Девиантное поведение кубанского казачества во второй половине XIX — начале XX века и способы его преодоления

Актуальность темы

исследования. Последнее десятилетие XXпервые годы XXI века характеризуются возрастанием интереса к прошлому казачества, что нашло, в частности, свое отражение в активной разработке вопросов истории кубанского казачества, возрождении его обычаев, традиций.

Несмотря на это, многие вопросы казачьей истории остаются по-прежнему нераскрытыми. Изучение особенностей поведения казаков в конкретных социально-экономических и политических обстоятельствах должно дополнить общую картину исследования жизни и быта наших предков. Сегодня в историографии наблюдается некоторая идеализация казачества, история которого освещается исключительно в положительных тонах. Казачество преподносится как носитель истинного православного благочестия, образец безоговорочной преданности престолу. Вместе с тем очевидно, что в жизни кубанских казаков, как и в жизни любой другой исторической общности, во все времена его существования имелось немалс негативных явлений. С разрушением традиционного жизненного уклада во второй половине XIX в. число этих явлений существенно возросло и стало зависимым от общероссийских тенденций возникновения девиаций.

Девиация — это социальное явление, выражающееся в относительно массовых, статистически устойчивых формах (видах) человеческой деятельности, не соответствующих официально установленным или же фактически сложившимся в данном обществе (культуре, группе) нормам и ожиданиям.1 В том историческом контексте, который составляет основу нашей работы, девиантное поведение рассматривается как исторически обоснованная социально-экономическими, социально-политическими и культурными факторами система, исследуемая нами на примере кубанского.

Гилинский Я И. Девиантология социология преступности, наркотизма, проституции, самоубийств и других отклонений СПб, 2004 С 28 казачества во второй половине XIX — начале XX в. Изучение девиантного поведения кубанского казачества в данный период представляется действительно значимым. Проблема девиантного поведения в повседневной жизни социума требует своего осмысления, особенно в переломные периоды истории. Рост девиантного поведения наблюдается, когда в обществе происходят серьезные социальные сдвиги. Изучаемый нами период является временем больших перемен и небывалого всплеска девиантности: преступность, нищенство, самоубийства, алкоголизм — вот далеко не полный список аномалий, затронувших население Российской империи. Историками давно обращено внимание на идентичность российской повседневности рубежа XIX — XX вв. и сегодняшнего дня. Это обстоятельство обусловливает актуальность изучения девиантного поведения российского населения (в нашем случае только одной его составляющей — кубанского казачества) именно в период второй половины XIX — начала XX веков.

Вместе с тем актуальность исследования определяется и рядом других факторов. Изучение примеров социальной патологии прошлого, закономерностей развития позволяет выработать эффективные методы борьбы с девиацией или, по крайней мере, способствовать адекватному восприятию данной проблемы. Так, рост преступности представляет сегодня в России большую угрозу стабильности и безопасности общества и личности. Точно так же на рубеже XIX — XX вв. преступность получила небывалое распространение по всей России, в том числе и в Кубанской области, посягая на социально-политические и нравственные устои общества, вызывая деформацию ценностных ориентаций у всех социально-классовых и этносоциальных структурных элементов российского общества, включая и кубанское казачество, которое всегда считалось довольно устойчивой и достаточно замкнутой общностью с традиционным устоявшимся мировоззрением. Преступность, как социальная девиация, способна привести общество к перерождению, ведущим к деградации и социальному регрессу. Взгляд на подобную же обстановку в прошлом может помочь сегодня формированию конкретного механизма правого регулирования (то есть реализации законов и социальных норм), что делает возможным декриминализацию сложившейся ситуации в стране в целом и в кубанском регионе в частности.

Господство в наши дни идей условности моральных норм, понятий доброго и злого, оправданием любого человеческого поступка делает необходимым более пристальное изучение «обыкновенной» истории человека в его повседневной жизни, его менталитета, то есть того поля в котором все человеческие поступки определяются нормой и отклонениями от нее. Любой человеческой общности присущи не только определенные исторические достоинства, но и вполне человеческие недостатки.1 И те проблемы, с которыми сталкивается социум, требуют адекватного освещения в исторической литературе.

Объектом исследования является история кубанского казачества во второй половине XIX — начале XX века.

Предмет исследования — девиантное поведение кубанского казачества в политической, общественной и бытовой жизни в заявленных хронологических рамках.

Хронологические рамки охватывают период с 1860 г. по 1907 г. Нижняя хронологическая граница нашего исследования продиктована изменениями в российском обществе, происходившими в 1860-х гг., и образованием единого Кубанского казачьего войска (1860 г.).

Выбор верхней хронологической границы (Революция в России 19 051 907 гг.) определяется окончанием первой русской революции, которая стала показателем определенного уровня экономического, политического и культурного развития общества, а также немалого изменения в сознании жителей России, в том числе кубанских казаков. Революция 1905;1907 гг.

1 Цыбульникова A.A. К вопросу о составе уголовных преступлений в среде кубанского казачества в середине XIX в. Из истории и культуры линейного казачества Северного Кавказа Материалы Третьей международной Кубанско-Терской научно-просветительской конференции / Под ред. В. Б. Виноградова и С. Н. Лукаша. Армавир, 2002. С. 84. подводила первые итоги модернизации страны во многих аспектах государственной и общественной жизни. Последующие годы не привносили в поведенческие схемы кубанских казаков ничего существенно нового, вплоть до новых революционных потрясений и гражданской войны, при анализе событий которых оперирование понятием «социальная норма», играющим ключевую роль в определении «нормального"/"аномального» поведения крайне затруднено.

Географические рамки диссертационного исследования включают в себя территорию Кубанской области, которая была создана в 1860 году и объединяла бывшую Черноморию и земли Линейного казачества.

Цель и задачи исследования

Целью данной работы является всестороннее исследование девиантного поведения кубанского казачества во второй половине XIX — начале XX века и способов его преодоления. Из поставленной цели вытекают следующие задачи:

1. Определить основные причины девиантного поведения кубанского казачества во второй половине XIX — начале XX века.

2. Выявить зависимость различных форм девиации с основными тенденциями социально-экономического и политического развития России во второй половине XIX — начале XX вв.

3. Проанализировать формы и тенденции взаимоотношений кубанских казаков и власти в исследуемый период.

4. Показать девиантные проявления в повседневной жизни кубанского казачества.

5. Дать характеристику обычно-правовому социальному контролю, его формам и методам и адекватности условиям и требованиям социальной жизни.

Научная разработанность темы. В отечественной историографии предпринимались попытки комплексного историко-антропо логического анализа феномена девиантного поведения в повседневной жизни российского общества.1 Однако изучение данного феномена применительно к истории кубанского казачества не получило подробного, основанного на богатой методологической базе многих научных дисциплин, освещения. При всем том, что казаковедение, как отмечает О. В. Матвеев, является комплексным исследовательским направлением, находящимся на стыке целого ряда дисциплин.2.

Вместе с тем в отечественной историографии феноменология поведения человека в истории, включая его аномальные формы, получает все большее признание.

Дореволюционная историография описывала преимущественно военную историю кубанских казаков. Тем не менее дореволюционные историки казачества, пусть и исподволь, уделяли внимание явлениям иного свойства: ценности, идеи, поведение, мотивация поступков — все это находило отражение в трудах историков. Подобное ценное свойство обнаруживают сочинения Е. Д. Фелицына и Ф. А. Щербины, И. Д. Попко и П. П. Короленко и др.

Книга И. Д. Попко «Черноморские казаки в их гражданском и военном быту» является первым историко-этнографическим описанием Кубани. Несмотря на некоторую поверхностность эти очерки были довольно значимым исследованием для своего времени и содержат ценную для нас информацию. Попко хорошо знал быт черноморцев, их менталитет. Особенный интерес представляют его замечания об отличиях в среде черноморцев, проживающих в разных условиях быта, о взаимосвязи условий 3 жизни и нравственного состояния казачьего населения. Зоткина H.A. Феномен девиантного поведения в повседневной жизни Российского общества на рубеже XIX—XX вв.: преступность, пьянство, проституция: дис.. канд. ист. наук Пенза, 2002. 377с.- Копченко И. Е Девиантное поведение в советском обществе 1920;х гг. (на материалах европейской части России): дис.. канд. ист. наук Армавир, 2005. 225с.

