Печать 1497 г. Ивана III: к проблеме происхождения российской государственной символики

Актуальность темы

Политические события 1990;х гг. вновь актуализировали проблему возникновения российской государственной символики. 1997 г. стал годом празднования 500-летнего юбилея главного гербового символа России двуглавого орла. Массовое увлечение старой геральдикой в современной России обусловлено, с одной стороны, мифом о возможности вернуться к истокам, то есть, перечеркнув революцию и десятилетия Советской власти, найти Россию, «которую мы потеряли», с другой стороны — эмоциональной и подсознательной жаждой возникшего потребительского общества постоянного притока новых и новых символьных образов.

Собственно проблема происхождения российских гербовых символов имеет узкое значение. Гораздо более существенна проблема мультикультуральных влияний на российскую цивилизацию в рассматриваемом в диссертации конкретном аспекте.

Создаваемые человеком символьные знаки имеют глубокую историю. По существу образные изображения с «закодированным» смыслом предшествовали письменности. Одной из разновидностей образной символики являются знаки власти и собственности. Они известны уже в древних классовых обществах. Как культурное явление, знаки власти одновременно являлись тогда и продуктом религиозного миросозерцания человека. В них отражалась та или иная религиозная мифология.

Необходимыми символьными атрибутами современных суверенных государств считаются флаг, герб и гимн. Первые два имеют зрительное восприятие, последнееслуховое. Современные государственные символьные атрибуты имеют недолгую историю. Они являются продуктами средневекового западноевропейского феодального общества, а их повсеместное распространение по миру связано с влиянием европейской цивилизации и является одним из культурных аспектов так называемой «глобализации».

Истоки современной государственной символики Российской Федерации уходят корнями в эпоху становления Русского централизованного государства, в период правления его созидателя Ивана Ш (1462−1505). Двуглавый орел, будущий герб русского царя, Российской империи и современной Российской Федерации впервые был изображен на печати этого правителя, датируемой 1497 г. На лицевой стороне этой печати было помещено изображение всадника-змееборца. Этот символ с конца XVI в. стал изображаться на нагрудном щитке двуглавого орла. Как знак «московских истоков» российской государственности в таком виде изображен он и на современном гербе Российской Федерации.

Появление в конце XV в. графических прообразов современной русской государственной символики было связано с западноевропейским культурным влиянием, со стилистикой эпохи Ренессанса. Кроме того, необходимо учитывать и тот факт, что на русской княжеской сфрагистике западноевропейское влияние ощущается значительно ранее, с конца XII — начала XIII в. К моменту появления печати 1497 г. некоторые сфрагистические западноевропейские влияния были освоены русской культурой и стали традиционными. Проявившиеся в конкретном памятнике аспекты разновременных влияний, наложение их на традиционную основу, уходящую своими корнями в русско-византийскую культуру предшествующей эпохи, и являются предметом настоящего диссертационного исследования, которое, исходя из выше изложенного, представляется весьма актуальным как в научном отношении, так и в связи с современной социально-политической практикой.

Степень изученности темы. Проблема генезиса российской государственной символики была впервые затронута зачинателем научной российской историографии.

В.Н. Татищевым.^ В исторических трудах первой половины XIX в. Н. М. Карамзина,.

A.Б. Лакиера,^ второй половины XIX в. — Н. П. Лихачева, 3 в XX в. — советского византиниста А. В. Соловьева, 4 американского историка Густава Алефа,^ германскими историками М. Хельманом и Г. Штёклем,^ российских историков.

B.А. Кучкина, Н. А. Соболевой, А. Л. Хорошкевич и А.Л. Юрганова7 В ходе.

1 Татищев В. Н. История Российская. Т. 1. М., Л, 1962. С. 356−357, 368−370. Карамзин Н. М. История государства Российского. Т. VI. М., 1989 (репринт издания 1842 г.). Стб, 46- Лакиер А. Б. Русская геральдика. М., 1990 (новое издание монографии 1855 г.). С. 141.

3 Лихачев Н. П. История образования российской государственной печати //Биржевые ведомости. 1915.15 мая, № 14 843.

4 Solovjev A.V. Les emblemes heraldiques de Byzance et les Slaves // Seminarium Kondakovianum. VII. Praha, 1935. P. 132. Alef G. The Adoption of the Muscovite Two-Headed Eagle: A Discordant View // Speculum. CambridgeMass, 1966. Vol. 41. 1. P. 1—21.

