Модернизация аграрной экономики на Европейском Севере России в 1930 — первой половине 1960-х гг

Аграрная модернизация — один из наиболее востребованных сюжетов в историографии истории России. В процессе трансформации аграрного общества в индустриальное осовременивание аграрной подсистемы рассматривается как важнейшая опорная точка заключительного этапа модернизации общества в целом. В историографии существует мнение, что модернизация промышленной составляющей экономики России, значимым ресурсом которой было сельское хозяйство, завершилась, в основном, в 1950;е гг. Грань же модернизационного перехода в аграрной подсистеме России, его темпы и критерии, формы до сих пор представляются малоисследованным вопросом. А ведь без ответа на него трудно делать выводы об исторической эволюции развития страны в целом, ее этапах и направленности, особенно учитывая, что до середины XX в. более половины населения России проживало в деревне, в аграрной подсистеме производилась значительная часть национального дохода страны.

Исследование охватывает Европейский Север России в границах Вологодской и Архангельской областей, Коми и Карельской республик. Европейский Север России — это огромная территория, из которой только часть (Вологодская и юг Архангельской областей) имела достаточно благоприятные возможности для земледелия и его давние традиции. Как отмечал П. А. Колесников, исследовавший сельское хозяйство и крестьянство Европейского Севера России за 300-летний период с XVI по XVIII вв., к началу XVII в. здесь уже сложилась порайонная специализация земледелия и животноводства, причем районы развитого земледелия и животноводства не совпадали1. Таким образом, Европейский Север России неоднороден в природном и экономическом отношении, его территория обладает большими различиями в пределах республик, областей и даже отдельных местностей. В 5.

XX в. в этом регионе достаточно долго сохранялся аграрный характер экономики и социальных процессов. Некоторые территории и в начале 1930;х гг. сохраняли сильное влияние «доаграрных» укладов. Часть населения Архангельской и Вологодской областей, Коми и Карелии занималась по преимуществу охотой, рыбной ловлей, т. е. продолжала вести хозяйство присваивающего типа.

Европейский Север России в процессе аграрной модернизации имел особое место. В XVI — XVIII вв., как показало исследование П. А. Колесникова, «развитие края шло в русле социально-экономической жизни страны», но уже в этот период Европейский Север был резервом людских ресурсов, используемых для осуществления проводившихся преобразований, резервом для заселения новых территорий, куда направлялись потоки людских сил и капиталов2. A.B. Островский, изучивший сельское хозяйство Европейского Севера России в 1861 — 1914 гг., пришел к выводу о том, что занятие сельским хозяйством здесь осложнялось природно-климатическими условиями, что требовало больших производственных издержек и порождало о неспособность конкурировать с сельским хозяйством других регионов. Эту специфику Европейского Севера России четко осознавала новая власть, определив еще в 1920 г., что «экономически более надежными объектами интенсификации сельского хозяйства являются пристоличные районы Москвы и Петрограда и районы юго-запада"4. В 1930;е гг. Европейскому Северу государство прочно отвело роль аграрного анклава страны: был избран своеобразный путь развития этого региона, характеризующийся высоким уровнем эксплуатации. В 1930 — 1950;е гг. основной отраслью сельского хозяйства здесь было экстенсивное земледелие (а оно имело еще свои ресурсы — до 1940;х гг. шло расширение посевных площадей), основной возделываемой культурой — зерновые. Производство велось достаточно примитивными методами — технологии обработки земли, уровень урожайности до 1950;х гг. нередко были на уровне начала XX века. К 6 середине 1960;х гг. органы власти отмечали серьезные трудности в ведении на Европейском Севере сельскохозяйственного производства. Безморозный период составлял в этом регионе лишь 48 — 52 дня, сумма активных температур была незначительна, почвы были переувлажненными и малоплодородными, слабо окультуренными, пашни, луга и пастбищасильно разобщенными. Лишь небольшая часть колхозов и совхозов была расположена близко к железнодорожным станциям (в Вологодской области в 1964 г. лишь 68 хозяйств из 420), дороги с твердым покрытием практически полностью отсутствовали. По наблюдениям историков, в колхозах Европейского Севера был чрезвычайно высок удельный вес ручного труда. Как отмечают экономисты, объем и уровень производства продуктов сельского хозяйства определялись на Европейском Севере России не только рентабельностью, но и социальной значимостью отрасли, интересами продовольственной безопасности населения региона5. Неблагоприятные для сельскохозяйственной деятельности климат и почвы, низкая техническая оснащенность, высокая доля натуральности, неразвитая инфраструктура делали процессы развития аграрной подсистемы медленными, консервативными. Тем более явно здесь проявлялись модернизационные импульсы, идущие как от государства, так и вытекающие из логики внутреннего развития. Характеризующийся многоукладностью этот регион создает благоприятные предпосылки для выяснения роли укладного фактора в процессе аграрной модернизации и при переходе к качественно более высокому уровню экономического развития.

Особенности аграрного развития Европейского Севера России в 1930 -1960;е гг. заключались в своеобразном сочетании социальных и экономических процессов. В части региона достаточно долго преобладало сельское население (в 1939 г., например, в Вологодской области селяне составляли 82% населения, что превышало среднероссийские показатели, в 1966 г. — 56%)6. В то же время 1950 — 1960;е гг. стали временем 7 стремительного сокращения численности и доли сельского населения Европейского Севера. Раскрестьянивание, особенно внешнее, массированно осуществлялось в рамках внеэкономического принуждения крестьянина, в том числе и к исполнению трудгужповинности на лесозаготовках. Работа в колхозе и лесозаготовки постепенно превращали колхозника в рабочего с земельным наделом и приводили к тому, что процессы пролетаризации крестьянства Европейского Севера России происходили и «вне» сельского хозяйства. «Пролетарство» в то же время накладывалось на рутинность и консерватизм сельскохозяйственного производства. Товаризация рабочей силы готовила базу экономической трансформации аграрного сектора Европейского Севера, начавшуюся позднее, чем в других регионах страны и происходившую при непосредственном и мощном государственном вмешательстве в этот процесс.

Начальной гранью исследования избраны 1930;е гг. — этап начала складывания колхозной системы. Как установлено в исследованиях М. А. Безнина, Т. М. Димони, Л. В. Изюмовой и др., он характеризовался определенной архаизацией аграрного устройства — изъятием земли из индивидуального пользования, восстановлением повинностей — системы внеэкономического принуждения для мобилизации и перераспределения производимого продукта, ограничением права пространственного и социального перемещения. Особенностью «возрождения» норм традиционного общества, продолжавшегося до конца 1950;х — начала 1960;х гг., было использование его потенциала для индустриализации, модернизации неаграрной составляющей экономики. Конечная грань исследования — середина 1960;х гг. — обусловлена целостностью периода эволюции аграрной подсистемы общества. К этому времени происходят кардинальные перемены в соотношении ролей аграрной и неаграрной составляющих экономики, уходит в прошлое массированное применение внеэкономических методов эксплуатации, ресурсы созданной мощной 8 индустрии начинают играть первостепенную роль в развитии сельского хозяйства.

Методологически исследование базируется на модернизационной парадигме. Модернизация в современном понимании — совокупность экономических, демографических, психологических и политических изменений, претерпеваемых обществом традиционного типа в процессе его о трансформации в общество современное. Подходы к пониманию модернизационного процесса были сформулированы в конце XIX — начале XX в. в работах Э. Дюркгейма, М. Вебера и др.9 Теоретическое развитие идеи классиков социологии получили в середине XX века. При этом акцент модернизации делался на индустриализацию экономики, в ходе которой происходит радикальное преобразование всех социальных структур традиционного (аграрного) общества 10. В рамках модернизационной парадигмы были разработаны теории вестернизации, неорганической модернизации, органической модернизации, вторичной модернизации, догоняющей модернизации, эшелонов модернизации и др. 11 В 1970 -1980;е гг. на смену отождествления модернизации с «вестернизацией» пришел период признания возможности и многолинейного развития, основанного на сложности и разнородности традиции 12. Теория модернизации в качестве теоретико-познавательной основы сегодня одна из самых востребованных макротеорий, использующаяся в качестве наиболее адекватного познавательного инструмента в изучении исторических процессов нескольких последних столетий.

Исходная точка отсчета модернизационных процессов — аграрное (традиционное) общество, характеризующееся подавляющей ролью в экономике сельскохозяйственного производства, существованием имеющего собственность крестьянства как основной массы населения и достаточно автономного крестьянского хозяйства как главной производственной единицы, основанной на семейной производственной организации, ручном 9 труде, преобладанием «натуральности» воспроизводства средств труда в сельском хозяйстве, продовольственного и непродовольственного.

1Ч самообеспечения основной части населения. A.B. Островский отмечает также, что чертами аграрного общества является соединение политической власти и собственности на землю, религиозность в качестве системообразующего элемента духовности и культуры социума14. Отметим, что исследования В. П. Данилова позволяют заключить, что развитие сельской подсистемы России в 1920;х гг. соответствовало основным критериям аграрного общества. По данным переписи населения 1926 г. 83% населения России проживали в деревне и почти целиком были заняты сельским хозяйством как постоянным и главным источником средств существования. К моменту начала коллективизации в России существовало.

17 млн. крестьянских дворов, в которых проживали 88,6 млн. душ. Мелкое крестьянское хозяйство почти полностью базировалось на применении ручного труда членов семьи, живой тягловой силы и примитивной техникисохи и плуга. Традиционная структура производительных сил и возможность их воспроизводства внутри крестьянского двора поддерживала натурально-потребительский характер крестьянского хозяйства, его автаркизм15. На этой же стадии к концу 1920;х гг. находилась аграрная подсистема Европейского Севера России. A.B. Островский подсчитал, что товарность сельского хозяйства к 1914 г. оставалась здесь невысокой и не превышала 18%, что подтверждало основной вывод его исследования о том, что «процесс превращения натурального потребительского хозяйства Европейского Севера России был далек от своего завершения"16. Схожи выводы В. А. Саблина, изучившего функционирование крестьянского двора Европейского Севера в 1917 — 1920;е гг. Его диссертационное исследование показало, что развитие сельского хозяйства на Европейском Севере к концу 1920;х гг. «не выходило за рамки традиционной, значительно архаизированной аграрной подсистемы», а северная деревня представляла собой «огромный массив.

10 крестьянских дворов, мало связанных со сферой народнохозяйственных отношений, собственное производство которых сохраняло потребительский характер"17.

Цивилизационные особенности «отстающего» развития России неоднократно озвучивались политиками, стоявшими у истоков советского варианта модернизации. И. В. Сталин отмечал: «Технико-экономическая отсталость нашей страны не нами выдумана. Эта отсталость есть вековая отсталость России, переданная нам в наследство всей историей нашей.

18 страны". Возможность ликвидировать отставание России Сталин видел в особом варианте модернизации, опирающемся на использование внутренних ресурсов, короткие сроки проведения, нацеленность на обгоняющий характер,.

Модернизационный подход к истории России впервые был применен в.

1950;е гг. В 1955 г. в США прошла конференция, материалы которой были опубликованы в виде монографии19. Уже в этом исследовании Т. Парсонс включил Россию в категорию стран, где прошла индустриализация, и имеются черты индустриального общества. Гранью, отделяющей преимущественно" аграрное и «преимущественно» индустриальное общество, как подчеркнул американский историк С. Блек, является 1861 г.

Он пришел к заключению, что Россия во многих отношениях, несмотря на специфику развития, шла по тому же пути, что и модернизировавшиеся ранее общества Западной Европы. А. Гершенкрон, участник той же конференции, определил, что одной из важнейших особенностей модели экономического развития России, является осуществление экономического рывка (под влиянием военных интересов государства), при котором основные тяготы.

01 ложились на крестьянство. Т. фон Лауэ сделал вывод о решающей роли государства в осуществлении модернизации в России, при этом Ленина и Сталина он считал наследниками Витте .

В 1990;е гг. в изучении экономических и социальных трансформаций России все чаще используется модернизационный подход. Большинство.

11 российских историков, обращающихся к понятию модернизации, соглашаются, что основная суть модернизации — переход от традиционного, аграрного общества к индустриальному, современному. Модернизация понимается ими как комплексный процесс, охватывающий все стороны жизни общества (экономическую, социальную, политическую, правовую, культурную) в ходе которого менее развитые общества приобретают черты.

23 более развитых .

Тем не менее, возможность использования концепта модернизации применительно к истории России представляется дискуссионной. По мнению В. В. Согрина термин «модернизация» можно применять к советскому периоду с большими оговорками. Он считает, что эта теория «не сводит модернизацию к индустриализации., к технологическому и материальному прогрессу», а должна учитывать «формирование свободной рыночной экономики, законодательное закрепление. .гражданских и политических прав человека, экономический, социальный, политический плюрализм». В. В. Согрин подчеркивает, что «ничего подобного в советском обществе создано не было. и подлинного фундамента модернизации в самом обществе не могло быть создано"24. По мнению же А. Г. Вишневского в советский период Россия переживала стадию модернизации. Был сделан огромной важности скачок, страна превратилась из аграрной и сельской в промышленную и городскую. Этот скачок обеспечили пять модернизаций: экономическая, городская, демографическая, культурная и социальная. А. Г. Вишневский определяет советскую модернизацию как модернизацию консервативную, проводимую при опоре на устаревшие социальные и экономические механизмы и консервируя их. Академик РАН В. В. Алексеев и его группа, изучающая опыт российской модернизации, считают, что развитие России — «российские революции и застои, беды и победы являлись плодами перехода от традиционного, патриархального, сельского, аграрного общества к современному, индустриальному, городскому,.

12 демократическому". Их выводы заключаются в том, что Россия вошла в XX.

26 век аграрной страной, а вышла индустриальной. Отметим, что, по мнению В. В. Алексеева, модернизационный процесс сам по себе является относительно независимым от капитализма и социализма, то есть он может протекать как в капиталистическом, так и социалистическом контексте. То, что СССР проходил через стадию модернизации подтверждается не только фактами гигантского экономического рывка, когда масштабы экономики страны в 1930;е гг. возросли в 4 раза, но и явлениями из других сфер общественной жизни: централизацией государства, разделением властей (хотя оно и носило формальный характер), включением широких масс населения в политический процесс, гигантскими изменениями на поприще культуры. Поэтому, подводит итог рассуждениям В. В. Алексеев, исходя из приведенных фактов, страна шла по пути модернизации в русле мирового прогресса, и нет никаких оснований отлучать ее от этого. Хотя, отмечает он, советская модернизация явно имела свои особенности — очевидный военно-политический характер, отклонение от решения задач «классической модернизации — создания полноценного рынка товаров, капиталов и труда». Последнее утверждение В. В. Алексеева, на наш взгляд скорее определяет специфичность советской модернизации, которая, в особой форме, все же была направлена на решение и этих задач. В. В. Алексеев подчеркивает, что коллективизация была подпроцессом советской модернизации на селе, проводилась в форме настоящей революции, так как произошла кардинальная смена форм собственности .

Особый вопрос в изучении модернизации — выявление критериев, свидетельствующих о степени модернизированности общества. Одним из самых часто употребляемых критериев для фиксации институциональных изменений является индустриализация общества — широкое применение.

28 машин в производстве, поддающееся количественной оценке. Однако исследователи отмечают также, что по уровню индустриализации лишь.

13 косвенно можно судить об успехах модернизациичто индустриализация связана с модернизацией, но не тождественна ей29. Другими критериями модернизации, в частности ее экономической составляющей, называются беспрецедентные скорость и размах экономического роста, использование неодушевленных источников энергии, распространение технических новаций.

