История народного образования Таджикистана второй половины XIX — начала XX вв

Актуальность проблемы. Народное образование всегда было и будет одним из главных критериев, по которым определяются уровень развития страны, благосостояния народа и его культурных достижений. Поэтому при изучении прошлого каждого народа того или иного периода его истории показатель развития народного образования имеет немаловажное значение. И в этом отношении история таджикского народа не является исключением. Данной проблеме в определенной степени уделено внимание в обобщающих фундаментальных трудах по истории таджикского народа, в исследованиях, посвященных различным эпохам, в работах, касающихся развития общественно-политической и педагогической мысли. Тем не менее, до сих пор нет цельного, комплексного, фундаментального исследования, освещающего все исторические этапы развития народного образования таджикского народа. Исключение представляет довольно обстоятельное изучение процесса развития народного просвещения Таджикистана советского периода.

Несмотря на кажущееся, более пристальное внимание специалистов к проблемам народного образования второй половины XIX — начала XX вв., при серьёзном ознакомлении с содержанием имевшихся работ нетрудно обнаружить слабое и поверхностное освещение этой темы.

Как известно, рассматриваемый период является этапом самых серьёзных, более того, судьбоносных перемен, происходивших в политической, социально-экономической и культурной жизни народов Средней Азии в целом, таджикского народа, в особенности. Самым главным событием, способствующим всем переменам явилось присоединение Средней Азии к России.

Несмотря на всю противоречивость суждений и разнообразие мыслей по поводу действий России в отношении Средней Азии во второй половине XIX в., вызвавших у одних осуждение, у других оправдание, нельзя отрицать того положительного, что было достигнуто во всех сферах жизни народов региона после присоединения края к России. Особо это заметно в тех серьёзных переменах, которые происходили в системе народного образования. Поэтому без глубокого изучения и анализа того преобразовательного процесса, который происходил во второй половине XIX — начале XX вв., нельзя воссоздать полную картину политической, социально-экономической и культурной жизни региона в рассматриваемый период. Это в полной мере касается таджикского народа, по своей природе активно тяготеющего к знаниям и это является очевидным фактом. Но, к сожалению, в имеющихся исследованиях сводного и тематического характера по данной проблеме далеко не полно раскрывается этот преобразовательный процесс, имевший место на территории дореволюционного Таджикистана. В лучшем случае повторяется одна и та же мысль, что грамотностью владело лишь 5 процентов от общего количества населения. При этом практически отсутствует дифференцированный анализ по различным регионам, и утверждение, что образовательными заведениями являлись лишь мактабы и медресе не способствует стремлению глубже понять тот важный преобразовательный процесс, который после присоединения края к России происходил в северных районах Таджикистана и имел влияние на бекства Восточной Бухары и Памира.

Все это ставит вопрос о необходимости комплексного исследования состояния народного образования во второй половине XIX — начале XX вв. Актуальность изучения этой проблемы вытекает и из того обстоятельства, что независимый Таджикистан бесповоротно взял курс на создание подлинно демократического общества, одним из условий которого, без сомнения, является соответствующее развитие народного образования в республике. А оно может быть достигнуто не только при применении передовой методики обучения и учебно-технической оснащенности учреждений системы народного образования, но и с учетом традиционных особенностей, выработанных ранее многими поколениями. Все это и вызывает осознанную необходимость изучения разных этапов становления и развития системы национального народного образования. И в этом процессе особое место занимает его состояние во второй половине XIX — начале XX вв., то есть в период сложения соответствующих предпосылок для того качественного перелома, который происходил в годы Советской власти, когда общество за короткий срок достигло всеобщей грамотности и Таджикистан по количественным и качественным показателям в сфере образования достиг уровня передовых стран. Все это и побудило автора взяться за комплексную научную разработку истории народного образования Таджикистана периода второй половины XIX — начала XX вв.

Степень изученности проблемы. Данная проблема в той или иной степени отражена во многих сводных и тематических исследованиях, имеющих отношение к истории таджикского народа второй половины XIX — начала XX вв. Вопросы, относящихся к системе народного образования, находят свое освещение в трудах С. Айни1, Б. Г. Га-фурова2, 3. Ш. Раджабова3, Б. И. Искандарова4, М. И. Иркаева5, А. Р.

Айни С. Таърихи инкилоби Бухоро. — Душанбе: «Адиб», 1987; он же: О моей жизни (краткая автобиография).// Собр. соч. — Т. 1. — М., 1971; он же: Бухара. Кн. 1−2.-Душанбе: Ирфон, 1980;1981.

2 Гафуров Б. Г. История таджикского народа. — Т.1. — М., 1955; он же: Точикон. Таърихи кадимтарин, кадим ва асрхои миёна. — Душанбе: Ирфон, 1985.

