Общественно-политическая жизнь студенчества МГУ в 1950-е — середине 1960-х гг

Университеты — суть лучший барометр общества"1.

Н.И. Пирогов.

Данное исследование своими хронологическими рамками охватывает период с 1950;х до середины 1960;х гг. Начальная дата — 1950;е гг. — обусловлена окончанием многолетнего руководства государством И. В. Сталиным, чья смерть большей частью советского общества воспринималась как завершение большого этапа в жизни страны и вызывала у населения беспокойство за дальнейшую судьбу крупнейшей мировой державы. В 1953 г. началась новая, очень важная, хотя и краткая, (продлилась до 1958 г.), страница отечественной истории, получившая в историографии название «периода коллективного руководства». Конечная грань исследования также продиктована рядом аргументов. Смещение Н. С. Хрущева в октябре 1964 г. на Пленуме ЦК КПСС за провал планов экономического развития, единоличное решение важнейших вопросов внутриполитического развития знаменовало собой начало новой ступени в жизни страны, обладателя термина «развитого социализма».

Центральное место на первом этапе этого периода наряду со смертью генерального секретаря ЦК КПСС, председателя СМ СССР И. В. Сталина занимает неразрывно с ней связанный XX съезд КПСС с его директивами по 6-й пятилетке и закрытым докладом Первого секретаря ЦК КПСС Н. С. Хрущева «О культе личности и его последствиях». По поводу значения XX съезда в историографии и общественном мнении существует множество точек зрения на его роль в жизни страны — от преувеличенно подчеркивающих до низводящих его на нет.

Выступление Н. С. Хрущева 25 февраля 1956 г. было продиктовано не стремлением восстановить попранную справедливость в разных сферах жизни общества, а стало тактическим шагом на пути сосредоточения полновластия в своих руках. И это понимала определенная часть советского общества, среди.

1 Цит. по: Иванов А. Е. Студенчество России конца XIX — начала XX века: социально-историческая судьба. M., 1999. С. 394. которой находились и студенты2. Это понимание подтверждалось и дальнейшими событиями: «закручиванием гаек» во всех областях — идеологии, культуре, науке, политике, затронувшем немалое количество населения. Достаточно вспомнить закрытые письма ЦК КПСС, обсуждение романа В. Дудинцева «Не хлебом единым», реакцию советского руководства на события в Польше и Венгрии.

XX съезд в целом и особенно закрытый доклад оказались тем самым «камнем», от которого разошлись широкие «круги» изменений в общественном сознании. Закрытые письма ЦК КПСС, и постановления ЦК КПСС по вопросам идеологии стали охранительными мерами, контролирующими общественное сознание общества. Но в то же время эти меры имели определенный здравый смысл — стремление не допустить, а в некоторых случаях погасить взрыв в обществе, на которое обрушилась лавина нового и предотвратить разрушительную реакцию.

XXI съезд КПСС, объявивший о полной и окончательной победе социализма в СССР и начале развернутого строительства коммунизма и XXII съезд КПСС, утвердивший 3-ю Программу КПСС, на фоне проводимых экономических реформ не могли не вызвать отклика в обществе.

Заметим, что в диссертации специально не выделен раздел с откликами университетской молодежи на решения партийных съездов. Влияние XX-XXII съездов на умонастроения студенчества и аспирантов прослеживается в формах и характере их выступлений.

Произошедшие и ожидаемые изменения в государственной и партийной политике страны не могли оставить равнодушными не только ее население, но и население других государств, входивших в зону влияния СССР (Польши, Венгрии) или поддерживающих дружеские отношения с Советским Союзом (Китай). Вопросы внутриполитической жизни, оставаясь темой обсуждения на многочисленных партийных и комсомольских собраниях в производственных и.

2 Необходимо отметить на основании изученного материала, что понимавших и при этом анализировавших текущую действительность, было среди студентов немного, как правило, это были студенты, в силу своих профессиональных интересов, занимающиеся вопросами истории развития общества. учебных коллективах, приобрели в изучаемый период наибольшую остроту и значение для понимания ситуации в стране.

Одной из проблем изучения жизни советского общества в 1950;е — середине 1960;х гг. является проблема реконструкции жизни студенчества Московского университета, ее сути и динамики. Изучение поколенческого мировоззрения и взглядов, вызревавших в начале второй половины XX века, крайне важно для понимания изменений, происшедших в нашей стране, в том числе и более поздние периоды — перестроечный и постперестроечный. Познание процессов, происходивших в умах учащейся молодежи, необходимо через призму прежде всего ее общественно-политической жизни, выявляющейся, по мнению диссертанта, не только при обсуждении разнообразных вопросов на комсомольских собраниях, диспутах, конференциях, но и в анализе содержания выступлений студентов во время литературных дискуссий, посещения и просмотров выставок.

Студенчество в качестве объекта исследования выбрано не случайно. Молодежь — это часть советского общества, его будущее. Ее воспитанию традиционно уделялось пристальное внимание со стороны партии и государства. Хотя ряд психологов утверждает, что личность сформировывается уже в детские годы, именно в молодости происходит окончательное становление человека. Молодости свойственны поиски своего жизненного пути, находящие проявление не только в дискуссиях, собраниях, спорах, но и в оппозиционной деятельности. Особенностью молодежи, как социальной группы, помимо мобильности, является определенная промежуточность социального статуса, в силу чего она «меньше чем другие социальные группы, привязана к социальным структурам"3. Наряду со студентами в данной работе в качестве объекта исследования задействованы и аспиранты, не являющиеся в полном смысле слова «учащимися» вуза. Занимающиеся научной работой аспиранты занимают промежуточное положение между студенчеством, с одной стороны, и научными.

3 Вознесенская Л.

Введение

// Истоки протеста (положение, психология и поведение студенчества стран Восточной Европы). Майкоп, 1991. С. 6. сотрудниками университета, с другой. Зачастую, как это будет показано в диссертации, наряду со студенчеством в разнообразных формах общественной жизни активное участие принимали аспиранты. Заметим при этом, что не все студенты МГУ являются объектом исследования, а наиболее активные, имеющие свои собственные оценки изменений, происходивших в стране и обществе в целом.

Выбор Московского университета как объекта исследования объясняется, во-первых, тем, что в столице, где по традиции сосредотачиваются главнейшие властные и силовые структуры, информация обо всех изменениях «наверху» доходит до населения быстрее по сравнению с остальными городами. Во-вторых, МГУ — был и остается крупнейшим учебным заведением страны, готовящим высококвалифицированных специалистов почти по всем отраслям народного хозяйства, в том числе и управленческие кадры. Отсюда вытекает пристальное внимание к ним со стороны руководства. Выпускники вузов, по мнению государственных и партийных деятелей, должны были быть подготовленными не только профессионально, но и идеологически. МГУ воспитывал и воспитывает идеологические кадры, и последнее десятилетие нашей истории показывает, что идеология должна существовать при любом государственном строе. МГУ готовил специалистов как естественнонаучного, так и гуманитарного профиля. Право быть студентами МГУ оспаривали наиболее способные и образованные выпускники городских, сельских школ, выходцы из всех слоев населения.

В течение всего изучаемого периода — с 1950;х по середину 1960;х гг. -ректором МГУ им. М. В. Ломоносова являлся академик, доктор физико-математических наук, зав. кафедрой дифференциальных уравнений Иван Георгиевич Петровский.

МГУ на протяжении всей истории своего существования претерпевал глубокие структурные изменения. Появление новых подразделений и изменение существующих происходило и в исследуемый период. В сентябре 1953 г. в состав университета входило 12 факультетов, но уже в 1954 г. юридический факультет был реорганизован в результате слияния с Московским юридическим институтом, а на базе восточных отделений исторического и филологического и специального факультетов в 1956 г. создан Институт восточных языков (ИВЯ). Происходило переформирование состава учащихся и часть студентов попадала на другие факультеты (в том числе и на естественные) университета или в другие вузы (например, МГИМО). В 1959 г. новым факультетом, 14-м по счету станет подготовительный факультет для иностранных граждан.

На 1 сентября 1953 г. в МГУ насчитывалось более 16 тысяч студентов дневного, вечернего и заочного обучения, в 1964 г. — около 30 тысяч. Эти цифры показывают, что в 1953/1954 учебном году из общего числа студентов высших учебных заведений — 1562,0 тыс. человек, доля студентов МГУ составляла 0,98% от общего числа студентов. В 1953/1954 учебном году примерно каждый седьмой студент и каждый десятый аспирант из общего числа студентов и аспирантов, обучающихся в советских университетах, являлся питомцем МГУ4.

В общественно-политической жизни студенчества Московского университета в исследуемый период выделяются два этапа — 1953;1958 гг. и 19 591 964 гг. Водоразделами стали «Закон об укреплении связи школы с жизнью и о дальнейшем развитии системы народного образования в СССР» от 24 декабря 1958 г. 5, и внеочередной XXI съезд КПСС 1959 г. с его заявлениями о полной и окончательной победе социалистического строя в СССР и начале развернутого строительства коммунизма в стране. Данное исследование не ставит себе целью специальное изучение влияния закона на возрастной состав, социальное происхождение и изменение динамики студентов в зависимости от факультета. При этом следует отметить, что социальный состав учащихся в университете не был однородным ни на первом этапе, ни на втором. В начале и середине 1950;х гг. наряду с выпускниками школы студентами МГУ становились участники Великой Отечественной войны, прошедшие суровую жизненную школу. Студентами МГУ стали сотни человек в результате сокращения числа суворовских училищ.

4 Московскому университету — 225 лет. М., 1979. С. 106.

5 Диссертант выражает благодарность доц. Е. Н. Даниловой и проф. С. Л. Байбакову, заострившим внимание на этом важном для вузовской системы решении. проводимого на фоне общего сокращения численности Вооруженных сил СССР) и расформированием ряда вузов в середине 1950;х гг.

Последствия реформы высшего образования 1958 г. сказалась уже в ближайший год. Так, в 1959 г. в МГУ было зачислено производственников и демобилизованных военнослужащих 1756 человек или 69% от общего приема. Вызвано это было желанием партийно-государственного руководства «разбавить» университетскую молодежь выходцами из семей рабочих, крестьян и служащих, сделать университетское образование более доступным не только для выходцев из интеллигентных семей. На ряд гуманитарных факультетов — философский, экономический, юридический и факультет журналистики с 1958 г. зачислялись только лица с двухгодичным производственным стажем. Данная мера имела определенный здравый смысл — для успешного овладения этими специальностями требовались определенные жизненные опыт и навыки. В 1960 г. общий процент производственников, включая лиц, имеющих стаж работы менее двух лет, увеличился до 72%6.

Именно в этот период в Московском университете происходит значительный рост числа обучающихся в нем иностранных студентов, стажеров и аспирантов. Это увеличение происходило не только за счет студентов из дружественных Советскому Союзу на тот момент стран, таких как ГДР, КНР, ПНР и других, но и из капиталистических стран — Великобритании, Италии, США и др. Во второй половине к ним присоединяются студенты и аспиранты из развивающихся стран: Алжира, Афганистана, Индонезии, ОАР, Судана и др. Если в 1953/1954 учебном году в МГУ училось 636 иностранцев, из них 514 студентов, у то в 1958/1959 учебном году 1206 человек, из них студентов — 759. Часть из питомцев МГУ стала известными политиками и специалистами в науке: Луи Мартинез, Зденек Млынарж, Жорж Нива, Витторио Страда, Клод Фриу. В работе также будут отражены общественная деятельность и взгляды иностранных студентов МГУ.

6 ЦМАМ. Ф. 1609. Оп. 2. Д. 582. Л. 4.

7 Там же. Д. 528. Л. 3.

Предметом исследования являются содержание и формы общественно-политической жизни студенчества. У В. И. Даля в его «Толковом словаре живого великорусского языка» синонимами слова «взгляд» являются воззрение, поg нятие, убеждение, суждение. В свою очередь, убеждения — это «личностные образования, в основе которых лежат определенные представлении, идеи, принципы, существенно определяющие отношение человека к действительности и его поступки"9. Таким образом составной частью общественной позиции студенческой молодежи являются их поступки, совершаемые под воздействием взглядов (собственных или окружающего социума), убеждений, эмоциональной составляющей.