6 Hellmann M. Moscau und Byzanz // Jahrbiicher fiir Geschichte Osteuropas. Neue Folge. Wiesbaden, 1969. Bd. 17, H. 3. S. 332−338- Stokl G. Testament und Siegel Ivans IV. Opladen, 1972. S. 44−46. ^ Кучкин В. А. Происхождение русского двуглавого орла. М., 1999; Его же. Великокняжеская печать с двуглавым орлом грамоты 1497 г. //Гербовед. 1999. С. 71−92- Его же. Великокняжеская печать с двуглавым орлом грамоты 1497 года //Вопросы истории (ВИ). 1999. № 4−5. С. 24−39- Соболева Н. А. проведенных исследований была опубликована обширная литература по анализируемой теме, было существенно продвинуто ее изучение: сложились разные точки зрения на проблему происхождения российской государственной символики, определился круг важных проблем, требующих детального анализа и вызывающих в литературы споры. Именно поэтому специальному анализу историографии пришлось посвятить вторую главу исследования. Вместе с тем в ходе анализа литературе по теме выяснилось, что исследователи довольно редко обращались к первоисточнику — красновосковым печатям Ивана Ш и пользовались сильно устаревшими прорисями XIX в. Этот главный недостаток работ и возможность применения современных компьютерных технологий явились исходным посылом нашего исследования.

Цель и задачи исследования

Вислая. печать, которая на Руси на всем протяжении своего существования была атрибутом власти, всегда сохраняет на себе свидетельство принадлежности государственной юрисдикции, тому или иному политическому институту. Объектом диссертационного исследования является конкретная группа атрибутируемых великокняжеских печатей конца XV — начала XVI в. Целью же исследования является на основании комплексного рассмотрения источников решение проблемы генезиса в конце XV — начале XVI в. прототипов российской государственной символики. Для этого необходимо было выполнить следующие задачи:

— детально исследовать и описать все сохранившиеся в РГАДА и рукописных отделах библиотек красновосковые «образца 1497 г.» печати Ивана III;

— вообще исследовать всю сфрагистику Василия II, Ивана III и Василия III с целью установления прототипа печати 1497 г.;

— изучить графические изображения на русских монетах конца XIV—XV вв. для того, чтобы определить идейные мотивы принятия в конце XV в. новых символов;

Русские печати. М., 1989. С. 195−209- Ее же. Герб Российского государства // ВИ. 1992. № 10. С. 191 196- Ее э/ce. Герб Москвы: к вопросу о происхождении // Отечественная история (ОИ). 1997. № 3. С. 3−21. Текст статьи послужил исходным материалом для брошюры: Ее же. История герба Москвы. М., 2002; Ее же. Происхождение печати 1497 года: новые подходы к исследованию // ОИ. 2000. № 4. С. 25−43- Ее же. Печать 1497 г. — историко-художественный памятник Московской Руси //Труды Института российской истории РАН. 1999;2000 гг. Вып. 3. М., 2002. С. 30−52- Хорошкевич A.JI. Печать князя всея Руси: сфрагистические и генеалогические традиции //Генеалогия. Источники. Проблемы. Методы исследования. Тезисы. М., 1989 С. 82−93- Ее же. Символы русской государственности. М., 1993; Ее же. Герб //Герб и флаг России Х-ХХ века. М., 1997. С. 16−142- Юргапов А. Л. Символ Русского государства и средневековое сознание // ВИ. 1997. № 8. С. 118−132.

— исследовать русскую дипломатику для определения типов печатей, использованных для скрепления документов в великоняжеской канцелярии;

— исследовать весь комплекс русских и зарубежных письменных источников, в котором имеются прямые или косвенные сведения о печатях Ивана III, а также конкретных политических обстоятельствах создания печати с изображениями двуглавого орла и змееборца.

Хронологические рамки исследования определяются временем зарождения российской государственной символики в период княжения Ивана Ш. Нижней хронологической границей данного исследования является 1462 г., то есть время вступление на престол великого князя Ивана III. Особо нам пришлось сосредоточиться на эпохе 1490-х годов. Верхней хронологической границей, на наш взгляд, служит 1505 г., то есть год смерти великого князя Ивана. При работе над некоторыми сюжетами (историей великокняжеского титула, образом двуглавого орла и змееборца) нам пришлось делать глубокие экскурсы как в предшествующую, так и последующие эпохи, без которых невозможно было бы верно оценить процессы, протекавшие в указанный нами хронологический период.

