Ж. де Местр и политическая философия русского консерватизма второй половины XIX в.: М. Н. Катков, Ф. И. Тютчев

В условиях продолжающегося процесса социально-политической трансформации России, происходящего на фоне духовно-идеологического кризиса, который переживает современное российское общество, возрастающий инте^ рес к консерватизму как одной из теоретических традиций и вместе с тем важнейшему фактору общественного развития становится сегодня все более очевидным: именно развитие России на современном этапе вызывает настоятельную потребность во всестороннем анализе этого социального и идейно-политического феномена. Целенаправленный поиск новых точек опоры для адекватного видения социальной реальности, механизмов ее развития и функционирования вынуждает российскую политическую науку и практику не только пересмотреть свою прежнюю, крайне тенденциозную оценку этого явления, но и, постепенно отказываясь от стойкого стереотипа негативного к нему отношения, отстаивать консерватизм как ценность социально-политического порядка, как позитивный, стабилизирующий фактор в новой политической реальности.

Но наметившаяся в последние годы в российской политической науке тенденция к переосмыслению сути и значения консерватизма, а также стремление увидеть в нем определенный проект общественного развития и ввести это понятие в политическую практику нашей страны не может происходить без обращения непосредственно к идеям тех политических мыслителей, которые стояли у истоков создания консервативной идеологии. Именно поэтому нам представляется актуальным обратиться в рамках данного диссертационного исследования к теоретическому наследию Жозефа де Местра, который наряду с Луи де Бональдом явился основателем одного из «классических» направлений в развитии консервативной идеологии, известного нам сегодня как традиционализм.

Не менее актуальным и заслуживающим особо пристального внимания со стороны российской политической науки кажется нам и второй аспект этой диссертационной работы — попытка провести теоретические параллели между политико-философскими идеями Ж. де Местра и идеями некоторых представителей российской консервативной традиции второй половины XIX в. (М. Н. Катков, Ф. И. Тютчев). Ибо в настоящий момент, когда российская консервативная традиция, как и российский консерватизм в целом переживают период идейной «реанимации» и становления, подобные теоретические параллели способны помочь ей обрести собственную идентичность, установив баланс между ее самобытными и универсальными компонентами, и тем самым ускорить процесс вхождения этой традиции в российский политико-культурный ландшафт.

О Ж. де Местре можно сказать, что его личность, интеллектуальная судьба и круг его политико-философских идей до сих пор остаются в нашей i стране известными лишь узкому кругу специалистов, будучи в целом малоизученным явлением в российской политической науке. В советский период имя этого мыслителя и принципы его политической философии рассматривались в рамках марксистской идеологии в лучшем случае в качестве объекта для критики, зачастую весьма вульгарной, и служили символом крайней реакционности в социально-политической области. В данном вопросе марксистская общественная мысль явилась прямой наследницей тех оценок, которые слоясились в отношении де Местра в российских революционно-демократических кругах еще в середине XIX в., когда А. И. Герцен назвал в одной из своих статей де Местра «кровавым террористом», подающим «одну руку папе, другую палачу» .1 И хотя в последние годы мы можем наблюдать, как вместе с волной интереса к консервативной традиции имя Ж. де Местра постепенно возвращается в круг теоретического обращения российской политической науки, все же его политико-философские принципы до настоящего времени так и не получили достаточно адекватного освещения в отечественной научной литературе и не освободились до конца от крайне предвзятых в отношении себя оценок.

В свое время на Западе интерес к идейному наследию Ж. де Местра также возник не сразу: ни при жизни мыслителя, ни после его смерти, на.

1 Герцен А. И. С того берега. // Собр. соч. в 9-ти т. М: Гослитиздат, 1956. Т.

