Советское общество 1953-1964 годов в отечественной историографии: Политика и экономика

Осмысление советского исторического опыта вызывает острые дискуссии среди профессиональных историков, специалистов в области смежных гуманитарных дисциплин, общественности. Отношение к советскому периоду истории и его ключевым этапам, таким как 1953;1964 гг., определяется общественно-политической ситуацией, в которой находится современное российское общество, тем, какой путь решения назревших проблем оно выбирает.

Наличие значительного массива исторической, экономической литературы, в которой рассматриваются различные аспекты политического и социально-экономического развития СССР в послесталинское десятилетие позволяет провести историографический анализ работ по данной проблематике, определить достижения в изучении данной темы, наметить дальнейшие перспективы исследований. Историографическая целина, разрабатываемая советскими учеными-историками была отчасти неглубоко вспахана, отчасти засеяна сорняками и пустоцветами. В то же время в области социально-экономической истории тогда появились труды, в которых присутствовали важные находки, выводы, оценки, не утратившие научную ценность. Вместе с тем, как справедливо отмечается в современной историографии, советская историческая наука будучи генетически встроенной в политико-идеологическую систему оказалась в значительной степени заложницей политических режимов и идеологем. Пространство отечественной историографии оказалось населено неоднозначными и неодномерными трудами.

В условиях переломной ситуации, переживаемой исторической наукой в конце XX столетия, историки обратились к глобальным проблемам: мироистории, мироцелост-ности, цивилизационного измерения, постмодернизма и т. п. По мнению некоторых историков, в данной ситуации, не совсем актуальным становится исследование конкретных, дискретных, непродолжительных периодов истории (типа 1953;1964 гг.). Так, А. А. Искендеров полагает, что историк, «сосредоточившийся только на частной теме, только на одном ограниченном промежутке прошлого времени, просто не в состоянии увидеть смысл целостного исторического процесса, ибо глубинные и фундаментальные законы истории не выявляются на ограниченном промежутке времени, ставшем предметом исследования» [1]. Такая позиция представляется понятной в контексте времени, но односторонней с точки зрения развития истории как науки. Историческая наука сегодня нуждается во всестороннем развитии всех своих направлений, как конкретно-исторических исследований, так и историософских, глобальных. Только при таком взаимодействии, взаимодополненности и смогут в более полной мере реализоваться возможности истории как науки. К сожалению, в очередной раз в отечественной истории представители Клио стремятся изменить знаковую систему символов, пересмотреть приоритеты развития науки в угоду очередным модным поветриям. Воистину история не учит тех, кто не желает у нее учиться. Ведь еще В. О. Ключевский заметил, что не цветы виноваты в том, что слепой их не видит. Добавим, рассмотрение через лупу строение цветка не противоречит изучению различных видов флоры. Представляется отнюдь не дискуссионным вопрос о необходимости многослойного, многоуровневого, разнопланового видения и прочтения истории. Напомним, что долгие годы советская историография исправно выполняла свою социальную функцию, являясь «фильтром» сквозь который не могли пройти чуждые, не работающие на существовавший политико-идеологический режим концепции и исторические сюжеты.

Переосмысление исторического опыта 50−60-х гг., включая его более полную, а порой принципиально новую реконструкцию и интерпретацию, должно начинаться с отказа от обвинительного или оправдательного подходов. Самоценность данного исторического отрезка требует уважения и понимания со стороны историков. Легче всего включить данные годы в какую-либо историческую конструкцию: будь то развитой социализм, тоталитаризм и т. д. Сложнее увидеть в этом времени как осуществившиеся, так и нереализовавшиеся возможности, понять почему движение истории шло именно таким образом, сформировать представление о прошлом, свободное от жестких границ, рамок, заданных концептуальной парадигмой и политико-идеологическими пристрастиями исследователя. Данное утверждение является лишь пожеланием, поскольку все исторические исследования субъективны по своей сути и несут на себе отпечаток взглядов своего создателя. Любое историографическое исследование является актуальным, ибо в нем подводятся определенные итоги в изучении какой-либо темы или ряда проблем, оценивается значимость достигнутых результатов с точки зрения современных для историографа научных знаний и представлений.

Значимость и важность темы, выбранной автором, определяется рядом обстоятельств. Во-первых, исследование послевоенного периода отечественной истории подошло к новому рубежу, когда происходит открытие многих сторон и граней исторического процесса, до сих пор либо недоступных исследователям, либо освещенных тенденциозно и неполно. Это становится возможным в силу окончания срока давности по отношению к широкому кругу исторических источников, хранящихся в архивах. Утверждение в исторической науке методологического плюрализма, многоконцепту-альности также способствует оживлению научного поиска, создает условия и вместе с тем порождает необходимость для нового осмысления историографической ситуации. Во-вторых, поиск истоков, причин и следствий многих явлений и процессов с которыми приходится сталкиваться современным российским реформаторам, требует более глубокого и адекватного проникновения в недавнее прошлое. Не будем забывать, что миллионы наших соотечественников не просто вышли из того времени, а продолжают нести в себе, своем мироощущении, мировосприятии черты, элементы, понятия и т. п. опознавательные знаки той эпохи. Для лучшего понимания сущности современных социальных, экономических, нравственных, политических проблем, отчетливо проявившихся либо находящихся в латентном состоянии, требуется проникновение в ткань советской послевоенной истории, используя для этого уже накопленный исторической наукой опыт и знания, а также предприняв серьезные и глубокие исследования как по традиционным, так и новым направлениям. В-третьих, развитие самой исторической науки в России, проходящей в последние годы через горнило нелегких испытаний, требует внимательного, объективного анализа пройденного пути, выяснения подлинных и мнимых достижений и просчетов, ошибок, определения дальнейших ориентиров развития. В-четвертых, выбрав в качестве темы диссертации историографию политического и экономического развития СССР в послесталинское десятилетие автор отдавал себе отчет в том, что это законченный период истории со своими обоснованными хронологическими рамками, особенностями присущими как в целом советскому периоду истории, так и его переломному моменту, связанному с уходом из жизни создателя и гаранта надежности системы — И. В. Сталина. «Ключевой» характер этого времени с точки зрения путей дальнейшего послесталинского движения советского общества отмечает большинство отечественных и зарубежных ученых. В-пятых, если судить по отечественной историографии последних лет, советский опыт развития общества почти, что равен нулю, либо имеет отрицательный знак. В очередной раз российское общество стремятся заставить ощутить свою неполноценность. Наконец, наметился определенный разрыв в историографическом осмыслении данного исторического периода. В советской историографии подводились некоторые итоги исследований по проблемам социально-экономической истории. Несмотря на определенную односторонность в данных трудах выделялись тенденции историографического процесса, отмечались достижения, нерешенные проблемы. В постсоветское время в целом негативное отношение к советскому историческому опыту привело к снижению интереса к конкретным проблемам историографии. В последнее десятилетие появилось достаточное количество работ, освещающих ранее не исследуемые стороны и грани политической и экономической истории послесталинского десятилетия. Комплексный историографический анализ, посвященный изучению отечественными историками проблем социально-экономического и политического развития СССР в 1953;1964 гг. до сих пор не предпринимался. Следует учитывать также изменение историографической ситуации в конце 90-х гг. В силу неудачи в современной России попыток «радикального реформаторства» становится все более очевидным, что однозначно негативное отношение к советскому историческому опыту может быть перенесено в ближайшем будущем в две плоскости: 1. Усиление негативизма, педалирование таких идей как коммунизмвраг демократии и процветания, советский менталитет — причина неудачи современных либеральных реформ и т. п., т. е. когда неудачи современных реформ объясняются советским прошлым, а не неверно выбранным курсом и методами его осуществления. 2. Поиск действительных, а не мнимых ценностей советского исторического опыта, соединительных, а не разъединительных звеньев российского исторического процесса, отрешение от политической конъюнктуры и в то же время черпание в советском прошлом необходимых элементов, строительного материала для настоящего и будущего России.