3 Раджабов З. Ш. Из истории общественно-политической мысли таджикского народа во второй половине XIX и начале XX вв. — Сталинабад: Госиздат, 1957; он же: Маорифпарвар Ахмади Дониш. — Душанбе: Ирфон, 1964.

4 Искандаров Б. И. Восточная Бухара и Памир во второй половине XIX в. — Ч. 1−2. -Душанбе: АН Тадж. ССР, 1962;1963; он же: Из истории Бухарского эмирата (Восточная Бухара и Западный Памир в конце XIX века). — М.: Изд. вост. лит., 1958;

5 Иркаев М. И. История гражданской войны в Таджикистане. — Душанбе, 1963; втор. изд. — Душанбе, 1971; он же: Баркарор ва мустахкам намудани хокимияти Совета дар Точикистон. — Душанбе: Ирфон, 1966; он же: Дар саргахи маориф. -Душанбе: Ирфон, 1979; он же: Рассвет народного образования в Таджикистане. -Душанбе: Ирфон, 1987.

Маджлисова1, А. М. Мухторова, 2 Т. Р. Каримова3, И. О. Обидова4, М. Б. Бабаханова5, К. Е. Бендрикова6, X. Пирумшоева7, Т. Пулодова8, ТТТ.Т. Юсупова9, А. Мирбабаева10, Н. Касымова11, Н. Хотамова12, Н. Гафаро.

1 Ч ва и др. Но приводимые ими сведения носят разрозненный характер и.

1 Маджлисов А. Аграрные отношения в Восточной Бухаре в XIX — начале XX века. — Душанбе. — Алма-Ата, 1967; он же: Каратегин накануне установления Советской власти. — Сталинабад: Таджикгосиздат, 1959;

2 Мухторов А. Дильшод и её место в истории общественной мысли таджикского народа в XIX-начале XX вв. — Душанбе: Дониш, 1969; он же: История Ура-Тюбе (конец XY — начало XX вв.). Душанбе: Дониш, 1996; Второе дополнит, изд. -Душанбе, 1999. он же: Гузары города Ура-Тюбе.// Материалы по истории городов Таджикистана. — Душанбе, 1975;

3 Каримов Т. Р. Победа Великой Октябрьской социалистической революции в Северном Таджикистане. — Сталинабад: Таджикгосиздат, 1957; он же: Точикистон дар давраи революцияи солхои 1905;1907.-Душанбе: Ирфон, 1986;

4 Обидов И. О. Очерки мухтасари таърихи маорифи халки Точикистон. — Душанбе, 1965; он же: О развитии народного образования и педагогической мысли в Таджикистане за годы Советской власти. — Душанбе, 1967; он же: История развития народного образования в Таджикской ССР (1917;1967). — Душанбе, 1968.

5 Бабаханов М. Б. Бедории сиёсии омма дар арафаи Революцияи Октябр. — Душанбе: Ирфон, 1966; он же: Предпосылки революционного союза трудящихся Туркестанского края с российским пролетариатом. — Душанбе: Ирфон, 1975; он же: Социально-экономическое положение Северного Таджикистана накануне Октября (вопросы Генезиса капитализма). — Душанбе, 1970.

6 Бендриков К. Е. Очерки по истории народного образования в Туркестане (18 651 924 гг.) Изд. АПН РСФСР. — М.: 1960.

7 Пирумшоев X. Русские дореволюционные исследователи о городах Восточной Бухары конца XIX — начала XX вв. — Душанбе: Дониш, 1992; он же: Горный Ба-дахшан и русский Памирский пограничный отряд в конце XIX — начале XX вв.// Россия в исторических судьбах таджикского народа. — Душанбе, 1998.

8 Пулодов Т. Гузашта ва ояндаи маорифи халк дар Точикистон. — Сталинобод, 1960.

9 Юсупов Ш. Т. Очерки истории Кулябского бекства в конце XIX и начале XX веков. — Душанбе, 1964; он же: Вахшская долина накануне установления Советской власти. — Душанбе: Дониш, 1975; он же: Очерки истории Кабадиянского бекства в конце XIX — начале XX века. — Душанбе: Дониш, 1986.

10 Мирбабаев А. К. История Мадраса Таджикистана. — Ч. 1−2. — Душанбе: Мерос, 1994; он же: Из истории медресе Ходжента // Материалы по археологии и истории Таджикистана. — Душанбе: Дониш, 1977.

11 Касымов Н. Прогрессивное значение образования русских поселков в Ходжент-ском уезде. — Душанбе: Дониш, 1968; он же: Прогрессивное значение образования русских частей в городах Ходженте и Уратюбе // Материалы по истории городов Таджикистана. — Душанбе, 1975.

