Адыгские императивные пословицы и поговорки в сравнительном освещении

Актуальность темы

исследования. Историко-сравнительное изучение пословиц и поговорок — одно из перспективных направлений в паремио-логии. Оно успешно развивается благодаря трудам ученых-фольклористов, языковедов, историков народной культуры, психологов и представителей других смежных научных дисциплин. Рассматривая народные афористические выражения в сопоставительном плане, можно установить с одной стороны — общие сюжетно-тематические группы паремий, сходство конкретных образов и композиционной структуры, с другой же различия в конкретном вербальном оформлении и трактовке отдельных образов на разных языках и у разных народов. В результате существует реальная возможность определить долю общего и особенного в пословицах и поговорках народов, которые на протяжении многих столетий имели продолжительные контакты, общее происхождение, сходные обстоятельства существования или же, не имели ничего из перечисленного. В любом случае сам факт определения сходств и различий имеет важное значение для воссоздания общей картины мировосприятия и миропонимания, характерного для массы носителей того или иного языка.

Подобного характера работы выполнялись на базе исследования пословиц и поговорок народов Востока (Г.Я.Пермяков [129]) Африки и Америки (А.Дандис [9], А. Тэйлор [158], Г. Милнер [160], Ф. Уиттинг [156] и др.), народов Европы и мира (М.Кууси [19], В. Фойт [37], А. Крикманн [16:30] и др.) На материале народов Кавказа достаточно продуктивную попытку описания сравнительно материала, а также его представления сделала группа исследователей Карачаево-Черкессии Р. Ортабаева, М. Мижаев, С. Чикатуева и А. Сикалиев [131]. Интересные ивесьма важные с нашей точки зрения наблюдения содержатся в монографиях З.Ж.Кудаевой[62], Ц. С. Габниа [55]- Н. М. Чуяковой [97]. Однако специальных работ, посвященных проблеме сравнительного изучения пословиц и поговорок народов Кавказа или же народов обитающих за его пределами, к сожалению, до настоящему времени нет, чем и определяется наш интерес к избранной теме.

Помимо того предметом специального исследования еще не была такая важная и интересная часть паремий в плане сравнительно-аналитического изучения, которая имеет в живом обиходе императивную форму. Между тем, такие паремии представляют особый интерес для исследователя в силу уже того, что они имеют свои семантические и стилистические особенности, позволяющие говорить об особой сфере их функционирования и воздействия на аудиторию.

Цели и задачи исследования определяются тем, что для филологического анализа прежде всего требуется определить наиболее общую характеристику предмета исследования, включая тематический диапазон, частотность употребления, сферы функционирования и контекст бытования императивных пословиц и поговорок. Помимо этого в настоящей работе ставится задача охарактеризовать этнокультурную специфику функционирования паремий, характер употребления и конкретной формы выражения сходных идей средствами разных языков, эволюцию некоторых образов, постоянно представленных в разновременных записях. Главной задачей исследования мы считаем выявление или определение особенностей и специфических характеристик адыгских паремий в сравнении с сопоставимыми устойчивыми выражениями в английском, русском и других языках.

Предметом исследования стали в основном адыгские пословицы и поговорки императивного характера в их сопоставлении прежде всего с русскими и английскими, а также паремиями других народов. По мере необходимости широко привлекались и паремии утвердительно-констатирующего характера. Выбор трех указанных языков мотивирован следующими соображениями. Адыгский материал является опорным как наименее исследованный и нуждающийся во введении ею в научный обиход.

Русскоязычный и англоязычный материалы используются для создания широкого сравнительного фона. При этом принимается во внимание то, что оба эти языка не являются родственными с адыгскими и довольно далеки сами друг от друга, хотя и принадлежат к одной, индоевропейской, группе языков. Более принципиальное различие заключается в том, что русские и адыги на протяжении многих веков занимали смежные территории и имели возможность к взаимному общению и взаимообмену культурными и духовными ценностями. С англичанами же, у адыгов не было ни смежных территорий, ни длительных контактов. Нам было важно провести научные наблюдения над тем, как названные признаки сходства и различий отражаются в паре-миологическом фонде.

