Проблемы адаптации и сохранения национальной идентичности российской эмиграции в Китае: Начало 1920-середина 1940-х гг

Взгляни, мир, на этот великий исход и осмысли его значение." И. А. Бунин.

Сегодня мировое сообщество переживает трудный, переломный этап в своём развитии. Начало нового тысячелетия характеризуется не только глубокими переменами в политической, социально-экономической сферах жизнедеятельности, но и особым духовным состоянием общества, когда события и явления ушедшего века переосмысливаются с точки зрения общечеловеческих ценностей, отодвигая на второй план жёсткое противостояние различных идеологий и государственных систем. В отношении запретных и как следствие малоизученных тем, которые до недавнего времени являлись, по существу, «белыми пятнами» в исторической науке, наметились существенные сдвиги, связанные с формированием новых методов и подходов к познанию общественного развития, расширением источниковедческой базы и, соответственно, самого исследовательского поля. В современных условиях мировая общественность способна уже более осмысленно и объективно подойти к изучению миграционных процессов, включая массовую российскую эмиграцию после 1917 г.

Миграционные процессы, то есть переселение, передвижение населения внутри одной страны или в другие страны1, — постоянное и значимое явление на всех этапах мировой истории. Причины, масштабы, особенности и направления подобных движений, как правило, обусловлены конкретными политическими, социально-экономическими, религиозными и иными причинами. Чаще всего, миграции вызываются целым комплексом причин. Разного рода социальные потрясения — войны, революции в равной степени, как и стихийные бедствия, неизбежно влекущие за собой массу негативных последствий, неоднократно заставляли людей добровольно или вынужденно покидать обжитые места.

В научной литературе выделяют два типа миграций: внутреннюю и внешнюю, международную — выезд по тем или иным причинам граждан (подданных) одних государств — стран-доноров, в другие — страны-реципиенты, 3 то есть эмиграцию.4 Следствием эмиграционных процессов, как правило, является образование диаспоры5 — устойчивой совокупности людей единого происхождения, сложившейся за пределами исторической родины.6 Члены диаспоры находятся в странах-реципиентах на положении меньшинств, сохраняя при этом свою национальную идентичность, общинную солидарность и духовную связь с исторической родиной.7 В то же время долгое пребывание в условиях иной культуры невольно заставляет их интегрироваться в местный уклад жизни, воспринимать обычаи и нравы местных, сопредельных народов.

Таким образом, сохранение своей самобытности и постепенная адаптация к новым условиям, не переходящая в ассимиляцию8— две, взаимодополняющие стороны единого процесса складывания и успешного развития диаспорных образований. Как показывает исторический опыт, нежелание и неумение приспособиться к чужой среде, в равной степени, как и полная ассимиляция, со временем приводят либо к исчезновению диаспор, либо к реэмиграции их членов.

С одной стороны, диаспора — отделившийся кусок этнического материка, несущий в себе его основные характеристики: совокупность традиций, оттенки родного языка, чаще всего в застывшей, патриархальной форме, определенную ментальность. С другой, — под влиянием окружающей среды члены диаспоры приобретают новые качества, совсем нехарактерные для их родной культуры. Более того, сам факт эмиграции, по сути, отрыв от привычного уклада и ритма жизни, резко повышает ценность таких человеческих качеств, как динамизм и мобильность, взаимоподдержка и солидарность, а также коммуникабельностьумение налаживать полезные контакты в чужом обществе. Так или иначе, на чужбине формируется особый тип личности со своей системой ценностей и моделью поведения. Однако способность выживать в условиях иной среды не мешает, а скорее помогает эмигрантам сохранять мир собственный. Даже самая высокая степень адаптации, необыкновенная гибкость эмигрантских общин, органически сочетается у них со стремлением сохранить свою ярко выраженную индивидуальность на фоне доминирующей местной культуры.

Залогом сохранения национальной идентичности эмигрантов является их корпоративность и замкнутость. Без прочных социальных связей внутри самой общины выжить в чужой стране практически невозможно. Чтобы не раствориться в инокультурной среде, каждый должен стать её неотъемлемой частью. Общинная солидарность — важное условие выживания и одновременно одна из предпосылок делового успеха эмигрантов. На первых порах, только община на основе взаимовыручки способна обеспечить необходимый для беженцев уровень социальной стабильности и правовой защиты. Однако с годами на первый план выдвигается её другая, не менее важная, функция — сохранение культурных традиций, передача их молодому поколению эмигрантов. Первостепенную роль в этих процессах играют религия и церковь, школы и вузы, периодическая печать, издательства, библиотеки, а также эмигрантские организации.

В начале XX века, в результате разного рода войн, в том числе двух мировых, а также революций, как социальных, так и научно-технических, в которые были втянуты многие страны, миграционные процессы приняли поистине массовый характер. Складывание за пределами России такого социально-политического и этнокультурного образования, как российское зарубежье, -неотъемлемая часть общемировых миграций и в то же время уникальное явление, не имеющее аналогов в истории. Массовый исход наших соотечественников из страны был следствием победы Октябрьской революции 1917 г., поражения белых армий в гражданской войне 1918 — 1922 гг. и образования СССР. На протяжении XX в. численность, состав и структура российского зарубежья постоянно менялись. Международная обстановка в мире, а также ситуация внутри СССР и стран эмигрантского рассеяния неизбежно вносили коррективы в облик послеоктябрьской эмиграции: меняли ее статус, тактику и планы.

Иногда российское зарубежье отождествляют с первой эмиграционной волной (1918 — 1922 гг.) — наиболее многочисленной и яркой. Однако данное понятие, несомненно, является более ёмким, объединяя историю российской эмиграции всех трёх волн и различных направлений, включая репатриациювозвращение на родину, и реэмиграцию — повторную эмиграцию в другие страны. Вместе с этим, оно охватывает разные формы взаимоотношений эмигрантов со своими соотечественниками в СССР и крупных центрах рассеяния, а также с властями и местным населением стран-реципиентовдостаточно многогранную сферу общественно-политической и культурной жизни в изгнании.9 Отметим также, что широко применяемый в историографии термин «первая волна» является весьма условным, поскольку миграции россиян за рубеж были известны на протяжении уже несколько столетий. В связи с этим некоторые историки относят складывание российского зарубежья к более раннему периоду.10 Понятие российская эмиграция характеризует социально-политический, национальный состав выходцев из царской России, Советской России и СССР. Послеоктябрьская эмиграция была представлена различными социальными группами и национальностями, включая русских, белорусов, украинцев, поляков, евреев, кавказские, прибалтийские, мусульманские народы, отражавших почти весь спектр идейно-политических взглядов и настроений XX века. На каждом историческом этапе российская эмиграция была вызвана конкретными причинами, а также имела свою специфику. Выделим три основные её волны: Первая волна (1918 — 1922 гг.) — самая массовая, так называемая белая эмиграция в годы Октябрьской революции и гражданской войны, противники новой большевистской России. Её численность составляла 1,5 — 2,5 млн. чел.11 Вторая волна эмиграции пришлась на периоды Второй мировой и Великой Отечественной войн, а также послевоенные годы — около 620 тыс. чел.12 Третья волна — самая продолжительная (1960 -1980;е гг.), но не столь массовая, как первая, связана с диссидентским движением в СССР. В 1970;х гг. из СССР уехали свыше 50 тыс. чел., в основном представители интеллигенции.13.

За период 1917;1991 гг., по оценкам МИД РФ, из страны за рубеж выехало 15 млн. наших соотечественников.14 В начале 1990;х гг., после распада СССР, за пределами России оказалось 25 млн. русских.15 Сегодня эмиграция из РФ, хотя и в меньших масштабах, продолжается — так называемая «утечка мозгов» за рубеж.16 Вместе с этим, на осенней сессии 2003 г. Государственная Дума РФ приняла ряд поправок к Закону о гражданстве, которые упростили процедуру его принятия для лиц, родившихся и какое-то время проживавших в России. Но, прежде всего, они коснуться тех наших соотечественников, кто в декабре 1991 г. оказался за пределами РФ на постсоветском пространстве.17.

Складывание многочисленного российского зарубежья после 1917 г. отражает историческую трагедию России и её народа. По словам академика Ю. А. Полякова, людей отделяла от родины не столько колючая проволока пограничных заграждений, сколько глухая стена взаимного непонимания, огненная межа.

1Я неостывшей вражды, горький счет обид и потерь. Примирение произошло не сразу, потребовалось время, чтобы разобраться в произошедшем.

