Самоидентификация личности в условиях культуры массового общества

Актуальность темы

исследования. Проблема самоидентификации человека относится к одной из главных проблем современного общества, в конце XX в. столкнувшегося с неизбежностью и остротой их решения в глобальном масштабе. Те или иные проблемы глобальны не потому, что они повсеместны, встречаются в любом обществе, а, главным образом, потому, что их в принципе нельзя решить в масштабах отдельно взятого общества или региона. Так, ухудшение экологической ситуации и нехватка природных ресурсов для развития относили первоначально к разряду глобальных проблем и причину ее видели в чрезмерном природопотребляющем техническом развитии современной цивилизации. Однако постепенно произошло осознание того, что техника сама по себе не является субъектом социальных изменений и потому на нее нельзя возлагать ответственность. Причины глобальных проблем не связаны непосредственно с особенностями технологического развития общества, а заложены в самом человеке, в раздробленности его практики, отсутствии должной духовной напряженности, собирающей многогранную жизнь общества в одно целое. Современные глобальные проблемы есть лишь следствие, логическое продолжение глубокой структурной несогласованности человеческой субъективности, кризиса его самоидентичности.

Глобальный характер имеет и коренная перестройка всей социальной системы в конце XX в. Это прежде всего потеря людьми объектов их социальной идентификации, распад их референтной группы в лице государства и поиски новых — национальных, региональных, возрастных, что привело к обострению социальных конфликтов, росту сепаратизма, национализма и т. д. И вновь следует отметить, что эти явления и процессы присущи не какой-то одной стране, региону, а имеют глобальный характер. Распад социальной системы начинается с распада социальных связей и разрушения социальных субъектов, кризиса их личностных ценностных ориентаций и утраты самоидентичности.

Таким образом, проблема самоидентичности является стержнем, ядром всей социальной проблематики и прояснение ее природы — задача социальной философии. Современное социально-философское знание многообразно и многопланово, но главное в нем — человек. В рамках одной концепции невозможно охватить всю социально-философскую проблематику, однако возможно и необходимо попытаться выявить всеобщие основания бытия самого человека в глобализирующемся мире, в мире современной культуры, представленной различными формами. В то же время обсуждение проблемы должно исходить из осмысления базовой идентичности, прояснения природы «я». Что есть «я»?, для чего «я»? — необходимый и вечный вопрос философствующего мышления. Вне этого вопроса невозможно сконструировать ни собственного представления о мире, ни, тем более, представления о своем месте и предназначении в нем. Ответить на этот вопрос или хотя бы пытаться ответить должна философия. И какие бы проблемы и области философского знания ни стали предметом непосредственного анализа исследователя, он непременно будет вынужден вновь и вновь возвращаться к традиционной философской проблематике.

Процесс самоидентификации современного человека как поиск человеком некоего очищенного от социума содержания собственной жизни, как «желания очной ставки с самим собой» (30, с. 167) приобретает сегодня необычайную остроту и в связи с тем, что на него наложила свой отпечаток культура модерна и постмодерна — культура в полном смысле массового общества. Господство среднего человека с набором средних притязаний, возведение на пьедестал банального в мире людей, потребляющих одинаковые продукты, одну и ту же информацию, слушающих одинаковую музыку, одинаково одевающихся — таковы последствия нового общества, приведшие к обострению вопроса о личностном самоопределении человека.

Достижения научно-технического прогресса, реалии современного технически оснащенного общества в конце XX столетия привели к негативным последствиям. Сбылись опасения мыслителей прошлого о том, что человек не сможет использовать себе во благо огромные возможности, которые несет научно-техническая мысль. К. Ясперс писал: «Кажется, что объективированный, оторванный от своих корней человек утратил свое существование. Для него ни в чем не сквозит присутствие подлинного бытия. В удовольствии и неудовольствии, в напряжении и утомлении он выражает себя лишь как определенная функция» (229, с. 311). Но вместе с тем обнаружился и обратный процесс: необычайно возросли неудовлетворенность человека своим существованием, желание вернуться к основополагающим принципам бытия, потребность противостоять искажениям, грозящим внутреннему миру, духовному здоровью. Особенно остро этот процесс отражен в искусстве и литературе. Усредненность тяготит человека, и он — осознанно или бессознательно — пытается освободиться от нее, выйти за пределы обыденности. Эта извечная потребность постижения собственного бытия присуща человеку, а не человекообразному автомату, запрограммированному социальными инстинктами.