Методологической основой исследования стали труды известных отечественных и зарубежных паремиологов: Г. Л. Пермякова, А. Дандиса, М. Кууси, А. А. Крикманна, Ю. В. Рождественского, В. Фойта, Дж. Милнера, К. Леви-Стросса, А. Лорда и др.

Основной исследовательский метод в работе — историко-сравнительный. В центре внимания — адыгская народная афористика, рассматриваемая в ее эволюции и взаимосвязях. Типологический анализ занимает одно из важных мест, и материалом для него служат пословицы и поговорки на русском и англий ском языках. При рассмотрении вопросов формы и содержания использовались приемы этнолингвистического, статистического, структурального анализа, сохраняя при этом в центре внимания проблемы эстетического характера.

Материалом для исследования послужили публикации адыгских, русских, английских пословиц и поговорок, а также образцы названных жанров из фольклора других народов мира. Помимо того, рассмотрен достаточно обширный материал авторской афористики. Фактический материал, на котором базируется исследование, почерпнут нами из следующих источников.

Адыгские. «Адыгэ псалъэжьхэр» («Адыгские пословицы и поговорки», на каб.яз.- в двух томах. Составление и подготовка к печати А. М. Гукемуха и З. П. Кардангушева [106- 107]. Это самое большое собрание адыгских паремий, в которое включены почти все афористические единицы интересующего нас плана, зафиксированные за обозримую историю собирания и публикаций малых жанров кабардино-черкесского и адыгейского фольклора. Бесспорным достоинством данного издания является его полнота и достаточная стройность расположения материала — он развит по тематическому принципу, а в каждой группе материал дан в алфавитном порядке. Недостатком сборника является отсутствие вариантов, а также непосредственного источника, из которого взята та или иная единица. Впоследствии данное собрание было переиздано в одном томе и с тем же названием [107].

Адыгэ гущыЬжъхэр, къоджэхь-къоджэшххэр, 1уры1упчъэхэр" (Адыгские пословицы и поговорки загадки, скороговорки). Это сборник, подготовленный известным адыгейским просветителем и фольклористом М. К. Хуажевым совместно с профессором Ш. Х. Хутом [104].

Он представляет собой самое полное собрание паремиологических жанров на адыгейском языке. Так же как и предыдущий сборник, он построен по тематическому признаку с расположением материала внутри группы по алфавиту. В отличие от кабардинского сборника, его составители предпочли более дробную классификацию, осуществленную за счет того, что внутри каждой темы еще выделяются подразделы.

В связи с тем, что после издания вышеуказанных сборников, архивные фонды пополнились новыми материалами, мы пользовались хранящимися в рукописном фонде и фоно-видеотеке КБИГИ записями, которые не полностью были учтены при подготовке названных сборников [162- 163- 164]. Особо считаем нужным отметить весьма высококвалифицированные записи А. М. Гукемуха. Он не только поясняет и пытается прокомментировать каждую паремиологическую единицу, но и указывает полные данные информанта, а в случаях, когда считает это обязательным, приводит конкретные примеры употребления.

За период работы над диссертацией мы побывали в составе фольклорных и комплексных экспедиций в ряде районов Кабардино-Балкарии. В частности, мы работали в Баксанском (сел.Псыхурей), Урванском (сел.Псыгансу), Лескенском (сел.Анзорей), Черекском (сел.Аушигер) районах.

Помимо указанных основных источников мы использовали все известные публикации адыгских пословиц и поговорок с XIX века и до нашего времени (материалы П. И. Тамбиева из «Сборника материалов для описания местностей и племен Кавказа» (СМОМПК) [105]- Н. А. Цагова и А. А. Дымова — из издававшейся ими газеты «Адыгэ макъ» — Голос адыга[Ю2], серийных изданий КБНИИ (КБИГИ) [117−118- 122] и др.). Считаем уместным особо отметить три следующие публикации:

1) Подборка «Адыгские половицы и поговорки» в оригинале и с переводом на русский язык, помещенная в томе IV «Ученых записок» адыгейского научно-исследовательского института [145:254−267];

2) «Пословицы и поговорки народов Карачаево-Черкесии», адыгский материал для данного сборника подготовил известный фольклорист М. И. Мижаев. Тексты взяты из ранее вышедших в свет изданий адыгского фольклора, а также из фондов Карачаево-Черкесского НИИ [131];