В начале 1990;х гг. Президент РСФСР Б. Н. Ельцин обратился в Президиум Академии наук СССР с предложением начать работу по изучению истории российского зарубежья. Так, на базе Отделения языка и литературы АН была сформирована специальная Комиссия по комплексным исследованиям российской эмиграции под председательством, в то время академика-секретаря этого отделения, академика Е. П. Челышева. С целью поиска новых путей, направленных на сближение эмигрантов со своей исторической родиной, состоялись четыре конгресса соотечественников, ряд круглых столов и научных конференций. Своеобразной точкой отсчёта в изучении богатого эмигрантского наследия стала Международная научная конференция — «Культурное наследие российской эмиграции: 1917 — 1940 гг.» (Москва, 8 —12 сентября 1993 г.). В её работе приняли участие около 250 учёных из 17 стран мира. На конференции была сформулирована основная задача в изучении этой темы — воссоединение разрозненных частей культурного наследия российских эмигрантов в разных уголках рассеяния, как между собой, так и с культурой исторической родины.19 Сегодня эмиграционная политика РФ — одно из приоритетных направлений её внешнеполитического курса, направлена на оказание всесторонней подчл ^^ держки нашим соотечественникам за рубежом. Повышая идентификацию российской диаспоры со своей исторической родиной, можно уже в обозримом будущем рассчитывать на интеграцию России в европейское и мировое сообщество, что отвечает национальным интересам РФ в новом тысячелетии.

Темой настоящей кандидатской диссертации стали проблемы адаптации и сохранения национальной идентичности российской эмиграции в Китае ла начало 1920 — середина 1940;х гг.) — в стране с глубокими традициями, ярко выраженными социокультурными и языковыми особенностями, где в первой половине XX в. сложилась одна из наиболее многочисленных и деятельных российских диаспор на территории послеоктябрьского зарубежья. Адаптируясь в сложных условиях иной цивилизационной среды и в то же время сохраняя национальную идентичность с дореволюционной Россией, эмигранты оказали позитивное влияние на жизнь китайского общества и дальневосточного края в целом. Они не только познакомили Китай с достижениями российской и западной культур, но и способствовали установлению более тесных связей между народами России и Востока в самых разных областях их жизнедеятельности.

Актуальность темы

диссертационного исследования обуславливается фактом усиления процессов взаимодействия и взаимопроникновения разных.

77 типов культур и цивилизаций, прежде всего Востока, России, Запада в мире. Сложившийся в начале XX в. на территории Китая, главным образом в полосе отчуждения КВЖД, уникальный этнокультурный сплав, где каждая этническая группа, взаимодействую с другими народами, сохраняла свою национальную самобытность, убедительно доказывает возможность подобного межкультурного сотрудничества в новом тысячелетии. И современная Россия, опираясь на позитивный опыт китайской ветви российской эмиграции, в этом плане должна стать тем необходимым стабилизирующим фактором в налаживании конструктивного диалога между Востоком и Западом для достижения безопасности и стабильности в мире. Вместе с этим, изучение богатого наследия российской эмиграции в Китае может значительно упрочить взаимодействие России с КНР в областях экономики, образования, науки и культуры, усилив её политическое влияние на Дальнем Востоке. В то же время актуальность темы исследования лежит не только в сфере международных отношений, но и затрагивает область национальных интересов самой России. Сохранение российской эмиграцией своих исторических корней и культурных традиций подчёркивало её высокий духовный уровень и жизнеутверждающее начало в особо трудные периоды испытаний, что сегодня, как никогда, важно для современных россиян. Только почувствовав и осознав своё единство, национальное своеобразие в сообществе с другими народами, мы сможем по-настоящему ощутить себя великой нацией, способной на глубокие перемены в своей стране и в собственном сознании.

Степень разработанности темы. В советской историографии вопросы, связанные с российским послеоктябрьским зарубежьем, долгое время рассматривались с точки зрения непримиримой классово-идеологической борьбы. Перестроечные годы (конец 1980 — начало 1990;х гг.), когда были сделаны первые шаги на пути демократизации российского общества, внесли положительные коррективы в изучение данной темы. Благодаря рассекречиванию эмигрантских архивов в нашей стране и возвращению архивной Россики из-за рубежа в руки исследователей попали ценные, ранее совсем недоступные материалы по истории российской белоэмиграции. На гребне новой волны появились первые более или менее объективные работы по данной проблематике, причём приоритет, несомненно, отдавался изучению российского зарубежья на Западе. Восточная, в том числе китайская, ветвь эмиграции и сегодня по-прежнему остаётся одной из менее всего разработанных тем, что в первую очередь объясняется раздробленностью и недостаточной полнотой источниковедческой базы. Отдельные публикации по проблемам адаптации наших соотечественников в Китае в 1920 — 1940;е гт. носят больше фрагментарный характер, не касаясь таких важных составляющих этого сложного двуединого процесса, как интеграция и сохранение своей национальной идентичности в условиях иной среды.

Цель и задачи исследования

В настоящей диссертации ставится цельпроанализировать процессы складывания, развития и исчезновения весьма многочисленной и разнородной в социально-политическом, национальном плане российской диаспоры в Китае в первой половине XX в. Однако было бы ошибкой исследовать восточное зарубежье в отрыве от западного, не учитывая при этом их постоянную духовную связь между собой, но главное — с исторической родиной. Выявить особенное, связанное с условиями страны-реципиента, и вместе с тем найти общее между эмиграционными потоками — одна из главных задач диссертационного исследования. Решение этой задачи не только раскрывает сам механизм протекания адаптационного процесса россиян в Китае, но и выявляет его основные направления, отличные от тех, что наблюдались в Европе. Определение главной цели диссертации предусматривает также рассмотрение целого комплекса и других, не менее важных для раскрытия темы задач:

— дать подробную и достаточно развёрнутую характеристику китайской ветви российской эмиграции, включая обстоятельства эвакуации, численность, социально-политический и национальный состав;

— определить социально-правовой статус россиян в Китае, опираясь на межправительственные соглашения СССР и Китая, действующее законодательство двух сторон, а также международные документы Лиги Наций;

— выявить географию расселения российских беженцев на территории Китая: полоса отчуждения КВЖД с центром в Харбинебывшие русские (Тянь-цзинь и др.) и иностранные (Шанхай и др.) концессииПекинСиньцзян;

— исследовать внутреннюю структуру эмигрантского общества в Китае, включая общественные учреждения и организации, как общеэмигрантского, так и сословно-корпоративного, а также национального характера;

— отметить наиболее распространённые формы адаптации российских эмигрантов в условиях иной цивилизационной среды;

— рассмотреть основные виды деятельности российской колонии в Китае, направленные, как на интеграцию в местное общество, так и сохранение своей национальной идентичности: хозяйственную, научную, духовно-религиозную, образовательную, книжную, издательскую, библиотечную, культурную и др.;

— раскрыть историческое значение российской культуры в Китае и дать оценку взаимовлиянию и взаимодействию местного и эмигрантского населения на Дальнем Востоке в первой половине XX в.

Хронологические рамки исследования. Диссертант изучает жизнедеятельность российской диаспоры в Китае на протяжении почти трёх десятилетий (начало 1920 — середина 1940;х гг.), охватывая, таким образом, основные вехи в её истории: складывание на основе дореволюционных колоний в 1922 г., что связано с окончанием гражданской войны на Дальнем Востоке и притоком многочисленных волн беженцев из Советской Россиистремительное развитие во второй половине 1920 — 1930;х гг.- упадок и постепенное исчезновение со второй половины 1940;х гг., когда после окончания Второй мировой войны, а затем победы народной революции в Китае (1949 г.) начался массовый исход россиян на родину и в другие страны — в основном в США и Австралию. Несмотря на то, что наши соотечественники оставались на территории Китая, главным образом в Маньчжурии, вплоть до начала 1950;х гг., а в Синьцзяне — и в 1970;е гг., их жизнь протекала здесь в иных условиях, отличных от ситуации до 1945 г. 23 По этой причине, в работе не рассматривается подробно данный период. Кроме того, диссертант не раз обращается к предыстории русской колонии в Китае: возникновению РДМ в Пекине в начале XVIII в., строительству КВЖД на рубеже XIX — XX вв., когда на китайской земле сложились первые, ещё не столь многочисленные поселения выходцев из России, ставшие основой для формирования здесь полнокровной российской диаспоры в дальнейшем.

Методология исследования. Всестороннее и беспристрастное изучение истории российского зарубежья, в том числе в Китае, требует от современного исследователя применение цивилизационного подхода. В отличие от формаци-онного, до недавнего времени доминировавшего в советской историографии, он предполагает более широкое видение исторического развития отдельно взятого народа в контексте истории цивилизаций с учётом непрерывности данного процесса и преемственности его связей, как по вертикали, так и по горизонтали — в пространстве и во времени. Сегодня в обществе, как никогда, назрела необходимость преодоления длительного отторжения российского зарубежья от отечественной и общемировой культуры XX в. и вместе с этим — понимания сопряжённости двух духовно связанных частей российского народа, оказавшихся после 1917 г. по разные стороны границ, как идеологических, так и государственных. В этой связи важно не только обозначить особенности и показать пути развития российских диаспор на Востоке и на Западе, но и воссоединить разбросанные по странам рассеяния крупицы эмигрантского наследия между собой, а главное — с культурой России, вернув всегда присущую ей целостность и самобытность. Цивилизационный подход к изучению истории российской.

