Образ человека и языковые практики

Актуальность темы

диссертационного исследования. Обращение к проблеме места и роли образа человека в контексте языковых практик определяется возрастающей динамикой происходящих в современном обществе изменений и неясностью их возможных последствий. Требование философско-методологического анализа основ человеческого бытия, философской рефлексии взаимосвязи сознания и бытия, исследования природы идеального обусловлено переходом человечества в новую фазу развития, характеризующуюся все более радикальным влиянием на человеческое жизнеустройство социокультурных и технических факторов, порождающих особого рода реальность, структурно схожую с классически понимаемыми идеальными конструкциями культурного происхождения, но таковыми не являющимися. Активная разработка стратегий мироустройства, становящаяся принципом социального действия, усиленный акцент на проективную деятельность как ведущий метод решения всевозможных задач, в целом стремление к конструированию социальной реальности, ведет к последствиям, противоположным исходным целям.

В этой связи проблема образа человека, как в плане анализа имеющихся образов человека в культуре, так и в отношении правомерности и эффективности конструирования таковых, представляется предельно острой, ибо сугубо технократический подход к человеческой жизни, не учитывающий как ее исключительную сложность и многоплановость, так и иные специфически человеческие измерения бытия, порождает разломы основ жизни, ставит на карту само существование человека и человечества.

Меняются представления о реальной и должной социальной структуре, причем последняя часто интерпретируется как единственно возможная. Как правило аргументация по поводу ее исключительного статуса базируется на прагматических основаниях, но данная прагматика направлена не на изменение и тем более совершенствование собственно человека, а на оптимизацию внешних и, следовательно, преходящих структур и ценностей, сопровождающуюся стремлением обеспечить успех путем использования самых различных и часто аморальных способов манипуляции человеческим сознанием, подмены основополагающих элементов системы ценностей и ценностных ориентиров. Все это порождает столкновение культур и религий, конфликт цивилизаций и стратегий поведения.

Исключительно важная роль в этом процессе придается языковым практикам, работа с которыми превращается в технологию, подчиненную отнюдь не очевидно положительным целям, что ведет к изменению форм культуры, порождая такие противоречивые явления как ее унификация и стандартизация, распространение упрощенных моделей жизненных стратегий, «свертывание» эт-нокультур, распространение качественно новых форм идентичности, ориентированных не на возвышение человеческого духа, а на освоение инструментали-стского взгляда и способов действия в современном мире.

Осмысление изменений основных сущностных структур человеческого бытия вызывает необходимость исследований в области философской онтологии, в частности, проблемы взаимодействия относительно устойчивых представлений о должном в человеке с постоянно меняющимся миром языковых практик, разрешение которой может быть представлено как один из способов гуманизации духовной жизни общества, социальных отношений, переориентации человеческого действия на понимание и диалог. Гносеологический анализ, в свою очередь, позволяет не только понять интеллектуальные аспекты складывающейся системы противоречий, которые требуют новых подходов в философских исследованиях, но и более широко применять результаты антропологических исследований, позволяющих изучать сложнейшую проблематику, исходя из сущностного понимания человека.

Во всяком идеальном образе задается горизонт видения предмета интереса, в том числе горизонт понимания смысла и способов человеческого существования, перспектив его развития, основ целеполагания, истоков ценностных ориентаций. Образ или образы человека могут формироваться не только на основе стихийно складывающегося опыта, но и на основе философских и иных концепций. Такой образ носит не только эмпирическую или логическую смыеловую нагрузку. Уже со времен софистов, Сократа, Платона образ человека выступал в функции перспективы, горизонта, фокуса. Фокуса в смысле высвечивания тех несовершенств, которые есть у людей, горизонта как обозначения человеческих возможностей в этом мире, перспективы как направления возможного движения, в том числе и в сторону совершенствования или преодоления имеющихся недостатков. Ограничение на эту перспективу накладывает лишь обстоятельство, которое было выявлено Аристотелем. Человек — это «зоон политикою), существо политическое, и не просто политическое, а еще и грек, и не просто грек, а свободный грек, а не раб. Поэтому и греческая «пай-дейя», и образ человека любой иной эпохи и культуры всегда контекстуально ограничен, но его определенность проявляется посредством философской рефлексии, осуществляемой в рамках актуальной на данный момент исследовательской парадигмы.