12 Хотамов Н. Свержение эмирского режима в Бухаре. — Душанбе: Дониш, 1997; он же: Бухарские джадиды и основные этапы их деятельности. — Душанбе, 2000; он же: Таърихи халки точик. (Аз солхои 60-уми асри XIX то соли 1924). — Душанбе: Амри илм, 2001.

13 Гафаров Н. История культурно-просветительской деятельности джадидов в Бухарском эмирате. — Худжанд, 2000. не могут дать цельную картину состояния народного образования таджикского народа рассматриваемого нами периода.

Отдельные вопросы данной проблемы находят своё освещение в работах, посвященных истории общественно-политической, просветитель-ско-педагогической мысли таджикского народа. К ним относятся, прежде всего, исследования З. Ш. Раджабова, X. Мирзо-заде, М. Орифи, Р. Ха-ди-заде4, Р. Хошима5, М.Р. Шукурова6, X. Афзалова, Б. Рахимова7 и др. И хотя они являются представителями различных направлений, их объединяет общий взаимодополняющий взгляд на тенденции развития просве-тительско-педагогической мысли таджикского народа во второй половине XIX — начале XX вв. Анализируя деятельность таких представителей таджикского просветительства, как Ахмад Дониш, Тошходжа Асири, Садриддин Айни и др., они в совокупности воссоздают общую картину состояния народного образования. В этом отношении следует особо отметить анализ положения народного образования в таких фундаментальных коллективных трудах, как «История таджикского народа», Т. II, кн.2. (М.: «Наука», 1964) — «Очерки истории школы и педагогической мысли народов СССР. Вторая половина XIX в.» (М., 1976) — «История культурно.

Раджабов З. Ш. Маорифпарвар Ахмад Дониш. — Душанбе, 1964; он же: Поэт просветитель таджикского народа Асири. — Душанбе, 1974.

2 Мирзозода X. Ахмади Дониш ва пайравони вай. // X. Мирзозода. Материалхо аз таърихи адабиёти точик. — Душанбе, 1962; он же: Масъалаи мактаб, маориф, панду хикмат ва инъикоси он дар адабиёти бадеии ибтидои асри XX.// Мактаби Совета. — 1968. — № 12. — 1962. — № 2- он же: Революцияи якуми рус ва масъалахои мактаб, маориф ва таълими адабиёти нави точик дар ибтидои асри XX// Мактаби совета. — 1976. — № 7- он же: Муносибати баъзе акидахои Ахмади Дониш ва мао-рифпарварони ибтидои асри XX // Аз таърихи афкори адабии точик. (научн. сб. ДГПИ им. Т. Г. Шевченко. — Т. 107). — Душанбе, 1977; он же: Устод Айни ва мао-рифпарварони ибтидои асри XX// Садои шарк. — 1980. -№ 4.

3 Орифи М. Аз таърихи афкори педагогии халки точик. — Душанбе, 1962.

4 Ходизода Р. Ахмади Дониш. — Душанбе, 1976.

5 Хошим Р. Баъзе мулохизахо дар бораи асархои педагогии С. Айни ва фаъолияти педагогии вай пеш аз революция// Ахбороти Шуъбаи фанхои чамъияти. — Вып. 3(2). — Сталинобод, 1960.

6 Шукуров М. Р. Революцияи мадани дар Точикистон. — Душанбе, 1967.

7 Афзалов X., Рахимов Б. Таърихи педагогикаи халки точик. — Душанбе: Маориф, 1994. го строительства в Таджикистане (1917;1977)" (Душанбе, 1979) — «Ада-биёти точик асрхои XVI — XIX — ибтидои асри XX» («Таджикская литература XVI-XIX — начала XX вв.») (Душанбе, 1988) — «История Ленинабада» (Научно-популярный очерк. Душанбе, 1986) — «Очерки истории советского Бадахшана» (Душанбе, 1982) и др.

Эти труды позволяют сделать заключение о том, что научное изучение рассматриваемой нами проблемы началось в годы Советской власти, и оно активизировалось с развитием исторической науки. Немаловажным стимулом, вызывающим интерес исследователей к изучению данного вопроса следует считать, прежде всего, то неослабное внимание, которое уделялось как руководством Союза в целом, так и самой республики развитию народного образования. Однако, несмотря на достигнутые успехи в этом направлении и по сегодняшний день имеется немало неизученных вопросов, ожидающих своего освещения. В наше время, когда разрушены привычные идеологические рамки и стереотипы мышления, когда ученые освободились от диктата сверху в отношении проблем, над которыми они должны вести исследования, когда сняты табу с имен ряда представителей свободомыслия и просветительства, последователей джадидизма, считавшегося реакционным течением, когда вся дореволюционная система народного образования являлась как бы уделом лишь реакционного духовенства — все это и многое другое, что имело место в системе народного образования во второй половине XIX — начале XX вв., требует комплексного изучения. Только на основе сугубо объективного научного анализа можно воссоздать реальную картину состояния народного образования того довольно сложного, но и во многом судьбоносного периода истории таджикского народа.