OA. эмиграции в Китае послужил методологической основой настоящей работы. Диссертация представляет собой междисциплинарное исследование, которое затрагивает область внешней и внутренней политики СССР, Китая и Японии в первой половине XX в.- социальные отношения внутри эмигрантской общины и её взаимоотношения с местными властями и населением страны-реципиента. В теоретическом и методологическом плане автор опирался на подходы к анализу этой проблематики, представленные в статьях и монографиях B.C. Мясникова, Г. В. Мелихова, A.C. Ипатовой, Е. П. Таскиной, Н. Е. Абловой, H.A. Спешне-ва, В. Ф. Печерицы, A.A. Хисамутдинова, E.H. Чернолуцкой и др.

Научная новизна диссертационного исследования связана прежде всего с обращением автора к целому комплексу адаптационных проблем российских эмигрантов в Китае, что ранее не являлось предметом специальной разработки. Привлечение к работе опубликованных архивных и библиотечных материалов, включая эмигрантскую прессу, публицистику, мемуары, позволило диссертанту рассмотреть процесс вживания наших соотечественников в китайское общество в двух плоскостях: с точки зрения их интеграции в местный уклад жизни, и в то же время — сохранения своей национальной идентичности. Эти две слагающие адаптации находились для российской диаспоры в Китае в таком сбалансированном соотношении, которое позволило ей стремительно развиваться в условиях иной среды, не подвергаясь ассимиляции со стороны других народов, и благотворно воздействовать на окружающий мир, причём, не видоизменяя его сущности, а только дополняя новым содержанием. Научная новизна работы, как представляется, состоит также в следующем:

— выявлены характерные черты и отличительные особенности китайской ветви российской эмиграции в сопоставлении с западной;

— определены численность, состав и структура эмигрантского общества в Китае, показаны пути его развития в пространстве и во времени;

— выделены основные группы расселения эмигрантов в Китае и отмечена их специфика, повлиявшая на формирование здесь российских колоний;

— дана классификация общественных эмигрантских организаций, показана их ключевая роль в процессе адаптации российской эмиграции в Китае;

— раскрыто значение национальной культуры для российских эмигрантов в Китае как главного системообразующего фактора, консолидировавшего их в единую этнокультурную общность на основе традиций, религии и языка.

Научная и практическая значимость диссертации определяется резким нарастанием миграционно-адаптационных процессов в современном мире.25 Очевидно, что затронутая проблема не уходит в прошлое, а приобретает в XXI в. ещё большую значимость для политической и научной общественности разных стран. Причиной тому — распад СССР и Югославиимощные миграционные процессы в РФ, на огромном постсоветском пространстве и мире в целом. Судьбы 25 млн. русских — бывших граждан СССР, оказавшихся в декабре 1991 г. за пределами Россиисотен тысяч беженцев из Чечни, Абхазии, Приднестровья не могут не волновать российское и мировое сообщество. Они тоже проходят адаптацию, хотя, конечно, в условиях, отличных от ситуации, сложившейся в первой половине XX в. Чтобы осмыслить эти процессы, спрогнозировать их на будущее, а также найти способы управления ими, необходимо всесторонне проанализировать такое уникальное явление, как российское послеоктябрьское зарубежье. Изложенный в диссертации материал и сделанные выводы могут быть использованы государственными органами и научными учреждениями РФ для изучения миграционно-адаптационных процессов в современной России и странах бывшего СССРа также для разработки внешнеполитического курса, направленного на сближение и тесное сотрудничество с крупнейшим нашим соседом на Дальнем Востоке — КНР. Кроме того, проблематика диссертации может оказаться полезной для историков, политологов, социологов и других специалистов, исследующих механизм функционирования диас.

29 пор в различных странах и регионах мира, как в прошлом, так и в настоящем.

Обзор источников и литературы.

Источниковедческая база по истории российской эмиграции в Китае первой половины XX в. весьма обширна, многообразна, разнопланова, начиная с официальных документов разного происхождения и характера и кончая эмигрантской периодикой, публицистикой и мемуарами. 1. Основополагающую группу источников составляют официальные документы — законы, указы, декреты советского правительства (до 30 декабря 1922 г. правительства РСФСР) в отношении бывших подданных Российской империи, оказавшихся после 1917 г. за пределами страны. Особо отметим: Декрет СНК РСФСР «О бесхозном имуществе» от 3 ноября 1920 г. 1 и постановление СНК «О конфискации всего движимого имущества граждан, бежавших за пределы РСФСР», от 19 ноября того же года, 2 которые, по сути, лишали эмигрантов всей их собственности, включая личное имущество. Декрет ВНИК и СНК «О лишении прав российского гражданства» от 15 декабря 1921 г., который касался лиц выехавших из России после 7 ноября.

1917 г. без разрешения советской властипребывавших за пределами страны свыше 5 лет и до 1 июня 1922 г. не получивших в представительствах РСФСР советских загранпаспортовдобровольно служивших в белых армиях, чьи действия были направлены против советской власти.3 Лица последних двух категорий могли подать заявление о восстановлении прав на гражданство в ближайшие представительства РСФСР, а затем СССР за рубежом. Положение ЦИК СССР «О союзном гражданстве» от 29 октября 1924 г., которое признало утрату гражданства лицами, выехавшими за рубеж, как с разрешения органов СССР или союзных республик, так и без разрешения, и не возвратившимся по требованию соответствующих органов власти.4 Указ ВНИК «О распространении амнистии, объявленной 3 ноября 1921 г. на всех, находящихся на Дальнем Востоке, в Маньчжурии и Западном Китае рядовых солдат белых армий"5 от 9 июня 1924 г. Так, в 1920 — 1930;е гг. в СССР вернулось свыше 18 тыс. рядовых военнослужащих белых армий.6.

Постановление ЦИК и СНК СССР от 13 августа 1926 г., предусматривавшее лишение советского гражданства лиц, объявленных врагами трудящихся. Указы Верховного совета СССР от 10 ноября 1945 г. и 20 января 1946 г. о предоставлении белоэмигрантам, проявившим в патриотические настроения в годы Великой Отечественной войны, права на советское гражданство.

К этой же группе источников относятся и официальная документация Китайской Республики, определявшая статус выходцев из России в Китае, главным образом в ОРВП, и порядок административного управления КВЖД. Отметим Декрет президента Китайской Республики от 23 сентября 1920 г. о прекращении признания полномочий российских посланников и консулов в в.

Китае, а также «Правила административного подчинения проживающих в Китае русских» от 30 октября того же года.

Официальную документацию советской и китайской сторон по вопросам российских беженцев дополняют также двусторонние дипломатические документы, включая международные договоры, конвенции и соглашения СССР, Китая и Японии. Выделим первый советско-китайский договор от 31 мая 1924 г. — Соглашение об общих принципах для урегулирования вопросов между Союзом ССР и Китайской Республикой и специальное советско-китайское Соглашение о временном управлении КВЖД, а также ряд деклараций-9 Соглашение Союза ССР и Маньчжоу-го об уступке Мань-чжоу-го прав в отношении КВЖД от 23 марта 1935 г.- советско-китайский Договор о дружбе и союзе от 14 августа 1945 г. и др.

К внешнеполитическим документам примыкают материалы различных международных конференций, включая межправительственные соглашения Лиги Наций по вопросам урегулирования юридического статуса российских беженцев в странах-реципиентах. Особо отметим соглашения 1922 и 1924 гг., вводившие нансеновские паспорта для беженцев из РоссииЖеневские соглашения 1926 и 1928 гг., определявшие полномочия представительств Верховного комиссара по делам русских беженцевЖеневскую конвенцию о юридическом статусе русских и армянских беженцев от 28 октября 1933 г., приравнявшую их в правах с местным населением.10 Хотя решения Лиги Наций носили не обязательный, а больше рекомендательный характер, тем не менее, они сыграли позитивную роль в судьбах российских эмигрантов, привлекая к их проблемам всё большее внимание мировой общественности.

Значимость межправительственных соглашений, а также официальных законодательных документов советской и китайской сторон как первостепенной группы источников заключается, главным образом, в том, что именно они на десятилетия вперёд определили социально-правовой статус россиян в Китае. Все эти документы опубликованы в соответствующих сборниках.11 2. Следующую группу исторических источников составляет огромный по объёму и неисчерпаемый по проблематике материал по истории российской белоэмиграции в Китае, представленный в отечественных и зарубежных архивохранилищах. Весьма обширный пласт составляет документация разных эмигрантских организаций и учреждений: уставы, программы, денежные отчёты, членские анкеты и др. Они дают представление о численности, составе, источниках финансирования и деятельности того или иного объединения.