Методологические основы и методы исследования. Знакомство с изданиями, в которых помещены изображения печатей Ивана III, сразу же выявило исключающие друг друга противоречия в деталях. На одних прорисях одной и той же печати 1497 г., к примеру, всадник мог изображаться в шапке и плаще, на других — без шапки и плаща. Обращение к литературе, посвященной сфрагистике Ивана III и возникновению русской государственной симврлики, породило больше вопросов, чем ответов. Между тем для дальнейшего исследования проблемы генезиса русской государственной символики существенное значение имеет рассмотрение мельчайших деталей подлинных изображений на печати 1497 г. Поэтому автор настоящей работы в конце концов решила обратиться к хранимым в Российском государственном архиве древних актов (РГАДА) и в Отделе рукописей Российской национальной библиотеки (ОР РНБ) оригиналам красновосковой двусторонней печати Ивана III. Круг научного поиска расширился и коснулся других печатей Ивана Ш- «золотой» и красновосковой односторонней. Попутно автор вынуждена была обратиться и к сохранившейся сфрагистике преемника Ивана ШВасилия III. Для этого она обратилась к собранию древних актов Архива Института истории РАН в Санкт-Петербурге, к материалам Государственного архива Австрии в Вене, к собранию рукописей Библиотеки св. Марка в Венеции. В ходе работы автор широко использовала возможности современной компьютерной техники. Удалось сделать высокого разрешения дигитальные фотографии всех упомянутых выше печатей для последующего внимательного исследования слепков на экране компьютера. При работе с письменными источниками мы вначале обычно использовали технику сканирования документов с последующим их распознанием программой OCR. Оцифровка практически всего актового, литературного и летописного материала эпохи значительно облегчило поиск крупиц ценной информации.

В методологическом плане автор ориентировалась на труды основателя российской научной сфрагистики академика Н. П. Лихачева, следовала его определениям основных групп русских средневековых печатей, путей развития сфрагистических типов и хронологическим характеристикам. Кроме этого автор использовала методологические приемы академика B.JI. Янина, исследовавшего через печати давно утраченные матрицы. Если B.JI. Янин восстанавливал матрицы через исследование металлических булл, то автор данного исследования, благодаря компьютеру, применила этот метод по отношению к хрупкому материалу восковых печатей.

Что касается анализа письменных документов, то здесь в области источниковедения автор следовала методологии российской исторической текстологической школы и давно известным приемам комплексного анализа источника.

Источниковая база исследования. Основной корпус источников по истории России рассматриваемого периода опубликован в современных изданиях, что позволило широко использовать компьютерные технологии для максимально широкого охвата и обработки основного массива дошедших до нас данных по теме. Все эти источники условно можно разбить на семь групп в соответствии с принятой в российском источниковедении классификации. Важнейшими источниками являются Памятники сфрагистики и нумизматики, которые положены в основу данного исследования и анализу которых посвящена первая глава диссертации. Важную дополнительную информацию нам удалось почерпнуть из нарративных письменных источников: Памятников российского законодательства и актовых материалов, которые представлены духовными и договорными грамотами великих и удельных князей, грамотами Великого Новгорода и Пскова, памятниками древнерусского канонического права^, актами из архивов российских монастырей-^.

Делопроизводственных материалов Посольского и Разрядного приказовЮ Летописей — Повести временных лет, Новгородских летописей, Воскресенской, Никаноровской, Ермолинской, Типографской, Вологодско-Пермских, Московского свода 1497 г.-^ Памятников литературы Древней Руси — «Повесть о Петре-царевиче ордынском» 12. Записок иностранцев — сочинения И. Барбаро, А. Контарини, С. Герберштейна^.

Новизна исследования заключается в том, что, мобилизовав весь комплекс письменных и сфрагистических источников по проблеме, хранящихся, как в России, так и за рубежом, выполнив с помощью компютерных технологий анализ восковых печатей с целью определения идентичных матриц, автор диссертации:

— решила задачи установления подлинности, авторства и времени написания древних документов- 14 Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV—XV вв. (ДДГ) /Подг. Л. В. Черепнин. М.- JL, 1950; Грамоты Великого Новгорода и Пскова (ГВНиП) / Ред. С. Н. Валк. М.- Л., 1949; Памятники древнерусского канонического права //Русская историческая библиотека (РИБ). СПб., 1880. Т. 6- Собрание государственных грамот и договоров, хранящихся в Государственной коллегии иностранных дел (СГГ и Д). М., 1819. Ч. 1.