Объектом исследования является история народного образования Таджикистана в хронологических рамках второй половины XIX — начала XX вв.

Цель и задачи исследования

Цель диссертационного исследования заключается в том, чтобы с позиции принципа историзма объективно проанализировать состояние народного образования на территории Таджикистана со всеми присущими ему переменами, которые происходили в период второй половины XIX — начала XX вв.

В соответствии с этой целью автором диссертации определен следующий круг задач:

— проанализировать социально-экономическое положение ханств Средней Азии накануне присоединения края к России и на этом фоне определить ареал распространения таджиков и их образовательный уровень;

— проследить преобразовательный процесс в системе народного просвещения в колониальный период;

— определить состояние народного образования в Северном Таджикистане и процесс внедрения российской системы обучения;

— выявить уровень сохранения традиционной системы образования;

— показать значение новометодных школ в Северном Таджикистане;

— проанализировать структуру народного образования в Бухарском эмирате после утверждения протектората России;

— раскрыть состояние народного образования в бекствах Восточной Бухары;

— отразить систему обучения на Памире, при этом выявить степень участия и роль Памирского русского пограничного отряда в образовательном процессе населения труднодоступного горного края.

Научная новизна данной работы заключается в том, что впервые предпринята попытка комплексно исследовать состояние народного образования во второй половине XIX — начале XX вв. в пределах нынешней территории Республики Таджикистан. В отличие от предыдущих исследований, так или иначе затрагивающих данную проблему, в диссертационной работе на прочной источниковой основе прослеживаются не только состояние народного образования, структуры и учебные программы образовательных учреждений (мактабы, медресе) накануне присоединения края к России, но и те существенные перемены, которые происходили в этой системе в годы колониального режима. При этом автор, сосредоточив внимание на освещении новых явлений, происходивших под непосредственным влиянием метрополии, в то же время стремится довольно доказательно обосновать объективность сохранения традиционной системы образования, раскрыть причины этого явления. На основе сопоставительного анализа рассмотрены достижения от внедрения российской системы обучения, с одной стороны, устойчивость структур традиционного образовательного процесса, с другой.

В отличие от предыдущих исследователей, которые считали такие религиозные заведения, как хонако, каландархона, корихона, далоил-хона, местом сугубо фанатично-религиозных орденов и сборищ отшельников, автор данной работы раскрывает их роль и как просветительских учреждений.

В диссертационной работе освещается также роль караван-сараев в распространении научных знаний и просвещения в целом. В мусульманских государствах странствующие ученые, поэты, мудрецы и другие высокообразованные лица, совершая путешествия вместе с торго-во-купеческими караванами, надолго останавливались в караван-сараях. Здесь вокруг них появлялись последователи и ученики, при содействии которых странствующие мужи приобретали свои новые жилища в городах, порою обустраиваясь в них навсегда. К сожалению, в научной литературе до сих пор роль и место караван-сараев в культурно-просветительной жизни таджикского народа не были изучены.

Теоретической и методологической основой исследования послужили научные принципы и методы сравнительного, логического и системного познания. Опираясь в целом на положение и выводы, содержащиеся в трудах ведущих таджикских, российских и зарубежных ученых исследовавших различные аспекты истории таджикского народа, автор диссертации в то же время стремился не идти по проторённому пути, а критически подходить к их теоретическим выводам и заключениям. Используя конкретно-исторический подход к предмету исследования, диссертант в своем анализе и выводах строго придерживается требований принципов историзма, предельной объективности.

Источниковая база исследования. Работа подготовлена на основе широкого круга разнообразных, как опубликованных, так и неопубликованных, источников. К ним относятся, прежде всего, труды известных знатоков среднеазиатской позднефеодальной системы народного образования — таджикских просветителей Ахмада Дониша1, М.А. Сами2, Мирзо Сироджа3, С. Айни4, А. Фитрата5.

Исключительно важными источниками, используемыми в настоящей диссертации, являются труды русских дореволюционных исследователей, в.

6 7 8 9 том числе Е. К. Мейендорфа, Н. В. Ханыкова, НЛ. Маева, Г. А. Арендаренко ,.

Дониш А. Путешествие из Бухары в Петербург. — Душанбе: Ирфон, 1976; он же: Трактат «История мангитской династии» (перевод, предисловие и примеч. М.А. Наджафовой). — Душанбе: Дониш, 1967.

2 Сами Мирза Абдалазим. Таърихи салатин-и Мангития (История мангытских государей). Изд. текста, предисловие, перевод и примечания J1.M. Епифановой. -М&bdquo- 1962. 177 с.