Степень научной разработанности проблемы. Исследовательский интерес к идеальным представлениям о человеке характерен для философии со времени ее возникновения. Познавательный импульс, заданный Сократом и изменивший предметную сферу философствования, привел к тому, что проблема человека, в том числе и в аспекте долженствования, становится центральной. Платон и Аристотель в этом отношении не только задали исследовательские парадигмы, сохранившие актуальность на протяжении многих столетий, но и осуществили работу по конструированию образов человека в соответствии с представлениями данной эпохи, исходя из специфических представлений о судьбе и необходимости, апеллируя при этом прежде всего к человеческому разуму. Распространение и утверждение христианства привело к возникновению иных оснований формирования образа человека, связанных с особенностями религиозной доктрины и догматом о творении человека по образу и подобию Божиему. Августин Блаженный, Фома Аквинский, Николай Кузанский эксплицировали и концептуализировали определяющие идеи христианства, представив развернутую иерархию человеческих способностей, характеризующуюся неразрывным единством интеллектуальных и нравственных аспектов.

Стремление к секуляризации образа человека, наметившееся в эпоху Возрождения, в просвещенческом проекте привело к конструированию большого количества светских образов человека, сделав представления о должном в человеческом бытии гетерогенной сферой, где идея собственно долженствования превращается во множество точек зрения на данную проблему, когда отдельная точка зрения уже не носит регулятивный характер. Данная ситуация, характерная и для последующего этапа философской рефлексии, характерна тем, что конструируются, по сути, исследовательские модели, выступающие точкой отсчета для возможного анализа важнейших проблем человеческого существования. Один из центральных элементов философии И. Канта об интеллектуальных способностях или мифологема Ф. Ницше о «сверхчеловеке» являются, по сути, попыткой не только исследования человека, но и формирования его нового образа, понимаемого как мощное смысловое начало человеческого бытия. Но если, например, Фома Аквинский образ человека конструировал относительно Абсолютной Личности, то, в частности, у И. Канта он складывается относительно реальных (хотя и в предельном понимании) способностей.

Становление же научных представлений о человеке, особенно в XIX веке с его культом науки, привело в рамках эволюционной научно-исследовательской программы к редуцированию образа человека до предельно схематизированных представлений биологизаторского толка.

Научная революция конца XIX — начала XX века привела к расширению гносеологического поля исследования человека, в том числе и в философии. Можно выделить несколько аспектов и исследовательских программ, в частности, антропологическую, культурологическую, лингвистическую, образовательную, в рамках которых вновь актуализируется конструирование образов человека с приданием им регулятивной функции. Культура предлагает человеку «истинный» образ его действия и поведения, который обнаруживает себя в образовании человека, то есть в проявлении себя в действительности человеческого существования.

В классической философии греков представления о языке связывались прежде всего с познавательным процессом, формирующим (образующим) человека. Сначала мы познаем (каждый для себя и независимо от других), после этого охватываем путем абстракции структуру мира, затем обозначаем элементы полученного подобным образом мирового порядка и представляем положение вещей посредством комбинации знаков. В завершение сообщаем другим людям с помощью комбинации знаков познанное нами положение вещей. Язык, иными словами, исследовался прежде всего в его функциональном (познавательно-коммуникативном) аспекте. Аристотель, например, развивал концепцию языка как общения между участниками речевой деятельности и провозглашал тезис о том, что речь слагается из трех элементов: из самого оратора, из предмета, о котором он говорит, из лица, к которому он обращаетсяоно и есть конечная цель всего.