2 Матвеев О. В. Историческая картина мира кубанского кзачества: особенности военно-сословных представлений (конец XVIII — начало XX в.) // автореф. дис.. докт. ист. наук Специальность 07.00.02. Ставрополь, 2009. С. 9.

3 Попко И. Д. Черноморские казаки в их гражданском и военном быту: очерки края, общества, вооруженной силы и службы. Краснодар, 1998.

Традиционная казачья ментальность, ценности казаков, правда, сквозь призму военного быта отражены в сочинении П. П. Короленко. Кроме описания воинских ценностей, П. П. Короленко затрагивает и аспект взаимоотношений казачества и власти.1.

Ни один исследователь истории кубанского казачества не обходится без обращения к фундаментальному труду Ф. А. Щербины «История кубанского казачьего войска». Собранный Щербиной материал не только представляет собой не только значительный объем фактов, но и содержит существенные для нашей проблематики обобщения и выводы. Историк замечал как «все экстравагантное, бьющее в глаза» в казачестве, так и особенности их поведенческих стереотипов, низкий уровень общественной нравственности, а также главное зло казачьего быта — организованное воровство и грабежи. Особенное внимание историка приковано к злоупотреблениям казачьей старшины, случаям проявленной ими грубости, самодурства и безобразий, развращающей силе бесконтрольной власти. Вывод Ф. А. Щербины о том, что многие негативные явления, какие имели место быть в истории кубанского казачества, относясь к области судебных преступлений, составляли особую сторону казачьего быта и ненормальных жизненных условий и в общем имели «свои корни в прошлом, когда на юге России господствовали иные нравы, обычаи и взаимоотношения», перекликается с культурологическими объяснениями девиации. Также следует отметить совместный труд Е. Д. Фелицына и Ф. А. Щербины «Кубанское казачье войско 1696−1888», которому присущи те же черты, что и вышеобозначенной работе.

Особенности казачьего самосознания, его психологию и мотивацию поведения определяла казачья община, в связи с чем особое значение имеет исследование Ф. А. Щербины «Земельная община кубанских казаков». Историк отмечает важность для казачьего самосознания факта владений.

1 Короленко П. П. Черноморцы. СПб., 1874.

2 Щербина Ф. А. История Кубанского казачьего войска. Краснодар, 1992.

3 Фелицын Е. Д., Щербина Ф. А. Кубанское казачье войско. 1896−1888. Краснодар, 1996 8 землей.1 Мы уделяем этому моменту особое внимание, поскольку земельная политика власти в пореформенный период вызовет большое недовольство рядового казачества, подталкивая их к выступлениям против властей. Подобные случаи рассматриваются нами как явления политической девиации.

Исследование дореволюционными авторами казачьей общины предоставляют подчас и другие интересные сведения. Например, отношение казаков к общинной собственности, расхищение которой не считалось зазорным.2.

В целом для дореволюционных историографических трудов характерным были не строгая критичность данных, протокольная передача всех событий и фактов, добываемых в архивах, и, как уже отмечалось, концентрация внимания исследователя, главным образом на военной истории казаков. Однако обильный фактографический материал позволяет найти много важного для изучения явлений девиаций.

История кубанского казачества освещалась в трудах целого ряда советских историков. В связи с репрессиями против казачества, которые длились циклично с Гражданской войны до Великой Отечественной войны, наша проблематика практически не отражена в советской исторической науке. Некоторая реабилитация указанной проблемы начинается в период Великой Отечественной войны и прежде всего заключается в серии статей в периодических и научно-популярных изданиях. Поднимаются вопросы героического прошлого казачества и его непосредственного участия в русско-турецких войнах, в Отечественной войне 1812 года, в Крымской войне и Русско-японской войне. Одним из ярких специалистов, возродивших научное звучание данной темы, является В. А. Голобуцкий. Серьезнейшим исследованием указанного специалиста является работа «Черноморское казачество» (1957). Для нашего исследования особое значение имеет.

1 Щербина Ф. А. Земельная община кубанских казаков. Екатеринодар, 1891.

2 Ивченко И. В. Казачья община в трудах дореволюционных авторов // Из дореволюционного прошлого Кубанского казачества. Краснодар, 1993. 9 глубокий анализ автором взаимосвязи социальной структуры казачества, взаимоотношений казачьей верхушки и казачьей бедноты. Нами фиксируется некоторая идеализация стремления казаков жить по-старому в условиях распада казачьей традиционной семейной системы и нарастания новых капиталистических отношений.1 В то же время нельзя не отметить и тот факт, что в условиях крушения традиционных ценностей тоска по безвозвратно ушедшему прошлому особенно сильна, и можно предположить не стремление, но желание, в особенности обездоленной части казачества, вернуться в идеализируемое ими прошлое. Желание, однако, не есть стремление. Попытка казаков сохранить старые традиции неминуемо оставило бы эту самобытную общность в стороне от социально-экономических и политических процессов, протекавших в стране, и казачество это понимало.

Трансформация казачьих традиций и хозяйственно-культурного типа изучается в труде A.B. Фадеева «Очерки экономического развития Степного Предкавказья в дореволюционный период». Автор рассматривает взаимосвязь военно-политических процессов на Кавказе с переходом черноморцев от скотоводства к земледелию. Особо ценна для нас детальная характеристика социально-экономических процессов, закладывавших основу преобразования казачества к началу реформ 1860−1870 гг.

Нелишне упомянуть проснувшийся интерес к новой яркой странице, затрагивающей проблему изучения истории кубанского казачества, результатом которого стало заметное историко-этнографическое исследование «Кубанские станицы. Этнические и культурно-бытовые процессы на Кубани», освещающее бытовые, семейные, культурные стороны жизни кубанских казаков. Данная работа стала отправной точкой формирования нового пласта социально-культурных исследований, раскрывающих глубинные пласты кубанской казачьей исторической.

1 Голобуцкий В. А Черноморское казачество Киев, 1956.

2 Фадеев A.B. Очерки экономического развития Степного Предкавказья в дореволюционный период М, 1957 сущности. Помимо всего прочего, данное исследование является отличным источниковым материалом, актуальным и в наше время.1.

Кубанские казаки, являющиеся земледельцами по основному роду занятий, исторически сформировали группу, близкую по хозяйственным занятиям к крестьянам юга России. Данное направление затрагивает П. А. Шацкий в историко-аналитической работе «Сельское хозяйство Предкавказья в 1861—1905 гг.: Историческое исследование». В ней автор рассматривает казачье сословие как особую военно-земледельческую группу сформировавшуюся в российском порубежье, тем самым отличавшуюся от основной части населения Российской империи особым отношением к государству и военной службе. Военно-политические перипетии сформировали специфический, ни на что не похожий, исторически обусловленный тип воина-земледельца. В схожем ключе автор подходит к рассмотрению состояния Предкавказья в 1861—1905 гг. Вызывает интерес трактовка характера поземельных отношений в регионе, в том числе в кубанском казачьем войске, т.к. данная тема для нашего исследования имеет значение в качестве характеристики собственнических отношений, позволяющих проследить динамику социального расслоения кубанского казачества.2.

В 70-е гг. изучение истории кубанского казачества было ознаменовано выходом важного исследования, посвященного социально-экономическому развитию Предкавказья. В связи с тем, что значительная часть нашего исследования посвящена влиянию капитализма на исторические особенности девиантного поведения кубанских казаков, работа В. Н. Ратушняка «Развитие капиталистического земледелия в Предкавказье в конце XIX — начале XX века» позволяет более вдумчиво проанализировать процесс формирования рыночных отношений на Кубани и их влияние на.

1 Кубанские станицы. Этнические и культурно-бытовые процессы на Кубани. М., 1967.

2 Шацкий П. А. Сельское хозяйство Предкавказья в 1861—1905 гг. Историческое исследование // Некоторые вопросы социально-экономического развития Юго-Восточной России Ставрополь, 1970. С. 3−320. социальную структуру кубанской казачьей общности. Данное исследование недвусмысленно подтверждает общность экономического развития Кубани и России во второй половине XIX — начале XX в.1 В совместной исследовательской работе В. Н. Ратушняк и П. П. Матющенко приходят к важным выводам, раскрывающим особенности общественного развития и экономического устройства казачества и его взаимоотношения с иногородними, что напрямую затрагивает нашу проблематику.2 Данную проблему развивает следующая работа В. Н. Ратушняка «Сельскохозяйственное производство Северного Кавказа в конце XIXначале XX века». 3.