Одной из функций истории как науки является формирование общественного исторического сознания. Выросшее на односторонних оценках и суждениях прошлого вряд ли оно может способствовать самопознанию обществом своего прошлого и настоящего, являться одной из основ его сплочения, а не разделения. Представляется необходимым использовать опыт, накопленный отечественной, в том числе советской историографией для формирования объективной картины советского периода истории. Еще одно обстоятельство актуализирующее данную тему — это наличие искажений, целого ряда стереотипов как в общественном сознании, так и среди историков-профессионалов, деформирующих наши представления о непростом пути, пройденным Отечеством в послевоенные (после окончания второй мировой войны) годы. Полагаем, что анализ накопленного в отечественной историографии запаса знаний позволит точнее расставить акценты, полнее увидеть ряд проблем политического и социальноэкономического развития СССР в 1953;1964 гг. недостаточно освещенных либо нуждающихся в исследовании современной исторической наукой. Предпринимая данное исследование автор стремился не к оправданию советского периода истории, а к отказу от тенденциозности в его рассмотрении, от неоправданной дискредитации этого опыта. Ибо автор солидарен с мыслью, высказанной В. Б. Шкловским о том, что подталкивание маятника — это занятие доступное всем, а результаты этого занятия весьма сомнительные.

Данное исследование представляет собой также попытку заполнить определенный пробел, существующий в отечественной историографии. Обобщению подвергается комплекс историографических источников советского и постсоветского периода, посвященных политико-экономическим аспектам постсталинского десятилетия. Актуальность работы объяснима и с точки зрения ситуации в современной отечественной исторической науке, которая большинством ученых характеризуется как кризис. Для осознания его глубины и сущности, а также путей выхода небесполезными могут явиться конкретные историографические исследования, позволяющие лучше понять процессы происходившие в отечественной исторической науке.

Целью настоящего исследования стало выявление той роли, познавательных возможностей, которые проявила отечественная историография в формировании представлений, интерпретаций о послесталинском десятилетии советской истории. В диссертации предпринимается попытка осмысления опыта отечественной историографии по исследованию политических и экономических проблем развития СССР в 1953;1964 гг., выявления степени разработанности темы, определения направлений дальнейших исследований. В работе рассматриваются проблемы взаимоотношения власти и отечественной исторической науки в контексте исследования политической и экономической истории 1953;1964 гг. Анализируются основные тенденции в развитии источниковедения данного периода и историографических работ предшественников. Основное внимание уделяется изменению концептуальных построений и оценок, происходившее в отечественной исторической науке, вычленению основных направлений исследований, осмысление процесса накопления научных знаний, позволяющих глубже и адекватнее понять сущность функционирования советской политической и экономической системы, происходивших в ней трансформаций, их отражение в исторической литературе.

Объектом настоящего исследования является отечественная историография послес-талинского десятилетия советской истории.

Предмет исследования — ход, определяющие тенденции, основные результаты научного осмысления отечественными учеными проблем внутриполитического и социально-экономического развития данного периода истории, включая эволюцию исторической мысли, труды историков, их концепции, деятельность исторических учреждений, организационные формы исторических исследований, состояние источниковой базы исторической науки, совершенствование методики исторического исследования, воздействие на науку государственной политики.

В обосновании хронологических рамок исследования отметим, что в подавляющем большинстве опубликованных работ, начиная от школьных учебников и до историософских трудов в качестве самостоятельного исторического периода выделяется время с момента смерти И. В. Сталина до отставки Н. С. Хрущева. Понимая достаточно высокую степень условности и гипотетичности выделения периодов в историческом процессе, тем более таких непродолжительных как десятилетие тем не менее постараемся обосновать эти рамки. Уход из жизни И. В. Сталина неизбежно вел к изменениям в существующей политической системе, охранителем и гарантом которой, как мы уже подчеркивали, он являлся, она не могла функционировать в прежнем режиме в отсутствии своего ключевого элемента, каковым являлся вождь. Кризисные явления в социально-экономической сфере в начале 50-х гг. также требовали своего разрешения. Укоренившаяся в отечественной историографии традиция делить историю на периоды соответствующие времени нахождения у власти царей, императоров, а затем руководителей партии и советского государства в данном случае представляется правомерной. Уход с политической арены в 1953 г. И. В. Сталина, а в 1964 г. Н. С. Хрущева имел важное, во многом определяющее значение для течения отечественной истории. Институциональные преобразования в политической системе, начавшиеся в этот период, мо-дернизационные процессы в социально-экономической сфере, изменение нравственно-психологического климата в обществе, появление целой генерации «детей XX съезда» и др. важнейшие знаковые тенденции и явления позволяют выделить это десятилетие в потоке отечественной истории.

В 1964 г. после отстранения Н. С. Хрущева от власти происходят также значительные перемены в политическом, экономическом курсе нового руководства страны.

В жизни государства и его жителей одинадцатилетний отрезок истории является лишь частью целого. Время с 1953 по 1964 г. вместило в себя не только много важных, драматических, трагических и радостных событий, но и явилось во многом переломным, началом переходного периода из одного состояния всей системы экономических, социальных, политических отношений к другому. Самоценность этого исторического периода очевидна непредвзятому исследователю, как очевиден существовавший тогда ограниченный потенциал возможных перемен, отчасти оставшихся нереализованным.

Характеристике историографической литературы по теме исследования посвящен отдельный параграф диссертации, здесь же кратко осветим степень изученности темы. Историографическое осмысление представлений о содержании, основных закономерностях, особенностях социально-экономического и политического развития СССР по-слесталинского десятилетия началось в советской исторической науке параллельно и почти одновременно с собственно конкретно-историческими исследованиями. Усилиями Ю. В. Арутюняна, М. С. Ахмедова, Д. А. Баевского, Ю. С. Борисова, И. Е. Ворожейкина, С. Р. Гершберга, К. В. Гусева, Р. П. Дадыкина, Ю. П. Денисова, А. В. Митрофанова, Л. С. Рогачевской, В. Степенева и др. обобщались публикации, посвященные проблемам истории фабрик и заводов, укрепления союза рабочего класса и крестьянства, колхозной демократии, шефской помощи города колхозной деревне и т. п. Обосновывался в качестве начального рубежа «нового этапа» советской истории 1953 г., подчеркивалось необходимость активизации исследований по истории современности. В историографической ситуации конца 50-х — начала 60-х гг. авторы адекватно отражали уровень представлений о сути происходивших процессов в социально-экономической области, высказали ряд дискуссионных положений, стимулирующих дальнейший научный поиск. В то же время на историографическую литературу этого времени наложил серьезный отпечаток однозначно понимаемый принцип актуальности, облегченное представление о реальной возможности объективного изучения истории по ее «горячим следам».

