Культ медведя в палеолите Европы

1.1. Общая характеристика темы.

Изучение различных сторон духовной жизни древнего человека является одним из сложнейших направлений в современной науке о первоначальных этапах становления и развития человеческого общества. Сложность исследований определяется как громадной удаленностью палеолитической эпохи во времени, так и значительной обедненностью источниковедческой базы. Тем не менее, на протяжении всего существовании палеолитоведения эти проблемы всегда волновали ученых. К настоящему времени достигнуты определенные результаты, хотя, конечно, можно говорить только о выработке каких-то общих, первоначальных концепций, нуждающихся в дальнейшем развитии и детальной разработке. В предлагаемой работе представлена одна из таких попыток изучения ментальной жизни древнего человека на основе анализа археологических материалов.

Временем возникновения и оформления общих представлений, отвлеченных по характеру своих проявлений от конкретной, повседневной, хозяйственной деятельности первобытного человека, в настоящее время принято считать довольно широкий временной промежуток — от позднего ашеля до начала верхнего палеолита.

В современном палеолитоведении мустьерские погребения, зоолатрия (т.е. культ животных) и знаковое творчество эпохи мустье рассматриваются как бесспорные проявления уже сформированного и достаточно развитого мировоззрения палеоантропа.

Изобразительное творчество, погребальная практика и зоолатрия считаются основными элементами духовной культуры и неоантропа, существовавшего в позднем палеолите. Глубокая взаимосвязь между этими явлениями обусловлена единством восприятия окружающего мира первобытными людьми, которое обычно при изучении подразделяется на две категории: материальной и духовной культуры.

Одной из основ стабильной жизнедеятельности первобытного коллектива практически была охота, приносившая максимум необходимого — белковую пищу, материал для строительства жилищ, топливо, сырье для изготовления ряда орудий, одежды, украшений.

Вследствие этого очевидно и то, что такие формы ранних религиозных представлений как анимизм и тотемизм выражались в анимализме, который занимал центральное место в палеолитическом искусстве. Кроме того, эти же представления находят отражение и в других сторонах неутилитарной деятельности человека: так в контекст многих погребений были включены символические части туши (голова, лапы) животныхв культурном слое некоторых стоянок отмечались факты особого расположения и преднамеренного размещения «необычных частей скелета — черепов, лап, хвостов и т. д.» [Ефименко, 1938: 428].

Бесспорно, что рассматривать тему отношений человек — зверь в палеолитическую эпоху возможно только на основании комплексных исследований, базирующихся на данных, как археологических источников, так и естественно — научных дисциплин. Практика привлечения данных этнографии для иллюстрации и интерпретации, обнаруженных при изучении того или иного памятника необъяснимых с утилитарной и функциональной точки зрения отдельных находок и определенных структур и комплексов, не всегда, или лучше сказать, очень редко удачна. Корпус этнографических материалов необычайно богат, он охватывает сообщения о разных сторонах жизни народов всего мира. Однако, как справедливо указывал С. А. Токарев «культуры современных народов, даже самых отсталых, далеки от подлинной первобытности, и это надо сказать и о их верованиях: какими бы архаичными они ни были, они уже прошли большой исторический путь развития» [Токарев, 1990: 24]. Следовательно, этнографическая параллель или аналогия далеко не всегда может быть адекватна в предпринимаемом исследовании и нуждается в тщательной процедуре проверки правомочности ее использования. Существует достаточно большое количество работ, рассматривающих эту проблему [Васильев, 1987; Токарев, 1990].

Итак, предметом предпринятого мной исследования было детальное изучение свидетельств почитания или, говоря традиционным языком, «культа» самого крупного наземного хищника — медведя, представленных в археологических источниках палеолитической Европы.

Исходный принцип зоолатрии заключается в особом, ином, нежели утилитарное, отношении не только к какому — то одному зверю, но и к целой группе животных, в которой какой-то определенный вид, как правило, занимает центральное положение. Всю совокупность этих животных можно разделить на две неравные по количеству видов части: крупные травоядные и плотоядные. В ряду первых следует назвать лошадей, бизонов, мускусных быков, горных козлов, мамонтов, носорогов, оленей. Ко вторым относятся ископаемые представители семейства кошачьих, медведей, волк, песец. Птицы представляют собой наименее изученный сегмент сферы зоолатрических отношений и практически в работе не рассматриваются.