Из других произведений советской историографии особо хотелось бы выделить монографию В. П. Крикунова «Очерки социально-экономического развития Дона и Северного Кавказа в 60−90-е гг. XIX в.», в которой автор сделал попытку произвести комплексный анализ различных аспектов социально-экономической сферы деятельности на Дону и Северном Кавказе, не избежав характерной для советской историографии критики капиталистической общественно-экономической формации.4.

Признанным авторитетом в исследовании классовой борьбы на Кубани является Б. А. Трехбратов. В своих исследованиях советского периода автор исходит из господствовавшей в то время концепции формационных социальных революций, приводящих к смене одной формации другой. Тем не менее Б. А. Трехбратов провел значительные исследования участия в революционном движении, в том числе и кубанских казаков, что для нашего.

1 Ратушняк В. Н. Развитие капиталистического земледелия в Предкавказье в конце XIX — начале XX века // Научные труды Краснодарского педагогического института Вып 129 Краснодар, 1969 С 237−244.

2 Ратушняк В. Н., Матющенко П. П О некоторых особенностях общественного развития и экономического положения казачества и иногороднего крестьянства Кубани во второй половине.

XIX — начале XX вв // Проблемы общественной жизни и быта народов Северного Кавказа в дореволюционный период Ставрополь, 1985 С 43−53.

3 Ратушняк В. Н. Сельскохозяйственное производство Северного Кавказа в конце XIX — начале.

XX века (К проблеме развития аграрного капитализма). Ростов н/Д, 1989.

4 Крикунов В. П. Очерки социально-экономического развития Дона и Северного Кавказа в 60−90-е гг XIX в. Грозный, 1973 исследования позволяет рассматривать данное участие в качестве необычного даже для казачества конца XIX века социального феномена.1.

В целом советский период исторической науки о кубанском казачестве имел, несомненно, важное значение как в качестве накопления знаний, так и в качестве их анализа. Он послужил существенной основой для той масштабной научной деятельности по изучению кубанского казачества, которая была характерна для постсоветского периода.

Глобальная трансформация государства и общества в начале 90-х гг. подняла казачью проблематику на новую высоту. Интерес общества и профессиональных историков к истории казачества вылился в активное издание репринтных изданий источников и литературы, подготовку значительных трудов и сборников современными учеными. Одной из важных вех начального этапа российской историографии стала крупнейшая на юге России региональная научно-практическая конференция «Казачество в истории России» (1993). На ней была предпринята попытка наметить приоритетные направления научно-исследовательской деятельности изучения истории кубанского казачества.2.

Однако относительно места и роли казачества в истории России мнения были различными, в том числе и диаметрально противоположными. Примером последнему служит монография И. Я. Куценко «Кубанское казачество». Работа И. Я. Куценко представляет собой поздний образец советского подхода к изучению казачества. Исследователь вписывает казачество в сословно-классовую систему общества, отказывая казакам в этническом самосознании. Также историк настаивает на том, что казаки являлись главными проводниками реакционной царской политики на Северном Кавказе. В книге уделяется много внимания характеристике.

1 Трехбратов Б. А. Революционное движение в армейских частях на Кубани и Черноморье в 1905 году Краснодар, 1976 — Он же. Первые шаги Выступления армейских и казачьич частей на Северном Кавказе в период революции 1905 — 1907 гг Краснодар, 1989.

2 Тезисы докладов международной научной конференции «Казачество в истории России», Краснодар, 1993, Матвеев О., Ратушняк О Казачество в истории России // Отечественная история, 1994, № 6. казачьего мировоззрения, восприятия казачеством государства. В целом работа содержит огромный фактический материал, представляющий определенную научную ценность. 1.

Важной, основополагающей в историографическом аспекте стала работа В. Н. Ратушняка «История Кубани XVI — начала XX в.». 2 Автор подробно рассматривает историографическую мозаику, затрагивая и нашу проблематику.

Данный период известен также как начало научной деятельности одного из ярких и, несомненно, авторитетных историков О. В. Матвеева. Историк исследовал различные аспекты истории кубанского казачества (зарождение казачества, участие казачества в войнах, казачий монархизм и т. д.-5), однако центральной темой в научной деятельности О. В. Матвеева следует признать изучение воинского компонента как основы ментальности и системы ценностей казачества. Его монография «Модель исторической картины мира Кубанского казачества» отображает именно этот аспект казачьей истории.4.

Вехой в историографии кубанского казачества стала работа «Очерки истории Кубани с древнейших времен до 1920 г.». 5 В создании коллективной монографии принимали участие группы авторов, специализирующихся на исследовании различных аспектов истории Кубани и казачества, в том числе важных вопросов традиционной казачьей культуры.

Среди авторов, чья научная деятельность началась еще в советский период, также заметным исследователем является Н. И. Бондарь. Среди его трудов особенно следует выделить «Кубанское казачество (этносоциальный аспект)». Н. И. Бондарь детально рассматривает уникальность казачьей.

1 Куценко И. Я. Кубанское казачество. Краснодар, 1993.

2 Ратушняк В. Н. История Кубани XVI — начала XX в. // Проблемы истории и историографии Кубани. Краснодар, 1994.

3 Матвеев О. В. Кубанское казачество в сословной структуре российской империи и тенденции его развития в 60−80-е гг. XIX в. // Проблемы истории казачества Волгоград, 1995. С 32−34, Он же Слово о кубанском казачестве // О. В. Матвеев Слово о кубанском казачестве С Шептун Из истории православной церкви на Кубани. Краснодар, 1995. С. 5−345. Он же. Герои и войны в исторической памяти кубанского казачества. Краснодар, 2003.

4 Матвеев О. В. Модель исторической картины мира Кубанского казачества. Краснодар, 2003.

5 Очерки истории Кубани с древнейших времен до 1920 г. / Под общ. Ред. В Н Ратушняка. Краснодар, 1995. общности. Он приходит к важному выводу, что казачество представляет собой особое этнокультурное явление — субэтнос.1 Большое внимание уделяет исследователь вопросам традиционных ценностей казачества Кубани, их культурному миру. Находят свое освещение вопросы морали и нравственности в среде кубанского казачества, в том числе и в переходный период реформ 60−70-х гг. XIX в.2 Кроме того работы Н. И. Бондаря являют собой образец междисциплинарного, комплексного исследования.

Исследователь казачества Юга России В. П. Трут в работах «Казачий излом» и «Кто же они казаки?» рассматривает важнейший вопрос природы казачества и приходит к небесспорному выводу, что казачество является этносом. Однако доводы автора в пользу своей точки зрения весьма убедительны, интересны и не могут быть проигнорированы. В. П. Трут широко использует знания из социологии и этнологии, тем самым повышая научный потенциал исторического исследования.3.

Большую значимость для нас представляют работы, в которых раскрываются вопросы взаимоотношений государства и кубанского казачества, прослеживается динамика развития общественных институтов казачества. При анализе взаимоотношений казачества и власти мы основное внимание уделяли существовавшим в поле этих взаимоотношений конфликтам. В данном аспекте большой интерес представляет работа В. В. Куцеева «Этническая история казаков». 4 В ней автор рассматривает этническую природу казачества, уделяя внимание и возникавшим в среде кубанского казачества социальным конфликтам. В. В. Куцеев настаивает на этнической интерпретации случавшихся социальных взрывов. Это во.

1 Бондарь Н. И. Основные тенденции развития кубанского казачества в XIX веке (этносоциальный аспект) // Вопросы общественно политических отношений на Северо-Западном Кавказе в XIX веке. Майкоп, 1987; Он же. Кубанское казачество (этносоциальный аспект) // Кубанское казачество: история, этнография, фольклор. М, 1995. С.5−49.

2 Бондарь Н. И. К вопросу о системе традиционных ценностей Кубанского казачества // Из культурного наследия славянского населения Кубани. Краснодар, 1999; Он же. Традиционная культура Кубанского казачества. Краснодар, 1999.

3 Трут В. П. Казачий излом. Ростов-на-Дону, 1995. Его же. Кто же они казаки? Росгов-на-Дону, 1997.

4 Куцеев В. В. Этническая история казаков Краснодар, 1995.

15 многом согласуется с представлением о причинах и условиях, детерминирующих изучаемое нами явление девиации. Так же историк анализирует возникший социальный разрыв между рядовым казачеством и казачьей старшиной, ставшей в зависимость от царской администрации. Таким образом, культурно определенные цели, стоявшие перед кубанской казачьей общностью, различались в зависимости от социального статуса казака.