О Л формирование рынков товаров, капиталов, труда и др.

Проведенные М. А. Безниным и Т. М. Димони исследования позволили выявить, что одной из важнейших характеристик модернизационных процессов является характеристика капитала, работавшего в сельском хозяйстве31. Данный подход предполагает трактовку «овеществленного труда», функционировавшего в колхозно-совхозном производстве, как капитала. Более того, в ходе вышеуказанных исследований было выявлено прямое соответствие термина «капитал», употреблявшегося в первой четверти XX в., и пришедших ему на смену понятий «основные фонды», «основные средства производства». Несмотря на то, что советская экономическая наука подчеркивала разность этих понятий, присутствовавшие в формах колхозной отчетности статьи учета основных средств производства в целом повторяли сложившуюся в начале XX века структуру описания «капитала» как совокупности зданий, сельхозинвентаря и сельхозоборудования, рабочего и продуктивного скота и др. Поэтому в диссертационном исследовании представляется вполне правомерным введение термина «капитал» для характеристики материальных ресурсов сельского хозяйства, а также использование термина «капитализация» для определения качества происходивших процессов. Под капитализацией понимается денатурализация средств производства, господство крупных форм товарного производства, складывание ситуации, при которой капитал преобладает над живым трудом в структуре производственных издержек, происходит замена семейной кооперации труда узкопрофессиональной специализацией, радикальное изменение структуры себестоимости аграрного.

14 продукта, а также роли факторов отделенной от производителя самовоспроизводящейся стоимости (капитала) и натуральных самовоспроизводящихся компонентов экономики. Отметим, что рассмотрение советской экономической политики 1930 — начала 1950;х гг. как направленной на накопление капитала, становится общим местом в историко-экономических исследованиях. Так, П. Грегори пишет об очевидности последовательного воплощения идеи накопления капитала, реализуемой в ходе «политики Великого перелома"32.

Еще один подход, реализуемый в диссертационном исследовании, -рассмотрение аграрной подсистемы в единстве существующих в ней хозяйственных укладов. Термин «уклад», как пишет исследователь российской многоукладности Н. В. Сычев, стал впервые применяться народниками, которые вкладывали в это понятие широкий смысл, включающий структуру хозяйства, устройство жизни, семьи и т. д. 33 Рассмотрение экономики советской России с позиции многоукладности было впервые применено В. И. Лениным в начале 1920;х гг.34 Осмысливался термин «уклад» и в 1920 — 1930;е гг. в ходе дискуссии об азиатском способе производства. В тот период уклад понимался как совокупность.

•jr производственных отношений. В 1950 — 1970;е гг. проблемы сосуществования различных укладов в экономике России активно обсуждались К. Н. Тарновским, П. Г. Рындзюнским, A.B. Ефимовым, А. И. Левковским, В. П. Даниловым, Ю. Н. Нетесиным, М. Я. Гефтером и др.36 Достаточно подробный историографический обзор рассмотрения проблем.

37 многоукладности дан автором диссертации совместно с М. А. Безниным. С точки зрения современной историографии под экономическим укладом понимается исторически конкретный тип экономических отношений, о о базирующихся на определенной форме собственности. Сегодня в исторической науке укладной подход становится достаточно часто используемым методологическим принципом. В частности на его основе.

15 подготовлено фундаментальное исследование об аграрной многоукладной.

2 Q подсистеме России в XX в. Заслуживают внимания работы В. А. Бондарева, анализирующего аграрную подсистему юга России 1920 — 1950;х гг. с позиции многоукладности социально-экономических отношений40. По его мнению, на территории СССР этого периода продолжал сохраняться сложнейший переплет хозяйственных укладов. Зримым выражением многоукладности в аграрной экономике являлось существование личных приусадебных хозяйств колхозников и единоличных дворов, которые сохраняли преимущественно натуральный характер или были лишь частично втянуты в рыночные отношения. Кроме того, подчеркивает В. А. Бондарев, колхозы и совхозы были качественно различными формами организации аграрного производства. Анализируя аграрную экономику с позиции многоукладности, В. А. Бондарев предлагает проводить анализ каждого уклада по совокупности таких параметров как уровень технической оснащенности, степень привлечения к производству потенциала научных знаний, степень вовлеченности в товарно-рыночные отношения, распределение прибыли (финансов, сельхозпродукции и др.), доля данного уклада в общественном производстве с учетом отраслевой специфики41.

В изучении аграрного развития России 1930 — первой половины 1960;х гг. как совокупности производственных, социальных, политических и духовных характеристик аграрной подсистемы общества к настоящему времени накоплен значительный научный опыт. В трудах В. П. Данилова, И. М. Волкова, М. А. Вылцана, H.A. Ивницкого, И. Е. Зеленина, Ю. В. Арутюняна, В. Б. Островского, А. П. Тюриной, JI.H. Денисовой, В. Ф. Зимы, В. П. Попова, О. М. Вербицкой, других исследователей проанализированы ход и методы коллективизации, демографические, производственные, социальные составляющие жизни российского села 1930 — 1960;х гг., материальное положение колхозников. Фундаментальные многотомники «История социалистической экономики СССР» и «История крестьянства.

СССР" стали своеобразным итогом осмысления явлений, нашедших отражение в классической советской историографической традиции 42. Параллельно появилась большая группа исследований, изучающих региональную специфику проблем и процессов, описанных в общероссийской историографии, среди которых можно выделить исследования по центральной России, Сибири, Уралу, другим регионам страны43. Общий вывод советской историографии состоял в оценке аграрного развития как поступательного, прогрессивного, имеющего положительную динамику.

Таким образом, модернизационный аспект развития экономики аграрной подсистемы находился в сфере основных интересов советской историографии. Отметим, что разработанная в ее рамках периодизация развития сельского хозяйства в основном совпадала с главными событийными вехами развития страны, среди которых выделялись период сплошной коллективизации (1928 — 1932 гг.), период завершения коллективизации и упрочения колхозного строя, период Великой Отечественной войны, восстановительный период, период организационно-хозяйственного укрепления колхозов и т. д. Следовательно, периодизация развития сельского хозяйства, как привило, строилась без учета внутренних экономических и социальных сдвигов в аграрной подсистеме, хотя они отчасти и отмечались авторами. Большим достижением советской историографии было определение исходного уровня развития производительных сил деревни к началу 1930;х гг. В. П. Данилов убедительно показал, что новая материальная база в сельском хозяйстве к началу 1930;х гг. еще не была создана44. К этому же выводу пришел и М.А. Вылцан45. Самое пристальное внимание историки 1950 — 1970;х гг. уделяли технической составляющей в деятельности сельхозпредприятий, определяя этот фактор как главную часть прогресса в земледелии. Так М. А. Краев выделял особый период в развитии колхозов до перехода на базу.

17 машинной техники МТС — «мануфактурный», когда происходило простое сложение крестьянских орудий производства46. Советской историографией был определен рубеж в преодолении этой стадии. В работах М. А. Вылцана грань, когда произошел переход «от конно-ручных машин и орудий живой тяги к системе современных машин механической тяги» датируется концом второй пятилетки. Автор оценивает этот переход как техническую революцию в сельском хозяйстве47. Подводя итог технической модернизации сельского хозяйства в 1930;е гг. советские историки отметили, что в техническом оснащении производящей и потребляющей зон был большой разрыв и лишь в годы второй пятилетки началась его ликвидация. При этом основная часть техники концентрировалась в районах земледельческого центра, юга, юго-востока страны, а уровень механизации в потребляющей полосе и в районах развития животноводства был на порядок ниже48. Рассмотрение технической оснащенности сельского хозяйства позволило хронологически продлить так называемую мануфактурную стадию в развитии колхозов до конца первой пятилетки49.

Проблемам технического оснащения колхозного производства уделялось большое внимание в работах Ю. В. Арутюняна, И. М. Волкова, В. Б. Островского, И. Е. Зеленина, Л. Н. Денисовой. В частности Ю. В. Арутюнян установил, что в годы Великой Отечественной войны произошло ухудшение технического обслуживания колхозов МТС. Его исследование показывает картину демодернизационных изменений в сельском хозяйстве военных лет — снижение урожайности и валовых сборов, ухудшение производительных сил деревни и т. д. 50 По общему мнению, изложенному в коллективном труде «История крестьянства СССР» в конце 1980;х гг., по многим показателям технической оснащенности материально-техническая база колхозов в результате войны была отброшена к уровню начала 1930;х гг.51 Советские историки отметили особенности сохранения материальных ресурсов в годы войны в зависимости от специализации хозяйства: по их.

18 мнению, относительно легче переносили трудности войны хозяйства животноводческого направления52. М. А. Вылцан, И. М. Волков, В. Г. Венжер сделали вывод о восстановлении в годы четвертой и пятой пятилеток материально-технической базы колхозов. И. М. Волков фиксировал, что со восстановление сельского хозяйства было завершено к 1950 г. в целом. М. А. Вылцан писал, что в 1950;е гг. материально-техническая база колхозов была поднята на новую ступень, завершилась техническая реконструкция сельского хозяйства. Он обратил внимание на то, что повышение уровня механизации означает все большую роль прошлого труда индустриальных рабочих в сельском хозяйстве54. Повышение уровня механизации сельского хозяйства в послевоенный период было зафиксировано и в исследованиях В.Б. Островского55. Таким образом, историография советского периода фиксировала продвижение технической модернизированности сельского хозяйства в 1950;е гг. Об этом же писали историки в постсоветский период. Л. Н. Денисова отметила, что после покупки колхозами Нечерноземья техники МТС, они получили возможность практически полностью механизировать подъем паров, зяби, посев и уборку зерновых 56. Региональные исследования начала XXI в. в основном подтвердили сделанные на общероссийском материале выводы. Так Н. В. Кузнецова, Т. П. Стрельцова, В. В. Филатов, С. Н. Андреенков и др. отметили послевоенное расширение материально-технической базы сельского хозяйства, хотя и происходившее вне комплексной модернизации аграрной подсистемы57.

Сравнительно новым для историографии было обращение к конкретным сюжетам о роли государства в кредитовании сельского хозяйства. В 1930;е гг. эти сюжеты частично рассматривались в статистико-экономических исследованиях58, пропагандистских материалах59, в 1950;е гг. — в описаниях порядка кредитования колхозов60. Система кредитования сельского хозяйства в 1960 — 1970;е гг. активно изучалась финансистами,.

19 экономистами61, историки же достаточно редко вводили в оборот данные о финансировании сельских хозяйственных укладов. Коллектив авторов «Истории крестьянства СССР», анализируя 1930;е гг., остановился лишь на констатации факта, что вложения государства в колхозы не превышали примерно десятой части от всех вложенных в сельское хозяйство средств62, по отношению же к остальным периодам подобные данные даже не анализировались. Вместе с тем, в отношении 1930;х гг. отмечалось, что структура капиталовложений в целом в незерновых (потребляющих) районах отличалась худшими показателями, чем в зерновых (производящих), где основная часть капиталовложений делалась в постройки и сельхозоборудование, а в незерновых районах — в скот. В 1990;е гг. Л. Н. Денисова, анализируя экономику сельского хозяйства Российского Нечерноземья, отмечала, что доля государственных капитальных вложений в ней была чрезвычайно мала и в 1930 — 1940;е гг. не превышала 1% национального дохода, возрастая лишь в 1960;е гг.64 Новая работа П. Грегори, одной из задач которой было изучение политики капиталовложений в СССР, в основном сосредоточена на исследовании проблемы капиталовложений в промышленность. Тем не менее, он отмечает присутствие инвестиционных циклов в капвложениях в сельское хозяйство, когда в 1928 — 1932 гг. размеры капиталовложений возрастали, а в 1933 ив 1937 гг. размеры инвестиций снижались, но затрудняется с определением причин происходящего. Достаточно новым для историко-экономических исследований выглядит предположение П. Грегори о сохранении до 1950;х гг. коммерческих кредитов, особенно среди торговых предприятий и сельскохозяйственных заготовительных организаций, несмотря на их запрещение после 1932 г. 65.

Большое место в работах советских историков отводилось рассмотрению такой важной составляющей процесса модернизации как товаризация продукции сельского хозяйства. Сама система изъятия сельхозпродукции в 1930 — первой половине 1960;х гг. была достаточно.

20 подробно рассмотрена в экономической литературе66. Историки, начиная с 1960;х гг., также активно занимались разработкой этой проблематики. Ю. А. Мошков рассмотрел принципы и организацию хлебозаготовок в 1929 -1932 гг., проанализировал товарность сельского хозяйства и сделал вывод о ее повышении в этот период67. И. М. Волков изучил проблему товарности колхозов в послевоенный период. Он обратил внимание на сохранение принудительных каналов товарности, несоответствие заготовительных цен.

ГО себестоимости колхозной продукции. Проблема характера товаризации сельхозпродукции была поставлена позднее. К концу 1980;х гг. в исследованиях о советском крестьянстве отмечалось, что место каналов товаризации в течение 1930 — 1960;х гг. менялось, в частности до середины 1950;х гг. усиливалась роль натуроплаты МТС. При этом определялось, что в натуроплате МТС переход продукта от одного собственника к другому производился на основе купли-продажи. В то же время было определено, что элементы натурального обмена между государством и колхозами были утрачены лишь к концу 1950;х гг.69 Тем не менее, в начале XXI в. один из авторов многотомного труда «История крестьянства СССР» М. А. Вылцан настаивал на том, что натуроплата МТС представляет собой прямой продуктообмен и в данном случае переход продукта от одного собственника к другому не опосредовался куплей-продажей70.

Целый ряд исследований рассматривал порядок налогообложения деревни. В 1940 — 1960;е гг. среди таких работ преобладали труды.

71 специалистов налоговых и заготовительных органов. Историки обратились к исследованию системы, величины, порядка и механизмов взимания натуральных и денежных налогов с колхозов и колхозных дворов лишь в 1990;е гг. При этом большая часть работ была посвящена изучению налогов с крестьянского двора72. Система налогообложения колхозов в 1930 — начале.

ТХ.

1950;х гг. была рассмотрена в монографии В. А. Ильиных. Характеризуя систему налогообложения деревни изучаемого периода, историки пришли к.

21 выводу о ее повинностном (по характеристике М. А. Безнина, Т.М. Димони), налогово-податном (по мнению В.А. Ильиных) характере. Они отмечали широкое применение внеэкономического принуждения при изъятии налогов, высокий уровень изъятия, охватывавший не только прибавочный, но и часть необходимого продукта. Проделанная в этом направлении работа позволила М. А. Безнину, Т. М. Димони, В. А. Ильиных придти к выводу о своеобразном возрождении «феодальных» механизмов в жизни деревни 1930 — 1950;х гг.

Сформировавшийся в советской историографии подход в изучении сельского хозяйства предполагал рассмотрение его в целом, а также в разрезе отдельных так называемых «секторов» — колхозного, государственного (совхозы, МТС), индивидуального.