3) Сборник «Псалъэжьхэмрэ псалъэ шэрыуэхэмрэ» (Пословицы и поговорки) подготовленные поэтом и фольклористом К.Г.Шаовым[149]. Этот сборник заслуживает наибольшего внимания в связи с тем, что впервые в практике публикаций адыгский пословиц и поговорок автор-составитель комментирует каждую приводимую единицу и подкрепляет комментарий примерами ее употребления в литературном или в фольклорном контексте с указанием источника цитируемого фрагмента. Выбрав один вариант как основной, он также указывает все разночтения в других доступных публикациях.

Таким образом подготовленная им книга включает в себя более 600 единиц пословиц и поговорок, сопровождаемых толкованиями и иллюстративным материалом.

Английские. В связи с тем, что фундаментальные издания английских пословиц нам были не полностью доступны, основной материал подчеркнут нами из отечественных изданий.

1. «Русско-английский словарь пословиц и поговорок. Russian English dictionary of Proverbs and sayings. [120] В этот сборник вошло около 500 единиц на русском языке с английскими соответствиями. Материал расположен в алфавитном порядке.

2. «Русские пословицы и поговорки с соответствиями в английском языке» — составитель данного издания С. Ф. Кусковская [121]. Материал расположен в алфавитном порядке, где русским пословицам и поговоркам приводится адекват и толкование на английском языке.

3. «Толковый словарь английских пословиц» Р. Райдаута и К. Уиттинга[135] - содержит 800 наиболее известных пословиц на английском языке (с переводом на русский), употребляемых в настоящее время. Каждая из пословиц снабжена толкованием, объясняющим ее смысл, особенности употребления в современной речи, а также источник ее происхождения.

4.English proverbs and sayings. Английские пословицы и поговорки. Составители М. С. Гварджиладзе и В. И. Мчедлишвили. В издании представлены английские пословицы и поговорки с буквальным переводом и параллелями на русском языке (около 1000 единиц) [114].

Также были использованы материалы научных изданий, помещенные в сети Интернет и художественная литература на английском языке.

Русский. Основным источником фактических материалов на русском языке для нас стало наиболее полное и общеизвестное двухтомное издание «Пословицы русского народа» В. И. Даля [133- 134]- а также «Словарь русских пословиц и поговорок», составитель которого В. П. Жуков [140]. Кроме них мы пользовались другими опубликованными источниками и собственными записями, произведенными при общении с живыми носителями традиции.

Научная новизна настоящего диссертационного исследования заключается в том, что впервые самостоятельным объектом исследования на большом сравнительном материале становятся паремии определенной грамматической группы — императивные пословицы и поговорки.

В результате их функционального и сопоставительного анализа мы попытались определить их место и удельный вес в системе адыгской народной афористики, выявить общее и особенное в свете сравнения их с аналогичным пословичным фондом других народов с иной языковой структурой, характер их непосредственного бытования, функции в разных художественных контекстах (фольклорной прозе и поэзии, литературной прозе и поэзии), выявить генетическую связь авторской афористики с традиционной народной паремией.

Теоретическая и практическая значимость исследования заключается в установлении общих закономерностей бытования и функционирования императивных паремий в различных жанрах адыгского фольклора и литературы, а также в обиходной речи. Результаты проведенного анализа могут оказаться полезными при написании обобщающих трудов, посвященных совокупной характеристике «малых» жанров адыгского фольклора, жанровому составу и поэтике адыгского фольклора в целом, трудов по общей теории пословиц и поговорок, а также учебников, учебных пособий и спецкурсов для филологических отделений высших учебных заведений.

Апробация работы. Основные положения и результаты исследования были изложены на конференции молодых ученых Кабардино-Балкарского научного центра РАН (Нальчик, 28−30 сентября 2004 г.) и опубликованы в материалах данной конференции, на Всероссийской научной конференции: «Современность и судьбы национальных культур» (Нальчик, 18−20 ноября 2004 г.), Международных научных конференциях: «Ломидзевские чтения».