Процесс постепенного подчинения казачества государственной власти нашел свое отражение в статьях Е. В. Рукосуева и О. Б. Германа, в которых анализируются повинности казачества и эволюция казачьей военной службы.1.

История взаимоотношений казачества и власти нашла свое отражение в статье H.H. Великой и В. Б. Виноградова «Российское государство и терские У казаки: проблемы взаимодействия». Статья рассматривает общую для всех казачьих войск проблему пореформенного существования. Подвергается анализу политика государства направленная на ликвидацию «духа особости» в среде казачества через изменение хозяйственной деятельности и организации самоуправления казаков.

В нашей работе одной из важнейших проблем является определение содержания социальной нормы в историческом контексте, то есть всего того, что находит свое выражение в законах, традициях, обычаях. Среди работ, затрагивающих эту проблематику, следует отметить статью В. Н. Нефедова «Функционирование обычного права кубанских казаков в XIX в.», в которой автор анализирует обычное право кубанских казаков, в каком виде оно.

1 Рукосуев ЕВ Казачество права и обязанности сословия // Вопросы истории 1998 № 5 С 137 143- Герман О Б Превращение казака из милиционера в солдата (из истории казачества второй половины XIX — начала XX в)//Юристъ-правоведъ 1998 Вып 1 С 71−75.

2 Великая Н. Н, Виноградов В Б Российское государство и Терские казаки проблемы взаимодействия // Историческое регионоведение Северного Кавказа — вузу и школе Материалы 7-ой региональной научно-практической конференции Часть 1 / Под ред В б Виноградова и Е Г Нарожного Армавир, 2001 функционировало и взаимодействовало с нормами российского государства.1 Те же вопросы рассматривает А. Н. Мануйлов в статье «Обычное право кубанских казаков и государственное законодательство: этапы взаимодействия». 2.

Глубокий анализ правовой основы деятельности казачества содержит работа О. И. Копаневой «Казачество и российская государственность.

•у историко-правовой аспект)". Автор освещает нормы обычного права кубанского казачества, правовую базу войсковой системы, судебную систему и судебное производство. Нашли свое отражение и вопросы взаимодействия казачества и государственной власти, историк показывает, что подчинение казаков государству было неизбежно, так как государство нуждалось в управляемой силе, обеспечивающей безопасность его рубежей. О. И. Копанева показывает также на существовавшую в правовом поле казачества двойственность: консерватизм общинных порядков, с одной стороны, и закрепление привилегий социальной верхушки — с другой.

Очерки истории органов внутренних дел Кубани. 1793−1917″ вышедшие под редакцией В. Н. Ратушняка содержат в себе важнейшие для нашего исследования материалы по преступлениям совершавшимся в регионе. Анализируется работа полицейских органов, административно-хозяйственная деятельность, судебная деятельность, следствие и, что важно, рассматривается деятельность по обеспечению правопорядка при содействии сил общественности кубанских станиц.4 Ту же проблематику, но в более.

1 Нефедов В. Н. Функционирование обычного права кубанских казаков в конце XIX в // Проблемы изучения и пропаганды казачьей культуры. Майкоп, 1998.

2 Мануйлов А. Н. Обычное право кубанских казаков и государственное законодательство этапы взаимодействия // Вопрсы Северокавказской истории. Сборник научных статей аспирантов и соискателей. Вып. 4. / Под ред. В. Б Виноградова и С. А. Головановой. Армавир, 1999.

3 Копанева О. И. Казачество и российская государственность (историко-правовой аспект) дис канд. юр. наук СПб., 2003.

4 Очерки истории органов внутренних дел Кубани (1793 — 1917 гг.) / под ред. В Н Ратушняка. Краснодар, 2002. j’lf л. широком территориальном охвате, рассматривают «Очерки истории правоохранительных органов и борьбы с преступностью в России». 1.

Заметное явление в современной историографии представляют собой работы A.A. Цыбульниковой. В ряде статей исследовательница затрагивает вопросы уголовных преступлений в среде кубанского казачества, социальный статус кубанской казачки, семейный быт казаков.2 Диссертация A.A. Цыбульниковой «Казачки Кубани в конце XVIII — середине XIX в.: специфика повседневной жизни в условиях военного времени» рассматривает повседневную жизнь казачек Кубани, специфические черты их повседневной жизни, обусловленные военной обстановкой в регионе. Данный труд интересен не только новизной объекта исследования, но и своей методологией — применением феминологических и тендерных разработок, военно-исторической антропологии, теории повседневности.3 Только такой подход, на наш взгляд, может отразить все многообразие повседневной жизни кубанского казачества.

Тендерную тематику в различных ее аспектах (обычно-правовом, семейно-бытовом) затрагивали в своих исследованиях такие авторы как А. Н. Мануйлов, О. Г. Слобченко O.A. Гудимова, О. С. Мутиева, Ю. Ю. Карпов.4.

1 Очерки истории правоохранительных органов и борьбы с преступностью в России / под общ ред. С А. Невского. Краснодар, 2004. — Цыбульникова (Кулинич) A.A. Оппозиция добра — зла в женских образах казачьего фольклора // j’l Историческое регионоведение — вузу и школе. Материалы 5-ой региональной научно | практической конференции. — Цыбульникова, А А. К вопросу о составе уголовных преступлений в среде кубанского казачества в середине XIX в.-Цыбульникова A.A. Традиционное отношение к.

1 женщине в казачьих станицах Кубани // Из истории и культуры линейного казачества Северного.

Кавказа. Материалы 2-ой международной Кубанско-Терской научно-просветительской ! конференции.

1 Цыбульникова A.A. Казачки Кубани в конце XVIII — середине XIX в.: специфика повседневной жизни в условиях военного времени: дисс. канд. ист. наук. Армавир, 2004.

4 Мануйлов А. Н. Статус женщины в общеправовой системе казачьей семьи и станичного 1 общества на Кубани (вторая половина XIX — 20-е годы XX века). Армавир-Краснодар, 1998;

Слобченко О.Г. К вопросу об оформлении брака в России и на Кубани в XIX — начало XX в // Итоги фольклорно-этнографических исследований этнических культур Кубани за 1994 г. '' Белореченск, 1995. С.55−60. Гудимова О, А Женщина-казачка в кубанских фольклорных источниках. // IV Конгресс этнографов и антропологов России. М., 2001. М> гиева О С.

Общественное и правовое положение женщины-горянки и терской казачки (вторая половина XIX i', в.). // Из истории и культуры линейного казачества Северного Кавказа. Материалы третьей.

Вопросы происхождения казачества, социально-экономические и этнокультурные процессы связанные с казачеством, освещаются в работе H.H. Великой «Казаки Восточного Предкавказья в XVIII — XIX вв.». 1 Особенную ценность для нас представляют главы пятая и шестая, в которых рассматриваются процессы социализации у казаков и особенности их самосознания. Важным является вывод H.H. Великой о том, что в конце XIX — начале XX века прежняя система социализации казачества теряла свою устойчивость и моральное оправдание, связан был этот процесс главным образом с изменившимися после реформ Александра II условиями хозяйствования и существования казачества.2.

Монография А. Н. Малукало «Кубанское казачье войско в 1860—1914 гг.: организация, система управления и функционирования, социально-экономический статус» представляет собой комплексное исследование Кубанского казачьего войска. Интерес представляют данные о попытках правительства, с одной стороны, модернизировать казачье войско, сблизив его с гражданским населением империи, с другой стороны, сохранить традиционный казачий уклад вопреки происходившим в стране изменениям. Важным является вывод автора о причинах упадка казачества, которые он видит в протекавших социально-экономических процессах и связанных с развитием капитализма структурными изменениями российского общества. Интересен также вывод А. Н. Малукало о привилегированности казачьего сословия, которое, по его мнению, неправомерно и необоснованно считать даже «полупривилегированным», учитывая натуральные повинности и военную службу казаков.3.

Свежий взгляд на социокультурное бытие казачества предлагает Ж. О. Абрегова в своем диссертационном исследовании «Повседневная жизнь международной Кубанско-Терской конференции / Под ред. В. Б Виноградова и С Н Лукаша Армавир, 2002. Карпов Ю Ю. Женское пространство в культуре народов Кавказа. СПб, 2001.

1 Великая H.H. Казаки Восточного Предкавказья в XVIII — XIX вв. Ростов-на-Дону, 2001.

2 Указ. соч. С. 215.