Бурые и пещерные медведи — одни из наиболее заметных представителей животного мира в жизни первобытного человека. Именно этим и обусловлен мой выбор этого вида в качестве основного объекта исследования. Кроме того, свидетельства особого внимания, почитания, т. е. всего того, что принято обозначать ёмким понятием культ, по отношению к медведю, возможно, обнаруживается уже на памятниках ашельской эпохи [Верещагин и др., 1980; Гусейнов, 1973], то есть является одним из самых древних проявлений зоолатрии [Столяр, 1985].

Единственным достоверными свидетельствами культа медведя эпохи палеолита для нас являются археологические источники, которые представляют собой материальные свидетельства тех или иных явлений и событий прошедшего времени. Из этого следует, что большая часть и ключевая составляющая культа — устные формулы, действия, не оставляющие следов и т. д., т. е. «исторический» аспект культа — остается за пределами наших исследовательских возможностей, т. е. изучению подлежат лишь следы ритуальной практики. Поэтому, в работе будет представлена археологическая часть этого явления, «которая отражена в материальных остатках и дана нам в момент раскопок» [Леонова, Смирнов, 1976: 17]. Естественно, что это обстоятельство определяет весь характер предпринятого мной исследования.

1.2.

Актуальность темы

.

В результате многолетних исследований различных археологических памятников эпохи палеолита были собраны определенные свидетельства неутилитарной деятельности охотников — собирателей, связанной с почитанием животных. С ашельского времени, по данным из кавказских пещерных стоянок, медведи оказались в центре особого внимания палеоантропов, Выражением этого отношения на материальном уровне стала организация медвежьих костных комплексов [Столяр, 1985; Смирнов и др., 1999], а позднее, в верхнем палеолите — изготовление подвесок из медвежьих зубов и костей, создание гравированных, рисованных и скульптурных изображений [Абрамова, 1962 — Azema, 1990 — Larte et al., 1874 — Plemer, 1971].

Однако в современном палеолитоведении, зачастую, исследователями самых разных направлений и представителями смежных дисциплин (особенно, палеонтологами) сама возможность изучения темы «отношения человек — медведь» в разных аспектах жизнедеятельности коллективов охотников — собирателей позднеплейстоце-новой Европы, или ставится под сомнение или, практически, отвергается. Столь категоричные негативные выводы, как правило, основываются на результатах изучения материалов только нескольких памятников, которые впоследствии используют в качестве эталонных для иллюстрации причин отрицания того или иного явления в целом.

Однако новые полевые исследования время от времени представляют материалы, не согласующиеся с этими негативными концепциями, созданными на основе нерепрезентативной выборки данных.

Интенсивное развитие новых специализированных методов исследований, таких, например, как планиграфия, палеоэкология, архео-зоология, позволяют увеличить информативность источниковедческой базы. Использование новых направлений в изучении основных археологических источников, на примере исследования неутилитарной деятельности палеолитического человека в отношении медведей, демонстрирует органическую связь этого явления с изучением и реконструкцией палеоэкологической адаптации, хозяйственно-бытовой и социально-экономической деятельности первобытных коллективов охотников-собирателей.

Общие исследования неутилитарной деятельности обитателей Европы в палеолитическую эпоху, связанной с почитанием животных, в незначительной мере привлекают имеющиеся материалы по хищникам, в том числе и медведям. В большинстве работ посвященных изучению мировоззренческих представлений палеолитического человека основное внимание уделяется крупным травоядным животным, тогда как хищники упоминаются лишь в качестве примера незначительной роли некоторых групп зверей в жизни первобытных охотников-собирателей [например, ЬегоьОоигЬап, 1964, 1971]. Однако именно с представителями семейства Игаёае связаны одни из первых, известных на сегодняшний день, свидетельств неутилитарного внимания к отдельным костным остаткам (или частям туши ?). А в недавно открытой пещере Шовэ (Франция), одной из наиболее ранних галерей пещерного верхнепалеолитического искусства, среди сотен изображений хищники составляют довольно весомую часть, игаёае, при этом, представлены не только в технике гравировки и настенной живописи, но и преднамеренным экспонированием крупного черепа пещерного медведя.