3. С. 341. ступившей в 1821 г., его идеи в течение долгого времени не находили себе места в западноевропейской общественной мысли и практике и не оказывали какого-либо заметного влияния в этой области. О де Местре как политическом мыслителе знали скорее понаслышке, поскольку одни из его произведений, ранее опубликованные, более не переиздавались, а другие так и не увидели свет, что и привело к созданию вокруг его имени множества всякого рода мифов. «Поколение 30-х годов не симпатизировало его идеям, считая его за писателя-реакционера, клерикала, сторонника папы, защитника монархической власти, апостола триады, состоящей из папы, короля и палача, неумолимого последователя самых узких догматов средневековой грубости и косности», 1 — писал по этому поводу в «Revue de deux Mondes» в 18 8 8 г. один из исследователей местровского творчества Э. Фаге. Но революционные события в Европе 1840-х гг., а также издание в 1850—1860 гг. ранее неизвестных широкой публике трудов де Местра послужили толчком к своеобразной «реабилитации» его как человека и политического мыслителя, вызвав волну интереса к нему, который с того момента никогда не угасал в западноевропейском общественном сознании и в научной среде.

Переоценка роли и значения идейного наследия де Местра, вызвавшая довольно резкий переворот в европейском общественном мнении относительно как личности самого де Местра, так и его политико-философских идей, началась после опубликования в 1851 г. его сыном — Родольфом де Местром личной переписки мыслителя, а также некоторых его, ранее неизвестных широкой публике, небольших по объему работ, в том числе и по российской проблематике. Эта публикация, впервые показавшая де Местра не как политика и дипломата, а как частное лицо, стала первым шагом на пути отказа от излишней предвзятости в оценках его личности и его идей: созданный в европейском общественном мнении ранее, в первой половине XIX в., образ ретрограда, апостола деспотизма, палача и инквизиции начинает постепен.

1 Цит. по: М-ев П. А. Ж. де Местр и его политическая доктрина. // Русский вестник. 1889. Т. 202. № 5. С. 226. но уступать место другому, более взвешенному подходу в отношении этого мыслителя.

Следующим этапом в «открытии» де Местра стала публикация его дипломатической переписки и мемуаров, осуществленная в 18 5 8 г. шамберийским адвокатом А. Бланом, которая продемонстрировала умение де Местра быть гибким и терпимым в области практической политики и высветила образ политического мыслителя, основными качествами которого были не сектантство и нетерпимость, а большая широта взглядов и уважение к своим идейным противникам. Во вступительной статье к этому изданию, написанной А. Бланом, представление о нем как о крайнем реакционере, господствовавшее в первой половине XIX в., не только было подвергнуто тщательному пересмотру, но даже перешло в другую крайность, сместившую акценты: А. Блан, а вслед за ним и некоторые другие исследователи попытались представить теперь де Местра как в определенной мере либерально мыслящего политика. Но, не^смотря на подобные крайности, именно середина XIX в. стала точкой отсчета для научного подхода к исследованию творчества этого политического мыслителя, которое из объекта постоянной критики превратилось в объект серьёзных политико-философских и исторических исследований как в западно-европейской, так и в отечественной научной среде. Кроме того, с этого момента начинают публиковаться и переиздаваться труды самого де Местра: так в 18 63−64 гг. издается 4-х томное неполное собрание его сочинений, а в 1884—1886 гг. было осуществлено издание полного собрания сочинений де Местра в 14-ти томах, которое исследователи его творчества до сих пор используют в качестве одного из основных первоисточников.

Следует отметить, что в досоветский период в России существовала серьезная традиция исследования политико-философских идей де Местра и их влияния на российскую общественную мысль и практику. Среди отечественных авторов того периода, принимавших непосредственное участие в разработке этой проблемы, можно назвать таких известных публицистов, философов, политических мыслителей и общественных деятелей как В. В. Соловьев, JI. П. Карсавин, Н. А. Бердяев, Б. Н. Чичерин, П. Н. Милюков,.