3 Малукало А. Н. Кубанское казачье войско в 1860—1914 гг.: организация, система управления и функционирования, социально-экономический статус. сельского населения Кубани (конец XIX — первая треть XX вв.)". 1 Работа интересна тем, что в ее центре находится человек и его внутренняя побудительная мотивация. Изучая проблемы повседневности в истории Кубани, автор, что важно для нас, уделяет большое внимание традиционным формам жизненного уклада и бытовой культуре кубанских казаков. Так же немаловажным является освещение в данной работе различных отклонений или аномальных явлений в повседневной жизни. К сожалению, автор рассматривает подобные проявления изменившегося жизненного уклада только в революционный период, когда аномичность общества достигла своего апогея. Поскольку аномичность предполагает безнормность, то фиксирование отклонений от нормы в безнормном обществе задача не из простых. Гораздо более важным и правильным, на наш взгляд, является отслеживание и интерпретация социально обусловленных отклонений не в период социальных потрясений, а в период относительного спокойствия, но подготавливающего будущие потрясения.

Культуре кубанского казачества посвящена работа H.A. Тернавского «Культура кубанского казачества в конце XVIII — начале XX вв.: общие черты, этнические и региональные особенности». В ней освещается множество важных проблем казачьей истории, относящихся и к нашей проблематике. Это и этнические процессы, протекавшие на Кубани, отношение самодержавия к этническим особенностям кубанского казачества, взаимоотношения казачества с российским правительством, социокультурное взаимовлияние казачества и иногороднего населения.

Работа С. А. Головановой «Казачество Терека и Кубани: этнополитические и культурно-исторические особенности становления и эволюции (вторая половина XVI — конец XIX в.)» рассматривает общие закономерности формирования российского казачества, этническую и.

1 Абрегова Ж. О. Повседневная жизнь сельского населения Кубани (конец XIX — первая треть XX вв.): дис.. канд. ист. наук Майкоп, 2004.

2 Тернавсий H.A. Культура кубанского казачества в конце XVIII — начале XX вв.: общие черты, этнические и региональные особенности: дис.. канд. ист. наук Краснодар, 2004.

20 сословную динамику внутри северокавказского казачества, характерные «черты казачьего менталитета.1 Автор так же как и многие другие.

Iм п исследователи казачества, указывает на изменения, происходившие с кубанским казачеством в пореформенный период, на такие особенности его мировоззрения и ментальных установок, как выделение себя из других этнических групп, противопоставление себя другим этническим группам, в том числе и русской, двойственность этнического сознания.

Важным историко-культурным исследованием по истории казачества является диссертация В. И. Чурсиной «Духовная жизнь населения Кубани в. конце ХУШ-ХХ вв.: динамика и традиции народной культуры». 2.

В.И. Чурсина рассматривает духовную жизнь восточнославянского населения, в том числе и казачества, в процессе ее исторического развития. ' Для нас важным в этой работе является исследование эволюции этнокультурных традиций, в частности, автором рассматривается этнокультурная обособленность черноморцев и линейцев. Однако с образованием единого Кубанского казачьего войска происходит зарождение самосознания и самоназвания — «кубанские казаки». Складывающийся казачий субэтнос в социальном и культурном отношении был разнороден. В I данном вопросе автор солидарна с основными выводами В. В. Куцеева, также.

II указывавшего на различия мировоззренческих установок и поведенческих т' стереотипов казачества Кубани. Вместе с тем В. И. Чурсина отмечает характерный для всех слоев субэтноса высокий уровень пассионарности, позволивший внедрять наиболее активным членам казачьего социума новые ценности, идеалы и во времена серьезных общественно-культурных трансформаций.

В изучении девиантного поведения социальных общностей важнейшим критерием является определение системы ценностей, ведь ее основными.

1 Голованова С. А. Казачество Терека и кубаниэтнополитические и культурно-исторические особенности становления и эволюции (вторая половина XVI — конец XIX в.): дисс докт ист наук. Армавир, 2005.

2 Чурсина В. А. Духовная жизнь населения Кубани в конце ХУШ-ХХ вв: динамика и традиции народной культуры: дисс докт. ист. наук Краснодар, 2006 компонентами являются базовые для любого человека понятия добра и зла, смысла жизни, места человека в мире, наконец, представления человека о воздаянии за его поступки. Н. И. Бондарь, считает, что конфликты между людьми, социальными группами и в целом поколениями возникают из-за несовпадения ценностных установок.1 Об этом же говорят и некоторые теории девиантности. Поэтому рассмотрение системы ценностей кубанских казаков при исследовании девиантного поведения крайне важно. И одной из серьезных работ, освещающих ценностные установки кубанских казаков, является исследование И. Ю. Васильева «Государство и общество в системе ценностей кубанского казачества: конец XVIII — начало XX в.». 2 Как видно уже из одного названия работы, автор подвергает анализу ценностное восприятие кубанским казачеством государства и общества. Подробно рассматривается казачий монархизм, касательно которого делается вывод, что данное явление никогда не было однородным и постоянно изменялось. Так, кубанские казаки от сакрализации царской власти и особы царя приходят со временем (рубеж XIX — XX вв.) ко взгляду на царя как главного чиновника страны, которого можно и заменить.

Рассматривается И. Ю. Васильевым, конечно, и нравственная составляющая жизни казачества, что также затрагивает нашу проблематику.

Вопросы духовной жизни кубанского казачества изучает л.

Т.Н. Саркисьян. В своей работе она рассматривает ценностные ориентации казачества, анализирует этнические и этнокультурные процессы, способствовавшие созданию новой этнической общности — кубанское казачество, рассматривает специфические особенности мужской и женской казачьих субкультур.

1 Бондарь Н. И. К вопросу о традиционной системе ценностей кубанских казаков // Из культурного наследия славянского населения Кубани Краснодар, 1999. С. 3.

2 Васильев И. Ю. Государство и общество в системе ценностей кубанского казачества конец XVIII — начало XX в.: дис.. канд. ист. наук Ставрополь, 2008.

3 Саркисьян Т. Н Духовное наследие кубанского казачества: культурологическое исследование автореф. дис.. канд. культурологии Краснодар, 2009.

Важный шаг в развитии казаковедения и изучении особенностей мировоззрения, системы взглядов и поведенческих стереотипов казаков делает работа О. В. Матвеева «Историческая картина мира кубанского казачества: особенности военно-сословных представлений (конец XVIIIначало XX в.)». 1 Для нас данное исследование важно тем, что, оставаясь в русле исторической науки, оно, тем не менее, выполнено на стыке многих дисциплин. Используя ключевое в концепции А. Я. Гуревича понятие «картина мира», историк воссоздает историческую картину мира кубанского казачества с учетом «специфических уровней индивидуального и коллективного сознания, сословных представлений, ментальное&trade-«. 2 Проведенный О. В. Матвеевым анализ воинской ментальности кубанских казаков, включающий в себя существенный пласт представлений, стереотипов сознания и поведения, которые относятся и к повседневному бытию казаков, предоставляет новые сведения о кодах поведения, обычно-правовых формах жизни казаков, способствуя тем самым лучшему пониманию нормального/аномального в казачьем социуме. Кроме того выводы О. В. Матвеева позволяют точно установить ценностную систему координат, которая для казаков определяла их место в обществе, в иерархии власти, устанавливала, в связи с социальными трансформациями в казачьем обществе, их отношение к войне и воинской службе. Это крайне важно при рассмотрении вопросов взаимоотношения казачества и власти. Особенный интерес представляет пятая глава, в которой исследуются традиционные представления народа о власти, об обладающих властью людях: императорах, военачальниках и атаманах».

Анализ проблемы девиантного поведения требует привлечения ряда социальных теорий, для научного понимания и объяснения изучаемого феномена. Одним из детально разработанных социологических объяснений девиантного поведения является классификация Р. Мертона. В.

1 Матвеев О. В. Историческая картина мира кубанского казачества особенности военно-сословных представлений (конец XVIII — начало XX в) дис.. докт. ист. наук Краснодар, 2009.

2 Там же. С. 15. фундаментальном труде «Социальная теория и социальная структура» Р. Мертон представляет свою типологию девиаций, основанную на определении аномии как противоречия между одобряемыми обществом целями и социально одобряемыми средствами. 1 Поскольку ученый в своих научных изысканиях опирался на естественную для него среду капиталистического общества, его научные выводы тем более значимы для нашей работы, рассматривающей девиантное поведение кубанского казачества в условиях капиталистической формации.