Москва, 1−2 декабря 2005г) и «Эпический текст: итоги и перспективы изучения» (Пятигорск, 23−24 сентября 2006 г.). Одна статья депонирована в ИНИ-ОН РАН (регистр. № 60 041). Отдельной книжкой издана полностью третья глава диссертации. Две статьи опубликованы в «Вестнике Дагестанского научного центра РАН (реестровая публикация) и журнале «Литературная Кабардино-Балкария».

Структура работы.

Диссертация состоит из трех глав, введения и заключения. Во введении обосновывается актуальность избранной темы, ее теоретическая и практическая значимость, формируются основная цель и конкретные задачи исследования, определяется научная новизна, теоретико-методологические основы и степень разработанности проблемы. Здесь же дается краткий обзор истории изучения адыгских паремий с анализом наиболее значительных трудов.

В 1-ой главе, «Императивные пословицы и поговорки: общая характеристика», впервые в адыгской фольклористике предпринята попытка выявить и охарактеризовать основные особенности предмета исследования. В I-ом разделе главы, «К определению понятия императивные паремии», дана общая характеристика исследуемого явления на основе чего формируется конкретное определение предмета.

Затем определяется «Тематический диапазон императивных пословиц и поговорок». В частности устанавливается зависимость выбора формы высказывания от непосредственной цели говорящего, конкретной ситуации и содержания контекста. В третьем разделе данной главы разрабатывается теоретико-методологическая проблема инварианта и варианта в пословицах и поговорках. Обращается внимание на связь содержания высказывания с ею формой, а также определяется вероятностный диапазон варьирования последней.

Во Н-ой главе, «Этноязыковые особенности мировосприятия и структура императивных пословиц и поговорок», последовательно рассматриваются такие важные категории как «Семантическое иоле императивных паремий» (первый раздел), «Происхождение и семантические связи некоторых пословиц и поговорок» (второй раздел), «Этноязыковые особенности мировосприятия», в том числе специфика художественного предметного мира (третий раздел), а также «Некоторые особенности структуры императивных паремий».

Глава «Ситуативный художественный контекст: функциональный диапазон» завершает основную часть исследования. В ней подытоживаются результаты анализа проведенного в предыдущих главах и делаются принципиально новые наблюдения в области природы функционирования паремий. В частности дается общетеоретическое обоснование роли ситуативного контекста, а также его основных разновидностей. 11омимо того, в данной главе последовательно рассматривается характер употребления пословиц и поговорок в бытовой речи, в различных жанрах фольклора и в письменной литературе. Особое внимание обращается на характер и степень употребительности тех или иных афористических выражений в зависимости от непосредственного контекста, который составляют: бытовая речь, официальная устная речь и другие формы функционирования литературного языка в нехудожественной сфере, (СМИ, специальная литература и пр.), авторская устная поэтическая культура, роды и виды современной художественной литературы.

Заключительная часть нашего исследования посвящена констатации основных выводов из проведенного анализа. Завершает представляемую работу список литературы и использованных нами источников.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Пословицы и поговорки относятся к тем немногим жанрам народного устно-поэтического творчества, которые сохраняют свою актуальность как в традиционном обществе, так и в условиях современной цивилизации. Они активно функционируют до настоящего времени практически во всех сферах коммуникативной деятельности человека: в обыденной бытовой речи, в устной и письменной речи официальных и неофициальных средств массовой информации, в средствах телекоммуникации, во всех родах и видах использования языка в его художественной функции (в художественной литературе, театре, кино).

Императивные пословицы и поговорки представляют собой одну из весьма значительных по функции разновидностей паремий, которые, принадлежа по всем родовым признакам к названному жанру, имеют свои особенности как по форме употребления, так и по своей функции. Основное формальное отличие императивных пословиц и поговорок заключается в том, что глагол в них, как правило, стоит в повелительном наклонении. Тем самым вся фраза приобретает или позволительно-побудительный или же запретительно-предупредительный акцент. Таким образом, императивная паремия представляет собой краткое афористическое выражение, содержащее прямое указание или совет относительно того, что и как надо делать или, напротив, чего не следует делать. Данное обстоятельство усиливает эффект воздействия при помощи слова. Естественно, что пословицы и иоюворки императивною характера наиболее употребительны в сфере обучения и воспитания как в народной педаю1ике, гак и в практике ученых-педаююв. Относительно адьнской паремиологии нет ее существенных отличий от общих закономерностей, наблюдаемых у других народов Различия, в определенной степени обозначающие специфику национальною феномена, могут быть отмечены в тематических приоритетах, которые проявляются в количественных параметрах или же в частотности употребления пословиц и поговорок на ту или иную тему. Данное обстоятельство становится важным признаком, который как в зеркале отражает во всей их сложности условия исторического существования народа.