Е. М. Феоктистов, А. Н. Веселовский, А. Н. Пыпин. В современной же отечественной политологической и философской литературе данная тема остается до сих пор почти неразработанной. Помимо идеологических стереотипов, существовавших в течение долгого времени в отношении наследия мыслителя, сказалось также отсутствие широкого выбора первоисточников по этой тематике, в силу чего исследование политико-философских идей де Местра для отечественной науки оказалось несколько затруднено. Ибо ни одно произведение этого мыслителя никогда не было переведено и издано полностью на русском языке, за исключением осуществленной в 1871 г. по материалам издания А. Блана (1858 г.) публикации в «Русском архиве» выдержек из его дипломатической корреспонденции, а также недавней публикации в последних номерах журнала «Звезда» за 1994 г. извлечений из некоторых его политико-философских заметок и переписки, на основе которой и была издана в конце 1995 г. книга «Петербургские письма (1807−1817)» .

В настоящее время Ж. де Местру чаще всего отдается в отечественной политологической литературе дань внимания и почтения как одному из классиков консерватизма (К. С. Гаджиев, А. А. Галкин, П. Ю. Рахшмир, А. М. Мигранян, Т. М. Фадеева и др.), что ограничивается обычно тезисным изложением его политико-философских принципов или отдельных проблемных аспектов его творчества. Но при этом ни идейное наследие де Местра в целом, ни его личность и интеллектуальная судьба до сих пор не стали предметом серьезного монографического исследования, хотя его идеи нуждаются сегодня в обстоятельном и подробном изучении в интересах самой российской политической науки и практики.

Напротив, в зарубежной литературе эта тема, получившая должное развитие еще со второй половины XIX века в работах таких авторов как Э. Фаге, Ф. Вермаль, Ж. Когордан, М. Ревон и др., стала объектом самого пристального внимания и со стороны современных представителей западноевропейских научных кругов, породив множество серьезных и обстоятельных работ монографического характера. Их авторы (Ф. Бейль, Р. Трионф, Ж.-П. Корделье, Ж.-Л. Дарцел, Б. Брунелло и др.) создают в своих исследованиях целостный образ политико-философской системы де Местра, исследуя, помимо его политических идей, также методологические принципы этой системы, религиозные и философские взгляды мыслителя.

Что же касается второго аспекта данной диссертационной работывлияния политико-философских идей де Местра на российскую консервативную традицию второй половины XIX в. в лице таких ее представителей как М. Н. Катков и Ф. И. Тютчев, то следует отметить, что в современной отечественной и зарубежной литературе исследование этой проблемы находится еще в зачаточном состоянии. Так. если попытки проследить традиции политико-философской мысли де Местра в политическом мировоззрении Ф. И. Тютчева предпринимались, хотя довольно фрагментарно, некоторыми авторами в нашей (М. Степанов, В. А. Мильчина, К. В. Пигарев, С. С. Хоружий и др.) и зарубежной (М. Кадо, К. Дурандин, Д. Стремоухов и др.) литературе, то вопрос о влиянии местровских идей на политическую публицистику М. Н. Каткова вообще не поднимался в работах ни отечественных, ни зарубежных специалистов, за исключением материалов доклада о русском консерватизме второй половины XIX в., прочитанного американским политологом Р. Пайпсом на XIII Международном конгрессе исторических наук, проходившем в Москве в августе 1970 г. Таким образом, в настоящее время не существует ни одного монографического исследования, посвященного непосредственно проблеме влияния политико-философских идей де Местра на российскую консервативную традицию, хотя эта тема должна представлять особый интерес сегодня — в условиях, когда в России начался процесс возрождения и становления этой традиции.

В целом же целью диссертации, которую ставит перед собой ее автор, является переосмысление политико-философского наследия Ж. дe^ Местра и выявление теоретических параллелей между его идеями и российской консервативной традицией второй половины XIX в. в лице таких ее представителей как М. Н. Катков и Ф. И. Тютчев. И, исходя из поставленной цели, нам предстоит в рамках данного исследования решить следующие задачи: во-первых, выяснить методологические основания исследования политики в трудах де Местраво-вторых, проанализировать основные положения его политической концепциив-третьих, раскрыть значение данного де Местром философско-политологического анализа российской действительности начала XIX в.- в-четвертых, определить место традиций политической философии де Местра в политической публицистике М. Н. Катковаи, в-пятых, провести сравнительный анализ политико-философских концепций Ж. де Местра и Ф. И. Тютчева.