Источники.

В данном диссертационном исследовании используемые источники представлены двумя крупными разделами. К категории опубликованных источников относятся: 1) партийные документы и выступления государственных и партийных деятелей- 2) сборники документов и отдельные авторские публикации- 3) мемуары, среди которых в отдельную подгруппу можно выделить мемуарные сборники и воспоминания на иностранных языках- 4) периодические издания, включающие ряд зарубежных изданий- 5) летописи по истории Московского университета, списки выпускников, хроника культурной жизни в СССР.

Среди первой группы следует, прежде всего, выделить выступления Первого секретаря ЦК КПСС и Председателя СМ СССР Н. С. Хрущева на XX съезде КПСС с докладом. «О культе личности и его последствиях», на XIII съезде ВЛКСМ10 и во время посещения МГУ11 в январе 1959 г., а также прозвучавшие во время встреч с деятелями литературы и искусства12. В эту же группу входят.

8 Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. 1. А-3. М., 1955. С. 193.

9 Российская социологическая энциклопедия. М., 1998. С. 584.

10 Хрущев Н. С. Воспитывать активных и сознательных строителей коммунистического общества. Речь товарища Н. С. Хрущева на XIII съезде ВЛКСМ 18 апреля 1958 г. // XIII съезд Всесоюзного Ленинского Коммунистического Союза Молодежи. Стенографический отчет. M., 1959. «Человек, окончивший университет с отличием, в жизни может этого отличия не получить». Выступление Н. С. Хрущева на выпуске физического факультета Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова. 20 января 1959 г. // Источник. 2003. № 6.

12 Хрущев Н. С. За тесную связь литературы и искусства с жизнью народа // Правда. 1957. 28 августаОн же. Высокая идейность и художественное мастерство — великая сила советской литературы и искусства // Правда. 1963. 10 мартаОн же Марксизм-ленинизм — наше знамя, наше боевое оружие // Правда. 1963.29 июня. закрытые письма ЦК КПСС «Об усилении политической работы парторганизаций в массах и пресечении вылазок антисоветских враждебных элементов» (от 19 декабря 1956 г.) и «Об идеологическом состоянии в Советской Армии» (от 1 ноября 1957 г.). Важными источниками также являются выступления секретаря.

ЦК КПСС Л. Ф. Ильичева, отвечавшего за важный участок работы — идеологию, речи секретаря МГК и ЦК КПСС Е. А. Фурцевой, доклады секретарей ЦК ВЛКСМ А. Н. Шелепина, В. Е. Семичастного и С. П. Павлова.

Во вторую группу входит сборник, содержащий документы идеологического характера и появившийся непосредственно в изучаемые годы «Вопросы идеологической работы. Сборник важнейших решений ЦК КПСС (19 541 961 гг.)». Материалы другого сборника — «Наследникам революции. Документы партии о комсомоле и молодежи» — содержат ряд важнейших документов, принятых по отношению к важной составляющей советского общества — молодежи.

Из источников этой же группы следует особо выделить сборники архивных документов, опубликованные в серии «Культура и власть от Сталина до Горбачева» и включающие в себя материалы Российского государственного архива новейшей истории (РГАНИ). Вышло уже три тома, охватывающие изучаемый в диссертации период времени с 1953 по 1964 г., в течение которого наблюдалось некоторое послабление контроля государства и партии за творческими сферами и начался новый виток закручивания «идеологических гаек», что нашло отражение прежде всего в создании в 1962 г. вместо отдела культуры ЦК идеологического отдела ЦК.

Ряд документов, принятых Московским горкомом КПСС, (в том числе касающихся и МГУ), содержатся в сборнике «Во главе культурного строительства».

Важнейшими источниками служат публикации архивных протоколов заседаний партийной и комсомольской организаций МГУ им. М. В. Ломоносова,.

13 Ильичев Л. Ф. Мощный фактор строительства коммунизма // Коммунист. 1962. № 1- Он же. Творить для народа во имя коммунизма // Правда. 1962. 22 декабряОн же. Об ответственности художника перед народом // Правда. 1963. 9 марта. осуществленные Е. Тарановым14. Публикации Е. Таранова показывают «брожение умов», активизацию деятельности студентов до и после XX съезда КПСС. Данные статьи приобрели еще большее значение в условиях недоступности самих дел по причине так называемых грифов «2» и «3», что означает соответственно «секретность» и «персоналии». К сожалению, научный уровень публикаций, подготовленных Е. Тарановым, снижается из-за небрежных и не совсем точных комментариев к цитируемым документам. Подтверждением чему является следующий факт. В примечаниях Е. Таранова к протоколу заседания парткома МГУ от 18 января 1955 г., заслушавшего вопрос «О международных, культурных и научных связях Университета», сказано, что студентку, танцевавшую с популярным французским киноактером Ж. Филиппом на приеме в Посольстве Франции, «сначала исключили из комсомола, потом отчислили из МГУ». Судя по воспоминаниям самой студентки, выпускницы филфака 1955 г. JI. Ведениной, никакого исключения не последовало. К сожалению, Е. Таранов не привел в публикации выдержку из выступления на заседании члена партбюро географа Л. Г. Никифорова, который опровергал утверждение другого члена парткома — Х. М. Фаталиева о легкомысленном поведении студенток во время встречи с французскими актерами: «Есть отдельные явления, студенты собирают автографы, значки, но если говорить о массе, то у нас студентки с иностранцами ведут себя хорошо"15.

Вызывают недоумение и другие комментарии Е. Таранова к публикуемым документам. Так, Лапшин указан как декан юридического факультета, хотя на самом деле аспирант философского факультета О. Лапшин являлся секретарем комитета ВЖСМ МГУ в 1952;1953 гг., а в 1955;1956 гг. — заместителем секретаря партбюро философского факультета по оргработе.

Сюда же можно отнести публикацию научного сотрудника научно-информационного и просветительского центра (далее — НИПЦ) «Мемориал» Д. И. Зубарева «Из жизни филологов», содержащую протоколы выступлений.

14 Таранов Е. «Раскачаем Ленинские горы»: из истории «вольнодумства» в Московском университете (1955— 1956 гг.) // Свободная мысль. 1993. № 10- Он же. «Вольнодумство» в МГУ. Документальное повествование по протоколам парткома. 1951;1959 гг. // Источник. 2002. № 3.

15 ЦАОПИМ. Ф. 478. On. 1. Д. 566. Л. 38. министра высшего образования СССР В. П. Елютина по обсуждению побега (бывшего) студента филологического факультета МГУ А. Дольберга за рубеж во время туристической поездки по ГДР.

Проблемы освоения целинных земель и участия в этом процессе студенческой молодежи нашли свое освещение на страницах документов следующих сборников: «Письма с целины», «В краю просторов и подвигов. Молодежь на целине» и «Великий подвиг партии и народа — массовое освоение целинных и залежных земель в Казахстане. Речи и доклады».

Материалы таких архивов как ГАРФ, архив ФСБ и ЦАОПИМ о студенческом движении, оцениваемом властями как оппозиционное, содержатся в публикациях журналов «Карта» и «Вопросы истории», а также в каталоге осужденных по статье 58−10 УК РСФСР16 и сборнике рассекреченных документов Верховного суда и Прокуратуры СССР под броским заголовком «Крамола: Инакомыслие в СССР при Хрущеве и Брежневе. 1953;1982 гг. Рассекреченные документы Верховного суда и Прокуратуры СССР». Замыкает вторую группу опубликованных источников публикация А. Петрова с комментариями Ю. Буртина «» Едва раскрылись первые цветы.". «Новый мир» и общественные умонастроения в 1954 году", повествующие о ситуации в журнале после публикации статьи В. Померанцева «Об искренности литературы».

Все официальные источники имеют ряд особенностей, обусловленных их происхождением, которые необходимо учитывать. Информация данной группы источников является, как правило, вторичной, т. е. уже соответствующим образом обработанной. Таким образом, общественное мнение нашло отражение в различных документах официального происхождения. Данная группа источников важна для раскрытия механизма действия государственного и партийного аппаратов в направлении в нужное русло сознания студентов, развитие которого было ускорено зачитывавшемся на комсомольских и партийных активах вузов закрытым докладом Н. С. Хрущева. Документы позволяют выявить в период.

16 58−10. Надзорные производства Прокуратуры СССР по делам об антисоветской агитации и пропаганде. Март 1953;1991. Аннотированный каталог. М., 1999. после XX съезда определенную растерянность руководства перед нахлынувшим потоком студенческого брожения. Старый репрессивный аппарат, заклейменный Н. С. Хрущевым, в новом курсе страны был неприемлем, необходимо было разработать новый. Выработка курса ускорилась событиями в Венгрии и Польше, результатом явилось закрытое письмо ЦК КПСС от 19 декабря 1956 г. «Об усилении политической работы парторганизаций в массах и пресечении вылазок антисоветских враждебных элементов», разосланное в партийные организации на местах. По словам исследователя Г. В. Кузовкина, фальсификация поводов для политических преследований ушла в прошлое, объектом таких преследований стали те или иные реальные действия. «При этом перед разработчиками новой внутренней политики стал ряд вопросов: какие именно действия и высказывания следовало считать поводом для репрессивных мер, их внутренняя классификация («враждебные вылазки», «вредные проявления»,.

17 пошлые и обывательские высказывания", «ошибочные взгляды» и т. д.). Помимо политических органов в сдерживании студенческой активности определенную роль играли проработки на комсомольских и партийных собраниях, сопровождавшиеся выговорами, исключениями из рядов ВЛКСМ и КПСС, отчислениями из вузов.

Следующее издание — «Академик И. Г. Петровский — ректор Московского университета», — автор которого, сотрудник экспертно-аналитического отдела при ректорате, Е. В. Ильченко, проделала огромную работу в архиве МГУ для уточнения, выяснения изменений в учебном, кадровом составе университетского профессорско-преподавательского состава, также трудно целиком отнести к разряду монографий. Эта книга включает в себя элементы, присущие и сборнику документов и исследованию. В данной диссертации эта работа использовалась в большей степени в качестве источника, отсюда следует ее анализ в данном разделе.

17 Кузовкин Г. В. Партийно-комсомольские преследования по политическим мотивам в период ранней «оттепели». // Корни травы. М., 1996. С. 91.

Третью, пожалуй, самую обширную группу опубликованных источников составляют материалы личного происхождения — мемуары. Мемуары (синоним — воспоминания) занимают промежуточное положение между произведениями художественной литературы и научными сочинениями по истории. Особенности данной группы источников: память (большинство воспоминаний написаны спустя годы после описываемых событий), особенности индивидуального психического склада, особенности условий, эпохи создания мемуаров — так или иначе накладывают отпечаток на мировоззрение автора, степень правдивости, сокрытия тех или иных фактов. Воспоминания, как никакой другой источник, субъективны, — это не недостаток, а свойство мемуаров, ибо они несут на себе отпечаток личности автора. Данная группа источников помогает в понимании исследуемой эпохи, представлении «живой» картины прошлого.

Среди многочисленных мемуаров можно выделить воспоминания студентов и аспирантов МГУ тех лет, преподавателей и сотрудников университета. Это, прежде всего, мемуары, вышедшие как отдельными изданиями, так и в га-зетно-журнальных публикациях или ограниченным тиражом на средства автора или спонсируемых друзей и организаций: А. И. Аджубея, О. Амитрова, JI. Аннинского, А.А. Баранович-Поливановой, Н. Биккенина, A.M. Бирюкова, А. Бовина, Ч. Б. Борукаева, С. Букейханова и др. Авторы этих мемуаров освещают свою деятельность на протяжении длительных промежутков времени: как правило, с момента рождения до момента завершения работы над мемуарами.

