Способы выражения эмоциональной тональности на примере романа Д. Дю Морье «Ребекка»

• Введение
• Глава I. Эмотивность художественного текста
• 1.1 Понятие «эмоции». Классификация эмоций
• 1.2 Уровни анализа текстовой эмотивности
• 1.3 Лексические средства эмотивности
• 1.4 Переводческая трансформация как важнейшая категория перевода
• Выводы по I главе
• Глава II. Языковые средства создания эмоциональной тональности (на материале романа Д. Дю Морье «Ребекка»)
• 2.1 Различные средства создания эмоциональной тональности
• 2.2 Лексические средства эмотивности
• Выводы по II главе
• Заключение
• Список использованной литературы

Актуальность работы определяется тем, что проблема выражения эмоций в художественной литературе актуальна в наши дни в лингвистике. За последние тридцать лет ей уделяется все большее внимание: отечественные и зарубежные исследователи относят проблему эмотивности и эмоциональной тональности к числу первостепенных задач антропоцентрической лингвистики.

Проблема изучения эмоционального фактора остается одной из наиболее сложных и дискуссионных. Споры, связанные с возможностью отражения эмоционального в языке, уже имеют свою историю. Рассмотрению этого вопроса посвящены труды таких философов как: В. фон Гумбольдт, К. Бюлер, Л. Вайсгербер, О. Эрдманн, Ш. Балли, Х. Шпербер, Ж. Вандриес; работы сторонников эстетики «эмотивизма», исследования В. В. Виноградова, Б. А. Ларина, В.А. Звегинцева).

Споры об эмотивности и эмоциональной тональности продолжаются и сегодня, но общепризнанным в современном языкознании является тот факт, что исследование данного феномена не может ограничиваться традиционными единицами языка.

Текстологи давно обратили внимание на проблему эмоций в тексте. Способность текстов волновать, воздействовать, заставлять переживать содержание, доставлять удовольствие всегда признавалось их имманентным качеством. Но как языковое воплощение эмоциональности эмотивность и сегодня остается одним из наиболее неопределенных качеств текста.

Недостаточно определенным в современной текстолингвистике является статус текстовой эмотивности: она часто отождествляется с экспрессивностью, оценочностью, рассматривается в составе одного из планов текста. Наиболее привычными в обиходе лингвистической литературы являются сочетания: экспрессивно-эмоциональный, эмоционально-психологический, эмоционально-прагматический планы. Однако включение эмотивности в состав других планов текста неоправданно расширяет или сужает объем понятия «текстовая эмотивность» .

Существование в лингвистической литературе многочисленных терминологических и метафорических обозначений эмотивных явлений (эмоциональная нагрузка, эмоциональная окраска, эмотивный план, эмотивный тон, эмоциональный «ореол», эмоциональная «дымка», чувственный фон) затрудняет понимание исследуемого явления и делает необходимым выявление единых характеристик текстовой эмотивности.

Неразличение понятий «эмотивность текста» и «эмотивный текст», обусловленное тем, что эмоциональность долгое время признавалась свойством исключительно художественных текстов, стало причиной недостаточной исследованности эмотивных особенностей текстов других функциональных стилей. В то же время, изучение функциональных особенностей текстовой эмотивности является важным для установления общих свойств данного феномена.

Целью работы: исследовать текстовую эмотивность и способы выражения эмоциональной тональности применительно к текстам различных функциональных стилей, в частности художественного стиля.

Для достижения этой цели является необходимым решение следующих задач:

определить виды эмотивного содержания текстов;

рассмотреть основные способы выражения эмотивного содержания;

определить особенности эмоциональной тональности текста;

изучить переводческие приемы;

выделить основные языковые средства эмотивности.

Материалом для исследования послужил роман Д. Дю Морье «Ребекка» .

Объектом исследования выступают тексты основных стилей литературного языка: научного, официально-делового, публицистического, художественного.

Предметом исследования является текстовая эмотивность и эмотивная тональность.

Методы исследования: в работе использовался общенаучный гипотетико-дедуктивный метод, а также методы лингвистического анализа.

Структура работы состоит из введения, трех глав, заключения и списка литературы.

эмоциональная тональность эмотивность роман

Глава I. Эмотивность художественного текста

1.1 Понятие «эмоции». Классификация эмоций

Эмоции (от лат. emovere — возбуждать, волновать) — особый вид психических процессов или состояний человека, которые проявляются в переживании каких-либо значимых ситуаций (радость, страх, удовольствие), явлений и событий в течение жизни. Эмоции являются одним из главных регуляторов психической жизни и возникают в процессе практически любой активности человека. Эмоции возникли в процессе эволюции: с их помощью животные могли оценивать биологическую значимость явлений окружающего мира и внутреннего состояния организма.

Существует множество различных классификаций эмоций у человека. Они могут различаться по силе переживания, по влиянию их на жизнедеятельность и по содержанию. В основе другой классификации лежат два признака: длительность и степень выраженности того или иного чувства. В зависимости от этого различают настроение, страсть и аффект.

Настроением называется длительное эмоциональное состояние, не достигающее значительной интенсивности и не имеющее существенных колебаний в течение достаточно длительного периода. Период продолжительности настроения может быть различным — от ½−1 часа до нескольких дней и даже недель. При этом на всем протяжении данного настроения имеет место довольно постоянный основной эмоциональный тон — либо отрицательный, либо положительный. Как основной чувственный тон, так и легкость, с которой развивается то или иное настроение, его длительность зависит и от характера раздражителей, и от особенностей нервной системы человека. Наиболее продолжительными, а вместе с тем и стойкими бывают такие настроения, которые связаны у человека с причинами социально-исторического порядка.

Например, настроение напряженного ожидания, максимальной концентрации духовных и физических сил сопутствовало всему периоду Великой Отечественной войны 1941;1945 гг. Заметные изменения настроения советских людей происходили лишь в дни замечательных побед нашей армии или же были связаны с достижениями в труде десятков миллионов людей, ковавших победу в тылу. Резкий перелом в настроении совершился в то время, когда началось победное наступление по всему фронту. Наконец, День победы был отмечен всеобщим ликованием народа. Люди, пережившие эту войну, указывают, что за победой последовали недели и целые месяцы, когда, проснувшись утром, они ощущали подъем сил, неизменную бодрость, прилив энергии и другие чувства — обязательные признаки всякого положительного, хорошего настроения. [5, c.78]

Страсть — достаточно длительная и одинаково достаточно интенсивная эмоция, имеющая для человека определенную значимость. Сильная и продолжительная страсть может касаться удовлетворения и высших и низших потребностей человека. Страсть, как правило, определяется и наличием элементов воли в своей психологической структуре, и ясно выраженной целеустремленностью. Она способна и организовать, и стимулировать деятельность человека. Та или иная страсть иногда определяет направление всей нашей жизни (страсть к определенному виду искусства, к спорту, в частности к тем его видам, которые требуют мужества и стойкости, предельного напряжения сил и упорства, например, воздушный пилотаж, подводное плавание, альпинизм, парашютный спорт и т. п.).

Аффект — предельно выраженная, но кратковременная эмоция. Аффект представляет собой то исключение, когда возникшее чувство на короткое мгновение как бы ускользает от руководящего влияния рассудка. Причины аффекта — какие-нибудь сильные раздражители, хотя и действующие кратковременно. Поэтому аффект, в противоположность настроению, всегда конкретно направлен. Повышенная аффективность иногда бывает связана с предварительной астенизацией организма. Наблюдаются аффекты ярости, ревности, гнева, радости, горя и др. Аффект обычно сопровождается бурной двигательной реакцией, однако находящейся под контролем рассудка. Такой аффект носит название физиологического.

Ему противопоставляется патологический аффект, когда в ответ на довольно слабый раздражитель внезапно развивается бурная эмоциональная реакция, в такой степени, что на несколько секунд или минут глубоко помрачается сознание. Поэтому поступки человека, находящегося в состоянии патологического аффекта, носят нелепый характер, психологически необъяснимы. Выраженная вегетативная симптоматика наблюдается на протяжении всего времени патологического аффекта.

Кроме приведенного разделения наши чувства можно рассматривать с той точки зрения, насколько эмоция связана с волей и влияет на жизнедеятельность. В подобном аспекте чувства делятся на стенические и астенические (от греч. sthenos — сила). Те чувства, которые способствуют внутреннему подъему, появлению активности и придают человеку бодрость, энергию, уверенность в действиях, называются стеническими. Если же возникшая эмоция, переживание ослабляет или парализует волю, снижает жизнедеятельность и предрасполагает к пассивно-оборонительным действиям, ее следует отнести к разряду астенических.

Следовательно, страсть — это всегда стеническое чувство. Настроения и аффекты могут быть и астеническими, и стеническими.

Астенические и стенические чувства способны переходить одно в другое в зависимости от особенностей конкретной ситуации и качеств личности. Длительность их изменяется, так же как и интенсивность. В течение астенической или стенической эмоции возможны «срывы» в виде аффективных реакций, аффектов.

Наибольшее значение имеет разделение эмоций на высшие и низшие. Высшие (сложные) эмоции, или чувства, возникают в связи с удовлетворением общественных потребностей. Они появились в результате общественных отношений, трудовой деятельности. Различаются чувства интеллектуальные, моральные, эстетические и праксические. Последние связаны с процессом трудовой деятельности, с решением практических задач. Их разновидностью будут высшие эмоции, сопряженные с участием в спортивных играх и соревнованиях. Разумеется, деление высших человеческих чувств на чисто интеллектуальные и чисто праксические весьма условно.

Интеллектуальные чувства (от лат. intellectus — понимание, ум) возникают в процессе умственной деятельности: любознательность, радость открытия, сомнения в правильности решения задач и т. п.

Моральные чувства (от лат. moralis — нравственный) имеют социальную значимость, действенность, обусловлены мировоззрением и порождаются этическими нормами. К ним относятся: чувства симпатии и антипатии, любви и ненависти, долга и совести и т. п.

Эстетические чувства (от лат. aisthesis — чувственность) появляются при создании или восприятии прекрасного.

Праксические чувства (от лат. praxis — действие, деятельность) переживаются при любой трудовой деятельности — чувства успеха, удачи-неудачи и т. п. [10, c.67]

Высшие эмоции, развиваясь на базе сознания, занимают по отношению к низшим господствующее положение, затормаживают инстинктивные порывы, подавляют низменные стремления. К высшим эмоциям относятся чувство патриотизма, морального, эстетического удовлетворения, личного достоинства, чувства долга, совести, осознание подавления одного из своих низших чувств и т. п.

Низшие (простые, элементарные) эмоции в отличие от высших вытекают из органических потребностей человека, основаны на инстинктах и являются их выражением. Среди низших эмоций выделяется группа витальных (от лат. vita — жизнь). Их относят к более глубоким и древним слоям эмоциональной сферы. Витальные эмоции связаны с жизненным тонусом и общим состоянием организма. К низшим эмоциям относится переживание удовольствия при ощущении сладкого, неудовольствия — горечи во рту; к витальным чувствам следует причислить голод и жажду (точнее, сопровождающие их эмоции), чувство самосохранения.

Другое разделение эмоций и чувств проводится на основании того, какое со стороны человека возникает отношение к объектам, явлениям внешнего иди внутреннего мира. Выделяются эмоции положительные, которые переживаются нами как удовольствие (родительское чувство, дружба), и отрицательные, появляющиеся в том случае, когда действительность не соответствует потребностям человека. Последние обычно приводят к пониженному настроению, иногда к раздражению и недовольству (чувство отвращения, антипатии, оскорбленного самолюбия, физической неполноценности и пр.).

В возникновении тех или иных чувств играют роль характер раздражителя и сама обстановка, в которой происходит контакт человека с эмоциогенным агентом. У детей в раннем возрасте эмоции возникают легко. Они нестойки и изменчивы, ребенок не в состоянии руководить ими.

Однако при соответствующих условиях разражители, как правило, вызывающие отрицательные эмоции, могут вызывать положительные чувства. Примером этому являются положительные эмоции на общение со змеями, воспитанные у шестилетней Аннет Эверс.

Весьма неустойчива эмоциональная жизнь подростков, что объясняется временной дисгармонией между корой и подкорковыми образованиями, свойственной периоду полового созревания. Обычно в этом периоде преобладает стеническая жажда деятельности, вера в себя и свои силы. Чувства острые, гамма их широка и разнообразна.

Но наибольшей сложностью отличаются эмоциональные переживания взрослого человека. В этом периоде жизни имеют огромное значение прошлый опыт, стойкая направленность личности, заинтересованность, соответствие раздражителей интеллекту, вкусам, профессии и т. п. Но нельзя не учитывать роль физиологических особенностей человека — типа нервной системы, в частности — баланса между корой и подкоркой. В связи с этим один и тот же эмоциогенный фактор у разных людей вызывает, как правило, реакции, разные как по внешнему проявлению, так и по их внутренним качествам.

Это можно видеть, например, если сравнить эмоции родственников тяжелобольного и его врача. Сложная гамма астенических отрицательных чувств, глубокое горе, иногда угрызения совести, самобичевание — все это и многое другое мы можем видеть в переживаниях родных и близких заболевшего.