Так, например, у народа, основным занятием которого было земледелие, естественно, ожидать большого числа паремий именно на данную темуу народа, занимавшегося скотоводством, естественно, этот род занятий отразится в паремиологии. В данном случае, то есть у адыгов, и тот и другой род занятий развивались на одинаковом уровне. В то же время, занимая весьма благодатную территорию, которая также была и стратегически важной в военном и политическом отношениях, адыги вынуждены были постоянно защищаться от нападений извне. Это породило воинственность — как черту характера, оружие — как атрибут, а в области паремиологии — военную тему, как одну из важнейших. Естественно, это отразилось и в такой области паремий, как императивные пословицы и поговорки. Отсюда в предметно-тематическом диапазоне адыгских паремий фигурируют атрибуты военного быта и атрибуты хозяйственных занятий.

Еще одна характерная особенность заключается в особом внимании к этикету. Неписаный кодекс поведения, известный не только в среде адыгов, но и у многих их соседей под названием «Адыгэ хабзэ» (Адыгский этикет), довольно строго регламентировал нормы взаимоотношений в кавказском обществе. А где регламентация, там и императивы поведения.

Проведенный анализ позволяет внести некоторые коррективы в широко распространенное мнение о том, что пословицы и поговорки разных народов имеют высокую степень совпадений. Не отрицая самою этою тезиса, мы имеем основание утверждать, что он в наибольшей степени касается тематическою плана. Относительно же конкретных форм раскрытия той или иной гемы (в частности, художественною предметною мира паремий), то здесь мы видим совершенно явную об) слов 1енносп> плана выражения 01 конкретных обстоятельств. Это, прежде всего, характерные для данного этноса объективные условия существования (географическая среда обитания, степень социального развития общества, природно-климатические условия, включая флору и фауну, а также контакты с внешним миром). В данном отношении предметный мир английских паремий оказывается более многообразным, чем это мы видим на адыгском материале. Объяснение этому можно найти в том, что англичане на протяжении многих веков активно осваивают самые разные уголки планеты с разными природно-климатическими условиями, географическим положением, коренным населением и пр.

Адыги как этнос в данном отношении не настолько мобильны. Кроме того, накапливаемый отдельными группами адыгов опыт за пределами этнической территории не становится общеадыгским интеллектуальным достоянием в силу разобщенности народа.

Наряду с этим нами обнаружено определенное число пословиц и поговорок, которые сходны или близки между собой у разных народов не только в плане идейно-тематическом, но и, но конкретной форме выражения (например: «Куй, пока железо горячо" — «Не дели шкуру неубитого медведя" — «Делай, что я говорю, но не делай того, что я делаю» и др.). Подобные случаи частичных или практически полных совпадений в плане выражения не очень часты и, но нашему мнению, имеют несколько поводов для их рационального объяснения. Из них наименее вероятным является прямое заимствование. Более предпочтительно объяснить это явление или общим, более древним источником (например, намяпшки античной духовной культуры, заимствования из религиозных писаний, общих для христиан и мусульман), или же сходными, но типу обстоятельствами, которые способны породить в народном сознании сходные образы.

При изучении народного афористическою творчества очень важным обстоятельством оказалось определение понятий вариант и инвариант. Несмотря на то, что) ги понятия широко употребляются в трудах многих известных паремиологов, таких как Г. Л. Пермяков, М. А. Черкасский, М. Кууси и др., никем из ученых не проводится четкая разграничительная линия между такими понятиями как тема, вариант и инвариант. Более точно определяется, как правило, вариант, под которым все ученые единодушно признают конкретный единовременно зафиксированный текст. Таким образом, вариантыэто в чем-то различающиеся разновидности одной смысловой единицы. Отсюда Г. Л. Пермяков активно пользуется термином «смысловой инвариант». Его установку поддерживает целый ряд других ученых. Опираясь на данное суждение, мы считаем репрезентативным определить различия между собственно инвариантом и темой. Под первым мы понимаем не все суждения на одну тему и даже не все пословицы и поговорки, выражающие одну и ту же мысль, а только те, которые при единстве темы объединяются между собой использованием одних и тех же, или близких между собой опорных образов. Так, например, адыг, который не верит в сказанное ему собеседником, заявит:

АбыкЬ уи щхьэр къэгъэнцЬж.