Основная работа П. Сорокина «Социальная и культурная динамика: исследование изменений в больших системах искусства, истины, этики, права и общественных отношений» обосновывает теорию циклической л смены социокультурных типов в динамике общества. Данная теория позволяет выявить закономерности изменений стереотипа казачьего поведения, казачьей психологии во взаимосвязи с занимаемым социальным статусом и родом хозяйственной деятельности. Введенное П. Сорокиным понятие «социальное изменение» многогранно и способствует историческому пониманию широкого круга явлений, таких как трансформации социальных структур, практик, возникновение новых или обеспечение функционирования прежних групп, форм взаимодействия и поведения. Важным в работах П. Сорокина является то, что в них, изучая проблемы преступления и наказания, ученый заложил основу для установления взаимосвязи между преступностью и аномией, носящей, по его мнению, конфликтный характер.3.

Исключительную важность для нас имеет работа Я. И. Гилинского «Девиантология: социология преступности, наркотизма, проституции, самоубийств и других отклонений». 4 В ней рассматриваются социальные.

1 Мертон Р. Социальная теория и социальная структура М, 2006.

2 Сорокин П А. Социальная и культурная динамика исследование изменений в больших системах искусства, истины, этики, права и общественных отношений. СПб, 2000.

3 Сорокин П. А. Человек. Цивилизация Общество М, 1992 С. 141.

4 Гилинский Я. И. Девиантологиясоциология преступности, наркотизма, проституции, самоубийств и других отклонений. СПб, 2004 девиации и реакция общества на них (социальный контроль). Книга рассматривает основные формы девиантности: преступность, коррупцию, пьянство, самоубийства и т. д., что важно на конкретном историческом материале (так, например, имеется краткий очерк мировой истории самоубийств и самоубийств в России за Х1Х-ХХ вв.), позволяющем выявить общие тенденции развития девиантности и соотнести их с имеющимися материалами по кубанскому казачеству.

Методологическая основа исследования. Диссертационное исследование осуществлялось на основе важнейшего принципа исторического познания — историзма. Методологический принцип историзма ориентирован на познание вещей и явлений в их становлении, развитии и органической взаимосвязи с порождающими условиями.

В работе использовались традиционные специально-исторические (историко-сравнительный, историко-системный, историко-генетический) методы. Историко-сравнительный метод обладает широкими возможностями для познания, так как, во-первых, позволяет раскрывать сущность исследуемых явлений в тех случаях, когда она неочевидна, на основе имеющихся фактоввыявить необходимое и закономерное, с одной стороны, и качественно-отличное с другой. Во-вторых, этот метод дает возможность выходить за пределы изучаемых явлений и на основе аналогий приходить к широким историческим обобщениям и параллелям. В-третьих, он допускает применение всех других общеисторических методов и менее описателен, чем историко-генетический.

Историко-системный метод позволил задействовать в качестве системы казачью общину и исследовать одно из социальных свойств ее членовдевиантное поведение. Историко-генетический метод позволяет проследить эволюцию мировоззренческих установок кубанского казачества.

Исследование выполнено на стыке дисциплин: истории, социологии, девиантологии, исторической психологии, этнопсихологии и др., однако сделано оно в русле исторической науки и содержит в себе только ей присущие научные цели и задачи. То есть в диссертации нами используется инструментарий научной исторической методологии и методика исследования, использующая преимущественно исторические источники, что вовсе не исключает применение методов других научных дисциплин. При написании диссертационной работы автор исходил из разработанных в зарубежной и отечественной социологии девиантологических парадш м, которые дают возможность корректной интерпретации социальной истории кубанского казачества. Выявляя систему ценностей кубанских казаков: их представления о своем месте в обществе, воинской службе, государстве и власти, учитывая, какие предъявлялись ему ценностные требования, можно установить, что являлось нормой у казачества, и каковы отклонения от нее. Сочетание же исторического материала с методологией социологии девиантности и социального контроля позволяет углубить понимание причин, факторов и условий роста явлений девиантного поведения, раскрыть их влияние на различные сферы жизни общества и определить последствия такого воздействия. Исторические макротеории не способны должным образом объяснять «человеческую сущность» многих общественных явлений и процессов.1 В этих условиях наиболее эффективным нам видится использование социокультурного подхода, т.к. он имеет комплексную, универсальную природу, позволяющую «объединять в анализе различные социетальные сферы и уровни, сочетать формационный и цивилизационный, историософский и социологический, микросоциальный и макросоциальный подходы». 2.

Источниковая база исследования. Специфика предмета диссертационного исследования заключается в том, что анализ стереотипов поведения и ментальных установок кубанского казачества в истории и культуре этой этносоциальной общности требует тщательного подхода, т.к. искомые исторические свидетельства выступают в виде разрозненных.

1 Пушкарева Н. Тендерная теория и историческое знание. СПб., 2007. С 272.

2 Шевченко A.M. Социокультурная обусловленность ресоциализации дезадаптантов и девиантов в процессе общественных изменений. Ростов-на-Дону, 2004 С. 60.

26 элементов, вплетенных в обыденные явления исторического бытия: это и обычаи казачества, их поступки, эмоции как на личностном уровне семейного быта, так и во взаимодействии с обществом. Вместе с тем при констатации непосредственно различных видов девиантного поведения источники предоставляют немало фактов. В некоторых случаях, позволяя сделать и некоторые статистические обобщения. В целом имеющиеся в нашем распоряжении исторические источники можно разделить на несколько групп. Первая группа источников представлена делопроизводственной документацией. Это, прежде всего, документы официального характера, такие как приказы, рапорты, отчеты (РГВИА: ф. 330 — главное управление казачьих войскф. 970 — военно-походная канцелярия при Императорской главной квартире- 14 257 — штаб командующего войсками Кубанской области по местным войскамф. 1329 -войсковое правление Терского казачьего войскаГАКК: ф. 249. Канцелярия наказного атамана ККВ (бывшая канцелярия кошевых и войсковых атаманов Черноморского казачьего войска). Также к первой группе источников мы относим очень важные для нашего исследования материалы следственных дел, которые содержат представления казаков о царской и местной власти (ГАРФ: ф. 94 — верховная распорядительная комиссия по охранению государственного порядка и общественного спокойствияф. 109 — третье отделение собственной его императорского величества канцелярииГАКК: ф. 454 — канцелярия начальника Кубанской области и наказного атамана Кубанского казачьего войска). Отдельно стоит выделить документы содержащие истории полков Кубанского казачьего войска (ГАКК: ф. 670 -Коллекция документов по истории Кубанского казачьего войска). Данный фонд интересен тем, что его тексты содержат устные рассказы кубанских казаков. Эта же особенность характерна и для фонда 721 — пристав 1-го участка Темрюкского уездного полицейского управления.

Вторая группа источников представлена материалами периодической печати, публицистикой. Периодическая печать (в данном случае «Кубанские войсковые ведомости», впоследствии переименованные в «Кубанские областные ведомости», «Русский инвалид») отличается своим официальным характером. Наряду с несомненными преимуществами, такими как описание бытовых деталей, подробностей казачьей жизни, обычно опускаемых в научных исследованиях современников, необходимо также отметить тот факт, что оба издания подходили к характеристике внутренней жизни казаков несколько претенциозно, подчеркивая явно более положительный опыт казачьего общественного устройства в сравнении, например, с иногородним. Среди публикаций большой объем занимают материалы о заселении казаками Закубанья, распоряжения властей касательно колонизации, реакция кубанского казачества на данное событие.1 Ценность представляют также заметки, содержащие отклики и критику на преобразования в казачьих войсках.2.

Законодательство. В исследовательской работе нами были использованы делопроизводственные документы, административные материалы, отчеты высших должностных лиц, отражающие деятельность различных государственных и областных органов в период проведения буржуазно-либеральных реформ. Особенный интерес представляют Материалы Сборника правительственных распоряжений по казачьим (иррегулярным) войскам, которые освещают вопросы экономики, земельного устройства, проблем жизнеобеспечения всех казачьих войск. Отдельные положения и постановления по каждому казачьему войску, регламентировавшие жизнь и службу в каждом конкретном случае, регулировавшие общественные и земельные отношения казаков и.