Выше уже были названы основные работы по истории колхозов. Отметим, что в них достаточно мало внимания уделялось такой важной проблеме этого уклада как величина колхозного капитала (основных фондов), источники его накопления. Отметим, что экономисты еще в 1940 — 1950;е гг. на материалах, как правило, одной сельхозартели и небольшого временного отрезка разработали методику анализа их структуры и динамики74. В обобщающей работе «История крестьянства СССР» эта проблема, хотя и фрагментарно, но получила свое описание. Характеризуя колхозные капиталы, авторы отличают разность размеров неделимых фондов колхозов в производящих и потребляющих районах в 1930;е гг. 75 Описывая восстановление экономики колхозов СССР после войны, авторы этого труда отмечали увеличение в 1950;е гг. доли отчислений в неделимые фонды колхозов (с 18% в 1953 г. до 21% в 1958 г.), а, кроме того, структурные изменения в неделимом капитале. По сведениям, приведенным в четвертом томе «Истории крестьянства СССР», к концу 1950;х гг. в составе неделимых фондов удельный вес первоначального имущества крестьян достигал.

76 примерно 2%. Но более глубокого и системного анализа колхозного уклада в части его капиталов советские историки не делали. Этот аспект был.

22 проанализирован лишь в начале XXI в. в совместной работе М. А. Безнина и Т. М. Димони, посвященной изучению процессов капитализации в российском сельском хозяйстве в 1930 — 1980;е гг.77.

Еще одна крупная проблема, поднятая советской историографией, -история совхозов. До исследований И. Е. Зеленина и М. Л. Богденко историки практически не касались вопросов истории совхозного уклада, работы экономистов, посвященные его анализу, также были немногочисленны. Из крупных исследований начала 1930;х гг. можно отметить сборник статей об экономике совхозов под редакцией А. Теряевой, в 1950;е гг. вышла работа.

7Я.

М.И. Несмия и С. И. Неделина о финансах совхозов. В работах И. Е. Зеленина, М. Л. Богденко проанализирована материально-техническая база совхозов, проблемы специализации совхозного производства, подготовки механизаторских кадров, рентабельности производства продукции79. Важные выводы были сделаны этими авторами о месте совхозов в аграрной подсистеме. По мнению И. Е. Зеленина в конце 1930;х гг. совхозы стали ведущими сельхозпредприятиями страны, имеющими самые передовые показатели по урожайности, агрокультурному обслуживанию и т. д. М. Л. Богденко заметила, что в 1930;е гг. совхозы все же в основном играли роль примера для крестьянства, а в конце 1950;х гг. «совхозный сектор» превратился в один из крупнейших источников производства аграрной продукции. Исследования совхозов в постсоветский период были продолжены В. И. Зайдинером, С. А. Ковыневой, В. Я. Романченко и др. Так В. И. Зайдинер и С. А. Ковынева отмечают, что серьезные изменения в совхозном производстве происходят с середины 1930;х гг., в частности возрастает численность тракторов, внедряется передовая агротехника,.

ЯП повышается рентабельность. В. Я. Романченко сделал выводы о сохранявшемся высоком потенциале развития совхозного производства в 1960 — 1980;е гг., выявил недостатки государственной политики в отношении совхозов81. Важные закономерности в развитии совхозов были отмечены в.

23 монографии O.B. Горбачева. Исследуя аграрную политику государства второй половины 1940 — первой половины 1980;х гг. в плане формирования миграционных факторов, он отметил, что наибольший размах строительство совхозов приобрело в середине 1950;х гг. и продолжалось вплоть до 1966 г., после чего новые совхозы стали появляться в основном за счет разукрупнения старых. Во многом импульс создания совхозов был связан с их появлением на целине. По мнению О. В. Горбачева, при создании совхозов в этот период прослеживались две тенденции. Первая — создание совхозов взамен депрессивных колхозов, а вторая — создание совхозов в пригородных районах. При этом государство пыталось интегрировать село в городскую среду, проводя в жизнь идею сближения города и деревни. Еще одно наблюдение О. В. Горбачева было связано с направлением «совхозизации». Он отметил, что волна появления совхозов на месте колхозов двигалась с севера на юг. В целом исследователь отмечает резкое изменение роли совхозов в хозяйственной жизни страны, произошедшее в 1950 — 1960;е гг.83.

История МТС также до 1950;х гг. историками практически не изучалась. Существовало некоторое количество работ экономистов, освещавших начальный этап создания.

МТС84. Системное исследование места МТС в аграрной подсистеме было начато лишь в 1970;е гг. Основная часть работ рассматривала их роль как «индустриальных центров на селе», «места сосредоточения специалистов», «центров политического руководства колхозами"85. В 1970;е гг. появились работы М. А. Вылцана, подробно рассмотревшего историю возникновения МТС, динамику их насыщения машинами и механизмами, порядок взаимоотношений с колхозами. Однако, вопрос о месте МТС в модернизации экономических отношений аграрной подсистемы в этих публикациях не ставился, как, впрочем, и в новейших исследованиях, посвященных МТС87.

Крестьянский уклад сельского хозяйства наиболее полно был.

QO рассмотрен в указанной работе В. Б. Островского. Практически впервые в.

24 советской историографии им были рассмотрены вопросы становления института личного приусадебного хозяйства, его роль в экономике колхозного двора и аграрной подсистеме. В. Б. Островский пришел к выводу о сохранении и в 1950 — 1960;е гг. большого потенциала крестьянского уклада в производстве сельхозпродукции. Вопросы относительно характера крестьянского уклада в этот период решались, прежде всего, в экономической науке. В частности, высказывались разные мнения об «уровне социалистичности» так называемого ЛПХ. Так, Г. Котов писал в 1962 г., что «наличие ЛПХ указывает, что процесс обобществления в сельском хозяйстве не завершен» 89. Другие экономисты, например, В. Е. Григоровский и М. А. Алексеев считали, что личное подсобное хозяйство не может быть отнесено к категории «частного сектора», так как оно возникало, существовало, развивалось полностью производно от общественной собственности на средства производства90. В то же время экономисты, изучавшие личное приусадебное хозяйство, проанализировали его место в экономике страны, рассмотрели структуру трудовых затрат в этом укладе, динамику производимой продукции и другие важные аспекты его жизнедеятельности91. Изучение индивидуального крестьянского уклада значительно активизировалось на рубеже 1980 — 1990;х гг. Серьезный вклад в изучение хозяйства двора колхозников 1950 — 1960;х гг. (на материалах Российского Нечерноземья) сделал М. А. Безнин. В результате изучения крестьянских бюджетов он доказал, что вопреки сложившемуся мнению, и в этот период приусадебное хозяйство колхозного двора не являлось подсобным, а вносило весомый, а, иногда, и основной вклад в обеспечение сельской семьи продуктами и деньгами (от 50 до 70 — 90% доходов двора). Кроме того, М. А. Безнин пришел к важному выводу о невозможности наращивания хозяйственного потенциала двора в колхозную эпоху, что послужило главной причиной разрушения механизма воспроизводства двора, и стало началом «внешнего раскрестьянивания"92. Формирование политики.

25 советского государства в отношении индивидуальных хозяйств в 1930 -первой половине 1980;х гг. рассмотрел М. Н. Денисевич. Исследовав достаточно противоречивую государственную политику этого периода, он обратил внимание на то, что в колхозный период важнейшим экономическим рычагом снижения потенциала индивидуальных хозяйств было лишение скота, а также на то, что с середины 60-х гг. личные хозяйства обрели в основном потребительский характер с низкими показателями товарности. В целом М. Н. Денисевич сделал вывод о том, что приусадебные хозяйства неизбежно функционируют как семейно-трудовые предприятия, «видоизменяясь и приспосабливаясь к политико-экономической конъюнктуре и народно-хозяйственной среде"93. Большое внимание уделил проблемам развития приусадебных хозяйств колхозников в 1940 — 1950;е гг. В. П. Попов. На основании выявленного им массива ранее неизвестных историкам документов, прежде всего, из фонда Совета по делам колхозов при Правительстве СССР (РГАЭ. Ф. 9476), он изучил уровень натурального и денежного налогообложения крестьянских подворий, товарности хозяйств, их доходности, землепользования дворов и т. д. Особенностью работ В. П. Попова является привлечение документов, исходящих от крестьян, — крестьянских писем, адресованных в различные органы власти94. Близки к работам В. П. Попова по проблематике и выводам работы В.Ф. Зимы95.

Особый раздел в изучении индивидуального крестьянского уклада представляет собой история единоличного крестьянского хозяйства. Изучение этой темы начинается в 1960;е гг. статьями М. А. Вылцана и З. К. Звездина, описавших источниковые возможности документов Наркомфина СССР для изучения хозяйства единоличных дворов96. Их исследования показали высокую роль доходов от неземледельческих занятий в экономике единоличников. В 1970;е гг. исследования единоличных хозяйств продолжались на материалах регионов Западной Сибири и Нечерноземья 97. Н. Я. Гущин, Г. С. Сергеев и др. проанализировали.

26 особенности государственной политики в отношении единоличных дворов, состояние их производительных сил, место в социальной структуре деревни. Общий вывод исследователей состоял в том, что единоличный двор к моменту завершения сплошной коллективизации являлся структурой отживающей и отсталой. В 1990;е гг., тем не менее, историки несколько раздвинули хронологические рамки существования единоличного хозяйства. И. Е. Зеленин изучил динамику численности единоличных дворов и государственную политику в отношении единоличников в период 1933 -1935 гг.98 Он обратил внимание на достаточно большую численность единоличных дворов и в середине 1930;х гг. М. А. Вылцан сделал выводы о продолжении жизнедеятельности единоличных хозяйств на протяжении 1930;х гг., в течение которых происходила деградация их хозяйства, сокращались расходы на покупку средств производства, увеличивалась доля неземледельческих заработков 99. В. А. Ильиных, обратившись к рассмотрению единоличных дворохозяйств Сибири конца 1920;х — начала 1940;х гг., описал их историю, как историю, прежде всего, процесса.

100 ТТ «раскрестьянивания. По его мнению, в изучении хозяйства единоличных дворов существует достаточно много трудностей, связанных с особенностью источниковой базы, основу которой составляет налоговая статистика с неясными критериями отнесения дворов к категории единоличников. Исследователь пришел к выводам о процессах обнищания единоличных хозяйств в 1930;е гг., сокращении их обеспеченности землей и рабочим скотом, что, как подчеркивает В. А. Ильиных, было важнейшим показателем процесса раскрестьянивания. Во второй половине 1930;х гг., исходя из исследования В. А. Ильиных, занятие сельским хозяйством уже не является для единоличников основным, а приобретает подсобный характер.

В зарубежной историографии аграрного развития России все указанные выше проблемы также вызывали большой интерес, хотя оценочные моменты в отношении отдельных периодов развития аграрной.

27 сферы были достаточно негативными. Еще в конце 1930;х — 1950;е гг. в советологии обсуждалась концепция «аграрной колонизации» в СССР. Утверждалось, что в 1930 — 1940;е гг. в стране осуществлялась беспрецедентная эксплуатация крестьянства, в то время как советское сельское хозяйство оставалось отсталым, архаичным, полуфеодальным. Отмечалось, что свидетельством отсталости советского сельского хозяйства служит чрезмерная доля зерновых в посевных площадях, мануфактурный характер производственных процессов, отсталые технологии и т. д. Оценивая государственную политику в отношении деревни, советологи писали о диспаритете цен на продукцию промышленности и сельского хозяйства, что поглощало доходы колхозов. Большое внимание уделялось описанию внеэкономического принуждения крестьян в период коллективизации и в последующие годы, фактам нехватки продовольствия и голода. В частности роль МТС оценивалась как деятельность «по отбору продовольствия и полицейского органа». В то же время эти исследователи обращали внимание на значительные перемены в экономическом строе сельского хозяйства СССР, произошедшие после 1953 г. 101 В частности В. П. Марченко писал о «новой экономике колхозов», начало которой относилось к 1953 г., а окончательное формирование к 1958 г., когда произошла реформа МТС, что способствовало «огромному развитию товарно-денежных отношений в системе колхозного хозяйства», и был введен новый порядок заготовок сельхозпродукции. По его мнению, переход на систему денежных расчетов государства с колхозами позволил колхозам окончательно влиться в «систему советских экономических отношений» и «советского.

1 ГК*} ценообразования". Однако и в этих условиях многие исследователи отмечали сохранявшийся в сельском хозяйстве СССР архаизм. Так Р. Дюмон в начале 1960;х гг. писал, что производительность крестьянского «двора с одной коровой» остается низкой, приусадебный участок обрабатывается почти без применения тягловой или механической силы, личный скот лишен.

1 пл ветобслуживания и т. д. В 1960;е гг. западная наука все больше внимания уделяла изучению конкретных итогов деятельности сельского хозяйства СССР. Подсчитывалось производство зерна, мяса, молока, определялась урожайность сельскохозяйственных культур и ее перспективы, исследовалась производительность труда в сельском хозяйстве, уровень производства сельскохозяйственных машин, возможности и итоги электрификации сельхозпроизводства. На основании изучения этих данных западная наука делала вывод о низкой эффективности сельскохозяйственного производства в СССР. К середине 1960;х гг. характеристики советского сельского хозяйства сводились к тому, что оно «остается спящим гигантом, вечным тормозом советской экономики» 104. Несмотря на изменения в экономике деревни, западная советология подчеркивала, что отношения крестьянства с властью оставались традиционными, с жесткой системой действий режима в отношении села. Об этом писали М. Левин, Ш. Фицпатрик и другие историки105.

Множество проблем развития аграрной экономики проанализировали экономисты советского периода: изменения величины основных фондов, динамики капиталовложений, накопления, валового производства и т. д. Советская экономическая наука конца 1950;х — 1960;х гг. отмечала разность процессов и экономических механизмов, действовавших в аграрной подсистеме до 1950;х гг. и в так называемый «послесталинский» период. В работах экономистов обращалось внимание на медленный процесс накопления в колхозах, натуральность отношений в селе 1930 — начала 1950;х гг., сохранение в этот период большой роли личного приусадебного хозяйства в аграрной экономике106.

Подход к изучению аграрного развития России в XX веке с точки зрения модернизации уже апробирован в исторических исследованиях. Процессы развития уральской деревни в первой половине XX века рассматривает под углом модернизации Г. Е. Корнилов. Он обращает.

29 внимание на постепенное увеличение уровня механизации, урожайности и т.

107 д. В то же время предложенный в его работах термин «агропереход» для обозначения трансформации в аграрной сфере вряд ли можно назвать удачным, ибо он не отражает сути происходящих в аграрной подсистеме перемен. По мнению автора в ходе «агроперехода» шло утверждение частной собственности на землю, внедрение прогрессивных сельскохозяйственных технологий, механизация и усовершенствование техники, развитие рыночных отношений и кооперации, преодоление консервативных представлений крестьянства о смысле и задачах земледельческого труда и т. д. Г. Е. Корнилов определяет первую фазу «агроперехода» хронологическими рамками первой половины XX века и связывает с переходом от экстенсивных систем земледелия к интенсивным. Он отмечает, что, тем не менее, специфика сталинской модернизации заключалась в том, что этот агропереход оказался несостоявшимся108, а к началу XXI века развитие интенсивных систем земледелия было остановлено.

В.В. Наухацкий, исследуя модернизацию сельского хозяйства и раскрестьянивание российской деревни в 1960 — 1990;е гг., отмечает, что есть все основания рассматривать аграрную эволюцию России XX в. в контексте универсальных общемировых закономерностей. Он пишет, что аграрные преобразования были процессом модернизации сельского хозяйства, формой трансформации традиционного общества в индустриальное. Необходимость ускоренной модернизации, реализованная в рамках различных социально-политических моделей общественного устройства, определила и специфику аграрной эволюции России, и преемственность аграрных преобразований на различных исторических этапах 109. Анализируя процессы аграрной модернизации, автор останавливается на таких проблемах как роль сельского хозяйства в национальном доходе страны, динамика капитальных вложений в сельское хозяйство, увеличение основных фондов сельского хозяйства.