Историографическая литература, выходившая с середины 60-х — до второй половины 80-х гг., вызывает к себе двоякое отношение. С одной стороны, усилия М. А. Барга, А. Я. Гуревича, А. И. Зевелева, В. В. Иванова, И. Д. Ковальченко, Б. Г. Могильницкого, М. В. Нечкиной, А. М. Сахарова, Л. В. Черепнина, В. С. Черняка и др. способствовали расширению и углублению комплекса вопросов, посвященных методологии истории и историографии, пониманию сущности и задач историографических исследований. В это время сложились представления о том, что в задачи историографического исследования входит освещение проблем, которые ставились и решались в исторической науке, но потеряли свою актуальностьпроблем сохранивших свою актуальностьвыяснение вопросов, не получивших должного освещенияпредложения по открытию новых направлений исследований. Необходимыми составляющими историографии также признавались: изучение источниковой базы, истории развития исследовательских учреждений, кадрового потенциала, изменение методологического инструментария, формирование исследовательских школ и направлений и ряд других важных аспектов. С другой стороны на историографию тех лет влиял теоретический уровень исторической науки, соблюдение принципа партийности, требовавшего от исследователей действовать в жестко ограниченных методологических и концептуальных границах. Отказ историков от целостного рассмотрения периода 1953;1964 гг., обусловленный политико-идеологическими факторами, повлиял на его историографическое осмысление. Происходила корректировка подходов по отношению к сложившимся в литературе, опубликованной до 1964 г., оценкам деятельности совнархозов, реорганизации МТС, ряда аспектов аграрной политики и т. д., намечались новые хронологические и проблемные направления исследований. Историографы активно включились в научное обоснование концепции развитого социализма. Определись основные направления проблемных историографических исследований. В это время И. Е. Ворожейкиным,.

B.В.Ежовым, А. В. Митрофановой, В. Е. Полетаевым, О. И. Шкаратаном, В. М. Селунской,.

C.Л.Сенявским, Т. А. Сивохиной и др. разрабатывались методологические аспекты изучения советского рабочего класса, были выделены основные этапы в исследовании данной темы, расширены познавательные границы изучения роли советского рабочего класса в классовой структуре советского общества и т. д. Другим ведущим направлением историографического анализа являлась аграрная тематика, нашедшая отражение в работах Ю. В. Арутюняна, И. Б. Берхина, М. Л. Богденко, И. М. Волкова, В. П. Данилова, Л. И. Дробижева, И. Е. Зеленина, В. В. Кабанова, А. А. Калмыкова, В. С. Лельчука, В. Б. Островского, В. И. Погудина, М. Г. Резниченко, А. М. Чинчикова и др. Авторов объединяло признание того, что изучение данных проблем находится на подъеме, они указывали на необходимость прояснения тех вопросов, по которым в литературе имелись разночтения или давались разные оценки. Исследователи обратили внимание на необходимость изучения аграрной истории первой половины 60-х гг. Следует отметить вклад, который внесли авторы в выявление и анализе работ по социальноэкономической истории послесталинского десятилетия с использованием доступных в то время исторических источников.

Наряду с социально-экономической проблематикой В. И. Жуков, Н. Н. Маслов, Л. М. Спирин, Р. М. Савицкая, Н. В. Ляпунова и др. рассматривали историографические аспекты исследования политической истории., в русле, прежде всего, историко-партийной тематики.

Одним из направлений историографических исследований являлась критика западных концепций социально-экономического и политического развития СССР. В работах по данной проблематике П. С. Гуревичем, И. И. Климиным, М. В. Логиновой, Б. И. Марушкиным, Н. ПМикешиным, Н. В. Романовским и др. разоблачались «фальсификаторы советской истории» с их концепциями тоталитаризма, модернизации, групп интересов, командности и др.

Важный вклад в историографическое осмысление региональных проблем индустриального развития внесли уральские и сибирские ученые В. В. Алексеев, А. В. Бакунин, В. А. Саматов и др. Они ставили вопросы о повышении научного уровня исторических исследований, качестве их методологического исполнения, справедливо критиковали ограниченное использование фактического материала, подгонку его под заранее выбранные схемы.

В советской историографии широко изучалась тема «КПСС и научно-технический прогресс». В историографических трудах, написанных A.B.Бакуниным, Я. С. Калакурой, Н. Б. Лебедевой, И. М. Остапенко, А. Я. Утенковым и др. поднимались дискуссионные вопросы, намечались направления новых исследований, в том числе по изучению проблем ускорения научно-технического прогресса в 50-е — 60-е гг.

Сложившаяся в СССР к началу 80-х гг. организационная структура, в центре которой находился научный совет по проблеме истории исторической науки, позволяла широким фронтом осуществлять историографические исследования. Наряду со специальными историографическими работами, в соответствующих разделах диссертаций, монографий отмечались основные тенденции, подводились итоги изучения отдельных проблем, намечались перспективы дальнейших исследований. Вместе с тем к концу 80-х г. наблюдалась определенная исчерпанность традиционной для советской историографии тематики и проблематики, о чем свидетельствовали критические суждения, появившиеся на страницах таких фундаментальных трудов как многотомные «История советского рабочего класса», «История советского крестьянства».

В конце 80-х — 90-х гг. методологический и концептуальный арсенал советской исторической науки подвергся ревизии. Г. Д. Алексеева, Ю. Н. Афанасьев, Г. А. Бордюгов, В. АКозлов, В. И. Буганов, А. Я. Гуревич, В. П. Данилов, В. ДКамынин, И. Д. Ковальченко, В. В. Корнев, А. П. Логунов, Могильницкий Б. Г., Медушевская О. М., Ю. А. Поляков,.

B.С.Прядеин и др. в теоретическом и методологическом аспектах осмысливали причины, содержание кризисного состояния отечественной исторической науки предлагали пути выхода из него. В работах Е. Ю. Зубковой, В. И. Глотова, Л. А. Ющенко, Л. И. Семенниковой предпринимались усилия по обновлению историко-партийных концепций. Данные подходы создавали возможности движения историографической мысли не только вширь, но и вглубь, чем не преминули воспользоваться исследователи.

В 90-е гг. появились исследования, в которых Г. Д. Алексеева, Е. В. Гутнова,.

C.В.Чесноков, В. П. Дмитренко, В. А. Балашов, В. АЮрченков и др. осмысливали переломный момент в отечественной исторической науке, в том числе на примере изучения «послесталинского десятилетия». В работах Н. В. Старикова, Е. Ю. Зубковой, А. В. Пыжикова содержатся мнения о современном состоянии изучения послесталинского десятилетия, выстраиваются этапы, характеризуются основные направления исследований, первостепенное внимание при этом уделяется аспектам политической истории, но авторы сосредоточились на характеристике литературы конца 80-х — начала 90-х гг. не уделив должного внимания массиву советской историографии.

В последнее десятилетие наблюдается определенное снижение интереса к историографическим исследованиям. Отсутствие историографических разделов в монографиях становится настораживающей тенденцией. Изучение историографической литературы показывает, что увлечение глобальными историческими конструкциями несколько ослабило внимание ученых к подведению историографических итогов в границах определенных периодов, таких как 1953;1964 гг., тогда как значительный массив, опубликованной на советском, и на текущем этапе историографии требует внимательного прочтения и осмысления. Проведенный анализ историографической литературы по истории политического и экономического развития Советского союза в послесталинское десятилетие еще раз доказывает актуальность темы, избранной для изучения диссертантом.