Огромную роль в процессе поиска человеком собственной идентичности играет социокультурная ситуация в обществе. За последние годы во всех сферах российского общества — образовании, СМИ, искусстве и т. п., активно ведутся разговоры о расцвете культуры или, напротив, ее кризисе, упадке. С равной силой отстаиваются противоположные мнения и взгляды, приводится множество отдельных наблюдений, свидетельствующих то ли о катастрофе, то ли о становлении совершенно новых форм. Опросы общественного мнения или аналитические оценки компетентных экспертов дают некоторое представление о тех изменениях, которые произошли в культуре в постсоветской России. Не менее важно проанализировать перемены в обществе, в сознании отдельного человека с философских, мировоззренческих позиций.

Дело в том, что личность в пространстве конкретной эпохи вступает в диалог с другими людьми, культурой, наукой и т. д., и тем самым осуществляет не только свою «социализацию», но и восхождение к высоким образцам культуры. Самоопределение современного человека осуществляется в сложно устроенном дифференцированном обществе, которое тем не менее обеспечивает свою интеграцию репрезентацией социального многообразия, аккумуляцией информации или форм поведения. Различные части общества получают возможность символически проиграть и усвоить опыт других людей и групп. Культура в этом смысле — условие «способности к коммуникациям, пониманию другого как возможного партнера, условие воспроизводства базовых социальных представлений, ценностей и норм, механизм последовательной интеграции общества» (50, с. 15−16).

В этих условиях проблему самоидентификации личности невозможно рассматривать вне разговора о диалоге социальной повседневности и вечных смыслов, ведь сознание личности — не только включенность в повседневность, но и отстраненность от нее. Социальная философия соединяет общие характеристики человечсеского процесса как абстрактного предмета своих забот с конкретным предметом забот человеческих индивидов, их предметным самоутверждением в общественной жизни. Для этого необходим синтез социального и гуманитарного познания на общей основе. Личность живет и переживает категориями того общества, в котором она родилась, воспитывается и действует. Стремление прожить повседневность в системе не только сегодняшнего социального целого, но и всего метаисторического Универсума обостряет проблему самоидентификации человека.

Точно так же эта проблема обостряется в связи с расцветом массовой культуры. Сегодня заинтересованное отношение к массовой культуре, быту, моде, повседневной жизни вызывают и новые критерии ее различения от культуры «высокой». Тенденция эстетизировать массовую культуру как оригинальную, альтернативную, «другую» по отношению к «высокой», -свойство современной постмодернистской эпохи. В ситуации диалектического сосуществования в современном обществе «элитарной» и массовой, «высокой» и профанной культуры самоидентификация приобретает новые очертания.

Массовая культура в современном обществе все более явно приобретает статус особого феномена, становясь своего рода целостной формой общего самоощущения и самовыражения человека в мире. В последние годы западные и отечественные исследователи все чаще утверждают, что «массовая культура — это нормальная и естественная, даже единственно возможная форма культурного бытийствования того социального порядка, который на сегодняшний день считается наиболее прогрессивным и передовым» (134, с. 5). Массовая культура, по мнению культурологов и самих художников, исключительно универсальна (например, «Битлз» сыграли выдающуюся культурную роль, поскольку дали молодежи многих стран общий музыкальный язык, сделали молодежь разных стран менее враждебной друг другу) и потому выполняет неоценимую коммуникативную функцию, «функцию единения» (207, с. 44).

Серьезные изменения в «культурном пейзаже», смена культурных векторов сегодня ощущается всеми как эпоха возникновения новой культурной парадигмы в целом. Поэтому по-прежнему актуальны слова Ю. М. Лотмана, определявшего роль массовой литературы следующим образом: «Размывание границ между высоким и низким, элитарным и массовым путем их объединения в процессе восприятия — характерное выражение не только очередной смены эстетических парадигм, но и отличительных особенностей содержания происходящих изменений» (122, с. 23).