Л.Н. Мазур, оценивая опыт интенсификации сельскохозяйственного производства в СССР в 1960 — 1980;е гг., отмечает, что наиболее интенсивная модернизационная перестройка сельского хозяйства приходилась на этап 1930 — 1980;х гг., при этом проводилась она под лозунгом социалистических преобразований. В то же время общая направленность и решаемые задачи являлись вполне закономерными и были связаны с превращением сельскохозяйственного труда в разновидность индустриального .

В.А. Бондарев, уже упоминавшиеся работы которого посвящены исследованию модернизации деревни Дона, Кубани и Ставрополья 1920 -1950;х гг., отмечает, что советской модернизации села была присуща такая качественная черта как фрагментарность, что ярко проявлялось в сохранявшейся в 1930;е гг. многоукладности111.

Работы некоторых историков посвящены региональной специфике модернизации. Так В. И. Коротаев отмечает, что специфическими особенностями модернизации Русского Севера в конце XIX — первой трети.

XX в. являлась большая роль традиции, что затрудняло ее ход, и в то же время ускоренная модернизация в лесопромышленном комплексе 112 .

Особенности модернизации сельского хозяйства Европейского Севера.

России в XX в. обсуждались на конференции «Европейский Север России: традиция и модернизационные процессы», состоявшейся в Вологде в 2006 г.

В частности М. Н. Глумная отметила, что в колхозах Европейского Севера.

России в 1920;х — 1930;х гг. проявлялось сочетание модернизационных тенденций, выражавшихся в появлении в сельском хозяйстве сложной техники, внедрении новых технологий, новых форм организации труда, и традиции, что проявлялось в сохранении некоторой аналогии восприятия 1 крестьянами функций общины и колхоза. С. Г. Карпов, оценивая процессы модернизации в аграрном секторе экономики на Европейском Севере России в 1960 — 1980;е гг., отметил, что основные успехи на этом этапе были.

31 достигнуты в области технической составляющей модернизации, в индустриализации сельскохозяйственного труда и т. д. В то же время модернизационный импульс, приданный развитию сельского хозяйства в.

1950;е гг. постепенно затухал114.

Изучение аграрного развития Европейского Севера России в 1930 -1960;е гг. базировалось на традиционной для советской историографии идее прогресса. Аграрная подсистема Европейского Севера России в начале.

1930;х гг. характеризовалась не столько через статические и динамические процессы, сколько в разрезе стоящих перед ней задач. Авторами такой литературы были партийные и хозяйственные деятели региона. В их работах описывались особенности развития сельского хозяйства Европейского Севера — широко применявшиеся примитивные орудия обработки почвы, высокие затраты труда в производстве сельхозпродукции, необходимость сочетания сельского хозяйства и лесозаготовок115. Уже в начале 1930;х гг. анализировался опыт развития первых колхозов116, ставились задачи их деятельности. Например, В. Сибиряк в 1932 г. подчеркивал, что «вся сумма мероприятий по технической реконструкции сельского хозяйства должна быть направлена на ликвидацию зерново-навозных, в основном потребительских форм сельскохозяйственного производства, унаследованных от мелкого крестьянского хозяйства и способствовать максимальному развертыванию крупного высокотоварного социалистического животноводства"117. До начала 1960;х гг. работы по развитию сельского хозяйства Европейского Севера России продолжали готовиться, в основном, сотрудниками партийных пропагандистских структур. Эти книги, как правило, описывали быстрое восстановление послевоенной деревни, преимущества колхозного строя в этом процессе, противопоставляли дореволюционное, доколхозное состояние села его развитию в коллективизированный период118.

Важным этапом осмысления процесса аграрной модернизации на Европейском Севере России стали работы экономистов, изучавших развитие села, написанные в 1960 — 1970;е гг. В работах Д. А. Коновалова, Т. Г. Каляновой, Г. В. Канева, В. В. Беляева, Г. И. Степанова, Л. А. Габова, М. Ф. Сычева, Ю. В. Седых, П. В. Мордвинцева и др. анализировались проблемы экономического развития северной деревни с конца 1950;х гг.: состояния основных фондов, их структуры, урожайности, себестоимости сельхозпродукции, капиталовложений, рентабельности и эффективности. Что особенно ценно, часть этих работ анализирует процессы в динамике, дает сравнительные показатели развития колхозов и совхозов, описывает методику экономических расчетов в разные периоды119. Большой вклад в изучение сельского хозяйства Европейского Севера внесли исследователи, работавшие в отделе экономики Коми филиала АН СССР. В частности в их работах изучалась рентабельность сельскохозяйственного производства Европейского Севера, процессы его специализации и концентрации, использование земельных фондов, проблемы снижения себестоимости и т. д. По их мнению, ресурсы сельского хозяйства региона к концу 1960;х гг, реализовывались не полностью по причине недостаточности капиталовложений, неразвитой инфрастуктуры, нерационального использования основных капиталов и др.120 По одной из самых сложных в изучении периода — проблеме «достаточности» капитала в аграрном секторе Европейского Севера России и механизма его работы, экономисты пришли к выводу о росте уровня капиталовложений в сельское хозяйство за годы существования колхозного строя, наращивании основных фондов сельском хозяйством. В то же время они отметили, что эти экономические процессы происходили неравномерно внутри региона и укладов, а уровень и размеры накопления к концу 1960;х гг. были меньше, чем в других регионах страны.

Работ историков, посвященных развитию «общественного» сельского хозяйства Европейского Севера в 1930 — 1960;е гг., не так много. Группа.

33 исследований, подготовленных в конце 1950;х — начале 1970;х гг., изучала процессы коллективизации в северной деревне. В. Н. Давыдов, Л. А. Беданова, К. В. Некрасов анализировали реализацию политики коллективизации и раскулачивания, деятельность сельских партийных организаций, политотделов МТС и совхозов в этом направлении, динамику коллективизации крестьянских хозяйств и т. д. 121 Несмотря на то, что главным лейтмотивом этих работ было описание преимуществ коллективного хозяйствования перед индивидуальным, выводы о признании крестьянством выгод колхозной жизни, многие приведенные в работах факты, статистические данные не утратили своей актуальности и в нынешней историографической ситуации. Так Л. А. Беданова обратила внимание на невысокую товарность дворов до коллективизации (не более 2% валовой продукции), низкую техническую оснащенность сельского хозяйства, большую роль неземледельческих занятий в жизни крестьян, особенно в Архангельской губернии122. К. В. Некрасов сделал вывод об отставании Северного края в уровне механизации от средних показателей по СССР123. Г. Ф. Доброноженко, исследовавшая коллективизацию на Европейском Севере России уже в 1990;е гг., обратила внимание на то, что в ходе образования колхозов решались также и задачи развития лесозаготовок и обеспечения их рабочей силой. Она пришла к выводу об отсутствии большой специфики в процессах коллективизации в северной деревне по сравнению с другими регионами страны. Историографически новыми сюжетами в ее работе было рассмотрение динамики крестьянских протестов против коллективизации, изучение политики в отношении так называемых кулаков в Северном крае124. Некоторые результаты коллективизации были изучены М. Н. Глумной. В частности она обратилась к рассмотрению развития базарной торговли в Северном крае в 1930;е гг. и в период Великой Отечественной войны125. По ее мнению в 1930;е гг. (после 1932 г.) колхозы и колхозники выступали активными агентами базарной торговли, хотя сеть.

34 базаров сокращалась. В годы Великой Отечественной войны объемы базарной торговли на Европейском Севере снизились, хотя участие в ней хозяйств колхозников свидетельствовало о продолжении действия рыночных механизмов и в условиях советского общества.

Ряд работ историков посвящен изучению истории послевоенной северной деревни. В монографии Д. В. Милохина и А. Ф. Сметанина, вышедшей в 2005 г., рассмотрены вопросы развития коми деревни в 1946 -1958 гг.: подробно охарактеризованы последствия войны для села, особенности послевоенной аграрной политики, хозяйственное развитие колхозов и колхозных дворов 126. В приложениях к работе представлен обширный статистический материал о развитии коми колхозов в этот период. Авторы приходят к выводу о кризисной ситуации в коми колхозах второй половины 1940;х гг. и поступательном развитии сельского хозяйства в 1950;е гг.: нарастании денежных доходов сельхозартелей, стоимости основных средств производства, увеличении валовой продукции сельского хозяйства.

Послевоенному аграрному развитию Карелии посвящена монография Е. И. Клементьева и A.A. Кожанова (1988 г.) 127. Они обратили особое внимание на слабость колхозов Карелии, характерную для отсталых хозяйств многоотраслевую структуру, неудовлетворительное техническое обеспечение колхозов и совхозов во второй половине 1940;х гг., высокий удельный вес ручного труда в них. Рубежом изменений в аграрной сфере Карелии стало массовое преобразование колхозов в совхозы в конце 1950;х гг.

Особенности развития северной деревни в 1960;х гг. достаточно подробно были описаны A.A. Поповым и А.Ф. Сметаниным128. Они отметили, что магистральными направлениями аграрного развития Европейского Севера России в этот период являлись совхозизация, рост капиталовложений государства в сельское хозяйство (особенно после 1974 г.), концентрация производства, механизация и специализация сельского хозяйства.

Большое внимание историки северных научных центров уделяли анализу трансформации крестьянского двора в колхозный период. Как установила М. Н. Глумная, деформация крестьянского хозяйственного уклада происходила наиболее быстрыми темпами в единоличных хозяйствах, которые фактически прекратили свое «крестьянское» существование к.

100 началу 1940;х гг. Гораздо более долгой была крестьянская судьба колхозного двора. М. А. Безнин доказал, что даже в первой половине 1960;х гг. колхозный двор являлся одной из основных ячеек экономической жизни аграрной системы Нечерноземья, играл ведущую роль в продовольственном обеспечении семьи, сохранял структурные элементы крестьянствования в сельской жизни130. С этим выводом солидаризировалась.

О.В. Артемова, исследовавшая крестьянский двор Европейского Севера на.

1 ^ 1 этапе 1930 — 1940;х гг. Высочайший уровень эксплуатации северной деревни проявлялся в действовавшей здесь в 1930 — 1950;е гг. полномасштабной системе крестьянских повинностей, исследованной М.А.

1 «Х0.

Безниным, Т. М. Димони, Л. В. Изюмовой. Трансформацию хозяйства двора Европейского Севера России в 1960;е гг. и более поздний период установили в ходе исследований структуры бюджета семьи М. А. Безнин, С. Г. Карпов, Н. В. Савина, К.А. Гулин133. При этом они отметили, что раскрестьянивание бюджета происходило здесь быстрее, чем в среднем по стране.

Таким образом, историографический обзор позволяет установить, что система исторических представлений об аграрной модернизации на Европейском Севере России в 1930 — первой половине 1960;х гг. находится в начальной стадии формирования. Наблюдается неравномерность изученности процессов модернизации в разных укладах, узкая тематическая направленность описываемых сюжетов, их хронологическая «замкнутость». Историки обращаются к описанию достаточно традиционных количественных характеристик аграрного развития региона, не предпринимая, как правило, попыток охарактеризовать качественные.

36 изменения в аграрной подсистеме 1930 — первой половины 1960;х гг. Практически не предпринимались попытки проанализировать величину важнейшего модернизационного ресурса — капитала, источники его накопления, роль и место различных сельскохозяйственных укладов в процессе экономической модернизации, механизмы модернизационных вторжений государства в аграрную экономику. Не выявлялись этапы модернизационных процессов, не определялись критерии системных изменений в экономике сельского хозяйства 1930 — первой половине 1960;х гг.

Цель диссертационного исследования — изучить процесс трансформации экономики аграрной подсистемы Европейского Севера России. Для этого предполагается решить следующие задачи:

— анализ динамики величины аграрного капитала Европейского Севера России в 1930 — первой половине 1960;х гг.;

— определение источников накопления капитала, выяснение их соотношения в течение 1930 — первой половине 1960;х гг.;

— выявление соотношения факторов производства в аграрной подсистеме в исторической динамике;

— изучение экономических механизмов аграрной модернизации в 1930 -первой половине 1960;х гг.;

— исследование роли хозяйственных укладов в аграрном производстве Европейского Севера России в 1930 — первой половине 1960;х гг.;

— изучение становления финансовой и товарной инфраструктуры сельского хозяйства;

— определение места института МТС в аграрной модернизации Европейского Севера России;

— исследование специфики и региональных особенностей аграрной модернизации на Европейском Севере России в 1930 — первой половине 1960;х гг.;

37 нахождение хронологической грани перехода аграрной подсистемы Европейского Севера России от традиционного общества к индустриальному.

Объектом исследования избрана аграрная подсистема Европейского Севера России в единстве ее элементов и характеристик. Предметом исследования является процесс трансформации аграрной экономики на этапе перехода от аграрного общества к индустриальному.

Диссертационное исследование опирается на обширный комплекс архивных и опубликованных источников.

Состояние аграрной экономики было предметом постоянного пристального внимания различных властных органов и структур. Следовательно, важнейшим источником по истории сельского хозяйства являются решения Коммунистической партии и советского государства (материалы партийных съездов и пленумов, Постановления ЦК КПСС, решения Совета Министров, указы президиума Верховного Совета СССР и пр.). Основная часть использованных в работе подобного рода документов опубликована134 и достаточно давно введена историками в научный оборот. Большой интерес для исследования представляли также директивные материалы и местные варианты центральных решений. Источники этого ряда в основном извлечены из архивных фондов (РГАЭ, Г АРФ, ГААО, ГАВО, ВОАНПИ). Особенностью работы с такими источниками является необходимость выявления текстуально обозначенных решений, свидетельствующих о процессах аграрной модернизации. Особенно пристально изучались постановления, решения, директивы, указы, касающиеся порядка формирования капиталов сельского хозяйства, системы капиталовложений, налогообложения разных категорий хозяйств, проблем отчуждения сельхозпродукции и др. Основные документы такого рода анализируются в соответствующих главах и параграфах работы.

Регулирование процессов экономической модернизации в аграрной подсистеме России, как правило, находилось в центре политического.

38 внимания государства. С 1929 по 1965 г., исходя из данных хроники событий и фактов «Экономическая жизнь СССР"135, было принято 129 решений ЦК ВКП (б) — ЦК КПСС, СНК (СМ) СССР, Верховного Совета СССР и т. д. по вопросам экономики сельского хозяйства. Наибольшее количество решений за этот период, модернизирующих аграрную экономику, было принято в 1930 г. (13 решений) и в 1965 г. (10 решений). Это вполне объяснимо спецификой периодов начального становления колхозного строя, нуждавшегося в законодательном оформлении, и крупных изменений в аграрном строе, законодательно оформившихся в 1960;е гг. Довольно значительным было количество решений власти, касающихся экономической сферы в сельском хозяйстве, — в 1933 г. (9), в 1940 г. (8), в 1929, 1932 и 1962 г. (по 7 решений). Как видим, основная часть решений в целом за период 1930 -первой половины 1960;х гг. приходилась на 1930;е гг., когда оформлялись отношения государства с колхозами — основным экономическим субъектом в сельском хозяйстве страны.

Анализ направленности модернизационных решений государства показывает, что в 1930 г. основная их часть регулировала становление колхозной системы (5 были посвящены колхозам, 3 — взаимоотношениям МТС с колхозами). В 1932, 1933, 1940 г. основная часть модернизационных импульсов государства касалась оформления системы и видов отчуждения сельхозпродукции, что напрямую было связано с товаризацией сельхозпроизводства, хотя и происходившей в специфической форме. Этому же вопросу была посвящена основная часть постановлений, вышедших в 1953, 1958, 1965 г. В этот же период происходили крупные изменения в каналах, формах и способах товаризации сельхозпродукции, вписывающие сельхозпроизводство в сферу действия рыночных отношений.