Другую группу архивных источников составляют документы советских спецслужб, включая органы разведки и НКВД, а также материалы судебных процессов участников белого движения на Дальнем Востоке. Они содержат сведения о военно-политической деятельности эмигрантских организаций, а также партийные списки и биографии, как лидеров, так и рядовых их членов.

Особое место в архивных фондах занимают личные собрания деятелей политики, науки, культуры в эмиграции, представленные воспоминаниями и мемуарами, частной перепиской и ценными рукописями.

Главная трудность в работе с архивными источниками эмигрантского происхождения заключается, прежде всего, в их раздробленности, неполноте и как следствие — недоступности всей совокупности материалов. Основная их масса сегодня разбросана по странам рассеяния Европы, Америки, Дальнего.

Востока, Австралии, и только часть архивов сравнительно недавно вернулась в Россию. Но и здесь работа с ними была весьма затруднительной. Многие архивы вплоть до начала 1990;х гг. оставались засекреченными и были почти недоступны для широкого ознакомления.12.

Среди отечественных архивов, располагающих содержательными фондами по истории российской эмиграции в Китае, отметим АВП РФ, ГА РФ, РЦХИДНИ в Москве и РГИА в Санкт-Петербурге, а также дальневосточные краевые архивы Хабаровского, Приморского краёв и Амурской области.

Архив внешней политики РФ — богатейшее архивохранилище России, собрал уникальную коллекцию материалов по истории дипломатических отношений РСФСР, СССР и РФ за период с 1917 г., включая межведомственную переписку НКИД СССР, где затрагивалась проблема правового статуса российских беженцев в странах-реципиентах. Кроме того, в его фондах содержатся ценные биографические сведения о российских и советских дипломатах, служивших в странах Запада и Востока в первой половине XX в.

Другое крупное архивохранилище по истории российского зарубежьяГосударственный архив РФ, куда вошли эмигрантские фонды Русского заграничного исторического архива.13 Среди них преобладают материалы по истории западной ветви российской эмиграции, тем не менее, восточная ветвь, хотя и в меньшем объёме, представлена тоже. Фонды 1397, 1398, 5963 ГА РФ содержат сведения из жизни российской колонии полосы отчуждения КВЖД и Харбина в 1920 — 1940;е гг., а также о деятельности «Дальневосточного объединения российской эмиграции» — одной из крупных эмигрантских организаций в Китае и на Дальнем Востоке в 1930;е гг.

Среди других архивохранилищ Москвы отметим Архив Российской академии наук (РАН), где хранится личный фонд академика В. М. Алексеева, включая его переписку с эмигрантскими учёными-востоковедами, а также Российский государственный военно-исторический архив (ГВИА), где находятся послужные списки белых офицеров, эмигрировавших в Китай.

Материалы из жизни российской колонии в Китае отложились также в архивах Санкт-Петербурга: в Российском государственном историческом архиве (РГИА), куда входит фонд КВЖДархиве Петербургского отделения Института востоковедения, где хранятся личные фонды эмигрантских учёных-востоковедов — И. Г. Баранова, Е. Г. Спалъвина и др.

Богатая коллекция архивных документов по этой теме сосредоточена в государственных и краевых архивах Дальнего Востока России: в РГА ДВ, ГАХК, ГАПК, АОИАК и др. Сегодня часть материалов из дальневосточных фондов опубликована в периодических изданиях и сборниках документов.

Фонды по истории российской эмиграции в Китае стали складываться в Государственных архивах Хабаровского, Приморского краёв после окончания Второй мировой войны. В ходе предпринятых экспедиций в Маньчжурию, их сотрудникам удалось собрать и вывести в СССР богатую коллекцию архивных материалов, включая документацию эмигрантских организаций и учреждений. До начала 1990;х гг. фонды находились на секретном хранении и даже сегодня доступ к некоторым из них весьма ограничен.

В ГАХК сосредоточены материалы 10 эмигрантских фондов за период с 1922 по 1945 гг. Среди них — документация БРЭМ, ХКПРБ, РФП, ДСК и других общественно-политических организаций, периодика, публицистика, мемуары и иная литература российской эмиграции в Китае, включая такую библиографическую редкость, как альбом В. Д. Жиганова «Русские в Шанхае» — настоящую энциклопедию жизнедеятельности россиян в крупнейшем восточном мегаполисе. Особую ценность представляет фонд БРЭМ (ф. 830) — самый большой из эмигрантских фондов ГАХК, где хранятся учётные карточки эмигрантов за период 1934 — 1945 гг. В других фондах ГАХК находятся сведения о таких известных общественно-политических деятелях дальневосточного зарубежья, как Д. Л. Хорват, Г. М. Семёнову Н.Л. Гондатти и др.

В начале 1990;х гг. из Управления госбезопасности по Хабаровскому краю в ГАХК поступили более 50 тыс. личных дел российских эмигрантов.

1920 — 1940;х гг. на территории Китая. Анализ этих документов не только даёт представление о деятельности сложившейся здесь российской колонии, но и раскрывает психологию каждой личности в трудных условиях изгнания.

В фондах ГАПК находится значительная часть уголовно-следственных дел репатриантов из Маньчжурии, в том числе материалы судебных процессов атамана Г. М. Семенова и лидера русских фашистов в Китае КВ. Родзаев-ского. Они включают протоколы допросов, показания и краткие биографии обвиняемыхпрограммы и уставы антисоветских организаций, справки об их подрывной деятельности в 1922 — 1945 гг. на Дальнем Востоке. При содействии Управления Министерства безопасности РФ по Приморскому краю часть этих документов были опубликованы в сборнике документов под редакцией E.H. Чернолуцкой «Российская эмиграция в Маньчжурии: военно-политическая деятельность, 1920; 1945». К числу опубликованных источников относится также письмо К. В. Родзаевского И.В. Сталину.14.

Материалы по истории дальневосточного зарубежья занимают особое место в архивных фондах Общества изучения Амурского края (Владивосток) — старейшей культурно-просветительской организации на Дальнем Востоке.15 Сегодня огромное содействие ОИАК оказывает П. Полански — русский библиограф библиотеки Гамильтон Гавайского университета. Из последних поступлений отметим личный архив и библиотеку (около 60 книг) эмигрантского историка П.П. Балакшина-16 а также несколько номеров литературно-исторического журнала «Россияне в Азии» под редакцией О. Ба-кич — уроженки Харбина, профессора университета в Торонто (Канада).17 Материалы по истории белого движения на Дальнем Востоке, включая биографии общественно-политических деятелей эмиграции — КВ. Родзаевского, H.JI. Гондаттщ хранятся в Государственном архиве Амурской области.

Несмотря на проделанную отечественными архивистами огромную работу по сбору и возвращению архивной Россики, значительная часть эмигрантского наследия сегодня по-прежнему рассредоточена по зарубежным архивохранилищам и библиотекам.18 Одну из богатых коллекций архивных материалов по истории российской эмиграции в Китае собрал Гуверовский институт войны, революции и мира в США (Стэнфорд, Калифорния). Она состоит из более 400 тт. книг, 7 тыс. заголовков периодики, 1 тыс. рукописей, а также 29 именных фондов видных деятелей эмиграции, включая личный архив известного в Китае и на Дальнем Востоке российского историка И. И. Серебренникова — автора многих работ по истории белого движения.

В другом крупном архиве США — Федеральном (National), хранится документация Шанхайской муниципальной полиции с учётными карточками российских эмигрантов. В Бахметьевском архиве русской и восточноевропейской истории Колумбийского университета (Нью-Йорк) находятся именные фонды деятелей эмиграции, которые помогли П. П. Балакшину и М. И. Раеву (куратор этого архива) в создании их фундаментальных трудов по истории послеоктябрьского зарубежья. В музее Русской культуры (Сан-Франциско) представлены архивы ОИМК, ОРО и личные фонды учёных-востоковедов, включая библиотеку A.C. Лукашкина. В Калифорнийском университете в Беркли и Стенфордском университете находится богатая коллекция эмигрантской литературы, периодики и рукописей.

