного общества.

Исследование различными методами и в различных ситуациях этнического контакта на территории государств СНГ этностереотипов русских показывает, что русские имеют относительно низкий этнический статус и низкий конфликтный потенциал по сравнению с менее модернизированными группами, в том числе в случаях, когда русское население численно доминирует в территориальном сообществе.

Этнический статус казачества существенно отличается от этнического статуса русских в целом. Дистанцированность казачества как особой социально-культурной (а в представлениях некоторых идеологов казачества — и этнической) группы от русского населения находит выражение в идеологеме «двойной этничности» казачества (в частности, кубанского), большей традиционности казачества, наличии собственных героических прототипов идентичности. Этнический статус казачества является фактором общественного сознания, который играет важную роль в политических процессах и уровне конфликтности этностатусной системы на Северном Кавказе. Казаки как группа с высоким уровнем этнической мобилизации значительно больше по сравнению с русскими в целом подвержены влиянию «этнического романтизма» и имеют более высокий конфликтный потенциал в ситуациях межэтнического контакта.

Типологическая близость социокультурных систем контактирующих этносов существенно — влияет на формирование этностатусных представлений. Сам механизм формирования этнического статуса социокультурно предопределен: сравнение в системе «мы-они» осуществляется представителями разных этнокультурных общностей, исходя из различных оснований. Изучение процесса формирования этностатусных представлений в России наиболее эффективно на примере взаимодействия двух основных социокультурных типов евразийского пространства, известных как «культура вины» и «культура стыда», или типы «условной» и «реальной» рефрентной групп. Представление о своем более высоком этническом статусе у носителей «культуры стыда» связано с установкой на насильственное подавление низкостатусных «чужаков».

Социокультурные типы «культуры вины» и «культуры стыда» имеют стадиальный характер — «культура стыда» по времени предшествует «культуре вины». Однако в результате действия ряда консервирующих факторов «культура стыда» сохранилась у некоторых этнических общностей до настоящего времени и в последние десятилетия в результате глобального усиления «этнического романтизма» получила своеобразное развитие.

Религиозный и этнический компоненты глубоко проникли друг в друга в современных социокультурных типах. Однако в диаде «конфессиональное-этническое» значимость этнического компонента обычно выше как для лидеров этнических движений, так и для массового сознания.

Социокультурная система «культуры стыда» в основном сформировалась в такую важную для становления культурных ценностей эпоху, как эпоха «военной демократии» и унаследовала основные принципы взаимоотношений между людьми внутри и вне своего коллектива, характерные для этого периода.

Этностатусные представления могут существовать как на уровне обыденного сознания, так и на уровне идеологии, т. е. сознательно формулируемой системы взглядов и идей. Идеология этностатусного превосходства часто формируется в отрыве от представлений основной части населения, выражая программные установки элитных групп, а затем внедряется в общественное сознание. Этностатусные представления могут формироваться в целостные идеологические системы не только руководителями общественных движений и другими неформальными лидерами общественного мнения, но и государственными идеологами в интересах правящей политической элиты. Наиболее показательным примером является Германия периода национал-социализма. При этом в социальных отношениях политической элитой делаются попытки возрождения комплекса норм эпохи «военной демократии».

Этностатусная идеология тесно связана с движениями за национально-территориальное самоопределение. На территории бывшего СССР у представителей «титульных» и «нетитульных» этносов сложились противоположные ориентации по проблемам самоопределения: если «титульные» связывают с самоопределением позитивные последствия, то «нетитульные» — в основном отрицательные последствия.

Идеологизация этностатусных представлений обычно приводит к повышению конфликтного потенциала группы — носителя этих представлений. Использование же этнических характеристик в политике и идеологии обычно имеет спекулятивный характер: один и тот же этнос в зависимости от потребностей идеологии может наделяться совершенно взаимоисключающими стереотипными чертами. .

Для современного этапа развития социокультурной ситуации в России характерно активное использование этностатусной идеологии, этнических ценностей и символов криминальными структурами в целях повышения эффективности деятельности этих структур.

Проблема факторов межэтнических конфликтов требует дальнейшего исследования. Этнический статус, входя в сложную систему этих факторов, является лишь одним из ее элементов. Его анализ далеко не исчерпывает тему. Однако этнический статус — тот элемент системы факторов конфликта, без учета которого, по мнению автора, невозможно конструирование адекватных механизмов урегулирования и предотвращения межэтнических конфликтов.

Непосредственно в ходе исследования была установлена достаточно высокая эффективность сравнительного анализа этностатусных систем и субкультур, построенных на жестких статусных внезаконных отношениях, например, криминальной субкультуры. Весьма актуальным в настоящее время становится исследование роли этничности в преступных сообществах. Подобные исследования имеют большое значение как в плане развития теории, так и практического применения.

Требует дальнейшего изучения целый ряд научных проблем, связанных с пониманием этнического статуса. Среди них традиционная иерархия ценностей в этнических культурах, особенности взаимодействия по линии «свой — чужой» у этносов различных социокультурных типов, механизмы и степень воспроизводства онтологических установок у этнических общностей, влияние религиозной принадлежности на межэтническое взаимодействие, роль этностатусной идеологии в сепаратистских движениях.

Политические процессы в современном мире и Российской Федерации не могут адекватно анализироваться без учета этностатусных представлений участников политического процесса. Это вызвано значительным ростом этничности во второй половине 20 века, резкой актуализацией этнических интересов. В свою очередь, рост этничности стал результатом развития цивилизации по технологиескому пути, ослабления и формализации межличностных отношений. Как показано в диссретационном исследовании, этностатусные представления могут офрмляться в идеологические системы и становиться доминантой политики этнических элит, больших социальных групп и целых государств.

Анализ представлений об этнических статусах позволяет формировать новые индикаторы межэтнических конфликтов и таким образом решать чрезвычайно актуальную для современной политологии задачу прогноза конфликта. Этностатусные позиции должны стать объектом приложения специальных социально-политических технологий с целью профилактики насильственных проявлений конфликта.