Новые свидетельства почитания медведя, поступающие с разных памятников, как отечественных, так и зарубежных, исследуемых с использованием современных методик, отчетливо демонстрирует необходимость объединения и осмысления разрозненных данных из ранее исследованных стоянок, проведения своеобразной ревизии всего имеющегося материала. Это, в конечном итоге должно привести к более корректному решению вопроса о формах и месте зоолатрии в представлениях палеолитического человека об окружающем мире. Такое исследование, проделанное в предлагаемой к обсуждению работе, несомненно, актуально.

1.3. Цели и задачи исследования.

Основной задачей предлагаемой работы являлись сбор и обработка данных о материальных свидетельствах неутилитарной деятельности коллективов палеолитических охотников-собирателей Европы, по отношению к представителям семейства Цгаёае. К ряду таких свидетельств относятся: отличающееся от хозяйственно-бытового использование символических частей туш (костей) этих зверей, использование натуральных символов животного (подвески из зубов, костей и т. д.), а также изображения животного. Подобная деятельность указывает на особое отношение к тому или иному животному в палеолите.

Аргументированное обоснование отнесения тех или иных костей из первых двух категорий находок, обозначенных выше (которых довольно часто рассматривают с точки зрения естественных, а не антропогенных факторов), к группе почитаемых предметов, представляют собой определенную сложность. Поэтому были отдельно рассмотрены тафономические особенности формирования естественных костных скоплений Цгаёае и данные по охоте на медведей в позднем плейстоцене, полученных с разных типов стоянок. Для решения возникавших вопросов использовались основы планиграфи-ческого, палеоэкологического и археозоологического методов.

Основной целью предлагаемой работы являлось создание обобщающей характеристики культа медведя в палеолите Европы. На основе как широко известных, так и практически не используемых материалов, были последовательно рассмотрены отдельные аспекты (костные комплексы, подвески, изображения) культа. А в итоге проведен многофакторный анализ всего комплекса составляющих культа медведя с целью определения наличия или отсутствия внутренней взаимосвязи названных выше компонентов.

Важной задачей в создании обобщающей характеристики было выявление общих принципов содержания каждого порознь и всех аспектов культа вместе, особенностей размещения каждой из категории почитаемых предметов в связи с общим процессом жизнедеятельности коллективов охотников-собирателей.

Существенным вопросом являлся также и определение места культа медведя в общей системе зоолатрии, одной из важнейших составляющих мировоззрения палеолитического человека.

1.4. Источниковедческая база.

В работе были использованы публикации и архивные материалы, содержавшие полевую документацию, а так же материалы из коллекций ряда отечественных и зарубежных музеев.

Костные остатки, наряду с корпусом изображений, являются основными материальными свидетельствами утилитарного или неутилитарного отношения к данному зверю, т. е. наличия культа медведя. А между тем, остеологические материалы практически не рассматривались как полноценный археологический источник. И поэтому наши знания о людях, живших в эпохи мустье и верхнего палеолита сегодня, как правило, ограничиваются результатом изучения палео-антропологических материалов, различных орудийных форм и технологических приемов обработки камня. К сожалению, костные остатки крупных и мелких млекопитающих до определенного времени не собирались при раскопках в обязательном порядке, как это происходило с каменными орудиями. Поэтому сегодня многие, прежде всего зарубежные, но также и отечественные археологические памятники не могут быть подвергнуты всесторонне рассмотрению и полноценному анализу из-за отсутствия репрезентативных остеологических коллекций. Однако по ряду памятников было опубликовано достаточно информации (детальные планы раскопанных участков, фаунистические списки с указанием не только видов и количества животных, но и их костей, и т. д.), для проведения корректного анализа и сравнений.

Мной были изучены и привлечены все данные из большого количества (чуть менее 300 наименований), прежде всего, зарубежной научной литературы. Благодаря этому, удалось собрать практически все свидетельства о культе медведя в палеолите Европы. Большинство использованных работ были опубликованы в зарубежных периодических, зачастую региональных малотиражных изданиях, таким образом, полученные оттуда сведения зачастую неизвестны представителям «большой науки», в то время как в них содержится много ценных материалов.

Использование архивных материалов было ограниченно изучением полевых отчетов о работе на стоянке Каменная Балка II (р. Дон), хранящимся в Архиве Института Археологии РАН, и описей фауни-стических находок из раскопок стоянки Каменная Балка II, хранящимся в Архиве КИИ Музея Антропологии МГУ — архивные №№ 531 — 627.