3 Мирзо Сирочиддини Хаким. Тухафи ахли Бухоро (Сафарнома) (Подношение бухарцев). -Душанбе: Адиб, 1992.

4 Айни С. Воспоминания, (перевод с таджикского А. Розенфельд). М. — JL: ИАН СССР, 1960; он же: Старая школа // Соч. 3. — С. 151−182- он же: Таърихи амирони мангития // Куллиёт. Ч. 10. — Душанбе, 1966; он же: Таърихи инкилоби Бухоро. -Душанбе: Адиб, 1987.

5 Фитрат А. Давраи хукмронии амир Олимхон. — Душанбе, 1991.

6 Мейендорф Е. К. Путешествие из Оренбурга в Бухару. (Под ред. и со вступительной статьей Н.А. Халфина). — М.: Наука, 1975.

7 Ханыков Н. Описание Бухарского ханства. -СПб., 1843.

8 Маев Н. А. Очерки Бухарского ханстваИ Материалы для статистики Туркестанского края. Ежегодник. — Вып. 5. — СПб., 1979. — С. 77−130- он же: Очерки Гиссар-ского края. — Там же: С. 130−280.

9 Арендаренко Г. А. Бухара и Афганистан в начале 80-х годов XIX века (журналы командировок Г. А. Арендаренко). — М.: Наука, 1974; он же: Статистические сведения по нагорным тюменам Зеравшанского округа за 1877 год // Материалы для статистики Туркестанского края, Ежегодник (Под. ред. Н.А. Маева). — Вып. 5. -СПб, 1879.-С. 333−382.

Jl. Ф. Костенко1, В. П. Наливкина2, Н. П. Остроумова3, А. А. Бобринско-го4, М. А. Варыгина5, И. Гейера6, Д.Н. Логофета7, Н.А. Бобровникова8 и др. Свою ценность представили сочинение Абулгази9, отчеты и обзоры статистических данных, 10 труды западноевропейских путешественников.

I ] 12.

А.Бернса, Г. Вамбери и др.

В диссертации широко использованы уникальные архивные документы из различных фондов Госархива Республики Узбекистан (ЦГА РУ). Среди них особую ценность имеют такие официальные документы, хранящихся в фонде «Управление учебными заведениями Туркестанского края» (№ 47), как «Положение об устройстве учебной части в Туркестанском крае», приказы Туркестанского генерал-губернатора, доклады главных инспекторов училищ, рапорты, деловые бумаги,.

1 Костенко Л. Ф. Туркестанский край. Опыт военно-статистического обозрения Туркестанского военного округа. Материалы для географии и статистики России. — Составитель полковник ген. штаба Л. Ф. Костенко. — Т.1−3. — СПб, 1880.

2 Наливкин В. П. Школа у туземцев Средней Азии. — Ташкент: Типо — литография С. И. Лахтина, 1889- он же: Краткий обзор современного состояния и деятельность мусульманского духовенства, разного рода духовных учреждений и учебных заведений туземного населения. // Сборник материалов по мусульманству. -Т.1.-СП6., 1899- он же: Туземцы раньше и теперь. — Ташкент, 1913.

3 Остроумов Н. П. Мадрасы в Туркестанском крае // Журн. Министр, нар. проев. -Ч. YII. — 1907. — № 1. — отд. 3. — С. 1−58- он же: Мусульманская высшая школа (Мадраса) //ЖМНП, — 1906, — № 2. -отд. 3. — С. 113−166.

4 Бобринский А. А. Горцы верховьев Пянджа (Ваханцы и ишкашимцы). Очерки быта по путевым заметкам. — М., 1908.

5 Варыгин М. А. Опыт описания Кулябского бекства // Изв. Русск. геог. Общ. (ИРГО). — Т. 1 -2. — вып. XII, 1916.

6 Гейер И. Путеводитель по Туркестану. — Ташкент, 1903.

7 Логофет Д. Н. На границах Средней Азии. — СПб, 1909; он же: Страна бесправия: Бухарское ханство и его современное состояние. — СПб, 1909; он же: Бухарское ханство под русским протекторатом. — Т. II.-СПб, 1911.

8 Бобровников Н. А. Русско-туземные училища, мектебы и медресе Средней Азии. (Путевые заметки). — СПб.: Сенатская типография, 1913. — 90с.

9Абулгази. Родословное древо тюрков (русский перевод Г. Саблукова с примечаниями Н.Ф. Катанова). — Казань, 1906.

10 Отчет по ревизии Туркестанского края, произведенный по Высочайшему повелению сенатором гофмейстером графом К. К. Паленом. Учебное дело. — СПб. — Сенатская типография, 1910; Обзор Самаркандской области за 1887 — 1910 гг.- Обзор Ферганской области за 1884, 1892, 1899, 1900 гг.