Технологические проблемы модернизации сельского хозяйства наиболее интенсивно звучали в 1962 г. (4 из 7 принятых постановлений были.

39 посвящены вопросам производства минеральных удобрений, улучшению качества сельхозмашин, использованию авиации в сельском хозяйстве и т. д.).

Относительно небольшим количеством модернизирующих аграрную экономику государственных решений отличалась вторая половина 1930;х, 1940;е гг., период с 1955 по 1957 г., конец 1950;х — начало 1960;х гг. Это были периоды либо действия сложившейся линии государственной политики (1930 — начало 1950;х гг.), либо время обсуждения и проработки новых линий развития модернизирующего экономику законодательства.

В целом, анализируя период 1929 — 1965 гг., можно заметить, что наиболее часто государственная политика экономической модернизации сельского хозяйства касалась регулирования системы отчуждения сельхозпродукции (22 решения) и функционирования колхозного строя (20 решений). Такая тесная взаимосвязь в количественной стороне политических решений показывает ключевую роль этих составляющих в модернизации аграрной подсистемы России. Значительное внимание уделялось решениям, связанным с вопросами технологической модернизации сельского хозяйства (20 законов было принято относительно МТС и других аспектов технологии сельского хозяйства). Финансово-кредитные вопросы, касающиеся сельского хозяйства, поднимались в 12 решениях. Большое значение в государственной политике придавалось развитию главных отраслей сельского хозяйстваземледелию и животноводству (19 постановлений). Меньшее внимание в государственном законодательстве уделялось вопросам деятельности совхозов (6 законодательных актов), взиманию сельхозналога (6 документов), электрификации сельского хозяйства (5 документов). Самый низкий уровень интереса законодателя наблюдался по вопросам деятельности сельхозкооперации (2 решения) и личного приусадебного хозяйства (2 решения непосредственно относительно личного хозяйства). Видение государством процесса модернизации аграрной экономики в 1930 — первой.

40 половине 1960;х гг. фактически исключало эти сегменты в качестве возможных вариантов осовременивания сельского хозяйства.

Интересен вопрос о «плотности» государственных модернизационных решений по вопросам сельского хозяйства. Выше уже шла речь о том, что в целом наибольшее количество постановлений приходится на 1930;е гг. и на первую половину 1960;х гг. — периоды крупных изменений в экономике сельского хозяйства. В остальное время составляющие модернизационного курса привлекали внимание законодателя также неравномерно. Например, решения, оформившие колхозную систему, принимались в основном в 1930;е гг. В эти же годы была принята основная часть постановлений, регулирующих систему кредитования сельского хозяйства. Второй «всплеск» решений по этой сфере отношений произошел в 1964 — 1965 гг. Часть крупных модернизационных решений, касающихся аграрной сферы, принятых в начале 1930;х гг. (об МТС, системе сельхозналога, системе отчуждения сельхозпродукции), были трансформированы в 1953 — 1958 гг. Постановления о технологической модернизации сельского хозяйства массированно появились в первой половине 1960;х гг. Модернизационный курс сельского хозяйства, оформившийся в начале 1930;х гг., был «завязан» на колхозную систему, ее взаимоотношения с МТС и специфичное отчуждение сельхозпродукции. Во второй половине 1950;х — первой половине 1960;х гг. все большее значение в модернизации сельского хозяйства придавалось технологической модернизации, изменению действия финансово-кредитных механизмов, трансформации «принудительности» отчуждения сельхозпродукции.

Важным источником являлись материалы обсуждений партийных и государственных решений, где содержится аргументация руководителей партии и правительства тех или иных вариантов развития сельского хозяйства. Такого рода материалы извлекались из выступлений на съездах, совещаниях, в дискуссиях государственных и политических деятелей. Они.

41 опубликованы как отдельные сочинения, в собраниях сочинений или иных сборниках документов136.

Богатейшие сведения об аграрной модернизации дает комплекс статистических материалов, отложившихся в фондах статистических органов союзного и российского уровня (РГАЭ. Ф. 1562 — ЦСУ СССРГАРФ. Ф. А-374 — ЦСУ РСФСР), в фондах Министерства сельского хозяйства СССР (РГАЭ. Ф. 7486), а также фондах областных (республиканских) статистических управлений. Отношение историков к статистическим исследованиям советского времени нельзя назвать однозначным.

A.П. Тюрина, одна из первых советских исследовательниц поднявших этот вопрос, обращала внимание на то, что в сельском хозяйстве советского периода метод сбора информации нередко искажал реальные показатели: в частности это касалось данных об урожае зерна. Имел место двойной счет одной и той же продукции, опубликованные же в статсборниках материалы не полны по составу, цифровой материал оказывается несопоставимым в силу разнородности методик, положенных в основу статистических.

137 разработок и т. д. На эти же моменты обращали внимание И. Е. Зеленин, 1.

B.П. Попов и другие историки. Действительно, при работе со статистическими данными, особенно опубликованными, следует соблюдать определенную осторожность, проверять их через сопоставление со статистическими данными, выявленными в архивах, подготовленными для руководства страны, органов госбезопасности. Большее доверие в этом плане вызывает статистическая информация с грифами «секретно», «совершенно секретно», а также первичная статистическая информация сельхозпроизводителей и материалы ее разработки.

Одним из основных источников для диссертационного исследования являются сводные годовые отчеты колхозов — уникальный массовый источник, содержащий большой объем статистической информации. Годовые отчеты составлялись всеми колхозами по единой форме,.

42 утвержденной центральным статистическим управлением СССР. В формы отчета неоднократно вносились изменения, но основное его содержание сохранялось, что позволяет сравнивать показатели за длительные временные промежутки. В 1930 — 1950;е гг. число таблиц возрастало, затем формуляры постепенно упрощались. Годовой отчет отдельного колхоза представлял собой типографскую форму в виде тетради, содержащей таблицы с сотнями показателей. Например, сводный годовой отчет за 1939 г. имел вид 20-страничной тетради, которая содержала 32 таблицы с более чем 600-ми показателями, за 1949 г — 25-страничной тетради с 28 таблицами, за 1959 г. -21-страничной тетради с 32 таблицами.

В 1932 г. НКЗ впервые произвел в основных сельскохозяйственных районах страны перепись колхозов. Собирались данные о финансово-хозяйственном состоянии колхоза (наличии денежных средств, паев и акций, продуктов и материалов, имущества), общем доходе и его источниках, распределении дохода (на налоги и сборы, производственные затраты, отчисления в фонды), натуральных показателях произведенной сельхозпродукции и каналах ее распределения. Программа этого обследования была близка к последующим разработкам годовых отчетов колхозов. Материалы динамических обследований колхозов за 1933 и 1934 г. содержат данные о балансе колхозов (составе средств, размере и составе основных средств, размере и составе оборотных средств, источниках образования коллективных средств — собственных и заемных, источниках неделимого фонда), составе и статьях капитальных вложений, составе валовой продукции и прочих доходных поступлений, распределении валовой продукции и прочих доходных поступлений, расходах в течение года (в том числе о составе производственных расходов), производстве продукции и ее реализации. Указанные данные были представлены в сводных годовых отчетах за весь изучаемый период.

С середины 1930;х гг. сводные годовые отчеты содержали данные практически по всем сельхозартелям страны. НКЗ, а позднее статуправления, составляли сводные годовые отчеты колхозов по административным территориям и по стране в целом. Материалы сводных годовых отчетов ежегодно разрабатывались ЦСУ СССР и ЦСУ РСФСР в сводные таблицы по республикам и областям, содержащие по нескольку тысяч показателей.

Аналогичные сводные годовые отчеты представляли совхозы и МТС. 1.

Материалы годовых отчетов в 1930;е гг. частично были изданы. Для более позднего периода эти материалы извлекались преимущественно из архивных фондов, часть материалов сводных годовых отчетов колхозов Вологодской области была изучена в личном архиве Михаила Федоровича Сычева, работавшего в 1960 — 1980;е гг. помощником первого секретаря Вологодского ОК КПСС, зав. сельхозотделом того же обкома, а затем вторым секретарем этого партийного органа.

Обращает внимание некоторая разница в систематизированности статистических материалов начала — середины 1930;х гг. и более позднего периода. Статистические разработки, выполненные в 1930;е гг., более подробны, сгруппированы тематически и хронологически. В ходе подготовки диссертационного исследования были изучены «Таблицы данных об основных фондах колхозов 1930 — 1931 гг.» (РГАЭ. Ф. 1562. Оп. 75. Д. 44), «Таблицы (динамические ряды) статистических разработок годовых отчетов колхозов за 1930 — 1932 гг.)» (РГАЭ. Ф. 1562. Оп. 76. Д. 159), машинописный сборник «Колхозы в 1932 г. (по материалам годовых отчетов)», подготовленный ЦУНХУ Госплана СССР (РГАЭ. Ф. 1562. Оп. 76. Д. 160), «Основные показатели организационно-хозяйственного состояния колхозов Северного края за 1932 г. (по данным годовых отчетов) «(ГААО. Ф. 106. Оп. 8. Д. 2250), «Итоги разработки динамического обследования колхозов за 1933 — 1934 гг.» (ГААО. Ф. р-106, Ф. 1196). Частично эти данные опубликованы в сборниках «Колхозы накануне XVI съезда ВКП (б).

Предварительные итоги" (М., 1930), «Сдвиги в сельском хозяйстве СССР между XV и XVI съездами партии», «Колхозы в 1930 г. Итоги рапортов колхозов XVI съезду ВКП (б)» (М. — Д., 1931). За более поздний период систематизированные данные по итогам разработок сводных годовых отчетов колхозов были выявлены под заголовком «Динамические таблицы рядов основных показателей по колхозам за 1937 г. и годы III пятилетки по данным годовых отчетов колхозов в областном разрезе» (РГАЭ. Ф. 1562. Оп. 324. Д. 403), содержащие погодовые сведения за 1937 — 1942 гг. по всем областям и республикам Европейского Севера России (по Карело-Финской ССР-до 1941 г.).

Годовые отчеты колхозов середины 1930 — середины 1960;х гг. были изучены в Российском государственном архиве экономики (Ф. 1562), Государственном архиве Российской Федерации (Ф. А-374), Государственном архиве Вологодской области (Ф. 1703), Государственном архиве Архангельской области (Ф. р-3474). Более подробное исследовательское внимание было сосредоточено на сводных годовых отчетах через пятилетний промежуток. Таким образом, подробно были изучены сводные годовые отчеты колхозов Европейского Севера России за начало 1930;х гг., 1935 г., 1940 г., 1945 г., 1950 г., 1955 г., 1960 г., 1965 г.

Данные сводных годовых отчетов колхозов анализировались в ракурсе сбора сведений по экономической модернизации этого уклада. Поэтому внимание было сконцентрировано на таких таблицах сводных годовых отчетов как «Баланс колхоза», «Средства на капиталовложения и их расходование», «Денежные доходы и их распределение», «Распределение продуктов животноводства и растениеводства». Сведения таблицы «Баланс колхоза», составлявшиеся, как правило, на начало года, дают возможность установить стоимость основных средств производства и их структуру, так как содержат данные о наличии и размещении средств производства. На основании этих данных появилась возможность проанализировать динамику.

45 производственных капиталов колхозов за 1930 — первую половину 1960;х гг., а также структуру их производственных фондов. Кроме того, баланс колхоза содержит сведения об источниках образования средств колхозов, что позволяет выяснить соотношение собственных средств колхозов (неделимых фондов, паевых взносов, фондов помощи) и заемных средств (долгов членам колхоза, учреждениям и лицам). Важными также представляются данные балансов колхозов об источниках формирования неделимых фондов колхозов (доходов от обобществленного имущества и вступительных взносов, от отчислений от доходов сельхозартели, от зачислений стоимости приплода и прироста животных и т. д.). Таблица «Средства на капиталовложения и их расходование» сводного годового отчета колхоза дает возможность выявить источники поступления средств и их соотношение (долгосрочные ссуды, краткосрочные ссуды на капвложения, собственные средства сельхозартели). Эта же таблица содержит данные о статьях расходов на капиталовложения, что позволяет выявить их абсолютные показатели и рассчитать структуру. Таблица «Денежные доходы и их распределение» сводного годового отчета колхозов способствует рассмотрению источников поступления средств в абсолютных показателях и расчету их структуры (доходы от разных отраслей и др. денежных доходов). Также данные этой таблицы дают возможность исчисления расходов колхозов, определения их структуры (на налоги, страховые платежи, сборы, возврат ссуд, пополнение неделимого фонда и т. д.). Таблицы «Выполнение плана и доходы колхоза от полеводства», «Выполнение плана и доходы колхоза от животноводства» позволяют вычислить товарность колхозной продукции, а также определить каналы изъятия сельхозпродукции в разные периоды (обязательные поставки, натуроплата за работу МТС, возврат фуражных и семенных ссуд, продажа в порядке колхозной торговли и др.). С 1960 г. сводные годовые отчеты включали новую табличную форму «Расчет затрат и себестоимости продукции», позволяющую исчислить структуру себестоимости.

46 сельхозпродукции и проанализировать производственные затраты колхозов. ЦСУ СССР готовило по каждой из таблиц сводных годовых отчетов разработочные таблицы, содержащие сведения обо всех областях и республиках СССР, которые в ходе подготовки исследования использовались наряду со сводными годовыми отчетами колхозов.

Не менее ценным источником являются объяснительные записки к сводным годовым отчетам колхозов, готовившиеся статистическими органами и представлявшиеся в высшие партийные и советские структуры «для сведения». В этих объяснительных записках содержится ценная аналитика по проблемам сельского хозяйства, как правило, за ряд лет.

Анализируя сводные годовые отчеты колхозов важно определить уровень их достоверности. Сводные годовые отчеты колхозов составлялись по данным текущей и оперативной отчетности, внедрявшейся в колхозную систему с начала 1930;х гг. Качество и достоверность колхозных отчетов нередко зависели от внутренней организации этой работы в колхозе, квалификации счетоводов и бухгалтеров, поэтому они подвергались на уровне областных (республиканских) статуправлений логической и документальной проверке. Кроме того, отчетная дисциплина и колхозов и совхозов контролировалась партийными органами разных уровней. Так только за первую половину 1968 г. Вологодском областным комитетом КПСС была сделана проверка по вопросам отчетности сельского хозяйства в 172 колхозах, причем в некоторых — дважды 140. В большинстве сельхозартелей учет велся по двойной системе счетоводства. В этой системе цифровые данные о выходе продукции и ее распределении, о денежных доходах и расходах, обо всех средствах колхоза и их использовании проверялись балансовым методом, что позволяет говорить о достаточно высоком уровне репрезентативности данного источника. К подобному выводу приходят, анализируя годовые отчеты колхозов 1930 — 1950;х гг., М. А. Вылцан, M.JI. Богденко, В. И. Звавич, Ю. А. Мошков и др.141 Так.