Кроме того, были рассмотрены некоторые образцы палеолитического искусства из раскопок Авдеевской палеолитической стоянки (Музей Антропологии МГУ, коллекционные №№ 4771 / 4379 и сл.), Ла Марш (коллекционный № 64.97.43, Музей Человека, Париж, Франция), Пешиале (коллекционный № 73 758- Музей Сен — Жер-мен, Париж, Франция), Труа Фрер (коллекционные №№ 55.33.53 и сл., Музей Человека, Париж, Франция).

1.5. Методическая основа исследования.

В основу методологии исследования костных медвежьих комплексов в представленной работе легла методика изучения такого сложного культурно-идеологического явления, как погребение, впервые предложенная в общетеоретической работе Н. Б. Леоновой и Ю. А. Смирнова [1976: 16 — 23]. Следствием развития и усовершенствования этой методики, а так же использования ее при изучении конкретного материала, стала монография Ю. А. Смирнова «Мустьер-ские погребения Евразии» [Смирнов, 1991]. Основой этой методики является формально-количественный анализ, базирующийся на системе описания, сочетающей в себе и формальный, и системный подходы. Применение ее позволяет достаточно полно описывать сложные структуры и проводить последующие сопоставления на корректной основе.

Изучение данных по анализу пространственного распределения фаунистических и культурных остатков на рассматриваемых палеолитических стоянках было выполнено на основе планиграфического метода, предложенного Н. Б. Леоновой [Леонова, 1982, 1994].

Изучения образцов палеолитического искусства и их взаимосвязи со структурой памятников было основано на идеях и работах З. А. Абрамовой, М. Д. Гвоздовер, А. Д. Столяра, А. Леруа-Гурана [Абрамова, 1962; Столяр 1985; Суогёоуег, 1995; ЬегоьОоиг11ап, 1965]. Основной методологических подход базировался на комплексном анализе всех имеющихся материалов, как археологических так и естественнонаучных. Что позволяло получить максимально полную информацию, учитывая современный уровень развития наших знаний.

1.5. Научная новизна работы.

В представленной работе впервые рассмотрены все, без региональных и временных ограничений, костные медвежьи комплексы созданные в Европе в эпоху палеолита, а также изделия прикладного (подвески из медвежьих зубов и костей), мобильного и монументального искусства верхнего палеолита (изображения медведей). Исследование такого объема по данной тематике предпринято впервые.

Следует отметить, что особую сложность, по сравнению с открытыми стоянками, представляет собой изучение результатов процессов накопления костей в пещерах. Наибольшую трудность в этом случае представляет собой определение характера аккумуляции костей — т. е. их естественное или антропогенное происхождение. Проблема накопления костей медведей в пещерах, на сегодняшний день, является одной из наиболее актуальных в археозоологии. Именно поэтому в работе уделено особое внимание подробному сравнению тафономических и планиграфических особенностей размещения костей медведей в местах их зимовок и естественной гибели, на кратковременных стоянках и долговременных поселениях, а так же в местах, ассоциируемых с неутилитарной деятельностью палеолитических охотников.

Исследования пространственного распределения фаунистических остатков в пещерных палеонтологических памятниках показали значительное сходство с подобным распределением, фиксируемым в культурном слое пещерных археологических памятников. Поэтому при субъективном критическом отношении к медвежьим костным комплексам не составляло труда привести множество аргументов в пользу их естественного происхождения. Однако применение комплексного системного подхода к каждой категории свидетельств культа медведя и их многофакторный анализ выявил общие закономерности, характерные для неутилитарной деятельности коллективов охотников-собирателей в отношении представителей семейства игас1ае. Исследование, направленное на выявление закономерностей формирования костных скоплений и выделение признаков их утилитарного и неутилитарного характера, проведенное на большом фактическом материале также предпринято впервые.

По существу, на примере одного из целого ряда почитаемых в палеолите животных рассмотрены и проанализированы материалы по взаимовстречаемости и сочетанию изображений и костных остатков.

До сих пор, в работах, посвященных культу медведя, рассматривались лишь его отдельные аспекты, без учета их внутренней взаимосвязи. Кроме того, многие материалы, связанные с данной проблемой, были представлены в разрозненных, часто малодоступных изданиях. В этой работе предложена методика комплексного изучения культа определенного животного без его вычленения из общей системы зоолатрии. Все это вместе и составляет научную новизну данного исследования.

1.6. Апробация работы.