Философия языка Нового времени углубленно разрабатывала прежде всего идею предъязыковой познавательной достоверности и идею методологического индивидуализма. Р. Декарт, в частности, предполагал, что мышление может в известной мере быть отвлечено от всех условий и традиций, в том числе от языковой среды. Идея методологического индивидуализма также была представлена в творчестве Дж. Локка, с точки зрения которого в своем первичном значении слова обозначают только идеи, имеющиеся в уме того человека, который пользуется словами.

Образ человека, со времени И. Канта рассматриваемый как определяющее смысловое начало, в рамках философско-антропологического подхода через апелляцию к человеческому разуму и идее свободы активно реализуется в работах современных западных и отечественных философов, таких как М. Бу-бер, М. Оссовская, П. Тейяр де Шарден, М. Шелер, Б. В. Марков, В. Белов, С. Гурин, В. Кузнецова, О. Ломако и других исследователей1.

1 См.: Бубер М. Я и Ты. М., 1993; Оссовская М. Рыцарь и буржуа. М., 1987; Тейяр де Шарден. Феномен человека. М., 1979; М. Шелер. Избранные произведения. М., 1994; Белов В. Н. Обыденное сознание и человеческое бытие. Саратов, 1996; Гурин С. П. Проблема маргинальное&tradeв антропологии. Саратов, 2002; Кузнецова В. В. Человек в контексте форм социальной жизнедеятельности. Саратов, 1995; Ломако О. М. Генеалогия воспитания. Философ-ско-педагогическая антропология. СПб., 2003; Марков Б. В. Знаки бытия. С-Пб., 2003.

Основаниям возникновения, формам и способам реализации образов человека в культуре, в том числе посредством разработки стратегий жизнедеятельности, посвящены работы В. Барышкова, А. Гуревича, В. Зинченко, А. Камю, В. Конева, В. А. Кутырева, А. Левидова, К. Леви-Стросса, А. Лосева, В. Устьянцева, В. Филатова, И. Хейзинги, С. Хоружего. В этой связи как отдельное направление необходимо отметить и многочисленные работы русских философов начала XX века, посвященные сущности образа, исследуемого как в религиозном, так и в сугубо философском ключе .

Проблемы противоречивой взаимосвязи образа человека и языковых практик исследовались различными школами и направлениями философской лингвистики, а также в рамках проблемы функционирования языка в культуре и его влияния на динамику изменений представлений о человеке. Язык и динамика становления образа человека рассматриваются в работах Ю. Апресяна, Л. Витгенштейна, В. Зинченко, Н. ЖинкинаТ. Ломтева, Н. ЛюбезновойН. Малкольма, М. Мамардашвили, Е. РежабекаМ. Хайдеггера, А. Шеховцева, В. Шлегмюллера, Н. Шульгина, Т. Щедриной4.

2 См.: Барышков В. П. Аксиология личностного бытия. Саратов, 2001; Гуревич А. Я. Человек и культура. М., 1990; Зинченко В. П. Образ и деятельность. Воронеж, 1997; Камю А. Бунтующий человек. М., 1990; Конев В. А. Человек в мире культуры (культура, человек, образование). Самара, 1999; Кутырев В. А. Апология человеческого (предпосылки и контуры консервативного философствования) // Вопросы философии. 2003. № 1- Левидов А. М. Автор-Образ-Читатель. JL, 1983; Леви-Стросс К. Структурная антропология. М., 1995; С. 52−57- Лосев А. Ф. История античной эстетики. Итоги тысячелетнего развития. М., 1992; Устьянцев В. Б. Жизненное пространство цивилизации // Пространство цивилизаций и культур на рубеже XXI века. Саратов, 1999. Ч. 1- Филатов В. П. Научное познание и мир человека. М., 1989; Хейзинга Й. Homo ludens. М., 1992; Хоружий С. С. Человек и его три дальних удела. Новая антропология на базе древнего опыта //Вопросы философии. 2003. № 1.