В процессе исследования автор в качестве теоретической и методологической его основы использует, с одной стороны, труды классиков политической и философской мысли (Аристотель, Платон, Ф. Аквинский, Н. Макиавелли, Ш.-Л. Монтескье, Э. Верк и др.), в свое время сформулировавших важнейшие подходы, которые впоследствии послужили основой для разработки политических теорий современности и формирования политической науки в целом, а с другой стороны, работы представителей современной политологической и социологической мысли (К. Манхейм, Р. Арон, М. Вебер, Р. Пайпс, Ж.-Ж. Шевалье и др.). Кроме того, автор диссертации обращается также к теоретическим разработкам отечественных и зарубежных исследователей по различным аспектам указанной проблемы. При этом по возможности учитываются все действительно значимые для данной темы результаты этих исследований, но вместе с тем сохраняется достаточно критическое к ним отношение. Основными методами, которые используются автором в ходе работы над диссертацией, являются, прежде всего, конкретно-исторический и логический методы в их единстве, а также сравнительный и системный подходы к исследованию наследия де Местра и места его идей в политическом творчестве Ф. И. Тютчева и М. Н. Каткова.

Научная новизна данного диссертационного исследования обусловливается как самой постановкой проблемы, её актуальностью, так и тем обстоятельством, что эта работа стала первым в нашей научной литературе исследованием, посвященным анализу политико-философского наследия Ж. де Местра, а та^ке влияния его идей на политическое мировоззрение некоторых представителей российской консервативной традиции второй половины XIX в. Хотя необходимо отметить, что некоторые выводы этой диссертации, будучи новыми для российской политической науки, не являются таковыми в полной мере для зарубежной, прежде всего, западноевропейской науки. Но все-таки автор полагает, что на известную степень новизны смогут претендовать следующие положения:

•выяснены и конкретизированы методологические основания исследования политики в трудах де Местра;

•проанализированы основные положения политической концепции мыслителя и сделаны выводы о характере его политико-философских построений;

•раскрыта сущность и значение философско-политологического анализа российской действительности начала XIX в., проведенного в своих работах де Местром;

•определено место политико-философских традиций де Местра в политической публицистике М. Н. Каткова и указаны предпосылки этого влияния;

•проведен сравнительный анализ политико-философских концепций Ж. де Местра и Ф. И. Тютчева и выявлены основные моменты их взаимодействия.

В практическом отношении материалы и результаты данного исследования могут быть использованы для подготовки соответствующих учебных и учебно-методических пособий по курсу истории западноевропейской политической мысли XVIII—XIX вв., истории политической мысли России второй половины XIX в., а также отдельных лекций и семинаров по курсу политологии. Но в первую очередь теоретические положения и выводы, содержащиеся в диссертации, могут стать полезными для дальнейших исследований как политико-философского наследия Ж. де Местра, так и идейного наследия представителей консервативной традиции в российской политической мысли и практике.

Заключение

.

Подводя итоги, не лишне ещё раз вернуться к проблемам, поставленным — предваряя данное исследование — в самом его начале и с большим основанием говорить не только о значимости и актуальности этой темы, но и о характере самого проведённого исследования. Предприняв попытку переосмыслить политико-философское наследие Ж. де Местра и выявить те теоретические параллели, которые пролегли между его идеями и российской консервативной традицией в лице таких политических мыслителей как М. Н. Катков и Ф. И. Тютчев, автор данного исследования понимал всю сложность и многогранность подобной задачи. Он заранее был готов к тем методологическим затруднениям в плане, прежде всего, адекватного восприятия ме-стровской политико-философской системы, которые могли возникнуть в процессе работы над диссертацией и с которыми ему пришлось затем действительно столкнуться. Трудности эти были обусловлены как характером самой местровской мысли, так и особенностями, присущими консервативной идеологии в целом, у истоков которой, наряду с Э. Бёрком и Л. Бональ-дом, стоял Ж. де Местр.