1 Каменев Н Несколько слов о колонизации Западного Кавказа вообще и Псекупского полка в особенности//КВВ 1867 7 окт., № 39, Приказы по Войску кубанскому//КОВ 1873 26 мая, № 20, Барилко И Г Переселение за Кубань Черноморского (ныне Кубанского) войска в 1860-м и 61-м годах по проекту князя Барятинского и Главнокомандующего правым флангом — Закубанским графа Евдокимова Воспоминание // КОВ 1911 8 окт, № 213, Обзор колонизации Закубанского края//Русский инвалид 1864 17(29) окт, № 230.

2 Военно-окружная система на Кавказе, в Оренбургском крае и в Сибири // Русский инвалид 1865 6(18) авг.

3 Сборник правительственных распоряжений по казачьим войскам СПб, 1870−1917 Том V за 1869 год СПБ., 1871 С 9−13, 15−19- Том XXVIII за 1892 год СПб, 1893 С 222−226, Том ХХХХШ за 1907 год СПб, 1908. С 169. определявшие повседневное поведение в войсках и в станице содержатся в «Положении об общественном управлении станиц казачьих войск». 1 Кроме того интерес представляют отдельные законоположения и акты по вопросам местного самоуправления опубликованные в местных продолжающихся и периодических изданиях. Изучение данной группы источников показало всю сложность и противоречивость взаимоотношений государственных и местных казачьих органов управления, населения и власти.

Сборники документов. Издаваемые в дореволюционный период исторические документы, как правило, касались ранней истории кубанского казачества, лишь отчасти затрагивая события пореформенных лет на Кубани. Все же можно отметить «Сборник исторических материалов по истории Кубанского казачьего войска» и опубликованные П. Кириловым документы по событиям переселения казаков за Кубань.

Изданная в советский период «Хрестоматия по истории Кубани» содержит в себе значительный объем документов в основном по социально-экономической проблематике.4 Интерес представляет опубликованный в советский же период сборник документов, освещающий события революционного движения на Кубани в годы первой русской революции, в том числе в сборнике затрагивается история волнений в казачьих войсках.3.

Из современных изданий можно отметить сборник материалов и документов по истории столицы Кубанского войска «ЕкатеринодарКраснодар. 1793−1993». 6 Важные сведения по казачьей истории содержатся в сборнике документов «Новороссийск — от укрепления к губернскому городу». Интерес вызывают материалы о недовольстве казаков.

1 Положение об общественном управлении станиц казачьих войск СПб., 1891.

2 Законоположения и правительственные распоряжения, касающиеся Кубанской области и Кубанского казачьего войска и распоряжения областного начальства // Кубанская справочная книжка 1894 года. Екатеринодар, 1894. С. 1−143.

3 Дмитренко И. Сборник исторических материалов по истории Кубанского казачьего войска СПб., 1898- Кирилов П. Кубанская старина. К истории колонизации Закубанского края // КОВ 1899. №№ 246, 248, 249−255, 257−260.

4 Хрестоматия по истории Кубани: Документы и материалы Краснодар, 1975.

5 Революционное движение на Кубани в 1905;1907 гг Сборник документов и материалов Краснодар, 1956.

6 «Екатеринодар — Краснодар. 1793−1993». Краснодар, 1993.

Положением о заселении предгорий западной части Кавказа", улаживании «казачьего вопроса». Находят свое отражение вопросы устройства казачьего быта на новых землях.1.

Научная новизна диссертационного исследования состоит в следующем:

1. Впервые осуществляется комплексное исследование различных сторон жизни кубанских казаков во второй половине XIX — начале XX века: политической, общественной, бытовой с позиции определения «нормального» / «аномального» поведения. В работе подвергаются анализу социально-экономические, политические, этнокультурные, психологические факторы, влиявшие на становление и развитие такого сложного исторического феномена, как казачество.

2. Введенные в научный оборот материалы Российского государственного военно-исторического архива, Государственного архива Российской Федерации, Государственного архива Краснодарского края позволили определить девиацию в казачьей среде как историко-социальное явление и обосновать взаимосвязь девиантного поведения кубанских казаков с общероссийской аномией ценностей во второй половине XIX — начале XX в.

3. Доказывается, что взаимоотношения кубанского казачества и государственной власти во второй половине XIX — начале XX в. несводимы к констатации о безоговорочной поддержке казачеством существовавших порядков или же о безоговорочной оппозиционности режиму.

4. Выявлена взаимосвязь между девиантным поведением кубанского казачества во второй половине XIX — начале XX в. и его прежним жизненным укладом, имевшим место до жесткого подчинения казачества государственной власти.

1 Герасименко А., Санеев С. Новороссийск — от укрепления к губернскому городу Краснодар, 1998.

5. Делается вывод о том, что правонарушения в среде кубанского казачества были связаны с низким уровнем его правовой культуры, а власть, борясь с разнообразными девиациями, большей частью не пыталась искоренить данную проблему.

Положения, выносимые на защиту:

1. Девиантное поведение кубанских казаков во второй половине XIXначале XX в. было вызвано бурным развитием капитализма в России и на Кубани, трансформацией традиционного уклада казачьей жизни. Не менее значимым, чем вышеуказанный социально-экономический фактор, был фактор политический — двойственная политика правительства в отношении кубанского казачества: с одной стороны, власти были заинтересованы в боеспособном военном сословии, а с другой стороны, — стремились развить в казачьем сословии гражданское начало. Культурный фактор состоял в противоречии традиционного семейного воспитания с образованием и воспитанием, проводимым через школы нового типа (по реформе образования 1860-х гг.).

2. Трансформация ценностно-нормативной системы российского общества в изучаемый период вызвала в кубанском казачестве рост массовой политической, социальной и правовой девиантности. Девиантное повеление являлось следствием социальной адаптации кубанских казаков к меняющимся нормам и условиям жизни. Разрушение традиционных устоев вынуждало казаков в меняющихся социально-экономических условиях искать новые формы приспособления и самоорганизации, нередко отклоняющиеся от предписанных в обществе норм.

3. Преступность как форма социальной девиантности формировалась в среде казачества в конкретно-исторических условиях и определялась как кризисом традиционного уклада, так и несовершенством правовой системы и правоприменительной практики (несоответствие между преступным деянием и мерой наказания). Вместе с тем сохраняли частичное влияние на преступность факторы культурной особости казачества. Военная обстановка, необходимость выживания в определенной исторической среде надолго вперед определили условия формирования казачьего быта и психологии. Поэтому некоторые поступки казаков, определяемые нами как девиантные, являлись следствием особенностей прошлого жизненного уклада: разбой и хищения (как проявление удальства), воровство общинной собственности (общее — значит ничье) и т. д.

4. На протяжении второй половины XIX — начала XX в. происходило изменение казачьего менталитета под воздействием политики государства, которое развивало те элементы казачьей жизни, что были необходимы для служения ему. Все же тщательно формируемый государством казачий монархизм и лояльность к существующим политическим устоям по-прежнему соседствуют с исконным казачьим свободолюбием, стремлением к самостоятельности. Чрезмерное административное давление, всеобъемлющий мелочный контроль государства способствовал проявлению казаками недовольства. Приток иногородних также имел некоторое влияние на политическое мышление части казачества, выражавшееся в недовольстве и даже неприятии существующей политической реальности.

5. Постепенное изменение ценностей кубанского казачества, новые экономические условия жизни порождали девиантное поведение казаков в их повседневной жизни. В период второй половины XIX — начала XX в. фиксируется упадок общественной и семейной нравственности: потеря уважения к старшим, нарушение дисциплины, как на службе, так и в быту, изменения отношения к семье и браку.

6. В рассматриваемый промежуток времени наблюдался конфликт между нормами права Российской империи и обычноправовыми нормами, устоявшимися в традиционном казачьем обществе. С одной стороны, власти пытались строить свои взаимоотношения в рамках государственного права, одновременно оказывая некоторое снисхождение, к традиционным способам социального контроля, учитывая исторически сложившийся феномен казачьей вольности. Указанное обстоятельство в совокупности с особым восприятием кубанскими казаками своего статуса в рамках Империи и отсутствием в органах правосудия эффективного инструментария для осуществления справедливости в обществе приводило к распространению правового нигилизма и, как следствие, правовых девиаций (самосудов).

Теоретическая и практическая значимость исследования обусловлена тем, что предложенный анализ девиантного поведения кубанского казачества во второй половине XIX — начале XX века может оказаться полезным при исследовании широкой проблематики социально-экономического развития пореформенной России. Материалы, положения и выводы диссертации могут быть использованы при написании научных работ по истории кубанского казачества, в процессе преподавания курсов История Кубани" и «История России», при разработке мер в контексте современного процесса возрождения казачества.