Ю.А. Мошков достаточно высоко оценивает информационный потенциал сводных годовых отчетов колхозов и степень достоверности содержащихся в них статистических показателей, характеризующих хозяйственную деятельность колхозов и материальное положение колхозников. Он обращает внимание на возможность применения к этому массовому статистическому источнику широкого арсенала математических методов. В то же время Ю. А. Мошков отмечает, что историкам не удалось выявить в материалах Наркомзема, в его статистически-учетных подразделениях соответствующих методических материалов, внутриведомственных положений или инструкций с указаниями о способах дополнительного расчета или корректировки получаемых от регионов статистических показателей. Но составлялись сводные годовые отчеты для служебного пользования, носили закрытый характер и были доступны сравнительно узкому кругу лиц, поэтому именно эти документы в меньшей степени подвергались искажениям и могут считаться наиболее достоверными из всего статистического ряда, относящегося к сельскому хозяйству. Не случайно именно данные сводных годовых отчетов колхозов использовались Госпланом СССР, ЦУНХУ и ЦСУ СССР, органами госбезопасности для собственных выводов о ситуации в стране142.

Большую помощь в диссертационном исследовании оказали составленные сотрудниками министерств и ведомств динамические таблицы, содержащие различные показатели работы колхозов за ряд лет (динамика объемов валового производства и их распределение, динамика себестоимости основных видов сельхозпродукции и др.). Особую ценность представляют материалы разработки «Динамика себестоимости основных видов сельхозпродукции колхозов», рассчитанной ВНИЭСХ по материалам сводных годовых отчетов колхозов за 1953 — 1956 гг. (РГАЭ. Ф. 7486. Оп. 7. Д. 1593). Они содержит данные распределения затрат на оплату труда и.

48 производственные затраты по отдельным сельхозкультурам в разрезе СССР, РСФСР и отдельных территорий, в том числе районов Севера.

Еще одним важным для исследования источником являлись годовые отчеты совхозов. Они начали составляться в конце 1920;х гг. До середины 1930;х гг. единообразия форм отчетности совхозов не существовало, кроме того, годовые отчеты совхозов составлялись по трестам и направлениям и нередко включали также данные по ОРСам и другим подсобным предприятиям. На эту особенность источников по истории совхозов уже обращали внимание исследователи143. Поэтому наиболее полные материалы о работе совхозов содержатся в разработках годовых отчетов совхозов, выполненных ЦСУ. Наиболее ценными среди изученных систематизированных материалов оказались «Сопоставительные таблицы данных учета капиталовложений в совхозах по видам имущества и трестам с 1928 по 1931 г.» (РГАЭ. Ф. 1562. Оп. 75. Д. 60), «Разработанные таблицы сводных годовых отчетов совхозов 1932 г.» (ГАРФ. Ф. А-374. Оп. 16. Д. 290), статистический сборник «Совхозы в 1935 г.» (РГАЭ. Ф. 1562. Оп. 79. Д. 101), «Разработочные таблицы годовых отчетов совхозов за 1936 г.» (ГАРФ. Ф. А-374. Оп. 16. Д. 637), «Статистические сводки годовых отчетов совхозов за 1938 г. по всем совхозам в областном разрезе и в сопоставлении с 1937 г.» (ГАРФ. Ф. А-374. Оп. 16. Д. 739) и т. д. Сводные годовые отчеты совхозов, материалы их разработок изучались в центральных и региональных архивах. Сводные годовые отчеты совхозов и материалы их разработки содержат сведения о результатах финансовой деятельности совхозов, фактической себестоимости продукции, выполнении планов производства и сдачи государству продукции, о капитальном строительстве, отчислениях в фонды и т. д. Нередко годовые отчеты совхозов сопровождались объяснительными записками. Большое количество ценных материалов о деятельности совхозов отложилось в фондах Министерства совхозов РСФСР (ГАРФ. Ф. 317.). Среди них — статистические материалы типа «Основные показатели работы.

49 совхозов Наркомсовхозов РСФСР за. г.", а также большое количество делопроизводственной документации: справки по управлениям совхозов по разным вопросам экономики, отчеты, докладные записки минсовхозов РСФСР о хозяйственной деятельности совхозов за разные годы.

Для изучения роли МТС в модернизации аграрной подсистемы были использованы годовые отчеты МТС за разные годы. Часть статистических материалов по вопросам деятельности МТС была опубликована144, часть изучена в фондах статуправлений региональных архивов (ГААО. Ф. 1892- ГАВО. Ф. 1703). Годовые отчеты МТС содержат данные о численности МТС по направлениям, величине и структуре их основных фондов, себестоимости тракторных работ и ее структуре, что представляет большой интерес для изучения модернизационного влияния МТС.

Материалы об экономической жизни крестьянского уклада 1930 -первой половины 1960;х гг. достаточно скудны. По сути дела экономические параметры приусадебных хозяйств колхозников позволяют выявить только бюджетные обследования колхозного крестьянства, ведущиеся с 1930;х гг. Эти материалы как исторический источник подробно описаны М. А. Безниным, И. Я. Матюхой и др. 145 Бюджетные обследования колхозников содержат данные о структуре доходов двора, распределении расходных статей, дают возможность исчисления товарности хозяйства, его производственных затрат. По мнению историков, материалы бюджетных обследований обладают значительной степенью достоверности. Дело в том, что региональные статистические управления систематически проверяли репрезентативность бюджетной сети и давали сведения о ее уровне. Так в 1949 г. при проверке сведений о колхозах Вологодской области, в которых проводятся бюджетные обследования, выяснилось, что выдача в среднем на один двор в этих колхозах незначительно выше, чем в среднем по области (по зерновым — на 7%, по денежным выплатам — на 20%)146. В 1964 г. при подобной проверке в этой же области выяснилось, что по обследуемым.

50 колхозам определено к выдаче по труду лишь на 1,3% больше в денежном выражении, чем во всех областных колхозах в среднем147. Материалы бюджетных обследований были изучены в фондах статуправления РСФСР (ГАРФ. Ф. А-374) и статуправления по Вологодской области (ГАВО. Ф.

1 до.

1703), часть — по опубликованным данным. Большое значение для изучения темы имели расчеты совокупного дохода колхозных семей, аналитические записки по бюджетам колхозников, содержащие данные о динамике численности скота, обеспеченности скотом хозяйств колхозников. Большие возможности для исследования крестьянского уклада предоставляют похозяйственные книги сельсоветов. Они содержат перечисление имущества двора: построек, скота, до середины 1930;х гг. -орудий труда. Похозяйственные книги сельсоветов изучались в фондах Государственного архива Вологодской области. Сведения о хозяйственной деятельности единоличников наиболее полно представлены в материалах налоговой статистики Министерства финансов по исчислению сельхозналога, изучавшихся в фондах ГАВО (Ф. 1401). Эти источники содержат сведения о доходности дворов от разных отраслей хозяйства, данные о средних размерах земельных участков, об исчисленном сельхозналоге и т. д.

Отдельную проблему исследования представляло определение места сельских хозяйственных укладов в производстве сельхозпродукции. Сводные таблицы ЦСУ СССР и РСФСР данных учета валовой продукции сельского хозяйства по категориям хозяйств и экономическим районам, выявленные за 1941, 1945, 1950 г. (РГАЭ Ф. 1562), 1955, 1961, 1965 г. (ГАРФ. Ф. А-374) позволили рассчитать удельный вес укладов в производстве сельхозпродукции в целом, а также отдельно по продукции земледелия и животноводства.

Значительная доля источниковых материалов была извлечена из официальных статистических ежегодников «Народное хозяйство СССР», «Народное хозяйство РСФСР», статистических сборников «Сельское.

51 хозяйство СССР", статистических сборников по областям и республикам Европейского Севера России, а также из статистических публикаций ограниченного доступа, издававшихся небольшими тиражами, с грифами «для служебного пользования» и «совершенно секретно». В частности большие возможности представляют публикации о структуре себестоимости в колхозах и совхозах, изменении закупочных цен, финансировании и кредитовании сельского хозяйства149. Сборник «Основные экономические показатели работы колхозов и совхозов РСФСР за 1961 — 1968 гг.» в двух частях (М., 1969), подготовленный министерством сельского хозяйства РСФСР, содержит данные величине основных производственных фондов сельского хозяйства в колхозах и совхозах (в сопоставимых ценах), о структуре основных производственных фондов сельхозназначения в колхозах и совхозах, данные о рентабельности производства, дает структуру материальных затрат в совхозах по данным на 1967 г. Сборник «Анализ производственно-хозяйственной деятельности колхозов РСФСР в 1973 г. (по данным годовых отчетов)» в двух томах (М., 1974) содержит данные о себестоимости и рентабельности колхозного производства на конец интересующего нас периода. Сборник «Основные показатели производства продукции земледелия и животноводства в личных подсобных хозяйствах населения в 1965, 1970 и 1978 гг.» (М., 1979), подготовленный МСХ РСФСР, дает сведения об удельном весе производства продукции в личных приусадебных хозяйствах населения в общем производстве по областям и республикам Европейского Севера России.

Обработка статистических данных применительно к задачам исследования имела свою специфику. Необходимость проследить процессы за длительный период времени диктовала потребность в сопоставимости особенно финансовых показателей, что, впрочем, не всегда удавалось реализовать из-за того, что ряд данных, мало интересовавших статистических работников, экономистов, не были подвергнуты.

52 соответствующему пересчету. В этом случае приходилось пользоваться относительными показателями, сопоставление которых за длительные промежутки времени позволяло выявить в динамике структурные изменения, происходящие в аграрной подсистеме Европейского Севера России.

В диссертационном исследовании использовались как общеисторические, так и специальные методы исследования (количественные, междисциплинарные методы). В частности историко-генетический метод позволил выявить причинно-следственные связи в процессах аграрной модернизации Европейского Севера России, дать характеристики развития модернизационных элементов в экономике сельского хозяйства, описать их. Историко-сравнительный метод использовался в исследованиях хода модернизации разных хозяйственных укладов, а также при выяснении различий в процессах развития аграрной подсистемы России в целом и Европейского Севера в частности. Историко-типологический метод позволил выявить качественные изменения в ходе модернизации сельских хозяйственных укладов Европейского Севера, выявить различные стадии модернизационных изменений в аграрной подсистеме. Историко-системный метод позволил дать комплексную картину происходящих изменений в экономике Европейского Севера России 1930 — первой половины 1960;х гг. Кроме того, в диссертации применялись нарративный и дискриптивный методы исторического описания. В частности в некоторых случаях требовалось привести характеристики явлений и процессов, происходящих на селе, так, как это трактовалось органами власти, колхозными управленцами, крестьянами. С другой стороны, дискриптивный метод сделал возможным вычленение и описание отдельных исторических единиц, вкупе характеризующих ход модернизации сельского хозяйства (источников накопления капитала, соотношения капитала и живого труда в производстве сельхозпродукции, капиталовложений в сельскую экономику и пр.). Междисциплинарный характер исследования потребовал привлечения.

53 методов других наук — экономики, статистики и др. В частности в диссертации использовались разработанные экономистами методы определения уровня товарности сельхозпродукции, структуры себестоимости, методика сравнения показателей хозяйственного развития регионов и укладов. Статистические методы позволили систематизировать первичный материал, рассчитывать показатели, делать группировки показателей, рассчитывать средние и относительные величины, строить графики.

Научная новизна исследования состоит в том, что здесь впервые ставится вопрос о важнейшей составляющей модернизационного процесса на Европейском Севере России 1930 — первой половины 1960;х гг. — динамике экономических изменений в аграрной подсистеме. Это исследование потребовало разработки особой методологии исследований, связанной с проблемами уровня капитализации — ранее в исторических работах, посвященных экономической истории Европейского Севера России, она не имела применения. Впервые в работе определена величина основных фондов аграрной подсистемы 1930 — первой половины 1960;х гг., соотношение капиталов разных сельских хозяйственных укладов, структура капитала в укладах. Таким образом, в диссертации применяется ракурс рассмотрения проблемы модернизации в контексте укпадных характеристик, что также является для Европейского Севера историографически новым. Впервые в историографии Европейского Севера России проанализированы источники накопления капиталов в разных укладах, роль в них государства. Научную новизну имеет рассмотрение модернизаторской роли МТС, так как рассмотрение взаимоотношений МТС и колхозов в этом контексте не предпринималось. Большое внимание в работе уделяется такому малоизученному сюжету как становление новых видов инфраструктуры в сельском хозяйстве Европейского Севера, особенно финансовой, а также изучению процессов товаризации продукции разных хозяйственных укладов. Большинство источников в диссертационном исследовании впервые вводятся.

54 в научный оборот. В их обработке применяется оригинальная авторская методика. В результате диссертационного исследования впервые в историографии будет определена грань выхода Европейского Севера России за рамки традиционного общества, описана специфика этого процесса. Работа состоит из введения, пяти глав, заключения и примечаний. Основные выводы и положения диссертации апробированы в докладе на заседании ученого совета ИРИ РАН (2004 г.), докладе в Центре международного сотрудничества для исследования японской экономики при экономическом факультете Токийского университета (2004 г.), на заседании ученого совета исторического факультета Вологодского государственного педагогического университета (2003 г.), в выступлениях на сессиях Симпозиума по аграрной истории Восточной Европы (2000 г., 2002 г., 2004 г. 2006 г.), в докладах на Всероссийских и региональных конференциях, монографиях и статьях.

Заключение

.

Проведенное исследование показало, что период 1930 — первой половины 1960;х гг. был временем модернизации аграрной составляющей экономики Европейского Севера России. В ходе этого процесса произошел стадиальный переход хозяйственного развития региона в целом к индустриальной ступени развития.

Модернизационный процесс в аграрной подсистеме Европейского Севера России прошел ряд этапов. Хронологически первый этап охватывает период с начала до конца 1930;х гг., второй — с конца 1930;х до начала 1950;х гг., третий — с начала до конца 1950;х гг., четвертый этап — с конца 1950;х до середины 1960;х гг. На первом этапе создавалась база для начала модернизации в сельском хозяйстве, формировалась система сельских хозяйственных укладов, каждый из которых сыграл свою роль в модернизационном процессе. В период складывания колхозного строя капиталы общественного сельского хозяйства увеличивались достаточно быстро. В колхозах и совхозах Северного края они возросли с 1932 по 1935 г. в 1,6 раза, в 1940 г. по сравнению с 1932 г. — в 3,2 раза. Этот период характеризовался масштабным перераспределением капиталов между крестьянским укладом и колхозным и совхозным укладами, что давало эффект нарастания капиталов колхозов и совхозов. Однако стоимость основных фондов совхозов и МТС повышалась более быстрыми темпами. Совхозный уклад имел очень небольшую долю ресурсов, но стал «маяком» модернизации. Крестьянский уклад, первоначально пережив кризис в связи с переходом части его капиталов колхозам, быстро восстанавливает утраченные позиции и продолжает активно функционировать, хотя и в усеченном варианте. Колхозы же становятся главным источником ресурсов для модернизации промышленности, но сами при этом переживают.

354 консервацию" потенциала. На втором этапе модернизационные процессы в аграрной подсистеме происходят очень медленно. Сельские хозяйственные уклады переживают процесс некоторой демодернизации в связи с войной, восстановив в основном ресурсы лишь к началу 1950;х гг. Самыми жестко эксплуатируемыми звеньями аграрной подсистемы в конце 1930;х — начале 1950;х гг. являются колхозный и крестьянский уклады. Накопление ресурсов для последующей модернизации сельского хозяйства происходит в отделенных от колхоза формах — государственных МТС. На третьем этапе модернизационные процессы в сельском хозяйстве Европейского Севера ускоряются. С 1945 по 1950 г. капиталы колхозов и совхозов здесь увеличились в 1,5 раза, с 1950 по 1957 г. — в 1,6 раза. Происходит постепенное выравнивание укладов в системе государственной эксплуатации. Колхозы делают резкий рывок вперед в величине главного модернизационного ресурса в связи с принятием капиталов МТС. Начинается преобразование колхозов в совхозы. Но для нового качествамодернизированной аграрной подсистемы — этих изменений было еще недостаточно. Четвертый этап стал периодом форсированной модернизации аграрной подсистемы Европейского Севера через механизм массовой совхозизации.