У врача, который научился владеть собой, в подобном случае должны преобладать стенические чувства; возникающие иногда отрицательные эмоции подавляются. В своих действиях, словах врач будет руководствоваться высшими чувствами, прежде всего стремлением помочь страдающему человеку, быть ему во всем полезным, желанием вселить бодрость, уверенность в благополучном исходе болезни, поддержать упавшие силы и настроение больного.

При благополучном течении болезни у врача, естественно, появляется чувство выполненного долга, профессионального удовлетворения, гордости за медицинскую науку, у родственников — радостное настроение, рожденное картиной выздоровления родного, любимого человека, гибель которого переживалась бы как непоправимое несчастье.

В течение жизни взрослого человека имеют место изменения его эмоциональности. Год от года усложняются восприятие и осознавание происходящего, непрерывно пополняются запасы памяти, расширяются интеллектуальные возможности, интересы становятся вполне определенными, растут запросы, совершенствуются жизненные стереотипы и т. д. Все это ведет к тому, что степень сложности чувств растет. К раздражителям, которые ранее вызывали бурный аффект, человек теперь относится более спокойно — «срабатывают тормоза». С другой стороны, объекты чувств выбираются самим человеком более активно и вполне сознательно. В этом выборе, так же как и вообще в эмоциях взрослого человека, проявляются особенности его личности.

Эмоциональные особенности обусловлены типом высшей нервной деятельности — это эмоциональная возбужденность, импульсивность, аффективность, устойчивость, сила, темп, ритм, эмоциональный тонус.

Большая эмоциональная возбудимость сочетается с большой или слабой эмоциональной устойчивостью, в то время как слабая эмоциональная возбудимость сочетается с большой или слабой эмоциональной устойчивостью. Эмоциональные свойства личности могут проявляться в аффективности, впечатлительности, сентиментальности, страстности, холодности, добродушии, альтруизме, эгоизме и т. д.

1.2 Уровни анализа текстовой эмотивности

Лингвистический подход к исследованию текстовой эмотивности связан в первую очередь с изучением способов ее выражения, которые всегда мотивированы особенностями плана содержания. В соответствии с этим категория эмотивности в тексте должна рассматриваться как единство лингвистических и экстралингвистических факторов.

При анализе проблемы текстовой эмотивности исследователи, как правило, акцентируют внимание на одном из ее аспектов. Эмотивность рассматривается как набор языковых средств (Маслова), как стилистическая категория (Арнольд, Кожина, Матвеева), как разновидность модальности текста (Арутюнова, Вольф, Гак), как один из аспектов семантики текста (Болотов, Быдина, Томашева). Современная текстолингвистика, характеризующаяся расширением сферы изучения текста и включением его в более широкий (коммуникативно-деятельностный) контекст, предполагает рассмотрение языковых явлений комплексно, в сочетании различных аспектов.

Коммуникативно-деятельностный подход, предпринимаемый в данной работе, по мнению профессора А. Г. Баранова понимается как методологический принцип, состоящий в рассмотрении языковых явлений на трех взаимодополняющих уровнях абстракции: гносеологическом, психологическом и лингвистическом. [2, c.68] Гносеологический и психологический уровни связаны с содержательной стороной текста, а лингвистический уровень характеризует его план выражения.

Возможность выделения различных уровней или «планов» содержания текста связано с представлением о тексте как о многомерном смысловом пространстве и признается практически всеми исследователями.

А.М. Шахнарович говорит о существовании по крайней мере двух уровней текста — когнитивного и коммуникативного, в прагмалингвистических исследованиях выделяется прагматический уровень наряду с семантическим, представление событий в литературном тексте изучается на денотативном и коннотативном уровнях, исследуются диктум и модус текста, различаются виды информации в тексте. [20, c.42]

Следует предположить, что эмоции могут проявляться на обоих содержательных уровнях (как объект и как способ отражения) и находить выражение при помощи языковых средств, используемых в тексте. Следуя этому принципу, при исследовании эмотивности рассмотрению подвергаются все проявления эмоционального в тексте: эмоциональный объект отражения, само эмоциональное отражение, способ выражения эмоций.

По вопросу о сущности эмоциональности и эмотивности, их соотношении существуют разные точки зрения, которые колеблются от их полного отождествления до четкой дифференциации. По мнению таких авторитетных ученых, как И. В. Арнольд, Е.М. Галкина-Федорук, М. Я. Блох и др., эмоциональность и эмотивность нельзя объединять в одно совмещенное понятие. В основе данного положения лежат воззрения, сформулированные Е.М. Галкиной-Федорук. По мнению ученого термином «эмотивность» обозначается свойство языковых единиц выражать эмоциональное отношение к предмету (мой ангел, тупое существование), термином «эмоциональность» — свойство языковых средств увеличивать воздействующую силу высказывания. Эмоциональность гораздо шире эмотивности в языке. [2, c.56]

Эмоциональная экспрессия, в которой отражается эмоциональное отношение говорящего к предмету речи, является специфической формой выражения отношения человека к окружающему его миру, что дает основания для включения эмоциональной экспрессии в категорию модальности.

Эмотивный фон.

Эмотивный фон (ЭФ) текста связан с гносеологическим уровнем анализа, на котором передается информация о мире, устанавливается круг предметов и их свойств, подвергающихся рассмотрению, осуществляется членение континуума действительности. Эмоциональная информация понимается как часть содержательно-фактуальной информации и относится к предметно-содержательному (когнитивному) уровню текста.

Эмотивность на этом уровне является выражением знаний об эмоциональном мире человека как объективно существующей реальности. Эти знания формируются в виде стереотипов, группируются по предметным областям и воплощаются в представлениях об эмоционально маркированных ситуациях, которые входят в когнитивное пространство индивидуума.

Под эмоционально маркированными ситуациями понимаются личностно значимые для человека ситуации, которые затрагивают важные, актуальные для него сферы жизнедеятельности. Эмотивность как языковая категория является отражением обобщенных, типичных для данной культуры эмоциональных ситуаций.

Преобразование фрагмента эмоционального опыта человека в эмотивное содержание связано существованием механизма перекодировки частной ситуации, послужившей эмоциональным стимулом другой, более общей и распространенной. Результатом такой перекодировки является формулировка определенного круга тем текста, которые связаны с эмоциональными ситуациями.

Для их обозначения используется термин эмотема, впервые введенный в научный оборот В. И. Болотовым. Под эмотемой понимается «отрезок текста (от слова до всего текста), смысл которого или форма выражения содержания являются источником эмоционального воздействия» [4, c.18].

В качестве источника эмотем мы рассматриваем три типа ситуаций:

а) прецедентно эмотивные;

б) основанные на категории «ненормы» ;

в) эксплицирующие эмоциональные состояния.

Ниже представлены основные черты этих ситуаций.

1) Известно, что в любом обществе существуют такие феномены (лингвистические и экстралингвистические), которые хорошо известны членам того или иного социума (от семьи до национально-культурного сообщества) и входят в коллективное когнитивное пространство коммуникантов. Подобные феномены принято называть прецедентными. В таком качестве, по мнению ученых, могут выступать не только эмоциональные явления, являющиеся психологической универсалией, но и феномены, являющиеся стимулами для возникновения эмоций мотивационные модули.

Р. Шенк и В. Кинч, исследовав эмоциональные реакции читателей на содержание текстов разнообразной тематики, выявили круг наиболее универсальных тем текста, пробуждающих эмоции вне зависимости от контекста. К ним, по мнению ученых, относятся следующие: смерть, опасность, власть, секс, хаос, любовь. Помимо универсальных тем, связанных с существованием общечеловеческих ценностей, вероятно, возможно выделение тематических концептов, связанных с национально — или социумно-прецедентными эмоциональными феноменами (например, понятия «душа», «тоска», «грусть (печаль)», «судьба», выступающие в качестве «культурных тем» в русской языковой культуре, темы, бытующие в определенной социальной и профессиональной среде).

Тематическими маркерами, обеспечивающими адекватное восприятие текста, выступают элементы соответствующих ситуаций и их символы. Так, в одной из глав повести Л. Н Толстого «Смерть Ивана Ильича» маркерами темы «смерть» являются используемые автором понятия данной предметной концептуальной области: траур, панихида, соборование, отпевание, соболезнования, горе в семье, а также символы прецедентной ситуации: могила, гроб, дамы в черном, дьячок, свечи, темнота.

2) Эмоциональность как одна из сторон человеческой субъективности может быть определена на основе противопоставления ее рациональности, логике. Одним из источников эмоциональности может служить нарушение или отсутствие нормальных отношений между компонентами действительности. По гипотезе В. И. Болотова, в тексте интеллектуальная информация передается, в основном, при помощи категории нормы (языковой и содержательной), а эмоциональная — при помощи категории «ненормы» (ложности относительно смысла текста) [4, c. 19].

В результате исследования смысловых нарушений в тексте В. И. Болотовым были выявлены типы отношений между субъектом, объектом и действительностью, аномалии в которых связываются с эмотивностью содержания текста; человек — вселенная, человек — природа, человек — пространство и время, деятельность человека — его возраст, мотив — деятельность, действие — цель, характер субъекта — его деятельность и т. п. [4, c.23−38].

Ситуации, связанные с нарушением пространственной, временной, причинной или социально-обусловленной упорядоченности в воспроизведении отношений человека и действительности являются разновидностью эмотивных тем текста и активно используются в сюжетах мифологии, сказках, в литературе жанра фантастики, поэзии и некоторых прозаических жанров.

Иллюстрацией могут служить элементы экспозиции некоторых художественных произведений, эмоциональный эффект которых основан на описании аномальных с точки зрения нормы ситуаций:

Я обожаю проснуться весь в недостатках. Так, чтобы все плохо у всех и совсем. Еще ни одного глаза не открыл, а в кране вода уже кончилась. Еще не заплатил, а сдачу уже не дали. Еще ничего не сказал, а уже обхамили и послали.

Поскольку нарушение нормативных отношений между элементами действительности признается значимым для человеческой жизнедеятельности, то подобные ситуации, воспроизводимые в тексте, являются эмотивными для большинства читателей.

3) В качестве эмотивных могут выступать ситуации, эксплицирующие эмоциональные состояния человека. Их отличие от ситуаций, вызывающих данное состояние, связано, на наш взгляд, с различением предмета описания как объективного явления и как субъективного чувства.

Так, Ю. С. Степанов, говоря о концепте «радость» в русском языке, разграничивает два одноименных понятия:

а) радость как ощущение, внутреннее чувство;

б) радость как-то, что дает повод дня данного ощущения [15, c.78].

Второе понятие связано с выделением эмотивной ситуации (о чем говорилось выше), первое относится к ситуациям, в которых эксплицируются нюансы данного эмоционального переживания, показана «диалектика души» .

В силу психо-физиологической универсальности таких состояний их языковая реализация обладает большой эмотивной силой, т. е. является стимулом для возникновения эмоций адресата на основе закона «эмоционального заражения», или эмпатии. В текстах это часто выражается в использовании приема прямой апелляции автора к эмоциональному опыту адресатов:

Те, которые испытывали застенчивость, знают. (Толстой Л. Детство).

Зная такое мое состояние, войдите в мое положение. (Зощенко М.).

Анализ многочисленных примеров текстов показывает, что актуализация одного из типов эмоциональных ситуаций в тексте является маркером его эмотивного содержания. Выделенные группы эмотем мы используем в качестве критерия выделения эмотивного фона текста. Под эмотивным фоном мы понимаем эмотивность когнитивного (гносеологического) уровня содержания текста, состоящую в экспликации одной или нескольких эмотем. Специфика текстов различных типов определяется местом и функцией эмотем в общей тематической структуре текста.

Эмотивная тональность.

Понятие тональности является общепринятым в литературоведческих и лингво-стилистических исследованиях, В лингвистике данный термин используется для обозначения «категории функционально-стилистического плана, которая характеризуется опорой на конкретную коммуникативную цель» и связывается с прагматическим эффектом речи. Уточняя данное определение, Т. В. Матвеева предлагает рассматривать тональность в качестве текстовой категории, содержание которой состоит в психическом самораскрытии автора и усиленном воздействии на адресата [18, c.84]

С учетом первичности эмоций в человеческой психике следует подчеркнуть ведущую роль эмоциональной составляющей в содержании тональности.

Установлено, что тексты любой функциональной разновидности обладают тональным содержанием, а ее степень и качество связаны с особенностями коммуникативных стратегий автора. Эмоциональную часть коммуникативных стратегий В. А. Маслова систематизировала следующим образом; во-первых, это субъективное отношение автора к миру, т. е. передача своего эмоционального состояния; во-вторых, воздействие на реципиента; в-третьих, квалификация событий с точки зрения субъекта речи. В связи с этим эмотивную тональность (далее ЭТ) мы будем рассматривать как вид субъективной модальности в тексте, проявляющийся в выражении эмоционального состояния говорящего, его эмоционального отношения к фактам речи или в оказании эмоционального воздействия на адресата.

При определении видов эмотивной тональности текстов мы опираемся на существующую классификацию высказываний с точки зрения видов их оценочности и классификацию видов дискурсов с точки зрения их коммуникативной направленности.