Из объемного, на наш взгляд, списка мемуаров хотелось бы выделить наиболее значимые, оказавшие неоспоримую помощь в диссертационном исследовании. Все они написаны выпускниками и сотрудниками МГУ, посвятившими его служению почти всю свою жизнь. Это, в первую очередь, воспоминания И. С. Галкина, проректора МГУ в 1956;1958 гг., «Записки ректора МГУ». Автор отмечает годы своего проректорства на гуманитарных факультетах как сложный период в истории страны в целом и университете в частности.

Во-вторых, это воспоминания профессора кафедры Отечественной истории XIX — начала XX века К. Г. Левыкина, возглавлявшего комсомольскую организацию истфака в 1956;1958 гг. «Мой университет: Для всех — он наш, а для каждого — свой». Обладая хорошей памятью о событиях, имевших место полвека назад, К. Г. Левыкин воссоздает насыщенную, а порой непростую ситуацию в студенческом коллективе родного факультета. Даже имеющиеся неточности с фамилиями или датами диссертант склонен оценивать как положительный момент, показывающий самостоятельность мемуариста, полагающего только на один источник при написании — свою собственную память.

В-третьих, это воспоминания Ф. М. Волкова «50 лет в университетском строю». Автор, активный участник сначала комсомольской, затем партийной жизни университета, ярко и образно показал насыщенную атмосферу, царившую в МГУ в 1950;1960 гг.

Исследование не получило бы должного развития и осмысления тех или иных событий без использования ряда воспоминаний писателей и поэтов, литературоведов, критиков как советских, так и зарубежных: Л. Я. Гинзбург, В. Д. Дудинцева, В. Я. Лакшина, Г. Г. Маркеса, М. Михайлова, Р. Д. Орловой и Л. З. Копелева, Д. Самойлова, Н. К. Старшинова.

Помимо этих мемуаров следует упомянуть воспоминания, носящие фрагментарный характер, чаще всего, это газетные и журнальные публикации. К ним относятся работы следующих авторов: Ю. Анохина, И. Дедкова, Н. Соломина и др.

Небезынтересными видятся и мемуары бывших секретарей ЦК ВЛКСМ Н. Н. Месяцева и В. Е. Семичастного, любопытна их точка зрения на события, происходившие в студенческой среде.

Отдельно хотелось бы охарактеризовать воспоминания Г. И. Копылова и Л. Поликовской. Роман в стихах «Евгений Стромынкин» Г. И. Копылова трудно отнести к классическим воспоминаниям, скорее всего он представляет собой художественное произведение, созданное в подражание «Евгению Онегину» А. С. Пушкина. Но, поскольку, в нем передается атмосфера типичной жизни студента конца 1940 — начала 1950;х гг., (не утратившая своих основных черт и в более поздний период), диссертант рискнул включить данное сочинение в список источников. Тем более что публикация снабжена великолепным справочным аппаратом и комментарием (учившегося несколькими курсами младше студента физфака А.В. Кессениха), поясняющим многие нам уже неясные иносказательные выражения.

Особой характеристики требуют мемуары JI. Поликовской, студентки филологического факультета в 1963;1967;х гг. По ее собственному признанию, несмотря на атрибуты научной работы (библиографические ссылки, комментарий и т. д.), сборник относится к мемуарам. В нем объединены устные интервью, литературные записи воспоминаний лиц, причастных к несанкционированным встречам на площади Маяковского в 1958;1961 гг. Среди них особую важность имеют воспоминания представителей поколения «Маяка», учившихся в 1950;е гг. в Московском университете (А. Иванова, В. Осипова).

Отдельный блок составляют воспоминания на иностранных, языках. Это воспоминания как учившихся в МГУ, так и посещавших университет в качестве зарубежных деятелей культуры. Первую группу составляют: глава «Alma Mater — Московский государственный университет» в книге выпускницы исторического факультета 1957 г. JI. Голден «Долгий путь домой», воспоминания шведского стажера Г. Гамрина «Два семестра в Москве», «Студентка в Москве» американки Сары Уайт18, стажировавшейся в МГУ в 1964 г. Ко второй принад- ' лежат воспоминания Р. Хагелыитанге19 «Матрешки в матрешке», посетившего Московский университет в составе писательской делегации ФРГ.

Воспоминания шведского стажера Г. Гамрина, учившегося в МГУ в 1960/1961 учебном году и собиравшего материал для диссертации под руководством Г. А. Новицкого по теме «Крымская война в русской и советской историографии» представляют собой дневниковые записи, содержание которых охватывает подробности, начиная от бытовых условий и заканчивая митингом суданских студентов.

18 Golden Lily. Alma Mater — Moscow State University // My Long Journey Home. Chicago, 2002. (Пер. Е.Г. Федоренкова) — Hamrin Harald. Zwei semester Moskau. Hamburg, 1962; White Sarah. A Student in Moscow // The Anglo-Soviet Journal. Summer 1965. Vol. XXVI. № 1−2. (Пер. Е.Г. Федоренкова).

19 Ilagelstange R. Die Puppen in der Puppe. Eine Russlandreise. Hamburg, 1963. (О.Г. — дословный перевод «Куклы в кукле», но при консультации с доцентом кафедры иностранных языков Е. Г. Даванковой диссертант остановился на более точной передаче названия «Матрешки в матрешке»).

Бывший советский гражданин, художник Владимир Слепян, в конце 1960 г. обосновавшийся в Париже, опубликовал статью публицистического характера, с воспоминаниями об организации своей выставки в МГУ с помощью студентов20.

На фоне доступных архивных материалов и отсутствия доступа к материалам архива ФСБ, особую важность представляют воспоминания участников так называемой «группы Краснопевцева». Сюда входит публикация «круглого стола» в «Вопросах истории», среди участников которого: М. С. Гольдман, JI.H. Краснопевцев, В. Б. Меньшиков, Н. Г. Обушенков, Н. Н. Покровский (участие последнего, живущего и работающего в Новосибирске, выразилось в письменной форме), М. А. Чешков.

Особняком в этом ряду находится публикация Т. Косиновой «События в Польше глазами советских диссидентов», составленной на основе устных интервью, записанных в период 1992—1994 гг. Среди них наибольший интерес представляют опросы членов «группы Краснопевцева».

Приуроченные в большинстве своем к юбилеям кафедр, факультетов, преподавателей Московского университета, а также известных биологических кружков Московского зоопарка, сборники воспоминаний составляют следующую подгруппу характеризуемых источников. Среди наиболее используемых можно привести следующие: «Время, оставшееся с нами: Филологический факультет в 1953;1958 гг.: Воспоминания выпускников», «Наш дом на Моховой. Факультет журналистики МГУ», «Полвека на Моховой (1947;1997)». Воспоминания гуманитариев — журналистов и филологов, вероятно, в силу своих профессиональных навыков, отличаются широтой и глубиной в описании прошедших событий почти пятидесятилетней давности, и являются для диссертанта ведущей опорой, помогающей восполнить пробелы, возникавшие при работе с материалами архивов и устной истории.

20 Slepian Vladimir. The Young vs. the Old // Problems of Communism. Vol. XI. № 3. May — June. 1962. (Во избежание неприятных последствий для своих бывших соотечественников фамилии студентов автором не указаны).

В эту же группу входит сборник «Мы учимся в МГУ"21, состоящий из кратких очерков-впечатлений иностранных студентов МГУ об учебе в Московском университете. Примечательно, что сборник проиллюстрирован работами университетских художников.

Материалы периодических изданий составляют четвертую группу опубликованных источников. Их составили ряд газет и журналов: «Вечерняя Москва», «Журналист» (учебная газета факультета журналистики, выходившая с 28 сентября 1956 г.), «Комсомольская правда», «Московский комсомолец», «Литература и жизнь», «» Молодой целинник" на студенческой стройке", «Московский университет на целине», «Правда», «Всемирные студенческие новости», «Звезда», «Информационный бюллетень VI Всемирного фестиваля молодежи и студентов в Москве», «Коммунист», «Культура и жизнь», «Молодая гвардия», «Молодежь мира», «Молодой коммунист», «Москва» и др., v.

Отдельного упоминания заслуживает сборник материалов «Советский физик», в котором содержатся избранные статьи стенгазеты физического факультета 1998;2004 гг. В отличие от других факультетов МГУ, (если и выпускающих в настоящее время факультетские стенгазеты, то, как правило, изменивших название и удаливших, по крайней мере, определение «советский»), название стенгазеты физиков осталось прежним.

Из зарубежных изданий использованы газеты «Le Monde» и «The News York Times», журналы «The Anglo-soviet Journal», «Problems of Communism».

Особо выделим значение университетской газеты «Московский университет». Проработанные диссертантом годовые подшивки с 1953 по 1964 гг. представляют собой незаменимый информативный источник, позволяющий частично восполнить «пробелы» и недоступность архивных документов. Отметим, что газета в исследуемый период была действительно вузовской газетой и отражала практически все стороны студенческой жизни. Ее материалы при всей дозированности и подчеркивании положительных примеров из учебного процесса и общественной жизни МГУ отличаются живостью в подаче, (в отличие.

21 Мы учимся в МГУ. M., 1963. от последующих лет, лишь в настоящее время «Московский университет» приобретает вид газеты для студентов, а не «информационного вестника»).

Летописи по истории Московского университета, списки выпускников, хроника культурной жизни в СССР составляют пятую, последнюю группу опубликованных источников. Среди них особенной информативностью выделяются «Летопись Московского университета» последнего издания — 2004 г. и «Летопись исторического факультета МГУ. (1934;1994 гг.)», содержащие подробные сведения о жизни МГУ, его факультетов и подразделений. Диссертантом при работе был сделан ряд уточнений, нашедший отражение в приводимой в Приложении «Хроника общественно-политической жизни университета в 1950;е — середине 1960;х гг.».

Единственным в своем роде является сборник «Выпускники физического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова 1953;2003 гг.», содержащий базу данных выпускников физического факультета, начиная с 1953 г. и заканчивая 2003 г. Недостатком является отсутствие в списках исключенных студентов из университета в течение учебного периода, неясно, сколько же поступило на факультет, и сколько из них закончило обучение со своим выпуском. Но, понимая всю сложность с поиском информации в приказах, хранящихся в Архиве МГУ, учитывая сохранность документов, (при которой ряд фамилий просто-напросто утерян), следует отметить огромную работу, проделанную составителями сборника22. Как указывает в предисловии декан физического факультета В. И. Трухин, благодаря инициативе ряда выпускников были восстановлены и уточнены списки. Кроме того, плюсом является наличие базы данных в электронном виде на сайте физического факультета (http:/www.phys.msu.ru/), благодаря чему сами выпускники могут при заполнении специальной анкеты уточнить сведения о себе или о своих сокурсниках.

Раздел неопубликованные источников составляют следующие группы: 1) архивные документы- 2) рукописи неопубликованных воспоминаний, храня.

22 Остается надеяться, что в будущем подобные сборники будут иметься на каждом факультете МГУ, их наличие оградит МГУ им. М. В. Ломоносова от нечистых на руку граждан, подделывающих документы о высшем образовании. щиеся в частных архивах- 3) материалы студенческих стенных газет, машинописных и рукописных журналов из архивов бывших студентов университета- 4) материалы устной истории.

Комплекс материалов, входящих в первую группу содержится в фондах семи архивов: Архива МГУ им. М.В. ЛомоносоваИностранной комиссии ССП, личном фонде И. Г. Эренбурга, Комитета по Ленинским премиям в области литературы и искусства при СМ СССР Российского Государственного архива литературы и искусства (далее — РГАЛИ) — Общего Отдела ЦК КПСС, Отдела партийных органов по РСФСР, Отдела науки, высших учебных заведений и школ ЦК КПСС Российского государственного архива новейшей истории (далееРГАНИ) — заседаний пленумов и совещаний ЦК ВЛКСМ, Отдела комсомольских органов, Отдела сельской молодежи, Отдела пропаганды и агитации ЦК ВЛКСМ, Отдела студенческой молодежи ЦК ВЛКСМ Российского государственного архива социально-политической истории (далее — РГАСПИ) — фонда МГУ им. М. В. Ломоносова Центрального архива г. Москвы23 (далее — ЦАГМ) — Отдела пропаганды и агитации, партийной и комсомольской организаций МГУ им. М. В. Ломоносова Центрального архива общественно-политической истории г. Москвы24 (далее — ЦАОПИМ) — Фонда К. Любарского НИПЦ «Мемориал».