Природа массовой культуры не изменилась по своему существу и сегодня. Однако в ней наметились тенденции к трансформации. Заметно усложнилась и сама ситуация. Так, произведения искусства, посвященные войне в Чечне, как бы предвосхитили перелом, перемены в отношении к войне, которые произошли в массовом сознании. Не только кинофильмы Балабанова «Брат» и «Брат-2» или рассказ В. Маканина «Кавказский пленный», но и романы-боевики В. Доценко, С. Таранова и др. наметили сдвиг в массовых представлениях о катастрофичности, нестабильности времени, о сложностях которые в середине 90-х были чужеродны умонастроению, доминирующему в обществе. Диалектика взаимосвязей массовой культуры и преобладающего общественного мнения не столь однозначны. У. Эко в статье «Низколобый высоколобый, высоколобый низколобый», получившей на Западе широкую известность, предположил, что границы между «высокой» и «низкой» культурами слишком подвижны и их вообще нельзя определять однозначно. Вслед за ним социологи — и зарубежные, и отечественные (С. Зонтаг, Д. Мэдден и Р. Роллин) — также указывали на историчесскую и субъективно-вкусовую релятивность границы между двумя «сортами искусства». Все чаще ученые стали говорить об условности деления культуры на «низкую» и «высокую», о подвижных границах между ними, о том, что массовое искусство не столь однородно. В ряде случает даже массовую и «элитарную» культуры стали признавать равноправными. Н. М. Зоркая призывает искусствоведов «решительно отказаться от оценочных критериев, от сопоставлений типа «лучше-хуже» «, справедливо мотивируя это существованием в обществе различных типов художественных культур: «И то, что для одного типа признается недопустимой красивостью, вымыслом, ложью, то для другого означает истинную правду и силу убеждения» (73, 1992, с. 6). Бестужев-Лада в своей книге «Альтернативная цивилизация» убеждает: «Не забудем, что «низкая» культура — это такое же творчество, такие же достижения, как и в «высокой», только свои особенные. Не «ниже» и не «выше». (25, с. 285). Еще более прихотливой оказалась система отношений массовой и «высокой» литературы. Разграничения между ними правомерны и необходимы, но они не должны быть упрощенными.

В связи с вышесказанным, возникает необходимость осмыслить проблему самоидентификации человека в контексте проблем современного массового общества и массовой культуры. Резко усилившийся в XX в. интерес «высокой» культуры к массовой — тенденция, проливающая свет на человека, которого с точки зрения «элитарной» культуры, Культуры с большой буквы, называют массовым человеком.

Те определения культуры, которые имеются в специальной литературе («совокупность духовных и материальных ценностей, накопленных человечеством на протяжении истории», или «деятельностный» подход и др.), носят, скорее, традиционный характер и не учитывают в культуре элементов динамики, ее потенции к трансформации. Да, и сегодня массовая культура через средства массовой информации агрессивно навязывает массам достаточно низкие, вульгарные и профанные образцы культуры в качестве стандарта. Но вместе с тем она объективно выражает культурный плюрализм, толерантность и другие позитивные ценности. Опыт, накопленный во второй половине XX в., выявил многовариантность массовой культуры, доказал, что она обладает собственными возможностями, продемонстрировал разнообразие свойственных ей идейных оттенков и развеял все иллюзии относительно незыблемости барьеров, отделяющих ее от культуры «высокой». Сама ситуация потребовала новых подходов и критериев — как разграничения, так и оценки и к проблеме самоидентичности человека.

Идентификация личности сегодня иная, чем в эпоху модернизма, она, как выразился один из политиков, «идет не по политической, а по какой-то культурно-эстетической идее» (151, с. 153). И если культура — «язык духа», то развитие общества и личности идет по пути ее адаптации к быстро меняющемуся времени, к тому настоящему, с которым общественное сознание сталкивается. А жизнь общества и в России, и в мире меняется со все нарастающей скоростью. Осмыслять — и направлять сознание общества, нации, личности способны такие сферы, как образование, искусство, литература, другие социальные институты, основное функциональное значение которых в обществе заключается в его культурной идентичности, а также в значительной степени социальной и личностной идентичности (Социология художественной литературы).