Современные представления включают в методологию принципы, логические формы, структуры и технику исследований, способствующие познанию сущности предмета и интерпретации фактических данных. Основу подхода автора диссертации составили апробированные принципы историографического анализа, предполагающие необходимость раскрытия общественно-политических условий развития исторической науки, социально-политических основ концепций авторов, их методологических установок и источниковой базы и т. д. Диссертант исходил из того, что традиционно перед методологией историографии ставились задачи установления преемственности в развитии исторической мыслиопределения критериев выделения главных историографических фактовобнаружения соотношения историографического факта и источникаконстатация объективного вклада историков, их трудов в становление и развитие исторической наукипознания в историографических фактах и другом историографическом материале общего, особенного и единичноговыявления критериев периодизации на основе объективных и субъективных факторов и т. д. При выборе методологического инструментария использовались современные научные разработки в данной области, содержащиеся в работах В. В. Алексеева, Е. Б. Заболотного, В. Д. Камынина, И. Д. Ковальченко, О. М. Медушевской, Б. Г. Могильницкого, В. С. Прядеина, А. Н. Сахарова и др. [2].

Для историографического исследования важным и необходимым представляется использование таких методологических принципов как историзм, объективность, многоконцептуальность. В применении к историографии историзм означает необходимость рассмотрения исторической науки как порожденной условиями исторического развития общества. Справедливым представляется утверждение Е. Б. Заболотного и В. Д. Камынина о том, что данный принцип требует от историографа изучать историческое произведение в конкретно-исторических условиях его появления, оценивать заслуги автора по сравнению с предшествующим, а не последующим уровнем исторических знаний. В содержании принципа историзма следует обратить внимание на признание любых по направленности изменений социальной реальности (прогрессивные, регрессивные, циклические, стагнационные) — самоценности и самодостаточности любого этапа исторического развития.

Традиционно в научных исследованиях в качестве важнейшего методологического принципа провозглашается научная объективность. Следует признать справедливой его критику со стороны ряда современных исследователей, поскольку объективность это скорее цель, а не средство познания исторической реальности, тогда как само это познание неизбежно несет на себе отпечаток эпохи, среды в которой творит исследователь, что ведет к его определенной пристрастности и зависимости от политической конъюнктуры. Вместе с тем стремление следовать данному принципу является важным условием успешности научного исследования. Говоря о принципе объективности следует сказать, что объективность отнюдь не означает полной отстраненности исследователя от исследуемого предмета. Научная страстность, стремление служить истине, понимая ее принципиальную недостижимость в рамках отдельного труда является неотъемлемой составляющей объективного исторического исследования. Следуя этому принципу мы отстаиваем право исследователя на проявление своей личности, сформировавшейся в определенную историческую эпоху, в своем творчестве. Поскольку в историографических исследованиях невозможно обойтись без оценок историографических фактов и источников, то важное значение приобретает ценностный подход. Он позволяет реализовать социальные функции исторической науки: социальной памяти, воспитательной и др. Следует признать подчиненный характер данного принципа по отношению к принципам объективности и историзма.

В историографическом исследовании признание пользы много концептуальное&trade-, широты методологических подходов представляет большие возможности для более объективного, более многогранного, чем ранее, понимания путей развития и достижений исторической мысли, внутренних механизмов, определяющих познавательные и прогностические функции исторической науки. В диссертации выделяются историко-материалистическая, либеральная, модернизационная интерпретации истории, в рамках которых нашло отражение концептуальное осмысление послесталинского десятилетия. Многоконцептуальный подход позволяет в различных ракурсах увидеть поле исторических проблем, при этом с позиций внутренней критики каждой из интерпретаций возможно выяснение их сильных и слабых сторон. Вместе с тем диссертант согласен с позицией В. В. Алексеева, О. Л. Лейбовича и др. авторитетных ученых для которых наибольшие потенциальные возможности в объяснении советского периода истории в настоящее время заключены в модернизационном подходе.

В диссертации используются системно-структурный анализ, проблемно-хронологический, сравнительно-исторический методы. На основе проблемно-хронологического метода критически оцениваются достоинства и недостатки работ предшественников. Данный метод позволяет выявить основные тенденции в историографии конкретных исторических проблем, осветить ход, основные рубежи в движении исторической мысли. Системно-структурный анализ позволил выделить из многообразия историографических источников наиболее типичные и научно значимые для своего времени и исследуемой проблематики работы, те из них, в которых проявлялось движение исторической мысли, ставились и решались дискуссионные проблемы.

Использование приемов исторического исследования, таких как сравнительно-исторический метод, методы аналогии, типологизации позволили рассматривать исторические произведения в качестве исторических явлений, находящихся в цепи других исторических явлений.

Диахронный метод позволил выделить качественные изменения изучаемого объекта по времени, установить моменты их изменения. В основу метода периодизации положен критерий объективных условий развития исследуемой системы.

На основе системного метода история исторической науки применительно к теме диссертации рассматривается как определенная система со всеми ее составляющими и взаимодействующими элементами — с творчеством ученых, развитием методологической и концептуальной сторон, деятельностью научных и учебных центров и т. д.

Применение различных методов исследования способствовало получению достоверных научных знаний об изучаемом объекте закономерностях и особенностях его функционирования.

Наличие широты взглядов, различных концепций в современной российской историографии является не признаком кризиса, а напротив свидетельствует о неиссякаемом творческом потенциале России. На наш взгляд появление работ, в которых на основе различных исторических интерпретаций рассматриваются события послесталинского десятилетия позволяет говорить о поступательном развитии отечественной историографии. Признание пользы многоконцептуальности в приложении к частной историографии периода 1953;1964 гг. означает признание возможностей каждой из концепций в объяснении и понимании различных аспектов многообразной политико-экономической проблематики. Вместё с тем вполне очевидно, что каждый из подходов несет в себе сильные и слабые стороны. Поэтому наряду с констатацией успехов, достигнутых исследовательской мыслью представляется необходимой и оправданной их объективная критика, исходя из принципа внутренней критики, на основе инструментального и методологического оснащения, присущего каждой из исторических интерпретаций. В этом плане представляется необходимым рассматривать в целостности отечественный историографический процесс, выделяя в нем основные этапы и периоды. Данный подход, предложенный в качестве гипотезы, определяет научную новизну диссертации.

Результатом тектонических сдвигов в российском обществе оказалась новая ситуация в отечественном историографическом процессе (речь идет о советской и постсоветской исторической науке). Применительно к теме нашего исследования он оказался разделенным на два этапа. Первый, эволюционный, этап начинается со второй половины 50-х гг., т. е. с момента начала изучения проблем социально-экономического и политического развития СССР в 50-е — начале 60-х гг. в отечественной историографии. В его границах правомерно выделить три периода. Первый — с начала изучения данной проблематики до смены партийно-государственного руководства в октябре 1964 г. и учитывая определенный политический «люфт», а также инерцию до середины 60-х гг. В эти годы закладываются основные направления исследований по теме, создаются научно-организационные структуры, формируется кадровый потенциал. Внимание историков акцентируется на актуальных с точки зрения партийно-государственного руководства проблемах социально-экономической сферы: перехода от отраслевого принципа управления к территориальному, реорганизации МТС, освоения целинных земель и т. п. Второй — с середины 60-х гг. до второй половины 80-х гг. Происходит корректировка концептуальных подходов, тематики исследований. Развивается организационная структура науки, происходит углубление координации исследований. Это время отмечено расширением границ исследований прежде всего социально-экономической истории. Активно изучаются субъекты исторического процесса: рабочий класс, колхозное крестьянство. Общим для первого и второго периодов является следование историков в фарватере историко-материалистической интерпретации истории. В ее рамках создавались хронологические схемы, выделялись этапы в развитии советского общества. В обиход исследователей вошли такие дефиниции как «полная и окончательная победа социализма», «развернутое коммунистическое строительство», «создание материально-технической базы коммунизма», «развитой социализм» и т. п. Третий период — переходный, переломный, начинающийся со второй половины 80-х гг. (еще точнее с конца 80-х гг.) и завершающийся в начале 90-х гг. Импульсы, исходящие из политической сферы приводят к тому, что постепенно коммунистическая доктрина сменилась на противоположную, следствием чего стало глубинное изменение в исторической науке (кризис марксистско-ленинской парадигмы, находившейся в основе традиционных концепций, поиск новых подходов, тематики исследований). В это время в отечественной исторической науке прослеживается сосуществование традиционных для советской историографии направлений и проблематики исследований и появление новаторских подходов. Завоевывают право на существование либеральная и мо-дернизационная интерпретации истории. В их рамках начинает активно изучаться советская политическая история послесталинского десятилетия. В связи с явной нехваткой нового источникового материала созидаются очередные «мифы», повторяются «истины» уже пройденные западной историографией.