3 См.: в частности: Философия русского религиозного искусства. Антология. М., 1993.

4 См.: Апресян Ю. Д. Образ человека по данным языка: Попытка системного описания // Вопросы языкознания. 1995. № 1- Витгенштейн Л. Философские работы. М., 1994. Ч. 1- Жин-кин Н. И. Язык. Речь. Творчество. М., 1998; Зинченко В. П. Образ и деятельность. М., Воронеж, 1997; Ломтев Т. П. К вопросу о причинно-следственных отношениях в развитии структуры языка. М., 1990; Любезнова Н. В. Синхроническое и диахроническое изучение языка // Философия и образование: интеллектуальные традиции и новации. Вып. III. Саратов, 2004. С. 113−121- Малкольм Н. Мур и Витгенштейн о значении выражения «Я знаю» // Философия. Логика. Язык. М., 1987. С. 234−263- Мамардашвили М. К. Формы и содержание мышления. М., 1968; Режабек Е. Я. Становление мифологического сознания и его когнитивности // Вопросы философии. 2002. № 1. С. 52−66- Хайдеггер М. Феноменология. Герменевтика. Философия языка. М., 1993; Шеховцев А. Ю. Информационные аспекты познавательных и коммуникационных процессов. Саратов, 1998; Шлегмюллер В. Рациональная теория решений // Философия. Логика. Язык. М., 1987; Шульгин Н. Н. Альтернативная герменевтика в диалоге культур // Вопросы философии. 2002. № 12. С. 22−49- Щедрина Т. Г. У истоков русской семиотики и струк.

Критические работы в отношении воздействия языковых практик на человеческое бытие и самоидентификацию человека принадлежат таким постмодернистски ориентированным философам как Ж. Бодрийяр, Ж. Деррида, М. Фуко3.

Онтологическая включенность образа человека и языковых практик в образовательный процесс, а также необходимость оптимизации их взаимодействия с целью решения острейших проблем, стоящих перед современным обществом, исследовались в работах Б. БимБада, О. Газмана, Б. Гершунского, Ф. Михайлова, В. Максаковой, С. Никитина, А. Поддьякова, JI. Тетюева, И. Фомичевой, О. Шаровой, В. Ширяевой, Г. Щедровицкого6. В данных исследованиях осуществлен не только философский анализ образовательной проблематики, но и реализовано стремление авторов осуществить проективную функцию философии применительно к одному из важнейших аспектов человеческого существования.

Объект исследования. Объектом данного исследования является образ человека как смысловое начало, латентно присутствующее и реализующееся в языковых практиках. турализма (исследование семейного архива Густава Шпета) // Вопросы философии. 2002. № 12. С. 75−79.

3 См.: Бодрийяр Ж. Забыть Фуко. СПб., 2000; Деррида Ж. Эссе об имени. СПб., 1998; Фуко М. Археология гуманитарного знания. М., 1989.

6 См.: Бим-Бад Б. М. Педагогическая антропология. М., 1998; Газман О. С. Неклассическое воспитание. М., 2002; Гершунский Б. С. Философия образования XXI века. М. 1998; Михайлов Ф. Т. Философия образования: ее реальность и перспективы // Вопросы философии. 1999. № 8- Максакова В. И. Педагогическая антропология. М. 2001; Никитин С. В. И. Кант и В. Зеньковский: два взгляда из различных эпох на проблемы педагогики // Философия и проблемы современности. Саратов, 2003; Его же. Рациональные основания образовательных стратегий // Философия и образование: интеллектуальные традиции и новации. Вып. II. Саратов, 2003; Его же. Педагогические мотивы в философии дискурса М. Фуко // Философия и проблемы современности. Саратов, 2003; Поддьяков А. Н. Философия образования: проблема противодействия. // Вопросы философии. 1999. № 8- Тетюев JI. И. Иммануил Кант и проблемы современной педагогики: трансцендентально-философское обоснование принципов обучения и воспитания // Философия и проблемы современности. Саратов, 2003; Его же. Педагогика как философская дисциплина // Философия и образование: интеллектуальные традиции и новации. Саратов, 2002; Фомичева И. Г. Философия образования. Некоторые подходы к проблеме. Новосибирск, 2004;Шарова О. Л., Ширяева В. А. Культурология образования: принцип продуктивности // Философия и проблемы современности. Саратов, 2003; Щедровицкий Г. П. Система педагогических исследований (методологический анализ) // Педагогика и логика. М. 1993. С. 16−201.