Материалы партийной и комсомольской организаций МГУ показывают не только легальные формы выражения студентами своих мыслей: выступления на собраниях и конференциях, диспутах, но и нелегальные — создание кружков, деятельность которых была квалифицирована антисоветской.

Здесь необходимо отметить существенную деталь, характеризующую протоколы и усложняющую работу исследователей-историков. По утверждению А. П. Бутенко, в то время молодого преподавателя философии и являвшегося непосредственным участником событий на философском факультете в 1955;1956 гг., имел место подлог протоколов партийного собрания от 15 марта 1955 г., посвященного обсуждению решений январского Пленума ЦК КПСС. В.

23 До недавнего прошлого архив носил название Центрального муниципального архива г. Москвы (ЦМАМ).

24 Прежнее наименование — Центральный архив общественных движений г. Москвы (ЦАОДМ). результате фальсификации «был искажен смысл многих выступлений на этом собрании, что привело к драматическим событиям, как для отдельных участников событий, так и для философского факультета в целом, его партбюро и парт.

25 кома МГУ", а выступавшим на собрании студентам и аспирантам-коммунистам были приписаны слова, ими не произносившиеся. Например, фраза, приписываемая А. И. Могилеву, фронтовику, сталинскому стипендиату, «нельзя верить ЦК по важнейшему вопросу государственной политики"^, по воспоминаниям А. П. Бутенко, является ложью.

На необходимость критического отношения к сведениям партийных и комсомольских протоколов и проверку имеющейся в них информации обратил внимание работавший с документами такого рода исследователь А. Г. Борзенков (о нем будет идти речь ниже — О.Г.)27.

Во многом благодаря протоколам удалось проследить содержание стенных газет (факультетских, курсовых, студенческих групп), практика выпуска которых была обязательной в то время. Поскольку сами газеты (за редким исключением) не сохранились, критика «крамольных» выпусков представляет для нас существенный источник информации, дающий представление о поколении 1950;1960;х гг.: чем жили, о чем думали, чем интересовались студенты.

Не будем отрицать, что относиться к материалам в газетах нужно критично, учитывать определенную специфику этого вида изданий. Иногда к выпуску газет привлекались студенты, относившиеся к своей обязанности, как очередному рутинному поручение, и тогда газеты выходили сухими, имевшими вид информационных обзоров. Такие газеты, естественно, не привлекали к себе читателей и, как следствие, не оставили о себе в архивных протоколах ничего кроме беглого упоминания. Материалам стенгазет — печатным органам, содержащим, в первую очередь, политическую идейную направленность, уделялось.

25 Бутенко А. П. Наука, политика и власть: Воспоминания и раздумья. М., 2000. С. 34.

26 Таранов Е. «Раскачаем Ленинские горы!» Из истории «вольнодумства» в Московском университете (19 551 956 гг.) // Свободная мысль. 1993. № 10. С. 95.

27 Борзенков А. Г. Молодежь и политика: возможности и пределы студенческой самодеятельности на востоке России (1961;1991 гг.). Ч. 1. Новосибирск, 2002. С. 14. пристальное внимание со стороны парткома, комсомольского комитета университета и вышестоящих органов в лице РК, ЦК ВЛКСМ, МГК и ЦК КПСС.

Поводов для4 подобного внимания было немало. Оговоримся сразу, что большая часть критикуемых материалов цитируется только по протоколам партийной и комсомольской организаций, а здесь могут быть искажения из-за неверных записей и последующих машинных перепечаток.

Безусловно, протоколы фиксировали «официальную» точку зрения партийных и комсомольских руководителей на событияпроисходившие в стенах высших учебных заведений, будь то вышеупомянутые стенгазеты или выступления на* собраниях, или1 такая необычная форма выражения общественного мнения для советского государства, как бойкот. В протоколах фиксировалась критика «антипартийных, антисоветских» (или считавшимися таковыми) выступлений не только членов ВЛКСМ и КПСС, но и беспартийных и не состоящих в рядах комсомола.

— Документы архива МГУ, с которыми удалось поработать (архив находился долгое время в состоянии переезда и переработки), носят справочный характер и, как правило, служат лишь уточняющим дополнением к материалам партийного и комсомольского архивов: Поясним: в основном это приказы по ректорату, университету в целом и в отдельности — по гуманитарным и естественным факультетам. В приказах фиксировались фамилии студентов, зачисленных, отчисленных, закончивших обучение, отличившихся в учебе и общественной жизни университета и представленных к именной стипендии.

Вторую (небольшую по размерам) группу неопубликованных источников составляют рукописи воспоминаний, ждущие своего появления? на публику и ставшие доступные диссертанту благодаря любезному разрешению их владельцев — выпускников МГУ — И. В-' Антощенко-Оленева, Л. П. Крысина, С.И. Сергейчика" .

28 Рукопись воспоминаний выпускников геологического факультета 1958 г. // Архив О. Л. СвешниковойРукопись воспоминаний выпускника геологического факультета 1959 г. И.А. Антощенко-Оленева // Архив В. А. Селиверстоварукопись воспоминаний участников эстрадной студии «Наш дом» // Архив М. Г. Розовского.

Стенгазеты 1950;х — середины 1960 гг., а также машинописные и рукописные журналы представляют собой несомненный интерес и составляют отдельную третью группу неопубликованных источниковтак как заключают в себе ценную информацию, позволяющую представить ситуацию непосредственно в той или иной студенческой группе, на курсе и факультете. За редким случаем удалось найти остатки стенгазет и журналов 1950;1960;х гг., сохранившихся благодаря стараниям, членов редколлегий29. Частично содержание материалов стенгазет «реконструируется» по архивным протоколам и воспоминаниям непосредственных участников событий, исследуемых в диссертации.

Последнюю, четвертую группу, неопубликованных источников представляют собой собранные диссертантом материалы «устной истории» в виде интервью с выпускниками Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова. К этой же группе следует отнести интервью (как на специальных аудио-носителях, так и расшифрованные), сделанные в разные годы сотрудниками НИПЦ «Мемориал» и центра документации «Народный Архив» (ОДНА).

Этот сравнительно новый вид источников в отечественных исторических исследованиях на протяжении двух последних десятилетий постепенно завоевал прочное место в ряду классических источников по изучению жизни общества. Безусловно, использование материалов «устной истории» происходит наряду с анализом и сопоставлением с материалами архивов, имеющимися публикациями по исследуемым вопросам.

Таким образом, в рамках данной работы проведен сравнительный анализ информации по всем перечисленным группам опубликованных и неопубликованных источников. Нужно констатировать, что не всегда была возможность осуществить этот всесторонний анализ. Этому мешало, прежде всего, отсутствие и недоступностью архивах необходимых материалов.

29 Автор приносит благодарность и признательность всем предоставившим для ознакомления материалы стенгазет и журналов.

Нужно также отметить отсутствие доступа к таким важным архивам, как Архив Президента Российский Федерации и Архив ФСБ, где хранятся сведения об имевших место проявлениях оппозиционного настроения молодежи в исследуемый период. Отсюда вытекают определенные трудности при раскрытии проблематики исследования (неизвестна, например, статистика студенческих выступлений, причисленных к «антисоветским», по факультетам и МГУ в целом в рассматриваемый период).

Историография.

Каждая эпоха имеет свои, присущие ей черты. Современным российским исследователям, занимающимся проблемами советского общества и имеющим значительно более широкий доступ к архивным документам, нежели в более ранний период времени, пришлось встретиться с ранее невиданным препятствием — затруднением при заказе нужных книг в крупнейших библиотеках Москвы. Это касается ряда книг по истории комсомола, молодежной проблематике, выходивших в 1950;1980 гг.

Приходится констатировать, что работ, всесторонне исследующих общественную жизнь студенчества, и в частности студенчества МГУ, в отечественной историографии нет. Традиционно проблематика студенчества являлась сферой изучения историков, исследовавших историю ВЛКСМ и КПСС. Среди.

Ч П них имеется немало преподавателей университета. В силу обстоятельств, в которых создавались эти работы, зачастую они не могут быть полноценной опорой для современного исследователя, имеющего в своем распоряжении почти все (см. раздел «Источники») существующие виды источников и возмож.

30 Бугров Б. С. Перспективы учебно-воспитательной и научно-исследовательской работы на филологическом факультете (в свете Программы КПСС) // ВМУфж. 1961. № 6- В помощь комсомольскому активисту МГУ. М., 1970; Додопов В. Знания плюс убеждения. M., 1968; Морехииа Г. Г. О повышении идейного уровня преподавания истории КПСС // ВИ КПСС. 1965. № 9- Наука и идейное воспитание молодежи // ВМУг. 1963. № 5- Савченко ПЛ. Аудитория — вся страна. Из опыта работы первичной организации об-ва «Знание» Моск. гос. ун-та им. М. В. Ломоносова. М., 1965; Филин Н. Устремленный в будущее // Москва. 1964. № 5- Чупракова Л. Г. Труду, быту и отдыху студентов — разумный режим // ВВШ. 1965. № 6- Ягодкин В. Н. Идейно-воспитательная работа кафедры политической экономии гуманитарных факультетов Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова со студентами. М., 1970. ность выстраивать полную картину происходивших процессов в общественно-политической жизни молодежи,.

Если попытаться кратко в проблемно-хронологическом ключе охарактеризовать исследования, использованные в той или иной степени диссертантом, то картина будет выглядеть следующим образом.

Группу работ общего характера, позволяющих получить представление об изучаемом периоде и его этапах, в частности, по проблемам XX съезда (анализирующих их многосторонне) открывает коллективная" монография «XX съезд КПСС и его исторические реальности», которая для начала 1990;х гг. была, учитывая доступность материалов и их изученность, исследованием, наиболее полно и глубоко раскрывающим суть XX съезда и повлекшие последствия в экономической, социальной, культурной жизни. Ее авторы рассматривают эпоху Н. С. Хрущева как время обновления советской системы, а самого Хрущева как реформатора.

В том же 1991 г. появилась работа Ю. В. Аксютина и О. В. Волобуева «XX съезд КПСС: новации и догмы». В ней также как и в предыдущей работе анализируется ряд наиболее важных, актуальных проблем внутрипартийной жизни, экономической и социальной политики, идеологии и культуры. Но в отличие от рассмотренной выше монографии, данная работа ограничена более узкими временными рамками — 1957 годом. В целом можно сделать вывод, что данное исследование, «рассчитанное на массового читателя» (как указано в примечании) имеет публицистический характер.

У одного из авторов монографии «XX съезд КПСС и его исторические реальности» — Н. А. Барсукова — есть статьи, посвященные XX съезду и его последствиям31. Автор обращается к изучению XX съезда КПСС как рубежу между сталинским тоталитаризмом и «хрущевской оттепелью», прослеживает начало критики культа личности с выступления Г. М. Маленкова, а также возникновение и ход реабилитационного процесса, подготовку закрытого доклада.

31 Барсуков Н. А. XX съезд в ретроспективе Хрущева // Отечественная история. 1996. № 6- Он же. Оборотная сторона «оттепели» (историко-документальный очерк) // Кентавр. 1993. № 4.

Н.С. Хрущева и его последующее обсуждение. Эти работы в контексте данного исследования важны тем, что дают представление о реакции общества на закрытый доклад, показывают, что участники партийных и комсомольских собраний, среди которых были и студенты, в своих выступлениях затрагивали самый широкий круг вопросов, касающихся как прошедших событий, так и происходящих. Н. А. Барсуков прослеживает реакцию общественного сознания не только на доклад Н. С. Хрущева, но и на постановления и закрытые письма ЦК КПСС, корреспонденцию, поступавшую в адрес правительства, органы печати.