Весьма обширный пласт документов по истории российской эмиграции на Дальнем Востоке обнаружен в государственных, частных архивах Японии и Китая, причём значительная его часть до сих пор плохо изучена и почти не обработана. Из китайских архивов отметим Хэйлунцзянский провинциальный архив (ХПА), фонды которого содержат сведения о деятельности национальных общин в полосе отчуждения КВЖД до и после 1917 г. 3. Третья группа источников включает весьма многогранное литературно-эпистолярное наследие российской эмиграции: публицистику, воспоминания и мемуары, художественно-биографическую прозу и поэзию. Это особый вид источников, которым присущ субъективный подход в трактовке и оценках исторических событий, а также роли отдельной личности в них. Как правило, они эмоционально окрашены, передают авторский почерк и стиль, нередко носят автобиографический характер. Однако источники личного происхождения весьма условны и не всегда достоверны, так как излагают события и факты, опираясь на человеческую память, личное восприятие и опыт автора. Следует также учитывать, что многие из них были написаны по прошествии десятилетий и в этой связи могут искажать реальность. Но как отражение общей атмосферы и разных настроений, царивших в эмигрантской среде в первой половине XX в., данный вид источников, пожалуй, наиболее полно и красочно раскрывает все стороны жизнедеятельности российского общества в изгнании, а также позволяет проследить судьбу отдельной личности.

Удивительно яркую и колоритную картину русского Китая рисуют в своих воспоминаниях эмигрантские историки И. И. Серебренников — «Мои воспоминания» (1940) — В. П. Петров — «Русский Шанхай» (1991) — художник и учёный Н. Рерих — «Священный дозор» (1934) — певец А.Н. Вертинский— «Дорогой длинною.» (1991) — Е. П. Таски на — «Неизвестный Харбин» (1994) — Н. И. Ильина — «Возвращение» (1965), «Дороги и судьбы» (1985) и др. Отметим сборник «Русский Харбин» (1998), куда вошли воспоминания, письма, исторические очерки, статьи бывших харбинцев. Интересные подробности из жизни россиян на Дальнем Востоке содержит эмигрантская публицистика, которая затрагивает наиболее актуальные общественно-политические вопросы той эпохи. Особо отметим работы Н. В. Устрялова — «В борьбе за Россию» (1920), «У окна вагона» (1926) — Л. В. Арнольдова — «Китай как он есть.» (1933), «Из страны белого Солнца: Этюды о Китае» (1934) — Вс.И. Иванова — «Мы: Культурно-исторические основы русской государственности» (1926), «Огни в тумане. Думы о русском опыте» (1932) и др. Следует, однако, учитывать, что для публицистики российского зарубежья, была характерна крайняя заидеологизированность, которая, с одной стороны, выражалась в ненависти и враждебности по отношению к советской власти, а с другой — в идеализации старой, дореволюционной России.

Литературное наследие наших соотечественников в Китае, причём разных жанров и направлений, представлено в крупных библиотеках РФ: Российской государственной библиотеке, Государственной публичной исторической библиотеке России, Всероссийской государственной библиотеке иностранной литературы им. М. И. Рудомино, ИНИОН РАН и др. Богатую коллекцию русскоязычных книг, изданных эмигрантами в Китае, собрали Пекинская государственная библиотека, городские библиотеки Харбина, Шанхая, Тяньцзиня, провинциальная библиотека в Ухани и др. 4. К данной группе источников тесно примыкает эмигрантская периодика и пресса, которая также требует от исследователя критического подхода и перепроверки фактов. Наряду с ценным статистическим материалом, газеты и журналы в интерпретации событий часто несут печать субъективизма в зависимости от того, чьи интересы они представляют. В то же время, как важный источник по истории российского зарубежья, они насыщены деталями и подробностями, помогающими воссоздать полную картину жизнедеятельности эмигрантов в разных странах их рассеяния, а также граждан в СССР.

В 1920 — 1930;е гг. в Китае выходило в свет свыше 200 наименований газет и журналов самой различной тематики, причём некоторые издавалась параллельно на русском, китайском, европейских языках. Отметим журналы «Рубеж», «Вестник Маньчжурии», «Хлеб небесный" — харбинские газеты «Рупор», «Новости жизни», «Гун Бао», шанхайское «Слово» и др. Особого внимания заслуживает газетный концерн известного на Дальнем Востоке издателя и журналиста М С. Лембича: газеты «Заря» в Харбине, «Шанхайская заря» в Шанхае и «Наша заря» в Тяньцзине. Многогранно освещая жизнь российских диаспор в странах Дальнего Востока, Европы и Америки, а также события в СССР и мире в целом, эти издания отличались информативностью, высоким качеством публикаций, профессионализмом сотрудников и корреспондентов, которые стремились сделать прессу интересной, по мере возможностей независимой, доступной для широких слоёв эмигрантского общества.

Несмотря на всё многообразие, периодика и пресса дальневосточного зарубежья до сих пор не достаточно хорошо изучена и полностью не систематизирована.19 Главная трудность в работе с этой группой источников заключается в том, что отдельные номера периодических изданий разбросаны по архивам и библиотекам России, Китая, США и других стран рассеяния.

В 1991 г. отдел российского зарубежья РГБ завершил сбор данных и подготовил к печати «Сводный каталог периодических и продолжающихся изданий русского зарубежья в библиотеках Москвы». В 1997 г. аналогичный каталог вышел по библиотекам Санкт-Петербурга. Из всего многообразия российской периодики, выходившей в Китае с 1917 г., в библиотеках Москвы имеются 70 названий газет и 80 — журналовв Санкт-Петербургеоколо 20 названий газет и свыше 30 — журналов. Однако многие из них представлены не полными комплектами, а лишь отдельными номерами.

Популярные в эмигрантской среде газеты «Заря», «Свет», «Вперёд», «Русский голос», «Вестник Маньчжурии», «Рупор», «Голос эмигранта», «Шанхайская заря», «Наша заря» широко представлены в Государственной общественно-политической библиотеке (ГОПБ), ИНИОН, РГБ. В библиотечных фондах ИНИОН РАН находятся неполные комплекты научных журналов российской эмиграции в Китае, включая «Известия ОИМК». Один из известных на Дальнем Востоке журналов — ежемесячный «Рубеж» наиболее полно представлен в Научной библиотеке Федеральных архивов и РГБ. Кроме того, в состав фонда РГБ входит неполный комплект профашистских изданий — газеты «Наш путь», журнала «Нация». В Санкт-Петербурге эмигрантская пресса широко представлена в Российской национальной библиотеке (РНБ) и Библиотеке Академии наук (БАН).

Уникальные собрания эмигрантской периодики находятся в городских библиотеках Харбина и Шанхая, а также Музее русской культуры (Сан-Франциско) и библиотеке Калифорнийского университета в США.

5. Особое место занимают вещественные источники, включая предметы интерьера и быта, театральные программки, открытки, календари и, конечно, фотографии. Часть из них была представлена на выставке «События, лица, судьбы.», проходившей в Политехническом музее во время проведения на базе РЦХИДНИ Международной научной конференции — «Архивная Росси-ка» (Москва, октябрь, 2000 г.). Воссоздавая дух той эпохи, они сохранили память о русских людях, для которых Китай стал второй родиной.

Много фотографий русского Китая включены в современные издания по истории дальневосточного зарубежья: книги «Русский Харбин», «Русская Атлантида», альбом «Архитектура города Харбина», посвящённый.

100-летию этого города. Особое место занимают профессиональные снимки П. В. Кобцева — первого харбинского кинохроникёра и фотографа. Многие из них сохранились и тем самым увековечили архитектурное наследие наших соотечественников в Китае, которое сегодня почти полностью утрачено.

Таким образом, фонды, как отечественных, так и зарубежных архивов и библиотек располагают сегодня обширной источниковедческой базой по истории российской эмиграции в Китае, что позволяет расширить проблематику этой темы, рассмотрев её с точки зрения адаптационных процессов.

Историография.

Историография — вся совокупность исследований по проблемам российского зарубежья после 1917 г., прошла трудный путь преодоления враждебного отношения и непонимания между советской и зарубежной Россией, что привело к сближению эмигрантов со своей исторической родиной. Отметим следующие периоды в изучении этой темы, причём отдельно рассмотрим отечественную и зарубежную, в том числе эмигрантскую, историографию.

Работы отечественных авторов 1920 — 1980;х гг., где основной акцент делался на непримиримую борьбу двух враждебно настроенных сил — весьма условно, сторонников и противников революции 1917 г. и установившейся в стране советской власти, как правило, не лишены идеологической окраски.

Такой подход почти до схематизма упрощал историю российской эмиграции и сильно сужал границы её проблематики, тем самым, оставляя почти без внимания комплекс важных адаптационных вопросов. Сказывалась и крайне узкая источниковедческая база, так как эмигрантские архивы вплоть до конца 1980;х гг. оставались засекреченными и как следствие — недоступными для исследователей. Из работ данного периода отметим монографии Е. Полевого «По ту сторону китайской границы» (1930) — В. В. Комина «Крах российской контрреволюции за рубежом» (1977) — Л. К. Шкаренкова «Агония белой эмиграции» (1987) — Ю. В. Мухачёва «Антисоветская интервенция и её крах, 1917 — 1922» (1987) — В. В. Сонина «Крах белой эмиграции в Китае» (1987). Их объединяло полное неприятие белого движения, крайне негативное отношение, как к его лидерам, так и рядовым эмигрантам, которые рассматривались в качестве однородной массы, агрессивно настроенной против СССР.