Второй этап историографии — современный. Окончание периода советской истории естественно сказалось на исторической науке. Начавшийся с начала 90-х гг., когда с одной стороны отечественная историческая наука ищет пути выхода из кризиса, порожденного предшествующей ситуацией, а с другой стороны разрабатываются новые поля исследований, развивается методологический и концептуальный плюрализм, открываются новые возможности благодаря значительному расширению и углублению источниковой базы. В то же время сохраняется в определенной степени зависимость историографического процесса от политико-идеологических, экономических факторов. Обозначаются два фланга в исторических исследованиях. На одном находятся историки либерального направления, стремящиеся вскрыть негативные стороны советской истории, показать бесчеловечность, тупиковость пути, по которому шла страна с 1917 по 1991 гг. На другом фланге находятся представители, отстаивающие национально-патриотическую интерпретацию отечественной истории. Для них «хрущевский период» — предательство интересов социализма и России, начало заката великого государства. В то же время на втором этапе появляются серьезные научные работы, в которых на основе различных интерпретационных оснований предпринимаются попытки целостного рассмотрения послесталинского десятилетия. Наиболее плодотворно это удается историкам, работающим в рамках модернизационного подхода. В русле данной работы деление историографического процесса на периоды представляется необходимым как с точки зрения внутренней логики в изложении материала, так и вычленения особенностей, новых явлений и черт, присущих отечественной историографии. В дальнейшем мы будем использовать понятие этапов и периодов историографии применительно к теме данного исследования. Полагаем, что деление историографического процесса на периоды не является основанием для принижения либо преувеличения достигнутого разными поколениями историков (в данном случае правомернее говорить об одном — двух поколениях историков, работавших в различных условиях) Главное состоит в понимании, возможности диалогового осмысления результатов деятельности отечественной исторической науки. Для историков, работавших в рамках первого периода, представлялась уникальная возможность удовлетворить чисто профессиональный интерес, исследовав события близкого прошлого, идти по «горячим следам» событий. Для современных историков открылись новые возможности, связанные с расширением источниковой базы, концептуального кругозора. Однако эти условия зачастую требуют следования определенной концепции. В то же время многие провинциальные историки, в значительной мере, лишены возможности обращения к новейшей источниковой базе, книгам. Спрашивается, почему сегодня следует осуждать, критиковать историков, разрабатывающих концепцию развитого социализма и не осуществлять такой же подход к историкам, активно эксплуатирующим концепцию тоталитаризма? По «гамбургскому» счету и та и другая концепции во многом схожи в смысле своего генезиса, крайностей и познавательных возможностей (обе «мертворожденные», обе служащие определенным идеологическим и политическим целям). Т. е. не смотря на изменения парадигм одной из важных черт отечественной историографии остается сохранение генетической зависимости, достаточно прочной связи между оценками историков и политико-идеологическими пристрастиями власть имущих.

В основе историографических исследований и самого процесса складывания историографического фундамента находились парадигмы, востребованные временем и предложенные отечественными учеными-обшествоведами. Для двух первых периодов историографии неоспоримым являлось признание преемственности прошлого настоящего и будущего, а сама история Советской страны представлялась в виде движение по пути завершения первой фазы коммунистической формации и вступления в ее вторую — коммунистическую фазу. Исследовались в первую очередь социально-экономические проблемы, в хронологических рамках пятилетних и семилетнего планов развития народного хозяйства СССР. В 70−80-е гг. концепция развитого социализма обусловила, с одной стороны, более широкие хронологические рамки, а с другой, предполагала поиск и обоснование начала данного этапа рубежом 50−60-х гг.

В третий период историографии акценты сместились в сторону поиска альтернативности истории в рамках сначала социалистического выбора. Рассматривались реформаторский потенциал советской истории и ее лидеров. Популярными стали антропо-центристские подходы, социальная история. Возникает осознание единства и целостности периода 1953 — 1964 гг. На втором этапе историографии сложились определенные представления о данном периоде в рамках историко-материалистического, либерального, модернизационного подходов. В последнее время интерес к конкретным периодам советской истории' иссякает. Пропагандируются постмодернистские идеи о наступлении конца истории, отсутствии закономерностей и в то же время об самоценности любого периода, этапа человеческой истории. Естественно, что историография находилась и находится в определенной зависимости от познавательных парадигм. В настоящее время отечественные историки все более склоняются к исследовательскому плюрализму в плане разнообразия методологических подходов и концепций, встает проблема их сочетаемости либо взаимоотталкивания в освещении и объяснении конкретных проблем и сюжетов из истории советского общества.

Вряд ли кто-то возьмется оспаривать влияние западной историографии на отечественную историческую науку. Если на первом историографическом этапе западная историография являлась своего рода раздражающим фактором, либо играло роль «ветряной мельницы», с которой вели борьбу советские историки, то затем происходит ее превращение в соавтора, наставника многих современных исследователей. В диссертации при анализе отечественной историографии обращение к опыту западной историографии имеет место в тех случаях, когда это необходимо для лучшего понимания особенностей и тенденций развития отечественной исторической науки.

На наш взгляд выводы современных западных исследователей об использовании постмодернистского (впрочем наряду с другими) подхода к исследованию советского периода российской истории являются вполне правомерными. Одним из императивов, признаваемых в советской историографии являлось принятие в качестве данности реально существующей советской политической и экономической системы, демонстрировавшей определенный динамизм в своем развитии. Следовательно «официальный советский нарратив» базировался на реальных фактах. Сходство подходов советских и западных историков поэтому следует объяснять не только и не столько своеобразной «гипнотической зависимостью» историков от «официального нарратива», сколько тем, что такие объяснения тогда соответствовали уровню развития исторических знаний и понимания сущности советского периода истории, когда он еще не закончился. Сегодня в условиях когда «официальный нарратив» базируется на увлеченности идеей рынка и могучей силы его механизмов, вполне возможно через призму рынка рассматривать и советскую экономику, тем более, что как очевидно эти механизмы в той либо иной степени действовали на всем протяжении советского периода. Однако это не означает, что рынок являлся определяющей тенденцией, а плановая, командноадминистративная модель экономики была бесперспективной попыткой отхода от магистрального, рыночного пути развития экономики.

Достижение цели, поставленной в диссертации возможно при решении ряда конкретных исследовательских задач:

Во-первых, характеристики политико-идеологических и организационно-научных факторов, оказывающих влияние на развитие отечественного историографического процесса: взаимосвязь «политико-идеологической надстройки» в целом и структуры исторической науки как одной из ее составляющихопределения основных тенденций в становлении и развитии системы научных учреждений, изучающих рассматриваемый период истории, рассмотрения проблем кадрового потенциала исследователей советской истории,.