1994 г., в связи со 100-летним юбилеем со дня рождения Н. С. Хрущева, отмечен волной публикаций (среди них можно упомянуть статьи Н. А. Барсукова, А. Грачева, JI.B. Карпинского, К. Смирнова). На их общем фоне выделяется стенограмма научной конференции, состоявшейся 18 апреля 1994 г. в Горбачев-Фонде. Среди выступлений участников наибольший интерес представляют выступления Р. А. Медведева и В. П. Наумова. Отличительной чертой и в то же время их недостатком, на наш взгляд, является трактовка событий 1953;1964 гг. лишь, как проявление личной воли Хрущева, т. е. выделение положительных сторон деятельности главы партии и государства при игнорировании негативных. Можно попытаться объяснить это самой тематикой конференции.

Ввиду недоступности документов, хранящихся в Архиве Президента Российской Федерации, большую ценность представляет публикация Р. Г. Пихоя «Советский Союз: История власти. 1945;1991». Автор использует в своем исследовании ряд документов, касающихся XX съезда — закрытые письма ЦК КПСС, постановления ЦК КПСС. В исследовании Р. Г. Пихоя прослеживается роль ЦК КПСС в создании политической оппозиции в стране и проявление оппозиционного настроения в странах социалистического лагеря. Р. Г. Пихоя рассмотрел механизм постепенного укрепления позиций Н. С. Хрущева и партаппарата в руководстве страной путем устранения главных соперников — Маленкова, Кагановича. Молотова, а затем и потенциального соперника — Жукова.

К общим работам, рассматривающим взаимоотношения художественной интеллигенции и власти, посвящен ряд статей М.Р. Зезиной32, а также ее монография «Советская художественная интеллигенция и власть в 1950;е — 60-е годы». Данное исследование М. Р. Зезиной представляет для диссертанта значение в реконструкции событийной канвы исследуемого периода. Базируясь на обширном круге источников (архивных материалах, периодической прессе, мемуарах), монография помогает воссоздать атмосферу 1950;1960 гг., в которой находилось общество, реагировавшее на ее малейшие колебания и изменения. Новинки литературы, кино, живописи, музыки сразу же становились предметом обсуждения в студенческих группах, кружках, собраниях.

Из работ зарубежных исследователей, затрагивающих в той или иной степени поставленные в диссертации проблемы, следует отметить вышедшую на русском языке монографию немецкого историка В. Эггелинга «Политика и культура при Хрущеве и Брежневе. 1953;1970 гг.». Автором предисловия к этой монографии, К. Аймермахером, указывается, что В. Эггелинг исследует литературно-политическую атмосферу СССР в 1953—1970 гг., одну из сфер творческой жизни, имеющую «функцию идеологического ориентира для ос.

•jo тальных областей культуры". Основным источником изысканиям В. Эггелинга служат газетные и журнальные статьи исследуемого периода, что, с одной стороны, дает обширный и разнообразный материал, но, с другой стороны, лишает читателей возможности сопоставления архивных документов с публикуемым материалом. Недостатком монографии, как научного издания, является и ограниченность справочного аппарата, а именно — отсутствие полных сносок используемой литературы. В целом, данное исследование использовалось диссертантом для изучения общей ситуации в культурной жизни 1953;1964 гг.

Статья А. А. Данилова «Россия в XX веке», вышедшая в сборнике «Мир в XX веке» представляет собой сжатый очерк по всей вековой истории России,.

32 Зезина М. Р. Из истории общественного сознания периода «оттепели». Проблема свободы творчества // Вестник Московского университета. 1992. № 6. Она же. Шоковая терапия. 1953;1956 // Отечественная история. 1995. № 2.

33 Эггелинг В. Политика и культура при Хрущеве и Брежневе. 1953;1970 гг. М., 1999. С. 10. начиная от Императорской через срез истории СССР до современного суверенного государства. Автор сумел выделить и показать в сжатой форме наиболее ключевые моменты в политическом развитии нашей страны.

К приведенным выше работам примыкает исследование Ю. В. Аксютина «Хрущевская „оттепель“ и общественные настроения в СССР в 1953;1964 гг.». При всей новизне источников — автор использует свыше полутора тысяч анкет опрошенных очевидцев наиболее значимых событий, имевших место в заявленный в исследовании период, работе не достает анализа ответов респондентов. Почему, в силу каких причин запомнилась та или иная оценка происходившего, учитывая, что опрос проводился (в основном студентами педагогического института, в котором преподавал автор) спустя 30−40 лет после рассматриваемых в монографии событий: смерть И. В. Сталина, закрытый доклад Н. С. Хрущева на XX съезде, Карибский кризис и др. Отклики на события Ю. В. Аксютин представил в виде трех групп, которые условно можно подразделить на «согласных», «несогласных», «воздержавшихся» с проводимой партийно-государственной политикой. В свою очередь среди этих групп не дана классификация опрошенных по роду занятий: крестьяне, рабочие, служащие, учащиеся.

Отдельную группу составляют исследования, непосредственно затрагивающие проблемы студенческого социума. Главенствующее место в этом ряду занимает первая научная монография отечественного историка Е. Ю. Зубковой «Общество и реформы 1945—1964». Автор прослеживает динамику общественных настроений к событиям прошлого, рассматривает XX съезд как кульминационную точку в истории десталинизации, а его документы как первую попытку осмыслить и оценить суть пройденного этапа и извлечь из него уроки. Для нас представляет особенный интерес раздел III главы «Генезис движения „шестидесятников“: опыт микроуровневого анализа (на примере факультета журналистики МГУ)». Работа Е. Ю. Зубковой, вышедшая в 1993 г., безусловно, носит печать своего времени: ощутимо влияние публицистики конца 1980;х — начала 1990;х гг. Этот налет отражается и в названиях глав и параграфов. Упомянутый выше пятый раздел один из лучших по своему анализу. Е. Ю. Зубкова ввела, ib научный оборот новые материалы, прежде всего устные интервью с участник^.— ми рассматриваемых явлений.

Следующая монография Е. Ю. Зубковой «Послевоенное советское общество: политика и повседневность. 1945—1953» продолжает изучение проблемат:^:-ки советского общества, но уже в другой — предшествующий «оттепели» — период, исследует настроения, отражающие отношение общества в целом и его отдельных групп к политике властей. Заключительная глава особо интересна- :и важна при ответе на вопрос об изменении общественного сознания, так как n<zz>-священа соотношению власти и общественного мнения.

Исследование А. Г. Борзенкова «Молодежь и политика: возможности и пределы студенческой самодеятельности на востоке России (1961—1991 гг.)» в первой своей части посвящено возникновению и развитию самодеятельного: форм общественно-политической (автор называет ее неформальной) активнко-сти молодежи на востоке СССР в последние три десятилетия существовакпЕзся советского строя. В качестве основных молодежных инициатив автор выделитет движение политической песни, маевки и политический театр. Объектом изучк^:-ния во второй части исследования стали политизированные дискуссии и форзчзсы изобразительного искусства (политический плакат), общественно-политическюя тематика молодежного литературного творчества.

В эту же группу входит монография JI.B. Силиной «Настроения советсюсэ-го студенчества. 1945;1964 гг.». Эта работа при ее определенной новизне отлгез:-чается стремлением охватить как можно больший круг исследуемых проблем^vi, для освещения которых приведен обширный конкретный материал, не похгу-чивший должного глубокого анализа. Автор в равной степени уделяет bhrivx^-ние и стилягам, и оппозиционным настроениям. Представляется, что проявиив-шаяся оппозиционность студентов во многом связана и с XX съездом КПСС., и событиями в Польше и Венгрии, но автор в своей монографии разводит эти явления, разредив их освещение параграфами об откликах на события литерату^р

Г29 но-художественной жизни, о стилягах и оценке студентами своего материального положения.

Среди работ, рассматривающих взаимоотношения между интеллигенцией и властью в Советском Союзе, следует отметить работу югославского литератора и философа М. Михайлова «Лето московское, 1964», созданную в виде очерков и носящую элементы воспоминаний. М. Михайлов, защитивший к тому времени диссертацию по творчеству Ф. М. Достоевского и избранный ассистентом кафедры русской литературы университета г. Задар, в порядке межуниверситетского обмена провел несколько летних месяцев 1964 г. в качестве стажера в Москве. Итогом этой поездки стал «большой литературный репор

34таж", рассказывающий о встречах автора с Б. Ахмадулиной, А. Вознесенским, Б. Окуджавой (которого тогда нигде кроме Польши не знали), И. Эренбургом, о молодых советских кинорежиссерах и сценаристах, вчастности т с.

Г. Шпаликове. Первые две части «Лето московское, 1964» были опубликованы на страницах белградского ежемесячника «Дело». По воспоминаниям студента-филолога О. Д. Меркулова, сопровождавшего югослава в поездке по Москве и отметившего, что Михайлов приехал в нашу страну со сложившимся определенным критическим настроением, позднее по радио «Свобода» в СССР передавалось интервью М. Михайлова с впечатлениями от поездки в Москву. В нем М. Михайлов от имени О. Меркулова рассказывал о таких сюжетах в советской истории, которые студент, приехавший на учебу в столицу из российской глубинки, в то время не мог себе и представить. (В частности о том, что первые концентрационные лагеря появились еще в советской России по приказу В.И. Ленина). Для диссертанта наиболее важными являются впечатления автора о студентах МГУ, интересующихся современной отечественной и зарубежной литературой и искусством и не боящихся высказывать свою точку зрения.

31 Михайлов М. «В XXI век я все же смотрю с надеждой» // Дружба народов. 2000. № 2. С. 161.

35 M. Михайлов ошибочно называет его Столиковым.

Безусловно, история Московского университета не была обойдена вниманием историков. Эти работы, выход которых был приурочен, как правило, к юбилеям — 200-летию МГУ, 50-летию установления Советской власти, носили.

36 описательный характер. Учитывая время создания, в этих работах констатируются только успехи и достижения в жизни крупнейшего вуза. Открывают этот ряд статьи Е. Н. Городецкого «Советская реформа высшей школы 1918 года и Московский университет» и «Из истории Московского университета (1917—1955 гг.)». Работы представляют собой краткие исторические очерки, в которых особо подчеркнуто значение Декрета СНК от 2 августа 1918 г. «О приеме в высшие учебные заведения РСФСР», по которому право поступления в вузы получили все граждане, достигшие 16 лет. Декрет также отменял плату за обучение, существовавшие ограничения при приеме в вузы для женщин. Е. Н. Городецкий особо выделяет значение «для успешной перестройки учебной и научной работы» создание в 1918;1919 гг. в университете коммунистической организации, среди которой первыми возникли факультетские партийные организации на медицинском факультете и клиниках. Автор подчеркнул значение для университета принятия Устава советской высшей школы от 2 сентября 1921 г., подписанного В. И. Лениным, затронул структурные преобразования в МГУ (например, выделение из университета медицинского, гуманитарных факультетов, создание МИФ ЛИ). Такие явления как бригадно-лабораторный метод обучения, отмену лекционной системы автор называет отрицательными. Важным Е. Н. Городецкий считает решение задачи пролетаризации университета: «В 1932 г. рабочие и их дети составляли 59%, крестьяне и их дети — 14,3% всего состава студенчества"37. Напрашивается определенное сравнение ситуации в университете в 1920;1930;е гг. с положением в социальном составе студенчества в 1950;1960;е гг.

Статья В. И. Бессоновой «Московский университет в первые годы советской власти» во многом созвучна статьям Е. Н. Городецкого. Основное отличие.

36 Кошман JJ.D., Сахаров A.M. Московский университет в советское время. М., 1967; Московский университет за 50 лет Советской власти. M., 1967; Сахаров A.M., Шелестов Д. К. Московский университет: Крат. ист. Очерк. М., 955Тшомиров М.Н. М. В. Ломоносов и основание первого университета в России. M., 1955.

37 Там же. С. 32. заключается в том, что более подробно автор рассматривает начальный период советской истории МГУ — 1917—1921 гг. — с первых месяцев существования советской власти до принятия первого советского устава высшей школы.