Этим обманывай себя самого, <�а не меня>.

Русский в аналогичной ситуации скажет: Расскажи это своей бабушке.

В английском этой ситуации соответствует:

Tell that to the marines.

Расскажите эго солдатам морской пехоты.

Смысл всех трех приведенных примеров один: «меня не обманешь». Но было бы заблуждением считать их вариантами одною инварианта. Сюль же логично признавать вполне самостоятельными единицами, а не вариантами одной инвариашной единицы следующие изречения:

1. Унэ умыхъ) щЫкЬ, къуажэ ухъуну ухуемыжьз.

1 le обзаведясь домом, не пьпайся обзаводиться <�целым>селением.

2. Мэкъумыл) оп.)п мни, > и I лц > п.уей.

Запасись кормами, потом заводи скот.

Смысл обоих выражений: «вначале сделай малое, потом берись за большое». Но принципиально разная образная система делает эти два выражения вполне самостоятельными, хотя тематически они принадлежат к одному разряду. Поэтому вариантами одной пословицы или поговорки целесообразно считать только те афористические единицы, которые при общности темы совпадают хотя бы частью опорных слов.

Обратимся еще к некоторым примерам.

1. Уи щхьэ здэщымыЬм уи лъакъуэр умыхь.

Туда, где нет тебя (букв.: твоей головы), не гони свои ноги.

2. Уи лъакъуэ здэщымыЬм, уи щхьэр умыхь.

Где тебя нет (букв.: где твоих ног нет), не неси свою голову).

Формально здесь просто переставлены объекты — «голова», «ноги». По сути же смысл в обоих выражениях один: не надо идти туда, где у тебя нет дела. Естественно, что в данном случае мы имеем варианты одного итого же афористического выражения. Заметим, что иногда подобного рода перестановка акцентов, или своеобразная словесная рокировка, в корне меняет смысл. Но при эгом, что немаловажно учитывать, подобные выражения остаются на уровне вариантов одного инварианта:

1. У и фы зыр ф1ымэ, той умык! уэ — махуэ къэс уи юйщ.

Если у тебя жена хорошая, не ходи на праздник — у тебя каждый день праздник.

2. Уи фы зыр 1ейп, хьэдап>ъэ умык1уэ махуэ къэс уи хьэдагъэщ.

Если > гебя жена плохая, не ходи на оплакивание <�покойника> - у тебя каждый день оплакивание.

Достаточно было замены одною качества, как при одной и той же структуре выражение приобрело диамефально противоположное значение при одном и том же опорном образе «фыз» — «жена». Подобною характера и фа словами, при которой, как правило, смысл меняется или демоне фир>ет четко уловимые переливы значений, характерно не только для адыгских пословиц и поговорок.

Следующее обстоятельство, на которое обращает внимание рассмотренный нами разноязычный материал — это амплитуда значений пословиц и поговорок. Вопреки распространенному мнению о многозначности каждой пословичной единицы, все-таки некоторые народные афористические выражения оказываются выраженно однозначными, хотя все же это не правило, а скорее, исключение. Уместно при этом заметить, что даже при таком условии пословицы, как мы убедились в результате анализа, не является прямым указанием к какому-то одному действию. Мы считаем, что в подобных случаях проявляется родовая для всякого фольклорного произведения эстетическая функция, которая придает выражению характер обобщения и художественную организацию формы. Благодаря этому пословица всегда остается явлением словесного искусства, и как таковое оно оказывается феноменом совершенно иного порядка, нежели циркулярное предписание.

