Теологические взгляды представителей школ

Для юснатуралистов-просветителей в подлинном естественном праве личностное начало Бога и недоступное для человеческого разума божественное провидение не занимали какого-либо существенного места. Даже в выдвинутом юснатуралистами Нового времени понятии «естественная религия» место волевого божественного начала занимает разумная и обезличенная природа («слаженный механизм»), натуралистическое и рационалистическое практически полностью поглощает здесь мистическое и иррациональное.

Философы естественного права «высмеивали идею, что вселенная была сотворена за шесть дней, но все еще верили в то, что это великолепно слаженный механизм, созданный Высшим Существом в соответствии с рациональным планом как место обитания человечества… Они отрицали власть церкви и Библии, но проявляли наивную веру во власть природы и разума. Они презирали метафизику, но с гордостью несли имя „философов“. Политические, экономические и социальные мотивы религии деизма очевидны. Ее индивидуализм и рационализм неизбежно вел к мысли о необходимости реформирования существующих условий в пользу большинства индивидуумов, живущих в данном обществе. Деизм был утилитарен и в общепринятом, и в техническом смысле»^[1][2].

Определяя религиозные представления английских просветителей XVII столетия С. Н. Булгаков писал: «В области религиозной философии мы наблюдаем целый ряд учений и оттенков, группирующихся в так называемом деизме, причем особенностью этого деизма, медленно, но неуклонно переходящего в атеизм, является то, что он стремится свести религию к естественным силам и естественным способностям человека и сделать излишним какие бы то ни было сверхъестественные откровения. Естественные права человека и гражданина, которые возводились в религиозную основу революции, здесь получали обоснование, вполне независимое от каких-либо церковных и даже религиозных идей»¹.

Для представителей же немецкой исторической школы право, напротив, берет свое происхождение именно из теологического (Бог) и национального (дух народа) начал, которые являются метафизическими и иррациональными началами, задающими процесс стихийного и органичного «вырастания» настоящего обычного права народа. «Начало права лежит вне государства, причем имеется в виду не только сверхъестественное его происхождение — путем заповедей Божьих, по также и естественное — путем национальной воли. Эта воля не есть воля народа как составной части государства, но народа как естественного союза, составляющего фундамент государства. Государство предполагает право, но в свою очередь служит необходимым восполнением последнего; они оба имеют сверхъестественное и естественное происхождение, они основываются на божественном порядке и воле человека, как члена нации», — утверждал Г. Ф. Пухта^[3][4]. Можно видеть, что в теологических воззрениях представителей исторической юриспруденции нет и тени индивидуализма, рационализма и утилитаризма.

Здесь важно отметить, что критикуемое Г. Гегелем и К. Марксом отождествление «истористами» социокультурного «сущего» и юридически должного в немалой степени проистекает из того, что для Ф. Савиньи и его последователей воля Бога рассматривалась не просто как первопричина, которая однажды «завела» часы человечества и перестала участвовать в его развитии, но как постоянное и незримое присутствие (провидение), проявляющееся и в национальных характерах народов. Как справедливо указывает И. А. Исаев: «Для историзма оказывалось необходимым присутствие в истории некоего абсолютного момента и некоего, прежде неизвестного, измерения реальности… Для исторической школы права идентичность действительности и ценности базировалась на непознаваемой воле Божьей, определяющей весь ход исторического развития»^[5].

Несмотря на тот общеизвестный факт, что теории естественного права, выдвинутые западноевропейскими мыслителями XVII—XVIII вв. демонстративно дистанцируются от религиозных метафизических начал, служивших столпами средневекового мировоззрения, столь свойственный классическому юснатурализму Нового времени дискурс о «естественном состоянии», в особенности его «версии» в трактовках Дж. Локка и Ж.-Ж. Руссо, — есть несомненное «реанимирование», только в несколько видоизмененной форме и применительно к правовой сфере, ветхозаветного учения об изгнании прародителей рода человеческого, Адама и Евы, из первозданного, целомудренного, не тронутого культурой Эдема в несовершенный земной мир, полный страдания и смерти, — учения, которое представляет собой центральную для западной цивилизации версию грехопадения, а на архетипическом уровне — неистребимой тоски всех традиционных обществ по «золотому веку»¹.