Степень научной разработанности темы. Термин «самоидентичность» вошел в словарь социально-гуманитарных наук приблизительно во второй половине 70-х гг. Широкое распространение и его введение в научный обиход связано с именем Э. Эриксона. Однако впервые в социально-философском плане проблематика самоидентичности разрабатывается Дж. Мидом и Ч. Кули. В своих работах они еще не употребляют термин «самоидентичность», используя более традиционный — «самость». Работы Мида и Кули легли в основание символического интеракционизма, в котором самоидентичность рассматривается и как результат социальной интеракции, и как фактор обусловливающий социальную интеракцию. Близок к такому пониманию самоидентичности Э. Гидценс. Объектом его исследований выступает процесс возникновения новых психосоциальных механизмов личностной самоидентичности, которые формируются под влиянием трансформирующихся институтов современности и, в свою очередь, трансформируют их. Э. Гофман выдвинул драматическую модель социального взаимодействия, где «я» представляет собой совокупность социальных ролей и одновременно рефлексию на собственные социальные роли.

Если в западной социально-гуманитарной науке проблема личностной самоидентичности получила широкое освещение, то в отечественной философской литературе еще нет ее достаточной разработки. Из наиболее существенных публикаций можно выделить работу B.C. Малахова «Неудобства с идентичностью» (126). Определенными вехами на пути исследования индивидуального самосознания в качестве самостоятельной философской проблемы были работы А. Г. Спиркина и И. С. Кона, выполненные в рамках парадигмы социальной детерминированности самосознания. Этот же подход обосновывается также в работах Е. В. Шороховой, Э. Ф Звездкиной, JI.B. Скворцова. Осмысление многомерности мира человеческой субъективности, противостоящей «линейным моделям организации психики, духовной жизни человека» предпринято Д. И. Дубровским, В, В, Столиным, Н. А. Государевым, B.C. Библером, В. И. Красиковым. Самобытная концепция культурно-семантической онтологии личности, противостоящая характерному для нашей отечественной парадидгмы социальности и гносеологизма, представлена в работах В. В. Налимова, М. К. Мамардашвили.

Еще более проблема самоидентификации актуализируется в условиях массового общества. Феномен западной массовой культуры стал предметом внимания многих крупных мыслителей, таких как Б. Розеншберг, Д. Уайт, Д. Рксмен, Э. Фромм, Р. Миллс, Э. Шиллс, Т. Адорно, Д. Хори, И. Ламенде, X. Ортега-и-Гассет, М. Сорсано, М. Маклюэн, А. Моль, Г. Ганс, В. Беньямин, О. Хамели, У. Эко, Р. Барт, Р. Арон, Т. Веблен, К. Керр, Д. Беля, Г. Тард, Г. Лебон и др.

В России явление массовой культуры в разное время привлекало внимание писателей, литературоведов, публицистов, социологов, философов. Проблемы зарубежной массовой культуры отражены в работах Г. К. Ашина, Н. А. Анастасьева, Е. Н. Карцевой, А. В. Кукаркина, А. П. Мидлера, В. В. Молчанова, Е. П. Смольской, А. Зверева и др. В 70−90-е гг. повышается интерес ученых России к вопросам массовой культуры. Наибольший вклад в разработку проблемы внесли Н. М. Зоркая, М. Е. Илле, Г. С. Кнабе, В. В. Постников, З. В. Сикевич, В. А. Семенов, Т. В. Чередниченко, М. Ямпольский, A.M. Яковлева, А. Генис, Б. Дубин, Б. Гудков, А. Рейтблат, К. Э Разлогов, М. Чегодаева и др.

Что касается социально-философских работ по проблеме взаимоотношения массового и серьезного искусства XX в., то в первую очередь следует назвать трактат X. Ортеги-и-Гассета «Дегуманизация искусства», содержащий цельное и обобщенное толкование художественных проблем «современного» искусства. Ученый выступает как своеобразный диагност, анализирующий определяющие тенденции искусства художественного авангарда XX в. Резюмируя идеи А. Шопенгауэра и Ф. Ницше, их элитарную концепцию культуры, он заявляет, что новое искусство, в отличие от старого, не должно быть общепонятным, оно должно быть обращено к элите — той части общества, которая способна к духовной деятельности, одарена высокими нравственными и эстетическими задатками. Другая работа философа «Восстание масс» содержит социально-культурологический анализ прошлого и настоящего современного ему европейского общества, а также размышления над возможными перспективами его дальнейшего развития. Ученый зафиксировал приход на историческую арену массы и массового человека как угрозы культуре.