Обращаясь к истории возможного возникновения тех или иных паремий, мы вслед за другими авторами (А.А.Потебня, Ю. М. Соколов, Х. Г. Короглы и др.) отмечаем, что во многих случаях пословица или поговорка сохраняет тесную связь с нарративными жанрами фольклора (часто — с небольшими повествовательными произведениями поучительно-насгавительного или развлекательного характера). Однако вряд ли было бы справедливо объяснять все подобные случаи тем, что краткое обобщающее заключение, имеющее выраженную художественную организацию формы, неизменно возникает как резюме изложенного собьпия. Нельзя исключать тою обстоятельства, что в ходе длительного бытования краткой выразительной формулы сопровождающая ее «история» может трансформироваться до неу знаваемости Отсюда связи между nappaiивом и пословицей могут носить не только причинно-следственный характер, но и c) i)6o художественный, причем приемная фольклору родовая черта — вариативность может создать такой широкий диапазон значений, в котором полярные полюса образуют семантически различные паремиологические единицы.

Предельная лаконичность формы и высокая художественная организация пословицы и поговорки способствуют формированию четко организованной структуры каждого афористического выражения. Несмотря на строго предписываемую краткость и выразительность народного афористического выражения, в разных языках отмечается многообразие структурных форм. И если в области тематики, опорных образов, символической знаковой системы в пословицах и поговорках разных народов можно указать на заметные различия (хотя и здесь налицо много сходного), то в структурном плане можно говорить о значительной степени сходства. Это тем более неожиданно, что мы рассматриваем разноструктурные языки, в то время как пословица и поговорка в немалой степени — это явление живого языка. Отмечая структурные разновидности императивных паремий, мы выделяем во всех рассматриваемых языках односоставные, двусоставные и многосоставные паремиологические единицы. Здесь целесообразно будет вернуться к определению некоторых терминов. В частности, следует внести ясность в понятия односоставная, двусоставная, сложная разновидности паремии. Под первым мы понимаем такую формальную ор! анизацию фразы, в которой четко выражены один или оба главных члена предложения без существенных усложнений. Например:

1. Шыгьуп1астэм уемылъэпауэ.

Хлебом солью не пренебрегай. Здесь есть и глагол-сказуемое, и объекг действия, а текст ничем дру-I им не усложняется.

2.11там ущЬмыфыгъуэжОб отданном не сожалей.

Объект обозначен страдательным причастием, но оно, причастие, в данном контексте обозначает предмет, поэтому структура фразы самая простейшая.

Несколько усложненная структура: Уяужь къэк1ырэм уемыбэнС тем, кто подрастает после тебя, не связывайся.

Надо сказать, что речения с подобной несложной структурой довольно редки. Отмеченная многими исследователями двусоставность, возможно, первоначально образовывалась из объединения двух подобных простейших структур. Так, например, компонент!, I следующей устойчивой паремии в соответствии с законами элементарной логики могут существовать совершенно автономно:

Лъэщым уемыбэн, Бейм уемыдауэС сильным не борись, С богатым не тягайся.

Они больше объединяются не, но смыслу, а по идентичности структур, образуя синтаксически параллельные конструкции. Закрепляется образованное единство аллитерацией на звуки б и у (т.н. неслоговойу).

Мы предполагаем, что следующим шагом в образовании двусоставной паремии могло быть возникновение четкой логической связи между первой и второй частями. Например:

Псалъэм уемынлъ, къипсэлъым еплъ.

На того, кто говорит — не смотри, на то, что говорит — посмотри.

Иногда лошческая связь между частями закрепляется грамматической формой:

1 Узыгьэблагъэ гъэблагьэжи, Узьиъэбий гъэбиижк.

Кто 1ебя родственником считает, с тем роднись, и.

Кто тебя врагом считает, с тем враждуй.

2. Унэм зыщыгъаси, Хасэм яхыхьэДома научись, и На люди выходи.

3. ЩЬгъуэм хъуапси, Шхэгъуэм ухъуапсэжынкъым.

Во время сева завидуй (бери пример с тех, кто работает) и < тогда> во время еды не будешь завидовать.

Чем можно мотивировать существование двусоставных императивов, части у которых по смыслу почти не связаны друг с другом? Ответ на этот вопрос может быть один: общность в области формы. Это может выражаться в грамматически параллельных конструкциях, в четкой ритмической или звуковой организации или же в сочетании всех этих названных факторов.