Основные положения работы изложены в 5 публикациях на русском языке общим объемом 1,3 п.л. и обсуждались на конференциях SETI в 1999 — 2000 гг., на юбилейной конференции, посвященной 60 — летию кафедры археологии Исторического факультета МГУ, на семинарах в университете Экс-ан-Прованс (Франция).

1.8. Структура работы.

Диссертация состоит из введения, трех основных разделов и заключения, списка литературы, списка сокращений и четырех приложений. Во введении обосновывается актуальность темы исследования, определены его цели и задачи, методическая основа и источниковедческая база. Первый раздел посвящен истории изучения культа медведя в палеолите Европы. Представлены все точки зрения.

Заключение

.

Зоолатрия, или культ животных, формировавшийся в палеолите на протяжении длительного времени, проделал в своем развитии сложный путь. На сегодняшний день нет никаких оснований утверждать, что в тот период предпочтение отдавалось какому — то только одному виду животных. Вопрос об окончательном оформлении тотемизма в эпоху палеолита остается до сих пор дискуссионным [Абрамова, 1966; Бадер 1998].

Традиционно считалось, что наши знания о почитании животных практически ограничены материалами палеолитического искусства. При этом целый массив данных остается до сих пор не изученным, хотя ещё в 30-е гг. П. П. Ефименко предлагал анализировать «не только наскальные фризы, но. и некоторые обстоятельства находок остатков этих животных на местах палеолитических стойбищ. В одних случаях они занимают особое положение в обстановке палеолитических жилищв других эти животные представлены необычными частями скелета» [Ефименко, 1938: 428].

Принципиальной проблемой в исследовании таких проявлений человеческой деятельности является, прежде всего, низкий уровень наших знаний о закономерностях распределения костных остатков в естественных условиях и под влиянием антропогенных факторов, как в пещерах1, так и на открытых местах.

Для исследователя «любая закономерность (неслучайность) проявляется в повторяемости: результаты человеческого воздействия на окружающую среду определяются археологами именно по следам.

1 Только в последнее время стало ясно, что организация и использование структурированного пространства в пещерах характерно не только для человека, но и для животных [<3аг§ е", 1996]. многократного повторения актов такого порядка, естественное происхождение которых практически невероятно" [Гиря, 1997: 84].

Изучение археологических свидетельств культа, т. е. выявление определенной ритуальной традиции, с моей точки зрения, может основываться на том, что одной из его основных характеристик, фиксация которой возможна на материальном уровне, является упорядоченный набор элементов и операций обеспечивающий повторяемость ритуала, т. е. выявление определенной ритуальной традиции, частично материализованной.

Культ медведя показательное явление в плане истории и методики исследования явления зоолатрии в целом: в работе подробно рассказано о том, что отдельно друг от друга рассматривались ритуальные костные скопления, изображения медведей и прочие предметы неутилитарного назначения, изготовленные из медвежьих костей. Костные комплексы в качестве свидетельств человеческой неутилитарной (ритуальной) деятельности по большей части критиковались и объявлялись несуществующимиизображения медведей, за редким исключением, изучали вне связи с археозоологическим контекстом данного памятникапредметы неутилитарного назначения из медвежьих костей, в связи с их малочисленностью, также практически никого не интересовали.

Основной задачей этой работы было собрать весь доступный опубликованный материал по культу медведя и рассмотреть имеющиеся данные комплексно, для того чтобы определить — есть ли взаимосвязь между названными выше компонентами или же они представляют собой не связанные самостоятельные явления, которые медведь объединяет лишь формально — как случайный вид животного.

Проделанная работа показала, что организация костных медвежьих комплексов, впервые появившихся в ашельскую эпоху (Азых, Кударо I), является одним из вариантов выражения особого отношения человека к зверю, в данном случае — медведю. Символическое использование определенных частей туши животного известно по материалам нескольких европейских стоянок ашельского времени, например, Торральбы, Амброны (Испания), Лазаре (Франция) [Столяр, 1985; В&егБоп, 1968; Ьиш1еу, 1969].

Первоначально, в раннем ашеле неутилитарные костные комплексы были организованы в виде намеренно экспонируемых натуральных символов определенных животных (Торральба, Амброна). Однако уже ко второй половине этой эпохи относятся свидетельства не только выставления (Кударо I, Лазаре), но и сокрытия особо значимых костей, т. е. удаления их из общего поля жизнедеятельности (Азых).