Опубликованная недавно статья Е. Н. Даниловой «1920;е годы в судьбе Московского университета» отличается от рассмотренных выше новым прочтением преобразований в университетской жизни в первое десятилетие советской власти. Автор отметил принятие Устава высшей школы как основу складывавшегося принципа централизации управления высшим образованием, на долгие десятилетия покончившим с автономией высшей школы.

В последние годы вышел ряд обобщающих работ по истории общественных организаций Московского университета — профсоюзной и комсомоль.

38 ской. К сожалению, приходится констатировать некоторую поспешность при создании этих исследований, результатом которой стали значительные пробелы • в насыщенной фактами и событиями деятельности организаций, имевшими наряду с партийной организацией огромное значение в жизни Московского университета. В эту же группу входят очерки по истории ряда факультетов университета. В рамках данной работы эти исследования использовались в основном в качестве справочного материала39, как правило, для уточнения персоналий профессорско-преподавательского состава.

К следующему направлению в историографии можно отнести работы, освещающие оппозиционные настроения в Советском Союзе. Сборник, характеризуемый в этом ряду первым, несомненно, относится, с одной стороны, к источникам, но предваряющее сборник введение заслуживает разбора в данном разделе. Как отмечает в введении к сборнику документов «Крамола: Инакомыслие в СССР при Хрущеве и Брежневе. 1953;1982 гг. Рассекреченные документы Верховного суда и Прокуратуры СССР» один из его составителей В. А. Козлов, существует определенное затруднение с определениями: «инако.

38 История профсоюзной организации Московского университета. М., 2004; Комсомольская организация Московского университета. Краткий очерк истории. M., 1984; Очерки истории профсоюзной организации Московского университета (факультеты и подразделения). M., 2005.

39 Биологический факультет МГУ им. M.B. Ломоносова. M., 2005; Филологический факультет Московского университета: Очерки истории. В 2 ч. М., 2001; Философский факультет Московского университета им. М. В. Ломоносова. Очерки истории. М., 2002. мыслие", «диссидентство». В. А. Козлов приводит определение, предложенное в качестве альтернативы А. Галичем — «резистанс», которое также не отражает суть явления, имевшего место в советской истории с 1953 по 1982 гг. И далее В. А. Козлов отмечает верность подмеченной поэтом проблемы в сложности точного определения и обосновывает выбор термина «крамола». Столкнулся с разными терминами рассматриваемых явлений и событий университетской жизни и диссертант. Это доказывают названия изученных диссертаций (см. об этом ниже), когда их авторы одни и те же события могут именовать и «инакомыслием», и «диссидентством», и «неформальным молодежным движением». Все это свидетельствует, на наш взгляд об отсутствии четко выработанных критериев, серьезных и всесторонних исследований по истории диссидентского движения. По мнению диссертанта, под категорию «диссидентство», «инакомыслие», «оппозиционность» трудно причислить большую часть из рассматриваемых явлений в данной работе. Пока же остановимся на понятии «исследования, изучающие оппозиционные настроения».

Открывает этот ряд сборник «Молодежь Советского Союза», изданный Мюнхенским институтом по изучению СССР, основанным в 1952 г. с целью анализа политических и социальных процессов в Советском Союзе. Для диссертанта наиболее интересными являются статьи П. Кружина «Юношеское движение в Советском Союзе», Ю. Марина «Роль молодежи в советском обществе», М. Зеркалова «Советская молодежь и проблема личной свободы», Ю. Дьячкова «Молодежь и образование в СССР», М. Андреева «Советская молодежь и западный мир», М. Павлова «Сопротивление молодежи коммунистическому порабощению». Судя по фамилиям авторов, принадлежат они перу эмигрантов или их детям. Учитывая время выхода сборника, непростые взаимоотношения между СССР и ФРГ, скудность источниковой базы исследователей, приведенные выше работы, помогают понять, что являлось главным для зарубежных исследователей, какие оценки давались происходившим процессам в молодежном социуме враждебной страны.

Представляет интерес для данного исследования работа Д. Бурга «Оппозиционные настроения молодежи в годы после «оттепели» «. Под псевдонимом Давид Бург «скрывался» бывший студент МГУ А. Дольберг. Закончив филологический факультет в 1956 г., он работал переводчиком в Институте научной информации по общественным наукам АН СССР. В августе того же года во время туристической поездки в ГДР, А. Дольберг бежал в западный сектор Берлина. Как следует из «Алфавитного списка агентов иностранных разведок, изменников советской Родины, участников антисоветских организаций, карателей и других преступников, подлежащих розыску», являвшегося совершенно секретным и попавшего в досье НТС, А. Дольберг «был установлен проживающим в г. Мюнхене (ФРГ), где активно сотрудничал с антисоветской эмигрантской организацией «ЦОПЭ». В ежемесячном журнале «Свобода» публиковались его статьи клеветнического содержания под фамилией Давид Бург. В конце 1959 г. выехал в Англию, где проживает в г. Лондоне, систематически выступает на радиостанции «Би-би-си» с клеветой на советскую действительность"40. Основным источником информации у Д. Бурга, как и у авторов сборника «Молодежь Советского Союза», являются статьи советских периодических изданий, отражавших официальную оценку «позитива» и «негатива» в жизни молодежи. Можно предположить, что указание на другие источники А. Дольберг счел невозможным ввиду последствий для своих друзей, оставшихся в Советском Союзе. Поскольку никакого общения с Родиной у Дольберга (Бурга) не было, отсюда вытекает и приводимая неверная дата бойкота студенческой столовой — 1958 г. 41 Москвич А. Дольберг не знал о событиях, происходивших в общежитии. Зато, судя по приводимым фактам «веселой и сытой жизни» сыновей дипломатов, автор имел сведения о жизни советской партноменклатуры.

В эту же группу исследований входит статья Е. Кушева «Социалистическая оппозиция в СССР», рассматривающая возникновению так называемых «ревизионистских» групп в постсталинский период. Автор проследил их исто.

40 Из досье НТС // Родина. 1992. № 10. С. 15.

41 Бург Д. Оппозиционные настроения молодежи в годы после «оттепели». Сер. 1. Вып. 62. Мюнхен, 1960. С. 38. рию с 1957 г. до начала 1974 г., (до процесса над организаторами «Партии коммунистов-демократов»). Е. Кушев, сам принимавший участие в правозащитном движении, объясняет свое обращение к изучению социалистической оппозиции в 1950;е годы несколькими причинами. Во-первых, социалистическая оппозиция в этот период переросла рамки молодежных студенческих кружков. Во-вторых, идеи демократического социализма стали одним из идейно-политических направлений. Третью причину автор объясняет тем, что располагает об этом периоде не только более или менее достоверными сведениями, но также и личными впечатлениями. В целом, работа Е. Кушева представляет собой сжатую характеристику оппозиционных групп в СССР, известных на тот момент автору, среди которых упоминается «группа Краснопевцева» под названием «Союз патриотов России».

Следующая работа, также опубликованная за рубежом, принадлежит перу В.В. Иофе42 (псевдоним С.Р. Рождественский) и представляет собой описание, а не анализ, как отмечает сам автор43 деятельности политических групп Москвы, Ленинграда, Кишинева. Среди них для данного исследования особый интерес представляет деятельность группы Краснопевцева. Статья не потеряла своей актуальности и по сей день, так как это первое, достаточно подробное, основывающееся на воспоминаниях участников тех событий44, описание существования, ареста, пребывания в лагерях и дальнейшей судьбы членов группы Краснопевцева. Автору удалось показать наличие оппозиционного настроения у студенчества до XX съезда и прозвучавшего на нем закрытого доклада Хрущева, сыгравшего роль ускорителя в развитии общественной мысли 1950;х годов.

В 1995 г. вышла коллективная монография «Власть и оппозиция», рассматривающая российский политический процесс с точки зрения функционирования механизма власти и оппозиции. Наибольший интерес представляет.

42 Иофе В В Материалы к истории самодеятельных политических объединений в СССР после 1945 года // Память. Исторический сборник. Вып. 5. Париж, 1982.

43 Там же. С. 231.

44 Как отметил В. В. Иофе в интервью диссертанту: «.в 1968 г. в мордовском лагере (В.В.Иофе был осужден по делу подпольной марксистской группы „Союз коммунаров“ („Колокол“) — О.Г.), застав „хвост“ отбывающих свои сроки участников групп 1957;1958 гг., мне представился интерес для некоторого анализа. Потому что они (оппозиционные группы — О Г.) выражали некоторые ценности общественного сознания».

глава «Квазиоппозиция в «верхах» и фрондирующие «низы» «, охватывающая период времени с момента смерти И. В. Сталина и до снятия Н. С. Хрущева и анализирующая атмосферу постсталинского общества. При этом необходимо отметить, что работа носит несколько компилятивный, сводно-обобщающий характер. Так, анализ деятельности группы Краснопевцева сводится лишь к интерпретации одного источника — материалов «круглого стола», проведенного в редакции журнала «Вопросы истории» в 1994 г. 45.

Группу газетных публикаций перестроечного периода открывает статья В. Арфимова «Первая ласточка перестройки», автор которой впервые в нашей стране обратился к истории оппозиционного движения во времена Н. С. Хрущева на примере группы Краснопевцева. В. Арфимов указывает, что участники группы «при некотором разнообразии их взглядов"46 фактически выступали за введение рынка, за предоставление хозяйственной самостоятельности при ограниченном контроле Центра, за развитие в сфере торговли и бытового обслуживания мелкого предпринимательства задолго до М. С. Горбачева В. Арфимов отметил учебу М. С. Горбачева в МГУ почти в одно время с участниками «антисоветской» группы.

Статья Д. Пушкаря «Оттепель, которой не было» также посвящена группе Краснопевцева. Если источником для написания статьи предыдущему автору послужили воспоминания участника группы Краснопевцева, В. Б. Меньшикова, на что указывают и опубликованная фотография В. Б. Меньшикова, и тон публикации47, то эта статья основывается на мнении Ф. Б. Белелюбского. Последний не входил в группу и на момент ареста ее участников, был аспирантом Ин.

48 статута китаеведения Академии Наук СССР .

Крупным недостатком этих работ является рассмотрение деятельности группы Краснопевцева на основе мнения лишь одного участника событий, что не позволяет дать полный и всесторонний анализ изучаемого явления.

45 «Дело» молодых историков (1957;1958 гг.).

46 Арфимов В. Первая ласточка перестройки//Господин народ. 1991. № 2. С. 11.

47 Преобладание личностных оценок, по которым можно определить источник. На это указывает и более поздняя негативная оценка В. Б. Меньшиковым статьи Д. Пушкаря в публикации журнала «Карта». См.: Мысли по поводу. //Карта. 1997.№ 17−18.

48 РГАНИ. Ф. 89. Оп. 6. Д. 7. Л. 5.

Если участие политических органов в репрессивной политике послеоктябрьского и сталинского периодов не раз были объектом изучения историков, как отмечают сами авторы сборника «Корни травы», вышедшего в 1996 году, то хрущевский период оставался вне поля зрения. Е. Паповян, исследовавшая применение статьи 58−10 Уголовного Кодекса РСФСР за антисоветскую агитацию и пропаганду среди населения, отметила, что пик осуждений по данной статье в послесталинские годы приходится на 1957 г. Рост осуждений вызвало разосланное во все партийные организации страны закрытое письмо ЦК КПСС от 19 декабря 1956 г.

Темой изысканий другого автора сборника, научного сотрудника НИПЦ «Мемориал», Г. В. Кузовкина были внесудебные преследования на примере ряда вузов, среди которых упоминается и МГУ (в частности, механико-математический и филологический факультеты). На взгляд диссертанта, название работы этого автора — «Партийно-комсомольские преследования по политическим мотивам в период ранней «оттепели» «, носит несколько тенденциозный характер и отражает в определенной степени специфику исследовательской деятельности центра «Мемориал». Не бесспорна и датировка автором самого периода «ранней «оттепели» «, к которой он относит и 1961;й год, никак уж не являющийся началом «оттепели», а скорее кульминацией и предвестником ее заката.