Непосредственное отношение к предмету нашего изучения имеет наследие выдающихся русских философов конца XIX — начала XX вв. Н. А. Бердяева, С. Н. Булгакова, Б. П. Вышеславцева. Значительное место отведено изучению проблеме человека и культуры. Нас заинтересовали в этой связи труды И.В. Бестужева-Лады, М. М. Бахтина, B.C. Библера, Н. И. Ворониной, А .Я. Гуревича, Г. К. Газатовой, В. М. Межуева, В. В. Галимова, Э. В. Соколова, В. И. Толстых, Д. Е. Фролова, Ю. М. Шора, В. В. Миронова, В. Самохваловой и др.

Определенные теоретические разработки проблемы диалога культур предпринимавшиеся как в зарубежной, так и в отечественной философии, как правило, сводились к критике массовой культуры и ее отрицательного влияния на самоопределение личности, тогда как рассмотрение проблемы в аспекте взаимоотношения двух культурных сфер в массовом обществе — массовой и «элитарной» культуры не становились предметом научной рефлексии в социально-гуманитарных науках, либо рассматривались на неглубоком уровне. Имеющиеся исследования свидетельствуют о раскрытии в XX в. множественности и неповторимости различных культурно-исторических структур. Недостаточная разработанность рассматриваемой проблемы заключается и в том, что отдельным ее исследованиям недостает интегрированного подхода к ней в рамках особенного — в концептуальном пространстве социальной философии.

К. Ясперс рассуждал о «шифрах» трансценденции, то есть о символах невоспринимаемых, сверхчувственных, объемлющих человеческое бытие связей, косвенным образом выявляемых предметов. Много было сказано о знаковости предметов в составе социальной реальности — структурализмом, в составе общественных отношений — символическим интеракционизмом — все это наметило метафизический план бытования социальной предметности, ее включенности в разнообразные связи бытия, не описываемые естественнонаучными исследованиями. Этой метафизикой подразумевались различные «слои» бытия: и космический, и природный, и непосредственно социальный.

Если общая философия возвращалась к самым широким, самым абстрактным метафизическим планам описания людей, то «ближайшая» -сопряженная с процессуальностью и многомерностью социального бытия и его главного действующего начала — Человека, т. е. метафизика, оказалась недооцененной. В связи с этим целью нашего исследования является социально-философское осмысление проблемы самоидентификации человека в современном обществе, определение основных теоретико-методологических оснований возможного решения кризиса самоидентичности в эпоху массового общества, заостряя внимание на дискуссионых или нерешенных аспектах взаимодействия массовой и «элитарной» культуры в современном культурном пространстве.

В соответствии с этой целью в работе решаются следующие основные задачи:

— Исследование основных форм и особенностей идентификационной практики человека в современном массовом обществе;

— Уточнение содержания исследуемого явления в контексте социально-философских, социокультурных координат;

— Поиск общеметодологических подходов к изучению процесса самоидентификации современного человека в условиях диалога массовой и «элитарной» художественной культуры как неотъемлемой особенности современного общества;

— Определение в социально-философском контексте понятий массовой и «элитарной» культур и освещение проблемы духовной самоидентичности современного человека в формате их диалога.

Объект исследования — личность в современном обществе.

Предмет исследования — самоидентификация личности в массовом обществе.

Методологическая основа диссертационного исследования. В выработке общей концепции диссертации огромное значение имел системно-целостный (интегральный) подход к бытию личности в современной культуре. Это предоставило возможность всестороннего осмысления становления современной личности, обретения ею экзистенциальных модусов своего бытия — самоопределения, самотождественности и самоидентификации как сущностных проявлений человека.