В адыгских паремиях, как явствует из рассмотренного нами материала, а также из зафиксированного нами живого бытования, важное значение имеет характер интонирования. Говорящий обычно подразделяет фразу на ритмические периоды. Обычно они соответствуют синтаксическому строю предложения. Особенно это очевидно, когда усложнение структуры пословицы происходит за счет образования параллельных синтаксических конструкций. Примечательно, что даже в случаях, когда компоненты такой конструкции не очень пространны, они сами интонационно разделяются на две части:

Мыщэ жейр | къыумыгъэуш || Л1ы пхъанир | къыумьнъэ! убжь-Спящею медведя | не буди, Суровою мужчину | не раздражай.

Малые интонационные паузы мы обозначили одной линиеи, а основную, разделяющую фразу на две 1езы — двумя линиями.

Почти весь рассмотренный нами материал характеризовался сам по себе вне того живого контекста, в котором только и существуют пословица или поговорка. В отрыве от живой разговорной речи, художественного или иного рода текста произведение данного жанра в природе существует чрезвычайно редко. Поэтому невозможно говорить о какой-то даже относительной полноте анализа без рассмотрения того ситуативного контекста, который порождает пословичное выражение или же вмещает в себя готовую устойчивую афористическую формулу.

Во всех живых языках, видимо, существуют особые стилистические приемы, при помощи которых говорящий вплетает пословицы и поговорки в свою речь. Это, например, такие сочетания: «как говорится.», «как гласит пословица.», «как говорят.» и прочее. Особенностью адыгских языков можно считать то, что глагол часто бывает в неопределенно-личной форме и стоит в 3-м лице единственного числа: «жи» — говорит. Так же нередки случаи, когда авторство возводится к некоему древнему человеку — «пасэрей»: «.жи1ащ пасэрейм — сказал пасэрей», «пасэрейм зэрыжи1ауэ. — как сказал пасэрей». Видимо, апелляция к предку, к старшему, к древнему, старшему придавало фразе сакральный оттенок. Этому способствовало традиционное подчеркнуто почтительное отношение к старшим на Кавказе. Даже в обиходной речи использование пословиц и поговорок не просто усиливает убедительность утверждаемого, но и эстетически украшает речь. Этим пользовались и пользуются умелые ораторы в публичных выступлениях и профессиональные журналисты в своих публицистических работах. Эффект воздействия устойчивых афористических выражений настолько >ниверсален, что им часто пользуются и преподаватели — 01 школьных учителем до вузовских профессоров. В связи с изложенным есть все основания творить о редкостно широкой амплитуде сфер функционирования пословиц и иототзорок в живом разтоворпом я зыке.

Примерно такова же картина функционирования изучаемых паремий в художественной литературе и публицистике. Изменения, происходящие в социальной сфере, естественно, отражаются и на характере функционирования, как языка, так и различных жанров фольклора. Известно, что многие фольклорные жанры в условиях глобального развития коммуникационных технологий или значительно сузили сферу своего функционирования, или вовсе закончили продуктивный период своего существования.

В данном отношении, надо признать, пословицы и поговорки оказались гораздо более жизнеспособными, чем другие традиционные жанры фольклора. Но нельзя сказать, что в них не произошло никаких перемен. Так, например, если во времена, когда производились первые записи адыгских паремий (кон.Х1Х-нач.ХХ в.в.), фактически единственной формой существования была устная речь, то уже в первые десятилетия XX века они йачали получать распространение не просто через письмо, а и через художественные письменные тексты. Иными словами, они стали одним из компонентов, составляющих арсенал литературного творчества. Уже здесь, в художественном литературном тексте, поэты и писатели используют их, творчески осваивая вложенное в них народом художественное и философское содержание.

В произведениях наиболее талантливых поэтов и писателей мы видим не только прямое включение в текст народных пословиц и поговорок, но и их творческое переосмысливание вплоть до создания на основе традиционных афористических формул новых по содержанию выражений часто ироническою или травесгийною характера. Своеобразным логическим завершением творческого освоения народной афорисгики является возникновение и лк-швное функционирование афористики литературной.