Конец 1980 — начало 1990;х гг. стали переломным моментом в отечественной историографии по истории послеоктябрьского зарубежья, что связано с политико-экономическими и духовными переменами в жизни российского общества, расширением источниковедческой базы, частично освободившейся от грифа «секретно». Первый конгресс соотечественников, открывшийся 19 августа 1991 г. в Москве и проходивший на фоне августовского путча и начавшегося распада СССР, наметил новые подходы в изучении этой темы.

Отечественная историография тех лет представлена тремя основными потоками. Первый из них охватывал сложный комплекс общих тематических вопросов и понятий по эмиграции. В данном направлении активно работали академики Е. П. Челышев, Ю. В. Поляков, А. Н. Сахаров, профессор В. М. Селунская и др. Особое внимание исследователи обратили на проблему адаптации наших соотечественников в условиях инокультурной среды. Эта тема широко разрабатывалась в ИРИ РАН, на базе которого были изданы сборники статей «История российского зарубежья. Проблемы адаптации эмигрантов в XIX — XX вв.» (1996) — «Источники по истории адаптации российских эмигрантов в XIX — XX вв.» (1997) — «Социально-экономическая адаптация российских эмигрантов (конец XIX — XX вв.)» (1999). В начале 1990;х гг. специальный курс лекций по проблемам российского зарубежья был введён на истфаке МГУ, СПГУ и других вузов РФ.

Два других направления делали акцент на изучении отдельных центров эмигрантского рассеяния на Востоке и на Западе, учитывая их характерные черты и особенности. В этой связи отметим, что история российской эмиграции в Европе изучалась более интенсивно, благодаря наличию широкой базы источников — главным образом, материалов РЗИА. Дальневосточное зарубежье, напротив, долгое время оставалось в тени. Если и давалась какая-либо информация о жизни наших соотечественников на Дальнем Востоке, прежде всего в Китае, то на фоне западного, она была сжатой, весьма фрагментарной и не всегда достоверной. Лишь к середине 1990;х гг. из «попутного сюжета» китайская ветвь эмиграции постепенно становится самостоятельной темой, достойной всестороннего и более детального изучения. Ряд международных и краевых конференций, особенно приуроченные к 100-летию КВЖД, способствовали привлечению внимания научной общественности разных стран к данной проблематике: «100 лет городу Харбину и КВЖД» (Москва, 1998) «Дальний Восток России — Северо-Восток Китая: исторический опыт взаимодействия и перспективы сотрудничества» (Хабаровск, 1998) — «Россияне в АТР. Сотрудничество на рубеже веков» (Владивосток, 1999). Главной темой, затронутой в ходе обсуждений, стала проблема межцивили-зационного взаимодействия России и Китая в первой половине XX в. и развития этих двусторонних отношений в XXI в. Особое внимание уделялось вопросам сохранения культурной преемственности россиян в Китае, что, сопрягалось для них с постепенным освоением инокультурного пространства.

Историографический путь китайской ветви российской эмиграции в отечественной науке занимает ещё очень незначительный отрезок, однако и за это непродолжительное время были сделаны существенные шаги. Прежде всего, усложнилась проблематика темы. Российскую диаспору в Китае стали изучать с точки зрения постепенной адаптации россиян к местным условиям страны-реципиента, учитывая при этом характерные черты и особенности восточной ветви эмиграции, которая заметно отличалась от западной своим компактным проживанием, самобытным образом жизни и в то же время разносторонней деятельностью, направленной на сближение с другими народами. Значительно расширились и географические рамки темы. Если ранее в поле зрения историков находился, главным образом, Харбин с прилегающей к нему полосой отчуждения КВЖД, то сегодня их взоры обращены также в сторону Шанхая, Тяньцзиня, Пекина и др., где сложились пусть менее многочисленные, но вполне активные и жизнеспособные российские колонии.

Начало изучению дальневосточного зарубежья было положено трудами эмигрантских историков: Г. К. Гинс «Сибирь, союзники и Колчак.» (1921) — И. И. Серебренников «Великий отход. Рассеяние по Азии белых русских армий. 1919 — 1923» (1936) — П. П. Балакшин «Финал в Китае.» (1958 — 1959) — В. П. Петров «Город на Сунгари» (1984), «Шанхай на Вампу» (1985). В основу их работ положены личные воспоминания участников событий, а также материалы заграничных эмигрантских архивов. Проводя параллель между событиями и судьбами людей, попавших в трудные условия чужбины, эмигранты предприняли первую серьёзную попытку написать яркую, живую картину русского Китая в лицах. Отметим капитальный двухтомный труд журналиста, историка, литератора П. П. Балакшина — «Финал в Китае.», где собран ценный материал о жизнедеятельности российской колонии, дополненный выводами и наблюдениями автора. Однако доминирующие в ней антисоветские настроения автора серьёзно препятствуют научному анализу. Весьма интересен исторический очерк эмигрантского историка и журналиста В. П. Петрова — «Русский Шанхай» по книге «Шанхай на Вампу». Авторочевидец описываемых событий, пытается не только проникнуть в их суть, но и выражает своё отношение к ним, даёт оценку произошедшему.26.

После окончания Второй мировой войны некоторые из наших соотечественников вернулись из Китая на родину, где активно включились в работу по сохранению культурного наследия эмигрантов-дальневосточников. Так, в 1990;е гг. отечественная историография значительно пополнилась трудами Е. П. Таскиной — «Неизвестный Харбин» (1994) — Н. И. Ильиной — «Дороги и судьбы» (1985) — Г. В. Мелихова — «Маньчжурия далёкая и близкая» (1994).

Огромный вклад в изучение истории российской колонии 1920 — 1940;х гг, в полосе отчуждения КВЖД внесла Е. П. Таски на — составитель ряда сборников воспоминаний бывших харбинцев и автор вступительных статей к ним.27 Написанные литературным языком, её работы дают наглядное представление о жизни и быте такого уникального этносоциума, как Харбин. Сформировавшись на перекрёстке различных исторических эпох и национальных культур, город причудливо вобрал в себя реалии как восточной, так и западной цивилизаций, а также старой, дореволюционной России.28.

В конце 1980;х гг. журнал ИДВ РАН «Проблемы Дальнего Востока» открыл специальную рубрику — «Русские в Китае», где продолжает публиковать разноплановый в тематическом и жанровом плане материал по истории китайской ветви российской эмиграции. Публикации этой теме печатают также журналы «Отечественная история» (ИРИ РАН) — «Россия и АТР» (Владивосток) — «На сопках Маньчжурии» (Новосибирск) — газета «Русские в Китае» (Екатеринбург). В 1999 г. ДВГУ возобновил издание журнала «Известия Восточного института» (Владивосток), прерванное ещё в 1916 г.

В рамках единого проекта, направленного на сохранение культурного наследия наших соотечественников за рубежом, обозначились основные научно-исследовательские центры по изучению истории российской эмиграции в Китае, среди которых неизменно ведущие позиции занимают ИДВ РАН, ИРИ РАН, ДВГУ. За последние годы отечественная историография пополнилась серьёзными работами отдельных авторов, а также коллективными сборниками статей по многим аспектам данной темы.

Весьма информативна монография Г. В. Мелихова — учёного-китаеведа, прожившего 25 лет в Северо-Восточном Китае, — «Российская эмиграция в Китае, 1917 — 1924» (1997). По сути, она является продолжением его большого труда по истории российской колонии в полосе отчуждения КВЖД — «Маньчжуриия далёкая и близкая» (1994). Опираясь на воспоминания отца и деда, свои личные впечатления, а также широкую базу архивных источников, включая прессу, автор рассматривает процесс становления и развития эмигрантского общества в Китае в начале XX в., исследует его структуру, включая различные общественные организации и учреждения. Одной из первых в отечественной историографии, эта работа многогранно освещает жизнедеятельность российской диаспоры в отдельно взятой стране.

Фундаментальный труд Н. Е. Абловой «История КВЖД и российской эмиграции в Китае (первая половина XX в.)» (1999) рассматривает историю российской эмиграции в контексте международных отношений на Дальнем Востоке, где в первой половине XX в. столкнулись интересы крупных мировых держав — прежде всего СССР, Китая и Японии. Автор пытается выявить зависимость социально-правового положения выходцев из России от статуса КВЖД. В основу работы положены материалы отечественных архивохранилищ и что особенно важно — Хэйлунцзянского архива в КНР.