Апробация работы. Диссертация была обсуждена на заседании кафедры истории и методики ее преподавания Славянского-на-Кубани государственного педагогического института, апробировалась на всероссийских и международных конференциях. Автор имеет шесть публикаций, в том числе одну статью в периодическом научном издании, рекомендованном ВАК Министерства образования и науки РФ. Основные результаты опубликованы в центральных и российских изданиях. Материалы исследования использованы в учебном процессе Славянского-на-Кубани государственного педагогического института в преподавании спецкурса по истории кубанского казачества.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованных источников и литературы.

Заключение

.

Таким образом, исторические условия существования казачества во второй половине XIX — начале XX вв. были определены капиталистическими преобразованиями в российском обществе. Кубанское казачество в этот период переживало серьезную трансформацию в первую очередь своей социальной структуры. В российском обществе в целом происходили изменения ценностных ориентаций, регулятивов поведения. Прежние формы девиантного поведения питались новой природой развивающегося капитализма. Возникали и новые формы девиантного поведения. Все это касалось в полной мере и казаков Кубани.

Исторический анализ девиантного поведения кубанского казачества показывает, что оно было обусловлено объективными изменениями, под воздействием реформ, условий жизнедеятельности казаков и процессом формирования новой социокультурной среды. Усиленный фактором денег, личной наживы, возмущением против несправедливо нажитых состояний капитализм стал катализатором того многообразия девиантного поведения, которое было описано нами в исследовании. Тем самым формы девиантного поведения были зависимы от основных тенденций социально-экономического и политического развития России во второй половине XIXначале XX вв. Особенностью повседневных занятий, оказавших влияние на формирование историко-психологической специфики кубанских казаков, было сочетание военной службы, высокоорганизованной внутренне и внешне, с сельскохозяйственными работами, требовавшими относительно высокой степени самоорганизованности.

Капиталистическое развитие ставило перед обществом совершенно новые жизненные приоритеты, которые входили в противоречие с существовавшими в казачьей культуре традициями, в том числе с теми, которые были сформированы под влиянием православия. Казачья среда в основе своей формировалась в условиях экономического факторанатурального хозяйства и культурного — господства православной идеологии. В новых условиях товарное хозяйство стало рыночным, при этом идеология осталась прежней. Это привело к тому, что личное богатство разбогатевших казаков стало восприниматься как несправедливое, не только на уровне морально-этических представлений казачьих низов, но и на наивно-религиозном уровне их сознания. К тому же власти не смогли ничего дать обществу, чтобы отвлечь его внимание от крепнущей убежденности в несправедливости неправедно нажитого богатства и властей, потворствующих этому. Казаки, воспитанные на традиционных ценностях, таких как религиозная мораль, общественные идеалы равенства и братства, принцип общинности и т. д. столкнулись с совершенно новыми, чуждыми для них понятиями капитализма: обогащение, предпринимательская деятельность, индивидуализм. Данный конфликт вызвал рост и эволюцию девиантных явлений — обмана, преступности, аморальности, коррупции, представлявших собой адаптацию членов казачьего общества в условиях общественной аномии.

Во второй половине XIX — начале XX вв. кубанское казачество было внешне практически лояльным государственной власти. Однако идея «вольности», выражавшаяся главным образом в стремлении к свободе, 1 независимости и являвшаяся неотъемлемой частью группового самосознания кубанских казаков, не позволяла казаку быть внутренне покорным власти.

Память об историческом прошлом давала выход рецидивам непослушания властям. Новые же общественно-экономические преобразования закладывали еще одну основу возможной конфронтации казачества и государства. Мировоззрение казачества, изменившееся особенно при характеристике роли и самооценки казаков в новых для них условиях, обусловливало девиантное поведение. Кубанские казаки, фактически (и они это чувствовали), не являлись полупривилегированным сословием. Понимание падения собственной значимости в обществе, где теперь ценился не тот факт, что ты казак, не доблесть воина-защитника, а лишь деньги — главный критерий успеха нового времени.

Социальное расслоение казачества, несправедливая политика царизма в аграрном секторе, тягота воинской повинности, неспособность властей эффективно защищать жизнь и имущество своих подданных в условиях быстрорастущей преступности обуславливали противогосударственные преступления. Подобная политика в сочетании с проникновением в народные массы либеральных и социалистических идей, индивидуализмом новой эпохи способствовала формированию политического мышления, помогла части казачества прийти к выступлениям против государственной власти. Этот процесс не был исключительно кубанским или казачьим, поскольку рассматриваемые в данный период экономические, политические и социальные процессы были характерны для развития России в целом. Следовательно, мы имеем дело не только с региональным, но и общенациональным процессом. Казачество, имея более благоприятные социально-экономические предпосылки для развития капитализма в сравнении с другими регионами России, имело более глубокие основания для формирования и развития девиантного поведения в социальной сфере.

Зависимость девиантного поведения от новых социально-экономических условий жизни мы обнаруживаем и в иных сферах казачьего быта. Массовыми становятся такие явления как должностные преступления, воровство, грабежи, насилие в семье. Этому процессу способствовали совершенно новые жизненные приоритеты, которые входили в противоречие с существовавшими в казачьей культуре традициями. Разрушение обычаев, которые лежали в основе казачьей общины, неопределенность в критериях и границах дозволенного способствовали воспроизведению массовых девиаций в казачьей среде. На уровне семейно-бытового уклада происходили процессы постепенного разрушения традиционных ценностей. При этом данный процесс сопровождался стремлением сохранить видимость прочности казачьей семьи и общины. Однако новые условия общественного I н щ развития вносили свои коррективы в закономерности развития казачьего семейного института. Либерализация правового статуса личности, получение образования серьезно пошатнули в казачьей семье непререкаемый ранее родительский авторитет. Малая семья стремилась к своей независимости. Не сдерживаемый разрушенными традициями индивидуализм нередко приводит к эгоизму, желанию удовлетворить инстинктивные запросы. В этом кроется причина многих преступлений, совершившихся во второй половине XIX — начале XX вв., в том числе и в семье.

На девиантное поведение серьезное влияние оказывает социальный контроль со стороны государства, то, как закон реагирует на нарушения установленных правил. Однако система отечественного уголовного права вплоть до начала XX века была не идеальна вообще. Государство не справлялось с процессом общественного регулирования поведения людей, с которым связано формирование и развитие социальных норм. Количество преступлений в начале XX века росло в геометрической прогрессии. Применительно к кубанскому казачеству существовавшая проблема усугублялась тем, что на общинный быт казачества, семейно-бытовые |1 отношения, образ жизни и т. п. оказывало серьезнейшее влияние обычное право. Механизм правового регулирования (то есть реализации законов и социальных норм) не был развит в достаточной мере. Для казачьего.

1, самосознания стало неизбежным столкновение двух концепций: первая р!, предусматривала наказание за нарушение общественного порядка со.

У/ стороны общества, а вторая со стороны государства. В нашем случае ни одна из них не взяла верх, о чем свидетельствует наличие как самосудов, так и официальных судебных процессов. Такая двойственная позиция складывалась в условиях низкого уровня правовой культуры кубанских казаков, распространения морали преступников, позиции государства в судебных вопросах. С к.

I я1.

Распространение разного рода преступлений среди казачьего населения (в особенности воровства) делало их заурядным явлением, способствуя общему правовому нигилизму и совершению мелких уголовных преступлений. Ментальность в сфере обычного права казачьего самосознания, в сочетании с государственным бездействием в отношении разгула преступности, несовершенство судебной системы, заставляли казачество реагировать на девиантное поведение, руководствуясь архаичным правилом обычного права: «око за око, зуб за зуб». Семейно-бытовой уклад кубанских казаков в новых условиях также оказался в значительной степени подверженным девиации. Учитывая уровень растущей преступности как следствие кризиса государственной власти, правоохранительных и правоприменительных органов, отсутствия в органах правосудия эффективного инструментария для осуществления справедливости в обществе, кубанское казачество следует архаичным нормативным установлениям. Самосуды над ворами и убийцами с конца XIX века стали практически основными «внесудебными» действиями кубанских казаков.

Таким образом, исторический процесс формирования кубанского казачества сопровождался таким элементом личной и общественной жизни казаков, как девиантное поведение. Исторически исследуемый компонент общественного развития был напрямую связан с социально-экономическими процессами, как общероссийского (развитие капитализма), так и регионального (оформление кубанского казачьего войска) масштаба.