Т.В. Маркелова, выявляя типы оценок, различает высказывания субъектного, объектного и предикатного типов, связанные с направленностью оценки на субъектов коммуникации, на элементы содержания высказывания или на коммуникативную ситуацию в целом. Подобные типы выделяют в своем исследовании К. Каффи н Р. Дженни в связи с разделением текстов по их коммуникативной направленности:

автороцентрический,

содержательноцентрический,

адресатоцентрический тексты. [18, c. 194]

Авторами классификаций отмечается относительность и идеальность выделенных типов: реальная коммуникация чаще всего представляет собой сложное сплетение различных коммуникативных установок. Однако можно заметить, что обе классификации содержат указание на возможность выделения доминирующей в тексте коммуникативной задачи: выразить «Я» автора, оценить содержание текста, апеллировать к сознанию адресата. ЭТ текста в связи с этим может быть определена на основании доминирования в тексте одной из эмоциональных установок: передать эмоциональное состояние автора, выразить эмоциональное отношение к чему-либо, оказать воздействие на эмоциональную сферу адресата. Таким образом, мы предлагаем различать тексты с точки зрения видов их эмотивной тональности, которые могут быть сведены к следующим:

1) ЭТ эгоцентрического (автороцентрического) типа, которая формируется характером авторской эмоциональности, выраженностью эмотивной личности автора:

Люблю я собак! Люблю поговорить с ними, посмеяться, поиграть и, как говорят, «отвести душу». Но выставлять своих собак я не люблю. Почему? Вот об этом я и расскажу (Пришеин М. Старший судья).

2) ЭТ объектного типа, где на первый план выходит эмоциональное отношение автора к содержанию текста, выражается эмоциональная оценка;

Жена одного служащего, довольно молодая, милая и очень интересная дама, выходец из мелкобуржуазной семьи, влюбилась в одного актера. (Зощенко М. Забавное приключение).

3) ЭТ адресатного типа ориентирована на эмоциональную сферу партнера, связана с апелляцией к чувствам и эмоциональному опыту читателя:

В самом деле. Представь себе, читатель. На минуту отойди от своих повседневных забот и представь себе. (Зощенко М. Страшная ночь).

Существование различных способов эмоционального выражения тематически близкого содержания, а также возможность сочетания этих типов обусловливают специфику и бесконечную вариативность эмотивного звучания текстов.

ЭТ имеет интерпретирующий характер и является разновидностью содержательно-концептуальной информации в тексте (в терминах ИР. Гальперина). Она добавляет новые компоненты в содержательную структуру произведения, является носителем эмотивных смыслов, которые позволяют определить общее эмоциональное содержание текста.

Проиллюстрируем это примером, в котором отношение фактуальной и концептуальной информации, на наш взгляд, представлено наиболее наглядно.

Эмотивность фонового уровня здесь определяется указанием на эмоциональную ситуацию («дочь навсегда уходит из дома»), данную в основной части текста, а эмотивая тональность демонстрирует эмоциональное отношение к данной ситуации и подается авторами в скобках:

Дочь (как мы дрожали над ней!)

Дочь (мы обделяли себя.)

Уходит (все только ей, только ей!)

Уходит (не позволяли себе.)

Прочь (что ни захочется — на, получай!)

Прочь (тяжким трудом создавали ей рай!)

Из дому отчего, от одиночества,

Из дому отчего, от одиночества.

Дочка уходит: прошай!

Дочка уходит: прощай!

(Леннон Дж., Маккартни П.; пер, Богородицкой М)

Здесь на фоновую эмоцию («грусть») наслаивается тональная эмоция объектного типа, выражающая субъективно-эмоциональное отношение родителей к факту ухода дочери из родного дома. Это отношение выражается в виде переживаний, близких к таким эмоциям, как «обида», «жалость к себе», «боль». Смысл текста стихотворения, звучит уже не грустно, а выражает легкую иронию над родительским эгоизмом.

В более сложных текстах многообразие оценок, установок автора и предметно-ситуативных линий обусловливают появление нескольких «тональных сюжетов», среди которых можно выделить основные (доминирующие в целом тексте) и второстепенные, ограниченные границами высказывания, входящего в состав текста.

Таким образом, в отличие от эмотивного фона, являющегося видом факгуальной информации и представленного на когнитивном уровне содержания текста ЭТ предстает в виде разновидности концептуальной информации текста и функционирует на его коммуникативном уровне, отражая эмоциональную часть прагматических стратегий автора текста. В контексте нашей работы ЭТ может быть определена как эмотивность коммуникативного уровня, состоящая в доминировании одной из эмоциональных задач: эмоционального самовыражения автора, эмоциональной оценки им какого-либо объекта или эмоциональнго воздействия на адресата.

Эмотивная окраска.

На лингвистическом уровне анализа текст изучается с точки зрения языковых единиц, составляющих его поверхностную структуру.

Особенностью формальной стороны текста является необходимость выражения континуального многослойного содержания в виде последовательности языковых единиц, представляющих собой дискретные фрагменты этого содержания. Мы исходим из положения о том, что «в каждом языке имеется система средств, обеспечивающих отображение в поверхностной структуре всех компонентов смысла с той степенью полноты и эксплицитности, какой требует их коммуникативная значимость». [21, c.38]

Отражение эмотивных компонентов текста осуществляется благодаря системе эмотивных средств, выделяемых в различных языках, а также текстовым средствам передачи эмоциональной информации. Язык выступает здесь в качестве «системы ресурсов для выражения смыслов в текстовой деятельности», а текстовая деятельность — как источник пополнения эмотивного фонда языка. Совокупность всех средств эмотивности в тексте, их отбор и сочетание будем называть эмотивной окраской текста (далее ЭО).

Следует подчеркнуть, что наличие эмотивов в тексте не может являться причиной его эмотивного характера, напротив, выбор эмотивных языковых средств обусловлен общим характером текста, реализацией эмотивного содержания (его эмотивного фона и эмотивной тональности). Как отмечает В, А. Маслова, эмотивные языковые средства не обеспечивают «автоматически и в любом случае» возникновение адекватного эмоционального эффекта. [18, c.120]

Текстовая эмотивность представляет собой уже реализованные эмоциональные интенции автора, зафиксированные при помощи знаков языка в письменной форме. Процесс ее восприятия состоит в декодировании эмотивных знаков, свидетельствующих о характере текста, что входит в сферу языковой компетенции носителя языка. В качестве важной особенности языковых средств выражения внутреннего переживания отмечается их синсемантизм; «ни одно из средств выражения внутреннего переживания не обладает самодостаточностью, и только разные их комбинации в высказывании и тексте с разной полнотой и определенностью передают содержание эмоционального состояния личности». [2, c.112] При этом не всегда можно точно определить, какой из факторов оказался наиболее действенным в конкретном случае, но при актуализации хотя бы одного из эмотивов можно говорить о наличии компонента эмотивного содержания в тексте.

В процессе восприятия данное эмотивное средство включает цепочку эмоциональных процессов, что немедленно сказывается на выявлении личностных смыслов заданного в тексте содержания.

Закономерным является тот факт, что близкие по своему эмоциональному характеру средства притягивают друг друга, образуя целые комплексы в составе текстового фрагмента и определяя высокую плотность эмотивной ткани текста.

Таким образом, ЭО мы определяем как набор языковых и текстовых средств, используемых автором для кодирования эмоционального содержания. В отличие от эмотивного фона и эмотивной тональности, как экстралингвистических сущностей, ЭО представляет собой эмотивностъ лингвистического уровня текста, т. е. его плана выражения. Она линейна и является способом материального выражения многомерного эмоционального содержания.

1.3 Лексические средства эмотивности

Зависимость от языка признается «неотъемлемым свойством всякого текста». Для выражения различного вида эмоционального содержания язык выработал специальный код — систему эмотивных знаков, которые делают возможным «коммуникацию на уровне человеческих чувств». Будучи воплощенными в тексте, эти языковые знаки выступают в качестве индикаторов, или дескрипторов, «семантика и структура которых помогает установить наличие общей эмоциональности, а также специфицировать эмоцию». [9, c.84]

Еще 30 лет назад в лингвистике господствовало мнение, что эмоциональные элементы речи не могут быть описаны «конечным числом» абсолютных категорий, их следует рассматривать как «смутные, переменчивые явления», внеязыковые по своей природе. Сегодня установлено, что в каждом языке существует набор системных средств; слов, словосочетаний, грамматических форм эмоциональной оценки (Бабенко, Водяха, Графова, Жельвис, Красавский, Малинович, Нушикян, Селяев, Тарасова, Фомина, Шаховский, Янелюкайте, Danes, Volek и др.). Их присутствие на всех языковых уровнях позволяет рассматривать эмотивность как общеязыковую категорию.

Лексические средства занимают центральное место в системе эмотивных средств языка. Их многообразие связано с существованием различных типов словарного эмотивного значения.

Лингвистика эмоций в лексической системе языка разграничивает два вида слов, отражающих сферу эмоций человека: слова, выражающие эмоции, и слова, сообщающие о них, эмотивную лексику и лексику эмоций.Б. Волек рассматривает данные группы слов как различные эмотивные знаки, «значение которых может конституироваться либо понятиями, либо прямыми эмоциональными переживаниями». [8, c.16]

В соответствии с ролью эмосемы в структуре лексического значения различаются статусы эмотивной семантики слова;

а) эмотивное значение, свойственное дня слов аффективов, выражающих эмоциональное состояние говорящего (бранная лексика, междометия и междометные слова — тьфу, ах, увы, кошмар др.);

б) эмотивная коннотация, сопровождающая логико-предметную номинацию и передающее эмоциональное отношение говорящего к объекту наименования в целом или к его признакам {старый, жалкий, молодчик, поэтишка, девчушечка).

Коннотация здесь может быть сосредоточена в семантике аффиксов (поэтишка, девчушечка, обезьянничать) или актуализировать переносное значение слова (о человеке; осел — «упрямый», медведь — «неуклюжий», свинья — «грязная» и т. д.).

Совокупность слов с эмотивной семантикой в статусе значения и созначения составляет фонд лексических эмотивных средств языка и называется эмотивной лексикой, слова, которые не выражают эмоции непосредственно, а называют их (любовь, ненависть, страх, горе, гнев относят к лексике эмоций.

В семантической модели В. И. Шаховского выделяются два вида контекстуальной семантики словарных единиц:

а) экспликацию скрытых, глубинных, виртуальных эмосем;

б) наведение эмосем из контекста, когда в слове нет своей эмосемы, но в некоторых контекстах на семантику слова наводится ситуативная эмотивная сема. [18, c.78]

Слова, называющие эмоции, являются носителями эмотивной семантики первого типа.

Тяжело было смотреть на мать Столько тоски и горя столько отчаяния было в ее голосе, что становилось не по себе (Шукшин В. Материнское сердце).

В качестве эмотивного средства в тексте можем выступать лексика, передающая идею об эмоциях:

Я товариша хороню. Эту тайну я свято храню. (Евтушенко Е.)

Стоит деревня в поле, на пригорке, как старая покинутая мать (Доризо К Крест-накрест окна.).

В качестве индикаторов эмоций в тексте могут использоваться другие лексические единицы, которые не называют и не выражают эмоцию непосредственно, а представляют ее косвенно, путем ее описания. К такой лексике относятся слова, указывающие на причину, результат, косвенный признак эмоции, а также слова, обозначающие способы невербального выражения эмоций: засмеяться, улыбнуться, плакать, нахмуриться, дрожать (от гнева или от страха), всхлипывать, голосить, расцвести (от счастья), краснеть (от стыда) и др.;

Да сыночки мои милые! — воскликнула мать и заплакала. — Да всякое бывает — подрались. Сжальтесь над ним! (Шукшин В. Материнское сердце).

Ему было до того неловко, совестно, что уши долго еще горели. Словно ошпаренные самоварным кипятком (Белов В Привычное дело).

Одним из способов представления эмоций в тексте служат фразеологизмы и фразеологизироваиные единицы, метафорическая природа которых непосредственно связывается с эмотивностью. Связь эта определяется как причинно-следственная: эмотивность порождается метафорической образностью фразеологических единиц.

Эх, страшна беда, да быстры ноги, бывало уж, справимся и опять! (Белое Я Привычное дело).

Так и осталась наша область на «хозрасчете», и все у нас по-прежнему. Привыкли: что ж двум смертям не бывать.

На синтаксическом уровне рассматриваются дистрибутивные отношения эмотивных единиц. Дистрибуция эмотивных единиц в словосочетаниях и предложениях состоит в выявлении регулярностей их согласования.

Выявлено, что эмотивы с полярными оценочными знаками «сопротивляются сочетанию друг с другом», являются окказиональными, редко встречающимися или предназначенными для достижения иных (неэмоциональных) целей; прелестный бандит, кристальный деляга. В то же время близкие по характеру эмотивы образуют комплексы, дублируют друг друга в составе словосочетаний и предложений:

Блистательная, обворожительная, струящаяся и искрящаяся, наиш прима покорила весьледовый дворец!