11 Берне А. Путешествия в Бухару. — Ч. III. — М., 1849.

12 Вамбери Г. История Бухары или Трансаксонии с древнейших времен до настоящего. (Перевод А.И. Псоловского). — Т. 1−2. — СПб., 1873. письма, распоряжения официальных лиц по многим вопросам, относящимся к системе народного образования в пределах Туркестанского генерал-губернаторства. Немало ценных сведений извлечено из фондов Центрального государственного архива Республики Таджикистан (ЦГА РТ). Среди множества используемых документов — официальные деловые бумаги из статистических сведений, отражающих отношение царских чиновников к деятельности учебных заведений Ходжентского уезда, о количестве училищ, числе учащихся и другие материалы. Немало из привлеченных документов введено в научный оборот впервые.

Практическая значимость исследования заключается в том, что содержащие в работе материалы и выводы могут быть использованы в обобщающих работах по истории таджикского народа досоветского периода, в комплексном исследовании истории народного образования среднеазиатского региона, при разработке учебников и учебных пособий для вузов, а также при проведении спецкурсов по проблемам отечественной истории на исторических факультетах вузов Республики Таджикистан. Материалы диссертационной работы могут быть полезными для работников сферы народного образования.

Апробация работы. Основные положения исследования нашли свое отражение в ряде публикаций автора диссертации. Они изложены в выступлениях на республиканских вузовских конференциях, научно-теоретических семинарах. Работа обсуждена и положительно оценена на заседании кафедры истории таджикского народа Душанбинского государственного педагогического университета им. К. Джураева. Материалы диссертации использованы при составлении конспектов лекций по курсу истории таджикского народа для студентов исторического факультета Душанбинского госпедуниверситета и Таджикского налогово-правового института, где автор в течение ряда лет проводит занятия.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

К середине XIX века в ханствах Средней Азии, в условиях затяжной феодальной раздробленности и сохранения отсталого средневекового деспотического строя, где вся полнота власти была сосредоточена в руках правителей, которых вполне устраивал религиозный фанатизм, было мало надежды на развитие просвещения и науки. Но и в таких условиях таджики, традиционно игравшие ведущую роль в области культуры и образования в регионе, прочно удерживали эту позицию.

Хотя после присоединения края к России колониальной политикой властей хотя и были предприняты некоторые преобразования в Туркестанском генерал-губернаторстве, но во главу угла все же было поставлено административное давление в усилении русификаторского процесса.

Создавая русские школы, туркестанский генерал-губернатор занимал позицию невмешательства не только в религиозных вопросах, но и по отношению к системе местного народного образования. Те мактабы и медресе, которые функционировали в Туркестане, оставались вне его поле зрения. Созданные русско-туземные школы (к 1 января 1911 г. в Туркестане их было 89), на которые так надеялись власти в реализации своих колониальных интересов в области образовательного процесса, не приносили желаемых результатов. Тем не менее, независимо от желания администрации, для местного населения эти действия имели прогрессивное значение. Они показывали явное преимущество российской системы народного образования.

Несмотря на то, что русско-туземные школы были предназначены только для подготовки грамотных переводчиков (а не отраслевых профессиональных специалистов), тем не менее, по общему объёму знаний их воспитанники значительно отличались от тех учеников, которые многие годы тратили на обучение в местных традиционных мактабах, оставаясь практически малограмотными.

Следует отметить, что в Туркестане, кроме русских и русско-туземных школ и училищ, действовал и ряд учебных заведений (училищ) для подготовки рабочих по отдельным отраслям производства. Например, уже в 1906 г. в Туркестанском крае было 22 железнодорожных училища. Кроме того, во многих русско-туземных школах края организовывались ремесленные классы. Еще в 1893 г. насчитывалось 464 профессиональных училища с 862 ремесленными отделениями. Но тот факт, что царское правительство, не желая идти навстречу русской передовой интеллигенции края в вопросе об открытии высшего учебного заведения, говорит об официальной позиции русских властей по отношении к народному образованию в Туркестане.

Что касается состояния народного образования в северных районах Таджикистана, входивших в состав Туркестанского генерал-губернаторства, то в них, заметно прослеживается преобразовательный процесс в системе народного образования.

Первая русская школа в Ходженском уезде была открыта в 1867 г. на средства, пожертвованные завоевателем Ходжента генералом Романовским. Затем последовательно были открыты русско-туземные школы в других местах Северного Таджикистана — (Ура-Тюбе, Пенджикен-те, Канибадаме, Науской и Кистакузской волостях. При них были созданы и вечерние курсы.