В своем исследовании мы опирались на идеи и принципы неклассической диалектики, предстающей уже не столько как движение мышления, но — шире — движения сознания, во всем многообразии его как вербализированных и невербализированных смыслов. В работе использован основополагающий принцип, характеризующий момент целостности, который и выходит на первый план в неклассической диалектике. Основные аспекты неклассической диалектики, используемые в работе: не противоречие, а его блокированиене вражда, а терпимость, не конфликт, а согласие (консенсус) — не противодействие, а взаимодействие. Таким образом интерпретированная диалектика трактует развитие не в терминах «борьбы», но гармонии. Отсюда следует, что предпосылкой существования и развития систем в современную, неклассическую глобальную эпоху способна быть конструкция, а не деструкциясогласие, а не разногласие. Актуальным ныне является переход от жесткого соперничества односторонних исследовательских программ к интертеории. Несомненную методологическую ценность имели философская компаративистика, теория «идеальных типов» (М. Вебер), позволяющие ориентироваться в многообразии явлений, систематизировать материал и интерпретировать актуальное состояние дел с точки зрения его близости или отдаленности от идеально-типического образа, в то же время не ограничивая этот материал определенной схемой.

В работе использованы также методы анализа и синтеза, исторический и логический, теории самоорганизации и другие общеизвестные методы научного исследования.

Идея диссертационного исследования: решение проблемы самоидентичности состоит в восхождении к общечеловеческим ценностям без отрыва при этом от социо-природных оснований человечества, а в мировоззренческом плане — к целостному мировоззрению как философскому основанию интеграции различных культур и субкультур современного общества.

Гипотеза нашего исследования состоит в том, что самоидентификация личности в массовом обществе возможна, если отойти от однозначного, порой упрощенного подхода к массовой культуре, к понятию кризис идентификации, если процесс самоидентификации осмыслять в формате диалога массовой и «элитарной» культуры. Самоидентификация личности в условиях массового общества будет адекватной, если императивом ее развития будет восхождение к общечеловеческим, культурным ценностям человечества.

Научная новизна диссертации состоит в поиске новых аспектов исследования самоидентификации личности в условиях современного массового общества, Впервые проблема самоидентификации рассматривается в контексте диалога массовой и «элитарной» культур как основание социально-философского анализа. Такой подход еще не получил освещения в отечественной науке, поэтому ряд положений исследования может претендовать на новизну и, естественно, является дискуссионным.

Теоретическая значимость исследования заключается в использовании интегрального (ситемно-целостного) подхода позволил соединить исследовательские методы разных социально-гуманитарных наук: социальной антропологии, психологии, социологии, культурологии, искусствознания, литературоведения.

Научная апробация работы. Основные положения данного исследования были изложены нами на выступлениях на ежегодной научной конференции преподавателей и аспирантов Бурятского госуниверситета (2002, 2003), региональной конференции «Народы Забайкалья: диалог культур» (Чита, 2003), на международной научной конференции «Интеллигенция в процессе поиска Россией будущего» (Улан-Удэ, 2003).

Научно-практическая значимость полученных результатов определяется тем, что они могут быть использованы в качестве методологической основы для практической деятельности в сфере культуры, в разрешении комплекса проблем, которые соприкасаются с поиском новых подходов к пониманию современных культурных феноменов. Материалы и выводы исследования могут быть применены в преподавании социальной философии, культурологии, эстетики, литературы в вузе и школе.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Как показано в нашей работе, проблема самоидентичности человека — одна из стержневых линий, определяющих социально-философскую проблематику. Более того, человеческие индивиды с присущими им связями в жизни и деятельности представляют собой «ядерную структуру» или «ядерную силу» социальности. Конец XX в. — начало XXI в. — время коренной перестройки всей социальной системы, следствием чего явился кризис самоидентификации современного человека. Кризис этот имеет глобальный исторический характер, во многом обусловленный цивилизационным сдвигом, под которым мы понимаем приближение человечества к некой антропологической границе, когда оказались исчерпанными все прежние смыслы Homo sapiens. В ситуации цивилизационного сдвига происходит радикальная социокультурная трансформация, меняющая не только биосферу, не только ценностный мир, но и основания самоидентификации, самоопределения человека.

Постмодерн — сегодняшнее состояние социальной системы, — это состояние общества и культуры после того, как модерн завершен, но еще не сформированы и не сформулированы принципы, ценности, идеалы, которые могли бы лечь в основание новой эпохи. Кроме основных черт современного общества (динамизм социальных систем, глобализация социальных процессов, крайняя нестабильность социальных ситуаций и «эксцентричность» их последствий), характерной особенностью постмодерна является проблематизация самоидентичности человека.

Проделанный анализ позволяет сделать вывод, что понятия массового общества и массовой культуры являются эвристически ценными для изучения российской истории и современности. Но они же помогают решить одну из важных проблем современности — проблему самоидентификации человека массового общества.