Предмет исследования. Предметом исследования выступает единство образа человека и языковых практик в контексте культуры, эксплицируемое посредством философской рефлексии.

Цель диссертационного исследования. Цель диссертационного исследования заключается в анализе социокультурных оснований и философских интерпретаций регулятивного взаимодействия образа человека и языковых практик.

Реализация указанной цели предполагает постановку и решение следующих задач:

• определение места и роли образа человека в развитии культуры;

• критический анализ философских интерпретаций образа человека;

• реконструкция истоков рационально-научных обоснований образа человека;

• исследование аксиологического аспекта применения образа человека в конструировании жизненных стратегий;

• выявление взаимосвязи развития языка и динамики изменения образа человека;

• обоснование интегративно-регулятивного единства образа человека и языковых практик.

Методологическую и теоретическую основу диссертации составляют системные и когнитивные подходы, позволяющие анализировать образ человека в социокультурном контексте, а также комплексные гуманитарные исследования. При этом используются аксиологические и философско-антропологические подходы.

Существенную роль в разработке проблемы сыграли идеи классиков европейской философии, касающиеся постижения сущности человека через призму его «идеального» образа (Платон, Августин Блаженный, Р. Декарт, Дж. Локк, И. Кант, JI. Витгенштейн, М. Хайдеггер, М. Шелер, Г. Башляр), так и отечественных философов, разрабатывавших проблемы смысла и ценностей человеческого бытия, взаимодействия культуры и человека, места языка в культургене-зе и его роли в корректировке образа человека (Ю. Апресян, В. Барышков, А. Гуревич, В. Зинченко, О. Ломако, М. Мамардашвили, Б. Маркова, И. Фомичева). При этом используются продуктивные идеи, представленные в научных исследованиях, посвященных проблеме образа жизни (И. Кон, В. Малахов, Э. Мар-карян, В. Межуев, Э. Струков).

В качестве конкретного материала были привлечены результаты исследований представлений об образе человека в рамках сложившихся традиций осмысления проблем образования в зарубежной и отечественной философии (Б. Бим-Бад, В. Йегер, В. Максакова и др.).

Научная новизна диссертации. В ходе исследования получены следующие конкретные научные результаты, обладающие научной новизной и теоретической значимостью:

1. Определены место и роль образа человека в культуре как смыслового начала, латентно представленного как в повседневной, так и в теоретической деятельности.

2. Изучен процесс редуцирования образа человека к рационально-научным представлениям и причины необходимости преодоления последних.

3. Обосновывается центральное место образа человека в разработке жизненных и образовательных стратегий.

4. Проанализирована функция языка как своеобразного «генетического кода» истории, который в единстве с образом человека выполняет интегра-тивно-регулятивную функцию, являясь основой адаптивных способностей общества.

5. Показана определяющая роль образа человека в его единстве с языковыми практиками в конструктивно-проективной деятельности по изменению общества.

Положения, выносимые на защиту. С учетом общих теоретических результатов и выше указанных инновационных выводов на защиту выносятся следующие основные положения:

1. Образ человека как сложное когнитивное, смысловое и регулятивное начало латентно присутствует в культуре и на индивидуальном уровне интерпретируется человеком применительно к конкретным обстоятельствам. Индивидуальная окрашенность идеальных представлений о человеке не исключает, а, наоборот, обеспечивает включенность индивидуума в контекст культуры и, в свою очередь, порождает возможность философской рефлексии в отношении имеющихся в культуре образов человека и реализации проективной функции философии.