Русско-туземные школы, в отличие от местных мактабов, занимались по определенным программам, учебным планам и четко составленным расписаниям. Были определены также неурочные дни в процессе учебного года. Основной интерес был направлен на изучение русского языка. Для этой цели издавалось учебников, учебных пособий больше, чем по другим предметам. Но несмотря на это, успеваемость в русско-туземных школах была довольно слабой. Причиной тому служил статус школы, предназначавшейся только для подготовки переводчиков и то ниже среднего уровня. Не все ученики могли свободно говорить на русском языке, сказывалась слабая заинтересованность местных родителей в обучении их детей русской грамоте. Они считали, что ученики останутся на том же уровне, несмотря на многолетние занятия. Для продолжения учебы не было возможности из-за отсутствия в крае высшего учебного заведения.

В начале XX в. были созданы городские общественные библиотеки в Ура-Тюбе и Ходженте. Несмотря на то, что они были рассчитаны главным образом на русских читателей, их услугами могли пользоваться и местные жители.

Кроме русско-туземных школ в Ура-Тюбе и Ходженте, были открыты приходские училища, где обучались мужчины и женщины. Для детей русских переселенцев открывались школы за счет государственных пособий.

Наряду со школами и училищами, созданными русскими в северных районах Таджикистана, продолжали по-прежнему функционировать и местные старые школы, где формы и методы обучения сохранились без изменения вплоть до победы Советской власти.

С приходом русских во всех медресе Туркестана, в том числе и северных районах Таджикистана, должность мударрисов (преподавателей) стала выборной. Это в известной степени преграждало путь случайным и малограмотным людям занимать ее. Однако это не могло в корне изменить качество подготовки школьных специалистов.

Старые школы не имели ни программ, ни специальных учебников, соответствующих возрасту и годам обучения учащихся. Учителя (муллы) в большинстве своем были малограмотны, не имевшими представления о методике, и не несли никакой ответственности, действуя бесконтрольно. Поэтому ученики, завершившие учебу, оставались малограмотными, а то и совершенно безграмотными.

Развитие капиталистических отношений и появление местной буржуазии ставили вопрос о необходимости получения реальных знаний и грамотности. В результате некоторые представители из числа прогрессивной интеллигенции ратовали за реформирование местных школ. Основная их идея заключалась в том, что, сохраняя религиозный характер преподавания в школах, в то же время применять новых методики в соответствии с общеевропейской педагогикой. Эти школы назывались но-вометодными мактабами". Однако эти школы стали орудием в руках представителей пантюркистов, которые под видом преподавателей хлынули в Среднюю Азию из российского Азербайджана, Татарии и Турции, что не стало предостережением для царских и местных властей.

Тем не менее, новометодные школы свидетельствуют о серьёзном сдвиге в пользу гражданского светского образования. Не случайно в защиту таких школ (разумеется, без вмешательства реакционного пантюркизма) выступали таджикские просветители С. Айни, Аджзи, Мун-зим и др. Против организации новометодных школ в Туркестанском крае и вообще в Средней Азии были представители ортодоксального духовенства.

Народное образование в Бухарском эмирате в конце XIX — начале XX вв. почти не претерпело изменений. Бездарные, полуграмотные представители эмирской администрации не были заинтересованы в развитии образования. Им было выгодно держать эту сферу в низком, застойном состоянии.

Царизм, осуществляя свою вассальную власть, не предпринимал каких-либо мер для улучшения положения народного образования, так как это невмешательство было в конечном итоге выгоднее. Царские чиновники высшего эшелона хорошо осознавали ту истину, что чем неграмотнее народ, чем легче его управлять.

В Бухаре, как и в Туркестане, до присоединения к России в основном существовали два вида учебных заведений — мактабы и медресе.

Мактабы являлись начальными общеобразовательными учреждениями (хотя в них не изучались светские предметы). Они зачастую находились при мечетях городских кварталов (гузарах), в селениях. В них преподавали представители местного духовенства — мулло, хатибы мечетей, или азончи. Мактабы давали первоначальное образование. Учителя — муллы зачастую были малограмотными. Основными предметами являлись «Хафтъяк» (одна седьмая часть Корана), «Чоркитоб» (содержание его составляло толкование обязанностей истинного мусульманина на основе Корана и хадисов пророка).

Мактабы строились на средства общественных пожертвований, содержались за счет прихожан или мечетей и редко благотворителей. Порою занятия проводились и в доме самого учителя (муллы).

Таким же было состояние системы обучения на Памире и в Бадах-шане, где мактабы функционировали при каждой мечети. Разница заключалась лишь в отсутствии крупного медресе. Только после введения Россией нового административного устройства, по инициативе Русского Пограничного отряда открылась русско-туземная школа.