Процесс модернизации на Европейском Севере России имел свои особенности. Он был поступателен (кроме периода Великой Отечественной войны), но неравномерен. Изменения в 1930;х — первой половине 1950;х гг. происходили сравнительно медленно. Незначительно возросли аграрные капиталы, ведущим фактором развития оставались внутренние источники, продолжали действовать повинностные механизмы изъятия ресурсов. В то же время, начались и изменения. Модернизационные подвижки происходили в небольшом, в тот период, количестве совхозов, а, особенно, в МТСздесь активно работал банковский (в совхозах) и промышленный (в МТС) капитал. Произошла резкая товаризация аграрного продукта. Ведущим звеном.

355 процесса товарной эволюции сельского хозяйства стали колхозы. Возможности накопления ресурсов в колхозах были невелики и не выходили в 1930 — 1940;е гг. за рамки традиционного хозяйства. Причиной здесь, кроме всего прочего, была высокая доля изъятий натуральных и денежных ресурсов. В то же время государственное регулирование норм накопления в колхозах принудительно «подтягивало» их к показателям модернизированного производства и было тяжелым бременем для хозяйств. В колхозных же дворах уровень накопления позволял лишь воспроизводить ресурсы.

Обращает на себя внимание то, что традиции аграрного общества наложили серьезный отпечаток на динамику аграрного развития Европейского Севера России. Особенно четко это проявилось в продолжении перекачки средств из сельского хозяйства путем сохранявшейся и в 1960;е гг. неэквивалентности цен. Кроме того, «аграрное наследство» сохранялось в существовании таких отживших инструментов как «план посева» зернового клина, закупок здесь зерна и другой нерентабельной для хозяйств продукции, поздней животноводческой специализации колхозного производства, произошедшей лишь в 1950 — 1960;е гг. В целом можно говорить о сохранившейся в течение всего изучаемого периода специфике развития этого региона, характерной для потребляющей полосы. Несмотря на выводы советской историографии о преодолении различий в развитии производящей и потребляющей зон в советский период, проведенное исследование показало, что в 1930 — первой половине 1960;х гг. сохранялось отставание Европейского Севера России в величине сельскохозяйственного капитала, уровне капиталовложений, более значительной неэквивалентности цен на сельхозпродукцию, недостаточности других модернизационных ресурсов (например, количестве МТС). Модернизационные процессы здесь развивались с запаздыванием, чего не изменила массово проведенная совхозизация.

В модернизационном процессе на Европейском Севере России наблюдаются по крайней мере две крупные трансформации. Первая крупная трансформация, свидетельствующая о модернизационных подвижках, была связана с лавинообразным ростом капиталов аграрной подсистемы Европейского Севера России в конце 1950;х гг. В 1958 г. в связи с передачей — продажей ресурсов МТС основные фонды колхозов выросли здесь в два раза. Это наблюдалось на материалах всех областей и республик Европейского Севера.

Вторая модернизационная трансформация аграрной подсистемы Европейского Севера связана с произошедшей в середине 1960;х гг. массовой совхозизацией. Первой на этот путь стала Карелия (конец 1950;х гг.), затем Коми АССР и Архангельская область (середина 1960;х гг.). Переход в разряд совхозов был способом, прежде всего, быстрого «подтягивания» аграрной составляющей экономики региона до промышленного компонента, так как логика модернизации страны вызывала необходимость «выравнивания» развития регионов и экономических структур. При этом территории, где форсированно создавалась своя промышленность, увеличивались ее объемы в народном хозяйстве, в большей степени подвергались преобразованиям, связанным с более легким проникновением капитала в сельское хозяйство. Причины массированной «совхозизации» аграрного сектора Европейского Севера России, по динамике опережающей российские показатели, как раз и заключались в необходимости быстрого притока капиталов в сельскохозяйственный сектор. При этом Коми и Карельская автономные республики, наиболее промышленно развитые территории Европейского Севера, в 1970;е г. пережили практически полную «совхозизацию».

В течение 1930 — первой половины 1960;х гг. претерпевала эволюцию структура производственного капитала укладов, направленность которой в разных укладах была неодинаковой. В первой половине 1930;х гг. основную.

часть производственного капитала колхозов Северного края составляли постройки сельхозназначения (в 1935 г. — 31%), а также рабочий и продуктивный скот (20%). На долю же сельхозмашин, орудий, сельхозинвентаря приходилось в середине 1930;х гг. около десятой части производственных капиталов. При этом доля двигателей и автомашин не поднималась выше 0,3%, на долю транспортного инвентаря приходилось 11% основного производственного капитала колхозов. В целом в структуре основных средств производства колхозов первой половины 1930;х гг. не произошло серьезных изменений по сравнению с крестьянскими хозяйствами Северного района в период до коллективизации. Структура основных производственных капиталов совхозов уже в 1930;е гг. серьезно отличалась от колхозной. В совхозах Европейского Севера половина капитала была сосредоточена в постройках, выше в его структуре был и удельный вес сельхозинвентаря, машин, оборудования (1933 г. — 12%). Изменения в строении основных производственных капиталов колхозов происходили во второй половине 1930;х — первой половине 1950;х гг. довольно медленно. В колхозах Европейского Севера в этот период шло нарастание доли капитала, сосредоточенной в постройках. В 1950 г. она составляла в колхозах Архангельской области 42%, в колхозах Вологодской области — 48%, в колхозах Коми АССР — 33%. Самые существенные перемены были связаны с изменением в структуре основного капитала колхозов доли рабочего скота и технической части — сельхозмашин, орудий, двигателей. Доля стоимости рабочего скота в основных фондах постоянно сокращалась — особенно стремительно со второй половины 1960;х гг. В колхозах Европейского Севера России этот показатель снизился с 18% в 1938 г. до 9% в 1954 г. и 3% в 1961 г. В то же время нарастала часть капитала, сосредоточенная в сельхозмашинах, орудиях, тракторах. Ее доля в колхозах Вологодской области увеличилась с 8% в 1940 — 1955 г. до 20% в 1960 и 1965 гг., в колхозах Архангельской области — с9−10%до 15и 17% соответственно.

Но в целом все же доля этой наиболее активной части капитала в колхозах Европейского Севера была ниже среднероссийской. По оценкам экономистов того времени уровень обеспеченности основными фондами северных колхозов в целом и по отдельным элементам в 2 — 3 раза отставал от потребностей производства.

Эволюция основных капиталов совхозов Европейского Севера в 1930 — 1950;е гг. заключалась в снижении доли строений и сооружений в структуре основных производственных фондов (с половины и более в 1930;е гг. до трети-четверти в 1950;е гг.) и увеличении доли механизированного транспорта, рабочего скота, продуктивных животных, что свидетельствует о животноводческой специализации совхозного производства. Совхозы были бесспорными технологическими лидерами среди сельских хозяйственных укладов. В их основных фондах важное место занимали машины, механизмы, тракторы и пр. (в 1960;е гг. — от 14 до 23% по областям и республикам Европейского Севера России). Обращает на себя внимание и то, что колхозы Европейского Севера так и не смогли к середине 1960;х гг. сравняться по этому показателю с совхозами, в отличие от подобного сближения, наблюдаемого по среднероссийским показателям, хотя к концу 1960;х гг. структура основных фондов сельхозназначения колхозов и совхозов Европейского Севера становится очень близкой.

Крестьянские дворы в 1930 — первой половине 1960;х гг. переживали деградацию структуры основных фондов. В первую очередь крестьянский уклад лишился средств производства, непосредственно связанных с земледельческим трудом — лошади и основных земледельческих орудий. Уже в середине 1930;х гг. данные о сельхозинвентаре двора были исключены из форм похозяйственных книг сельсоветов. Значительное сокращение коснулось построек, связанных с хозяйственными функциями двора. Капитал крестьянских дворов стал концентрироваться, главным образом, в продуктивном скоте, хотя и эта часть ресурсов дворов пережила серьезное.

359 сокращение. Численность крупного рогатого скота в личных приусадебных хозяйствах населения в 1965 г. составила в Архангельской области 65% от уровня 1941 г., в Вологодской области — 72%, в Карельской АССР — 75%, в Коми АССР — 77%.

В 1930 — 1960;е гг. изменялись опорные источники модернизационного процесса. Если в 1930 — первой половине 1950;х гг. основные экономические уклады — колхозный и крестьянский — базировали свою экономику на ресурсах, накопленных до коллективизации крестьянскими дворами, а затем в основном самовоспроизводящихся, то со второй половины 1950;х все большую активность в этом процессе стал проявлять банковский капитал, увеличив свою долю в заемных источниках развития колхозного уклада Европейского Севера с примерно четвертой части в 1930 — 1940;х гг. до половины в 1960 г. Кредитная инфраструктура, жестко централизованная еще в начале 1930;х гг., была сформирована так, что из сферы ее деятельности оказались практически выброшенными колхозные дворы, ограничивались возможности кредитования колхозов. В основном колхозы получали под высокий процент лишь долгосрочные ссуды и то в размерах, не представляющих возможности значительно изменить ситуацию в аграрной экономике. В 1934 г. доля государственных ссуд в капиталовложениях колхозов Европейского Севера равнялась 7% всех капиталовложений, в 1937 г. в колхозах Архангельской области — 18%, в колхозах Вологодской области и Коми АССР — по 21%. В 1940;е гг. ссудное кредитование колхозов резко снизилось, в послевоенный же период доля банковских ссуд в капиталовложениях колхозов постепенно нарастает. В 1955 г. они составили в колхозах Архангельской области 9% от всех капвложений, в колхозах Вологодской области — 20%>, в колхозах Коми АССР — 10% Система краткосрочного кредитования колхозов, многоступенчатая и многоканальная, ограничивала возможность работы производительных форм капитала в сельском хозяйстве. Такая ситуация сохранялась до середины 1960;х гг. С.

360 этого времени кредитный капитал более легко проникает в сельское хозяйство, исчезают барьеры в виде многоканальной системы кредита, снижается процентная ставка на налогообложение, увеличиваются абсолютные объемы кредитов. В 1965 г. долгосрочные банковские кредиты в капиталовложениях составляли 22% от объема кредитования колхозов Архангельской области, 23% - Вологодской области. Банковский капитал, вливаясь в колхозное производство, проявлял себя в направленности на создание сельскохозяйственной производственной инфраструктуры, регулировал соединение финансового и промышленного капитала в сельском хозяйстве. Кредитный капитал, наряду с колхозами, начинает в 1960;е гг. проникновение в совхозное производство. В 1965 г. кредиты банка составляли 18% средств на расширенное воспроизводство в совхозах Европейского Севера России. И, напротив, с середины 1960;х гг. было начато безвозвратное ассигнование колхозов из госбюджета. Вместе с тем, возможности сельхозкредита были ограничены даже и в 1960;е гг. его относительно небольшой величиной. Задачи модернизации требовали более массированной интервенции банковского и промышленного капитала в сельское хозяйство. В целом же динамика включения аграрной подсистемы в сферу действия финансово-кредитных механизмов свидетельствовала о вливании сельского хозяйства в единый модернизационный процесс экономики страны. Государственные вложения в формирование аграрного капитала крестьянских дворов были мизерны, да и внутренние источники накопления капитала дворов являлись столь малыми, что поддерживали лишь уровень простого воспроизводства.

Особенностью Европейского Севера в процессах наращивания использования кредитных ресурсов было более медленное их развитие в сравнении с общероссийским уровнем. Здесь прослеживается меньшая роль государственного банковского кредитования как капиталовложений, так и непосредственно производственного процесса. На Европейском Севере.

361 наблюдались и внутрирегиональные различия. На начальном этапе анализируемого периода наибольшие государственные кредитные вложения шли на развитие сельского хозяйства колхозов Вологодской области и Коми АССР, во второй половине 1950;х — середине 1960;х гг. постепенно нарастало государственное кредитование колхозов Архангельской области. Таким образом, особенность инфраструктурно-финансовой государственной политики была связана с приоритетом более перспективных в сельском хозяйстве территорий, а также национальных автономий, а позднее — с направленностью на финансирование сельского хозяйства через совхозное производство.

В ходе исследования удалось установить рубеж перехода от традиционного к современному обществу в аграрной экономике Европейского Севера России. Важным критерием этого послужило изменение показателей структуры себестоимости аграрного продукта. Динамика соотношения живого труда и капитала в структуре себестоимости продукции позволяет заключить, что совхозы уже в 1930;е гг. вышли по этому показателю за рамки традиционного общества. По-иному процесс развивался в колхозном укладе. Трудность расчета структуры себестоимости колхозной продукции в 1950;е гг. не позволила сделать однозначного заключения о соотношении в ней долей труда и капитала. Тем не менее, наблюдаемый в первой половине 1960;х гг. рост доли живого труда в структуре себестоимости позволяет заключить, что 1950;е гг. не могли являться рубежом такого модернизационного перехода. По методике расчетов, применяемой в 1960;е гг., модернизационный переход в колхозах Архангельской и Вологодской областей произошел в начале 1960;х гг., в колхозах Коми АССР во второй половине 1960;х гг. Совхозы Европейского Севера были более модернизированной, чем колхозы экономической структурой. Уровень капитализации в них вдвое опережал колхозный и соответствовал российским показателям совхозного производства. В конце.

1950;х — начале 1960;х гг. доля затрат на оплату труда в себестоимости продукции совхозов не превышала Ул — 1/5 части затрат. Модернизационные процессы, несомненно, коснулись и крестьянского уклада, представленного колхозными дворами. Возраставшая с 1930;х по 1950;е гг. доля материальных издержек в валовом доходе двора Европейского Севера России, во второй половине 1960;х гг. превысила половину валового дохода, что свидетельствовало об изменении традиционных характеристик крестьянского хозяйства как подавляюще самовоспроизводящегося и натурального. Таким образом, гранью модернизационного перехода в аграрной подсистеме Европейского Севера России можно считать середину — вторую половину 1960;х гг. В целом же процессы модернизации на Европейском Севере России, развивались с отставанием от российских.

Процесс модернизации находил отражение также в изменении объема и структуры материальных затрат на производственные нужды в колхозах и совхозах. В 1930 — 1950;е гг. преобладающая доля денежных затрат колхозов Европейского Севера на производственные нужды приходились на покупку семян и фуража, горюче-смазочных материалов, текущий ремонт построек и сооружений, сельхозмашин и т. д., а в 1960 г. — на амортизационные отчисления. Очень небольшие доли расходов падали на минеральные удобрения, средства борьбы с вредителями, лечение скота. Основные подвижки в структуре материальных затрат были связаны с постепенным сокращением доли затрат на покупку семян и фуража — в колхозах Архангельской области в 1945 г. она составляла 40%, в 1960 г. — 34%, в колхозах Вологодской области в 1955 г. — 52%, в 1960 г. — 30%. Доля же затрат на покупку горюче-смазочных материалов имела медленную, но устойчивую динамику роста. В целом колхозы Европейского Севера отставали от колхозов РСФСР по показателям роли «промышленных» затрат во всех производственных затратах. Более быстро и активно промышленный капитал проникал в совхозное производство. В 1958 г. — 1961 гг. доля затрат.