2. Образы человека, складывающиеся в рамках научного видения мира, в отличие от философских интерпретаций, характеризуются редуцированными представлениями о человеке, соответствующими дисциплинарной структуре науки, в результате чего перестают быть собственно образами, но превращаются в технологические схемы, крайне функциональные в плане решения конкретных проблем, но теряющие при этом способность выполнять как регулятивную, так и проективную функции. Авторитет науки лишь усиливает этот процесс, а на идеологическом и повседневном уровнях приводит к искаженному представлению о месте и возможностях человека в мире и обостряет проблему неоднозначной взаимозависимости рациональных и внерациональных представлений о сущностных аспектах человеческого бытия.

3. Гетерогенность образа человека, характерная для современного общества, не является таковой в рамках относительно автономных картин мира (религиозной, философской, научной), тем не менее не исключает принципиальное единство взглядов на человека, порожденное структурным единством культуры как таковой. Индивидуальная разработка жизненных стратегий на основе интерпретации ведущего образа человека, а также социально значимая разработка образовательных стратегий, порождают настоятельную потребность в рациональном обосновании целостного образа человека, включающего в себя различные интеллектуальные традиции и учитывающего многообразные измерения человеческого бытия с целью придания большей осмысленности деятельности человека, в частности, оптимизации целеполагания и конструктивистских практик.

4. Языковые практики выступают как амбивалентная реальность, с одной стороны, обеспечивающая реализацию жизнеустроительной функции образа человека, с другой стороны, позволяющая применять технологии манипуляции представлениями о человеке посредством подмены основополагающих аксиологических структур, ведущей к искажению видения перспектив человеческого существования.

5. Интегративно-регулятивная функция образа человека актуализируется процессами глобализации в современном мире, с одной стороны, и полифонией культур и открытостью аксиологических систем, с другой. Конструируемые образы человека используются и как модели в рамках философского и научного познания, и как теоретические основания для разработки технологий манипуляции человеческим сознанием и методов управления поведением людьми, и как важнейший элемент деятельности по конструированию социальной реальности. Данное обстоятельство требует разработки более гибких познавательных подходов в исследовании человека, учитывающих многоплановость и противоречивость исследуемого объекта.

Теоретическая и практическая значимость результатов исследования. Результаты диссертационного исследования имеют методологическое значение для дальнейшей разработки проблем онтологии человеческого бытия, гносеологии, антропологии, философской лингвистики. Ключевые идеи диссертации могут быть использованы как теоретическое основание практических действий по выработке и применению жизненных и образовательных стратегий, а также в исследовании коммуникативных возможностей языка в рамках решения проблем межгрупповой и межкультурной интеграции.

Материалы и выводы, содержащиеся в диссертации, могут быть учтены при принятии решений органами образования и культуры, а также служить теоретической и информационной основой при разработке лекционных курсов по философии, антропологии, философии образования.

Апробация диссертационного исследования. Результаты данного диссертационного исследования представлены в сообщениях и докладах на итоговых научных конференциях Педагогического института СГУ. Основные положения диссертации апробировались в аспирантском семинаре кафедры философии и социально-экономических наук Педагогического института СГУ (Саратов, сентябрь 2004 г.) и на научных и научно-практических конференциях: «Общество. Этнос. Образование» (Саратов, март 2004 г.) — «Дифференциация и интеграция мировоззрений: динамика ценностных ориентаций в современной культуре» (Санкт-Петербург, декабрь 2003 г.) — «Онтология м понимание: проблемы взаимоотношений» (Уфа, октябрь 2005 г.) — «Онтология в XXI веке: проблемы и перспективы» (Санкт-Петербург, июнь 2006 г).

Результаты исследования отражены в пяти научных публикациях общим объемом 2,5 п. л.