Ужасно, страшно и отвратительно видеть лагерь, и ни одному человеку в мире не надо видеть лагерей (Шаламов, А Инженер Киселев),

Замечено, что некоторые эмоции тяготеют к определенным коммуникативным типам высказывания. Эмоции удивления, возмущения и радости более частотно выражаются в восклицательных и вопросительно-восклицательных предложениях, а эмоции грусти и печали — в повествовательных. [16, c.106]

Обобщая сказанное выше о существующих языковых средствах эмотивности, следует отметить, что все они в равной степени участвуют в отражений эмоций на фоновом и тональном содержательных уровнях, составляя эмотивную окраску текста. При этом рассмотрение текста с точки зрения эмотивных языковых средств не может сводиться к их поуровневому анализу — Восприятие текстовой эмотивности предполагает использование стратегического подхода (по Т. ван Дейку), который состоит в комплексном описании средств выражения эмоций. (Дейк ван 1989: 10).

Эмотивная окраска текста определяется не только набором языковых средств эмотивности и иных маркеров эмоций, но также способом их расположения. Большое значение при анализе текста с точки зрения эмотивности приобретают текстовые, стилистические средства организации текста: его структура, композиция, способы чередования экспрессивных и нейтральных фрагментов, распределение маркеров эмоций по частям текста и т, д. Данные факторы мы также учитываем при исследовании эмотивных особенностей текстов различных функциональных стилей.

1.4 Переводческая трансформация как важнейшая категория перевода

Очень часто в своей работе переводчик использует различные переводческие приемы.

Р.К. Миньяр-Белоручев использует термин «прием» и приемами перевода считает описательный перевод, конкретизацию понятий, генерализацию понятий, логическое развитие понятий и антонимический перевод.Р.К. Миньяр-Белоручев пишет, что «прием обычно решает частную задачу, он помогает преодолеть возникшую в целенаправленной деятельности переводчика трудность». [23, c.35] Таким образом, прием перевода можно определить как переводческую операцию, направленную на разрешение какой-то проблемы и предполагающую типизированную однотипность осуществляемых переводчиком действий.

Различия в системах языков и правилах использования единиц языка постоянно создают определенные проблемы в процессе перевода, вследствие чего переводчик вынужден использовать приемы перевода, называемые переводческими трансформациями.

Стоит отметить, что не все исследователи используют термин «прием». Так, например, Н. Н. Комиссаров, Я. И. Рецкер, Л. С. Бархударов в своих научных трудах используют термин «трансформация» .

Под трансформацией (в неспециальном значении) обычно понимают некое преобразование, превращение, видоизменение вещи. Латинское слово transformatio обозначает преображение, [25, c.78] а глагол transformare - превращать, преображать, а также переводить.

Последнее значение латинского глагола оказывается особенно важным, так как позволяет отнести процесс перевода к действиям по превращению, преображению вещи. В этих латинских словах отчетливо проявляется положительная коннотация. И имя, и глагол означают процессы преображения, а преобразить — это придать чему-либо иной образ, вид, совершенно изменить его. Такие, например, словосочетания, как преображение природы, духовное преображение и т. п., воспринимаются как положительные процессы.

Кажется возможным применить к переводу такие определения, как обновление и улучшение. Ведь в результате перевода оригинальное речевое произведение, переодеваясь в новые языковые одежды, становится доступным людям иной культуры, а иногда и множества других культур.

Из предмета национальной культуры оно превращается в предмет мировой, общечеловеческой культуры. С этой точки зрения перевод может рассматриваться как известное улучшение оригинала.

Если же обратиться к таким ситуациям общения, когда речевое произведение на одном языке изначально предполагает его перевод на другой, например, во время двусторонних переговоров или на другие, на конференциях, многосторонних совещаниях, то текст перевода, несомненно, оказывается функционально «лучше» исходного текста. Кроме того, в результате перевода рождается новое речевое произведение, лишь косвенно соответствующее оригиналу. Это позволяет говорить о трансформации как об обновлении.

Итак, слово «трансформация» обозначает процессы по преобразованию, изменению формы и вида первоначального, оригинального объекта. Трансформация — это положительное, развивающее изменение, преображающее состояние объекта.

Говоря о возможности использования термина «трансформация» как категории теории перевода, необходимо более точно определить, что в переводе оригинала остается неизменным.

Термин «трансформация» вошел в теорию перевода из генеративной лингвистики, где трансформация была представлена как метод создания вторичных лингвистических структур. Этот метод состоял в преобразовании главных структур в поверхностные. Трансформации показали правильные соответствия между синонимичными предложениями. Каждая операция, которая позволила делать транспозицию из главной структуры в поверхностную, была названа как трансформация.

Идея создания вторичных структур на основе оригинала отражает сущность перевода. Именно поэтому термин «трансформация» настолько широко распространен в теории перевода.

Лингвист Бархударов Л. С. писал, что процесс перевода это — разноязычное преобразование текста на одном языке в текст на другом языке. Также он добавляет, что это значение термина «трансформации» подходит именно для перевода.

По его мнению, термин «трансформация» может использоваться в синхронном описании языка. Имея исходный текст, переводчик использует преобразования и делает текст, который находится в определенных закономерных отношениях с оригиналом.

Л.С. Бархударов исходит из того, что «переводческие трансформации — это те многочисленные и качественно разнообразные преобразования, которые осуществляются для достижения переводческой эквивалентности („адекватности“) перевода вопреки расхождениям в формальных и семантических системах двух языков». [3, c.42]

B.Г. Гак понимает под переводческой трансформацией «отход от использования изоморфных средств, наличных в обоих языках». Изоморфными средствами являются системные эквиваленты, которые характеризуются одинаковым денотативным значением и грамматической однотипностью. По мнению В. Г. Гака, «переводческая трансформация очень часто предопределяется использованием слов или грамматических форм во вторичных функциях (генерализация, транспозиция, десемантизация) либо в условиях контекстуальной или ситуативной избыточности». [11, c.57] Если языковой элемент используется в первичной функции, т. е. в своем прямом значении, то при наличии межъязыкового системного эквивалента следует дословный перевод.

В.Н. Комиссаров считает, что «переводческие трансформации — это преобразования, с помощью которых можно осуществить переход от единиц оригинала к единицам перевода в указанном смысле. И, поскольку переводческие трансформации осуществляются с языковыми единицами, имеющими как план содержания, так и план выражения, они носят формально-семантический характер, преобразуя как форму, так и значение исходных единиц». [16, c.46]

Трансформации составляют ядро процесса перевода. Таким образом, можно рассматривать перевод как определенный вид трансформации или межъязыковой трансформацией.

Из этого следует, что термин «трансформация» может выражать три различных понятия, которые означают:

1) Отношения между лингвистическими единицами двух языков;

2) Межъязыковые операции;

3) Процесс перевода в целом.

Лингвист Швейцер А. Д. дал подобную интерпретацию трансформации. [29, c.21] Он сказал, что трансформация в теории перевода — межъязыковое действие нового выражения значения. Рассмотрим трансформации как отношение между оригиналом и его переводом.

Необходимо помнить, что термин «перевод» совпадает с двумя понятиями: процесс, когда новый текст создан и результат этого процесса, (заключительный текст).

Конечно, эти два понятия коррелируют, потому что результат любого процесса зависит при условии непосредственного процесса. Но сравнение действий переводчика и результата его действий нормально, потому что это дает возможность рассмотреть перевод с двух точек зрения: с точки зрения переводчика, кто делает перевод и с точки зрения читателя, кто имеет возможность сравнить оригинал с текстом перевода и оценить действия переводчика.

Так, трансформация может рассматриваться как процесс или результат этого процесса, который переводчик и третье лицо могут анализировать.

Третьими лицами могут быть автор оригинала, читатель, который знает язык оригинала, переводчик-критик.

В данной работе под переводческой трансформацией предлагается понимать процесс перевода, в ходе которого система смыслов, заключенная в речевых формах исходного текста, воспринятая и понятая переводчиком в силу его компетентности, трансформируется естественным образом вследствие межъязыковой ассиметрии в более или менее аналогичную систему смыслов, облекаемую в формы языка перевода.

Виды переводческих приемов, их характеристики

На данный момент существует огромное количество переводческих приемов.В. Г. Гак по данному поводу пишет: «общая инвентаризация и типологическая классификация всех возможных языковых преобразований может оказать несомненную пользу переводоведению. Она обеспечивает решение трех задач: дать в руки переводчику полную гамму средств, способных выразить данное значение; оправдать существующую практику перевода, поскольку в своей работе переводчики стихийно прибегают к преобразованиям, порой весьма сложным; дать лингвистическое объяснение любому виду расхождений при переводе». [11, c.57]

Кроме того, знание переводчиком «правил, приемов и стереотипов» обеспечивает большую надежность и объективность результатов перевода, помогает в условиях нехватки времени быстрее найти вариант перевода.

Существуют различные подходы к классификации переводческих трансформаций. В данной работе дадим краткую характеристику типологии переводческих трансформаций, разработанных В. Н. Комисаровым, Л. С. Бархударовым и Я. И. Рецкер.

Для удобства анализа сравнительные данные представлены в виде следующей таблицы.

Таблица 1. Типология переводческих трансформаций

Из таблицы можно сделать вывод о том, что единой системы взглядов на понимание природы переводческих трансформаций не существует. Как правило, в практике перевода используются различные трансформации в совокупности.

Согласно определению Рецкера Я. И. «приемы логического мышления, с помощью которых мы раскрываем значение иноязычного слова в контексте и находим ему русское соответствие, не совпадающее со словарным, принято называть лексическими трансформациями» . [25, c.96]

Рассмотрим лексические трансформации, предложенные В. Н. Комисаровым более подробно.

Многие слова с широкой семантикой в английском языке не имеют полного соответствия в русском языке. Словари не могут дать полной семантики слова иностранного языка. Поэтому при переводе приходится прибегать к модуляции значений. Очень часто прием модуляции используется для передачи слов, явлений и процессов, которые не передаются таким образом в другом языке.

Лексике русского языка свойственна большая степень модуляции, чем соответствующим лексическим единицам английского языка.

Прием генерализации значений противоположен приемам дифференциации и конкретизации. Он заключается в замене частного общим, видового понятия родовым. Необходимость генерализации может быть вызвана стилистическими нормами, принятыми в русском языке и литературе. В художественных произведения на русском языке не принято указывать точный рост и вес персонажей, поэтому при переводе используется генерализация: высокого, среднего или невысокого роста.

Транскрипция представляет собой воспроизведение звучания иностранного слова, а транслитерация — воспроизведение буквенного состава иностранного слова на языке перевода. В процессе перевода, как правило, используется сочетание транскрипции и транслитерации.

Транслитерация и транскрипция очень часто используется при переводе иноязычных имен собственных, географических наименований и названий разного рода компаний, фирм, пароходов, газет, журналов и пр. Они широко применяется при передаче реалий.

Калькирование представляет собой способ перевода лексики переводимого текста с помощью замещения ее составляющих компонентов соответствующими лексическими единицами в языке перевода. В основе калькирования лежит образование абсолютно нового слова или устойчивого словосочетания на языке перевода. Такая новая языковая единица некоторым образом копирует структуру и состав исходной оригинальной лексической единицы. Очень часто калькирование сопровождается изменением порядка составляющих элементов лексической единицы либо объединением процесса калькирования с транскрипцией языковой единицы.

Наряду с вышеперечисленными приемами лексическими трансформациями используются и другие приемы, такие как, экспликация, компенсация и антонимический перевод.

Экспликация при переводе используется в том случае, когда необходимо какую-либо лексическую единицу заменить словосочетанием, дающим полное объяснение и определение ее значения на другом языке, что характерно для перевода неологизмов, безэквивалентной лексики и разных терминов, а также фразеологизмов.

Прием компенсации применяется в тех случаях, когда определенные элементы текста на английском языке по той или иной причине не имеют эквивалента в русском языке и не могут быть переданы его средствами.

В этих случаях, чтобы компенсировать семантическую потерю, переводчик передает ту же информацию каким-либо другим средством, причем необязательно в том же самом месте текста, что и в подлиннике. В первую очередь, прием компенсации используется для сохранения общей стилевой окраски текста.

Компенсация используется особенно часто там, где необходимо передать языковые особенности подлинника — диалектную окраску, неправильности или индивидуальные особенности речи, игру слов и т. д.

Прием антонимического перевода представляет собой замену какого-либо понятия, выраженного в подлиннике, противоположным понятием в переводе с соответствующей перестройкой всего высказывания для сохранения неизменного плана содержания.

Конкретизация значения представляет собой замену какой-либо лексической единицы слова или словосочетания иностранного языка с более широким значением словом или словосочетанием переводимого языка с более узким значением. Обычно, лексическим единицам в русском языке присуще более конкретное значение по сравнению с теми же лексическими единицами английского языка. Конкретизация бывает двух видов: языковая и контекстуальная. Языковая конкретизация происходит замена слова с более широким значением словом с более узким значением, что может быть обусловлено отсутствием в русском языке слова, имеющего такое же широкое значение, что и передаваемая единица иностранного языка, также языковая конкретизация может быть вызвана расхождением стилистической окраски того или иного слова, или требованиями грамматического порядка.

Модуляция представляет собой замену слова или словосочетания иностранного языка единицей переводного языка, значение которой логически выводится из значения исходной единицы. Как правило, подобные значения взаимодействуют посредством причинно-следственных отношений.