9 Акты социально-экономической истории Северо-Восточной Руси конца XIV — начала XVI вв. (АСЭИСВР) Т. 1−3. М., 1951;1964; Акты феодального землевладения и хозяйства XIV—XVI вв. (АФЗХ). Ч. 1−2. М, 1951;1956; Акты социально-экономической истории севера России конца XVначала XVI вв. Акты Соловецкого монастыря 1479−1571 гг. / Сост. И. З. Либерзон. М., 1988. Ч. 1. 1® Древняя Российская Вивлиофика или собрание древностей Российских. До истории, географии и генеалогии касающихся (ДРВ). Ч. 1. 2-е изд. / Под ред. Н. И. Новикова. СПб., 1788- Продолжение древней российской вивлиофики (ПДРВ). Ч. 4 / Под ред. С .Я. Разумовского. СПб., 1788- Дипломатические сношения с империей Римской (с 1488 по 1594 год) // Памятники дипломатических сношений древней России с державами иностранными (ПДС). СПб., 1851. Т. 1- Памятники дипломатических сношений Московского государства с польско-литовским государством Т. 1. 14 871 533 гг. / Под ред. Г. Э. Карпова // Сборник Русского исторического общества (Сб. РИО). СПб., 1892. Т. 35- Памятники дипломатических сношений Московского государства с Крымской и Ногайской Ордами и Турцией / Под ред. Г. Э. Карпова. // Сб. РИО. СПб., 1884. Т. 41.

Повесть временных лет /Под ред. В.П. Андриановой-Перетц. М.- Л., 1950; Новгородская первая летопись /Под ред. А. Н. Насонова. М.- Л., 1950; Полное собрание русских летописей (ПСРЛ). Т. 8, 23, 24, 26−28. СПб., 1859,1910; Пг., 1920; М., Л., 1959, 1962;1963.

Памятники литературы Древней Руси (ПЛДР). Конец XVпервая половина XVI в. / Под ред. Д. С. Лихачева. М., 1984.

13 Барбаро и Контарини о России. К истории итало-русских связей XV в. / Под ред. Е. Г. Скрижинской. Л., 1971; Герберштейн С. Записки о Московии /Под ред. В. Л. Янина. М., 1988.

14 В частности, удалось установить, что печать, скрепившая жалованную кормленную грамоту Якову Михайловичу Карамышеву на город Хлепень, принадлежит великому князю Василию III, а не Ивану III, как считала Н. А. Соболева (Соболева Н. А. Русские печати. Каталог. С. 157). По тексту грамота выдана Иваном III и датируется до 1505 г. (АСЭИ. Т. 3. № 184. С. 198). Однако печать, скрепившая означенную грамоту, применялась после 1505 г.

— выполнила новые детальные описания и устранила существенные ошибки прежних прорисей всех сохранившихся в РГАДА и рукописных отделах библиотек красновосковых «образца 1497 г.» печатей Ивана III;

— впервые опубликовала единственную сохранившуюся золотую печать Ивана III, скрепившую жалованную грамоту Соловецкому монастырю (1479 г.) и красновосковую печать Ивана III, скрепившую жалованную грамоту сыновьям на дворы в Москве;

— установила прототип печати 1497 г. (золотой аргировул Ивана III 1497 г.) и уточнила место ее типа среди сфрагистики Василия II, Ивана III и Василия III;

— проследила эволюцию графических изображений на русских монетах конца XIV—XV вв. и внесла существенные коррективы в определение идейных мотивов принятие в конце XV в. прототипов новых символов российской государственности;

— определила типы печатей, использованных в великокняжеской канцелярии для скрепления внешнеполитических документов (красновосковая прикладная под кустодией, вислая двусторонняя красновосковая и золотая металлическая, перстневая);

— выяснены конкретные политические обстоятельства создания печати с изображениями двуглавого орла и змееборца на основе анализа всего комплекса русских и зарубежных письменных источников (разрыв отношений с Габсбургами, мирное урегулирование с Великим княжеством Литовским и установление союза с Датским королевством);

— получены дополнительные аргументы подтверждающие точку зрения Н. П. Лихачева и Г. Алефа, подвергших сомнению гипотезу происхождения двуглавого орла из Византии. Одновременно высказаны серьезные сомнения относительно гипотезы этих исследователей, полагавших, что двуглавый орел был заимствован Иваном Ш у Габсбургов.