«Гипотеза естественного состояния поддерживалась особым представлением об историческом процессе, как об уклонении от первоначального совершенства. Предполагалось, что сначала существовали естественная религия, естественная мораль и естественное право, от которых люди удалились с течением времени. Сообразно с этим, жизненным и научным идеалом считалось возвращение к старой истине в ее первоначальной чистоте и неизменном совершенстве. Наряду с этой неизменной истиной, исторические различия и особенности казались результатом произвола и случая», — отмечал П. И. Новгородцев^[6][7].

Данная оценка классического юснатурализма разделялась и А. Д. Градовским: «Понятие „общечеловека“ с его прирожденными и неотчуждаемыми правами было сделано исходною точкою всякой политической теории и противоположено всему историческому порядку, выработавшемуся над этим естественным человеком. Исторический, а следовательно, и существовавший порядок рассматривался не как плод постепенного развития человека в истории и еще менее как плод коллективного развития данного народа, а как результат уклонения общественных форм от того, что первоначально дано было человеку»^[8].

Трактовка позитивного права как установленного человеком и потому несовершенного суррогата права естественного (формирующаяся с базовых для традиции европейской философии полаганий «мира эйдосов» Платона и заканчивая философско-правовыми построениями И. А. Ильина)^[9], от которого позитивное законодательство в большеи или меньшей степени, но все же постоянно отклоняется как от неизменного и совершенного, единого для всего рода человеческого стандарта¹ — всецело находится в русле имеющей орфические корни библейской традиции соотношения вечного, совершенного небесного царства и конечного, несовершенного земного царства, что наиболее ярко выразилось в политико-правовых взглядах Августина Блаженного.

Отличие новоевропейского естественно-правового дискурса от библейской традиции видится лишь в одном: если последняя покоится на вере в Бога, то учения западноевропейских мыслителей Нового времени основаны на вере в разумно устроенную природу. Рационально-волевой божественный телеологизм Средневековья (пассивная синтетическая установка) сменяется рациональным природным телеологизмом классического естественного права (активная механистическая установка). В теологических концепциях, в том числе и правовых, совершенная истина трансцендентна, находится в «потустороннем» мире божественного (к примеру, lex divina в политико-правовом учении Фомы Аквинского), в то время как мысль Нового времени поместила истину в «посюсторонней», «человекоразмерной» и доступной для рационального (опытного и умозрительного) познания природе. Как писал Е. В. Спекторский: «Продолжая дело освобождения своего естественного права от принципов богословия, новаторы заменили богословскую систему этого права своею собственной, чисто светской: богословие связывало это право принципиально с „эссенциальною справедливостью“ Бога, а генетически — с состоянием райской непорочности наших прародителей; новаторы же связывали его принципиально с началом общественности, socialites, а генетически — с „естественным состоянием“ людей»^[10][11].

Важно также указать, что, несмотря на все качественные отличия учения о праве немецкой исторической школы от классического юснатурализма, и ее учение о праве восприняло — в силу господства романтизма в европейской культуре того исторического времени — утопичное и неистребимое стремление традиционных обществ к возврату в «золотой век»: эталоном правовой аутентичности для «истористов» выступает «народное право», наиболее полно и непосредственно выражающее «народный дух» и живущее в традиционных обществах древности и средневековья, от которого современные правовые системы, основанные исключительно на писаном законодательстве, уклоняются, превращаясь в абсолютно оторванный от народного правосознания конгломерат мертвых и механистически кодифицированных правовых норм, призванных вершить лишь произвол государственной власти и бездействовать в общественных практиках¹. То обстоятельство, что впоследствии известный германист К.-Г.-К. Безелер противопоставил истинное «народное право» даже выраженным в общественной жизни обычаям^[12][13] свидетельствует только в пользу нашей гипотезы: исследователь лишь противопоставил современный век веку золотому, который, по его мнению, выражен полно лишь в сфере народного правосознания. Тем самым заново был восстановлен, только на иной философской основе, прежний дуализм права классических юснатуралистов XVII— XVTII столетий.

На наш взгляд, отмеченное проявление культурной преемственности еще раз подтверждает гипотезу о том, что концепт естественного права представляет собой архетип, находящийся в «центральной зоне» западной культуры, в значительной своей части сформированной христианской традицией, и в гораздо меньшей степени свойствен незападным культурам, основанным на других религиозных традициях и/или философских учениях^[14].