Добавление. Очень часто при переводе требуется внесение различных дополнительных слов. Это обусловлено различными причинами: расхождениями в структурной основе предложений или тем, что более сжатые английские предложения при переводе на русский язык требуют более развернутого выражения мысли. Отсутствие соответствующего слова или соответствующего лексико-семантического варианта данного слова тоже является причиной введения дополнительных слов при переводе.

Опущение явление, прямо противоположное добавлению. В процессе перевода трансформация опущения используется чаще всего в тех словах, в которых наблюдается семантическая избыточность с точки зрения их смыслового содержания. Очень часто опущение вызвано не только стремлением к устранению речевой избыточности. Оно может быть обусловлено и другими причинами, к примеру характерной для английского языка тенденцией к максимальной конкретности, которая выражается в использование имен числительных, а также наименований мер и весов в тех случаях, в которых это не мотивировано семантическими условиями. Поэтому в данных случаях необходимо использовать опущения.

Замена частей речи. Подобные замены обычно вызваны «различным употреблением слов и различными нормами сочетаемости в английском и русском языках, а в некоторых случаях — отсутствием части речи с соответствующим значением в русском языке». [19, c.142]

Грамматические трансформации заключаются в преобразовании структуры предложения в процессе перевода в соответствии с нормами переводного языка. Трансформация может быть полной или частичной в зависимости от того, изменяется ли структура предложения полностью или частично. Обычно, когда заменяются главные члены предложения, происходит полная трансформация, если же заменяются лишь второстепенные — частичная. Кроме замен членов предложения могут заменяться и части речи. Чаше всего это происходит одновременно.

Коммуникативная нагрузка смысловых групп, оформленных разными членами предложения, подчеркивается разнообразными языковыми средствами, различными в разных языках. Так в английском языке подлежащее, для которого характерна начальная позиция, часто оказывается компонентом с минимальной ком>гуникативной нагрузкой, а к концу прехтожения она постепенно возрастает. Семантический словопорядок нарастания коммуникативной нагрузки, таким образом, совпадает с синтаксическим членением на грамматический субъект и предикат (субъект — тема, предикат — рема). Именно этот фактор является причиной синтаксических перестроек при переводе с русского языка на английский и наоборот. Например, русская тематическая группа, имеющая свободную синтаксическую реализацию, при переводе на английский язык оформляется как подлежащее: за счет этого, таким образом, сохраняется начальная позиция смысловой группы. Изменением ее синтаксической функции семантический словопорядок приводится в соответствие с синтаксическим.

Грамматические свойства языковых единиц состоят из целого ряда языковых явлений: форма слова, словосочетания, предложения, порядок элементов, грамматические значения форм, контекстуальные функции форм и значений. Всякий раз. рассматривая информационную мощность той или иной языковой единицы, подлежащей переводу, мы принимаем во внимание не только лексико-семантическое значение слов и их сочетаний. но и их грамматические свойства, которые могут весьма существенно влиять на меру упорядоченности переводимого сообщения.

Следует учитывать все факторы, которые могут влиять на применение грамматических трансформаций, а именно:

синтаксическую функцию предложения;

его лексическое наполнение;

его смысловую структуру;

контекст (окружение) предложения;

его экспрессивно-стилистическую функцию.

Логическая структура предложения может требовать от переводчика не только изменения, но и сохранения иноязычной конструкции, когда это связано с точностью передачи логического ударения. Контекстуальное окружение предложения также может требовать его грамматической трансформации в переводе. Чаше всего это наблюдается при переводе английских периодов или ряда предложений, начинающихся с одного и того же личного местоимения.

По словам Л. С. Бархударова, все виды преобразований или трансформаций осуществляемых в процессе перевода можно свести к четырем элементарным типам, а именно:

Перестановки — это изменение расположения языковых элементов в тексте перевода по сравнению с текстом подлинника. Элементами, могущими подвергаться перестановке, являются обычно слова, словосочетания, части сложного предложения и самостоятельные предложения в строе текста.

Замены — наиболее распространенный и многообразный вид переводческой трансформации. В процессе перевода замене могут подвергаться как грамматические единицы, так и лексические, в связи с чем можно говорить о грамматических и лексических заменах. К грамматическим же относятся следующие типы: замена форм слова, замена частей речи, замена членов предложения (перестройка синтаксической структуры предложения), синтаксические замены в сложном предложении:

Добавления. Этот тип переводческой трансформации основан на восстановлении при переводе опущенных в языке оригинала «уместных слов» .

Опущение — явление, прямо противоположное добавлению. Под опущением имеется в виду опущение тех или иных «избыточных» слов при переводе.

Выводы по I главе

Эмоциональные явления, воплощенные в тексте, неоднородны по своей природе (настроения, эмоции, чувства, аффекты), они лежат в основе эмоциональных состояний и эмоциональных отношений различной интенсивности и составляют сферу эмоциональности человека. Как психологическая категория, эмоциональность характеризует содержание, качество и динамику его эмоции. Качественные свойства эмоциональности выражают отношение индивида к явлениям окружающего мира; содержательные аспекты отражают явления и ситуации, имеющие особую значимость для субъекта.

Трансформируясь в тексте в лингвистическую категорию эмотивности, эмоциональность может выступать в качестве предмета и способа отражения. В связи с этим когнитивная лингвистика выделяет два вида эмоций, находящих воплощение в тексте; F-эмоции (относящиеся к миру, описываемому в тексте) и А-эмоции (связанные с эмоциональной интерпретацией этого мира).

Эмоциональное содержание текста не всегда тождественно эмоциональныму состоянию автора и регламентируется эмоциональной интенцией (замыслом). На этом основании следует различать реальные эмоции автора и изображенные (отраженные) в тексте эмоции. В качестве предмета лингвистического исследования мы рассматриваем лишь те эмоции, которые нашли проявление (изображенные) в тексте.

Коммуникативно-деятельностный подход к анализу текстовой эмотивности позволяет рассматривать эмотивность текста на трех уровнях — гносеологическом, психологическом и лингвистическом. Первые два уровня (гносеологический и психологический) связаны с содержательной стороной эмотивности, последний (лингвистический) характеризует его план выражения Эмотивность различных уровней текста специфична и может быть охарактеризована при помощи понятий эмотивного фона, эмотивной тональности и эмотивной окраски,

Эмотивный фон — это эмотивность гносеологического (когнитивного) уровня содержания текста, состоящая в экспликации одной или нескольких эмотем. В работе эмотивный фон представлен набором эмотем, которые составляют три типа: эмотемы, основанные на знании прецедентных эмоциональных ситуаций, эмотемы, основанные на экспликации эмоциональных состояний и эмотемы, основанные на категории ненормы. Эмотивность фонового уровня предстает в качестве разновидности фактуальной информации в тексте.

Эмотивная тональность — это эмотивность психологического (коммуникативного) уровня содержания текста. Она составляет разновидность концептуальной информации в тексте и рассматривается в работе с точки зрения доминирования одного из ее прагматических задач; эмоционального самовыражения, эмоциональной оценки, эмоционального воздействия,

Содержательная сторона текстовой эмотивности представляет собой сумму эмоций фонового и тонального уровней. Характер соотношения этих уровней определяет специфику эмотивной окраски текста и может служить основанием для дифференциации основных функциональных типов текстов.

Таким образом, самая главная задача переводчика — достичь семантической эквивалентности исходного и переводного текстов. Для ее достижения требуются разнообразные переводческие преобразования, а на уровне компонентной эквивалентности трансформации, затрагивающие грамматическую структуру высказывания. Причина, вызывающая, грамматические трансформации кроется в том. что каждый язык имеет свою собственную, своеобразную структуру, и переводчик должен это учитывать. Именно различия в структурах исходного и переводящего языка вынуждают переводчика использовать различные трансформации.

Грамматические трансформации — наиболее часто встречающийся вид межъязыковых трансформаций. При переводе переводчик почти всегда сталкивается с несоответствиями между грамматическими структурами исходного и переводящего языков. И это происходит чаще, чем отсутствие лексического эквивалента. Для того чтобы быстро выбрать правильный вариант перевода, устному переводчику необходимо знать все виды грамматических трансформаций.

В силу того, что языковые системы отличаются друг от друга не только лексикой, но и грамматикой, переводчику приходится использовать и грамматические трансформации морфологического и синтаксического характера.

Глава II. Языковые средства создания эмоциональной тональности (на материале романа Д. Дю Морье «Ребекка»)

2.1 Различные средства создания эмоциональной тональности

Выражение эмоционального состояния — одна из главных черт, отличающих художественную литературу от прочих литературных направлений. Затрагивая область нерационального восприятия, эмотивность текста нацеливается в первую очередь на то, чтобы вызвать у реципиента определенную эмоциональную реакцию, психологический резонанс, и, посредством чувственного сообщения предоставить ему более яркую, отчетливую картину рациональной стороны художественного произведения, преподнести концептуальный, идеологический, эстетический замысел автора в живой и органичной форме.

Таким образом осуществляется прагматическое воздействие на читателя, одна из основных функций категории эмотивности. На протяжении последних десятилетий проблема эмотивности входит в число наиболее обсуждаемых в антропоцентрической лингвистике.

Феномен эмотивности представляется малоизученным с точки зрения контрастивной (или сравнительной) лингвистики — в частности, филологи единогласно отмечают отсутствие способа адекватной передачи эмотивного содержания высказывания и текста н многом объясняет тот факт, что перевод художественной литературы всегда считался одним из самых сложных, наиболее подверженных «потерям» видов переводческой деятельности.

Однако при всех сложностях и неизбежных потерях перевода нельзя не признать того, что плоды труда переводчиков художественной литературы издавна служили и продолжают служить ведущим средством культурного сообщения между нациями, фундаментом их взаимного духовного обогащения. Работа переводчиков в современном мире и упростилась и усложнилась по сравнению с прошлым.

С одной стороны, международное взаимопроникновение информационных сфер способствует более свободному языковому заимствованию, что, безусловно, облегчает процесс перевода.

С другой стороны, сегодняшние темпы культурного развития во всем мире таковы, что языки просто не успевают обновлять друг друга. Кроме того, в результате охватившей мир информационной революции меняются и общепринятые каноны оформления художественного текста, в том числе (и в особенности) преобразуются нормы эмоционального выражения в литературе.

Для выражения эмотивности текста могут использоваться самые разные структурные, смысловые и интонационные особенности синтаксических единиц языка (словосочетаний и предложений), а также особенности композиционного построения текста, его членения на абзацы, пунктуационного оформления.

К синтаксическим средствам выражения эмотивности относятся такие синтаксические фигуры, как риторический вопрос, риторическое восклицание, риторическое обращение, повтор, синтаксический параллелизм, эллипсис, инверсия, парцелляция, антитеза, градация, оксюморон. При исследовании синтаксических средств эмотивности мы приходим к заключению, что в произведении следует выделять три эмоционально-психологических фазы: экспрессивную, разъясняющую и завершающую.

Так, в романе Дафны Дю Морье «Ребекка» можно привести следующие виды эмотивности на синтаксическом уровне.

Синтаксический параллелизм.

Оригинал:

" Haven’t you any family?" «No-they're dead. «

" You have a very lovely and unusual name. «

" My father was a lovely and unusual person. «

Tell me about him," he said. (c.15)

Перевод А. Островской:

У вас нет родных?

Нет. Все умерли.

У вас редкая и очень красивая фамилия.

Мой отец был редким и красивым человеком.

Расскажите мне о нем. (c.12)

В данном примере мы видим, что предложения были построены по одинаковому принципу. Используются одинаковые прилагательные для достижения данного эффекта.

Риторический вопрос.

Оригинал:

I expected him to laugh. It was a stupid story, I don’t know why I told him, but he looked at me thoughtfully as he stirred his coffee.

" I think you’ve made a big mistake," he said, after a moment

" In refusing that hundred francs?" I asked, revolted.

" No-good heavens, what do you take me for?

I think you’ve made a mistake in coming here, in joining forces with Mrs. Van Hopper. (с.16)

Перевод А. Островской:

Я надеялась, что выслушав эту глупую историю, он рассмеется, но он сказал мне вполне серьезно:

Полагаю, что вы сделали большую ошибку…

Отказавшись от денег?

О нет. За кого вы меня принимаете? Вы ошиблись, поступив компаньонкой к миссис ван Хоппер и приехав с ней сюда. (с.13)

Оригинал:

" Packing up. The nagging worry of departure. Lost keys, unwritten labels, tissue paper lying on the floor. I hate it all." (с.27)

Перевод А. Островской:

Мы с миссис ван Хоппер вели жизнь на колесах, а я всегда ненавидела деятельность, связанную с переездами, - укладывать чемоданы, запаковывать вещи… (с.33)

Автору не нравится образ жизни миссис ванн Хоппер, ее постоянные переезды из одного места в другое. Ломанный синтакс в приведенном выше отрывке усиливает экспрессию.

Эмоциональная экспрессия, в которой отражается эмоциональное отношение говорящего к предмету речи, является специфической формой выражения отношения человека к окружающему его миру, что дает основания для включения эмоциональной экспрессии в категорию модальности.