Отличительной особенностью консервативной идеологии является то, что она, не порывая полностью с рационализмом, тем не менее в качестве непременной составляющей своих мировоззренческих конструкций вводит иррациональные, религиозно-мистические элементы, которые зачастую занимают в её построениях доминирующее положение. И исследование консервативной мысли, а также любые дискуссии по этому поводу неизбежно сталкиваются с проблемой адекватности её восприятия, прежде всего, в этих, выходящих из круга рационального познания моментах. Ибо наше мышление, сформировавшееся в рамках рационалистической традиции и действующее всегда по общепринятым правилам, оказывается иногда неспособным, столкнувшись с потоком иррационального, на конструктивную дискуссию или объективное исследование этого явления, которое в итоге выступает для него лишь объектом критики.1 И анализ политико-философских построений Ж. де Местра, не являясь вовсе исключением из общего правила, также был затруднён тем обстоятельством, что мыслитель стремился подвести под своё политическое мышление глубокие религиозные и мистические основы и по возможности поставить человеческий разум, в первую очередь, в области политики, в те границы, за пределами которых он оказывается бессильным и не способным на позитивное действие. Поэтому перед автором данного исследования стояла достаточно сложная задача — отказавшись по возможности от стереотипов, свойственных современной общественной мысли, попытаться осмыслить эти иррациональные элементы как именно то, что придает де Местру как мыслителю определённую оригинальность и значи-Ф мость и выступает необходимой и неотъемлемой частью его политико-философской системы.

С другой стороны, сам индивидуальный характер местровской мысли представлял особую сложность для исследования, поскольку его политико-философская система, будучи одной из самых сильных и связных в XIX в., вместе с тем являлась самой противоречивой и затруднительной для науч2 ного описания и анализа, а сам ее автор всегда казался своим исследователям мыслителем, погрязшим в парадоксах и крайностях, неким «клубком противоречий» .3 Противоречивость его облика усиливается от одного сочи-^ нения к другому, приобретая особую остроту в его частной и дипломатической переписке, ставшей материалом для знакомства с его идеями в области практической политики. Клерикал, защитник папства и инквизиции и новатор в области религии, проповедовавший терпимостьубеждённый монархист, сторонник сильного правительства и свободомыслящий политик, высказывавший иногда в области политики даже либеральные убеждениязащитник традиции, консервативных ценностей и человек, признававший неизбежность переменмыслитель, осуждавший человеческий разум и вместе с тем осознававший его ценностьсоздатель идеи возрождения Европы под.

I ~.

Консерватизм как течение общественной мысли и фактор общественного развития (Материалы «круглого стола»). // Полис. 1995. № 4 (28). С. 34.

2 Ревон М. Ж. де Местр. Философия войны. СПб., 1897. С. 7.

3 Vouga D. Baudelaire et J. de Maistre. [Essai]. P., 1957. P. 17. эгидой папства и автор теории национализма, защищавший революционную Францию перед эмигрантами и т. д. — все эти идеи соседствовали и сложным образом переплетались в его произведениях, создавая в целом неоднозначный и трудный для исследования образ мыслителя и человека. И в данной диссертации была предпринята попытка не просто выявить эти контрасты, свойственные местровской мысли, но объяснить их сосуществование в рамках единой политико-философской системы, представив тем самым её целостный облик. В связи с этим автор диссертационной работы стремился видеть в де Местре, прежде всего, «.гениального мыслителя, соединяющего в своей индивидуальности сложное многообразие», 1 мыслителя многостороннего, отличающегося большой широтой восприятия окружающего мира и собы-^ тий в этом мире. Это позволило не только проанализировать данные противоречия, существующие в системе де Местра, но и рассматривать их как отражение реальных противоречий окружавшей его действительности, а в определённой мере и всей современной цивилизации. И именно в этом ключе, с учётом указанных проблем, строилась данная работа.