363 на удобрения в совхозах Вологодской области была в 3 раза выше, чем в колхозах. В два раза выше в этот период была и доля затрат на тракторные работы в зерноводетве совхозов. В конце 1960;х гг. отставание колхозов Европейского Севера в уровне использования в них промышленного капитала от совхозных показателей сохранялось, но становилось меньше. В целом сельское хозяйство Севера оставалось в основном самовоспроизводящейся отраслью. В структуре полных затрат труда в период 1966 — 1968 гг. доля промышленного труда в производстве всей сельхозпродукции составляла 23%.

Модернизация аграрной экономики была неразрывно связана с процессом «очищения» от несельскохозяйственных занятий субъектов аграрной подсистемы, их углубляющейся специализацией. Процессы модернизации в совхозном производстве по показателю специализации изначально находились на более высоком уровне, поскольку совхозы создавались преимущественно как специализированные хозяйства. В колхозах Европейского Севера до середины 1950;х гг. четко выраженной производственной специализации не существовало, они функционировали как многоотраслевые хозяйства. Первоначально колхозы копировали универсализм крестьянского двора: в начале 1930;х гг. 2/3 всех доходов колхозов Северного края были получены от земледелия, 1/5 часть — от животноводства, 1/10 — от заработков на стороне. Во второй половине 1930;х гг. происходит структурная перестройка доходных поступлений в колхозах Европейского Севера — на первый план выходят доходы от животноводства. Особенно высокой долей доходов от животноводства отличались колхозы Архангельской области и Коми АССР (более 50% доходов). Доля доходов от животноводства в колхозах Европейского Севера России нарастала вплоть до 1960;х гг., что является важным показателем усиливавшейся специализации колхозного производства. Специфической особенностью колхозов Европейского Севера была относительно высокая доля в денежных доходах.

364 поступлений «от заработков на стороне». В этом отражались традиции отходничества, участие селян в лесозаготовках, большая сезонность сельхозпроизводства, избыток рабочих рук. В 1940 — 1950;е гг. «заработки на стороне» как источник дохода теряют свое значение, идет отход от крестьянской модели хозяйствования. Концентрация на сельскохозяйственной деятельности являлась ярким проявлением процессов аграрной модернизации. Процессы модернизации по показателю специализации производства наблюдались и в крестьянских хозяйствах Европейского Севера, где, в частности, доля доходов от растениеводства постепенно сокращалась, а от животноводства — увеличивалась. Модернизация была связана также с формированием промышленной составляющей развития сельхозпроизводства (прежде всего, переработки сельхозпродукции), что фиксировалось в наличии подсобных производств колхозов. Но их доля была незначительна: в 1930 — 1960;е гг. они приносили не более 7% колхозных доходов.

Доходами и расходами совхозов практически полностью распоряжалось государство, регулируя направления модернизационных изменений. Система денежного налогообложения колхозов неоднократно менялась. Размеры подоходного налога до середины 1950;х гг. возрастали, что характеризует направленность налоговой системы на изъятие средств из сельского хозяйства. В начале 1930;х гг. доля налогов, сборов и платежей колхозов Северного края не превышала 5% денежных доходов. Однако уже во второй половине 1930;х гг. она увеличивается в 3 раза и этот процесс продолжается до 1950 г., когда фиксируется самая высокая доля денежных изъятий у колхозов — до 1/5 части от денежных доходов. Во второй половине 1950;х гг. налоговый прессинг на колхозы смягчается и в середине 1960;х гг. налоги составляют 0,4% доходов колхозов Коми АССР, 2% - колхозов Архангельской области, 3% - колхозов Вологодской области.

Размеры накоплений в колхозах регулировались государством через установленные в законодательстве нормы отчисления на пополнение неделимых фондов. По сути дела, это выражало стремление государства довести показатели накопления до норм, характерных для модернизированной экономики. Тем самым, с одной стороны, административно формировались предпосылки становления расширенного типа воспроизводства в аграрной подсистеме. С другой стороны, установленная высокая доля отчислений в неделимые фонды не соответствовала реальным возможностям накопления колхозов. Как только в 1958 г. колхозы получили возможность самостоятельно определять процент отчислений в неделимые фонды, доля отчислений колхозов Европейского Севера России на эти расходы стремительно сокращается: с 15% в 1950 г. до 4 — 8% в 1965 г. Таким образом, реальные возможности накоплений не превосходили предельных норм накопления традиционной экономикой. Возможности накопления колхозными дворами также были невелики — в 1950 — 1960;е гг. они не превышали 4 — 7% их совокупного дохода.

В процессах модернизации сельского хозяйства Европейского Севера четко прослеживается разная роль хозяйственных укладов. Если в начальный период создания колхозного строя крестьянский уклад играл на Европейском Севере основную роль, в частности, по показателю объема валовой продукции, то в 1940 — 1960;е гг. он перемещается на второе место, а колхозный уклад, занимавший первое место в 1940 — 1950;е гг., в 1960;е гг. постепенно был оттеснен совхозным укладом на третью позицию. Так доля колхозов в валовой продукции сельского хозяйства Европейского Севера составляла в 1941 г. — 74%, в 1945 и 1950 г. по 68%, в 1961 г. — 35% в 1965 г. — 29, доля колхозных дворов соответственно равнялась 19, 21, 20, 18, 14%, доля государственных хозяйств — 5, 7, 6, 27,34%. Процесс выхода совхозов в лидеры по объему валового продукта совпал с периодом активного наращивания капиталов в этом укладе, что еще раз подтверждает большое.

366 значение насыщения капиталом как одного из ведущих направлений модернизации. Следует отметить, что эта трансформация на Европейском Севере произошла с опережением общероссийских процессов. Колхозы же в классическом варианте, сыграв свою роль на этапе модернизации 1930 -1950;х гг., когда активно использовались механизмы традиционного общества, стали явлением уходящим. Сохранение за крестьянским двором второй позиции в объеме производства валовой сельхозпродукции вновь свидетельствует о процессах отстающей модернизации на Европейском Севере России, недостатке ресурсов у колхозного и совхозного укладов, чтобы изменить это положение. Выводом из вышесказанного является также признание активного использования в процессе модернизации традиционных укладов, а также наличия потенциала развития у традиционного комплекса.

Место традиции в процессах модернизации историками еще только начинает научно осмысливаться. Сложность процессов модернизации, их неодномерность заставляет признать, что традиция и инновация во многом взаимосвязаны и взаимообусловлены, а элементы традиции (такие как сохранение хозяйства двора в урезанном виде) масштабно использовались в экономической модернизации сельского хозяйства. Несомненно, что власть была заинтересована в существовании института личного приусадебного хозяйства двора. Согласно Примерному Уставу сельхозартели 1935 г., колхозный двор мог держать в личном пользовании коров, свиней, овец и коз. птицу, кроликов и ульи. В личном пользовании двора оставались жилые и хозяйственные постройки, необходимые для содержания скота. Колхозный двор наделялся землей. «Отказ» крестьянского двора от приусадебной земли и хозяйства в 1930 — начале 1950;х гг. властью практически не допускался. «Тягло» крестьянского двора, основанное на «принудительном» землепользовании, являлось одной из незыблемых основ аграрного устройства России 1930 — 1950;х гг. Полномасштабность ведения крестьянским двором своего хозяйства поощрялась, в том числе через.

367 систему государственного кредитования. Поставленная в 1932 г. задача, «чтобы у каждого колхозника была своя корова, мелкий скот, птица», расширенная в 1933 г. постановлением СНК СССР и Наркомзема СССР о праве членов сельхозкоммун иметь в своем индивидуальном хозяйстве корову, мелкий продуктивный скот и домашнюю птицу, подкреплялась кредитами на приобретение дворами коров, выдававшимися в 1933, 1947, 1964 гг. Отметим, что все же в 1964 г. цели государственного финансового регулирования степени «коровности» отличались от предшествующих периодов. Основной линией государства на этом этапе являлось отрицание предшествующей политики урезания приусадебного хозяйства, и с поддержанием традиций приусадебного крестьянствования эта политика имела не столь большую связь.

Место института крестьянского подворья в условиях модернизирующегося общества состояло не только в функции воспроизводства крестьянского уклада, который являлся источником значительной доли экономических ресурсов, производя около трети валовой продукции сельского хозяйства СССР в 1937 г. и от четверти до пятой части в 1950 — 1960;е гг. Крестьянский двор в подавляющей степени обеспечивал восстановление рабочей силы, являясь в 1930 — 1950;е гг. основным источником поступлений продуктов и денежных средств в крестьянскую семью. Даже в 1950;е гг. удельный вес этих поступлений в совокупном доходе колхозной семьи был очень значителен.

Тягловые" обязательства землепользователей — колхозных дворовявлялись основой существовавшей в 1930 — 1950;е гг. системы государственных повинностей крестьянства. По форме система повинностей напоминала возврат к архаичным механизмам эксплуатации феодального (аграрного) общества. Но по сути повинности в период 1930 — 1950;х гг. выполняли важнейшие экономические модернизаторские функции. Через эту систему происходило формирование капитала индустриального и наиболее.

368 модернизированных сельских укладов. Модернизирующая роль повинностной системы проявлялась и в товаризации продукции сельского хозяйства и труда, хотя и происходившей на принудительной основе.

Важнейшим инфраструктурным элементом модернизации сельского хозяйства являлись МТС — как по величине работавших в них капиталов, так и по степени влияния на колхозную экономику, их роли в товаризации продукции и труда в сельском хозяйстве. Уникальность соединения земли и сельскохозяйственного капитала являлась проявлением действия механизма «разделенной» собственности. Крупная сельхозтехника до 1958 г. оставалась сосредоточенной в руках государства, что влекло за собой взимание арендной платы с колхозов за ее использование (натуроплата за работы МТС). Возможности использования во многом кажущихся архаичными отношений «разделенной» собственности 1930 — 1950;х гг. были очень значимыми, особенно в крупномасштабном перераспределении ресурсов сельского хозяйства в пользу промышленности, а также во внедрении в сельскую подсистему технологически продвинутых машин и механизмов.

Численность МТС и особенно величина их производственного капитала с начала 1930;х гг. по 1958 г. росла. Основные фонды МТС увеличились с 1940 по 1956 г. в Архангельской области в 11 раз, в Вологодской области — в 8 раз, в Коми АССР — в 6 раз. Структура основных капиталов МТС принципиально отличалась от структуры основных фондов колхозов. Главные капиталы МТС были сосредоточены в машинах, на долю которых уже в 1937 г. приходилось 82% основных фондов МТС Архангельской и Вологодской областей, 71% - Карельской АССР, 77% - Коми АССР. Отношения МТС с колхозами строились на основании заключаемых договоров. Важно отметить, что модернизирующие импульсы в форме внедрения передового государственного капитала (машины, механизмы) развивались во внешней оболочке натурализации отношений государства и колхозов — введении натуроплаты колхозов за работы МТС.

Вместе с тем происходило усиление товаризирующей сельхозпроизводство роли МТС, так как активизировался процесс отчуждения продукта сельского хозяйства, пусть даже и в натуральной форме.

МТС достаточно быстро охватывают колхозное производство. Если в 1931 г. только 4% колхозов Северного края были связаны с МТС, то в 1937 г. доля таких колхозов составляла в Вологодской области 64%, в Карельской АССР — 62%, в Коми АССР — 56%, в Архангельской области — 40%. Наиболее видимая деятельность МТС была связана с повышением уровня механизации сельского хозяйства, что проявлялось в росте количества тракторов и комбайнов, объемов механизированных работ, сокращении доли ручного труда, особенно в растениеводстве. Еще один важный модернизационный аспект деятельности МТС заключался в их влиянии на специализацию сельского хозяйства, которая осуществлялась не только через участие МТС в руководстве колхозным производством, но и через комплектование специализированных МТС соответствующими профильными машинами и сельхозинвентарем. В МТС была сосредоточена основная часть квалифицированной рабочей силы сельского хозяйства, что оказывало качественное влияние на характер производительных сил сельского хозяйства, постепенно пролетаризировало колхозное производство.

Таким образом, МТС являлись важнейшим инфраструктурным элементом модернизации сельского хозяйства. Нарастающая степень охвата колхозного производства, приближение их технической базы к производителю позволяли МТС контролировать колхозную экономику, диктуя модернизирующие сельхозпроизводство приоритеты государственной политики. Сосредоточив наиболее передовую часть капитала сельскохозяйственного назначения, МТС стали главным ресурсом приложения к земле овеществленного труда, что трансформировало систему экономических отношений колхозов с государством.

Разноуровневость процессов модернизации аграрной экономики Европейского Севера России прослеживается в опережающем процессе включенности сельского хозяйства в рынок аграрного продукта. Так называемая высокая товарность колхозов была принудительно сформирована к середине 1930;х гг. Она достигала в пиковые периоды от пятой части до трети по зерну, 80% и более по молоку и т. д. Основная часть изъятий в 1930 — начале 1950;х гг. происходила в практически натуральной (МТС) или малооплачиваемой форме (обязательные поставки). В 1958 г. был осуществлен переход к принципиально новой системе отчуждения сельхозпродукции. Все большую роль начинает играть продажа продукции госзаготовителям и кооперации. Это коренным образом трансформировало феномен товарности из практически натурального отчуждения в продажу. При этом закупочные цены постепенно приближались к себестоимости производства продуктов. Так в 1945 г. от сдачи продукции растениеводства по обязательным поставкам колхозы Вологодской области получили 18% денежных доходов, колхозы Архангельской области — 21%, колхозы Коми АССР — 19%. Подобное соотношение каналов изъятия и выручки было характерно и для реализации продукции животноводства. Только в 1960;е гг. удельный вес распределения товарной продукции стал приближаться к показателям структуры поступлений денежных доходов колхозов. Основную роль в становлении товарного производства сыграли колхозы. В течение 1930 — 1950;х гг. они давали основную часть товарной продукции сельского хозяйства, увеличив через механизмы принудительной товарности уровень отчуждения в 2 — 3 раза. С товарным производством и становлением рынка был тесно связан и совхозный уклад. Крестьянский двор оставался мелкотоварным. В Вологодской области колхозные дворы отчуждали 10 -12% мяса и сала, около пятой части молока, от трети до пятой части произведенных яиц.

Опережающе модернизационные процессы проявлялись и в сложившейся в середине 1930;х гг. системе денежного налогообложения колхозов и колхозных дворов. Специфика денежных налоговых изъятий с середины 1930;х до начала 1950;х гг. состояла в большой доле от доходов, характерной для общества с достаточно низкой стадией развития. Специфика этих подвижек в модернизации состояла в том, что они развивались в рамках целостной системы повинностей, характерной для немодернизированной экономики. Таким образом, в модернизации аграрной экономики Европейского Севера России наблюдались характерные и для России в целом процессы неодномоментности замены традиционных институтов современными.

В целом можно придти к выводу о состоявшемся в середине 1960;х гг. переходу аграрной подсистемы России к модернизированной стадии. Спецификой модернизационного процесса на Европейском Севере был его догоняющий и скачкообразный характер. Степень зрелости модернизационных процессов в России и Европейском Севере была не одинакова. Достаточно долгое, по сравнению с Россией, пребывание аграрной экономики региона в рамках традиционного общества не позволило за счет собственных средств при недостаточности притока внешних ресурсов (прежде всего в виде капитала) и неготовности их переварить придти к стадии прочной и законченной модернизации. Она оставалась достаточно разноуровневой, незаконченной и нецелостной.