Помимо эмотивности на синтаксическом уровне, можно ее выявить также на лексическом.

Категория эмотивности на лексическом уровне раскрывается, прежде всего, посредствам употребления лексики ограниченного употребления, заимствований, синонимов, антонимов, устойчивых выражений, междометий.

В тексте чаще других тропов используется метафора, которая состоит в употреблении слова, обозначающего некоторый класс предметов (явлений, действий, признаков), для характеристики другого предмета, сходного с данным в каком-либо отношении. Метафора — это использование слова не по его прямому значению, вследствие чего происходит преобразование его смысловой структуры.

Приведем пример метафоры:

Известно, что у толпы нет края. Однако возможно сказать at the centre of a crowd. Если существует центр, то должен быть и край. Автор использует эту метафору для более образного описания города; она делает повествование более фигуративным и ассоциативным.

Оригинал:

" …the strange prick of tears behind my eyes." (с.2)

Перевод А. Островской:

" сердце гулко билось в груди, слезы щипали глаза" (с.2)

Использованная автором метафора отражает отчаяние героини, слезы причиняют ей чуть ли не физическую боль и сравниваются с уколами иглой.

Оригинал:

" Thought of it my frozen face quivered into feeling, my adult pride was lost, and those despicable tears rejoicing at their conquest welled into my eyes and strayed upon my cheeks." (с.25)

Перевод А. Островской:

" Чары исчезли вместе с моим радостным настроением, и при мысли об этом мое застывшее лицо дрогнуло, «взрослая» гордость исчезла, и позорные слезы, празднуя победу, брызнули из глаз и потекли по щекам." (с.27)

Автор использует эту метафору, сравнивая слезы героини с «завоевателями» («tears rejoicing at their conquest»).

Здесь на фоновую эмоцию («грусть» ) наслаивается тональная эмоция объектного типа, выражающая субъективно-эмоциональное отношение. Это отношение выражается в виде переживаний.

Сравнение нередко используется рядом с метафорой. Сравнение — фигура речи, основанная на сопоставлении двух явлений, предметов, у которых предполагается наличие общего признака. Сравнения помогают наиболее ярко представить описываемые явления.

В романе автор тупотребляет следующие сравнения:

Оригинал:

" The smiles left our faces as though wiped clean by a sponge." (с.143)

Перевод А. Островской:

" Улыбки исчезли с лиц, словно начисто смытые губкой." (с.155)

Оригинал:

" I can tell by the way he will look lost and puzzled suddenly, all expression dying away from his dear face as though swept clean by an unseen hand, and in its place…" (с.4)

Перевод А. Островской:

" Я сразу догадываюсь об этом по его потерянному, отсутствующему виду. Внезапно это любимое лицо утрачивает всякое выражение, словно его стирает невидимая рука, и превращается в маску; застывшие черты по-прежнему прекрасны, но лишены жизни и тепла, словно высечены из мрамора." (с.4)

Оригинал:

" Like a juggler’s assistant I produced the props, then silent and attentive I waited on my cue." (с.8)

Перевод А. Островской:

" Словно ассистент фокусника, я приносила реквизиты для очередного трюка, а затем молча следила, чтобы вовремя подыграть." (с.8)

Оригинал:

" I would feel like a whipping boy who must bear his master’s pains when I watched people laugh behind her back." (с.7)

Перевод А. Островской:

" Я казалась сама себе «мальчиком для битья», которого секут вместо его хозяина" (с.7)

Оригинал:

" Mrs. Van Hopper while she, like a large, complacent spider, spun her wide net of tedium about the stranger’s person. «

Перевод А. Островской:

" Мне оставалось одно — сидеть на обычном месте рядом с миссис Ван-Хоппер, пока она, как огромный самодовольный паук, будет плести вокруг незнакомца свою паутину, обволакивая его скукой. «

Это сравнение еще раз показывает негативное отношение героини к миссис ванн Хоппер.

В данных примерах, совокупность слов с эмотивной семантикой в статусе значения и созначения составляет фонд лексических эмотивных средств языка и называется эмотивной лексикой, слова, которые не выражают эмоции непосредственно, а называют их (любовь, ненависть, страх, горе, гнев относят к лексике эмоций.

К морфологическим средствам выражения эмотивности относятся разнообразные суффиксы и приставки, в том числе суффиксы субъективной оценки (уменьшительно-ласкательные, увеличительные, пренебрежительные, уничижительные), а также приём словосложения.

Изобразительно-выразительные средства морфологии и словообразования используются для усиления образности и изобразительности текста и актуализации каких-либо действий, событий в прошлом или настоящем; подчеркивания значимости действий или его субъекта; для выражения авторских оценок и чувств (положительных или отрицательных); для создания речевых характеристик героев в той или иной стилистической тональности текста; для индивидуализации или, наоборот, обобщения, типизации сообщаемого.

Приведем примеры:

Оригинал:

" I don’t think she understood him for a moment. «

" I’m faithful to Monte." (с.10)

Перевод А. Островской:

" Вряд ли она поймет его сейчас. "

" Я полна веры в Монте." (с.10)

В данном примере английский суффикс «ful» передает значение преувеличения.

Оригинал:

" What do you think of Monte Carlo, or don’t you think of it at all? he said.

This including of me in the conversation found me at my worst, the raw ex-schoolgirl, redelbowed and lanky-haired, and I said something obvious and idiotic about the place being artificial, but before I could finish my halting sentence Mrs. Van Hopper interrupted." (с.10)

Перевод А. Островской:

" Что вы думаете о Монте-Карло? Или вы вообще о нем не думаете? — спросил он.

Его попытка вовлечь в разговор зеленую девчонку, вчерашнюю школьницу с острыми локтями и прямыми волосами, застала меня врасплох: я показала себя в самом невыгодном свете, с запинкой пробормотав какую-то глупейшую банальную фразу о том, что здесь все кажется искусственным. Но не успела я закончить, как миссис Ван-Хоппер прервала меня." (с.10)

В данном случае используется префикс " ex" , передающий значение " бывшая" , а также сложение слов " school" и " girl" , что вместе означает бывшая школьница. Это демонстрирует эмоцию раздражения по отношению к персонажу. Аффект обычно сопровождается бурной двигательной реакцией, однако находящейся под контролем рассудка. Такой аффект носит название физиологического.

Ему противопоставляется патологический аффект, когда в ответ на довольно слабый раздражитель внезапно развивается бурная эмоциональная реакция, в такой степени, что на несколько секунд или минут глубоко помрачается сознание. Поэтому поступки человека, находящегося в состоянии патологического аффекта, носят нелепый характер, психологически необъяснимы. Выраженная вегетативная симптоматика наблюдается на протяжении всего времени патологического аффекта.

Обобщая проанализированный иллюстративный материал, мы приходим к выводу, что лексические средства и ресурсы являются наиболее употребимым способом раскрытия категории эмотивности в художественных произведениях.

2.2 Лексические средства эмотивности

Роман «Ребекка» изобилует лексическими средствами эмотивности. К ним относятся слова, выражающие эмоции, и слова сообщающие о них; эмотивная лексика, которая выражается понятиями и прямыми эмоциональными переживаниями; слова, которые не выражают, а называют эмоции; слова, указывающие на причину или признак эмоции, а также слова, обозначающие способы невербального выражения эмоций; фразеологические обороты; фигуры речи (метафора, олицетворение, эпитет, сравнение, гипербола и др.) Все эти средства придают речи героев образность и выразительность.

Повествование идет от первого лица, что придает произведению характер и интонацию исповеди, искреннего и чистосердечного повествования о пережитом. Превалирующими эмоциями в романе служат эмоции ревности, отчаяния, страха, ненависти. В меньшей степени герои романа испытывают эмоции радости, удивления, воодушевления, удовлетворения, восторга.

Ниже мы рассмотрим примеры эмотивной лексики, прямо выражающей эмоции отчаяния, ненависти, ревности по порядку.

Отчаяние

Автор описывает сильные эмоции главных героев, которые вызывает прошлое, связанное с их бывшим поместьем в Мандерли.

Оригинал:

" The things we have tried to forget and put behind us would stir again, and that sense of fear, of furtive unrest, struggling at length to blind unreasoning panic" (с.4)

Перевод А. Островской:

" Все, что мы пытались забыть, оставить позади, может вновь пробудиться, и страх, тайное беспокойство, перерастающее постепенно в слепую, не поддающуюся доводам рассудка панику — сейчас, слава Богу, утихшую, — может непостижимым образом вновь стать нашим постоянным спутником." (с.4)

Автор усиливает желаемый эффект с помощью описания состояния беспокойства главного героя, который то испытывает приступы безудержного возбуждения, то периоды апатии.

Оригинал:

" I can tell by the way he will look lost and puzzled suddenly, all expression dying away from his dear face as though swept clean by an unseen hand, and in its place a mask will form, a sculptured thing, formal and cold, beautiful still but lifeless. He will fall to smoking cigarette after cigarette, not bothering to extinguish them…". (с.4)

Перевод А. Островской:

" Я сразу догадываюсь об этом по его потерянному, отсутствующему виду. Внезапно это любимое лицо утрачивает всякое выражение, словно его стирает невидимая рука, и превращается в маску; застывшие черты по-прежнему прекрасны, но лишены жизни и тепла, словно высечены из мрамора. Он принимается курить сигарету за сигаретой, забывая их гасить, и тлеющие окурки осыпают кругом землю, как лепестки." (с.4)

Герой курит без остановки, это также свидетельствует о его возбужденном состоянии.

Героиня не желает больше переносить страдания, все чего она хочет — тихой и спокойной жизни, в которой нет места для отчаяния. Она выражает это следующей репликой:

Оригинал:

" But I have had enough melodrama in this life, and would willingly give my five senses if they could ensure us our present peace and security." (с.4)

Перевод А. Островской:

" Но с меня хватит мелодрам в этой жизни, и я охотно отдала бы свои пять чувств, если бы это помогло сохранить теперешние покой и защищенность." (с.4)

В следующих строках главная героиня описывает то облегчение, которое она испытывает при мысли о том, что прошлое миновало и более не мучает ее. Это облегчение противопоставляется тому сильному отчаянию, которое ей пришлось испытать.

Оригинал:

" Well, it is over now, finished and done with. I ride no more tormented, and both of us are free." (c.6)

Перевод А. Островской:

" Теперь все это позади, с этим покончено, поставлена точка, подведена черта. Меня больше не мучают кошмары, не обуревают страхи, мы оба свободны." (с.6)

Оригинал:

" I want to go home," I said, my voice perilously near to trembling. (c.24)

Перевод А. Островской:

" Я хочу обратно, — сказала я с предательской дрожью в голосе." (с.26)

Описывая свою отчаянную любовь к мистеру де Винтеру, автор использует эмоционально окрашенное наречие «dreadfully» :

Оригинал:

" I do love you," I said. «I love you dreadfully. You’ve made me very unhappy and I’ve been crying all night because I thought I should never see you again.» (с.32)

Перевод А. Островской:

" Я правда люблю вас. Я люблю вас ужасно. Вы сделали меня очень несчастной, и я проплакала всю ночь, потому что я думала, я больше вас никогда не увижу." (с.36)

Оригинал:

" I was too young for Maxim, too inexperienced, and more important still, I was not of his world. The fact that I loved him in a sick, hurt, desperate way, like a child or a dog, did not matter. It was not the sort of love he needed." (с.145)

Перевод А. Островской:

" Я была слишком молода для Максима, слишком неопытна, и, что еще важнее, я не принадлежала к его кругу, то, что я любила его — мучительно, отчаянно, преданно, как ребенок или пес, — не имело значения. Не такая ему нужна была любовь." (с.157)

Жалея о своем возвращении в Мандерли, главный герой выражает свое сожаление и отчаяние посредством фраз:

Оригинал:

" Oh, God, what a fool I was to come back." (с.71)

Перевод А. Островской:

" О, господи, какой же я был дурак, что вернулся." (с.73)

Оригинал:

" I had opened up a road into the past again." (с.74)

Перевод А. Островской:

" Я вновь открыла дорогу в прошлое." (с.77)

Использование автором междометия «Oh» усиливает эмоциональность высказывания.

Автор описывает все злоключения, произошедшие с главными героями:

Оригинал:

" We have both known fear, and loneliness, and very great distress. I suppose sooner or later in the life of everyone comes a moment of trial. We all of us have our particular devil who rides us and torments us, and we must give battle in the end." (с.4)

Перевод А. Островской:

" Оба мы узнали, что такое страх, и одиночество, и душевная мука. Я думаю, в жизни каждого человека рано или поздно наступает испытание. У всех нас есть собственный дьявол-мучитель, который ездит на нас верхом и с которым в конце концов мы вынуждены сразиться." (с.4)

Ненависть

В описании характера миссис ванн Хоппер мы можем увидеть пренебрежительное и ироничное отношения автора к ней. Это пренебрежение сродни ненависти и сквозит в каждом слове:

Оригинал:

" I wonder what my life would be to-day, if Mrs. Van Hopper had not been a snob.