— разработана авторская концепция происхождения образа прототипа российского государственного герба двуглавого орла (легенда о гербах римских императоров в одном из итальянских литературных памятников эпохи Возрождения).

Практическая значимость. Исследование открывает широкие возможности использования описания печатей, основных положений, выводов работы для решения проблемы мультикультуральных влияний на российское общество в прошлом и настоящем. До сих пор объектом углубленного исследования являлись металлические буллы. В этом отношении работа могла бы стать началом серии подобных исследований более многочисленной группы красновосковых кормчих печатей великого князя Василия III или перстневых печатей Ивана III. Итогом подобного исследования мог бы стать каталог русских средневековых восковых печатей.

Апробация работы. Тема диссертации обсуждалась на кафедре политических наук Высшей школы им. Д.Бержени. Основные положения исследования были апробированы в докладах на семинарах, организованных историками академических институтов истории России и Всеобщей истории в Москве (май, июнь 2004 г.), и в ряде публикаций: монографиях и статьях. По теме диссертации автор выступала с докладами на ежегодных научных конференциях в Санкт-Петербурге, Дебрецене, Сомбатхее и Будапеште.

SO ОЗ.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Расследование посвящено значительному памятнику русской культуры, созданному на переломном рубеже двух исторических эпох, во время формирования основ русского имперского государства и современной русской народности. Наши наблюдения и выводы имеют как частный, так и более общий характер.

Обратившись к первоисточнику — сохраняемым в Архиве древних актов и хранилище рукописей Публичной библиотеки красновосковым печатям Ивана IIIмы смогли дать исчерпывающе полное описание всех целых экземпляров печати. Выполненные в отдельной главе детальные описания изображений и прочтение титульной надписи печати должны преодолеть существовавшие до этого в исторической литературе разночтения и упоминания фантастических несуществующих деталей рисунка, порожденные по большей части незнанием подлинника. Относительно интерпретации самого сюжета и отдельных деталей рисунка всадника-змееборца и двуглавого орла, то здесь мы не в коей мере не претендовали на окончательные суждения.

К числу важных наблюдений принадлежит вывод о существовании двух разновидностей двусторонней красновосковой печати Ивана III, происходящих от разных матриц. Внешне очень похожие, они отличаются друг от друга одной существенной деталью — «ликом» всадника-змееборца на лицевой стороне. При скреплении документов, составленных в московской великокняжеской канцелярии во исполнение завещания Ивана III в 1503 г., одновременно использовалось два набора матриц. Наше исследование позволяет сделать вывод и о том, что один набор матриц для оттиска лицевой и оборотной сторон красновосковой печати определенно существовал с 1497 г., а другой только матрицы для оттиска лицевой стороны печати — с 1499 г.

Красновосковая печать Ивана III одновременно существовала и в прикладном одностороннем, й в вислом двустороннем вариантах. Исследование прикладной красновосковой печати Ивана III, хранящейся в библиотеке св. Марка в Венеции, позволяет сделать вывод о том, что в прикладном варианте использовалась та же матрица, что и для оттиска лицевой стороны в двустороннем.

Большое внимание в своем исследовании мы уделили проблеме происхождения красновосковой двусторонней печати Ивана III. Обычно в исторических сочинениях введение в делопроизводство красновосковой печати 1497 г. рассматривается как принципиально новое явление в истории русской сфрагистики. Проведенная в настоящей монографии типологизация всех сохранившихся печатей Ивана III позволяет отказаться от подобной точки зрения. По характеру оформления титульной надписи и расположению графических образов исходным прототипом для красновосковой печати 1497 г. послужил позолоченный аргировул (т. н. «золотая печать») Ивана III, сохранившийся в единственном экземпляре при жалованной грамоте Соловецкому монастырю от февраля 1479 г.

Металлическая печать Ивана III приграмоте Соловецкого монастыря завершает собой тип великокняжеской печати, развивавшийся на протяжении XTV — первой половины XV в. Вместе с тем именно этот тип печати был избран за исходный для последующей модификации, в результате которой появилась знакомая нам печать 1497 г. Исходный тип был увеличен в размере, что сразу же позволило улучшить качество гравировки рисунка на новой печати. Изображение всадника-змееборца и титульная надпись по окружности были сохранены для лицевой стороны, тогда как изображение на оборотной было подвергнуто решительному изменению. В результате реверс печати 1497 г. с рисунком двуглавого орла и титульной надписью по окружности стал соответствовать ее аверсу — на обоих сторонах рисунки и титульные надписи по окружности.