С точки зрения поверхностного наблюдателя и излишне предвзятого исследователя де Местр как мыслитель представляется сегодня безнадёжно устаревшим, а его идеи, опровергнутыми историческим опытом и потерявшими вследствие этого всякую, помимо чисто исторической, ценность для со-^ временной общественной мысли. Но подобная точка зрения была бы оправданной только в том случае, если бы можно было свести все идеи де Местра лишь к апологии тройственного союза в лице папы, палача и абсолютного монарха, что, как и стремился показать в данном исследовании его автор, не только не исчерпывает всю политико-философскую мысль де Местра, но даже не является мотивом, её определяющим. Принципы, поставленные им в своих политико-философских сочинениях, отличались не узостью, а, напротив, большой широтой и, не смотря на свой глубокий традиционализм, оригинальностью, заключающейся, прежде всего, в способе) трактовки и реализации идей, иногда даже не новых для эпохи, что и позволяет этим принципам занимать до сих пор один из полюсов истории идей, через который, в конечном итоге, должна проходить ось современной общественной мысли.

Можно, очевидно, отвергнуть местровскую политическую мысль как неприемлемую для политической теории и практики, подвергнув идеи де Местра в области политики, философии, теологии не всегда до конца продуманной и обоснованной критике, но нельзя их отрицать, просто противопоставив им идеи иного политико-философского спектра, пытаясь таким образом закрыть страницу в исследовании наследия французского мыслителя. Только отказ от сложившихся в современной отечественной мысли стереотипов негативного отношения к консерватизму в целом и Ф традиционализму как его разновидности, отказ от стремления видеть в нём лишь эхо далеко ушедшего в глубь веков прошлого, ничего сегодня не объясняющего, может стать исходной точкой для действительно объективного и серьёзного процесса исследования творчества такого глубокого политического мыслителя как Ж. де Местр.

Ж. де Местр совсем не дореволюционный человек, он пореволюционный человек, он не банальный реакционер, он обращён к грядущему", 1 — писал Н. А. Бердяев о де Местре, и это высказывание как нельзя лучше выражает то кредо, которым руководствовался автор диссертационной работы в своём р исследовании. Сейчас, уже подводя его итоги, нужно отметить, что данное утверждение не было поколеблено при более близком и углублённом знакомстве с идеями этого мыслителя, а лишь приобрело большую полноту и многогранность, получив для себя достаточное обоснование. Ибо разработанная де Местром политико-философская система была направлена не на воскрешение старого, канувшего в Лету политического порядка, а на поиск и разработку тех универсальных, вечных и неизменных принципов общественной структуры, на которых должен стоять этот мир для того, чтобы гС/б-ьU-. в нём мог существовать^'со своими слабостями и достоинствами вместе взя-| тыми. Его идеи были одной из первых и к тому же наиболее осознанных попыток протеста против нараставшей в обществе, лишённом авторитета и веры, волны анархии и индивидуализма, которая способна была захлестнуть всю человеческую цивилизацию в целом, протеста против гибельного для человечества стремления воспроизвести старую «прометеевскую» попытку, заменив Разумом Историю и внушив отдельному индивиду идею его самодостаточности в этом мире. И местровская политико-философская мысль стала выражением глубокой потребности, которая составляет культурную традицию самых различных народов — «внести универсальный смысл в мир, связав индивида с идеальным порядком по типу того, что существовало изначально, во времена „золотого“ века» .1.