Символическое использование определенных костей животных распространяется в эпоху мустье. В контексте с погребениями людей (Ла Шапель — о — Сен, Схул IX, Схул V, Кафзех XI, Тешик — Таш) были обнаружены как отдельные кости животных, так и кости, находившиеся в анатомическом порядке (черепа, рога, позвонки, длинные кости конечностей быка, нижняя челюсть кабана, фрагмент черепа с рогом, диафиз метаподия лани, рога горного козла), помещенные туда, по всей видимости, преднамеренно [Смирнов, 1991].

Исключительно важным фактом в контексте рассматриваемых примеров является находка в пещере Нахр Ибрагим (Ливан) «погребения» черепа и длинных костей конечностей лани, уложенных на каменной выкладке и посыпанных красной охрой [8о1езск1, 1972].

Кроме того, на среднепалеолитических стоянках и пещерных, и открытого типа, встречаются свидетельства неутилитарного использования символически значимых голов (черепов) разных животных — оленя и азиатского муфлона в пещере Аман — Кутан (Узбекистан), северного оленя в гроте Карнасье (Франция), зубра на Ильской стоянке (Россия) [Столяр, 1985].

Теперь, возвращаясь к материалам ритуальных медвежьих комплексов, можно с уверенностью сказать, что списочный состав костей символического значения в них соответствует обнаруженным в неутилитарных комплексах, связанных с другими видами животных. Больше того, в принципе организации ритуальных костных комплексов в эпоху мустье одинаково используется как выставление, так и сокрытие этих натуральных символов. Надо сказать, что интересное сходство между этими памятниками иногда прослеживается и в индивидуальных особенностях тех особей, остатки которых выбраны для неутилитарного использования, например, размер, превышающий стандартный для данного вида животного.

На стоянках позднего палеолита выявлено уже немало примеров использования символических частей туш (костей) животных, схожих по манере отбора костей и некоторыми другим параметрам с ритуальными медвежьими комплексами [наиболее полное изложение этих материалов см. Столяр, 1985; Щербакова, 1998, 2000].

В обнаруженном в Регурду (Франция) четко взаимосвязанном погребальном комплексе, центральными фигурами были палеоантроп и медведь. Следует особенно подчеркнуть наличие в структуре погребения сложных конструктивных элементов — ящиков, стеночек и т. п. Использование каменных плит для изолирования костных остатков, пускай даже и символического, известно по материалам многих погребений — и мустьерских, и верхнепалеолитических. Так, например, поясничный отдел ребенка из погребения XI в Кафзехе был перекрыт известняковой плитой.

Сокрытие символических частей животных, как одного из вариантов неутилитарной практики, известно из многих комплексов и достаточно широко распространено в ритуальной деятельности и аше-ло-мустьерского, и верхнепалеолитического времени2. Нередко для этого использовали искусственно созданные или дополненные естественные ниши, ямы и т. п., перекрытия которых делали из плоских плиток известняка: в Jle Мустье в 1 м от ребенка была обнаружена яма с костями животных и кремневыми орудиями, перекрытая сверху плоскими плитамив яме, находившейся рядом с погребением в Ла Шапель — о — Сен, располагался рог быка, перекрытый крупными камнями.

Стенки, сложенные из камней были обнаружены в мустьерских слоях таких пещер, как например, Куэва Морин (Испания), Пеш де л’Азе (Франция) и Ла Ригаб (Франция) [Freeman, 1988; Bordes, 1954/1955; Lumley et al., 1976].

Таким образом, конструкции из камня, с которыми иногда бывают связаны ритуальные медвежьи комплексы, не представляют собой уникальных, характерных только для этого типа памятников, структур. При этом, практика использования каменных плит для символического сокрытия продолжает существование и в эпоху верхнего.

2 В контексте развития зоолатрии вообще, и культа медведя в частности, сложнейшим вопросом является проблема появления человека современного антропологического типа и соотношения его мировоззренческих представлений с палеоанторопом, характер их взаимодействия. Некоторые внешние проявления ритуальной деятельности человека с эпохи мустье до конца позднего палеолита остаются практически неизменны. Больше того, на всем протяжении верхнего палеолита в неутилитарной деятельности сохраняются некоторые явные архаизмы. Например, топографическая локализация ритуальных медвежьих комплексов: начиная с мустьерской эпохи, их местоположение явно тяготело к удаленным и достаточно труднодоступным участкам пещер- «натуральные макеты» также располагаются в удаленных периферийных залахмногие изображения медведей, хотя это уже и не так явно, выполнены в самых глубоких частях пещеры или на большом расстоянии от центра композиции.