Переходные формы от золотой печати 1479 г. к красновосковой печати 1497 г. демонстрируют и несколько наборов монет Ивана III, чеканившихся в 1480−90-е гг. в Новгороде и Москве. Разумеется, означенные монеты не следует рассматривать как прототипы для создания матрицы печати 1497 г. Скорее они иллюстрируют логику развития художественного памятника и тенденцию, которая от золотой печати 1479 г. привела к рождению великокняжеской печати 1497 г.

Установление связи между сохранившимися до наших дней золотой печатью 1479 г. и красновосковой печатью 1497 г. позволяет по-другому отнестись к известиям посольских книг цесарского и польского дворов об изготовлении в Москве в августе 1490 и феврале 1494 гг. новых золотых печатей Ивана III. Создание матриц для красновосковой печати было тесно связано с изготовлением новой буллы московского великого князя.

Что касается возможного времени создания матрицы красновосковой печати Ивана III, то внимательное изучение великокняжеских титулов в дипломатических документах на предмет их соответствия титульной надписи на печати 1497 г. позволило определить крайний срок возможного бытования печати — январь-май 1493 г. Именно с этого времени в русской дипломатической переписке появился великокняжеский титул, аналогичный таковому на исследуемой печати.

Кроме того, именно сначала 1493 г. умосковскойвеликокняжеской канцелярии возникла потребность в введении в делопроизводство нового типа печати. По всей видимости, красновосковая вислая печать первоначально использовалась для скрепления адресованных за рубеж посыльных грамот. Чуть позднее она стала употребляться и во «внутреннем» делопроизводстве: скрепления меновной грамоты 1497 г., других жалованных и кормленных грамот Ивана III.

В деле создания красновосковой печати Ивана III несомненно отразилось литовское влияние. Русский противень мирного договора с великим князем литовским Александром в 1494 г. скрепила золотая печать Ивана III. Что касается литовского противня, то к нему была привешена красновосковая печать великого князя литовского. Не трудно заметить, что своим размером и материалом красновосковая печать 1497 г. Ивана III аналогична т. н. «малой литовской печати» великого князя литовского. В этом отношении показательно, что последующие перемирные грамоты с Великим княжеством Литовским Ивана III и его сына Василия III скрепляли уже вислые красновосковые двусторонние печати этих правителей. Именно опыт оформления русско-литовского мирного договора 1494 г. и документов в связи с замужеством дочери Ивана III, факт несоответствия рангов печатей—золотая со стороны великого князя всея Руси и красновосковая со стороны великого князя литовского — еще раз продемонстрировал русским необходимость иметь государственную печать в привесном варианте, но имеющую более низкий ранг в делопроизводстве, чем золотая. Отмеченное польско-литовское влияние, отразившееся на внешнем виде печати Ивана III, заметно и во внешнеполитических документах того времени, исходящих из московской великокняжеской канцелярии. Их лексика пестрит многочисленными полонизмами. По-видимому, их авторами были перешедшие на московскую службу бывшие литовские подданные. Именно они могли указать на литовский образец при создании матриц печати 1497 г.

Отдельную главу в нашем исследовании мы посвятили новому титулу Ивана III, помещенному на печати 1497 г. Период создания этого развернутого титула, предназначенного для дипломатических сношений с европейскими правителями, охватил время с 1474 по 1493 г. Общей тенденцией в этот промежуток времени было постепенное нарастание западноевропейских влияний в тексте титула. При этом старая русская традиционная основа в нем сохранялась, послужив первичным стержнем, которую окружили европейские кальки. До января-мая 1493 г. наблюдается поиск наилучшей формы. Только после 1493 г. титул «европейского образца» Ивана III получил устойчивую форму, существуя в двух вариантах, каждому из которых соответствовал определенный тип красновосковой печати. Не только по форме, но и по своему содержанию великоняжеский титул печати 1497 г. являлся очевидным подражанием титулу западноевропейских монархов. Анализ же отдельныхэлементов титульной надписи свидетельствует о более сложном характере культурного синтеза.