Нельзя рассматривать сегодня труды де Местра как единый доктриналь-ный источник, а его самого как создателя определённой школы в области политико-философских идей в силу характера и самой логики его мысли: он был, прежде всего, борцом, нуждавшемся всегда в идейном противнике в лице личности или предмета рассуждений. Этот мыслитель явился скорее представителем и даже родоначальником довольно мощной тенденции в общественной мысли и практике, избравшей в качестве своих ключевых понятий — понятия «традиция» и «порядок» и прилагавшей усилия к тому, чтобы, подвергнув серьёзной критике феномен индивидуализма и заново реабилитируя общество, преподать урок реализма против опасных абстракций в области общественных отношений. И политико-философские принципы де Местра, являясь замечательными проявлениями этой тенденции, выступают как своего рода противоядие против крайностей, свойственных человеческой природе, прежде всего, в области политики, и призывают нас сегодня использовать знание традиций в поисках самых верных средств для реализации тех или иных проектов, напоминая о важности познания вечного в человеке и в мире для того, чтобы избежать затем необратимых и гибельных для человеческой цивилизации последствий. В этом смысле политико-философское наследие такого мыслителя как Ж. де Местр, одним из первых, хотя и в довольно ограниченной форме, поставившем вопрос о цене про.

1 Bouvier М. Etat sans politique: tradition et modernite. P., 1986. P. 17. гресса и необходимости разумно совместить порядок и прогресс в общественном развитии, является для нас важнейшим элементом великого синтеза, который всякая культура должна стремится реализовать в собственных условиях .

С этой точки зрения, предпринятая в данном исследовании попытка выявить теоретические параллели, существующие между наследием де Местра и идеями российских политических мыслителей консервативной ориентации в лице М. Н. Каткова и Ф. И. Тютчева, является не только вполне оправданной, но и заслуживающей особого внимания со стороны отечественных специалистов в этой области. Ибо проведенное исследование позволяет значительно расширить наше представление о характере и особенностях российского консерватизма и тем самым внести существенный вклад в решение проблемы нахождения баланса между универсальными и самобытными его компонентами. Кроме того, это исследование более полно, даже в новом свете, показывает, каким образом, в каких пределах и с какой степенью эффективности российская консервативная традиция пыталась реализовать этот великий синтез порядка и прогресса в условиях собственного культурного и социально-политического ландшафта.

Из всех классиков консерватизма именно Ж. де Местр оказал наиболее сильное влияние на российскую консервативную мысль, хотя в рамках данного направления в развитии общественной мысли это влияние не всегда было однозначным и непосредственным. Не будучи однородным и не получив достаточного оформления в качестве единой идеологической программы, российский консерватизм не был способен воспринимать местровские идеи более или менее однозначным образом. И сегодня мы можем говорить скорее не о влиянии идей де Местра на консервативную традицию в политической мысли России во второй половине XIX в., а о созвучии, которое существовало между его политико-философскими принципами и идеями отдельных представителей этой традиции: и М. Н. Катков, и Ф. И. Тютчев, опираясь в своих политико-философских построениях на наследие этого мыслителя, как яркое воплощение определённой, довольно мощной тенденции в общественной мысли и практике, тем не менее высвечивали различные аспекты этого наследия, своеобразно интерпретируя и развивая их в рамках своего политико-философского творчества.

В целом же предпринятая в данном диссертационном исследовании попытка провести теоретические параллели между политико-философской системой Ж. де Местра и идейным наследием некоторых представителей российского консерватизма второй половины XIX в. может явится, возможно, лишь первым шагом на пути серьёзного и обстоятельного изучения этой проблемы в отечественной научной литературе. Ибо тема, ставшая предметом этой диссертационной работы, таит в себе огромное число нераскрытых возможностей и способна ещё не раз стать объектом научного исследования. «Ж. де Местр, подобно Фр. Баадеру (германский консервативный мыслитель — П. Н.), ближе нам, русским, чем другие мыслители Запада», 1 -написал Н. А. Бердяев в своей статье «Жозеф де Местр и масонство». И это высказывание известного русского мыслителя ещё ждёт своего обоснования, будучи способным послужить отправной точкой для дальнейшего научного поиска в искомом направлении. ft.