Вопрос о характере соотношения материальных свидетельств мировоззренческих представлений палеоантропа и их восприятия, и дальнейшего развития неоантропом, представляет собой сложнейшую историческую задачу, решение которой еще предстоит найти. палеолита: «в Гроте Детей головы погребенных были защищены плоским камнем, положенным на два другие. Голова и ноги погребения 2 в том же гроте были защищены камнями. Погребение, исследованное в Барма Гранде в 1894 г. было защищено тремя большими плоскими камнями: один прикрывал нижнюю часть ног, второй — бедра, третий — верхнюю часть тела и голову и подпирался тремя камнями сбоку. Голова, грудь и ноги погребения в Комб — Ка-пелль были защищены камнями. Коллективное погребение в Пшед-мости также было закрыто камнями. Каменными плитами были защищены и погребения на стоянке Солютре» [Бадер, 1998: 123]. На стоянке Мальта «сверху тело умершего было защищено сооружением из больших каменных плит, образовавших нечто вроде дольмена: две плиты поставлены вертикально по бокам трупа, третья плита лежала плашмя между ними. Могила вместе с каменным обрамлением была полностью засыпана землёй» [там же, 125].

Каменные ящики", с которыми связаны ряд ритуальных медвежьих комплексов, конечно, очень редкое явление в палеолитическом мире. Сторонники естественного характера их образования утверждают, что вне «медвежьих пещер» подобные конструкции не известны. Однако можно привести пример такого сооружения, устроенного вне стен карстовых полостей. На верхнепалеолитической стоянке открытого типа эпохи мадлена Швейцерсбильд у Шаффгау-зена был обнаружен каменный ящик, содержавший «48 кремневых инструментов особенно малых размеров и особенно тщательно выполненных» [Ефименко, 1938].

Следовательно, медвежьи ритуальные комплексы не являются уникальным явлением, оторванным от других проявлений неутилитарной деятельности человека. Единство используемых приемов в символическом выделении определенных частей туши (разных животных) и самого их набора демонстрирует глубокую внутреннюю связь между различными аспектами зоолатрии. Голова и лапы разных зверей, в том числе и медведя, и в ашело-мустьерское время, и в верхнем палеолите были, по-видимому, ключевыми символическими атрибутами, имевшими особое значение в представлениях палеолитического человека о себе и окружающем мире.

В палеолитическом искусстве самостоятельные изображения отдельных частей тела животных является обычной практикой, которая основывается, как уже говорилось, на логическом принципе «pars pro toto» — «часть вместо целого = по части целое», т. е. на устойчивой ассоциации определенной части тела животного, символизировавшей и самого зверя, и его особенности в представлениях первобытных людей. Среди «фрагментированных» изображений медведя встречаются изображения головы, головы и лапы, туловища без головы, головы и туловища без лап. Следует отметить, что изображение отдельных частей тела медведя — лапы и головы имеют прямые семантические аналогии с различными способами неутилитарного использования этих же частей туши зверя.

Надо сказать, что подобная ситуация — изображение определенных частей тела животного и применение этих же частей в качестве символических атрибутов — характерна практически для всех млекопитающих, образы которых представлены в палеолитическом искусстве.

Есть все основания полагать, что рядом с «гравированными одиночными фигурами мужчин из Истюриц, Ложери Ба, Гурдан, Мае д’Азиль и т. д.. изображены части пушистой шкуры или лапы какого — то животного, скорее всего медведя» [Абрамова, 1966: 96]. Между тем, как уже говорилось в разделе про охоту на медведя, добыча его шкуры и последующее использование в пределах жилого пространства была одной из основных целей его промысла и в аше-ло-мустьерское время, и в эпоху верхнего палеолита. Больше того, об использовании медвежьей шкуры в качестве одного из символических атрибутов можно говорить уже применительно к мустьер-ской эпохе — она наверняка прикрывала «натуральный макет» в пещере Базуа, как и позднее использовалась с той же целью на монументальных изваяниях в пещерах Пеш — Мерль и Монтеспан.