Сборник статей и выступлений разных лет «Новые этюды об оптимизме» уже упоминавшегося в разделе В. В. Иофе продолжает исследования оппозиционного движения в СССР. В статье «Самодеятельные общественные организации как фактор исторического процесса: проблемы типологии и периодизации» автор пишет о том, что периодизация политической истории СССР по «царствованиям» генсеков и по ключевым событиям внешней истории не выявляет этапных моментов в истории эволюции режима и предлагает свой вариант периодизации. Период, рассматриваемый в данной работе, согласно периодизации В. В. Иофе, входит во второй этап истории самодеятельных политических организаций, (который начинается в 1930;е гг. и завершается в середине 196 037 х гг.). Этот этап характеризуется «доминированием организаций внутреннего для государственно-коммунистической идеологии типа (групп демократического социализма)"49. Представляет интерес точка зрения автора о том, что важные для политической истории СССР даты, среди которых упоминаются 1953, 1956 гг., оказываются малозначимыми в истории политической оппозиции.

Ряд материалов, одними из действующих лиц являются студенты, заключен в сборниках, посвященных изучению событий осени 1956 г. в Польше и Венгрии. Сюда относятся: «Венгрия 56: Прорыв цепи» В. Алексеева, «1956. Осень в Будапеште» Б. Й. Желицки, A.M. Кырова и Н. Капиченко.

Из зарубежных работ, примыкающих к этой группе и рассматривающих оппозиционные процессы, (сходные по форме, но отличающиеся по характеру), в Германской Демократической Республике, следует назвать монографию и статью немецкого историка Э. Нойберта, а также исследование П. Скиба «От надежды к жизненному риску. Молодежь в ГДР и молодежная политика СЕПТ. 1949;1961"50.

Другой аспект деятельности студенчества — освоение целины получил отражение в ряде работ, среди которых необходимо отметить несколько работ, опубликованных по «горячим» следам описываемых событий. Это статьи Ю. Буданцева, А. Масс, В. Н. Турбина, С. Митиной, В. Курникова, Е. Тюриной, А. Розенбаума, Е. Поповой, Н. Кохтаревой и М. Черкасовой51, выполненные в жанре журналистских очерков, имеющие описательный характер и не претендующие на рассмотрение проблем, связанных с участием студентов в уборке урожая.

Среди исследований необходимо упомянуть такие работы, как «История студенческих строительных отрядов МГУ. Краткий очерк к 30-летию студенческого строительного движения» В. А. Лепехина, «Студенческие отряды как.

49 Иофе В. В. Новые этюды об оптимизме. СПб., 1998. С. 146.

50 Neubert Ehrhart. Geschichte der Opposition in der DDR, 1949;1989. Berlin, 1998; Neubert Ehrhart. Was vvaren Opposition, Widerstand und Dissidenz in der DDR? // Protestierende Jugend. Jugendopposition und Politischer Protest in der deutschen Nachkriegsgeschichte. Muenchen, 2002; Skyba Peter. Vom Hoffiiungstraeger zum Sicherheitsrisiko: Jugend in der DDR und Jugendpolitik der SED- 1949;1961. Boehlau, 2000.

51 Будапцеа Ю. Земля, Люди, Жизнь // Юность 1958. № 3- Черкасова М. Далеко в степи. Записки студентки // Молодая гвардия. 1959. № 138 важный фактор реализации государственной политики по подготовке специалистов для народного хозяйства. 1959—1991″ (являющаяся лишь частью докторской работы — О.Г.) сотрудника Московской гуманитарно-социальной академии В. А. Приступко. Данную группу дополняют сборники: «Планета целина», подготовленный к печати студентами факультета журналистики МГУ с рисунками сотрудника МГУ, в недавнем своем прошлом студента физфака В. В. Михайлина, и «Студенческая целина». Следует констатировать, что ряд важнейших проблем, имевших место на целине, и о которых пойдет речь во второй главе диссертации, не нашел своего исследования на страницах даже последней работы по теме студенческих отрядов, а именно — В. А. Приступко.

Следующий блок монографий, не относящихся напрямую к исследуемому периоду и изучающих студенчество более раннего периода, оказался важен при работе над диссертацией, поскольку существуют общие точки пересечения между проведенными исследованиями и рассматриваемыми в диссертации вопросами. А. Е. Иванов в своей работе «Студенчество России конца XIX — начала XX века: социально-историческая судьба» подробно исследовал социальное происхождение, вероисповедно-национальный, возрастной, численный состав студентов, правовое материально-бытовое положение студентов. Автором рассматривается и проблема «женского вопроса» в высшей школе. С этим исследованием имеет определенное сходство работа Н. Олесича «Господин студент Императорского Санкт-Петербургского университета: Второе издание», но рассматривает студенческие реалии менее подробно, делая уклон в повседневность. Массовым выступлениям тартуского студенчества, студенческим организациям и влиянию студенческого движения на учебный процесс уделил внимание в монографии «Тартуское студенчество на пороге XX века» историк Р. Ш. Ганелин. Безусловно, большая часть проблем, раскрытых в данных монографиях, во второй половине XX века не существовала, но ряд проблем остался, кроме того, диссертанту было важно проследить общие тенденции студенческой жизни разных временных периодов — выявить их сходство и различие.

Из немалого количества работ, посвященных довоенному поколению советского студенчества, диссертант выделил три ключевых исследования, созданных в последние годы. Среди них назовем следующие: «Российское студенчество в условиях новой экономической политики (1921—1927)» Е. С. Постникова, «Жизнь студенчества России в переходную эпоху 1917— 1927 гг.» Е. Э. Платовой, «В кругу сверстников: Жизненный мир молодого человека в советской России 1920;х годов» А. Ю. Рожкова. Данные работы обобщают накопленный опыт предыдущего поколения историков, дополняя изучением тем, ранее выпадавших из поля зрения или изучаемых через призму общепринятого определения студенчества как передового отряда советской молодежи. Так впервые в этих работах поднимается вопрос «студенческой карты» во внутрипартийной борьбе РКП (б) в 1923;1924 гг. Студенческая повседневность, в рамках которой подобно анализируются стипендии, плата за обучение, общежития, здоровье, моральный облик нового студенчества, вновь после долгого перерыва (с конца 1920;х гг.) вновь обретают свое место на страницах исследований.

Особняком на общем фоне выделяется история Московского института истории, философии и литературы имени им. Н. Г. Чернышевского ((М)ИФЛИ), удостоенного отдельного исследования. При создании своей работы Ю. П. Шарапов, выпускник ИФЛИ, использовал наряду с воспоминаниями бывших студентов и преподавателей архивные материалы. Как известно, ИФЛИ был образован в июле 1931 г. на базе выделившегося из состава МГУ историко-философского отделения, а в конце 1941 г. был слит с Московским университетом53.

52 Шарапов Ю. П. Лицей в Сокольниках. Очерк истории ИФЛИ — Московского института истории, философии и литературы имени Н. Г. Чернышевского (1931;1941 гг.). M., 1995.

53 Опубликованы воспоминания студентов ИФЛИ, многие из которых стали талантливыми государственными деятелями, партийными и комсомольскими работниками, писателями и поэтами, журналистами и критиками. См.: Фрейлих С. И. Заколодованный круг. M., 2002; Ярхо В. Н. Как готовили филологов-классиков во второй половине 30-х годов // Тыняновский сборник. Вып 11: Девятые Тыняновские чтения. Исследования. МэТериалы. М., 2002. Памяти ифилийских поэтов — студентов и выпускников ИФЛИ, погибших в годы Великой Отечественной войны, посвящен сборник воспомианий «В том далеком ИФЛИ. Воспоминания, документы, письма, стихи, фотографии». (М., 1999).

К этой же группе относится исследование С. Морриссей «Герольды революции. Российские студенты и мифология о радикализме"54, которое за рубежом с момента публикации стало классическим исследованием, входящим в списки обязательной литературы американских студентов, изучающих курс истории России. Автор поставила перед собой задачу «исследовать развитие и судьбу истории особой группы людей в революционную эпоху"55, выбрав студенчество 1860−1917 гг. в качестве объекта для изучения самосознания, «так как оно было центральной фигурой в развитии российского радикализма"56. Студенчество рассматривается автором как явление, аналогичное классу и нации.

В ходе работы над данной темой был изучен ряд диссертаций, непосредственно посвященных студенчеству или затрагивающих близкие сопряженные темы. Более подробно остановимся на характеристике нескольких работ.

Цель своей работы автор диссертации «Деятельность Московской партийной организации по коммунистическому воспитанию студенческой молодежи (1961;1964 гг.)» В. И. Додонов видел в информировании научной общественности в обобщенном виде наиболее важных форм и методов МГК КПСС, районных комитетов партии и вузовских парторганизаций по коммунистическому воспитанию студенчества. Для достижения поставленной цели В. И. Додонов использовал материалы текущего архива МК и МГК КПСС и районных комитетов вузовских партийных и комсомольских организаций.

Т.В. Ищенко в своей диссертации «Формирование социальной активности студенческой молодежи» по специальности «теория научного коммунизма» ставил перед собой задачи определения места студенчества в социальной структуре советского общества с целью выявления отличительных признаков общественной группы «студенчество», ее действенной роли в общественном развитии. Также задачами автора явились: выяснение сущности социальной активности советского студенчества и выявление основных факторов формирова.

54 MorrisseyS.K. Heralds of Revolution. Russian Students and the Mythologies of Radicalism. New York, 1998. (Пер. Ю.А. Когай).

55 Ibid. P. 4.

56 Ibid. ния и развития социальной активности студентов и обоснование их действия в процессе обучения и воспитания юношей и девушек.

Автор диссертации «Партийное руководство комсомольскими организациями вузов столицы (1961—1966 гг.)» З. Г. Дайч подчеркивает, что выбрал для исследования период между XXII и XXIII съездами КПСС, так как деятельность ВЛКСМ в вузах в этот период характеризуется интенсивным поиском путей повышения роли комсомола в профессиональной и идейно-политической подготовке специалистов. З. Г. Дайч использовал в работе текущие и архивные материалы партийных и комсомольских организаций таких вузов как МГУ, МАИ, МГПИ имени Ленина, МИИТа, МЭИ, Института имени Гнесиных.

С.Г. Давыдов в своей докторской диссертации «Становление и развитие неформального молодежного движения в СССР (1945;1985 гг.)» выделяет четыре основных направления исследования: изучение общественно-политической самодеятельности, культуротворческого движения, религиозной активности и участие молодежи в национальных движениях. На наш взгляд, понятие «культуротворчество» носит несколько надуманный, суррогатный оттенок, не отражающий сам процесс «творчества», страдает определенной тавтологией. Ведь «творчество» само по себе подразумевает культурный процесс. С. Г. Давыдов выделяет в культуротворческом движении два периода: первый, характеризующийся «возрождением нормативной культуротворческой самодеятельности после эпохи исключительно установленного единообразия» и второй — «возникновением и развитием различных культурных феноменов, усложнением структуры неформального культурного поля, расширением его пространства до размеров «второй культуры» «. Надо сказать, что автор в разделе «Альтернативное культуротворческое молодежное движение» слишком акцентирует внимание на радиохулиганстве. На наш взгляд утверждать о каких-либо значительных масштабах этого явления не представляется возможным. Безусловно, радиолюбительство в СССР на данном этапе поощрялось и развивалось, но применение самодельных радиостанций было сужено ареалом проживания создавших их «умельцев». (Несколько подобных случаев нами наблюдалось, судя по архивам и интервью, и в МГУ, но это ограничилось в одном случае радиотрансляционной сетью в ГЗ МГУ, в другом — созданием самодельных усилительных передатчиков). Кроме того, автор несерьезно подошел к уточнению ряда фактов, например, называет В. Дремлюгу студентом-историком МГУ, каковым тот никогда не был. Хотя в статье, ссылку на которую С. Г. Давыдов ука.

57 зывает неверно, четко указано, что В. Дремлюга являлся студентом второго по величине и значению вуза страны — Ленинградского государственного университета (ЛГУ).