Особого внимания заслуживают статьи B.C. Мясникова — «Русская печать в Китае" — A.C. Ипатовой — «Российская эмиграция в Шанхае: эмигрантские общественные и благотворительные организации" — H.A. Спешне-ва — «Жизнь русской эмиграции в Пекине»?®Они содержат ценный фактический и статистический материал из жизни россиян в крупных центрах их рассеяния на территории Китая, затрагивая те аспекты темы, которые долгое время находись в тени — вопросы науки, образования и культурыкнижную и издательскую деятельностьроль эмигрантских организаций в процессе адаптации. Опираясь на хорошую источниковедческую базу — прежде всего архивные документы, эмигрантскую прессу, литературу, включая раритетные труды историков-эмигрантов, авторы делают акцент на изучении истории русского Шанхая, Тяньцзиня, Пекина, что, несомненно, является ещё новым, но уже весьма важным направлением в отечественной историографии.

На XIV Международной научной конференции «Китай, китайская цивилизация и мир. История, современность, перспективы» в ИДВ РАН (23 -25 сентября 2003 г.) данная проблематика получила дальнейшее развитие.31.

За период с конца 1990;х во Владивостоке вышла целая серия работ по дальневосточному зарубежью: О. И, Кочубей, В. Ф. Печерица «Исход и возвращение. Русская эмиграция в Китае в 1920 — 1940 гг.» (1998) — В. Ф. Печерица «Духовная культура русской эмиграции в Китае» (1998) — A.A. Хиса-мутдинов «Под звездой ориенталистики» (1999), «По странам рассеяния» (2000). В монографиях В. Ф. Печерицы широко разработана проблема исторического значения культурного наследия российской эмиграции в Китае. Автор подчеркивает важную роль православной церкви и благотворительных организаций в адаптации наших соотечественников в условиях иной среды, значительное внимание уделяет взаимоотношениям эмигрантов с местным населением страны-реципиента. Работы A.A. Хисамутдинова, опираясь на материалы архивов США, дают представление о деятельности российских диаспор в странах Дальнего Востока, в первую очередь — в Китае, и АТР.

Сборник статей «Российская эмиграция на Дальнем Востоке» (2000) включает исследования по проблемам дальневосточной ветви российской эмиграции, где детально рассмотрены вопросы её численности, социально-политического и национального состава, правового статуса. Ряд публикаций посвящён судьбам российских женщин в изгнании. Другой сборник, изданный также во Владивостоке — «Забытые имена. История Дальнего Востока России в лицах» (2001), повествует о жизнедеятельности выдающихся эмигрантских деятелей науки и искусства, внёсших заметный вклад в хозяйственное и культурное освоение и развитие Китая и Дальнего Востока в целом.

Особо отметим биобиблиографический словарь «Российская эмиграция в Азиатско-Тихоокеанском регионе и Южной Америке» (2000), составленный A.A. Хисамутдиновым при поддержке сотрудников Гавайского (США) и Торонтовского (Канада) университетов. Он содержит более 2 тыс. персоналий российской эмиграции за 1900 — 1945 гг.33 Ценный справочный материал почерпнут автором из государственных и частных архивов США, Канады, Японии, Австралии, Китая и Кореи.

Изучение истории российской эмиграции в Китае в последние годы стало одним из важных направлений китайской историографии. Отметим фундаментальный труд шанхайского профессора Ван Чжичэна34 — «История российской эмиграции в Шанхае" — работу харбинских историков Ши Фангао и Лю Шуана — «История российской эмиграции в Харбине» коллективную монографию под редакцией профессора Ли Сингэна — «Гонимые бурей. Русские эмигранты в Китае, 1917 — 1945», где приводится обширный перечень русскоязычной литературы, изданной в Китае в первой половине XX в.35.

История российской эмиграции в Шанхае" Ван Чжичэна, состоящая из 3 частей и 27 глав, носит, поистине, энциклопедический характер. В книге задействовано свыше 3 тыс. архивных источников на русском, китайском и западных языках. Автору удалось охватить почти все сферы жизнедеятельности российской колонии в одном из крупных мегаполисов Востока.

Заслуживают внимания и другие его работы по данной теме, в том числе статья, написанная к 50-летию победы СССР в Великой Отечественной войне — «Русская эмиграция в Шанхае и Великая Отечественная война Советского Союза». Ван Чжичэн анализирует сложные взаимоотношения российских эмигрантов с исторической родиной по трём периодам: 1917 — 1933, когда в эмигрантской среде преобладали антисоветские настроения- 1933 — 1941 — новое поколение эмигрантов, не отягощенное воспоминаниями о дореволюционной России, стало испытывать интерес к СССР- 1941 — 1945, когда произошло окончательное размежевание послеоктябрьского зарубежья на сторонников и противников советской власти. По мнению автора, война стала тяжёлым испытанием для всего советского народа, но в то же время именно она сплотила людей, а у российской эмиграции возродила патриотические чувства, подтолкнувшие её к возвращению на историческую родину.

В целом китайские исследователи отмечают высокий уровень экономического, духовного развития российской диаспоры в первой половине XX в., подчёркивая, что деятельность россиян способствовала модернизации Китая и укреплению дружественных связей между народами КНР и России.36 Также они единогласны и в негативной оценке последствий японской оккупации, как для русской, так и других колоний в Китае.37.

Наряду с объективным подходом к изучению данной темы, в китайской историографии за последние годы появились работы, дающие двойственную и весьма противоречивую оценку деятельности наших соотечественников в Китае. К их числу относится статья Ли Мэн — «Харбин — продукт колониализма», где проводится мысль, что Харбин и КВЖД строились в интересах Российской империи, хотя в какой-то степени и способствовали развитию Маньчжурии. Вместе с тем, Ли Мэн известна как автор статьи о жизни известного русского поэта-дальневосточника — В. Перелешина, где на примере его творчества показала взаимовлияние российской и китайской культур.39.

Зарубежная, в том числе и эмигрантская, историография на западных языках представлена в основном работами по истории российской эмиграции в Европе. Дальневосточной ветви эмигрантов в них уделялось внимание в связи с рассмотрением общей проблематики по теме послеоктябрьского зарубежья. Так, в начале 1970;х гг. в Париже увидел свет фундаментальный труд эмигрантского историка П. Е. Ковалевского — «Зарубежная Россия. История и культурно-просветительская работа русского зарубежья за полвека, 1920 — 1970». Впервые в научный оборот был введён ценный материал по численности, социально-политическому и национальному составу, а также роду деятельности первой волны белоэмигрантов. П. Е. Ковалевский сломал прочно укрепившийся в исторической науке стереотип представления о том, что белогвардейцы численно преобладали среди беженцев из России.40.

Тематическим продолжением его работы стал энциклопедический труд профессора и куратора Бахметъевского архива М. Раева, изданный в Нью-Иорке на английском языке, — «Russia abroad. A Cultural history of the Russian emigration» (1990).41 По сути, это одно из первых серьёзных исследований, где эмигрантское общество рассматривалось почти со всех точек зрения, включая социально-политическую, экономическую и духовную сферы его жизнедеятельности. Однако, детально изучая адаптационные процессы российских эмигрантов в Западной Европе, автор лишь вскользь упоминает о центрах их рассеяния в Китае, оперируя весьма скудными и не всегда достоверными данными по дальневосточному зарубежью в целом.

В начале 1990;х гг. в нашей стране увидели свет работы зарубежных авторов, которые освещали ранее почти неизвестные страницы в истории китайской ветви российской эмиграции, связанные с деятельностью Русской фашисткой партии К. В. Родзаевского на Дальнем Востоке: «Кухня дьявола» (1993) японского историка С. Моримура, «Русские фашисты: трагедия и фарс в эмиграции» (1994) американского исследователя Дж. Стефана.

Таким образом, даже далеко неполный обзор источников и литературы по теме исследования формирует новый, достаточно объективный взгляд на историю российского зарубежья, как на Западе, так и на Востоке. В связи с тем, что тема долгое время освещалась однобоко, сегодня она нуждается в более детальной разработке во всех своих аспектах, прежде всего с точки зрения сложных адаптационно-интеграционных процессов, на основе весьма обширного архивного материала. Повышенное внимание к проблемам сохранения культурной преемственности и взаимодействия эмигрантов с властями и населением страны-реципиента даёт возможность рассмотреть данную тему в совершенно иной плоскости, спроецировав её на те явления, которые так или иначе связаны с функционированием диаспор в современном мире.

Заключение

.

1 К концу XX в. ежегодная численность мигрантов в мире составила в среднем 35 млн. чел., по сравнению с 3,5 млн. в 1960;е гг. Важно отметить, что сегодня мировое сообщество прилагает совместные усилия по урегулированию глобальных миграционных процессов, что осуществляется в форме принятия многосторонних соглашений по вопросам перемещения народонаселения. Существенное содействие в подготовке международных конвенций в этой области оказывают такие крупные организации, как Комиссия ООН по народонаселению, Международная организация труда, Международная организация по миграции. Примером региональной структуры по защите прав мигрантов служит западноевропейский Межправительственный комитет по вопросам миграции. л.