Funny to think that the course of my existence hung like a thread upon that quality of hers. At first I had been shocked, wretchedly embarrassed; I would feel like a whipping boy who must bear his master’s pains when I watched people laugh behind her back, leave a room hurriedly upon her entrance. Her curiosity was a disease, almost a mania. Her method of attack was so downright and sudden that there was seldom opportunity to escape." (с.7)

Перевод А. Островской:

" Интересно, как сложилась бы моя жизнь, если бы миссис Ван-Хоппер не была снобом.

Забавно думать, что все мое дальнейшее существование оказалось обусловленным этим ее качеством. Ее любопытство было болезнью, чуть не манией. Сперва, видя, как люди смеются над ней за спиной, как они поспешно выходят из комнаты, когда она появляется, и даже убегают через служебный вход в коридоре, где был наш номер, я приходила в ужасное замешательство; я казалась сама себе «мальчиком для битья», которого секут вместо его хозяина. Миссис Ван-Хоппер уже много лет подряд приезжала в отель «Кот-д'Азюр» и приобрела печальную известность в Монте-Карло тем, что помимо бриджа — занималась только одним: набивалась в друзья всем сколько-нибудь именитым людям, даже если она видела их один раз в жизни, скажем, где-нибудь на почте. Она умудрялась так или иначе с ними познакомиться, и прежде чем ее жертва догадывалась об опасности, приглашала ее к себе в номер-люкс. Нападала она так внезапно и нагло, что мало кому удавалось спастись." (с.8)

Ненависть к миссис ванн Хоппер небезосновательна. Своим поведением и отношением к главной героине, она не может вызывать других эмоций. Приведенные ниже отрывки это подтверждают.

Оригинал:

" I was a youthful thing and unimportant, and that there was no need to include me in the conversation." (с.8)

Перевод А. Островской:

" Я еще очень молода и ничего собой не представляю, нет никакой нужды включать меня в разговор." (с.8)

Оригинал:

" This abruptness showed that I could safely be ignored, and women would give me a brief nod which served as a greeting and a dismissal in one, while men, with large relief, would realise they could sink back into a comfortable chair without offending courtesy." (с.9)

Перевод А. Островской:

" Но ей такт был незнаком так же, как и деликатность, и, поскольку пересуды были необходимы ей как воздух, этому незнакомцу предстояло попасть под нож ее любопытства. Я нашла письмо в одной из ячеек ее бюро и задержалась на миг, прежде чем спуститься в гостиную. Мне казалось, хотя это было глупо, что я даю ему этим несколько минут отсрочки." (с.10)

Также, автор описывает отношение Максима к Ребекке. Как становится известно в конце произведения, единственным чувством, которое он к ней испытывал была ненависть. Это видно из его слов:

Оригинал:

" I hated her, I tell you, our marriage was a farce from the very first. She was vicious, damnable, rotten through and through." (с.171)

Перевод А. Островской:

" Это моя вина, — проговорил он, не слушая. — Я вовлек тебя в этот брак, не дав ни времени, ни возможности ничего обдумать." (с.178)

Ревность

Главная героиня испытывает ревность по отношению в Ребекке, бывшей миссис де Винтер. Это происходит из-за того, что все в округе боготворят Ребекку и сравнивают главную героиню с ней. Постоянные упоминания о «совершенстве» Ребекки не дают покоя главной героине, вызывая в ней жгучую ревность. Эта ревность также подкрепляется мыслями о том, что ей никогда не стать такой как покойная миссис де Винтер и ее муж никогда не полюбит ее так, как любил когда-то Ребекку. Эти утверждения подтверждаются следующими отрывками из текста:

Оригинал:

" He did not belong to me at all, he belonged to Rebecca. He still thought about Rebecca. He would never love me because of Rebecca." (с.146)

Перевод А. Островской:

" Он вовсе не принадлежит мне, он принадлежит Ребекке. Он никогда не полюбит меня из-за нее." (с.154)

Оригинал:

" Rebecca, always Rebecca. I should never be rid of Rebecca. Rebecca, always Rebecca, Wherever I walked in Manderley, wherever I sat, even in my thoughts and in my dreams, I met Rebecca. I knew her figure now, the long slim legs, the small and narrow feet, her shoulders, broader than mine, the capable clever hands." (с.147)

Перевод А. Островской:

Ребекка, всегда Ребекка. Я никогда не избавлюсь от нее.

Кто знает, возможно, я тревожила ее так же, как она тревожила меня: глядя на меня с галереи, сидя рядом, когда я писала письма за ее бюро. Макинтош, который я как-то надела, платок, которым вытерла руки, принадлежали раньше ей

Теперь я знала ее фигуру, длинные стройные ноги, маленькие узкие ступни. Ее плечи, шире моих, ее умелые, ловкие руки. Руки, которые крепко держали штурвал яхты и поводья скакового коня. Руки, которые составляли букеты, мастерили модели парусников, и писали на форзаце книги: «Максу от Ребекки». (с.155)

Повтор имени «Ребекка» подчеркивает эмоциональность высказывания.

Фигуры речи

Рассмотрим какие фигуры речи использует автор и как их переводит А. Островская.

Оригинал:

" Moonlight can play odd tricks upon the fancy, even upon a dreamer’s fancy" (с.3)

Перевод А. Островской:

" Лунный свет играет странные шутки с нашим воображением, даже с воображением объятого сном." (с.3)

Оригинал:

" The house was a sepulchre, our fear and suffering lay buried in the ruins" (с.3)

Перевод:

" Дом был гробницей, в его руинах лежали похороненные нами страдания и страх." (с.3)

Оригинал:

" The devil does not ride us any more" (с.5)

Перевод:

" Дьяволы больше на нас не ездят" (с.5)

Оригинал:

" One was too sensitive, too raw, there were thorns and pin-pricks in so many words that in reality fell lightly on the air." (с.7)

Перевод:

" Слишком уязвимая, слишком впечатлительная, я ощущала " шпильки" и булавочные уколы в словах, за которыми не скрывалось ничего дурного." (с.7)

Оригинал:

" My shyness fell away from me, loosening as it did so my reluctant tongue, and out they all came, the little secrets of childhood, the pleasures and the pains." (с.15)

Перевод:

" Меня покинула застенчивость, развязался обычно скованный язык, и посыпались градом все мои маленькие секреты — радости и горести детства." (с.15)

Оригинал:

" I tumbled down into reality, hot-handed and self-conscious, with my face aflame, and began to stammer my apologies." (с.15)

Перевод:

" Сгорая от стыда, с горячими руками и пылающим лицом, я стремительно вернулась к действительности и стала бормотать извинения." (с.15)

Также еще одним средством создания эмотивности является совмещение несочетаемых понятий, то есть употребление оксюморона.

Например выражения: «I love you dreadfully», «violent love» и другие.

Автор также использует такой художественный прием как олицетворение.

Например:

Ориганал:

" It was the grey look on his face that made me stop abruptly" (с.5)

Перевод А. Островской:

" Внезапно я и совсем замолчала — я увидела, как посерело его лицо." (с.5)

Оригинал:

" The smiles left our faces as though wiped clean by a sponge." «…the words going slowly to my head'.» (с.143)

Перевод А. Островской:

" Улыбки исчезли с лиц, словно начисто смытые губкой"

" …у меня мелькнула мысль." (с.150)

Писательница прибегает к использованию эпитетов, что делает повествование более выразительным.

Например:

Оригинал:

" I can tell by the way he will look lost and puzzled suddenly, all expression dying away from his dear face. «

" …a mask will form, a sculptured thing, formal and cold, beautiful still but lifeless. (с.4)

Перевод А. Островской:

" Я сразу догадываюсь об этом по его потерянному, отсутствующему виду. Внезапно это любимое лицо утрачивает всякое выражение. «

" …словно его стирает невидимая рука, и превращается в маску. Застывшие черты по-прежнему прекрасны, но лишены жизни и тепла, словно высечены из мрамора" (с.4)

Синонимы служат еще одним средством обозначения эмоций в тексте. Примером служат следующие слова, используемые вместо имени героини: I, you, wife, Mrs, she, madam, bride.

Еще один троп, используемый автором для создания эмоциональности — антитеза. В предложении:

Оригинал:

" We are sometimes bored-well, boredom is a pleasing antidote to fear." (с.4)

Перевод А. Островской:

" Мы оба неприхотливы, а если нам и бывает скучно… что ж, скука — хорошее лекарство от страха." (с.4)

Скука противопоставляется страху.

Также одним из часто употребимых тропов является гипербола. Примером служит следующий отрывок:

Оригинал:

" Her curiosity was a disease, almost a mania." (с.7)

Перевод А. Островской:

" Ее любопытство было болезнью, чуть не манией." (с.7)

Также автор использует прием антономазии, давая главному герою фамилию де Винтер, что в переводе с английского означает «зима». Таким образом, в начале романа герой предстает холодным и безразличным человеком, но даже сердце мистера де Винтера может оттаять, отогретое любовью.

Диаграмма 1

Нами было рассмотрено 2000 микроконтекстов на основе анализа мы построили диаграмму с процентным соотношением языковых средств эмотивной тональности в романе Дафны Дю Морье «Ребекка» .

Выводы по II главе

В этой главе главе мы ознакомились с биографией и творчеством английской писательницы Д. Дю Морье. Роман «Ребекка» является центральным произведением в ее писательской карьере.

Мы подробно изучили текст романа, его структуру, средства создания эмотивности. К средствам эмотивности относятся: слова, выражающие эмоции, и сообщающие о них; слова, называющие эмоции; слова, указывающие на причину или признак эмоции,; слова, указывающие на причину или признак эмоции, а также слова, обозначающие способы невербального выражения эмоций; фразеологические обороты; фигуры речи (метафора, олицетворение, эпитет, сравнение, гипербола, антитеза, антономазия, оксюморон).

Эмотивность текста в работе понимается как особый план (аспект) текста, отражающий эмоциональность человека в виде эмотивных единиц различного статуса: на уровне референции — наличие эмотивных тем или микротем, на уровне прагматики — наличие эмотивных задач разной степени важности, на уровне формы — наличие языковых и речевых маркеров эмоций.

Эмотивный текст — это такой текст, который характеризуется наличием элементов высшей степени эмотивности (на уровне референции — эмотивной темы, на уровне прагматики — эмотивной интенции автора в качестве основной задачи, на уровне формы — в высокой степени плотности эмотивной ткани текста).

Таким образом, нами было рассмотрено 2000 микроконтекстов на основе которых можно сделать следующие выводы:

1. При сопоставлении английских и американских эмотивных текстовых фрагментов с их официально изданными переводами на русский прослеживается ряд закономерностей, определяющий отношение последних к первым. Так, на лексическом уровне русскоязычные переводы обнаруживают тенденцию к более подробному, многословному изложению эмоционально нагруженной информации, чем англоязычные подлинники; на синтаксическом уровне обнаруживаются как расширения текста перевода, обусловленные восполнением английских средств эмотивности, имеющих меньший «вес» в русском, так и отдельные сужения текста перевода, объясняемые искусным использованием переводчиками русских средств эмотивности, нераспространенных в английском.

2. Рассуждая о потенциальных способах усовершенствования художественного перевода эмоционально нагруженных текстов, на основании сделанных наблюдений можно отметить по возможности более гибкое и смелое отношение к русскому языку. К примеру, русскоязычным переводчикам рекомендуется взять на вооружение английский принцип компрессирования фраз: контекст нередко приходит на помощь и вносит достаточную ясность не только в английское, но и в русское повествование, а чрезмерная словарная перегруженность не идет на пользу эмотивным высказываниям, где крайне важна компактная образность и немногословность.

Кроме того, весьма «выигрышными» с точки зрения выраженности эмотивной тональности и создания художественного образа оказываются переводы, в которых авторская эмотивная номинация трактуется посредством переводческой, а не разъясняется при помощи традиционной лексики — хотя, конечно, принятие подобных «переводческих решений» должно быть оправдано стилем оригинального текста. Распространенным способом повышения степени выраженности эмотивной тональности (и, в некоторых случаях, средством компрессии русского высказывания и придания ему большей компактности по сравнению с английским) является использование суффиксов субъективного отношения — это весьма распространенное в русском языке морфологическое средство можно назвать одним из наиболее эффективных приемов при переводе английских эмотивных высказываний.

Как показывает данное исследование, адекватным средством интерпретации авторских неологизмов, эмотивных фразовых глаголов, эмотивной инверсии и т. п. практически без исключения оказываются развернутые фразеологические обороты и устойчивые метафоры на языке перевода. Наконец, в исследовании выделяется ряд эмоциональных состояний, для маркировки которых оптимально подходят средства эмотивного синтаксиса русского языка, отсутствующие или малораспространенные в английском (безличные конструкции со значением эмоционального состояния и эллипсис подлежащего), и данные средства рекомендуются для интерпретации описаний подобных состояний.

3. В целом можно утверждать, что русскоязычные переводчики современной англоязычной литературы справляются с поставленной задачей, в большинстве случаев проявляя языковое чутье, выдерживая стиль оригинального произведения и иногда весьма находчиво оперируя русским языком — создавая новые, остроумные лексические формы. Говоря о недостатках их работы, следовало бы отметить встречающуюся временами небрежность в отношении смысловой части отдельных фрагментов текста оригинала и проявляющуюся иногда «робость» при интерпретации «труднопереводимых» элементов, из-за которой возникает ощущение некоторой формальности и сухости переведенного текста по сравнению с подлинником.