Особенно важно, что фрагменты шкур медведя изображены в ассоциации с мужскими фигурами. Как уже отмечалось, в общем итоге рассмотрения образа медведя можно констатировать, что хотя он и практически амбивалентен по отношению к признакам пола, все же имеет достаточно явные тенденции для олицетворения мужского начала. Комбинирование мужского и женского символов в соединении с фигурой медведя или ее атрибутом представлено на гравировках из JTa Мадлен и Масса. На первой из них «голове медведя противопоставлены соединенные вместе фаллос и вульва», на второй же изображен «схематизированный вариант той же записи» [Столяр, 1985: 246]. В глубокой взаимосвязи с этими изображениями пребывают и некоторые категории находок, непосредственно связанные с символическими атрибутами медведя. Во-первых, зафиксированные в костных ритуальных комплексах рядом с черепами кости os penis. Во-вторых, обнаруженные в верхнепалеолитических пещерах — святилищах подвески из тех же костей.

Следует подчеркнуть, что нет ничего удивительного во внимании человека к такому символическому во всех отношениях натуральному атрибуту зверя, тем более, морфологически редкого у наземных млекопитающих. Однако непосредственно его использование в ритуальных комплексах и в качестве подвесок, а так же символическое изображение предполагает высокое значение того крута представлений, который был с этим связан. Стоит обратить внимание и на тот факт, что кости os penis встречаются в медвежьих комплексах, устроенных и в мустьерскую эпоху, и в эпоху верхнего палеолита, но обязательно в контексте с черепами.

А если еще учитывать, что у животных на гравировках из Ла Мадлен и Масса высунут язык, то вне зависимости от интерпретации, представленные и изобразительные композиции, и композиции из натуральных (костных) атрибутов предполагают непосредственную связь с важнейшей идеей плодородия, возрождения жизни, являющейся центральной в архаических представлениях о мире. При этом стоит отметить, что с идеей плодородия зачастую связаны как раз амбивалентные образы, что хорошо известно на различных материалах мобильного искусства разных эпох каменного века, но это, в сущности, тема отдельного исследования.

Основываясь на археологических материалах со стоянок позднейших эпох3, где были обнаружены свидетельства неутилитарного отношения к костям медведя, проявления которого аналогичны палеолитическому, возможно, опираясь уже на данные этнологии (существует громадная этнографическая литература, посвященная культу медведя), предположить, что одна из важнейших составляющих культа медведя в эпоху палеолита — это идея плодородия, возрождения жизни, воспроизводства популяции. При этом, судя по частому нахождению в медвежьих комплексах костей других животных, а также опираясь на этнографические параллели, можно предположить, что культ медведя был связан не только с идеей воспроизводства этого вида, но и некоторых других, например, олене.

3 Неолит, Бронзовый век, Железный век. Подробная библиография: Arbogast et al., 1997. вых и каменного барана4. Однако было бы неверным рассматривать образ медведя в представлениях палеолитического человека только с этой точки зрения.

Довольно часто в палеолитическом искусстве встречается намеренное расположение рядом изображений разных животных, животных одного вида, животных и человеческих фигур. Во многих случаях им присуще композиционная, а значит и смысловая, целостность. Одним из наиболее распространенных истолкований этого явления в современном палеолитоведении считается воспроизведение уже достаточно развитых мифологических представлений посредством условных элементов изобразительного языка. Наглядным подтверждением этого является соотношение изображений медведя и количества его костных остатков, представленных на стоянках. Наблюдается почти прямо пропорциональная зависимость — уменьшение количества медвежьих костей на стоянках к мадленскому времени. Кроме того, уменьшается и число ритуальных костных комплексов, а для организации тех, которые нам сегодня известны, используют черепа и кости животных из естественно образовавшихся костных скоплений.

Тем не менее, большая часть изображений медведя создается именно в мадленскую эпоху. К этому времени относятся находки многих подвесок из медвежьих зубов и даже целого ожерельяединственного известного в палеолите, подвесок из костей os penis, а так же одного из ритуальных комплексов, где в едином контексте были череп и кость os penis. И именно в мадлене были выгравированы изображения из Jla Мадлен и Масса, о которых говорилось выше.

4 Кости оленевых часто встречаются в ритуальных комплексах. Черепные крышки каменных баранов были обнаружены практически во всех «медвежьих пещерах» в непосредственной близости от самих комплексов, хотя формально они к ним не относятся. Кроме того, именно фигуры или символические атрибуты оленевых и каменных баранов больше всего, за исключением лошади и бизона, изображены в ассоциации с медведями.