Помещенная на оборотную сторону печати объектно-территориальная часть титула в целом также призвана подражать западноевропейским образцам. Разбор отдельных элементов здесь свидетельствует по большей части об искусственном сочинении их. Авторы титула стремились числом объектов показать величие московского правителя. «Великие княжения» за малым исключением были просто выдуманы.

Обращает внимание на себя отсутствие в титуле на печати 1497 г. каких-либо элементов, свойственных традиции титула византийского императора. В момент создания развернутого титула Ивана III в конце XV в. за основу был взят европейский образец.

Западноевропейские влияния отмечены нами в функциональном назначении печати (большая государственная), в ее форме, размере, титульной надписи, характере изобразительных сюжетов на лицевой и оборотной стороне печати. Ряд отмеченных на печати 1497 г. элементов, свойственных западноевропейской сфрагистике, был осовен русскими задолго до эпохи правления Ивана III. Это свидетельствует об осторожном, сбалансированном, протяженном по времени освоении чужеземных влиянии, что свойственно вообще средневековой русской традиционной культуре.

Особый сюжет в нашем исследовании был посвящен изображению всадника-змееборца, помещенному на лицевой стороне печати 1497 г. Тексты источников не дают логически непротиворечивой трактовки образа змееборца. В этой связи среди существующих в историографии трактовок образа змееборца концепция смены типов традиционных печатей русских князей В. Л. Янина представляется нам наиболее аргументированной. Согласно ей, появление изображения всадника на печатях русских князей связано со сменой типа княжеской печати, с заменой традиционного изображения тезоименитого святого изображением конного воина, являвшегося символическим «портретом» князя — владельца печати. Вслед за Н. П. Лихачевым В.Л.Янин указал на влияние образов западноевропейской сфрагистики на этот процесс. У всадника, изображенного на печати 1497 г., имеется по крайней мере столетняя традиция в московской великокняжеской сфрагистике и более чем двухсотлетняя в целом в сфрагистике русских князей.

Начало использования восковых печатей на Руси совпало с распространением перстневых камей в качестве матриц. В качестве изобразительного сюжета на княжеских перстнях-матрицах появился рисунок всадника. Он замещал использовав-.шееся прежде изображение тезоименитого святого, обозначавшего графически имя владельца.

Еще чаще, чем всадник, на княжеских перстневых печатях использовались различные сюжеты и образы, часть которых (львы, орлы, возница на колеснице и др.) имели еще негеральдическое значение. В дальнейшем при новом усвоении западноевропейских культурных образцов эти рисунки могли стать геральдическими, гербовыми знаками.

На печати 1497 г. Ивана III соединились две линии развития изображений предшествующих восковых княжеских печатей. На оборотной стороне печати помещено изображение двуглавого орла. По типу оно имеет предшественников в не-гер альдических фигурах на восковых княжеских печатях предшествующего вр емени. На лицевой стороне размещено изображение всадника, имеющее, по крайней мере, 100-летнюю традицию в предшествующей великокняжеской сфрагистике. Но непосредственным предшественником всадника-змееборца на печати 1497 г. было подобное изображение на золотой печати Ивана III 1479 г.

Итак, всадник на лицевой стороне красновосковой печати 1497 г.- это образ великого князя. Змий — это дьявол, источник вселенского мирового зла. Копье или скипетр в руках всадника — орудие власти. Средневековье не знало кроме персонифицированного иного представления о государственной власти, поэтому композиция в виде всадника представляет образ власти Ивана III. Эта власть сакральная, добродетельная, активная в борьбе со злом. Предпочтение великими князьями московскими змееборческой композиции связано со становлением государственной власти в Великороссии, ее легитимацией и характером этой нарождающейся власти. Использовавшийся первоначально сюжет просто всадника, вооруженного копьем или мечом, в смысловом отношении был нейтрален, поэтому он был отодвинут на второй план. Сюжет же со змееборческим мотивом был идеологически содержателен и потому в конечном итоге именно ему отдали предпочтение.

Вместе с тем, не следует видеть в змееборческой композиции на печати Ивана III в простую аллегорию. Изображение на ней в смысловом отношении не выходило за рамки русского средневекового представления об изобразительном образе, иконе в широком значении этого слова. Согласно ему, графическое изображение не являлось портретом, копией или слепком с действительности, а зримым выражением сущности явления, события или же личности, сущностным образом.