Во-вторых, анализа процесса складывания и развития основных интерпретаций в отечественной историографии по объяснению конкретно-исторических проблем политического и социально-экономического развития СССР в 1953;1964 гг.,.

В-третьих, рассмотрения развития представлений о сущности и особенностях трансформации политической системывыяснения степени изученности узловых проблем взаимоотношений власти и общества в годы «оттепели», изучения состояния исследований о роли личностного фактора в послесталинское десятилетие;

В-четвертых, выявления основных точек зрения по проблеме содержания и направленности изменений в советской экономической модели, описания динамика изучения наиболее значимых аспектов развития индустриального и аграрного секторов экономики.

При рассмотрении данной проблематики определялись ее наиболее значимые направления и аспекты, с точки зрения достигнутых результатов и перспектив исследования. К ним отнесены: черты, особенности, нашедшие отражение в исторической и экономической литературе, характеризующие сущность существовавшей тогда политико-экономической системы и изменения в ней происходившие в 1953;1964 гг.

Источниковую основу исследования составил комплекс исторической, историко-экономической, обществоведческой, мемуарной, публицистической литературы, в которой ставятся и рассматриваются различные вопросы экономического и политического развития СССР в 1953;1964 гг. Критический анализ литературы, обоснование автором собственной точки зрения на ту или иную проблему приводит к необходимости не только историографического, но и конкретно-исторического изучения темы, введения.

21 в оборот новых фактов. В диссертации используются материалы пяти центральных (ГАРФ, ЦХСД, РЦХИДНИ, РГАЭ, РАН) и ряда местных архивов, сведения, почерпнутые из различных документальных публикаций. При написании диссертации автор столкнулся с рядом трудностей, которые безусловно сказались в работе. Это количественное обилие статей, брошюр, монографий, опубликованных по различным аспектам рассматриваемой темы, особенно в первые два историографических периода. Был выбран путь выделения наиболее значимых и типичных с точки зрения использования источников, методов, концептуальных подходов и т. п., работ, которые подвергались историографическому анализу. Другая проблема — недоступность некоторых исследований, изданных в течение последнего десятилетия, в силу их отсутствия даже в центральных столичных библйотеках. Аналогичная ситуация наблюдается с рядом работ, опубликованных в 50-е гг. и списанные в библиотеках за ненадобностью и неактуальностью, а также по прозаическим основаниям (отсутствие места для хранения литературы). В силу данного обстоятельства анализировались прежде всего историографические источники, созданные на территории Российской Федерации. Современная отечественная историография является своего рода правопреемницей наиболее значительной части советской исторической науки, создаваемой российскими учеными. Обращение к работам, созданным в бывших союзных республиках происходит в диссертации лишь тогда, когда они представляют несомненную научную ценность, либо свидетельствуют о наличии серьезных тенденций, приведших к важным научно-организационным последствиям.

Заключение

.

Подводя общие итоги исследования следует отметить наличие широкого круга разнообразного историографического материала, освещающего тему. Представления о советской политической и экономической истории послесталинского десятилетия основываются на солидном фундаменте, созданном в течение двух историографических этапов. Достижения отечественных историков и экономистов в познании политической и экономической жизни представляют значительный научный интерес. В то же время очевидна связь между выводами научных исследований и их соответствие политико-идеологической конъюнктуре того времени когда они создавались. На советском этапе историографии влияние политико-идеологических факторов проявлялось в жесткой зависимости методологических основ, концептуальных построений, тематики исследований от власти и ее приоритетов. Для первого историографического периода (вторая половина 50-х — середина 60-х гг.) актуализация исследований новейшего (с 1953 г.) периода истории в русле концепции развернутого строительства коммунизма способствовала направлению значительных научных сил на данный участок. Во второй период историографии (середина 60-х — вторая половина 80-х гг.) создается теория развитого социализма с растворением в нем «великого десятилетия». Отечественные историки, следуя в русле политико-идеологического заказа, стремились внести вклад в познание советского общества. Из данной констатации следует, что советская историческая наука была ограничена достаточно жесткими политико-идеологическими границами, но в то же время развивалась: возникали новые направления, аспекты, сюжеты исследований. Анализ историографического материала показал, что провинциальные ученые в данной ситуации проявляли инициативу в генерировании идей, расстановке акцентов в исследованиях, стремясь творчески использовать небольшое пространство для «свободного маневра». Начавшийся в третий период историографии (конец 80-х — начало 90-х гг.) поиск властью исторических аналогий перестройки привел к выделению послесталинского десятилетия в качестве важного этапа на пути к истинному социализму. На втором этапе историографии (90-е гг.) власть заинтересована в распространении негативистских трактовок советской истории, в рамках которых послесталинское десятилетие служит подтверждением его принципиальной нереформируемости в либеральном направлении. Следовательно не может подлежать абсолютизации ни один из научных подходов и достигнутые с его помощью результаты. В то же время очевидна польза от извлекаемых на всеобщее обозрение исторических фактов и их интерпретация, которая будучи помещенная в конкретноисторическую ситуацию позволяет историографу вычленить истинно научное содержание и отсеять неизбежные в научном поиске' плевелы.

Обратившись к анализу научно-организационных факторов изучения темы следует отметить, что наличие соответствующих секторов отделов, кафедр в академической и вузовской науке, занимавшихся изучением советского периода истории на первом историографическом этапе позволило создать значительный кадровый потенциал исследователей. Около 10% современных авторитетных историков в различной мере обращались к проблематике послесталинского десятилетия. Наряду с традиционными возможностями, которыми располагает академическая и вузовская наука в последнее время предприняты небезуспешные попытки создания некоммерческих и негосударственных исследовательских объединений (АИРО-ХХ). Перемены в жизни общества, происшедшие за последние годы, поставили вопрос об обновлении системы подготовки историков, изменении характера и содержания научных исследований прежде всего советского периода истории. Смена общественных идеалов, теории общественного развития, смещение (и смешение) методологических принципов, исторических оценок, ухудшение материального положения работников науки и высшей школы повлекли за собой снижение престижа профессии историка. Тяжелое финансовое положение в котором находится вся отечественная наука значительно обедняет возможности ее исследовательского потенциала, ведет к появлению очередных конъюнктурных работ.

В отечественной историографии, особенно на первом этапе, предпринимались усилия по историографическому осмыслению работ предшественников. Советские историографы подводили определенные итоги, намечали перспективы дальнейшего развития исследований в рамках историко-материалистического подхода. На втором этапе наметилась тенденция отказа от «багажа» советской историографии, формирующая искаженные представления об истории отечественной исторической науки. Дальнейшие перспективы историографических исследований видятся автору в рассмотрении отечественного исторического процесса с позиций «живого древа», с выделением периодов эволюционного и революционного развития.

Ситуация с источниковой базой менялась в зависимости от политико-идеологической конъюнктуры, в режиме дозированного доступа постоянно расширялся круг источников. Данное положение позволяло исследователям делать наблюдения, выводы, верно характеризующие часть исторического полотна. В настоящее время наличие многообразных видов источников по истории послесталинского десятилетия позволяет исследователям заново осмыслить источники советского периода уже использованные на первом этапе историографии и ввести в научный оборот новые факты.