Осмысление природы и феноменов самоидентичности и самоидентификации предполагает обращение к рефлексии проблемы духовности. Далеко не всякий субъект, вполне сознательно действующий в познавательной, эстетической и этической сферах, есть субхект духовный, хотя бы он и был занят духовным производством. Духовность — это деятельность по осуществлению процедуры самопознания и последующего самосовершенствования. В этом случае она понимается как состояние расширения внутреннего горизонта сознания, которое в идеале всегда должно опережать возможности самоидентификации человека, постоянного восстановления бесконечной целостности личности. Духовна лишь такая деятельность сознания, которая ориентирована на его бесконечность и, следовательно, на его целостность. Именно с таким самопознанием можно встретиться в произведениях искусства. Так, в романах современного писателя В. Пелевина человек, не знающий никакой опоры в современной жизни, тем не менее может опереться, как в буддизме, на собственное сознание. И в этом смысле перед нами существо трансцендирующее, т. е. постоянно переступающее через стереотипы, бессознательные инстинкты, т. е. переступающее самого себя, положенные им самим или кем-то границы. Он не фиксируется в конкретных рамках традиционных форм. Это уже человек, способный отойти от социальной роли и погрузиться в Ничто, пустоту, которое есть условие подлинной идентификации, та духовная энергия, которая позволяет ему быть кем угодно, никогда не совпадая ни с одной воплотившейся формой. Пелевин как бы говорит: человек не рождается с определенной профессией и биографией, не привязан к климату, к определенному месту и времени. Он — бесконечная открытая потенциальность, и в этом главная отличительная черта его сущности. Это Ничто — признак его универсальности и возможность его свободы. Ничто, в таком понимании, близко подлинной самоидентификации человека, это обозначение той внутренней сути человека, для которой нет другого, более адекватного понятия или слова. Любое понятие его ограничило бы.

Состояние подлинности как своей идентичности с идеальным образцом предполагает вечность, выход в «подлинное» сакральное пространство-время. Вернее, образ идентичности переносится в сакральное пространство и происходит снятие фактора времени как такового. По сути, это и есть религиозный механизм идентификации, хотя по содержанию он шире, чем религиозная социализация, может быть, наполнен и светским содержанием (все секулярные формы бессмертия).

Кризис самоидентичности не означает для личности катастрофы или деструкции, но всего лишь точку на пути ее жизненной траектории. Утраченное в этот момент представляет только прежние ценностные отношения с данным социокультурным окружением, наличными формами опыта. Субъективно переживаемая утрата собственной целостности (на самом деле целостности со средой) восстанавливается путем пространственно-временного культурного перемещения, реализуемого за счет имманентных сил личности.

Современная культурная ситуация представляет собой формирование иного пространства культуры, где нормой становится «многоголосие», а ведущим культурным императивом — императив терпимости и диалога. Диалог предстает как символическое проявление «полипарадигмальности», которое не поддается изучению традиционными способами и методами, и на смену им приходит новый — осмысление культурного пространства как пространства диалога.

Диалог массовой и «элитарной» культуры рассмотрен нами именно в этом аспекте неотрывно от проблемы поиска человеком своей подлинной идентичности.

И если человек в поисках своей идентичности приходит к истинному «я», т. е. к должному, идеальному, а значит к своему «я» как невозможному. Культурное выражение такой процесс обретает в искусстве, где сознание наличного несовершенства и несоответствия идеалу оказывается необходимым для движения к положенной цели. Должное, идеальное только условно противоречит наличному, действительному, ведь из совершенного Ничто не происходит никакое Нечтов конце концов, идеал вполне имманентен фактической данности: «Чтобы летать, куда хочешь, нужно прежде всего понять, что ты уже прилетел"37. Таким образом, подлинная самоидентификация индивида — отождествление себя с неким идеальным образцом.