4. Сравнивая лексический и синтаксический уровни эмотивности с точки зрения перевода, можно сказать, что оба уровня могут и должны эффективно использоваться для достижения адекватности переводного текста. Проведенный анализ показывает, что лексический уровень, по сравнению с синтаксическим, ставит перед переводчиком несколько более сложные задачи, невыполнение которых сильнее сказывается на качестве перевода, однако он же и предоставляет широкий репертуар средств для решения этих задач. Синтаксический уровень создает для переводчика трудности, в основном, за счет несовпадения конкретных средств эмотивности в языках оригинала и перевода, но, с другой стороны, это обстоятельство нередко приходит на помощь переводчику, поскольку при использовании в тексте перевода синтаксического средства, отсутствующего в языке оригинала, переводное высказывание может в отдельных случаях превзойти оригинальное по выразительности.

Заключение

В данной работе эмоциональность текста предстает к качестве предмета лингвистического исследования. Мы рассматриваем возможность описания эмотивности текста при помощи понятий, связанных с основными аспектами языка: семантикой, прагматикой, грамматикой. В качестве терминологических мы используем обозначения; эмотивный фон_, эмотивная тональность, эмотивная окраска текста. Первые два понятия обозначают эмотивные явления, свойственные плану содержания текста, последнее характеризует его план выражения.

Эмотивный фон текста в работе определяется через набор эмотем, обозначающих типичные эмоциональные ситуации, которые могут быть представлены в статусе основных тем и микротем. Эмотивная тональность рассматривается с точки зрения доминирования одного из ее типов, выдвигающих на первый план эмоциональность адресата, эмоциональную оценку каких-либо сторон коммуникации или апелляцию к эмоциональности адресата. Эмотивная окраска определяется отбором эмотивных языковых средств, используемых для передачи эмоционального содержания, особенностями их размещения в текстовом пространстве и характеризуется при помощи понятия плотности эмотивной ткани текста.

На основании выявленных закономерностей предлагается выделять следующие типы текстов с точки зрения характера их эмотивности:

— тексты преимущественно тонального / фонового эмотивного содержания (большинство жанров научного и официально-делового стилей, отдельные жанры публицистического стиля)?

— тексты комплексного (фонового и тонального содержания) (художественные тексты, большинство жанров публицистического стиля).

Каждому из типов текстов свойственны соответствующие особенности эмотивной окраски; например, соотношение лексики эмоций и эмотивной лексики, распределение эмотивно-окрашенных фрагментов по композиционным частям текстов и т. д.,

В работе внимание акцентировано на разграничении основных понятий, составляющих суть категории текстовой эмотивности (эмотивный фон, эмотивная тональность, эмотивная окраска), где затрагиваются некоторые важные проблемы, необходимые для построения целостной концепции эмотивности текста. К ним относятся следующие: проблема понимания эмотивного содержания текста, способов интерпретации текстов с учетом их эмотивности; вопрос об интертекстовом характере эмотивности, об эмотивных связях текстов в общетекстовом пространстве. Кроме того, более детального описания требуют речевые (текстовые) маркеры эмоций, особенности эмотивной структуры текстов. Рассмотрение этих проблем составляют перспективу наших исследований.

В целом проведенное исследование привело к заключению, что, вопреки существовавшему долгое время в языкознании представлению об эмоциональных элементах речи как о «смутных», переменчивых явлениях, которые не могут быть описаны и представлены в каких-либо лингвистиче — ских категориях, в настоящее время уже возможно говорить о выделении вполне определенных характеристик текстовой эмотивности.

1. «Rebecca» D. Du Maurier. 2011. P.352

2. Арнольд И. В. Стилистика современного английского языка. — Л.: Просвещение, 2001. — 296 с.

3. Бархударов Л. С. Язык и перевод. — М.: Международные отношения, 2008. — С.187

4. Болотнова НС. Лексическая структура художественного текста в ассоциативном аспекте, — Томск: Изд-во Томского ун-та, 2004, — 212 с.

5. Болотов В. И. Эмоциональность текста в аспектах языковой и неязыковой вариативности, Основы эмотивной стилистики текста. — Ташкент.: Фан, 2001 — 116 с.

6. Быдина ИЗ, Поэтический текст как эмотивный тип текста // Язык и эмоции: Сб. науч. трудов. — Волгоград: Перемена, 2005. — С.220 — 23

7. Бюлер К Теория языка. — М.: Прогресс, 2003, — 528 с.

8. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание, — М,: Русские словари, 2006. — 416 с.

9. Волек Б, Типология эмотивных знаков // Язык и эмоции: Сб. науч. трудов. — Волгоград: Перемена, 2005. — С.15 — 24.

10. Воробьева О. П, Эмотавность художественного текста и читательская рефлексия // Язык и эмоции. Сб. науч. трудов. — Волгоград: Перемену 2005. — С, 240 — 246.

11. Гак В. Г. Типология контекстуальных языковых преобразований при переводе И Текст и перевод. — М.: Наука+, 2008. — С.63−75.

12. Горелов И. Н., Седов К. Ф Н Основы психолингвистики. — М.: Лабиринт, 2007. — 224 с

13. Дементьев В. В. Изучение речевых жанров; обзор работ в современной русистике // Вопросы языкознания, 2007. — № 1, — С.109−121

14. Змеева Т. Е. Имплицитное выражение эмоции в функционально-коммуникативном аспекте. — Автореф. дисс. канд. филол. наук, — Москва, 2008. — 22 с.

15. Кассирер Э. Сила метафоры // Теория метафоры. — М.: Прогресс, 2000. — С.33−43.

16. Комиссаров В. Н., Черняковская Л. А., Латышев Л. К. Текст и перевод. — М.: Наука, 1988. — С.46.

17. Коротких Ж. А. Текстообразующне потенции существительных, обозначающих эмоции // Текстообразущие потенции языковых единиц и категорий. Межвузовский сборник научных трудов. — Барнаул, 2000. — С.69 — 80, Красавский Н. А. Семантика имен эмоций, функционирующих в разных типах текста // Язык и эмоции; Сб. науч. трудов. — Волгоград: Перемена, 2005. — С.142 — 150.

18. Латышев Л. К. Перевод: проблемы теории, практики и методики преподавания. — М.: Наука+, 2008.

19. Лингвистический энциклопедический словарь. — М: Советская энциклопедия, 2000. — 685 с.

20. Малинович Ю. М. Экспрессия и смысл предложения. Проблемы эмоционально-экспрессивного синтаксиса — Иркутск: Изд-во Иркут. ун-та, 2009. — 213 с.

21. Маркелова Т. В., Выражение оценки в русском языке // Русский язык в школе, 2005. — № 1. — С.76 — 82

22. Миньяр-Белоручев Р.К. Теория и методы перевода. - М.: Московский Лицей, 2009.

23. Разинкина Н. М. Стилистика английской научной речи: элементы эмоционально-субъективной опенки, — М.; Наука, 1992. — 168 с,

24. Рецкер Я. И. Теория перевода и переводческая практика, — М.: Международные отношения, 2008. — С.124.

25. Риготти Ф. Власть и метафоры: о языковых образах политики // Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература.21. Реферативный журнал. — Сер.6: Языкознание. — М 2007. — № 1. — С. 202 — 209

26. Ричардс А. Философия риторики // Теория метафоры. — М: Прогресс, 2000. — С.44−67.

27. Сорокин Ю. С. Текст; цельность, связность, эмотивность II Аспекты общей и частной лингвистической теории текста — М,_; 1992. — С.61

28. Тарасова, М. В. Речевые акты с эмотивным компонентом в современном французском языке Текст.: Автореф. дис. канд. филол. наук / М. В. Тарасова. М.: МПГУ им. В. И. Ленина, 2007. — 20 с.

29. Телия, В. Н. Коннотативный аспект семантики номинативных единиц Текст. / В: Н. Телия. — М., 1996.143 с.

30. Телия; В. H Механизмы экспрессивной окраски языковых единиц Текст. / В; Н: Телия // Человеческий фактор в языке. Языковые механизмы экспрессивности. — М.: Наука, 2001. С.36−66.

31. Тер-Минасова, С. Г. Язык и межкультурная коммуникация Текст. / С.Г. Тер-Минасова. М., 2010. — 624 с.

32. Томская, М. В. Эмотивная оценка в социальном рекламном дискурсе Текст. / М. В. Томская // Язык и эмоции: личностные смыслы и доминанты в речевой деятельности. Сб. науч. труд. — Волгоград: ВГПУ, ЦОП «Центр», 2014. С.64−73. — 248 с.

33. Филимонова, O. E. Язык эмоций в английском тексте. Когнитивный И коммуникативный аспект Текст. / O. E. Филимонова. — СПб., 2011. — 259 с.

34. Философия: Учебное пособие для высших учебных заведений Текст. / Гл. ред. Т. И. Кохановская. Ростов-на-Дону: «Феникс», 2010. — 576 с.

35. Фисенко, И. Е. Воздейственность коммуникем русского языка как единиц разговорной речи Текст. / И. Е. Фисенко // Язык. Дискурс. Текст. — Ростов-на-Дону: РГПУ, 2014. С.109−111.

36. Хандамова, Э. Ф. Вербализация психоэмоциональных состояний в речевой деятельности Текст.: Автореф. дис. канд. филол. Наук / Э. Ф. Хандамова. Краснодар, 2012. — 22 с.

37. Хельбиг, Г. Проблемы теории речевого акта Текст. / Г. Хельбиг // Иностранные языки в школе. 1988. — № 5. — С.11−21.

38. Чумаков, М.В. Эмоционально-волевая регуляция деятельности в социальном взаимодействии Текст.: Автореф. дис. д-ра психол. наук / М. В. Чумаков. Ярославль, 2013. — 47 с.

39. Шагаль, В. Э. Арабский мир: пути познания. Межкультурная коммуникация и арабский язык Текст. / В. Э. Шагаль. — М.: Институт востоковедения РАН, 2011. — 288 с.

40. Шаховский, В. И. Значение и эмотивная валентность единиц языка и речи Текст. / В. И. Шаховский // Вопросы языкознания. — 1994. — № 6. — С.97−103.

41. Шаховский, В. И. Эмотивность и лексикография Текст. / В. И. Шаховский // НДВШ Филологические науки. 1996. — № 6. — С.42−47.

42. Шаховский, В. И. Категоризация эмоций в лексико-семантической системе языка Текст. / В. И. Шаховский. Воронеж: ВГУ, 1997. — 192 с.

43. Шаховский, В. И. Категоризация эмоций в лексико-семантической системе (на мат. англ. яз.) Текст.: Дис. д-ра филол. наук / В. И. Шаховский. — М., 1998 а.400 с.

44. Шаховский, В. И. Категоризация эмоций в лексико-семантической системе (на мат. англ. яз.) Текст.: Автореф. дис. д-ра филол. наук / В. И. Шаховский. М., 1998 б. — 38 с.

45. Шаховский, В. И. Типы значений эмотивной лексики Текст. / В. И. Шаховский // Вопросы языкознания. — 2004. — № 1. — С.58 — 66.

46. Шаховский, В. И. Эмоциональные культурные концепты: параллели и контрасты Текст. / В. И. Шаховский // Языковая личность: культурнь1е концепты. Сб. науч. тр. ВГПУ, ПМПУ. Волгоград — Архангельск: Перемена, 2006. — С.138−152.

47. Шаховский, В>И. Эмоции и их конкретизация в различных лингвокуль-турных концептах Текст. / В. И! Шаховский // Русистика: сб. науч. трудов, Вып.1. Киев, 2011. — С. З5−37.

48. Шаховский, В. И. Эмоция, как межкультурный референт Текст. / В. И: Шаховский // Коммуникация: теория и практика в различных социальных контекстах. Мат. межд. науч. — практ. конф.4.1 — Пятигорск, 2012 а. С.92−94.

49. Шаховский, В. И. Языковая личность в эмоциональной’коммуникативной ситуации Текст. / В. И. Шаховский // Филологические науки. 2012 б. — № 4. — С.59−67.

50. Шаховский, В. И. Эмоции в языке и сознании: биологический> аспект Текст. / В. И. Шаховский // Языковое сознание: устоявшееся и спорное. / XIV Международный симпозиум по психолингвистике и теории коммуникации. — М.,-2013 а. — С.311−312.

51. Швейцер А. Д. Теория перевода. — М.: Воениздат, 2008. — С.118.

52. Bassnett S. Translation Studies. — London, 2010. — 221 р.

53. Emotions in Literary Texts II Poetics/ - V.23. — 2004. — P.139 — 157.

54. Diller, H. J. Emotions and the Linguistics of English Text. / H. J. Diller // Proceedings edit: by Wilhelm L. Busse. Tьbungen: Niemeier, 1992. P.219−234.

55. Edmondson, W. Spoken Discourse: A Model for Analysis Text. / W. Edmondson. — London, 1981. — 217p.

56. Edmondson, W. Affect and Language Development Text. / W. Edmondson // Proceedings. Tьbungen: Niemeier, 1992. — P.63−71.