Западноевропейский адресат, к которому и была адресована первоначально печать нового типа Ивана III, должен был понимать, что изображение всадника на лицевой стороне свидетельствует, что владелец печати является герцогом (великим князем). Однако, в тот момент, когда печать 1497 г. появилась на свет в России, «Осень Средневековья» в Западной Европе завершалась. На смену эпохи вассалитета шло время централизованных монархий. Новая эпоха рождала новые символы. На печатях герцогов и графов изображения всадников вытеснялись фамильными гербами. К середине XVI в. этот процесс завершился. С этого времени изображения всадника на печатях и монетах русских царей и великих князей стали восприниматься западноевропейскими наблюдателями в качестве герба Московского государ-I ства. Этот момент следует считать исходным для рождения интерпретации изображения всадника как св. Георгия Победоносца.

Заключительную часть нашего исследования мы посвятили рассмотрению изображения двуглавого орла на печати 1497 г. В современной историографии господствует мнение о том, что изображение двуглавого орла на печати Ивана III было заимствовано с герба императоров Священной Римской империи (концепция Н. П. Лихачева — Г. Алефа). Возникает вопрос, могло ли знакомство в Москве с печатью римско-германского императора Фридриха III повлиять на выбор двуглавого орла в качестве символа для помещения на оборотную сторону печати 1497 г. Исследование сведений о характере дипломатических посланий императора Фридриха в Москву и форм имперской дипломатики позволяет отрицательно ответить на этот вопрос.

Версия о заимствовании двуглавого орла русскими из Византии в современной историографии подвергнута серьезной критике, основной тезис которой сводится к правильному положению о том, что византийская культура не знала геральдики и гербов и, следовательно, двуглавый орел никогда не был гербом византийского императора. Вместе с тем, исследователи давно обратили внимание на сходство силуэта двуглавого орла печати Ивана III с силуэтами балканских двуглавов XV в. из Морей, Зеты и Албании, но не могли дать объяснение этому явлению.

Мы пред лагаем следующее решение этой проблемы. Представление о двуглавом орле, какгербепозднейРимскойимперииродилосьвлитературераннего Ренессанса в Италии (популярное историческое сочинение Джованни Виллани «История Флоренции»), Эта чисто литературная идея повлияла на выбор символа двуглавого орла в качестве имперского герба германским императором Сигизмундом Люксембургским. Традиционная культура Византийской империи действительно не знала гербов и геральдики, но в XIV—XV вв. она была подвержена кризисным явлениям. Здесь необходимо указать на такое явление культурной жизни Византийской империи накануне ее падения, как латинофильство. В среде византийцев оно опиралось как на внешние, главным образом, итальянские влияния, так и на наследие Латинской империи. Исследование всех случаев использования образа двуглавого орла на Балканах в XV в. позволяет усмотреть в них латинофильские корни или ориентации.

Двуглавый орел не был гербом Византийской империи, но в XV в. в Западной Европе в тамошней геральдике присутствовало представление о нем как гербе «императора константинопольского». Сторонники унии с Западом — последние византийские императоры во время посещения и долгого пребывания в странах Западной Европы придерживались тамошних культурных норм. Они и их окружение должны были следовать бытующим там обычаям, в частности, принимать геральди-I ческие знаки, присваиваемые им в соответствии с традициями, уходящими корнями в Латинскую империю. После падения Константинополя в 1453 г. часть представителей византийской правящей элиты, ориентированной на латинскую культуру, эмигрировала на Запад, прежде всего в Италию. Именно выходцы из этих семей (известны прежде всего Траханиоты) оказались позднее на службе в Москве. Итак, образ балканского двуглавого орла возник в специфической зоне культурного контакта в момент кризиса и гибели Византийской цивилизации. В Москву он попал при посредничестве выходцев из латинофильских византийских семейств.

Что касается значения образа первого русского двуглавого орла, то на печати двуглав не занимает подчиненного положения по отношению к символу всадника-змееборца. Изображение всадника на лицевой стороне должно было обозначать, что владелец печати носит княжеский титул. Рисунок же двуглавого орла на оборотной стороне обозначал именно герб в соответствии с европейской традициейразмещения рисунков на оборотных сторонах владельческой печати. Таким образом великий князь московский на печати 1497 г. выражал претензию стать императором, царем. По всей видимости, такой смысл композиции не бьш понят ближайшими преемниками Ивана III.

Ю G3.