Народ — исторически сложившаяся форма языковой, территориальной, экономической и культурной общности людей, обладающих, как правило, определённым духовным складом и биологическими (внешними) сходствами, а также особенностями характера, темперамента и обычаев. Все эти компоненты проявляются в своеобразии различных культур, каждая из которых, подобно цветку, имеет свой неповторимый аромат. И лишь в культурном многоликом соцветии разных стран и цивилизаций мы можем по-настоящему почувствовать уникальность и неповторимость собственной нации. См.: Спиркин А. Г. Философия: Учебник. М., 1999. С. 576.

3 Глобализация проблем международной безопасности, торговли и финансов, информационной сферы превращается в новом тысячелетии в главный фактор, определяющий характер современной мировой политики, который затрагивает непосредственно интересы каждого государства. Серьёзные глобальные вызовы XXI в. объективно диктуют необходимость углублять интеграцию на Востоке и на Западе, развивать коллективные начала для обеспечения безопасности и стабильности в мире, что возможно лишь в условиях нового многополярного мироустройства. На фоне постепенной трансформации международных отношений перед Россией стоит двуединая задача: продолжение внутренних реформ с целью выхода страны на этап устойчивого роста и одновременно активное участие в глобальных процессах. Только будучи весомой, полноправной частью многополярного мира, российское государство сможет обеспечить надёжную защиту своих национальных интересов. Подробно о проблемах глобализации в.

XXI в. см: Camdessus М., Sutherland P. Global Governance. Our responsibility to make globalization an opportunity for all. Brussels, 2001.

4 Принятая новая Концепция определяет основные пути и методы отстаивания национальных интересов РФ на международной арене. Она призвана придать российской внешней политике дополнительную открытость и предсказуемость. Являясь базовым внешнеполитическим документом, концепция подводит черту под ушедшей эпохой, закрепляет оправдавшие себя позиции, делает необходимые выводы из ошибок прошлого, а также намечает новые горизонты. В ней четко сформулировано понимание национальных интересов страны — создание максимально благоприятных условий для поступательного развития российской экономики и общества. На первый план выходят такие задачи, как обеспечение надёжной безопасности, укрепление основ конституционного порядка, консолидация гражданского общества, содействие российскому предпринимательству, защита прав наших граждан и соотечественников за рубежом, поддержка отечественной науки и культуры. Сегодня вся внешнеполитическая деятельность России разворачивается лицом к решению этих насущных проблем. В Концепции, не случайно, подчёркивается заинтересованность РФ в расширении круга своих друзей и союзников, а также активном использовании механизма сотрудничества в продвижении собственных национальных интересов. Особое внимание в Концепции уделяется проблеме формирования объективного, положительного образа (имиджа) нашей страны в мире. Место и авторитет любого государства в мировом сообществе определяется не только его политическим весом и экономическими ресурсами, но и культурным достоянием народа, его духовным и интеллектуальным потенциалом. Культурное российское присутствие за рубежом, согласно Концепции, способствует утверждению за нашей страной достойного её великой истории места и самобытной роли на международной арене. Подробно об основных положениях новой Концепции внешней политики РФ см.: Иванов И. С. Выступление на первом Конвенте Российской ассоциации международных исследований, Москва, 20 апреля 2001 г. // Дипломатический вестник. М., 2001. № 5. С. 11 — 17.

5 Для поддержания отношений и развития многосторонних связей с россиянами за рубежом, а также защиты их социально-правовых и национальных интересов Указом президента РФ В. В. Путина (июнь 2003 г.) при МИД РФ сформирован специальный отдел по связям с нашими зарубежными соотечественниками. Кроме того, представителям российской белоэмиграции, а также их детям и внукам разрешено на сегодняшний день иметь двойное гражданство. Многие из них получили новые паспорта РФ и приняли активное участие в парламентских выборах, состоявшихся в России 7 декабря 2003 г. Выборы прошли в зданиях генконсульст РФ в Нью-Йорке, Париже и других городах, где сложились крупные российские диаспоры. СМИ отметили высокую активность избирателей, что свидетельствует о возросшем интересе наших зарубежных соотечественников к происходящим в современной России процессам, а также их стремлении принимать непосредственное участие в жизни своей исторической родины.

Список принятых сокращений:

АВП РФ — Архив внешней политики РФ (Москва).

АОИАК — Архив Общества изучения Амурского края (Владивосток).

АТР — Азиатско-Тихоокеанский регион.

БАН — Библиотека Академии наук (Санкт-Петербург).

БГУ — Белорусский государственный университет.

БРЭМ — Бюро по делам российской эмиграции в Маньчжурии.

ВФП — Всероссийская фашистская партия (Харбин).

ВЦИК — Всероссийский центральный исполнительный комитет.

ГААО — Государственный архив Амурской области.

ГА РФ — Государственный архив РФ (Москва).

ГАХК — Государственный архив Хабаровского края (Хабаровск).

ГАПК — Государственный архив Приморского края (Приморск).

ГОПБ — Государственная общественно-политическая библиотека (Москва).

ГПИБР — Государственная публичная историческая библиотека России.

ДВГУ — Дальневосточный государственный университет (Владивосток).

ДВГНБ — Дальневосточная государственная научная библиотека (Владивосток).

ДВОЭ — Дальневосточное объединение эмигрантов (Пекин).

ДВСВ — Дальневосточный союз военных.

ЗАС — Зарубежный архиерейский синод (Белград).

ИДВ РАН — Институт Дальнего Востока РАН (Москва).

ИНИОН РАН — Институт научной информации по общественным наукам РАН.

ИРИ РАН — Институт российской истории РАН (Москва).

КВЖД — Китайско-Восточная железная дорога.

КНК — Китайская национальная консерватория (Шанхай).

КПК — Коммунистическая партия Китая.

КЧЖД — Китайская Чанчуньская железная дорога.

МГУ — Московский государственный университет им. М. В. Ломоносова.

МСХО — Маньчжурское сельскохозяйственное общество (Харбин).

НКВД — Народный комиссариат по внутренним делам.

НКИД — Народный комиссариат по иностранным делам.

НБФА — Научная библиотека Федеральных архивов (Москва).

ОИАК — Общество изучения Амурского края (Владивосток).

ОИМК — Общество изучения Маньчжурского края (Харбин).

ОЗО — Общество Заамурских офицеров.

ООН — Организация объединённых наций.

ОРВП — Особый район восточных провинций.

ОРО — Общество русских ориенталистов (Харбин).

ПГБ — Пекинская государственная библиотека.

ПДВ — Проблемы Дальнего Востока (журнал).

РАГ — Русская академическая группа.

РГБ — Российская государственная библиотека (Москва).

РГГУ — Российский государственный гуманитарный университет (Москва).

РГИА — Российский государственный исторический архив (Санкт-Петербург).

РГВИА — Российский государственный военно-исторический архив (Москва).

РГАДВ — Российский государственный архив Дальнего Востока (Владивосток).

РДМ — Российская духовная миссия (Пекин).

РЗИА — Русский зарубежный исторический архив (Пражский архив) РЗЕ — Российское земляческое единение (Харбин) РЗЦ — Русская зарубежная церковь.

РКПИ — Русско-китайский политехнический институт (Харбин).

РНК — Русский национальный комитет (Шанхай).

РНБ — Российская национальная библиотека (Санкт-Петербург).

РПЦЗ — Русская православная церковь за рубежом.

РОВС — Российский общевоинский союз.

РФП — Русская фашистская партия.

РЦХИДНИ — Российский центр хранения и изучения документов новейшей истории (Москва).

РЭК — Русский эмигрантский комитет (Шанхай).

CE — Совет Европы.

СМИ — средства массовой информации (газеты, журналы).

СМУ — Северо-Маньчжурский университет (Харбин).

СНК — Совет народных комиссаров.

СНГ — Содружество независимых государств.

COPO — Совет объединённых русских организаций (Шанхай).

СПГУ — Санкт-Петербургский государственный университет.

УПБ — Уханьская провинциальная библиотека (КНР).

ХЛАМ — Содружество художников, литераторов, артистов и музыкантов.

ХКПРБ — Харбинский комитет помощи русским беженцам.

ХПБ — Хэйлунцзянская провинциальная библиотека (КНР).

ХПЕ — Харбинская православная епархия.

ХПИ — Харбинский политехнический институт.

ХСМЛ — Христианский союз молодых людей (Харбин).

ХСО — Харбинское симфоническое общество.

ХЮФ — Харбинский юридический факультет.

ЦИК — Центральный исполнительный комитет.

ЮМЖД — Южно-Маньчжурская железная дорога.

ЯВМ — Японская военная миссия.