Основной доход учителей составляли подношения родителей. Оставаясь во власти сложившейся традиции, учителя совершенно не уделяли внимания совершенствованию методики и улучшению качества преподавания. Так называемые мактабы находились в ужасающем антисанитарном состоянии. Если к тому добавить, что не было единого учебного плана и соответствующих программ, становится ясным позиция властей, прежде всего, самого эмира по отношению к народному образованию. Причем невмешательство касалось вопросов развития этой отрасли, для которой из казны не выделялось ни копейки. Проявления любой инициативы со стороны местной передовой интеллигенции для усовершенствования системы обучения и внедрения в программу изучения светских дисциплин немедленно вызывало негативную реакцию властей, находившихся в полном подчинении ортодоксальной части реакционного духовенства, внедрившегося и запустившего глубокие корни в административную структуру теократического государства.

В бекствах Восточной Бухары народное образование находилось в таком же состоянии (даже еще худшем), как это было во всем эмирате. Здесь также функционировали мактабы и медресе, которые целиком являлись конфессиональными (духовными). Все это обуславливало фанатизм безграмотного местного населения.

В самом ужасном состоянии находились медресе, некогда прославившие Бухару на всем мусульманском мире и за его пределами. Высшее учебное заведение в Бухаре средневекового периода считалось гордостью государства и народа, главным образом, таджикского народа. Из стен этих «университетов» выходило множество выпускников, которые подняли славу региональной науки и культуры на мировой уровень. Но в позднем средневековье, особенно в XIX — начале XX вв. от этой былой славы ничего не осталось. Даже в медресе в Бухаре и Самарканде не были заметны какие-нибудь перемены в сторону улучшения качества учебных занятий и введения новых курсов по светским или гражданским наукам. В течение 20 лет (а то и больше) муллобачи (студенты) в стенах этих учебных заведений в какой-то мере получали лишь знания сугубо религиозного характера, причем на арабском языке. Только на изучение этимологии и синтаксиса арабского языка, например, они тратили не менее восьми лет своего времени пребывания в медресе. Тем не менее, они могли усвоить лишь правило чтения арабских слов. Учебные пособия и комментарии к ним были в основном написаны в XI — XV вв. И во второй половине XIX — начале XX вв. в Бухаре в учебном процессе в медресе обучение велось по канонам средневековья, что уже естественно не могло удовлетворить новые требования времени.

Но, несмотря на сохранение наследия средневекового фанатизма в народном образовании, в силу новых реалий начали происходить некоторые перемены. Присоединение края к России, политические и социально-экономические перемены не могли не повлиять и на систему народного образования. Даже в Бухарском эмирате (не говоря о Туркестане), несмотря на ожесточенную непримиримость клерикального духовенства, появились новометодные школы, издавались новые учебники, пособия и прочая литература, связанная с деятельностью просветителей. Причем таджикские просветители делали все необходимое, чтобы новометодные школы функционировали на постоянной основе и являли свое превосходство над старой системой обучения. Все это свидетельствует о начале тех грандиозных перемен, которые охватывали систему народного образования всего среднеазиатского региона. Но окончательная ломка старой, отсталой средневековой системы народного образования произошла только после победы Советской власти, с образованием Таджикской автономной республики, а затем и Таджикской ССР.

Разумеется, в исследовании охвачены далеко не все проблемы, относящиеся к истории народного образования Таджикистана рассматриваемого периода из-за опасения увеличения объема диссертации.

Степень знакомства с обширным материалом (сохранившиеся источники и литература), касающего истории отечественного народного образования, приводит к заключению о том, что назрело время для более фундаментального исследования народного образования, охватывающего все периоды истории таджикского народа. Это, разумеется, под силу только коллективу ученых. Без подобного исследования нельзя выработать цельную, исходящую из национальных особенностей, концепцию народного образования, соответствующую нынешним условиям, когда независимая Республика Таджикистан взяла курс на строительство демократического общества. В этом плане, по мнению диссертанта, не излишнем будет рекомендовать исследователям, намеривающимся включиться в разработку этой общенациональной проблемы, обратить внимание на углубленное исследование следующих вопросов:

1. Начало зарождения таджикской педагогической мысли;

2. История воспитания предков таджиков в древности;

3. Доарабская система воспитания у таджиков;

4. Система народного образования в эпоху Саманидов.

5. Сохранение традиционного воспитания и образования у таджиков после падения Государства Саманидов (XI — XVI вв.);

6. История народного образования в Бухарском ханстве в XVIсередине XIX вв.;

7. История внедрения европейско-русских традиций в систему народного образования дореволюционного Таджикистана;

8. История преобразовательного процесса в системе народного образования Советского Таджикистана (довоенный период);

9. Реформы народного образования Таджикистана в 50−80-е годы- 10. Народное образование Республики Таджикистан в годы независимости.