Современная культура строится с учетом важнейших социально-психологических механизмов. Наряду с механизмом самоидентификациистремлением к уподоблению собственного «я» с подлинным «я» следует назвать и механизм сублимации. Под ней понимается переключение психической энергии из одного состояния в другое, действие которого описывал Фрейд. Применительно к культуре его описал Т. Адорно, а именно описал сублимированные аффекты, используемые массовой культурой. Психический мир человека обладает способностью менять свое состояние, иначе он просто не выдержал бы огромной нагрузки. П. С. Гуревич в работе «Философии культуры» привел пример из истории отечественного телевидения середины 1960;х гг., когда вводилась новая четвертая программа, задуманная как элитарная. Она вовсе не пользовалась успехом у самых образованных слоев населения. Немалой популярности она добилась среди людей, имеющих средний образовательный ценз. Именно они приобщались к Канту и Бетховену с помощью телеэкрана, тогда как интеллигенция пользовалась другими источниками, поскольку не могла пребывать постоянно в ситуации интеллектуального напряжения и испытывала потребность в переключении психической энергии, в разрядке (52, с. 275).

Современная философия характеризуется «разорванностью» бытия человеческого по отдельным дисциплинам: общей философии, социальной философии, философии культуры, философии человека. При этом.

37 Бах Р. Чайка по имени Джонатан Ливингстон. — Новосибирск, 1989. — С. 46. разобранность человеческого бытия по специализированным философиям оказывается, по сути, «разорванностью» бытия на органически не связанные между собой фрагменты жизненного пространства. Предотвращением подобной ситуации является переход от фрагметарного к целостному мировоззрению (9). Между тем, современная наука вообще, социально-гуманитарные науки в особенности должны быть (становиться) прежде всего науками о человеке, его самоопределении и самоидентификации. Ибо без этого человек не сможет решать современные проблемы становящейся цивилизации.

Так, пока не осмысленной остается одна из функций массовой культуры, которую можно назвать универсально-коммуникативной, не исключающей творчески позитивного смысла явления. Дело в том, что формы культуры, предрасположенные к рынку, потреблению, как правило, и называют массовой культурой, построенной на том, что потребители в конечном итоге платят за культурные блага и услуги и таким образом поддерживают то, что их интересует в первую очередь (155). Есть формы культуры, которые в нынешних условиях развиваются преимущественно, а порой только на коммерческой основе: к ним относятся так называемые культурные индустриикнигоиздание, телевидение, производство аудиои видеозаписей и многое другое. Сегодня процессы, происходящие в этих сферах, как и в сфере рекламы, шоу-бизнеса, все более переплетаются с поисковыми формами художественной культуры. Эти сферы не только быстро поглощают постконцептуальные новаторские изыски, но и генерируют новые направления творческих экспериментов.

Ограниченность традиционного для нашего социально-гуманитарного знания в понимании культуры состояла и состоит в том, что оно всегда было оторвано от технологической и предпринимательской сфер и перспективных тенденций развития современной цивилизации и поэтому обречено на «сведение» культуры к сферам искусства, которыми призвано «управлять» Министерство культуры. Такое понимание служило основанием завышенного ценностного статуса культуры (или духовности) и реального пренебрежения к ее нуждам. Так, в сознании сторонников этой традиции, как и представителей «высокой» культуры, общим местом было выведение телевидения за рамки культуры. Они часто могут считать, что на малых экранах процветает не культура, а антикультура, обличение которой становится также общим местом. Даже сами профессионалы телевидения могут без обиняков выразиться так: «Телевидение — это не культура, а если и культура — то массовая» (155, с. 86). Сторонники и носители традиционной культуры могут отторгать коммерческое телевидение от «высокой» культуры, но механизм, построенный на взаимоотношениях с потребителем, в известных условиях гарантирует приспособление культурной продукции к пристрастиям, вкусам и стремлениям широкой аудитории. Более того, телевидение, как и другие средства массовой информации, — необходимые элементы культуры в широком антропологическом понимании этого термина, позволяющие свести воедино ценности, нормы и идеалы людей всего человеческого мира, о чем свидетельствует программа ООН и ЮНЕСКО «На пути к культуре мира». За понятием «культура мира», о котором говорится в этой программе, и стоит стремление объединить различные стороны человеческой деятельности, направленные на развитие самого человека и человеческих сообществ (155, с. 87). Функции массовой культуры в таком понимании несут позитивный смысл.

Таким образом, представленное научно-квалификационное исследование реализовало идею решения проблемы самоидентификации, состоящее в восхожении к общечловеческим ценностям без отрыва от социо-природных оснований бытия современного человека.