Каждое время в лице профессиональных историков вглядываясь в зеркало прошлого видит в нем прежде всего свое собственное отражение. По горячим следам событий отражение демонстрировало неоспоримые и значимые успехи в продвижении страны к коммунизму. Позднее с середины 60-х до второй половины 80-х гг. данный период истории с одной стороны растворялся в иных конструкциях (развитой социализм), а с другой стороны при некоторой девальвации представлений об успехах, достигнутых в экономической области сохранялась общая трактовка поступательного движения общества. «Перестроечные» зеркала показывали «хрущевскую оттепель» как репетицию, первую неудавшуюся перестройку. «Посткоммунистические» зеркала отразили переходный период от сталинского тоталитаризма к брежневской деградации и загниванию системы. На наш взгляд «зеркала» не могут лгать. Т. е. в любой, созданной историками картине послеста-линского десятилетия наличествуют верно схваченные, увиденные стороны, грани, цвета, элементы прошлого, но ни одна из них не дает истинного представления о нем. Так и в конце 90-х гг. «зеркало» вновь показывает и подсказывает: это была определенная и существенная перестройка, переходное состояние, но одновременно и стабильное существование в границах особого социума, в котором происходил поиск путей лучшей организации жизни, базирующийся на основных догматических постулатах, прочно засевших в душах и головах тех, кто определял и решал судьбы страны. Многое из провозглашенного и намеченного тогда не удалось, оказалось иллюзорным, утопичным, но реальные подвижки во всех сферах жизни социума позволяют видеть в этом времени в значительной степени реализацию объективных потребностей общества.

На пространстве отечественной историографии насчитываются тысячи публикаций, посвященных истории послесталинского десятилетия. Подводя итоги исследования следует остановиться на сильных сторонах процесса разработки темы. В советской историографии нашли отражение различные стороны и аспекты социально-экономических процессов, имевших место в 1953;1964 гг.: проблемы индустриальных и аграрных преобразований, НТР, рабочего класса, крестьянства и т. д. Анализ работ по данной тематике свидетельствует о раскрытии историками в рамках марксистской парадигмы проблем индустриальных преобразований в СССР. Исследователям удалось на основании обширного конкретно-исторического материала показать ход, особенности, результаты индустриальных преобразований, изменения в социально-классовой структуре советского общества. Целый комплекс проблем социально-экономического развития СССР в 1953;1964 гг. был раскрыт достаточно полно. Это касается социальной структуры, роли рабочего класса, крестьянства в жизни страны, освещения базисных явлений: производственных отношений, развития производительных сил и т. д. В литературе сложилось устойчивое представление о том, что после смерти И. В. Сталина, начались определенные трансформации в советской экономической модели. В первые два периода историографии обращалось внимание на изучении хода выработки обоснованной научной экономической политики и ее реализации. В качестве основных исторических источников выступали материалы партийных съездов, пленумов, постановления правительства по конкретным экономическим проблемам, официальная статистика и т. п. Исследовались проблемы роли и места научно-технического прогресса, совершенствования системы управления экономикой. Значительное внимание уделялось осознанию роли организационно-административных факторов, во многом определявших направленность и динамизм развития советской экономики. В третий историографический период наблюдается некоторое оживление научного интереса к этим проблемам. Предпринимаются попытки проанализировать экономическую политику с выделением различных этапов, связанных, с замедлением темпов экономического роста в последние годы правления Н. С. Хрущева. Политическая конъюнктура конца 80-х — начала 90-х гг. вновь обостряет интерес к проблеме сочетания роли и места центра и регионов в управлении социально-экономическими процессами. Часть исследователей и публицистов не преодолела соблазн, увидев в реорганизациях, проводимых во второй половине 50-х гг., стремление кардинально изменить существующую экономическую систему, перенести центр тяжести в вопросах управления из центра на места. С такими оценками не согласились ученые', внимательно относящиеся к фактами реальной истории. Они показали, что поиск повышения путей эффективности модели экономики, существовавшей в 50-е гг., происходивший в среде политической и хозяйственной элиты не затрагивало основополагающие принципы, созданной при И. В. Сталине, экономической модели. Руководству страны, во главе с Н. С. Хрущевым, не доставало понимания необходимости включения рыночных механизмов в отечественную экономику. Поэтому все поиски велись в границах общественно-экономической модели, созданной еще в довоенный период. На рубеже 50−601х гг., как убедительно показали исследователи, обострялись реальные проблемы и противоречия экономического развития СССР.

Отечественные историки, используя аксиоматику АКС продемонстрировали ее противоречия и ограниченные возможностипроявившиеся в послесталинское десятилетие. Вместе с тем перспективы дальнейших исследований видятся в отказе от однозначных толкований данного явления, изучении предпринимавшихся попыток ее реформирования.

Исследователям удалось приблизиться к пониманию истинной роли ВПК в советской экономике, вычленить механизмы его функционирования. В то же время в историографии преобладает односторонне негативистское отношение к оценке роли и места ВПК в советской истории, недооценивается органическая включенность данного явления в ткань отечественного исторического процесса. В отечественной историографии еще предстоит появиться монографическим трудам, раскрывающим двойственный (гражданский и оборонный) характер научно-технической политики СССР, проводившейся представителями высшей номенклатурымеханизм сращивания партийно-государственных, научных и военных бюрократических структур в рамках единого ВПК, показать социокультурную цену его создания.

Положено начало изучению проблемы теневой экономики в контексте данного времени. Признание существования данного явления в послесталинское десятилетие не означает наличия единства в понимании его сущности, степени проявления, последствий для власти и общества. Перспективным направлением исследований данной проблемы представляется ее рассмотрение в конкретно-историческом плане, с использованием широкого круга источников, освещающих различные аспекты функционирования теневой экономики: от анализа деятельности ее агентов до изучения форм борьбы с ними правоохранительных органов.

На первом этапе историографии значительное внимание историки уделяли позитивным сторонам социальной направленности экономики. Изучались проблемы роста реальных доходов населения, развитию жилищного строительства, торгового, бытового обслуживания, здравоохранения и т. п. В постсоветской историографии наметился крен в сторону рассмотрения негативных сторон социальной политики: акцентируются внимание на низком уровне жизни в СССР по сравнению с развитыми западными странами, дифференциации в доходах, неспособности советской экономической модели удовлетворять потребности людей в качественных товарах и услугах и т. п. Вместе с тем необходимо обратиться к исследованию реальных сдвигов, происходивших тогда в социальной сфере, их неоднозначности. Предстоит еще проанализировать эффективность государственной политики в социальной области на примере как отдельных регионов и групп населения, так и в целом по стране.

Неверно также полагать, что все проблемы, касающиеся роли организационно-административного фактора в советской экономике и его влияния на протекавшие в исследуемый период процессы, изучены достаточно полно. В последнее время в историографии появилась тенденция поиска концептуальных моделей, парадигм, объясняющих начало и конец советской экономической истории. Но, во-первых, как ни парадоксально, «советская экономическая история» еще не завершилась. По-прежнему государство определяет правила экономической деятельности, меняет их неоднократно на протяжении непродолжительного времени. Во-вторых, и до настоящего времени происходит не наращивание и кардинальная перестройка созданного в значительной степени в 50-е — 60-е гг. экономического потенциала, а его использование и «проедание». Векторы общецивили-зационного развития, понимаемого как европоцентризм, в очередной раз корректируются практикой российских реформ конца XX в.

В изучении реальной политической истории в советской историографии не было создано трудов, формирующих близкие к действительности представления о сущности о особенностях функционирования советской политической системы на переломном этапе послесталинского десятилетия. В то же время усилия советских историков способствовали формированию представлений о реализации партией своей руководящей и направляющей роли, изменениях, происходивших в послесталинское десятилетие, трактуемых как проявление демократизации, возвращения к ленинским принципам и нормам партийной и общественной жизни.