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, двух глав, объединяющих шесть параграфов. В заключение диссертации представлены основные итоги работы. Библиографический список включает 181 наименование работ отечественных и зарубежных авторов.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Проведенное исследование позволяет следующим образом сформулировать выводы. Образ человека является проявлением сугубо человеческой способности к самосознанию и складывающейся на его основе способности порождать представления о должном. Эта способность раскрывается спонтанно, но может быть целенаправленно организована и оптимизирована, в том числе и посредством философской рефлексии. Специфика философского познания такова, что, в отличие от религиозно-метафизических построений, в рамках философской мысли изначально присутствует плюрализм не только точек зрения на любую проблему, но и множественность толкований сущности человека и его предназначения в мире. Данная множественность и вариативность интерпретаций образа человека в определенном отношении является как проявлением интеллектуальной свободы, так и основой для осуществления выбора жизненного пути для любого человека, что придает этому выбору свойства не только осмысленности, но и рациональности. Последнее обстоятельство обусловлено изначальной логизированностью философских концепций, возможностью их сопоставления, сравнения, анализа, приложения к индивидуальной жизненной ситуации. В то же время заложенные в философских образах человека предельные характеристики заключают в себе возможность изменения в заданном модусе восприятия человеком реальности и преодоления негативных, с его частной и с философской точки зрения, обстоятельств жизни и личных качеств.

Взаимодействие обыденных представлении о человеке и результатов философской рефлексии реально способно привести к изменению внутреннего мира человека и, как следствие, условий его существования. Последнее обстоятельство не отрицает влияния и иных, также предельных, представлений на данное взаимодействие. В частности, религиозные образы человека, со временем став не просто частью культуры, а посредством языковых структур и практик крайне функциональной частью культуры, выполняют регулятивную функцию, иногда весьма жестко проявляя свое воздействие, латентно присутствуя как в языке, так и в повседневных представления, являясь результатом воспитательных воздействий. В этом отношении особенно характерны практики, связанные с конструированием образовательных стратегий, в обосновании целей и средств которых, на первый взгляд, отсутствуют религиозные и философские посылки. Однако элементарный содержательный анализ последних позволяет обнаружить много-слойность и многоаспектность их оснований, позволяющую конструировать такие стратегии не просто в рамках традиции или под воздействием новых реалий, но в соответствии с некими представлениями о человеке, имеющими характер долженствования и лежащими в фундаменте всякой культуры.

Образ человека может быть представлен и как концептуальная конструкция, формирующаяся не только на основе рефлексии по отношению к уже сложившимся в культуре представлениям о человеке, но создаваемая как бы «заново». Последнее обстоятельство подразумевает как «вызовы времени» и ответы на них, так и стремление к достижению целей, не согласующихся со сложившейся в культуре традицией восприятия сущности, места и роли человека в мире. В первом случае образ человека выступает и как модель для возможного анализа сущностных человеческих проблем, и как теоретическая конструкция, позволяющая определиться с перспективами человеческого существования, и как некая призма, высвечивающая пределы и горизонты человеческих возможностей. Во втором случае конструируемый образ человека выступает теоретическим основанием для разработки технологий манипуляции человеческим сознанием и методов управления поведением большого количества людей. Как в первом, так и во втором случае возникает необходимость включения в такие модели нравственных и иных измерений человеческого существования, особенно учитывая, что существует стремление превратить эти модели в средство регуляции и конструирования социальной реальности.

Последнее обстоятельство настоятельно требует выработки и применения новых подходов и использования более гибкой методологической базы в исследовании человека, учитывающих крайнюю сложность и противоречивость моделируемого объекта, непредсказуемость использования, особенно с целью навязывания, таких моделей для реальной человеческой жизни. Интегративность образов человека и моделей разрешения человеческих проблем тем более актуальна, что в современном мире все более отчетливо проявляется тенденция активного вмешательства не только в социальные процессы, но и в повседневную жизнь людей, контроля и управления ранее запретными сферами, в частности, внутренним миром человека.