• [1] В конце XIX — начале XX вв. на генетическую связь индивидуалистического юсна-турализма Нового времени и социалистических учений второй половины XIX столетия указывали известные мыслители — П. И. Новгородцев, Н. А. Бердяев. См. также: Величко А. М. Государственные идеалы России и Запада. Параллели правовых культур.СПб., 1999. С. 54—55.
• [2] Берман Г. Дж. Вера и закон. С. 140. См. также: Тихонравов Ю. В. Указ. соч. С. 288.Ср.: «Естественно-правовая доктрина предусматривает, что божественная воля воплощена в природе. Лишь при таком условии допустима мысль о том, что право может бытьвыведено из природы и что оно является абсолютной справедливостью». Kelsen Н. Whatis justice? Justice, Law and Politics in the Mirror of Science. 2000. P. 141. Цит. по: Буткевич О. В. Указ. соч. С. 643—644.
• [3] Булгаков С. Н. История социальных учений в XIX веке // Булгаков С. Н. Историяэкономических и социальных учений. М., 2007. С. 445.
• [4] Пухта Г. Ф. Энциклопедия права. С. 9.
• [5] Исаев И. А. История правовых учений. Конспект лекций. М., 2010. С. 24—25, 26.
• [6] Прав П. И. Новгородцев, указывавший, что сказания о золотом веке были свойственно самым различным народам древности, и что именно они стали культурнойосновой для базовых доминант средневекового мышления. «В Дигестах мы находимтакже и представление об естественном состоянии, которое считалось эпохой господства естественного права. Римские юристы думали, что некогда все люди были равныи свободны и составляли нераздельную семью, пользовавшуюся преимуществами идеального правопорядка». Новгородцев П. И. Историческая школа юристов. СПб., 1999.С. 21.
• [7] Там же. Ср.: Исаев И. А. Идея порядка в консервативной ретроспективе. М., 2011.С. 266.
• [8] Градовский А. Д. Общество и государство (Теоретические очерки) // Градов-скийА. Д. Сочинения. СПб., 2001. С. 36.
• [9] См.: Ильин И. А. О сущности правосознания // Ильин И. А. Теория права и государства. М., 2003. С. 211, 214.
• [10] Ср.: «Ведь общее настолько просто и естественно, как если бы оно существовалоот века и не имело вовсе никаких предпосылок, а было лишь затемнено искусственнопозитивными нововведениями и установлениями, устранение которых означало бы темсамым восстановление изначального состояния. /…/ эту изначальность следует понимать собственно не как временную, а как aeterna varitas (лат. вечная истина), какнекую мыслимую вещь или идеал, который с одинаковым успехом мог бы быть помещен в бесконечную даль как будущего, так и прошлого. Предположение о том, чтоон в какое-то время действительно существовал, мыслится не как историческое воззрение, а как вымышленная целесообразная схема, призванная служить перенесениюэтого понятия на грядущую действительность». Теннис Ф. Общность и общество. СПб., 2002. С. 312.
• [11] Спекторский Е. В. Проблема социальной физики в XVII столетии. Том И. СПб., 2006.С. 52.
• [12] Ср.: «Историческая школа смотрела на эпоху господства обычного права какна золотой век права, и в переходе от обычая к писаному законодательству видела, по выражению Иеринга, нечто вроде грехопадения». Трубецкой Е. Н. Энциклопедияправа. СПб., 1998. С. 110.
• [13] См.: Коркунов Н. М. История философии права. Пособие к лекциям. СПб., 1915.С. 359.
• [14] Ср.: «Естественное право есть западная идеология, но и на Западе оно возможнолишь как христианско-религиозное учение, а его светские рационалистические варианты, несмотря на поддержку влиятельных философских систем, например, кантианства, неокантианства, экзистенциализма и др., недолговечны, ущербны, иллюзорны. Идея естественного права по сути своей религиозна, отход от данной сути в принципенедопустим. Но не с любым типом религиозности совместима эта идея; в рамках большинства современных мировых религий нет и подобия той нормативной системы, которая в западном христианстве называется естественным правом». Мальцев Г. В. Понимание права. Подходы и проблемы. М., 1999. С. 96.