В третий период и в постсоветской историографии основное место отводится проблематике. политической истории. Выделяются три основных интерпретации: историко-материалистическая, либеральная, модернизационная. В рамках каждой из них, с позиций различных методик и ценностных оснований, исследуются изменения в советской политической системе послесталинского десятилетия. Для представителей первой интерпретации характерно признание прогрессивной, либо регрессивной направленности реформации сталинского режима. Сторонники либерального подхода акцентируют внимание на сохранившейся сущности тоталитарного режима, при некотором смягчении его внешних проявлений, видят начавшийся упадок, разложение системы. Приверженцы третьей трактовки помещают послесталинский этап в контекст российского модернизационного процесса XX века. Ни один из подходов не может претендовать на универсальность. Вместе с тем, каждая из интерпретаций позволяет в различных ракурсах увидеть события и факты. Наибольшие познавательные возможности демонстрирует модернизационный подход.

В настоящее время, в отличие от начального периода перестройки в исторической науке, когда внимание акцентировалось на выявлении «черных» и «белых» пятен в истории нашего общества, ломке укоренившихся догм, вовлечении в научный оборот новых источников, главное внимание сосредоточилось на конструктивных поисках. Идет разработка новых концепций истории советского общества, в рамках которых ученые стремятся познать сущность, социальную природу государственной власти, механизм ее функционирования, ставят вопросы об альтернативных путях развития СССР. Историки убедительно показали, что процесс «оттаивания» общественно-политической системы, созданной при И. В. Сталине, начался сразу после его ухода из жизни, а завершился в основном после отставки Н. С. Хрущева. Содержанием данного процесса стало существенное изменение роли репрессивной системы, реальный процесс политической реабилитации, демократические перемены и т. п.

В отечественную историографию прочно вошло понятие «оттепель». Однако в понимании сущности включаемого в него содержания наблюдаются явные расхождения. В традиционной интерпретации «оттепель» рассматривается как процесс общественно-политической либерализации, порожденный XX съездом КПСС. Впоследствии появились иные трактовки анализа ситуации общественно-политической и духовной сферы советского общества, свидетельствующие о том, что тенденции относительной либерализации имели место еще до XX съезда и были вызваны уходом из жизни И. В. Сталина. В современной историографии сложилось также представление о декларативном характере «оттепели». Для радикал-реформаторов «хрущевская оттепель» предстает изначально ограниченной несущими конструкциями тоталитарного режима попыткой провести «косметический ремонт», не меняющий его сути. Для национал-патриотов, напротив, «хрущевские реформы» есть ничто иное как разрушение фундамента социалистического строя в стране, предательство национальных интересов. Снизить накал и остроту страстей призваны объективные исторические исследования. Современные историки уделили значительное внимание раскрытию общественно-политического содержания «оттепели». Сложилась значительная историография XX съезда КПСС, политической реабилитации, десталинизации, проявления общественного сознания, диссидентского движения. Исследователи показали противоречивость и неоднозначность процессов, происходивших в обществе, обратили внимание на избавление власти от ряда несущих опор тоталитарного режима, что позволяет говорить об авторитарном содержании послесталинской политической системы.

Для второго этапа историографии характерно стремление значительной части исследователей отойти от изучения проблем, традиционно рассматриваемых советской исторической наукой, и обратиться к субъективным факторам — межличностному соперничеству и борьбе за власть. Усилиями отечественных историков изучены ситуация, сложившаяся в высшем эшелоне власти после смерти И. В. Сталина, расстановка политических сил, возможные направления перемен, связанные с деятельностью таких ключевых фигур как.

Г. М.Маленков, Л. П. Берия, Н. С. Хрущев. Значительное внимание уделено «делу Берия», его влиянию на общественно-политическую ситуацию, истории с «антипартийной группой», «делу Жукова», отставке Н. С. Хрущева и др. важным событиям послесталинского десятилетия. Вместе с тем ученым еще предстоит обратиться к не менее важным для развития политического процесса событиям, ввести в научный оборот новый фактический материал, обратиться к анализу деятельности не только высшей, но и региональной политической и хозяйственной элит.

Далеко не все поставленные учеными проблемы изучены достаточно полно, степень достоверности знаний нередко коррелируется потребностями политико-идеологической конъюнктуры. Использование одного ряда событий и фактов сторонниками различных интерпретаций сужает поле исследования. На современном этапе историографии по-прежнему присутствует политизированный фон в исследованиях, посвященных послевоенному периоду советской истории. В зависимости от политических пристрастий исторические фигуры послесталинского десятилетия рассматриваются через призму их изначальной вины и ответственности за преступления сталинского режима.

Социальная, атомарная история на уровне человеческого «фактора» исследована пока недостаточно полно. Перенос интереса историков с проблем, имеющих закономерный характер на проблемы стохастические, случайные, на личностный фактор, не следует переоценивать и преувеличивать. В то же время очевидно, что история России носит во многом рукотворный характер. Исследователям еще предстоит более пристально всмотреться в глубинные закономерности политического процесса, который происходит в стране на протяжении как минимум последнего столетия, чтобы понять его хитросплетения и зигзаги. В значительном массиве опубликованной литературы можно выделить большое количество балласта, устаревшего материала, часть работ принадлежит к категории добротно сработанных изделий, несущих на себе отпечаток той среды и времени когда они создались. В современной историографии послесталинского десятилетия человек по-прежнему рассматривается как определенная функция — оппозиции режиму, диссидентство и т. п. Реальные же проявления многогранной и неоднозначной жизни людей остаются за пределами исследовательских интересов историков, хотя определенные попытки предпринимаются в рамках исследования менталитета советского общества. По-прежнему, в триаде государство-общество-человек традиционно для отечественной историографии на первом плане оказывается государство и общество.

Не следует на наш взгляд переоценивать возможности и потенциал западной историографии. Отечественные историки благодарны своим зарубежным коллегам появлению многих сюжетов, направлений исследований. Однако «закон трансплантации»: переноса некоего явления с одной культурной почвы на другую зачастую дает результат, приближающийся к обратному от ожидаемого. Безусловно полезны изыскания западных ученых в области методологии, методики, предмета исследований, наконец в концептуальном плане, но если вести речь о приближении к исторической реальности, то следует признать, что наиболее глубоко в ткань истории своей страны могут проникнуть ученые, вооруженные разнообразным инструментарием.

Представляется необходимым проанализировать современную историографию послес-талинского десятилетия бывших союзных республик СССР.

Не реализованной задачей для современных историографов является интеграция достижений советской и постсоветской исторической науки в масштабных обобщающих работах. Советская и постсоветская историография по сути освещают и исследуют разные стороны, грани исторической реальности, формируют представления о них, исходя из различных интерпретационных оснований. Лишь в своей совокупности, интегрированно-сти достижений и избавлении от иллюзий и мифов они могут представлять научную ценность.

В России в конце XX века существуют потенциальные возможности для налаживания равноправного диалога власти и исторической науки, который может способствовать формированию в стране гражданского общества, объединению на основе общей истории, исторической памяти всех россиян, достижению стабильности и уверенности в будущем граждан Великой страны у которой была и продолжается нелегкая, касающаяся каждого и прорастающая через поколения история. Реализация данных возможностей зависит от политической воли, осознания и стремления провести серьезные реформы, учитывающие самобытность и исторический опыт России, в том числе недавнего прошлого, что в настоящее время представляется достаточно проблематичным.