При написании работы диссертантом был изучен ряд исследований по социологии молодежи. При этом можно констатировать следующее: в 1950;е годы социология в целом (а социология молодежи, студенчества как ее составная часть) в СССР после долго периода забвения проходила стадию становления (восстановления), результат же в виде сборников, монографий появился только в 1960;е годы. Не останавливаясь подробно на развитии социологии в нашей стране, автор выделяет наиболее ключевые из этого ряда исследования: «Студент глазами социолога» Б. Рубина, Ю. Колесникова, «Молодежь: Открытый вопрос» Е. Л. Омельченко, «Студенты МГУ о своей жизни и учебе. Итоги пятнадцатилетнего мониторинга» И. В. Васениной, В. И. Добрыниной, Т. Н. Кухтевич. В эту же группу входят статьи: И. С. Кона «Юность как социальная проблема», Ю. А. Замошкина «Проблемы социальной ориентации молодежи», Л. Гудкова «Кризис высшего образования в России. Конец советской модели», В. М. Воронкова «Поколение „шестидесятников“: движение протеста в СССР».

Особняком в данной группе находится исследование Б. А. Грушина «Четыре жизни России в зеркале опросов общественного мнения. Очерки массового сознания россиян времен Хрущева, Брежнева, Горбачева и Ельцина в 4- книгах. Жизнь 1-я. Эпоха Хрущева». В основу исследования легли результаты опросов, проведенных возникшим в 1960 г. на базе редакции «Комсомольской.

57 С. Г. Давыдов ссылается на статью в «Комсомольской правде» за 24 июня 1990 г., а на самом деле она опубликована в «Известиях» за 23 июля 1990. правды" Институтом общественного мнения. К сожалению, как констатирует сам автор, большая часть полевого материала по опросу студентов МГУ, участвовавших (вместе со студентами Сорбонны) в международном опросе «Во имя чего вы учитесь?» (и, вероятно, представлявшая значение для данной диссертации), оказалась утерянной.

Помимо указанных исследований в диссертации использовались многочисленная учебно-методическая и справочная литература58.

Для изучения общего культурного фона был задействован ряд художественных произведений, среди которых хотелось бы выделить работы, освещающие жизнь студентов МГУ. Среди этих произведений есть почти документальные, например, повесть JI. Архиповой «В поисках себя», побывавшей вместе со студентами физического факультета МГУ на студенческой стройке и увидевшей своими глазами жизнь молодежного коллектива со всеми его успехами и недостатками. Пьеса Н. Погодина, показывающая жизнь студентов физфака получила от самих студентов не самую лестную оценку, но это не помешало ей продержаться в репертуаре театра им. Маяковского в течение 3-х лет. «Дым в глаза. Повесть о честолюбии. С прологом и эпилогом.» А. Гладилина о жизни студента мехмата МГУ представляет собой повесть с элементами, мистики, фантастики и реальности59 не без налета романтики, позднее свойственной произведениям В. Аксенова60. Следует назвать в этом ряду и автобиографичную повесть «Поэты-пахари», автором которой является проработавший на целине два года студент-филолог Ю. Буданцев.

В заключение данного историографического обзора можно сделать следующий вывод, что, несмотря на отсутствие работ, напрямую посвященных.

58 Все о Московском университете (1755−2001). Биобиблиографический указатель. М., 2002; Огрызко В. В. Из поколения шестидесятников: Материалы к словарю русских писателей двадцатого века. М., 2003; Профессора и доктора наук Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова: биографический словарь 1997. Серия «Архив Московского университета». М., 1998; Ученые Московского университета — действительные члены и члены-корреспонденты российской академии наук (1755−2004). Биографический словарь. М, 2004 и др.

59 Пока не удалось выяснить (с 1976 г. Л. Гладилин живет в Париже), насколько повесть имеет реальных прототипов.

60 Для сравнения: герой повести А. Гладилина «перевоспитывается» на рыболовецком судне, а вчерашние школьники «Звездного билета» В. Аксенова в поисках «смысла жизни» отправляются в эстонский рыболовецкий совхоз. (Повесть «Звездный билет» впервые была напечатана в июньском и июльском номерах «Юности» за 1961 г.-О.Г.). взглядам и жизни студенчества Московского университета в 1953;1964 гг., накопилась определенная историография исследований. Она позволяет при всестороннем анализе всех групп источников смоделировать и исследовать механизм взаимодействия власти и студенчества, формы проявления, выхода «наружу» сознания молодежи.

Огромную роль в университетской жизни этого периода играла партийная организация, членами КПСС были не только преподаватели, но и студенты МГУ. Большая же часть студентов являлась членами ВЛКСМ. Многие стороны общественной жизни студентов остались бы нереализованными без поддержки профсоюзной организации. Не ставя себе отдельной задачей изучение деятельности партийной и профсоюзной организаций, диссертант тем не менее в работе неоднократно будет касаться их роли и участия в жизни студентов.

Целью предлагаемой работы будет попытка реконструкции общественной жизни студенчества в 1953;1964 гг., его мировоззрения, выражением которого являются его взгляды и сопряженное с этим поведение, реакция на происходящие в стране изменения: в политической, общественной, культурной сферах жизни страны.

Для достижения заданной цели диссертантом поставлен ряд задач:

Выявить и проанализировать активность студентов в общественно-политической деятельности МГУ, проявлявшихся в таких формах как комсомольские собрания, конференции, диспуты, оппозиционные проявления — листовки, попытки организации кружков.

Вычленить проблемы, ставящиеся студентами в ходе участия в общественном труде: уборке урожая и стройках в Москве и по стране в целом.

Понять, какие вопросы в художественной жизни страны наиболее остро волновали студентов, что вызывало приятие (неприятие) в сознании вузовских учащихся.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Как говорилось во вводной части и основном тексте диссертации, было бы неверно утверждать, что только с XX съезда начался процесс глубокого и всестороннего осмысления студенческой молодежью происходящего.

В исследуемый нами период произошла крайне резкая трансформация, изменение в содержании и формах выражения молодежью своих взглядов. Это связано с изменившимся политическим климатом, позволившим проявить большую свободу и раскованность в выражении своих мыслей. Как говорил один из участников рассматриваемых в данном исследовании явлений Ю. Анохин, после XX съезда уже не верилось в репрессии. Отсюда вытекает и большая вольность, и открытость в проявлении эмоций и чувств по поводу окружающего: сочинение стихов в поддержку революции в Венгрии, выражение своего мнения и т. д., если еще и с оглядкой по сторонам, то уже без прежнего страха. О большей открытости и смелости свидетельствует и следующий факт — с началом «оттепели» открылась возможность налаживать международные связи, вести переписку со своими сверстниками из социалистических стран, (хотя она и не стала распространенным явлением). Период общего «потепления» политического климата выражался и в росте такого важного явления как писем в ЦК КПСС.

Выступления на комсомольских собраниях и проводимых диспутах, впоследствии характеризующиеся как политические и носящие «антисоветскую» окраску, были направлены не на ломку существующего строя, партийно-государственной системы, а на ее улучшение, реформирование. Участники крайней формы выражения протеста против ряда положений, прежде всего политической жизни страны, — неформальных политических кружков и групп, — обвиненные в ревизионизме, были объединены общими идеями.

В основе ряда студенческих выступлений находились вполне решаемые проблемы: неудовлетворенность низким уровнем преподавания общественных и специальных дисциплин, жилищно-бытовыми условиями, недостаточной информированностью по вопросам внутренней и внешней политики, слабой работой партийной и комсомольской организаций, руководства вузов с студенческой аудиторией.

Студенчество, в силу своего возраста, более остро и нетерпимо реагировало, на недостатки, имевшиеся как в политической, так и в социальной сферах жизни общества.

Как отмечалось в предложениях ЦК ВЛКСМ к проекту постановления ЦК КПСС «О мерах улучшения идейно-политической работы среди студентов» (10 июня 1957 г.), были созданы условия для роста политической активности нашего народа, расширения советской демократии, развертывания критики недостатков во всех звеньях. Отмечалась активность комсомольцев на отчетно-выборных собраниях вузов. При этом составители отметили слабую агитационно-пропагандистскую работу среди студентов, отсутствие изменений после XX съезда в преподавании истории КПСС, политической экономии, диалектическом и историческом материализме. В проекте констатировалось: «преподаватели вузов признаются, что работать стало труднее, „спокойная жизнь“ кончилась». В предложениях к проекту имеется любопытный факт: почти все студенты, выступавшие с неправильными и антисоветскими взглядами, имели отличные и хорошие оценки по общественным наукам.

Не получив ответов у «старших» — преподавателей, партийных и комсомольских работников, на вопросы, ставившиеся окружающей действительностью, молодежь пыталась найти их сама. Для этого она «уходила» в читальные залы библиотек, занималась самообразованием, наверстывала пробелы знаний в истории, литературе, философии, не заполнявшиеся вузовскими учебниками и «рекомендуемой» литературой для чтения. Часто в этом лежали не политические мотивы, а стремление уйти от навязываемых штампов и оценок, потребность самостоятельного мышления и вытекающего из него действия. Происходящие перемены часть студенчества восприняла буквально, как сигнал к действию.

Нередко в основе студенческих выступлений лежала тяга к фрондерству.

Звучавшие неоднократно на партсобраниях требования сторонников реформы 1958 г. увеличить прием студентов из рабоче-крестьянской среды, в целях «оздоровления» общественного климата в вузах, увенчались успехом. Преимущественное право при поступлении в вузы с 1959 г. получили молодые люди, имевшие стаж практической работы не менее двух лет. Надо отметить, что тем самым доступ в вузы был предоставлен не только воспитанникам школ г. Москвы и ряда крупных городов, но и из глубинки, зачастую не имевшим общей культурной базы в отличие от выпускников столичных школ. Но стремление к знаниям вкупе с трудолюбием, имевшиеся у большей части «производственников», через несколько лет обучения в университете во многом стирали грань в уровне подготовки со студентами-москвичами. В период 1959;1964 гг., как уже отмечалось в диссертации, наблюдается спад политической активности студентов в связи с тем, что большая часть студенческого времени уходила на подготовку к занятиям.

Было бы неверным утверждение, что изученные и рассмотренные в диссертации явления студенческой жизни 1950;1960 гг. были уникальны и свойственны только МГУ. Подобные явления происходили и в других столичных и региональных вузах. Такой вывод позволяют сделать появившиеся в последнее время публикации. Другое дело, что в силу масштабности Московского государственного университета, числа студентов, а, следовательно, и разнообразия взглядов, их проявление происходило более многообразно и рельефно.

Диссертантом выявлен ряд форм выражения общественной позиции и взглядов студенчества в исследуемый период, которые можно классифицировать по следующим группам: 1) выступления на партийных и комсомольских собраниях, конференциях- 2) письма в адрес государственных и партийных учреждений, центральных газет и журналов- 3) попытки организации групп, объединений, кружков единомышленников (часть из которых носила политический характер) — 4) организация дискуссий и диспутов- 5) статьи в стенной печати (университетской, факультетской, курсовой, групповой) — 6) участие студентов в контроле оптимального функционирования условий быта- 7) характер литературного студенческого творчества- 8) отзывы студентов по поводу новых направлений в изобразительном искусстве и новинок литературы.

Среди университетских студентов 1950;1960;х гг. условно можно выделить несколько групп. Во-первых, наиболее активных, занимающихся наряду с успешной учебой общественной деятельностью искренне, из убежденийво-вторых, пассивных, предпочитающих общественной деятельности занятие исключительно наукойв-третьих — занимающих промежуточное положение между этими двумя, считающих занятие общественной деятельностью лишь шагом к карьере.

Анализ изученных источников показал многоплановое восприятие студенческой молодежью одних и тех же событий в жизни страны и университета. Не случайно из части студентов МГУ, проявивших свою активность в неординарных поступках, вышли впоследствии известные деятели диссидентского движения.

Выпускники Московского университета 1950;1960 гг. ярко проявили себя на политической арене, активно участвовали в экономических преобразованиях, оставили заметный след в культурной жизни нашей страны.